Аннотация: Убийца, марионетка в чьих то интригах, чужестранка из другого мира, одержимая или же непонятная тварь из бездны. Кто же я на самом деле?
Пролог.
Эвакуация на войне похожа на пожар в борделе, сумасшедшем доме и начальной школе одновременно. Массы истерично-взвинченных людей с чемоданами, узлами и сопливыми детьми. Задёрганные военные с усталыми лицами, разгребающие бесконечно возникающие проблемы. И страх, огромным липким облаком висящий над всем этим.
Полковник Игошин курил глядя в окно на толпу беженцев ожидающих посадки на огромный круизный лайнер, пришвартованный у ближайшего пирса. Люди тонкими ручейками текли по трапам на борт. Перед КПП росла гора брошенных вещей, с собой позволялась брать немногое.
Он затушил окурок в горшке с погибшим, видимо от никотина, растением, когда его взгляд привлекла группа одетых в потрепанный камуфляж военных, подъехавших к КПП на двух БТРах.
Вид у техники и бойцов был потрепанным, похоже, они недавно из боя. Невысокий лысый крепыш что-то экспрессивно втолковывал подошедшему офицеру, показывая то на БТР, то на лайнер.
Обстановка явно накалялась, вот уже солдаты из отделения при пропускном пункте начали окружать потрепанных, в ответ башня одного из БТР развернула тонкий ствол пушки и нацелила на них. Гражданские сбились в испуганную кучу. Полковник вздохнул, щёлкнул кнопкой рации:
- Стейнбек, это Игошин, ответь.
Рация захрипела, свистнула, и ответила сипло:
- Да мой колонель. - полковник скривился.
- Наблюдаю конфликт на КПП номер 15 , тревожный взвод туда, немедленно. У конфликтующих два БТР.
- Понял, выезжаю - Стейнбек отключился. Игошин постоял глядя на разгорающуюся ссору, достал сигарету из полупустой пачки, морщась, прикурил.
Сверкая "люстрами" подлетели четыре внедорожника "Милитари полис" из них высыпали вооруженный люди с белыми повязками на рукавах, взяли в кольцо спорящих, из крайнего джипа выбрался длинный, сухопарый человек, не торопясь подошел к конфликтующим. Это был Стейнбек. Полковник ещё некоторое время понаблюдал, докуривая. Затушил в многострадальном трупике цветка и пошел в кабинет, где трезвонили сразу два телефона. Эвакуация не могла ждать.
Поздно ночью, когда Игошин неторопливо насыщался в офицерской столовой, к нему подсел Стейнбек с подносом. Некоторое время они молча ели. Полковник подождал, когда капитан Стейнбек допьет сок из маленькой картонной пачки, спросил:
- Ты что-то хотел Джон?
- Я подумал, тебе будет интересно. - Он вытер губы бумажной салфеткой. - То происшествие у КПП.
- С чего бы - поднял бровь полковник - мне интересоваться рядовым происшествием?
- Может с того что это были "Пустынные крысы", ты же узнал их технику, я знаю что ты куришь у окна выходящего прямо на КПП. И с того что твоя дочь Анна служит в этом подразделении.
- Вот как, ты в курсе значит - опустил плечи Игошин. - значит и про..
- Да - согласился капитан. - И про то, что у вас непростые отношения из-за этого. Но мы к этому относимся терпимее вас, русских. Хотя я тебя понимаю. Как отец отца.
- Давай не будем - скривился полковник - Что с ней, жива?
- Была, когда её погрузили на лайнер, но в тяжелом состоянии.
- Что с ней!? - почти выкрикнул Игошин, напряженно глядя на капитана.
- Травматическая ампутация обеих ног и руки, ну и ещё сопутствующие травмы во множестве - смутился Стейнбек.
- Не крути мне душу - прорычал полковник, сжав пальцами край стола.
- Давай не здесь, колонель - капитан поднялся и направился к выходу из столовой.
Игошин нервной походкой устремился следом. Некоторое время спустя они сидели в квартире полковника. Игошин достал из холодильника бутылку водки, разлил, мужчины молча выпили.
Капитан начал, откашлявшись, рассказывать:
- Они проводили разведку на северо-востоке, миль четыреста отсюда. Наткнулись на разведку недомерков, те потрошили эвакотранспорт детского приюта. Приют был при женском монастыре. Одни девчонки от пяти до шестнадцати, сорок человек, и с ними три старых монашки сопровождения. Автобус сломался, колонна не стала ждать.
- Почему не рассадили по другим машинам? - скрипнул зубами полковник - Кто сопровождал колонну?
- Местные копы, с ними разбираются уже - скривился Стейнбек - Так вот, "Крысы" положили недомерков, погрузили детей, всех кто остался в живых и рванули обратно. Одно отделение осталось отсекать преследователей. Отделение Анны. На них вышел малый хирд.
Игошин налил себе водки, выпил, не чувствуя вкуса. Налил снова, на этот раз в два стакана, пододвинул один капитану.
- БТР дворфы спалили почти сразу, Анна с оставшимися в живых ушли, но им на хвост сели эти зеленые мартышки, которые у них за разведку. - Стейнбек отхлебнул водки, не морщась.
- Их зажали в эвакуированном посёлке, в каком-то доме. Отстреливались они до конца, зелёных навалили гору.
Но подошёл хирд и штатный колдун их оглушил. - Капитан допил водку, пододвинул стакан Игошину, тот налил. - Парней они посадили на кол, не давали им умереть несколько дней, проклятый колдун их держал. Анну и ещё одну девчонку из "Крыс" насиловали всем хирдом, потом кинули их зеленухам.
- Как её звали - глухо спросил Игошин, глядя в пол.- Вторую девушку?
- Алекса О'Салливан. Девушку твоей дочери звали Алекса О'Салливан. Девчонок отбили через пять дней. Изуродованных, многократно изнасилованных. Ирландка умерла по пути в госпиталь, её пытали особенно жестоко, у недомерков бзик насчёт рыжих. Лейтенанта Игошину эвакуировали в тыл на лайнере " Принцесса Диана". Ребята узнали, что Аня пришла в сознание, рвались к ней. - Капитан достал мятую пачку сигарет, закурил.
- Пропустил? - на Игошина было страшно смотреть, он весь почернел, желваки так и ходили на его лице.
- Да, не мог же я им отказать - сказал Стейнбек.
Глава 1.
Секунду назад меня не было. И вот я есть. Но кто я? Что такое "я"? Что такое "быть"? Внезапно заболело всё тело. Будто его окунули в кипяток. Тело, я чувствую тело. У меня есть тело. Я существо. Боль от жара, окутавшего моё тело, стала нестерпимой, и из моего рта вырвался сиплый крик:
- А-а-агх! - больше пересохшее горло не смогло издать. Тело выгнуло от боли, в грудь и конечности врезались фиксаторы, надёжно удерживая меня.
- Krimpul shie!* - выкрикнул неприятный голос рядом. Холодные руки схватили меня сразу с нескольких сторон и прижали обратно к поверхности, на которой я до этого лежала.
"Лежала" Значит, я женщина. Кусочки личности, понятий, языка собирались понемногу в моём сознании. Меж тем меня дополнительно зафиксировали, перетянув тело и конечности дополнительными широкими ремнями. Боль в теле постепенно отступала, оставляя за собой маленькие очаги в мышцах.
Чьи-то пальцы легли мне на виски. Мазнули чем-то густым, пряно пахнущим мои виски Они были тёплыми и уверенно-твёрдыми, растирая нанесённую на виски субстанцию. Потом на голову надели обруч, что-то звонко щёлкнуло и в мои виски впились шипы. Тот же неприятный голос каркнул над моей головой насмешливо:
- Khyuelat kaima shiegul!*
И мою голову с двух сторон прострелили ледяные молнии, погрузившие меня в странное состояние. Мешанина образов бушевала в пространстве вокруг, постепенно упорядочиваясь в чёткую структуру. И вот перед моим внутренним взором висит октаэдр, внезапно он начинает вращаться с каждым оборотом скорость всё вше и выше, пока он не превращается в нечто размазанное. Из центра туманного пятна, в которое он превратился, выстрелило в моём направлении нечто гибкое, похожее на щупальце, и вонзилось самый центр моей сути. И ещё одно и потом гибкие конечности во множестве связали меня и бешено вращающийся октаэдр и начали пульсировать, словно перекачивали в меня нечто. Нечто причинявшее весьма болезненные ощущения. Я думала, что больно было до этого. Нет. Я ошибалась. Больно стало сейчас, адски, невыносимо, больно!
"Долбаные тентакли, всегда не любила анимэ!" успела подумать я и отключилась.
Мне снился сон. В нём я была огромной куклой. Послушной и покорной. Мной играли странные существа живущие в огромном пещерном комплексе пронизанном милями тускло освещённых коридоров. Сами обитатели пещер были примечательны: с заметно зеленым цветом кожи на нечеловеческих лицах и телах, с клыками хищных зверей в крупных ртах. Невысокого роста, гармонично сложены. Двигаются стремительно и точно. Со мной играли две молодые женщины, они были не похожи на основную массу обитающих под землёй. Обычные люди, с печатью усталости на лицах. Натруженные руки, давно немытые волосы, выбивающиеся из косынок, повязанных на головах. Узкие металлические ошейники на обеих. Подобострастное поведение перед зелёными. Слуги, даже, скорее всего рабы, которым дали меня поиграть.
Меня вымыли, расчесали волосы, одели и обули в неказистый наряд похожий на тот, что был на девушках занимающихся мной. Серое закрытое платье с длинным рукавом и юбкой до пола, пошитое из грубоватой некрашеной ткани. Обувь, сшитая из шкурки какого-то зверька, на мягкой подошве и шнуровке. Никто из игравших со мной не проронил ни слова, если им что-то требовалось от меня, то показывали жестами. Забавная игра. Я с удовольствием им подыгрывала. Накормили кашей из незнакомых злаков. И вывели наружу, к пристани на берегу широкой реки.
