Аннотация: Если с Вами на работе происходят дурацкие истории, а в квартире появился не в меру заботливый домовой - пора кричать караул :-)
Средство от домового
Мне повысили зарплату, и я решила съехать из коммуналки.
Вчера наш зам по креативу вызвал меня на воспитательную беседу. Петя очень любит распекать меня за внешний вид, утверждая, что менеджер проекта тоже лицо фирмы, и этому лицу не пристало носить джинсы. Объяснить, что джинсы натягиваются на совершенно противоположное место, ему не возможно, и потому мне остается выслушивать его со смирением на физиономии. Кроме моих штанов Петю угнетает и мое декольте, но уже по противоположной причине - я, видите ли, своим видом смущаю сотрудников и клиентов. Мол, не далее как давеча клиент замер как суслик просто потому, что я наклонилась поднять укатившуюся ручку, впал в ступор и прослушал все гениальные Петины идеи.
Как только в Петиной речи мелькнуло имя Светланочки, я облегченно вздохнула - это финал. Светик служит секретарем и является воплощением совершенства в глазах нашего зама. Когда-то я уже пыталась просветить Кротова, что будь у меня такие ноги как у Светки, я бы сочла преступлением против народа запаковывать их в джинсы, а ходила бы в мини даже при тридцатиградусном морозе. А будь такой бюст - никакое бы декольте никого не смутило, смущать там было бы нечем.
Я выползла из кабинета начальства и с мрачным удовлетворением констатировала, что все мое рабочее настроение черти взяли. С поспешности улитки я добралась до Светиного стола и поинтересовалась:
- Мужик с возбудителями звонил?
Света ткнула акриловым ноготком в журнал учета.
Мужика там не было, ну и пес с ним.
Так же неторопливо я добралась до своего стола и задумалась. Одна медицинская контора хотела заказать у нас сайт на тему возбудителей болезней. Петя предложил изобразить его в стиле а-ля "все на борьбу с тифом", с гигантской вошью на переднем плане, но заказчик идею не оценил, и перезвонить не пожелал. Работать захотелось еще меньше, а сделать мелкую пакость заму еще больше.
Я задумчиво погрызла маркер, а потом им же на белом ватмане изобразила следующий текст:
"Всем господам сотрудникам! Объявляется конкурс на лучшую идею по поводу внешнего вида сотрудниц данного учреждения, являющихся лицом фирмы. Все идеи подавать в письменной виде, у кого есть желание, то и с иллюстрациями. Просим учесть замечание нашего глубокоуважаемого зама по креативу Кротова П.В., что лицом фирмы является не только непосредственно само лицо, но и то, что находится ниже талии".
Потом обмотала ватманом пустую корзину для мусора и водрузила ее на журнальный столик при входе.
Генеральный явился в тот момент, когда Шурик Длинный уже переставил корзину на верхнюю полку стеллажа. Вдоль него метался низкорослый Петя, я скребла ножкой пол и объясняла, что со своим ростом не достану корзину, даже если придвинуть стол. Остальной народ справедливо заметил, что корзина не их собственность, а брать чужие вещи они не приучены, и наблюдал за сражением из окопов. Генеральный заржал и скрылся в кабине, прихватив по дороге Петю.
После этого мне и подняли зарплату. Как было написано в приказе "за лучшую креативную идею".
Генеральный не любит Кротова, но вынужден терпеть его по причине горячей любви горячо любимой жены дяди из нашей крыши к своему брату Петеньке.
Коммуналка, где я снимаю комнату, надоела мне за два года до бешенства. В нашей кунсткамере имелись потрясающие экземпляры. Наличествовал сосед, обожающий мыть канистры из-под бензина в ванной. Студент, звонивший по ночам по общему телефону своей пассии и начинающий речь словами: "Привет, зараза, еще не повесилась?". А так же мадам из центральной комнаты, которой всегда необходимо в ванну именно тогда, когда туда на цыпочках пробирался Антон. Каждый раз мой возлюбленный влетал обратно в комнату, теряя тапочки, и вместо ночи любви я получала скрежет зубовный. По выражению героя старого фильма, "он не мог работать в такой обстановке". Другого места для встреч мы не имели, и я давно подумывала о том, что пора заводить любовника с более крепкими нервами или с собственной квартирой.
