Жеглова Юлия : другие произведения.

Сказка о солнечной ящерке, или приключения маленькой дракошки (главы 1-6)

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Оценка: 10.00*4  Ваша оценка:
  • Аннотация:
    История о приключениях маленькой дракошки в большом мире. Общий файл; в процессе написания. Главы 1- 6. Продолжение от 13 октября 2013 года. Читаем и не стесняемся оставлять комментарии!
  Глава 1, отчасти вводная.
  
  * * *
  
  Эта история берёт начало в далёких горах, которым даже не нашлось места на карте обитаемых земель. Жители равнин зовут те горы Волшебными; рассказывают, что там шумят заповедные леса, поют чудесные ключи и живут диковинные звери. Кто знает, сколько правды в тех рассказах, а сколько вымысла..?
  
  Наша же история, конечно, чистая правда.
  
  Это случилось, когда в прекрасную горную долину, скрытую за громадными вершинами и непроходимыми чащами, ворвалась весна. Шумные ручьи весело прыгали по каменистым руслам, унося с собой холод и тишину зимы, сосны готовились выстрелить в небо новыми побегами, сквозь камни неудержимо пробивалась трава, а всё мелкое население долины с наслаждением грелось в лучах долгожданного солнца. К вечеру все мелкие мохнатые, умаявшись, расползались по норкам и щёлкам, чтобы, отдохнув за ночь, встретить день полными сил.
  Правда, древний филин потом рассказывал, что будто бы в ту ночь он не спал и видел черную тень в небе на долиной, которая в полёте закрывала звезды... Но филин был стар и все знали, что ему часто мерещится невесть что.
  Мыши, белки, зайцы и пичужки крепко спали. Наверное, поэтому никто и не видел, как...
  ... в долину упала звезда.
  Она возникла из ниоткуда на бархате ночного весеннего неба, мигнув, отделилась от созвездия Дракона, осветила золотистым хвостом скалы и гладь озера, и после несильного удара зарылась боком в песок прямо на его берегу. Небесный камень слабо светился в темноте.
  
   На рассвете, с касанием первого солнечного луча, по гладкому боку упавшей звезды вдруг пробежала сеточка трещин. Звезда - нет, яйцо! - шевельнулось, дернулось, потом замерло... и раскололось. Из-под осколков высунулся длинный хвост, за ним - любопытный зеленый нос. Два внимательных желтых глаза удивленно раскрылись навстречу миру...
  
   Так в крошечной горной долине появилась солнечная ящерка.
  
   Была она маленькая, всего в ладонь длиной, и оказалась очень юркой. Тугой золотисто-зеленой струйкой она перетекала с камня на камень, изучая, пробуя и играя.
   Ящерка любила солнце и могла часами греться на теплых камнях возле озера. Свернувшись кольцом, она завороженно следила за игрой бликов на водной глади. И от тысячи её ясных чешуек по гладкому боку валуна светящейся паутинкой разлеталась тысяча крошечных солнечных зайчиков.
  
   Жизнь в долине текла мирно и неторопливо. Прохладное росистое утро сменялось ярким днём, переходящим в теплый вечер. А потом на долину ложилась ночь, и звезды спускались так близко, что почти запутывались в кронах сосен - казалось, до них почти можно дотянуться кончиком хвоста. Однажды ящерка даже попробовала. Забравшись ещё засветло на самую высокую сосну во всей долине, дождалась ночи и, балансируя на тонкой ветке, тянулась, тянулась изо всех своих сил. Но то ли хвостик был коротковат для звезд, то ли они не желали быть пойманными, только звёзд она не достала.
  
   Зато, не решившись слезать с высоченного дерева в темноте, так и встретила рассвет на сосне, и стала первым существом в долине, которого коснулась его сонная улыбка. "Прекрасные звёзды далеки, да", - подумала ящерка, - "но у меня есть моё солнце. Оно дарит мне свой свет каждый день". Она улыбнулась светлым лучам и стремительным солнечным сгустком стекла вниз, к берегу озера.
  
   В озере отражались плывущие над долиной облака; они очень нравились ящерке. И вообще всё, что парит и летает: бабочки, птицы, листья на ветру... и, конечно же, драконы.
   Да, в горах жили драконы. Они парили свободно над самыми острыми скалами, ныряли в глубокие ущелья и не знали преград. В небольшую долину они прилетали нечасто - здесь не было для них ни крупной добычи, ни удобных пещер для гнездовья. Но всё же порой один, реже два огромных крылатых ящера спускались на берег озера, чтобы освежиться в его хрустальной воде, а потом, обсыхая, лежать на разогретых камнях, прикрыв глаза и вдыхая смолистый аромат сосен.
  
   Ящерка, как и остальное мелкое население долины, наблюдала за ними из неприметной щёлки. Крылатые великаны казались ей очень похожими на неё саму. А что? У неё тоже были чешуйки, гибкая шея, длинный подвижный хвост и даже коготки на пальчиках (ну и что, что она сама была от кончика хвоста до любопытного носа лишь чуть побольше драконьего когтя, размер же - не главное!)
   Не хватало только крыльев. И тут уж ничего было не поделать. Взлететь вместе с драконами в хрустальную синеву над горами ей было не дано.
  
   А ящерка и не расстраивалась. Она просто не умела. Нет крыльев - и нет. Зато есть вокруг целый мир, её долина, её озеро, и камни, и сосны, и облака, полные ясных дождей, и всё это пронизано светом и наполнено теплом. И маленькая золотисто-зеленая ящерка была счастлива в своём солнечном мире.
  
   Время шло; лето давно вступило в свои права. Желтые цветы сменились белыми, а те уступили место розовым и лиловым. Молодое поколение мышей шумно возилось в лохматом вереске, а птенцы орла впервые покинули гнездо. Дни были жаркими и тянулись медленно, как янтарная смола на красной сосновой коре.
  
   Ящерка успела побывать в каждом уголке, выучить каждую трещинку, перезнакомиться со всеми обитателями долины и достигнуть длины в полторы ладони. Она карабкалась на деревья немногим хуже белок, пряталась в траве так же ловко, как мыши, плавала в озере, соревнуясь с форелью и знала наизусть все истории старого филина. Особенно интересно ей было слушать про Земли-за-горами. Она замирала и, не пропуская ни слова, погружалась в сказки о дальних странах и неведомых путях.
   Да и сама она жила в сказке. Солнечной летней сказке волшебной горной долины, затерянной в зачарованных горах...
  
   Но сказки не были бы сказками, если бы в них всегда всё оставалось хорошо. И наша, - то есть, ящеркина - конечно же, не исключение.
  
   Незаметно и неизбежно сияющее лето подошло к концу.
   И случилось так, что в один далеко не прекрасный осенний день из долины ушло солнце. Да - только что было, и вот его уже нет, и плотная пелена облаков сменила небесную синь. И каким-то странным недобрым волшебством всё стало серым - красные стволы сосен и их зеленые пушистые лапы, желтый песок на дне озера и синяя горечавка среди камней, и сиреневые тени скал, и розовый утренний туман...
  
   Ящерка никак не могла понять, что происходит, и почему. Солнце было всегда, привычно щедрое, нормальное и необходимое. А теперь, без него, долина стала чужой, пустой и бессмысленной. Сосны, озеро и плоский камень на берегу, конечно же, остались на своих местах, но в ветвях больше не пел теплый ветер, на воде не играли блики, а камень сделался стылым и скользким. И, конечно же, никаких солнечных зайчиков не отбрасывали больше золотистые чешуйки на ящеркиных боках. Ящерке было грустно и холодно, и она очень-очень ждала солнце.
  
   Час сменялся часом, складываясь в дни; дни проходили один за другим, но ничего не менялось. Иногда, казалось, тучи светлеют, даря надежду увидеть сквозь них золото и синеву, но потом опять наползал сумрак и погружал мир в серое, и только мелкий дождь шептал или плакал о чем-то своем, стирая разницу между утром, днём и вечером.
  
   Тогда ящерка, не дождавшись, стала искать. А где искать солнце? Конечно же, наверху! И она стала карабкаться туда, где, теряясь в серой завесе облаков, вздымались громады скал. Она перепрыгивала с камня на камень, скользила по незаметным трещинам, цеплялась крошечными коготками за еле заметные выступы, каждой озябшей чешуйкой прижимаясь к ледяной спине скалы. И даже когда в густом тумане иногда терялся кончик хвоста, ящерка повторяла себе: вверх! мне нужно наверх! Туда, где солнечно и тепло.
  
   Когда она достигла вершины, уже близился вечер. Скала была высока; ни травинки на узкой площадке перед обрывом. Только камни, большие и маленькие, странной формы, и - ящерка осторожно подошла к краю - черная пустота внизу. А вдалеке, за туманом, за кромку черного леса уходило солнце. Тихо-тихо оно тонуло в мутно-красном зареве, которое, казалось, впитало в себя все цвета из мира.
  
   И тогда маленькая ящерка застыла в понимании.
   Солнце ушло.
   Тепло и свет ушли вместе с ним.
   И это уже навсегда.
  
   Внутри неё рушилось на землю небо, рассыпались песком камни, и на дно пересохшего озера падали сосны, сломанные, будто былинки. Но никто бы об этом не догадался - снаружи она замерла, как умеют замирать только ящерки и вопросы, оставленные без ответа. Она стояла и молча смотрела, и только вертикальные зрачки чуть подрагивали, провожая за горизонт тусклый малиновый круг.
  
   Закат медленно таял в темнеющем небе.
   И в этот миг ящерка уловила движение в стороне от себя. Медленно-медленно она повернула голову...
  
   На краю обрыва рядом с ней лежал дракон.
  
   Он был огромен. Тяжелая голова на могучей шее, мощные лапы с лезвиями когтей, сложенные вдоль спинного гребня полотнища крыльев и уходящий куда-то вдаль нескончаемо длинный хвост... Те драконы, что когда-то прилетали искупаться в горном озере, были зелеными, желтоватыми, коричневыми или серыми. А этого словно целиком вырезали из черного камня пополам с ночным мраком.
   Дракон не двигался; только желтые глаза не позволяли перепутать его с причудливым обломком скалы. Ящер лежал на самом краю обрыва, опустив голову на лапы и глядя вдаль.
  
   "Что же он делает здесь?" - подумала ящерка. И ещё: "Может, он тоже потерял своё солнце..?" И почему-то после этой мысли дракон перестал казаться таким уж страшным.
  
   Ящерка набралась смелости.
   - Привет. У тебя всё хорошо? - тихонько спросила она, шагнув поближе к дракону.
   В ответ молчание.
   Скрутив хвост в упрямую петлю, ящерка попробовала ещё раз:
   - Тебе тоже грустно? хочешь, я расскажу тебе про мою долину?
   Ей показалось, или дракон шевельнул веком?
   - Это самое прекрасное место в мире - начала ящерка; её голос чуть подрагивал, возможно, от ночного ветра? - самое солнечное и теплое...
   Ящерка говорила, и её голос становился звонче. Она вспоминала блики на озере и солнечные зайчики, игру света в ветках сосен и сияющую росу на бархатных мхах. Улыбнулась, припомнив, как семейство мышей с писком играет в догонялки среди корней. Рассказала, как однажды видела чудо - крошечные феи цветов устроили в долине ночные танцы, и наутро всё вокруг было покрыто синей горечавкой и серебристыми эдельвейсами. Даже поведала о том, как разглядывала драконов и как до неё долетали брызги, поднятые мощными хвостами. И как всегда хотела летать - подняться высоко-высоко, выше, чем облака и драконы, чтобы долететь до... солнца.
  
   Осекшись, ящерка замолчала.
   Потом спросила:
   - Ты летаешь выше облаков и быстрее ветра. Расскажи мне, что там, за горами?
  
   Драконы живут долго, копя мудрость столетий, и, как известно, каждый из них знает тысячу историй, три тысячи сказок и бессчётное множество загадок и коварных вопросов.
  
   Ящер вздохнул. А может, фыркнул - поди пойми этих драконов... А потом заговорил, глядя на почти потерявшее краски небо.
   Он рассказывал про закатные земли вечного лета, где деревья столь высоки, что достают до облаков; про полуденные страны, где никогда не идёт дождь, а в белых дюнах водятся полосатые змеи и диковинные звери, спящие в песке. Дракон говорил, и где-то вдали быстрее ветра неслись дикие кони, яростные реки молний вспарывали тучи, а водопады смеялись, окутывая радугой синие утёсы. Ящерка видела будто наяву корабли с тугими парусами и шумные города за высокими стенами...
  
   От его слов хотелось немедленно оттолкнуться от камня и стрелой взлететь туда, ввысь. Но...
  
   - У меня нет крыльев... - прошептала ящерка. - Я не могу летать.
   Волшебство прервалось; она отвернулась и съёжилась от холода на остывшем камне, покрытом ночной росой.
  
   Полированный черный коготь двигался совершенно бесшумно. Он осторожно поддел ящерку под брюшко и приподнял в воздух - та и испугаться не успела.
   Дракон поднес голову к валуну и легко подул на него; камень окутался клубами дыма. Свежий ночной ветер быстро развеял его, и громадный коготь тихонько опустил ящерку обратно. На теплый и сухой камень.
  
   Ящерка подняла голову. Два желтых мерцающих глаза внимательно смотрели на неё. Ей почудилось, или дракон и вправду улыбнулся?
   - Слушай меня, солнечная ящерка. Я облетел всю землю, от ледяных островов на далеком севере до безбрежного моря на юге; я видел много крылатых и бескрылых, и знаю о крыльях самое главное. Знай и ты: у всех есть крылья. Да, и у тебя тоже, и совсем неважно, что их не видно. Ты не в силах их потерять или сломать, никто и никогда не отнимет их у тебя. Ты можешь сделать с ними только две вещи: сложить на спине покрепче, поверив, что их нет - и остаться внизу; или расправить их пошире и махать посильнее - и тогда ты взлетишь. Летать порой трудно и даже больно, но это твой выбор, твои крылья и твоё небо. Запомни мои слова, маленькая крылатая ящерка.
  
   В темноте прошуршали чешуйки: дракон поднялся на лапы. С негромким шелестом расправились могучие крылья.
  
   - Летай высоко. И прощай.
  
   Сгусток мрака неслышно скользнул вниз с обрыва; налетел и унесся внезапный порыв ветра, черная тень мелькнула над головой и всё снова застыло.
  
   Ящерка осталась одна. Камень медленно остывал под ней, снова начался дождь. Невидимые в темноте, холодные капли одна за другой стекали по крохотным чешуйкам, и со стороны могло показаться, что ящерка плачет. Странная мысль, ведь всем известно, что ящерицы никогда не плачут, правда же?
  
   Крылья? Ящерка свернулась петлей, пытаясь разглядеть в темноте собственную спину. Во мраке осенней ночи не видно было ни зги, но на ощупь на спинке не обнаружилось ничего, кроме гладкой чешуйчатой шкурки. Ящерка грустно фыркнула, - почти как дракон, - и, вздрогнув, стряхнула с себя холодные капли.
  
   Замерзшие лапки с трудом ступали по камню; ящерка медленно спустилась к подножию валуна. Она очень-очень устала. От холода, дождя, серых камней и серого неба, от долгого ожидания, несбывшихся надежд и затихших слов. В конце концов, она была всего-то в полторы ладони длиной...
  
   Ящерке хотелось ещё уменьшиться, спрятаться от всего мира, стать незаметной и не чувствовать эту холодную пустоту... просто не-быть под камнем. Она скользнула в темную расщелину, свернулась клубком и замерла. Снаружи шептал дождь, ящерка слушала его и долго смотрела в темноту. А потом, когда долину и горы накрыл первый робкий снег, на неё опустился милосердный сон.
  
   Зима воцарилась в горах; белые подушки легли на ветви сосен, а камни укутались снежными одеялами. Долина, скалы и даже само время замерли в холодной искристой тишине.
   Ящерка долго-долго спала, свернувшись кольцом на дне глубокой расщелины. Ей снились солнечные пляжи на берегах теплых морей, а под радужным мостом у водопада паслись белые кони. Она взбиралась на деревья до самого неба и трогала звезды хвостом; те звенели тихо и чуть печально.
   Сон менялся, и она парила над землей. Прозрачная высота держала её, озеро в долине казалось капелькой, а горы и лес были похожи на поросшую мхом кучу острых камней. И кто-то летел с ней, совсем рядом и очень близкий... ящерка не оглядывалась, во сне это было не нужно. От того, кто летел с нею вместе, ей делалось очень тепло и легко. Ящерка засмеялась и сильнее взмахнула крыльями...
   ...но ведь у меня же нет крыльев..! - вторглась в сон непрошеная мысль; и ящерка начала падать.
   Золотым метеором она неслась вниз, так быстро, что страх не мог догнать её.
   Земля стремительно приближалась, мох стал травой и быстро превращался в деревья, камни щетинились острыми скалами. "Сейчас я умру" - подумала ящерка. - "И мне никогда больше не будет холодно". Она закрыла глаза.
  
   "У всех есть крылья..." - вдруг вспомнилось ей, - "расправь пошире и маши посильнее..!" И вдруг она поняла. Она поняла!
   - У меня есть крылья..!! - ветер унес крик ввысь.
   И ящерка проснулась.
  
   Выбравшись из расщелины, она недоуменно огляделась. День давно перевалил за середину и быстро сгущался в ранние прозрачные сумерки; утёс по-прежнему был высок и пустынен. Всё тот же лес, перехваченный лентой реки, расстилался внизу. Только сейчас он был весь в салатовой дымке. Далеко-далеко над лесом темным косым столбом стоял дождь.
  