У пристани был пришвартован большой низкий корабль, с него на пристань опущен трап. Шла погрузка. Мускулистые мужчины с рабскими ошейниками катили бочки, несли тюки и ящики, даже каких-то животных или птиц в небольших клетках из дерева. За всем приглядывала пара зелёных с оружием на поясе. Нас уже ждали. Двое местных в плащах с капюшонами забрали меня у женщин приведших сюда, и мы направились к кораблю. В надстройке посередине палубы нас уже ждали. Человек, заросший бородой, весь какой-то квадратный на вид. С короткой курительной трубкой в зубах. Мне сразу захотелось курить. Я вспомнила запах дыма, ощущения, когда втягиваешь в себя горячий и ароматный дым хорошего табака. Тип в капюшоне кинул ему полотняный мешочек звякнувший содержимым. Квадратный развязал его и глянул внутрь, удовлетворённо хмыкнул. Спросил:
- Какой груз пойдёт до Баселедо? - язык другой, не как у зелёных. Однако я без труда его поняла.
- Нне грузх, онха - один из капюшонов ткнул в мою сторону рукой. - И сопрвошхдение. - он указал на своего спутника.
- Баба, да ещё и красивая, могут быть проблемы - скривился квадратный. - Мои парни уже месяц баб не видели. Вниз по течению пойдём быстрее, но это всё рано займёт недели три. В экипаже один сброд, а не могу уследить за всеми. Опасно. Как только её увидят, беда будет.
- Не увидхят, сшигхул будхет спатх, кходитх ни бхутед - прошепелявил в ответ капюшон.
- Моё дело вас предупредить, - пожал плечами здоровяк. - Гарантий дать не могу. Но постараюсь довезти сохранности. Если она не будет вилять задом перед командой. Отчаливаем через час.
Весь разговор я простояла у стенки каюты статуей, как и второй капюшон стоящий рядом. Едва контрабандист вышел, капюшон приказал мне:
- Смотри мне в глаза, прислужница! - ух ты, я понимаю язык зелёных!
Я подчинилась приказу, словно тело не принадлежало мне, а управлялось эти типом в капюшоне. Послушно взглянула в нечеловечески большие глаза с пульсирующей точкой зрачка. Звуки погрузки, плеск воды о борт судна, дыхание капюшононосцев, всё отодвинулось на второй план. Сердце начало биться в ритме пульсации зрачка, замедляясь вместе с ней. Дыхание становилась всё реже и тише.
- Спи! - приказ прогремел в моей голове набатом, и я послушно закрыла веки, проваливаясь в сон.
/ Незнакомка, в незнакомом месте /
Она просыпалась нехотя, мучительно выныривая из липких объятий глубокого сна. Разлепив веки, попыталась сфокусировать взгляд. Глаза не хотели фокусироваться, глаза хотели спать дальше. Всё же сбросив сонливость она, открыв глаза, села и огляделась. Огромная квадратная кровать с балдахином и горой ослепительно белых подушек, скомканным пуховым одеялом, лежащим большим комом слева, стоящая напротив почти прогоревшего камина, тлеющие угли которого разгоняли полумрак в просторной комнате. Возле камина стоял низкий столик и два уютных на вид кресла. Пол устилал пушистый ковёр. На стене висело зеркало в посеребренной раме.
Справа имелась аккуратная дверца в тон стены с небольшой круглой ручкой. Спустив ноги с кровати на пол, девушка нерешительно направилась именно к ней. По пути споткнулась о ковер, едва не упав, выпрямилась, идя с каждым шагом всё увереннее, зашагала по комнате. Добравшись до двери, распахнула её. Мягкий свет озарил царство гигиены: ванну из камня, биде и унитаз. Облегченно вдохнув, воспользовалась унитазом. Зажурчала, вертя головой. Её взгляд дошел до зеркала в полный рост, миниатюрную голую девушку, верхом на унитазе.
Спустив воду, повертелась у зеркала, оглядывая себя. Длинные светлые волосы свалялись и явно нуждались в мытье. На маленьком точеном личике ярко-голубые, в обрамлении густых ресниц, большие глаза, прихотливый изгиб узких бровей. Тонкий нос с чуть привздёрнутым кончиком. Грудь упругая, безупречной формы, с небольшими розовыми ареолами и вишенками сосков дерзко торчащих от прохлады. Симпатичные, подтянутые ягодицы, округлые и мускулистые, длинные ноги. Чуть широковаты плечи, мускулистые для женщины руки. На теле и конечностях нет даже мелких волосков и родинок, всё гладко и чисто.
Показав отражению язык, неожиданно даже для себя, девушка открыла краны, с водой наполняя ванну. Когда она заполнилась, полезла отмокать в неё, предварительно попробовав температуру пальцем. Отлежавшись в горячей воде и отмыв волосы и тело, со вздохом вылезла из тёплой неги ванной. Намотав на голову полотенце и обернувшись другим, выскользнула в комнату. Камин почти прогорел, и комнате было почти темно. Осторожно двигаясь в полумраке, подкинула в камин пару полешков из корзинки, стоявшей возле него, поворошила угли кочергой. Сухое дерево охотно занялось огнем, разогнав мрак, повеяло теплом.
Залезла в кресло перед камином, с ногами, уставилась на языки огня, и незаметно уснула. Проснулась резко, мгновенно перейдя из уютного сна к реальности. Пока она спала, кто-то принёс одежду, аккуратно сложив её в соседнем кресле. На столике дожидался завтрак: чашка с парящим тёмным напитком и тарелочка со свежеподжаренными тостами. Сливочник, масленка и нож для масла. Вдохнув, девушка принялась за еду. Когда допивала напиток, напомнивший ей что-то из прошлого, от двери раздался баритон:
- Тебе пора.
Легко вздрогнув, от неожиданности, она любопытством принялась разглядывать его обладателя. Узкое лицо, густые брови и черные глаза выдавали в нем чистокровного аристократа. Одет он был в костюм дорогого сукна и безупречного кроя, тёмно-синего. Брюки тоном светлее, начищенные до блеска туфли, из явно дорогой кожи. Шейный шелковый платок темно-изумрудного цвета, заколот массивной заколкой с гербом, золотой перстень с тем же гербом на указательном пальце левой руки и довершением композиции едва заметный аромат хороших мужских духов, витал над ним.
- Одевайся, я провожу.
Пока девушка одевалась, он немигающим взглядом смотрел на неё, не отводя взгляда темных глаз в сторону.
- Следуй за мной. - В голосе равнодушие и скука. Он двинулся по коридору даже не смотря, следую ли я за ним.
Идя за управляющим, она разглядывала дом. Дом был стар и благороден. Это не новоделы нуворишей, вся обстановка дома дышала благородными поколениями. Никаких броских интерьеров, все стильно, аскетично и безумно дорого. Мужчина, идущий впереди, идеально подходил к дому. Дойдя до центрального холла, с выложенной мозаикой, батальной сценой во весь пол и огромными резными дверями парадного входа, повернул налево в неприметную дверь, скрытую за панелью. За ней был длинный коридор без окон, освещенный ровным сиянием светильников, расположенных через равные промежутки на изящных кованых кронштейнах, закрепленных на стенах. Быстро, почти пробежав по коридору, они вышли на крыльцо.
У него дожидалось неприметная карета без герба, запряженная парой лошадей мышастой масти. На облучке скучал извозчик в коричневом плаще, с надвинутым на самый нос капюшоном, так что лица было не видно. Дверца кареты распахнута.
Девушка шагнула с крыльца, легко поднялась по ступеньке внутрь. Хлопнули вожжи, карета тронулась. Карета быстро набрала приличную скорость, пассажирка, отодвинув занавеску на окне, с любопытством выглянула. Справа по ходу движения возвышалась высокая, старая, могучая башня. Каменные дома в два, иногда три этажа свешивали балконы над неширокими мощёными улицами, по которым спешили по своим делам ярко одетые люди, катились повозки, запряжённые небольшими лошадками. Над городом возвышался могучий утес, венчаемый огромной крепостью, башни которой были украшены яркими флагами. Жизнь кипела за стеклом её транспорта. Девушка жадно впитывала всё увиденное и не заметила, как карета прибыла к месту назначения. Она остановилась , скрипнув рессорами, у крыльца "Пансионата доброй Марты", как значилось на блестящей латунной табличке возле двери.
Низкорослый извозчик, соскочив с козел, распахнул дверцу. Девушка с бесстрастным выражением лица, вышла.
- Идхи по лехтниц нверх до кнца - сипловато и неразборчиво раздалось из-под капюшона. - Эт тбе.
С этими словами низкорослый возница протянул сверток, упакованный в плотную бумагу. Затем одним ловким движением взметнув свое небольшое тело на козлы, он залихватски свистнул лошадям и покатил, набирая скорость, прочь от пансионата. Растерянно приняв увесистый свёрток, девушка смотрела вслед карете. Встряхнув головой, поднялась на крыльцо, открыла дверь. Поднялась по лестнице на последний третий этаж. Там была лишь одна дверь. Толкнула. Дверь была не заперта. Вошла. Оглядела скромную обстановку. Заперев дверь, устало повалилась на узкую кровать, скидывая туфли. Разорвала бумажный пакет. Из него выпала карточка и замшевый футляр, обвязанный шёлковой лентой. Открыла узкий футляр, взгляд уловил зайчики, отраженные гранением изумрудов. Браслет был хорош. Повертела его, любуясь. Отложила, подняла карточку. Изящной, бегущей каллиграфией, на мраморной бумаге, был выведен глиф трау "Подчинение"
Волна слабости прошла по телу девушки, рука упала вниз роняя карточку на пол. Она застыла статуей слепо глядя в стену.
В себя пришла быстро. Ощущая последствия короткого беспамятства всем телом и душою. Разомкнув веки, встретилась взглядом, с человеком, сидящим на стуле напротив неё.
- Пришла в себя? Как самочувствие?- спросил он с участием.
- Ссс..лошнхно-просипела пересохшим горлом.
Скупо улыбнувшись, человек подал стакан полный до краев, ярко-васильковой жидкостью, до этого стоящий на столе.
