Аннотация: Подлинный Арамис Реальные Атос, Портос и д'Артаньян
Мемуары Арамиса, Книга 7
Аннотация
Седьмая книга фанфика "Мемуары Арамиса" рассказывает о событиях, которые произошли после похищения Арамисом Короля Людовика Четырнадцатого и подмены его братом-близнецом Филиппом, содержащимся до этого в Бастилии.
Арамис, ставший уже генералом Ордена Иезуитов, решившись разместить истинного Короля в Бастилии на месте, которое прежде занимал его брат, всё же решает не сообщать об истинном местоположении Короля его брату, занявшему место на троне. Тем самым он надеется обеспечить в будущем себе свободу действий и независимость. Для отвода глаз он получает у Филиппа, который пока ещё остался неразоблачённым, приказ о помещении узника в замке Пиньероль. С этим приказом он в сопровождении Портоса направляется в замок, чтобы поместить там другого узника по имени Жан Эрс. Этот человек скрывался от правосудия за то, что замышлял убить Короля, чем заслужил смертную казнь. Для него скрыться в Бастилии или в Пиньероле под чужим именем было благом, в особенности, если его содержали там, словно маркиза, предлагая изысканное питание, лучшую постель и предметы роскоши, о которых бедный дворянчик не мог и помышлять на свободе.
Капитан королевских мушкетёров Шарль д"Артаньян догадался о подмене и освободил Короля, после чего с помощью герцогини де Шеврёз помог Людовику вернуться на своё законное место, а самозванца, брата-близнеца Короля, он повёз для помещения в Бастилию, имея на руках приказ Короля о заключении в крепость некоего маркиза с неизвестным именем. Арамис же, ничего не подозревая об этом, ехал в Пиньероль вместе с Портосом, только лишь для того, чтобы убедить самозваного Короля Филиппа в том, что именно в Пиньероль будет помещён законный Король Людовик Четырнадцатый, брат-близнец самозванца.
Король простил брата и не стал назначать ему нового наказания, превышающего то, что было определено ему судьбой - вечное заключение в тюрьме. Но он полон решимости учинить расследование, разыскать и наказать злоумышленников, действующих в маске, которые осмелились поднять руку на Короля, похитив его и поместив в Бастилию, заменив его братом-близнецом.
Приятного чтения!
Глава 265
Д"Артаньян повёз Филиппа в Бастилию, чтобы, предъявив маркизу де Безмо приказ Короля, распорядиться разместить его там, где менее суток тому назад находился сам Король, и где почти всю сознательную жизнь уже прожил Филипп, за исключением нескольких дней, когда эту камеру занимал сначала Жан Эрс, а затем - сам Людовик XIV. Филипп не пытался сопротивляться, понимая всю бесполезность подобного бунта, а также сознавая, что в ловкости и силе он решительно уступает капитану королевских мушкетёров, который без колебаний скорее убьёт его, нежели допустит его побег.
- Вы сказали, что, быть может, судьба моя ещё переменится, - грустно сказал он д"Артаньяну перед тем, завидев, что карета подъезжает к Бастилии. - Но я не вижу для этого никаких причин.
- Разве вы - пророк, чтобы видеть в настоящем причины и приметы будущих событий? - спросил капитан мушкетёров. - Разве, скажем, я сам мог бы видеть ещё неделю тому назад какие-нибудь причины того, что произошло последние два дня? Я лишь сказал, что вам не следует отчаиваться, ибо отчаяние - второй из худших смертных грехов, тогда как первый - убийство - для нас, солдат Его Величества, стал уже привычным, но за этот грех с нас не спросится, поскольку превыше всего мы должны соблюдать верность своему Королю. Тому самому, которого короновали.
- Я уже осознал, сколь ничтожны мои права в сравнении с правами коронованной особы, - ответил Филипп со вздохом.
- Если бы с коронованной особой случилось непоправимое, ваши права стали бы несомненными в моих глазах, но не в глазах Франции, не осведомлённой о вашем существовании, - ответил д"Артаньян. - Однако, поверьте на слово, случается, что желание одного смелого и целеустремлённого гасконца может оказать на историю гораздо большее влияние, чем желание целого народа в целом государстве. Я бы мог кое-что порассказать вам, но из скромности умолчу, да и мы уже прибыли. Как-нибудь в другой раз.
- В другой раз? Вы серьёзно? - спросил Филипп с сарказмом. - Вы полагаете, что мы ещё встретимся?
- Почему бы и нет, Ваше Высочество? - спросил д"Артаньян.
- Вы, должно быть, шутите, или имеете в виду встречу на том свете? - продолжал спор Филипп.
- Что касается того, что случится со мной на том свете, я не привык задумываться об этом, да и не спешу туда, хотя двери на тот свет передо мной открывались не раз, как и перед всяким солдатом Короля, - ответил капитан. - Но я никогда не спешил воспользоваться этой возможностью, и даже единым глазком не стремился заглянуть туда. Я не любопытен, и не тороплюсь узнать, что ожидает нас за могильной плитой. Нет, Ваше Высочество, я вовсе не исключаю, что мы свидимся ещё и на этом свете. Прошу, тем не менее, последовать в ваше временное жилище.
- Временное?! - воскликнул Филипп, глядя на стены Бастилии.
- Как вы изволили уже заметить, существует, по-видимому, два света, этот и тот, - усмехнулся д"Артаньян. - Уж не знаю, постоянно ли будет наше пребывание на том свете, мнения на этот счёт расходятся. Но пребывание на этом свете уж точно можно назвать временным. Вы живы, вы здоровы, вы молоды, что ж вам ещё? Как знать, может быть и стены Бастилии не вечны. Но для того, чтобы вам выйти отсюда, достаточно будет всего лишь отомкнуть замок. Мой вам совет, Ваше Высочество, изучайте политику, историю, философию, этику, это никогда не лишне. Порой люди, которые считали себя в полушаге от трона, покидали этот свет, так и не вступив на него, тогда как иные, и не чаявшие о такой возможности, и глазом моргнуть не успевали, как оказывались на нём. Тому в истории множество примеров. Взять, к примеру, вашего царственного деда. Разве мог кто-то во времена Генриха II предполагать, что этот его дальний родственник когда-нибудь займёт его трон? С другой стороны, ваша матушка, Королева Анна, должна была родить наследника, и если бы не глупые игры её с герцогиней де Шеврёз, беременность закончилась бы, вероятнее всего, благополучно, так что Франция имела бы Королём совсем другого человека, которому сейчас было бы далеко за сорок лет. Всё возможно в этом случайном мире под Луной, и ничему не следует слишком уж удивляться. Хотя я до сих пор прихожу в замешательство, когда не могу понять того, что, как мне кажется, должен был бы понимать. Но это моё беспокойство ни к чему хорошему никогда не привело. Вот и на этот раз, быть может, моя смекалка пошла мне только во вред. Вы мне симпатичны, Ваше Высочество, но в данный момент я не могу вам ничего посоветовать кроме того, чтобы с покорностью принять свою судьбу, но не приходить в отчаяние.
- Я благодарю вас за ваш совет и постараюсь воспользоваться им, - сказал Филипп.
Затем он надел маску и вышел из кареты, которая уже въехала в крепостной двор Бастилии.
- Приказ Короля! - воскликнул д"Артаньян, подняв над головой бумагу.
Его немедленно пропустили в кабинет маркиза де Безмо, коменданта Бастилии.
- Господин генерал, - сказал д"Артаньян. - Король распоряжается вернуть узника, называемого "маркиз Инконнуэ", в ту же самую камеру, где он находился до его вчерашнего освобождения.
