Не беспокойтесь ни о чём. Если вам кажется, что происходит какая-то ерунда - подождите, чем она закончится. Помните, что любая последовательность событий всегда правильна. Если нам кажется, что что-то не так - значит, последовательность событий ещё не закончилась.
Антон Кротов
Прощай, Норфолк
В две тысячи девятом году все говорили только о кризисе. Причем, никто толком не мог объяснить, из-за чего случится кризис, но почему-то все были твёрдо уверены в том, что он обязательно будет, и из-за этого курс доллара сильно вырастет. Кроме этого, шли также и разговоры о том, что из-за кризиса сильно уменьшится количество рабочих мест в Штатах.
Мне тогда было двадцать два года, я был студентом четвертого курса и защищал бакалаврскую работу. Полететь в Америку было моей давней мечтой, и так сложилось, что именно в тот год у меня была возможность воплотить её в жизнь. Казалось бы, что двадцать два года уже многовато для студенческой поездки "Work & Travel USA", но я думал, что ещё одного шанса пожить три месяца в США у меня может и не быть.
Про свою работу я узнал примерно за несколько дней до вылета. Оказалось, что я стану так называемым "айскриммэном", что в переводе на русский означает "мороженщик". Мне предстояло водить фургон и продавать мороженое маленьким детям и их родителем в городе Норфолк, штат Вирджиния. Правда, была небольшая проблема: я сдал на права за три года до этого и с тех пор ни разу не садился за руль, так как машины у меня не было. Но всё равно согласился.
Пятнадцатого июня я вылетел рейсом Москва - Вашингтон - Нью-Йорк. В вашингтонском аэропорту наш рейс задержали, и в итоге весь мой перелет занял двадцать два мучительных часа. Я заснул, так и не посмотрев из окна самолета на огни ночного Нью-Йорка.
В аэропорту нас встретили представители компании, работающей с "Work and Travel", и отвезли нас в хостел, где я, измученный длительным перелетом, сразу же снова заснул.
Рано утром я в компании ещё двух студентов отправился в Port Authority Bus Terminal - автобусный вокзал в центре Манхеттена, с которого мне предстояло ехать в Вирджинию. Мы стояли в вагоне поезда, раскрыв карту и обсуждая устройство нью-йоркского метро, как вдруг какая-то бабушка, услышав наш разговор, подошла и объяснила нам на чистом русском языке, как нам добраться.
На вокзале мы купили билеты, и мои спутники сразу же уехали, а до моего автобуса было ещё три часа. Я остался один в центре самого сумасшедшего и интересного города мира. С одной стороны возвышался гигантский небоскреб, с другой раскинулся небольшой зеленый парк, а прямо передо мной нескончаемым потоком проносились желтые такси.
В ближайшем "Старбаксе" я взял стаканчик знаменитого холодного кофе, так любимого американцами, но мне этот напиток не пришелся по вкусу. Я включил ноутбук, подключился к интернету и позвонил работодателю. Я объяснил ему, кто я такой и почему звоню, но он ничего не стал слушать и передал трубку какому-то русскому парню.
- Привет, - начал я. - Я студент "Work and Travel", прилетел вчера в Нью-Йорк и сейчас собираюсь выезжать к вам на автобусе.
- Во сколько ты приедешь?
Я назвал время.
- Хорошо, мы тебя встретим, - ответил парень и положил трубку.
Я купил журнал "Slam" и выехал. Ехать было долго, примерно восемь часов.
У меня с собой было около одной тысячи долларов, несколько футболок, пара кофт, белье и бутылка водки "Столичная" - её посоветовали взять как подарок работодателю.
Я приехал в Норфолк под ночь, и меня встретила компания из шести других русских студентов. Мы сели в минивен, и тут я впервые увидел одно из самых популярных достижений Соединенных Штатов - бутылки пива, завернутые в бумажные пакеты. Все мои новые друзья, включая водителя, уже были порядком пьяны. Когда мы приехали, они предложили пустить в ход бутылку "Столичной", объяснив, что работодателю на неё будет наплевать. Я согласился, а позже за столом откуда-то появилась ещё бутылка, и спать мы легли довольно поздно.
Мы жили на верхнем этаже небольшого двухэтажного дома. В нашей квартире было три комнаты и кухня. Меня поселили в маленькой комнате размером где-то два на три метра. Двухъярусная кровать и небольшое окно - всё, что досталось в мое распоряжение. Но зато я жил в этой комнате один.
Ребята, жившие со мной, были родом из Архангельска, Белгорода, Томска, Тольятти.
Утром меня разбудили и сказали, что пора ехать на работу. Порадовало то, что на работу нужно было к двенадцати часам.