- Выпей, залпом - посоветовал он. - Раствор неприятен на вкус, но без него матрица не ляжет правильно. Пей, я сказал! - резко сменив тон, приказал он. Кивнув послушно головой, девушка села, взяла и осушила стакан. Похоже, вкус оказался удивительно неприятным. Её отчётливо передёрнуло.
- Сядь на стул. - Приказал он, поднимаясь. Когда она уселась, застыв словно неживая, он обошёл её сзади, положил руки на голову, забормотал, формируя вязь заклинания, кисти его рук слегка засветились. Минут через двадцать он устало встряхнул руками, закончив. После чего легко похлопал сидящую по щекам, заставляя очнутся.
Глава 2.
- Приводи себя порядок. - Чуть насмешливо сказал незнакомец, разминая кисти рук.
- Да, конечно - пробубнила она невнятно.- Спать хочу.
- Соберись, ошибки не допустимы, цель будет на месте через пять часов. - Он порывисто одёрнул щегольской пиджак тёмного паучьего шёлка. Чуть дёрнул уголком тонких губ венчаемых тонкой полоской модных усов.
- Браслет активируешь своей кровью.
Девушка чуть заторможено кивнула. Мгновение подумав, мужчина достал из кармана монеты, сложил стопочкой на столе.
- Попробуй эклеров, они там особенно хороши, - иронично пояснил он, добавив - На прощание.
И пока она хлопала недоумённо ресницами, вышел из комнаты, аккуратно прикрыв дверь.
Встав со стула, девушка заперла дверь за незнакомцем и, скинув одежду, поспешила в душ. Незаметно пролетело время, за окном сумерки сменили день, в комнате сгустились тени, когда она встала с жёсткой кровати и с удовольствием, до хруста в позвоночнике, потянулась. Взяла со стола браслет, долго рассматривала его, словно вспоминая что-то.
Витой, изящный, с четырьмя изумрудами, серебряный, узкий браслет.
Защёлкнула его на руке, и кольнула палец иглой вышедшей из него, мазнула по крайнему камню. Вспыхнули золотые искры в камнях, и погасли.
" Три полных накопителя и хранилище для заклинаний" - всплыло у неё в памяти. Опознала заклинания как Малый кинетический щит, Оглушение и Паралич. "Стандартный набор одинокой девушки" - всплыли в голове воспоминания о пожилом человеке в мантии, тепло смотрящего на собеседницу. Вспомнив его, улыбнулась. Пересчитала монеты, оказалось всего пятьдесят ассов. Что там говорил незнакомец про пирожные? Ей всё равно нужно в кондитерскую. "Решено, закажу эклеры" - подумала блондинка.
/ Кондитерская Матушки Альты /
В этот вечер Марита, как всегда, сновала, обслуживая привычных завсегдатаев, по маленькому залу тётушкиной кондитерской. Подрабатывала она у тётушки уже шесть декад и успела привыкнуть к нехитрому ритму маленького магазинчика. Утром, к свежей выпечке, подходили домохозяйки и владелицы двух соседних пансионов. Брали булочки и рогалики, и хрустящие сырные палочки. В обед появлялись шумные стайки девочек-подростков из близкой гимназии, вскладчину покупающие пирожные и горячий шоколад. Чуть позже появлялись девушки, работающие в соседних лавках, торопливо пили чашку зеленого цти, с крохотными конфетками и убегали. Ближе к вечеру шел клиент за заказанными тортами и пирожными, а столики занимали преимущественно влюблённые парочки и люди в возрасте живущие неподалёку. После семи пополудни появлялся майстер Теобальдо. Среднего роста и крепкого сложения мужчина, одетый во всегда безупречный аккуратный костюм - тройку неброского бежевого или серого цветов. Неторопливо занимал столик в глубине зала, делал заказ - двойной каф, сырный десерт и разворачивал, шурша, ежедневную газету " Времена". Приходил он всегда раз в два дня и в одно время, с точностью лучших механических часов.
Немного погодя появлялась мистресс Эстрелла, высокая, статная женщина с короткой стрижкой тёмных волос, разбавленной одинокой ярко-алой прядью на правом виске. Вот уже пару декад она регулярно заходила в кондитерскую каждый вечер. Заходя в зал, она всегда церемонно кивала Марите, дожидалась ответного приветствия и занимала столик около входа. Платьев женщина, похоже, не признавала, предпочитая брючные костюмы различных оттенков бордо и обувь на низком каблуке. Заказывала всегда каф с капелькой горского травяного ликёра и кусок лимонного или шоколадного кекса.
Вот и этот вечер привычно тянулся и, Марита уже мысленно примеряла новые туфельки со шляпкой и шла на свидание с красавчиком Армандо, который вчера пригласил её прогуляться по набережной, когда всё пошло кувырком. А началось с того что в кондитерскую зашла блондинистая незнакомая девица. Невысокая, хрупкая, большеглазая, одета небогато, густая грива светлых волос собрана в простой хвост, не накрашена. Явно недавно поселилась поблизости и в кондитерскую заскочила полюбопытствовать и купить чего-нибудь на вечер.
" А грудь у меня больше будет" - подумала Марита, с оттенком самодовольства. Дежурно улыбнулась посетительнице.
- Что желает сенна?
Блондинка задумчиво прижала тонкий пальчик с аккуратным розовым ноготком, к губам, рассматривая витрину с выпечкой. Но выбирала недолго, улыбнувшись, уверенно ткнула в эклеры с заварным кремом.
- Вот, пару штучек и что-нибудь горячее и не очень сладкое к ним из напитков. И ещё, у вас можно заказать покурить? Вроде это пепельницы на тех двух столиках. Да? Что есть?
Марита заученно процитировала один из пунктов меню. Блондинка прервала её почти сразу, заказав:
- Тогда ещё сигариллу с Полночных островов, чёрную. И подайте её сразу.
Марита недовольно поджала губы, осуждая про себя блондинку " негоже девицам курить", но заказ приняла и показала на столик рядом с майстером Теобальдо.
- Пройдите туда, пожалуйста, те два столика под вытягивающим амулетом.
Кивнув, девица направилась к указанному столику, провожаемая задумчивым взглядом Эстреллы. Усевшись, она с любопытством посмотрела в ответ на неё, чуть приподняла вопросительно бровь, Эстрелла, хмыкнув, отвела взгляд. Тут подоспела Марита, неся спички и длинную, тёмную сигариллу. Неодобрительно хмуря бровки, выложила курительные принадлежности на столик и упорхнула за остальным заказом. Блондинка привычным движением раскурила сигариллу, затянулась и, слегка откинувшись на спинку стула, прикрыла глаза. Её красивое личико расслабилось и приобрело выражение полнейшего довольства.
От столика мистресс Эстреллы донёсся едва слышный смешок. Даже Теобальдо отвлёкся от газеты, и некоторое время рассматривал курящую девицу, потом буркнул что-то под нос и снова закрылся газетой.
Марита принесла каф и эклеры, сморщив носик от ароматного дыма, спросила у блондинки:
- Сенна желает ещё что-то?
Курящая девушка молча качнула головой, не открывая глаз, и выпустила струю дыма из носа. Докурив, погасила окурок в пепельнице и с аппетитом и наслаждением принялась за эклеры, аккуратно откусывая, растягивала удовольствие и, делала вид, что не замечает взгляда женщины, которым та буквально сверлила её. Тренькнул дверной колокольчик, в кондитерскую вошёл мальчишка - посыльный с букетиком цветов и уверенно направился к блондинке, которая в этот момент наливала себе горячий напиток.
- Девочка, обнови мне каф - раздался голос Эстреллы, и Марита заспешила за свежей порцией на кухню.
- Сенна Аджунта? - вежливым тоном обратился к ней мальчишка - Это вы?
- Да, это я - Подумав, чуть удивлённо согласилась девушка, оглядывая посыльного и букетик.
- Это вам - он положил цветы на столик, присовокупив к ним маленький конвертик с карточкой. Коротко кивнув, взял монету от девушки, развернулся и поспешно вышел.
Эстрелла как многие длительно служившие в войсках люди, была человеком привычки. Вставала в одно и тот же время, завтракала а, потом и обедала строго по часам, вот и приходить в кондитерскую стало не только необходимостью вызванной работой, но и очередной привычкой. Ей нравилась сама атмосфера маленького зала, вкусные запахи, каф который варила работающая там черноволосая и весёлая девушка. Нравилось сидеть, неторопливо потягивая обжигающий напиток с ликером, присматривая за Теобальдо. Нравилось не торопясь идти домой по тихим вечерним улицам. Приходя в квартиру не торопясь принимать душ и читать перед сном в постели очередную дешёвую книжонку про героев и любовь.
Пока что жизнь стала размеренной и плавной как течение большой реки за эти декады, она была этому рада, слишком много в её жизни было событий и потерь, особенно потерь. Но в данный момент жизнь была спокойной и она как хрупкую вазу, боялась потревожить это равновесие, в котором жила последнее время, жила почти затворницей. В свободное время не посещала салонов, театральных премьер, не наносила визитов и не принимала гостей.
Вот и сегодня она пришла в обычное для себя время, заказала то, что заказывала до этого постоянно, кивком поздоровалась с Маритой, мейстер Теобальдо как всегда шуршал газетой в дальнем углу. Не торопясь стала отпивать маленькими глоточками каф, чувствуя как раскрывается, после каждого нового глотка, послевкусие ликёра. Звякнул дверной колокольчик, сопроводив открывшуюся дверь, и Эстрелла почувствовала слабое раздражение от некоего нарушения устоявшегося распорядка.
Вошедшая была красива, если вам нравились блондинки. Эстрелла же мгновенно насторожилась. "Неужели это то что мы ждём?". В глубине души всё обмерло, ладони слегка вспотели, обычная реакция её организма выходящего в боевой режим. Она пристально взглянула на девушку. Вошедшая, плавной походкой переместилась к витрине, став рассматривать выпечку, и в полголоса спрашивая у подошедшей Мариты что-то. Эстрелла разглядывала её со спины, в душе ворочалось предчувствие опасности, мгновенно ожившее при виде девушки.
