Перед рассветом Марк уловил далекий стук копыт. Он соскочил с коня, закурил и вслушался в ночь. Над холмом простер высохшие ветви виргинский дуб - на одной из них низко раскачивался повешенный. Под его тяжестью сук тихонько поскрипывал. Призрачный фонарь луны полыхал у покойника точно за спиной, и даже от подножья холма видны были обглоданные койотом ноги. Стрекотание цикад мешало слушать, и Марк лег щекою на холодную, сухую землю.
Стук стал ближе. Позади. Не банда и не дикари - всего один всадник.
Откуда-то из непредставимого далека прилетел протяжный, кошмарный вой, полный тоски и злобы. Испуганный конь захрапел, и Марк долго гладил его, успокаивая. Что за тварь может издавать такой звук?
Небо на востоке наливалось рассветной бледностью. Марк влез в седло и причмокнул, понукая Серджио. Конь послушно взмахнул белой челкой и затрусил вперед.
Марк любил путешествовать ночью - когда луна набирала силу и дорога была видна на мили вперед. Днем солнце превращало равнину в раскаленную печь. После заката становилось прохладней, кроме того, оживлялись хищники - и Марк с удовольствием расчехлял карабин. Вот уже шесть ночей он ехал вдоль заброшенного железнодорожного полотна - другого пути в прерии не было. Прошлым вечером он заметил на горизонте серые тени гор и теперь чаще погонял коня.
Луна. Зависла над холмами на востоке, отказываясь уходить - ей-то с неба был виден и Марк и его преследователь, ей хотелось узнать, чем кончится погоня. Но утро неумолимо разгоралось, солнце вскарабкалось в небо, заливая горячим светом безбрежную равнину, и луна закатилась за горизонт. Марк натянул на глаза широкополую ковбойскую шляпу и остановился, прислушиваясь. Одинокий всадник не отставал, и теперь Марк ощутил смутный интерес к нему.
Жара быстро становилась нестерпимой. Когда-то здесь прошли поселенцы - караваны тяжелых, крытых серым сукном повозок; загорелые мужчины на гарцующих лошадях; крепкие пышногрудые женщины с убранными в клубки волосами; стада коров и коз, пыль, терпкий запах пота, веселый треск хлыстов. Все исчезло, сгорело в пламени войны. Лишь полузасыпанная, заросшая пыреем железная дорога тянется мимо поросших бизоньей травой холмов, как памятник духу первооткрывателей. Полотно сделало поворот, и Марк натянул поводья, присвистнул. Кто-то поработал над рельсами - и совсем недавно. Страшная сила изогнула рельс, свернула подковой. Налет ржавчины был содран, словно некто в припадке ярости пытался жевать сталь огромными зубами; ярко блестели на солнце белые борозды. В полумиле впереди виднелся заброшенный полустанок: десяток полуразвалившихся домиков, остов деревянной платформы, густо поросший бурой бизоньей травою. Здесь мы и встретимся с ним, сказал себе Марк.
На станции было тихо и пусто. Марк оставил Серджио у коновязи, отогнал палкой парочку гремучих змей, дремавших в тени здания, и лег на дощатый пол, подложив под голову дорожный мешок. Какой-то умелец намалевал на стене отвратительный рисунок: ухмыляющийся скелет в подвенечном платье склонился над окровавленным трупом ковбоя, сжимая в руке его отрезанную голову. "Красотка Молли не знает сна", гласила надпись под рисунком. Марк сдвинул шляпу на глаза и задремал. Ему снилось море.
х х х х
Спустя час или два всадник достиг станции. Марк подхватил карабин и заступил ему дорогу.
Женщина. Крепкая и сильная южанка, она по-мужски сидела на шоколадном жеребце, но Марк еще издалека углядел высокую грудь под клетчатой рубахой и длинные рыжие волосы, убранные в "конский хвост". Шоколадный жеребец, увидев Марка, всхрапнул и остановился, переступая тонкими ногами по щебню, кося умным глазом. Ветер играл красным шейным платком наездницы. Ладонь ее замерла на бедре, над кобурой маленького кольта.