Поскольку Филипп выглядел точно так же, как Король, и был в той же самой маске, а в приказе был обозначен всё тот же таинственный "маркиз Инконнуэ", Безмо, не задавай лишних вопросов, велел препроводить Филиппа в ту же камеру, которая, впрочем, была весьма комфортным жилищем, но имела решётки на окнах и запирающиеся на замок железные двери.
Глава 266
Наутро д"Артаньян вернулся из поездки в Бастилию, после чего лишь сделал вид, что спал, то есть зашёл к себе, слегка освежился, переоделся и вышел с таким видом, будто провёл ночь в собственной постели. Проходя мимо конюшни, он распорядился, чтобы его конь был почищен и готов к длительному перегону. После этого он заглянул в комнату, где пребывал сержант мушкетеров.
- Д"Арленкур, любезнейший! Двадцать человек должны быть готовы через сорок минут направиться в длительную погоню. Сержант, доверяю вам формирование этого отряда. Накормить, снабдить походной провизией, порохом, пулями и всем прочим походным снаряжением по уставу военных действий, - распорядился капитан мушкетеров.
- Будет исполнено, капитан, - ответил четко по-военному сержант.
- И учтите, мы будем спешить! - добавил д"Артаньян. - Срочный приказ Короля.
- Позвольте спросить, капитан? - заколебался сержант. - Если приказ срочный, почему вы не выезжаете немедленно?
- Потому что этот приказ ещё не поступил, - улыбнулся д"Артаньян. - В настоящий момент я вовсе не спешу с этой поездкой, но через тридцать девять минут я буду ужасно торопиться. Каждого мушкетера, который отстанет от меня хотя бы на три минуты, я буду считать дезертиром.
После этого д"Артаньян легко двумя пальцами правой руки прикоснулся к низу полей своей шляпы, сержант в ответ вытянулся во фрунт и щелкнул каблуками.
Подойдя к дверям королевской спальни, д"Артаньян поприветствовал королевского секретаря, после чего спросил:
- Юбер, дорогой мой, Король уже проснулся? Он один?
- Его Величество вызвал к себе господина Фуке, - ответил лакей.
- Уже? - кивнул д"Артаньян и взглянул на настенные часы. - Как давно он там, и как долго они беседуют?
- Пять минут, господин капитан, - ответил Юбер.
Д"Артаньян кивнул и сел на кожаное кресло, закинув ногу на ногу и покручивая правый ус левой рукой. Если бы в этой позе его увидел Атос, Портос или Арамис, они бы отметили, что д"Артаньян заметно нервничает, но если бы его увидел Планше, он сказал бы, что его бывший хозяин готовится к решительному прыжку в головокружительную неизвестность и обдумывает каждое движение.
Между тем Людовик вызвал Фуке, подозревая его в соучастии заговора. Он надеялся вывести его на чистую воду и выяснить имена всех заговорщиков и места их пребывания. Однако, поскольку усилиями д"Артаньяна всё прошло незаметно, Король сохранял надежду, что кроме заговорщиков, самого д"Артаньяна и герцогини де Шеврёз никто по-прежнему не осведомлён о том, что произошло, включая и Королеву-мать, которая знала о существовании Филиппа, но, вероятнее всего, не подозревала о заговоре, о его кратковременной удаче и об обратном действии для восстановления законного монарха на троне.
- Господин Фуке, - начал он после обычных церемоний, с которыми Фуке выразил почтение своему Королю. - Ночёвка в вашем замке Во-ле-Виконт была для меня неприятна. Вы догадываетесь, по какой причине?
- Ваше Величество, боюсь, что я чего-то не предусмотрел, - ответил обескураженный Фуке. - Я обещаю вам лично разобраться в том, что послужило причиной вашего недовольства и примерно наказать виновных. Я был бы признателен, если бы мне позволено было узнать о причинах Вашего недовольства.
"Или он ничего не знает, или ловко прикидывается, - подумал Людовик. - Конечно, ему выгодно притворяться неосведомлённым. Но как же мне вывести его на чистую воду? Ведь не рассказывать же ему обо всём! А вдруг он непричастен к заговору? Мне не нужно, чтобы лишние люди узнавали такую важную тайну!"
- Дело в том, что мой сон беспокоили те, кто не должен был бы покушаться на мою персону, - сказал Людовик.
- Неужели какие-то мерзкие насекомые беспокоили Ваше Величество? - в ужасе воскликнул Фуке. - Мной были приняты все меры против такой возможности. На окнах имеются сетки из тончайших тканей, так что свежий воздух они пропускают, но ни одно летающее или ползающее насекомое не должно проникнуть через них. Ваша спальня была выстроена заново, все элементы кровати и постели сделаны из свежих материалов, и на них никто не спал до прибытия Вашего Величества! В спальное просто не должно было быть и не могло быть ни единого насекомого. Даже ни единого муравья, хотя эти мелкие твари проникнут куда угодно. И всё же я не могу не верить Вашему Величеству, и я приму меры к наказанию виновных, а также постараюсь искупить неудобство, доставленное Вам этими назойливыми насекомыми. Позвольте мне подумать, какой подарок мог бы искупить мою вину?
- Самый лучший подарок для меня, господин Фуке, будет в том, что вы как можно быстрее представите на мой суд всех тех, что помешал моему сну! - ответил Людовик.
- Вы желаете, чтобы я собрал всех насекомых, которых мы сможем найти в вашей спальне? - с удивлением проговорил Фуке.
- Речь идёт вовсе не о насекомых, - холодно сказал Король. - В отношении насекомых, это ваши фантазии. Я лично не видел ни одного насекомого в спальне, которую вы предоставили мне для ночлега.
- Неужели же это были мыши? - с ужасом воскликнул Фуке.
- Это уже больше похоже на правду, но берите выше, господин Фуке, - ответил Король.
- Вас побеспокоили крысы? - спросил побледневший от ужаса Фуке.
- Берите выше, господин Фуке, - сказал с раздражением Король. - Неужели вы не понимаете, что речь идёт о людях?
- Вас побеспокоили люди?! - в ещё большем ужасе воскликнул Фуке. - Неужели же кто-то осмелился тревожить ваш сон? Да и как они могли это сделать? Ведь вашу спальню охраняли мушкетёры! А в комнате непосредственно перед спальней ночевал ваш личный секретарь!
- Предоставленная мне спальня имеет оригинальную архитектуру, господин Фуке, - язвительно ответил Людовик. - Вы разве не осведомлены? Кто, в конце концов, занимался архитектурными работами при строительстве дворца Во-ле-Виконт? Разве не сами вы?
- Преимущественно дом строился по проекту архитекторов, чертежи я лично проверял и смотрел, чтобы всё было наиболее удобно для гостей, в большей степени, чем для хозяев, - ответил Фуке, назвавший свой дворец простым словом "дом" преднамеренно, понимая, что Король недоволен тем, что дворец Во-ле-Виконт по некоторым параметрам превзошёл даже Лувр.
- А кто же руководил строительством? - спросил Людовик.
- Если говорить о спальне Вашего Величества, строительством руководил господин д"Эрбле, епископ Ваннский, - сказал Фуке, по-прежнему не понимающий из-за чего Король допытывается до этих незначительных обстоятельств дела.
- Так вот этот ваш епископ - заговорщик, и вы немедленно назовёте мне место, где он, вероятно, укрывается от справедливого возмездия! - произнёс Король почти бесстрастно, но отчётливо и громко.
- На Ваше Величество было совершено покушение? - с отчаянием произнёс Фуке. - В таком случае я заслуживаю самой суровой казни, если я допустил это в то время, когда вы были у меня в гостях.