Меж тем блондинка что-то заказала и неторопливо заняла столик около Теобальдо, удостоилась от него легкого кивка, внутри души Эстреллы снова неприятно ворохнулось предчувствие. Приняв от Мариты сигариллу, девушка закурила. Вдруг, до этого рассеянный взгляд блондинки, сфокусировался на Эстрелле, она вопросительно приподняла тоненькую бровку, на что женщина тихо хмыкнула.
Девушка отвела взгляд и, откинувшись на спинку стула, прикрыла глаза, затянулась сигариллой. Лицо её расслабилось и приобрело выражение довольства. Так и сидела она, пуская дым, пока Марита не принесла ей целый кафейник и пирожные. Нечто непонятное в глубине души Эстреллы окончательно оформилось в уверенность, она уже видела такую матрицу движений. Плавные движения, словно двигался мастер боевых искусств с многолетним опытом или изменённый аристократ - воин. Вдруг пришло старое воспоминание, от которого холод в душе, стал ещё злее и колючее. Слишком хорошо она помнила, что было связано с её носителем. Меж тем, докурив сигариллу, блондинка налила себе каф.
Эстрелла поймала себя на том, что смотрит как девушка с аппетитом и удовольствием поедает эклеры, запивая их уже второй чашкой кафа. Смотрит на то, как тонкие, аккуратные пальцы сжимают фарфоровую чашечку с кафом, острый розовый язычок слизывает крем с уголка чуть пухлой нижней губы. Как рука с тонким, витым браслетиком отблескивающим камнями, поправляет прядку волос, аккуратно заправляя её за маленькое розовое ушко. Завораживающая пластика движений. Перезвон дверного колокольчика прервал это почти гипнотическое разглядывание, и Эстрелла отхлебнула остывшего кафа и поморщилась. Вкус, так очаровывающий её у горячего кафа с ликёром, был безнадёжно испорчен.
- Девочка, обнови мне каф - попросила она, расторопная Марита поспешила на кухню, унося чашку с остывшим напитком. Эстрелла же опять принялась разглядывать девушку, сидящую напротив. Букет, принесённый посыльным, почему-то вызвал у Эстреллы глухое чувство тревоги.
Блондинка, отставив чашечку, молча разглядывала букетик и маленький конверт веленевой бумаги, лежавший рядом, не делая попыток вскрыть его. Только сейчас заметившая конверт Эстрелла поняла, что предчувствие просто воет при взгляде на него. Это было непонятно и тревожно. Она легким импульсом силы активировала перстень-амулет, послав условный сигнал ожидающим снаружи и начала формировать вязи.
Пока Эстрелла занималась приготовлениями, девушка взяла со стола крошечный конверт. Достала из него карточку, пробежала её глазами, глубоко задумалась. В этот момент мейстер Теобальдо дочитал свою газету, аккуратно отложил её, залпом допил каф и, пошарив в кармане, выложил пару монет на столик. Начал грузно вставать со стула, на котором сидел. Немного погодя, вспоминая этот момент, Эстрелла поняла, что действия начались сразу, без всякой видимой причины, намёков на неё, слов или каких либо движений предупреждающих о том, что случилось дальше.
До той поры сидящая за соседним столиком и рассеяно смотревшая в пустоту девушка, резким, почти невидимым глазом, слитным движением вскочила. Даже скорее перетекла из положения сидя, миг и она уже у столика Теобальда, удар сердца и тело мейстера фонтанируя из обрубка шеи кровью, заваливается назад со стула. Его голова с удивлённо распахнутыми глазами, катится по полу. С легким хлопком разворачивается Малый щит и в Эстреллу летит пара боевых вязей. Года проведённые на службе, десятки стычек с врагом, боевые и учебные тревоги не прошли даром. Эстрелла на полном автомате поставила Грань, отводя летевшее в неё в сторону. Ударила в ответ любимым и надёжным Грозовым веретеном.
Блондинка, двигающаяся с нечеловеческой грацией и скоростью изменённой, уклонилась от вязи, пропуская её стороной. Метнула в ответ Серп, огненными брызгами расплескавшийся о защиту Эстреллы. Девушка метнулась в сторону окна, прикрываясь коконом Щита и снова атакуя женщину каскадом вязей: Копьё Агни, Серп и Протуберанец. Они буквально смели и обратили в горящие ошмётки столики, стоявшие на пути. Прогнувшись и став видимым, от вливаемой в него силы Щит Эстреллы принял их на себя, поглощая и рассеивая. Женщина застонала сквозь зубы, сдерживая атаку. Блондинка вынесла Малым тараном раму со стёклами и выпрыгнула на улицу. Эстрелла устремилась вслед распинывая горящие обломки в стороны. На улице зашипело и сверкнуло. Кто-то испуганно закричал. Женщина, наконец, добралась до оконного проёма и торопливо выглянула в него. Миниатюрная фигурка, прикрытая голубовато отблёскивающими гранями Алмазного кокона, била Протуберанцами по группе людей огрызающихся в ответ лиловыми разрядами боевых вязей. На мостовой грудой тряпья лежала пара тел в форме стражи, чадно горевшей на них. "Да какой объём резерва у неё!? Лупит сериями без остановки, как урук - егерь из лука" Подумав, активировала ещё один амулетный перстень с Воздушным прессом. Колонна спрессованного воздуха обрушилась на защиту блондинки сверху, вынудив её прекратить атаки, и сосредоточится на поддержании защиты. Атакующие немедленно воспользовались этим начав закидывать защиту блондинки атакующими вязями. К ним подключилась еще одна подошедшая с тыла группа. Мигнул, отключаясь, Алмазный кокон, сменившись сферическим малым щитом, резерв девушки явно просел. Эстрелла приготовилась, команды поддержки медленно окружали блондинку. Она попробовала атаковать близко подобравшихся адептов Кольцом огня. Пламя вязи бессильно лизнуло защиту атакующих. Атака окончательно истощила блондинку, лопнул щит, прикрывавший её. Эстрелла тут же метнула Путы и Паралич. И тут кто-то из адептов шарахнул Огненным Жгутом, даже сейчас блондинка попыталась увернуться, но полностью избежать атаки у неё не получилось. Жаркое пламя охватило половину тела девушки, жгут сплетённый из огня ударил словно плеть, полностью сжигая волосы и обугливая правую половину тела напавшей. Следом прилетевшие Путы стянули упавшее в горящей одежде тело, материализовавшимися оковами, затем последовал Паралич. Женщина мгновенно добавила Покров, охвативший по шею лежащую, и потушивший пламя.
Вдруг сзади что-то звонко упало, разбившись, Эстрелла моментально прикрывшись Щитом, едва остановила вязь готовую сорваться с кончиков пальцев, глядя на Мариту, которая уронила себе по ноги поднос с чашкой кафа для Эстреллы. В кофейне непередаваемо пахло жженым волосом, сгоревшим тряпьём, подгорелым мясом и ванильными пирожными. Девушка растерянно оглядывала разгром в когда-то уютном зале, потом перевела взгляд ниже. И тут Марита согнулась и извергла из себя всё съеденное и выпитое за день, с ужасом глядя на голову мейстера Теобальдо у себя под ногами.
Эстрелла хмыкнула, погасила Щит, развеяла боевые вязи.
- Беги девочка, зови орденцев с улицы - сказала женщина, глядя на вытирающую рот Мариту. - А я пока тут посижу.
Глава 3.
Боль была бесконечной, подобной океану с его приливами и отливами, волнами и штилем. Боль то захлёстывала штормом, то мерно покачивала на частых волнах. Такое, наверное, мог бы чувствовать человек которого бросили внутрь звезды. Она думала, что не сможет вытерпеть и умрёт, но что-то не давало обрушиться ей во тьму. Что-то словно корабельной канат, надежно и неумолимо держало сознание на поверхности этого океана боли. Она уже пробовала кричать, умолять, плакать, но никто, даже она сама не слышал ни звука. Никакой информации из внешнего мира не доходило до измучанного разума. Она ослепла и оглохла, не чувствовала тела, вместо всего этого была одна боль.
Неудивительно, что её разум спасовал перед этим безумием, он стал таять как сахар в кипятке, быстро и неумолимо. То, что составляло основу сущности, растворялось в водовороте безумия. Не было сил сопротивляться, да и желания тоже. И, наконец, все закончилось. Её не стало, была лишь тьма и боль.
Из этого понимания вдруг выкристаллизовалась пронзительная в своей простоте мысль. Если я мыслю, значит, я есть. Cogito ergo sum. Латынь, да. Она вспомнила, что такое латынь. Это сказал Декарт. Француз. Была такая страна на старушке Земле.
Слово мотыльки на свет, начали собираться вокруг этого крошечного ядрышка, мысли, картинки, понятия, языки, всё больше и больше и больше. Пока это не превратилось в воронку подобную циклону, который затянул песчинку сознания, вырвал его из океана боли и тьмы и швырнул в реальный мир. Мир принял её неласково, болью, слепящим светом, бьющим в глаза и жаждой. Вот только свет бил не в оба глаза, а в глаз, в один. Второго у неё или не было или она не смогла его открыть. Вообще она почти не чувствовала ни рук ни ног. Поморгала глазом, убирая набежавшую слезу. Увидела плохо побеленный потолок. Потолок был каменным, довольно высоким и сводчатым. Свет, падавший сбоку, был явно искусственным.
"Где я? Кто я?" с трудом всплыли мысли. Сознание было похоже на старый пруд, заросший ряской, сквозь которую с трудом пробивались мысли-пузыри.
"Не получилось, опять ничего не получилось" - всплыла мысль-пузырёк следом.
