Аннотация: Омак N2 к "Колесу сансары" А.М. Нейтака (http://samlib.ru/n/nejtak_a_m/wheel.shtml). Пока не выглажено.
День был ослепительно ясен, солнце палило зноем, медленно, но верно отодвигая вверх край криво нахлобученной ледяной шапки спящего великана. Зелень с полуденной стороны острова старательно держала листву повернутой на ребро, отчего тень давали лишь стволы да ветви. Впрочем, тот, кто неспешно двигался вперед по лесу, в тени не нуждался.
С годами истлели привезенные с собою, вернее, на себе одежды, их сменили изготовленные собственноручно из кроличьих шкурок. Ветра и солнце продубили кожу молодого, в общем-то, лица, покрыв его морщинами и бронзовым загаром настолько, что некогда полученные на службе шрамы стали практически не видны. Двигаться человеку помогал крепкий посох железного дерева, ужас сколько забравший сил и труда при здешнем "изобилии" инструментов. Впрочем, годы годами, а тело идущего мало уступило бы в крепости его посоху. Человек не поражал взгляда разворотом плеч и властной осанкой, каковых не имел с рождения и старательно избегал в дальнейшем, мускулы не бугрились сытыми удавами по рукам и ногам, и даже движения его не были исполнены смертоносной грации воина. Наблюдатель из истинно зорких мог бы заметить лишь широкие запястья и толстые сухие жилы - все остальное было сокрыто внутри. Да. Чтобы что-то заподозрить, нужно было заглянуть ему в глаза, причем в тот самый момент, когда их не затягивала очередная маска, что в изобилии имелись на все случаи жизни.
Хотя нет, не на все - иначе он не очутился бы здесь, в Обители Поднебесного Успокоения, откуда выход имелся лишь один, в смерть и перерождение, а выбирать можно было только способ этого. Собственно, в последнем слове названия его нынешней тюрьмы звук "эс" был явно лишним.
С годами маски, казалось бы, давно и надежно приросшие к лицу, взялись трещинами. Человек стал замечать за собой то, чего и в страшном сне не мог представить ранее. Придумавшие Обитель знали, что делали. Как бы ни была тверда воля сосланного, реальность, данная в ощущениях, неизбежно заставляла считаться с собой. Отсутствие общества и близость к природе срывали покровы и подносили к глазам духа зеркало - и далеко не каждый мог выдержать то, что видел в отражении.
Те, кто отродясь не привыкли задумываться, затерявшись в прожигаемой жизни, в основном сбегали, перегрызая себе вены и бросаясь в прибой со скал. Те, кто хоть изредка сознавал самое себя, имели шанс обрести ранее замотанную повседневностью ясность и взглянуть на пройденный путь иным взором. В Обитель попадали отнюдь не личинки ками, а потому это самый путь всегда представлялся обернувшемуся нагромождением петель и скидок, большей частью бессмысленных, бессвязных.
И совсем уж редко - по пальцам посчитать - Обитель встречала тех, кто жил в мире с самим собой, полностью сознавая и принимая собственную сущность. Для них зеркало было бесполезно, потому что они смотрели в него постоянно.
Человек улыбнулся. Да, он и его Зверь - они были едины. Улыбнулся, и тут же поморщился досадливо. Маски треснули, и мягко-добродушная прежде улыбка теперь никого не ввела бы в заблуждение. Не зря Безумец-из-Беседки бежал, роняя вчерашний завтрак, едва увидев ее, а Шафрановый Старец, хоть и поддерживал вежливый разговор, стоял бел подстать собственным волосам.
Маски... Главное его оружие и преимущество. Он мог раствориться в любой толпе, быть своим в любом обществе, мгновенно меняя не только выражение лица и глаз, но и речь, манеры, даже походку и движения. Доходило до того, что опытные следящие не узнавали его, вошедшего в дверь и вышедшего через полминуты обратно, а всего-то разницы - вывернуть юкату особого кроя наизнанку и принять образ деловитого какаритё. Жаль, действительно жаль, что сякаи-то в отсутствие означенного сякаи неизбежно взялся ржой. Телесный же аспект силы не потерпел убыли - человек продолжал практиковать дзюнан-тайсо ежедневно, попросту не мысля жизни без этой ее части.