- Два, вы допустили это, и заслуживаете наказания, но прежде всего я хотел бы, чтобы вы помогли разоблачить и схватить заговорщиков, которых было, как минимум, двое, - сказал Людовик.
"Или он действительно ничего не знает, или очень искусно притворяется, - подумал Людовик. - Но не идиот же он, в самом деле! Если бы он был замешан в это дело, он давно бы уже был за границей! Ведь ему в этом случае нечего было бы рассчитывать на моё снисхождение. Он должен был бы уже понять, что его заговор провалился, и ему ничего хорошего не светит!"
- Они осмелились поднять руку на Ваше Величество, какой ужас! - воскликнул Фуке.
- Да, они осмелились напасть на меня, и хотели обойтись со мной крайне непочтительно, но по счастью почти тотчас же в мою спальню заглянул господин капитан королевских мушкетёров д"Артаньян, который разогнал их, но, к сожалению, но не слишком быстро сообразил, что происходит, так что заговорщики успели скрыться через потайной ход. И вот за этот потайной ход вы мне ответите, господин Фуке.
- Я в вашей власти, Ваше Величество, - ответил Фуке.
Он встал на колени и снял со своей шеи золотую цепь, отличающую его министерское достоинство.
- Встаньте с колен, господин Фуке, - распорядился Король. - Вы, по-видимому, сделались жертвой обмана, вы излишне доверяли этому самому епископу и его шайке. Если это так, вы не будете наказаны. Вы остаётесь моим министром и суперинтендантом финансов, но, предупреждаю, что расследование будет вестись беспристрастно, не взирая на лица. Но это дело секретное. В настоящее время о нём знаете только вы, господин д"Артаньян, и сами заговорщики. Если о нём узнает кто-нибудь ещё, я буду считать вас не только болтуном, но и изменником. Я запрещаю вам обсуждать это дело с кем бы то ни было, но вы обязаны содействовать скорейшей поимке заговорщиков, которых вы, я полагаю, знаете. Один из них, несомненно, был этот самый епископ, который непонятно по каким причинам руководил строительством моей спальни. Разве это подобающее занятие для епископа? С этим мы ещё будем разбираться. Назовите мне имя второго человека.
- Успели ли вы разглядеть нападающих, Ваше Величество? - спросил Фуке.
"Я же их не видел! - вдруг сообразил Король. - Они похитили меня во сне! Но Безмо должен был их видеть, а также его люди! Надо узнать у них приметы преступников!"
- Я предоставлю вам описание этих двух людей после того, как смогу убедиться в вашем добровольном сотрудничестве со следствием, - ответил Король. - Опишите мне тех, кого вы подозреваете больше всех. Напишите их словесные портреты. После этого я смогу сделать окончательные выводы о том, насколько верно вы мне служите, господин Фуке. Итак, кого ещё кроме этого вашего епископа вы подозреваете?
- У ваннского епископа имеется друг, барон дю Валон, - сказал Фуке в раздумье. - Это - человек чрезвычайно атлетического сложения, на целую голову выше всякого другого, а его сила равняется силе четырёх или даже пяти человек. Надобно сказать, что толщина его руки выше локтя намного больше толщины ноги обычного человека, и это сплошь одни мускулы, ни единой жиринки!
- Вы, кажется, восхищаетесь этим человеком? - недовольно спросил Людовик.
- Я только восхищался его атлетическим сложением и его преданной дружбой с господином ваннским епископом, - ответил Фуке. - Я не сомневаюсь, что он помогал ему в этом преступлении, если подтвердится, что господин д"Эрбле замешан в нём. Но если это так, я не могу восхищаться государственными преступниками.
- Хорошо, идите, господин Фуке, - сказал Людовик. - Если всё, что вы рассказали сейчас - чистая правда, и если вы, действительно, не замешаны в этом деле, повелеваю вам забыть о нём, мы расследуем его сами. Но однако же изучите как следует устройство спальни, в которой мне было предложено ночевать, и дайте мне полный отчёт обо всём, что вы там обнаружите. Это войдёт в дело тайного обвинения преступников, этого самого ваннского епископа д"Эрбле и его атлетического друга барона дю Валона. Идите. Велите Юберу разыскать мне капитана д"Артаньяна, пусть он немедленно явится ко мне.
Фуке поклонился и вышел. Увидев в приёмной д"Артаньяна, он сообщил ему, что его ждёт Король.
- Скажите мне, господин д"Артаньян, вам ни о чём не говорят имена ваннского епископа д"Эрбле и его атлетического друга барона дю Валона? - спросил Людовик.
- Эти имена говорят о многом любому французу, Ваше Величество, - ответил д"Артаньян.
- И, кажется, они были вашими друзьями? - спросил Людовик.
- Дружба, Ваше Величество, не знает прошедшего времени, - ответил д"Артаньян. - Люди, которых Ваше Величество изволили упомянуть, были и остаются моими друзьями, и они будут таковыми, пока жив хотя бы один из нас.
- Стало быть, вы дружите с заговорщиками, государственными преступниками, изменниками, негодяями, поднявшими руку на своего Короля? - спросил Людовике довольно спокойным тоном, но в глазах его, казалось, сверкали искры.
- Если они виновны, их дело будет решать суд, Ваше Величество, - ответил д"Артаньян. - Точнее суд Вашего Величества. Если вы сочтёте, что они - государственные преступники, и что моя дружба с ними также является государственным преступлением, то я готов разделить с ними ту кару, которую Ваше Величество определит им. И я не могу сказать, что это меня радует, но и не думаю, что слишком уж огорчает. Солдат Короля всегда ходит вблизи смерти, и если мне выпадет доля умереть вместе с моими друзьями в один день, я сочту, что Судьба чрезвычайно милостива ко мне. Это гораздо почётней и даже, я сказал бы, приятней - умереть вместе с ними, нежели видеть, как их казнят, после чего остаться в живых, чтобы ежечасно предаваться горю от потери лучших друзей.
- Вздор, господин капитан! - возразил Людовик. - Вы не предавали меня. Вы невиновны, вы непричастны к этому преступлению. Мне не за что карать вас. Дружба с людьми, которые её не оправдали, никак не бросает тень на тех, кого подвели. Грех Иуды не ложится на Христа.
Д"Артаньян молча поклонился.
"Он доволен, что я его не обвиняю, - подумал Людовик. - Теперь он будет служить мне ещё более рьяно, в благодарность за то, что я простил ему эту дружбу с заговорщиками!"
"Если меня сейчас кинут в тюрьму или отведут на плаху, я ничем не смогу помочь моим друзьям, - подумал д"Артаньян. - От меня не требуют предательства в обмен на свободу. У меня её просто не отнимают. Пока. Что ж, это уже кое-что! Воспользуюсь ей для того, чтобы предупредить их и, возможно, спасти!"
Глава 267
Когда мы с Портосом выехали по направлению к крепости Пиньероль, куда должны были бы поместить Жана Эрса под видом чрезвычайно важного и секретного пленника, только для того, чтобы Филипп думал, что его брат, Людовик, находится именно в Пиньероле, а не в Бастилии, я подумал, что главное уже сделано. На случай, если Филипп взбунтуется, он не сможет воспрепятствовать мне иметь противовес ему в лице Людовика, так как не подозревает, что я упрятал его обратно в Бастилию. Пока он разберётся в ситуации, я смогу действовать решительно и быстро. С этой стороны я подстраховался, и этого было достаточно для начала. Мне было жаль терять драгоценное время на бессмысленную поездку в Пиньероль только для того, чтобы упрятать туда бедолагу Жана Эрса, до которого мне уже и дела никакого не было. Он намеревался устроить покушение на Людовика, меня это не волновало. Он уже отказался от этой мысли, мне было этого достаточно, поскольку вместо Людовика я посадил на трон Филиппа. Так для чего же мне тратить время на этого излишне горячего юнца, который уже посидел в Бастилии и одумался?