"Но почему так больно, у сигома же специально загрублены болевые рецепторы при боевом выходе, если я пострадала в бою то теперь в госпитале, где мне обнулили боевые параметры и поэтому так больно" - целый поток мыслей прорвался на поверхность - " В госпитале не бывает таких потолков, больше похоже на монастырь какой-то"
"Я попала в аварию!" - уколола разум новая догадка - "Война, программа SHAC, это всё дурной сон. Наверное, опять разбилась на байке. В прошлый раз тоже после наркоза чудилось всякое" Мысли прыгали как шарик в пинг-понге:
"Меня подобрали. Но кто? Где я? Какая авария? Байк я продала давно, ещё в прошлой жизни, Лекса боялась на нём ездить" Новые воспоминания выплыли на поверхность:
Лекса. Алекса О'Салливан. Ирландское рыжее чудо. Вспомнилось круглое личико, большущие зеленые глаза. Тонкие губы, веснушки, которые я так любила целовать. Смех как колокольчик, тонкие пальцы, и танец на набережной Салоу. Гибкое тело на простынях, упругое и горячее, маленькие розовые соски, остро торчащие небольшие груди. Мои пальцы, жадно проникающие в тесное и влажное сокровенное, крик страсти, светящиеся фонтаны и вино. Шёпот признания - "люблю тебя"
Набежала слеза, и она долго не могла сморгнуть её. Да и не хотела, слёзы катились из единственного левого глаза, она вспоминала. Нет больше Лексы, нет набережной с фонтанами, нет Испании, большей части мира нет. А есть выжженная, покрытая снегом и пеплом земля. Ощетинившиеся оружием анклавы выживших, зарывшиеся в землю и скалы. Ловящие радиосигналы друг друга через уцелевшие спутники, когда возникают редкие затишья в почти бесконечных штормах и грозах. Солнце, которого почти не видно за низкими тучами, из которых сыплется снежная крупа, пепел и пыль. Монстры и существа из сказок ставшие явью. Злой и опасной явью.
"Прах мира на наши головы сыплет Господь" - криво улыбаясь, говорил Валентин, скребя обгрызенными ногтями плохо бритый подбородок. Ещё одно имя, ещё одно лицо которое отзывается болью потери, не так как Лекса, как брат, у меня был брат!
Это слово вытянуло ещё воспоминание, детское. Мне пять лет. Я разбила коленку, упав со скутера. Мне больно и обидно, Валька дует мне на ранку и мажет зелёнкой. Зелёнка щиплет, я плачу, он утирает мне слёзы подолом своей рубахи, щёлкает по носу - " Наша Таня громко плачет, уронила в речку мячик!" Я надуваю обиженно губы, не роняла я мячик в реку, у нас и реки возле дома нет, и я не Таня, я...а кто я!?
Сознание панически заметалось, ища хоть что-то внутри себя. Что-то за что можно уцепиться и понять кто я, где я, и почему я тут? Искало и не находило, словно глухая стена стояла внутри него самого, с редкими крошечными прорехами, сквозь которые прорывались кусочки памяти. Но слишком мало их было, слишком мало. И тут организм выкинул новый фортель, "включилось" обоняние. Запахи ударили молотом по мозгам, и она поняла, что пахнет мертвецкой - пахнет всеми физиологическими жидкостями сразу: кровь, моча, испражнения и какая-то едкая химия.
Будто получив команду, на меня обрушились остальные чувства. Пришло понимание, что лежу на твердом и холодном, ничем не прикрыта, в помещении холодно и у меня жутко чешется вся правая половина тела, включая руку и ногу. Очень хочу пить и есть. И ещё полностью обнажена. Попыталась пошевелить руками, с трудом, но получилось. Дёрнула ногами. Сначала левой, потом с опаской правой. И тут, словно тысячи маленьких раскалённых игл вонзили по всему телу и начали прожигать его. Тело затрясло в болезненной судороге, и она заорала, ну как заорала - скорее издала сиплый полустон-полушипение, и вновь потеряла сознание. Очнулась резко, разом. Теперь чувствовалось все тело, лишь правый глаз по-прежнему не ощущался. Попробовала сесть, с трудом, помогая слабыми руками, но получилось. Осторожно поводила головой, оглядываясь.
Она сидела на каменном широком столе с канавками для стока жидкости. "Похоже, прозекторский" - услужливо подсказала дырявая память. Стол находился посреди довольно просторного помещения без окон, освещенного шарообразными светильниками, висящими на стенах. Они давали ровный, чуть желтоватый, мягкий свет. В ближней к столу стене была дверь, капитальная, из толстых струганых некрашеных досок потемневших от времени, окованная металлическими полосами, с кольцом вместо ручки. У дальней стены располагались широкие деревянные полки в два этажа. На них лежали тела: мужские и женские вперемешку, разных возрастов и сложения. Вдоль стен стояли довольно грубо сделанные деревянные шкафы с закрытыми дверцами. Пара столов с разложенным на них тускло отблёскивающим на свету инструментами явно медицинского назначения.
Она медленно спустила со стола ноги, пол был ледяным, неуверенно встала, держась за стол. Голова кружилась неимоверно. Стены так и ходили перед глазом. Зажмурилась.
Подождала, успокаиваясь и размеренно дыша. Распахнула единственный глаз. Наконец-то комната перестала кружить перед взором. Пошаркала к двери и попыталась её открыть. Почему-то она думала, что дверь должна открываться плохо и скрипеть, но она распахнулась на удивление легко и бесшумно. С опаской выглянула, за дверью был широкий и слабоосвещенный коридор. "Направо или налево, вот в чём вопрос" - хихикнуло подсознание.
Секунду поразмыслив, зашлепала босыми подошвами направо. Коридор привел в небольшой зальчик, в торце которого было две двери. Таких же массивно-монументальных, похожих на ту, что она открывала только что. Пока изображала перед ними буриданова осла, вопрос разрешился сам собой, левая дверь распахнулась и впустила нескольких человек. Первым вошедшим был невысокий, тощий мужчина в заляпанном зеленом балахоне, он оживленно втолковывал что-то шедшему за ним пухлому господину в темном костюме-двойке, с изящной тростью в правой руке и фетровой шляпой в левой. Рядом с ним резко вышагивала высокая, фигуристая женщина с короткой стрижкой темных волос и ярким красным локоном справа, одета она была в брючный костюм лавандового цвета и ботильоны на низком каблучке, она внимательно прислушивалась к монологу тощего.
В этот момент пухлый господин заметил меня, его губы изобразили "О" и он резко остановился, придержав говорящего за рукав его балахона. Женщина резко остановилась и как-то вся подобралась словно большая кошка перед прыжком на жертву. Чуть вытянув в направлении стоявшей посреди зала, руку, пальцы которой были унизаны перстнями. Тут и до балахонистого дошло, что что-то происходит и он, наконец, обратил внимание на неё. Никогда не думала, что можно так таращить глаза, ещё чуть и они, казалось, выпадут из глазниц, при этом он начал плямкать трясущимися губами что-то невразумительное:
- Э, а вскрытие. Но как!? Тьма забери, как!?
Ситуация была явно комическая и она не удержавшись развела руками, усмехнувшись шаркнула ножкой и произнесла охрипшим голосом:
- Та дам, а вот и я! Не ждали?
Теперь уже все трое вытаращились на голую и несуразную фигуру перед собой, выглядело это смешно и несколько театрально, поэтому она хихикнула. И тут короткостриженая брюнетка засмеялась. Голос у неё оказался таким же симпатичным, как и внешность, смех прокатился затухающим эхом по коридору и "разморозил" толстячка и неряху. Откашлявшись, полный господин произнёс:
- Позвольте представиться, дом Аурелио Брага, старший дознаватель городской стражи. И, ради богов девушка, ответьте - почему вы живы? И знаете, вам нужно накинуть что-нибудь и не расхаживать голой! Это не прилично и к тому же в подвале холодно!
Глава 4.
Некоторое время спустя она сидела на мягком старом диванчике, в уютной комнате наверху, завернутая в колючее шерстяное одеяло, пила горячий сладкий напиток, заедая его чёрствыми печеньками, слушала рассказ Фаусто. Так звали типа в балахоне. Был он местным патологоанатомом, экспертом и лаборантом отдела сыска и расследований при городской страже славного города Баследо, где они сейчас и прибывали. Дом Аурелио, комфортно развалившись в единственном продавленном кресле, аккуратно пил густой напиток похожий на земной кофе мелкими глотками и изредка дополнял рассказ Фаусто. Рослая брюнетка, представившаяся как "мистресс Эстрелла Лимпио", отсутствовала, направившись куда-то за одеждой для неё. Время от времени девушка непроизвольно трогала сморщенный рубец на месте правого глаза. Судя по рассказу Фаусто, была такая ненулевая вероятность, что глаз регенерирует, потому что кожа на правой стороне тела восстановилась почти полностью, что несказанно поразило эксперта. Впрочем, как и её воскрешение из мёртвых.
Девушку же история, рассказываемая Фаусто, удивляла всё больше и больше, ибо она никак не стыковалась с клочками её воспоминаний о прошлом, что же касается настоящего, тут зияла дыра размером с лунный кратер. Кстати о лунах, тут их было три, как мне любезно сообщил тот же Фаусто, хотя она была твердо уверена, что Луна должна быть одна. Опять же язык, на котором сейчас они свободно общались, это была вавилонская смесь из нескольких языков, которые она помнила как самостоятельные - латыни, испанского, португальского с большей частью английского и называлась вестрон. Хотя она вспомнила, что не знала португальский и испанский, помнила кое-что из латыни и хорошо владела английским. Однако же сейчас она не только свободно разговаривала на местном всеобщем, но и думала на нём.
По словам Фаусто, её тело (!) привезли ему три дня назад на экспертизу. Тело было сожжено наполовину и не подавало никаких признаков жизни, поэтому подверглось "извлечению", насколько он смог объяснить это что-то вроде съема сохранившейся информации с мозга и работает только на живых людях и относительно свежих покойниках. Вот только живые от этой процедуры слегка портились, работа мозга нарушалась необратимо, что приводило к коллапсу и смерти, ну а мёртвым было всё равно, поэтому на покойниках, особенно криминальных, её широко использовали.
