Житорчук Юрий Викторович : другие произведения.

Была ли трагедия 22 июня 1941 года результатом предательства советских генералов? (Анатомия лжи Арсена Мартиросяна)

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Оценка: 3.64*15  Ваша оценка:

   Была ли трагедия 22 июня 1941 года результатом
   предательства советских генералов?
   (Анатомия лжи Арсена Мартиросяна).
  
   Содержание.
   1. А был ли заговор?
   2. Прогнозы направлений главных ударов вермахта.
   3. Так что же сообщала советская разведка?
   4. Полет Гесса и его мирные предложения.
   5. Мог ли Сталин объявить мобилизацию Красной армии и вести в действие планы прикрытия до нападения Германии на СССР?
   6. 15 июня - очередная дата вероятного нападения Германии на СССР.
   7. 18 июня 1941 года, была ли объявлена боевая готовность?
   8. Так было ли нападение Германии на СССР 22 июня внезапным.
  
   1. А был ли заговор?
   Арсен Беникович Мартиросян весьма плодовитый автор, настрочивший пару десятков псевдоисторических книг, посвященных предвоенной истории и истории начального периода Великой Отечественной войны.
   Основная идея, которую проповедует Мартиросян в своих книгах, сводится к тому, что катастрофа 22 июня 1941 года якобы явилась результатом предательства со стороны высшего военного руководства СССР, прежде всего наркома обороны маршала Тимошенко и начальника Генштаба РККА генерала Жукова.
   При этом Мартиросян не стесняясь, направо и налево клеймит врагов и предателей, используя выражения типа: "преступная дурь нашего командования", "всемирно известная сволочь", "долбаные англосаксы" "четырежды брехун Советского Союза", "полный бред сумасшедших", "киевская мафия", "безнадежные балбесы", и т.д.
   Вот, например, что в этой связи Мартиросян пишет в изданном в 2012 году двухтомнике "22 июня: Блицкриг предательства. От истоков до кануна", "22 июня: Детальная анатомия предательства". http://publ.lib.ru/ARCHIVES/M/MARTIROSYAN_Arsen_Benikovich/_Martirosyan_A.B..html#10
   Здесь и далее цитаты, взятые из этого двухтомника Мартиросяна, печатаются жирным курсивом:
   "Основу же трагедии 22 июня 1941 г. составило, увы, именно ПРЕДАТЕЛЬСТВО. Оно выразилось в незаконной, негласной, ни с кем и никак не согласованной с высшим политическим руководством СССР подмене официального плана отражения грядущей агрессии Германии, злоумышленной подставе сосредоточенных в приграничной зоне советских войск под неминуемые поражение, разгром и уничтожение".
  
   Для начала придется поправить Мартиросяеа, никакого официального плана отражения агрессии Германии в природе никогда в СССР не существовало, а назывался тот план, о котором пишет Мартиросян: "Соображения об основах стратегического развертывания Вооруженных Сил Советского Союза на Западе и на Востоке на 1940 и 1941 годы" от 18 сентября 1940 года. Уже из названия плана следует, что вопросы обороны в нем рассматривались только на ограниченном этапе войны, а именно на этапе прикрытия стратегического развертывания РККА, который согласно плану должен был длиться около месяца.
   Далее Мартиросян конкретизирует, когда и каким образом было совершено предательство. Оказывается, предательство было осуществлено путем подмены принципов организации обороны западных границ СССР:
   "Майская директива окончательно оформила процесс подмены официального плана, его сути и даже заложенного в него принципа обороны. Вместо активной обороны и активных действий по сковыванию сил противника, появилась упорная оборона, она же жесткая оборона прямо на линии границы".
  
   Здесь вновь придется поправить нашего псевдоисторика, слишком уж невнимательно он читает цитируемые им документы. Дело в том, что в утвержденном Сталиным сентябрьском 1940 года плане развертывания, скажем, в основных задачах Северо-Западного фронта было ясно сказано о необходимости обеспечения прочной обороны прямо на линии границы, и не допущения при этом вторжения немцев на нашу территорию:
   "Прочно прикрывать Минское и Рижско-Псковское направления и ни в коем случае не допустить вторжения немцев на нашу территорию".
  
   Следовательно, ни о какой подмене принципов обороны в майских директивах не было и в помине. К тому же понятие "упорная оборона" вовсе не исключает, что эта оборона одновременно является не только упорной, но и активной. Все дело в том, что мы понимаем под термином "активная оборона". Если в качестве определения принять невесть откуда взятый Мартиросяном креатив, то с его помощью можно доказать все что угодно. Если же использовать общепринятое определение этого термина, то никакой подменой принципов обороны в майских планах и не пахнет.
   Напомним, что в "Советской военной энциклопедии" активная оборона определяется следующим образом:
   "АКТИВНАЯ ОБОРОНА, боевые действия, применявшиеся одной из воюющих сторон с целью измотать и обескровить крупные силы противника. В Великой Отечественной войне активная оборона советских войск заключалась в нанесении поражения противнику путем ПРОЧНОЙ ОБОРОНЫ на подготовленных рубежах в сочетании с контрударами и контратаками. В результате активной обороны основные ударные группировки противника были разбиты и вынуждены перейти к обороне. Т. о. создавались условия для перехода советских войск в контрнаступление".
  
   Именно такое сочетание упорной и активной обороны и было положено в основу майских директив Генштаба по разработке планов прикрытия приграничных округов. В частности в этих директивах говорилось:
   "В основу обороны положить УПОРНУЮ ОБОРОНУ укрепленных районов и созданных по линии госграницы полевых укреплений с использованием всех сил и возможностей для дальнейшего развития их. Обороне придать ХАРАКТЕР АКТИВНЫХ ДЕЙСТВИЙ. Всякие попытки противника к прорыву обороны немедленно ликвидировать контратаками корпусных и армейских резервов".
  
   Таким образом, обвинения Мартиросяна в адрес Тимошенко и Жукова в предательстве путем подмены принципов обороны абсолютно безосновательны, и доказывают лишь то, что Мартиросян берется судить о проблемах, в которых он очень слабо разбирается. Ну, а уж последующие "обвинения" господина Мартиросяна, представляют из себя откровенный бред:
   "А на фоне поражения должен был быть осуществлен антигосударственный переворот силами военных, преследовавший цели свержения советской власти, физического уничтожения высшего руководства СССР (включая и убийство Сталина) и сепаратного замирения с нацистской Германией на унизительных для великой державы условиях".
  
   Для такого обвинения нужны очень веские доказательства, которые Мартиросян предъявить так и не смог. Мало того, факты истории явно противоречат этим буквально высосанным из пальца домыслам псевдоисторика. Ведь если бы среди военного руководства СССР действительно существовал заговор, направленный на свержение советской власти и физическое уничтожение Сталина, то заговорщикам было бы просто глупо не воспользоваться сложившейся летом 1941 года катастрофической ситуацией, которую, как утверждает Мартиросян, генералы сознательно спровоцировали.
  
  
   2. Прогнозы направлений главных ударов вермахта.
   Следующий объект критики Мартиросяна, связан со спекуляциями по поводу донесений разведки и составленных на их основе прогнозов вероятных направлений главного удара вермахта:
   Что же до официально утвержденных правительством СССР 14 октября 1940 г. "Соображений...", то там, как ни разглядывай его, указаны два варианта возможного развертывания сил вермахта против СССР. В качестве наиболее вероятного направления развертывания сил вермахта там указано направление к северу от устья р. Сан. Так и написано: "...Германия, вероятнее всего, развернет главные силы к северу от устья р. Сан...". Как видите, и Жуков, и Василевский попросту солгали. Ведь и слепому же видно, что в документе наиболее опасным считалось направление удара к северу от устья р. Сан.
  
   Затрудняюсь сказать, что видно слепому, а вот зрячему, который в состоянии прочесть приведенную выше цитату целиком, а не в намеренно урезанном Мартиросяном виде, открывается несколько иная картина:
   "Германия, вероятнее всего, развернет свои главные силы к северу от устья р.Сан с тем, чтобы из Восточной Пруссии через Литовскую ССР нанести и развить главный удар в направлениях на Ригу, на Ковно и далее на Двинск - Полоцк, или на Ковно - Вильно и далее на Минск.
   Одновременно необходимо ожидать вспомогательных концентрических ударов со стороны Ломжи и Бреста, с последующим развитием их в направлении Барановичи, Минск".
  
   Таким образом, в сентябрьском 1940 года плане стратегического развертывания предполагалось, что главный удар будет нанесен немцами не на 770 километровом участке к северу от реки Сан до Балтики, а на более узком участке ПрибОВО из Восточной Пруссии через Литовскую ССР на Ковно, Вильно, Минск, а далее, вероятно, на Москву. Т.е. речь шла о направлении удара, в основном совпадающего с маршрутом следования 3-й танковой группы генерала Гота.
   Однако в районе Бреста, где немцы 22 июня 1941 года действительно нанесли главный удар силами 2-й танковой группы генерала Гудериана, в сентябрьском 1940 года плане ошибочно предполагалось, что немцы нанесут лишь ВСПОМОГАТЕЛЬНЫЙ удар, для парирования которого вполне было бы достаточно сил 4-й армии РККА.
   Кроме того, помимо главного удара из Восточной Пруссии, в плане допускалась возможность нанесение немцами ГЛАВНОГО удара южнее Припятских болот, в сочетании с одновременным переходом в наступление и румынской армии:
   "Не исключена возможность, что немцы с целью захвата Украины сосредоточат свои главные силы на юге, в районе Седлец, Люблин, для нанесения главного удара в общем направлении на Киев...
   На Юге - возможно ожидать одновременного с германской армией перехода в наступление из районов северной Румынии в общем направлении на Жмеринку румынской армии, поддержанной германскими дивизиями".
  
   Таким образом, в утвержденном Сталиным плане стратегического развертывания предполагалось, что вермахт может нанести нам два главных удара: из Восточной Пруссии и из района Люблина, а также несколько вспомогательных ударов: в районе Ломжи, Бреста и Северной Румынии. Ни о каких трех одновременных ГЛАВНЫХ ударах немцев по территории СССР, как это утверждает Мартиросян, в указанном плане ни единого слова сказано не было.
   Впрочем, далее Мартиросян настаивает, что если уж не в сентябре 1940 года, то, по крайней мере, после 20 марта 1941 года советское руководство абсолютно точно знало о трех направлениях главных ударов вермахта:
   "А ведь с 20 марта вопрос о трех направлениях и соответствующих им трех группировках попросту перестал быть вопросом, превратившись в непреложную данность".
  
   И вновь придется сильно огорчить господина Мартиросяна. Во-первых, главных ударов, которые уже в первый день войны вермахт нанес по СССР с помощью танковых групп, было не три, а четыре. 1-я танковая группа наносила удар по Украине; 2-я танковая группа - в направлении от Бреста на Минск; 3-я танковая группа - из сувалкинского выступа на Вильнюс и далее на соединение со 2-й танковой группой в Минске, тем самым завершая окружение большей части армий Западного фронта; наконец 4-я танковая группа вермахта наносила удар из Восточной Прибалтики в направлении Риги, Пскова и Ленинграда.
   Во-вторых, советская разведка поставляла такое количество весьма противоречивых данных о группировках немецких армий, местах и времени предполагаемого нанесения ударов вермахта, что сделать на их основе определенные выводы было весьма проблематично. Впрочем, Мартиросян предпочитает говорить лишь о тех донесениях разведки, которые подтверждают его версию, и напрочь забывает сказать, что были и другие сообщения разведки, которые явно противоречат его выводам.
  
   3. Так что же сообщала советская разведка?
   Начнем с того, что 28 февраля 1941 года советский агент Альта сообщила довольно точные данные о трех группах армий (но не о четырех направлениях главных ударов вермахта), предназначенных для вторжения на территорию СССР:
   "Сформированы три группы армий, а именно: под командованием маршалов Бока, Рундштедта и Риттера фон Лееба. Группа армий "Кенигсберг" должна наступать в направлении ПЕТЕРБУРГ, группа армий "Варшава" - в направлении МОСКВА, группа армий "Позен" - в направлении КИЕВ. Предполагаемая дата начала действий якобы 20 мая".
  
