Жданова Марина Сергеевна
Орловские Дворики
Дом, который мне показали, был старый, но еще достаточно крепкий. Труба, покосившись, смотрела в небо и курила темным дымом. Хозяин топил печь. Я поднялся на крыльцо и постучал в дверь. Никто не ответил. Постучал сильнее, вновь никакого результата. Тогда потянул ручку на себя, и дверь открылась.
В прихожей было темно.
- Хозяин, можно зайти? - крикнул я в глубину комнат.
Снова ни слова, но зато услышал шаги. Точнее, почувствовал. Мягкие дорожки, сплетенные из самых разных видов ткани, приглушали звук, но доски пола отчетливо передавали вибрацию. Я подождал на пороге, но шаги, казалось, не заметили моего присутствия. Двери в комнаты остались закрыты. Меня, казалось, игнорировали. Я открыл вторую дверь.
- Заходи, заходи, давно уже тебя жду.
Я вошел в комнату и сел за стол. На меня смотрел не старый еще мужчина с лохматой бородой и удивительными серебряными глазами.
- Долго же ты добирался. Что тебя так задержало в пути?
- Вы же сами знаете, - я посмотрел на бородача, стараясь не встречаться с ним взглядом.
- Зови меня Прут, меня так все кличут, - сказал он. - Поживешь у меня, пока все не устроится.
- Хорошо. Мне нужно представляться, или вы и так все знаете?
Я с интересом смотрел на этого высокого, и, судя по телосложению, сильного человека. Странное впечатление он производил - не старый еще, а борода почти до середины груди, хотя и не слишком седая. А вот глаза у него были волшебные - тускло мерцающие даже при ярком солнечном свете.
- Знаю, знаю, но можешь представиться, если хочешь. И не думай обо мне, как о колдуне, все равно не угадаешь.
Я ничего не понял, но переспрашивать не стал - слишком непонятно все было, боялся запутаться еще больше.
- Располагайся тут, а я пойду, дел сегодня много. - Прут вышел.
Я последовал совету хозяина и решил пройтись по дому. Дом был старый, не самый старый в округе, но достаточно древний, чтобы я чувствовал себя неуютно. Здесь было полутемно, окон было много, но половина из них были закрыты покрывалами и не пропускали достаточно света. В самом центре дома стояла большая печка, разделявшая дом на переднюю и заднюю половины. В передней части была прихожая - сени, как ее называли в деревне. Окно выходило на улицу, хотя улицы как таковой не было, была дорога - пыльная, не покрытая ни асфальтом, ни гравием, она делила Орловские Дворики на две неравные части.
Сразу из сеней можно было попасть только в одну комнату - большую и относительно светлую - два окна, выходящие 'на улицу' были прикрыты легкими шторами, третье, выходящее на задний двор, было закрыто ставнями. Из этой большой комнаты по обеим сторонам печи были две двери, одна из которых вела в кладовку с выходом во двор, вторая - в комнату, где стояла кровать, отгороженная плотным занавесом, диван и телевизор. Судя по всему, именно в той комнате Прут проводил большую часть времени.
В общем, дом мне понравился. Хотя по углам и висела паутина, чувствовалась крепкая мужская хозяйская рука. Роль кухни, видимо, исполняла печка, рядом с которой стояли два кухонных стола, покрытых потрескавшейся краской.
Я подошел к окну, выходящему на задний двор, чуть приоткрыл занавес и стал наблюдать, как старик кормит кур. Он подзывал их каким-то непонятным звуком, брал зерна из гнутой железной миски и кидал перед собой. Куры били крыльями, квохтали и торопились склевать как можно больше семян, а Прут смеялся и хлопал себя рукой по колену. Он совсем не спешил вернуться в дом, предоставив меня самому себе. Может быть, у них так принято, но мне это было совсем непонятно. Гостеприимство ассоциировалось у меня с искусственными улыбками и чаем, который хозяйка или хозяин щедро доливает в чашку гостя. В деревне все было совсем не так. Скоро я нашел этому столько подтверждений, что стал верить этому больше, чем правилам хорошего тона.
Я положил свой чемодан на диван и тоже вышел во двор. Прут приветствовал меня взмахом руки.
- Смотри, как они суетятся, и чужак им не помеха, - он чуть помолчал и продолжил, - а для людей все по-другому.
Немного понаблюдав за птицами, я отправился осматривать окрестности.
Дом Прута стоял на окраине поселка, разделенного уже упомянутой мной дорогой. Половина деревни, где находился дом, заканчивалась лесом, за второй начинались болота и кладбище. На меня деревня произвела гнетущее впечатление. Когда я еще только собирался сюда ехать, мне сказали, что это умирающая деревня - жители - преимущественно старики; молодежь перебирается в город и деревня пустеет. Когда же я смотрел на нее своими глазами, создавалось впечатление, что деревня не умирает, она уже умерла - стоит на месте и никуда не двигается, время для нее замерло, и ничто не изменится больше, только деревья в лесу постепенно вытягиваются ввысь.