   Что-то изменилось, но что..?
   Пелена туч над головой поредела? дождь утих? или... в мир вернулись краски?
   Ящерка вскарабкалась на закопченный камень - странно, он, вроде, был больше? - и прислушалась. Почему-то она слышала теперь намного лучше, чем раньше. И видела дальше. И ещё что-то неуловимое стало по-другому.
  
   А ещё ей больше не было холодно, несмотря на ветер и высоту!
   Ящерка додумала до этой мысли, и очень удивилась.
   Она смотрела, как за далёким лесом набирает силу закат. Дымка рассеивалась, и отдельные алые лучи всё чаще пробивались сквозь облака, в медленном танце даря миру капли света.
  
   В этот миг горному ветру, несущему запах мокрых почек, вздумалось в очередной раз попробовать утёс на прочность. Он налетел сзади, упруго толкнул ящерку в спину, и та вдруг почувствовала, как у неё на спине...
  
   - У меня есть крылья - тихо прошептала она. И громче, наверное, всему миру: - Слышишь? У меня есть крылья!
   И когда последний из лучей угас между землей и небом, маленький дракончик, изящный как новорожденный месяц, взмахнул широкими, сильными золотисто-зелеными крыльями и легко взмыл в воздух, на миг заслонив ранние звезды. И неслышно растаял в ладонях ночи.
  
  
  Глава 2.
  
   Та ночь выдалась лунной.
  
   Вверх-вниз, вверх-вниз - мерно вздымались крылья, упруго отталкиваясь от тёмной высоты.
   Крылатая ящерка летела так, как будто провела в полете полжизни. Ничего легче и естественнее, чем скользить в лунном свете, разрезая темноту наперегонки с ветром, она и придумать не могла. Она кружила и карабкалась ввысь, а потом замирала с раскинутыми крыльями, паря и отдыхая на спине у ночного ветра.
   Она летела над горами. Серебряный лес с черными прорезями ущелий казался похожим на гравюру в древней книге - если бы ящерка когда-то видела книгу. Обострившимся нюхом она ловила сотни запахов: мир под её крыльями просыпался навстречу весне. Планируя вниз, она могла рассмотреть каждую облитую лунным светом веточку, каждый камень на осыпи - в темноте она теперь видела прекрасно. Обнаружив, что крылья повинуются её малейшему желанию и легко несут маленькое тельце, ящерка осмелела и спустилась ниже - в тишине она узнала звук ручья.
   Три коротких взмаха - и вот уже она скользит над звонкой водой, молниеносно поворачивая вслед за руслом, совершенно бесшумная. А что, если нырнуть? Нет, тут камни, а вот дальше - дальше звук меняется; там вода, много! Озеро! А ручеек звонким водопадом спрыгивает со скалы и пропадает в темной воде.
   Ящерка нырнула, не задержавшись и на миг - только успела сложить на спинке крылья. Плавала она как рыба; ледяная вода обожгла разгоряченные крылья холодом - хорошо! Поплавав под водой, ящерка вынырнула, огляделась, и, извиваясь и помогая себе хвостом, заскользила к берегу; он виднелся совсем близко. Выбравшись на песок, хлопком расправила крылья, стряхивая воду. И сама удивилась: "Откуда я такое умею?"
   Помахав ещё крылышками, чтобы те обсохли, ящерка почувствовала, что устала. Рядом с озером виднелись силуэты деревьев - она выбрала самое высокое и привычно скользнула вверх. Только коготки чуть слышно по коре прошуршали. Повозившись на ветке, хвостатая летунья в конце-концов сложила одно крыло за спиной и свернулась клубком под вторым. До чего же удобно! - подумала ящерка. И заснула.
  
   * * *
  
   Разбудило её шлепанье и шипение. Раскрыв золотой глаз, ящерка увидела, как под деревом возле самого берега кто-то топчется. Существо размером с небольшого оленя было ярко-синего цвета; вот оно придирчиво принюхалось, отступило на шаг, затем осторожно тронуло воду лапой, раздраженно зашипело и отпрыгнуло назад. При этом у него на спине расправились совершено драконьи крылья! Густо-синие с серыми узорами, как у мотылька! Ящерка настолько поразилась, что даже забыла держаться коготками за ветку. Те заскользили, теряя опору - и, конечно же, ящерка свалилась. Синекрылому прямо на голову.
   - Аах!
   - Шшшшшш! - одновременно сообщили оба, отпрянув друг от друга. Синий при этом оказался в воде и зашипел ещё раз. Ящерка увидела, что у него не только крылья драконьи, но и все остальное точно такое же. И вообще, перед ней стоял маленький дракон невиданного оттенка.
   - Ты... кто? - после недолгого молчания спросил синий. Глаза у него были громадные и серые, как туман.
   - Я... ящерка, - от волнения она чуть запнулась.
   Синий внимательно оглядел её, и замотал головой:
   - Не-а! Какая же ты ящерка, когда у тебя крылья?! Смотри, как у меня! И хвост такой же! Значит ты - дракон. Как и я! - Голова с коротким васильковым гребешком на шее горделиво поднялась вверх; это было так забавно, что ящерка невольно засмеялась.
   Синий не обиделся:
   - Ну... пока маленький, да. Ты ведь тоже маленькая? Я таких мелких ещё не видел! Кстати, меня зовут Норг, мы здесь живём. Тут рядом, в пещере за водопадами. Там моя мама с сестренкой, а папа улетел за туром; он вчера видел пару на склонах, - вывалил он на голову ящерке поток ценных сведений.
   - А... понятно. - та малость оторопела. Она - дракон? Как это? Но спросила совсем другое:
   - А твоя мама тоже синяя, как ты? никогда не видела синих драконов! Очень красиво,- вежливо добавила она.
   Норг вдруг расхохотался.
   - Синяя мама! Ха-ха-ха! - драконёнку было так весело, что он целиком плюхнулся в воду и забил хвостом, поднимая тучу брызг. - Синяя! Мама! Ой, не могу!!!
   Ящерка хоть ничего и не понимала, но тоже улыбнулась - уж очень заразительно смеялся её новый знакомый.
   - Мама серая, - отсмеявшись, начал объяснять Норг. - Она скальная драконица, как я. И по цвету, как скалы. Я - тоже скальный дракон, - ящерка улыбнулась шире: малыш явно гордится своей принадлежностью к роду крылатых хозяев гор, - но... - Норг замялся - вообще-то я измазался. В яме с горячей голубой грязью. Она засохла, ну и... вот. - драконенок расправил крылышки небесной синевы. - Мне нравится, но маме - нет; она меня послала отмываться под водопадом; сказала, что синий цвет - это ужасная де-мас-ки-ров-ка, - он по слогам выговорил сложное слово. - Это значит, что пока я синий, меня легко найти охотникам. Жалко; было весело! Поможешь мне отмыться? Только возле крыльев не трогай, щекотно там!
   Конечно же, ящерка согласилась.
   Норг болтал, не переставая. За те минуты, пока она помогала оттереть засохшую глину с рожек и гребешка (самому ему было неудобно), ящерка узнала массу интересностей и полезностей о драконах, горах и жизни вообще.
   Оказывается, драконы бывают разные. Скальные, они же горные, лесные и болотные; в дальних краях, говорят, водятся ещё морские и пустынные. Все они живут по-разному, каждый сам по себе. Но все без исключения выбирают для себя уединённые места, куда сложно добраться людям. Потому что люди - в этом месте драконенок сделал страшные глаза, - охотники. Они крадут яйца, а иногда даже и молодых драконов, чтобы держать их у себя в плену и делать с ними всякие гадости. Иногда они даже могут победить взрослого дракона!
   - Но это уж наверняка сказки, - добавил малыш. - Моих маму с папой точно никто не победит!
   Норг хлестнул хвостиком по воде, снова подняв веер брызг, и воинственно зашипел.
   Отмытый, он сделался, кажется, ещё красивее: по светло-коричневому фону мягкой чешуи вился причудливый узор из черных и графитово-серых линий. Перепонки у крыльев были ещё тоненькими и слегка просвечивали на солнце. Малыш был ладный, крепкий и очень подвижный.
   Подумав, дракончик предложил:
   - Хочешь к нам в пещеру в гости? Я тебя маме покажу, и с сестрёнкой поиграем. Ришша вредина, конечно, но с ней весело! А ещё тур там... вкусный! Пойдём!
   Ящерка, или лучше сказать - дракошка, - с энтузиазмом кивнула: ей хотелось и играть, и посмотреть на настоящую драконью пещеру, и от вкусного она тоже совсем не отказалась бы.
   - Нам туда! - серый коготок показал в сторону поросших кустами скал. - там подъем; я пока не могу до пещеры долетать, только вниз планировать научился. А ты уже летаешь? ты ж как пушинка, не весишь ничего!
   Ящерка довольно улыбнулась, и вместо ответа легко вспорхнула Норгу на спину, пощекотав хвостом основания крыльев. Тот залился звонким смехом, дернулся, пытаясь стряхнуть шалунью, и припустил бегом.
   Теперь они смеялись вдвоём; ящерке ещё никогда не было так весело!
  
   * * *
  
   И вдруг воздух вокруг них странным образом сгустился и замерцал, как бывает в летний зной над горячими камнями.
   Ящерка мгновенно ощутила себя завязшей в смоле мухой: движения сразу замедлились и требовали больших усилий. Норг под ней пошатнулся, не сумел удержать равновесие и всё так же замедленно упал на передние лапы, пропахав носом борозду в земле. Дракошка свалилась рядом. Когда сверху, неумолимо-плавная, на них опустилась штуковина из связанных ячейками толстых веревок, она поняла, что происходит что-то очень, очень неправильное.
   Крылатая ящерка впервые в жизни видела сеть.
   И та ей совсем-совсем не понравилась.
   Норг застонал:
   - Это они... они..! Охот...ники..! - ему, похоже, приходилось тяжелее, чем ящерке, даже слова он выдавливал с трудом. - Смо...три, там...!
   И правда, со стороны леса сквозь кусты к ним неспешно приближались трое, целиком замотанные во что-то коричневое. Сгущенный воздух, казалось, им ни капельки не мешал. На двух ногах, без крыльев и хвоста, в одежде - по рассказам, слышанным ещё в родной долине, ящерка догадалась: это люди.
   Охотники.
   Норг сумел-таки кое-как подняться на ноги; на его мордочке не осталось и следа веселого лукавства. Оскалив зубы, он вцепился в веревку и стал трепать её, стараясь перекусить.
   Ящерка же попробовала пролезть сквозь ячейки - у неё почти получилось, почти..! Вот если бы двигаться стало чуть полегче... но воздух давит каменной плитой, лапки соскальзывают... никак!
   Норг отчаянно зарычал: веревка не поддавалась, слишком прочная для зубов детёныша.
   Охотники приближались.
   Ящерке стало страшно.
   - МАМАААааа! - драконёнок догадался сделать то единственное, что могло помочь. Крик вышел слабым - мерцающий густой воздух глушил звуки - но его услышали.
   Наверное, у драконьих мам очень острый слух.
   Драконица возникла со стороны скал, молнией упав между близкими уже охотниками и их трепыхающейся в сети добычей. Загородив собой драконят, она с шипением пригнулась и выдохнула струю пламени - целую огненную реку. Кусты вспыхнули, будто солома; на миг коричневые фигуры потонули в огне... и через мгновение вышли на открытое место. Целые и невредимые.
   Охотники не горели!
   Тот, что стоял в центре и ближе всего, дотронулся рукой до серебристого диска на груди, и на ящерку навалилась новая тяжесть - такая, что теперь она и лапкой пошевелить не могла.
   Только смотреть... как ещё на шаг ближе подошли коричневые фигуры... как беспомощно распластались по траве серые узорчатые крылья... как левый охотник пошатнулся - видно, на него тоже подействовала новая порция "тяжести"... Правый что-то крикнул и сделал движение рукой, будто кидает камень. От его ладони оторвался туманный смазанный шар и поплыл в сторону драконицы. Когда он встретился с её головой, та дёрнулась и вскрикнула.
   Норг отчаянно рычал, из его рта вырывался дым.
   Ящерка застыла, парализованная ужасом.
   Охотники подошли почти вплотную, когда небо закрыла тень. Раздался свист, что-то мелькнуло, и центральный отлетел в сторону, будто щепка. Тяжесть сразу исчезла! Правого, державшего на ладони новый туманный шар, тут же отбросила в сторону громадная когтистая лапа.
   У драконьих пап не только слух острый, но и когти. И шипы на хвосте.
   Крылатые ящеры не стали дожидаться, когда охотники придут в себя.
   Дракон-отец взлетел сразу; серые когти матери подхватили Норга вместе с сетью, и драконица устремилась вверх, унося сына от беды.
   Ящерка осталась на земле; расширенными от ужаса глазами она смотрела, как удаляется её новый друг, и лишь через несколько мгновений до неё донесся его отчаянный крик:
   - Улетай! Прочь, мелкая, прочь! Лети прочь, и не оглядывайся! Быстрее, прочь отсюда!
   И ящерка рванулась вверх. Изо всех сил загребая воздух крыльями, ещё слабыми от пережитого ужаса, не выбирая направления, она старалась подняться как можно выше, чтобы не достали _эти_, чтобы раздавленной бабочкой не лежать снова под сетью... Мимо что-то просвистело - туманный шар? - и ящерка шарахнулась в сторону. Выше, выше, опять в сторону! Ещё один сгусток серого, снова мимо!
   Охотники остались позади, но маленькая дракошка продолжала лететь на пределе, выжимая из крыльев всё, на что те были способны.
   Она решила улететь как можно дальше от этого озера.
   Теперь она понимала, почему драконы всегда селятся в уединённых местах.
  
   Усталые крылья ныли. Ящерка лишь упрямо шипела и держала темп. По мере того, как злополучное озеро удалялось, сердечко в груди под зелено-золотистыми чешуйками билось всё спокойнее. Наконец, поднявшись высоко-высоко, дракоша ощутила себя в безопасности. Она легла на воздух, похожая на диковинного воздушного змея (хотя, в принципе, змеям - невоздушным - она была пусть неблизкой, но родней). Ящерка парила с раскинутыми крыльями, осматриваясь и собирая разбежавшиеся мысли в кучку.
   Сколько же всего на неё свалилось за это утро! А ведь утро ещё не кончилось, солнце вовсю поднималось над горами; ящерка летела прямо на него, и её черные зрачки, сузившись до предела, превратились в почти незаметные ниточки, чтобы защитить глаза от яркого света. Во-первых, то, что ей сказал Норг: она - дракон? Ну да, крылатая ящерица, хвостатая, с когтями и чешуей, всё правильно.
   - Я - дракон..? - шепотом спросила она у ветра. Повторила, громче и увереннее:
   - Я - дракон! - Произнесенные вслух, слова ей понравились.
   Но ведь есть ещё "во-вторых". И этим вторым были люди. Которые - она сама видела! - не горят в драконьем пламени и без труда обездвиживают взрослую драконицу, раз в двадцать превосходящую размерами Норга. И пуляются чем-то весьма болезненным. Ящерка задалась вопросом: а почему папа-дракон их не съел? ладно, некогда было есть - тогда почему просто не перекусил пополам? ведь тогда бы драконам не пришлось улетать... ответ долго не находился. Подумав, она решила, что, может, он знал про людей что-то, неизвестное ей - ну, например, что их не получится перекусить, или боялся, что в кустах окажется ещё один, с тем диском (ящерка передернулась и, поработав крыльями, на всякий случай забралась повыше). Что же получается, от охотников можно только спасаться бегством? Даже если ты громадный огнедышащий ящер, способный обрушить скалу и одним выдохом спалить пол-долины? А что же тогда делать ей, маленькой и тоненькой, не способной поджечь и травинки?
  
   Столько непонятного... Дракошка вздохнула. В конце-концов она решила в будущем узнать про людей побольше, а пока что держаться от них подальше. Как и подобает настоящему дракону. Уж прятаться-то она всегда умела отлично.
  
   Но что же дальше?
  
   В маленькой точёной головке крутились обрывки историй, слышанных ещё в родной долине - о Землях-за-горами, о широких реках и бескрайних лесах, и о чудесах, что ждут за каждым поворотом дальних дорог... Ящерка подумала: крылья легко отнесут её, куда угодно. Они же, вместе с зоркими глазами и чуткими ушами, спасут от опасности. Главное, всегда быть начеку и не дать застать себя врасплох.
   Решено, подумала ящерка, - я лечу в Земли-за-горами!
  
  
  Глава 3.
  
   А где они, эти земли, и куда лететь-то?
  
   Дракошка окинула взглядом окрестности. С головокружительной высоты, куда она успела подняться, горы казались грудой серых булыжников с набросанными вразнобой зелеными заплатками лесов и голубыми каплями озёр.
   Ей кажется, или там, далеко-далеко впереди они становятся ниже?
   Да, так и есть. Ящерка кивнула сама себе и снова заработала крыльями.
  
   Солнце, успев подняться и постоять в зените, начало свой привычный путь вниз, за горные пики. Четко очерченные в прозрачном воздухе, громадные вершины постепенно оставались позади. Внизу тянулась череда каменистых холмов, а впереди расстилался лес. Нет, даже не лес, а целый океан деревьев. Всей остроты драконьего зрения не хватало, чтобы увидеть, где кончается эта бескрайняя зеленая равнина; золотые глаза широко распахнулись от восхищения.
  