   Задним числом понятно, что Альта уже в феврале 1941 года добыла информацию, дающую общее представление о плане Барбаросса. Однако, то, что советская разведчица сообщила данные, которые действительно соответствовали планам немецкого командования, стало очевидным только после начала немецкой агрессии. К сожалению, до начала войны их репрезентативность была совсем неочевидна ни для Разведуправления Генштаба, ни для советского политического руководства. В результате данные Альты так и не были положены в основу предвоенных планов Красной армии.
  
   1 марта в Москве было получено сообщение от агента Марса из Будапешта, в котором утверждалось, что ожидать нападения Германии на СССР можно будет только после разгрома Англии:
   "Выступление немцев против СССР в данный момент считают все немыслимым до разгрома Англии... После разгрома Англии немцы выступят против СССР".
  
   2 марта поступило сообщение от Ещенко из Бухареста, в котором заявлялось, что слухи о немецких планах войны против СССР это дезинформация:
   "Однако на ближайшее время немецкое продвижение на восток якобы исключается, и что слухи о немецких планах войны против СССР распространяются сознательно с целью создать неуверенность в Москве и заставить политику СССР и впредь служить для реализации немецких военных целей. Возможность выступления немецких войск, сконцентрированных в Румынии против СССР, в Берлине решительно исключают".
  
   6 марта агент Корсиканец сообщил из Берлина со ссылкой на информацию, полученную от начальника Генштаба сухопутной армии генерал-полковник Гальдера:
   "Тот же информатор сообщает, что начальник Генштаба сухопутной армии генерал-полковник Гальдер рассчитывает на безусловный успех и молниеносную оккупацию немецкими войсками Советского Союза и, прежде всего, Украины, где, по оценке Гальдера, успешным операциям будет способствовать хорошее состояние железных и шоссейных дорог.
   Тот же Гальдер считает легкой задачей также оккупацию Баку и нефтяных его промыслов, которые немцы якобы могут быстро восстановить после разрушений от военных действий. Гальдер считает, что Красная Армия не в состоянии будет оказать надлежащего сопротивления молниеносному наступлению немецких войск и русские не успеют даже уничтожить запасы".
  
   9 марта агент Софокл из Белграда фактически подтверждает сообщение Корсиканца, что главной целью немцев будет Украина и Кавказ:
   "Германский генштаб отказался от атаки английских островов, ближайшей задачей поставлено - захват Украины и Баку, которая должна осуществиться в апреле - мае текущего года, к этому сейчас подготавливаются Венгрия, Румыния и Болгария".
  
   13 марта агент Ещенко из Бухареста на основе полученной им новой информации кардинально меняет свою точку зрения на вопрос о сроках войны с СССР с Германией. Со ссылкой на обергруппенфюрер СС он сообщает, что планируется двойной удар на Украину и Прибалтику:
   "В разговоре этот немец на мои вопросы: "когда мы идем на Англию?" заявил следующее: о марше на Англию нет и речи. Фюрер теперь не думает об этом. С Англией мы будем продолжать бороться авиацией и подводными лодками. Но мы имеем 10 миллионов парней, которые хотят драться и которые подыхают от скуки. Они жаждут иметь серьезного противника. Наша военная машина не может быть без дела. Более 100 дивизий сосредоточено у нас на восточной границе. Теперь план переменился. Мы ищем на Украину и на Балтийский край".
  
   14 марта в РУ ГШ поступило сообщение из Берлина со ссылкой на информацию, полученную им от старшего правительственного советника Лянге-Литке. И опять речь шла об ударе немцев на Украине с последующим захватом Кавказа:
   "Заместитель руководителя института по военно-хозяйственной статистике, старший правительственный советник Лянге-Литке, сообщил в разговоре с источником, что, по мнению германского генштаба, Красная Армия сможет оказывать сопротивление только в течение первых 8 дней, а затем будет разгромлена. Оккупация Украины должна лишить СССР его основной производственной базы, от которой, как показывают вычисления, СССР целиком и полностью зависит. После этого немцы якобы предполагают продвижением войск на восток отторгнуть Кавказ от Советского Союза и двинуться на Урал, который, по расчетам немцев, может быть достигнут в течение 25 дней".
  
   15 марта агент Ещенко из Бухареста вновь подтверждает информацию о нападении немцев на Украину:
   "14 марта Корф имел встречу с адвокатом Сокор, который сообщил:
   1) Один немецкий майор, который живет на квартире друга Сокора, в беседе с этим другом заявил: "Мы полностью меняем наш план. Мы направляемся на восток, на СССР. Мы заберем у СССР хлеб, уголь, нефть. Тогда мы будем непобедимыми и можем продолжать войну с Англией и Америкой".
   2) Полковник Риошану, бывший товарищ министра, друг Антонеску, в личной беседе с Сокором заявил: "Главштаб румынской армии вместе с немцами занят сейчас разработкой плана войны с СССР. Что эту войну следует ожидать через три месяца".
   3) Из ряда мнений Сокор делает следующий вывод: "Немцы опасаются выступления СССР в тот момент, когда они пойдут в Турцию. Желая предупредить опасность со стороны СССР, немцы хотят проявить инициативу и первыми нанести удар, захватить наиболее важные экономические районы СССР, и прежде всего Украину".
  
   20 марта Разведуправление Генштаба (РУ ГШ) публикует доклад генерала Голикова "Высказывания, оргмероприятия и варианты боевых действий германской армии против СССР". Доклад откровенно слабый и не несущий в себе глубоких аналитических выводов. Однако Мариросян дает этому докладу существенно иную оценку:
   "Вопрос о трех группах армий вермахта, нацеленных на нападение на СССР, окончательно перестал быть вопросом уже с 20 марта 1941 г., то есть после знаменитого ныне доклада ГРУ от 20 марта 1941 г. С того момента это была уже непреложная данность".
  
   Для начала отметим, что в докладе генерала Голикова почему-то не была включена информация, о трех главных группировках вермахта, полученная 28 февраля от Альты. Видимо эти данные в РУ ГШ сочли не заслуживающими доверия. При этом в докладе были приведены три наиболее вероятных с точки зрения РУ ГШ варианта нападения Германии на СССР:
   "Из наиболее вероятных вариантов действий, намечаемых против СССР, заслуживают внимания следующие:
   1. Вариант N 1 по данным анонимного письма, полученного нашим полпредом в Берлине от 15 декабря 1940 года:
   "...основное направление удара: а) от Люблина по Припяти до Киева; б) из Румынии между Яссы и Буковиной в направлении Тетерев, и в) из Восточной Пруссии на Мемель, Виллинг, река Березина и далее вдоль Днепра на Киев";
   2. Вариант N 2 по данным КОВО от декабря 1940 года:
   "...Три главных направления удара: а) из Восточной Пруссии в направлении Литвы, Латвии и Эстонии. Этот удар имеет те преимущества, что Литва, Латвия и Эстония сразу же становятся союзниками Германии. Кроме того, Финляндия сразу же присоединяется к Германии, чтобы отнять забранную территорию; б) через Галицию и Волынь. Эта группа войск будет иметь поддержку украинцев и войск из Румынии, которая будет стремиться захватить отобранную у нее территорию.
   Группа войск 2-го и 3-го направлений окружает войска противника в Мало-Польше. На остальном участке наносятся вспомогательные удары на фронтальном направлении с целью очищения всей остальной территории".
   На Востоке СССР будет связан с Японией, что является для Германии плюсом, так как противник должен создать сразу два фронта, а поэтому концентрация его сил против Германии невозможна".
   3. Вариант N 3 по данным нашего агентурного донесения на февраль 1941 года:
   "Для наступления на СССР создаются три армейские группы: 1-я группа под командованием генерал-фельдмаршала Бок наносит удар в направлении Петрограда, 2-я группа под командованием генерал-фельдмаршала Рунштудт - в направлении Москвы, и 3-я группа под командованием генерал-фельдмаршала Лееб - в направлении Киева.
   Начало наступления на СССР ориентировочно 20 мая"".
  
   Таким образом, генерал Голиков не смог выделить наиболее вероятного варианта немецкого нападения. Это и понятно, если посмотреть на разнобой в этом вопросе среди сообщений агентов советской разведки. Однако такая позиция явно не устроила Мартиросяна и в этой связи он достаточно голословно заявляет, что якобы вариант N3 имеет предпочтение. Обосновывается это тем, что направления ударов в каждом из этих вариантов в основном совпадает:
   "ГРУ, к сожалению, ограничилось добросовестным перечислением трех возможных вариантов действий вермахта, как бы и не замечая того, что направления ударов в каждом из этих вариантов в основном совпадают. В тексте доклада нет ни звука о том, что тот или иной вариант наиболее вероятен. Напротив, ГРУ представило все три варианта как заслуживающие внимания, хотя уже тогда было очевидно, что вариант N 3 откровенно претендует на то, чтобы возыметь предпочтение".
  
   Здесь вновь придется огорчить нашего оппонента, ГРУ - Главное разведывательное управление было образовано 16 февраля 1942 года, а в 1941 году существовал предшественник ГРУ - разведывательное управление Генштаба РККА (РУ ГШ). Говорить о ГРУ в 1941 году равносильно тому, что, скажем, написать якобы 1918 году Дзержинский организовал КГБ СССР. Странно, что такие тривиальные вещи приходится разъяснять человеку, позиционирующему себя в качестве историка спецслужб.
   Впрочем, вернемся к тезису Мартиросяна о якобы имеющем место совпадении в направлении ударов в приведенных Голиковым трех вариантах. С этим трудно согласиться, поскольку в первых двух вариантах речь идет о двух ударах, наносимых немцами и румынами на Юго-Западном фронте (Южный фронт в планах развертывания в то время еще отсутствовал, поэтому войска ОдВО переходили в подчинение командованию ЮЗФ). А третий удар, должен был быть нанесен из Восточной Пруссии. При этом никаких ударов вермахта в Белоруссии в первых двух вариантах не ожидалось, следовательно, ни о каком совпадении трех вариантов, приведенных в докладе Голикова, говорить не приходится.
  
   26 марта агент Ещенко из Бухареста вновь сообщает о подготовке двойного удара по СССР:
   "Мои приятели, бывшие офицеры, имеющие связи в румынском генеральном штабе, мне сообщили: Румынский генеральный штаб имеет точные сведения о том, что готовится в Восточной Пруссии и на территории бывшей Польши 80 дивизий для наступления на Украину через 2-3 месяца. Немцы одновременно вступят и в Балтийские страны, где они надеются на восстания против СССР".
  
   27 марта НКГБ Белоруссии сообщает о готовящемся нападении немцев на Украину:
   "Среди немцев - жителей Генерал-Губернаторства ходят слухи о том, что Германия готова напасть на Советский Союз, имея целью захватить Украину. Кроме того, среди них идут разговоры, что СССР якобы предъявил ультиматум Германскому правительству по вопросу ввода германских войск в Болгарию.
   По данным закордонной агентуры и из опроса перебежчиков, весь транспорт занят перевозкой войск к линии советско-германской границы, в районе гг. Демблин, Хелм и Люблин (т.е. направлены против КОВО,- Ю.Ж.). Войска подвозятся в полном боевом снаряжении".
  
   4 апреля агент Старшина сообщает, что немцы готовят два удара. Первый из Восточной Пруссии, а второй Южной Польши на Украину:
   "Выступление Германии против Советского Союза решено окончательно и последует в скором времени. Оперативный план наступления предусматривает якобы молниеносный удар на Украину и дальнейшее продвижение на восток. Одновременно с этим с севера немецкие войска, продвигающиеся из Восточной Пруссии, пойдут на соединение с армией, двигающейся с юга, и отрезают советские армии, находящиеся между этими двумя направлениями, замыкая их с флангов, оставляя незащищенной по примеру операций в Польше и во Франции, центральную часть фронта".
  