Мы приехали на огромную парковку для фургонов с мороженым. Их было около тридцати штук. Вокруг ходили работники: русские, мексиканцы, костариканцы, панамцы и даже ирландцы. Мне показали владельца.
- Как тебя зовут? - спросил он.
- Александр, - ответил я.
- Алекс, - сократил он мое имя. - Я Майкл Грувер, - представился он.
Майкл показался мне типичным белым американцем: короткие светлые волосы, небольшой пивной живот. И выражение лица американского бизнесмена, с виду добродушного, но не заботящегося ни о чем, кроме прибыли.
Работодатель объяснил, что сначала я буду ездить с кем-то из более опытных продавцов и они расскажут азы моей новой работы. Первый день так и прошел: мы ездили по городу, и я старался запомнить огромный ассортимент продаваемой продукции.
Вечером мои сожители продолжили пьянствовать, после чего решили пойти купаться. Пить я не стал, а вот искупаться было хорошей идеей. До океана было пять минут пешком.
Мы шли чуть позади, я разговаривал с Женей, который оказался единственным непьющим.
- Ты не будешь купаться? - удивился я, увидев, что Женя в кроссовках.
- Нет, не хочу, - ответил он.
Мы вышли на совершенно пустынное побережье. Днем на вышках сидят спасатели, когда их нет, никто не купается - боятся. Ночью купаться запрещено, но это никого не остановило. Когда я подошел к берегу, все уже плескались в воде.
Я стоял и смотрел на волны темного Атлантического океана. У меня было отличное настроение: сбылась моя давняя мечта, все вокруг было новым и интересным. Я сбросил рубашку и рванул в океан.
***
Ещё пару дней я тренировался, катаясь в фургоне с разными людьми. Одним из них был парень по имени Видаль, приехавший из Сальвадора. Он едва мог связать пару слов по-английски, зато отлично водил и мог расслышать все названия мороженого.
Когда мой испытательный срок закончился, оказалось, что пока для меня нет отдельной машины, поэтому Майкл отправил меня с казахом и двумя ирландцами в соседний город Вирджиния Бич, где мы должны были ездить на трехколесных велосипедах, опять-таки продавая мороженое.
- How is your box, dude? - улыбаясь, спросил меня хипповатый ирландец по имени Стиво.
- Чего? - не понял я.
Позже мне объяснили, что значит эта жаргонная фраза, но дословный перевод я приводить не буду. Если ты скучаешь, следовало ответить "It's dry", если ты заведен - "It's wet" или даже "It's wet and sticky". Ирландский юмор специфичен.
Второго ирландца звали Шейн, он был невысокий, коротко подстриженный и болел за "Арсенал". Двадцатилетний Мирас был казахом, он отлично говорил по-русски, по-английски и по-казахски. Стиво, Шейн и Мирас также были студентами по программе "Work and Travel". Они жили втроем неподалеку от нас. Все трое были веселыми и позитивными ребятами.
Вирджиния Бич - курортный город, куда американцы приезжают отдыхать летом на пару недель. Основная достопримечательность - это огромный длинный пляж, вдоль которого мы ездили на велосипедах.
***
Я сидел на улице за деревянным столиком. Рядом были дома, в которых жили американцы, и из-за столика можно было подключиться к их открытым точкам вай-фай доступа. Подошел Юра, один из моих соседей.
- Можно почту проверить? - спросил он.
- Конечно, держи, - сказал я и протянул ему ноутбук.
Юра был юношей девятнадцати лет, наполовину русский, наполовину армянин. Невысокий, он носил широкие штаны, кепку, слушал и читал рэп. Еще до моего приезда народ окрестил его "Студентом": видимо, из-за того, что он был самый младший.
- Я собираюсь ехать в Нью-Йорк, - сказал он. - Здесь что-то ловить нечего.
Я был согласен. Продавать мороженое маленьким чернокожим детям (а именно они составляли большую часть покупателей) порядком надоело, а зазывающая музыка, которая всегда должна играть из фургона, начала сниться по ночам.
- А что будешь там делать?
- У меня есть там знакомый, он работает в ресторане, получает по сто пятьдесят долларов в день, говорит, что там всегда люди нужны.
Через несколько дней Юра и ещё двое парней уехали в Нью-Йорк.
***
Тем временем Женя, мой сосед, ездил только на велосипеде. Мне рассказали, что когда он первый раз сел за руль фургона, то не смог проехать и двух метров, - чуть не зацепил соседнюю машину. Зрение у него было "минус шесть", и он не носил очки. Как можно было сесть за руль с таким зрением, я не представлял.