"Даже герцог Ларошфуко посидел в Бастилии по указу Ришельё всего лишь неделю, после чего кардинал его выпустил на свободу! - подумал я. - Так неужели же какой-то там никому не известный Жан Эрс должен томиться в тюрьме, пока не сгниёт заживо, только по той смехотворной причине, что он злоумышлял на Короля, с которым я разделался единым махом? Он заслужил, быть может, оплеухи напоследок, или же пинка под зад, и этого будет с него более чем достаточно! Однако же и торчать ему во Франции незачем! Отправлю-ка я его в Испанию!"
- Послушайте, юноша! - сказал я ему. - Я подумал, что глупо помещать вас в ещё одну тюрьму, когда вы уже имели достаточно времени, чтобы подумать и раскаяться.
- Я не отказался бы от свободы, но я боюсь, что меня изловят и казнят, - ответил молодой человек с волнением.
Я подумал, что я, должно быть, переусердствовал, запугивая его смертной казнью, которая ему якобы грозила. Во-первых, времена сурового Ришельё уже миновали, во-вторых, ведь он всего лишь замышлял это преступление, да и то, вероятно, не всерьёз! Стоило ли тратить на него время, столь драгоценное сейчас, когда на троне мой ставленник, так нуждающийся в моих советах?
- Послушай, приятель, я придумал, как решить твоё дело, - сказал я ему. - Убирайся-ка ты из Франции куда подальше. Лучше в ту страну, которая не выдаст тебя Королю Франции, если тебя вдруг там разыщут и опознают. Например, в Испанию.
- А как я туда доберусь? - спросил он.
- Это уж твоё дело, но имей в виду, если тебя поймают и ты расскажешь, каким образом ты оказался на свободе, лучше тебе не говорить правду, поскольку она настолько невероятна, что тебе никто не поверит, а твоё наказание только усугубится, - сказал я ему. - Вот тебе сто пистолей на дорогу, и ты должен пообещать, что ты кратчайшим путём направишься к границам нашей благословенной Франции, и больше ты в ней под страхом смерти не появишься.
- Сто пистолей маловато будет, - солгал плутишка.
- Хорошо, пусть будет сто пятьдесят, - сказал я. - Хотя я тебе ничего не должен, и это как раз ты мне обязан своим спасением. Но у меня нынче хорошее настроение.
- Благодарю вас, монсеньор! - воскликнул плут и, выпрыгнув из кареты, скрылся в ближайших кустах.
- Вот как просто мы избавились от него! - сказал я Портосу и захлопнул дверцу кареты.
- Вы откупились от ненужного свидетеля, - догадался Портос.
- Что-то около того, - согласился я. - Честно говоря, я предполагал, что он начнёт торговаться, и даже приготовился отдать ему триста пистолей, но, честно говоря, он не заслуживает и двадцати. Итак, нам теперь же следует возвратиться поближе к Его Величеству, но только не вздумайте сообщать ему о том, что мы выпустили этого несчастного.
- Так мы нарушили приказ Короля и освободили преступника? - спросил Портос с некоторым беспокойством.
- Вас беспокоит нравственная сторона дела или вы сомневаетесь в получении герцогского титула после этой нашей небольшой шалости? - спросил я.
- Ни то, ни другое, - ответил Портос. - Меня этот вопрос интересует чисто теоретически. До какой степени неповиновения своему Королю можно дойти, не лишившись при этом не только головы или свободы, но ещё и рассчитывая получить знатный титул?
- Вы и сами не подозреваете, дорогой Портос, насколько важный философский вопрос вы сейчас затронули, - ответил я. - Во всяком случае, я не знаю ответа на него, и мне кажется, что чем выше эта степень неповиновения, тем выше шансы сделаться герцогом. Разве вы не видите на примере всех этих герцогов Олеанских, Гизов, Шеврёзов и Ларошфуко, что неповиновение Королю - это их основное занятие? Так что если вы хотите стать герцогом, вы должны принять для себя такую возможность. Но только, прошу вас, не переусердствуйте в этом. Впредь мы будем неповиноваться Королю только в том случае, если я предварительно одобрю это неповиновение, или же сам вам его предложу.
- А в этот раз разве было не так? - спросил Портос.
- И в этот раз было именно так! - ответил я. - Вы не только чрезвычайно проницательны, дорогой Портос, но ещё и очень наблюдательны!
- Да, я такой! - согласился Портос и откинулся на спинку сиденья с такой силой, что она жалостно заскрипела под его могучей спиной.
Я раздумывал о том, как объяснить Филиппу наше слишком быстрое возвращение, не разуверив его, что Людовик помещён именно в крепость Пиньероль.
"Кстати, приказ о том, чтобы поместить сопровождаемого нами узника в крепость Пиньероль мне ещё может пригодиться! - подумал я. - Д"Артаньян непременно приберёг бы такую бумагу на всякий случай! Поступлю так же точно и я!"
Я даже не представлял тогда, насколько я был прав насчёт д"Артаньяна. Разница состояла лишь в том, что у д"Артаньяна был настоящий приказ настоящего Короля, по которому он поместил в Бастилию самозванца, у меня же в руках был приказ, написанный самозванцем, по которому я должен был бы, по его мнению, поместить в Пиньероль настоящего Короля. Однако на обоих приказах стояла подлинная государственная печать, которую приложил канцлер Сегье.
- Мы направляемся к Во-ле-Виконт к господину Фуке, - сказал я Портосу. - Он уже наверняка переговорил с Королём о вашем герцогстве.
- Очень любезно с его стороны! - восхитился Портос.
И вправду, прибыв в Во-ле-Виконт, мы застали там Фуке, который уже переговорил с Королём.
Я завидел Фуке ещё из окна кареты. Он тоже заметил нашу карету и поднял обе руки вверх, после чего замахал ими в нашу сторону, словно отгоняя назойливых мух, либо пытаясь намекнуть мне, что нам обоим следует немедленно покинуть его владения.
- Подождите меня в карете, Портос, - сказал я. - Кстати, тут в корзинке копчёный фазан, кусок буженины и пара бутылей бургундского. Подкрепитесь, кажется, мы помчимся за вашим герцогством почти тотчас после того, как я поговорю с господином Фуке.
- Что ж, если мы торопимся, то отобедать у господина Фуке нам не предстоит, - философски заключил Портос и принялся уничтожать фазана. - Вам оставить часть этого провианта?
- Я не голоден, - ответил я искренне, так как думать о еде в такой миг я не мог.
- Что вы здесь делаете, несчастные! - воскликнул Фуке, увидев меня. - Уезжайте скорее, пока вас не схватили!
- Объясните толком, что случилось? - спросил я.
- Вас разыскивают как государственных преступников! - продолжал неиствовать Фуке. - Как вы могли среди ночи потревожить сон Его Величества? Хорошо ещё, что вы ушли с миром и не нанесли ему никакого вреда. Но для чего всё это? А главное - как вы посмели столь жестоко предать меня, ведь тень вашего преступления падёт и на меня! Я уже в немилости у Его Величества!