   26 апреля РУ ГШ сообщает данные о восточной группировке немецких войск. Самая крупная группировка немецких войск от 40 до 44 дивизий направлена против войск ЮЗФ:
   "1. В приграничной зоне с СССР:
   Общее количество германских войск на нашей западной границе с Германией и Румынией (включая Молдавию) - 95 - 100 дивизий (без кав.частей),
   из них:
   а) на Восточно-Прусском направлении (против ПрибОВО) 21 22 дивизии, из них: 17-18 пехотных дивизий, 3 моторизованных, одна танковая дивизия и семь кав.полков.
   б) На Варшавском направлении (против ЗапОВО) - 28 дивизий, из них: 23 пехотных, 1 моторизованная и 4 танковых дивизии. Кроме этого, одна мотокавдивизия.
   в) В Люблинско-Краковском районе (против КОВО) 29 - 32 дивизии, из них: 22 - 25 пехотных, 3 моторизованных, 4 танковых дивизии и три кав.полка.
   г) В районе Данциг, Познань, Торн - 6 пех.дивизий, один кав.полк.
   д) На Ужгородском направлении (против КОВО) - общее количество немецких войск в районе Прикарпатской Украины составляет три дивизии предположительно в районе Ужгород, Мукачев, из них две пехотных и одна горнострелковая.
   е) На Молдавском направлении (против ОдВО) - 8 - 9 дивизий, из них: 7-8 пехотных и горнострелковая".
  
   В апреле 1941 года Генштаб и НКО направляют в ЗапОВО директиву на разработку плана оперативного развертывания армий Западного особого военного округа. В этой директиве Генштаб определил, что главное направление удара вермахта вероятнее всего будет нацелено на Украину:
   "Развертывание главных сил немецкой армии наиболее вероятно на Юго-Востоке, с тем чтобы ударом на Бердичев, Киев захватить Украину.
   Этот удар, по-видимому, будет сопротивляться вспомогательным ударом из Восточной Пруссии на Двинск и Ригу, или концентрическими ударами со стороны Сувалки и Бреста на Волковыск, Барановичи".
  
   Такое решение Генштаба вызвало у Мартиросяна неподдельную ярость, причем именно это решение представляется им в качестве доказательства предательства Тимошенко и Жукова:
   "Прежде всего, и, во-первых, на каком основании НКО (Тимошенко) и ГШ (Жуков) по состоянию на 10 апреля 1941 г. сделали вывод о том, что развертывание главных сил немецкой армии наиболее вероятно на Юго-Востоке (для СССР -- Юго-Западе)?"
  
   Мартиросяну невдомек, что подавляющее большинство разведсводок, которые он в своих книгах упорно игнорирует, на тот момент времени указывали, что главный удар немцы нанесут на Украине. Именно на этом основании Генштабом и был сделан соответствующий вывод, что вызвало недовольство Мартиросяна:
   "Директива апрельская, то есть она была составлена уже после знаменитого доклада ГРУ от 20 марта 1941 г., в котором достаточно ясно были показаны все три направления грядущих ударов вермахта".
  
   А это уже явная ложь, многократно повторяемая Мартиросяном на протяжении всей его книги. Ни к какому определенному выводу по поводу два или три главных удара немцы будут наносить Голиков в докладе 20 марта не пришел. Для того чтобы в этом убедиться достаточно взглянуть на выводы доклада.
   Следующий опус Мартиросяна, связанный с апрельской директивой Генштаба командующему ЗапОВО, гласит следующее:
   "Процитированная директива с момента предания ее гласности не привлекает к себе особого внимания. За исключением разве что первого пункта ее пятого раздела. В нем говорится о возможности перехода противника в наступление до окончания нашего сосредоточения. В связи с этим директива предлагала организовать на фронте всех армий округа оборону с опорой на УР и ПУР по типу прочной, усиливающейся по мере прибытия войск.
   Если по-простому, не вдаваясь пока в детали и не оценивая "литературный шарм" очередного "шедевра" эпистолярного жанра ГШ периода Жукова, то в этом пункте рассматриваемой директивы еще в апреле 1941 г. НКО (Тимошенко) и ГШ (Жуков) впервые письменно признали возможность внезапного нападения вермахта".
  
   Если по-простому, не вдаваясь пока в детали, то приходится констатировать, что Мартиросян не понимает смысла того, что он пишет. Дело тут в том, что в соответствии с доктриной начального периода войны военные действия между сторонами могли начаться задолго до завершения сосредоточения и развертывания сил одной или же обоих сторон. Т.е. в этом случае ни о каком внезапном нападении не могло быть и речи.
   Скажем, в соответствии с утвержденным Сталиным сентябрьским 1940 года планом развертывания РККА, еще в период сосредоточения войск 11-я армия ПрибОВО и 3-я армия ЗапОВО должны были захватить плацдарм и овладеть районом Сейны, Сувалки:
   "С целью сокращения фронта 11 Армии и занятия ею более выгодного исходного положения для наступления, В ПЕРИОД СОСРЕДОТОЧЕНИЯ ВОЙСК, во взаимодействии с 3 Армией Западного фронта, овладеть районом Сейны, Сувалки и выйти на фронт Шиткемен, Филипово, Рачки".
  
   А в апрельской директиве командующему ЗапОВО было специально оговорено:
   "Для ликвидации попыток противника к прорыву с первых же дней мобилизации командованию фронта иметь в своем распоряжении мощные, подвижные резервы".
  
   Следовательно, советское военное планирование того времени исходило из того, что военные действия по инициативе либо немецкой, либо советской стороны МОГУТ возникнуть буквально с первых же дней после начала мобилизации и развертывания РККА.
  
   При этом в советских военных планах предполагалось, что начальные бои в период сосредоточения противоборствующих сторон на исходных позициях будут происходить между сравнительно малочисленными первыми эшелонами войск прикрытия противоборствующих сторон. Однако по мере прибытия и сосредоточения войск обеих сторон бои будут усиливаться. Причем, поскольку немцы изначально имели преимущество в мобилизации, то они могли опередить нас в сосредоточении и развертывании и первыми перейти в наступление своими главными силами, о чем и предупреждала апрельская директива:
   "Учитывая возможность перехода противника в наступление до окончания нашего сосредоточения, прикрытие границы организовать на фронте всех армий по типу прочной, постепенно усиливающейся по мере прибытия войск, обороны с полным использованием укрепленных районов и полевых укреплений, с всемерным развитием их в период сосредоточения".
  
   Ни о какой возможности внезапного нападения, как это утверждает Миртиросян, в директиве речи не идет. Напротив, в предложенной Генштабом теоретической схеме все должно было бы быть вполне предсказуемым. Немцы на наших глазах наращивают свою группировку, их боевые действия становятся все более активными и крупномасштабными и, наконец, они переходят в наступление. Красная же армия со своей стороны по мере прибытия новых дивизий выстраивает эшелонированную и постепенно усиливающуюся оборону, а по завершению сосредоточения переходит в решительное контрнаступление.
   При этом чтобы нарушить и задержать сосредоточение немецких войск советской авиации дается приказ наносить мощные бомбовые удары по железнодорожным узлам противника:
   "Мощными ударами по железнодорожным узлам Кенигсберг, Мариенбург, Алленштейн, Торн, Калиш, Лодзь и Варшава нарушить и задержать сосредоточение немецких войск".
  
   И смех, и грех, но это положение директивы повергает Мартиросяна в состояние патетической ярости, поскольку идея таких бомбовых ударов якобы заимствована из доктрины Дуэ. Да к тому же она была в свое время скопирована Тухачевским. Одним словом для Мартиросяна это явный признак предательства:
   "Аж дух захватывает. Судите сами: авиации разрушить ж.-д. мосты и узлы в Катовице, Кельце, Ченстохове, Кракове и, кроме того, действиями по группировкам противника нарушить и задержать сосредоточение и развертывание его войск. А войскам 5-й, 6-й, 12-й и 26-й армий КОВО в это же самое время предписывалось организовать оборонительные рубежи от западной границы и вплоть до Днепра!
   Абсолютно точно по доктрине Дуэ, как ее скопировал для своих "нужд" Тухачевский -- пока своя авиация бомбит противника с воздуха, свои сухопутные войска в статическом фронте "узкой лентой" держат якобы упорную (жесткую) оборону! Странное дело, принципиально те же самые идеи были заложены и в тот самый план превентивного контрблицкрига. Впрочем, а что тут странного?"
  
   Далее Мартиросян возмущается количеством задач, которые были поставлены Генштабом перед ЗапОВО в апрельской директиве, объясняя это тайными кознями дуэта Тимошенко-Жуков, направленными на неминуемый разгром Западного фронта:
   "ЗапОВО должен был не то раздвоиться, не то расчетвериться в выполнении поставленных ему задач?! Дело в том, что он должен был одновременно упорной обороной держать оборону границы, и в то же время своими флангами содействовать и КОВО, и ПрибОВО в выполнении поставленных перед ними задач по контрблицкригу.
   Да к тому же выполнить еще и частные наступательные задачи собственными силами. От такого обилия едва ли выполнимых, тем более одновременно, задач можно было ожидать только одного -- неминуемо неизбежного разгрома войск ЗапОВО. Причем преимущественно молниеносного разгрома. И судя по всему, именно это и входило в тайные планы дуэта Тимошенко-Жуков, но главным образом тех, по сию пору, увы, неизвестных сил и лиц, которые стояли за ними и очень ловко манипулировали ими".
  
   Только ведь, какая незадача, давайте посмотрим, какие функции были возложены на ЗапОВО в, как его именует Мартиросян, официальном плане отражения грядущей агрессии Германии:
   "Западный фронт - основная задача - прочно прикрывая Минское направление, по сосредоточении войск, одновременным ударом с СевероЗападным фронтом, в общем направлении на Аленштейн, сковать немецкие силы, сосредоточивающиеся в Восточной Пруссии. С переходом армий ЮгоЗападного фронта в наступление, ударом левофланговой армии в общем направлении на Ивангород, способствовать Юго-Западному фронту разбить Люблинскую группировку противника и, развивая в дальнейшем операцию на Радом, обеспечивать действия Юго-Западного фронта с севера".
  
   Из приведенной цитаты видно, что в утвержденном Сталиным плане стратегического развертывания перед ЗапОВО были поставлены практически те же задачи, о которых пишет Мартиросян как о якобы чрезмерных.
   Судите сами, Западный фронт должен был прочно прикрывать минское направление, своим правым флангом содействовать ПриОВО в нанесении удара в направлении на Аленштейн, и одновременно своим левым флангом в общем направлении на Ивангород способствовать Юго-Западному фронту разбить Люблинскую группировку противника. Так что, если следовать извращенной логике господина Мартиросяна в число предателей придется записать и Сталина, который этот план утвердил!!!
  
   1 мая на стол Сталина легла записка наркома государственной безопасности Меркулова:
   "Хлебные запасы Германии к осени будут исчерпаны. Новый урожай не сможет обеспечить потребление 1942 года, поэтому разрабатываются планы предстоящей операции против СССР с целью отторжения Украины".
  
   5 мая Меркулов вновь докладывал Сталину:
   "Военное приготовление в Варшаве и на территории Генерал-Губернаторства проводится открыто, и о предстоящей войне между Германией и Советским Союзом немецкие офицеры и солдаты говорят совершенно откровенно, как о деле уже решенном. Война якобы должна начаться после окончания весенних полевых работ. Немецкие солдаты, со слов своих офицеров, утверждают, что захват Украины немецкой армией якобы обеспечен изнутри хорошо работающей на территории СССР пятой колонной".
  
   9 мая агент Зевс сообщает из Софии:
   "Германия готовится начать военные действия против СССР летом 1941 года до сбора урожая. Через 2 месяца должны начаться инциденты на советско-польской границе. Удар будет нанесен одновременно с территории Польши, с моря на Одессу и с Турции на Баку".
  
   15 мая РУ ГШ сообщает новые данные о восточной группировке немецких войск:
   "Германские вооруженные силы на нашей границе распределяются:
   а) в Восточной Пруссии - 23 - 24 дивизии, в том числе 18-19 пехотных, 3 моторизованных, 2 танковых и 7 кавалерийских полков;
   б) на Варшавском направлении против ЗапОВО - 30 дивизий, в том числе 24 пехотные, 4 танковые, 1 моторизованная, 1 кавалерийская и 8 кавалерийских полков;
   в) в Люблинско-Краковском районе против КОВО - 33-36 дивизий, в том числе 22 - 25 пехотных, 5 моторизованных, 6 танковых дивизий и 5 кавалерийских полков;
   г) в районе Данциг, Познань, Торн - 6 пехотных дивизий и 1 кавалерийский полк;
   д) в Словакии (район Зборов, Прешов, Вранов) - пять горных дивизий;
   е) в Прикарпатской Украине - 4 дивизии;
   ж) в Молдавии и Северной Добрудже - 13 - 14 дивизий, в том числе 3 моторизованные, 1 горная, 1 танковая.
  