По дороге бегали редкие куры, собак же вообще не было слышно - эта странность сразу бросилась мне в глаза, хотя я всю жизнь прожил в городе, приезжая в деревню лишь на школьные каникулы, когда учился в начальных классах. Кладбище осматривать я не пошел, не потому, что было неприятно или страшно, просто устал с дороги. Я добирался сюда на попутках, которые не слишком часто останавливались, чтобы подвести незнакомца.
Один местный чересчур любопытный мальчишка, лет шести, все время следовал за мной, но не торопился приближаться слишком близко. Я сам обернулся к нему, улыбнулся и спросил:
- Как тебя зовут?
Карапуз вытащил грязный палец изо рта, вытаращил на меня свои большие серые глаза и спросил:
- Вы приехали убить его, да?
Я оторопело посмотрел на мальчугана и хотел задать тысячу вопросов, но тот уже улепетывал, поднимая пыль босыми ногами.
Небо стало багроветь, наступал вечер и я пошел к дому, чтобы устроиться на ночь. Прут уже ждал меня, он сидел на ступенях, курил трубку и пускал струйки дыма вверх, глядя на заходящее солнце.
- Ну, как тебе наша деревня?
Я присел рядом.
- Хочешь табачку?
- Нет, спасибо, я не курю, - отказался я.
Старик задумчиво смотрел на небо.
- Уже все знают, что ты приехал.
- Да, представляю. Новости распространяются быстро, да я уже почти по всей деревне прогулялся.
Прут пыхнул дымом и улыбнулся.
- Ну-ну. Ужинать будешь?
- Буду.
- Тогда ступай, принеси водички, пока еще видно дорогу.
Колодец находился почти в самом центре деревни, то есть довольно далеко от дома. Он был единственный во всей округе, поэтому за водой часто собиралась очередь. Пока один набирал воду, остальные сообщали друг другу новости, хотя я абсолютно не представлял какие новости можно сообщить, когда жителей раз, два, и обчелся, а чужие люди приезжают редко.
Я набрал воды и пошел обратно, вдруг, мне показалось, что в темноте что-то белеет. Было еще достаточно светло, чтобы видеть силуэты, но цвета уже не различались. Я поставил ведро и отошел с дорожки в ту сторону. В кустах, недалеко от меня что-то шевельнулось, сердце забилось чаще, хотя я понимал, что это просто кошка, или заяц, прибежавший из леса. Светлое пятно постепенно отползало в сторону, и я все дальше отходил от дороги. Вот уже и ведра не стало видно, а зверек все двигался, уводя меня в сторону. Где-то спросонья прокукарекал петух, и я словно очнулся, - огляделся по сторонам и понял, что потерял ведро, а заодно и тропинку. Стемнело быстро, и я практически ничего не видел. Что же будет дальше, когда наступит полная темнота? Зверек убежал и я испугался, что заблудился - в деревне я еще плохо ориентировался и боялся, что забреду с лес или упаду и сломаю ногу, тогда меня никто не найдет. Да и будут ли искать?
Я прошел предположительно в ту сторону, откуда пришел и через несколько метров понял, что иду не туда - не мог я за такое короткое время отойти от колодца на большое расстояние. Пришлось вернуться к исходной точке. Тут я подумал, что неплохо было бы эту точку отметить. Я как мог, раскопал ботинком борозду, пытался написать какую-нибудь букву, но это было бесполезно, земля поддавалась с трудом, и я только прочертил неглубокую полосу. От этой полосы теперь можно было отходить во все стороны. Живя в городе, я привык к ночным фонарям, и беспросветная тьма деревни поглотила все чувства. Глаза постепенно привыкали к отсутствию света, но мне казалось, что кругом только черный кисель, в котором я плавал как глупый малек.
Теперь я пошел в другую сторону, но скоро мне вновь пришлось вернуться к черте, которую я почти пропустил. Не хватало еще и ее потерять. На меня напало отчаяние, неужели мне придется простоять так в темноте до рассвета? Кричать я не осмелился - засмеют - приехал городской и заблудился рядом с колодцем. Такая слава мне ни к чему и я снова отправился на поиски тропинки. Потерять ведро мне тоже не хотелось, как потом объяснить его отсутствие Пруту, и что подумает тот, кто найдет его утром, придя за водой к колодцу? Я вздохнул и снова начал ощупывать ногами почву, пытаясь найти дорогу.
Мои мучения были прерваны самым неожиданным образом. На меня надвигался огонек - это Прут вышел меня искать.
- Ну, где пропал-то? Я уже и печь растопил.
В свете свечки, которую он принес, мы отыскали ведро и благополучно вернулись домой.
Сидя за столом и с удовольствием поглощая картошку, которую бородач щедро сдобрил сметаной, я уже с улыбкой вспоминал недавнее происшествие.
- Скажи, Прут, а зайцы у вас водятся?
- Водятся, только к жилью близко не подходят - боятся человека, да и собаки их не пускают.
