Полурослик, оскальзываясь и оступаясь, карабкался по длинному щебнистому языку у подножия останца. Мохнатые ступни были покрыты волдырями, кое-где они лопнули, медленно сочась сукровицей.
"Иди ко мне!.."
Спину гнула неодолимая тяжесть, на шее словно болтался мельничный жернов, в виски ввинчивались тупые сверла. Фродо давно уже забыл, что такое сон. Спать он просто боялся. Стоило сомкнуть веки, как обязательно с небес доносился пронзительно-тоскливый вопль Улаири. Кольценосцы все не могли заметить прячущуюся в скалах фигурку, но чуяли, что он где-то здесь. Девятка организовала в небе настоящую карусель, каждые два часа сменяя друг друга. Хоббит начал уже различать их. Когда вопил тот, что с рваным крылом, голова начинала звенеть, как пустой чугунок, а перед глазами шли радужные круги. Худого было почти не слышно - его крик был так пронзителен, что едва воспринимался ухом. Тело наливалось ватной тяжестью, сердце словно сжимало когтистой лапой, отчего измученный комочек мышц начинал сдваивать удары. Но страшнее всего был самый крупный, в шипастой короне. "Уууууууаааааарррррххххх..." - клокочущий злобой звук действовал как удар лопатой по голове. Сознание мутилось, его заливал дикий ужас, мускулы судорожно дергались, разрываясь между желанием бежать, не чуя ног, и забиться в самую узкую и неприметную щель.
О, он мог легко избавиться от этой длящейся пытки - достаточно было надеть Кольцо. Но тогда... Око, сотканное из бушующего пламени Удуна, вцеплялось прорезью змеиного зрачка, казалось, прямо в душу. От него не было преград, да и не могло быть - бессмертный Майа, возникший еще до сотворения Арды, мог зреть свободно сквозь горы и моря. От его взора нельзя было защититься, лишь скрыться, уподобившись малому жучку в высоких травах. И Фродо чувствовал себя именно таким жучком. Которую неделю он пробирался к Ородруину, таясь в камнях и тенях, переползая болота и луга. Если бы не эльфийский плащ, его путь окончился бы у первой же орочьей заставы.
Девять их вышло из Ривенделла, девять Хранителей, как их гордо назвал Элронд, но преодолеть Эфель Дуат смог лишь один. Последним погиб Сэм... Фродо судорожно скрючился в узкой щели меж валунов, зажимая руками рот. Как всегда, при одной мысли о том, что произошло той ночью, подкатила рвота. Болезненный спазм согнул Фродо пополам. Желчь и путлибы. Он сам столкнул его в пропасть, своей рукой - лучшего друга. Подлюка Горлум тут был особенно и не при чем, пусть и не уставал клеветать на Сэма. Фродо знал, что виноват только он сам... и Оно. Кольцо разъедало его изнутри с того самого дня, как он впервые прикоснулся к нему. Растлевало душу, расточало волю, медленно и неодолимо меняло его. Полурослик ясно понимал, что уже не в силах расстаться с Ним сам. Руки начинали дрожать, стоило лишь подумать о том, чтобы выбросить или потерять Его.
Но Фродо упрямо двигался вперед. Влекла его уже не столько собственная воля, сколько память о погибших товарищах и врожденное упорство Брендибэков. Давно пропала розовощекая упитанность, последовательно сменившись худощавостью, худобой и истощенностью. Истрепалась одежда, стерлись ноги, ясные когда-то глаза утратили восторженную наивность и смотрели теперь настороженно-равнодушно. По ночам Фродо не спал, просто лежал на спине и смотрел на звезды до рассвета. С некоторых же пор приходилось вглядываться во тьму. Сна не было, закрывая глаза, он внутренним взором видел либо ужасное Око, без устали шарящее по пустошам Мордора, либо стальной, да что там - мифриловый взгляд того, другого, что сгинул в Морийском провале. Высоченный старик, совершенно седой, с длинным посохом и неожиданно живыми и пронзительными глазами. Сначала Фродо безоглядно восхищался им, его мудростью и непостижимыми умениями. Но со временем он начал замечать кое-что, выбивавшееся из образа старого доброго волшебника. Ледяные взгляды, от которых здоровила Боромир спотыкался и замолкал, почти ощутимый скрежет, когда сталкивались воли Гэндальфа и Бродяжника, суровые речения и безжалостная эффективность действий. А его лицо, когда он жег волков... Фродо дорого бы дал, чтобы древний Майа никогда не посмотрел так на него. Когда же Бродяжник рассказал ему, что знал сам, розовая пелена окончательно спала с глаз полурослика. Шутка ли - три тысячи лет противостоять ученику самого Мелькора по всему Средиземью, собственными глазами видя зарождение, расцвет и гибель целых народов!