Сейчас это очень было очень кстати, продвигаться вверх оказалось весьма нелегко, природа словно бы специально мешала идущему, то подставляя под ноги клубки корней, то преграждая дорогу очередным колючим кустом. Человек сознавал, что лесной ходок из него так себе, любой из Ступающих Мягко мог бы нарезать круги около него и дышать в затылок, оставаясь незамеченным.
- Опять не глядишь по сторонам? - донеслось ехидно из сплетения ветвей слева за спиной.
- Гляжу, да что толку? - вздохнул, поворачивась вправо - как раз, чтобы встретить бесшумно возникшего рядом старика.
- Ну хоть что-то... - хмыкнул тот, плавно ускользая от удара. Пытаясь ускользнуть, ибо странным образом человек оказался гораздо ближе, чем казалось, мягко придержал мускулистую руку, отчего та немедленно обвисла, зашагнул почти за спину... и остановился. Один - один.
- Зачем звал?
Старик с достоинством дождался, пока рука обретет чувствительность, и сказал:
- Тебе нужно кое-что увидеть. Идем.
Идти под водительством опытного Ступающего выходило гораздо легче. Меньше дня пути, и нижняя граница вечных льдов высокогорья приблизилась, надвинулась серовато-белой громадой, веющей по лету приятной прохладой с намеком на стылую осеннюю сырость. Где-то позади осталась полусгнившая хижина с выложенным камнями очагом. Ни она, ни неровный рядок больших грубых кувшинов под ее стенами не заинтересовали идущих. А вот вившаяся от хижины тропка - очень даже. Человек, на что уж не был следопытом, подметил, что тропка некогда была нахоженной - где-то в ямку подложены плоские камни, где-то чуть сдвинут и превращен в ступеньку лобастый валун, да и вообще, при всей кажущейся извилистости, идти по ней было удобнее и быстрее, чем карабкаться напрямик.
- Он был стар. - буркнул через плечо старик. - Примерно как я. Ходил здесь годами. Вот и...
Человек промолчал, резонно полагая, что вскоре получит ответы хотя бы на некоторые вопросы. Действительно, не прошло и получаса, как они пришли. Скальный выступ, примостившийся на боку потухшего вулкана чуть ниже границы льдов, образовывал небольшую площадку примерно полутора дюжин шагов в поперечнике. Ступив на нее, старик приглашающе повел рукой и отошел в сторону.
...Это не было похоже ни на что виденное ранее. Идеальный круг едва ли не полированного камня радиусом в пять-шесть шагов сплошь покрывали тысячи неизвестных знаков, отдаленно напоминавших пляшущие каракули серокожих каннибалов Сомауха. Вокруг стояли восемь колонн, по одной на каждую сторону света, тоже испещренных глубоко высеченными знаками, только не так густо. А в центре круга лежали чьи-то останки, практически голый скелет, лишь едва прикрытый лохмотьями истлевших одежд и темных полосок бывшей плоти.
- Странно... - протянул человек после часа осторожного изучения находки. Старик вскинул глаза, ожидая продолжения. - Странно. Звери и птицы не касались тела, иначе растащили бы кости по всей округе. А оно лежит вполне открыто.
- Цемора.
- Это само собой. Какой-то очень сложный ритуал, я даже боюсь представить, сколько времени его готовили. Несколько лет, не меньше. В камнях до сих пор чувствуются отголоски сеф. Видимо, поэтому живность избегает заходить в круг.
- Что за ритуал, ты не знаешь.
- Даже не слышал никогда о таком. Я вообще ни одного знака не узнаю, это совершенно другая система, чем у нас.
- Расшифровать?