Отпросившись на неделю у генерального (Петя поскрежетал мне вслед зубами, но возразить не решился), я кинулась в объятия риэлтеров. Через два дня я уже не могла спокойно разговаривать, а только шипела и плевалась. Риэлтеры звонили мне часто и предлагали кучу вариантов. Комнату в квартире с хозяином (счастливым голосам восклицая: "А он все время в командировках! Ищет жильца, чтобы тот во время его отсутствия кормил кошек"). Квартиру, в которой месяц отсутствовала входная дверь (риэлтер бил себя в грудь левой пяткой и клялся, что поможет мне сделать ремонт). Двухкомнатную квартиру в центре, набитую домашней техникой. Услышав стоимость аренды, я долго удивлялась, но риэлтер заверил меня, что хозяин лох и на рынке недвижимости не ориентируется. С чувством скрытого подвоха я понеслась смотреть квартиру. Интуиция не подвела - риэлтер перепутал денежные единицы, и квартира сдавалась за баксы. Я со злости хотела наплевать ему на ботинки, но воспитание не позволило. Мне предлагали квартиру за бешеные деньги, предварительно осведомившись, одна ли я там буду проживать. Я поражалась цене, пока не просветили, что квартира находится в той части города, где пасутся "ночные бабочки". Предлагали квартиру на первом этаже, ключи от которой были благополучно утеряны прошлыми жильцами еще полгода назад, и предлагали слазить в окно для осмотра жилплощади.
Моя личная жизнь оказалась под угрозой. С окружающими я говорила сквозь зубы, Антон же не терпел подобного отношения к своей персоне. Когда мне позвонили в двенадцатом часу ночи, под угрозой оказалась моя собственная жизнь. Мадам из центральной комнаты так шипела и махала под моим носом веником, что хотелось надеть каску и ползти по-пластунски в сторону своей комнаты. И потому, когда я попала в небольшую чистенькую квартирку в неплохом районе городе, сдающуюся за смешные деньги, все чувства вопили о гигантском подвохе. Я задушила их на корню и, тщательно обследовав сантехнику, не обнаружив ни одного таракана и тщательно послушав под соседскими дверями, махнула рукой на душевные вопли и сняла жилье.
И вот я сижу в новой квартире посреди комнаты на полной сумке и тщетно пытаюсь вспомнить, куда упаковала посуду. Чайник давно стоял на кухне, а кружки никак не находились. Идею, что сижу как раз на посуде, я отмела как клинический приступ идиотизма, другие варианты в голову не приходили.
Антон смылся, не вынеся хаоса. Впрочем, в глубине души я подозревала, что он испугался плавного перехода от мужских дел по переносу вещей к другим мужским делам, на которые его трепетный организм по причине сильнейшей усталости был уже не способен. Поэтому, когда кто-то чихнул на кухне, я в ужасе вскочила на ноги и прислушалась. Вот в тишине хлопнула форточка. Зашумела вода. Потом кто-то закрыл кран. Тишина. Я почему-то поджала одну ногу и застыла в позе цапли. По коридору кто-то шел. Явственно было слышно, как шлепают по линолеуму босые пятки. Я зажмурилась и услышала капризный голос:
--
Хватит уже. Я сам решил тебе показаться. Открывай глаза!
Я послушно открыла глаза и шлепнулась обратно на сумку. Передо мной был...домовой. Воспитанная на русских народных сказках и мультиках про Кузю и Нафаню, я его сразу узнала.
--
Ну, что смотришь? - довольно сварливо поинтересовался он.
Я в обалдении похлопала глазами и попыталась ущипнуть себя сквозь джинсы.
--
Вот бестолочь! - совершенно непочтительно сказал домовой, и тут уж я возмутилась.
--
Что значит бестолочь? Вы вообще кто такой, домовой? Вот и приветствуйте, как положено новую хозяйку.
--
А как положено? - ехидно поинтересовался домовой.
Я задумалась.
--
То-то же! Неграмотная молодежь пошла. А ведь в детстве подавала надежды.
Домовой выставил вперед босую ногу, вытянул руку и с чувством продекламировал:
--
Мой милый, лохматый, смешной домовой.
Наивный, немножко ворчливый,
Ну что ты уходишь, садись-ка со мной,
Я чаю налью. С малиной.
Ну что ты, лохматый, иди поскорей,
Я знаю, что чай вам услада.
А что такой хмурый? Нет долго вестей
От лешего, сводного брата?
--
Э...как там дальше?