Там, в Ривенделле, в ночь после совета Гэндальф навестил его. Фродо плохо помнил, о чем они проговорили почти до зари, но гвоздем засевший в голове образ старого волшебника немного помогал бороться с тяжестью Кольца, а главное - заставлял идти вперед даже тогда, когда свои силы покидали полурослика. Фродо то благословлял его за это, то трясся от ужаса. Однажды он проснулся прямо на ходу, отмахав с ночевки уже пару лиг, и долгую минуту пытался взять под контроль собственное тело, а когда получилось, полчаса тихонько выл в кустах и кусал рукава рубашки.
Очередной с виду надежный камень вывернулся из-под ноги, в лодыжке пребольно стрельнуло, и Фродо неловко осел на бок. Нутряное чутье как-то сразу подсказало, что все, отбегался. Дело было даже не в ноге - впереди на каменном пятачке стоял человек в длинном плаще с капюшоном, под которым не было лица. Гадать о том, кто это, не приходилось - даже не принимая во внимание ауру страха, ощущавшуюся и с такого расстояния, огромная крылатая тварь за его спиной могла вправить мозги даже самому тупому идиоту.
Сердце честно попыталось заколотиться в ужасе, но усталость была такова, что оно тут же оставило эту затею. Хоббит вздохнул, кое-как утвердился на ногах и пошел вперед. Где-то на краю сознания шипело Кольцо, зачуявшее слугу Властелина, в висках бился голос Гэндальфа, к чему-то призывавший, что-то приказывавший, но Фродо было уже все равно. Из последних сил борясь с предательски подламывающимися коленями, он спустился с осыпи. Всадник шагнул к нему. Непонятным образом единственный шаг перенес его на добрую сотню ярдов, почти вплотную к Фродо. Аура, заставлявшая бежать признанных храбрецов, явственными волнами струилась вокруг, обтекала хоббита, смыкалась в кольцо за спиной, но не задевала его. А вот Терн сосулькой замер в ножнах, стиснутый абсолютным превосходством силы Улаири.
Странно обострившиеся чувства подсказывали, что Черный Всадник видит малейшее его движение - видит, но не смотрит, потому что прямой полновесный взор Кольценосца мог запросто исторгнуть иную душу из тела. Закованная в вороненое железо ладонь раскрылась, и усталый хоббит с какой-то даже радостью и облегчением опустил в нее тускло сверкнувшее Кольцо на шейной цепочке. "Наконец это все и закончилось", - успел подумать Фродо, когда из-под капюшона ему в глаза посмотрела сама Тьма.
Очнулся он в полете. На удивление, летел он не в когтях подседельной твари Кольценосца, а за спиной последнего, привязанный за ноги к дорожным сумам. На них сиделось мягко и удобно, и Фродо предпочитал не задумываться, чья именно кожа пошла на пошив. Глянул вниз - дух захватило. Горизонт раздвинулся в необозримость, и полурослик впервые увидел истинное лицо Мордора. Бесплодный Горгорот, к которому тянулось несколько пар каких-то блестящих нитей, и почти столь же бесплодный Моргай оказались лишь внешними рубежами обороны. Все остальное цвело и зеленело, ровные полоски полей перемежались аккуратными рощами и оросительными каналами, на горизонте знакомо блестело, как блестит большая масса воды. Даже долина Удун была зелена в безопасности могучих замков. В неимоверной дали на юго-западе громадная крепость запирала отроги Эфель Дуат. С холодком в сердце Фродо узнал ее и не удержался, воскликнул:
- Дуртанг!