Вскрытие было назначено на сегодня, в присутствии старшего дознавателя и представителя ордена, свидетеля и вроде бы её убийцы, мистресс Эстреллы. Сея госпожа поджарила тело девушки до состояния тоста после того как она совершенно хладнокровно и профессионально убила некоего господина за которым негласно приглядывал орден Надзирающих в лице упомянутой Эстреллы и целой толпы шпиков. Когда же вместо малоаппетитного вскрытия, вся компания встретила бродящее по коридорам морга воскресшее тело, голое, бодрое и живое. О том, что она отхватила по организму боевым заклинанием (да-да тут есть магия) и стала похожа на стейк сильной прожарки, напоминали жуткие шрамы на правой половине тела и лица. Глаза, правда, не было и ещё, ещё она была лысая как коленка, без бровей и ресниц. Когда она узрела себя в зеркале, даже икнула нервно, больше всего лицо отражённое им напоминало такого классического вампира - носферату, это те, которые не томные красавчики и роковые дамы -обольстительницы, а сморщенные и лысые уродцы. Словом ужас-ужас.
Дом Браго пока тактично не расспрашивал несчастное создание, сидящее перед ним и дующее сладкий каф из кружки, да и что она могла ему сказать? Девушка напряжённо размышляла "Начнут расспрашивать, и что я скажу? Что я не помню кто я, что мир вокруг для меня словно экранизированная книжка из жанра фэнтези? Тут и слов то, наверное, таких не знают, а признать, что я считаю себя иномирянкой в присутствии дознавателя и представителя непонятного ордена, нафиг-нафиг. Не помню ничего и всё, тем более мозг мой должен быть в состоянии киселя после "извлечения". Решено, кошу под дурочку и тихонько осваиваюсь" Приняв такое решение, она состроила самую умильно-внимательную моську, которая судя по возросшему красноречию Фаусто, удалась. Некоторое время спустя эксперт начал повторятся, и слегка охрип, Аурелио прервав его движением руки, произнес глядя на меня:
- Достаточно, сен Лухан, сенна явно утомилась.
- Да, конечно - засуетился эксперт. - Прошу прощения, но обязательно нужно взять заново кровь и пробы.
- А с этим мы пока подождём - решительно оборвал его дознаватель. - Дело явно вышло за пределы моей и вашей компетенции, решать, что брать или не брать, будут совершенно другие люди.
Фаусто даже сник после этой фразы. Она мысленно усмехнулась - " отняли игрушку". Вот и нарисовалась первая проблема, официально она мертва, к тому же является убийцей, да и документов у неё никаких нет, значит и прав никаких, а надеяться на доброту и бескорыстие, по крайней мере, наивно. Её вполне могут разобрать на запчасти вот такие фанаты от науки и глазом не моргнут. Благо ходить недалеко, пара пролётов каменной лестницы ведущей вниз. Или сожгут эти, из ордена. Может они типа местной инквизиции, жгут всех нарушающих их представление о мире, на кострах. Что за нравы царят в местном обществе, она не знает. Судя по одежде, похожей на дикую смесь 17 - 19 веков, тут может быть всякое и в общественном устройстве. Попытаться бежать, а куда и как? У неё нет ничего, начиная от одежды и денег и заканчивая информацией о мире. Инициатива полностью в чужих руках. Остается лишь одно, пока выжидать. Пока она предавалась мысленно отчаянию, Браго достал из внутреннего кармана пиджака, серебряный портсигар и со щелчком открыл его. Ей немедленно захотелось курить, и всплыл очередной кусок памяти: "Табак закончился на пятый год в бункере, а выращивать его в оранжерее Диана не разрешала. Каждый раз после поднятия этого вопроса на еженедельных итоговых совещаниях, она начинала эмоционально доказывать, что рациональнее занять грядки пищевыми культурами, а не потакать "табачным наркоманам". Так как из шести директоров курило четверо, на неё смотрели волком, но правоту признавали, скрипя зубами, но признавали. Нас, рядовых, вообще никто не спрашивал. Поисковики же драли за сигареты, принесённые из рейдов по брошенным городам, бешеные деньги, поэтому большинство бросило курить" Она бросила, это вспоминается точно, но сейчас, глядя на открытый портсигар, курить ей захотелось до зуда в ушах.
Дом Аурелио перехватил пристальный взгляд, вежливо спросил:
- Сенна не возражает?
- Нет, - Сглатывая слюну, она гипнотизировала темно-коричневые пахитоски, стройные цилиндрики которых демонстрировало нутро портсигара.
- Даже больше того, я буду вам очень признательна, если вы угостите меня - нагло попросила она мужчину.
Гляди-ка удивился, но постарался не подать вида и протянул открытый портсигар. А вот Фаусто даже тормознул, застыв с пепельницей в руках, от её слов, в этом обществе явно было не принято женщинам курить. Командовать, пожалуйста - она вспомнила властно распоряжавшеюся мужчинами Эстреллу, а курить дамам неприлично. Очнувшись, Фаусто поставил дешевую жестяную пепельницу на столик между ними с мужчиной, вытащил из недр балахона помятую пачку папирос, вытряхнул из неё одну и прикурил с помощью блестящего цилиндрика вынутого вместе с пачкой. Девушка не спеша выбрала пахитоску, понюхала, её с наслаждением, вставила в губы и оглянулась в поисках огня. Тут, дом Аурелио ловко пульнув из пальца искрой, поработал зажигалкой, запалив кончик пахитоски. Держа бесстрастное выражение на лице, она глубоко затянулась. "Господи, хорошо-то как, прямо оргазм" Так и застала нашу компанию Эстрелла вернувшаяся в сопровождении мускулистой, высокой и миловидной на лицо девицы. С бронзовой от загара кожей, одетой так словно она косплеила Пакахонтас, в замшевое приталенное платье бежевого цвета, с длинным рукавом, короткой юбкой поверх обтягивающих штанов, по подолу и воротнику была пущена затейливая разноцветная вышивка. Небольшие мягкие сафьяновые сапожки с вышивкой, на низком каблучке, дополняли наряд. Волосы цвета воронова крыла, заплетённые во множество затейливых косичек с вплетенными нефритовыми бусинами, схвачены в хвост красной шелковой лентой, доходили до середины спины, виски были выбриты, на левом была татуировка - силуэт раскинувшей крылья птицы в обрамлении молний. В листовидных аккуратных ушках было по паре золотых колечек. Смотрелась она сногсшибательно. В руках этого экспоната музея этнографии был довольной объемный тюк.
Увидев недавнюю покойницу, выпускающую колечки дыма с полузакрытым глазом и выражением довольства на безбровом лице, Эстрелла только хмыкнула, а вот Пакахонтас сморщила свой носик в недовольной гримасе.
- Предаётесь порокам? - насмешливо спросила женщина, и, не дожидаясь ответа, добавила: - Дом Браго, можно вас отвлечь? - и поманив его рукой за собой, вышла из комнаты. Кряхтя, Аурелио затушил пахитоску в пепельнице, тяжело поднялся и вышел вслед за разведчицей.
- Одежда, - бухнула тюк перед диваном Пакахотас, голос был глубоким, бархатистым и сильным. Повернувшись к таращившемуся на неё эксперту, неожиданно рявкнула:
- Выйди! Девушке надо одеться!
Фаусто просто вымело за дверь вместе с папиросой. Сидящая девушка, затянувшись пахитоской и выдохнув дым, хихикнула. Девица гневно сверкнула на неё карими глазами и принялась распаковывать тюк, косясь исподтишка на продолжающую курить невоспитанную одноглазую уродину.
Глава 5.
Выйдя из комнаты, Эстрелла не дожидаясь Браго, зашагала в дальний конец коридора к двухстворчатым дверям, за её спиной стукнула дверь и послышались шаги сопящего носом дородного мужчины. Приоткрыв одну створку, магиня заглянула в комнату оказавшеюся чем то вроде рабочего кабинета, судя по письменному столу с грудами бумаг и парой шкафов, с какими то справочниками.
- Вот тут и поговорим - сказала она подошедшему дому Аурелио, и решительно зайдя в кабинет, заняла места за столом, пыхтящий дознаватель, войдя и прикрыв дверь, расположился на стуле напротив Эстреллы.
- Первое, готовы и расшифрованы результаты сканирования - магиня достала из кармана серый прямоугольник кристалла памяти и показала его Браго.
- Результаты более чем странные, память неожиданно воскресшей девушки насчитывает всего несколько суток. Общего времени. Это, включая её пребывание у шлагфат и те пару часов на барже, что она не спала.
- Ошибка чтеца или сбой аркана? - быстро предположил дознаватель.
- Параметры стандартные, сбоев не было, это подтвердил наш консультант - ментат.
- А квалификация вашего ментата?
- Наш консультант, мэтр Северино, заведующий кафедрой ментальных воздействий университета Баселедо - оборвала вопрос Эстрелла - Надеюсь, в его квалификации вы уверены?
- Без всяких сомнений мистресс. Хм, всего несколько дней. Кадавр или гомункул? Хотя не похоже, слишком сложное поведение.
- Нет, результаты осмотра, пробы крови и тканей взятые сеном Луханом при поступлении тела в морг, всё показывает что, она, несомненно, человек, владеющая к тому же, ну это вы и так чувствуете.
- Человек, кхм, который при поступлении был мёртв, а потом ожил и регенерировал, как то не укладывается это в мои знания о владеющих, да и для изменённых это тоже слишком, не находите мистресс?
- Вот тут действительно странно - Эстрелла дернула плечиком.- При её низком определяемом уровне она манипулировала совершенно чудовищными объёмами силы. Не следи мы за Теобальдо и не имей рядом пары десятков адептов ордена увешанных амулетами, она бы разнесла весь район Прихолмья. Мы сняли те остатки от ментальной программы, что сохранились в её разуме. После убийства мейстера она доложна была сжечь как можно больше людей в Прихолмье. Учитывая, чьё лицо она в тот момент носила, резонанс в городе вышел бы бешеным. Род Кармона оставил слишком глубокий след в истории этого города, чтобы его забыли.
- Будем разбираться - решительно добавила она глядя на кристалл, который держала в руке. - Чую, много всего намешано в этой истории.
- Но дознание..
- А что дознание? Заключение о смерти есть? Есть. Результаты первичного осмотра есть. Результат вскрытия, я надеюсь, будет. Сейчас им и займёмся.