Марк ждал.
Женщина тронула жеребца, и тот медленно двинулся вперед, полукругом обходя следопыта. Марк не шевелился. Они изучали друг друга. Нерешительная цикада пробовала трескучий голос в листьях катальпы. Внезапно наездница спрыгнула на землю и протянула руку.
- Мое имя Арлин, - глубокий, наполненный живой силой голос.
- Зачем ты едешь за мной, Арлин?
Их руки встретились. Мужчина и женщина словно оцепенели, буравя друг друга взорами, он её - черным, как вороньи ягоды, она - голубым и ясным, словно небо в апреле.
- У тебя карабин и револьверы. Ты следопыт? - мягко спросила Арлин.
Лицо Марка оставалось каменным. Он смотрел на тускло блестящую пятиконечную звезду на груди женщины, на маленькое родимое пятно над губой.
- Кроме тебя, мне некого просить о помощи, следопыт.
Марк обернулся. Солнце подбиралось к зениту, и теперь серые хребты гор проступили на горизонте, словно спины сказочных зверей. Между ними и заброшенным полустанком простирались всего несколько десятков миль мертвого сланца с островками бизоньей травы и редкими песчаными дюнами.
- Красотка Молли по ночам бродит вокруг нашего ранчо, ранчо Тайлер. Голодная омерзительная тварь. У нас только женщины и дети, мужчин нет. Пожалуйста, следопыт.
Следопыт вспомнил рисунок на стене здания станции. Красотка Молли... Он достал из кисета самокрутку, чиркнул спичкой. Терпкий табачный дым облаком поплыл над головами.
- Прошлой ночью ты миновал Тайлер, не заметив его, а я поехала следом. Прошу тебя, вернемся вместе. Следопыт, мы не можем бежать - с нами дети, Красотка настигнет нас в прерии.
Красивый голос, подумал Марк. Уверен, она прекрасно поет.
Он в последний раз взглянул на горы, коротко кивнул:
- Меня зовут Марк...
х х х х
Ранчо Тайлер походило на маленький форт. Несколько крепких домов из белого камня, заколоченная церковь, загон для скота, конюшня, решетчатая сторожевая вышка из кольев - все это находилось внутри частокола из стальных прутьев и старых шпал. Единственные ворота укрепили арматурой и на ночь заваливали мешками с песком. Но Марк помнил разорванный, изжеванный рельс на заброшенной станции, и все эти меры не казались ему надежными.
- Марк, хей, Ма-арк, - хриплым, умоляющим голосом позвала Арлин. Они лежали на измятой постели в ее доме, и комнату заливал рубиновый свет заходящего солнца. Апельсиновые волосы женщины слиплись от пота, соски затвердели, словно медные пули. В сапфировых, как апрельское небо, глазах - горело, пульсировало: еще, еще, еще.
- Темнеет, - покачал головой Марк и потянулся за рубахой, - скоро она будет здесь.
х х х х
Девочке было лет восемь. Худенькая, беловолосая, она стояла у крыльца и тихим, надтреснутым голосом напевала простенькую крестьянскую песню, глядя на полыхающий в полнеба закат. Марк с каменным лицом чистил револьверы. Девочка пела. В сарае, у коновязи, перешептываясь, всхрапывали, готовились к ночи лошади. Револьверы Марка горели, как расплавленное золото. Девочка пела. Бледные, тонкие лица детей плавали в темноте за стеклом. Голосок певицы дрожал; печальная, тягучая мелодия завораживала:
Солнце взойдет и уйдет опять,
Красотка не знает сна.
Ты можешь спать и можешь не спать,
Молли придет за тобой.
Змея уползет, коршун падёт,
Красотка не знает сна.
