Автобуса долго не было. Ванька уже отчаялся дождаться. Позвонила мать:
- Ванюш! Ты куда пропал? Ужин же остынет.
- Да автобуса, блин, до сих пор нет . Пешком бы уже дошёл.
- А чего такси не вызовешь? Не экономь. Если надо - давай я расплачусь!
- Ну вот, еще не хватало. Ладно, мам, скоро буду. Жди.
- Хорошо. Я чайник пока поставлю.
Иван постоял ещё пару минут. Быстро темнело - все-таки осень уже. Вздохнул - как не крути, придётся потратиться. А ведь скоро у мамы день рождения. Надо подарок какой-нибудь стоящий купить. Рука снова полезла во внутренний карман джинсовки - за телефоном, чтобы вызвать такси. Но тут из-за бетонного забора машзавода вывернул наконец-то долгожданный ПАЗик. Парень с облегчением выдохнул, подхватил с лавочки спортивную сумку, лямка привычно легла на плечо. Разбрызгивая раскисшую грязь, автобус подкатил к остановке. Ванька вошёл через заднюю дверь, пропустив вперед какую то шебутную старушку. В салоне было тепло и непривычно пусто. На переднем сидении, спиной к водителю, двое парней в цветастых куртках, смахивавшие на попугаев, пялились в планшет. В середине автобуса кондуктор - толстяк в теплом зимнем пуховике (это несмотря на дождливую осень), мирно посапывал, клевав носом. Ну и суетливая старушка, та все искала место, где "тепло" дует. Ванька сел позади всех, стянул с головы надоевшую шапку, ладонь легла на взлохмаченные светлые волосы. Подошел кондуктор, парень рассчитался за проезд, заодно поинтересовался, где ж их черти носили:
- А вы что, через Магадан добирались?
Толстяк виновато улыбнувшись:
- Да сломались по дороге. А два передних уже сошли с маршрута.
Ванька нахмурившись отвернулся к окну. Ехать было долго, парень покрутился, устраиваясь поудобнее. Уже было задремал, как вдруг - отчаянный визг тормозов. Автобус закрутило из стороны в сторону, как щепку в водовороте, водитель заорал матом. В салоне внезапно стало светло, будто осветили прожектором. Ванька зажмурился в страхе. Автобус вдруг швырнуло, словно с обрыва. Парня сдернуло вместе с сумкой с кресла, он перелетел через передние сидения, прямо на визжащую бабку. Несколько мгновений невесомости, и автобус смачно врезался в землю. Потом все стихло.
Сколько времени Ванька провалялся без сознания - неизвестно. Очнулся, с трудом поднял звенящую голову. Лежит в проходе, рядом тяжело стонет в огромной луже крови толстяк. Ничего не соображая, потряс головой. От резкой боли, ударившей по вискам стало дурно, но по-маленьку появились более менее ясные мысли: "В аварию что ли попали? А где же тогда скорая? Где менты? Почему в конце концов тишина такая?!" Сил держать голову приподнятой абсолютно нет. Не выдержав, Ванька откинулся на полу и закрыл глаза. Потихоньку начал то ли дремать, то ли снова терять сознание. Толстяк вдруг утробно захрипел, тело задергалось, словно под током. Наконец, кондуктор вытянулся и затих.
В зазвеневшей тишине вороньим карканьем раздался хриплый голос:
- И этот готов.
Ванька снова раскрыл глаза. Над толстяком согнувшись, стоял один из "попугаев". Парень шмыгал носом, на сморщенном лице пролегли две темные полоски от слёз. Цветастая куртка изрядно запачкана грязью и кровью, сбоку торчат клочья ткани. Ванька кое-как выдохнул:
- Ты кто?
"Попугай" уставился как на ожившую мумию. Или у него по жизни такой придурковато-удивленный взгляд? Обернувшись, крикнул кому-то вперёд автобуса:
- Есть живой!
И уже Ваньке:
- Меня Саня зовут. Саша Савицкий. А там Пашка лежит, мой... ммм... мой друг. С ним... с ним совсем беда - обе ноги сломаны. Я шину наложил как смог. А я же не доктор. Я совсем не доктор. Я... Я... Я Саша Савицкий. А все остальные нет, остальные мертвы.
Ванька сипло спросил, тяжело ворочая разбухшим сухим языком:
- А где скорая?