Человек легко засмеялся:
- Единственный шанс - идти от узора назад, постепенно вникая во взаимосвязь превращений сеф. Это займет десяток, наверное, лет и многие тысячи проб. При условии, что будет верно угадана цель ритуала, иначе все заново. Ты просто не доживешь, мягколапый.
- А ты?
- А смысл вообще этим заниматься? Я ведь не маг, так, кое-чего нахватался. Очень интересно, конечно, но тут надо быть полноправным Имахоши или Фуджита, если не мастером из них же.
Старик внимательно посмотрел ему в глаза, помедлил немного, затем пожал плечами и направился к спуску. Заметить, что плечи его опустились на волос ниже, чем были, не смог бы никто.
Человек ошибался. Десять лет? Ха, истекал шестнадцатый год, когда ослепительная молния озарения пронзила почти отчаявшийся разум.
- Йииииихаааааа! - заскакал, закружился в струях проливного дождя дочерна загорелый оборванец. Опасно кренившаяся лодка его сознания внезапно получила сильный толчок, оставалось только покуда неясно - бугристый это рог рифа, пробивающий дно, или уверенный мах весла, выводящий на стремнину. Наизусть затверженные части сложнейшего узора ритуального круга вдруг слились, сложились перед внутренним взором в единое целое, исполнились связности и гармонии. Он понял.
Когда-то давно человек солгал. Вернее, не солгал, а... В общем, как он и сказал старику, ритуал был действительно неизвестен ему, однако узор в круге кое-что напомнил. Однажды он видел начертание иного ритуала, который в грубом приближении был похож на этот, как бесперый птенец походит на парящего беркута. А еще, при первом быстром осмотре он почуял, что колонны до сих пор работали!
Это и определило все случившееся после. Разумеется, он понял, что имел в виду старик, какую смутную надежду питал, приведя его сюда. Ступающие Мягко в массе не отличались глубиной познаний в цемора, однако образования старика хватило, чтобы понять - найденное выламывалось за любые рамки. Вообще. Весть, донесенная до кого надо, вполне могла обернуться известной наградой, единственно ценной в Обители Поднебесного Успокоения, а именно - разрешением покинуть оную.
Однако случилось так, как случилось. Старика давно уже не было видно, а человек все время проводил возле круга, день за днем, год за годом силясь проникнуть в смысл диковинных знаков, определявших течения и превращения сеф.
Через год он определил назначение колонн: они накапливали стихийную сеф, по сигналу посылая в узор целые цунами преобразованной силы. Потом настала очередь круга. Когда очередная проба заводила в очередной тупик, человек переключался на загадку трупа. Почему он лежит именно так, навзничь и раскинув руки. Для чего из него во время проведения ритуала выпустили всю кровь, да не ее одну - ци и суго постигла та же участь. Отчего он некогда был одет в роскошное парадное кимоно с широким поясом, плотно покрытым цветным шитьём - это здесь-то, в Обители Рядящихся В Кроличьи Шкуры !
Ну а теперь все детали головоломки сложились. Человек знал, как, а главное, что делает этот узор, и от дерзновенной масштабности замысла придумавшего все это холодок шел по спине. Уста почти сами собой зашептали под нос:
- Ты прошел по самой грани. По невозможно тонкому лезвию, отделяющему успех от поражения. Каплей сеф меньше - и ритуал свернулся бы, с совершенно непредсказуемыми последствиями, вплоть до... выхода за пределы Колеса! - горло вдруг дало петуха, словно испугавшись собственной дерзости. - Каплей больше - и слетела бы маскировка, о тебе узнали бы в Небесной Канцелярии, и, надо думать, вмиг припечатали белой нефритовой чернильницей по темечку.
- А самое страшное - вот эти три группы знаков. В каждой группе их хорошо за тысячу, вот ты и не заметил, что устроил этакий круговорот. Замылил взгляд. Или - тебе замылили. А ведь каждая группа в целом эквивалентна одной мудре. Как там?
Мудра превращения - облегчает переход сеф в ци.