   Дракошка продолжала лететь на юго-восток; она бы уже давно выбилась из сил, если бы в середине дня не поймала попутное воздушное течение. Ветер был весьма прохладным; наверное, пролетал над ледниками и теперь нёс их стылое дыхание в равнинные земли. Тем не менее, ящерке было с ним по пути; воздух давал надежную опору тугим парусам крыльев, и она отдыхала, рассматривая в просветы между низкими облаками, как внизу проносятся холмы, речки и зеленеющие перелески между ними. Воздушный поток нёс её ровно и бережно, и иногда дракошке даже удавалось задремать на несколько минут.
   Но спать в полёте было непривычно - как, впрочем, и летать: ящерка с удивлением подумала, что всего лишь сутки назад покинула свою маленькую долину. Насколько же велик мир! - подумалось ей. - А ведь я ещё почти ничего и не увидела!
  
   Весенние сумерки опустились быстро; холодное воздушное течение продолжало свой путь. Ящерка решила пока не спускаться: пусть ветер несет её, сколько получится. Самой-то крыльями махать всяко труднее! Облака внизу стали плотнее, теперь лес проглядывал сквозь просветы небольшими кусочками. Дракошка не волновалась: какое-то неведомое чутье наверное, драконье, - решила она) внятно шептало, что ветер не изменился и по-прежнему несет её на юго-восток. Она вспоминала семью скальных драконов и веселого Норга, гадала - где он сейчас может быть? хорошо бы они улетели подальше! наверняка же в горах есть долины, совершенно недоступные для бескрылых. Потом она ещё разок попыталась разглядеть в темноте далёкую землю и в конце-концов задремала.
   И, конечно же, никак не могла видеть, как в сплошное полотно леса под ней начинают вкрапляться сначала робкие и маленькие, а потом и большие поляны, как появляются дороги, бегущие от одной кучки серых домиков к другой... не видела мельниц на свободных от деревьев холмах и мостов над полноводными речками...
  
   Горный ветер нёс её, мерно покачивая, навстречу рассвету.
  
   Разбудило её, наверное, всё то же ответственное за полёты драконье чутьё. Оно уверенно сообщило, что ветер стихает, а высота полёта стремительно уменьшается. Попробовав взмахнуть крыльями, дракошка охнула - натруженные мышцы болели, крылья затекли и решительно не желали слушаться. Верхушки деревьев сделались заметно ближе, и стало понятно, что так или иначе придётся приземляться. В довершение всего, в животе у неё тихонько заурчало, и ящерка ощутила, что ужасно голодна. Ну да, ведь последний раз она ела целую вечность назад.
  
   Хоть рассвет уже чуть серебрил небо на востоке, лес внизу был ещё тёмен и казался плотным ковром. Вообще-то ящерка без особых раздумий приземлилась бы на и на дерево - но когда впереди сплошная стена из переплетенных веток, то выбирать особо не из чего; хоть она и была драконом только второй день, но прекрасно представляла, что может сделать даже один острый сучок с нежной перепонкой крыла. А сколько их тут, этих сучков...
  
   Поэтому когда, чуть заметная в неверной предутренней дымке, в море ветвей мелькнула узкая прогалина, то ящерка, не задумываясь, заложила широкий вираж и начала снижаться. Перетруженные крылья слушались плохо... перед глазами мелькал пестрый калейдоскоп из листьев и стволов. С немалым трудом удерживая равновесие хвостом, дракошка едва успела погасить скорость и с приглушенным писком скорее рухнула, чем приземлилась в густые кусты между деревьями. К счастью, острых колючек кусты отрастить не удосужились, поэтому крылья всего лишь легко спружинили о ветки, и ящерка оказалась на земле.
  
   И затаилась, прислушиваясь.
  
   Вокруг простирался лес.
   Он мгновенно захватил все чувства маленькой дракошки: в широко распахнутых глазах отразилось кружево ветвей, во вздрогнувшие ноздри влились реки незнакомых запахов, а уши напряглись, раскладывая на отдельные мотивы симфонию новых звуков. Под коготками с тихим шорохом рассыпались трухой прошлогодние листья. Ящерка вдохнула аромат лесной подстилки и на секунду зажмурилась от удовольствия.
   Лес обещал множество сюрпризов. Вместо привычных сосен с их сухой прозрачной свежестью здесь росли незнакомые лиственные деревья с толстой корой и узловатыми мощными ветвями.
   Похоже, весна пришла сюда гораздо раньше, чем успела взобраться в горы, и листья на великанах уже успели полностью распуститься. Влажные, чуть блестящие в свете нового утра, они испускали тонкий, чистый и чуть резкий запах.
  
   Дракошка осторожно высунула голову из куста и осмотрелась. Не обнаружив опасности, она решила: подробное исследование окрестностей можно отложить и на потом; а сейчас стоит найти что-нибудь съедобное. Или кого-нибудь?
   Дракоша озадачилась. Что едят горные драконы, она знала отлично - не раз видела их над долиной с кем-то копытным в когтях. Сама она, будучи бескрылой ящеркой, предпочитала насекомых, в изобилии водившихся во мху и под камнями.
   Но она ж теперь - дракон!
   И что же едят драконы длиной в три ладони?
  
   Ящерка решила не тратить время на раздумья. Впалый животик внятно требовал, чтоб его хоть чем-нибудь наполнили, - и она скользнула в тень деревьев, искать, кем бы тут позавтракать.
  
   Скользить среди влажных трав, путаясь в незнакомых запахах, было непривычно. Здорово отвлекало птичье чириканье наверху - таких птиц в долине тоже не было, и ящерка невольно прислушивалась к звонким переливам голосов.
   Ну-ка... кто это шевельнулся там, возле ствола? Бурая шерстка, мордочка с черными бусинами глаз, мягкие чуткие ушки - мышка! Зверушка сидела столбиком и спокойно умывалась, не подозревая о том, что на неё открыл охоту дракон.
   Драконьи ноздри затрепетали, а коготки в предвкушении вонзились в землю. Вот мышка стала ближе ещё на шаг... ближе... ещё чуть-чуть, и можно будет прыгать!
   И ящерка действительно чуть не подскочила, - когда серо-коричневый нарост коры слева от неё вдруг открыл два зеленых глаза и издал злобное протяжное урчание. Лесной кот, на добычу которого посмела посягнуть какая-то непонятная зеленая нахалка, был возмущен до глубины своей кошачьей души.
   Маленькой мышке вовсе не хотелось стать ни кошачьим, ни драконьим завтраком; словив момент, она тут же скрылась в незаметной норке.
   Рррр! - раздраженный кошак понял, что добыча ускользнула из-под самого носа. И развернулся к ящерке: ну, сейчас он ей покажет, чьи в лесу мыши, и что бывает со всяким, кто мешает ему охотиться!
  
   Дикий кот сжался, припав на передние лапы. Он готовился к прыжку; незнакомое зеленое существо не казалось ему опасным.
   "Ну и зубищи! Как ледяные иголки, острющие! И вообще, злющий какой зверь!" - понеслись наперегонки ящеркины мысли. - "Интересно, кто это? Ой, да ведь он сейчас прыгнет!" - она мгновенно представила встречу кошачьих когтей и зубов с нежными перепонками крыльев; от этого страх как-то незаметно растаял, и изнутри поднялось новое, незнакомое чувство. Почему-то вспомнилось, как мама Норга выдыхала пламя. - Ну уж нет! Ррррр!
  
   Дальше всё произошло в одно мгновение.
   Ящерка неожиданно для себя самой вдохнула поглубже, пригнулась и приготовилась сражаться - как и подобает настоящему дракону, какого бы размера он ни был. В груди у неё сделалось горячо и тесно, стало очень трудно сдерживать жар, почти нестерпимо захотелось дохнуть, освободить пламя внутри... вот только от всего этого в горле почему-то вдруг запершило, и... дракошка, закашлявшись, громко фыркнула, обдав кошачью морду плотным облаком сизого горячего дыма. А потом зарычала, показывая зубки. Клыки у неё были, кстати, ничуть не хуже кошачьих, даже, пожалуй, подлиннее.
   Дикий кот был сокрушен. Чего угодно он ожидал от непонятного зеленого существа с крыльями, но к дымовой атаке никак не был готов. Горячий дым щипал глаза, а впереди маячила зубастая пасть. Скосив глаза на свернувшиеся от жара спиральками усы, кошак понял, что роль охотника в кои-то веки принадлежит не ему, взвыл дурным голосом и предпочёл стремительно удалиться. Дракошка зарычала ещё раз, хлестнув хвостом по земле, но сражаться было уже не с кем: в рассеявшемся дыму она успела разглядеть только, как мелькнул за кустом бурый полосатый бок. Поле битвы осталось за драконами!
  
   Но что это вообще было такое?
  
   Ярость битвы улеглась, как и дымное облачко, и ящерка осталась одна вместе с маленькой мышиной норкой и громадным недоумением. Она никак не могла поверить в то, что только что сделала.
   "Я же чуть было не выдохнула огонь," - подумала она. - "Я. Дышу. Огнём!".
   Её золотисто-желтые глаза были сейчас, пожалуй, покруглее кошачьих.
   "Ну ладно, строго говоря, не дышу огнем, а фыркаю дымом", - продолжала размышлять ящерка, скользя между деревьями в поисках новой мышки. К несчастью, стычка с лесным котом получилась довольно громкой и, похоже, распугала всю мелкую живность. - "Но, может быть, это только в первый раз так, и я ещё научусь? Интересно, а ещё я могу?" Она тут же остановилась и попыталась выдохнуть огонь - или что уж получится - на ствол поваленного дерева. Дракошка дула изо всех сил, с коряги вовсю летела труха, но ни малейшей струйки дыма не появилось. Не было также и того странного чувства жжения в груди.
   Решив, что, наверное, всё ещё впереди, дракошка продолжила поиски. Звуки и запахи внятно шептали ей, что впереди вода. Внимательно оглядевшись, она раздвинула густые заросли осоки и вышла на берег.
   Вода оказалась озером, небольшим и гладким, будто зеркало, и ящерка сразу заглянула в него. В водной глади отражались могучие ветви в дымке листьев, клочки яркого неба в просветах наверху, ресницы тростника возле берегов и... зелено-золотое глазастое существо с вытянутой шеей и сложенными за спиной крыльями.
   Маленькая дракошка впервые увидела своё отражение.
  
   Да, подумалось ей, изменения налицо, и дело не только в крыльях. Она всмотрелась внимательнее. От тоненькой ящерки из долины у неё остались зеленого цвета чешуйки с золотистыми и кое-где темно-бронзовыми переливами, длинный хвост и коготки на лапках. Коготки - как и лапа целиком - стали заметно прочнее, крепче и как-то... подвижнее? Ящерка с удивлением всмотрелась в собственную переднюю правую лапу, подвигала пальцами и в итоге обнаружила, что когти можно отчасти втянуть, так, чтобы снаружи оставались лишь кончики. Ощущение новое и странное, но совершенно естественное. Шея значительно удлинилась, сделавшись очень гибкой, и украсилась рядом небольших бугорков. "Гребень, что ли, у меня растёт?" - подумала дракошка, с помощью новой шеи разглядывая темно-зеленую бугристую линию на спине между крыльями. - "Похоже, так и есть. Хм, а рогов нет. Наверное, это потому, что я драконица, вон у Норга рожки были, а у его мамы - нет. Всё правильно." Дальнейший осмотр установил, что крылья у неё с внутренней стороны светлее, чем с наружной, слегка блестят на солнце и в распахнутом виде простираются в ширину больше, чем на четыре ладони. А ещё в комплекте имеется золотисто-салатовый впалый животик, который, чтобы про него не забыли, тут же настойчиво напомнил о себе протяжным голодным урчанием.
   Маленькая голодная дракошка сложила крылья и краем глаза успела заметить, как что-то серебристое плеснуло ближе к центру озера; по глади воды медленно пошли круги.
  Да тут есть рыба! Еда! Вкусная! Дело за малым - нырнуть и поймать; так вперед! Понадеявшись, что под водой ей не встретятся лесные коты, крылатая ящерка запаслась воздухом и скользнула в озеро.
  
   Вода оказалась довольно прохладной, не успев до конца прогреться после зимы. И рыба в озере действительно водилась. Стайка серебристых юрких рыбешек стремительно скрылась в клубке водорослей. Широкая темная рыбина лениво и сонно шевелила хвостом в пятне света возле коряги - пожалуй, слишком здоровенная, подумала ящерка. Подлиннее меня будет рыбка, и шире раза в два... обплыву-ка я её лучше стороной. Пусть себе дальше живёт спокойно!
   Она вынырнула за глотком воздуха, и снова ушла в глубину.
  Так, а вот с виду такая же, но гораздо меньше! Вот он, мой обед!
  Тихонько подобравшись поближе под прикрытием водорослей, дракошка сделала последний рывок,
  схватив темную скользкую рыбину зубами поперек широкой спины. Добыча трепыхалась и норовила выскользнуть; плыть было неудобно. Кое-как добравшись до поверхности, усталая дракошка, крайне довольная результатом подводной охоты, выбралась на берег.
  
  Четверть часа спустя впалый голодный животик сделался сытым и округлым пузиком, а дракошка, едва не мурлыча, щурила глаза. Рыбину - мягкую и белую внутри - она съела целиком. Жизнь сразу показалась замечательной, а будущее - прекрасным.
  
  Если бы лесной кот мог читать её мысли, он пришёл бы в ужас. Потому что дракошка, отмывая мордочку от скользкой чешуи, думала:
  "А здесь неплохо! Пожалуй, я тут задержусь подольше!".
  Поплескавшись ещё немного, крылатая ящерка отряхнулась и неспешно отправилась изучать, где же ей предстоит обосноваться.
  
   Глава 4.
  
  Лес, восхитивший дракошку ещё на подлёте, при ближайшем рассмотрении её не разочаровал. Это была древняя, могучая чаща, покой которой веками нарушался лишь перестуком дятлов да хрустом ветвей в зарослях кустов, когда сквозь них ломился матёрый кабан. Подобно кровеносным сосудам несколько тихих родников несли свои воды в небольшое озеро, ручеёк побольше уносил лишнюю воду, не давая озерцу выйти из берегов. Сейчас, многоводный после весеннего таяния снегов, он был полон и довольно широк. Уже через пару дней ящерка выяснила, что в нем в изобилии водятся хоть и мелкие, но очень вкусные и медлительные раки. Вопрос пищи телесной был теперь решен раз и навсегда. Оставалось утолить драконье любопытство - задача, нерешаемая по определению.
  Столько нового и невиданного! Неизвестных растений, непонятных звуков, явлений, запахов и событий! Само собой, маленькая дракоша в первую очередь выискивала опасность. Она взбиралась на дерево, затаивалась в листьях на тонкой ветке и наблюдала. Очень скоро она выяснила, что в этой части леса нет хищников, крупнее лесных котов (кстати, её старый знакомый с подпаленными усами, похоже, навсегда покинул эти места - по крайней мере, его дракошка больше не видела). Обнаружилось также, что и в лесу можно вполне неплохо летать, если не набирать большой скорости, а бесшумно и незаметно планировать с ветки на ветку. Особенно если ты настолько легонькая, что при твоём приземлении ветка даже не шевелится.
  
  Камни в чаще встречались редко; поэтому найденный однажды в густо заросшей низине громадный валун был обследован особенно тщательно. Конечно, родившаяся и выросшая в горах дракошка на своём коротком веку успела повидать достаточно больших и маленьких валунов, но этот был какой-то... не такой. Дракошка пол-утра исследовала булыжник, пытаясь сообразить, что же с ним не так, излазила его вдоль и поперек, и, только отдыхая в сторонке, внезапно поняла, что на камне что-то нарисовано! Бороздки и бугорки складывались в стертый временем и погодой круг, часть его была выщерблена, а в центре теснились непонятные линии и фигуры. Камень наполовину врос в землю, так что, похоже, простоял здесь не меньше, чем неохватные стволы рядом с ним. Ящерке он понравился, жутко, до зуда в зубах, хотелось узнать, что же означают все эти узоры, и для чего булыжник вообще тут громоздится.
  
  В другой раз, не так уж далеко от камня, она нашла дорогу. То есть, сначала обнаружила уголок расколотой каменной плиты под наростами мха и прелой листвы. Осколок торчал чуть вверх, и только поэтому был слегка заметен. На нем тоже был выбит рисунок, но настолько стершийся, что различить что-то оказалось совершенно невозможно. А в десяти ящеркиных шагах была ещё одна такая же плита! Правда, её пришлось откапывать, настолько она заросла. Ближнее дерево даже пустило поверх неё свой корень; он оказался потолще ящерки и выглядел очень старым. Сколько ж эта каменюка тут пролежала! - с уважением подумала дракоша. - И, главное, кто её положил?
  Обнаружив ещё одну плиту в совсем уж непролазных зарослях - здесь у кустов были липкие колючки, хорошо, что к чешуе они не прилипали, - ящерка, движимая драконьим любопытством, пошла в направлении, куда вела линия плит. Ящерка не знала слова "дорога", но была весьма умным созданием; она догадалась, что там, где три плиты, могут быть и четвертая с пятой. И они действительно там нашлись; едва заметная цепочка древних дорожных плит тянулась через заросли на север и обрывалась, взбежав на невысокий холм с кругом особенно могучих и толстых деревьев на вершине. Древняя дорога вела к старому, много веков назад разрушенному храму.
  Конечно же, ящерка понятия не имела, что такое храм, и каким богам молились здесь те, кто проложил дорогу сквозь чащу (если тогда на этом месте вообще была чаща), но, впервые осторожно зайдя под сень древних дубов, она сразу почувствовала _это_. Голос..? зов..? нет, скорее похоже на пение. Тихое-тихое, будто издалека и одновременно отовсюду. Если специально прислушиваться, то уловить ничего нельзя; но стоит чуть отвлечься, как где-то на грани слышимости опять угадывается нездешняя мелодия, простая и странно-неуловимая. Почему-то у дракошки не возникло и мысли испугаться и улететь. Мелодия была не опасна. Она не звала, не околдовывала и не усыпляла - скорее, тихо и светло печалилась о чем-то, давно ушедшем и никому уже не ведомом... Лесной хмель оплел древние камни, почти полностью скрыв их зеленым пологом. Сквозь ветки пробивались лучи солнца, разрисовывая круглую площадку в центре причудливыми лоскутами света. Дракошка несмело вышла в центр и выпрямилась, чуть приподняв крылья. Теплой волной накатило и отступило мгновенное ощущение чьего-то доброжелательного присутствия - будто кто-то большой и хороший теплой рукой погладил её по спине. Потом всё прошло, оставив лишь непонятную уверенность, что тут ей рады. Почему-то она не решилась спросить, кто тут; так и стояла, замерев и вслушиваясь в тихие переливы далекой мелодии.
  Тихая и задумчивая, дракошка медленно спускалась с холма, оглядываясь на каждой плите-ступеньке. Что же здесь было за место, и куда ушли те, кто создал его? Даже спустя века здесь остался их свет... Они бы не стали охотиться на драконов, с уверенностью подумала крылатая малышка. Интересно, были ли они людьми?
  