Неожиданно откликнулся Всадник:
- Будь проклят Румил, пока стоит Арда! Это надо же придумать - "известно, что они не имели собственного языка, а брали то, что могли, из других языков и извращали это по своему вкусу, создавая отвратительные жаргоны, едва ли достаточные даже для их потребностей, за исключением проклятий и брани", - с издевкой процитировал он, подражая тягучему носовому выговору тирионцев. - Правильно Повелитель говорил - война за умы в сотни раз грязнее обычной. На деле это название произносится так - Дурмстранг.
Прозвучало действительно хорошо, раскатисто и грозно, особенно мощным голосом Кольценосца, привыкшим легко перекрывать грохот битвы. Фродо покатал слово на языке:
- Дурмстранг... Дурмстранг... Но почему так, враг?
Всадник расхохотался.
- Мелковат ты для врага, половинчик. Пожелай Хэлкар - твоя голова была бы доставлена ему в тот же вечер. Но мы уважаем мужество. Ты полз болотами Дагорлада, лез по кручам Кирит-Унгола и даже не убоялся старой суки Шелоб. Поэтому мы ждали.
- Что теперь?
- Пытки и смерть, разумеется.
Тронный зал был величественен. Полированный диабаз и лабрадорит, на пол пошли шестиугольные плиты из гигантских цельных спилов меллорнов, а стены украшали бесчисленные знамена, баннеры, консигны, трофейное оружие и щиты. Против ожиданий Фродо, толпы в зале не наблюдалось. Присутствовали только высшие военачальники, управленцы, Внутренний Круг, он же - Братство Колец, ну и сам Властелин. Закованная в полный латный доспех трехметровая фигура медленно поднималась по широким ступеням. Медленно - но вовсе не от тяжести брони. Мордорский сплав "тунг", что прочнее даже мифрила, бросал по сторонам тусклые блики. Сверхъестественно легкие движения Гортаура были исполнены хищной угрозы, каковая всегда сквозит в повадках опытных воинов. Майа поднимался по ступеням, строгие черты его нечеловечески безупречного лица смягчала радостная улыбка. Железная воля сдерживала нетерпение, но среди ближних он не считал нужным носить маску. Шестой ликующе протянул своему повелителю Кольцо, но тот сначала обнял его, стиснул до скрежета доспехов. И только потом...
Фродо внезапно показалось, что воздух вокруг него наполнился странной, слышимой совсем не ушами мелодией - дивным перезвоном хрустальных колокольчиков, переливчатой нотой флейты, гулкими ударами кузнечного молота по наковальне. Кольцо, явственно ластясь к хозяину, раскаленной каплей скользнуло по его пальцу, от когтя латной перчатки до самого основания, умостилось, стянулось, принимая идеально точный, изначальный размер, и замерло, затвердело. Гортаур в одно мгновение изменился, но Фродо не мог понять, как именно. В конце концов, он был всего лишь смертным хоббитом. Но одно видел ясно - Его уже нельзя было называть Властелином Мордора, ибо подвластным Ему становилось все Средиземье...
- Вот так оно все и было. Шестой принес Единое, и Гортаур смог, наконец, разорвать эльфийскую цепь. Ублюдки славно постарались! Сперва Брембик с Дрелью в тайне подготовили Три, завязали, где только могли, потом втерлись в доверие к Горту и убедили его сковать Одно. Даже обоснование подогнали красивое, мол, будет корневой М-сервер, будет раздавать на прочие сервера и обеспечивать кросс-платформенную совместимость в единой сети стандартов...
Щаззз. Нашему-то и невдомек, с чего бы надпись тенгваром, когда у нас и свое письмо было, куда как получше. Я ведь потому под его руку и пошел, что убедился - он гений. Шутка ли, адаптировать Старшую Речь для олог и урук. Вот ты можешь придумать язык для мартышек, к примеру? И я не могу. А ведь их речевой аппарат гораздо ближе к человеческому по конструкции, нежели оркский. Двойные связки, клыки, совершенно иные мышцы-артикуляторы, даже гортань и трахея устроены по-другому. А тролли так вообще...
Ну вот, когда Одно было сковано, у Горта его быстренько отжали. Что? Не смеши мои тапочки. Ты Повелителя видел? А доспехи Исилдура в музее Наместника? Тогда люди ведь гораздо мельче были против нынешнего. Сейчас средний рост у парней - два ноль пять, а тогда и до ста семидесяти не дотягивали. Ты у них был бы верзилой почище Боромира. Недокорм, понимаешь ли, дефицит белка в пище. Витамины, опять же. И ты мне хочешь сказать, эта сопля палец в тунговой латной перчатке могла отрубить? Ну, могла... мечом Корабела если. Но кто ж ему даст-то? А своей ковырялкой - уволь. Там кое-кто другой отметился...
