Глупо, наверное, дальше отрицать. Глупо, наверное, на что-то надеяться. У меня нет шансов. Такое чувство, будто что-то сжигает меня изнутри, наливается, булькает и мучает невыносимой болью. "Полежи здесь, скоро пройдет" - так сказала медсестра и вышла в соседнюю комнату. И я лежу. Но с каждой минутой боль только растет, а мое сознание становится мутнее. Что произошло? Я помню только кулаки, радостные крики и какое-то удушающее чувство отчаяния. Драка? Наверное. Как иначе объяснить, что мои руки покрыты синяками, а на подушку из носа бежит кровь? Хотя, может, я просто упал. Очень неудачно. Потом было что-то ещё, но я не могу вспомнить, что.
Бежал. Да, точно, я бежал к маленькому белому зданию с красным крестом. Опирался на стол и умолял пухлую хмурую женщину мне помочь. Она оторвала взгляд от книжки с кричащим названием и устало взглянула на меня. Спросила, где болит. Я не смог ответить - закашлял. Она приказала мне полежать на кровати. Сказала: "Полежи здесь, скоро пройдет". Но сколько я здесь уже лежу? Надо найти телефон и посмотреть.
Три часа. Я лежу тут уже 3 часа! Когда я пытался посмотреть на телефон, я едва смог разлепить веки. Разве это так тяжело? Кажется, раньше это давалось мне куда проще. Хотя и не могу этого вспомнить.
Мать. Надо позвонить.
- Алло? Кто это?
Звонкий знакомый голос. Надо ответить. Ну же, надо ответить!
- Господи, что это за хрип? Гришенька, ты ли это? Если ты шутишь над матерью, так прекрати.
- Ма...
- Да-да, я тоже тебя люблю. Извини, ко мне пришел гость, ещё созвонимся.
Гудки. Зачем я звонил? Кажется, я ей помешал. К ней пришел дядя Рома, один из её любовников, который нарисовался из неоткуда после смерти отца. Высокий. Очень грузный, кажется. Я ему не нравился, поэтому мама просила меня уходить, когда он приходил в гости. Пацаны на улице объяснили мне, зачем он приходил. После мы долго курили. Васька переживал за сестру. Саше было на все плевать. А я... я не помню, чувствовал ли что-нибудь.
На подоконник села синица. Она смотрела на меня, а я смотрел на неё, пытаясь не потерять её в окружающей тьме. Такие же летали у нас во дворе. Мы их ловили. Я их отпускал, а Васька выдергивал у них перья. Он это делал так медленно, словно наслаждаясь процессом. Когда он делал это пьяным или под кайфом, он говорил свои мысли вслух:
- Это тебе, папочка, за меня. Это тебе, папочка, за маму. Это тебе, папочка, за мою сестру...
После он бросал мертвых птиц в школьный двор. Там все кричали. Было весело.
Я открыл глаза. Синички не было. За окном бегали ребята. Тихо вздыхала своему роману медсестра. Я застонал - боль невыносима, я словно горю. Я начал просить о помощи, звал медсестру, звал ребят. Умоляю вас, спасите меня, уберите эту боль, я умоляю вас! Жаль, что ответа я не услышал. Видимо, у меня заложило уши.
Шесть часов. У меня не двигаются ноги. Я пытался встать, но ничего не вышло - я даже не сдвинулся с места. Стоило мне привыкнуть к боли, как она начала разгораться с новой силой. Кажется, минут двадцать назад я плакал. Подушка вся мокрая. За окном уже темно, медсестра выключила у меня свет и отправилась спать. Она укрыла меня одеялом. Спасибо, так немного теплее.
Я видел, как в окно заглядывал Васька и Саша. Они глазели на меня и не шевелились. Я попытался позвать их, но вышел только хрип и неловкое движение рукой. Их это рассмешило, я видел, как щурятся от улыбок их глаза. Но я не слышал смеха. Может, это от боли, нервное? Не знаю. Потом они ушли на ужин. С тех пор я один.
Семь часов. Я уже не понимаю, кто я, чего я жду, глядя на эту дверь? У меня пропал голос, руки не слушаются. Наверное, это конец. Я не знаю почему. Я не помню как. Я не могу понять, почему мне никто не хочет помочь. Только сейчас мне в голову пришло, что надо позвонить в скорую. До этого я только звонил матери, слышал её раздраженный голос или как она сбрасывала звонок. Я умру вот так, глупо, от простой драки, в кабинете врача без врача. Как же всё-таки больно. Интересно, сколько мне осталось? Может, пять минут, а может ещё час. А может меня всё-таки кто-то спасет? Хотя, уже поздно надеяться. Пора закрыть глаза и ждать.
Я недолго ждал. Вскоре меня начало куда-то утягивать, мир начал тише и темнее. А после стало светлее. Я сел на койке и встал. Мне было так спокойно. И было совсем не больно. Я исцелился?
Я коснулся волос спящей медсестры, прошел в свой корпус и вдохнул сигаретный дым, который напустили Саша и Вася. Потом посмотрел на всех остальных. Я жив, я вас прощаю. Так и быть, прощаю. Потом я вернулся в медицинский пункт - я забыл там телефон, - и замер.
Мой телефон держал я. Уже мертвый.
- Гришенька? Алло, Гришенька, почему ты молчишь? Это опять твои шутки! Смотри, вот когда ты вернешься, я тебя проучу!...