Жданова Марина Сергеевна

Смерть в белом халате

(первые восемь глав романа)

5 мая

Нужный дом затерялся между серыми панельными многоэтажками одного из спальных районов города. Молодой человек в джинсовом костюме с большим чёрным пакетом в руках остановился посреди двора и огляделся. Босс правильно выбрал место. В центре красовалась бестолковая одноподъездная "свечка". "Медицинская, 18" - гласила табличка. Именно этот дом и был ему нужен. Дверь обшарпанная, без замка, даже без кода, лифт наверняка не работает, население - старушки и многодетные мамаши. Всё как и везде.

Парень вошёл в подъезд, открыл пакет, вытащил оттуда металлический чемоданчик с красным крестом, мятый медицинский халат и шапочку. Сняв джинсовую куртку, он облачился в белое, положил пакет под лестницу и направился к лифту. Кнопка не загорелась.

- Чёрт!

Пришлось идти пешком.

Поднявшись на седьмой этаж, молодой человек отдышался и позвонил в однокомнатную квартиру.

- Кто там? - спросил старушечий голос.

Зрачок глазка потемнел. Бабка не открывала незнакомым людям.

Парень поправил шапочку, мысленно поблагодарив босса за верную стратегию, и вежливо, но громко произнёс:

- Бесплатное медицинское обследование!

Несколько секунд ничего не происходило, и молодой человек подумал, что на сей раз хитрость не сработала, но хозяйка квартиры зазвенела ключами, и дверь открылась. Старушка была невысокой, худощавой, в старом линялом халате и тапках на босу ногу. Она чем-то напоминала дедовскую меховую шапку: выцветшие рыжие волосы кое-где были тронуты сединой, брови практически сливались с пергаментной кожей цвета старой газеты, а пуховый платок, наброшенный на плечи, только усиливал сходство.

Бабка внимательно осмотрела лестничную площадку, но молодой человек пришёл один.

- Вот хорошо! - обрадовалась она. - Наконец-то власти и о стариках решили позаботиться! Проходите на кухню!

Парень тщательно вытер ноги о половик в коридоре, разулся и оставил кроссовки за дверью.

- Ой! Не разувайтесь! Не разувайтесь! - всплеснула руками хозяйка.

- Как можно! - возмутился парень. - Вам убираться тяжело, а я полы пачкать буду! И не настаивайте! Чистота - залог здоровья.

Бабка прикрыла дверь и прошла вслед за гостем.

Кухня была под стать самой хозяйке: маленькой и какой-то неопрятной. Обстановка была небогатой, такой же, как на сотнях других кухонь сотен других пенсионеров необъятной страны: старенький, времён Брежнева, гарнитур, неуклюжая газовая плита "Россиянка", стол, накрытый цветастой клеёнкой, табурет, стул, большая цветущая герань на подоконнике и дешёвый тюль на окнах.

В воздухе витал запах сладкого. Парень сел на табурет, поставил чемодан на колени и выложил на стол потрёпанную тетрадь.

- Глафира Петровна, - представилась бабушка.

- Очень приятно, - ответил молодой человек, - Илья. На что жалуетесь, Глафира Петровна?

- На всё! - старушка поставила к столу небольшой стул и села. - Ноги слабые, голова часто болит. В ушах стреляет, особенно, когда с кровати встаю.

- Спите плохо?

- Плохо. Иногда по полночи без сна лежу. Каких только средств не испробовала! Ничего не помогает.

- Давайте, я вас послушаю. - Илья вытащил из чемодана стетоскоп.

Старушка начала расстёгивать пуговицы.

- Сейчас появилось много новых лекарств, - заметил молодой человек. - И не только от бессонницы.

- Да-да, - закивала головой Глафира Петровна. - Всё время новые лекарства появляются. Придёшь в аптеку, и не знаешь, что от чего.

Парень приложил холодный кружок стетоскопа к груди женщины.

- Так. Хорошо. Повернитесь. Хорошо. Желудок не болит?

- Слава Господу, не жалуюсь.

- А сердце?

- Сердце болит. Иногда будто переворачивается. Вздрогнет, думаю, всё, остановилось! Но обходится пока, - бабка перекрестилась. - В груди колет, особенно, когда лифт не работает и пешком ходить приходится. А лифт у нас почти всегда не работает. Уж дед Степан сколько раз с коммунальщиками ругался, а им как об стенку горох!

Молодой человек убрал стетоскоп в чемодан.

- Я вам от бессонницы рецепт выпишу, а от сердца, у меня с собой капли есть. Я вам могу их оставить. И денег не возьму.

Глафира Петровна обрадовано всплеснула руками.

- Ой, Илюшенька! Большое вам спасибо! Может, чайник поставить? Не хотите чайку?

Молодой человек кивнул и улыбнулся.

- Спасибо. С удовольствием. А то целый день по квартирам хожу, устал. Да и проголодался, если честно.

- Так у меня сосиски в холодильнике. Может сварить?

- Нет, сосисок не нужно, просто чай. Да, чуть не забыл! Вам придётся расписаться, что я к вам приходил, а то начальство не верит, думает, будто я не людям помогать хожу, а на дискотеку или вообще дома сижу. Не доверяют! Поэтому требуется ваша подпись. Вы ведь не откажете мне, Глафира Петровна?

Бабушка ласково посмотрела на парня.

- Конечно, не откажу! Где расписаться нужно?

Врач положил перед женщиной лист бумаги, на котором мелким шрифтом было что-то напечатано.

- Это объяснительная записка, - пояснил Илья. - В строчках наверху напишите своё полное имя, фамилию и отчество, а также паспортные данные. У вас есть паспорт?

Бабка кивнула.

- Я его наизусть помню. В Собесе часто всякие бумажки заполнять требуется.

Старушка нацепила на нос очки и крупным дрожащим почерком написала всё, о чём её просили.

- И второй экземпляр! - Молодой человек положил перед бабушкой новые бумаги, и та, не читая, подписала их.

- А давно ты так работаешь? Наверно, институт ещё не закончил, - бабка незаметно перешла на "ты", чему Илья даже обрадовался.

- Третий год уже работаю, а институт закончил. В прошлом году.

- Какой молодец! Помощник родителям! А у меня вот, никого нет! Не дал бог детей, да и мужа не дал, - старушка отвернулась и украдкой вытерла глаза. - Даже поговорить не с кем! Только и остаётся, что соседки-подружки.

Молодой человек наклонился над столом, дотянулся до Глафиры Петровны и положил руку ей на плечо.

- Главное, чтоб человек счастлив был и не болел. Вот и вы не болейте! А я вам лекарства оставлю.

Бабушка всхлипнула, выключила плиту и налила в чашку кипяток.

- Вот, Илюшенка, чайку попей!

- А вы разве не будете?

Бабка отрицательно покачала головой и горестно вздохнула.

- Сердце что-то разболелось.

Парень улыбнулся и вытащил из чемодана небольшой пузырёк с мутной белой жидкостью.

- У вас есть вторая чашка?

Бабка достала из шкафа стакан и протянула Илье. Молодой человек вылил в стакан примерно половину пузырька. Добавив воды из-под крана, он отдал лекарство старушке.

- Выпейте, Глафира Петровна! Для сердца самая лучшая микстура.

- А не много лекарства-то? Сколько капель?

- Я вам только половину дозы дал. Остальное вечером выпьете. А название я на бумажке запишу. Если понадобится, вы его в аптеке купите.

Старушка поднесла стакан к носу.

- Что-то и запах горький.

- А оно по-другому и не бывает. Все лекарства горькие.

Глафира Петровна вздохнула и сделала несколько глотков.

- Пейте, пейте. До дна. Иначе не подействует.

Бабка выпила и села на табурет.

- А теперь, отдыхайте! Я пойду.

- Илюшенка, а название-то напиши!

Молодой человек не ответил. Он закрыл металлический чемодан с красным крестом на замок, снял медицинскую шапочку, вылил в раковину чай. Старушка смотрела на него мутным взглядом, потом опустила голову, покачнулась, и упала на пол. Илья перешагнул через неё, вытащил из кармана резиновые медицинские перчатки, вытер стакан, бросил в него несколько таблеток и залил водой. Пузырёк от таблеток и стакан приложил к ладони Глафиры Ивановны.

- Все вы на бесплатный сыр надеетесь, - негромко сказал он. Бросил пузырёк на пол, открыл входную дверь и вышел на лестничную площадку.

* * *

Подниматься по лестнице было тяжело. Мусорное ведро заполнилось ещё вчера, однако дед Степан забыл его вынести. Мусоропровод находился на площадке между этажами, поэтому пожилому человеку пришлось обойтись без помощи лифта.

- Не могли на каждом этаже сделать, - бубнил Степан Дмитриевич. - И лифт вечно не работает! Коммунальщики проклятые! Хоть бы перилла покрасили что ли! Не подъезд, а помойка! И кто здесь окурков набросал?!

Опустошив ведро, дед поставил его на заплёванный пол и вытер рукавом лоб. В подъезде было тихо, поэтому он услышал, как в одной из квартир седьмого этажа что-то упало. Потом из-за неплотно прикрытой двери раздался приглушённый голос. Оставив ведро на лестничной площадке, Степан направился вверх по лестнице.

Поднявшись, он увидел, что на пороге пред квартирой Глафиры Петровны стоят мужские кроссовки. Дверь была приоткрыта, и дед подошёл ближе. В это время из квартиры вышел молодой человек в белом халате с медицинским чемоданчиком в руках.

- А я-то думал, воры! - разочаровано вздохнул Степан Дмитриевич.

Парень вздрогнул.

- Здравствуйте!

- И вам не болеть. Как здоровье Глафиры Петровны? Неужели ей стало плохо и она скорую вызвала?

Дед внимательно посмотрел на паренька и отметил, что для врача тот слишком молод, скорее всего, ещё учится в институте. Да и шапочка была ему великовата, хотя, кто из врачей сейчас носит шапочки?

Молодой человек наклонился, чтобы обуться, и Степан Дмитриевич заметил, что юноша для чего-то надел резиновые перчатки.

- Может, и меня послушаете заодно? Что-то в последнее время кашель не проходит, и давление скачет, - прошамкал он.

Молодой человек отрицательно покачал головой.

- Извините, график! Никак нельзя опаздывать.

- А вы быстро! - Степан Дмитриевич посмотрел на дверь. - А что, Глаша закрываться не будет?

- Я ей лекарство дал. Сейчас она полежит и закроет. - Парень покашлял. - Вы ведь нас всё равно вызовите, так что пойдёмте, я вас послушаю. Где вы живёте?

Дед торопливо спустился по лестнице, повозился с ключами и распахнул дверь своей квартиры.

- Заходите в комнату.

Молодой человек разулся и оставил кроссовки за дверью. Степан Дмитриевич неодобрительно посмотрел на недальновидного врача.

- Не боитесь, что украдут?

Парень улыбнулся.

- Кому нужны мои старые кроссовки?

- Знаете нынче молодежь какая?! Мы ведь раньше не то что кроссовки, чужую бумажку брать стыдились! А сейчас, глазом моргнуть не успеешь!.. Я даже когда мусор выбрасывать хожу, и то дверь на ключ запираю. Мало ли чего случиться может! А вы присаживайтесь на диванчик. - Степан Дмитриевич опустился рядом. - Мне бы давление измерить!

- К сожалению, у меня нет соответствующего прибора.

- Нет? - растерялся дед. - А что есть?

- Стетоскоп.

Парень открыл чемодан, и старик заглянул внутрь.

- Так вот же! Лежит! Тонометр!

- Ах, да! - парень смутился. - Я подумал, что оставил его в клинике! Что ж, давайте измерим давление.

Дед закатал рукав рубашки, молодой человек пристроил ему на руку манжет и стал накачивать воздух.

- Ну? Сколько там?

Врач приложил стетоскоп к худой руке старика и посмотрел на стрелку.

- Хорошее у вас давление. Нормальное. 120 на 80. Может, ещё какие жалобы есть?

Степан Дмитриевич покачал головой.

- Спасибо. Может, от головной боли чего посоветуете?

- Анальгин можно. Только внимательно читайте инструкцию.

Парень поднялся, убрал тонометр в чемодан и направился к выходу.

- Ох! - Степан Дмитриевич хлопнул себя по лбу. - Ведро мусорное на площадке забыл! Нужно подняться, а то заберёт кто-нибудь!

Молодой человек нахмурился, но ничего не сказал. Под пристальным взглядом деда он пошёл вниз, а Степан Дмитриевич, кряхтя, поднялся по лестнице.

Ведро стояло там, где его оставили. Дед тоскливо посмотрел на мусоропровод.

- Отродясь у меня нормального давления не было. Подозрительный какой-то! Интересно, что он Глафире сказал?

Преодолев ещё один лестничный пролёт, старик позвонил в дверь однокомнатной квартиры. Никто не ответил.

- Глафира Петровна, это я! - дед стукнул кулаком по клеёнчатой поверхности, и входная дверь открылась. - Ты чего это не заперлась?

Степан Дмитриевич прошёл в комнату, потом заглянул на кухню. Женщина лежала на полу, рядом с ней валялся пузырёк от лекарства.

- Глафира! - дед попытался растормошить старушку, но та не двигалась. - Померла ты, что ли?

Поняв, что женщине плохо, старик набрал 03, а потом 02.

* * *

Спустившись на первый этаж, молодой человек достал из-под лестницы пакет и переоделся. Досадливо морщась, он вышел на улицу и вытащил из кармана сотовый телефон.

- Алло. Михаэль? Это я... Да. Сделал... Возникли небольшие трудности. Когда я выходил, меня встретил старик. Пришлось пройти в его квартиру и измерить ему давление... Поверил, наверное. Не знаю... Нет, дверь не запер. Сейчас подожду, пока дед уйдёт и закрою. Он сможет меня опознать, надо его убрать... Я не виноват! Так получилось!.. Ладно. Подожду десять минут, и закрою дверь... Ключи взял... Да. Как обычно. Если б не дед, никаких проблем бы не было. Отбой.

Парень нажал "сброс", вышел из подъезда и отошёл в сторону. Через несколько минут он услышал вой милицейской сирены.

- Чёрт бы побрал этого старика!

Он снова набрал знакомый номер.

- Михаэль, старика нужно убрать. Он вызвал милицию.

Парень вздохнул. По-хорошему, дверь в квартиру старухи нужно было закрыть на ключ. Но не мог же он закрыть её при деде?! Теперь ничего не поделаешь. Он положил телефон в карман и направился к остановке.

Ночь с 11 на 12 мая

Второе отделение психиатрической клиники имени Кащенко представляло собой печальное зрелище: длинный коридор с палатами по обе стороны, потёртый линолеум, тусклые лампочки, вмонтированные в потолок и закрытые решётками, столовая с колченогими табуретками и маленькая ниша в стене, где располагался поцарапанный письменный стол. За этим столом круглосуточно сидят люди. Днём - медсёстры, ночью - дежурные. В противоположном от входа конце коридора - двери в ординаторскую и медицинский кабинет.

Виктор улыбнулся. Подумать только, целый месяц прошёл с тех пор, как он тут работает. Пролистав журнал дежурств, молодой человек нашёл свои первые записи о ночных происшествиях.

"10 апреля. В половине третьего ночи Матвеев бегал по коридору, швырялся табуретками в столовой. Грозился зарезать заведующего. Поймали, привязали к кровати, вкололи успокоительное. Остальных пациентов, которые проснулись от грохота и криков, уложили спать".

"12 апреля. В начале одиннадцатого у эпилептика случился приступ. В три пятнадцать из палаты вышел Савичев. Принялся махать руками, громко кричать, чтобы из его палаты убрали цыганку. Успокоил, уложил в кровать. Пообещал принять меры".

Виктор улыбнулся последней фразе и вспомнил, как впервые постучал в дверь ординаторской и, запинаясь от волнения, попросил принять его на работу...

Заведующий вторым отделением больницы, которую студенты ласково называли "Кащенкой", вежливо кивнул и указал на стул.

Комната была уютной. Тяжёлые шторы создавали приятный полумрак, делая пятна на протёртом ковре практически невидимыми; рядом с большим столом стояло старенькое кресло, в углу притулился стеллаж со стеклянными дверцами и небольшой диванчик.

- Да, - вздохнул врач, - небогато у нас. Зато коллектив приятный. Никифоров Геннадий Андреевич, - представился он.

- Плеханов Виктор.

- Присаживайтесь.

Геннадий Андреевич был высоким жилистым мужчиной с большими ладонями и узловатыми пальцами. Лицо его было широким и добродушным, белый халат, как заведено в больницах, мятым, но чистым. И весь он полностью соответствовал образу "заведующего отделением" - представительный, внушающий невольное уважение тяжёлым взглядом и квадратным подбородком.

- Значит, вы хотите устроиться ночным дежурным, - уточнил заведующий.

Виктор кивнул.

- В этом году буду защищать важную курсовую работу, и хотелось бы...

- Ощутить на собственной шкуре, что значит быть психиатром, - улыбнулся Геннадий Андреевич.

- Именно. И подзаработать.

- Ну, я бы не стал рассчитывать на многое. Работа несложная, высокой квалификации не требует, - врач кашлянул. - Единственное пожелание: хорошая физическая подготовка. Но с этим, я вижу, у вас порядок.

Молодой человек выдохнул. Похоже, его приняли.

- Что ж, раз вы по собственной инициативе, добро пожаловать! - Заведующий посмотрел на часы. - Дежурство начинается в шесть вечера, уходить будете утром, в восемь. Отделение у нас тихое, буйных мало, впрочем, Ольга Николаевна всё вам расскажет и с больными познакомит. Она старшая медсестра; по совместительству - моя правая рука. - Геннадий Андреевич снова кашлянул. - В ваши обязанности будет входить наблюдение за порядком. Если понадобится физическая сила, вмешаться сумеете?

Виктор кивнул.

- А сколько у вас пациентов?

- Пять человек. Некоторых больных пришлось перевести в другие отделения - крыша течёт, ремонтировать некому, в общем, сами понимаете. Психиатрическая клиника не самый важный объект. Администрация города нас не посещает, чиновники не интересуются, ну, а больные не жалуются, - врач усмехнулся. - Только студенты приходят. Долго не выдерживают, сбегают. Тяжело.

Плеханов опустил глаза. Он не понял, с кем Геннадию Андреевичу тяжело: со студентами или с пациентами, но уточнять не стал.

- Ольга Николаевна работает здесь уже семь лет, так что можете смело к ней обращаться. С правилами поведения она вас ознакомит. И ещё, - врач улыбнулся. - Не называйте клинику "Кащенкой". Пётр Петрович, между прочим, умнейшим человеком был, основы организации лечения разработал, трудотерапию ввёл, впрочем, вам наверняка в институте об этом рассказывали...

- Виктор! - к дежурному подошла стройная светловолосая тридцатипятилетняя женщина в белом халате и косынке. - У нас новый пациент.

- Буйный?

Медсестра грустно улыбнулась.

- Наоборот. Пойдёмте, я вам его покажу.

Плеханов поднялся со стула и отправился вслед за женщиной.

Дежурство началось час назад, однако, из-за предстоящей комиссии, старшая медсестра не спешила домой, да и Павел - парень, дежуривший вместе с Виктором, приходить не торопился. Плеханов мысленно поблагодарил судьбу за то, что благодаря Ольге Николаевне новый пациент не станет для него сюрпризом, и он сможет заранее подготовиться к тому, что решит выкинуть вновь прибывший. Всё-таки одному дежурить как-то неуютно. Нет, Виктор не боялся, просто предпочитал перестраховаться. Неприятности в клинике ему были не нужны.

Старшую медсестру Плеханов уважал ничуть не меньше, а может, даже больше, чем заведующего вторым отделением. Рагузова Ольга Николаевна работала в клинике семь лет и за эти годы не только стала куратором пациентов, но и взяла на себя многие обязанности Никифорова. Например, занималась поиском ночных дежурных, распоряжалась закупкой лекарств, заведовала мелкими хозяйственными делами, которые требуют особого внимания. Геннадий Андреевич любил повторять, что Ольга Николаевна является его "правой рукой", и за время работы в больнице, Виктор полностью уверился в правоте заведующего.

В девять часов вечера обитатели клиники не спят. Официального "отбоя" нет, вместо этого больным сообщают, что пора ложиться спать, в палатах выключается свет, и второе отделение погружается в полумрак. Лампочки под потолком в коридоре горят круглосуточно, но света дают мало, поэтому не мешают пациентам, а дежурные могут видеть, кто из больных вышел из комнаты.

Медсестра открыла дверь четвёртой палаты, и Виктор увидел, что на кровати в позе эмбриона лежит человек. Тело его было напряжено, глаза закрыты, лицо спрятано в коленях.

