Андрей Жмакин
Фольварк
Меч.
Эта мысль первой пришла Светлане в голову. И показалась такой несуразной, что девушка не смогла сдержаться
и сдавленно хихикнула.
Но именно на зачехлённый меч был больше всего похож этот длинный предмет, заботливо укутанный в грубую
холстину. Кстати, холстина по нынешним временам тоже предмет не часто встречаемый.
Но холстина ещё так себе, а вот меч, большой тяжёлый рыцарский меч, в полупустой - самой первой -
электричке, в которой тоскливую зимнюю предутреннюю темноту не то чтобы освещали, скорее - разгоняли горевшие через
одну тусклые лампы сводчатого вагонного потолка...
Ну и фантазия у тебя, Светка!
Это была вторая мысль.
А когда Светлана зарылась носом во взятую в дорогу книгу, на красивой - под кожу - обложке которой были
вытеснены серебристые буквы заглавия: "Дневники. Письма к Милене", появилась третья мысль по поводу сидевшего
напротив странного соседа по гулкому вагону. Третья мысль была: какой он... рыцарь.
И эта мысль, в отличие от первой, уже не была абсурдной, поскольку имела двойное толкование смысла и давала
повод для зыбких и неопределённо-сладких мечтаний. Так что Светлана в то утро не особенно вчитывалась в слова на
книжных страницах, перевёрнутых за всю получасовую дорогу всего-то раза три или четыре.
"Ту-тух, ту-тух, ту-тух...", - отбивали ритм железные колёса, "скри-и-п", - то и дело на поворотах нарушал
этот ритм старый вагон, "шу-у-х", - мягко отвечала скрипу, то открываясь, то, наоборот, закрываясь, дверь в пустой
тамбур, скользя по своим направляющим, намертво приваренным к полу и потолку.
А человек, так похожий на рыцаря, с орлиным носом и суровым лицом, неподвижно, лишь чуть заметно
покачиваясь в такт движению вагона, сидел напротив, абсолютно прямо, как проглотивший аршин. Взгляд его был
неподвижно устремлён.... Куда? Светлана оглянулась: вагон был пуст. Немногочисленные попутчики, ехавшие с ними,
вышли, она не заметила когда.
На весь вагон - лишь они вдвоём.
В то же мгновение профессионально бодрый голос, записанный на плёнку, объявил станцию. Её станцию.
И, прежде чем Светлана успела подняться, рыцарь встал, чуть пошатнувшись от резко начавшегося торможения
состава.
Платформа была пуста, лишь тёмная груда тряпья выделялась на свежем, выпавшем ночью, снегу - сбоку от
лестницы, ведущей вниз. К домикам посёлка и пристанционной площади, окружённой киосками, в одном из которых
Светлана проводила каждый второй день. Девушка приезжала с первой электричкой, а нищий, за очень редким
исключением, всегда был уже здесь. Значит, местный. Впрочем, Светлане каждый раз казалось, что лицо у побирушки
другое. Хотя - особо не вглядывалась она в его лицо.
Рыцарь, вышедший первым, приостановился возле нищего и кинул ему несколько монет, звякнувших друг о друга.
Затем спустился по ступенькам, но повернул не в посёлок, а - через пути - в заснеженное поле, за которым виднелся
чёрной окантовкой лес, зубчатый от застывших в зимнем холоде деревьев.
С которых, словно кем-то внезапно спугнутая, поднялась огромная стая ворон и приглушённо, из-за расстояния,
каркая, чёрной россыпью стала кружить под высоким и безоблачным, по предрассветному серым, небом.
- Доброе утро, - поздоровалась Светлана с женщиной, открывавшей соседний киоск. Та жила в посёлке, но
почему-то приходила на работу так же рано, как и Света, приезжавшая первой электричкой. Света бы так рано не
приезжала, но вторая электричка приходила через два часа - другие, следовавшие в этом промежутке, здесь не
останавливались.
- Привет, Света. О, уже ползёт!
Света обернулась.
Со стороны путей ковылял почти карлик. Кривоногий - перекатывавшийся с боку на бок при каждом шаге.
Самый ранний покупатель. Через день - как раз это совпадало со Светиной сменой - он покупал охапку веников.
Куда, скажите на милость, он девал такую уйму веников? Но кому до этого дело.