Когда-то все живое умрёт,
Молли придет за тобой.
Пей вино, хей, веселись,
Красотка не знает сна.
Или всю ночь о спасеньи молись,
Молли придет за тобой.
Две юные девушки привели с пастбища коров и загнали их в сарай. Заперев ворота, они двинулись по единственной улице Тайлера, постукивая рукоятками хлыстов по ставням:
- Эй, ребятишки, запирайтесь - закрывайтесь. Ночь близко, ночь близко - и она близко - вы знаете, о ком мы толкуем.
- Та, что постарше, с черными волосами - Грета, младшую зовут Таня. Мои помощницы, - тихо сказала Арлин. Она незаметно появилась за его спиной. Ноздрей Марка коснулся аромат лавандового масла - все, что может позволить себе вместо духов женщина, если ей выпало жить в дикой прерии.
Две девушки. Легкие и сильные дочери степного ветра. Пыль сделала серыми их точеные фигурки - словно угольная пудра сокрыла тонкие черты лиц, лишь чистые, пронзительные глаза выделялись на них.
Звезды исчезли, погас очаг,
Красотка не знает сна.
Кровь на луне, это грустный знак
Молли придет за тобой.
Таня ловко крутанула хлыст, с оттягом хлестнула по перилам крыльца. Ее светлые локоны светились в кровавых лучах солнца.
- Хей, следопыт, что это ты хмурый такой? - свистнула девушка, - Арлин тебя совсем уездила? Ничего, эта чертова Красотка тебя развеселит.
- Прекрати, дурочка, - одернула Грета. - Человеку не до шуток сейчас.
Таня в притворном ужасе схватилась за голову. Следопыт взглянул в ее зеленые, блестящие от веселья глаза и не отводил взора, пока девушка не отвернулась, скривив ротик:
- Ну что уставился-то? Дай лучше сигарету.
Ведь ей не больше пятнадцати, подумал Марк. Невинна, как цветок незабудки. Красивая женщина будет. Он вставил барабан в револьвер, крутанул, поднес к уху. Несколько раз нажал на спусковой крючок - металлический треск курка отчетливо прозвучал в тишине.
Больная, изнуренная своей полнотой луна колебалась над дюнами, словно мираж. Марк и Арлин - двое на сторожевой вышке у ворот - замерли, вглядываясь во мрак. Блики костра играли на вороном стволе карабина. Внизу, у огня, скорчились две фигурки: Таня и Грета. Тихо и мягко, словно кошка, коснулась Арлин ладони своего мужчины:
- Скажи, следопыт, что ты ищешь? Куда идешь совсем один?
Вот еще одна, подумал Марк. Еще одна хочет меня удержать, оставить рядом.
Ветер. Ночной ветер принес горький запах полыни.
- Хорошо, - склонила голову Арлин, - не говори ничего.
- Ты слышала о море?
- О чем?
- Когда я был мальчишкой, - Марк чиркнул спичкой, закурил, - отец рассказывал мне о нем. Он говорил, море - как озеро, только гораздо больше, и в сто раз прекраснее. И вода в нем горько-соленая. И будто бы ходят по морю огромные корабли под крылатыми парусами, они плывут в иные земли, прекрасные земли. Мы жили в большом форте на берегу Рио-Рохо. Началась война, мои родители и четверо братьев погибли, форт разнесла по камню артиллерия. Я притворился мертвым и поплыл вниз по течению реки. Иногда мне кажется, что я не притворился, а в самом деле умер, и все что случилось позже - мой личный ад. Я выбрался на берег и шел много месяцев, шел к морю. Река становилась шире, в нее впадали речки поменьше, наконец, она разлилась почти до самого горизонта. Я каждый день ждал - вот сейчас я выйду к морю, и своими глазами увижу его. А потом...
- Что потом? - глубокий, нежный голос Арлин дрогнул.