Однажды, катаясь на трехколесном велосипеде, Женя разбил свое колено, да так, что едва мог ходить после этого. За то, чтобы посмотреть, как он умудрился это сделать, я многое готов был отдать, ведь ездить на этом велосипеде смог бы без труда и маленький ребенок.
Теперь он не мог водить даже велосипед, поэтому целыми днями или сидел дома, или помогал на складе Майклу. Женя сначала боялся, что у него перелом, но Майкл на это только сказал, что если бы был перелом, то Женя сейчас бы корчился от боли. Майкл изобразил адские муки, схватившись за колено, и начал прыгать и кричать, после чего расхохотался. Я вспомнил про медицинскую страховку, но никого это не волновало. Суть я понял не до конца, но Майкл объяснил, что эта травма не относится к страховым случаям, несмотря на то, что была получена во время работы, и поэтому за время восстановления он не будет начислять Жене заработную плату.
Как-то раз, когда я приехал на работу, оказалось, что сегодня есть свободная машина, и Майкл сказал мне ехать одному в город. Ко мне прицепился Женя, так как работы на складе не было, а заняться все равно было нечем. Хоть к тому времени этот человек уже немного поражал меня своим поведением и небольшой глупостью, я согласился и сказал ему, чтобы взял карту и помогал мне ориентироваться.
Помогать продавать мороженое Женя отказался, хоть я и пообещал ему разделить зарплату за день пополам. Он сказал, что стесняется. Поэтому мне пришлось и рулить, и копаться в большом холодильнике самому, а Женя просто сидел и ничего не делал.
За первую половину дня мы продали очень мало, а после обеда и вовсе заблудились. Я ехал по какому-то хайвею, а все выезды с него назывались "Exit N 22", "Exit N 23" и так далее, и я никак не мог понять, куда они ведут. Сидящему рядом Жене было не по силам разобраться в карте. В конце концов, я просто свернул в ближайший "Exit", и в итоге через какое-то время мы оказались чуть ли не в Ричмонде, столице штата Вирджиния.
Я остановился рядом с каким-то магазином и попросил Женю узнать, где мы и как нам вернуться обратно в Норфолк, но Женя сказал, что стесняется. Я взял карту, вышел из машины, и какие-то добрые люди доходчиво объяснили, куда нужно ехать.
- Жень, - сказал я. - Ты ведь на лингвиста учишься и по-английски неплохо говоришь, тебе нужно практиковать общение. Почему ты стесняешься разговаривать?
- Я не стесняюсь, просто не хочу, - ответил Женя.
На следующий день Майкл нас уволил, заявив, что мы продали слишком мало, к тому же неуклюжий Женя ещё умудрился поломать часть товара.
Наше жилье принадлежало Майклу, и аренда вычиталась из зарплаты.
- Можно мне пожить ещё немного, пока не найду другую работу? - спросил я. - Я буду оплачивать жилье.
- Конечно, живи сколько хочешь, если будешь платить, - сказал Майкл.
Я совсем не расстроился из-за того, что был уволен.
***
В трех минутах от нашего жилища была баскетбольная площадка. Как-то раз, ранним вечером, я решил сходить поиграть. На площадке шла игра на два кольца, но с моим появлением она остановилась. Все уставились на меня с немым вопросом: "Кто это, и какого черта он сюда приперся?". Я был единственным белым.
Один из афроамериканцев оказался чуть вежливее других и добродушно спросил, хочу ли я поиграть с ними. Я кивнул.
- Давай, Туркоглу, выходи за нас, - сказал он.
Я присоединился и ещё час гонял мяч. Устав, я присел на лавочку отдохнуть. Темп игры был крайне быстр, движения афроамериканцев - грациозными, броски - предельно точными. Но я выступил середнячком и был доволен. Рядом со мной сидели два негра и курили косяк травы.
- Эй, Туркоглу, - сказал вежливый афроамериканец, - приходи ещё.
Этим вечером мы с ирландцами и Мирасом договорились пойти в ночной клуб, но у меня не получилось до них дозвониться. Из наших, кроме Жени, который к тому времени уже иногда выводил меня из себя своей тупостью и беспомощностью, никто ехать не захотел. Я взял фургон, на котором мы ездили на работу, и мы поехали вдвоем. Нужно было заправиться.
Мы подъехали к заправке, за рулем был я.
- Сходи заплати, - сказал я и протянул Жене деньги.
- Не, я не пойду, - ответил он.
- Почему?
- Не хочу, давай лучше ты.
Я в очередной раз выругался про себя, сказал ему вставить пистолет в бак и пошел платить сам. Вернувшись, я нажал на кнопку на колонке, и тут вдруг от машины хлынул фонтан бензина. Я отскочил и, кажется, на меня ничего не попало.