Мудра поэта - облегчает переход ци в суго.
Мудра понижения - облегчает переход суго в сеф.
То есть, сеф, проходя по ним, должна бы тратиться, ибо, как гласит трактат "О природе вещей" Нётер-сэнсеи, ни одно превращение не может осуществляться без потерь. Вместо этого вот здесь мы видим приращение. И что это значит? А значит это, что тебя вели. В самом деле, откуда бы доморощенному аристократу создать с нуля собственную систему цем-знаков, упирайся он хоть четверть века, хоть век? Гения, надо думать, не отправили бы в Обитель...
- Интересно, какая Сила тебя вела? Какая сущность задумала этот опыт? Впрочем, неважно... или... нет? - человек задохнулся от внезапной догадки. - Ведь так было и у тебя, да? Ослепительное откровение, луч-во-тьме, высветивший Путь - так, что оставалось лишь следовать ему все эти годы. Оттого и нечеловеческие терпение с упорством, и сохранное "И", словно застывшее в патоке времени. И награда... да.
- Что ж, приступим, коли так. Но мы пойдем своим путем - ибо Путь у каждого свой.
Два года спустя, ровно в этот же день, все устроилось. К восьми колоннам вокруг, гм, круга добавились еще восемь, расположенных точно между ними. Новые колонны, даже столбы - тонкие и высокие, увенчанные восьмигранными дырчатыми наконечниками, словно громадные поющие стрелы, торчали из камня. Тоже сплошь покрытые вязью странных знаков; если присмотреться - явно родственных тем, что в круге. И тоже полные до краев, налитые, буквально дышащие сеф, иного, правда, сродства.
Неестественно быстро с моря накатили тяжелые тучи, надвинулись жирными громадами, напрочь скрывая солнце, а с тучами явился густой белый туман, подобный молоку, скрывающий вытянутую руку от ее владельца. Дождя все не было, он ходил где-то рядом, погромыхивал в паре ри, дышал в лицо мелкой моросью.
Человек вошел в круг, в самый центр, где еще недавно лежал труп предшественника, легко принял позу сэйдза, без всяких поблажек, строго традиционную, и замер недвижно. Неспешно текли минуты, но он привычно не испытывал неудобств.
Совершенно внезапно, без какого-либо знака все вокруг поглотила слепящая вспышка. Раздался страшный грохот, чудовищный громовой раскат. Небеса наконец разразились долго копившимся гневом. Огромные молнии одна за другой били точно в центр ритуального круга, но все никак не могли дотянуться до головы сидящего, за миг до того расточаясь зонтиком из восьми режуще-белых нитей, что безвредно втягивались затем в наконечники колонн. Старые же колонны налились мягким сине-зеленым свечением, опасным, как переменчивое счастье моряка. Вскоре в ударах проявился некий ритм, молнии стали рушиться значительно реже и гораздо тише - до неправдоподобия, практически заглушамые дробью хлынувшего ливня, смывшего наконец туман.
Человек в круге медленно воздел руки со сжатыми кулаками над головой. С кулаков нехотя стекала густая, совершенно черная в свете вспышек жидкость, длинными вязкими тяжами льнула к камню. Сидящий запрокинул голову, подставляя лицо струям дождя, и...
Нож вошел в горло по рукоять. С отчетливым хрустом, слышимым даже сквозь шум воды. Старик неторопливо выбрался из зарослей на краю площадки и встал, подобный замшелому кряжистому пню. Лицо его было профессионально бесстрастно, но в глазах на миг отразилось удивление - человек падать не собирался, словно бы вовсе не заметив пробившего шею ножа. Руки его начали медленно-медленно сходиться, будто преодолевая страшное сопротивление, меж кистей заплясала шипящая бело-синяя дуга, разбрасывая сотни мгновенно гаснущих искр.