- Что-то я не видел тут собак.
- Просто плохо смотрел. - Старик положил себе добавки и продолжил жевать.
Когда мой желудок удовлетворенно заурчал, я решил спросить у моего нового знакомого о том мальчишке.
- Какой мальчишка? У нас в деревне нет детей, все уехали в город. Ты перепутал.
- Да нет, там был мальчик, ему, наверное, лет шесть или чуть меньше. Он спросил у меня кое-что.
- Он разговаривал с тобой? - насторожился Прут, - что он спросил?
- Он сказал: 'Вы приехали, чтобы убить его?'. Вы что-нибудь об этом знаете? Кого он имел в виду?
Бородач засмеялся и облегченно вздохнул:
- А, я совсем забыл, это внучек к Матрене Николавне приехал, вот и озорничает. Матрена-то напугала его, чтобы он в лес не ходил, мол, там ходит большой медведь, и людей ест. Да еще сказала, что в лес можно будет ходить, когда приедут охотники и убьют зверя. Вот он и принял тебя за охотника.
Я улыбнулся, но внутри осталась какая-то недоговоренность - почему Прут не сразу вспомнил этого мальчика? История выходила слишком хорошая - подходила к моим сомнениям, а я все искал чего-то таинственного, хотя ни капли в это не верил. За тем-то я и приехал сюда, чтобы найти то необъяснимое, о чем слышал от моего деда, который жил здесь в последние годы своей жизни.
Мы вышли во двор и сели на крыльце, оставив дверь открытой, чтобы было светло. Бородач достал бутылку какой-то жидкости и разлил в два стакана. Я понюхал свой и вежливо отказался.
- Эх, вы, городские, ничего не понимаете в натуральном продукте, зато покупаете водку. Гадость!
Он залпом выпил из стакана.
- Точно не будешь?
Я отрицательно покачал головой, тогда Прут опустошил и мой стакан. После плотного ужина, да еще двух стаканов чистого алкоголя, язык у бородача развязался, и он рассказал мне о себе.
Началось это несколько лет назад, когда деревня практически опустела. Люди постепенно начали возвращаться к насиженным местам, заново возделывали землю, вели хозяйство, в общем, можно было подумать, что городская жизнь не пришлась им по вкусу. Прут рассказал мне, что в деревне начали твориться странные вещи, и хотя ничего толком не объяснил, я почувствовал себя не слишком уютно - история получалась страшноватая.
Несколько лет назад Прут уезжал из деревни навсегда. К тому времени здесь осталось не больше десятка человек, и он был почти последним, кто перебирался в город.
- Мои вещи уже были упакованы, и мне оставалось только дождаться утра. Мне всю ночь снился поезд, что скрывать, я не хотел уезжать, но сын так старался, чтобы я был поближе к нему.... Знаете, сыновья обычно больше привязаны к матери, но Игорек - исключение, он с детства был рядом со мной. В общем, я уступил.
Ночью меня разбудила Матрена, соседка, - она зашла в дом и что-то искала на кухне. Дверь я никогда на ночь не закрываю. Воровать нечего, да и нет у нас в деревне таких, кто бы стал нечистым ремеслом промышлять. Я встал и поначалу испугался, когда увидел ее в темноте. Не помню, что она мне говорила, слишком уж неожиданным был ее визит. Потом мы сели в темноте, посидели, она, помнится, спросила еще, во сколько у меня поезд, потом она пошла к себе, а я отправился досматривать сон. Вроде бы обычная история, если бы с утра ее не нашли лежащей рядом с кладбищем без сознания. Я даже на поезд чуть не опоздал, все сидел с ней рядом.
Очнулась она уже когда я собрался уходить. Встала, и, как ни в чем ни бывало, стала готовить еду. А про то, как ко мне приходила, да почему на кладбище оказалась - не помнит. Вот так бывает.
А еще у нас в деревне случай был. Кузьмич его звали, мужик толковый был, ремонтировал все, что могло сломаться. Мертвым его нашли. Ушел за клюквой и не вернулся. Уж искали его всей деревней, все болото обошли, но он как в воду канул. Через два дня только тело его обнаружили. Женщина одна на кладбище пошла, да в кустах у дороги его и нашла, а корзинка рядом лежала. Вроде бы за клюквой уходил, да, видно, не дошел. Так его и похоронили вместе с лукошком тем.
Прут много чего еще мне рассказал тем вечером, только все это не казалось мне странным, потому что я не поверил ни одному из его рассказов. В каждой деревне есть свои байки, которыми местные пугают приезжих; я прекрасно понимал, что бородач смеется над моей невежественностью и над незнанием деревенских обычаев. Я уверен, что старик неудобно себя чувствовал бы, приехав в город, там над ним посмеялись бы точно так же, как сейчас все потешаются надо мной. Только его смех был какой-то недобрый.