Домовой свободной рукой почесал в затылке и уставился на меня.
--
Напишет, ведь осень, он занят, дела,
Хозяйственный больно он, леший.
Пей чай..., - продолжила я свои детские стихи и сама себя оборвала:
--
Бред!
--
Да, - согласился домовой, - с лешими мы не в родстве.
--
Да не это бред! То есть это тоже, а вот это!
--
Ты сама понимаешь что говоришь? - поинтересовался домовой, - кстати, чайник уже закипел. А кружки вон в том синем пакете.
На кухне домовой заварил чай, разлил по чашкам и уселся напротив меня. Все это время я смирно просидела на табуретке, сложив ручки на коленках и хлопая глазами.
--
Ну, будем знакомы - Никодим Ефграфыч, - представился домовой и с удовольствием отхлебнул горячий чай.
--
Инна, - представилась я.
--
Да в курсе я, в курсе. Я вообще о тебе справки навел. Сумбурно ты живешь. Придется за тобой приглядывать...
Утром я проснулась от звонка будильника, не открывая глаз, прихлопнула его и задумалась. Что за ерунда мне снилась? Домовые...хорошо хоть чертей не гоняла.
--
И долго ты собираешься валяться? - раздался у меня над ухом голос.
--
А? - глупо поинтересовалась я и открыла глаза.
Рядом с диван стоял домовой.
--
Спать, говорю, долго будешь? На работу пора!
--
Глюки, - прокомментировала я.
--
Не знаком.
--
С кем?
--
С глюками. Сколько раз при мне их звали, но видеть их ни разу не доводилось.
Босиком прошлепала ванну и вот там окончательно проснулась.
--
Что это? - издала я рев раненого бизона.
--
Это? - заглянул в ванну Никодим, - штанишки я твои замочил. А то урюхала за переезд.
--
Я в чем теперь на работу пойду? - спросила я, разглядывая плавающие в ванной джинсы.
--
В юбочке, - тут же подсказал домовой.
--
В какой юбочке! - взвыла я и вспомнила вчерашний разговор. - Так это и есть: "приглядывать за мной"?
--
Иди завтракать, а то опоздаешь, - ушел от ответа Никодим.
На работе Петя со мной вполне благосклонно поздоровался. Во-первых, я все-таки не опоздала, во-вторых, натянула юбку. Правда, мужик с возбудителями не позвонил, но мне нашлось, чем заняться. Программисты, расшалившиеся в мое отсутствие, обмотали мусорную корзину скотчем, тщательно изолировав ее от попадания даже малейшего клочка мусора. Чертыхаясь и грозя им всеми карами небесными, я с помощью ножа для бумаги освобождала корзину, украшая обрывками липкой лентой стол, себя и окружающих.
С работы я летела жеребячьим галопом, постукивая от холода зубами и не сгибая коленок. По квартире я пронеслась тайфуном, снимая по дороге вещи. Ворвавшись в ванну, до упора открутила краны, вбухала полфлакона пены и рухнула в горячую воду отогревать колени. В блаженстве закрыла глаза и тут же услышала:
--
Эй, а ты чего так по квартире носишься?
Мой визг, поддержанный хорошей акустикой ванной комнаты, оглушил домового и свалил его с ног. Я нырнула в пену, нахлебалась мыльной воды и долго не могла отплеваться. Наконец устроилась в нужной позе и глянула на домового. Никодим сидел на полу и тряс головой.
Домовой неловко попытался подняться, но ноги его не держали.
--
Ну? - рыкнула я.
Никодим собрал конечности в кучу и на четвереньках выполз за дверь.
--
И чтобы не смел за мной в ванную ходить, - проорала я ему вслед и запустила в дверь мыльницей.
Мыльница срикошетила, и, стукнувшись о кафельный пол, разлетелась на куски.
Из ванной я вышла в тщательно застегнутом халате и боевом настроение духа.
Домовой тихонько сидел в кухне на табурете. Я села напротив и поставила локти на стол.
--
Значит, так! В ванну больше не заходить. Мои джинсы не трогать! Ясно?
Никодим закивал, но ответить ему помешал звонок в дверь.
--
Смойся, - прошипела я и пошла открывать.
На пороге стоял Антон. Очевидно, его организм оправился от переезда и жаждал тет-а-тет без соседей под дверью...
Когда Антон ушел, я кинулась на кухню и заорала:
--
Появись, зараза!