Глава 268
Я мгновенно всё понял. Я ещё не понимал, каким образом Людовик вернулся на место, и куда исчез Филипп, но это уже было не важно. Разумеется, так разговаривать с Фуке мог только настоящий Король. Хотя я и рекомендовал Филиппу не сразу проявлять свою благосклонность к Фуке, но не мог же он, в самом деле, так переусердствовать в стремлении быть похожим на Людовика, чтобы объявил меня и Портоса государственными преступниками и велел арестовать! Да ещё сообщить об этом Фуке! Ведь Фуке, я полагал, всё же ещё не был настолько оскорблён моими действиями, чтобы выдать нас Королю с головой. И я не ошибся в нём, слава Богу, хотя бы в этом!
- Я не могу допустить, чтобы вас арестовали в моём поместье, - сказал он.
- Конечно, ведь в этом случае вас сочтут соучастником, - сказал я с нескрываемой иронией.
- Не в этом дело, - отмахнулся Фуке. - Вашим соучастником Король меня уже счёл, но у него нет доказательств, и только поэтому я ещё не свободе. Я просто не хочу, чтобы вы были арестованы, ведь вы - мои друзья! Мы поступим вот как. Езжайте как можно скорей в Бель-Иль. Там вас не достанут гвардейцы Короля. Если же вы почувствуете, что и там вам не удастся укрыться от преследований, что ж, я надеюсь, вы сможете укрыться за пределами Франции. Берите любой из моих военных кораблей и плывите, куда считаете нужным! Вас там и без того знают, как моего друга и помощника, но я напишу письмо с надлежащими полномочиями для вас.
- Никакого письма не нужно, это слишком опасно для вас, если это письмо попадёт в руки королевских следователей или самого Короля, - ответил я. - Даже если его просто увидит кто-то, на чью преданность нам не следует полагаться, это уже будет для вас смертный приговор. Впрочем, вы и без того на волоске от гибели, и дело тут вовсе не в наших ночных действиях. Поедемте же вместе с нами, и вы спасётесь, как и мы!
- Вот что, дорогой д"Эрбле, - возразил Фуке. - Я не буду требовать у вас отчёта о ваших ночных похождениях в спальне Короля. Для этого у нас просто нет времени, я понимаю, что в двух словах вы не расскажите мне своей задумки. Да это и не надо, я догадываюсь, что вы собирались принудить Его Величество простить мою перед ним вину, которая мне до сих пор неведома, и видеть во мне только друга. Порыв благородный, но напрасный. К тому же, как бы вы могли быть уверены в том, что данное под давлением обещание будет исполнено? Это пустая затея, но я не вправе судить вас. Просто спасайте свои жизни.
- Ваша жизнь отнюдь не в меньшей опасности, чем наша, поверьте мне, так что вновь предлагаю вам немедленно отправиться с нами, - сказал я.
- Чепуха! - возразил Фуке. - Невиновному не в чем оправдываться, но моё бегство окончательно убедило бы Короля в том, что я - ваш союзник и, следовательно, заговорщик, государственный преступник! Я остаюсь, даже если мне придётся за это заплатить головой! Лучше умереть невинным, чем спастись виновным. Если я совершу побег, я буду виновен хотя бы уже в этом. Король велел мне оставаться в Во-ле-Виконт и разобраться с устройством его спальни. Он подозревает тайные ходы в неё.
- Что ж, разбирайтесь, - сказал я, ощущая, сколь мало я уважаю такую самоотверженность, ничем ни отличающуюся от обычного упрямства, замешанного на глупости. - Вы напоминаете мне кролика, который сам приближается к пасти удава в надежде на его ласку на том простом основании, что он где-то слышал, что удавы очень любят кроликов.
- Не шутите так, д"Эрбле! - возразил Фуке. - Если вы потратите ещё полчаса на свои шутки, вам будет не до шуток! И откажитесь от кареты. Забирайте в моей конюшне Рапиде и Фодре. Это - мои самые быстрые кони. Они уже осёдланы, как и Робустэ и Балле. Я дарю вам их, или любых других коней, которых вы предпочтёте.
- Вы отдаёте нам своих лучших коней! - воскликнул я. - Иного я и не ожидал, благодарю! Но Фодре я оставлю вам на тот случай, если вы опомнитесь. Для Портоса же больше подойдёт Робустэ, он более выносливый.
Фуке кивнул и направился во дворец, очевидно, с намерением исследовать злосчастную спальню Короля. Не теряя времени на дальнейшие слова, я махнул Портосу, чтобы он следовал за мной, и направился в конюшню.
- Ваша догадка подтвердилась? - спросил Портос.
- В точности! - ответил я. - Мы едем прямо сейчас. Кони в конюшне Фуке уже осёдланы.
Мы нашли Рапиде и Робусте под сёдлами, в седельных сумках находились по паре заряженных пистолетов, на луках сёдел были зацеплены ножны со шпагами, тут же лежали две пары отличных ботфортов со шпорами, одни по моей мерке, другие - по мерке Портоса. Мы стремительно переобулись, вскочили на коней и помчались прочь.
- Помните, Портос, ваше герцогство зависит от быстроты нашего перемещения! - воскликнул я. - Но если мы, к несчастью, опоздаем, вы рискуете лишиться баронства, а я - епископства!
- С какой стати мы бы опоздали? - воскликнул Портос. - Этот добрый конь домчит меня хоть в Рай, хоть в Ад! Мы с ним - большие друзья!
- Тем лучше! - воскликнул я и пришпорил своего Рапиде.
Прибыв в Бель-Иль, мы направились к коменданту генералу Ла Вивьеру в его кабинет, оставив Портоса дожидаться меня в приёмной.
- Добрый вечер, граф, я принимаю командование крепостью, - сказал я ему.
- Я действую по распоряжению господина Фуке, - сказал я. - Я - епископ ваннский, большой друг господина Фуке, разве вы меня не узнали?
- Я вас узнал, монсеньор, но крепость перешла в собственность Его Величества, и господин Фуке больше не распоряжается крепостью и островом, - возразил комендант.
- Вы видели дарственную? - осведомился я.
Ла Вивьер смутился.
- Я знаю лишь то, что известно каждому, - ответил он. - Все так говорят.
- Мало ли что говорят эти самые "все"? - возразил я. - У вас имеются более веские аргументы для неповиновения мне?
- Я направлен сюда комендантом этой крепости приказом Короля и подчиняюсь только его приказам, - ответил комендант.
- И где этот приказ? - спросил я.
Комендант подошёл к шкафчику, отпер дверцу, запертую на ключ и извлёк оттуда приказ. Я взглянул на него и внутренне возликовал.
- Разве вы не знаете, что на каждом приказе Короля должна обязательно стоять государственная печать, которая хранится у канцлера Сегье? - спросил я.
Комендант удивлённо взглянул на приказ, который я ему возвратил.
- В самом деле, как же они забыли про печать? - спросил Ла Вивьер сам себя в растерянности. - Может быть, всё-таки, приказ действителен и без печати? Ведь имеется же на нём подпись Короля!
- Вы полагаете, что Его Величество пошутил, когда издал указ, что на каждом его приказе обязательно должна стоять государственная печать? - спросил я со смехом. - Взгляните-ка вот на это.
С этими словами я предъявил коменданту приказ об аресте секретного заключённого и помещении его в крепость Пиньероль.
- Видите ли, друг мой, этот приказ оформлен абсолютно правильно, на нём имеется государственную печать, которую поставил на приказ лично господин канцлер Сегье! - сказал я. - Он даже для верности подписался внизу под печатью. И ещё прошу обратить внимание на одну немаловажную деталь. В этом приказе не проставлено имя. Если хотите, я могу вписать сюда ваше имя, граф Ла Вивьер. Не желаете ли такого развития событий?