Когда стало совсем поздно, мы отправились спать. Прут постелил мне на диване, а сам лег в той же комнате за перегородкой. Я еще подумал, почему он не отправил меня спать в большую комнату, но потом перестал гадать и погрузился в беспокойный сон.
Утром я проснулся непривычно рано - во всю глотку орали петухи, мычали коровы и слышались громкие голоса хозяек, звавших скотину, чтобы отвести на пастбище. Воздух был свежий и чистый, было приятно дышать полной грудью, постепенно забывался смог города и автомобильные выхлопы. Прут уже встал и кормил своих питомцев. Я умылся холодной водой из ведра и отправился к колодцу - хотелось при дневном свете посмотреть на место, которое нагнало на меня столько страха прошлой ночью, да и воды надо было набрать. Я хотел хоть чем-нибудь отплатить бородачу за гостеприимство, ну, или хотя бы не быть обузой и сделать что-нибудь полезное.
У колодца уже собрались люди. При моем появлении, подозреваю, темы несколько изменились, пару раз я даже услышал свое имя. Никто не хотел напрямую обращаться ко мне, и я сам решил поговорить с кем-нибудь.
Передо мной в очереди стояла дородная женщина в красном платке. Ее огромные руки были опущены вдоль тела и ручки ведер утопали в них, как в тесте.
- Доброе утро, - сказал я, - как погода?
- Добре. А что погода? Вот у нас ночью корова пропала, - ни к месту сказала она.
- Как корова? Это Ночка-то? - сразу всполошились соседки.
- Нет, Ночка-то еще вчера захворала, и я ее в соседний сарай определила. Энто вторая моя, Пятнушка.
- Неужто пропала?
- Вышла доить, а ее и нет.
- Это куда ж корова могла деться-то? - спросил низенький дедок с единственным зубом, криво торчащим изо рта. - С роду у нас ничего такого не было. Не иначе, кто из приезжих...
- Точно-точно! Я видела, как он вчера мимо твово дома проходил с ведром.
- Он корову-то сначала выдоил, а потом и совсем уволок.
И все сразу посмотрели на меня. Мне стало неловко. Оправдываться за корову, которую я и доить-то не умею, я не хотел.
- Я за водой ходил.
- Чего тебе у колодца-то делать? У Прута свой есть во дворе.
- Ты не смотри так-то! - добавил ехидный дед, - куды корову-то дел?
- Что за глупости вы говорите? Не нужна мне корова, и молоко я не люблю! - не выдержал я.
- Как не любишь? Врет! Ей-богу, врет!
- А как не врет!
- А если не врет, то нечего ему тут делать.
- Правильно! Поезжай, откуда приехал! Нечего тебе здесь все подсматривать да разнюхивать!
Еще немного и грозил разразиться настоящий скандал. Я не стал дожидаться, когда подойдет моя очередь набирать воду, и отправился домой с пустым ведром.
Прут уже ждал меня.
- Ты посиди на лавке, я пойду с людьми потолкую. Ты, все же мой гость, негоже им с так с тобой говорить.
Я вновь удивился скорости, с которой здесь разносятся новости, и послушно присел на лавку. Отсутствовал Прут долго, зато принес ведро воды.
- У вас правда во дворе есть колодец? - спросил я его, когда печь была растоплена.
- Правда, но ты не слушай, чего люди говорят. Мой колодец совсем плохой, и вода в нем гнилая, ее пить нельзя - отравишься.
Я понимающе кивнул.
- Ты подбрасывай дровишки, а я пойду, яиц принесу.
Прут ушел, а я остался следить за огнем. За время моего отсутствия, хозяин успел убрать комнаты, и паутина больше не висела по углам. На полу появились новые плетеные дорожки, а на столе - ваза с матерчатыми цветами. Надо бы принести живых, а то как на кладбище, подумал я. Да и проветрить не мешало бы, все окна, выходившие на 'улицу' были зашторены, остальные плотно закрыты покрывалами. Одно из них даже было забито.
- Хозяин, почему ты так варварски обращаешься с окнами, - спросил я, когда Прут вернулся.
Тот опустил яйца в кипящую воду и ответил:
- Болею я. Врачи сказали, что свет вредит сетчатке - это какое-то редкое заболевание, и мне нужно меньше находиться на солнце. Вот и занавешиваю, что могу. А передние окна не стал, чтобы люди не говорили лишнего, а то потом хлопот не оберешься.
Мы позавтракали, Прут неожиданно предложил мне пройтись по окрестностям.
- Со мной никто тебе дурного слова не скажет.
Мы вышли на дорогу. Солнце начинало светить все ярче, и я спросил у бородача:
- А как же ваши глаза?
- Не волнуйся, мы ненадолго, я покажу тебе одно место и мы вернемся. Я же знаю, зачем ты приехал.
- А почему вы вернулись обратно в деревню? - я задал вопрос, который мучил меня все утро.
- С сыном повздорил, - старик нахмурился и отвернулся.
После этого мы больше не разговаривали. Прут шел широкими шагами, и я немного не успевал за ним, к тому же идти по такой дороге было не слишком удобно - туфли на мне были исключительно городского типа, и теперь они постепенно приходили в негодность.