Этот идиот начал заправлять машину, не открутив крышку бака. Он надел белую рубашку, и теперь на ней блестели пятна бензина.
- Жень, - спросил я, - скажи, ну почему ты такой странный?
- В смысле? - не понял он.
- Ладно, проехали.
Мы катались в центре Норфолка, где я совсем не ориентировался. В конце концов, мы заблудились. Я притормозил рядом с тротуаром, где были люди.
- Спроси, как доехать до клуба, - сказал я своему спутнику.
- Не буду, - ответил он. - От меня бензином пахнет.
Я достал из кармана зажигалку, положил палец на кремень, и помахал у него перед лицом.
- Иди, - твердо сказал я. - Практикуй английский.
Он что-то пробубнил, скорчил недовольную мину и пошел спрашивать. Вернувшись, он сказал, что люди не знают. Мне, как всегда с Женей, пришлось всё делать самому.
Мы приехали в клуб. Я взял виски с колой, решив, что выпью стаканчик и больше пить не буду, так как мне нужно было обязательно вернуть фургон домой (ребятам нужно было завтра ехать на нем на работу, а сажать за руль слепого Женю было равносильно тому, чтобы подписать себе смертный приговор).
Какие-то американские студентки подошли к нашему столику и познакомились с нами. Я рассказал, что мы русские студенты, приехали на лето. Но они почему-то упрямо не верили, пока, в конце концов, я не показал им свой паспорт. Очень интересно было пообщаться и узнать, как живут американские студенты. У меня была куча вопросов, касающихся образования, и я хотел получить ответы именно от них - простых студенток.
Я сказал Жене, чтобы он пока посидел и поболтал с ними, а я схожу до бара и возьму девушкам что-нибудь выпить.
Вернувшись, я увидел, что столик пуст.
- Где они? - спросил я у Жени.
- Ушли, - как ни в чем не бывало ответил он.
Я сел за стол. Передо мной стояли три стакана с какими-то коктейлями. И лицо Жени, которое, как всегда, не выражало никаких эмоций. Терпение мое закончилось. "Ну его всё к черту", - подумал я и выпил залпом три стакана подряд. Женя посмотрел на меня, но его лицо не изменилось.
- Почему ты выпил их? - спросил он. - Ты ведь хотел больше не пить сегодня.
- А ты попробуй сам догадаться, - сказал я и ушел в толпу.
Через какое-то время я понял, что я уже солидно пьян, и садиться за руль совершенно не в состоянии. И тут кто-то похлопал меня по плечу.
Видимо, по мне было отлично заметно мое состояние, поэтому Стиво сказал, что довезет нас до дома.
***
Кроме работы мороженщиком в Норфолке можно было устроиться грузчиком или охранником примерно с такими же условиями, но это было скучно. Шанс провести три месяца в другой стране выпадает нечасто, и простоять всё это время на входе в один из магазинов "Seven Eleven" было не для меня. К тому же Майкл свое слово не сдержал и сказал, что скоро мне придется съехать, так как он планирует заселить кого-то другого.
В начале июля я решил уезжать. В Штатах у меня не было ни одного родственника или друга, поэтому было всё равно куда ехать. Я решил отправиться в Нью-Йорк, возможно, присоединиться к отъехавшему недавно Юре и работать в ресторане. И тут за мной увязался хромой калека Женя. Видимо, он достиг пика в своем абсолютном ничегонеделании и решил наконец-то хоть чем-нибудь заняться. Я не хотел брать его с собой, потому что толку от Жени было как от запаски без машины. Но, в конце концов, мне стало его просто жалко, ведь один он был совершенно беспомощен.
Настало время попрощаться с этим городом.
- Собирайся, - сказал я. - Нам ещё нужно заехать в одно место перед отъездом.
- Куда?
- Увидишь, давай, поторопись.
- Я не хочу ехать, не зная куда.
- Ну и отлично, тогда я уезжаю один.
Женя быстро собрался, и мы поехали к Майклу. Сам американец меня не интересовал, дело в том, что на парковке я познакомился с одним русским дедом и обещал ему помочь. У деда был свой фургон, и он иногда тоже продавал мороженое.
Дед жил в доме для престарелых, который напоминал пансионат для отдыха в Крыму, а его однокомнатная квартира была похожа на люкс-номер в какой-нибудь подмосковной гостинице.
Мы узнали, что деда выслали из Союза как политического преступника (он был рыночник и пытался поднять экономику колхоза запрещенными тогда методами), а обратно не пускают до сих пор. Американцы приняли его, сделали сложную по тем временам операцию его дочери. У него было всё: жилье, страховка, пенсия и даже кабриолет.