--
Да что ты сегодня такая громкая, - с нарисованной на рожице претензией Никодим выглянул из-за оконной занавески.
--
Я? Громкая?
Остальные слова застряли у меня где-то в глотке. Бешеным взглядом я окинула кухню. Сахарницу мне было не жалко по причине хронической диеты. Но не успела я схватить ее, как домовой благоразумно укрылся за холодильником.
--
Но-но! - донеслось оттуда, - я бы попросил...
--
Ты? Попросил? - в том же ключе прорычала я.
--
Ну что опять не слава богу?
Я села на табурет, с отвращением поставив сахарницу на стол. Хотелось зареветь или уйти в загул.
--
Что, что! Конец моей личной жизни.
Вспомнив, что мне наговорил на прощание Антон, я все-таки разревелась. Тем более уйти в загул я не могла по причине финансового постпереездочного кризиса. Никодим сунулся было поставить чайник, но я процедила сквозь зубы:
--
Уйди с глаз моих.
Крутя в руках многострадальную сахарницу, я с тоской и омерзением вспомнила, как тщательно куталась в простынку, все время порывалась выключить свет и вообще вела себя как испуганная гимназистка. При этом стреляла глазами по комнате, словно у меня там обосновалась орда шпионов или парочка старых любовников. После шестой безуспешной попытки выковырять меня из ткани, Антон психанул и устроил скандал. Объяснить ему мое поведение я не могла. От заявления, что я опасаюсь подглядываний домового, меня удерживали две вещи. Банальное подозрение меня в сумасшествии и часто повторяемый вопль Антона: "Почему вечно с тобой всякие истории случаются? Ну па-а-ачему?". А я знаю, почему? В конце концов, Антон ушел, хлопнув дверью, а я осталась рыдать над своим погибающим романом.
Утром я вскочила после первого же звонка будильника, дабы не давать Никодиму повод читать мне нотаций. Упрямо влезла в джинсы и, даже не позавтракав, отправилась на работу.
Там в меня первым делом плюнул кулер с водой. Желудок возмущался и требовал завтрака. Я решила обмануть его чайком, и малость перестаралась в нажатиях помпы. Пришлось сидеть на планерке в мокрых джинсах. Было странно, как они не высохли под жгуче-яростным взглядом Пети.
Переползя с планерки на свое рабочее место, я в тоске уставилась в монитор. Работать не хотелось. Пришел бы клиент с сайтом, посвященным бракоразводным процессам, ну или, на худой конец, по истории инквизиции - я бы, глядишь, и ожила. Через пять минут подсознание зафиксировала какую-то несуразицу. Через минуту включилось сознание. Все так же пялясь в монитор, я потрясла головой. Потом зажмурилась и открыла один глаза. Ничего не изменилось. Пришлось открыть второй. Картинка на мониторе висела вверх ногами. Сверху плавала панель инструментов, мигая аськой, внизу валялись значки рабочего стола. Я наклонила голову, заглядывая сбоку. В ответ на это картинка перестроилась и отразилась справа налево, основательно деформировавшись. Я наклонила голову в другую сторону - картинка развернулась слева направо.
И тут я услышала позади меня сдавленное хихиканье.
--
Ах, вы...! - вскричала я, вскакивая с кресла.
Программисты заржали во все глотки, Светик мазнула лаком мимо ногтя, из кабинетика выглянул Петя
Кресло подрубило меня под коленки, я рухнула обратно и уже тише продолжила:
--
...паразиты. Это я не вам, Петр Владимирович.
Петя скрылся за дверью. Программисты закончили ржать и отрубили программку-розыгрыш на моем компьютере. Желания работать не появилось.
Домой я приплелась медленным шагом. Устроившись напротив телефона, принялась жевать колбасу. Телефон молчал. Зато материализовался домовой.
--
Что это за ужин такой, всухомятку? Хочешь, я рецепт дам драничков из морковки? Хороший рецепт, полезный.
--
Отвянь, - не очень вежливо попросила я.
--
Грубая ты, - обиделся домовой и сел в кресло.
Мне стало стыдно.
--
Ну, извини, пожалуйста. Видишь, - кивнула я на телефон, - Антон не звонит.
--
Так может пока не звонит, драничков... - привстал ободренный Никодим.
--
Нет!