Путь проходил мимо дома женщины, у которой ночью исчезла корова. Хозяйка стояла на крыльце, упершись руками в бока, но ничего мне не сказала, только смерила презрительным взглядом. Я сделал вид, что не заметил ее.
Бородач свернул с дороги, и мы пошли между домами, огибая ямы с помоями, изредка встречающиеся на пути, и сторонясь крапивы, которая в изобилии росла всюду, куда бы мы ни пошли. Я понял, куда мы направляемся.
Сначала я увидел только темный покосившийся забор. Большие ворота почти совсем ушли под землю, и рядом с ними было проделано отверстие, чтобы заходить внутрь. Бурьян и репейник хозяйничали всюду. Кладбище не было заброшенным, оно было очень старым и каким-то гнилым. Могильные холмики давно перестали быть таковыми, многие могилы ввалились, но почти везде лежали цветы. Желтое подобие астр. Из-за них кладбище походило на большой цветочный магазин с огромным количеством товара, но ограниченным ассортиментом.
- Я покажу тебе могилу твоего деда, - сказал бородач.
Мы прошли по старым почти невидимым тропинкам и очутились около могилы. Фотографию деда я не узнал, она была черно-белая и какая-то выцветшая, изображения почти совсем не было видно. Как и все могилы на этом кладбище, последнее пристанище моего деда было украшено желтыми цветами.
- Кто ухаживает за этим кладбищем? - спросил я.
Прут посмотрел на меня и серьезно ответил.
- Это - последнее место, где человек находит утешение. Грешно, если за ним никто не присматривает. Многие же в город уехали, поэтому мы по очереди дежурим здесь. Через три дня цветы приносим, ну, по возможности стараемся привести здесь все в порядок. Сам понимаешь.
- И что, все согласны? Неужели во всей деревне не нашлось человека, который не захотел бы отказаться от этого?
- Ничего ты не знаешь! Твое счастье. Все люди у нас ответственные, кроме того, народ понимает, что если не они, то никто.
- И даже тот дедок с кривыми зубами дежурит?
- Иван Ильич? Он в первую очередь. У него на кладбище вся семья схоронена: сын, жена, три брата, зять, дядька, уж всех и не вспомню сейчас.
Я смотрел на могилу деда.
- Ну, я тут тебя оставлять не буду. Пойдем, а то скоро солнце станет печь.
Я покинул это печальное место без сожалений.
Возвращались домой по той же дороге, и снова нас встретила подозрительным взглядом та тетка, у которой пропала корова. На сей раз, она спросила у моего спутника:
- Прут, сегодня кто пойдет?
- Без меня решите. Только не забудьте про хромого. Он тоже хотел.
- Сегодня он не пойдет, он тут нужен.
- Ну, хватит, разговорилась! Не видишь, не один иду!
Она замолчала, а я подумал, что от меня что-то скрывают.
Когда мы отошли от нее на порядочное расстояние, я спросил:
- А что это за хромой?
- Много будешь знать, плохо будешь спать. - Улыбнулся старик. - Не бери в голову. В каждой деревне есть своя легенда и свой местный дурачок.
Я понимающе кивнул, хотя мне снова показалось, что Прут чего-то не договаривает. До самого дома никто из нас больше не произнес ни слова. Отчасти потому, что стояла жара, и было тяжело расходовать лишнюю энергию, отчасти потому, что мне больше ничего в голову не приходило, отчасти потому, что я почувствовал - бородач не настроен разговаривать.
Когда мы вошли в дом, Прут сразу отправился на задний двор. Хоть я и был его гостем, работы от этого не убавилось, и он не собирался посвящать меня в свою деятельность. Я пошел в комнату, где провел ночь, и включил телевизор. Показывал только один канал, и я уставился в экран.
Через некоторе время послышался стук в дверь. Я удивился - как я успел заметить, здесь двери никогда не закрывались и все ходят друг к другу запросто, никто никогда не стучит, только громко зовут хозяина. Я поднялся с дивана, подошел к входной двери. На пороге стоял знакомый мальчик.
- Дяденька, а когда вы его убьете? Вы ведь уже были там?
- Нет, мальчик, в лес я еще не ходил, да и вообще я не охотник.
- А вам в лес и не нужно, а что вы не охотник я и сам вижу, но вам все равно придется его убить. Вы только не струсьте в последний момент.
Мальчонка отвернулся и побежал. Я вздохнул, закрыл дверь и снова уставился в экран. Через некоторе время в дверь снова постучали. На крыльце стоял все тот же мальчик.
- Вы приходите, когда стемнеет к колодцу, я вам покажу кое-что.
- Я тут подумал, что неплохо было бы нам..., - это Прут вошел через заднюю дверь. Он осекся, когда увидел мальчика, направился, было к двери, но тот уже улепетывал.
- Что тебе наболтал этот цыганенок? - грозно вопрошал бородач.