  Прошло ещё несколько теплых дней. Весна подходила к концу, дни стояли ясные и солненые. Ручей начал мелеть, а в тенистых уголках доцветали восхитившие дракошку сияюще-белые хрупкие ландыши. Каждую новую травку она сразу же обнюхивала, а затем старалась попробовать на вкус (таким образом, кстати, она обраружила, что тоненькие тройные листочки обладают приятным кисленьким вкусом и вполне съедобны); но, вдохнув чистый ландышевый аромат, уверенно поняла, что это растение пробовать ей не стоит; изнутри это было похоже на тревожный колокольчик в голове: нельзя! опасно! Такой же колокольчик звонил и при попытке попробовать некоторые другие травы. Новообретенная способность отличать ядовитые травы от безопасных вызвала столько же любопытства, сколько и вопросы о том, почему небо голубое, а деревья растут снизу вверх. Ящерке ни на секунду не пришло в голову усомниться в своих инстинктах.
  
  Настоящий фурор произвела первая земляничина, найденная росистым утром на солнечном пригорке.
  Полускрытый зубчатым листом, увенчанный короной сияющей росы, ярко-алый шарик испускал дивный запах и был похож на живой трепещущий драгоценный камень. А уж на вкус...! когда, вдоволь налюбовавшись, дракошка аккуратно скусила спелую ягоду, то была покорена вмиг и навеки. Окрестные поляны немедленно подверглись тщательнейшему осмотру на предмет наличия земляничников; все спелые ягоды аккуратно объедались; веточки с зелеными и незрелыми дракошка старалась не мять, осторожно скользя между кустов: к землянике она прониклась глубоким уважением. Раки и даже вновь открытое редкостное лакомство - птичьи яйца - были забыты; ящерка наслаждалась жизнью.
  
  С каждым днем она уходила всё дальше по течению ручья, разведывая всё новые и новые места. В жаркие дни отдыхала рядом с прохладной водой, время от времени ловила медлительных рыб в крошечных омутах, искала полюбившиеся ягоды, наблюдала за лесными жителями, иногда, чаще по вечерам, поднималась на крыло и летала низко над ручьем, следуя за изгибами течения. А потом устраивалась на ночлег на одной из широких ветвей, или в удобной развилке ствола, или вообще в просторном беличьем дупле - хозяйка его всегда стремительно удалялась, предпочитая не связываться с шипящим зубастым созданием. Наверное, я лесной дракон, думала дракошка. Поэтому мне так хорошо живётся в лесу.
  Она заметно окрепла, обрела уверенные и экономные движения маленького хищника и встречала каждый новый день, как прекрасное и удивительное событие.
  
  В то утро она проснулась на новом месте. Накануне она долго летела вниз по ручью, устала и пристроилась спать там же, где приземлилась - в кроне развесистой ивы, полоскавшей кончики ветвей в прозрачных водах ручья. Сладко и вдумчиво потянувшись (она подсмотрела однажды, как это делает лесная кошка, и ей очень понравилось), дракошка быстренько освежилась в ручье и двинулась вниз по течению. Лес здесь немного изменился, став более просторным. Деревья стояли реже, поляны были больше, и на них росло видимо-невидимо земляники. Дракошка довольно фыркнула, и решила посмотреть, а что же дальше, за излучиной ручейка?
  Она неслышно скользила вдоль берега, когда ручей неожиданно кончился. Бегущая издалека вода с негромким журчанием вливалась в самую настоящую речку; тихое устье загораживал небольшой островок с группой деревьев в середине, по берегам весь заросший высокой травой и густым камышом.
  Драконье любопытство тут же толкнуло крылатую ящерку вперед; ей немедленно нужно было узнать, что творится с другой стороны.
  Она прыжком поднялась в воздух, в два взмаха крыльев перелетела узенький пролив и устроилась на конце ветки с дальней стороны островка. Высунула голову из зарослей и... замерла.
   Потому что на другом берегу реки, в дальнем конце широкой длинной лужайки, были люди.
  
   Первый порыв - взвиться в воздух и улететь - дракошка подавила, разумно решив, что люди далеко, и наверняка не видят её, зеленую, в зеленой колышащейся листве. А взлетев, она неизбежно привлечет внимание. Тем более, что нельзя упускать такой отличный случай узнать о людях побольше. Она устроилась поудобнее, запустив коготки в кору для надежности, и замерла, от любопытства почти забыв дышать и обратившись вся в зрение и слух.
  Люди были далеко, и первой дракошкиной мыслью оказалось - "До чего ж они странные!" Но на тех охотников в коричневом совсем не похожи. Слишком шумные и много, она и не представляла, что людей может быть так много сразу! Сейчас их собралось уже несколько десятков, и к ним постоянно добавлялись новые. Вместе с ними приходили другие существа, какие-то звери, большие и сильные; они тянули здоровенные штуки, на которых тоже размещались люди и множество разных предметов. Смутро припомнились слова, слышанные в сказках старого филина - "лошади" и "повозки". Интересно, это они? Те, на повозках, что-то кричали и дергали за веревки, лошади поворачивали и тянули повозки к центру лужайки; места там оставалось всё меньше. После этого люди соскакивали на землю и выкладывали из повозок разные вещи. При этом они громко разговаривали, размахивали руками, потом брали предметы и передавали их друг другу. Некоторые приходили сами, на ногах, и приносили всякие штуки в руках. И тоже ими обменивались. Ящерка заметила ещё животных, поменьше, рогатых и обросших кудрявой шерстью; их приводили и уводили за веревку на шее.
  Дракошка смотрела во все глаза и решительно ничего не понимала.
  Люди не были похожи ни на одно из известных ей животных; они всё делали наоборот! Они шумели так, что их даже в грозу или камнепад услышал бы самый старый, глухой и рассеянный дикий зверь. Они были в одежде ярких цветов, особенно невысокие люди с длинной шерстью на головах - синие, малиновые и оранжевые пятна так и мелькали; какая уж тут маскировка в лесу или в скалах! Наконец, они и их вещи испускали целое облако запахов, как будто нарочно приманивая хищников. В них дракошка с непривычки тут же запуталась; она впервые вдыхала дух хлеба, копченой рыбы, мёда и пряных сыров. Пахло хоть и слишком резко, но, честно говоря, довольно вкусно. Не успевшая позавтракать дракоша невольно облизнулась и сглотнула.
  Она увидела, как чуть в стороне от всеобщей толчеи был разожжён костёр (никто не дышал пламенем, они как-то иначе делают огонь, догадалась дракоша), от него вскоре донеслись ароматы мяса, трав и ещё чего-то съестного. Люди стояли или сидели возле огня, ели и всё время разговаривали. Маленькие люди бегали туда-сюда вообще почти без одежды, кричали громче всех и, похоже, играли в какую-то игру. Наверное, это детёныши, резонно решила дракошка.
  Всё вместе, это людское сборище издалека напоминало лесной муравейник, только галдело, как громадная стая гусей, что пару раз пролетали над лесом. У крылатой ящерки зарябило в глазах, когда она попыталась смотреть на всё сразу, чтобы ничего не пропустить. Дракоша, разумеется, не могла знать, что видит обыкновенную сельскую ярмарку, куда жители трех окрестных деревень съезжаются, чтобы обменять выращенное, собранное или сделанное на то, что привозят издалека. Для неё происходящее было загадочным действом, и от этой непонятности ещё более интересным.
  Ошеломленная и потрясённая, она жадно впитывала незнакомые звуки, запахи и картинки.
  
   Никем не замеченная, крылатая наблюдательница просидела на своей ветке почти целый день. Затёкшие лапы и уставшая от непрерывного вытягивания шея жаловались, но дракошка не обращала на них внимания; ей было не до того.
  Она смотрела, не в силах оторваться.
  После полудня люди сложили на повозки оставшиеся вещи и стали постепенно покидать поляну. Новые уже не приезжали. Повозки, лошадей, детёнышей и животных они забрали с собой; костёр, подымив, погас, а от мяса и рыбы остались только чуть заметные дразнящие запахи. Несколько небольших шустрых животных ещё недолго бегали тут и там, обнюхивая траву и остатки костра, но потом ушли и они.
  
   Ящерка осмелилась переплыть речку лишь к вечеру, когда убедилась, что поляна окончательно опустела. Она проплыла под водой и осторожно высунула мордочку из камышей на другом берегу. Люди не показывались; и дракошка осторожно вышла на поляну, стараясь держаться в траве. Это было непросто: там, где днём копошился людской муравейник, трава была вытоптана до самой земли; причем, похоже, не в первый раз - она вообще росла тут плохо.
  Люди оставили после себя множество следов. Тут и там ящерка видела куски веревок, мятые перья, какие-то палки, клочки чего-то, похожего на одежду и пропитанного стойким запахом рыбы, а ещё обрывок чего-то белого, похожего на листья лопуха, но шуршащего. Дракошка впервые в жизни сунула любопытный нос в смятый листок бумаги. Ничем особым он не пах, зато на нем она увидела закорючки, похожие на пляшуших жучков. Наверняка они что-то означали! Дракошка вздохнула: до чего же интересно, и совершенно ничего не понятно.
  Ещё она обнаружила, что от поляны в двух направлениях расходятся широкие дороги. Со стороны одной из них отчетливо тянуло дымом. Похоже, там и находилось жилище загадочних и непонятных людей. На минутку дракошкой овладело желание взлететь и посмотреть на людское жилье поближе, но потом она передумала. Всё же охотников и сеть она помнила очень, очень хорошо.
  
  На сегодня чаша даже драконьего любопытства была переполнена, поэтому, прекратив попытки ещё что-нибудь разузнать, дракошка отправилась восвояси. В сгустившихся сумерках она невысоко взлетела над рекой и, миновав островок, вернулась в свой Лес, усталая и полная впечатлений. Рваный клочок бумаги с кривыми строчками погашенной долговой расписки был аккуратно зажат в зубах. Она собиралась спрятать своё первое сокровище в одном незаметном дупле, где ей доводилось ночевать.
  
   Дракошка спала беспокойно; всю ночь ей мерещилась какая-то чепуха. Ей казалось, что люди запрягли её вместо лошади в огромную повозку, накидав туда гору пахучих и шумных вещей, сами уселись сверху и теперь раз за разом дергают за веревки, требуя немедленно взлететь вместе со всем этим грузом. А остальные стоят вокруг и каждый что-то говорит ей, стараясь перекричать соседа, причём ни слова понять нельзя. Во сне она вздрагивала, подёргивала крыльями, часто просыпалась и очень обрадовалась, когда, наконец, небо начало светлеть в предрассветных сумерках.
  Ящерка выбралась из дупла и первым делом плотно набила животик вкусными рачками и земляникой на десерт. Затем она устроилась под деревом на берегу ручья и глубоко задумалась, уставившись на воду и совершенно её не видя. Мысли в изящной изумрудной головке бродили весьма серьёзные. Дракошка пыталась решить, как ей теперь быть.
  Когда солнечные блики заиграли на воде, она поднялась. Заглянув в дупло, где ночевала, и проверив, на месте ли её новое "сокровище", вскарабкалась на верхушку дерева и взлетела по спирали вверх, стремительно набирая высоту. Дракошка поднималась и поднималась, пока не забралась настолько высоко, что с земли её сделалось не разглядеть (а и увидит кто точку в высоте, то подумает наверняка об орле, а никак не о драконе). Она вовсе не желала быть замеченной. А вот сама на всё и всех посмотреть очень хотела.
  День был ясным, воздух чистым, и с драконьей высоты все окрестные земли виделись как на огромной круглой картине.
  
   И всё становилось гораздо понятнее.
  Оказывается, в свой первый день дракошка приземлилась в середину обширного лесного массива треугольной формы. Деревья здесь росли старые и отличались мощью и густотой. Развалины древнего храма, кстати, оказались точно в центре треугольника, ящерка отметила этот факт, но не обратила на него большого внимания.
  Вчерашняя поляна лежала к востоку от леса, на самом его краю, одна из двух дорог от неё вела на юго-восток, а другая - на север вдоль речки. Речка эта, огибавшая лес с восточной стороны, текла с севера на юг; она петляла и, похоже, изобиловала глубокими омутами. С северной стороны, возле речки, виднелось селение - так дракошка решила, по крайней мере. Во всяком случае, сооружения из дерева и камней явно не были ни скалами, ни кустами - а значит, их сделали люди. Но настоящим сюрпризом стало ещё одно селение, гораздо большее по размеру, которое расположилось совсем рядом с "рыночной" поляной.
   Ящерка начала было считать малюсенькие домики, обрамленные невысокими деревьями и кустами, но на третьем десятке сбилась; обратила внимание только, что у самых маленьких домов крыши серые, деревянные, а у других, побольше - из чего-то, похожего на красный камень. Из крыш некоторых домов вились тоненькие струйки дыма. Особенно сильно дымил большой дом на северном краю селения; оттуда, слышимые даже с головокружительной высоты, доносились мерные удары.
  Вокруг домов дракошка увидела лужайки без деревьев и кустов, одинаково зеленого цвета, и цепочку небольших озер чуть в стороне. Слова "черепица", "кузница", "поле" и "пруд" для неё не обозначали ровным счётом ничего, но она постаралась запомнить увиденное. На всякий случай.
  А ещё запомнила, что к югу от селения, отгороженный от него узеньким перелеском, находится дом, по размеру превосходящий любой из остальных; даже из-под облаков он выглядел большим, а вокруг него среди кустов вилась паутина узких дорожек с россыпью каких-то низких строений. Рядом с некоторыми домами двигались люди и животные, с высоты больше похожие на темные песчинки.
  Дальше во все стороны снова простирались леса, тоже густые и высокие, хоть и прорезанные тут и там проплешинами вырубок, лентами дорог и заплатками полей.
  Нашу дракошку угораздило залететь в весьма обитаемый край!
  И лишь в большом треугольнике леса под ней - в _её_ лесу (дракошка уже привыкла считать лес своим) она не увидела ни домов, ни дорог, ни полей. По какой-то неведомой причине люди обходили его стороной. Почему? - ящерке тут же стало интересно; но причин она не находила. Эта странность не была самой важной из занимавших её мысли вещей, так что она просто решила принять всё как есть. И определиться для начала с более насущным вопросом.
  Что ей теперь делать? Улететь прочь или остаться здесь? Здесь везде люди... но в _моём_ лесу людей нет; они туда не ходят. А самое главное, куда я прилечу? Говорят, люди могут жить везде, так что я могу встретить их и в другом месте, - рассуждала она, скользя в воздушных потоках. - Но вдруг там я не найду такой же чудесный лес, вдруг там не течет ручей с вкусной рыбой и не растёт земляника? Наконец, можно ли будет там так же хорошо прятаться, как здесь?
  Подумав, маленькая дракошка решила не искать лучшего в ущерб хорошему, и пока остаться там, куда её занесла судьба. К людям она соваться не станет, они к ней тоже не пойдут. Пока всё хорошо; а там посмотрим.
  
  Дракошка, приняв решение, заложила вираж и стала снижаться над своим лесом. Помнится, приметила она вчера с утра ту поляну с земляникой, ммм, какие там в высокой траве ягоды..! Да и рыбку поймать бы неплохо.
  Приземление в гуще леса уже не представляло для крылатой ящерки никаких трудностей. Ловко избежав сучковатых веток, она пролетела над ручьём и отправилась за своей любимой земляникой.
  