   Таким образом, против СЗФ по данным РУ ГШ на 15 мая было сосредоточено 29-30 дивизий, против ЗФ - 30 дивизий; против ЮЗФ - 55-59 дивизий. За 19 дней с 26 апреля по 15 мая против СЗФ число немецких дивизий увеличилось на 2 дивизии. Против ЗФ число немецких дивизий осталось неизменным, а против ЮЗФ увеличилось аж на 15 дивизий. Конечно, данные разведки о количестве немецких дивизий содержали очень большие ошибки, но это нам стало известно только после окончания войны. Достаточно сказать, что фактически к 15 мая немцы сосредоточили у наших границ не 119 дивизий немецких дивизий (без учета дивизий стран сателлитов), как это утверждало РУ ГШ, а только 71 дивизию. Т.е. ошибка данных разведки составляла ни много, ни мало - 48 дивизий!!!
  
   19 мая из Софии агент Коста сообщил, что против Украины немцы начнут военные действия в начале июля 1941 года:
   "Одно близкое нам лицо имеет возможность часто беседовать с компетентными германскими военными и гражданскими лицами. Из собранных сведений можно установить, что в настоящее время Германия сосредоточила в Польше 120 дивизий, а к концу июня на советской границе будет 200 дивизий. В начале июля намечаются серьезные военные действия против Украины. При этом исходят из соображений, что без ресурсов Украины войну невозможно выиграть, т.к. заключают германские компетентные лица, Европа не в состоянии обеспечить продовольствием народы разоренных стран и областей".
  
   В этот же день агент Дора сообщил новые данные о намерениях вермахта вторгнуться в пределы Украины:
   "По сообщению швейцарского военного атташе в Берлине от 5 мая, сведения о предполагаемом походе немцев на Украину происходят из самых достоверных немецких кругов и отвечают действительности. Выступление произойдет, только когда английский флот не сможет войти в Черное море и когда немецкая армия закрепится в Малой Азии".
  
   4. Полет Гесса и его мирные предложения.
   10 мая наци N2 Рудольф Гесс перелетел на немецком военном самолете Ла-Манш и приземлился на парашюте в Шотландии недалеко от имения герцога Гамильтона, принадлежавшего к так называемой кливлендской клике, стремившейся к заключению мира с Гитлером. Уже 14 мая советский разведчик Ким Филби сообщил в Москву:
   "Гесс заявил, что привез с собой мирные предложения. Сущность мирных предложений нам пока неизвестна".
   Впрочем, это была далеко не первая попытка нацистского руководства добиться заключения мирного договора с Великобританией.
   11 июня 1940 г., то есть в момент, когда поражение Франции уже не вызывало сомнений, Гитлер дал интервью журналисту Карлу фон Виганду, чтобы оповестить мир, что в его, Гитлера, намерения не входят какие-либо враждебные действия против Западного полушария, то есть против Соединенных Штатов Америки, что он не желает разрушения Британской империи, а настаивает лишь на смещении с поста английского премьер-министра поджигателя войны Черчилля.
   22 июня 1940 г. в Компьенском лесу, в том самом вагоне, где некогда маршал Фош продиктовал условия перемирия побежденной Германии, побежденная Франция подписала франко-германское перемирие.
   Английский ответ на французскую капитуляцию оказался для Гитлера совершенно неожиданным, 3 июля по приказу Черчилля английские войска напали на французские военные суда в Оране, Александрии и Дакаре. Вот как это описывает Морис Дрюон в своей книге "Это моя война, моя Франция, моя боль":
   "В семнадцать часов Соммервилл отдал своим кораблям приказ открыть огонь при поддержке морской авиации.
   Четверть часа спустя Женсуль отправил своему коллеге следующую телеграмму: "Все мои корабли выведены из строя; прошу вас прекратить огонь".
   Итог этих пятнадцати минут был ужасен. Кроме линкора "Страсбург" и четырех эскадренных миноносцев, которые смогли ускользнуть, вся остальная флотилия была уничтожена, в том числе "Дюнкерк", выброшенный на берег, и "Бретань", затонувшая с девятью сотнями людей на борту. В результате тысяча триста погибших и пропавших без вести".
  
   Французские корабли, находившиеся в английских портах, были захвачены. Таким образом, Англия решила застраховать себя от неприятной и опасной перспективы захвата французского флота немцами или использования его с одобрения французского правительства пораженцев маршала Петена для войны против Англии. Так Черчилль показал всему миру, что не отступит ни перед чем, чтобы обеспечить защиту Англии.
   Ответ англичан поверг Гитлера в гнев и смятение. Однако и после этого его "мирное наступление" продолжалось. 19 июля Гитлер выступил на сессии рейхстага с длинной антианглийской речью. Но закончил он эту речь предложением Англии заключить мир на условиях признания немецких завоеваний и сохранения Британской колониальной империи. Тем не менее, Черчилль категорически отверг предложение фюрера о мире:
   "Мы не сдадимся никогда. И если даже, чему я ни на минуту не поверю, наш остров или его значительная часть будут захвачены, и люди будут умирать от голода, наша заморская империя, вооруженная и охраняемая английским флотом, будет продолжать борьбу".
  
   Для Англии в середине XX века господство Германии над континентальной Европой было столь же неприемлемо, как было для нее в начале XIX века неприемлемо господство над той же Европой Наполеона.
   Однако даже после такого женского отказа Черчилля пойти на мир с Германией Гитлер не оставил своих попыток заключить мир с Лондоном через посредников. С этой целью 30 июля в Берлине был составлен меморандум, переданный в Лондон через голландского посланника в Стокгольме. Однако после изучения его английским министерством иностранных дел, немецкие предложения вновь были отклонены.
   22 мая 1941 года Ким Филби дополнительно сообщил, что пока еще время мирных переговоров Великобритании с Германией не наступило:
   "Том Дюпри на вопрос "Зенхена" - думает ли он, что англо-германский союз против СССР был бы приемлемым для Гесса, ответил, что это именно то, чего хочет добиться Гесс...
   "Зенхен" считает, что сейчас время мирных переговоров еще не наступило, но в процессе дальнейшего развития войны, Гесс, возможно, станет центром интриг за заключение компромиссного мира и будет полезен для мирной партии в Англии и для Гитлера".
  
   А вот как в своих мемуарах описывает ситуацию, сложившуюся в английском правительстве в связи с прилетом Гесса полпред СССР в Великобритании Майский:
   "В чем было дело? Насколько мне известно, в связи с прилетом Гесса за кулисами британской политики началась борьба. Черчилль, Иден, Бевин и вообще все лейбористские министры сразу же высказались решительно против ведения с ним или через него каких-либо переговоров о мире с Германией. Однако нашлись среди министров люди типа Саймона, которые при поддержке бывших "кливденцев" считали, что следует использовать столь неожиданно представившийся случай для установления контакта с Гитлером или, по крайней мере, для зондажа о возможных условиях пира. В конечном счете, победил Черчилль. Немалую роль сыграло волнение в массах, вызванное прилетом Гесса. Происходившая за кулисами борьба нашла свое отражение и в печати".
  
   Надо полагать, что вся эта история прекрасно известна Мартиросяну, однако общепризнанная версия событий, связанных с пребыванием Гесса в Англии, плохо мажется на его измышления о всеобщем предательстве. И Мартиросян высасывает из пальца очередной свой криатив. Согласно его версии оказывается, что Черчилль, через посредничество Гесса, заключил с Гитлером негласный договор, по которому Англия гарантировала Берлину, что не откроет второго фронта аж до 1944 года, если немцы со своей стороны в скором времени нападут на СССР:
   "Но самым главным, что и составляло суть "компромисса" Черчилля, -- "свобода рук" для Германии в Восточной Европе! То есть, если по-простому, нападай, дражайший Адольф, на СССР и воюй с ним, сколько хочешь, а PERFIDIOUS ALBION, сиречь Коварный Альбион, мешать тебе не будет! Вот это компромисс по-британски!
   ...Нападение на Советский Союз произошло аккурат после того, как Гесс рванул в Англию. Но, самое главное, после того, как в переговорах между высокопоставленными представителями Англии и Р. Гессом была достигнута некая, по сию пору официально неизвестная в полном объеме и особенно в не вызывающей сомнений и подозрений документальной точности договоренность!"
  
   Вы думаете, Мартиросян приводит какие-нибудь доказательства того, что Черчилль заключил с Гитлером договор не открывать второй фронт до 1944 года? Разумеется, таких доказательств у Мартиросяна нет, да и быть не может, а самое главное его "доказательство" сводится к тому, что Англия до 1944 года второго фронта не открыло, а значит... Ну, очень слабо у нашего псевдоисторика обстоят дела с логикой, но тут уж, видимо, ничего не поделаешь. Взрослый уже мальчик вырос, и теперь ему уже поздно объяснять, что после того как, еще не значит - вследствие того как.
   Ведь планировал Гитлер, что нападение на СССР произойдет еще до окончания войны с Англией, задолго до полета Гесса. В этой связи в его директиве N 31от 18 декабря 1940 года было сказано:
   "Германские вооруженные силы должны быть готовы разбить Советскую Россию в ходе кратковременной кампании еще до того, как будет закончена война против Англии".
  
   Да и 22 июня, как дата нападения Германии на СССР, была определена фюрером на совещании с высшим немецким генералитетом за несколько дней до майского круиза Гесса. Кроме того, надо бы Мартиросяну задать себе простой вопрос, зачем же нужно было Гитлеру получать гарантии того, что Англия не откроет второй фронт до 1944 года, если он был убежден, что Германия победит СССР в течение нескольких месяцев?
   Другое дело, почему Запад тянул целых три года с открытием второго фронта. Ответ здесь довольно очевидный. Не желал Запад жертвовать жизнями своих солдат, предпочитая это делать руками русских. Поэтому пока Красная армия не вышла за пределы границ СССР в Вашингтоне и Лондоне предпочитали не вступать в большую драку. Навряд ли такую позицию можно назвать честной и нравственной, однако сговора Запада с Гитлером в этом вопросе никакого не было. Только национальные интересы, в том виде, как их понимали в Лондоне и Вашингтоне, и ничего больше.
   Тем не менее, никакого мира гитлеровская Германии с Англией не заключала, а война между двумя этими странами продолжалась вплоть до подписания акта безоговорочной капитуляции. Конечно, для Гитлера было бы большим подарком подписание мира с Великобританией, только вот англичане и их премьер категорически отказались заключать мир, при котором фактическими хозяевами Европы становились бы немцы.
  
   5. Мог ли Сталин объявить мобилизацию Красной армии и вести в действие планы прикрытия до нападения Германии на СССР?
   Для Мартиросяна фактически это один из центральных вопросов его концепции. Ведь в этом вопросе вину на Тимошенко и Жукова не свалишь, так как по любому окончательное решение о проведении мобилизации должен был принимать Сталин:
   "Для Сталина чрезвычайно важно было ни в коем случае не допустить даже иллюзорной тени намека на тень возможности обвинить СССР в каких бы то ни было агрессивных намерениях. Более того. Никому -- ни Гитлеру, ни его поклонникам на Западе -- не дать ни малейшей возможности обвинить СССР в провоцировании войны. От этого зависело не столько даже будущее антигитлеровской коалиции, точнее, в первую очередь сложится она или нет, сколько будущее самого СССР. Ведь президент США достаточно ясно еще в 1937 г. пояснил, что Америка встанет на сторону СССР только в одном случае -- "если СССР окажется под угрозой германских, чисто империалистических, то есть территориальных стремлений""
  
   29 сентября 1937 года Рузвельт действительно делал доклад на заседании американского правительства, где сказал:
   "Если произойдет вооруженный конфликт между демократиями и фашизмом, Америка выполнит свой долг. Если же вопрос будет стоять о войне, которую вызовет Германия или СССР, то она будет придерживаться другой позиции и сохранит свой нейтралитет... Но если СССР окажется под угрозой германских империалистических, то есть территориальных стремлений, тогда должны будут вмешаться европейские государства, и Америка станет на их сторону".
  