- Если у вас имеется приказ о моём аресте, я готов подчиниться, - ответил обескураженный комендант.
- Я лишь хотел продемонстрировать вам, что могу вас арестовать и заключить в крепость, но в настоящее время в мои планы это не входит, - ответил я. - Надеюсь, я убедил вас подчиниться мне?
- Убедили, - ответил комендант.
- Не расстраивайтесь, - добавил я, заметив в комнате коменданта портрет Игнатия Лойолы, которого при прежнем коменданте в этом хорошо знакомом мне кабинете не было. - Уверяю вас, у меня есть ещё более надёжный способ убедить вас полностью подчиниться мне, но я не хотел бы его применять, если это не понадобится.
Я показал глазами на портрет Игнатия Лойолы, а затем поднял руку, чтобы слегка поправить волосы на виске, сделав это так, чтобы комендант смог заметить перстень на моей руке.
Глаза коменданта на мгновение сверкнули, после чего он склонился передо мной.
- Вы здесь, на Бель-Иле полный хозяин, монсеньор, - сказал он более спокойно, и я услышал в его голосе нотки полного и искреннего подчинения, хотя и без подобострастия.
- Я не сомневался в этом, - ответил я. - Объявляю крепость на осадном положении, войска должны быть готовы дать залп по любому кораблю, не приписанному к крепости, если он попытается причалить. Объявляется карантин. Никто не выпускается с острова без моего разрешения, и никто не впускается на него.
Комендант с достоинством поклонился и вышел для того, чтобы исполнить моё повеление.
- Портос! Заходите! - воскликнул я. - Господин генерал Ла Вивьер приглашает нас в свой кабинет для небольшой передышки и ужина, прежде чем мы пойдём в свои комнаты.
"Спасены! - подумал я и без сил упал в кресло. - Наконец-то можно хотя бы несколько часов отдохнуть. Но расслабляться нельзя! Если Король направит для моего ареста д"Артаньяна, ситуация будет более чем сложная!"
Глава 269
Я прервал рассказ про д"Артаньяна, когда он сидел в приёмной Короля и размышлял. За это время к Королю дважды заходил Кольбер, и уходил от него с озабоченным видом. Наконец, он зашёл туда в третий раз и всё ещё пребывал там. Прошло уже почти полтора часа.
"Арамис с Портосом отбыли по какому-то срочному делу, - размышлял он. - Ради чего Арамис мог оставить Филиппа без своей опеки? Только для того, чтобы отвезти Людовика в Бастилию. Понятно, но ведь это он сделал ещё ночью! Почему же с утра его не было вместе с Филиппом? Вероятно, он решил внушить Филиппу, что отвёз Короля в какое-то более отдалённое место. Но перед этим он сопроводил Филиппа в Лувр. Разумеется, ему понадобился приказ об аресте пленника. Он прибыл в Лувр, чтобы получить печать на приказ, а печать находится у канцлера Сегье, который не ездил в Во-ле-Виконт. Это - всего лишь спектакль для Филиппа, и не более того, поскольку в Бастилию он поместил Короле без всякого приказа, просто обманув маркиза де Безмо о том, что узник был выпущен по ошибке. Ладно, стало быть, Арамис ещё не полностью доверял Филиппу и решил на всякий случай ввести его в заблуждение насчёт того, куда был отвезён Людовик. Хорошо, с помощью приказа он мог ввести в заблуждение Филиппа, но ехать ему никуда не надо было. Если Людовик был помещён в Бастилию, то приказ был, по-видимому, о размещении узника под вымышленным именем в какую-то другую тюрьму. Полагаю, где-то неподалёку, поскольку Арамису нежелательно было бы покидать Филиппа надолго. Впрочем, у него, вероятно, и узника-то никакого не было, а приказ он припрятал, как поступил бы и я. Итак, ему надо было просто где-то отсидеться под видом поездки туда, куда он якобы поместил Короля. Что же он сделал дальше? Разумеется, навестил Фуке, чтобы узнать новости при дворе. А Фуке уже побывал у Короля. Он вышел от него полтора часа тому назад и, скорее всего, вернулся в Во-ле-Виконт. Путь до Во-ле-Виконт в восемьдесят пять миль Фуке преодолеет в карете часов за шесть. Нет, я не прав! Ведь Король приказал ему обследовать спальню, да и самому Фуке, по-видимому, не терпится всё выяснить. Что ж, тогда он поедет верхом и будет торопиться. Когда выполняешь приказ Короля, отданный таким тоном, тут не до удобств в пути! Дорога отнимет у него не более трёх часов. Значит, через полтора часа он будет в Во-ле-Виконт, и, вероятнее всего, встретит там Арамиса. Разумеется, он набросится на него с упрёками, Арамис поймёт, что его дело не выгорело и поспешит скрыться. Где же ему скрываться? У Атоса в Блуа? Это не выход, там его найдут, да и не станет Арамис втягивать Атоса в свои дела. Значит, он направится прямиком на остров Бель-Иль! Вот где я смогу найти и Арамиса, и Портоса! Что ж, мне не следует туда торопиться, если Король велит мне их арестовать. Поеду сначала в Во-ле-Виконт, затем в Блуа, и лишь после этого, быть может в Ванн. Если Арамис не заезжал туда, я смогу провести день или два в расспросах про него. Это даст ему дополнительное время. После этого я не спеша направлюсь на Бель-Иль. Если же Король поручит арестовать Арамиса и Портоса кому-то другому, тогда мне, наоборот, следует поспешить прямо на Бель-Иль, чтобы предупредить их. Но смогу ли я отлучиться? Даст ли мне при таких обстоятельствах Король отпуск? Разумеется, не даст. Получается, что я должен спровоцировать Короля на неуважительные высказывания в мой адрес, оскорбиться и попросить отставку, что позволит мне тут же отправиться к ним. Не слишком приятная перспектива, но что же поделать? Или, быть может, направить к нему с предупреждением кого-то другого? Базена, если он ещё не с ними? Могу ли я доверить жизнь двух друзей Базену? Он парень расторопный, если вспомнить его по прежним годам. Но каков он сейчас?
Д"Артаньян перестал накручивать правый ус и взглянул на настенные часы. Он сидел в приемной Короля уже два часа.
Раздался звук колокольчика, Юбер, услышав этот звон, вошел к Королю, после чего почти тотчас вышел и обратился к д"Артаньяну:
- Господин капитан, Его Величество просит вас зайти к нему.
Д"Артаньян стремительно встал, поправил портупею и решительно шагнул в кабинет Короля.
Король выглядел решительным и суровым. Подле него стоял Кольбер с какими-то бумагами в руках.
- Д"Артаньян, вам надлежит незамедлительно отправиться на остров-крепость Бель-Иль-ан-Мер, - произнес Король. - Если заговорщики - друзья Фуке, то они там. Один из них, как вы знаете, епископ ваннский. Господин Кольбер, напомните мне, кто помогал ваннскому епископу в руководстве строительством крепости Бель-Иль?
- Барон дю Валон де Пьерфон де Брасье, - ответил Кольбер.
- Капитан, вы должны арестовать епископа ваннского и трёх указанных людей, этих дю Валона, де Пьерфона и де Брасье, - сказал Король. - Всех четверых в закрытой карете связанных доставите в Лувр, где я учиню им допрос с вашей помощью. Для ареста мятежников возьмите столько людей, сколько понадобится, чтобы захватить живыми этих четверых.
