Неизвестная рукопись Александра Дюма, найденная в антикварном магазине в Клермон-Ферране и приобретённая за 32000 евро вместе со всеми правами редактирования, копирования и издания у мэтра Жака Перрена, потомка одного из героев данной книги.
Адаптированный перевод: Вадим А. Жмудь (обладатель рукописи и прав опубликования).
(C) Вадим Жмудь 2022
(C) Вадим Жмудь 2025 (последняя версия)
Все права защищены: перепечатка полностью или любого фрагмента, или любое иное коммерческое использование данного текста без согласия правообладателя преследуется по закону.
Автор даёт согласие на распространение этого материала в сетях Интернет при условии ссылки на исходный сайт и на автора - полностью в этом виде (и никак иначе)
Читатели могут свободно (без ограничений) копировать и сохранять этот текст для личного использования.
Краткое содержание первой книги
В первой книге рассказано о том, что автор романа "Виконт де Бражелон" Александр Дюма, услышав критику концовки его романа от молодой маркизы Дайон де Ливри, решился её переписать. Вопреки первой версии, где описана гибель Портоса, Мустона, Рауля, Атоса и д"Артаньяна, в новой версии этой концовки по-настоящему погибает только Мустон, но и он гибнет не в тот момент, и не по той причине, которая описана в первой версии, а позже от рук шпионов Кольбера. Гибель остальных героев по счастливой случайности не состоялась.
Арамис, ваннский епископ, затевая свою авантюру с подменой Короля на его брата-близнеца Филиппа, томящегося в Бастилии, надеялся стать истинным правителем Франции, а затем метил стать кардиналом и даже Папой Римским. Хотя подмена Короля удалась лишь на краткое время, так что его планы не реализовались, однако, он стал достаточно влиятельным человеком в политике Европы, поскольку стал генералом Ордена иезуитов, а также герцогом д"Аламеда, испанским посланником при дворе Франции.
Д"Артаньян, которому возвращённый на трон Людовик XIV приказал уничтожить всех лучших друзей - Атоса, Портоса, Арамиса и Рауля, решает скрыть от Короля, что Портос случайно спасся и не выполнять приказа Короля, а как раз наоборот спасти Атоса и Рауля, однако прибыв к месту сражения, он получает ошибочное известие о гибели Рауля в сражении и смерти Атоса от яда. Позже он от посланника Арамиса узнаёт, что всё нарочно устроено так, что все решили, будто Рауль и Атос погибли. Д"Артаньян сообщает Королю, что Атос, Портос и Рауль погибли, и приносит подлинные документы об их гибели, составленные теми, кто в этом не сомневался. Д"Артаньян объявляет, что ему осталось только выполнить приказ относительно Арамиса. Однако, Король не верит д"Артаньяну и устраивает ему и Арамису ловушку, обрекая их на мучительную смерть в Бастилии от голода на виду друг у друга. Находчивость капитана д"Артаньяна помогает ему и Арамису спастись, после чего д"Артаньян приходит к выводу о необходимости повторить авантюрный замысел Арамиса с подменой Короля на его брата-близнеца. Однако со временем он понимает, что хотя его выбор верный для спасения друзей, он не правильный с позиции интересов Франции, поэтому он позволяет Людовику, сбежавшему из аббатства, занять своё прежнее место на троне Франции. Король делает вид, что прощает Арамиса и д"Артаньяна, но над ними занесён карающий меч мести Людовика XIV и Кольбера. Капитан всерьез обдумывает идею инсценировки своей гибели, обращаясь за помощью для этого к графу Рошфору, однако, судьба сама всё делает за него. Обстоятельства ранения капитана таковы, что даже граф Рошфор верит, что д"Артаньян, не выжил и действительно погиб.
В итоге Король и его министр Кольбер считают Атоса, Портоса, д"Артаньяна и Рауля погибшими. О том, что Атос и Рауль спаслись, знает лишь герцогиня де Шеврёз, известная читателям по роману "Три мушкетёра" как Мари Мишон, возлюбленная Арамиса и близкая подруга Королевы Анны Австрийской, мать Рауля, виконта де Бражелона.
Спасая друзей, д"Артаньян приобрел и новых врагов, среди которых - семья де Трабюсон, в которой супруга, госпожа Оливия, была главным организатором и зачинщиком всех бед, а её жалкий супруг Дидье лишь её орудием. Их сын Огюст также являлся лишь исполнителем воли Оливии.
Подробности можно узнать, прочитав первую книгу по ссылке https://proza.ru/2022/11/10/1425.