   Однако сказаны эти слова президентом США были в 1937 году, когда международная ситуация в корне отличалась от той, которая имела место к началу лета 1941 года. Поэтому автоматически переносить позицию Рузвельта с 1937 на 1941 год, как минимум, некорректно. Если в 1937 году гитлеровская Германия еще не совершила актов прямой агрессии, то в 1941 году немцами были захвачены множество европейских стран, поэтому и отношение к Гитлеру в США и Англии было принципиально иное, чем четыре года тому назад.
   Правда Мартиросян утверждает, что Рузвельт якобы еще раз подтвердил эту свою позицию незадолго до нападения немцев на СССР:
   "А незадолго до нападения Германии на СССР Рузвельт еще раз подтвердил эту позицию. И не просто подтвердил. По донесениям разведки стало известно, что нанесение упреждающего удара, хотя его никто в высшем советском руководстве не планировал и даже не замышлял, будет расценено США и Англией как акт агрессии, вследствие чего Вашингтон и Лондон пойдут на союз с Гитлером против СССР".
  
   При этом Мартиросян ссылается на сборник "Органы государственной безопасности СССР в Великой Отечественной войне". Т. II. Книга 1. Начало. 22 июня -- 31 августа 1941 года. М., 2000, с. 166., где в комментариях к выступлению Сталина 3 июля 1941 года по этому поводу сказано следующее:
   "На основе данных советской разведки своевременно информировавшей государственно-политическое руководство о том, что в случае нападения Германии на СССР демократические государства в лице Англии и Соединенных Штатов Америки выступят на стороне Советского Союза. Сталину вместе с тем сообщалось, что упреждающий удар Красной Армии может быть расценен этими странами как агрессивные устремления СССР на Запад, поэтому США и Англия в данной ситуации пойдут на союз Германии против Советской России".
  
   Впрочем, после прочтения этого комментария сразу же возникает масса вопросов. Во-первых, если авторам сборника известно, будто бы советская разведка предупреждала Сталина, что в случае нанесения Красной армией упреждающего удара по немцам Запад пойдет на союз с Германией против СССР, то тогда почему же в этом сборнике не опубликован текст соответствующего сообщения, не указаны дата и оперативный псевдоним разведчика, добывшего такие ценные сведения?
   Во-вторых, если такое сообщение разведки действительно существовало, то не являлось ли это сообщение стратегической дезинформацией, способствовавшей катастрофе начального периода войны? Ведь позиция Черчилля в вопросе об отношении Англии к будущей советско-германской войне, изложенная в его телеграмме Рузвельту от 15 июня 1941 года, исключала такую трактовку:
   "Судя по сведениям из всех источников, имеющихся в моем распоряжении, в том числе, и из самых надежных, в ближайшее время немцы совершат, по-видимому, сильнейшее нападение на Россию. Главные германские армии дислоцированы на всем протяжении от Финляндии до Румынии, и заканчивается сосредоточение последних авиационных и танковых сил.
   Если разразится эта новая война, мы, конечно, окажем русским всемерное поощрение и помощь, исходя из того принципа, что враг, которого нам нужно разбить, -- это Гитлер. Я не ожидаю какой-либо классовой политической реакции здесь и надеюсь, что германо-русский конфликт не создаст для Вас никаких затруднений".
  
   Из этой телеграммы следует, что Черчилль прекрасно понимал, что агрессором является Германия, при этом ему было совершенно безразлично, кто первым начнет войну: для Англии 1941 года враг, которого надо разбить - это Гитлер. И никакой классово-политической реакции относительно коммунистических воззрений Москвы, Черчилль в Великобритании не предвидел, о чем он прямо пишет Рузвельту.
  
   И, наконец, в-третьих, возникает вопрос, действительно ли, как это утверждает Мартиросян, Сталин придерживался точки зрения о том, что мобилизация РККА, проведенная до нападения Германии на СССР, могла привести к тому, что Англия и США выступили бы в советско-германской войне на стороне Гитлера?
   Однако с этим трудно согласиться. Судите сами. Как свидетельствует И.В.Ковалев, бывшей в мае 1941 года заместителем наркома госконтроля СССР по железнодорожному транспорту, немецкой разведке удалось вскрыть факт переброски 16 армии из Забайкалья в западные районы СССР (См.: Куманев Г.А. "Говорят сталинские наркомы"):
   "Фашистское командование уже заканчивало сосредоточение трех своих основных войсковых группировок на советской границе, германское министерство иностранных дел предъявило ноту нашему руководству и просило объяснения: почему советская 16-я армия из Забайкалья перебрасывается по железной дороге на запад? Сталин приказал маршалу Тимошенко временно завернуть эшелоны 16-й на юг и сообщить в Берлин, что армия направляется к персидской границе - на случай, если англичане попробуют нанести удар из Индии через Персию. Вряд ли в Берлине поверили, однако добились своего - одна из наших армий была задержана в пути".
  
   Отмеченный Ковалевым факт, указывал на то, что немецкая разведка, в принципе, была в состоянии зафиксировать крупномасштабные переброски советских войск, даже в том случае, если они проходили в режиме скрытности в глубине территории СССР, и Сталин об этом прекрасно знал. Тем не менее, СССР не только продолжил переброску на Запад остальных 3-х армий РГК, но и после 13 июня начал массовую переброску глубинных дивизий приграничных округов по направлению к границе. Однако в случае если бы Сталин, действительно исходил из того, что нельзя дать ни малейшего повода обвинить СССР в провоцировании войны, то такие массовые перемещения войск в непосредственной близости от границы были бы строжайше запрещены.
   Здесь встает вопрос, что же для Сталина было важнее: ни дать ни малейшего повода для обвинений СССР в агрессивных намерениях, и при этом отказаться от мер превентивного характера, направленных на противодействие от очевидного на тот момент времени акта агрессии, уже подготовленного нацистской военщиной, или же с помощью превентивных военных мер попытаться снизить ударную мощь противостоящей нам немецкой группировки войск, рискуя при этом вызвать в Англии и США обвинения в агрессивности Москвы.
  
   Прежде всего, придется констатировать, что у Сталина вплоть до нападения немцев на СССР имело место колоссальное недоверие к политике английского правительства, причем это обстоятельство было очевидно и в Лондоне. Вот, например, что в этой связи писал Криппс в своей телеграмме, направленной Галифаксу в октябре 1940 года:
   "Невозможно вычеркнуть из истории последние двадцать лет, которые приучили Советское правительство смотреть на правительство, возглавляемое теми, кто входит в нынешний кабинет, как на принципиально враждебное Советскому Союзу. Поэтому они рассматривают теперешнюю ситуацию на общем фоне продолжающейся до сих пор вражды".
  
   Надо сказать, что недоверие Сталина к Лондону было обусловлено вполне объективными причинами. Ведь именно английское правительство долгое время проводило политику умиротворения Гитлера, позволившей Германии разрушить Версальский миропорядок и воссоздать мощную армию, угрожавшую существованию Советского Союза.
   Именно английское правительство позволило Германии захватить сначала Австрию, а затем и Чехословакию. Именно Лондон сорвал англо-франко-советские переговоры 1939 года, а затем, несмотря на свои гарантии, бросил на произвол судьбы Польшу. После чего Лондон и Париж вместо того, чтобы готовиться к отражению ожидаемой немецкой агрессии предпочли заниматься разработкой планов бомбардировки бакинских нефтяных приисков.
   Не прибавили уверенности у Сталина в желании правительства Великобритании сражаться до победного конца и заявление английского посла в Москве Криппса, сделанное на его пресс-конференции для западных журналистов, состоявшейся 11марта 1941 года:
   "С другой стороны, если Гитлер убедится, что он не сумеет победить Англию до того, как Америка сможет оказать ей помощь, он попытается заключить мир с Англией на следующих условиях: восстановление Франции, Бельгии и Голландии и захват СССР.
   Эти условия мира имеют хорошие шансы на то, чтобы они были приняты Англией, потому что как в Англии, так и в Америке имеются влиятельные группы, которые хотят видеть СССР уничтоженным и, если положение Англии ухудшится, они сумеют принудить правительство принять гитлеровские условия мира. В этом случае Гитлер очень быстро совершит нападение на СССР".
  
   Еще более сомнения Сталина в том, что правительство Черчилля не пойдет на сделку с Гитлером, усилились после перелета Гесса в Британию, где эмиссар Гитлера имел секретные встречи с лордом-канцлером Джоном Саймоном, который в Москве считался сторонником заключения мира с Германией.
   Сталин, несомненно, был умным, опытным и прагматичным политиком. Разумеется, он видел признаки приближения войны с фашисткой Германией, при этом, судя по всему, одно время у него сложилось впечатление, что Гитлер мог бы решиться напасть на СССР только при условии заключении мира с Англией, поскольку для немцев война на два фронта, это заведомое поражение.
   Однако если бы решение о заключении мира в Берлине и Лондоне к этому моменту времени принципиально уже было принято, то, как бы миролюбиво после этого не вел себя СССР, все равно ответственность за новую войну была бы свалена западной пропагандой с больной головы, на здоровую. Ровно как при таком варианте развития событий у Сталина не было абсолютно никаких надежд на заключение военно-политического союза с Великобританией в войне с Гитлером.
   С другой стороны, если Черчилль действительно принял решение сражаться с Гитлером до конца, что и имело место в реальности, но в чем тогда еще не был уверен Сталин, то объявление мобилизации в СССР было бы, несомненно, встречено в Англии с энтузиазмом. Следовательно, отказ от проведения мобилизации Красной армии, на основании того, что этот шаг советского правительства мог привести к резкому ухудшению советско-английских отношений, не имел под собой ни малейшего основания.
   В реальности же Черчилль просто сгорал от нетерпения, когда же начнется советско-германская война, и у Великобритании наконец-то появится боевой союзник, который отвлечет на себя значительную часть немецких сил. Поэтому начало мобилизации Красной армии до нападения немцев на СССР была бы воспринята в Лондоне на ура.
   Тем не менее, в июне 1941 года события развивались в несколько ином ключе. Недоверие к политике Кремля было и у Лондона, и вплоть до 12 июня английская разведка считала, что войны между СССР и Германии, скорее всего, не будет, а дело закончится заключением нового советско-германского соглашения, в рамках которого СССР пойдет на значительные экономические, а возможно и территориальные уступки Германии. В этой связи Черчилль писал в своих мемуарах:
   "Наши начальники штабов были проницательнее своих советников и имели более определенное мнение.
   У нас имеются ясные указания, -- предупреждали они 31 мая командование на Среднем Востоке, -- что немцы сосредоточивают сейчас против России огромные сухопутные и военно-воздушные силы. Используя их в качестве угрозы, они, вероятно, потребуют уступок, могущих оказаться весьма опасными для нас. Если русские откажут, немцы выступят".
   Правительством Великобритании допускалось даже, что немцы могут добиться от Москвы, в том числе и пропуска через советскую территорию дивизий вермахта на границу с Ираном, откуда Гитлер предпримет военный поход в Индию.
   В этой связи 31 мая 1941 года английский главнокомандующий на Среднем Востоке и в Индии издал приказ:
   "Приказываю начать подготовку к оккупации Ирака, которая дала бы Королевской авиации возможность устроить величайший за все время существования пожар на бакинских нефтепромыслах".
   Если же говорить о позиции Рузвельта, то она была озвучена 5 июня 1941 года в беседе заместителя наркома иностранных дел СССР Лозовского с послом США в СССР Штейнгардтом, который прямым текстом сказал:
   "По нашим данным немцы готовы напасть на СССР. Немцы становятся все нахальнее, и с ними все труднее и труднее становится договориться".
   Так что не было в июне 1941 года у Рузвельта вопроса: кто является агрессором, Германия или СССР?
   К сожалению 6 июня из Москвы был отозван английский посол в СССР Стаффорд Криппс с официальной формулировкой: для консультаций. В переводе с дипломатического языка это означало, что наступило резкое ухудшение советско-английских отношений. Сталин, в свою очередь, воспринял этот шаг как еще одно свидетельство намечающегося сговора между Лондоном и Берлином, и в ответ на это обвинил Англию в искусственном разжигании советско-германского военного конфликта, напрямую связав этот факт в заявлении ТАСС от 13 июня с отъездом Криппса из Москвы.
   Несмотря на это заявление ТАСС Черчилль через Майского передал Сталину данные английской разведки о концентрации немецких войск у советских границ, которые в общих чертах совпадали с данными советской разведки.
   Таким образом, нет никаких оснований полагать, что Сталин боялся начать мобилизацию Красной армии из-за того, что якобы опасался обвинений Запада в адрес СССР в агрессии по отношению к Германии. Другое дело, что начало мобилизации Красной армии, приведение в действие планов прикрытия и стратегического развертывания автоматически приближали начало войны с Германией. Скажем в плане стратегического развертывания, разработанного Шапошниковым в 1938 году, планировалось начало военных действий по нашей инициативе уже на третий день мобилизации:
   "Задачами ВВС фронта будут:
   2) воспрещение с 3-го дня мобилизации железнодорожных перевозок, особенно через Ковель и Львов к нашей границе".
  