- Не было никакого моря. Река достигала пустыни и уходила в бескрайнюю толщу песка. Просто впиталась, как лужа в сухую тряпку. Я не мог поверить в такую несправедливость и отправился дальше. Но все, кто попадался мне на пути, на вопросы о море удивленно пожимали плечами. С тех пор я ищу его.
- Сколько тебе, Марк?
- Сорок два.
- Святая Дева...
- Я найду его, чего бы это не стоило.
Огонек его сигареты светлячком мерцал в темноте.
- Море... Кажется, я тоже слышала о нем в детстве. Впрочем, не знаю... Марк, море - только сказка, которую придумали люди. Просто красивая сказка.
Этим тебе меня не удержать, подумал Марк. Он достал еще одну сигарету.
Арлин перестала дышать. Равнину накрыла глухая, словно осязаемая тишина. Цикады умолкли, исчезли во мраке, даже ветер перестал возиться в зарослях бородача. Все замерло, лишь покрытая пылью луна возилась на горизонте.
- Она близко, - прошептал Марк.
Дикий, вытягивающий душу вой разорвал ночь. Арлин вскрикнула, прижалась к мужчине. Вой еще отдавался эхом в ушах, когда ночь родила новый звук. Сначала далеко, потом все ближе и громче - угрожающий костяной треск. Марк не спутал бы его ни с чем: так предупреждает об атаке гремучая змея.
- Арлин, иди вниз. Возьмите с девушками палки подлиннее, хлысты, и отгоняйте змей.
- Но я могу...
- Делай, что говорят!
Женщина ушла.
Марк снял с предохранителя карабин. Что-то двигалось внизу - там, куда не достигал лунный свет - огромное и неразличимое. Сланец хрустел под тяжелыми шагами. Красотка обходила ранчо, разыскивала ворота.
- Вот они! Вот они ползут, твари! - взвизгнула Таня.
На границе света мрак пришел в движение. Несколько десятков блестящих пятнистых лент извивались в боевом танце. Защелкал хлыст Арлин, и ночь наполнилась яростным шипением. Марк зажег факел и бросил его за частокол. Он упал на подъездную дорогу, рассыпая искры, и в его свете метнулось в сторону нечто огромное. Следопыт невольно присвистнул. Размерами тварь была сравнима с медведем. Он потащил из связки еще факел, но в этот момент створки ворот лязгнули, задрожали, словно в них въехала повозка. Завизжала сталь.
- Бей, Грета! Сильно, по головам! - это Арлин.
Марк трижды выстрелил наугад, и ему повезло - ночь взорвалась кошмарным воплем боли. Это кричала сама смерть, у которой вырывали изо рта добычу. Вокруг костра шипело, вертелось, как на сковороде, змеиное воинство с переломанными спинами. Марк расстрелял всю обойму и взялся за револьверы, когда из-за частокола вылетел огромный валун и ударил в опору вышки. Хрупкое сооружение зашаталось, внизу закричали женщины. Марк же остался невозмутим. Он подхватил карабин, спрыгнул на крышу ближайшего дома, и, проводив взглядом рухнувшую вышку, открыл огонь в ночь из обоих стволов.
- Они уходят! Марк, они ползут прочь!
Следопыт опустил оружие. В зарослях бородача черная тень быстро скользила прочь от ранчо. Поле битвы осталось за Марком.
х х х х
- Кто-нибудь видел ее? - спросил Марк.
Полуденный жар стекал по черепичным крышам. Следопыт, копавший у ворот яму-ловушку - голый по пояс, бронзовый от пота, воткнул лопату в землю, щелчком выбил из пачки сигарету. Таня и Грета переглянулись.
- Близко не видели, - усмехнулась Таня, - она ходит вокруг уже несколько ночей, но до вчерашнего вечера в ворота не лезла. Днем не показывается. Эта сука не из смелых, скажу я тебе.