Сашка опустился на сидение, грязные пальцы взъерошили и без того лохматую шевелюру. Закачался взад-вперед, бормоча под нос:
- Я не знаю. И вообще не понимаю, что здесь творится. Мы куда-то попали. Я звонить пробовал, но телефон вне сети. Здесь что-то не так...
Ванька начал подозревать, что этот Саша Савицкий явно не в себе. Видимо сильно ударился паренек головой. Надо попробовать подняться и самому все разузнать. Он осторожно пошевелил пальцами рук. Как ни странно - слушаются. То же самое ноги. Правда плечо ноет сильно, но не перелом точно, иначе кричал бы сейчас от боли. Сильный ушиб, но не более. Борясь с тошнотой, Иван осторожно сел. Голова кружилась, словно на бешеной карусели, перед глазами плыло разноцветное марево. Схватившись за спинку соседнего сиденья, парень кое-как тяжело поднялся. Ватные ноги отказывались слушаться, в ушах дико звенело. Не обращая внимания на Саню, все ещё бормотавшего несуразицу , Ванька с трудом пошагал вперёд. Второй парень лежал на переднем сидении, ноги туго примотаны к короткой, но широкой доске. Ванька осторожно тронул за плечо, тот остался бездвижно лежать.
-Эй! Э-э-эй! Ты живой? - потряс уже посильнее. Положил пальцы на шею, ища пульс и отдернул руку от обжегшего холода. Мертвец. Тут же его отшвырнуло в сторону. Со всего маху врезавшись плечом в стекло, Ванька завалился на сидения. Боль прожгла плечо нестерпимым огнём, парень глухо выматерился и вскочил на ноги. Прямо перед ним стоял Саня, размазывал по лицу градом катящиеся слёзы.
- Ты че, совсем придурок что ли?
"Попугай" поднял на него озлобленный взгляд, сквозь стиснутые зубы едва слышно прошипел:
- Не смей трогать моего друга! Пусть отдохнет. А "скорая" приедет - в больницу поедем.
Ванька покрутил пальцем у виска, отпихнув Саню вышел на улицу. И остолбенел... Черт, это явно не его город... Нет, это даже не город. Голая, пустынная степь вокруг, ровная как стол. Лишь вдалеке на самом горизонте тёмным пятном выделялись горы.
"Что за хрень! Этого же просто не может быть!" Протер глаза на всякий случай, но нет - степь никуда не исчезла. Прошёл шагов пять, присел, пальцы проскребли по сухой горячей земле. "Нет, это точно не сон. Все реально! Но где же я тогда?"
Парень вернулся в автобус. Спрашивать что-то у Сани явно не имеет смысла, тот, всхлипывая и бормоча что-то, обнимает мертвого товарища. Судя по всему, отношения у парней были не только дружеские. Хотя, какое теперь дело. Сейчас важнее разобраться, где же он, и что делать дальше. Ждать помощи глупо, нужно выбираться самому. Для начала огляделся в салоне. Бабка между сидений, со свернутой шеей. Серое, сморщенное как печеное яблоко лицо, с застывшим навеки ужасом. В закостеневшей руке мёртвой хваткой зажаты оторванные ручки от сумки. В проходе лежит кондуктор, не старый ещё мужик, с добродушным пухлогубым лицом. Пуховик изрядно пропитался кровью, потемнел до чёрного цвета. А что с водителем? Иван прошел вперёд, перегнулся через мертвого парня и заглянул за перегородку. Судя по обильно забрызганной кровью панели, водитель вряд ли когда оторвет голову от руля.