  
   * * *
  
   - Так не бывает!
   Дари наклонилась, пристально изучая земляничный куст изнутри. Потрогала на всякий случай рукой. Зеленые листья с резной зубчатой кромкой мягко пощекотали ладонь.
  Ягод на кусте не было. Ни одной. И на соседних кустах тоже.
  Позавчера, ближе к вечеру, она возвращалась домой и специально приметила эту поляну. Удобная: близко к опушке, ягод видимо-невидимо, собирать быстро и просто. Сегодня утром, спеша в лес, Дари уже предвкушала, как горсть за горстью спелые земляничины будут ложиться в корзинку, сначала скроют дно, а потом поднимутся по стенкам ароматной алой горкой.
  Но земляника с поляны пропала. Вся.
  - Нет, это ерунда какая-то! - помотала головой Дари; темно-каштановые волосы волной рассыпались по плечам. - Куда-то же должны подеваться эти ягоды?
  Девочка была точно уверена, что из деревенских сюда никто не ходил. Зверей крупнее оленя тут не водилось - это Дари тоже знала совершенно твёрдо. А олень - да и человек - оставил бы следы, измял бы всё тут...
  Следов же не обнаружилось. Как и красных ягод. Между тем, зеленые и белые висели себе на веточках, наводя на мысль о том, что кто-то пришёл, собрал (не оставляя следов) всю спелую землянику и унёс с собой. Или съел и тоже унёс, уже в животе. Но как он ухитрился сделать это, не помяв ни одного куста?
  И почему всё время кажется, что из зарослей на дальнем конце поляны на неё кто-то смотрит? Здесь, говорят, это бывает, но раньше она как-то ничего такого не замечала...Дари замерла, внимательно изучая густой кустарник. Не дождавшись никакого движения, она пожала плечами - чудится, тут это не редкость; и, на всякий случай стараясь не поворачиваться к тем кустам спиной, пошла искать другую ягодную поляну. Благо их тут много таких. Да в низинку рядом с ручьём надо бы заглянуть - а то зачем она сюда пришла, не за ягодами же? Землянику можно и возле дома отыскать. Конечно, не такая непуганая красота, как тут (Дари на ходу сунула в рот горсть ягод), но тоже вполне достойно. А вот травы редкие вокруг дома не найти, извели их там едва не совсем... срезают весь куст чуть не под корень, а то и с корнями вырвут, где уж тут им размножиться...
  Девочка ходила по опушке почти весь день, наполняя корзинку ягодами и как добрым знакомым радуясь редким серебристым кустикам лёд-травы, завиткам синь-корня и широким лапам "утиных ушек". Не сорвав и листочка (травы пока что не вошли в силу), она старательно запоминала, куда позже придёт с ножом, совком и сумкой для трав.
  Ощущение следящего взгляда то слабело, то снова возвращалось, не отпуская её ни на минуту, и исчезло только тогда, когда она вышла из-под сени вековых деревьев и зашлёпала по камням, переходя широкую и мелкую здесь речку вброд.
  Маленькая дракошка задумчиво смотрела вслед девочке с ветки старой ольхи.
  
   * * *
  
   Дари спешила. День клонился к вечеру, когда она добралась до деревни; ей давно пора было быть дома. Да ещё мальчишки знакомые выскочили навстречу. Мика-звонок тут же завопил:
  - А вот Дарька идёт! Эй, Дарка-знахарка, тебя два раза уже дама Кера искала, ругалась очень, голову, говорит, оторву, когда придёт! Домой беги давай!
  Вот умеет он порадовать, мрачно вздохнув, подумала Дари, кивнула приятелям и прибавила шагу. Корзинка с ягодами оттягивала руку, ноги быстро шагали в сторону дома, а мысли крутились вовсе не вокруг предстоящего нагоняя. Девочка всё пыталась понять, куда же, ну куда могла деться та земляника? И кто смотрел из-за кустов?
  
  Длинные тени деревьев уже наползали на стены усадьбы, увитые диким виноградом, когда она подошла к черному ходу и зашла на кухню. Смешливые горничные и степенные садовники с конюхами неспешно ужинали, перешучиваясь и обмениваясь слухами. Стараясь держаться незаметно, девочка тихонько передала корзинку из рук в руки Мирте, поварихе, получила от неё пирожок и похвалу, быстренько рассказала о видах на сбор лед-травы и туманной осоки на это лето, а затем выскользнула из маленькой уютной кухни для слуг, мечтая спрятаться где-нибудь в библиотеке и подождать, пока туча над её головой рассеется. Она совсем забыла, что сегодня с утра обещала помогать с ежегодным разбором и сортировкой прошлогодних трав.
  
  Она тихонько,стараясь не скрипеть, поднималась вверх по привычной с раннего детства лестнице, когда услышала позади себя:
  - Дариника Сильвина Кей-Саррос!
  Дари остановилась и тихонько вздохнула.
  - Да, мам?
  Она знала, что больше ей говорить ничего не придётся - управляющая усадьбы Лесной Край, почтенная хранительница казны и Хозяйка Чаш, дама Керана Кей-Саррос - она же её строгая и любимая мама - всё скажет сама.
  Дари давно знала, что именно услышит, могла даже предсказать очередность упреков. Точно, сначала про безответственность, потом про неподобающее разумной девице поведение, про недопустимость штанов (ага, - подумала Дари, - как будто сама ты в юбке по полям скачешь, шорох на селянок в лугах нагоняя), дальше про то, какая она неблагодарная; так, теперь про седины, которые мама получила, пока переживала за неразумное чадо (Дари тихонько хмыкнула - она-то точно знала, что в маминой роскошной косе отродясь не водилось ни одного седого волоса), а ещё про то, как её волки могут съесть, или медведи, или голодная пума забредет из предгорий (а вот это новенькое, машинально отметила про себя девочка)... и что только она нашла там, в этом своем жутком лесу... - мама замолчала, переводя дух.
  - Нашла - три поляны лёд-травы... только она не совсем цветёт ещё. - сообщила Дари виноватым шепотом.
  - Взрослой? Сколько стеблей в кусту? - тут же спросила Хозяйка Чаш. Потом раздраженно мотнула головой. - Ах, Дари! Не заговаривай мне зубы! Да, ты приносишь из своего леса больше редких трав, чем остальные сборщики, вместе взятые. Но ведь туда ходить опасно! Разве ты не знаешь, там жуткое место... эти шёпоты... ветки качаются... всё кажется, что кто-то глядит из темноты... не зря же туда не ходит никто.
  Дари сделала слабую попытку оправдаться:
  - Мам, да чепуха всё это! Там солнечно, просторно и хорошо. И никаких шёпотов. А в чащу я не хожу. И потом, ты же сама посылаешь сборщиков именно за лёд-травой на болота к чёрту на рога, а потом огорчаешься, когда та в дороге гниёт. А я приношу свежую, сильную...
  - Что это за выражения, где ты нахваталась таких слов, Дариника! - (маме нравилось называть её полным именем). - Ты слишком мала, чтобы бродить одной по лесам. Тебе же всего одиннадцать! И ты девочка! ты должна старательно учиться вместе с юными леди, чтобы тебя согласились принять воспитанницей в Обитель Порядка. Помни, только так возможно стать настоящей леди!
  Дари помнила. Она слышала эти слова, наверное, с пелёнок. "Ты будущая леди, и ты должна..." , "Леди так себя не ведут!", "Не шуми, Дари, это не подобает достойной леди!" , "Ах, ну разве же леди шастают по кустам, собирая на платье все колючки в округе!"
  Впрочем, возражать она не стала, зная, что иначе головомойка затянется надолго.
  Мама договорила, поднялась на разделявшую их ступеньку и пригладила растрепанные волосы дочери. Вздохнула.
  - Ты поела?
  Дари молча показала половинку пирожка, так и зажатую в руке. Кера покачала головой и забрала пирожок.
  - Иди ужинай как следует, затем расскажешь мне про лёд-траву и всё остальное, но сначала выкупайся. А то ты похожа на пыльную метелку с чердака, а вовсе не на юную леди. Посмотри, ты же с ног до головы в паутине! А волосы! Иди, моя чумазая дочь, а то становится поздно.
  Мама ушла, по пути успев провести пальцем по перилам, проверяя, не оставили ли горничные на них случайную пылинку.
  Дари вздохнула ещё раз и отправилась на "маленькую" кухню для слуг, просить у Мирты ужин.
  Леди, леди... - думала она, очищая тарелку от рассыпчатой гречневой каши с сушеными грибами. - Только это от неё и слышишь. Как будто ничего другого и на свете нет...! Самая тоскливая вещь на свете - быть этой "леди", чистенькой, изящной и правильной, вон как та же Леона... и неисправимо скучной.
  Но у мамы это самая заветная мечта - услышать, как её девочку однажды назовут словом "леди". Потому что сама она "леди" не была. Керана, дочка простого лесника и травницы из северной глуши, рано стала женой егеря из усадьбы и так же рано овдовела. Отца Дари не видела никогда, он погиб от несчастного случая на охоте, когда она ещё не родилась. Кера осталась одна, беременная и с младенцем на руках (старший брат Дари, Гион, уже вторую зиму проводил в столице вместе с семьёй хозяев, он был близким приятелем Танларта, наследника усадьбы и титула). Сначала Кера помогала по дому простой служанкой, а когда вскоре родилась Дари, то хозяйка дома, сама в то время весьма молодая, проникнувшись сочувствием к несчастной женщине, взяла её кормилицей к маленькой дочери. (Кера всегда говорила о хозяйке только "Наша Леди", причём большие буквы в начале слов слышали абсолютно все), Так маленькая Дариника стала молочной сестрой юной леди Леонтины, а Кера (девизом которой было "делай как следует") показала себя весьма разумной, умелой и честной помощницей. Она сумела вскоре подружиться с хозяйкой и, главное, проявить ещё один талант, который и решил её судьбу.
  Её слушают чаши, - очень скоро начали говорить о Керане. - Она истинная Хозяйка чаш.
  Дари покосилась в сторону настежь открытого и уже темного окна, рядом с которым поблескивала зеркальной гладью воды невысокая округлая чаша. Сейчас она явно отгоняла комаров, свежий ветер время от времени доносил тонкий чуть пряный аромат, хорошо знакомый Дари. Слышно было, как снаружи густо звенит комариный рой (леса вокруг изобиловали болотами, да и речка совсем рядом, и гнуса в начале лета каждый год было полно). Внутрь же, однако, не залетал ни один комар - явно чашу ставила мама. Дари принюхалась: точно, у Аилы запах выходит чуть другой и выдыхается быстро, а у Мирты тем более, у неё к тому же самые нахальные кровопийцы и вовсе в комнату пробираются. Мамина же чаша стояла тут со вчерашнего утра, и простоит ещё дня три, отпугивая кровососов, только воды иногда доливать нужно.
  Мда... так долго я пока не умею... - размышляла Дари, допивая молоко - но зато у меня ни один комар в окно не просочится, не то что у Мирты! Ладно, мама говорит, я ещё в силу не вошла, рано пока.
  Поблагодарив добрую Мирту, Дари отправилась наверх, купаться и переодеваться. Пред очи дамы Керы следовало предстать в подобающем леди виде.
  
   * * *
   Мама ещё сердилась, но вид отмытой дочери в длинном платье и её рассказ о трех полянах подрастающей магической травы смягчили её сердце. После получаса азартных уговоров Дари официально получила высокое разрешение ходить в Лес Шёпотов за травами. Правда, с множеством условий и оговорок, как-то: не терять из виду опушку, всегда возвращаться до сумерек, разобраться в "ледяных" чашах, а также к осени превзойти Леонтину на уроках этикета. (Леона должна была приехать вместе с остальным графским семейством через неделю, после окончания праздников Летнего Солнца в столице; Дари передёрнулась, представив, как наперебой с ней перечисляет, в каком порядке хозяйка подходит к гостям на официальном приёме, и кого недопустимо обгонять на королевской охоте). Но разрешение бывать в Лесу того стоило, и Дари без возражений согласилась на все условия.
  В отличие от всех без исключения обитателей усадьбы и окрестностей, в Лесу ей очень нравилось. Помимо чисто практических соображений - уникальных трав - девочку влекло туда ощущение ясного покоя, разливавшегося от пронизанных солнцем крон древней чащи. Причём чувство это не оставляло её даже в облачный день. А теперь ещё и загадка о пропавшей землянике добавилась.
  Она пожелала матери доброй ночи, порадовав ту почти безукоризненным прощальным реверансом, и отправилась наверх, в свою небольшую уютную комнатку.
  Уже стемнело; Дари преодолела расстояние от двери до стола у окна, привычным жестом взяла щепотку порошка из коробочки на полке, бросила его в рядом стоящую чашу и шепнула темной воде: "Лэсс'э!"
  Медленно пульсируя, вода в чаше засветилась, постепенно набирая яркость; комната наполнилась холодным бело-желтым светом. На ближайший час освещения вполне достаточно, а большего Дари и не требовалось. Хотя, конечно, это баловство - зажигать чашу, чтобы почитать перед сном; с освещением комнаты вполне справилась бы и самая обыкновенная свечка. К тому же воск - ингредиент значительно более дешевый, чем гриб-светляк и белый болотный хмель.
  Но такой способ освещения был не привилегией Дари, а, скорее, обязанностью; инициатива принадлежала маме. "Тебе нужно всё время тренироваться", - неустанно повторяла она, - "Чутье приходит с опытом". В общем-то, и гриб, и хмель девочка отыскала и принесла лично - так что ни у кого возражений не возникало. Да и результаты были налицо: три года назад свет то получался тусклым и быстро гас, то наоборот, слепил глаза пол-ночи. Теперь же особых усилий не требуется, что тут сложного - кинуть грибного порошка, вообразить свет в чаше и сказать "светись!" на древнем языке? Проще простого, и уж всяко удобнее, чем коптящая тусклая свечка.
  А теперь можно и почитать.
  Дари забралась на кровать, свила из одеяла уютное гнездо и перетащила на колени фолиант со стола. Книга была толстая, старая, читаная-перечитанная, но ещё крепкая, - сотни страниц плотной бежевой бумаги под тиснёной кожаной обложкой, подарок от мамы на десятилетие. Упрощенная копия, конечно - кто ж даст сопливой девчонке, пусть даже и аккуратной умнице, оригинал древней "Книги чаш", красу и гордость графской библиотеки?
  Но ей пока что с головой хватало и этого. Книга открылась на первой странице, в холодном белом свете чаши явив взгляду украшенную завитушками надпись. Давно затверженная наизусть, она сообщала:
  "Известно, что чаша являет собою сосуд широкий, чистою водою наполняемый, с травами всякими, в оную воду погружаемыми. Разнообразны и странны сочетания тех трав, иные из них следует в порошок размалывать мелкий, от иных цветки лишь потребны, а от иных - семя либо коренья.
  Чаша силу свою проявляет, когда в ней травы искомые с водою соединяются, и когда знающая Слово Хозяйка чаш слово оное над нею молвит: тайное слово, заветное. Но и слово то прознавши, не сможет человек случайный творить магию чаши, ибо истинная сила её лишь Хозяйке откликнется, гласу её и дланям.
  Хозяйка же чаши, травы вполне познавшая и слова тайные постигшая, способна извлечь из звонкой своей чаши и зной жаркий, и холод лютый, и благоухание неземное, и сон мирный навеять, и самый воздух силой живительной напитать, дабы немощи всякие исцелить во время малое".
  
  Машинально водя пальцем по затейливой завитушке внизу страницы, начинающая хозяйка чаш перечитала вступление, затем открыла книжку ближе к середине и стала доучивать главу о том, как и с помощью чего сделать этот пресловутый "лютый холод", как регулировать температуру, продолжительность и радиус воздействия, и как вдобавок самой при этом не превратиться в ледышку. Завтра с утра ей предстояла проверка изученного - причем на практике.
  Под тускнеющий свет чаши, в пятый раз перечитывая о способах отсрочить начало действия, девочка заснула рядом с раскрытой книгой.
  
  
   Глава 5.
  
   В лес Дари удалось выбраться только после обеда. Утро началось с ожидаемого экзамена: Аила, мамина старшая ученица, от души погоняла её по главе про ледяные чаши и по двум предыдущим вдобавок. Затем, вооружившись чашей, аптечными весами и нужными травами, они на пару устроили в большом ящике на кухне локальный ледник и взялись готовить мороженое. По ходу дела выяснилось, что даже небольшой избыток обыкновенной мяты меняет действие лёд-травы в чаше самым непредсказуемым образом. Результат оказался несколько... чрезмерным; увидев сливочно-желточную смесь, мгновенно замороженную до состояния монолитной ледяной глыбы, Мирта долго ругалась, сдерживая смех. Девчонки же - Аиле было 15, в отсутствие дамы Керы она утрачивала всю серьёзность и была весьма не прочь повеселиться, - вовсю хихикали, соскребая с белой сладкой ледышки иголочки инея.
  Вторая попытка вышла удачнее, хотя, по заключению Аилы, над концентрацией внимания и соотношением трав с объемом чаши ещё предстояло много работать.
  Потом Дари подписала гору пакетов с готовыми смесями, сбегала по маминому поручению в кузницу на другой конец деревни, обновила в саду под яблонями чаши от тли, и, наконец, разжившись на кухне куском пирога с земляникой, отправилась в лес. Платье она сменила на крепкие штаны и рубашку без ворота с закатанными рукавами. И, помимо корзинки, взяла с собой нож.
  