- Это Олег Павлович, - пояснила женщина. - Очень сложный случай. В контакты не вступает и не двигается, лежит всё время в одной и той же позе.

- А что с ним? - шёпотом спросил Плеханов.

Ольга Николаевна прищурилась и внимательно посмотрела на лежащего человека. Громко, чтобы тот слышал, она произнесла:

- Это вам лучше у врача спросить. Но, по-моему, он просто притворяется. В деле написано, что его подозревают в убийстве, - а потом негромко добавила. - Такие случаи трудно распознать, гораздо проще с теми, кто изображает шизофреников или психопатов. А этот ни на что не реагирует. Поди разберись: то ли он на самом деле болен, то ли хороший актёр в человеке пропадает.

- А почему с другими проще?

Медсестра улыбнулась.

- Потому что готовятся по книгам. Купят учебник по психиатрии или в библиотеке возьмут, проштудируют, перед зеркалом потренируются, и к врачу. На мелочах попадаются. Некоторые, например, шизофреников изображают, или белую горячку. Мол, слоны зелёные им мерещатся. А это невозможно. У алкоголиков галлюцинации мелкие: мыши, тараканы, ящерки, насекомые разные.

- Откуда вы столько знаете?

- Поработаете здесь семь лет, и не такое узнаете.

Виктор посмотрел на "эмбриона".

- А как он ест?

- Внутривенно вводим питательный раствор. Долго на нём не протянешь, но по-другому его кормить не получается. Видите, он голову между коленей спрятал, из-за этого носовой катетер поставить нельзя. Если он притворяется, долго не выдержит. Если же на самом деле болен... - медсестра вздохнула. - У меня для вас ещё одна новость. Деликатного характера.

Они вышли в коридор, и женщина покосилась в сторону ординаторской.

- Сегодня к нам привезли молодого человека. Важные люди привезли. Из городской Администрации. Он не болен, но они просили подержать его здесь несколько дней. Для острастки. В воспитательных целях. Я уж не знаю, как они с Геннадием Андреевичем договорились. Паренёк - активист экологического движения. Видимо, слишком активно выступал. - По интонации Ольги Николаевны Виктор понял, что сложившаяся ситуация женщине не нравится. - В палату он идти отказывается, говорит о нарушении прав человека, в общем, всё очень неприятно. Пусть он в ординаторской сидит. Если что, можете его к дежурству привлечь, пусть хоть какую-нибудь пользу приносит. Зря, что ли его ужином кормили! К тому же, звонил ваш помощник, он заболел и не сможет сегодня с вами подежурить, так что помощь со стороны будет очень кстати. Сменщика найти сложно, но в следующее ваше дежурство мы что-нибудь придумаем.

- Я всё понял, Ольга Николаевна. Не беспокойтесь.

Медсестра грустно улыбнулась, и Плеханову показалось, что в этот момент она выглядела намного старше своего настоящего возраста.

- И такое в нашей жизни случается. С властями не поспоришь. А мальчик неплохой - добрый, вежливый. Только напуган. Да и кто бы на его месте не испугался? Вы уж с ним помягче!

Виктор проводил женщину до выхода на лестничную клетку и пошёл в ординаторскую.

* * *

На стук никто не отозвался, и Виктор открыл дверь, не дожидаясь приглашения. В ординаторской было темно.

- Есть тут кто? - негромко спросил Плеханов

- А? Кто здесь? - раздался в ответ высокий испуганный мальчишеский голос.

Загорелся торшер, и Виктор на секунду зажмурился, а когда глаза привыкли к яркому свету, увидел, что за столом сидит сонный молодой человек в ярко-зелёной футболке. На вид ему можно было дать не больше двадцати пяти, а по голосу и того меньше. Он был похож на взъерошенного цыплёнка, минуту назад проклюнувшегося из яйца, только серьга в левом ухе несколько портила образ.

Парень пригладил растрёпанные волосы и с облегчением произнёс:

- Ты, наверное, дежурный. А я Антон. Будем знакомы.

- Плеханов Виктор.

Молодые люди пожали друг другу руки.

- За психами что ли следишь? - парень подмигнул, открыл ящик стола и достал бутылку пива. - Будешь?

- Нет, я на дежурстве. Да и тебе не советовал бы.

- Дежурство, - назидательно заметил Антон, - не боевой пост. Вот на посту действительно нельзя, а на дежурстве, отчего не выпить? Тем более пиво - не водка.

Плеханов снова покачал головой.

- Откуда у тебя бутылка?

- С охранником внизу познакомился, с Фёдором. Из больницы он меня не выпустил, но пиво купил. Да ты садись, посиди со мной, а то снова засну. Расскажи, что тут за психи и как ты с ними управляешься.

Виктор был рад новому собеседнику, но ему не понравилось, как молодой человек назвал пациентов. Раньше Плеханов называл их точно так же. Раньше, пока не познакомился с ними поближе и пока не понял, что они ничем не хуже него.

- Не называй их "психами". Они такие же люди, как ты и нет гарантии, что сам не окажешься на их месте.

Эколог гоготнул.

- Тебя что, не предупредили ни о чём? - удивился Плеханов. - Тогда слушай и запоминай. Если по твоей неосторожности или невнимательности что-нибудь случится, отвечать сам будешь. - Виктор набрал в грудь побольше воздуха. - В клинику запрещается приносить колюще-режущие предметы. Никаких ножниц, пилочек для ногтей, перочинных ножей, карандашей, ручек и сотовых телефонов с наружной антенной. Впрочем, телефоны никакие нельзя приносить. Я, например, свой на дежурство не беру. Бутылку, когда пиво выпьешь, оставишь прямо здесь, в отделение не бери и в туалет ничего подобного не выбрасывай. Если больные стекло увидят, могут всякие неприятности случиться. Есть у нас один такой... Лучше сюда, в корзину под столом. Уборщица по утрам мусор выносит. И никаких украшений.

Антон дотронулся до серьги в левом ухе и отрицательно покачал головой.

- Не. Серёжку не сниму. Это память.

- Какая память?! Ты что, забыл, где находишься? Ольга Николаевна рассказывала, что в прошлом году тут была комиссия. Так пока проводили обход, у одного из профессоров пациент шнурок на ботинке развязал, а потом на нём повесился. Так что снимешь свою сережку! И вообще, одежда должна быть с минимумом деталей. Всё, что отстёгивается, лучше сними.

- А в чём ходить-то?

- Пока можешь взять халат моего сменщика, а утром попроси у санитарок чистый.

Антон пожал плечами.

- Ну, если ты такие страхи рассказываешь... Но серёжку всё равно не сниму.

- Как хочешь. Если что-нибудь случится, отвечать сам будешь.

Парень хитро прищурился.

- А что ты всё "сам отвечать будешь"! Боишься психов-то?

- Не психов, а пациентов, это первое. А второе, я их не боюсь, но случиться может всё, что угодно.

Плеханов замолчал, а эколог, заговорщически подмигнув, сказал:

- Я уже устал здесь сидеть. Как только меня привезли, я им скандал устроил, чтобы не смели меня в палату определять. Пока не в палате - не псих! Лучше уж здесь, на диване посплю, а то проснёшься однажды в смирительной рубашке... - Молодой человек зевнул. - Скучно. Я тут по шкафам пошарил, но даже газеты с анекдотами не нашёл. Сплошные медицинские справочники. Тоска! Может, разомнёмся? Пройдёмся по отделению, и ты меня с пациентами познакомишь?!

Виктор с сомнением посмотрел на парня.

- Да ладно тебе! - Антон продемонстрировал открытые ладони. - Ничего я с ними не сделаю. К тому же, судя по всему, меня отсюда раньше, чем через пару-тройку дней не выпустят. Знаю я их. А то, и неделю здесь жить придётся.

Плеханов кивнул.

- Только халат надень.

- Зачем? Психи наверняка уже десятый сон видят!

Плеханов махнул рукой - видимо, исправлять Антона, чтобы тот не называл пациентов "психами" было бесполезно, и с серьёзным видом ответил:

- Ещё рано. К тому же, некоторые вообще ночью не спят.

Антон пожал плечами и открыл дверцу шкафа.

* * *

В палате было темно. Тусклый свет коридорных лампочек с трудом проникал через толстое оргстекло двери, а в больничном саду не горел ни один фонарь. По стенам крались тёмные пятна, превращаясь то в лошадь, то в огромный хищный цветок, клацающий челюстями с тонкими, как иглы зубами. Не было слышно даже дежурного, который прохаживался по коридору каждые полчаса, чтобы размять ноги и проверить своих подопечных.

Савичев перевернулся на другой бок и закрыл глаза.

- Кровь! - зашептал кто-то. - Кровь! Земля требует крови!

Александр Алексеевич закрыл уши руками, но голос звучал в его голове.

- Что же ты, Саша, другу не помог?! Почему на помощь не позвал?

- Я не мог! - крикнул Савичев. - Не мог!

Голос его прозвучал пугающе громко. Он оглянулся на дверь, сбросил одеяло и вскочил. Худой, невысокий человек сорока с небольшим лет, с всклокоченными волосами, он бегал по палате и махал руками.

- Оставь меня в покое! Я ничего не мог сделать! Ничего! Я не виноват! Не виноват! Кровь!

- Я всё знаю, - шептал голос. - Убийца!

- Нет! - Савичев подбежал к окну и упёрся лбом в металлическую сетку. - Это ты убила его! Нечистая! Это ты его убила!

Голос замолчал. Александр Алексеевич судорожно вздохнул и зажмурился. Постояв у окна ещё несколько минут, и поняв, что голос исчез, он вернулся в постель. Накрывшись с головой одеялом, Савичев зажмурился и стал вспоминать.

Апрель 1986 г.

У ворот N-ского Высшего Военного училища всегда было многолюдно. Выходить за кованую ограду учебного заведения запрещалось, поэтому курсанты курили рядом с воротами, где весело шутили над проходящими мимо них девушками в коротких юбках и обсуждали командиров.

- Доценко выгоняет, даже если страницу учебника перевернёшь не вовремя, - пожаловался долговязый молодой человек с рыжими коротко стрижеными волосами. - Скоро наряды вне очереди объявлять будет.

- Он себе спокойную атмосферу создаёт, - поддакнул низенький худощавый паренёк с отличительными знаками ефрейтора. - Завалит на экзамене. Обязательно завалит. Эх! Нам бы ещё годик вытерпеть! И будем лейтенантами.

- Ты у них всегда на хорошем счету был, - третий курсант - полноватый парень в очках с замотанной изолентой дужкой - выпустил из носа тонкие струйки дыма и хлопнул ефрейтора по плечу. - Не бойся, Сашка, мы тебя в обиду не дадим. Я лично, если даже младшего лейтенанта присвоят, не особенно расстроюсь.

- Мы с Игорьком и на младшего лейтенанта согласны, - подтвердил рыжий. - Для девчонок главное погоны, а карьеру можно и с младшего начать. Потом, глядишь, ты нас к себе возьмёшь.

Ефрейтор кивнул, ослабил узел галстука и расстегнул верхнюю пуговицу тёмно-зелёной форменной рубашки.

- Если Доценко завалит, может быть, тоже буду младшим. Сигарета есть?

Игорь протянул Александру свою.

- Докуривать будешь?

- Давай. Всё равно времени нет. Через пять минут нужно быть в аудитории. Опоздавшие к Доценко учатся за дверью.

- Р-р-разговорчики! - раздался за спиной резкий грубый голос. - Смир-р-рна!

Молодые люди вытянулись, щёлкнули каблуками и замерли. Высокий мужчина с погонами подполковника внимательно осмотрел курсантов.

- Что за вид?! Почему пуговицы расстёгнуты?! Где фуражки? Вы - будущие офицеры. Честь нашей армии! Гордость! Пример! - он обернулся к ефрейтору, в зубах которого тлела сигарета, и поморщился.

- Кто таков?

Парень поспешно вытащил окурок изо рта.

- Ефрейтор Савичев!

- Два наряда вне очереди! А увижу с сигаретой ещё раз... - подполковник нахмурился, посмотрел на расстёгнутую пуговицу и ткнул пальцем в грудь провинившегося. - В таком виде ко мне на занятия не приходите. А сегодня от своей лекции я вас освобождаю.

Александр сглотнул.

- Так точно!

Офицер, удовлетворённо хмыкнув, направился в сторону училища.

- Теперь точно завалит, - ефрейтор застегнул пуговицу и поправил галстук. - Наверняка слышал, что мы про него говорили.

- Силён мужик! - рыжий Алексей посмотрел на часы. - Тебе теперь полтора часа гулять, а нам лучше не опаздывать.

- Может, составите мне компанию? - жалобным голосом попросил Александр.

- Не трусь, Сашка, мы за тебя Ильича попросим. Он, как-никак, поглавнее Доценко будет.

- Ладно, идите на лекцию, а то и вам достанется.

В это время к ограде подошла пожилая цыганка в длинной юбке и цветастом платке. Волосы её были заплетены в сложную косу, на шее звенело монисто, на пальцах красовались перстни с огромными, явно фальшивыми камнями. Женщина пристально посмотрела на курсантов огромными чёрными глазами и затянула:

- Позолотите ручку, вьюноши! Всю правду скажу! Жизнь у вас несчастливая, короткая; смерть болезная, близкая. Я помогу беду отвести!

Рыжий оценивающе посмотрел на старуху и засмеялся.

- Иди себе, бабка! Нашла, кого сказками пугать!

Игорь тоже улыбнулся и поправил на носу очки.

- Лёха прав. У меня тётка по отцовской линии колдуньей была. Так что знаем, как народ обманываете.

Цыганка протянула руку через прутья решётки и положила морщинистую ладонь на плечо Игорька.

- Легко умерла женщина, - пробасила она, - да только нет ей житья на том свете. Нерождённый ребёнок её мучает, грызёт изнутри!

Игорь вздрогнул, вырвал руку из цепкой хватки цыганки и отшатнулся от забора.

- Иди, куда шла. Нечего народ пугать!

Ефрейтор подмигнул друзьям, подошёл вплотную к прутьям и протянул цыганке пятьдесят копеек.

- Мне скажи, как беду отвести!

Алексей хрюкнул, сдерживая смех, когда пожилая женщина стала разглядывать ладонь Савичева.

- Сглаз это, - уверенно сказала старуха. - Страшная жизнь у тебя будет. Тёмная. Вижу смерть близкую, но не твою, а вот этих, что рядом стоят и зубы скалят. Всё вижу! Женщины их убьют, а тебя не тронут. Тут уж мне верить можешь. Только кровь живая нужна. Твоя кровь! Будет кровь, будешь жить.

Цыганка наклонилась, плюнула на ладонь парня и накрыла своей рукой.

- Эй! - Савичев отдёрнул руку и вытер ладонь о штаны. - С ума сошли?

- Вали отсюда! - рыжий со смехом перекрестил воздух. - Нечистая!

Старуха подняла руку, заслоняясь от жеста молодого человека, и прошипела:

- Женщина на драконе будет виновата в твоей смерти. Женщина с сотней медных глаз!

- Тьфу, - плюнул рыжий. - Точно ненормальная. Пойдём, Игорёк, а то к Доценко опоздаем.

Молодые люди ушли, а ефрейтор, обиженно посмотрев на цыганку, сказал:

- Что же вы, женщина! Деньги взяли, да ещё на ладонь плюнули!

- Зато жить будешь! - старуха в цветастом платке улыбнулась, обнажив кривые зубы. - Обоих друзей своих переживёшь. Но запомни, вьюноша, земля крови твоей требует. Будет кровь, останешься жив!

Савичев махнул рукой.

- Идите, куда шли.

Цыганка подняла руку и начертила в воздухе знак.

- Жить будешь!

* * *

Вечером друзья собрались в комнате общежития. Саша сидел за столом и разгадывал кроссворд, Игорь, заложив руки за голову и довольно улыбаясь, лежал на койке, Алексей стоял в центре комнаты и сосредоточенно пересчитывал деньги.

- Ну, что у Доценко было? - поинтересовался ефрейтор.

Игорь покосился на Алексея, и, видя, что тот не собирается говорить, ответил:

- Как обычно. Сначала он выгнал Петрова с Китаевым, потом ему показалось, что Серёга Ивлиев кому-то записку передаёт, в общем, к концу лекции осталось примерно половина группы.

- А про меня что-нибудь говорил?

- Твоя фамилия не упоминалась, - уклончиво ответил Алексей, не отрываясь от основного занятия. - Двадцать пять, двадцать семь...

- Значит, говорил.

Игорь нахмурился, надул щеки и передразнил.

- Курение недопустимо! Вы - будущие офицеры! Пример! Гордость!

- Хватит глупостями заниматься, - прервал рыжий. - Деньги у кого-нибудь есть? Рубля не хватает.

Саша полез в карман висящей на спинке стула форменной рубашки и разочаровано вздохнул.

- Забыл. Я ж последнее цыганке отдал!

- Ну, герой! - засмеялся Игорь. - Что она тебе сказала, когда мы ушли?

- Ничего умного. У тебя деньги есть?

Игорь достал из кармана рубашки три рубля и протянул рыжему.

- На всё возьми. Мы сегодня празднуем.

- Что празднуем? - спросил Савичев

- Твоё избавление от смерти, конечно! Выпьем за женщину на драконе!

Молодые люди засмеялись. Рыжий ушёл, и Александр вернулся к кроссворду.

- "Звериная общага", семь букв.

- Теремок.

- Подходит. - Савичев вписал ответ и прочёл следующее определение. - "Одно из зоогеографических царств на суше; охватывает Северную Америку, Европу, Азию и Северную Африку". Восемь букв.

- Арктогея, - лениво ответил Игорь.

- Откуда ты знаешь?

- У Ивлиева спрашивал. Он всё знает. Мы этот кроссворд уже решали. Найди что-нибудь другое.

Из открытой форточки донёсся визг тормозов. Молодые люди подбежали к окну. С высоты пятого этажа было хорошо видно, что на обочине у ограды училища лежит покорёженный красный мотоцикл, рядом с ним, неестественно вывернув руку - мотоциклист в большом шлеме и чёрной куртке, усеянной клёпками.

- Пойдём, посмотрим! Он, наверное, в поворот не вписался.

К тому времени, как друзья спустились на первый этаж, у красного мотоцикла собралась небольшая толпа.

- Вызовите скорую! - крикнул высокий широкоплечий человек в строгом тёмном костюме. Он сидел на корточках и держал мотоциклиста за руку, пытаясь нащупать пульс.

- Это Доценко!- прошептал Савичев. - Я не пойду!

- Да ладно тебе! Не каждый день мотоциклисты в аварию попадают! - Игорь потащил Александра за рукав.

Мотоциклист поднял руку, показывая, чтобы с него сняли шлем. Подполковник осторожно расстегнул ремешок под подбородком пострадавшего, и все увидели, что мотоциклист - молодая девушка. Длинные тёмные волнистые волосы её рассыпались по земле. Она застонала и попыталась подняться.

- Не вставайте, - предупредил Доценко, - может, вы себе что-нибудь повредили. Сильно болит?

Девушка покачала головой.

- Где парень?

- Какой парень?

- Рыжий, в футболке. Он выбежал на дорогу, а я не успела затормозить и сбила его! - Девушка всхлипнула и закрыла лицо руками.

- Он здесь! - в пятнадцати метрах от лежащего на обочине мотоцикла у куста сирени стоял полный мужчина с большим пакетом в руках. - Кажется, он умер!

Игорь подбежал первым и в изумлении замер. Савичев увидел, что голова лежащего на земле рыжего парня разбита, а вокруг собралась небольшая лужица крови.

- Лёха! Лёха! Ты жив?! - почти истерически взвизгнул Игорь.

Алексей застонал.

- Леха! Мы сейчас скорую вызовем! - Молодой человек засуетился. - Ты, главное, не двигайся! Ладно? Сашка! Бегом к телефону!

- Не надо, - одними губами прошептал Алексей. Изо рта его потекла тонкая бордовая струйка.

- Лёха! Держись! - всхлипнул Игорь. Глаза его за стёклами очков казались огромными озёрами в половодье.

Савичев наклонился и приложил руку к вывернутой шее друга. Пульс был, но Саша видел и чувствовал, как из тела Алексея уходит жизнь. На глаза ефрейтора навернулись слёзы, а через несколько секунд, несдерживаемым потоком они потекли по щекам.

* * *

На третий день после похорон, Игорь и Александр приехали на пригородное кладбище. Погост был старым и пустынным. Рассохшиеся кресты похороненных двадцать лет назад людей, укоризненно взирали на живых, осмелившихся потревожить их покой, венки блестели фальшивым золотом, будто подмигивали, а деревья подставляли под ноги длинные узловатые корни. Свежие холмики новых могил пахли мокрой землёй. Вороны, не пугаясь незнакомцев, бесстыдно воровали с тарелок конфеты в промокших обёртках и печенье. После дождя, кладбище казалось чисто вымытым покойником, приготовленным к последнему путешествию.