Он очень активно наблюдал за политикой и писал письма Путину. Собственно, для этого и нужна была наша помощь: дед слабо видел и плохо пользовался компьютером. Он звал студентов, которые под его диктовку набирали на компьютере письма. Три часа я читал десятистраничное письмо и исправлял в нем ошибки. Деду не везло: грамотных, как я заметил, среди помогавших ему студентов не встречалось.
Суть письма была в том, что он просил Путина взять власть в свои руки и усмирить непокорного действующего президента Медведева. Также он приводил огромный список людей госаппарата, которых считал нужным уволить. Большинство из них были евреями. На каждого у него было чуть ли не полное досье, содержащее все их грехи. Путина он считал одним из тех немногих, кто любит Россию.
Деду предлагали американское гражданство, но он отказался, надеясь вернуться на родину. Он готов был отказаться от всего, что у него есть, лишь бы умереть в той стране, в которой родился. Вот кто мог бы стать образцом патриотизма для современной молодежи.
Он сытно накормил нас, отвез на вокзал и даже хотел предложить денег, но я не взял. Женя стоял с рюкзаком и большим пакетом. Был последний поздний теплый вечер Вирджинии. Мы уезжали в Нью-Йорк.
- Что это у тебя в пакете? - спросил я.
- Это шуба.
- Жень, я, конечно, понимаю, что ты сибиряк и у вас там далеко не жара, но сейчас лето, и ты ехал в Вирджинию, где снег выпадает три раза в год! Зачем ты взял с собой шубу?
- На всякий случай, - сказал Женя.
Рикша
Рано утром мы прибыли в "столицу мира". Первое, что нам предстояло, - это найти жилье. Мы остались прямо на вокзале, чтобы воспользоваться вай-фаем и поискать наиболее дешевый вариант в интернете.
Автобус до Норфолка туда и обратно обошелся мне примерно в двести долларов, в Вирджинии я купил себе небольшую HD-камеру, а от Майкла мы с Женей получили сущие гроши. В итоге к тому времени у меня осталось примерно четыреста долларов. Я думал, что этого хватит на первые пару недель, ведь в Америке все расчёты (например, зарплата или аренда жилья) производятся обычно раз в неделю или раз в две недели.
Но, к моему большому удивлению, в Нью-Йорке всё оказалось не так. Во всех объявлениях указывалась стоимость за месяц. Самый дешевый вариант был около трехсот пятидесяти долларов с человека. Одна поездка в метро стоила два доллара с четвертью, а Женя отказывался сказать мне, сколько у него всего денег, он только повторял все время "это слишком дорого", глядя на каждое объявление.
В результате мы нашли самый дешевый хостел, который находился в Гарлеме. В "Jazz On Lenox" на сто двадцать восьмой улице мы попали поздним вечером, прогулявшись три квартала пешком по мрачному Гарлему.
Я проснулся рано от громких криков за окном. Разбудил своего хромого друга, и мы поехали в Центральный Манхеттен. Гуляя по шумным улицам, переполненным туристами, желтыми такси и высокими открытыми автобусами, на одном из перекрестков мы встретили русского парня по имени Руслан, который ехал на трехколесном велосипеде с пассажирскими сидениями сзади. Поговорив с ним, мы узнали, что работать рикшей может кто угодно, - для этого нужно просто взять в аренду велосипед за двести долларов в неделю или сорок в день. Я взял себе это на заметку, и мы продолжили просматривать объявления и звонить по некоторым из них.
В конце концов, мы нашли какого-то человека, оказывающего помощь в поиске жилья и работы. Им оказался высокий киргиз, он взял с нас пятьдесят долларов и отвез в Бруклин. В районе метро Avenue H он остановился около одного из домов и зашел внутрь. Поговорив с хозяином, киргиз позвал нас.
Хозяином дома оказался старый еврей по имени Евгений Голдберг. Мы сказали, что ищем дешевое жилье, и он предложил нам подвал в своем доме. Местечко было не самым приятным: в подвале чувствовалась сырость, не было естественного света. Но и цена была самой низкой из всех, что мы встречали: Евгений просил пятьсот пятьдесят долларов в месяц за двоих. Я уже обрадовался, решив, что вопрос с жильем решен (другого выбора всё равно не было, да и я уже начал понимать, что мы находимся не в том положении, чтобы выбирать), но Женя сообщил мне, что у него осталось всего двести долларов.
К тому времени я уже осознал и то, что работу будет найти сложно. Был июль, и все сезонные места на лето уже давно были заняты мексиканцами и такими же студентами, как мы. Поэтому я сказал хозяину дома, что мы подумаем, после чего мы вернулись в хостел в Гарлеме.