   С другой стороны как военное, так и политическое руководство Советского Союза не могло не понимать, что принципиальный отказ от объявления мобилизации РККА и приведения в действие планов прикрытия до нападения Германии на СССР, неизбежно должен был закончиться тем, что немцы беспрепятственно развернут свои главные силы на исходных позициях, после чего уже невозможно будет избежать катастрофы, аналогичной той, которая и произошла летом 1941 года.
   Достаточно сказать, что к 22 июня вооруженные силы СССР насчитывали 5,8 мил. человек, а после проведения мобилизации согласно февральскому 1941 года мобилизационному плану МП-41 численность Красной Армии должна была составить 8,7 мил. военнослужащих.
   Следовательно, в случае если бы в СССР была своевременно проведена мобилизация и введены планы прикрытия, то тем самым была бы сорвана стратегия немецкого блицкрига, а начальный период войны проходил бы в условиях значительно более близких к условиям, предусмотренным планами прикрытия и стратегического развертывания РККА. Кроме того, в этом случае вермахту противостояли бы вооруженные силы СССР примерно в полтора раза более мощные, чем это было в реальности 22 июня.
   Все это совершенно очевидные вещи, которых еще до начала войны не мог не понимать Сталин. Тем не менее, мобилизация до нападения немцев на СССР так и не была начата, что и привело Красную армию к катастрофическим последствиям. И здесь, естественно, возникает вопрос: почему советское руководство допустила такую непростительную ошибку?
   Причина этой роковой ошибки Сталина крылась в его стремлении оттянуть начало мобилизации на возможно более дальний срок, что было обусловлено двумя факторами. Во-первых, мобилизация наносила сильный удар по народно-хозяйственным планам мирного времени. Во-вторых, мобилизация приближала начало войны, а значит сокращала время, так необходимое Красной армии для того чтобы подготовиться к началу военных действий.
   В принципе это была разумная стратегия вхождения в войну, однако ее реализация на практике требовала точного определения момента времени, когда было необходимо нажать на "красную кнопку", т.е. объявить мобилизацию, ввести в действие планы прикрытия и стратегического развертывания РККА.
   В теории нажатие "красной кнопки" должно было происходить либо, сразу после наступления так называемого угрожающего периода политической напряженности, либо сразу после того как разведка зафиксировала бы начало оперативного развертывания вооруженных сил противника.
   Однако до 22 июня 1941 года угрожающий период политической напряженности так и не наступил, хотя при этом стараниями немецкой контрразведки советскому руководству была подкинута заведомо ложная версия, о том, что якобы Германия в скором времени собирается предъявить СССР ряд экономических, политических и территориальных требований. Поэтому сосредоточение немецких войск у советских границ якобы можно было рассматривать как весомый аргумент в войне нервов, предваряющей предстоящие советско-германских переговоры. При этом предполагалось, что война начнется только в случае провала таких переговоров.
   Судя по всему Сталин на эту немецкую дезу и клюнул, отложив нажатие "красной кнопки" до того момента, когда Гитлер предъявит СССР свои требования. Здесь уместно напомнить, что вплоть до 12 июня английская разведка также считала, что Гитлер предъявит Советскому Союзу экономические и политические требования, которые Москва якобы, скорее всего, будет вынуждена принять.
   Кроме того на формирование точки зрения Сталина относительно сроков начала мобилизации РККА в значительной степени оказали влияние и другие существенные ошибки, допущенные советской разведкой, которая, в частности, очень сильно завысила общее количество имевшихся у Германии дивизий. Так по данным разведки к началу войны в Германии было развернуто 290, хотя фактически в то время у немцев имелось лишь 206 дивизий.
   На основе этих значительно завышенных данных Генштаб автоматически сильно завысил число дивизий, которые Гитлер мог выделить при нападении на СССР, сделав ошибочный вывод, что "в условиях политической обстановки сегодняшнего дня Германия, в случае нападения на СССР, сможет выставить против нас до... 180 дивизий".
   С другой стороны 31 мая 1941 года разведуправление Генштаба сообщило:
   "Общее распределение вооруженных сил Германии состоит в следующем:
   - против Англии (на всех фронтах) 122 - 126 дивизий;
   - против СССР - 120 - 122 дивизии;
   - резервов - 44 - 48 дивизий".
   Из этого сообщения следовало, что группировка немецких войск, сосредоточенная у наших границ, на конец мая все еще не выглядела, как готовая к скорому нападению на СССР, поскольку число немецких соединений на западе и востоке ошибочно считалось примерно равным.
   Еще одной серьезной ошибкой разведки, вероятно также повлиявшей на решение Сталина повременить с нажатием "красной кнопки", были грубейшие ошибки, допущенные РУ ГШ относительно динамики увеличения количества немецких дивизий, дислоцированных в приграничной полосе с СССР, глубиной 250-300 км. По данным разведки количество немецких дивизий в указанной зоне с 1 по 20 июня увеличилось всего на 7 дивизий, хотя на самом деле их число за этот период возросло на 44 дивизии. Такая интенсивность переброски немецких дивизий к нашим границам была результатом оперативного развертывания вермахта, которое разведка Генштаба РККА прозевала.
  
   6. 15 июня - очередная дата вероятного нападения Германии на СССР.
   5 апреля 1941 года. Сообщение агента советской разведки "Х":
   "в связи с событиями на Балканах срок выступления перенесен на 15 июня 1941 г.".
  
   22 апреля 1941 года. Цюрих, сообщение агента советской разведки Дора:
   "берлинские правительственные круги называют 15 июня как дату похода на Украину".
  
   5 мая 1941 года. Бухарест, сообщение Ещенко для разведуправление Генштаба РККА:
   "раньше для начала немецких военных акций против СССР предусматривалась дата 15 мая, но в связи с Югославией срок перенесен на середину июня".
  
   23 мая 1941 года. Будапешт сообщение агента советской разведки Марса.
   "Американский военный атташе в Румынии сказал словаку, что немцы выступят против СССР не позднее 15 июня".
  
   1 июня 1941 года. Токио, сообщение советского агента Рихарда Зорге:
   "Ожидание начала германо-советской войны около 15 июня базируется исключительно на информации, которую подполковник Шолл".
  
   3 июня 1941 года. По сообщению советского агента Маэсиба Какудзо
   "По некоторым слухам, начало военных действий ожидается 15 или 20 июня".
  
   6 июня 1941 года. Из мемуаров маршала Захарова:
   "6 июня 1941 года из Румынии были получены данные, в которых приводилась запись телефонного разговора: примар города Хулш спрашивавшего коллегу в Яссах, закончил ли он эвакуацию ценностей, так как 9--12 июня нужно ожидать событий".
   Используя эту разведывательную информацию, начальник штаба ОдВО в тот же день добился разрешение Генштаба на выдвижение глубинных дивизий к границе, а 9 июня выходит соответствующая директива Генштаба по ОдВО.
  
   10 июня 1941 года. Белоруссия, разведывательное донесение начальника Семятического оперативного пункта
   "Среди населения распространяются слухи о войне Германии с СССР, которая начнется 15 июня 1941 года, поэтому много жителей г. Бяла Подляска ценные вещи вывезли в деревни к знакомым".
   Получив это сообщение разведки командование ЗапОВО по телефону согласовывает с Генштабом вопрос выдвижения глубинных дивизий округа, которые уже в 6 часов утра 11 июня выходят из летних лагерей и начинают движение в сторону границы. В этот же день Генштаб издает директиву о выдвижении глубинных дивизий ЗапОВО:
   "1. Для повышения боевой готовности войск округам все глубинные стрелковые дивизии и управления стр. корпусов с корпусными частями вывести в лагерь в районы, предусмотренные для них планом прикрытия (директива НКО за N 503859/сс/ов).
   2. Приграничные дивизии оставить на месте, имея вывод их на границу в назначенные им районы, в случае необходимости будет произведен по особому моему приказу...
   4. Вывод указанных войск закончить к 1 июля 1941 года".
  
   12 июня 1941 года. Киев, сообщение НКВД УССР "О военных мероприятиях Германии":
   "Среди немецких солдат идут разговоры, что 14 июня 1941 г. Германия якобы должна начать войну с СССР".
  
   12 июня 1941 года. Стокгольм, сообщение внешней разведки НКГБ СССР из Швеции:
   "Германия начнет военные действия против СССР около 15 июня".
  
   Здесь необходимо отметить, что дата 15 июня, как дата вероятного нападения Германии на СССР, была известна не только советской, но и английской разведке. В этой связи Городецкий пишет в своей монографии "Роковой самообман: Сталин и нападение Германии на Советский Союз":
   "Любые сведения, не укладывающиеся в схему, отбрасывались. Когда, к примеру, один шведский бизнесмен сообщил о признании Геринга, что Германия нападет на Советский Союз около 15 июня, Иден небрежно заметил: "15 июня называют так часто, что это становится подозрительным".
  
   12 июня 1941 года Генштаб издает директивы о выдвижении глубинных дивизий в КОВО и ПрибОВО. При этом обращает на себя внимание явная несоразмерность принимаемых Генштабом мер по отношению к угрозе, которая следовала из донесений разведки. Ведь более десятка сообщений советской разведки утверждали, что 15 июня Германия нападет на СССР и в этот день начнется война, но при этом военно-политическое руководство страны не объявляет мобилизации РККА, не приводит в действие планов прикрытия и стратегического развертывания и даже не объявляет боевой тревоги.
   Это сейчас нам известно, что никакого нападения на СССР 15 июня 1941 года немцами и не планировалось, но до наступления этой даты, ни Сталин, ни Тимошенко и Жуков не могли этого знать. С другой стороны эти сообщения разведки не были восприняты как явно ложные и поэтому не были проигнорированы советским руководством. Напротив, на их основе были приняты контрдействия - выдвижение глубинных дивизий, однако при этом выход приграничных дивизий в районы сосредоточения по плану прикрытия был отложен до особого распоряжения.
   Таким образом, в ответ на многочисленные сообщения разведки о вероятном нападении немцев 15 июня советское руководство ограничилось лишь принятием полумер, а красная кнопка так и не была нажата. Скорее всего, такая половинчатая реакция Кремля означала, что в принципе угроза нападения гитлеровской Германии на СССР летом 1941 года советским руководством воспринималась как вполне реальная, но при этом полагалось, что до нападения на СССР Берлин выдвинет некие военно-политические требования, причем в качестве предлога для этих требований может быть использована крупномасштабная провокация на советско-германской границе. Такая позиция Кремля была основана на многочисленных данных разведки:
  
   14 апреля 1941 года агент советской разведки "Старшина" передает:
   "Началу военных действий должен предшествовать ультиматум Советскому Союзу с предложением о присоединении к Пакту трех".
  
   5 мая 1941 года агент советской разведки Корсиканец сообщает:
   "Референт прессы при Министерстве хозяйства КРОЛЬ (он же один из редакторов журнала "Динст аус Дейнтшлянд") в докладе, сделанном на совещании ответственных референтов министерства, касаясь русского вопроса, заявил, что от СССР будет потребовано Германией выступление против Англии на стороне держав "оси". В качестве гарантии, что СССР будет бороться на стороне "оси" до решительного конца, Германия потребует от СССР оккупации немецкой армией Украины и возможно также Прибалтики".
  
   9 мая 1941 года в донесении агента "Старшины", снова повторяется та же информация:
   "Вначале Германия предъявит Советскому Союзу ультиматум с требованием более широкого экспорта в Германию и отказа от коммунистической пропаганды. В качестве гарантии этих требований в промышленные районы и хозяйственные центры и предприятия Украины должны быть посланы немецкие комиссары, а некоторые украинские области должны быть оккупированы немецкой армией. Предъявлению ультиматума будет предшествовать "война нервов" в целях деморализации Советского Союза".
  