С небольшого памятника, весело улыбаясь, на них смотрел коротко стриженый парень. Даже на чёрно-белой фотографии можно было угадать цвет волос - рыжину выдавали веснушки на носу и щеках.

Игорь положил на могилу друга две белые розы и судорожно вздохнул.

- Ты как? - ефрейтор крепко сжал плечо товарища.

- Нормально. Голова только болит.

- Ещё бы. Сколько ты выпил?

Молодой человек закрыл глаза.

- В общей сложности бутылок пять.

- За три дня?

Саша сглотнул, а Игорь, сняв очки с замотанной изолентой дужкой, еле слышно заметил:

- Тётка у меня беременной умерла.

- Ты о чём? - по спине Александра пробежал холодок.

- Помнишь, что цыганка сказала? Мучается теперь моя тётка на том свете. Ребёнок нерождённый её грызёт.

Савичев вздрогнул.

- Не смей так говорить! Это неправда!

- Почему неправда? Правда. На пятом месяце она была. Уснула однажды и не проснулась. То ли инсульт, то ли инфаркт во сне произошёл. Она и не заметила, как на небе оказалась.

Он посмотрел на могилу с краткой надписью: "Плетнёв Алексей Олегович. 11.04.1964 - 28.04.1983" и вытер ладонью глаза.

- Не смей так думать! - огрызнулся ефрейтор. - Выдумки это! Ведьма старая из ума выжила, а ты теперь думать будешь! Мало ли что она сказала!

Игорь опустился на колени перед могилой и, не оборачиваясь, устало спросил у ефрейтора:

- А женщина на драконе, скажешь неправда?

- Какая женщина?! Какой дракон?! - Саша пытался поднять друга на ноги, но тот был слишком тяжёлым для худого и низкорослого Савичева. - Это совпадение!

- Значит, - еле шевеля губами, сказал Игорь, - ты тоже всё понял.

Александр толкнул молодого человека так, что тот упал на влажную после дождя траву, и крикнул.

- Ничего я не понял! Сказки это! И дракон, и женщина, и медные глаза! Хватит!

- Дракон - это мотоцикл. На бензобаке нарисован был. И мотоциклист женщиной оказался. А медные глаза - это клёпки на куртке. Всё сходится.

- Ничего не сходится! - крикнул Саша. - Сказки!

- Не кричи, - тихо сказал Игорь. - Алексу бы это не понравилось.

Савичев замер и устало вздохнул:

- Я только что потерял друга. Не хватало ещё, чтобы ты...

Игорь поднялся и отряхнул брюки.

- Она сказала, как я умру?

- Нет.

- Не ври! - Игорь внезапно схватил Александра за лацканы пиджака. - Я ведь не посмотрю, что ты мой друг! Так врежу, что искры посыплются!

Савичев зажмурился:

- Бей. Ничего она мне не сказала. Как только вы ушли, она тоже ушла.

- Но я всё равно скоро умру! - Игорь побежал по тропинке, спотыкаясь о торчащие из земли корни деревьев. - Я тоже умру! - крикнул он. - И ты будешь виноват!

Саша побежал следом.

- Подожди! Игорь! Она мне ничего не сказала! Честное слово!

Савичев споткнулся и чуть не упал, а впереди споткнулся Игорь. Александр подбежал к другу. Тот лежал на животе и не шевелился.

- Она ничего не сказала! Ты не умрёшь! - ефрейтор протянул руки, чтобы помочь Игорю подняться, но тот захрипел, из груди его послышался слабый стон.

Александр попытался перевернуть друга на спину, но голова лежащего на земле парня не двигалась, она словно приросла к мокрой земле.

- Игорь! - ефрейтор испугался. - Игорь! Хватит! Она правда ничего мне не сказала!

По дорожке потекло что-то тёмное. Кровь! Савичев с усилием рванул Игоря на себя и тот безвольно перевернулся на бок. В землю, в том месте, куда упал Игорь, был вбит острый алюминиевый колышек - разметка для ограды. С серого металлического штыря капала кровь. Лицо лежащего молодого человека было залито красным; единственный глаз был открыт, но уже ничего не видел.

- Игорь! - закричал ефрейтор. - Игорь! - крик тонул в шелесте листьев, исчезая в среди крестов и памятников, уходя под землю. - Не умирай!

Он оглянулся в поисках людей, но увидел лишь высокий деревянный крест могилы, для ограды которой и был вбит алюминиевый колышек.

"Цыганова Лидия Матвеевна", - гласила надпись.

- Цыганка! Нет! Игорь!

Александр опустился на сырую землю и прижал друга к себе.

* * *

Когда сторож вернулся из города, чтобы закрыть кладбищенские ворота на ночь, увидел припаркованный у входа жигулёнок. Поздних посетителей нужно было выпроводить. Сторож прошёлся по главным дорожкам, и, никого не обнаружив, свернул на второстепенную. У одной из могил он увидел молодого симпатичного парня с разбитой губой, который сидел рядом с чем-то тёмным и качался из стороны в сторону.

- Эй, ты домой собираешься? Темнеет уже! Не боишься ночью на кладбище-то?

Молодой человек посмотрел на сторожа невидящими глазами и лег на землю.

- Эй! Парень! Тебе плохо?!

Сторож подбежал к юноше, но замер на полпути. С земли на него смотрело мёртвое окровавленное лицо другого молодого человека. Парень с разбитой губой лежал на земле, обнимал покойника и царапал руку открывалкой для пива.

- Кровь! Нужна кровь! Иначе я умру! - шептал он, заливаясь слезами.

Ночь с 11 на 12 мая

Когда Виктор и Антон вышли из ординаторской, Плеханов увидел, что на полу в коридоре в позе эмбриона лежит Олег Павлович - тот самый недавно поступивший пациент, с которым Ольга Николаевна познакомила дежурного пару часов назад. Над ним, склонившись, стоял огромный загорелый мужчина.

- Вставай! - бубнил он, несильно пиная "эмбриона" носком тапка. - Вставай!

Виктор ахнул. Пациент увидел людей в белых халатах, попятился, потом отвернулся и побежал в свою комнату.

Антон смотрел на лежащего человека, открыв рот. "Эмбрион" не шевелился.

- Что он с ним сделал?!

- Не волнуйся. - Виктор подошёл к Олегу Павловичу и попытался его поднять. - Помоги. Нужно отнести его в палату.

Поза человека была неудобной, а мышцы настолько напряжены, что нести его было тяжело. Молодые люди положили больного на кровать.

- Он что, всегда так лежит? - спросил Антон.

Плеханов кивнул и шёпотом добавил:

- Подозревают, что он притворяется.

Эколог хмыкнул.

- Не завидую. А второй кто? Тот, что убежал?

- Матвеев. Нужно его привязать.

- В каком смысле? - удивился парень.

- Если человек перестаёт контролировать своё поведение или нарушает правила клиники, его приходится привязывать к кровати. С Иваном Борисовичем такое бывает. Пойдём. Я вас познакомлю.

* * *

Матвеев притворялся, что спит. Он лежал на спине, грудь его равномерно вздымалась, из носа отчётливо слышался тонкий свист.

- Настоящий человек-гора, - шепнул Антон, останавливаясь в дверях.

Тусклый свет лампочек давал недостаточно света, чтобы рассмотреть лицо лежащего на кровати человека, однако было видно, что у Матвеева смуглая кожа, дряблые щёки, покрытые редкой тёмной порослью и мясистый угреватый нос.

Виктор молча взял ремни и начал пристёгивать пациента.

- Эй! Что ты делаешь?!

Матвеев проворно схватил Виктора за руку. Плеханов вырвался, и зашипел:

- Нечего было вытаскивать его в коридор!

- Кого? Я ничего не делал! Я спал!

- Так я тебе и поверил! А ну, протяни руки! - Виктор знал, что в подобных случаях нужно отринуть вежливость и брать силой и властным голосом.

Матвеев вдохнул. Плеханов испугался, что тот начнёт кричать, но Иван Борисович молча выдохнул и позволил себя пристегнуть.

- Ну и козёл же ты! - печально констатировал пациент. - Мне надо было проверить, вдруг он притворяется.

- И как? Проверил?

Матвеев довольно улыбнулся.

- Псих он.

- Иван Борисович, - Виктор кивнул Антону, чтобы тот подошёл ближе. - Это наш новый сотрудник. Будет помогать мне с дежурством.

Медведеподобный мужик с мясистым носом и недельной щетиной, оскалился и громогласно посоветовал Антону:

- А ты спроси у него, куда старого дежурного дели! Что скажет?

- Пойдём, - Виктор потянул Антона за рукав. - Не обращай внимания. Никуда мы дежурного не дели. Заболел. Если послезавтра не придёт, будут искать замену.

- Козёл он был! - крикнул Иван Борисович. - И ты козёл!

Молодые люди вышли из палаты Матвеева, и Виктор вопросительно посмотрел на эколога.

- Ты не против, что я тебя как сотрудника представил?

- Нет, - лицо Антона расцвело от широкой улыбки. - Это даже хорошо! Может, уважать меня будут! А что с этим Иваном Борисовичем?

- Геннадий Андреевич утверждает, что у него шизофрения, только честно тебе скажу, думается мне, что этот бугай абсолютно здоров!

Брови молодого человека медленно поползли вверх.

- Да ты не удивляйся! - махнул рукой Плеханов. - В психушках такое сплошь и рядом встречается. Договариваются с заведующим и лежат себе, в ус не дуют. Матвеев, думаю, именно такой. Либо уголовник, либо от жены прячется, либо с криминалом связался. Да мало ли какие причины могут быть. Только ты никому не говори!

- Ладно. А тут все такие?

- Какие?

- Ненормальные.

Виктор засмеялся.

- Пойдём, покажу.

* * *

- Вставай, Саша! - прошептал голос. - Земля требует крови!

Савичев вздрогнул и открыл глаза. Судя по темноте за окном, до утра было ещё далеко.

- Мне нужно что-то острое!

Александр Алексеевич осмотрелся, но в его палате давно не было ничего острого. Всю обстановку составляли две скрипучие кровати с металлическими пластинами вместо панцирной сетки, пыльная тумбочка со сменой белья и пластиковая вешалка для одежды - разрезать ей руку было невозможно. Савичев вздохнул. Может, в других палатах что-нибудь найдётся? К эпилептику вчера приходила сестра... но она вряд ли принесла нож. А вот открывалку - могла. Эпилептик любит консервы.

Савичев осторожно открыл дверь и выглянул в коридор. Дежурного на месте не было...

* * *

Пациенты жили в палатах, располагавшихся по левую сторону коридора. С правой стороны протекала крыша, и помещения пришлось закрыть. Первые две комнаты пустовали. В третьей на кровати сидел невысокий грустный человек неопределённого возраста. Глаза его были закрыты, он тихо мычал, раскачиваясь из стороны в сторону. Больничная пижама была надета наизнанку, на коленях лежал грязный носовой платок. Мужчина вздрагивал, поводил плечами и наклонял голову на бок, будто стараясь рассмотреть нечто скрытое под платком. На скрип открывающейся двери человек не отреагировал.

- Семёнов Павел Петрович, - Плеханов подошёл к пациенту и погладил его по голове. - Тихий, замкнутый, чрезвычайно спокойный. Он ещё никогда никому не доставлял неприятностей. Правда, Павел Петрович?

Мужчина кивнул и постучал по тумбочке.

- Антон, - представился эколог.

Семёнов поднял голову и вскочил. Глаза его загорелись, он обошёл вокруг испуганно взирающего на него молодого человека, и начал ощупывать его с ног до головы.

- Всё нормально, - успокоил Виктор Антона. - Это такой ритуал.

Павел Петрович достал из кармана джинсов парня в белом халате водительские права и пристально посмотрел на фотографию.

- Где-то я вас уже видел, молодой человек, - задумчиво сказал он и водворил удостоверение на место. - Определённо видел.

- Может, по телевизору? - промямлил Антон. - Мы часто выступаем.

Но Семёнов уже вернулся на кровать и снова начал раскачиваться.

- Какой у него диагноз? - тихо спросил Антон, когда они вышли в коридор.

Виктор улыбнулся.

- Врачебную тайну открыть требуешь? Мания у него. Один в квартире жил, и сошёл с ума от одиночества. Наткнулся однажды на статью о приметах, прочёл всё, что сумел найти по этой теме, и теперь шагу не делает без оберегающих действий. По дереву стучит, чтоб не сглазили, в одной тапочке никогда не ходит, всё время что-то новое придумывает. Посмотри завтра утром, как он с кровати встаёт. Сначала двадцать минут с открытыми глазами лежит - от трёхсот в обратном порядке считает, одеяло обязательно левой рукой откидывает и левую ногу на пол ставит. Потом уж правую. И снова сидит, считает. Потом одеяло в валик скатывает и на тумбочку кладёт. По стене рукой проводит, потом по лицу. В общем, у него целая система. Уж не помню, что в каком порядке он делает, только уходит на этот "оберег" около двух часов. Представляешь? И злится очень, если ему кто-нибудь мешает. А если собьётся, то обязательно сначала начинает. А так, он тихий. К другим не пристаёт, не дерётся, в общем, никакого беспокойства не доставляет. А он тебя действительно только по телевизору видел? - Виктор с любопытством посмотрел на смутившегося эколога.

- Не только. Не хотел тебе говорить. Не думал, что он меня вспомнит. - Антон почесал затылок. - Павел Петрович преподавателем работал, "Уголовное право" у нас вёл. Умный мужик был. Два раза меня на экзамене заваливал. - Антон помолчал. - Сын у него года два назад погиб, вот он из университета и уволился.

- Как погиб?

- Несчастный случай. Он акробатом в цирке работал. С высоты упал и разбился.

Виктор помолчал.

- Понятно теперь, почему с ума сошёл.

Они прошли мимо четвёртой палаты, где лежал "эмбрион", и мимо пятой, где ворчал Матвеев.

Шестая комната поразила Антона. Аккуратно застеленная кровать, тумбочка, накрытая салфеткой, никаких бумажек на полу, разбросанных вещей и мусора - почти стерильная чистота и порядок. У окна стоял худой печальный юноша с острым носом и огромными, на выкате, глазами. Пижама его была выглажена, не было складок даже на локтях и коленях, словно он никогда не садился.

- Пятьдесят девять, - констатировал пациент.

Виктор подошёл к нему и шепнул:

- Знакомьтесь, Сергей Сергеевич, это Антон. Будет помогать мне с дежурством.

- Восемнадцать.

- Очень приятно, - Антон опасливо протянул руку, и молодой человек мягко её пожал. - А что вы считаете?

- Он всё считает! - крикнул из-за стенки Матвеев. - Счётчик, хренов! Рыба пучеглазая!

Пациент вжал голову в плечи и присел, закрыв уши руками. Плеханов похлопал его по плечу.

- Не бойтесь. Иван Борисович сегодня наказан.

Человек-счётчик вздохнул и шмыгнул носом.

- А я всё не сплю, - тихо произнёс он. - Уже сто тридцать восемь ночей подряд. Вон, и под глазами круги... А этот не унимается, зарезать хочет.

В дальнем конце коридора послышался грохот.

- Виктор Евгеньевич! - крикнул кто-то. - Скорее!

- Это эпилептик! - Плеханов побежал, Антон поспешил следом.

В последней по левую сторону коридора палате на полу лежал человек. Он извивался всем телом, выгибаясь дугой, его трясло. Изо рта текла слюна.

- Скорее! - Виктор вытащил из кармана деревянную палочку и попытался засунуть её в рот эпилептику. Человек корчился, бился головой об пол, стучал ногами и вертелся. Подойти к нему не было никакой возможности.

Антон стоял, не зная, чем может помочь и что вообще следует делать в таких случаях. Из книжек он помнил, что главная опасность для эпилептика - прикусить язык или подавиться им, но с началом приступа сделать было ничего нельзя.

- Не стой столбом, - Виктор сердито посмотрел на молодого человека, - дай подушку, чтобы он себе макушку не разбил!

Антон схватил с кровати подушку, сунул её под голову изгибающемуся человеку.

- Придержи его!

Эколог опустился на колени и попытался удержать голову эпилептика на подушке. Тот дёргался и извивался с необыкновенной силой, Антон взмок. Наконец судороги ослабли и прекратились.

- Теперь он будет спать, - сказал Виктор. - Хорошо, что ты был рядом и помог.

- Как же ты один с ним справляешься?

- Я ему помогаю!

Антон обернулся. В суматохе он не заметил ещё одного пациента, а тот всё время находился в палате. Невысокий, пожилой, приятной наружности человек с любопытством разглядывал новичка.

- Вы новый доктор? Очень приятно!

- Он не доктор, - сказал Виктор, но мужчина в пижаме уже протянул Антону руку.

Парень ответил на рукопожатие. Человек показался ему вполне здоровым: внимательные умные глаза, аккуратно причёсанные волосы, оживлённые движения.

- Савичев Александр Алексеевич, - представился мужчина, - очень приятно.

- Антон.

- Приходите в гости. Моя комната под номером семь. Счастливый номер. Никаких сквозняков, сплошные удовольствия и манная каша утром.

Антон попытался выдернуть руку из цепкой хватки пожилого человека, но тот не отпускал.

- Цыганка, правда, приходит, но она больше по моей части. Если всё время причёсываться, ветра не будет.

Виктор осторожно взял мужчину за плечи, тот сразу присмирел и сгорбился. Плеханов подозрительно прищурился.

- Александр Алексеевич! А что вы здесь делали?

Савичев покраснел.

- Я не хотел его пугать, честное слово! Он сам упал и начал корчится! Я ничего не делал!

- Я верю. Но больше сюда не ходите.

Пациент приложил ладонь к груди.

- Не приду! Клянусь! Только и вы исполните, что обещали. Выгоните цыганку!

Дежурный кивнул, и они вышли из палаты эпилептика. Савичев отправился в свою комнату, а Виктор указал рукой на нишу в стене, где стоял большой поцарапанный письменный стол и стул, и сказал Антону:

- Во время дежурства я сижу здесь. Если что, зови. Можешь пока отправиться в ординаторскую и вздремнуть, а ещё лучше - иди в палату. В начале коридора, перед комнатой Семёнова есть две свободные. Там кровати удобнее, чем диван в ординаторской.

- Ну, уж нет! - Антон поднял указательный палец. - Я не псих, чтобы в палате ночевать!

- Но тебя всё равно никто не увидит. А я никому не скажу.

- И не уговаривай, - категорично заявил эколог. - Я сам себе противен буду, если стану спать на кровати, где лежал сумасшедший. К тому же, там двери не запираются.

Плеханов понял, что на самом деле молодой человек боится находиться в непосредственной близости от пациентов. Дверь ординаторской закрывалась на ключ, а у палат не было даже задвижек, чтобы больные не смогли запереться.

- Не бойся! Я же буду сидеть в коридоре! И увижу, если кто-то выйдет из палаты.

Антон поёжился.

- Спасибо за заботу, но я лучше на диванчике. Кстати, ты мне про человека-счётчика рассказать не успел. Что они с Матвеевым не поделили?

- Если следовать моей теории - исходить из понятия, что Матвеев вовсе не сумасшедший, - то это для привлечения внимания и подтверждения легенды. А "счётчик" на самом деле болен. Всё считает: слова, шаги, кто сколько раз по коридору прошёл, сколько раз ему давали лекарство, сколько мух в комнате, всё подряд. Диагноз у него сложный - психоз какой-то.

- Маниакально-депрессивный?

- Нет. МДП в новое отделение перевели. Ну, и, слава Богу. У них весной обострение начинается, а нам тут Матвеева достаточно - здоровый он или больной.

- А смешной дядька, который просил тебя цыганку выгнать? - спросил Антон.

- Савичев самый натуральный сумасшедший. Никаких сомнений. Вены режет.

- Самоубийца!? - ахнул эколог.

- Нет. Шизофреник. Патологическая тяга к крови. Если где-нибудь подходящую вещь найдёт, с помощью которой можно кровь пустить - сразу руки протыкает.

- Ужас. А зачем ему кровь?

Виктор пожал плечами.

- Длинная история. Как-нибудь расскажу. Нравится ему кровь. Вены вскроет, и сидит, смотрит на лужу. Цыганка ему нагадала: чтобы не умереть, нужно обязательно руку разрезать или ногу, чтобы кровь вытекла.

- Да уж. А с виду вполне представительный пожилой человек. И не сразу поймёшь, что не в себе. Про цыганку рассказывает.

