Аннотация: Победитель конкурса "И пришел Дракон..." на Мирах Фентези. Тема - "Синий дракон в оранжевом небе". Аудиокнига: http://petronik2103.podfm.ru/pip/33
Последнее отражение. Имаго
(Синий дракон в оранжевом небе)
Автор: Дискордия
Ветер истово трепал треугольные шелковые стяги - на широких оранжевых полотнищах причудливо извивались синие крылатые ящеры. Драконы. С невысокого холма открывалась великолепная панорама кипящей внизу битвы. Какофония сражения била по ушам: жуткий металлический лязг, пронзительные стоны раненных, визгливое ржание коней. Рыцари схлестывались с рыцарями, волна за волной накатывала и отступала конница. В бешеной рубке смешались пехотинцы обеих сторон. Трудно было определить, чья берет верх. Трудно, да и, наверное, не нужно.
Он перевел взгляд на руки и долго в оцепенении смотрел на свои ладони, непривычно закованные в сталь. Пошевелил пальцами. Перчатка чудо как подогнана - ни одно сочленение не скрипнуло. Все тело охватывал ладно сидящий доспех, как видно, сделанный гением своего дела, посеребренный с листвяным орнаментом, вытравленным кислотой. И тяжесть металла не доставляла никаких неудобств натренированным мышцам.
Никогда в жизни он не занимался спортом.
Глубокое и долгое раздумье прервал рыцарь, стоявший рядом. Он, обернулся и промолвил:
- Повелитель, на левом фланге враг бежит. Как только паника перекинется на остальных, разгром будет окончательным.
Повелитель против воли разомкнул уста и, удивляясь сам себе, ответил:
- Прекрасная работа, Джером, я доволен.
Есть в современной стройке своя красота. Особая, разрушительно-созидательная.
Ажурные, на первый взгляд хрупкие, конструкции башенных кранов, напоминающие жирафов, с легкостью тягают массивные плиты, шахты лифтов, бетонные блоки. Матерная, но тем не менее цветистая ругань (почти искусство в отдельно взятых устах), вира, майна - все как всегда. Шершавый запах извести и цемента, пружинистый стук по сваям, вбиваемым в землю, отдающий вибрацией не только в уши, но и по всему телу.
Мельтешащие оранжевые каски-подосиновики складываются в абстрактный узор, если смотреть на них сверху, как делал это бригадир отделочников Борис Алексеевич Красулин, по прозвищу Борька-Впритык. С воображением у него всегда был полный порядок.
А как раньше мечталось и хотелось, и моглось... И работу он свою обожал, дома строить - это так здорово! Ведь там будут жить люди. Красулин всегда был романтиком, хотя годам к тридцати розовые очки потускнели, а позже и вообще исчезли. Испарились, как дым. Возлюбленная превратилась в постылую жену-стерву, дом - непонятно во что. Любимая работа - в нудную обязанность. Он не мог отделаться от мысли, что все зря.
Привычно ровным слоем ложилась грунтовка. Руки знали свое дело, работа спорилась, не задействуя голову. А с этой самой головой в последнее время были нелады. Да такие, что Красулин даже пить стал меньше, всерьез испугавшись словить пресловутую белочку.
Началось все полтора месяца назад.
Стояла прекрасная майская погода. Они с мужиками подзадержались на работе, как всегда после получки. Набрали в ближайшем магазине спиртного и закуси, посидели неплохо. Домой идти не хотелось - чего он там не видел. После развода в квартире было пусто и тоскливо, даже поругаться не с кем. Жена, съезжая, забрала сына-подростка и почти всю обстановку. Хорошо еще жилплощадь не оттяпала, курва.
Грабители подкараулили возле подъезда, подошли со стороны спины и проломили мастеру голову. Борис ничего и не видел. Отрубился сразу же, да так и лежал до утра, пока дворничиха не нашла. Шпана забрала остатки зарплаты и скрылась, оставив на месте преступления окровавленную арматурину.