Не сказать, что Иван так уж равнодушно смотрел на трупы и кровь. Но что то в душе не дало сломаться, что то заставляло двигаться дальше. Только когда жизни грозит что-то серьёзное - только тогда понимаешь как же хочется жить. Вот и Ваньке хотелось жить. И что совсем некстати посреди этого побоища - жрать. Он подобрал свою сумку, где-то там на дне, под ворохом рабочей одежды покоился "Сникерс". Неприкосновенный запас на чёрный день. И судя по всему этот день настал - чернее не придумаешь! Разорвав зубами обертку, проглотил в два куса подтаявшую шоколадку. И только раззадорил взбунтовавшийся желудок. Немножко помучавшись с совестью, все-таки залез в бабкину клетчатую сумку. Хорошо что та была застегнута на молнию, иначе весь салон сейчас был бы не только в крови, но и рожках, сахаре, подсолнечном масле... Ванька пожевал хлеба, макая в лопнувший пакет с сахаром, запил все водой. Для очистки совести позвал Саню, но тот уже не на что не обращает внимание, беспрерывно укачивая покойника. Ванька вытряхнул из своей сумки все лишнее, переложил туда остатки "продовольствия", немного подумав, отложил погрызенную булку на видное место. Жрать захочет - сожрет. А нет - так его проблемы. Потом пошарился у водителя, прихватил с собой большой нож и монтажку, мысль была и инструменты взять - мало ли, вдруг сгодятся. Но за ними, если что, и вернутся можно будет. И вот ещё что. По-человечески стоило бы похоронить покойников. Но лопаты не нашлось, а рыть ножом и измятым ведром дело долгое. Потому Ванька решил сначала добраться до людей, и уже с ними вернуться к разбитому автобусу. Встал вопрос куда идти то? Вокруг до самого горизонта непаханная степь. Немного пораскинув мозгами, парень решил отправиться в сторону гор. Если и есть в этом непонятном месте река, то начало у ней скорее всего где-то в горах. А где река - там и люди. Стало быть, вперёд - в горы!
- Слышь! Как там тебя? Саня кажется. Ты идёшь или остаешься? Учти долго один ты тут не протянешь. Если конечно не начнешь с голоду... - Ваньку аж передернуло от такой мысли - человечину жрать.
Парень поднял на него распухшие от слез глаза. Не надо быть психиатром, чтоб понять, что пареньку уже ничто и никто не поможет. Сплюнув, Ванька вышел из салона. За спиной раздались всхлипывания, перешедшие в плач. Что ж, совесть его чиста - все, что можно было здесь поделать, Иван сделал.
Шаг. Ещё шаг. И с каждой минутой все труднее найти силы, чтобы продолжать путь. Вода давно кончилась, даже масло Ванька уже выпил. Сколько он уже идет. Вроде бы третьи сутки. Там где он был, там - на той проклятой остановке, где он сел в этот чертов автобус была осень. А здесь, судя по палящему солнцу - лето. Жара неимоверная. Только ночь дарила прохладу, но и то ненадолго. Ванька даже решил поначалу идти именно ночью, а днём отдыхать. Но увы - не видно не зги. В темноте нет ни одного огонька, гор совсем не видать, и легко сбиться с пути. А с рассветом вернуться к автобусу очень не хотелось...
Шаг. Ещё один. "Да когда эта проклятая степь закончится? Или нет у ней края?!" Где то в пути Иван избавился сначала от монтажки, что становилась всё тяжелее, а потом и от сумки. Грызть рожки с сахаром не получалось, те застревали комком в ссохшейся глотке. Оставил только нож. Если станет совсем невмоготу - будет чем вскрыть себе вены. Смерть уже даже не пугала...
Шаг. Снова шаг. Сегодняшней ночью он толком не спал. Несмотря на ужасную усталость, сон совсем не шёл. Тупо лежал и пялился в небеса. И что поразило - нет ни одного знакомого созвездия. Ванька не был астрономом, но найти Большую Медведицу обычно не составляло труда. А когда над горизонтом поднялись две кроваво-красных планеты - парень окончательно убедился в том, что эта планета точно не Земля.
Несколько шагов и Иван повалился на землю. Тяжело хрипя, попытался подняться, но сил не хватает. Проклятая жажда выжгла изнутри. Видимо всё... Полежал несколько минут, кое-как получилось перевернуться на спину. Правая рука нащупала в кармане нож. "Какое здесь небо ясное. А у нас там сейчас наверное дождь. Мать с отцом наверное с ума сходят. А Катька? В последнее время ругались часто, не клеилось у нас что-то ничего. Хотя может и к лучшему... Мать только жалко - не узнает что со мной стало..." Рука с ножом дрожала, не только от усталости и жажды, но и от страха. Приложил лезвие к запястью. Нож отменно наточен, чувствуется острота. "Сейчас, сейчас..." Но одно дело - мысли о смерти, и совсем другое - сама смерть. Вроде и решил наконец отмучиться, но вот что то не даёт полоснуть по венам. "Как же страшно." Рука дрожит все сильнее. "Да будь ты мужиком!"
Удар ногой пришелся точно по запястью. Нож выпорхнул пичугой из непослушной ладони. Иван разлепил слезящиеся глаза. Над ним кто-то склонился, но парень так и не смог разглядеть кто.