- Это бред. У него ещё и галлюцинации бывают, правда, в основном слуховые: шум и голоса.

Виктор помолчал, потом понял, что пора возвращаться на пост и спросил:

- А ты, как здесь оказался? Мне Ольга Николаевна какую-то жуткую историю рассказала.

Антон загадочно улыбнулся.

- Я, вообще-то, за экологию выступаю, против городской Администрации. Являюсь помощником главы студенческого профсоюза. Наша деятельность не понравилась властям. После сегодняшнего выступления они меня сюда и поместили, нервы полечить.

Виктор опешил.

- Что, просто так? Без объяснений?

- Хорошо, что в милицию не сдали! Я там ненароком витрину разбил... Представляешь, эти козлы хотят новый закон ввести, а про окружающую среду не думают. Везде одни деньги!

Виктор покачал головой. Похоже, в клинике действительно лежат не только больные люди.

- Ладно, я дежурить пойду.

Антон кивнул на прощание и отправился в ординаторскую.

* * *

Виктор сел за стол и написал в журнале о том, как Матвеев вытащил Олега Павловича в коридор и приступе эпилептика. Следовало проверить, как там "эмбрион".

Олег Павлович сидел на кровати и жевал колбасу. На вид ему было около тридцати. Выглядел он великолепно - небольшие, но явно выпирающие под пижамой бицепсы, приятное лицо, открытый взгляд, тонкие, почти девичьи брови. Если у него нет супруги, наверняка есть множество подруг.

- Вы! Вы... - Плеханов опешил. Он не ожидал увидеть человека, пролежавшего без движения целый день, не отреагировавшего на то, что огромный психически нездоровый мужик вытащил его в коридор, сидящим на кровати. Про себя он уже твёрдо решил, что Геннадий Андреевич ошибся, и "эмбрион" действительно нездоров.

- Угу, - мужчина кивнул, проглотил откусанное и вытер ладонью рот. - Нехорошо получилось. Матвеев меня пребольно головой об пол стукнул, прежде чем вы пришли.

- Значит, вы не больны?! - Плеханов попятился обратно к двери.

- Да не волнуйтесь вы так! Я не сумасшедший. Проголодался жутко. Пришлось в холодильник соседней палаты заглянуть. Благо, товарищ Счётчик дрыхнет без задних ног. - Он снова откусил колбасу. - Правильно сделали, что Матвеева привязали, - сказал он жуя. - Нечего потенциально опасным психам по коридорам шляться. Пусть полежит ночку, подумает о своём поведении. Если умеет думать.

- Я буду вынужден сообщить о вас заведующему, - предупредил Виктор. - Геннадий Андреевич подозревал, что вы притворяетесь, но...

- А зачем сообщать? Что вы с этого иметь будете? Лишнюю головную боль. Может, договоримся? - Олег Павлович подмигнул, но тут же нахмурился. - Я тут, между прочим, не по собственному горячему желанию сижу, а потому что обвинили меня в том, чего не совершал. Слышали, наверное, шайка орудует, одиноких стариков убивает? Вот на меня и повесили одно такое убийство. А я не виноват! Пришлось на ходу соображать, как от тюрьмы отвертеться.

Виктор скрестил руки на груди.

- Просто так никто никого ни в чём не обвиняет.

Мужчина усмехнулся.

- Вы, молодой человек, слишком мало на свете прожили, чтобы знать, что у нас в стране творится! Обвиняют! Ещё как обвиняют! И ботинками пинают, побольнее, чем Матвеев! К тому же я не в том месте и не в то время оказался. Возвращался с работы, лифт, как всегда, сломался, пришлось на восьмой этаж пешком подниматься. На шестом дверь открытую в квартиру увидел, и нет бы, дураку, мимо пройти! Заглянуть решил. А там старичок на полу, кровь везде... Ужас. Тут менты понаехали, меня скрутили и в "бобик". Попинали по дороге, сволочи! Все мои заверения мимо ушей пропустили! В общем, беспредел. Ну, думаю, убийство повесят. Тем более, мне один лейтенантик усатый так и заявил. Раскрываемость у них плохая, в общем.... Понял я, что слушать меня не будут. Закричал и на пол свалился. С тех пор стараюсь не шевелиться.

Плеханов нахмурился. Верить ли этому человеку? Действительно ли он здоров? А вдруг, его болезнь именно в том и заключается, чтобы притворяться здоровым, который притворяется больным? Или он на самом деле убийца?

- Полежи вот так целый день! - вздохнул "эмбрион" и потянулся. - Думал, помру! Всё затекает, мышцы судорогой сводит, а разогнуться нельзя, иначе - тюрьма. Хорошо, хоть ночью врачи по домам расходятся. Только дежурные и остаются, а с ними и поговорить можно, и договориться, - Олег Павлович многозначительно помолчал. - Записали в журнал, что меня Матвеев в коридор вытащил? Это хорошо. Теперь можно будет разминаться иногда. Благо, стёкла матовые, из коридора не видно, а стены тонкие, когда кто-нибудь по коридору идёт - всё слышно. Если на кровать залезть не успею - на полу лягу. Все подумают, что это Матвеев меня стащил. Очень удобно! - мужчина засмеялся и вытер руки о пижаму.

- Олег Павлович, - представился он.

Виктор не стал протягивать руку, вместо этого холодно спросил:

- И не стыдно вам?

- А чего стыдного? - "эмбрион" непонимающе уставился на студента. - В тюрьме хуже. Вот разведаю обстановку и договорюсь с врачом. Напишут мне справочку, мол, болен человек, нельзя его в тюрьму, нужно лечить. Полечат немного, и домой отпустят! Хорошо!

- А зачем открылись? Лежали бы себе спокойно, и мне хлопот меньше.

- Ну, - Олег Павлович шмыгнул носом и лёг на кровать. - Во-первых, это чисто случайно получилось. Не ожидал я, что так скоро вернётесь. А во-вторых, если уж застали меня в таком виде, может, через вас получится про Геннадия Андреевича разузнать: стоит ли заведующему отделением признаваться или просить друзей, чтобы они меня в другую клинику определили. Ну, как? Стоит?

- Не знаю. - Плеханов пожал плечами. - Спите. Я пошёл дежурить. О вас ничего не скажу до поры до времени.

"Эмбрион" кивнул, потянулся и взбил подушку.

- Хорошо. Хоть ночь нормально полежу разогнувшись. Вы, это, разбудите, когда посторонние придут.

Плеханов покачал головой.

- Не буду я вам помогать. Сами выкручивайтесь. Достаточно и того, что сохраню тайну.

* * *

Выйдя из палаты Олега Павловича, Виктор решил проверить, не случилось ли чего-нибудь за время его отсутствия. Матвеев мирно спал, выводя носом затейливые рулады, Семёнов и человек-счётчик тоже спали, а вот Савичева в палате не было. Плеханов подошёл к двери в туалет и постучал.

- Александр Алексеевич! Вы здесь?

- Да.

Виктор облегчённо вздохнул - неприятности отменяются. Он вернулся к столу.

Десять минут спустя из туалета никто не вышел. Плеханов снова подошёл к двери.

- Александр Алексеевич! У вас всё хорошо?

На вопрос никто не ответил. Виктор осторожно толкнул дверь, и она медленно открылась.

На полу около унитаза сидел Савичев. Голова его была опущена на грудь, руки бессильно лежали на коленях, он задумчиво смотрел на небольшую лужу крови, которая собиралась прямо под ним.

- Что вы делаете?! - Виктор подскочил к мужчине.

Савичев поднял голову и невидящими глазами уставился на студента. В руке больной держал гнутую алюминиевую вилку.

Плеханов отобрал столовый прибор, расстегнул пояс на брюках и перетянул им предплечье мужчины. Запястье Александра Алексеевича было исколото, из нескольких ранок капала кровь.

- Этого ещё не хватало! - Виктор посмотрел на лужу. - Вытекло немного. Не смертельно.

Савичев послушно зажимал ремень и глупо улыбался. Нужно было срочно звонить Ольге Николаевне, чтобы она сообщила заведующему. Но откуда у Савичева вилка? Все приборы в столовой на строгом учёте - это холодное оружие!

- Сидите здесь и не шевелитесь! - приказал Плеханов. - Я сейчас приду. Поняли?

Александр Алексеевич не ответил.

Виктор забежал в ординаторскую, растолкал задремавшего на диване Антона и приказал ему следить за Савичевым. Сам спустился на первый этаж и от охранника позвонил старшей медсестре.

* * *

К тому времени, когда во втором отделении собрались все, кого касалось ночное ЧП, Виктор успел отмыть Савичева от крови и отправить в его постель. Александр Алексеевич не сопротивлялся; будучи полностью погружён в собственные мысли, он смотрел на перебинтованное запястье невидящим взглядом и улыбался.

- Как же так! - возмущался Геннадий Андреевич. - Откуда у него вилка?

Виктор пожал плечами.

- Из столовой, наверное, украл.

- Или родственники передали, - услужливо подсказал Антон.

- Родственники! - взмахнул руками заведующий. - Гнать в шею таких родственников!

Ольга Николаевна принесла стакан.

- Что это?

- Валерьянка. Успокойтесь, Геннадий Андреевич!

Врач залпом выпил лекарство и обхватил голову руками.

В ординаторской, кроме них, находилась полная женщина - повариха, обслуживающая второе отделение.

- Я не виновата, - заявила она. - Вилок приношу ровно пять, и столько же забираю. Не мог он у меня вилку стащить!

- Значит, всё-таки родственники! - заведующий потёр виски.

- В последнее время к Савичеву никто не приходил, - вмешался Виктор. - Он сам как-то жаловался, что его забыли.

- Мало ли чего он скажет, - Ольга Николаевна вытерла платочком глаза. - Если б вы не проверили, он бы умер! Додумался бы в шею вилку воткнуть, или в глаз - и умер бы!

- И что теперь будет? - спросил Антон, который всё это время стоял у двери.

- Ничего не будет, - медсестра всхлипнула. - За Савичевым будем следить мы, а за столовыми приборами те, кому это положено.

Повариха скрестила руки на груди, но ничего не сказала.

- А милиция? - Виктор вопросительно посмотрел на заведующего. - В милицию позвонить?

- Зачем? - удивился заведующий. - Рядовое происшествие в психиатрической клинике. Смертельного исхода не было? Не было. Значит, и милиции здесь делать нечего. А то, что пациент руку поцарапал, так это наша вина. Всё. Вопрос закрыт. Виктор! Я прошу вас пристальнее следить за пациентами. И, спасибо, что вовремя вмешались.

Плеханов кивнул.

- Я пойду?

- Да. Возвращайтесь на дежурный пост, остальные - по домам!

- И я? - улыбнулся Антон.

- А вас, молодой человек, я, к сожалению, отпустить не могу. Устраивайтесь, как вам удобно. Утром вам принесут чистую пижаму.

- Пижаму?! - возмутился эколог. - Если уж я попал в такую ситуацию, то не надо мне пижамы! Чем я тогда от больных отличаться буду? Давайте халат, как у врачей! Вон, Виктор и тот в халате! А я, почему в пижаме ходить должен?! Перед людьми стыдно!

Геннадий Андреевич согласно кивнул.

- Вы правы. Будет вам чистый халат с биркой, как у дежурных. А сейчас, всем до свидания!

* * *

Когда все разошлись, Виктор записал происшествие в журнале и отправился в палату к Олегу Павловичу. "Эмбрион" не спал.

- Ну и ночка! - вздохнул Плеханов.

- Да уж. Можете не рассказывать. Я слышал, как Антон Савичева ругал, пока вы звонить бегали.

- Здесь такие тонкие стены? - удивился Плеханов

Пациент кивнул.

- И двери неплотно закрываются. А парень явно не стеснялся в выражениях, когда увидел Савичева в туалете. - Олег Павлович засмеялся. - Представляете, возмущался, что его здесь заперли, обещал Савичеву, что сразу пойдёт в милицию. Чувствую, просто так это дело не закончится.

Виктор махнул рукой.

- Ничего не будет. Геннадий Андреевич не станет с милицией связываться. И Администрации перечить не будет. Почему, думаете, заведующий Антона приютил? Испугался, что клинику дотаций лишат. Тогда он вообще без работы останется. А то и без диплома.

- Всё так серьёзно? Со стороны похоже на детские игры.

- Они самые и есть. Раз уж вы в курсе дел, не знаете, может, к Савичеву действительно кто-нибудь приходил сегодня днём?

- Не знаю. Может, и приходили. Вы не забывайте, я же без движения лежу. Позу меняю, только когда никто не видит, а через стены не очень поймёшь, кто говорит. Только если кто кричать будет, или ругаться, как Антон.

- Понятно. - Виктор грустно улыбнулся и зевнул. - Я пошёл на пост. У меня зачёт завтра, подготовиться надо. Отдыхайте.

Олег Павлович вытянулся на кровати и закрыл глаза.

* * *

Ближе к утру, когда Виктор подумал, что не сумеет прогнать сон и заснёт прямо на тетради с лекциями, к нему пришёл Антон.

- Ты почему не спишь? - спросил Плеханов.

- Размяться решил. - Антон потянулся. - Скучно там одному сидеть. Компьютера нет, из литературы - сплошные медицинские справочники, да счета на лекарства.

- Шёл бы спать. Если в палату идти не хочешь, пользуйся моментом. Завтра днём тебе выспаться точно не удастся - в ординаторской обычно всегда полно народа. К тому же проверка скоро, врачи спешным делом порядок наводят.

- Ну и ладно! Как меня отсюда выпустят, я сразу в милицию напишу, мол, голодом морили, сна лишали, и вообще! Почему меня здесь заперли? Митинги законом не запрещены!

- Ты б поменьше выступал!

Молодой человек ухмыльнулся.

- За меня боишься или за себя?

- А что мне за себя бояться? Я всего лишь ночной дежурный. Один из многих.

- В смысле? А сколько всего дежурных?

- Четверо. Дежурим по двое, через ночь. Один на посту сидит, в смысле здесь, за столом, второй в ординаторской. Конечно, это всё неправильно, по трудовому кодексу надо бы не через ночь дежурить, а через две или лучше три. Но где столько дежурных найти? Да и денег на это выделяют крохи... Если на всех делить, ни один дурак не согласиться.

- А ты согласился? Через ночь - это ведь тяжело...

- А что делать? Не бросать же их. - Виктор кивнул в сторону палат. - Да и Ольгу Николаевну жалко. К тому же, если ночь выдаётся спокойная, можно вздремнуть на часик-другой. Да и меняемся. Но сейчас мой напарник заболел, а замены пока никакой нет, так что ты очень вовремя появился, будешь мне помогать. Сегодня, по крайней мере. Завтра, кстати, вторая смена придёт: Константин Иванович - очень серьезный мужик. Медик. Его на второй Чеченской войне контузило, а потом он на пенсию вышел. Никому сорокашестилетний вояка не нужен. Вот дежурным и подрабатывает. Он обычно за столом сидит, а в ординаторской - его знакомый. Тоже бывший врач. Они тебя медицинскими байками замучают. Всю ночь рассказывать могут.

Антон улыбнулся.

- Значит, нормально поговорить здесь можно только с тобой?

Виктор пожал плечами.

- Константин Иванович тоже неплохой собеседник.

- Староват только.

- Иди спать. Я тебе серьёзно говорю. Спокойные ночи здесь редко бывают. Не упускай момент. Думаю, до утра уже ничего не случится.

Молодой человек удалился, а Плеханов посмотрел на часы. До окончания дежурства осталось четыре часа. Ночь взяла все неприятности, которые могли произойти, и Виктор надеялся, что ничего экстраординарного больше не произойдёт. К зачёту надо было подготовиться. Главное, не заснуть.

12 мая, суббота

Здание Медицинского института находилось в самом центре города - недалеко от главной площади, и больше походило на какой-нибудь музей, нежели на учебное заведение. Высокие колонны перед входом, ослепительно белая лепнина, светло-зелёная штукатурка, пластиковые окна, блестящая на солнце жесть крыши...

Виктор прищурился, когда солнечный луч отразился от карниза, и едва не споткнулся о бордюр.

- Витёк, ты выпил что ли?! - раздался радостный возглас.

- Издеваешься? Я сплю на ходу! И пиво вижу только во сне. - Плеханов улыбнулся и протянул ладонь для рукопожатия.

Перед ним стоял лучший друг - Максим Куликов.

Они были очень похожи друг на друга: высокие, подтянутые, светловолосые, только у Виктора глаза были тёмные, почти чёрные, а у Макса - голубые, и эти голубые глаза очень нравились девушкам.

- К зачёту готов? - поинтересовался Максим.

- Серединка-наполовинку, - уклончиво ответил Плеханов. - Ночь была просто сумасшедшая, - он засмеялся получившемуся каламбуру.

- Расскажешь? А впрочем, я сам догадаюсь: психи разбушевались и зарезали заведующего.

- Не шутил бы ты так, - Виктор покачал головой. - У нас, между прочим, чрезвычайное происшествие: пациент себе руку вилкой до крови исколол.

Куликов присвистнул.

- Да, дела! Ладно, извини.

Куликов достал из кармана сигареты и закурил. Плеханов благоразумно отошёл в сторону.

- Когда бросишь? Дрянь же! Помнишь, на первом курсе нам показывали лёгкие курильщика: чёрные, сморщенные, едва не разваливаются... Такие же хочешь?

- Брошу, - беспечно махнул рукой молодой человек, - когда настоящую любовь встречу.

- Кого? - Виктор невольно расплылся в улыбке.

- Нечего зубы скалить. Я, между прочим, её давно ищу.

- И очень активно - не одной юбки не пропускаешь.

- Они сами ко мне приходят!

- Ну да, на глаза твои голубые, словно озёра, клюют.

- Да ну тебя! - Макс выбросил сигарету в урну и посмотрел на часы. - Пойдём, а то Юрский ругаться будет.

* * *

Юрский Владимир Александрович славился своей демократичностью и строгостью. Эти качества абсолютно гармонично уживались в улыбчивом пожилом докторе наук. Плеханов уважал Владимира Александровича за ум, проницательность и безграничное терпение. Юрский никогда не позволял себе резкого слова, повышенного тона или пренебрежительного взгляда. Это был чуть ли не единственный преподаватель, на лекции которого приходили почти все, потому что Владимир Александрович умел найти подход к любой аудитории и даже самый скучный материал делал понятным запоминающимся.

Однако спрашивал Юрский очень строго. Он требовал полного понимания своих предметов, умения найти выход из предложенной ситуации и обожал каверзные вопросы. Поэтому обстановка перед зачётом была напряжённой. Виктор сразу понял это, едва переступил порог аудитории.

Большая часть студентов перелистывали тетради, кое-кто что-то выписывал из учебника. Обычный гул превратился в негромкий шёпот, даже заводила Гусев молча хмурил брови, лениво перебрасывая с руки на руку автомобильный брелок.

Все задние парты были заняты, Виктору и Максу пришлось сесть на средний ряд. Списать никто не надеялся, но привычка садиться как можно дальше от преподавателя, была неискоренима.

Куликов достал тетрадь и открыл на первой странице.

- Я даже доставать не буду, - зевнул Плеханов. - Если не сдам, лучше в следующий раз приду.

- Что я слышу? И это будущий профессор психиатрии говорит, светило науки?

- Дурак ты, - Виктор слегка толкнул товарища в плечо. - Читай, читай, тебе полезно. Перед смертью не надышишься, но ты дыши. Мало тебе, что без троек учишься, так ещё в отличники выбиться хочешь?

- Ну, до тебя мне всё равно далеко.

Друзья засмеялись. В этот момент в аудиторию вошёл Юрский. Владимир Александрович был невысоким полным пожилым человеком с чёрными (почти как глаза Виктора) волосами и небольшой лысиной. Прихрамывая и слегка переваливаясь с боку на бок, он подошёл к первой парте и посмотрел на студентов, расположившихся на задних партах.

- Снова все на Камчатке, - улыбнулся доктор наук.

- Это мы по привычке, - гнусаво ответил кто-то. В тишине голос прозвучал громко.

Юрский улыбнулся, положил портфель на парту, заменяющую стол преподавателя, достал ведомость, ручку, толстый блокнот и сотовый телефон. Посмотрев на дисплей, он покачал головой.

- К сожалению, у меня сегодня не слишком много времени...

По аудитории пронёсся вздох облегчения.

- ...поэтому предлагаю сократить процесс.

Виктор и Максим переглянулись. Они уже знали, что последует за этими словами.

- Несправедливо, - шепнул Куликов. - Хорошо, если тебя спросит, а если Гаршина?

- Ш-ш-ш.

Владимир Александрович водрузил на нос большие очки в толстой черепаховой оправе и пробежался глазами по списку.