Я не стал ему ничего сообщать, потому что сам пока мало что понимал, кроме того, старик за что-то не любил этого мальчишку.
- Ничего. Спросил когда я пойду убивать медведя.
- И что ты ему ответил?
- Ничего. Сказал, что я не умею стрелять, и что я не охотник.
Прут казалось, удовлетворился таким ответом.
- Я тут чего говорил-то. Может нам на рыбалку сходить?
- А что, тут есть речка? - я был удивлен, на карте никакой реки нарисовано не было.
- Не речка, так, болотце небольшое, но там такие караси водятся!
- Тогда, я не против.
- Вот вечером и пойдем.
Я хотел было возразить, ведь вечером я собирался побывать около колодца, мне не давали покоя слова мальчика. Для себя я уже давно решил, что речь идет не о медведе, а о ком-то другом. Только было странно думать об этом. В сказки я не верил, хоть всю жизнь и искал их, и сюда приехал именно из-за них.
Я ничего не сказал бородачу, однако решил предупредить мальчика о том, что не смогу придти вечером. Следовало бы найти его, только вот где он живет? Прут, кажется, говорил, что он не местный, но к кому он приехал я не помнил. Оставалось надежное и проверенное средство - сплетни.
- Пойду, за водой схожу, - сказал я.
- Иди и захвати с собой второе ведро, чтобы ночью не ходить, а то опять заблудишься.
Я взял ведра и направился к колодцу. Солнце светило ярко, видимость была прекрасной, и я еще издали увидел, что у колодца никого нет. Пришлось мне набирать воду в одиночестве, но уходить, не завершив дело, мне не хотелось. Колодец стоял рядом с чьим-то домом. Я набрал в грудь побольше воздуха, и крикнул:
- Хозяйка! Есть кто дома?
Из окна тот час высунулась стриженая голова.
- Чего орешь?
- Хозяин, хорошо ли у вас здесь рыба клюет?
- Хорошо-то хорошо, но не всякий поймать может. А ты что, на рыбалку собрался?
- Да. Мы с Прутом вечером уходим.
- Ну-ну, - голова исчезла, и я с чувством выполненного долга отправился домой.
По дороге я повстречался еще с одним мужичонкой. Мы немного поговорили про рыбалку, и я снова сообщил ему, что мы с бородачом отправляемся на ночной лов.
Когда я пришел домой, старик уже ждал меня.
- Ты зачем все рассказал?
- Я не рассказывал, просто не поверил, что тут рыба водится. Вы же сами сказали, что это не река, а болото.
Прут вздохнул:
- Ой темнишь ты чего-то. Нехорошо!
Мы пообедали, и он отправился спать, я же решил заглянуть, что делается на заднем дворе.
По периметру двор был обнесен хлипким забором, кое-где доски вообще отвалились. Повсюду были разбросаны дрова, куры, перебирались через них, выискивая червяков. Кроме кур Прут держал двух коз, несколько гусей и большого индюка. Ни коровы, ни свиней не было.
В дальнем углу стоял покосившийся сарай. Я заглянул внутрь. Там лежали только дрова, но пахло почему-то не слишком приятно. Я вошел внутрь. В центре сарая между поленницами стоял старый колодец, и запах исходил именно оттуда. Брать воду из него было нельзя. Я заглянул внутрь, но ничего не увидел - было слишком темно, чтобы рассмотреть что-либо в такой глубокой яме.
Выйдя на свежий воздух, я вновь отправился бродить по деревне. Я хотел дойти до дома, где жил мой дед. По слухам, его снесли в прошлом году, но я надеялся, что смогу узнать хотя бы место, где он стоял. Солнце жарило во всю силу, и я буквально обливался потом. Дорога была пыльной, и я старался идти, подольше оставаясь в тени домов. Ничего интересного я не увидел, и дошел уже почти до самой окраины деревни, когда из дома, мимо которого проходил, услышал крики.
Я невольно остановился, еще не зная, что делать. Стоило ли вмешиваться в дела людей мне, городскому жителю, да и просто постороннему человеку? Ничего не придумав, я подошел почти вплотную к стене. Голоса стали громче. Разговаривали двое - мужчина и женщина.
- Это ты так говоришь, - вещал грубый мужской голос, а женский возражал:
- Мы все равно ничего о нем не знаем, может, он действительно приехал проведать могилку дедушки. Прут его туда уже водил.
Я понял, что речь идет обо мне, пригнулся и подошел еще ближе к окнам. Перед домом стояла небольшая скамеечка. Я забрался на нее обеими ногами, но в окно заглянуть не решился, меня могли заметить.
Тем временем, спор продолжался.
- Сколько еще нашли?
- За последние недели только одного, но этого вполне достаточно.
- Знакомый?
- Нет, не местный. Это к Надежде приезжал двоюродный брат. Видимо появился не вовремя. Вот и получилось так.
- Ничего, он все исправит.
- Он простой обыватель, он ничего не сможет поделать, лучше не обольщайся на его счет.