Бригадир отделочников потом в больнице две недели провалялся с черепно-мозговой средней тяжести. Хорошо хоть на работе оформлен официально. Больничные выплатили, не чинясь.
С тех пор с Красулиным стали приключаться странные приступы, во время которых он вырубался и видел необычные сны. Сколько точно длились припадки, засечь не удавалось, по примерным прикидкам от сорока минут до двух-трех часов. После обморока жутко болела голова.
Такое происходило уже трижды. Хорошо, что никто ничего не заметил.
Ах, если бы он просто терял сознание!
Во второй раз все было по-другому. Борис шел по бесконечному коридору с длинными и узкими стрельчатыми окнами. Осознав это, он на мгновение потерял ориентацию и споткнулся. Но сразу же выровняв шаг, огляделся.
Стены возносились ввысь и сходились куполом на уровне, как минимум, пятого этажа. Звук шагов утопал в коротком ворсе ковров, сплошь устилавших пол. Окна представляли собой прекрасной работы витражи из разноцветного стекла со сложными сюжетами: война, коронация, охота и тому подобное. Мастер делал, не хухры-мухры. Красулин понимал толк в вещах такого рода.
В этом странном месте Борька-Впритык и ощущал себя иначе, чем обычно. Будто бы он и не совсем он, а кто-то иной, вместе с ним, точно знающий, что делать, куда идти и о чем говорить. Тело действовало на автопилоте, стоило только подумать, оно само шло, брало, ело, говорило. Даже не нужно было думать, тело делало все что полагается, говорило, что полагается.
В простенках меж окнами висели картины. Много, целая галерея мужских, женских, зрелых, юношеских и даже детских лиц, отличающихся благородством черт и поз. Да еще богатством одежд и головных уборов. Что-то неприятно царапнуло Бориса на самой грани восприятия, нечто общее было у портретов. Но он не смог определить, что именно.
Навстречу ему спешил пожилой полный мужчина в пышном богато изукрашенном одеянии, наподобие церковных риз православных священников.
- Мой Повелитель, - служитель культа одышливо склонился в почтительном приветствии. - Наконец-то я нашел Вас. Мажордом сказал, что Вы в галерее предков.
- И зачем же ты меня искал? - собственный голос Красулина удивил. Даже когда он не выкуривал по две пачки "Примы" в день, у него не было такого звучного баритона. Властного и музыкального одновременно. Словно певец Хворостовский, улыбнулся про себя Борис. Мастер хоть и не увлекался оперой, но Хворостовского знал и уважал.
- Чтобы сообщить о времени проведения ритуала. Синод назначил срок на последний день круглой луны. Только все должны дать безоговорочное согласие. Все отражения.
- Хорошо, - ответил Красулин, не понимая в чем дело. Посланец синода удовлетворенно улыбнулся и, откланявшись, исчез. На этом моменте Борис пришел в себя.
Позже, уже в реальности, вспоминая привидевшееся, бригадир отделочников понял, что его смутило в галерее предков - там не было портретов людей преклонных лет, ни одного старика или старухи.
Две недели Красулин не пил, ни капли в рот не брал. Не помогло. Приступ снова накатил неожиданно.
Борис сидел перед зеркалом. Всматриваясь в собственное отражение, он видел крепкого мужика, темноволосого, без седины, без страдальческих морщин. Красивого, мускулистого, таким он мог бы стать, если бы жизнь повернулась иначе. Впрочем, определенное сходство имело место. Те же голубые глаза, тот же нос, уши. Только лучше. Ему нравилось увиденное. Плечи машинально расправились от гордости. Мужчина, как говорится, в самом расцвете сил.
Хороший глюк, приятный.