   Лес встретил её птичьим пением и тихим плеском воды: сегодня Дари шла вверх по ручью. Не собираясь заходить далеко, она всё же хотела осмотреть прибрежные низинки. Ещё с прошлых лет она знала, что там встречается много чего интересного. И для каждой без исключения магической травы очень важно подгадать время сбора. Счёт шёл не на дни, а на часы, а изредка - и на минуты. Дари нравилась эта своего рода игра, почти охота - удастся или нет? застанет она тот, главный, момент, или эфемерные лепестки неслышно осыплются, возвращая матери-земле взятые взаймы чудесные свойства? А любая охота требует хорошего знания местности и предварительной разведки.
  Следы она увидела за четвертой излучиной русла, на узкой полоске илистого берега, вплотную к темной воде. Два небольших отпечатка, чем-то похожих на птичьи, вот только что это за птица такая с пятью пальцами на ноге? Дари даже пересчитала на всякий случай: да, четыре пальца спереди, один отставлен и смотрит назад и чуть вправо. Задний отпечаток чуть крупнее переднего, и оба явно от левых ног. Как и любой сельский ребенок, девочка твёрдо знала, что нигде, никогда и ни при каких условиях не бывает птиц с двумя левыми лапами. Грифоны не в счёт, конечно, но грифоны и не птицы, вообще-то.
  Однако же вот они, два левых следа. А где тогда правые? Может, не отпечаталась из-за травы? Да, так и есть.
  - Хммм... - протянула Дари, - кто-то с четырьмя лапами, как у птицы, но с одним лишним пальцем, похоже, сидел у ручья и пил, а потом зашел в воду и уплыл, иначе где обратные следы?
  Разглядывая отпечатки, Дари наклонилась пониже; как бы в ручей не свалиться! - она ухватилась за куст пышной осоки. Короткий нож, спрятанный в кармане штанов, тут же выскользнул и с ехидным всплеском скрылся в воде - будто бы только и ждал случая искупаться. Слой ила и глубина тут, возле устья, были достаточными, чтобы надежно скрыть не то что маленький ножик, а даже парочку длинных кинжалов.
  Дари от огорчения застонала и едва не разжала руку, чудом не последовав вслед за ножом. Ну что за незадача! Нет, конечно, дома есть куча других, но этот же был - любимый! Специально ей по руке дядька Гвоздь ковал, узорами разукрашивал. Жалко. Но ничего не поделаешь: искать беглеца в мутном иле - задача безнадёжная. Хватит уже тут всякие непонятности разглядывать, надо дальше идти, а то не заметишь, как и вечер подкрадётся.
  
  
  Когда шаги девочки затихли вдали, с ветки осины на другом берегу послышался шорох. Через несколько мгновений любопытная дракошка, грациозно перелетев через ручей, спланировала вниз: ей не терпелось изучить место, где невысокий человечек нагибался над ручьём, что-то разглядывая на берегу и держась за куст травы. Осока была старательно обнюхала; пахло больше травами, чем дымом, кожей и железом, запах не казался резким и не оттолкнул зверька. На вопрос - а что этот человек тут высматривал? - ответ нашёлся сразу же; ящерка чуть не откусила себе хвост с досады - ну какая же она глупая, совсем не подумала о следах! Теперь её, похоже, заметили. Это уж совсем никуда не годится.
  Дракошка взяла в зубы короткий сучок и старательно повозила по отпечаткам, стирая их. Ей и в голову не пришло, что тем самым она привлекает к себе намного больше внимания, чем просто необычными следами. Малышка ещё не знала, что спрятанное и тайное всегда и намного интереснее того, что на виду.
  Но что это за штука упала в воду? - продолжала размышлять она. - Человек, похоже, не нарочно её туда кинул; значит не по её, дракошкину, душу? Тогда, выходит, её можно попробовать выловить?
  Стараясь на этот раз не оставлять следов, маленькая дракошка скользнула в воду.
  
   * * *
  
   Затертые следы Дари нашла на следующий день - она специально добежала до ручья посмотреть, нет ли ещё отпечатков.
  - Оно же их... стёрло! - ряд неровных бороздок в иле не оставлял в этом сомнения; чуть в стороне Дари нашла даже палочку с измазанным в иле кончиком. Другой её конец был... прикушен зубами?! Мелкими и острыми, похоже на то.
  Что же получается, этот загадочный зубастый некто понял, что я увидела его следы, и решил их убрать? Вот это да!
  Дари не верила глазам.
  Теперь у неё накопилось довольно много обрывочных сведений о загадочном обитателе леса.
   Он (или они? может, их целая семья тут!) небольшой, с четырьмя когтистыми лапками без перепонок, но, похоже, умеет плавать. При этом он ещё и на деревья залезать умеет - иначе почему ей всё время кажется, что смотрят на неё сверху? Ещё у него полный рот мелких острых зубов, он весьма сообразителен и, и, и... любит землянику.
  Дари чуть не подпрыгнула.
  Землянику?!
  У неё родилась Идея.
  
   Чисто-начисто, до ледяного покалывания в пальцах, отмыв руки в ручье (чтобы оставлять меньше запаха), девочка сорвала листок пошире и отправилась на поляну. Ягоды были крупными и едва ли не сами падали в горсть, вскоре на листе красовался душистый холмик земляники. Дари долго выбирала подходящее место, в итоге остановилась на развилке между выступающих из земли корней, на окраине самой первой "объеденной" поляны. Уверенная, что невидимый наблюдатель следит за каждым её действием, девочка аккуратно и медленно положила лист с ягодами возле корня, демонстративно убрала от него руки, отступила на шаг и, оглядывая верхние ветки, негромко объявила:
  - Эй, неведома зверушка! Вот ягоды вкусные, это для тебя! Угощайся, не побрезгуй!
  Соблазн притаиться где-нибудь в кустах, чтобы посмотреть, что будет, был весьма силён. Но девочка пересилила себя - ведь тогда ничего не получится! - и тихонько ушла с поляны. И из леса вообще.
  
   * * *
  
   Раздираемая надвое любопытством и осторожностью, дракошка, свесившись с ветки и балансируя хвостом, чтоб не свалиться, недоверчиво разглядывала ягоды. Всё же в первую очередь она была заинтригована. Малышка напряженно размышляла:
  - Странно как, оставил ягоды и ушёл. Почему человечек положил тут ягоды, вместо того, чтобы их съесть - он же ест их, я видела! И ещё что-то сказал, вверх. Но тут - что внизу, что наверху - никого нет, кроме меня. Так это мне? Но зачем?
  И, самое главное, нет ли тут опасности?
  Но твердая штуковина в разбухшей кожаной обертке, извлеченная вчера из ручья и очищенная от ила, смирно лежала себе в дупле и за всё время не сделала никакого вреда (хотя было страшновато, уж очень она была странная). А тут - просто ягоды. А вдруг это всё же ловушка? вдруг человек хитрый, сначала ягодами приманит, а потом сеть накинет... Но я же смотрела за человечком весь день, и вчера, и позавчера тоже - и никакую сеть он не приносил, только траву разглядывал всякую, из тех, что есть нельзя.
  Так, может, всё же попробовать немножко? только несколько штук. Ну очень уж хочется..!
  
   * * *
  
   Весь остаток дня Дари гадала: съест? или побоится? или это вообще не оно в землянике паслось? Едва дождавшись утра, она собралась и отправилась в лес, не забыв захватить новый нож, миску и кусок пирога в корзинке. Загадки загадками, а пора было караулить первое цветение лёд-травы.
  Но первым делом, конечно же, девочка прибежала на знакомую уже полянку.
  Да! Земляника была съедена! Не вся, примерно треть - но ягод явно убавилось.
  Остальная кучка земляники так и осталась на подвядшем листке. Так что это не ёжик и не птицы - те бы раскидали и измяли всё. Дари уже успела заметить, что её лесная загадка отличается большой аккуратностью.
  Вдохновленная первым успехом, девочка решила в конце дня повторить опыт.
  День пролетел незаметно.
  Обходя одну за другой заранее разведанные полянки, Дари обнаружила, наконец, первый расцветающий куст лёд-травы. Серебристые свечки пушистых соцветий казались заснеженными, будто перенеслись в июньский полдень из морозной зимы. В лесной полутени создавалось впечатление, будто бы цветы светятся - еле заметно, словно луна сквозь облака.
  Полюбовавшись, Дари бережно срезала соцветие, стараясь не навредить остальным - куст был сильным и обещал (при определенном везении, конечно) в этом году ещё минимум шесть стеблей - а это много, очень много, думала девочка, бережно укладывая серебристые соцветия в корзинку. Всего одного стебля хватало на пятнадцать-двадцать ледяных чаш - или на поддержание зимней стужи в довольно большом помещении в течение нескольких дней. Лёд-трава стоила безумных денег, потому что пользовалась ого-го каким спросом у поставщиков продуктов в столице и больших городах королевства. Особенно у тех, кто торговал мясом или молоком. Например, то же мороженое - да в городской душегубке за него едва ли не драться были готовы, что благородные, что простые горожане, - честно, Дари сама видела, когда мама брала её с собой в столицу прошлым летом.
  А в богатых домах считалось очень модным иметь "уголок прохлады" - комнатку, где в окружении растений и фонтанчиков можно было отдохнуть в холодке от удушливой городской жары.
  Другие травяные составы - да хоть от тех же комаров или лечебные - тоже, впрочем, были востребованы. Так же как и хозяйки чаш, способные всю эту зелень применять по назначению.
  Дари, переместившись на другую поляну, караулила уже второй цветок, он должен был вот-вот раскрыться. В лесу, от нечего делать, девочка иногда разговаривала сама с собой; сейчас же, уверенная, что невидимый наблюдатель где-то тут, Дари обращалась к нему.
  - Да, неведома зверушка, ты вот наверняка не знаешь, что и чаща эта, и усадьба Лесной Край, и деревня Полесье, и все земли на два дня пути вокруг - всё это графство Виттирон, и принадлежит его светлости графу Эрану. Точно, не знаешь - а ведь это он покупает всю траву, что я собираю, заранее, даже ещё когда она не выросла, представляешь? Мама рассказывала, что он её использует для того, чтобы снабжать королевский двор и столичные магазины лучшим мясом в королевстве, и получает от этого кучу денег. И ещё мороженое продаёт тоже, ага. Некоторые благородные лорды, говорят, на него фыркают - ты не поверишь, но у них считается стыдно самим зарабатывать деньги! Хотя мясо-то они едят, да ещё как причмокивают... - Дари оглядела окрестные деревья, но, разумеется, никого не обнаружила. - Так что для мамы всегда будет у него работа. Она ведь не только усадьбой управляет, самое главное - она травы лучше всех отбирает, и ученицы у неё всегда самые способные. Ещё бы, такой сильной хозяйки чаш, как Керана, тут и не помнят...
  А вообще, мама графа с графиней хвалит. У лорда, говорит, хватка есть, а у леди голова на плечах светлая (вот и откуда только у них дочка безголовая такая? может, в бабушек уродилась? Более воспитанного и безмозглого существа, чем Леонтина, Дари и представить себе не могла).
  Зарабатывая на чашах и магических травах, граф с графиней не скупились и щедро вкладывались в усадьбу; блага перепадали и близлежащей деревушке Полесье. Усадьба за годы хозяйствования нынешнего графа разрослась едва ли не вдвое, а Полесье за десять последних лет превратилось в настоящий посёлок. Тут появилась и большая кузница, где бесплатно обучали даже сирот, и гончарные мастерские - там делали чаши всех мастей, как из местной белой и голубой, так и из редкостной привозной чёрной глины.
  Зерно в лесистом краю росло плохо, поэтому вместо сева и молотьбы всю весну, лето и осень многие женщины и подростки собирали по лесам и луговинам травы и коренья на продажу (преумножая графский и свой собственный доход, ага). Уже пять маминых учениц переселились в столицу и работали хозяйками чаш на графских складах. Девушки были нарасхват, их всегда не хватало - но даже в таком большом графстве действительно одарённых не так-то просто было отыскать. Поиском и отбором, как и дальнейшим обучением, тоже занималась Керана. Она с гордостью рассказывала, что двух из пяти девушек, что посимпатичнее, его светлость граф Эран даже выгодно пристроил замуж за кого-то из столичных дворян - ну и что, что немолодых и небогатых. Всё равно такое замужество - предел мечтаний и головокружительный успех для простых селянок из северо-западной глуши, пусть даже и одаренных. Рассказывая об этом, Керана многозначительно поглядывала на дочь и покачивала головой в такт каким-то своим мыслям...
  Лунно-снежные лепестки раскрывались один за другим, Дари, затаив дыхание, дождалась, пока расцветет последний, осторожно срезала соцветие, погладила остальные, пока нераскрытые, и, прежде чем спрятать драгоценную травину в корзинку, подняла её над головой и показала верхним веткам. В шутку сказала:
  - Вот она какая, лёд-трава, видишь? Учись и запоминай! Она всего полчаса цветёт, поди её укарауль!
  Невидимая в листьях, дракошка внимательно смотрела, ловя каждое слово - хоть и непонятные, они обладали необычайной притягательностью. Человечек вёл себя странно, будто знал, что она тут, наверху, хотя откуда бы? Это пугало и настораживало; а уж когда он поднял в воздух эту белую травину - дракошка и вовсе готова была взвиться в воздух и удирать без оглядки.
  Но... ничего не произошло, и озадаченная крылатая ящерка осталась переводить дух на своей ветке, в то время как Дари уложила добычу в корзинку и отправилась дальше, к следующему перспективному кусту.
  До вечера было ещё далеко, и девочка надеялась найти ещё один цветок. Удача была с ней - на третьем кусте одно из соцветий уже полностью распустилось, ещё бы немного, и собирать было уже нечего, свечение морозных лепестков и так уже начало ослабевать. Нужно было торопиться; не теряя ни мгновения, Дари торопливо срезала растение и шлёпнулась рядом с кустом на колени - уф, успела! Удачный день! А скоро зацветёт ещё одно, вон то, высокое! Довольная Дари устроилась поудобнее и, чтобы не скучать, продолжила разговор с невидимым наблюдателем.
  - Вообще-то, мама тоже могла бы давно в Берталию перебраться, её даже звали, говорит. Только вот она сама не хочет, да и граф Эран из кожи вон лезет, чтоб она тут осталась. Где ж он ещё такую управляющую найдёт-то! И жалованье немалое платит, и на подарки не скупится, и прислушивается к ней - вон даже на зимнюю школу для девочек согласился; мама говорит, так больше шансов найти одаренных девчонок. Ну, да его светлость тоже не в накладе остаётся... да. Своей славой центра магии чаш владения графов Виттирон в последнее десятилетие были обязаны больше всего именно даме Керане.
  
  Кроме трав, чаш и одаренных девушек, графство поставляло в южные районы королевства отличный лес (его сплавляли по рекам), а также наивысшего качества меха. Графские леса от века слыли знатными охотничьими угодьями, зверья, в том числе и пушного, водилось в изобилии, а львиная доля шкур выменивалась в конце зимы у горцев из северных чащоб. Те привозили на санях роскошные искристые меха снежных барсов, золотистых горных козлов и черных скальных волков и совсем уж невероятно огромные, косматые шкуры пещерных медведей. Взамен горцы охотно брали оружие и инструменты, разную железную утварь, ткани и, самое главное, зерно. Все были довольны, а графство получало ещё одну статью доходов.
  
  Три года назад, когде Дари было восемь, его светлость разорился даже на малую портальную плиту! Грузовой портал, как известно, удовольствие недешёвое и потому весьма нечастое в северо-западной глуши. В гостевом флигеле при усадьбе поселилась чета пожилых магов для обслуживания портала; в конце зимы и в начале осени, когда порталом пользовались чаще всего, к ним на подмогу прибывало ещё несколько портальщиков (всё же грузовой портал до самой столицы - штука энергоёмкая, вдвоём не потянуть). Статус Полесья сразу резко скакнул вверх среди окрестных деревень и усадеб, а выгоды такого способа доставки грузов с лихвой окупили все затраты. Наземный-то путь до столицы был долог и местами шел мимо болот (а влажность, разумеется, вредна бесценным травам). Да к тому же по лесам нет-нет, да пошаливали лихие люди, любители нажиться за чужой счёт.
  - Да, здорово маги умеют, - снова обратилась к веткам наверху Дари, - руками помашут, побормочут что-то, поглядят пристально на ящики с травой - хлоп, и груз уже в Берталии, а на нашу плиту из столицы другие мешки и коробки перенеслись... а до столицы, между прочим, три недели езды...
  Цветок всё никак не распускался, и Дари, заскучав, легла рядом с кустом на сухие прошлогодние листья, подложив руки под голову.
  - Жалко, с людьми так нельзя. Нет, архимаги, конечно, могут пройти порталом почти без вреда для себя, но они, вообще говоря, и сами себе портал пробить могут, куда захочется. Правда их мало - чуть ли не по пальцам пересчитать можно... А вот обычному человеку - ну вот мне, например - и помереть от такого недолго.
  Девочка не раз слышала, как дама Илна, магесса, объясняла что-то про разрывы в ауре и неизлечимые повреждения на астральном уровне. Дари мало в этом понимала, но видела своими глазами, как однажды из прибывшего порталом ящика извлекли молодого парня, графского приказчика. Говорили, что он спьяну заснул среди груза и незамеченным угодил в портал. Девочка хорошо запомнила его иссиня-белое лицо и струйки крови из носа, и как мама с тётей Илной ужасно ругались, две недели выхаживая бедолагу редкими травами и магией, и, по их словам, чудом вытянули парня с того света. Обыкновенные люди путешествовали порталом в исключительных случаях, только в магически наведенном сне, с защитными амулетами для ауры и в специальной камере (в хрустальном гробу, хихикнула Дари - ну а как ещё назвать ящик в рост человека со стенками из горного хрусталя?). Что и говорить, такой способ передвижения был доступен только очень, очень обеспеченным путешественникам.
  Однако, гости у графа Виттирона бывали регулярно, и часть из них прибывала именно порталом. Граф Эран пользовался любой возможностью, чтобы поднять свой престиж и упрочить отношения с нужными людьми, и устраивал для высоких гостей всевозможные развлечения. Сам его светлость очень уважал охоту и часто совершал походы на опасных зверей, давая гостям возможность проявить доблесть перед дамами сердца и повод похвастаться невиданными трофеями, а себе обеспечивал новые связи и будущие сделки. Однажды лорды вместе с армией егерей даже на нечисть ходили, куда-то совсем уж в дальние дали, разговоров потом было! по всему краю слух прошёл о графской доблести.
  Ну а прекрасных леди и их юных отпрысков ждали развлечения иного рода: конные, пешие и лодочные прогулки, эксклюзивное мороженое от Мирты и магические увеселения от Кераны и её учениц. Дари мечтательно улыбнулась, вспомнив, как в прошлом году мама устраивала каток в июле, сразивший столичных штучек наповал (некоторых - в буквальном смысле, на коньках все эти леди ну совсем не умели стоять). Все были в восторге - ещё бы! - а рассказы о катании на льду в середине лета произвели сенсацию среди верхушки общества. Так что в этом году граф снова ждал в гости весьма влиятельных людей. Керана обещала новые сюрпризы; готовиться начали ещё в прошлом году, Дари уже тогда собирала для них травы (вдруг да неурожай в этом году будет? караул же!), но и она лишь в общих чертах представляла, чем собирается поразить высоких гостей мама.
  Когда упрямая травина наконец-то расцвела, Дари (успевшая к тому времени набрать земляники на большой кусок коры) с довольным вздохом срезала её, решив, что на сегодня достаточно. Положив ягоды на то же место, что и вчера, девочка добавила кусочек пирога с яблочным вареньем, пригласила неведому зверушку угощаться и ушла домой.
  День вышел на редкость удачным. Четыре стебля за один раз, все на пике цветения! - похвалу от Керы она сегодня точно заслужила, а это не так-то просто сделать.
  - До свиданья, лесное чудо! - помахала она рукой с опушки. - Интересно, будешь ли ты есть пирог? Скорей бы наступило завтра! - и девочка запрыгала по плоским камням, перебираясь через реку.
  