Домовой плюхнулся обратно и обижено засопел. Извиняться второй раз мне не хотелось, я сверлила взглядом телефон и молчала. Настроение было ни к черту. Вечер прошел тоскливо.
Падая в кровать, я сказала:
--
Не буди меня. Чем меньше я буду на работе, тем меньше буду ругаться с людьми.
Утром я мрачно вползла в офис и застыла на пороге. Никто не работал. На середине комнаты, в узком проходе между столами стояло кресло. На нем сидел Миша-дизайнер и делал какие-то странные жесты рукой, подрагивая поднятой вверх ногой. Вокруг него толпилось остальное население офиса и, судя по выкрикам, подбадривало Мишу. Даже Светик отвлекалась от своей меланхолии и поглядывала на все с интересом.
--
У вас всегда так? - услышала я знакомый шепот.
В ужасе скосила глаза и обнаружила возле колена домового.
--
Спрячься! - сквозь напряженную улыбку процедила я, - И так весь офис сбрендил, только домовых тут не хватало!
Я добралась до Светкиного стола и поинтересовалась:
--
Это у вас чего?
Света, не отрывая глаз от живописной группы, протянула мне листок. Я прочитала: "Сидя на стуле, поднимите правую ногу от пола и делайте круги по часовой стрелке. Теперь, продолжая делать это, правой рукой нарисуйте в воздухе цифру 6. Ваша нога изменит направление, и вы ничего не сможете с этим сделать."
--
Ага. Именно этим они и заняты, - сообразила я. - А почему бумаги по всему офису валяются?
--
Так начали-то за столами. Все и посшибали, - объяснила Светик.
--
И давно пробуют?
--
Да с девяти утра.
Я глянула на часы и почесала за ухом. Мда, опоздала на 40 минут.
--
Начальство туто?
--
Смеешься?
Я внимательно посмотрела на сотрудников и поняла - начальство еще не приходило. До собственного стола мне мешала добраться группа экспериментаторов. Пришлось устроиться рядом со Светкой. Миша яростно дрыгал ногой.
--
По моему, описать круг ему мешала не рука, а пивной животик, - прокомментировала я.
Мишу сталкивал со стула Шурик, тоже жаждавший провести опыт.
--
Это что такое? - прогремел на всю комнату бас.
Я повернула голову. На пороге стоял генеральный. Рядом с ним ошеломленно разглядывал нашу компанию долгожданный мужик с возбудителями.
Вечер. Домовой мечется по кухне и причитает:
--
Да что же это такое! На работе у нее бедлам, с мужиком своим поругалась. Кто сегодня опять дерзил начальству? Говорил же я - надевай юбочку! А как питается! Кто только такое в рот тащит! Лешие и те выплюнут. Надо, надо сурьезно за тебя браться.
Я наблюдала за его извилистой траекторией "мойка-стол-холодильник-шкаф-мойка" и копила раздражение. Наконец оно превысило критическую массу, и я не выдержала.
--
Воспитание, говоришь? - зловеще спросила я.
Никодим замер там, где его накрыл мой голос - возле стола.
--
Петя уже привык к моим штанам! Если бы я тогда не появилась в юбке, он бы уже не цеплялся! А из-за кого я поссорилась с Антоном?
Тут я представила возможные последствия действий Никодима в офисе и взвыла:
--
Не смей лезь в мою жизнь! Ты - сказочный персонаж. Тебя нет! Отстань от меня!
Домовой наклонил голову, было видно лишь его макушку с проплешиной. Я замолчала, и он вздохнул.
--
Я понимаю...Старый я уже. А, говорят, с возрастом у домовых ворчливость повышается... Да и сама посуди, что мне у тебя еще делать? Ни коровки, ни курей, хоть бы кота завела.
Он еще раз вздохнул.
--
Ладно. Пойду в жилконтору, буду проситься на пенсию...Раз уж я такой негодный и никому не нужный...
Никодим поправил на столе клеенку и медленно побрел по коридору.
Я смотрела ему в след и занималась двухуровневым мышлением:
"Жалко...
Одна дома...тишина...ни соседей, ни домового...красота...
Ой, как стыдно-то...
И на работу никто не придет. Хватит уж обострять отношения.
Да что же он на пенсии делать будет?
Может еще с Антоном помирюсь...он ночевать останется...
Совсем зачахнет пенсионером-то..."
Домовой доплелся до двери, взялся за ручку и с надеждой повернулся ко мне.