На последней встрече четырех друзей читатели видят, что за ними наблюдает Дидье де Трабюсон, который ранее исполнял функции шпиона Кольбера. Как же этому человеку удалось выбраться из Османской Империи, где он был отдан в евнухи влиятельному Ахмед-Паше? Не Кольбер ли направил его шпионить за четырьмя друзьями? Правда в кусты, где он прятался, выстрелил из мушкета Арамис, после чего из кустов донёсся крик. Спасся ли де Трабюсон? Что за письмо было у Арамиса на груди, которое он боялся потерять? Как будут развиваться дальше приключения четырёх друзей? Об этом читатели узнают из второй книги дилогии.
Предисловие автора
Мои читатели, вероятно, помнят, чем заканчивается роман "Десять лет спустя". Как бы я ни любил своих героев, надо помнить, что все люди смертны, поэтому я постарался описать не только полную невероятных приключений их жизнь, но и достойную всяческого уважения смерть, где я показал, что до самой последней минуты своей жизни каждый из них оставался благороднейшим дворянином, верным долгу чести. Но моя маленькая мучительница очаровательная юная маркиза Дайон де Ливри разбила в пух и прах моё авторское самолюбие, указав мне на такие неточности в моей трилогии о мушкетёрах, которые разрушают моё утверждение об их верной дружбе, об их вечном девизе "Один за всех и все за одного!". Она безапелляционно потребовала, чтобы я переделал концовку романа, исправив всё то, что показалось ей нелогичным и нарушающим общий дух мушкетёрского братства. К сожалению, её аргументация была столь сильна, что не позволила мне отмахнуться от неё как от назойливой мухи. Заодно она потребовала от меня подтверждения её "гениальной" догадки о том, что Портос, Рауль, Атос и д"Артаньян вовсе не погибли так нелепо, как я описал. Юная негодяйка была так молода и так мила, что у меня не хватило духу спорить с ней. Я легкомысленно подтвердил, что я, якобы, действительно, пишу продолжение, в котором разъясняю все неточности романа "Виконт де Бражелон", а также беспечно обещал выслать ей рукопись этого романа. Не отличаясь слишком уж большой обязательностью, я думал, что легко забуду своё обещание, да и она сама, повзрослев, забудет об этом разговоре. Однако, юная маркиза Дайон де Ливри, как выяснилось из её многочисленных писем, ни на день не забывала о данных мной обещаниях, и её письма становились всё требовательней и требовательней, а я по слабости своей души и из чрезвычайной снисходительности к юным особам женского пола, которые, на мою беду, понравились мне своей детской непосредственностью, не смог решительно отказаться от своего обещания, а также не представлял себе, что лишусь этих регулярных писем от юной маркизы.
Когда я в очередной раз встретил мою юную мучительницу, которая к этому времени уже стала очаровательной молодой мадемуазель, но не утратила своей живости ума, я ощутил, что ещё больше желаю угодить ей своим писательским талантом.
- Что вы на этот раз скажите, очаровательная маркиза, о судьбе моих героев в моём последнем произведении? - спросил я, ожидая получить, по меньшей мере, радостное одобрение.
- Скажу, что вы прислушались лишь к некоторым моим замечаниям, - ответила обольстительная негодница.
- Лишь к некоторым? - удивился я. - Я дописал роман почти полностью по вашим рекомендациям, и всё равно вам не угодил?!
- Скучно, - ответила Маркиза и пожала плечами. - Рауль - схема, Атос - немногим лучше, Портос только тем и отличается от сухой схемы, что не переваривает морепродуктов, ничуть не лучше и остальные. В романе появляются какие-то странные личности, все эти де Трабюсоны, и прочие. Вам удались только четыре человека: сам д"Артаньян, де Безмо, де Сен-Мар и Людовик.
- Вы несправедливы, моя милая! - возразил я. - А Арамис? А Филипп? А Кольбер? А Фуке? А герцогиня де Шеврёз, в конце концов?
- Едва лишь вы уделяете внимание кому-то одному, вы тут же забываете обо всех остальных. Ваши герои только и делают, что ездят из Парижа на остров Сен-Маргерит и обратно! А то и подальше - до греческого острова Кипр или даже до Шотландии! Если начать хронометрировать, сколько времени должна занять каждая поездка, тогда получится полнейшая глупость.
- Вам не угодишь, моя милая! - воскликнул я. - В таком случае я отказываюсь писать дальше и уничтожу то, что уже написал! Какой я был слепец! Писатель должен писать только то, что подсказывает ему собственное воображение, нельзя никого слушать, нельзя ни с кем советоваться! Я уничтожу эту рукопись, и пусть всё остаётся как было! Решено! Портос погиб в пещере Локмария, Рауль - на войне, Атос у себя в постели от горя, Мустон - при чтении завещания славного Портоса, а д"Артаньян погиб - да, да! - д"Артаньян погиб! Он погиб от пушечного ядра, и покончим с этим!