- Расскажи про покойника.
- Как и все предыдущие. Как будто душу из него кто-то вытянул - лицо совершенно каменное, все мускулы сведены, глаза открыты.
- А цвет?
- Как всегда. Снова изменился, но заметили это только тогда, когда хоронить его стали.
- А цветы положили?
- А как же без них? Сам ведь знаешь, что начнется! Кстати, дежурить сегодня никто не хочет. Прут на рыбалку уходит.
- С ним?
- Да.
- И что делать? Может, ты пойдешь?
- Не знаю. У меня корова не доенная, да в доме убрать надо бы.
- Я сам все сделаю. Но цветы уже пора заменить.
Дальше слушать я не стал. Муж и жена обсуждали подробности дежурства на кладбище, про это Прут мне кое-чего рассказывал, и все сходилось с тем, что я услышал сейчас. Поэтому я тихо спустился вниз и отправился дальше. Только одна новость не давала мне покоя - в деревне происходят убийства людей. Кто и зачем это делает, похоже, не знали даже сами местные. Может быть, это случайный маньяк, а может, кто-то из приезжих, да и самих деревенских нельзя было исключать из списка подозреваемых.
Я отправился дальше, но места, где был дом деда, не увидел. Дойдя до самого болота, там, было несколько прохладнее, чем в деревне, я пошёл медленнее - идти было легче, но приходилось следить, куда наступаю. Вскоре болото сменилось редким подлеском. Дальше идти смысла не было, да и сюда не надо было приходить. Решив отдохнуть в тени прежде, чем отправиться в обратный путь, я присел под дерево и вскоре задремал. Тишина, покой, свежий прохладный воздух, яркая синева неба и приятный запах хвои - вот все, что нужно городскому человеку, чтобы почувствовать себя счастливым.
Проснулся от негромкого потрескивания. Мимо меня проходил местный житель, видимо, отправился за грибами, потому что в руках нес большую корзину. Какие грибы в жаркий полдень, успел подумать я краешком сознания. Грибник обернулся, но меня не увидел, я лежал в высокой траве. Зато я хорошо рассмотрел его.
Это был невысокий коренастый небритый мужчина. В его лице меня поразили глаза - ярко-серые, совсем как у Прута. Может, они родственники? Тут грибник вытащил из корзины огромный нож и направился прямо в мою сторону. Я испугался, попытался подняться и убежать, но ноги после неудобного лежания затекли, и я вскрикнул. Наверняка это был тот таинственный убийца, что орудует в деревне. Мужик отпрянул.
- Ну, ты меня и напугал, - сказал он, убирая нож обратно в корзину. - Что ты тут делаешь?
По-видимому, он не собирался меня убивать. Я кое-как поднялся. Сердце билось часто-часто, а дыхание сбилось, как будто я бежал стометровку.
- Я уснул, гулял по деревне, потом захотел посмотреть болото, сел отдохнуть и уснул. А вы меня напугали.
- Мы оба друг друга напугали. Я-то черт знает что подумал.
Он подошел поближе. На всякий случай я отступил на шаг назад.
- Не бойся, я Никифор. Живу недалеко от Прута. Ты у него остановился?
- Да. Честно сказать, я подумал, что вы - убийца.
- Убийца?
- Ну, у вас в деревне какие-то странные вещи творятся.
- Что верно, то верно. Ты садись, я тебе расскажу кой-чего.
Мы присели под дерево. Я внимательнее посмотрел на нечаянного собеседника. Вначале показавшиеся серыми, его глаза на самом деле были бледно-голубыми. Морщины вокруг глаз и около рта говорили о веселом нраве, но в этом убедиться мне было не суждено. То, что мне рассказал грибник, было более чем серьезно.
- Ты, наверное, уже сам понял, что в деревне нашей не просто так странные вещи происходят.
Я мысленно согласился, но ничего не сказал. Мужчина достал из кармана папироску и закурил.
- Когда это началось, я не скажу, сам не знаю. Знаю только, что люди вернулись в деревню зря. Гибнет народ, отправляется прямиком в ад. Всех ждет вечный пламень.
Грибник замолчал, и я не решился прервать эту задумчивость, в которую он вдруг погрузился.
- Знаешь, почему мы на кладбище дежурить ходим?
- Прут мне сказал.
- Ты его не слушай. Он тебе правду не скажет. Не местный ты. Мы для того ходим, чтобы они не встали.
- Кто?
- Кто-кто! Ты слушай, не перебивай! Мертвые! - Он произнес это слово и поднял указательный палец вверх. - Ты старика не слушай, а мне верь. И цветочки кладем, чтобы они не проснулись, да на прогулку не вышли. В последний раз, как они выходили, что было-то! Кошмар. С тех пор и цветочки-то каждые три дня меняем.
- Где же вы их столько берете?