Девушка взяла нож и принялась отделять шкурку змеи от костей. Куски белого мяса она кидала в плошку - на суп. Рядом Грета аккуратно чистила розовые плоды батата.
- Ошибаешься, - покачала головою она. Ее черные волосы отливали на солнце синевой. Среди предков Греты были индейцы, мелькнуло у Марка, - ты ведь не ходила в Лексингтон, Таня?
- Ну? - нахмурилась та.
- И ты не видела, что там осталось после визита Красотки.
Таня хотела что-то съязвить в ответ, но промолчала.
- Лексингтон? - спросил Марк.
- Есть тут городок в десяти милях к северу. Вернее, был. - Грета взяла продолговатый плод батата, сполоснула в тарелке и принялась тонким слоем снимать кожуру, - Мы с Арлин и двумя ребятишками ездили туда за продуктами. Ребятишки до сих пор не разговаривают.
- Что вы видели?
- Она убила всех, - спокойно сказала Грета, - мужчин, женщин, детишек. Они защищались - забаррикадировали улицу, зажгли костры. Я видела множество отстрелянных гильз. Ничто не остановило ее. С Красоткой пришли змеи - многие люди погибли от яда.
- Понятно. Когда закончите с обедом, укрепите частокол. Пусть не останется даже маленьких щелей.
- Должна добавить: мужчин она особенно не любит.
- Откуда ты знаешь?
- Женщин и девочек в Лексингтоне она просто зарезала, но мужчин... она убивает особенно жестоко.
Марк пожал плечами.
- Я видела там шерифа Харта и мэра Кенти - то, что от них осталось, - голос Греты дрожал, - Марк... Молли связала их и живьем уложила головами в костер, а их внутренности потом бросила койотам.
Обе девушки, не двигаясь, смотрели на следопыта.
Марк выплюнул окурок и принялся копать.
Несколько ребятишек окружили Таню и наперебой требовали отдать им змеиные головы. Девушка долго боролась, сдерживая смех, и, наконец, воскликнула:
- Пошли прочь, дьяволята, а не то надеру ваши тощие задницы! Это вам не игрушки, ясно, кошкины дети?
Малышня с хохотом бросилась врассыпную. Чумазый мальчик лет трех обхватил ногу Тани и не отпускал, пока та не пообещала рассказать перед сном историю о Бесстрашном Шерифе и семерых индейцах.
Марк закинул лопату на плечо и с улыбкой наблюдал за происходящим.
- Что смотришь? - подбоченилась девушка, - на сиськи мои пялишься, красавчик? Пялься - не пялься, у тебя денег не хватит!
Она вдруг ударила следопыта по пыльным ягодицам и рассмеялась, демонстрируя два ряда жемчужных зубов. Но Марк уже забыл о ней - прикрыв ладонью глаза, он смотрел вверх:
- Вы слышали крик журавля?
- Журавля, - вздохнула Грета, и выбрала батат покрупней, - лучше бы это была курица.
х х х х
Небо над прерией, нежно-оливковое, звеняще-высокое - к вечеру подернула пелена. Марк заметил танцующих над горизонтом коршунов. Тишину остывающих после жаркого дня холмов нарушали только поющая тетива ветра и вкрадчивый шелест сухой травы. Марк замер у ворот, сложив руки на груди, и последний умирающий луч солнца осветил каждую морщинку, каждый жесткий волосок на его каменном лице. В пыльном воздухе губы следопыта узнали тончайший привкус гари.
Арлин появилась за спиной бесшумно, но Марк услышал ее, повернул голову.
- Ты устал, мой дорогой...
- Сегодня она вернется, чтобы свести счеты, - проронил Марк в ответ.
- Тебя ждет ужин и теплая постель...
- Мы сложили костры и пропитали смолой факелы.
- Милый, до полуночи еще далеко, отложи оружие и вспомни о моих нежных губах...
- Когда она явится, мы будем готовы.
Но можно ли быть готовым к приходу смерти?