А Повелитель в Единое столько сил ухнул - жуть. Причем своих, личных. Тут-то его и скрутило. Исподтишка, как ушастые любят... любили. Цепь действовала медленно, незаметно. Пока Кольцо было не у хозяина, тот становился уязвим для проклятия, которое очерняло его разум, ожесточало душу. Одного они не учли - силу воли Гортаура. Ей бы мифрил строгать. Подумать только - три Эпохи он сопротивлялся воздействию! Да, очерствел малость, но тот же Олорин, тварь этакая, на его месте давно бы в Гнилоуста превратился. Ну ничего, Нэлья отогрела. Как она Дрель-то оттаскала - любо-дорого смотреть! И на пинках, и на хх... ну ты понял. Там даже отстраивать потом нечего было, в Буреломье этом. Пеплолесье, хех. Ладно, хватит болтать. Скоро объявят трехчасовую, пошли снаряжаться.
И две фигуры, зеленая и коричневокожая, споро зашагали по шершавому керапласту широченной дороги к ожидающему их ховеру. Вдали возвышалась двурогая башня, блиставшая серебром и сталью. Багровое Око на ее вершине сегодня было совсем не багровым - ярко-алым, а в центре прорези зрачка сиял нестерпимой режущей белизной Сильмарилл. Второй покоился почти пятью километрами ниже точно по оси башни. Это был самый низкий горизонт, в котором еще могли работать люди, температура там достигала семидесяти градусов, поэтому смены длились по двадцать минут.
Зря кое-кто надеялся, что камни утеряны навсегда. Им стоило бы помнить собственный опыт разрушения Ангбанда, когда Тонгородрим был срыт почти на треть. Когда очень нужно, никакие природные препятствия не могут остановить разумного. Тысячи бульдозеров раскатали горный хребет по камушку и явили миру наследие Маэдроса, сотни тяжелых драг прошерстили дно, а когда не справились и они, десятикилометровая плотина перекрыла залив, и один из комков подсыхающей грязи закономерно оказался искомым сияющим булыжником.
Это было так похоже на Повелителя - обратить силу врага против него самого. "Заклятые Вардой кристаллы были тверже адаманта, и в Арде не было силы, которая могла бы испортить или уничтожить их. ...Как живые существа, эти камни радовались свету и поглощали его, и отдавали -- более красивых оттенков, чем прежде."Добавить сюда четыре реактора, накачивавших рабочую зону - и сильмарилловый лазер дотянулся до эастационара, сшибив, наконец, с неба всевидящий глаз "Вингилотэ". Действительно, "Пенный Цветок" - и цветок получился яркий, и пены всякой было... достаточно. Теперь же, собрав все три камня и лишив Валар преимуществ эа-разведки, Гортаур мог посягнуть на ранее немыслимое.
Три часа спустя надсадный рев сирены раздался в керапластовой пустыне Горгорота. В общем-то, без особой надобности, поскольку все давно уже находились на местах, просто так требовала инструкция, писаная лично Повелителем. Затем минута тяжелой давящей тишины, и Око шевельнулось.
Проход по горизонтали, проход по вертикали... Крест. Так крестили врага стволы танковых орудий на полях совсем недавних сражений, когда лишь кровью и мужеством отцов решалось - жить или нет Мордору, когда полчищам валаровых прихвостней был дан жесткий отпор. Земля на Энедвейтской Дуге была вдвое тяжелее обычной - столько она впитала в себя стали и крови. Затем встречные маневренные бои на равнинах Минхириата, первое неудачное форсирование Брендивайна, стоившее многого и многих, раскатанные гусеницами в блин смиалы Хоббитании - и первый решительный успех, гвардейский карательный корпус "Элберет" пойман со спущенными штанами, отрезан и окружен в Старом Лесу, прозванном Мясным. Неделя времени и триста орудий РГК. Их так и не штурмовали - вот еще, залили хлорцианом, как тараканов. Ни один фанатик не ушел из кольца. А синегорским гномам не помог ни хирд сверхтяжелых големов, ни мифриловая броня "Двалинов" - против тунговой болванки калибра сто тридцать мифрил не играл.