Света посмотрела в сторону поля за путями. Ведь её рыцарь шёл навстречу этому любителю веников, и они
должны были встретиться. Но поле было пустым и белым, только чёрные точки ворон постепенно исчезали над ним, садясь
на ветки далёкого леса.
Ульрих фон Нассау, рыцарь Мальтийского ордена, тоже оглянулся.
Ни платформы, ни железной дороги, ни домиков посёлка сзади не было.
Он стоял среди огромного заснеженного поля, окаймлённого широким кольцом неподвижного в холоде раннего
зимнего утра леса, переплетавшего ветви своих лишённых листьев деревьев ажурной стеной.
Всё так, как и говорила Фея Овечьего источника.
Ему надо было идти в сторону красной каёмки, только что появившейся над неровной верхней кромкой леса в
месте предстоящего восхода солнца, чтобы выйти к Фольварку.
- Почему Фольварк? - спросил он тогда Фею.
Пещера её была низка и тесна, пламя костра, едва не касалось её светлых волос, собранных ниже затылка
кожаным кольцом, что не давало им рассыпаться по плечам.
Фея обернулась к рыцарю, и взгляд её голубых глаз пронзил его душу.
- Фольварк, - сказала она, - это обособленное поселение, принадлежащее одному владельцу.
Ульрих с горечью понял, что она подтрунивает над ним.
- Как-то непривычно, - угрюмо сказал он.
Фея открыто улыбнулась:
- Ты бы предпочёл другое название?
- Мне привычней замок, - честно ответил Ульрих.
- Замок, - повторила фея, растянув это слово, словно пробуя его на вкус.
И прищурилась, задумавшись.
- Нет, - решительно произнесла она через минуту. - Слишком претенциозно.
- Что? - не понял Ульрих.
- Не важно, - отмахнулась она.
И вновь задумалась.
А потом решительно и твёрдо закончила разговор:
- Пусть будет фольварк. Это в духе тех мест.
Ульрих фон Нассау оглянулся.
Места здесь унылые.
Красная полоса над лесом стала отдавать охрой. Лес был уже почти рядом, и Ульрих увидел в нём бывший издали
незаметным просвет - здесь начиналась дорога к Фольварку.
Рыцарь остановился, осторожно распеленал холстину, освободив длинный и широкий меч в покрытых узором
кожаных ножнах и, отбросив холстину в сторону, закинул меч за спину, закрепив его там широким ремнём так, чтобы
руки были свободны. Но и чтобы - при нужной сноровке, одним движением расстегнув ремень - меч соскользнул в
занесённую назад руку.
И, приминая хрустящий снег покрытыми железными пластинами сапогами, направился к обозначившейся впереди
дороге - рыцарь Мальтийского Ордена, в накинутом поверх начищенных лат белом плаще с красным крестом.
Бесчисленные вороны, спугнутые его приближением, снялись с деревьев и закружились над лесом.
Одна из них, то и дело наклоняя голову с тяжёлым клювом и отливающим ртутью глазом, подпрыгивая, семенила
за ним, словно пытаясь догнать, но потом, видно, устав от своих безуспешных попыток и отказавшись от них,
расправила крылья, тяжело взлетела и присоединилась к стае, кружащей над лесом, оставив на снегу внезапно
прекратившуюся цепочку трилистных следов, тянущуюся вдоль продолговатых следов человека.
На дороге сквозь лес рыцарь и встретил сборщика податей.
Тот шагом ехал на вихляющей задом кобыле в сопровождении двух пеших копейщиков.
- Стой! - зычно крикнул Ульрих фон Нассау, рыцарь Мальтийского ордена.
Сборщик податей тут же натянул поводья, а копейщики наставили на рыцаря свои копья. Но руки у них дрожали.
И копья дрожали тоже.
Потому что мягко вышел из ножен меч и сверкнул на поднявшимся над верхушками деревьев зимнем солнце.
- Кто ты и что тебе надо? - жалобно спросил сборщик податей.
Ульрих фон Нассау назвал себя.
- Имейте в виду господин рыцарь, - жалобно заявил сборщик податей, что я лицо официальное.
- Давай-ка то, что висит у твоей ноги, - сказал рыцарь, указав левой рукой в боевой перчатке на мешок,
притороченный у седла сборщика податей.
- Это доход Фольварка, - удивлённо ответствовал сборщик податей.
- Я конфискую его.
- Вы меня грабите?!