- Ваше Величество, барон дю Валон де Пьерфон де Брасье - это не три человека, а один и тот же человек, - сказал д"Артаньян как можно мягче. - Но для того, чтобы захватить его силой, понадобится только человек, сколько необходимо для ареста трёх мятежников. Этот человек чрезвычайно силён.
- Вы его знаете? - резко спросил Король.
- Я встречался с ним несколько раз, точно не припомню, сколько именно, - ответил д"Артаньян.
- Вы возьмете с собой столько войск, сколько потребуется, - ответил Король. - Вы не имеете права потерпеть неудачу, если крепость окажет сопротивление. Даже если всё население окажет вам сопротивление, крепость должна быть моя, в ней не должно остаться ни единого человека, непослушного моей воле.
- Сколько времени у меня на сборы? - спросил д"Артаньян.
- Вы должны выехать как можно быстрей, самое позднее - через полчаса, и двигаться так быстро, как только возможно, - ответил Король. - Вы ни в коем случае не должны упустить преступников! Если они от вас ускользнут, господин капитан, я буду считать вас соучастником заговора и государственным преступником. Если же вы выполните мой приказ как подобает, вы получите маршальский жезл.
- Для того, чтобы собрать и доставить к крепости войско, достаточное для осады, требуется значительное время, а для морской кампании требуется ваш приказ. Кроме того, расходы...- проговорил д"Артаньян, но Король перебил его.
- Соответствующие бумаги уже подписаны, а деньги вы получите у Кольбера немедленно, как только покинете мой кабинет. - ответил Людовик. - Вы можете потратить на сборы десять минут. Если вы арестуете мятежников ещё до из прибытия в Бель-Иль, я сделаю вас не полевым маршалом, а главным маршалом Франции. Но если вы упустите мятежников, я лично порву ваш патент капитана королевских мушкетёров. И это будет большая милость с моей стороны и чрезвычайная мягкость, которую я проявлю по отношению к вам исключительно в благодарность за оказанную мне услугу, вы знаете, о чём я говорю. Любого другого, за невыполнение этого приказа я отдал бы под трибунал. Вам всё ясно?
"Почему я?" - хотел спросить д"Артаньян, но сдержался.
Он уже успел обдувать ситуацию и понимал, что для его друзей будет лучше, если их арест поручат ему, в этом случае они смогут спастись, то есть он спасёт их. Кроме того, в этом случае он сможет поспешить к ним на помощь, не требуя отставки и не ссорясь с Королём раньше времени. Но его тревожила мысль, что Король неспроста поручает арест мятежников именно ему.
"Кольбер проведал, что Арамис и Портос - мои друзья! - догадался д"Артаньян. - Он приготовил мне ловушку. Если я провалю это поручение, меня объявят сообщником. Дело плохо! Но было бы намного хуже, если бы для ареста Арамиса и Портоса был направлен кто-нибудь другой, например, д"Эпернон или же маршал де Граммон. Да кто угодно!"
Король махнул рукой, давая знать, что прием окончен.
Кольбера вышел из кабинета Короля вслед за д"Артаньяном и вручил ему приказ Короля, в котором всем войскам, сухопутным и морским, надлежало подчиняться господину д"Артаньяну, капитану королевских мушкетеров, действующему по приказу Короля Франции и во благо Франции.
- Поздравляю вас, господин капитан, - сказал Кольбер. - Вы едете за жезлом маршала Франции! Впрочем, выполнить приказ Короля будет нелегко.
- Вы полагаете? - спросил д"Артаньян.
- Крепость Бель-Иль практически неприступная, её можно атаковать лишь с моря, - ответил Кольбер. - К тому же крепостью руководят ваши друзья, которых вам надлежит арестовать. Людям вроде вас, господин д"Артаньян, не так-то просто перешагнуть дружбу. Готовы ли вы арестовать ваших друзей, чтобы добиться успеха?
"Так и есть! - подумал д"Артаньян. - Этот хорёк пронюхал, что Арамис и Портос - мои друзья! Вот и раскрылась причина того, что дело поручено мне!"
- Вы, кажется, спрашиваете меня, господин Кольбер, готов ли я выполнить приказ Короля? - спокойно спросил д"Артаньян. - Иными словами, вы спрашиваете меня, по праву ли я занимаю свою должность капитана королевских мушкетеров?
- Я ни в малейшей степени не сомневаюсь, что вы исполните свой долг, господин капитан, - с улыбкой ответил Кольбер.
- Приготовьте деньги по этому ордеру, который у вас в руках. - с улыбкой ответил д"Артаньян. - Вы слышали, что Король дал мне на сборы только полчаса, из которых пять минут уже миновало. Я попрошу принести мне деньги ко входу в казарму мушкетёров, у меня нет времени ждать и пересчитывать!
- Деньги уже приготовлены, - спокойно ответил Кольбер. - Возьмите.
С этими словами он подошёл к столику секретаря и взяли из оставленного у него на столе саквояжа два кошелька с золотом, которые предусмотрительно положил прихватил с собой перед последним визитом к Королю, что доказывало, что Людовик действует по плану, составленному Кольбером.
- Благодарю вас, господин Кольбер! - ответил капитан. - В другой раз я, возможно, смогу обсудить с вами такие понятия, как долг дружбы и чести офицера, но только не нынче. Я спешу выполнить приказ Короля.
С этими словами д"Артаньян удалился, а Кольбер возвратился в кабинет Короля.
Приказ Короля, помимо прочего, предписывал д"Артаньяну в случае сопротивления взорвать до основания крепость Бель-Иль-ан-Мер, и решать, кого из мятежных жителей крепости казнить, а кого миловать; кроме того, ему особо предписывалось не выпускать из крепости ни души, а также арестовать епископа ваннского и барона дю Валона де Пьерфона де Брасье.
"Кольбер прав, - подумал д"Артаньян. - Я не тот человек, который ухватится за возможность получить маршальский жезл ценой жизни моих друзей. Но я и не из тех, кто добровольно суёт голову в петлю. Что ж, я должен оказаться на месте раньше прочих и оценить обстановку, после чего мы ещё посмотрим кто победит в этой игре совести со смертью! Чёрт бы побрал Кольбера! Теперь я не смогу петлять в поисках друзей, заехав сначала в Во-ле-Виконт, затем в Блуа! Как это он смог так точно вычислить, куда уехали Арамис и Портос? Вероятно, у него повсюду шпионы? Нет, не мог же он знать о преступлении Арамиса! Значит, это человек обладает незаурядными аналитическими способностями. Тем хуже!"
Вернувшись в комнату, где его ожидал сержант, д"Артаньян распорядился:
- Д"Арленкур, я немедленно выезжаю в Бель-Иль в сопровождении двадцати мушкетеров. Взгляните на этот приказ. Вы должны собрать достаточное для осады крепости войско и двигаться следом за мной. Если вам не будут подчиняться, обратитесь к Кольберу и сообщите ему о моём распоряжении. Он выдаст вам необходимые верительные грамоты, мне же некогда этим заниматься. Через пять минут я выезжаю.