- Я задам три вопроса. Ответите, поставлю зачёт всей группе, в противном случае мы распрощаемся до другого раза, и спрашивать я буду уже каждого.

- А вопросы по лекциям? - спросил всё тот же гнусавый голос.

- Вопросы по моему предмету. По психопатологии, для тех, кто не в курсе.

По аудитории снова пронёсся вздох, только уже не облегчения, а разочарования.

- Значит, будет соображалку проверять, - шепнул Макс.

- Начнём с самого простого, - Юрский ткнул пальцем в ведомость и, прищурившись, прочёл: - Губенко.

- Это конец, - Куликов опустил голову на сложенные на парте руки. - Губенко туп как пень! Почему его палец не спустился на строчку ниже? Зайцева бы ответила.

Виктор оглянулся в поисках Губенко и увидел, как с самого последнего ряда поднялся долговязый парень с выпирающим кадыком.

- Расскажите мне о парафренном синдроме, - попросил Владимир Александрович.

Губенко сглотнул, кадык его дёрнулся, но молодой человек не произнёс ни слова.

- Не знает! - Максим отчаянно смотрел на сидящих рядом с Губенко. - Подскажите ему! - шепнул он.

Юрский едва заметно качнул головой.

- Что ж, и вкратце сказать не можете? Хотя бы характерные черты.

Ситуация отчаянная, требовалось вмешательство. Виктор поднял руку.

- Можно я?

Владимир Александрович улыбнулся.

- Уверен, молодой человек знает, просто забыл. Вы ведь были на моих занятиях?

Губенко кивнул.

- Отлично. - Юрский обратился к Виктору: - Если сумеете подсказать товарищу без слов, - он хитро прищурился, - будем считать, что на первый вопрос вы ответили.

Виктор растерялся. Каким образом можно обойтись без слов? Использовать жесты? Но как показать, что парафренный синдром - это бред величия и бред преследования в одном флаконе? Он посмотрел на друга, но Макс ничем помочь не мог.

Вдруг Плеханов понял, что надо делать. Он торопливо вырвал из середины тетради двойной чистый лист и начал отрывать треугольные куски таким образом, чтобы остались "зубцы". Потом свернул лист кольцом и надел на голову. Получилась бумажная корона. Король! Для бреда величия подходит идеально! Но как изобразить бред преследования?

Студенты, не отрываясь, смотрели на Виктора.

- Молодец, - еле слышно шепнул Куликов. - Теперь беги!

Плеханов понял. Он вышел из-за парты и сначала медленно, а потом всё быстрее и быстрее побежал по аудитории - сначала к доске, потом к задним рядам. Одной рукой он придерживал лист бумаги, чтобы "корона" не слетела с головы, и оглядывался на Губенко, который, вытаращив глаза, смотрел на Виктора.

Юрский засмеялся, прикрывая рот пухлой ладонью.

"Неужели не догадается?" - с тоской подумал Плеханов.

В этот же момент Губенко подпрыгнул на месте.

- Вспомнил! Бред преследования и бред величия!

- Всё так. Можете садиться, - произнёс Владимир Александрович.

Губенко с облегчением опустился на стул и спрятался за широкой спиной сидевшего перед ним Гаршина - высокого, смуглого, полного, широкоплечего парня, стриженного под "ёжик".

Виктор вернулся на место и стащил с головы "корону". Юрский всё ещё улыбался.

- Как ваша фамилия, молодой человек? - обратился он к Виктору. - Ставлю вам зачёт.

- Плеханов.

Виктор покраснел. Он не считал, что заслужил подобное счастье, но, с другой стороны, легко отделался. В любом случае ему не придётся пересдавать психопатологию (которая, к слову сказать, должна была быть ещё на втором или третьем курсе), если избранная доктором наук "жертва" не ответит на один из следующих вопросов.

Юрский обратился к ведомости.

- Простите, первая "п"? Петрушка?

- Да.

- Вашей фамилии нет в ведомости. - Юрский нахмурился и ещё раз пробежался глазами по списку.

- Нет? - растерялся Виктор. - Надо же, пять лет учусь - был, а сейчас нет? Наверное, ведомость заново вносили в компьютер, а меня пропустили.

Владимир Александрович дописал от руки фамилию студента и сделал отметку о зачёте.

- Выясните этот вопрос, - сказал он, посмотрев на Виктора поверх очков.

- Выясню, - пообещал Плеханов. - Это просто ошибка.

- Не сомневаюсь. - Юрский улыбнулся, что-то записал в свой блокнот и вновь обратился к аудитории: - С первым заданием вы справились, - палец его вновь заскользил по строчкам ведомости. - Славина!

Виктор улыбнулся - по аудитории тёплой волной зашелестел одобрительный гул - Славина была отличницей и всё знала.

- Расскажите нам о типах конечных состояний при шизофрении.

Вопрос был простым, по крайней мере, Виктор знал ответ. Славина его тоже знала.

- Ну, всё, - Максим немного расслабился, - остался последний вопрос. И вероятность, что вызовут меня - один к сорока шести. Почти как в лотерее. То есть никаких шансов.

- Я бы не стал радоваться. Вероятность незачёта остаётся. Во-первых, всезнаек гораздо меньше, чем "Губенко" и "Гаршиных", а во-вторых, Юрский наверняка приберёг напоследок что-нибудь особенно сложное. Лучше бы сам ответил. Ты, по крайней мере, на всех лекциях был, в отличие от того же Гаршина.

Славина между тем закончила говорить, и преподаватель снова сделал пометку в блокноте.

- Последний вопрос. Может, есть желающие? - Владимир Александрович внимательно посмотрел на студентов. - Ну, что же вы?

Все как один опустили глаза, стараясь не смотреть на преподавателя и казаться как можно более незаметными.

- Понимаю, никто не хочет брать на себя ответственность за возможный провал, но я уверен, вы ответите. Тот, кто был на моих лекциях, обязательно ответит.

Виктор посмотрел на друга.

- Слышал? Вопрос по лекциям! Давай!

Максим вздохнул:

- Ну, если не отвечу, сильно не бейте, - и поднял руку.

Юрский прищурился и оценивающе посмотрел на добровольца.

- Фамилия?

- Куликов.

- Расскажите нам, как отличить эпилептический припадок от истерического.

Вопрос оказался несложным и те, кто присутствовал на лекциях Владимира Александровича, действительно ответили бы. Макс не пропустил ни одной лекции Юрского, а Плеханов ответил бы даже если бы пропустил. В "Кащенке" он видел эпилептические припадки и с лёгкостью мог не только назвать признаки, но и отличить припадок эпилептика от припадка истерика в действительности.

Виктор поёжился, вспомнив, что прошлой ночью причиной припадка у одного из пациентов был Савичев. Наверное, он приходил в палату эпилептика именно за вилкой, чтобы потом исколоть себе запястье...

- Очень хорошо, - Юрский кивнул Куликову, чтобы тот сел на место. - Поздравляю, зачёт вы сдали.

Аудитория оживилась. Виктор одобрительно похлопал друга по плечу.

- Молодец, Макс.

- Это дело надо отметить! - улыбнулся Куликов.

- Всенепременно. Вот вечером и отметим.

* * *

После зачёта студенты отправились в столовую. Виктор с тоской посмотрел на образовавшуюся у кассы очередь, и собрался было уходить, но Макс его остановил, справедливо рассудив, что перекусить стоит - впереди две самые длинные и тоскливые лекции. Виктор вяло кивнул встал в очередь.

Ему жутко хотелось спать, ноги с трудом передвигались, перед глазами то и дело вспыхивали мелкие ослепительно белые точки, в голове шумело.

- Слушай, - шепнул Куликов, когда молодые люди вошли в аудиторию. - Я смотрю, ты совсем расклеился. Может, сядем на заднюю парту, и ты немного поспишь? Видимо, дежурство этой ночью у тебя получилось невесёлым.

Виктор неопределённо мотнул головой. Спать он не собирался, но с удовольствием разместился на задней парте, чтобы хоть немного приглушить трубный бас лектора.

Народ постепенно возвращался из столовой. К молодым людям подошёл Гаршин - высокий плечистый парень с очень смуглой кожей и ёжиком тёмных волос.

- Вы чего это на последней парте? Всегда ведь впереди сидели, отличники! - он презрительно фыркнул и сел прямо пред Плехановым.

Виктору было лень что-то придумывать в ответ, и он опустил голову на сложенные на парте руки.

- Толкнёшь, когда препод придёт, - попросил он Максима.

Куликов кивнул.

- Поспи немного, а то ты как варёная муха.

Макс ещё что-то сказал, но Виктор не понял, что именно. Перед его глазами возникло лицо Савичева. Александр Алексеевич приглаживал топорщившиеся во все стороны тонкие длинные светлые волосы с проседью и улыбался.

- Это от ветра. Вертолёты! А цыганку вы так и не прогнали, хоть и обещали. А она всё приходит... приходит...

Шея Савичева стала распухать, превращаясь в огромный комок. Комок шевелился, по нему пробегала рябь, появлялись и исчезали складки, морщинки, и вдруг Плеханов с удивлёнием узнал в комке лицо заведующего - Геннадия Андреевича Никифорова. Заведующий второго отделения психиатрической клиники добродушно улыбнулся Виктору и указал глазами наверх, на голову Савичева.

- Смотрите за ним хорошенько, - произнёс Никифоров тонким женским голосом, необычайно похожим на голос медсестры - Ольги Николаевны, - а то ведь додумается в следующий раз вилку в горло воткнуть, и умрёт от потери крови.

Голова Савичева рассмеялась, шея заколыхалась, и лицо заведующего исчезло.

- Не додумаюсь, - заверил Александр Алексеевич, - я не хочу умирать. Просто мне нужна кровь. Немного крови, и всё будет в порядке.

Плеханов вздрогнул. На плечо ему опустилась чья-то тяжёлая ладонь.

- Витёк, вставай.

- А? Препод пришёл? - Виктор с трудом разлепил веки.

- Нет, домой пора.

Плеханов посмотрел на часы и присвистнул.

- Что же ты меня не разбудил?!

- А оно тебе надо? Лекцию у меня потом спишешь. Зато выспался. Мне просто было жалко тебя будить.

Виктор мотнул головой и с удивлением понял, что сон, пусть даже не самый приятный, принёс ему облегчение. В голове стало легко, силы восстановились, правда ужасно хотелось есть.

- Ну что, - бодро спросил он, - теперь на дискотеку?

- Может, отложим?

- Нет. Вот если бы ты меня разбудил раньше, я бы наверняка пошёл домой отсыпаться, а сейчас я готов горы свернуть. Да и проветриться не помешает. Давай пешком до "ЭльГреко"?

- Давай.

* * *

Ночной клуб "ЭльГреко" - один из самых популярных молодёжных клубов города. Во-первых, цены в нём всегда умеренные, вполне по карману студентам, во-вторых, по четвергам для прекрасной половины человечества организуется бесплатный вход, что привлекает девушек. А если в клубе много девушек, наплыв молодых парней обеспечен. И, наконец, в-третьих, располагается диско-клуб в одном из красивейших мест города - недалеко от центра, рядом с огромным парком. От медицинского института - полчаса неспешным шагом по набережной.

Виктор предложил прогулку не случайно. Он хотел немного проветриться и просто поговорить с другом. В институте нормально пообщаться не получалось - всё время кто-нибудь мешал, да и основные темы, казавшиеся уместными в тоскливых идеально ровно отштукатуренных стенах, касались экзаменов, зачётов и строгости преподавателей. А настоящая дружба требует иных, более высоких материй.

Максим и Виктор неспеша брели по выложенной брусчаткой набережной. Тёмная вода лениво плескала о бетонный берег, иногда принося с собой тонкие ветки деревьев, или белое птичье перо. Две чайки с пронзительным криком кружили над водой, высматривая серебристый бок рыбёшки. Ветер мягко копошился в волосах.

- Ну, что там у тебя на дежурстве случилось? - Куликов вопрошающе посмотрел на товарища.

Плеханов на мгновение прикрыл глаза, наслаждаясь прохладой, идущей от воды, и покачал головой.

- Не сейчас. Лучше расскажи, как у тебя дела. Что с переездом? Нашёл подходящий вариант?

В голосе Куликова послышалось разочарование:

- Ты бы видел, что они предлагают! Дом расселяют, отбирают квартиры и говорят: "Идите в общежитие". Будто люди не в отдельных квартирах живут, а в коммуналке.

- Но дом-то старый. Сколько ему? Лет сто пятьдесят, если не больше. Того и гляди развалится. Он же не стоит ни копейки!

Макс пнул попавшийся под ногу камушек.

- Зато почти в центре города! Там земля знаешь, какая дорогая?! Думаешь, почему дом снести решили? Торговый центр на его месте строить будут, а прикрываются благими намерениями, мол, капремонту не подлежит, опасно для жизни, и всё такое.

- Но ведь ваш дом лет пять, как снести обещают. Да и какая разница, что на его месте будет?

Куликов остановился и посмотрел на друга в упор.

- Ты на чьей стороне?

- Я? - Виктор растерялся. - На стороне справедливости, конечно.

- Нет в нашей стране справедливости.

- Не преувеличивай.

Плеханов смутился. Он не хотел ссориться с другом, но действительно считал, что дом, в котором жил Максим и ещё пять семей, снести нужно было ещё лет двадцать назад. Крыша течёт не переставая, латаные-перелатаные стены того и гляди обрушатся, штукатурки и в помине нет... Куликов рассказывал, что они с отцом прошлым летом хотели сделать ремонт, но, подсчитав расходы, пришли к неутешительным выводам: затраты не окупятся. Вся их квартирка стоит меньше той суммы, что необходима для приведения жилья в порядок.

- Но ведь вы там всё равно не живёте! - Виктор нашёл последний аргумент. - У тебя своя квартира, отец переехал к твоей мачехе... На что жалуешься? Хоть что-нибудь бы дали!

Максим тяжело вздохнул.

- Да, ты прав. Мне просто повезло, что есть другая квартира. Я как из того дома на улице Касьянова переехал, сразу человеком себя почувствовал. Никакой тебе плесени, сырости, комаров; не нужно бояться, что ночью на тебя потолок обрушится... Хоть что-нибудь бы дали за эту развалину!

- Не представляю, как там люди живут, - пробормотал Виктор.

- Так и живут. Сейчас разве квартиру купишь? Ни за что! Только если миллион в месяц зарабатываешь. Да и ипотека - сплошное разорение. А на пенсию? Пенсионерам как быть? Вот, баба Настя, например, инвалид, герой Советского Союза, и что? Государство выделило хоть что-то? Так и живёт в доме, который ещё во времена её молодости разваливался... Пенсию получает, а денег только на еду и хватает. И что ей делать?

Плеханов не зал, что ответить. Ситуация сложная. Если смотреть на неё глазами жителей дома, как делает Максим, правда была на стороне бабы Насти, которая не хочет переезжать в общежитие. А если смотреть глазами Администрации, правда оказывалась на стороне города. Дом старый, его в любом случае нужно сносить, а чтобы каждой семье отдельную квартиру выделить, бюджетных денег не хватит.

- Вот если бы деньги на квартиры, пусть даже самые маленькие, выделили из прибыли будущего торгового центра... - размечтался Виктор. - Тогда бы всем хорошо было.

Куликов рассмеялся наивности друга.

- Никогда власть имущие не будут на стороне простого народа. Им только деньги подавай, и чем больше у них денег, тем больше требуется.

По реке проплыл огромный теплоход. На солнце золотом блестело название: "Георгий Жуков". Со всех трёх палуб замахал руками разномастный народ, послышался свист, радостные выкрики. Глядя на пассажиров лайнера, Виктор вдруг повеселел и помахал в ответ. Макс засмеялся.

- Я когда на теплоходе плавал тоже руками всем, кто на берегу махал. Думал, вот бедняги, наверное, мне жутко завидуют... Ты завидуешь?

- Кому? Тем, кто на "Жукове"? - улыбнулся Виктор. - Немного. Но я бы если на теплоходе поплыл, то только с любимой девушкой. И не как они - от Санкт-Петербурга до Астрахани, а в кругосветный круиз.

- С девушкой я бы тоже в кругосветку пошёл. А так, как я плавал в прошлом году, было скучно. На третий день облазил весь корабль, до последней гаечки изучил. Да и обстановка не меняется - те же люди на борту, та же вода, то же небо. Вот с любимой, было бы чем заняться.

Виктор улыбнулся.

- Макс, а какая девушка тебе нужна?

- Ну, - Куликов слегка покраснел, - если честно, то не знаю. Главное, чтобы понимала меня, слушала, чтобы были общие интересы, чтобы было о чём поговорить...

- А я думал, тебе нравятся длинноногие блондинки с голубыми глазами.

- Это ты про Надежду? Да мы с ней всего пару раз и встретились. Хоть она и красивая... идёшь с ней, а мужики шеи сворачивают, приятно... А вот поговорить не о чём. Все темы: кино, да попса.

- Я понял это раньше тебя, то, что красота - не главное, - улыбнулся Виктор. - Значит, наши вкусы в этом совпадают. Но на дискотеке ты таких не найдёшь. Умные девушки по библиотекам сидят, да дома, за книгой.

- Тогда зачем мы идём в "ЭльГреко"? Пошли лучше в библиотеку!

- Кто тебе в библиотеке позволит пить пиво и танцевать?

Друзья рассмеялись.

Тем временем впереди показался парк, на окраине которого располагался ночной клуб. Молодые люди ускорили шаги и, смеясь, вошли в тень деревьев.

Ночь с 12 на 13 мая

Ночь с субботы на воскресенье - самая многолюдная ночь недели. В "ЭльГреко" собирается особенно много народа - впереди выходной, и можно отлично провести время в клубе. Эта ночь не стала исключением. Уже перед входом толпились оживлённо разговаривающие юноши и девушки.

Виктор закашлялся, попав в душный накуренный вестибюль, и поспешил пройти в главный зал. Полумрак был наполнен оглушительной музыкой и танцующими тенями. Где-то под потолком вспыхивали искрами огромные зеркальные шары, отражаясь в стеклянных ломаных многоугольниках, прикреплённых в верхней части тёмно-синих стен.

Виктор, потянув за собой Макса, направился к дальней стене, где располагались несколько диванов и круглых столиков.

- Сегодня, говорят, какая-то городская группа выступать будет, - стараясь перекричать бухающие басы, крикнул Куликов. - Может, сразу место ближе к сцене займём?

- Нет! - Виктор старался говорить как можно громче. - Лучше за столик. Осмотримся немного и подождём нормальную музыку. Под эту только тараканов давить.

Макс фыркнул, и они сели на диван.

- Может, по пиву? - предложил Плеханов.

- Давай, я схожу! Там у стойки, кажется, Надя.

- Ладно! Возьми мне светлого!

Музыка внезапно оборвалась, и Виктор, который уже немного приспособился к уровню шума, подумал, что оглох. Тишина была недолгой. Из динамиков полилась приятная мелодия, и знакомый женский голос запел по-английски.

Максим отправился к барной стойке. Плеханов не сомневался, что хоть его друг и Надежда расстались, под эту песню они обязательно станцуют. Виктор удивлялся, как Куликову удаётся сохранить хорошие отношения с девушками при расставании, однако Надежда - уже третье подтверждение этого правила.

Проследить за тем, верны ли его догадки, Виктор не успел. К диванам, где расположились уставшие от танцев пары, и сам Виктор, подошли три молоденькие девушки.

Две из них были, наверное, сёстрами, по крайней мере, Плеханов подумал, что они очень друг на друга похожи: одинаковые, вспыхивающие в такт огонькам зеркальных шаров, глаза, чуть вздёрнутые носы, маленькие подбородки, светлые вьющиеся волосы и широкие скулы. Однако одеты "сёстры" были неодинаково: одна нетерпеливо теребила широкий металлический пояс облегающих джинсов, на котором болталось, наверное, тысяча фигурок - кошечек, цветов, сердечек, полумесяцев, вторая, кокетливо подмигнув Виктору, демонстративно одёрнула короткую белую юбку.

Третья девушка на фоне белокурых "сестричек" ничем не выделялась. Средней длины юбка, простая блузка, неброский, как сумел разглядеть Виктор, макияж, тёмные, собранные в хвост волосы... Она явно была смущена и с любопытством, смешанным с беспокойством, оглядывалась по сторонам.

- Давай, пока посиди, - предложила "сестра" с металлическим поясом. - Не бойся, Тань, никто тебя не съест.

- Да, ты можешь тут посидеть, а мы пошли танцевать, - вторая сестричка махнула кому-то рукой и скрылась в колыхающейся в такт музыке толпе.

- Оля, побудь со мной, - робко попросила Татьяна.