- Можешь сформулировать и так, если тебе нравится именно данное словосочетание.
Ульрих поймал себя на мысли, что Фея Овечьего источника была бы довольна им в этот момент.
- Но это невозможно!
- Почему?
- Совершенно невозможно!
- Это ещё почему, спрашиваю?
- Я лицо официальное!
- Будешь сопротивляться?
Ульрих повёл мечом в сторону копейщиков, которые тут же одновременно отступили на шаг.
- Сопротивляться? - уже жалобно протянул сборщик податей, переглянувшись с копейщиками. - Вы нас убьёте?
- Если отдашь деньги - нет.
- Тогда берите их, благородный рыцарь.
И копейщики опустили копья.
Так Ульрих фон Нассау, рыцарь Мальтийского ордена, овладел денежными средствами, которые ему весьма
пригодились в селении, где он собрал местных жителей и обратился к ним с пламенной речью, в которой обрадовал их,
что конец их угнетению настал с его, Ульриха фон Нассау, рыцаря Мальтийского ордена, появлением и что отныне они -
свободные люди.
Отныне свободные люди радостно встретили эту весть. Впрочем, именно в этот момент Ульрих фон Нассау, рыцарь
Мальтийского ордена, объявил им, что возвращает несправедливо собранную с них подать, так что было трудно понять,
что именно доставило поселянам большую радость: известие, что они с этой минуты свободные люди или звон раздаваемых
рыцарем монет. Последняя акция оказалось, к огорчению Ульриха, сопряжённой с рядом досадных и неприятных эпизодов,
связанных с неразберихой при распределении возвращаемых денежных средств, обусловленных отсутствием налоговой
документации по их изъятию.
Но, в конце концов, все недоразумения были улажены, свобода окончательно восторжествовала, гуляния за счёт
оставшейся у благородного Ульриха фон Нассау, рыцаря Мальтийского ордена суммы из мешка сборщика податей объявлены,
а в ходе последних сформирована Освободительная Армия Фольварка, главой которой тут же был провозглашён благородный
рыцарь-освободитель - Ульрих фон Нассау, рыцарь, как все значительно повторяли, Мальтийского ордена.
А через день, который был посвящен ликвидации последствий гуляний по случаю освобождения и строевой
подготовке, Освободительная Армия выступила в поход на Фольварк.
Которого и достигла ближе к вечеру того же дня.
Ульрих с гордостью оглядел свою армию - вид решительный, знамёна расправлены - и приступил к
рекогносцировке позиции противника.
Фольварк имел вид непритязательный. Одноэтажное здание было обнесено небольшим забором, с виду отнюдь не
крепким.
В тот момент, как Ульрих фон Нассау, рыцарь Мальтийского ордена установил, что взять Фольварк штурмом у его
армии трудностей не составит...
- Будь осторожен, - сказала ему Фея Овечьего источника. - Будь осторожен.
- Я всегда осторожен, - ответил ей Ульрих. - Поэтому я не потерпел ни одного поражения.
Фея посмотрела на него со странным выражением.
- Не потерплю и сейчас, - заверил он её.
Взгляд Феи затуманился грустью.
- Много их, - тихо проговорила она.
- Кого? - не понял Ульрих.
- Было. И будет, - ещё тише проговорила Фея.
... прозвучал короткий звук боевой трубы, ворота Фольварка распахнулись и перед Ульрихом фон Нассау, рыцарем
Мальтийского ордена, в образцовом порядке выстроился отряд копейщиков, у каждого из которых кроме копья был ещё и
длинный - до земли - щит. С заостренным, как тут же подметил опытный Ульрих, нижним концом. Щиты у копейщиков были
чёрные, шлемы - чёрные, ноги, руки и плечи копейщиков защищали накладки из толстой кожи. Тоже чёрные.
Выстроившись, отряд, повинуясь короткой команде откуда-то сзади, несколько раз мерно ударил копьями о щиты.
Затем расступился и вперёд вышел офицер.
- Ульрих фон Нассау, рыцарь Мальтийского ордена, - громко и чётко произнёс офицер, - ты арестован за
насильственные действия против официальных лиц, а также за попытку спровоцировать массовые беспорядки.
И Ульрих фон Нассау, рыцарь Мальтийского ордена рассмеялся ему в лицо:
- Не арестовывать меня следует твоему немногочисленному отряду, а сдаться, чтобы избежать напрасного
кровопролития! - заявил он, отсмеявшись.