На следующее утро мы отправились в Бронкс в надежде поискать какую-нибудь работу в ресторане, на автомойке или что-нибудь подобное.
- Зайди туда, - я показал рукой на маленькую забегаловку. - А я пока попробую в соседнее заведение.
- Я думаю, там нет вакансий, - сказал Женя.
Мой калека-спутник так достал меня своей беспомощностью и пассивностью, что я разговаривал с ним довольно грубо. По-другому он не понимал, да и так тоже понимал всё равно не всегда.
- Жень, мне глубоко наплевать, что ты думаешь. Иди и спроси! Чем больше мест мы обойдем, тем больше шансов что-то найти.
- Я не думаю, что нужно это делать. Я уверен, что у них нет вакансий.
Так продолжалось целый день: я заходил во все места, куда только придется, а Женя рассуждал. Все поиски остались безуспешны, и мы вернулись в Гарлем.
Вечером я встал перед дилеммой: можно было снять подвал на месяц, но остаться совсем без денег, или же снять велосипед и попробовать заработать хоть что-нибудь. Первый вариант показался совершенно бесперспективным: работу было не найти, потому что без денег мы не смогли бы даже ездить в метро. Поэтому я выбрал второй вариант, из которого вылезла вполне естественная проблема: где же жить? Я оставил этот непростой вопрос на завтра и лег спать.
Утром я проснулся и сразу же поехал по адресу, который дал мне Руслан, и взял велосипед на день. Женя работать рикшей отказался, ссылаясь на свое всё еще больное колено, поэтому я отправил его в Манхеттен: продолжать ходить по различным местам и искать работу.
***
Я поднимался в горку по пятьдесят седьмой улице на трехколесном велосипеде, как вдруг увидел на тротуаре Юру-Студента. В черной футболке, с грязными вьющимися короткими волосами он стоял на углу улицы и пил газировку. Именно он мне и был нужен! Удивительно, что мы встретились посреди многомиллионного мегаполиса. Ведь у нас не было мобильных телефонов и, соответственно, никакой связи.
Мы обрадовались встрече и поприветствовали друг друга.
- Ну, как твой ресторан? Работаешь? - спросил я.
- Не, всё обломалось, - сказал Студент. - Там все места заняты, и они пока не набирают людей.
- Жаль, - огорчился я, - а что делаешь? Где живешь?
- Жили с парнями в студенческой общаге. Платили по сто баксов с человека в неделю, но потом у меня закончились деньги и меня выгнали. Позавчера ночевал в Парке, вчера хотел тоже, но меня подобрали Свидетели Иеговы и отвезли в ночлежку для бездомных.
- Свидетели Иеговы? - удивился я. - А они-то что тут делают?
С участниками данной секты я был знаком в России: как-то раз один их адепт полчаса грузил меня по телефону какой-то религиозной чепухой, после чего я просто повесил трубку.
- Сам не знаю, - сказал Студент. - Они сказали, что не могут допустить, чтобы я ночевал на улице. Сначала отвезли в ночлежку, но там были вокруг одни закоренелые жесткие бомжи, от которых несло на несколько метров. Поэтому эти сектанты привезли меня в мотель и заплатили за ночь. Сегодня думаю, или опять в парк, или в метро пойти.
Оказалось, Студент пил найденную на улице не допитую кем-то колу. Он сказал, что у него осталось пять долларов. Я был немного шокирован всеми этими новостями. Кто бы мог предположить, как ситуация повернется к вечеру.
Я, в свою очередь, рассказал ему все то, что произошло с нами, и предложил поехать со мной работать рикшей. Он согласился, и мы целый день катались по Манхеттену и Центральному Парку, сменяя друг друга и пытаясь найти первых клиентов. Ориентироваться и ездить в шахматном Манхеттене с его сумасшедшими таксистами было сначала очень сложно, поэтому мы заработали мало денег.
Под вечер мы встретились в условленном месте (телефонов у нас не было) с Женей.
- Ну как, нашел что-нибудь? - спросил я.
- Нет, ничего.
- Где был? Сколько мест успел обойти?
- Здесь, в Манхеттене. Зашел в четыре ресторана, но там никто не был нужен.
- В четыре ресторана за весь день???
- Да.
- Жень, если ты будешь заходить в четыре ресторана в день, то меньше чем через неделю у тебя закончится последний доллар, и ты умрешь от голода.
Мы посчитали все деньги, которые у нас были, и оказалось, что не хватает не так уж много. Но нужно было ещё оставить что-то на еду и последующую аренду велосипедов. Женя отправился в хостел, на него никаких надежд не было, а я провел свою первую бездомную ночь, поспав в вагоне метро.