х х х х
И Молли не стала дожидаться полуночи. Едва над холмами всплыла Луна, в прерии загремели змеиные трещотки, и вскоре над равниной пронесся яростный вой.
- Костры! Быстрее!- крикнула Арлин.
Грета и Таня подхватили факелы - и когда ворота уже дрожали под тяжелыми ударами, костры запылали от площади до присыпанной пылью ловушки в конце улицы.
- Уходите! - крикнул Марк, - в укрытие!
Он зашагал к площади, но вдруг почувствовал чью-то руку на своем плече. То была Таня.
- Подожди, следопыт, - неожиданно мягко сказала девушка, - я знаю, твоя женщина - Арлин, но Молли может порвать тебя сегодня ночью, и ты не достанешься никому...
Она обвила руками шею Марка и поцеловала долгим, горячим поцелуем.
- Ну все, теперь - счастливой охоты, - девушка с трудом оторвалась, отступила... и в глазах ее Марк увидел тоску.
- Защищай детей, - сказал он как можно мягче.
Ворота с грохотом упали в пыль. Молли входила в Тайлер.
Змея, подумал Марк. Нет, скорее ящерица. Она двигалась осторожно - как кобра, изготовившаяся к атаке. Круглые мерцающие глаза не имели зрачков. Длинные проворные лапы увенчаны когтями. И свадебное платье в самом деле висело на Молли - вернее, то, что от него осталось - призрачный белый наряд, увядшие шелковые цветы и кружева... изорванная фата развевалась на ветру, как странное знамя. Чудовище быстро поняло, кто ее главный враг и белый горящий ненавистью взгляд остановился на следопыте. Он стоял на площади, у большого костра, и дорога к нему пролегала через пламя.
Испустив вопль, Молли с невероятным проворством запрыгнула на ближайший дом. Приготовленная с таким трудом ловушка оказалась бесполезной. Чудовище двигалось по крыше, как гигантский хамелеон, вытягивая длинные цепкие конечности. Марк спокойно наблюдал за ней, не двигаясь с места. Он ждал.
- Ты ведь боишься, Молли, - прошептал Марк. - Ты боишься.
Красотка с воплем ударила по крыше кулаком, и целый водопад черепицы обрушился на землю. Ее вытянутый череп влажно блестел под южными звездами.
Марк остался неподвижен, лишь пальцы его крепче сжали холодный ствол карабина.
Молли прыгнула (в свете луны мелькнуло уродливое тело) - и оказалась на следующей крыше. Белые плети слюны свисали, разматывались из ее пасти, опутывая пространство между домами, как паучья сеть.
- Сюда... иди сюда, - прошептал Марк.
Молли подняла голову, и завыла, зарычала нечленораздельно - ожившая горгулья в свете безумной луны - и Марк понял: она отвечает. Она говорила с ним! Красотка с силой заколотила по крыше, выбивая черепичные фонтаны, и дети, скрывавшиеся в доме, хором закричали от ужаса.
Крик привлек внимание Молли. Чудовище одним ударом сорвало крышу с домика и заглянуло внутрь. Морду его исказило подобие хищной, плотоядной улыбки. Марк вскинул оружие, но было поздно: из дома выбежала Таня с пылающим факелом в руке и быстрым движением зажгла подол свадебного платья Красотки. Одеяние вспыхнуло, как сухой мох, и монстр с грохотом скатился на землю. Неуловимым, молниеносным ударом когтистой лапы Молли разорвала отважную девушку надвое.
Глаза. Испачканные кровью светлые локоны и удивленные детские глаза Тани - изумрудные, как весенняя листва - все, что успел разглядеть Марк, словно в мгновенной вспышке.
Шесть выстрелов слились в один громовой раскат. Следопыт отшвырнул опустевший карабин и взялся за револьверы, вглядываясь в пылающий ад.