   3 июня 1941 года. По сообщению советского агента Маэсиба Какудзо:
   "Угроза войны используется как средство давления на Советский Союз".
  
   4 июня 1941 года полпред СССР в Германии Деканозов сообщает Молотову:
   "Параллельно со слухами о близости войны между Германией и Советским Союзом в Германии стали распространяться слухи о сближении Германии и СССР, либо на базе далеко идущих "уступок" со стороны Советского Союза Германии, либо на основе "раздела сфер влияния" и добровольного отказа СССР от вмешательства в дела Европы.
   В беседе с нашим военным атташе т. Тупиковым некий барон Луцкий сказал, что о передаче Германии в аренду Украины ему говорил Удет (заместитель Геринга по авиационной промышленности). По другим данным, эти слухи распространяются руководящими деятелями командования германской армии".
  
   9 июня агент советской разведки "Старшина" вновь подтверждает свои прежние сообщения:
   "На следующей неделе напряжение в русском вопросе достигнет наивысшей точки, и вопрос о войне окончательно будет решен. Германия предъявит СССР требование о предоставлении немцам хозяйственного руководства на Украине и об использовании советского военного флота против Англии".
  
   11 июня 1941 года агент Захар сообщает, что:
   "Старшина в своей записке написал следующее:
   В компетентных кругах его конторы говорят, что вопрос о нападении на СССР решен. Будут ли предъявлены Сов. Союзу предварительно какие-либо требования - неизвестно".
  
   Таким образом, высшее военно-политическое руководство СССР к середине июня 1941 года получает от разведки довольно противоречивую информацию.
   Во-первых, разведка докладывает, что немцы готовят нападение на СССР 15 июня.
   Во-вторых, доносит, что нападению вермахта будет предшествовать война нервов и выдвижение некоторого ультиматума.
   В-третьих, разведка погранвойск фиксирует резкое усиление перемещений воинских частей вермахта в непосредственной близости от советской границы.
   В-четвертых, разведуправление Генштаба с 1 по 20 июня зарегистрировало переброску из Германии и Балкан к советским границам только 7 немецких дивизий, в то время как в действительности за этот промежуток времени немцами было переброшено 44 дивизии вермахта и СС.
   На основании этих противоречивых данных, несмотря на то, что более десяти сообщений разведки говорили о том, что Германия может напасть на СССР 15 июня, тем не менее, советское военно-политическое руководство страны не поверило в такую возможность развития событий, поскольку к этому сроку войска приграничных округов не были даже приведены в боевую готовность.
   Вместо этого были приняты решения о выдвижении глубинных дивизий ближе к границе. Если все основания полагать, что принимая такое решение, политическое и военное руководство СССР считало его соразмерным по отношению к ожидаемым угрозам. Скорее всего, при этом ошибочно считалось, что это были действия симметричные по отношению к действиям немецкого командования.
  
   7. 18 июня 1941 года, была ли объявлена боевая готовность?
   Впервые дату 22 июня как дату нападения на СССР Гитлер озвучил на совещании со своими генералами, состоявшемся 30 апреля 1941 года. После чего 10 июня вышло "Распоряжение Главнокомандующего сухопутными войсками о назначении срока нападения на Советский Союз", в котором говорилось: "Днем "Д" операции "Барбаросса" предлагается считать 22 июня".
   В этой связи Мартиросян выдвигает гипотезу, согласно которой Сталин между 12 и 18 июня получил из Лондона от нашего разведчика Кима Филби достоверную информацию о директиве Гитлера о назначении даты нападения на СССР на 22 июня. И таким образом не позднее 18 июня Сталин якобы знал точную дату нападения Германии на СССР. Вот как Мартиросян обосновывает этот свой тезис:
   "В промежутке с 10 по 12 июня, когда это распоряжение стали передавать командованию группировок вторжения, Британский центр дешифровки германских военных сообщений в Блетчли перехватил это сообщение и расшифровал".
  
   Однако документально неподтвержденный тезис Мартиросяна, о том, что англичанам якобы удалось перехватить и расшифровать текст директивы Гитлера о назначении даты нападения на СССР, представляется крайне сомнительным.
   Дело в том, что к середине июня 1941 года немцами были проложены прямые кабели связи из Берлина вплоть до штабов всех армий, входящих в группы армий вторжения "Север", "Центр" и "Юг". Поэтому штабу Верховного командования вермахта не было никакой необходимости передавать совершенно секретную имеющую стратегическое значение информацию с помощью радио, а перехватить сообщения с охраняемых кабелей связи англичане не могли. Доведение же содержания директивы Гитлера от штабов армий до штабов корпусов и дивизий осуществлялось с помощью делегатов связи.
   Кроме того, во время войны англичанам удалось вскрыть далеко не все немецкие шифры, а директивы Гитлера шифровались специальными шифрами, расшифровка которых была сопряжена с колоссальными техническими трудностями, и требовала недели, а иногда и месяцы напряженной работы.
   Здесь стоит вспомнить хотя бы тот факт, что англичанам не удалось перехватить и расшифровать директиву Гитлера о наступлении вермахта против Голландии, Бельгии и Франции 10 мая 1040 года.
   Тем не менее, для того чтобы хоть как-то подтвердить факт перехвата и дешифровки директивы Гитлера от 10 июня 1941 года Мартиросян ссылается на мемуары Черчилля:
   "Это, кстати, подтвердил и сам Черчилль, указавший в своих мемуарах, что именно к 12 июня британская разведка окончательно установила, что нападение действительно произойдет именно 22 июня".
  
   Впрочем, любой читатель легко может убедиться, что Мартиросян в данном случае явно лукавит, т.к. Черчилль по этому поводу пишет следующее:
   "Управление не считало пока возможным сказать, будет ли результатом этого война или соглашение. 10 июня оно заявило:
   "Во второй половине июня мы станем свидетелями либо войны, либо соглашения".
   И наконец, 12 июня оно сообщило:
   " Сейчас имеются новые данные, свидетельствующие о том, что Гитлер решил покончить с помехами, чинимыми Советами, и напасть".
  
   Как видно из приведенной цитаты 12 июня объединенное разведывательное управление Великобритании никакой даты нападения Германии на СССР Черчиллю не сообщило. Следовательно, мы имеем лишь голословные утверждения Мартиросяна о том, что англичане якобы перехватили и дешифровали директиву Гитлера от 10 июня.
   Впрочем, далее Мартиросян утверждает, что эта информация якобы была направлена в Москву кембриджской пятеркой:
   "По каналам "кембриджской пятерки", особенно Дж. Кэрнкросса и А.Бланта, эта информация попала и в Москву. Тут уж сомнения почти полностью рассеялись".
   Одна беда, что как перехват англичанами директивы Гитлера о дате нападения на СССР, так и ее дальнейшую передачу кембриджской пятеркой в Москву не подтверждается ни документальными данными, ни свидетельскими показаниями, а существует лишь в фантазиях нашего псевдоисторика. Однако все это не мешает ему измыслить целую версию предвоенных событий, связанную с телеграммой Генштаба от 18 июня о приведении приграничных округов в боевую готовность.
   Текст этой телеграммы до сих пор не найден, а единственное свидетельство ее существования является "Протокол закрытого судебного заседания Военной Коллегии Верховного Суда Союза ССР по делу Павлова Д. Г., Климовских В. Е., Григорьева А. Т. и Коробкова А. А." от 22 июля 1941 года:
   "Член суда т. Орлов. На л.д. 79, том 4, вы дали такие показания:
   "...Таким образом, даже днем 18 июня довольствующие отделы штаба не были ориентированы, что война близка...
   И после телеграммы начальника Генерального штаба от 18 июня войска округа не были приведены в боевую готовность".
   Подсудимый. Все это верно".
  
   Тем не менее, эти показания генерала Григорьева, данные им во время допросов, но не подтвержденные показаниями командующего ЗапОВО генерала Павлова, начальника штаба ЗапОВО генерала Климовских, и командующего 4-ой армией генерала Коробова, представляют из себя довольно шаткое основание для подобных выводов. Тем более что в приговоре Военной Коллегии Верховного Суда СССР по делу Павлова, Климовских, Григорьева и Коробкова обвинений в не исполнении директивы Генштаба о приведении войск в боевую готовность 18 июня не было не сказано ни единого слова. Не говоря уже о том, что не только самой телеграммы Генштаба о приведении войск ЗапОВО в боевую готовность, но и каких-либо документальных следов этой телеграммы до сих пор обнаружено так и не было.
   Для того, чтобы хоть как-то доказать реальность существования директивы Генштаба о приведении приграничных округов в боевую готовность от 18 июня, Мартиросян обращается к анализу текста директивы N1 от 21 июня:
   "Даже в вызывающем очень серьезные сомнения в подлинности варианте директивы N 1 от 21 июня говорилось не только о том, что "в течение 22--23.6.41 г. возможно внезапное нападение немцев...", но что необходимо "быть в боевой готовности встретить внезапное нападение". Но "быть в боевой готовности" могут только те войска, которые ранее уже получили такой приказ".
   Как ни печально, но этот, с позволения сказать анализ директивы N1, доказывает лишь вопиющую безграмотность Мартиросяна, как специалиста по военной истории.
   Дело в том, что директива N1, или, точнее говоря, директива без номера от 21 июня, состоит из двух частей: преамбулы и приказной части. В преамбуле говориться о том, что "В течение 22-23.6.41 г. возможно внезапное нападение немцев" и в этой связи войскам приграничных округов одновременно были поставлены две задачи, во-первых, "не поддаваться ни на какие провокационные действия, могущие вызвать крупные осложнения". И, во-вторых, "быть в полной боевой готовности встретить возможный внезапный удар немцев или их союзников".
   Однако для того, чтобы войска могли выполнить эти задачи в приказной части директивы предусмотрено проведение целого комплекса мероприятий, в том числе приведение в боевую готовность всех частей приграничных округов. Поэтому по логике составителей директивы N1, сначала войска приграничных округов должны были быть приведены в боевую готовность, и только после этого уже находясь в состоянии полной боевой готовности должны были встретить возможный удар немцев или их союзников.
   Таким образом, если бы действительно существовала директива Генштаба о приведении войск приграничных округов от 18 июня, то тогда становится бессмысленным положение директивы N1 о приведении войск в боевую готовность в ночь с 21 на 22 июня, т.к. в это время войска уже должны были бы находиться в полной боевой готовности.
   Впрочем, сильные сомнения в объективности допросов генералов возникают при чтении буквально с первых страниц соответствующих протоколов. Скажем, во время допроса генерала Павлова 7 июля 1941 года, касающегося событий, произошедших 22 июня, нет даже малейших упоминаний о директиве N1 и связанных с ней действиями командования округа. Однако Мартиросяну никакие доказательства и не нужны, для него телеграмма Генштаба от 18 июня есть предмет его веры, который не подлежит сомнению:
   "18 июня 1941 г., в войска западных округов ушла инициированная и санкционированная лично Сталиным директива Генерального штаба и Народного комиссариата обороны с предупреждением о нападении Германии в ближайшие дни и указанием о необходимости приведения войск непосредственного прикрытия в боевую готовность".
   По прочтении этой цитаты сразу же возникает вопрос. Если допустить, что Сталин из сообщений кембриджской пятерки знал содержание директивы Гитлера от 10 июня, то почему же тогда в приграничные округа заблаговременно не была направлена директива, аналогичная директиве N1 от 21 июня, и не было дано предупреждения о точной дате нападения Германии на СССР? Впрочем, ответами на эти вполне очевидные вопросы Мартиросян себя не утруждает, а вместо этого он представляет новые "доказательства" преступной деятельности наркома обороны:
   "И вот вдогонку этой важнейшей директиве 19 июня летит приказ самого наркома обороны о маскировке. А в нем предписаны сроки исполнения оного: 1--5 июля 1941 г.?!
   ...Но уж больно замысловатое предупреждение получилось. То открыто, с санкции самого Сталина предупреждают, что супостаты вот-вот нападут, и требуют привести войска в боевую готовность. То, на следующий же день, дают указание травушку-муравушку сеять (где нарком обороны, где посевная?!)".
  
