- Да, именно эта, точнее вон та, чьи перья отливают синим, как мой костюм.
Продавец удивленно посмотрел на молодого человека, скользнул взглядом по руке, где на пальце красовалось обручальное кольцо.
- Но это птица одиноких людей. И она поет свою песню для них лишь однажды.
- Мне посоветовал ее мой психоаналитик. У меня нет причин не доверять ему. Может, я скоро пополню армию одиноких людей, как знать. В общем, заверните.
Продавец укоризненно покачал головой.
Мужчина принес нобиуса домой, поставил клетку на каминную полку. Там теплее, ведь уже настали холода. Кто знает, как переносят зиму птицы, если не улетают в теплые края. Он бы и сам с удовольствием куда-нибудь улетел. Но работа, обязательства, контракты.
Прошло несколько дней, нобиус молчал. Мужчина подходил к клетке, всматривался в заморское чудо, стоившее ему немалых денег. Но птица только ела, спала и с интересом смотрела на руки хозяина, когда тот приближался.
- Наверное, мой психоаналитик ошибся. Надо бы поискать другого.
Было тихо, падал пушистый снег за окном, потрескивали в камине дрова. Он стоял и смотрел, как на город опускаются сумерки. Они были синие, как перья нобиуса, и такие же молчаливые, как сама птица. Послышался скрежет ключа в замочной скважине, и на темные половицы упал свет уличного фонаря. Жена стояла в дверях, продрогшая, усталая. Ее шаль припорошил снег, на ресницах блестели подтаявшие снежинки. В руках она держала клетку. На жердочке сидела самка нобиуса. Серая, невзрачная, и как будто немного потерянная. "Прямо как моя жена последние годы", - подумал он и вздохнул.
Отряхнув снег с ботинок, она тихо вошла, притворив за собой дверь.
- И зачем нам птица? - в его голосе послышался металл.
- Не знаю, я шла мимо магазина. Она сидела в клетке такая несчастная. Очень грязный магазин. Птицы там по уши в собственных экскрементах. Мне так стало жаль ее.
Она поставила клетку возле камина. Сбросила пальто и шаль на кресло, протянула озябшие руки к огню.
- Но у нас уже есть нобиус.
- Я знаю, если они не уживутся, я кому-нибудь ее подарю. Не переживай.
- Подаришь?! - его брови поползли вверх, - но эта птица стоит кучу денег!
- Да, я понимаю, но назад я ее не понесу. Хотя мы договорились с хозяином, если птицы друг другу не понравятся, я смогу ее вернуть. Нет, нельзя позволить ей жить в такой грязи. Посмотри, она же просто чудо.
Самка нобиуса взъерошила перья, приосанилась и вдруг запела. Вторая птица в ярком оперении подхватила песню. Синий красавец вторил ей, чудесная песня зазвенела, рассыпалась по комнате.
И вдруг он увидел океан, теплый и ласковый. Янтарный песок, зелень пальм. Солнце, такое яркое, заливало дикий пляж. Пустой и забытый, из прошлой жизни. Синяя вода пенилась у берега. И она, еще не жена, такая молодая и веселая. Ее смех утонул в шуме прибоя. Мокрые волосы спутались, песчинки прилипли к пухлым губам. Она ныряла за устрицами, и ее тело пахло водорослями. Осьминог, да, еще они поймали осьминога. Он смешно топорщил щупальца, защищаясь. И они отпустили его назад в океан.
Он вдруг почувствовал, как тугой комок подступил к горлу. Неужели все это было с ними? Когда? Лет двадцать назад, тридцать?
Птицы пели, дополняя друг друга. Она слушала и улыбалась. Словно понимая каждое слово, каждый звук.
- Как давно это было, правда? - она подняла глаза.
- Да, очень давно.
Музыка, тихая и нежная, звучала словно из ниоткуда. Они танцевали так близко друг к другу. Ее ладонь утонула в его ладони, каштановый локон лег на его плечо. Плеск моря смешался со звуками забытого танго. И это ничего, что на улице зима. У них есть камин и птицы, заполнившие пустоту.
Птицы резко смолкли. Он отшатнулся: "извини". "Ничего", - она поправила волосы, виновато улыбнулась. Нобиусы печально смотрели из клеток. Петь они больше не будут. Не повторится шум прибоя, не будет слышен звонкий девичий смех. Лишь поленья будут потрескивать в камине и тихо падать снег за окном.
Он подошел к буфету, достал бутылку вина и два бокала. Отыскал пластинку с тем самым танго. Игла проигрывателя тихо коснулась винилового диска, и он улыбнулся впервые за много лет.
- Мы справимся, вот увидишь. Теперь уже точно. Я знаю.