Глава 270
Как я писал уже, Фуке, чтобы угодить Королю, велел внести в планы укрепления крепости Бель-Иль изменения, согласно которым, укрепления стен, обращённые к берегам Франции, следовало ослабить, а укрепления стен, обращённых к морю, усилить. Я предпринял меры для того, чтобы работы по укреплению стен, обращённых к морю и, соответственно, к Англии, осуществлялись, тогда как работы по ослаблению стен, обращённых к берегам Франции даже и не начинались. Это было для нас в нашем теперешнем положении очень удачно, в особенности то, что перемещения пушек также не было осуществлено. Бель-Иль мог великолепно защищаться от нападавших с любой стороны, будь то Англия, или Франция. Так что за оборону крепости я не опасался, ведь сомнительно было, что Король бросит на штурм острова-крепости все свои морские силы, которые были пусть и более многочисленны, но уж точно не более быстроходными, чем военные корабли Фуке, отлично вооружённых и оснащённые лучшим такелажем, приспособленным для каперских экспедиций против торговых судов тех стран, которые не являлись нашими прочными морскими союзниками, то есть, строго говоря, против любых иностранных кораблей. Кроме того, на кораблях Фуке служили лучшие канониры Франции, отчаянные, бесстрашные, преданные суперинтенданту и умеющие быстро перезарядить и навести пушку, попадающие в основание грот-мачты корабля противника при любой качке самое худшее со второго выстрела, и успевающие всадить ядро ниже ватерлинии корабля противника в тот момент, когда эта часть борта корабля лишь на короткое время показывалась над волнами. Так что я мог не опасаться ни штурма крепости с моря, ни морского сражения. Бель-Иль мог считаться неприступным, во всяком случае, до тех пор, пока французский флот не будет оснащён столь же маневренными и отлично вооружёнными кораблями, как корабли Фуке, и с не такой же или с лучшей командой, чем на его кораблях. Корабли подчинялись коменданту крепости, комендант же подчинился мне. Фактически я сделался мятежным хозяином острова-крепости в самом подбрюшье Франции, и был готов к войне с ней на тот случай, если это будет последним оставшимся средством для спасения.
Разумеется, я не хотел этой войны и надеялся на мирный исход. У меня ещё были пути спасения, включая бегство из Франции. Оглядываясь назад, я полагаю, что мне следовало выбрать самый лучший корабль из флота Фуке и немедленно отправиться в Испанию или в Португалию, или хотя бы даже в Италию, в Голландию или куда угодно. Под моей рукой, под властью Ордена Иезуитов, имелись даже весьма обширные и вполне самостоятельные территории в Новом Свете. Но этот вариант я оставлял на самый крайний случай. Во мне проснулся боевой дух. Я понимал, что молодому Людовику XIV не так уж легко будет меня одолеть, я почувствовал себя словно бы монархом небольшого, но сильного островного государства.
"Что ж, не страшно, что мы были вынуждены покинуть материк и перебраться в Бель-Иль, - думал я. - Следует ожидать прибытия военных кораблей, после чего нам представиться случай проверить прочность укреплений Бель-Иля, дальнобойность его пушек и меткость артиллеристов".
Я вспомнил, как король Карл Английский, точнее, его первый министр и по совместительству фаворит, герцог Бекингем, запретил отплытие любых кораблей из всей Англии, чтобы помешать Миледи покинуть Англию с двумя украденными у Бекингема бриллиантовыми подвесками. Этот запрет, конечно, не остановил ни Миледи, ни четверых друзей, выполняющих приказ Королевы Анны. Я загрустил не от того, что Людовик XIV объявил охоту на меня и на Портоса, а от того, что нас было лишь двое, а не четверо. Если бы все мы четверо были вместе, тогда нам был бы не страшен гнев Короля. Вчетвером мы противостояли и Ришелье, и Мазарини, а эти люди были и умней, и опытней молодого Людовика!
Я велел коменданту объявить, что во всей крепости объявляется чрезвычайное положение, что следует круглосуточное дежурство выполнять с особой тщательностью, поскольку имеются сведения, что опасные враги попытаются войти в гавани острова под видом королевских кораблей, что это даже более чем вероятно, причём, во всех гаванях острова одновременно.
- Не впускать в гавани ни одного корабля, даже под флагом Франции! - сказал я коменданту. - Это - провокация, Испания захватила часть наших кораблей и попытается с их помощью захватить остров.
Комендант не поверил моим словам, но этого и не требовалось, достаточно было, что он пока ещё повиновался мне и получил ту версию, которую он должен был озвучить для своих подчинённых.
На следующий день я обратил внимание, что море вокруг острова чрезвычайно пустынно, не было видно ни одного корабля, ни даже захудалой рыбацкой шхуны. По всей видимости, это было следствие сговора или даже предательства. Так или иначе, все корабли ушли из портов Бель-Иля, даже рыбацкие шхуны. По-видимому, комендант что-то такое сообщил им обо мне, либо кто-то из его подчинённых. Впрочем, я понимал, что уже не важно, кто именно меня предал, надо приноравливаться к новым обстоятельствам.
Портос тоже заметил это.
- Послушайте, Арамис! - сказал он вдруг. - Не кажется ли вам, что море выглядит как-то необычно?
- Слишком спокойно? - спросил я, претворившись рассеянным и изобразив, что это обстоятельство совершенно осталось незамеченным мной.
- Не в этом дело! - возразил Портос. - Я вглядываюсь в него и никак не могу понять, что именно в нем необычного, но я готов поклясться, что в нем что-то не так!
- Чайки слишком раскричались? - подсказал я.
- Нет, не то! Чайки всегда кричат, когда видят рыбаков, - с сомнением проговорил Портос. - Постойте-ка! А где все рыбаки? Я не вижу ни одной лодки!
- Вероятно, сегодня в море мало рыбы, - безразличным тоном ответил я, пытаясь сделать вид, что сам не придаю значения отсутствию кораблей и даже не замечаю его.
- Не вижу связи между количеством рыбы в море и количеством лодок с рыбаками, - с недоумением пожал плечами Портос.
- Что же прикажете делать рыбакам в море, где нет рыбы? - спросил я.
- Вот оно что, - проговорил Портос. - Вы, кажется, правы, рыбаки ловят рыбу, и коли рыба закончилась, они уплыли туда, где рыба ещё осталась.
- Видите, Портос, как всё просто? - спросил я, надеясь закончить разговор на эту тему.
- А где же тогда все прочие корабли? - спросил через пять минут Портос.
- Что вы имеете в виду, Портос? - уточнил я.
- Существуют же не только рыбацкие корабли. - неуверенно проговорил Портос.
- К чему вам всё это? - спросил я.
- Надо же на что-то смотреть, когда гуляешь у моря! - удивился Портос. - Иначе какой смысл в такой прогулке?
- Вдыхайте свежий морской воздух и любуйтесь на волны, на чаек... - рассеянно ответил я, вглядываясь в даль и гадая причину этих перемен.
- Но странно не это, - не унимался Портос. - Те два парусника, которые я отправил на материк за говядиной, свининой и другой снедью, они ведь тоже не возвратились, а ведь пора бы хотя бы одному из них вернуться обратно!
Это было такой неожиданностью для меня, что с трудом подавил возглас отчаяния.
- Повторите, Портос, что вы сказали? - спросил я. - Вы отправили оба наших парусника на материк?
- Знаете ли, Арамис, я не могу все время питаться рыбой и курятиной, мне хочется чего-то более существенного, - простодушно ответил Портос. - К тому же вы сами только что сказали, что рыба закончилась! Видите, какой я предусмотрительный? Скоро сюда привезут настоящую снедь, чтобы мы хотя бы могли питаться по-людски, если уж нам приходится торчать на этом проклятом острове, где я просто изнываю от скуки!
-Вы бы хотя бы посоветовались со мной! Хотя бы один парусник оставили бы! Что вы наделали, боже мой! - воскликнул я. - У нас не осталось выбора, мы не сможем отплыть в Англию или Испанию.
- И слава богу! - ответил Портос. - Терпеть не могу морских путешествий!
- Мы погибли! - сказал я и нервно расхохотался. - Портосу захотелось телятинки и поросятинки! Смертью моей я буду обязан вашему аппетиту!