- Мы для чего сюда пришли? - в голосе блондинки слышалось разочарование. - Давай, поднимайся! Иди, потанцуй! Вон, хотя бы с тем парнем.

Девушка кивнула в сторону Виктора, и тот поспешно отвернулся. Медленный танец закончился, за работу снова принялись барабаны, и Плеханов перестал слышать, о чём говорят незнакомки. К дивану подошёл Макс.

- Вот твоё пиво.

Виктор взял бутылку.

- За успешное начало сессии! - крикнул он, состязаясь в громкости с басами из динамиков.

- Присоединяюсь! Чтоб дальше было только легче! - Максим звонко стукнул горлышком своей бутылки о горлышко бутылки Виктора и сделал большой глоток. - Хорошее пиво.

- М-да. - Плеханов не очень любил пиво и пил только ради компании, поэтому не мог согласиться с другом. - Что сказала Надежда?

- Ничего, - Куликов невольно расплылся в улыбке. - Мы немного потанцевали...

Виктор улыбнулся и оглянулся на девушек. Ни блондинки, ни её смущающейся подруги Тани не было. Видимо, ушли танцевать.

* * *

Веселье длилось почти до рассвета. Виктор с удовольствием отдавался ритму, ему нравилось танцевать, и он умел это делать. Музыка, не спрашивая разрешения, врывалась в уши, устанавливая в голове свой порядок, не давая думать ни о чём, кроме отдыха.

Максим уже полчаса танцевал с какой-то брюнеткой в ярко-красном топике, и явно не торопился домой. Виктор тоже не торопился, но чувствовал, что устал.

Городская группа, о которой говорил Куликов, так и не выступила, зато организаторы устроили конкурс влюблённых. На сцену поднялись шесть или семь пар, и среди девушек Плеханов с удивлением узнал Татьяну - подругу "сестёр". Темноволосая скромница, нашла себе кавалера и теперь под громкий смех зрителей выполняла первое задание. Организаторы вручили каждой паре воздушный шарик, который нужно было раздавить животом, прижимаясь к партнёру. Виктор вместе со всеми веселился, глядя, как одна за другой девушки попадали в объятья молодых людей.

Вторым был конкурс силачей. Юношам предлагалось взять свою вторую половину на руки и простоять как можно дольше. Это испытание несколько затянулось - парни попались на редкость выносливые. Относительно быстро с дистанции сошёл только один. Виктор решил воспользоваться перерывом и отправился в туалет.

Из главного зала он свернул в небольшой коридорчик и через пару минут уткнулся в дверь с перевёрнутым треугольником. Коридор продолжался в обе стороны: налево располагалась дверь женского туалета, направо - дверь запасного выхода, которая всегда была на замке, чтобы в клуб не попали любители бесплатных развлечений

В коридоре было накурено так, что слезились глаза. Плеханов кашлянул, пытаясь приспособиться к обстановке, и, мысленно обругав владельцев заведения за неработающий кондиционер, протянул руку, чтобы взяться за ручку. Дверь внезапно распахнулась, едва не ударив молодого человека по носу, и наружу буквально вывалился толстый подросток со спущенными штанами. Он дико вращал глазами, одной рукой пытаясь подтянуть брюки, а второй упёрся в грудь Виктора.

- Пожар! - выдохнул он и уже громче крикнул: - Горим!

Со стороны женского туалета тотчас послышался визг, дверь распахнулась, громко стукнувшись ручкой о стену, и из дамской комнаты пулей вылетели три девушки.

- Пожар! - визжали они. - Пожар!

Плеханов отпрянул, пропуская дам, споткнулся о порожек у входа в мужской туалет и чуть не упал вовнутрь. Там уже во всю полыхало пламя. К сигаретному дыму добавился едкий удушающий запах бензина и палёного пластика.

Толстый подросток тем временем надел брюки и побежал вслед за девушками, вереща что-то невразумительное. В ночном клубе началась паника.

Виктор закашлялся и помчался в главный зал. Музыка оборвалась, блестящие шары под потолком погасли, и помещение погрузилось в полную темноту. У дверей уже образовалась давка. Кто-то истерически всхлипывал, кто-то просто орал, как резаный.

От диванов, спотыкаясь о столики, пробирались отдыхающие, запах горелого добрался до толпы, кто-то закашлялся.

- Макс! - закричал Виктор, но его крик утонул в женском визге.

- Горим! Спасайся!

Быстро оглянувшись по сторонам, и убедившись, что в полутёмном помещении найти друга не представляется возможным, а в узкую дверь через сплошной поток народа не выйти, Плеханов направился к диванам. Если Максим там, и если он нечаянно заснул, что вполне возможно, учитывая, сколько пива он выпил, его нужно было спасать.

- Макс! - Виктор всё же надеялся, что девушка в красном топике, с которой Куликов провёл последние несколько часов, не оставит друга, и тот уже выбрался на улицу, но лучше проверить.

Отшвыривая упавшие стулья, перепрыгивая через перевёрнутые столики, Виктор пробрался к диванам. В дальнем углу действительно кто-то спал, и если бы Плеханов специально не искал друга, ни за что бы не заметил в уголке худощавого паренька, лет пятнадцати. Он лежал на диване, вытянувшись во весь рост, рука его свешивалась до самого пола, за спинкой соседнего дивана его не было видно. Громкая музыка не помешала юноше заснуть, а истерические вопли не разбудили, значит, он сильно выпил.

Мысленно проклиная рекламу пива, Плеханов сильно размахнулся и ударил паренька по щеке.

- Вставай! - прямо в ухо закричал он. - Пожар!

Молодой человек дёрнулся, с трудом разлепил глаза и непонимающе уставился на Виктора.

- Ты чего меня ударил! - возмутился он, едва ворочая языком.

- Горим, идиот! - разозлился Виктор и потянул парня за руку. - Встать сможешь?!

Молодой человек медленно поднял голову. Плеханов понял, что такими темпами паренёк рискует сгореть заживо. Он схватил ничего не соображающего мальчишку за грудки, резко дёрнул, ставя на ноги, взвалил на плечо худую слабую руку и потащил почти бесчувственное тело к выходу в вестибюль.

Большинство посетителей "ЭльГреко" уже выбрались на улицу, а те, кто остался, в проём двери уже видели оранжевый свет уличных фонарей, и не паниковали.

- Подержи его! - сказал Виктор высокому бритому лобастому парню с татуировкой на плече, и сунул ему вялое тело пьяного подростка. - Я проверю, может, там ещё кто остался.

Лобастый, ни слова не говоря, подхватил юношу и кивнул стоящему рядом крепышу в цветастой рубашке.

- Слышь, сходи с ним. Может, правда, кто остался.

- Ты чего! Там же дым!

- Тогда держи этого!

Лобастый взвалил пьяного паренька, который непостижимым образом снова заснул, на плечи крепыша и мотнул головой.

Виктор снова вернулся в главный зал. Дышать было трудно. Он задрал рубашку и прикрыл полой нос и рот. Лобастый метался по задымлённому помещению, даже заглянул за сцену. "Такой ничего не пропустит, - подумал Виктор и тут же откуда-то издалека услышал громкий вопль.

- Это из туалета, - крикнул лобастый и рванул в узкий коридорчик.

Виктор помчался следом.

Глаза щипало, дышать было трудно. Добежав почти до самого мужского туалета, лобастый закашлялся, согнувшись пополам.

- Всё, - прохрипел он, - дальше нельзя, - и повернул к выходу.

Виктор присел, стараясь держаться ближе к полу, и, пригибаясь, побежал вперёд. Задыхаясь, почти падая, он добежал до мужского туалета и на секунду замер. Открыть дверь было невозможно - это верная гибель. Надо было сразу проверить, вдруг, там кто-то остался?! Но когда на него вывалился ошалевший от страха толстый подросток, Плеханову и в голову не могло прийти, что внутри может находиться кто-то ещё.

Откуда-то слева послышался натужный кашель. Это из женского туалета!

Не думая о пожаре и стараясь вдыхать ядовитый воздух как можно реже, Виктор помчался налево. Дыма там было значительно меньше, но дышать всё равно оказалось затруднительно. Распахнув дверь, Виктор влетел в дамскую комнату и сразу понял, что пришёл вовремя. У двери одной из кабинок стояла девушка - одна из светловолосых сестричек, которые привели на дискотеку скромницу Таню. Девушка обессилено опиралась спиной о косяк и тяжело дышала. Глаза её были красны от слёз, тушь размазалась по щекам.

- Я застряла! - жалобно всхлипнула она и закашлялась.

Виктор подскочил к блондинке и увидел, что металлический ремень её зацепился за задвижку двери туалета, толстые цепочки с кошечками и сердечками на концах, запутались, и девушка никак не могла разглядеть, что творится за её спиной. Распутать же узел не глядя, у неё не получилось.

Времени на нежности не оставалось. Если они не поторопятся, загорится коридор, и тогда единственный путь к спасению будет отрезан. Окон в женском туалете не было. Плеханов изо всех сил рванул цепочки, но ни одна из них не разорвалась. Девушка охнула и заплакала.

- Снимай брюки! - приказал Виктор.

- Что?

- Живей! - Плеханов закашлялся.

Девушка торопливо сбросила с ног шлёпки на тонкой шпильке, расстегнула молнию джинсов и попыталась высвободить ногу. Но у неё ничего не получилось - стащить брюки не представлялось возможным - задвижка находилась на уровне пояса. Блондинка поднялась на носочки.

- Но я не могу! Слишком высоко!

Виктор оглянулся в поисках стула или хотя бы ящика, на который девушка могла бы встать, но в туалете было пусто. Тогда он подхватил застрявшую девушку и поднял.

- Скорей!

Блондиночка, извернувшись, начала стягивать с себя джинсы. Хорошо, что "сестричка" была худой и стройной, иначе Плеханов вряд ли бы удержал её достаточное количество времени.

- Неудобно, - девушка заплакала.

Виктор понял, что нужно действовать иначе. Он опустился на колени и упёрся руками в пол.

- Вставай на меня.

Блондинка выполнила приказ, и Плеханов подумал, что от острых пяточек миниатюрной девушки на спине наверняка останутся синяки. Кашляя, девушка выскользнула из одежды, и Виктор поднялся.

- Бежим! - блондинка подскочила к двери, но Плеханов остановил её.

- Подожди, там очень много дыма.

Он стащил с себя рубашку и сунул под кран. Когда рубашка намокла, выжал её и разорвал пополам, протянув одну половину блондинке.

- Бежим быстро. Старайся глубоко не дышать, мокрую ткань прижми к носу и рту, глаза закрой и не открывай. Босоножки лучше не надевай - на таком каблуке далеко не убежишь. И держи меня за руку.

Виктор прижал мокрую тряпку к лицу, проследил, чтобы блондинка сделала то же самое, и открыл дверь.

Бежали по коридору быстро. У мужского туалета уже горела дверь. Плеханов спиной почувствовал жар и потянул замешкавшуюся девушку за собой.

В главном зале никого не было, вестибюль тоже опустел, зато на улице, недалеко от входа, громко крича, толпился народ.

Плеханов буквально вывалился на улицу и вдохнул свежий воздух. Голова кружилась. Он закашлялся и чуть не упал.

- Всё, отпусти! - блондиночка всхлипнула и спряталась за его спиной, пытаясь укрыться от любопытствующих и сочувственных взглядов толпы.

- Витёк! - к Плеханову через толпу пробирался Макс. - Ты цел? Слава богу! Ну, ты меня и напугал! Я уж хотел обратно в клуб бежать, тебя искать!..

Куликов обнял друга и похлопал по голой спине.

- Так вас Виктором зовут? - спросила девушка. Она неловко переминалась с ноги на ногу, пытаясь ладошками прикрыть маленькие чёрные трусики. - Спасибо вам! - она всхлипнула. - Если б не вы... я... - блондиночка опустилась на корточки и разрыдалась в голос.

К ней подбежала вторая "сестричка".

- Оля! С тобой всё в порядке?! Оля!

Виктор деликатно отошёл от девушек и встретился взглядом с лобастым. Тот виновато опустил глаза, но Плеханов с благодарностью улыбнулся ему. Парень помог, пусть даже испугался в самом конце.

Макс снял рубашку и протянул девушке, которую Виктор спас от пожара.

- На вот, оберни вокруг бёдер. Всё равно теплее будет.

Девушка, всхлипнув, взяла у Куликова рубашку. Взгляд, полный благодарности и облегчения был Максиму наградой. Говорить девушка была не в силах.

Вдали послышался вой сирены.

- Вот и пожарные. Ну, пойдём, что ли? - Макс посмотрел на Виктора и поёжился. - Ночной ветерок бодрит.

Виктор кивнул. Оглянувшись в последний раз на блондиночку, уже успевшую обернуть рубашку Макса вокруг бёдер, и обнимающую сестру, он вздохнул.

- Да. Дальше и без нас разберутся.

13 мая, воскресенье

Приехав домой, Виктор наскоро перекусил и лёг. Он не спал уже две ночи и думал, что сон придёт к нему, как только голова коснётся подушки, но человеческий организм устроен очень странно. Тревожное возбуждение, не покидавшее Плеханова со времени пожара, никак не хотело уступать место сонливости.

Часы показывали половину пятого утра. Виктор с тоской посмотрел в белый потолок и постарался расслабиться.

- Хорошо, что сегодня воскресенье, - пробормотал он.

В голове шумело.

Виктор закрыл глаза и стал думать о юной блондиночке, которую спас этой ночью, но в голове всё перепуталось. Сначала, как и положено, блондиночка пыталась освободиться от джинсов, потом худыми проворными руками обнимала Плеханова, затем исчезла, оставив после себя дым и запах горелого пластика.

Сквозь дым проступило мужское лицо, в котором молодой человек не без труда узнал Александра Алексеевича Савичева. Как только пациент "Кащенки" перестал расплываться в воздухе, из ниоткуда появилась гнутая алюминиевая вилка. Тотчас вполне осязаемая мужская рука схватила её, и с зубьев закапала вязкая бордовая жидкость.

- Мне нужна кровь, - улыбался Савичев. - Немного крови, чтобы не умереть.

В ушах зазвенело. Александр Алексеевич растворился в воздухе. Звон смолк, но через секунду возобновился.

Виктор с трудом открыл глаза и протянул руку к лежащему на тумбочке сотовому телефону.

- Витёк, я тебя не разбудил? - раздался в трубке взволнованный голос Максима.

- Нет, - Плеханов посмотрел на часы. Оказывается, он проспал почти пять часов.

- Помнишь, мы спорили насчёт расселения? Не хочешь съездить со мной по паре адресов?

Виктор кивнул, но потом сообразил, что собеседник не может его видеть.

- Да, давай. Только не сейчас.

- Значит, я тебя всё-таки разбудил? - извиняющимся тоном спросил Куликов. - А я уже выспался.

- Это потому, что ты не спал только одну ночь. А я уже две.

- Ладно. Отсыпайся. Я тебе после обеда перезвоню, хорошо?

- Хорошо.

Плеханов повесил трубку и закрыл глаза. Стоило поспать ещё хотя бы пару часов, но он чувствовал, что уже не уснёт. Если уж проснулся, то дальше лежать в кровати смысла не было, тем более, биологические часы подсказывали, что наступило утро.

Виктор поднялся с кровати, прошёл на кухню и заглянул в кастрюли. Есть не хотелось, но он не сомневался, что стоит носу почувствовать ароматный запах маминой стряпни, аппетит проснётся.

Плеханов поставил на огонь щи, и отправился в гостиную. Включил телевизор и нашёл местные новости.

- Этой ночью, - вещал молодой большеглазый диктор в строгом сером костюме, такого же цвета рубашке и чёрном галстуке, - в ночном клубе "ЭльГреко" произошло возгорание. Жертв и пострадавших нет. Прибывшие по вызову пожарные, определили, что причиной возгорания является поджог. Свидетельства очевидцев лишь подтверждают эту теорию. Очаг возгорания предположительно находился в одном из туалетов.

На экране появилось лицо того самого толстого подростка, что выбежал из "комнаты для мальчиков", едва не сбив Виктора с ног.

- Ну, я был в туалете и вдруг почувствовал какой-то запах, - сказал паренёк. - Не понял. Чем, думаю воняет, - на заднем плане кто-то громко фыркнул и засмеялся, - потом дошло, что бензином. Ну, я дверь кабинки так тихонечко открыл, а там уже полыхает. Ну, я и побежал.

- Значит, вы первым обнаружили пожар? - раздался за кадром голос корреспондента.

- Да, наверное. Правда, я потом с каким-то парнем столкнулся, когда в коридор выбежал...

- А это не мог быть человек, который совершил поджог?

- Ну, не знаю, но узнать его смогу. Высокий такой, сильный, волосы светлые...

Виктор нахмурился. Не хватало ещё, чтобы его подозревали в поджоге ночного клуба. Тут он вспомнил, что тоже чувствовал запах бензина. Значит, версия пожарных верна - "ЭльГреко" подожгли.

Возбуждённое лицо толстощёкого паренька сменилось серьёзным лицом диктора, и Плеханов выключил телевизор. На кухне, фыркая кипящими щами, ароматно пыхтела кастрюля.

* * *

- Вчера вечером, оказывается, снова приходили от городской Администрации. Нашему дому на выбор предлагают три адреса, по одному из которых находится общежитие. - Макс хохотнул. - Они уже в третий раз это общежитие предлагают, в надежде, что кто-нибудь согласится, например, баба Настя.

Виктор сидел на переднем сидении старенькой бежевой "Лады", принадлежащей отцу Куликова, и с тревогой смотрел на дорогу. Максим, хоть и водил уже больше трёх лет, был неважным водителем - невнимательным и нервным.

- Ну, вот куда этот, на "Тойоте", попёр?! - будто откликнувшись на мысли Виктора, возмутился Куликов. - И правила ему не указ! Ведь знак висит, направо поворачивать нельзя!

- Может, он там живёт?

- Как же, живёт! Глянь на его машину и на те домики! Просто в пробке не хочет стоять!

"Лада" дёрнулась, передвинувшись на полметра, и снова замерла.

- Ну, давай! Последний поворот остался! - Макс стукнул кулаком по рулю. Старенькая машина издала жалобный гудок.

- Чего сигналишь? - из стоящей перед ними чёрной "Волги" выглянуло широкое мужское лицо с большой уродливой родинкой на левой щеке. - Пробка тут, не видишь?!

Куликов кивнул, и лицо с родинкой скрылось в салоне автомобиля.

- Не нервничай, и без тебя люди на взводе.

- Да ладно! Я же нечаянно.

Становилось душно. Кондиционера в "Ладе" не было, а на улице стояла такая жара, что, несмотря на опущенные стёкла, хотелось вылезти из машины и лечь прямо под деревом на обочине - в тени. Май в этом году выдался на редкость жарким. Дорога обдавала бензинными парами и запахом плавящегося асфальта. Машины медленно ползли к светофору.

Наконец, "Лада", пыхтя, выехала из пробки и покатила по узкой извилистой улочке. На дороге кое-где попадались асфальтированные участки, но в основном она была засыпана гравием и щебнем, который со скрежетом разлетался из-под колёс.

По обе стороны дороги ютились низенькие деревянные домики, кое-где в траве копошились куры, в одном месте молодые люди увидели пасущуюся лошадь.

- Ну и райончик! Ужас! Даже припарковаться негде, - вздохнул Максим.

Виктор внимательно смотрел на номера домов, а Куликов не уставал возмущаться открывшимся ему видом.

- Посмотри, тут, похоже, даже воды нет - у колонки двое с вёдрами!

- Может, это они огород поливают.

- Тогда проще шланг протянуть. Точно тебе говорю: нет здесь водопровода.

Колонка скрылась из виду, дорога из щебня закончилась и началась обыкновенная - грунтовая. "Лада" выехала к посадкам.

- Представляешь, сколько отсюда до центра?! - Максим оглянулся на Виктора. - Вот видишь! Ничего хорошего нам не предлагают!

- Может, дом тебе понравится?

- Понравится? Да здесь даже газа нет! Видел где-нибудь трубы? Вот так то! Это что, бабе Насте дрова предлагают на зиму запасать?

Виктор промолчал. Куликов был прав.

- Интересно, тут магазин-то хоть есть? А аптека? Автобусы, понятное дело, здесь не ходят, надо пешком до перекрёстка топать. Представляю, как баба Настя со своими больными ногами будет в аптеку ходить! Она и так еле передвигается, а тут даже я ноги протяну!

- За дорогой следи.

- А что следить? Чтобы курицу ненароком не задавить? И это ты называешь дорогой? Это так, направление движения!

Плеханов увидел табличку с номером 11.

- Притормози, приехали.

"Лада" остановилась, и молодые люди вышли из машины.