Американцы, видимо, очень любят прохладу, поэтому почти во всех общественных местах работают кондиционеры. Днем это отлично помогает от жары, но ночью в метро сильно холодно. Я накрылся двумя кофтами. Напротив сидел Студент, а в конце вагона спал, укутавшись в одеяло, какой-то бомж.
***
На следующий день мы снова работали на велосипеде и смогли заработать немного больше. Но денег всё равно не хватало. Мы решили поехать к Голдбергу и попробовать с ним договориться, потому что спать в холодном вагоне метро вторую ночь подряд очень не хотелось.
Владелец дома согласился, и мы договорились, что заплатим недостающую часть денег в ближайшие дни.
Наше жилище было совсем небольшим: около входа - стол, вешалка и раскладушка. В углу была небольшая ниша, где стояла двуспальная кровать. Повсюду был разбросан мусор, и Евгений сказал, что нам самим нужно всё убрать. Также он сообщил, что мы можем найти матрасы во дворе дома, рядом с контейнерами для мусора.
Мы притащили промокшие матрасы с улицы. Студент соорудил себе подушку, запихнув разные вещи в свою майку. Я занял раскладушку, а мои соседи легли вдвоем на кровати. Женя укрылся своей шубой. Оказалось, что он всё-таки взял её с собой не зря.
- Жень, - начал я, - меня очень интересует один вопрос. Скажи честно, как тебе пришло в голову пытаться вести автомобиль со зрением минус шесть и без очков?
- Дело не в зрении, просто не смог прочувствовать габариты машины.
- Ты стесняешься носить очки?
- Нет.
- Жень, у меня минус три, и я без очков могу оценить свое зрение исключительно как "очень плохое". А у тебя в два раза хуже. Какие габариты?
Женя не ответил. Студент ещё долго подшучивал над ним, а я мгновенно заснул, устав от двух тяжелых дней.
В девять утра к нам вломился Евгений, разбудил всех и заявил, что он передумал и нам нужно или расплатиться прямо сейчас, или уехать. Я очень не люблю такое непостоянство, но выхода не было. Мы договорились, что привезем деньги к раннему вечеру, и поехали работать в Манхеттен.
На этот раз мы смогли заработать нужную сумму, и я отправил Студента с Женей ехать в Бруклин, а сам остался ещё покататься, так как познакомился с другими рикшами, которые обещали показать пару хороших мест и поделиться опытом.
Я вернулся в одиннадцать вечера и обнаружил, что вход в подвал закрыт. Постучался к Евгению, но никого не оказалось дома. Оказавшись в затруднительном положении, я пошел прогуляться по Бруклину. Вернувшись к дому через час, и постучал ещё раз, но никого не было.
У меня не было ни денег, ни сил, чтобы куда-то ехать, поэтому я просто лег на лавочку, которая стояла рядом с входом в подвал, и накрылся всеми вещами, которые у меня были.
Женя со Студентом пришли под утро. Я был настолько зол, что даже не стал интересоваться, где они были.
На следующий день меня ждала новая неприятность: подошвы на моих тонких кедах совсем стерлись, и я чувствовал ступнями каждый камешек в асфальте. Но, видимо, я был не самым последним неудачником, так как в тот же вечер, гуляя по Бруклину, я увидел одиноко стоящую на газоне пару старых кроссовок. Это были белые "Найки" сорок второго размера, и они идеально мне подошли.
Сейчас, когда прошло два года и я пишу эти строки, мне кажется, что ситуация действительно была катастрофической: я не знал, что я завтра буду есть и где буду спать. Но тогда все казалось по-другому: мне не было страшно, я просто знал, что всё наладится, потому что по-другому и быть не может. Каждый день я получал столько новых эмоций и впечатлений, что мне было как-то наплевать на все остальное. Ни разу у меня не появилось мысли улететь раньше осени.
Спустя неделю у меня появились первые свободные деньги. Я сразу же купил комплект постельного белья и заснул на чистой и свежей постели, чувствуя себя самым счастливым человеком в мире.
***
На улицах Нью-Йорка я познакомился и начал общаться с другими рикшами.
- Надо будет попробовать съездить в Даунтаун, - сказал Серега. - Говорят, по пятницам и субботам там можно неплохо заработать.
- Я только за, - согласился я.
Из Центрального Манхеттена после полуночи жизнь перетекает в Даунтаун. Там находятся ночные клубы, проститутки и наркодилеры. Некоторые рикши ездили туда в надежде, что пьяные богатые люди не откажут себе в удовольствии прокатиться, заодно оставив щедрые чаевые извозчику.