Дом Аурелио, глядя на рассуждающую женщину поперхнулся. Неверяще посмотрел на неё.
- Вы собираетесь эту девушку вскрывать!?
- Что? А? Нет, конечно! - удивилась Эстрелла.
- Надеюсь, ваш спец по трупам, этот как его - она щелкнула пальцами, вспоминая.
- Сен Фаусто Лухан - гневно раздалось от двери. - И я не собираюсь идти на подлог!
Незаметно вошедший эксперт возмущённо смотрел на женщину, восседающую в его кабинете и за его столом. Он решительно взмахнул рукой сжимающей папиросу, от чего пепел обсыпал его и так порядком замызганную мантию. Решительным шагом мужчина прошёл к столу и вперил взгляд в сидящую за его столом женщину.
- Ну что вы, какой подлог - вкрадчиво промурлыкала она. - Дело-то забирает орден Надзирающих, все сведения под гриф "три короны", оригиналы мы изымаем, у вас остается "сторожок" из фальшивок, а ну кто заинтересуется. Вы, оба под Печать Молчания. Я вправе.
Увидев, как переглянулись дознаватель с экспертом, Эстрелла вытянула левую руку и зажгла над ней объёмную проекцию эмблемы ордена, треугольный щит с глазом. Дом Браго поморщился, ему совсем не нравилось, что деле множилось непонятное: сначала воскресшая убийца с памятью бабочки-однодневки, потом вообще засмердело политикой и интригами аристократов, а сейчас ещё и Надзирающая с правом печати. Эстрелла развеяла знак и решительно сказала:
- Ну что, займемся нашими делами? - в ответ, услышав два тяжёлых вздоха.
В тюке оказалось нижнее бельё, чулки, носочки, невзрачное платье с длинным рукавом и юбкой до щиколоток из однотонной грубоватой ткани расцветки "мышь серая", довольно уродливые туфли черного цвета на низком каблуке и неопределенного цвета накидка с капюшоном. Всё это богатство Пакахонтас бодро разложила вокруг, пока она докуривала пахитоску. Дождавшись, когда девушка затушит окурок в пепельнице, спросила:
- Помочь одеться?
- Сама, всё сама - буркнула та, неохотно выпутываясь из теплого одеяла.
Поворошила недорогое хлопковое белье, до бюстгальтеров в этом мире уже додумались, довольно уродливых кстати. "Хорошо, что не корсет". Трусы были больше похожи на бабушкины панталоны до колен, эх, где трусики танга, не дошла здешняя мода до такого ещё, а жаль. Раскатывая по правой ноге чулок, она намучалась, кожа была грубой и похожей на кору дерева, сморщенную и грубую. Услышав вздох, подняла глаза на Покахонтас с эльфьими ушами. Она смотрела на её тело, вернее на правую половину его, которая выглядела кошмарно, взглядом полным жалости. Это неожиданно рассердило девушку, она шустро напялила оставшиеся шмотки, включая накидку, только капюшон не надела пока. Вопросительно глянула на "индейскую принцессу".
- Прошу следовать за мной - Остроухая решительно зашагала из комнаты.
Девушка засеменила следом, проклиная маловатые туфли. Пройдя короткий коридор, они спустились явно по лестнице черного хода, и вышли в глухой проулок, где дожидалась неприметная карета и здоровенный амбал-кучер. Местное светило резануло лучами единственный глаз, и девушка поспешила накинуть глубокий капюшон на голову. Сопровождающая открыла дверцу, и твердой рукой подсадив миниатюрную девушку на жесткий диванчик, скользнула внутрь, закрывая дверцу за собой. Стукнула кулаком в стенку кучеру и устроилась рядом со мной. Щелкнул кнут и под перестук копыт лошадей карета отбыла в неизвестность.
Глава 6.
В неизвестность прибыли спустя четыре часа. Пассажир чувствовала себя разбитой и уставшей. Из города выезжали какими-то грязными проулками. Мощёные улицы сменились кривыми загаженными проулками трущоб, а затем домами предместья. Пересекли городскую черту как-то незаметно. Вроде только что катили по городскому району, а вот уже выехали на загородную грунтовку. За всё время поездки им не встретился почти никто. Пара одиноких всадников и всё, словно местность вымерла. Грунтовая узкая дорога, да лиственный лес по сторонам, это все, что было видно из окна кареты. Неожиданно девушка задумалась: "а какое время года сейчас?" Во всяком случае, не прохладно, но и тепла особого нет, деревья зеленые и травка, куст, растущий на обочине дороги, бодро цветет. Похоже на позднюю весну, надо будет уточнить. С сопровождающей её этнической девицей контакта наладить не удалось, на все вопросы она отвечала скупо и односложно, а потом и вовсе задремала похоже. Хотя как можно дремать при такой тряске она не представляла. А может пассажир настолько достала своими вопросами, что она притворилась спящей. "Ну, тогда ей надо выдать скаутский значок с достижением Успешная хитрость" В разуме девушки опять всплыло что-то из прошлого: " скауты, это вроде разведчики, тогда, причем тут дети и значки за достижения, все же память работает по принципу калейдоскопа, и не всегда узор складывается. И что такое калейдоскоп, охохонюшки, житие мое тяжкое"
Не успела она начать жалеть себя в очередной раз, как карета прибыла к месту назначения. Плавно остановилась. Пакахонтас распахнула свои ничуть не заспанные глазищи и мигом вымелась из кареты. Кряхтя и зло, сверкая слезящимся глазом, вылезла и девушка, если бы остроухая не подставила её руку, то она точно бы позорно навернулась посреди двора. Огляделась: " А ничего так, миленько" Карета стояла напротив явно парадного крыльца, небольшого особнячка в два этажа. По стилю очень похоже на испанские поместья pazo. Главное здание, окружено садом, пара изящных садовых беседок и, похоже, культовая постройка справа. Кучер, достав пару дорожных баулов из толстой кожи, передал встречающему пожилому, но крепкому мужчине и, взяв лошадку под уздцы, повел куда - то за дом, видимо там находились хозяйственные постройки.
Старик с багажом меж тем уже умотал внутрь, а Пакахонтас терпеливо стояла рядом. Ждала, когда она налюбуется здешними видами. Или ей просто было все равно. Одноглазая вопросительно зыркнула на неё из глубины капюшона и поковыляла к дверям. С первых шагов по поместью возникло такое ощущение, что она попала домой. На Землю, в те времена кода не было кошмара Пересечения. И дальнейшая прогулка по залам, салонам, спальням и столовым этой усадьбы всё больше и больше укрепляло это чувство. А когда они добрались до террасы с видом на задний двор и площадку, явно предназначенную для тренировок и часто используемую, судя по утоптанной середине, девушка уселась на лавочку и совсем не хотела уходить оттуда, пока её не позвала остроухая:
- Пойдёмте, ванна готова и скоро подадут ужин.
Тяжело вздохнув, она поплелась вслед своему Вергилию. Интерьеры поместья были выполнены в стиле похожем на барокко. Но также явно заметно и присутствие классического стиля. Это опять проснулись обрывки памяти. В залах усадьбы сохранилась богатая старинная мебель, картины, скульптуры, предметы роскоши явно собранные на протяжении долгого времени, всё указывало на семейное гнездо старинного рода. Как она узнала позже, усадьба состоит из пары десятков помещений, каждое из которых имеет своё, индивидуальное назначение. Были тут Оружейный зал, Северный Салон, Кабинет большой и малый, Музыкальный Салон, Салон для игр, Полуденный Салон, Библиотека, главная спальня и главная столовая, гостевые апартаменты и комнаты немногочисленной (четыре человека) прислуги. Её заселили почему-то в хозяйские покои на втором этаже, состоящие из уютной гостиной с выходом на небольшой балкон с ажурными металлическими перильцами, главной(!) спальни, гардероба и рабочего кабинета с небольшой библиотекой, Пакахонтас упорхнула чистить пёрышки с дороги, а гостья принялась оглядывать помещение.
Изящный кабинет, оклеенный по стенам красивыми обоями с растительным орнаментом, пестрый ковёр на полу, с мебелью, обитой темно-зеленой тканью, с библиотекой из старого черного дерева, заполненной толстыми томами, переплетёнными в кожу, с бронзовыми статуэтками обнаженных воительниц на великолепном письменном столе, с небольшим камином. Гостиная, в три окна, с диваном и круглым столом в глубине. По бокам стола - кресла, а между окон столики с узкими зеркалами во всю стену. Спальная комната с арками из дерева, кровать массивная, основательная, из дерева, а унитаз, раковина и большая ванна полная горячей воды, расположенные за неприметной дверью, расписаны потрясающими растительными мотивами. Тут же на полочке громоздились различной формы и цвета пузырьки. Она откупорила пару, пахнуло травами и маслами. Скинув пыльную одежду прямо на пол, осторожно опустилась в горячую воду, хорошо то как...
Спустя полчаса её с трудом вытащила из ванны неугомонная листоухая, она успела освежиться и сменила замшевый этнический костюм на гибрид халата и платья из легкой и неяркой ткани голубых оттенков, со шлейфом и длинными ниспадающими рукавами. Девушку обрядила в такое же, но с богатой отделкой и кремового цвета. Под ним она была одета в неудобные панталоны до колена, расшитые кружевами, бюстгальтер в этот раз не выдали. Обута в легкие домашние туфли без каблука, цвета беж. Ещё раз, проверив комплектность одежды и избегая смотреть на лысую голову и обезображенное лицо, её наконец-то повели кормить.
В главной столовой был накрыт обеденный стол, сервированный фарфором и серебром приборов. Там же гостью представили управительнице поместья домине Арселии, высокой, подтянутой, чуть холодной даме. Представили как мистресс Эстранью, на что управляющая дернула бровью, но ничего не сказала. Так начался новый этап её жизни, время, давшее ей передышку для адаптации и Шакию Бегущую-с-ветром.
Глава 7.