Красотка медленно появилась из дыма. Ее влажная кожа ссохлась, почернела, она сползала уродливыми клочьями, открывая новую - розовую, как у младенца. Змея меняет шкуру, мелькнуло у Марка. От свадебного платья остались лишь несколько горелых ленточек. Черная кровь фонтанчиками била из ран, но чудовище продолжало шагать вперед, словно не чувствуя боли. Марк поднял револьверы и открыл огонь с двух рук. Пули взрывали розовую младенческую плоть, но Молли не останавливалась. Хриплый разъяренный рев волной катился над улицей. Барабаны револьверов опустели, и Марк быстро перезарядил горячее оружие. Черные простертые лапы монстра были уже в метре от него, когда он снова открыл огонь. В этот раз он целился в глаза Молли. Ослепшая тварь взвыла и завертелась в центре площади. Марк снова перезарядил револьверы и снова опустошил их в этот ревущий, бесформенный комок злобы и безумия.
И стало тихо. Лишь трещали за частоколом гремучие змеи, да гудело пламя в костре. Окровавленная груда опала, растеклась, и Марк увидел, как из месива медленно поднимается человеческая фигура. Покрытая слизью и рваными внутренностями монстра, перед следопытом стояла женщина. А над площадью беззвучно поднимался, закручивался непроглядно-черный вихрь.
х х х х
Посреди белой, раскаленной пустыни, вне времени, следопыт вскинул голову. Его конь остановился, словно споткнувшись. Не обращая внимания на палящее солнце, всматривается следопыт в льняное, бездонное небо - где-то там, в звенящей выси, ему послышался крик журавля.
х х х х
Марк бросил бессильные револьверы.
Черный кокон. Он окутал, скрыл площадь, даже пламя костра стало бледным и призрачным. И в центре кокона застыли двое. Тяжелый запах гнили окутал их. Древняя, странная магия, превратившая Молли в то, чем она стала, захлестнула следопыта темным потоком, волнами накатила на разум, желая свести с ума, превратить мозг в дом мечущихся теней - но разбилась о его спокойствие, словно о скалу.
Кто ты, кто ты? - эхом прокатилось между мужчиной и женщиной.
Молли дрожала крупной дрожью - нагая и хрупкая, как новорожденная змейка - и в то же время неуязвимая для пуль. Грязные зеленые косы облепили острые плечи.
Когда-то она была женщиной, понял Марк. Память Молли послушно разворачивалась перед ним, как пергамент, и он видел ее юной и нежной - сотни, может быть тысячи лет назад - и ему казалось, он слышит, читает по губам существа: "Когда-то и я была прекрасна, как девушки, которых ты защищаешь, следопыт Марк. Когда-то и я пела на берегу моря, играя жемчужинами, и мне на рассвете оставляли под окном букеты роз. И не моя вина, не моя вина, что я стала чудовищем. Разве я виновата, что мой жених сбежал из-под венца, бросив меня на пороге церкви в белом платье - и так разжег во мне ярость, что до сих пор полыхает в моем сердце? Пожалей меня, следопыт Марк, отпусти, и я обещаю, что оставлю Тайлер в покое, я уйду далеко-далеко, в горы, и не вернусь никогда..." Но Марк уже не слушал. Всё, что он понял: Молли знает о море. "Море, твое море, где оно, отвечай!" - воскликнул он. Молли перестала дрожать. "Да, я знаю, где находится море", прошептала она, и улыбка тронула покрытые слизью губы.
"Говори же, говори скорее!"
"Ты оставишь мне жизнь, следопыт Марк?"
Марк оцепенел. Перед мысленным взором его стояли детские глаза Тани, разорванной пополам, умирающей в пыли.
"Море далеко, очень далеко отсюда, следопыт Марк, но я знаю дорогу туда. Отпусти меня, и я расскажу тебе".
"Я тебе не верю".
"Тогда убей"
Красотка захохотала. Она уже не боялась, что следопыт сделает это.