Виктор невольно улыбнулся. Местность напомнила ему деревню, где в детстве он проводил летние каникулы - те же покосившиеся домики, тополя и вязы в три обхвата, дворняжка, лениво тявкающая на незнакомцев и пыльный подорожник. В центре лужайки перед домом - выкрашенная синей краской колонка.

- Чувствуешь, какой здесь воздух? - Плеханов с удовольствием вдохнул полной грудью. - Никакого смога, никакого бензина!

- Ага, сплошные витамины. - Максим ткнул пальцем в дом номер 11, - ты лучше посмотри, что они предлагают!

Дом, который Администрация города предлагала жителям в обмен на старую квартиру, и правда был старый, но выглядел крепким. Почерневший от времени кирпич почти не потрескался, только покосившееся крыльцо нуждалось в ремонте, да и рамы следовало поменять - эти никуда не годились.

- Ну, - Виктор оценивающе осмотрел стены и крытую серой черепицей крышу, на которой местами проросла трава, - не так уж плохо. Этот дом хотя бы не в аварийном состоянии.

Куликов пожал плечами.

- Давай внутрь зайдём. Уверен, ты изменишь своё мнение. Ничего хорошего наша Администрация не предложит.

Молодые люди поднялись по скрипучим деревянным ступеням, взошли на крыльцо и постучали в дверь.

- Чего шумите? - из окна соседнего дома выглянуло заспанное лицо бородатого деда. - Не живёт там никто.

- А дверь почему закрыта? - спросил Максим, спустившись и отойдя на безопасное расстояние от скрипучего крыльца.

- А чтобы чужаки, навроде вас, не шныряли.

Дед сплюнул через распахнутое окно и скрылся, чтобы минуту спустя появиться на улице. Это был колоритный персонаж, Виктору он напомнил деда Щукаря из "Поднятой целины" - плохонькая лохматая бородёнка, морщинистое улыбчивое лицо, хитрый прищур глаз, не хватало только шапки-ушанки. Впрочем, к длинной, почти до колен грязной белой майке и линялым спортивным штанам, заправленным в кирзовые сапоги, ушанка бы не подошла.

Дед на мгновение замер на пороге своего дома, чиркнул спичкой, закурил самодельную папироску и, прихрамывая, засеменил к молодым людям.

- Чего надобно? - Говорил он пришепётывая, будто во рту не хватало пары-тройки зубов. - Ходют тут всякие...

- Нам в Администрации этот адрес дали, - Максим недоверчиво покосился на дом номер одиннадцать, - в связи с расселением.

- А! Ну, чего сразу-то не сказали! Пойдём, покажу. Валентин Петрович меня звать. Можно просто, дедушка Валя.

- Очень приятно. Виктор. - Плеханов протянул руку, но дедок уже поднимался по скрипучим ступеням.

- Место у нас тут хорошее, но для молодёжи неподходящее, - заявил дедушка Валя. - Предупреждаю сразу: дискотеки нет, пиво не продают, музыку громко слушать нельзя, старушки будут ругаться, особенно баба Сеня.

- А магазин есть?

- Есть, - старик поднялся на цыпочки, потянулся к балке над дверью и достал оттуда ключ. - Только там пива всё равно нет.

Замок щёлкнул. Валентин Петрович навалился тщедушным телом на дверь и та, нехотя, поддалась.

- Света нету, - дедушка Валя поцокал языком. - В прошлую зиму лиходеи какие-то провода срезали, да в металлолом сдали. К нашим-то домам новые привесили, ещё весной, а к энтому наотрез отказались, мол, там всё равно никто не живёт. Экономют чегой-то.

Молодые люди осторожно прошли внутрь дома. Небольшая прихожая с единственной дверью была абсолютно пуста, если не считать паутины и катышков пыли, разлетевшихся в стороны, когда Валентин Петрович открыл дверь.

- Чего стоите? Давайте, заходите в комнату!

Комнат в доме было две - большая, с печкой по середине, и маленькая, где едва уместится кровать. Полы тихо поскрипывали, пока Виктор и Максим ходили по дому. Сквозь маленькие окна поступало достаточно света, чтобы во всех подробностях разглядеть местами заплесневелый потолок, щели между досками пола, отваливающуюся штукатурку печки.

- Жить можно, - крякнул дедушка Валя и выпустил изо рта струю густого вонючего дыма. - Прибрать маленько, и ладно.

Куликов беспомощно посмотрел на Плеханова. Тот смущённо опустил глаза.

- Спасибо за помощь, Валентин Петрович, - сказал Максим.

- Так вам подошло? Ждать вас на новоселье?

- Нет. Может, кто из других жильцов нашего дома согласится... Я про всё им расскажу.

- Ну, как знаете. - Дед засеменил к выходу. - Я вот тоже отказывался сначала в захолустье такое переезжать, да что поделаешь? Жить-то где-то надо!

- Вас тоже расселили? - заинтересовался Виктор.

- Нет. Домишко мой сгорел. Хулиганы какие-то подожгли. А может бомжи. Вот, чтоб самому бомжом не стать, пришлось согласиться. А ведь в хорошем районе жил!

Максим для вежливости покивал головой, и они с Виктором вышли из дома.

Дед, дымя самодельной папироской, засеменил к себе, а молодые люди сели в машину.

- Ну что, по второму адресу поедем? - спросил Куликов. - Хотя, уверен, там то же самое.

Плеханов пожал плечами.

- Как хочешь. В принципе, дом неплохой, хоть и маленький.

- Но...

- Что "но"?

- Он ведь тебе не понравился? - полуутвердительно спросил Куликов.

- Не понравился. Но ты всё равно не спеши с выводами. Администрация предложит ещё пару вариантов, а потом приедут строители на экскаваторах. Тут уж и на общежитие согласишься.

Макс включил зажигание.

- Давай, уж, по последнему адресу съездим. Просто для очистки совести.

- Верно. Может, там дом получше, чем здесь.

* * *

Улица Совнаркомовская располагалась не так далеко от центра, как та, где молодые люди только что побывали. Дома здесь были неплохие: каменные, а не деревянные, но всё равно старые. Водопровода, видимо, не существовало - по дороге им попались две колонки и один колодец. О газовых трубах речь, понятное дело, не шла.

Максим вырулил на однополосную асфальтированную дорогу и улыбнулся:

- У меня тут дядя недалеко живёт, на соседней улице. Не хочешь заехать?

- Без предупреждения?

- Он будет рад. Я к нему редко приезжаю, время никак не могу выбрать.

- Ну, давай. Только сначала дом посмотрим.

- Ладно. Ты налево смотри, я направо. Тут номера перепутаны, нужный может отказаться где угодно.

Бежевая "Лада" неторопливо ехала по потрескавшемуся от времени асфальту, подпрыгивала на кочках и проваливалась в то и дело попадающиеся ямы.

- Хоть бы дорогу отремонтировали, - недовольно буркнул Макс. - На соседней улице, где дядя живёт, сделали.

- Приехали, - объявил Виктор. - Угловой дом.

- Ничего себе! - присвистнул Куликов. - Я и не знал, что Совнаркомовская с Сенной пересекаются. Это же рядом с дядиным домом!

Максим выскочил из автомобиля и бодрым шагом направился к дому.

- Здорово! Смотри! С этой стороны табличка "Сенная 15", а с этой - "Совнаркомовская 32"!

- А это точно тот дом, который нам нужен? - Виктор с недоверием посмотрел на крохотную хижину. По-другому назвать лачужку не получалось. Домик был совсем маленький, не больше сарая, низкий, ушедший в землю почти по самые окна.

- Точно. Баба Настя с Администрацией разговаривала, ей сказали, что в этом доме старик раньше жил, потом умер, и дом обратно городу отошёл. А я знал старика, который здесь квартировал. У него вообще родственников не было. Дядя пытался у него этот домик выкупить, чтобы снести и к своему участку землю присоединить, но дедок отказывался, говорил, что не хочет стоять в очередях на приватизацию.

Плеханов подошёл к Максу и покачал головой. Вблизи дом выглядел ещё хуже, чем из машины.

- Какой смысл менять шило на мыло? - недоумевая спросил он. - Этот дом тоже в капремонте нуждается! Или, скорее всего, вообще ремонту не подлежит.

- Да какая разница! - Куликов махнул рукой и завернул за угол.

Плеханов последовал за другом и увидел, что на улице Сенной дома выглядели вполне прилично: крепкие, каменные, некоторые даже были отделаны декоративным кирпичом.

- Тут новые русские всё скупают, - пояснил Макс и отправился к соседнему дому, выложенному бледно-жёлтыми декоративными панелями, и постучал в тяжёлую металлическую дверь. - Дядя! Это я!

Дверь открылась сразу, будто хозяин только и делал, что сидел у окна и ждал, когда к нему приедет племянник, и на улицу выглянуло приятное лицо сорокалетнего мужчины.

- Максик! - лицо расплылось в улыбке.

Дверь открылась, еле слышно скрипнув петлями, и Виктор смог рассмотреть обладателя приятного лица. Невысокий, плечистый, кряжистый, он напоминал лесоруба с картинки детской книжки про Красную Шапочку. Голубые глаза, правильные черты лица и гладко выбритый подбородок никак не хотели сочетаться с телом в клетчатой рубашке. Лицо принадлежало интеллигенту, а тело вышеупомянутому лесорубу.

Виктор опешил, когда крепыш с лицом учителя математики сгрёб Максима в охапку и поднял над землёй почти на полметра. Куликов, казалось, совершенно этому не удивился. Очутившись на земле, он похлопал дядю по спине и оглянулся на друга.

- Знакомься, это Витёк. Мой лучший друг.

- Эдуард Петрович, - представился мужчина.

Плеханов пожал сильную мозолистую ладонь и улыбнулся - дядя Макса оказался двойным тёзкой их с Куликовым преподавателя философии.

- Очень приятно.

Максим тем временем скрылся в доме. Эдуард Петрович пригласил Виктора зайти, и через пять минут все трое уже пили ароматный кофе в небольшой, но очень уютной гостиной.

Плеханов невольно почувствовал себя виноватым. Глядя, как живут нормальные люди, он вспомнил тот единственный раз, когда пришёл в старый дом Макса. Сравнивать два жилища было нельзя. Этот дом - крепкий, ухоженный, аккуратный, с недавно отремонтированными комнатами - был похож на отель в Германии: максимум удобства и изысканный дизайн. А дом, который Администрация города решила, наконец, расселить, назвать домом можно было лишь условно. Крыша, которая лет десять грозит рухнуть на головы жильцам, текла, не переставая, покосившиеся от времени стены с трещинами, в которые можно засунуть палец, сыпали остатками штукатурки, ступени, ведущие на второй этаж, расшатаны до такой степени, что казалось, будто находишься на корабле в сильный шторм.

Чёрное и белое, небо и земля... нельзя было найти более различных домов, чем старый дом Макса, где, к счастью, он уже не живёт, и дом Эдуарда Петровича. Если бы Администрация расселяла дома, предоставляя жителям не полувросшие в землю лачужки, а добротные квартиры, город гораздо быстрее бы избавился от ветхого фонда, а люди жили бы в нормальных условиях.

Виктор сидел в мягком нежно-зелёном кресле в цветочек и старался не вмешиваться в разговор дяди и племянника, но это получалось плохо, потому что Эдуард Петрович, как радушный и внимательный хозяин при любом удобном случае спрашивал мнение гостя, поминутно предлагал то шоколад, то сахар, а то и коньяк.

Плеханов расслабился. Светло-зелёный цвет комнаты успокаивал, а пробивавшееся через лёгкие белые занавески солнце, приятно согревало лицо.

- Как хорошо, что ты приехал, - говорил Эдуард Петрович племяннику. - Я думал, ты совсем обо мне забыл.

- Дела, - Куликов виновато опустил голову. - Ты же знаешь. А сейчас ко всему прочему сессия началась. Вчера первый зачёт сдали.

- Молодцы. Виктор, вы в одной группе с Максимом учитесь?

Плеханов кивнул.

- А по какому делу сюда приехал? - вновь обратился к племяннику Эдуард Петрович.

Макс расплылся в улыбке.

- Насчёт соседнего дома. Администрация предлагает его как один из вариантов для расселения.

- Да ты что! - мужчина вскочил с дивана и чуть не опрокинул на себя низкий стеклянный столик с кофейником. - Соглашайся!

Куликов степенно кивнул.

- Я сразу не сообразил, что это именно этот дом, думал, просто где-то недалеко от тебя. А приехал, и вот, такой сюрприз.

- Да уж. - Эдуард Петрович вновь опустился на диван. - И что, Администрация действительно думает, что кто-то согласиться переехать в соседний дом? Виктор, вы видели, в каком он состоянии?

Плеханов снова кивнул и сделал большой глоток из чашки.

- Угощайтесь, вот конфеты, берите, не стесняйтесь!

- Спасибо.

Максим тем временем допил свой кофе и вопросительно посмотрел на дядю.

- Так что, мне соглашаться на этот вариант? Этот дом только под снос...

- Бери, - кивнул Эдуард Петрович. - Обязательно. Только заинтересованности не показывай. Пусть думают, что ты от безысходности согласился. Тем более, ничего лучшего они не предложат.

- Вот! - Куликов поднял указательный палец к потолку и воззрился на Плеханова. - Я же тебе говорил! А ты до сих пор веришь, что миром правит справедливость! Деньги правят! Деньги! И ничего больше.

Виктор предпочёл промолчать, и слово вновь взял дядя Макса.

- Как оформишь все бумаги, сразу подавай на приватизацию. А там мы этот дом снесём, землю выровняем, сделаем большой розарий или сад разобьём. А то у меня и посидеть негде, только на лавочке перед домом.

- Значит, судьба была тебе этот дом заполучить, - улыбнулся Куликов. - Дед не соглашался на приватизацию, всё боялся чего-то, а в результате...

- Не каркай, Максик! - дядя добродушно улыбнулся племяннику и подмигнул гостю. - Хорошую новость вы мне сообщили! Ну, а сам-то как? Переживаешь из-за мамки-то?

Куликов кивнул.

- Нормально. Во вторник пять месяцев будет, как она умерла.

Мужчины замолчали. Плеханов кашлянул.

- Да, - Максим поднялся, - нам пора. Я тебе позвоню, когда всё решится.

- Конечно. - Эдуард Петрович встал с дивана и проводил гостей до двери. - Приезжай лучше. И вы, Виктор, тоже.

- Спасибо. Всего доброго! - Виктор снова пожал крепкую ладонь "учителя философии" и направился к машине.

Макс остался, чтобы сообщить дяде ещё какую-то новость, и Плеханов успел бросить прощальный взгляд на лачужку. Если первый дом, который они с Куликовым посмотрели сегодня, находился в относительно хорошем состоянии, то этот, однозначно, необходимо было снести. Неужели никто из Администрации здесь не был? Неужели никто не удосужился посмотреть, какие условия предоставляют людям? Или, всё же кто-то приезжал?..

Максим, наконец, попрощался с дядей и сел за руль отцовской "Лады".

- Как хорошо, - улыбнулся он, - что мы сюда всё-таки приехали. Ты рад?

- Рад, - честно ответил Виктор. - Я рад, что эта лачужка не достанется бабе Насте. А ещё, я рад, что этот домишко принесёт кому-то не головную боль и разочарование, а счастье.

Куликов расхохотался.

- Тебя послушать, так ты за всеобщее благополучие.

- Так и есть. И зря ты смеёшься. Справедливость должна быть. Хоть где-нибудь! Кстати, насчёт того дома, что нам дед, на Щукаря похожий, показывал...

- Тебе он тоже Щукаря напомнил? - удивился Макс. - Я сразу Шолохова вспомнил, как только он в окно выглянул, просто тебе не стал говорить. Вот это да! Колоритный старичок!

- Поговори с жильцами, пусть не отказываются от того дома. Ремонт мы сделать поможем, да и рамы заменить - не очень дорого.

- Да. - Куликов посерьёзнел. - Бабе Насте, конечно, в такой глухомани делать нечего, а вот Антонина Петровна вполне может там обосноваться. Женщина она сильная, здоровая... А с ремонтом мы ей действительно поможем. Чует моё сердце, ещё пару вариантов Администрация предложит, и, если никто не согласится, к нашему дому приедут экскаваторы.

Машина тронулась, и вскоре лачужка почти по самые окна вросшая в землю, скрылась за деревьями.

Плеханов вздохнул. День получился суетливым, а вечером ему предстояло отправиться на дежурство в "Кащенку". Он зевнул и закрыл глаза. С дорогой Макс как-нибудь сам разберётся, всё же четвёртый год за рулём. И без аварий.

Ночь с 13 на 14 мая

Последние дни, как, впрочем, и ночи, получились насыщенными событиями. Началось всё с Савичева, который испугал всё отделение, проткнув себе запястье вилкой, продолжением послужила несколько необычная сдача зачёта, который прошёл легче, чем ожидалось. Прошлой ночью - дискотека в "ЭльГреко" и пожар (Плеханов до сих пор вспоминал хрупкую блондиночку Олю, стыдливо прикрывающую ладошками маленькие чёрные трусики). Потом короткий сон и поездка с Максом по адресам, предложенным Администрацией. Виктор надеялся, но всё, что могло произойти, уже произошло, и ему удастся выспаться и отдохнуть... после дежурства. И хорошо бы оно прошло без происшествий.

Вечером Виктор пришёл в клинику и первым, кого он встретил, был Антон. Эколог с важным видом сидел за столом в коридоре и листал журнал дежурств.

- Ты ещё здесь? - удивился Плеханов.

Парень печально кивнул.

- Вчера пытался из ординаторской в милицию позвонить, так Геннадий Андреевич строго настрого приказал меня дальше второго отделения не выпускать. Теперь даже к охраннику спуститься не могу, чтобы пиво мне купил. И деньги закончились.

- Деньги я тебе дам. - Виктор полез в карман и вытащил триста рублей, - больше у меня нет.

- Спасибо, Витёк! А то эта их больничная еда - ноги протянешь! Попрошу Ольгу Николаевну, чтобы сосисок мне купила.

- До милиции дозвонился? - улыбнулся Виктор и подмигнул.

- Как же! У них, оказывается, только внутренний телефон. Я набрал 02, а попал к какому-то психиатру, - пожаловался эколог. - Слушай, а сотового у тебя нет?

- Нет. Я сюда ничего ценного не приношу. Мало ли что случиться может. А ты не переживай, думаю, завтра тебя отсюда заберут!

- Хорошо бы. А то мне кажется, будто я здесь уже неделю, не меньше.

- А родители тебя искать не будут?

- Нет. Я с отцом живу, а отношения у нас в последнее время не очень. Ссоримся часто... - Эколог вздохнул. - Я, честно говоря, пару раз из дома сбегал, потом, правда, возвращался... так что отец привычный. Искать будет не раньше, чем через неделю. Если только из экологов кто-нибудь вспомнит...

- Ясно. Пойдём в ординаторскую. Я скажу Ольге Николаевне, что пришёл, заодно про сменщика узнаю.

- Про сменщика и я тебе могу сказать: никого не нашли. Геннадий Андреевич сказал, что ты и один справишься, а мне приказал тебя слушаться, если что-нибудь случится.

Виктор вздохнул и отправился в ординаторскую, Антон засеменил следом.

Плеханов постучал и, не дождавшись ответа, открыл дверь. Медсестра сидела за столом и что-то писала.

- Добрый вечер, - поздоровался Плеханов.

Ольга Николаевна оторвалась от своего занятия, и устало махнула рукой.

- Здравствуйте, Виктор. Если вы насчёт дежурства, не волнуйтесь, одного мы вас не оставим. Сменщика, правда, до сих пор не нашли... в общем, я сегодня буду дежурить вместе с вами.

- Тогда, вы будете здесь, а я в коридоре, - предложил Плеханов.

- Спасибо. Я за день так устала! Да ещё с этими проверками! К нам через неделю комиссия приезжает, так что надо документацию в порядок привести. Если не возражаете, я здесь поработаю.

- А я? - Антон вопросительно посмотрел на женщину. - Не забывайте, что я здесь сплю! Если уж меня здесь держат, пусть предоставляют нормальные условия!

- У нас и в палатах неплохо, - парировала медсестра.

- Ну, уж, дудки! В палату не пойду! Я не шизик какой-нибудь! Буду с вами, на диванчике.

- Диван мог бы уступить даме, - Виктор надел белый халат и пригладил взъерошенные волосы.

- Мы разберёмся, кто кому чего должен, - недовольно буркнул Антон.

- Не нужно ссор, молодые люди! Хотите, я вам чай приготовлю? - Ольга Николаевна поспешно встала со стула, но Плеханов махнул рукой.