  Дракоша уже привычно проводила девочку взглядом, а затем отправилась изучать гостинцы. Вчерашние ягоды оказались самыми обыкновенными - то есть, необыкновенно вкусными, как и всегда, и никакого вреда не причинили. От сегодняшних тоже подвоха не ожидалось. Ящерка с удовольствием слизнула пару сочных земляничин.
  А вот это... этот... кусок - выглядит подозрительно. Слишком чудной формы, и это не ягода, и не лист. Его явно сделали! но, между тем, штуковина точно являлась едой - аппетитный запах не оставлял в этом ни малейших сомнений. К тому же, она сама видела, как человечек днем отламывал от штуки кусочки и клал в рот. А теперь оставил её тут, зачем? наелся и придёт завтра, доедать? Но вот ягоды сегодня утром он не стал подъедать, высыпал в траву...
  А ещё он что-то говорил, и смотрел вверх, только не на неё, дракошку, а мимо. Знает про неё? Хочет поймать? Не похоже...
  Но как вкусно пахнет..!
  Дракошка разрывалась между страхом и любопытством; довольно быстро второе победило. Ящерка вздохнула и, напружинив крылья, готовая взмыть в воздух при малейшем намёке на опасность, шагнула вперед. Вот так, медленно, осторожненько, тихонечко, один разочек, только кусочек... Вблизи сдобный яблочных пирог пах совсем уж невозможно вкусно... и неожиданно быстро кончился. Дракошка сыто облизнулась; она и не представляла, что на свете бывает подобная вкуснятина!
  Её мнение о людях сразу значительно улучшилось.
  Вообще, дракошка незаметно для себя самой уже слегка привыкла к "своему человечку". Она провела многие часы, незримо следя за тем, как маленькая фигурка бродит среди деревьев, продирается сквозь ветки и обшаривает заросли. Наблюдательная ящерка уже поняла, что человечек ищет травы, причем не какие попало, а особенные. Сегодня, например, в почёте были цветущие, серебристые, как луна. Красивые. Вот он, кстати, тот куст, ещё одна травина расцветает как раз, высоченная, в самой середине. Дракошка уселась перед кустом и, не притрагиваясь, принялась внимательно разглядывать растение. Мелкие снежно-белые бутоны раскрывалиь один за другим, и цветок неуловимо изменился. На первый взгляд, ничего не добавилось, но всё же, всё же... оно... мерцает, да! - дракошка еле смогла уловить суть изменения. Оно всё словно в тумане! - зверушка даже отступила на шаг, вспомнив, что странный туман она до этого видела у охотников в горах, те скручивали его в шары и швыряли, будто камни. Но тут охотников явно не было, а человечек без страха и ущерба для себя срывал такие же цветки и клал в корзинку. Да и туман здесь совсем не такой, а нежный, прозрачный и чистый, как роса поутру. Не опасный. Дракошка не удержалась и сунула любопытную мордочку поближе к цветку - мерцающий туман ощутимо холодил нос, ощущение чуть щекотное и довольно-таки приятное. Пирог с вареньем уютно устроился в золотистом животике, настраивая ящерку на самые благородные мысли.
  Человечек ищет в лесу травы, - думала она, разглядывая белые мерцающие цветы. - Он оставил такое вкусное... вкусную еду! Он не злой! но за целый день он нашёл и сорвал для себя всего-то четыре таких цветка, да и то хилых каких-то, а этот вон какой здоровенный распустился.
  Она подумала ещё немножко и решительно сунула мордочку в прохладный мерцающий куст.
  
  
  Глава 6.
  
   Перед тем, как переходить речку, Дари прикрыла ценную добычу крышкой от солнца, затолкав соцветия поглубже внутрь корзинки: лёд-трава была капризна в сушке и не выносила яркого солнечного света, резко снижая "холодильные" свойства. Пора домой, как бы мама опять искать не начала. Хоть бы моей зверушке понравился пирог, а..! - девочка оглянулась и помахала рукой; лес ответил ей шелестом листвы и волной земляничного аромата.
  Дома Керана немедленно осчастливила Дари новостью, что их графские светлости прибудут не далее как через три дня, порталом, и вместе с ними ожидаются важные гости.
  - Приедет не кто-нибудь, а сам герцог Сайве с семейством! - Кера, округлив глаза, постаралась донести до дочери всю важность известия. - Граф прислал письмо, и надеется, что мы не ударим в грязь лицом. Что это у тебя? - Кера заглянула в корзинку, и её голос разом потеплел. - Уже расцвела! Да как много! Отлично, она мне понадобится вся, до последнего цветочка. И я сообщу сборщикам, что нужно караулить лед-траву, они так рано не ждут её. Иди отдай всё в сушильню, да скажи... а, впрочем, ты и без меня знаешь, что сказать. - Керана улыбнулась и легко погладила дочь по голове. - Опять вся растрепалась, что с тобой делать! Да, и после того, как приведешь себя в порядок, поднимись в примерочную, там тебя ждут. Ткани я уже выбрала; смотри, не вздумай сбежать, как в прошлый раз! Герцог Сайве, если ты помнишь родословную монаршей семьи, троюродный племянник самого короля. - И закончила, как припечатала: - Платье должно быть безупречным!
  Королевскую родословную Дари, честно признаться, помнила весьма смутно, но и без этого видела, что вся усадьба стоит на ушах. Всякого рода челядь деловито сновала туда-сюда, напоминая обитателей разворошенного муравейника. Горничные перетряхивали ковры, гобелены и мебель, устраняя даже малейшие намеки на пыль, садовники заносили в залы кадки с розами из оранжереи, смазывались колеса открытых экипажей и проверялось охотничье снаряжение.
  
  В просторной сушильне - ароматном царстве теплого полумрака - девушки с ахами и охами забрали у Дари бесценные соцветия, угостили её чашкой морса и вывалили ворох слухов - разумеется, о предстоящих развлечениях, высоких гостях и роскошных нарядах знатных дам. Дари вежливо покивала; наряды давно и прочно удерживали едва ли не первое место с хвоста в списке её интересов.
  - Но если гости прибудут порталом, да ещё целой оравой, то, получается, завтра нужно ждать магов-портальщиков, потому что наши такую толпу народу просто не потянут. А значит, завтра - портальный день! - сообразила девочка. - Вот на это точно стоит посмотреть. Значит, надо успеть в лес до полудня, а то всё пропущу.
  Но сначала примерка. Дари страдальчески закатила глаза, поднимаясь наверх, в примерочную и предчувствуя длительное испытание неподвижностью и булавками. Вот почему нельзя надеть то же платье, что в прошлом году? Не так уж оно и коротко, да и надевано всего лишь четыре раза, и то для чинной прогулки по парку... нет, надо новое. Чтоб не "хуже всех" и всякое такое... как будто этим "всем" есть какая-то разница, какие оборочки у неё на платье красуются... Узнав, что платьев запланировано целых два, - бледно-персиковое и нежно-салатовое, - Дари совсем загрустила. Мало стоять тут столбом полдня, так их же ведь ещё и носить придётся! Но попробуй сбеги - мать точно будет рвать и метать... эх.
  Выпрямившись, девочка покорилась судьбе и безропотно отдала себя во власть портних.
  
   * * *
  
   Следующее утро выдалось громким: хлопки выбиваемых ковров, звонкий смех служанок, шумный говор конюхов и топот множества ног ещё на рассвете ворвались в окошко Дари, положив конец ночным грёзам. С вечера она опять зачиталась, поэтому столь раннему пробуждению отнюдь не была рада. Вот чего они суетятся, а..? - девочка зевнула и подтянула подушку поближе. - Как будто этот герцог и не человек вовсе, а какой-нибудь древний герой из легенд, великий победитель сил хаоса...
  Тут в дверь постучали, и Дари поняла, что поспать ей больше не дадут. Присланная дамой Керой Аила, сама сонная и зевающая, пришла сказать, что её уже ждут на утренней примерке, а потом хорошо бы ещё в лес сбегать, раз уж там такая шикарная лёд-трава зацвела.
  - Слушай, а тебе правда там не страшно, а? - Аила задавала этот вопрос уже, наверное, в двадцатый раз. - Я попробовала как-то сунуться, так только дошла до опушки - и началось. Вот смотрит кто-то из чащи, и всё тут! да не просто смотрит, а недобро так, будто дырку взглядом сверлит, или ждёт чего... и краем глаза всё вижу - вот, ветка качнулась... вот, мелькнуло что-то за кустом. И вроде ничего особенного, мало ли кажется, а жуть такая, что хоть беги со всех ног оттуда. Да я и убежала, честно сказать... храбрая видно ты, Дарь. Слушай, а принеси ещё свеженькой туманной осоки, если попадётся? А то Мирта опять на мышей жалуется.
  
  Дари в свои неполные двенадцать уже привыкла быть феноменом местного значения. Впервые в Лес Шепотов её, пятилетнюю малявку, отвела ещё бабушка Сона, мама Кераны. Почему-то Дари плохо запомнила то путешествие, в памяти осталось только, как бабушка что-то говорила деревьям, перед тем как зайти в лес, и как потом они долго и медленно шли между неохватными стволами. Сона рассказывала про травы и чаши, крепко держала внучку за руку и всё время улыбалась. Потом Дари, помнится, устала и продолжила путь в полудрёме у бабушки на руках. Кажется, они шли ещё сколько-то, потом стало светлее и бабушка негромко запела какую-то песню, под которую танцевали солнечные зайчики на лице у девочки. Именно тогда пришло то чувство ясного покоя, с тех пор неотступно сопровождавшее Дари в её походах в лес. Всё, что, возможно, произошло дальше, Дари благополучно проспала, проснувшись только от жаркого шёпота Кераны, которая, почему-то, ждала их у опушки. Показалось, что мама ругается, странно, ведь они так хорошо гуляли...
  С тех пор прошло шесть лет, много трав расцвело и завяло, в одну из холодных зим не стало бабушки Соны, но Лес как был, так и остался местом, куда Дари несла свои немудрёные детские радости и нечастые печали. Вот только Кера почему-то всё время беспокоилась, неохотно отпуская дочь в заповедную чащу, и строго-настрого велела никому не рассказывать о том случае из детства. Дескать, ходишь возле опушки, что-то кажется немножко, а большего никому знать не надобно.
  - Развели тут тайны, тоже мне. Ну вас всех! - сонная Дари пожала плечами, неохотно выбралась из кровати и отправилась умываться.
  Через три часа, после тяжкой словесной баталии сведя к минимуму все эти бантики и кружавчики, Дари с наслаждением выпуталась из тяжёлых волн бледно-персикового атласа (да уж, мама расстаралась вовсю, отметила про себя девочка), впрыгнула в свои любимые полотняные штаны и совершенно неблагородного вида рубашку, ухватила на кухне кус неизменного Миртиного пирога и со всех ног побежала к лесу. До чего ж хорошо, когда есть, где укрыться от всей этой кутерьмы!
  
  
   * * *
  Подходя к знакомой полянке, Дари гадала: съел? не съел? вдруг не понравилось? ну пожалуйста, пожалуйста, пусть он хоть чуть-чуть попробует! Еле сдерживаясь от нетерпения, чтобы не перейти на бег, она добралась до развилки между корней дуба-великана, всмотрелась и... обомлела.
  Ибо пирог бесследно исчез, от горки земляники осталась пара раздавленных ягод, а поверх куска коры красовался роскошный длинный стебель чуть подвядшей лёд-травы.
  Следующие несколько минут Дари, сидя на корточках, молча разглядывала подарок от неведомо кого, потеряв дар речи и с трудом веря глазам.
  Оно. Решило. Меняться!
  Вот это да!
  Съело пирог и отдарилось - да как!
  В голове мелькнула мимолётная мысль - это ж сколько пирогов на такой-то стебель купить можно! За год, наверное, не съешь, а может и за два!
  
  Теперь лесной незнакомец завладел мыслями девочки безраздельно. Кто же это может быть? Ни одно из известных ей - даже по слухам - животных под имеющиеся приметы не подходило. Да и примет-то... кот наплакал - только затертые следы да объеденные ягоды. И теперь вот травина эта... вообще ни в какие рамки не укладывается. Дари даже засомневалась - может, кто из мальчишек шутит? С них станется, конечно, но... во-первых, все без исключения деревенские были подвержены влиянию лесных страхов, а во-вторых - о том, как выглядит и насколько ценится цветущая лёд-трава, в окрестностях не ведали разве что грудные младенцы. Мальчишки - точно знали. И такое роскошное соцветие уж точно никто из них не бросил бы увядать в лесу глупой шутки ради. Это ж почти как маленький клад найти!
  Таинственный, загадочный, непонятный, а ещё юркий и скрытный. Как бы то ни было, теперь у Дари не осталось сомнений: он абсолютно всё понимает, и ещё он - добрый!
  Недобрый не стал бы оставлять подарки, верно же?
  
  Но стоп. Раз он всё понимает... что ж это я, а? - спохватилась Дари.
  Она осторожно протянула руку, взяла соцветие за обкусанный снизу стебель (ну и толстенный же, как только перегрыз!), медленно выпрямилась и повернулась кругом, глядя вверх. Отчётливо сказала: "Большое тебе спасибо! Мне очень нравится!" Затем всё так же неспешно поклонилась и убрала травину в корзинку. Та свесилась в обе стороны, сильно не помещаясь. Стараясь двигаться плавно (резкие движения пугают диких зверей, это Дари знала твёрдо), девочка достала завернутый в тряпицу кус пирога, - сегодня со сливовым вареньем, - и разломила его пополам. Ведь небольшая, судя по следам, зверушка вряд ли осилит его целиком. Да и самой пообедать надо бы.
  Пирог занял место соцветия на куске коры. Дари с улыбкой пожелала неведомо-кому приятного аппетита и доброго дня, а затем, изучив небо в просветах между ветвями, отправилась к опушке, на ходу уничтожая свою долю пирога. К полудню, если она хочет застать начало работы портала, ей нужно успеть в посёлок.
  
   * * *
  
   Зеленый чешуйчатый хвост подрагивал от нетерпения. Сегодня дракошка, вопреки обыкновению, не стала ловить рачков в ручье, ограничившись парой жуков да муравьями. Их она машинально слизывала с коры дерева, в чьих развилистых ветвях ещё затемно устроилась в засаде. Ей было настолько интересно, что же случится, когда её подарок будет обнаружен, что она не могла думать ни о чем другом. Минуты ожидания ползли медленнее, чем полуденные тени, а когда вдали послышались легкие шаги "её человечка", дракоша чуть не свалилась с ветки от волнения.
  Да! Ему понравилось! Ну, по крайней мере, травину эту (до чего ж неудобно было её тащить, такую длиннющую!) он забрал с собой. Только зачем он с ней наклонялся? Мусор стряхивал? Непохоже. И снова говорил что-то незлое. Может, ещё просил?
  Но самое главное - он снова оставил вкусное! Значит, она сделала всё правильно! Внимательно прислушавшись - не возвращается ли человечек? - и убедившись, что всё тихо, крылатая ящерка спорхнула к подножию дерева за честно заработанным пирогом.
  
  В этот раз вкусная штука оказалась большой, и целиком в живот не поместилась. Сидя рядом с недоеденным лакомством, перемазанная в варенье дракошка блаженно жмурилась, прикидывая, как бы сохранить остаток добычи от всяческих любителей поживиться за чужой счёт. После нескольких минут раздумий она как можно сильнее выпустила коготки на передних лапах, затем поднялась на задние, передними взяла обгрызенный кусок пирога и, прижав его к груди, прыжком поднялась в воздух. К своему немалому удивлению, в результате этих манёвров она не свалилась в кусты и не врезалась носом в ствол, а вполне сносно, хоть и по весьма кривой траектории, дотянула до ближайшего дупла. Куда и запрятала свою добычу - да поглубже!
  Теперь-то уж точно никто не утащит! - удовлетворенно вздохнула дракошка и принялась с наслаждением облизывать сладкое варенье с собственных коготков.
  А дальше - вперед, на поиски белой туманной травы! Вроде бы там, в низинке за узорчатым камнем растут похожие кусты. Жаль, с цветками нельзя летать...
  Или можно?
  