   Только вот какая незадача получается, ведь кроме приказа маршала Тимошенко, о датах исполнения которого так язвительно пишет Мартиросян, в этот же день вышло постановление СНК СССР и ЦК ВКП(б) "О маскирующей окраске самолетов, взлетно-посадочных полос, палаток и аэродромных сооружений", подписанное самим Сталиным. И, о ужас, в этом постановлении предписаны практически те же сроки исполнения, что и в приказе Тимошенко! Кроме того, в 5-ом пункте Сталин лично утвердил приказ НКО о маскировке аэродромов, который вызвал такое негодование Мартиросяна:
   "5. Утвердить приказ НКО - О маскирующей окраске самолетов и о маскировке взлетных полос, палаток и аэродромных сооружений в частях ВВС".
  
   Разумеется, Сталин не мог бы 19 июня утвердить соответствующий приказ НКО в том случае, если бы ему еще 18 июня было бы точно известно, что Гитлер назначил на 22 июня дату нападения на СССР. Ведь проводить маскировку аэродромов и рассредоточение самолетов надо было до того как начнется война.
   Кроме того, 18 июня выходит приказ командующего ПрибОВО генерал-полковника Кузнецова "О проведении мероприятий с целью быстрейшего приведения в боевую готовность театра военных действий округа", в котором окончание целого ряда пунктов назначается на 1 июля:
   "С целью быстрейшего приведения в боевую готовность театра военных действий округа ПРИКАЗЫВАЮ:
   1. Начальнику зоны противовоздушной обороны к исходу 19 июня 1941 г. привести в полную боевую готовность всю противовоздушную оборону округа...
   К 1 июля 1941 г. закончить строительство командных пунктов, начиная от командира батареи до командира бригадного района...
   Максимально форсировать все организационные мероприятия, закончив их не позднее 1 июля 1941 г".
  
   Несколько ранее, 4 июня, за подписью Сталина вышло постановление СНК "Об укрепленных районах", в котором было установлено, что формирование частей для вновь строящихся укрепленных районах будет происходить в две очереди, причем формирование первой очереди в количестве 45-ти тысяч человек должно быть завершено к 1 июля.
   Наконец 9-12 июня Генштаб издает директивы о выдвижении к 1 июля глубинных дивизий приграничных округов. К этому же сроку планируется прибытие в западные районы СССР четырех армий РГК.
   Таким образом, мы видим, что советским военным и государственным руководством к началу июля 1941 года было запланировано окончание целого ряда крупномасштабных предмобилизационных мероприятий. Причем никаких изменений в сроках завершения всех этих операций после того, как Сталин якобы узнал точную дату нападения Германии на СССР, так и не произошло.
  
   8. Так было ли нападение Германии на СССР 22 июня внезапным.
   В своих работах Мартиросян категорически отрицает факт того, что нападение немцев явилось стратегической неожиданностью для советского военного руководства. В этой связи он пишет:
   "Главный маршал авиации Александр Евгеньевич Голованов и вовсе был убийственно краток: "Генеральный штаб войну проморгал"! Но что значит "проморгал"?! Стратегически?!
   Оперативно?! Или тактически?! Первые два придется сразу отбросить. Потому что для этого нет ни малейшего основания. Стратегической и даже оперативной внезапности не было. Категорически не было! Еще в первой книге было показано, насколько качественно и своевременно сработали советские разведывательные службы. Тогда что остается? Только тактическая внезапность? Возможно. В том числе, например, и потому, что это вроде бы подтверждает даже бывший враг".
   Здесь надо сказать, что Мартиросян путает два понятия "стратегическая внезапность" и "политическая внезапность". Политической внезапность в факте нападения Германии на СССР действительно не было. То, что дело идет к войне с немцами, было очевидно как Сталину, так и Тимошенко, и Жукову. А вот стратегической неожиданностью для советского военно-политического руководства 22 июня явилось использование вермахтом стратегии блицкрига уже в первые часы войны. В то время как все предвоенные планы Красной армии исходили их того, что война начнется с так называемого начального периода. Вот что говорил по этому поводу маршал Василевский в своем интервью "Накануне войны", данным им в 1965 году:
   "Исходя при разработке плана, казалось бы, из правильного положения, что современные войны не объявляются, а они просто начинаются уже изготовившимся к боевым действиям противником, что особенно характерно было продемонстрировано фашистским руководством Германии в первый период второй мировой войны, соответствующих правильных выводов из этого положения для себя руководство нашими Вооруженными Силами и Генеральным штабом не сделало и никаких поправок в оперативный план в связи с этим не внесло.
   Наоборот, план по старинке предусматривал так называемый начальный период войны продолжительностью 15-20 дней от начала военных действий до вступления в дело основных войск страны, на протяжении которого войска эшелонов прикрытия от приграничных военных округов, развернутых вдоль границ, своими боевыми действиями должны были прикрывать отмобилизование, сосредоточение и развертывание главных сил наших войск. При этом противная сторона, т.е. фашистская Германия с ее полностью отмобилизованной и уже воюющей армией, ставилась в отношении сроков, необходимых для ее сосредоточения и развертывания против нас, в те же условия, что и наши Вооруженные Силы".
  
   Таким образом, стратегической неожиданностью для РККА явилось то обстоятельство, что разработанные Генштабом планы стратегического развертывания, прикрытия и мобилизации, стали практически бессмысленными в ситуации, сложившейся 22 июня. Вот что по этому поводу писал в своих мемуарах маршал Жуков:
   "Внезапный переход в наступление в таких масштабах, притом сразу всеми имеющимися и заранее развернутыми на важнейших стратегических направлениях силами, то есть характер самого удара, во всем объеме нами не предполагался. Ни нарком, ни я, ни мои предшественники Б.М. Шапошников, К.А. Мерецков, ни руководящий состав Генерального штаба не рассчитывали, что противник сосредоточит такую массу бронетанковых и моторизованных войск и бросит их в первый же день мощными компактными группировками на всех стратегических направлениях с целью нанесения сокрушительных рассекающих ударов".
  
   Конечно, советская разведка в середине июня докладывала об окончании стратегического развертывания вермахта и выходе немецких дивизий на исходные позиции в непосредственной близости от наших границ. Скажем, 15 июня агент советской разведки Марс сообщал из Будапешта:
   "К 15 июня немцы закончат стратегическое развертывание против СССР".
   А 16 июня в докладной записке заместителя наркома внутренних дел СССР генерал-лейтенанта Масленникова говорилось, что:
   "В разговоре с работником гестапо один из командиров 20-й танковой дивизии сообщил, что германское командование 6 июня отдан приказ войскам северной группировки о выводе их 13 июня в исходное положение для наступления против СССР. 13 июня дополнительным распоряжением этот срок перенесен на 18 июня".
  
   Однако эти сообщения противоречили представлениям Генштаба РККА о том, Германия, в случае нападения на СССР, якобы сможет выставить против нас до 180 дивизий. В то время как на 20 июня по данным разведки против СССР были сосредоточены "только" 129 немецких дивизий. Следовательно, согласно этим представлениям немцы должны были перебросить с Запада еще около пятидесяти своих дивизий. На этом основании был сделан вывод, что сообщения о завершении стратегического развертывания вермахта следовало считать как дезинформацию немецких спецслужб, направленную на обострение войны нервов перед предъявлением ультимативных требований со стороны Берлина.
   Скажем, в сводке N15 Разведотдела штаба КОВО от 20 мая сообщалось, что:
   "Наряду с продвижением германских войск к нашей границе немцы стараются показать большее количество прибывших частей, чем в действительности, применяя для этого переброску одних и тех же частей в различные направления".
  
   Впрочем, даже если бы Генштаб в середине июня 1941 года поверил сообщениям разведки, что немцы уже завершают стратегическое развертывание, то и в этом случае что-либо кардинально изменять на стратегическом уровне было уже поздно. Для этого требовалось бы разработка новых существенно иных планов мобилизации, стратегического развертывания и прикрытия, рассчитанных на противодействие стратегии блицкрига, после чего необходимо было провести соответствующие изменения в дислокации приграничных дивизий Красной армии. В реальности времени на это уже не было.
   Теперь зададим вопрос, когда же Сталин принял решение о том, что есть достаточные основания считать, что нападение Германии на СССР может состояться именно 22 июня?
   Поскольку 19 июня Сталин лично утвердил приказ Тимошенко о маскировке аэродромов, в котором были прописано, что об исполнении пунктов приказа следует доложить лишь в июле, то из этого факта следует - до этого момента Сталин не считал, что немцы будут готовы к нападению на СССР не ранее начала июля 1941 года.
   20 июня Сталин даже не встречался ни с Тимошенко, ни с Жуковым. Навряд ли такое было бы возможно, если бы у Сталина к этому времени уже появилась информация, на основе которой он сделал бы вывод о том, что нападение немцев можно было ожидать уже в ближайшие часы.
   Из этого, разумеется, не следует, что Сталину не поступали многочисленные сообщения разведки о 22 июня, как очередной возможной дате немецкого нападения на СССР. Вот что пишет по этому поводу Мартиросян:
   "Однако самое главное и, во-вторых, состоит в том, что в последние 10 дней перед войной советская разведка (как сообщество советских разведывательных служб того времени) все-таки сумела относительно точно, а в ряде случаев и абсолютно точно назвать дату и время начала агрессии 47 (СОРОК СЕМЬ!!!) РАЗ!!!"
   Прежде всего, здесь надо отметить, что основная часть этих 47-ми сообщений поступила на стол Сталина только 20-21 июня, а некоторые из них пришли в Москву уже после того как война началась поэтому так и не были направлены в Кремль. На 19 июня на столе Сталина соответствующих предупреждений разведки было немногим более десятка. Однако примерно такое же количество предупреждений о дате нападения немцев 15 июня, поступило на стол Сталина к 14-му июня. Но поскольку нападение Германии на СССР 15 июня не состоялось, то и доверие к такого рода данным разведки было сильно подорвано в глазах Сталина. Тем более что сообщения разведки не были столь уж единодушны, как это пытается изобразить Мартиросян. Скажем, даже 19 июня НКГБ БССР сообщило в Москву, что нападение немцев ожидается лишь в начале июля:
   "Задержанные 17 июня на участке 86-го ПО нарушители границы Станкевич Ярослав Иосифович, Точеловский Болеслав Янович, Якимчиц Станислав Болеславович, Зелинский Болеслав Янович, Волосевич Станислав Казимирович показали, что срок начала военных действий определен на первые числа июля, причем они получили задание, если война не начнется до 1 августа, произвести диверсию вне зависимости от обстоятельств и возвратиться обратно в Германию".
  
   Это сейчас, когда нам постфактум известно как в реальности происходили события последних предвоенных дней, нам кажется странным, почему же Сталин так долго тянул со своим решением, и при этом своевременно так и не нажал "красной кнопки". Мы ведь все умны задним числом. В реальности же Сталин принял самое тяжелое для него решение лишь примерно в 20 часов 30 минут 21 июня 1941 года, сразу после того как он получил сообщение от Герхарда Кегеля - советского агента, работавшего в немецком посольстве в ранге экономического советника:
   "Посольство получило телеграмму из министерства иностранных дел из Берлина. С 4 часов утра идет совещание у Типпельскирха. Источник убежден, что война начнется в ближайшие 48 часов.
   Посольство утром получило указание уничтожить все секретные бумаги. Приказано всем сотрудникам посольства до утра 22 июня запаковать свои вещи и сдать их в посольство. Живущим вне посольства - переехать в посольство. Считают, что наступающей ночью будет решение. Это решение - война".
   После этого в 20 часов 50 минут в кабинете Сталина началось последнее предвоенное совещание, на котором было сформулирована директива N1. В 22 часа 20 минут Маленков, Жуков, Тимошенко, Буденный и Мехлис покинули кабинет Сталина. Около 23 часов Тимошенко и Жуков вернулись в свои кабинеты в наркомате обороны. И только в 23 часа 45 минут текст директивы поступил в шифровальный отдел Генштаба. Во многие войсковые части западных приграничных округов директива дошла уже после начала Великой Отечественной войны. В результате нападение Германии на СССР стало стратегической, оперативной и тактической неожиданностью для Красной армии.
  
   Кандидат физ.-мат. наук Юрий Житорчук
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
Оценка: 3.64*15  Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"