Эстрелла приехала в поместье через три декады, в двуколке, одна. Стремительно ворвалась внутрь, бросив поводья старому Салу. Вихрем пролетела до террасы на заднем дворе, где на скамейке сидела с книгой её визави, а рядом в плетеном кресле дремала ирха Шакия. Остановилась, глядя на них, отдышалась и, указывая пальцем на Шакию, выпалила:
- Ты, со мной, быстро - И круто развернувшись на каблуках, скрылась в глубине дома.
Листоухую словно подбросили, так быстро она покинула кресло и убежала вслед за Эстреллой. Одноглазая девушка озадаченно глядела им вслед, заложив книгу пальцем. Все последние декады она вела жизнь хомячка в клетке, спала и ела. Перезнакомилась со всеми жильцами поместья, читала книги из библиотеки, оказалось, что она может читать и писать на местном и ещё на нескольких языках, один из которых звался баронн, другой же был языком вымерших ныне трау и назывался иллитири. Язык кхузул вызвал у неё почему-то глухую ненависть. Писать она могла на всех, хоть и с некоторым трудом, словно давно не практиковалась и сейчас вспоминала их. Она постоянно задавала себе вопрос "Откуда я их знаю!? Почему почти ничего не помню?"
На площадку вышел Леандро, в этот раз он разминался с полаксом. Чудовищные мускулы изменённого вздувались под рубахой, удары, казалось, могли разрубить скалу. Парень явно красовался. Когда она увидела его тренировку в первый раз, такого не было, проявилось это шоу раза с третьего, благо девушка постоянно читала днем на террасе. Сначала она думала, что он запал на Шакию - Пакахонтас, ибо она впечатляла своими девичьими статями, да и на площадке на равных сходилась с Леандро. Он давил силой, она брала скоростью и ловкостью, зрелище их тренировочных поединков весьма впечатляло. Словно гора и горный поток сходились в вечном противоборстве. " Голливуд нервно курит за углом" - промелькнула мысль-воспоминание из забытого прошлого. Интересно, что за нервный и курящий боец этот Голливуд, даже любопытно.
Почти в самом начале своего проживания здесь девушка нашла в кабинете деревянную шкатулку с тонкими сигарами и коробку толстых, длинных спичек. И с того дня регулярно дымила на балконе и в гостиной своих покоев, игнорируя неодобрительное ворчание Сала и демонстративно принюхивающуюся к ней домину Арселию, в те моменты когда они сталкивались в доме.
Рубились на тренировке деревянными мечами. В первый раз Леандро явно не воспринял ирху всерьёз, но без промедления получив по ребрам и подсечку под коленки, повалившую его на землю, стал осторожен. Минут пять-семь атак и контратак и вот здоровяк, отступив и опустив клинок, кивает ирхе. Вскоре перестук сталкивающихся клинков звучал на площадке регулярно. Как-то смотря на тренирующихся бойцов, она осознала, что ей знакомы приёмы и движения. Похоже, она когда-то умела и это. Несколько дней назад с их зрительницей кое-что случилась, повергнув одноглазую девушку сначала в стыд, а потом в раздумье. После очередного поединка сведённого вничью усталая и довольная Шакия прошла мимо неё в дом, переодеваться, как уже случалось множество раз до того. Но в этот раз случилось кое-что странное. Терпкий запах её пота неожиданно отозвался в ней внезапным теплом возбуждения внизу живота. В эту ночь она яростно мастурбировала, нюхая тренировочную рубашку ирхи, утащенную из корзины для грязного белья в её комнате. Кончив, так что свело мышцы на ногах, она уснула крепким сном без сновидений и кошмаров. Впервые как ожила на холодном каменном столе. Спустя пару дней начались художественные выступления здоровяка перед ней. Чем уж ему понравилась одноглазая, лысая и непонятная уродина, она не понимала. Но факт был, как говорится, на лицо.
Задумавшись, девушка смотрела, не отрываясь на Леандро. Он же приняв это за интерес, удвоил усилия, молодецки хэкая при ударах.
- Впечатляет - раздался голос сзади, напугав её. Домина Арселия смотрела на экзерсисы парня. - Но сыровато, вот с клэйморо он хорош. - Она уселась рядом с девушкой, окутав тонким цветочным ароматом легких духов. Знакомое возбуждение растеклось внизу живота от близости её тела.
"Надо думать о снеге, холодном, блестящем на солнце снеге покрытым настом" - постаралась отстраниться она от реальности. Пока реальность побеждала, вставшими под тонким платьем сосками можно было резать этот самый наст. Тепло внутри живота превратилось в пожар. Еще пара минут и панталоны можно будет отжимать. Арселия же оживленно продолжала комментировать упражнения разошедшегося Леандро. Вскочив и уронив книгу, одноглазая торопливо пробормотала:
- Извиняюсь, мне надо...- и стремительно прорысила к себе, оставив удивленную домину на скамейке.
Лестницу она проскочила даже не заметив, влетела в свои покои, скинула на ходу туфли и сорвала с себя платье и промокшие панталоны. Открыла прохладный душ и, упершись руками в стенку, стояла под ним пока не замерзла. "Что за херня творится со мной? Откуда эти приступы вожделения, накатывающие на меня?" Новые вопросы, на которые нет ответов. Стуча зубами, вытерлась, завернулась в полотенце и прошла в кабинет. Прикурила нервно, сломав спичку, и глубоко затянулась терпким дымом. "Итак, к моей потере памяти прибавилось еще и дикое возбуждение от запахов и присутствия рядом женщин. На воняющего потом и разгорячённого тренировкой здоровяка никакой реакции" Раздумывая о вывертах своих покалеченных тела и сознания, докурила и решила принять ванну. Набрала в неё горячей воды, набухала в неё ароматических солей, прикурив свежую сигару и захватив из погребца в кабинете бутылку вина, забралась в ванну подумать. Не успела сигара истлеть до середины, а уровень вина в бутылке понизится хотя бы наполовину, как в дверь постучали.
- Твою ж мать, чтоб тебя перевернуло и сплющило! - сказала в сердцах одноглазая, уронив окурок в воду и поперхнувшись вином. В дверь постучали настойчивей и громче. Изрыгая проклятья вполголоса, вылезла из душистых и теплых объятий воды. Торопливо завернулась в большое полотенце и пошла открывать.
Эстрелла шла, звонко стуча каблуками по плиткам пола, за ней почти неслышно ступала ирха. По пути им попалась служанка, молодая полненькая девушка, которая куда-то спешила со стопкой постельного белья в руках. Женщина тормознула её жестом и, глядя в глаза произнесла:
- Каф, полный кафейник. Бутылку вишнёвой настойки и два бокала в Полуденный салон. Немедленно! - хлестко припечатала вслед заспешившей служанке.
До салона дошли молча, молча же сели в удобные кресла стоящие около столика темного дерева. Эстрелла размышляла о чем-то, барабаня пальцами по подлокотнику кресла. Шакия терпеливо ждала с бесстрастным выражением лица. Женщина выбрала полуденный салон явно из-за того что вход в него был один и он был меньше Северного и уютнее. Слегка встрепанная служанка вкатила тележку с кафейным набором, бутылкой вишнёвки, двумя бокалами и несколькими тарелочками с различными заедками и пирожными. Быстро сервировала столик, разлив каф по чашечкам и наполнив бокалы вишнёвкой на треть, ретировалась, плотно прикрыв за собой дверь. Магиня повела пальцами, ставя Полог.
- Итак - произнесла Эстрелла, беря каф и отхлебнув глоток. - Что ты можешь сказать о подопечной?
- Ведет себя как степной сурок, много ест, много спит. Постоянно читает книги из библиотеки. Почти не разговаривает. - Пожала плечами ирха. Подумала и добавила - Курит тоже много.
- Что-то необычное? Поведение, поступки, вопросы?
- Вроде ничего не замечала, хотя дня три назад было странное, но не с ней - задумчиво сказала Шакия.
- Что именно, подробно - подобралась Эстрелла.
- Леандро, он тренируется на заднем дворе регулярно и Акарун (одноглазая), ну мистресс Эстранья - смутилась ирха - В общем, здоровяк махал железом, и я решила тоже размяться, как бывало и до этого. Он, кстати, неплох на мечах, почти как урук. Так вот, она сначала не обращала на нас внимания, как обычно когда Леандро машет железом со мной, а она читает на террасе. А тут заинтересовалась боем и смотрела не отрываясь.
- И что в этом необычного, она довольно молодая женщина, красивая, вернее была - криво усмехнулась Эстрелла.- А тут мужик, здоровый как бык, одинокий, этакий самец всегда готовый к случке. Почему бы и не заинтересоваться.
- Нет, она смотрела именно на бой, причем так, эм-м. - прищелкнула ирха пальцами, подбирая слово на общем - Как воин, словно она нас оценивала. Как противников. Ну как бы она, смотрит как - замялась Шакия - Как старший смотрел на испытание новобранцев, отбирая к себе в ватагу, вот так и смотрела.
- Интересно - протянула магиня, откусывая от маленького миндального пирожного. - Это всё?
- Не совсем. - Отчего-то замялась и покраснела девушка. - С декаду назад кое-что случилось.
- Мне каждое слово из тебя тянуть? Докладывай точно, в деталях и подробностях, даже незначительное на твой взгляд. О значении и важности судить мне.
- У меня пропала рубаха из корзины с грязным бельём, мне сказала Грасия, это служанка, что не может найти мою тренировочную рубаху, чтобы отдать в стирку - пояснила девушка.
- И как это связано с нашей гостьей? - подняла бровь Эстрелла.
- Рубаху нашли у неё в покоях, во время утренней уборки, в спальне, точнее в кровати. Похоже, она - она ещё сильнее покраснела - Она использовала рубаху, ну когда, ну это.- Окончательно стушевалась Шакия и замолчала.
- Ты хочешь сказать, что одноглазка спёрла у тебя рубашку, чтобы подрочить на неё? - развеселилась Эстрелла. - С чего ты так решила?
- После боя, когда я прохожу мимо, она принюхивается. Словно самка варга во время течки. Это уже с декаду продолжается. И на домину она тоже стала смотреть по-другому. Заинтересованно.