К Холмам армия подступила уже совсем, совсем другой, чем в начале войны. Размахнувшаяся на пределе сил страна дала бойцам все, что могла. И командиры были уже другие. Ргаш Эльфоух элегантно переиграл Форлиндона, а Ухур Лориэнский - да-да! - всмятку раздавил Келебриоса. Муху кованым сапогом.
А Митлонд Повелитель штурмовать не дал. И хорошо. Страшно подумать, в какую кровь бы это встало. Сильно досаждали "Орлы Манвэ", но от эшелонов "Уларов" темнело небо и всех сбить было просто невозможно. А потом... Гигантская слепящая вспышка, огненный клинок вспорол небо и землю, и в тучах пара и грязи Серые Гавани прекратили существование.
Так закончилась Война. Но Валар - остались. И с этим нужно было что-то делать. Теперь час настал. С потерей "Вингилотэ" они уже не могли столь всеобъемлюще отслеживать обстановку, а прочую мелюзгу Око изрядно поубавило в числе в тот же день. Аман оставался недосягаем, но и Валар не совались на эту половину Арды. А просторы Эа оставались закрыты для обеих сторон.
Наконец, Око замерло. Тонкая коррекция проведена, точное наведение тоже. Глубоко внизу, еще на пять километров ниже второго Сильмарилла, в специальной камере М-резонатора Гортаур Освободитель простерся в центре сложнейшего узора, окруженный тысячами импульсных накопителей. Рецепт операции был прост - три тонны заряженных до отказа изумрудов, последний Сильмарилл на челе и вся личная мощь древнего Майа.
Алое Око внезапно стало полупрозрачным, едва видимым, зато от него ввысь прянул тонкий луч злого твердого света. С земли не было видно, но там, куда упирался луч, пространство пошло рябью, заколыхалось - и вдруг разверзлось, словно сильная рука отбросила штору. В нем протаял громадный правильный пятиугольник, иссиня-черный, страшный. Луч без следа тонул в нем - но влияние какое-то оказывал, потому что с Амана стартовала целая туча засечек. Трехминутная битва, бесконечно длинная по меркам автоматических боевых систем, реагирующих почти со скоростью света, и десяток прорвавшихся вспухают ослепительными шарами, пытаясь рассеять луч Ока на плазменных покрывалах - даже ценой собственной гибели. Тщетно. Мощь Повелителя велика, а мощь Единого к тому же опирается на все остальные, что уцелели к этому времени. Даже Вилья и Нэнья включены в сеть, лишь Нарья все еще у Олорина.
Наконец, порог насыщения пройден. Пентаграмма Врат Ночи вдруг обернулась пугающим провалом за Грань. Луч погас, а обессилевший Ученик вновь и вновь вглядывался иным зрением во Тьму, куда почти четыре тысячи лет назад был выброшен его плененный Учитель. Ничего... Неужели все зря? Нет, не может быть. Нужно ждать, нужно верить. Нужно... И вот - во тьме мелькнула крошечная белая искорка. Он? Он! Он!!! Обнаженная сияющая фигура вошла в Эа, и каждое живое существо ощутило, как дрогнули скрепы мира, возвещая о смене власти...
Фродо вздохнул. Когда-то он думал, что ему надоест жить еще на первой сотне лет, но Гортаур не уставал удивлять его. Кипучая энергия и юношеская непосредственность странно уживались в нем с безжалостностью и холодным разумом крупного руководителя, пытливостью ученого и мудростью Майа. После сегодняшней операции он должен был совсем обессилеть. Нужно было идти. И хоббит подхватил с низкого столика поднос с нехитрой снедью и кубком восстанавливающего взвара, чуть помедлил и тронул массивную дверь в заклинательные покои. Он упорно продолжал именовать этот зал так, напрочь отказываясь принимать новомодные словечки, вроде "М-резонаторов". Дверь неторопливо отворилась - еще бы, девяносто тонн тунг-мифрилового сплава - и на Фродо в упор взглянули такие знакомые глаза, пылавшие чистой радостью победителя.
- Фродо! Мы сделали это!
- А то. Но взвар испей, пока Бауглир садится.
- Не говори так! Он не... Ах ты жучила, снова провел!