Я задал совсем не тот вопрос, который хотел задать, но мой мозг, казалось, был совершенно парализован. Болото, близость леса, тишина и пустота, кладбище и мертвецы, все это кого хочешь приведет в ступор. Как ни странно, но я сразу ему поверил, и дело было не в том, что я специально для этого сюда вернулся, слишком много странного за неполные два дня я услышал в Орловских Двориках.
Грибник смотрел на меня, дымил своей папироской и молчал, видимо, ждал, когда я задам остальные, более важные вопросы. Я тоже молчал, потому что мне было страшно открыть рот. Да, я хотел узнать все, но только не ценой собственного спокойствия. Я уже не хотел ничего слушать, но недосказанность угнетает, и мой язык против воли произнес:
- Расскажи мне, что знаешь.
И он рассказал.
- Убивали людей у нас нечасто, пока не началась эта чертовщина. Что мы только ни делали, и священников вызывали, и кресты везде вывешивали, в общем, делали все, но беда наша была в том, что не знали, с чем столкнулись. - Никифор опасливо оглянулся по сторонам. - О вампирах никогда не слышал?
- Вампиры? Ну, это мышей летучих так называют. А еще в легендах они кровь пьют у людей.
- Вот-вот. Только это не совсем так, как ты сказал. Это обычные люди, которые умерли, но почему-то не совсем успокоились. Души у них, как таковой нет, продали они ее дьяволу, чтобы получить богатство или славу, да мало ли чего еще. В общем-то, и не совсем они люди, получается. И не кровь они пьют, они за душой охотятся, а кого поймают, смотрят прямо в глаза, наклонившись близко-близко, так, что почти носом тебя касаются, и душу твою высасывают. Только насытиться они никогда не смогут, потому что душа несчастного им не нужна, они свою ищут. А вампирова сущность вселится в какого-нибудь бедолагу, и начинает человек мучиться - душа вампирова демоном-искусителем становится. Так и превращаются жертвы в вампиров, только, конечно, умирают сначала. Вот и смертей у нас тут много. Встанет какой-нибудь мертвец, найдет себе человека, который не в курсе дел наших, заговорит, наклонится, и душу вытянет. А через несколько дней, ни о чем не подозревающий несчастный умирает. И сам будет ходить по свету, душу свою искать.
- А почему они встают?
- Кто их знает? Видно и дьяволу они не к надобности, что он на землю их обратно отсылает. Куда они ему без души-то?
- А цветы тут при чем?
- А при том при самом! Если цветочки на могиле лежать не будут, они все встанут. А цветы эти их как будто удерживают в земле. По крайней мере, пока мы их кладем, никто не просыпался.
- И дежурите для этого?
- А то как же.
Мне вдруг стало страшно. Я ведь и на кладбище был, и цветы эти видел. Мало того, на могиле моего деда тоже цветы лежали...
- А что, все, кто на вашем кладбище похоронен, вампирами стали?
- Не все, но мы точно не знаем, кто опасен, а кто просто умер, потому и кладем цветы на каждый холмик.
- А деда моего вы случайно не знали?
- Нет, я сам тут мало кого знаю. Все, кого знал, уехали или умерли уже.
- А как вы вампира узнать можно?
- Да кто ж его узнает? По глазам только. Говорят, те, кто вампиров видел, что глаза у них особого цвета, и светятся таинственно. Только я тебе ничего сказать не могу. Не встречал я ни одного. - Никифор перекрестился. - Я пойду, а то совсем с тобой заговорился. Иди назад, да ночью из дома лучше не выходи, а еще лучше, уезжай, откуда приехал.
Мне еще о многом хотелось спросить у грибника, но тот уже бодро шагал в лес и через минуту скрылся в густых зарослях.
Сидеть на опушке леса одному теперь было страшновато, и я отправился домой. Проходя мимо колодца, в толпе я вновь услышал свое имя, но теперь это меня не волновало. Пришла пора уезжать из этой деревни. Я еще не решил, рассказывать про встречу с Никифором Пруту, или нет, но одно знал точно - про вампиров ему знать совсем не обязательно. Он не захотел посвятить меня в то, что творится в этой деревне, теперь я не хотел ему ничего рассказывать. Но, если сказать по правде, он правильно сделал, что промолчал.
От деда я много чего таинственного слышал. Когда я был маленьким, тот часто рассказывал мне страшные истории, но я в них никогда не верил. А вот как поселился он в этой деревне, стал такое говорить.... В общем, было жутко, но выглядело правдоподобно, к тому же, когда я смотрел на него, видел перед собой насмерть испуганного человека, хотя он и говорил, что выдумал всё это. Только правдой его рассказы были, и я это знал.
На сей раз, Прут меня не встретил как обычно, он возился во дворе со скотиной, и я снова был предоставлен сам себе. Пошел в дом, но смотреть телевизор не хотелось. Тут я вспомнил, что сегодня мы с бородачом отправляемся на ночную рыбалку. Меня вновь бросило в дрожь. Я не знал, где находится это 'болото', но очень надеялся, что далеко от кладбища.
Старик сам сходил за водой и растопил печь.