Здесь каждый лист тобою дышит!
Тебя сквозь слой столетней мглы
Мой видит взор, и сердце слышит.
Здесь помнят, может быть, стволы,

Как проводил по ним рукою
Как опирался, может быть.
И как, не ведая покою,
Спешил мечтать, писать, творить.

Здесь Пётр, насилуя натуру,
Наставил статуй вкривь и вкось,
Но этой парковой культуре,
Версалем стать не удалось.

И эти мраморные девы
В своём нелепом торжестве
Родили сладкие напевы
В твоей кудрявой голове.

Они ль зажгли нетленный пламень
В твоей восторженной душе?
Ужель ты предпочёл бы камень,
Чем та, с кем рай и в шалаше?

С тобой - на терниях, в крови,
Отрадней, чем одной в покоях.
Моей восторженной любви
С избытком хватит на обоих.

Но как из сонмища жеманниц
Ты выбрал первую с конца?
На внешность падкий африканец,
Но разве воду пьют с лица?

Ты не для счастья с ней повенчан.
И хоть тебе я - не судья,
Как много было лучших женщин,
Хоть в четверть любящих, как я...

Одною думой сердце гложет:
О невозможностях в судьбе...
Могильная плита, быть может,
Откроет светлый путь к тебе?

Мечты мои о невозможном,
Как лист сухой распались в прах.
С тобой видалась в сне тревожном...
Кумир! До встречи в облаках!

Ах, как же мне не повезло!
Ведь счастью малость помешала:
С прибытьем в Царское село
Я на столетье опоздала.