- Не беспокойтесь, Ольга Николаевна. Отдыхайте. А ты, активист-эколог, повежливее. Не у себя дома!

* * *

Прежде чем вернуться на пост, Виктор прошёл по коридору, поочерёдно заглядывая в палаты. Спали все, кроме Матвеева. Иван Борисович беспокойно ворочался с боку на бок и что-то говорил себе под нос.

Волнения позапрошлой ночи, подготовка к зачёту, последующая его сдача, праздник в "ЭльГреко" и поездка с Максом по квартирам, не прошли даром. Виктор чувствовал, что не выспался, глаза закрывались. Плеханов включил вмонтированную в стену лампу, сел на положенное ему место и открыл журнал. Станица, повествующая о происшествиях прошлой ночи, была исписана.

- Виктор! - Ольга Николаевна принесла большую чашку с чаем. - Сегодня вы должны были спать на диване? Ваш сменщик очень не вовремя заболел, и это происшествие с Савичевым... Не отказывайтесь!

Плеханов улыбнулся, взял чашку и демонстративно сделал глоток.

- Ни в коем случае. Ваш труд не пропадёт даром! Спасибо!

Медсестра покосилась на журнал и понимающе кивнула.

- С этой проверкой пришлось много вписывать. Я пометила, где вы должны расписаться. Пролистайте.

- Хорошо.

Ольга Николаевна удалилась в ординаторскую, а Виктор занялся чтением.

Оказывается, перед комиссией врачи заполнили сведения о больных, их домашние адреса, а также адреса и телефоны ночных дежурных. Виктор нашёл свою фамилию и расписался. Пролистав страницы, он увидел запись за прошлую ночь и начал читать мелкий неразборчивый почерк Константина Ивановича - ночного дежурного. Буквы сливались, перепрыгивая друг через друга, сосредоточиться на неровном почерке дежурного - старого медика было сложно. Строчки плыли. Плеханов зевнул и понял, что если не поспит хотя бы пятнадцать минут, просто умрёт тут, на этом самом стуле.

Он положил руки на стол, лёг и закрыл глаза.

* * *

Александр Алексеевич проснулся от неясного ощущения, что в палате находится посторонний. Он вздрогнул и забормотал:

- Я не виноват! Я не виноват! Уходи прочь! Женщина с тысячью медных глаз! Проклятая цыганка! Я не виноват!

- Са-а-аша-а-а! - раздался негромкий голос со стороны двери. - Нужна кро-о-овь!

- Я не виноват! - вновь запричитал Савичев.

Он поднялся и подошёл к тумбочке.

- Вилка!

- Нужна кро-о-овь! - голос сделался громче. - Нужна кро-о-овь! Прямо сейчас! Иначе ты умрёшь!

* * *

Виктора разбудил грохот и последовавший за ним мерный стук. Плеханов потянулся. Глова была тяжёлой, мысли путались. Через пару секунд он сообразил, что стук доносится из палаты эпилептика. Вскочив, дежурный подбежал к двери резко рванул её на себя. Эпилептик лежал на полу, извивался и бился головой.

Плеханов схватил с кровати подушку и попытался удержать голову бьющегося в судорогах мужчины.

- Я помогу! - в палату вбежал Антон.

Через две минуты приступ закончился, и молодые люди переложили пациента на кровать.

- Хорошо, что пришёл, - Виктор вытер вспотевший лоб ладонью. - А почему не спишь?

- Я спал. Неудобно, правда. Ольга Николаевна на диване легла, а я прямо за столом задремал, услышал, что ты по коридору несёшься, и пришёл.

- Я тоже заснул, - признался Плеханов. - Если бы не эпилептик, наверное, до утра бы проспал. Прошлой ночью отмечали сдачу очень сложного зачёта... Нужно пациентов проверить. Не хочешь размяться?

Антон кивнул, и молодые люди отправились вдоль коридора.

- Смотри, у Семёнова дверь открыта! - Виктор озадаченно почесал затылок. - Пойдём сначала туда.

В палате на полу лицом вниз лежал Павел Петрович. Рядом сидел Савичев и блаженно водил пальцем в луже чего-то тёмного.

- Быстро буди Ольгу Николаевну, - приказал Виктор.

Антон убежал. Плеханов включил в палате свет.

- Выключите! Выключите! - заверещал Савичев. - Глазам больно! - Он закрыл лицо ладонями и из рук у него выпала алюминиевая вилка.

Семёнов не шевелился. Из глубокой раны на шее вытекла на пол и разлилась большим озером кровь. Виктор подошёл к лежащему и пощупал шею. Пульса не было.

В коридоре послышались торопливые шаги и в палату вбежали медсестра и Антон.

- О, Боже! - выдохнула Ольга Николаевна и схватилась за сердце. - Он жив?

Плеханов отрицательно покачал головой. Антон подскочил к Савичеву и поднял с пола вилку, ручка её была заточена и испачкана кровью. Медсестра истерически всхлипнула и выбежала в коридор.

- Нужно в милицию звонить. - Молодой человек сунул орудие убийства Плеханову. - Ты пока присмотри за ним, а я Ольгу Николаевну успокою.

Савичев отнял ладони от лица и снова начал водить пальцем в луже. Щёки и нос его были измазаны красным, на штанах расползалось обширное бардовое пятно - кровь с пола впитывалась в пижаму.

- Что же ты натворил! - воскликнул Виктор.

Он невольно перешёл на "ты", потому что не смог бы обратиться к убийце по-другому. Савичев обернулся, взгляд его прояснился.

- Как удачно всё получилось, - гордо произнёс он. - Хотел опять в туалет пойти, только вы там найдёте! В соседней палате спрятался!

- Да, удачно, - буркнул Плеханов. - Зачем бедного Павла Петровича зарезал? Что он сделал?

- Мне? Ничего не сделал. Я его не убивал. Мы с ним редко разговаривали. Странный он был. Всё время круги вокруг себя в воздухе рисовал. И плевался. Знаете, я очень не люблю, когда плюются. Это некультурно. А я культурный. И всегда перед обедом руки мою.

- Перед обедом. - Виктор вспомнил про орудие убийства. - А вилка откуда?

- На тумбочке нашёл! - хитро сощурился Александр Алексеевич. - Человек думал, что я не увижу, как он её кладёт, а я увидел! Хороший человек. Добрый! - Савичев захихикал и снова окунул палец в кровь.

* * *

Милиция приехала быстро, а вот "скорая" немного опоздала, ведь ей спешить некуда - мёртвое тело не воскресить, а освидетельствование может и подождать. Суеты было много: повариха, услышав, что Семёнову проткнули горло вилкой, плача, доказывала, что эта вилка вовсе не из столовой. Все приборы у неё на учете. Пять пациентов в отделении - пять вилок. Ошибиться она не могла. Пожилая санитарка охала, сетуя, что ей предстоит убирать кровь, Ольга Николаевна всхлипывала, закрыв лицо руками. Плеханов обнял женщину за плечи и успокаивающе погладил по плечу.

Пожилой судмедэксперт и фотограф уединились в палате Семёнова, старший из двух приехавших милиционеров, толстый, усатый, не выспавшийся майор Громыко, попросил выделить ему комнату, чтобы он имел возможность по одному допросить всех присутствующих. Заведующий отвёл майора в ординаторскую и вошёл следом. Остальных попросили подождать в коридоре. Молодой милиционер остался с работниками клиники, чтобы следить за порядком.

Виктор нервничал. Из-за того, что он имел неосторожность уснуть, погиб человек.

- Не переживай, Витёк! - Антон бодрился, хотя было видно, что и ему не по себе. - Ты не виноват. Рано или поздно он бы всё равно кого-нибудь убил.

Медсестра всхлипнула.

- Александр Алексеевич опасен только для самого себя! Он никому не мог причинить вреда.

- Не мог, а причинил. - Эколог закрыл шею ладонью. - А я спокойно ходил по отделению! Нужно убираться отсюда, пока ничего не случилось.

- Уже случилось. - Виктор вытер внезапно вспотевшие ладони о халат. - Если бы я не заснул, то обязательно увидел, как Савичев выходит из палаты.

- Не нужно, Виктор! Не корите себя! - Ольга Николаевна отстранилась от дежурного и встала ближе к двери в ординаторскую.

- Очень интересно, - молодой милиционер с погонами старшего лейтенанта внимательно посмотрел на Плеханова. - Пока майор Громыко разбирается с заведующим, может, вы мне что-нибудь расскажете об убийстве?

- Особенно рассказывать нечего. Я дежурил и заснул. Проснулся оттого, что у одного из пациентов случился эпилептический припадок, побежал в палату. Потом прибежал Антон, и мы попытались помочь пациенту. Потом решили проверить больных. Вот, собственно, и всё.

Антон кивнул, подтверждая слова Виктора, и добавил:

- Мы с Ольгой Николаевной тоже спали. А что, мне можно! Это не моя забота ночью психов охранять.

- Понятно. - Милиционер, наконец, протянул руку сначала Виктору, потом Антону, и представился, - Сомов Евгений Николаевич.

- Плеханов Виктор.

- Антон.

Старший лейтенант неловко улыбнулся медсестре и протянул ей руку. Ольга Николаевна кивнула симпатичному молодому милиционеру и, всхлипнув, закрыла лицо руками.

Из ординаторской вышел Геннадий Андреевич и позвал Плеханова, чтобы тот зашёл к майору.

- И вы тоже зайдите, - попросил врач милиционера.

Сомов кивнул и пояснил Виктору:

- Буду показания записывать.

* * *

За столом ординаторской сидел майор Громыко, на краю дивана - заведующий. Сомов притулился сбоку от стола, достал блокнот и приготовился записывать.

- Это не совсем официальный допрос, - пояснил невыспавшийся майор. - Можете считать это предварительным выяснением обстоятельств случившегося. Нам необходимо составить картину произошедшего.

Плеханов стоял в центре комнаты, неловко переминаясь с ноги на ногу.

- Фамилия, имя, отчество, год рождения, - обратился Громыко к Виктору и кивнул Евгению Николаевичу, чтобы тот записывал.

- Плеханов Виктор Евгеньевич, 1984 года рождения.

- Учитесь?

- Да. В медицинском институте, на пятом курсе дневного отделения.

- Хм. - Майор с сомнением посмотрел на Плеханова. - А почему здесь оказались?

- Я работаю ночным дежурным.

- Давно?

- Месяц.

- Каков график дежурства? В котором часу вы приходите на работу и сколько раз в неделю дежурите?

- Прихожу вечером, к шести, ухожу в восемь утра. Дежурим вдвоём с напарником, через день, точнее, через ночь.

- Понятно. - Громыко покосился на Сомова, чтобы удостовериться, что тот успел записать, и задал следующий вопрос: - Как зовут вашего напарника?

- Павел. Но его нет, он заболел.

- Вы дежурили один?

- Со мной была Ольга Николаевна. Это наша старшая медсестра. Она осталась, чтобы помочь мне, потому что сменщика не нашли. И ещё мне помогал Антон.

- Он дежурный?

- Нет. Он временно находится в клинике, но он не пациент. Об этом вам лучше поговорить с Геннадием Андреевичем. - Виктор покосился на заведующего и увидел, как тот вздрогнул. - Я мало что знаю.

- Расскажите, что произошло этой ночью. - Громыко потёр кулаком правый глаз и зевнул, стараясь сделать это незаметно.

Плеханов вздрогнул, пришла пора рассказать о том, как он нарушил дисциплину и заснул, о том, как по его вине погиб человек.

- Я пришёл на дежурство как обычно, сел на своё рабочее место. Полистал журнал происшествий за ночь и случайно заснул. - Виктор виновато посмотрел на Геннадия Андреевича, но тот уставился в пол и не видел взгляда дежурного. - Проснулся оттого, что у одного из пациентов случился эпилептический припадок. Прибежал Антон, мы успокоили человека, положили его на кровать и отправились проверить остальных больных. Дверь в палату Семёнова была открыта и мы сразу пошли туда. Павел Петрович лежал на полу, рядом сидел Савичев и водил пальцем в луже крови. В руках у него была заточенная вилка.

Плеханов подумал, что майор его перебьёт, но тот молчал и, казалось, вообще задремал. Вместо Громова голос подал старший лейтенант.

- Значит, все дежурные спали? Ольга Николаевна, вы, и даже Антон, которому, кстати сказать, бодрствовать было вовсе не обязательно?

Виктор кивнул.

- А почему вы заснули?

- Потому что не спал уже две ночи. То есть спал, но мало. С одиннадцатого на двенадцатое у нас произошло небольшое ЧП, а следующей ночью мы с друзьями были в клубе.

Громыко очнулся и поинтересовался:

- Что за ЧП?

Геннадий Андреевич, до этого времени сидевший на диване без движения, поднял голову и извиняющимся тоном произнёс:

- Я вам об этом рассказывал.

- Ах, да! Значит, с одиннадцатого на двенадцатое ваш подопечный исколол себе руки вилкой, а с тринадцатого на четырнадцатое.... Впрочем, мы не будем делать поспешных выводов и подождём результатов экспертизы. Женя, трупом уже занимаются?

Старший лейтенант кивнул.

- И фотограф, и судмедэксперт сейчас в палате.

- Пусть работают. На чём мы остановились?

Сомов посмотрел в блокнот.

- На том, что Виктор и Антон обнаружили Савичева рядом с покойным.

- Продолжайте, - сонным голосом попросил майор.

Плеханов недоумённо посмотрел на вновь задремавшего Громыко. Видимо, этот милиционер видел в своей жизни столько трупов, что уже не реагирует ни на кровь, ни на факт убийства, ни на преступников с заточенной вилкой.

- Я попросил Антона сбегать за Ольгой Николаевной, а сам включил свет и пощупал у Семёнова пульс на шее. Пульса не было. Антон вернулся вместе с медсестрой, отобрал вилку у Савичева и отдал мне. - Затараторил Плеханов. - Ольге Николаевне стало дурно, и она выбежала из палаты, Антон пошёл за ней. Я спросил у Александра Алексеевича, зачем он убил Семёнова и тот ответил, что не убивал, а вилку ему подложил какой-то добрый человек.

Громыко вновь оживился, но потом, видимо, вспомнил, где находится, и спросил у заведующего:

- Скажите, какой диагноз у подозреваемого?

- Если кратко, то шизофрения.

- Так-так-так. А галлюцинаций у него не бывает?

- Бывают, - подтвердил Геннадий Андреевич. - Но в основном слуховые.

- Если "в основном", значит, пусть и редко, но бывают и зрительные. Очень интересно.

Плеханов понял, что майор милиции не поверил тому, что вилку Савичеву подложили.

- Александр Алексеевич не мог никого убить, - негромко сказал Виктор.

- Почему?

- Потому что ему нужна была только своя кровь! Он и руки резал, чтобы на кровь посмотреть!

- Ага, - Громыко ткнул пальцем в блокнот своего помощника. - Запиши это. Резал руки, чтобы смотреть на кровь.

- Вы не понимаете! - Воскликнул Виктор. - Геннадий Андреевич, скажите!

Заведующий откашлялся.

- Формально Виктор Евгеньевич прав. История болезни Савичева подтверждает, что ему была нужна именно своя кровь. Но я не смогу за это поручиться. Болезнь с течением времени могла незаметно трансформироваться.

Громыко кивнул и вновь ткнул пальцем в блокнот Сомова.

- Записывай.

Плеханов подумал, что в словах заведующего есть доля правды. Болезнь могла трансформироваться. В институте они проходили, что мания преследования с течением времени превращает преследуемого в преследователя, и человек становится опасным для окружающих. Не могло ли подобное произойти и с Савичевым? Но Виктор никак не мог представить безобидного Александра Алексеевича, вонзающего вилку в шею Семёнова.

- А что насчёт вилки? - спросил милиционер у заведующего. - Как у вас с безопасностью? Как я понял, это уже вторая вилка за последние три ночи.

Геннадий Андреевич побледнел.

- Мы принимаем все меры, чтобы к больным не попало никакое оружие или предметы, которые можно применить не по назначению.

- Плохо принимаете меры, - устало сказал майор. - Первую вилку вы куда дели?

Виктор покраснел.

- Положил в карман халата, а потом выбросил. Кто бы ей стал есть?

- Куда выбросили?

- В корзину под столом.

Громыко помрачнел.

- Значит, Савичев мог достать эту вилку. Или не мог?

- Не мог. Наверное. - Заведующий неуверенно посмотрел на майора. - Вообще-то вход в ординаторскую пациентам запрещён, к тому же большую часть времени здесь кто-нибудь находится.

- "Большую часть времени". Женя, запиши.

- Если рассуждать логически, скорее всего это была та же вилка. Не мог он достать сразу две, - неуверенно выдохнул заведующий.

- А что говорит обслуживающий персонал столовой? Впрочем, их мы допросим отдельно. Скажите, Виктор, - Громыко вновь обратился к Плеханову. - Вечером перед убийством, в поведении Савичева вам ничего не показалось подозрительным?

- Нет. По-моему, он был такой же, как всегда. Я никогда бы не поверил, что он может причинить кому-то вред.

Милиционер кивнул.

- А как по вашему, где он мог достать эту вилку? Или две, если это были разные столовые приборы.

- Я вам уже говорил, что Александр Алексеевич сказал, будто вилку ему подложили.

- Я помню. А вы сами-то как думаете?

- Думаю, он сказал правду. - Твёрдо ответил Плеханов.

- А если нет?

- Тогда он мог взять её, например, у кого-нибудь из пациентов. - Оживился Геннадий Андреевич. - Например, к эпилептику часто приходит сестра. Она могла принести. Хотя, я этого не утверждаю.

- Хорошо. Женя, записал?

Сомов кивнул.

- Может быть, вы хотите добавить что-нибудь ещё? - спросил майор.

Плеханов отрицательно покачал головой.

- Тогда вы можете идти.

* * *

После утомительной процедуры допроса, и после того, как врачи забрали тело Семёнова в морг, к Виктору подошла медсестра.

- Никогда бы не поверила, что Савичев мог убить человека. Если была бы хоть какая-то возможность ошибки, я, скорее всего, подумала на Матвеева. Он самый агрессивный из пациентов нашего отделения.

Виктор понимающе кивнул. Он тоже не верил в виновность Савичева. И дело было не только в том, что он немного разбирался в психологии пациентов, а в словах, которые произнёс обвиняемый. Вилку ему подложили. Верить или не верить психически больному человеку - вот какой вопрос стоял сейчас перед Виктором. Таким же вопросом задался и майор Громыко. Этот грузный милиционер с одиннадцатилетним опытом работы в отделе убийств повидал многое; подозреваемые всегда стараются найти удобный повод, чтобы отвести от себя подозрение. Некоторым это удавалось, но майор не был склонен верить сумасшедшему. Плеханов понял это и не настаивал. В конце концов, милиции виднее. Однако он чувствовал, что не сможет успокоиться, пока с кем-нибудь не поговорит.

- Вы готовы поручиться, что Савичев невиновен? - спросил он медсестру.

Ольга Николаевна покачала головой.

- Я рассказала милиции историю болезни Александра Алексеевича, да и Геннадий Андреевич подтвердил, что Савичеву была нужна только своя кровь. Своя! Не чужая!

- Но они вам не поверили.

- Дело даже не в этом. Все улики против Савичева. Его нашли на месте преступления, руки его были в крови, вилка...

- Они забрали её для снятия отпечатков. Правда, там будут и мои пальцы, и отпечатки Антона.

- Мы прекрасно знаем пациентов, их истории и особенности заболевания, и если Савичев действительно убийца, Геннадию Андреевичу придется пересмотреть его диагноз. Возможно, даже перевести Савичева в отдельный бокс. Хотя, его и так уже перевели.

Виктор вздохнул. В больнице был пациент, о котором Ольга Николаевна знала далеко не всё - "эбрион". Этого пациента, по понятным причинам не допрашивали, а между тем, его уже подозревают в одном убийстве....

- Как насчёт Олега Павловича? - спросил Плеханов.

Медсестра покачала головой.

- Не шевелится. Мы с Евгением Николаевичем пытались с ним поговорить, но, видимо, он действительно болен. Лежит уже третьи сутки. А вы, Виктор, идите домой. Время вашего дежурства заканчивается, а оставшиеся два часа я посижу. Переполох уляжется нескоро, да и расходиться никто не собирается. Отдыхайте!

Виктор поблагодарил медсестру и пошёл одеваться. Он планировал зайти домой, чтобы переодеться и привести себя в порядок, а рано утром направиться к человеку, который его выслушает и поймёт.
... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ...

---

Комментарии: 4, последний от 12/11/2008. © Copyright Жданова Марина Сергеевна Размещен: 11/01/2008, изменен: 24/11/2013. 160k. Статистика. Глава: Детектив

---

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"