- Армия Освобождения Фольварка раз в десять превосходит численностью ваш отряд, - посчитал нужным объяснить
он, - а такое подавляющее численное превосходство снивелирует то преимущество в боевой выучке, которое, должен
признать, видно у вашего отряда невооружённым, так сказать, взглядом.
И неприятно поразили Ульриха фон Нассау, рыцаря Мальтийского ордена ухмылки, появившиеся на лицах вражеских
копейщиков в ответ на его слова.
- Не будешь ли столь любезен, бравый рыцарь Ульрих фон Нассау, - сказал, так же непонятно чему ухмыляясь,
офицер копейщиков, - дать приказ своей Армии Освобождения Фольварка к началу сражения?
И рассердился Ульрих фон Нассау, рыцарь Мальтийского ордена, услышав издевательскую интонацию в словах
офицера, и решил он, что вынужден снять с себя заботу о жизнях этих чёрных копейщиков, которые бессмысленно
пресекутся в этот вечер, и обернулся он, чтобы отдать приказ своей Армии ринуться в атаку, Армии, которая стояла за
ним с развевающимися знамёнами и нерушимой волей отстоять свою свободу, дарованную им.
И не увидел Ульрих фон Нассау, рыцарь Мальтийского ордена за собой никого.
Только брошенные знамёна и - сквозь стволы окрестного леса - спины последних убегавших воинов Армии
Освобождения Фольварка.
Ульрих фон Нассау, рыцарь Мальтийского ордена огляделся ещё раз и ещё раз - и взгляд его был в этот момент
странен.
- Доблестный рыцарь, - сказал ему офицер копейщиков.
И в голосе офицера прозвучало сочувствие.
- Доблестный рыцарь, твои солдаты покинули тебя. И в этом нет ничего удивительного. Потому что они не были
солдатами. И вид сил правопорядка устрашил их.
Ничего на это не ответил Ульрих фон Нассау, рыцарь Мальтийского ордена.
Он молча вынул свой меч и в одиночку ринулся на отряд копейщиков.
Но расступился перед ним отряд копейщиков и никого он не смог достать своим мечом.
И сколько бы раз не старался он напасть на неприятеля, всякий раз очень резво буквально рассыпались они
перед ним, не вступая в честный поединок.
А потом один из них, уличив минуту, зашёл сзади и огрел Ульриха фон Нассау копьём по голове, ввергнув его в
беспамятство, а через него - в несчастье плена.
И, постепенно погружаясь в уже непреодолимое небытие, нашёл ещё в себе силы Ульрих фон Нассау, рыцарь
Мальтийского ордена удивиться тому, что невзрачный с виду одноэтажный Фольварк изнутри оказался многоэтажным
огромным сооружением, по которому очень долго несли его, связанного и недвижимого, копейщики, преодолевая
многочисленные лестницы - сначала на несколько этажей вверх, а потом на много этажей вниз, в сводчатые подвалы,
выложенные камнем, освещаемые лишь чадящими факелами, с неровным дрожащим огнём.
И не знал бедный Ульрих, сколько времени пробыл он в этих подземных казематах, и не подозревал он, что и
как делал с ним доктор, который прибыл сразу же, как доставили пленного рыцаря в его тюремную камеру. Но только
пришёл день, когда очнулся Ульрих и уже осознанно оглядел и каменный сводчатый потолок и каменный же пол, покрытый
толстым слоем пыли.
Похоже, со времени сооружения Фольварка никто никогда здесь не подметал.
И водя по этой пыли указательным пальцем, написал Ульрих фон Нассау на полу своего подземного узилища,
освещаемого чадящим факелом, установленным высоко под потолком, чтобы узник не смог достать его, написал на полу
слово, - которое здесь воспроизводить не стоит, потому что слово это в печати обычно не воспроизводят.
Так подвёл доблестный Ульрих фон Нассау, рыцарь Мальтийского ордена итог своей военной компании против
Фольварка.
И за ним пришли.
Грохнул засов, скрипнула и отворилась тяжёлая, обитая железом, дверь.
Вошёл Тюремщик и предложил Ульриху следовать за ним.
Долго шли они по многочисленным лестницам бесконечных казематов Фольварка.
И произошёл тут с Ульрихом странный случай.