Борис повернулся в сторону огромной кровати под балдахином. На атласных простынях ждала она, героиня порнофильмов, мечта любого мужчины - восхитительная блондинка с пышными формами. Белокурые локоны спускались до середины бедер. Упругая грудь выглядывала из чего-то завлекательно воздушного и кружевного. Она маняще улыбалась не кому-то другому - ему. Какой дурак упустит такой шанс?
Поднявшись, мастер пошел к ней, на ходу срывая с себя одежду.
Они занимались любовью ненасытно, рыча словно звери. Как будто это последний секс в жизни. К рассвету совсем обессиленный Красулин смог наконец-то оторваться от утомленно раскинувшегося женского тела, блестящего каплями пота, похожими на росу.
Что бы это ни было: галлюцинация или шизофрения, пожалуй, ему нравилось.
Уснув на огромной кровати с роскошной нимфоманкой под боком, Красулин очухался в своей холостяцкой берлоге. Он лежал на продавленном диване в зале. Раньше, приходя домой вдатым, Борька-Впритык часто ночевал здесь. Бывшая половина не допускала пьяного мужа в свою постель. А потом вообще даже редкие половые сношения прекратились, потому что трезвые дни почти исчезли из календаря Красулина.
Вид с дивана открывался преотвратный: ободранные обои, на которых он по пьяни нарисовал огромные гениталии. По колченогому журнальному столику полз жирный усатый таракан. Борис ни разу не убирался в своей квартире. С тех самых пор, как остался один. А зачем?
Голова раскалывалась. Болели и плечи. Красулин посмотрел на себя и похолодел - там, где впивались ногти страстной красавицы, алели длинные царапины.
Сегодня на душе у него было тошно. Зачем-то он принес много оранжевой и синей краски, хотя по проекту в этой квартире должны были поклеить обои.
И тут снова накатило.
В креслах возле зажженного камина сидели двое. Один из них был Красулин, он обращался со вторым подчеркнуто почтительно. Называл исключительно наставником.
- Это не страшно, Повелитель. Все отражения собраны. Мне осталось заручиться только Вашим согласием, согласием последнего отражения.
- Но я ничего не понимаю.
- Вам понравилось то, что с вами происходило?
- Да, - немного смутился Красулин. Разве может быть стыдно за сон? Или это все-таки был не сон? Мастер машинально потрогал исполосованные плечи. Собеседник понимающе улыбнулся.
- Так может быть всегда. Или даже еще лучше.
- Но это же не реально!
Наставник наклонился к Борису и, взяв того за запястье, крепко сжал, так что отпечатки пальцев проступили на коже.
- Возможно все, если верить.
Его взгляд гипнотизировал.
Красулин задумался.
Может, это последний шанс? Что он видел в этой постылой жизни? Водку? Стройку? Дружков-собутыльников? Прораба - урода, готового Родину продать за пачку наличных? Ему нечего терять кроме своих оков. Пусть даже это все иллюзия. Лучше так.
Была не была!
- Согласен.
В центре зала с мраморными колоннами на каменном постаменте, напоминающем алтарь, в позе эмбриона неподвижно лежал мужчина. Трое слуг бережно обматывали свернувшееся клубочком тело широкими полосами золотой парчи. Вокруг них друг за другом ходили почтенные старцы. Они помахивали чадящими вениками и гнусаво тянули бесконечный нудный мотивчик.
- Кто здесь? - испуганно спросил Красулин. Он не видел ничего вокруг, тонул в белом сиянии. Но отчетливо ощущал присутствие других.
- Не бойся, это мы, - одновременно ответило несколько голосов.
- Кто мы? - удивился Борис.
- Мы все иномирные отражения этого человека - потомка синего дракона.
- Как это?
- Сильные личности иногда откладывают отпечатки, проекции в других мирах, на других людях. Здесь говорят - отражения. Они живут своей жизнью до поры до времени. Чтобы провести ритуал слияния надо собрать все отражения в самом источнике. И все должны дать свое согласие.
- Согласие на что? - недопонял Борис.