"Прошу тебя, расскажи. Я тридцать лет ищу его!"
"Моя жизнь и свобода - в обмен на твою мечту".
"Просто укажи рукой, в какой оно стороне!"
"Просто дай слово, что позволишь мне уйти".
"И оставить все твои жертвы неотомщенными? Позволить убивать снова?"
Молли снова рассмеялась, открывая рот, полный острых почерневших зубов. Она медленно двинулась по кругу, оставляя на песке кровавые следы, и в центре этого круга, у бледно мерцающего костра замер Марк - постаревший, ошеломленный, раздавленный безумием выбора, который ему предстояло сделать.
"Что тебе до тех, кого я убила? - сказало чудовище - уже у него за спиной, - миллионы людей умирают и рождаются каждый день. Люди - песок..."
"Я - тоже песок?"
"Ты - о, нет, следопыт Марк, ты - особенный. Ты не - не такой как все", - прошептала Молли ему на ухо, и голос ее уже не был таким противным и скрипучим, скорее наоборот - волшебным, чарующим. В нем слышалась неизмеримая сила и - вожделение. Запах гнили тоже исчез, его сменил новый, незнакомый аромат. Соленый, напитанный йодом ветерок коснулся волос следопыта. И Марк пошатнулся.
"Море. Так пахнет море!"
"Мы с тобой можем уйти вдвоем" - зазвенело нежным девичьим смехом, "вдвоем, рука в руке... поселиться на берегу моря... или уплыть на крылатом корабле за горизонт - туда, где мир прекрасен и юн, туда, где печаль никогда не найдет нас..."
"Да... я бы хотел этого", следопыт закрыл глаза, втянул запах водорослей, впитывая, запоминая. Тонкие белые руки Молли обвили его плечи, заскользили по груди; медленно, лаская, двинулись к горлу.
- МАРК! - издалека, словно сквозь стену долетел голос. Странно знакомый... когда-то давно, много зим назад, он знал его обладательницу ... Арлин... Арлин!
С трудом он открыл внезапно отяжелевшие веки, и вздрогнул: изогнутые когти тянулись к его горлу. Марк подхватил чудовище на руки и рывком бросил в ревущее пламя. Тьму прорезал оглушительный вопль боли и кокон, укрывавший площадь, словно сорвало ураганом. Полыхающим факелом Красотка пробежала по улице и упала за воротами в пыльную траву, где сплетали кольца собравшиеся со всей равнины гремучие змеи.
Спустя минуту все было кончено.
х х х х
Они стояли у ворот, и закатное солнце снова окрасило их лица красным - Марк привык отправляться в путь вечером.
- Тебе в самом деле нужно идти? - тихо спросила Арлин.
- Да. Теперь я уверен, море - это не выдумка. Молли показала мне его.
- Молли... эта лживая тварь...
- Не важно, кто она. Море меня где-то ждет.
Женщина закусила губу. Море... будь проклято это море! У нее на сердце было много слов для этого человека с каменным лицом, который отказывался от бескрайнего моря ее любви и нежности ради призрачной мечты, но Арлин понимала - убеждать нет смысла.
- Тогда... благодарю тебя, следопыт, - кивнула женщина, и влажная дорожка протянулась по ее щеке, - благодарю, и желаю дойти до твоего моря.
Следопыт провел ладонью по ее лицу, коснулся родимого пятна над губой:
- Я дойду. И вернусь за тобой.
- Обещаешь? - вспыхнула женщина.
- Обещаю.
Если обещал вернуться тысяче женщин, с легкостью обещаешь вновь и вновь.
Марк зашагал вдоль ржавой железной дороги, ведя в поводу Серджио, и женщина смотрела вслед, пока он не скрылся за поворотом. Следопыт не оглянулся - он не отрывал глаз от лазурного неба. Где-то там мгновение назад, пролетел, взмахнув белыми крыльями, курлыкающий журавль.