Тюремщик, шедший впереди, замешкался у одной из внутренних дверей, которая вела на очередную лестницу, и
рыцарь, ожидая, пока он откроет её, заглянул в забранный крупной решёткой глазок двери случившейся рядом камеры.
Его поразил там внутри пол. Чисто выметенный, так что явственно выступали границы каменных плит, которыми
он был выложен. Ульрих вспомнил толстый слой пыли, покрывавший каменный пол там, где держали его самого.
Как раз напротив глазка в двери внутри стоял узник, и Ульрих встретился с ним взором. Чистый и ясный
взгляд, казалось, хотел что-то сказать. Узник открыл рот и издал нечленораздельный звук. Рыцарь, опытный и много
повидавший воин, тут же понял в чём тут дело - у заключённого был вырезан язык.
Но этого мало. В центре камеры в пол было вмуровано кольцо, к которому тянулась цепь, охватывавшая беднягу
по поясу. Длина цепи не давала ему возможность подойти к стенам - он был осуждён всё время находиться строго
посередине помещения.
Тюремщик, наконец, справился с запором и, открыв дверь, жестом приказал Ульриху проходить.
- Сумасшедший, - бросил он, заметив, куда смотрит рыцарь, - Прямо беда с такими. Уже и не знаешь, что
сделать, чтобы оградить общество от их болезни. Один из таких в Шарантоне, я слышал, на стенах писал своими
испражнениями. Когда у него бумагу и письменные принадлежности отняли. Ну, у нас они не попишут. А чтобы они не
оглашали окрестности своими бессвязными речами, мы им удаляем язык.
- Им? - переспросил Ульрих. - И много их тут?
Тюремщик вместо ответа открыл очередную дверь.
Холодный воздух ударил Ульриху в лицо, а глаза ослепила белизна снега. Хотя утро ещё не наступило. Но снег
был уж очень белый.
- Ты свободен, - сказал тюремщик.
- Как свободен? - в растерянности пробормотал рыцарь. - Меня отпускают?
- Именно. По закону Фольварка у преступника конфискуется орудие его преступления. Меч тебе не вернут. А сам
ты можешь быть свободен.
Ульрих в нерешительности остановился в дверном проёме.
- Ну, давай, давай! - неторопливо подтолкнул его Тюремщик. - Некогда мне тут с тобой, мне ещё камеру
готовить.
Ульрих машинально поддался лёгкому толчку Тюремщика и перешагнул порог.
- Готовить камеру? - переспросил он. - Для кого?
С этим вопросом он обернулся, но дверь захлопнулась перед самым его носом.
Освобождённый рыцарь огляделся. Фольварк возвышался над ним стеной без окон.
Высокой, очень высокой стеной.
"Фея Овечьего источника, как же так?.. - горестно подумал Ульрих фон Нассау, бывший рыцарь Мальтийского
ордена. - Как же так...".
Глубоко задумавшись, он шёл через голый чёрный лес, в заснеженное поле, к железной дороге, на платформу,
где сел прямо возле лестницы, по которой поднялся. Потому что очень устал.
С мягким стуком открылись двери остановившейся электрички. На платформу вышла девушка, быстро просеменившая
мимо, и мужчина в длинном пальто. В руках его был небольшой саквояж. Мужчина остановился возле сидящего бывшего
рыцаря и, пошарив в кармане, нагнулся, чтобы положить перед ним несколько монет. Опущенные на припорошенный снегом
асфальт небольшой горкой, они слабо звякнули друг о друга.
Внезапная догадка как молния мелькнула в мозгу Ульриха фон Нассау.
Он встал и побежал.
Вслед человеку, спустившемуся с платформы и свернувшему - через пути - в заснеженное поле.
Но тот опередил его, ноги у человека были длиннее. Ульрих, силясь догнать его, всё посматривал на него
снизу, не оглянется ли он, но человек не оглянулся и всё дальше уходил вперёд, прочерчивая ослепительно белый наст
цепочкой своих следов.
Потому что солнце уже встало. Ведь день неуловимо, но удлинялся.
И уставший Ульрих сдался.
Что ему, в конце концов, до всего этого?
Он подпрыгнул, махнул крыльями и тяжело поднялся в воздух. Там, на чёрных голых ветках, его уже ждали.
А человек вошёл в лес - по дороге, ведущей к Фольварку.