Был обычный рабочий день, мы ездили по Парку и улице миллионеров, ища клиентов и выполняя райды. После обеда я снова встретил Серегу: он болтал с каким-то парнем. Я подъехал к ним и остановился немного отдохнуть.
Парня звали Ильей, он был родом из Челябинска.
- Меня выперли с последней работы больше месяца назад, - рассказывал Илья, - я работал официантом в ночном клубе и один раз пришел на смену совсем уставший. Я думал как-то взбодриться и решил проглотить таблетку экстази. Меня очень сильно расслабило. Я нес коктейль за какой-то столик, но остановился и выпил его залпом. Потом меня вырубило. Естественно, с работы после этого выгнали.
Илья, как и мы, прилетел в Америку по программе "Work and Travel", но случилось это год назад. С тех пор он жил в Нью-Йорке.
- Потом я засел дома, - продолжал Илья, - нашел интересную книжку на английском. Целый месяц читал и переводил, на улицу только иногда выходил за едой, а потом обнаружил, что у меня почти закончились деньги. Оставалась неделя до платы ренты.
"Тут что ли все студенты так живут?" - подумал я.
- И что ты сделал? - спросил Серега, который сам две недели прожил под мостом в Бруклине.
- Я до этого был в магазине и видел там лотерейные билеты. Вот и решил пойти попытать удачу. Билет стоил десять баксов - почти все деньги, которые у меня были. Я купил билет и выиграл пятьсот - хватило заплатить за квартиру за месяц, да ещё и осталось снять велосипед на пару дней. Но сейчас опять очень нужны деньги, потому что в последнее время я тоже не работал.
Илья предложил поехать в Даунтаун прямо сегодня. Раньше он уже работал рикшей и сказал нам, что знает места. Мы согласились.
В полночь мы встретились в условленном месте и поехали на юг Манхеттена. Ехать было далеко - примерно пятьдесят улиц.
Естественно, мы приехали рано: люди только заходили в клубы, выходить никто пока не собирался. Поэтому мы поездили немного, чтобы сориентироваться в новом для нас районе, после чего нашли удобное место для парковки и стали ждать, пока народ затуманит свое сознание и будет готов выложить денег за поездку на рикше.
Около трех ночи Илья нашел себе клиентов и уехал. Вернулся он примерно через час.
- Отлично съездил, - радовался Илья. - Устал только: пришлось ехать шестьдесят кварталов, а потом обратно ещё. Но зато дали сто баксов вместо пятидесяти, о которых договорились. В этом вся соль: ты говоришь сначала небольшую цену, например, по баксу за квартал или даже меньше, а потом едешь долго-долго и клиенты видят, как тебе тяжело, и понимают, что быть рикшей не так просто, как кажется, поэтому оставляют хорошие чаевые. Но это распространяется только на длинные райды.
В этом, бесспорно, он был прав.
- Ещё и на обратном пути повезло, - продолжал Илья, - умудрился продать носки.
- Кому? - спросил Серега.
- Какой-то негр остановил, говорит: "Продай носки". Я ему: "Без проблем, тридцать баксов". Он удивился, возмущался, что дорого, поэтому договорились на двадцатку. Он ещё трусы хотел, но за них я попросил пятьдесят. Он сказал, что это совсем грабеж.
Илья рассказал нам ещё несколько интересных историй из своей практики работы рикшей.
- Однако хорошо, что я взял запасные носки, - сказал он и полез в рюкзак.
- Ты носишь с собой запасные носки? - удивился я.
- Да, я давно живу в Нью-Йорке, - улыбнулся он.
Не прошло и пары минут, как Илья умудрился взять себе ещё клиента. Он уехал довольный, и больше я ни разу не встретил его на улицах Манхеттена. А мы с Серегой так и проторчали в Даунтауне до самого утра, не заработав ни цента.
***
Пока мы со Студентом старались заработать денег, катая людей на велосипедах, Женя вернулся к привычному для него занятию ничегонеделанием. Он занимал деньги у родителей, которые слали ему периодические денежные переводы, но не искал работу, а сидел дома или иногда выходил в библиотеку, где сидел в интернете.
В конце концов, он задолжал нам со Студентом столько денег, что занял ещё у родителей, поменял дату билета на самолет, расплатился с нами и улетел, взяв с собой в качестве сувениров три белых футболки "I love New York", по два доллара каждая, и, наверное, кучу воспоминаний.
Вместо него к нам подселился долговязый Юра, живший с нами в Вирджинии. Он работал в "Макдональдсе" и мувером и к тому моменту особых финансовых проблем не имел.
Однажды я проснулся немного позже обычного, Юра уже уехал на работу, а Студент бродил по подвалу в ватно-марлевой повязке.