- Фу, какой вы горячка! - надулась маркиза и совершенно очаровательно выпятила свою нижнюю губу. - Вы не терпите ни малейшего замечания!
- Да, да и ещё раз да! - сказал я, понемногу успокаиваясь. - Подумать только! Я потратил целый месяц на этот новый роман, я так спешил, что он кое-где состоит из одних только диалогов, я изменил себе, ни разу не описав ни одного застолья! Я полагал, что вы полюбите это произведение, я полагал, чёрт меня побери, что вы обнимите меня и поцелуете хотя бы в щёку за все мои труды!..
- За этим дело не станет, - сказало дьявольское очарование, скользнуло ко мне, обняло меня крепко-крепко и оставило следы от своих влажных губ на моей правой щеке.
- Ну что же... - пробормотал я. - Я, конечно, погорячился... Но объясните мне, ради Бога, что вам не понравилось?
- Последние главы, - сказала она. - Вы написали последние главы так, что всем читателям ясно, что роман идёт к концу, осталось только расставить всех героев по своим местам, и закрыть книгу.
- Но помилуйте! - воскликнул я. - Ведь это закон жанра! Каждый роман когда-то приходит к своему концу, и в этой его концовке разрешаются все конфликты.
- Во-первых, этого не скажешь про некоторые другие ваши романы, - ответила она, резко вернувшись на своё место. - Я имею в виду ваши лучшие романы. Во-вторых, жизнь не подчиняется этому правилу, а лучший роман должен быть похож не на роман, а на жизнь! Каждый раз, когда одна проблема разрешается, возникает другая, пока герои живы, это - настоящая жизнь! А у вас? Все счастливы, все уехали в Шотландию, у всех всё хорошо! Из этого ясно, что никакого продолжения не будет.
- Я его и не планировал, моя дорогая! - ответил я.
- Ну что ж, ладно, - сказала она. - Пусть так. Значит, продолжения не будет.
И она красноречиво посмотрела на меня, так, что в её глазах я прочитал: "Тот поцелуй в щёку, который вы только что получили от меня, был последним!"
- Я, правда, набросал некоторый план продолжения романа, - солгал я. - Но вы, пожалуй, убедили меня, что продолжать не стоит.
- Я?! Я убедила вас?! - воскликнуло маленькое чудовище. - Я пытаюсь вас убедить написать следующую часть и несколько оживить тех героев, в которых я не увидела той живости, которая была в ваших первых романах о мушкетёрах! Вот, значит, как вы меня поняли! Прелестно!
При этом она взмахнула руками и закончила свой жест с ладонями, обращенными вверх, что, по-видимому, означало: "Полюбуйтесь на этого субчика!"
- Я, по-видимому, являюсь оковами для вашей фантазии! - сказала она и сморщила носик. - А я-то вообразила себя его музой!
Уголки её глаз заблестели, и я с ужасом подумал, что в них могут появиться слёзы. Признаюсь, я боюсь девичьих слёз даже больше, чем утреннего бега трусцой.
- Я клянусь вам, моя милая, что вы и были моей музой! - воскликнул я, почти не солгав. - И я прошу вас оставаться ей и дальше!
- Это правда? - спросила она.
В её глазах я прочёл свою судьбу.
Для меня её вопрос означал примерно то же, как если бы она спросила: "Вы, действительно, предпочитаете попасть в Рай, а не в Ад?"
- Боже мой, конечно же правда! - ответил я, почти уже и сам веря своим словам.
- И у вас, действительно, есть план второго тома? - спросила она.
- Как вы могли в этом усомниться? Конечно есть! Целых пять страниц! - солгал я, и полагаю, что ничем не выдал себя.
Бывают минуты, когда следует уметь лгать, и максимально убедительно. Итак, вот она, вторая часть моего романа, написанного под давлением моей мучительницы и моей музы в одном лице.
Пролог
Арамис развернул конверт, полученный им из Венеции.
"Господин генерал! Поскольку вы утратили звание ванского епископа, а также ваше положение в качестве герцога д"Аламеда при Испанском дворе утратило часть своих выгод, ибо Испания уже не является союзницей Франции, мы видим для вас один простой путь восстановить ваше высокое положение в иерархии католической церкви и упрочить ваше влияние на политику Европы во благо Ордена, если вы согласитесь называться Антонио Пиньятелли.