   * * *
  
   От речки до деревни Дари уже на шла, а бежала, зажав корзинку под мышкой и кое-как затолкав поглубже ценный стебель. Гул голосов и лай собак был слышен издалека; Дари свернула у колодца налево и, обогнув приземистое здание склада, оказалась на Портальной площади.
  
   Три года назад столичные специалисты, выбирая место для установки портальной плиты, решительно забраковали центральную площадь поселка, категорически не понравился им и графский парк. Почти два дня маги блуждали по окрестностям, застывая тут и там, раскачивая амулетами и удивляя деревенских жителей неразборчивым бормотанием. В итоге выбор пал на покосившуюся лачугу бабки Иверы, что вместе с парой седых степенных котов коротала одинокие дни на краю деревни, возле пустыря. Какие-то на том месте сошлись то ли линии, то ли потоки особенные, - никто, кроме самих магов в этом ничего не понимал, ясно было только, что установленный именно на этом месте портал будет наиболее точным, экономным и стабильным. Граф без разговоров снёс развалюху, освобождая место, а бабку за свой счёт переселил в новенький добротный домик, да ещё и монет отсыпал - "на счастье". Приехавшая с длиннющим обозом в виде кучи здоровенных камней чудной формы плита была успешно собрана и с тех пор регулярно доставляла грузы в Полесье и из него, а бабка Ивера, после счастливого новоселья сбросившая добрый десяток лет, каждое утро - летом ли, зимой - спозаранку приходила на новую площадь и аккуратно обметала полуторасаженный узорчатый круг специальной метлой на длинной ручке. Пожалуй, из всех жителей графства никто не уважал малый грузовой портал поселка Полесье больше неё.
  
  Народ, как обычно, начал скапливаться у портала спозаранку, некоторые даже специально приехали из Южного Берега, и к полудню поглазеть на магическое действо на площади собралась внушительная толпа. Запыхавшаяся Дари с трудом протискивалась поближе, лавируя между телегами и бочонками, задевая корзинкой за ящики и тюки. Ещё с вечера всё это запаковали и тщательно взвесили, подготовив груз к пересылке и сложив неподалёку. Рядом с всем этим добром стояли наготове дюжие парни из кузницы, готовые играючи подхватить трехпудовые ящики, бережно поставить их в портал, а оттуда забрать вновь прибывший груз. Первая партия в три ящика, кстати, уже заняла место в центре плиты.
  
  Уф, успела! - облегченно выдохнула Дари, заметив в тени под навесом магов: господина Утана Хетора и его супругу, даму Илну, мирно беседующих за стаканом морса. Обогнув дородную тетку, вовсю торговавшую квасом и пирожками, девочка скользнула под навес.
  - Тётя Илна, здравствуй! Дядя Утан, добрый день! - переводя дыхание, поздоровалась Дари. - Я уж думала, опоздаю, самое интересное пропущу! - продолжала она, задвигая корзинку под лавку. - Скоро уже, да?
  Магесса широко улыбнулась:
  - Здравствуй, ягодка! Пять минут осталось всего! А я жду-жду, нет её! Где, думаю, бегает? Совсем про старую Илну позабыла...
  Тётя Илна кривила душой: никому не пришло бы в голову назвать старой симпатичную сероглазую женщину с прямой спиной и четкими плавными движениями . А между тем, даже по меркам магов Илна была немолода, по людским же и вовсе считалась бы древней старухой - Дари, помнится, долго не могла поверить, когда случайно узнала, что добрая и веселая затейница тётя Илна, оказывается, много старше её прадедушки! А когда набралась смелости спросить магессу напрямую, та со смехом кивнула, объяснив несмышленой девчонке, что маги хоть и не бессмертны, но могут прожить дольше отпущенного обычному человеку срока. А самым могучим да умелым - тем веками возможно оставаться молодыми и сильными.
  Зато и спрос с них больше.
  Дари принялась было рассказывать, как нашла здоровенный стебель лед-травы у самой опушки и как со всех ног бежала в деревню; но в этот момент господин Утан, в очередной раз взглянув на свои круглые карманные часы, поднялся и объявил:
  - Пора.
  Магесса тоже встала, подмигнула Дари и отправилась занимать своё место возле плиты. Дари хвостиком потянулась за ней. Илна, впрочем, не возражала - она обожала девочку, как собственную внучку, которую не подарила ей судьба, порой откровенно баловала и никогда не отказывала во внимании и улыбке. А ещё охотно рассказывала любознательной почемучке о дальних странах, коих упела повидать немало, об истории мира, загадках звездного неба и, разумеется, о магии. Способностей к настоящей магии у Дари не обнаружилось (магия чаш относились к специальному разделу пассивной артефакторики, и та же Керана, которая с помощью чаши и трав могла за три минуты превратить небольшое озеро в каток, либо, по желанию, его вскипятить, была неспособна с помощью чистой магии сотворить даже крошечную снежинку); но слушать про магические превращения, силовые ловушки, зелья, артефакты и, конечно же, порталы было потрясающе интересно.
  А ещё интереснее - смотреть.
  Дама Илна заняла своё место на специальной ступеньке на краю плиты, её супруг встал точно напротив неё с другой стороны. Дари устроилась в паре шагов сбоку и сзади от магессы, чтобы всё видеть, и при этом не мешаться под ногами. Без трех минут полдень! - господин Утан ещё раз сверился с часами, кивнул жене, и активация портала началась.
  Нет, над плитой не сгустились тучи и с небес не загрохотал гром, даже слабый ветерок от магических жестов не поднялся, да и негромкие непонятные слова маги не выкрикивали, а будто выталкивали с немалым усилием. Но все собравшиеся на площади могли видеть, как на глазах бледнела дама Илна, а по седым вискам господина Утана скатывались одна за другой крупные капли пота. И, казалось, сам воздух вокруг начинает неуловимо звенеть и еле слышно потрескивать. Вот оба мага одновременно с усилием подняли руки, хором произнесли завершающее - "Ирн'айметтаре!" - и резко опустили руки вниз. И, на первый взгляд, ничего не произошло.
  Этот момент нравился Дари сильнее всего, потому что напоминал игру в картинки из альбома Леоны - ту, где нужно было искать незаметные отличия между одинаковыми на первый взгляд рисунками.
  Светло-серая до того момента, портальная плита сделалась полупрозрачной молочно-белой и украсилась сложными узорами из чёрных переплетенных линий; если смотреть на них долго, то покажется, будто они шевелятся. Воздух почти перестал звенеть, запахло свежестью, как после грозы; оба мага выпрямились, будто с их плеч свалилась огромная ноша, а три кубических ящика с керамическими чашами сменились одним большим, широким и приземистым коробом. Грузчики тут же зацепили его длинным шестом за специальную петлю на боку и осторожно стащили с плиты на землю (забираться на активную портальную плиту категорически не рекомендовалось всем, кто желал сохранить здоровье и жизнь). Взамен тут же была погружена следующая партия, и транспортировка продолжилась.
  Теперь, при открытом портале, это казалось делом техники - маги поднимали-опускали руки, сопровождая движения негромким выкриком - "айметтаре нао!" - и новая партия груза спешно занимала место на плите взамен прибываших из Берталии оружия, лекарств, семян, инструментов и тканей.
  Распаковывать грузы будут позже, под бдительным надзором Кераны и со всей осторожностью. Дари хихикнула, вспомнив, как однажды из ящика без наклейки с громким лязгом выскочила зубастая железная штуковина и едва не откусила какому-то бедняге с конюшни полноги. Оказалось, что новомодный магический капкан на болотного ядозуба, доставленный в последний момент и оттого не подписанный, сработал раньше времени из-за помех, наведенных порталом. Его светлость, как известно, страстный охотник, так что в очередном ящике без подписи вполне могло снова обнаружиться что-то подобное... или даже похуже, эти маги чего только не придумают!
  Груда ожидающего своей очереди груза неуклонно таяла, а гора прибывших ящиков и мешков, наоборот, разрасталась вширь и ввысь. Маги потратили немало сил, и паузы между каждым грузообменом постепенно удлинялись.
  
  Когда на очередной партии прибывших ящиков оказался разноцветный кубик размером со среднее яблоко, оба мага подобрались, сосредотачиваясь, а гомон толпы поутих. Кубик лежал белой гранью кверху - это был знак, и он гласил: внимание! встречайте пассажиров.
  И правда, после очередного магического жеста на плите возникли не мешки с черной глиной, а длинный и широкий ящик со стенками, облицованный искристыми пластинами льдисто-белого кварца. Дари, как ни старалась, не сумела сдержаться и хихикнула себе под нос: "Ну ведь гроб же хрустальный из сказки! Ни добавить, ни отнять! А внутри - зачарованная королевна! Сейчас ка-ак вылезет...! Только где ж тогда принц? Разве что Никила-кузнец сгодится, хи-хи..."
  Тем временем, подчиняясь слаженному замысловатому жесту обоих магов, возможное обиталище зачарованной королевны взмыло в воздух и плавно опустилось на землю рядом с плитой. Из-под откинутой крышки показался... нет, вовсе не кружевной рукав платья спящей красавицы, а черный и блестящий кожаный сапог. "Ну и ножка у этой королевны!" - ещё раз хихикнула Дари, пока хозяин сапога выбирался наружу. "Королевна" оказалась среднего роста крепким мужчиной, одетым в темно-серые рубашку и штаны. Скрытые широкой повязкой волосы и целая связка всевозможных амулетов на шее и запястьях не оставляли сомнений: маг, конечно же! И неслабый, раз не спит и нормально перенес переход. И дядя Утан его, похоже, знает, вон, здороваются, как старые друзья.
  Пока Дари разглядывала вновь прибывшего чародея, тот подошел и, галантно кланяясь, обратился к магессе:
  - Достойная дама Хетор, счастлив приветствовать вас! Прошу вас, окажите мне честь и позвольте занять ваше место.
  "Вот это да! Только прибыл, и уже колдовать собрался! Даже не передохнул!" - думала Дари, в то время как дама Илна с улыбкой и изящным кивком приняла любезное предложение. Вежливый маг встал на её место и начал разминать кисти рук, а магесса, обернувшись, поманила Дари за собой в сторону навеса.
  Устроившись в уютной тени, Илна с облегчением вытянула ноги и довольно вздохнула.
  Дари тут же зашептала:
  - Тётя Илна, а это кто? - ей не терпелось спросить, уж слишком необычно вёл себя этот маг. Обычно после прохождения через портал не то что колдовать, просто стоять прямо далеко не каждый мог. - Он архимаг, да? И живёт уже пятьсот лет? В каменной башне до неба?
  Магесса рассмеялась:
  - Ещё забыла спросить, есть ли у него собственный верховой дракон! Ну и выдумщица ты, ягодка!
  - А у него есть? - мгновенно среагировала Дари. - А как...
  - Стоп, стоп, ты так совсем неведомо куда забредёшь! Нет у Ястера ни дракона, ни башни! Молод ещё. Хотя маг он сильный, что правда, то правда. Не представляю даже, чем графу удалось его сюда заманить. Разве что охотиться на какую-нибудь местную редкость собрался...
  Пока шептались, успели прибыть ещё двое магов. Их Дари помнила - они бывали в Полесье каждую весну и осень, когда грузообмен был самым насыщенным. Эти двое вели себя типично для только что прошедших через портал: колдовать они совсем не рвались, и хоть из защитных ящиков выбрались сами, но были бледны, одинаково тёрли виски и почти сразу уселись отдыхать на один из коробов неподалёку.
  - Вроде бы, все прибыли... - начала дама Илна, но ошиблась. Потому что на портальной плите возник ещё один искристо-льдистый ящик.
  Подчиняясь небрежному мановению руки господина Ястера, он совершил краткий перелет с плиты на землю, и из-под съехавшей крышки выбрался... ещё один маг? Дари захлопала глазами: одетый как маг, в темно-серое, обвешанный защитными амулетами, вновь прибывший оказался мальчишкой немного постарше её самой. Белый, как полотно, он, тем не менее, держался прямо и в ответ на вопросительный кивок господина Ястера довольно бодро помахал рукой, - мол, всё в порядке, живой я. А затем подошел к нему и стал внимательно наблюдать за движениями рук мага.
  Пока завершалась пересылка остатков груза, Дари исподтишка разглядывала неожиданного гостя. Сначала он показался ей немножко похожим на старшего брата, Гиона. Тоже темноволосый, высокий для своих лет и коротко стриженый. Но вот мальчик поднял голову, и сходство с братом тут же исчезло. Если Гион всегда смеялся, даже с разбитым в кровь носом после очередной драки или отправленный на кухонную работу в наказание за шалости, то этот... "Какой-то он... странный, - решила девочка. - Нет, не так, с виду вроде мальчишка мальчишкой, а держится как взрослый. Даже по сторонам не глазеет, а всматривается, будто запоминает всё на будущее. И губы поджаты. Сумрачный... Интересно, а он кто такой?"
  Тем временем на последнюю партию груза лег тот самый кубик, на этот раз черной гранью вверх, что означало завершение работы портала. Маги в последний раз взмахнули руками, после чего круглая молочно-белая плита потускнела, а черные линии узоров неуловимо расплылись и ушли в камень. Несмотря на гул голосов вокруг, внезапно сделалось тихо, словно неподалёку долго шумел водопад, к которому все успели привыкнуть, а теперь он вдруг исчез.
  Дари перевела дыхание. Всё же волшебство, пусть даже привычное, повторяемое регулярно по нескольку раз в год, оставалось для неё удивительным, захватывающим дух чудом. "Эх, ну почему я не магесса!" - последовал ещё один вздох, которому полагалось быть сокрушенным. Но день был слишком чудесным, а настроение - слишком солнечным, чтобы чему-то огорчаться всерьёз. Тем более, что впереди - праздник! Праздник Летнего Солнца! Только сначала надо бы забежать домой, отдать лёд-траву и переодеться. А то негоже являться на праздник в штанах с перемазанными травой коленками.
  - Тётя Илна, дядя Утан, до чего здорово получилось! - сияя, девочка подскочила на месте, обернувшись к подошедшему пожилому магу. - А вы придёте на праздник? А можно будет, когда стемнеет, наколдовать фейерверк, как в прошлый раз, а? Дядя Утан, пожалуйста! - Дари наклонила голову, изо всех сил строя глазки и сверкая хитрющей улыбкой. - Ну пожа-а-алуйста!
  Устоять было невозможно:
  - Да ты дракона уговоришь, не то что старого мага! Будет тебе фейерверк, стрекоза! - улыбнулся господин Утан.
  - Спасибо! Большое-пребольшое!!! - и уже на бегу, ловко лавируя между людьми: - Жизнь прекрасна-а-а!
  Господин Утан, по-прежнему улыбаясь, покачал головой и отправился провожать вновь прибывших коллег в усадьбу.
  
   * * *
  
   Праздник Летнего Солнца бывает в самую короткую ночь. Которая проходит, не успев толком начаться. Это время, когда нет тьмы, есть лишь волшебные сумерки до самого рассвета, а воздух сладок и пропитан особой магией, магией лета. Когда все смеются, и над водой кружат песни.
  Когда в конце длинного солнечного дня на знакомой поляне за рекой стали собираться люди, дракошка, крутившаяся возле опушки в ожидании "своего человечка", немедленно заняла наблюдательный пост на ветке высокой ольхи, нависшей над водой. Драконья острота зрения и прозрачность вечера позволяли легко разглядеть все даже издалека.
  А посмотреть было на что.
  На поляне разожгли костры, такие высокие и жаркие, что воздух над ними дрожал и плавился, а искры светящимися роями взлетали высоко вверх, исчезая в синем шелковом небосклоне. Со стороны костров долетали волны дразнящих ароматов, а люди... Люди вообще делали что-то странное! Они встали цепочкой, держась за руки, и стали медленно ходить по кругу. И при этом они пели! Совсем не так, как птицы или ветер в скалах. Но до чего же красиво! Ящерка заслушалась, покачивая точёной головкой вслед за волнами мелодии.
  Вот песня отзвучала и людской круг распался. Но что это? Знакомая фигурка мелькнула в толпе... вот её загородили чьи-то спины... а теперь она снова видна. Ящерка встрепенулась и вытянула шею, стараясь ничего не упустить. Без сомнения, там, на другом берегу возле костров был её человечек! Точно, он, хоть и сменил свою... шкуру? с серой на зеленую. Дракошке перемена понравилась. "Как же они это делают? Линяют? Но зеленый цвет - это правильно. Красиво!" - решила она, покосившись на свой плотно обвившийся вокруг ветки зеленый чешуйчатый хвост.
  
   Так, что там нового? Встали недалеко от костра и снова поют. Вот один побежал... куда..!?! он же прямо в огонь бежит! сгорит же!
  Крылатая ящерка не дыша смотрела, как рослый человек в шаге от пламени оттолкнулся, взвился в воздух в высоком прыжке и, мгновенно перелетев через огонь... целый и невредимый приземлился с другой стороны!
  "Не горят! Ну да, как же я забыла, люди не горят, я сама видела!" - ящерка припомнила, как трое в коричневом спокойно прошли сквозь драконье пламя. - "А я уж было испугалась." Всё же смотреть, как _её_ человечек пролетает сквозь пламя, было страшновато: а ну как упадёт и загорится? Но всё обошлось.
  Наблюдая, как люди раз за разом невредимыми пролетают сквозь пламя, дракошка сделала уверенный вывод: люди не боятся огня! Они несгораемые.
  Точно, странные существа.
Оценка: 10.00*4  Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"