- На перерождение. Ты ведь тоже уже согласился, разве ты не помнишь? Нам предстоит стать чем-то новым, перейти на качественно иной уровень.
- Все равно не понимаю...
- Мы сольемся и станем высшим существом. И будем жить вечно. Не сопротивляйся. Эта жизнь лучше, чем та, она имеет смысл.
- Нет! Нет! Я не хочу! - отчаянно завопил Красулин. Мысль о том, что он всего лишь чье-то отражение и может потерять свое "я", шокировала его.
- Поздно.
Гнусавое пение резко взлетело вверх, сменив тональность. Красулина накрыла волна жара, и он вдруг понял, что означает слияние, потому что стал не просто собой, а всеми ими одновременно: добрейшим, но уставшим от жизни лекарем, разочарованной пожилой леди, юнцом, недалеким и восторженным, опустившимся бродягой, больным старцем и, наконец, ощутил доброжелательную властность Повелителя. Величие этой сущности не могло не заворожить. Борис перестал бороться.
Мир вспыхнул и счет обнулился. Жизнь началась заново.
Из золотистого кокона, разрывая прочную ткань когтями, выбирался темно-синий ящер. Он был слаб, но становился крепче с каждой секундой. Освободившись от парчовых пут, дракон поднялся на задних лапах, расправил крылья и пронзительно закричал, торжествующе глядя на присутствующих людей.
Мгновение, и он стремительно вылетел в закат сквозь отверстие в крыше, специально предназначенное для этого. Вот уже многие поколения детей дракона, достигнув определенного возраста, проходили через ритуал слияния.
Брякнула кисть о ведро. "Все же успел", - удовлетворенно выдохнул Борис и прилег на пол отдохнуть. Он устал, безумно устал...
Старческая рука разжалась, серебренный кубок покатился по изысканной мозаике, завершенной накануне. Будто кровь, на изображение выплеснулось красное вино...
Падая, юный и нищий художник задел раскладной мольберт, уже мертвое тело накрыл оранжево-синий холст...
Дама преклонных лет склонила седую голову на рукоделие - натянутый на раму гобелен вышитый яркими шелковыми нитями...
Бродяга только-только закончил рисовать цветными мелками по брусчатке. К нему уже спешил разгневанный городничий, но подоспел лишь к последнему вздоху...
И только лекарь умер, не сумев ничего изобразить. Ибо у него были совсем другие таланты...
Красулин ощутил (это было их общим новым чувством), что смысл жизни - в высокой радости полета, в бездонной глубине небес, в размахе перепончатых трепетных крыльев, чутко реагирующих на легчайшие потоки воздуха...
Счастливый крик дракона рвал и рвал на части застывшее оранжевое небо.
***
-Леха, Красулина видел? Он отделку закончил? - прораб искал Бориса.
Леха из бригады отделочников, кивнул головой в сторону соседнего дверного проема, вытер руки об замусоленную тряпицу и проскользнул следом.
Они зашли в незаконченную комнату и наткнулись на мастера, лежащего на спине с раскинутыми в стороны руками. Никаких сомнений, что Красулин мертв, не могло возникнуть, ибо застывший взгляд широко распахнутых глаз неподвижно упирался в потолок. Рядом стояли ведра из-под краски, в них - аккуратно сложенные валик и кисти.
Широкая стена гостиной была испорчена - Борька-Впритык полностью загрунтовал поверхность оранжевым закатным колером, изобразив редкие белоснежные облака, в которых кувыркался нарисованный синим крылатый ящер.
- Вот сволочь, допился, - прораб вздохнул, на душе стало скверно. - Мало того что сам сдох, так еще и стену испоганил. Леха, сгоняй к таджикам в бытовку и отправь сюда двоих, забелить по-быстрому. А я в скорую позвоню.
Лешка подхватился и убежал искать рабочих.
- Жаль Красулина, неплохой был мастер, хоть и запойный, - сочувственно добавил прораб, доставая мобильник.