Голова вдруг повернулась к старику, отчего тот вздрогнул, несмотря на всю выдержку - движение вышло совершенно нечеловеческим, отдельным от остального тела. При этом нож еще расширил рану, в ней мелькнул алый овал артерии, но крови не было совсем. Человек подмигнул Ступающему и страшно улыбнулся лезвиями губ:
- Дождливо нынче, Кишо-сан, не так ли?
Тот не принял тона.
- А я ведь так и не узнал твоего имени, колдун.
- Уэбу Ногами зовут меня некоторые, и позабочусь я о себе сам.
- Задуманное тобой суть тягчайший грех и ересь перед лицом всех ками.
- Вы так хороши в цемора, Кишо-сан? - безо всякой издевки сказал человек.
- Лучший в моей службе. - столь же просто ответил старик.
- Что же вы поняли?
- Ты собираешься прервать цепь перерождений и полностью стереть себя из реальности. Это тсуми, итан.
Человек засмеялся.
- Не так, Кишо-сан. Жизнь еще дорога мне. Несомненно, этот ритуал - ересь, но суть ее совсем в другом. Я всего лишь собираюсь подправить... кое-что, чтобы перерождаться не по воле ками, а по своей собственной!
- Гордость ёкая! - отшатнулся старик.
- Ёкая? - отозвался человек, - Правда? - затем вновь обратил лицо вверх и резко свел кулаки.
С неба пала очередная молния - и словно отлилась в форму, обратившись в сотканное из злого света копье, окутанное призрачным бело-синим огнем. С коротким гортанным возгласом человек воткнул это копье перед собой в самый центр узора. Сухой треск - и оно исчезло, зато разом отозвались и ярко вспыхнули все знаки круга.
Старик с ужасом увидел, что правая рука человека дико вздулась до локтя, пошла фиолетовыми и черными разводами, взбугрилась переплетениями стальных мышц, быстро затягиваемых алой корой хитина.
- Бакэмоно!
- Всего лишь те-обакэ. Правда, демон из средних, почти аякаси... но это ему не поможет. Демон сделал свое дело, демон может уходить. - в левой руке его неизвестно откуда возник короткий танто и в один взмах отсек правую повыше локтя. Крови по-прежнему не было.
- Надо думать, у тебя в члене демон похоти сидит? - хмыкнул взявший себя в руки старик. - Что ж и его не отсек? Думаешь остаться чистеньким? Зря. Полудемонов не бывает. Это как с чернилами - искупайся весь или окуни только палец, все равно тебя назовут запачканным. Так черная гниль одного пальца ноги с неизбежностью ведет к Пляске Ука-но митама. Рано или поздно ты падешь весь.
- Кишо-са-ан. Кто из нас еретик? Ты ведь помнишь написанное в Священной Дюжине? Люди сильнее демонов. Так есть и так будет. Лично я думаю, что мы сильнее и ками. Это наш мир. Впрочем, довольно разговоров. Встретимся в следующих жизнях! - и взгляд его провалился сам в себя, более не интересуясь тварным миром.
Колонны исторгли необозримое количество сеф, вливая ее в узоры ритуального круга, и потухли. Символы узора, напротив, засияли нестерпимым, режущим глаз светом, фигура сидящего засветилась, как раскаленная поковка в горне, потом полностью скрылась в облаке огня и света. Облако медленно расширилось в громадный шар, вобрало в себя и круг, и колонны, и всю площадку целиком.
Ступающий, едва успевший удалиться на пяток перестрелов, потрясенно смотрел, как великолепный белый шар светлеет, становится прозрачным и... исчезает, развеивается по ветру горсткой тающих скр. Там, где раньше был скальный выступ, не осталось ничего. Идеальная чашеобразная выемка, тут же начавшая заполняться дождем.
Старик поднял глаза к небу и прочел краткую молитву.
- Пусть ками будут к тебе благосклонны, еретик, хоть ты этого и не заслуживаешь.
На миг ему показалось, что отзвук исчезающе-тихого смеха добавился к шуму дождя, но уши упрямо твердили, что ничего подобного не было. Он смотрел еще минуту, затем устало повернулся и начал спуск с горы.