Настоящий Антонио Пиньятелли, который родился в 1615 году, всего на 7 лет позже вас, пропал без вести. Учитывая ваше сходство с ним и то, как молодо вы выглядите, вы вполне можете сойти за него. Он родился в княжеской семье Пиньятелли, что находится на юге Италии, в Апулии, как нам стало известно. Вероятно, он погиб во время одного случайного крушения небольшого судна в средиземном море. Он должен был отправиться в небольшое путешествие. Известие о его гибели ещё не распространилось, его считают живым и, кроме того, содействию его карьеры занимаются достаточно влиятельные люди в иерархии римской католической церкви. При этом, однако, он ни с кем не состоял в близких отношениях, внешне вы на него настолько сильно похожи, что шансы на успех высоки, с учетом того, что самые ближайшие его два друга являются членами нашего ордена, поэтому они подтвердят на любом уровне, что вы - это он. Есть все основания полагать, что для Антонио Пиньятелли готовилась на будущее кардинальская шапка, и некоторые прозорливые умы прочили его в будущие папы. Вам следует знать, что он получил в своё время образование в иезуитском колледже в Риме, где получил степень доктора по каноническому и гражданскому праву. Ещё в юном возрасте, когда ему было что-то около двадцати лет, Папа Урбан VIII назначил его чиновником церковного суда. Пиньятелли был референдарием в Апостольской Сигнатуре, а также губернатором Фано и Витербо. Позже он отправился в Мальту, где служил в качестве инквизитора с 1646 по 1649. Вскоре после этого он получил священническое рукоположение. Вы с лёгкостью могли бы его заменить с учетом всех изложенных в этом письме обстоятельств.
Подписано: А. С.".
- Что пишут с материка? - спросил д"Артаньян.
- А это... - улыбнулся Арамис. - Всего лишь сообщили, что я больше не ваннский епископ.
- Вы так внимательно читали письмо с этой новостью, дорогой Арамис, - сказал д"Артаньян с улыбкой. - Можно подумать, что в нём вам предлагают кардинальскую шапку!
- Друг мой! - ответил Арамис с такой же точно ответной улыбкой. - Быть кардиналом - слишком хлопотно, а я совершенно обленился. Я предполагаю вскоре совсем уйти от дел.
- Но ведь вы - единственный из нас, кто ещё официально остался в списке живых! - воскликнул д"Артаньян. - Уж не думаете ли и вы инсценировать свою смерть и навсегда покинуть Францию?
- Вы не представляете себе, насколько точно вы почти угадали мои планы! - согласился Арамис. - Все мои дела не стоят того, чтобы о них говорить. Всё это - мелкие хлопоты старика, который никак не дождётся времени, когда о нём все забудут, чтобы отдохнуть от мирских забот.
- Я надеюсь, что ваши друзья не входят в список людей, от которых вы хотели бы бежать? - спросил капитан.
- Ни в коей мере! - согласился Арамис. - Именно к моим друзьям я и хотел бы убежать от политических дел! Здесь так прелестно! Такой чудный воздух! Природа!
- Между прочим, вы не забыли, что сегодня у нас назначен пикник? - спросил д"Артаньян. - Вы у меня такой редкий гость и бывает так ненадолго, что это непременно следует отметить! Ужин на природе - что может быть лучше?
- Я уже предчувствую его и заранее радуюсь тому, как мы чудесно отдохнём! - ответил Арамис. - Разумеется, при двух условиях.
- Каких же? - спросил д"Артаньян.
- Первое условие состоит в том, что не моему коню придётся везти ту провизию, которую мы запасём для нашего дорогого Портоса! - улыбнулся Арамис. - А второе условие состоит в том, чтобы в этой корзине не было морепродуктов. По какой-то причине Портос очень не любит морепродукты.
- Да, я заметил это, - улыбнулся в ответ д"Артаньян. - Не беспокойтесь, о продуктах позаботиться Гримо, а это значит, что...
- Это значит, что нам не о чем волноваться! - воскликнул Арамис.
Но Арамис ошибался, волноваться было о чём. Посланник, который доставил Арамису письмо, был узнан одним из матросов на судне, на котором он приплыл в Шотландию. Этим матросом был сбежавший из турецкого плена Дидье де Трабюсон. С этим посланником он встречался, когда получал через него некоторые распоряжения от Арамиса в те времена, когда он ещё по принужденью выполнял некоторые поручения от прелата. Решив проследить за этим человеком в надежде, что это, быть может, выведет его на самого Арамиса, Дидье немедленно дезертировал с корабля, на который его взяли из жалости. Он даже бросил свои нехитрые пожитки, забрав только небольшие накопления и похитив из капитанской каюты пару отличных короткоствольных мушкетов. Де Трабюсоном двигала только жажда мести, и тем человеком, с которым он надеялся встретиться, был именно Арамис.
Итак, д"Артаньян, Атос, Портос и Арамис устроили пикник посреди лесной полянки в Шотландии, недалеко от имения Монквиль, принадлежащего д"Артаньяну.
- Друзья мои, этот пикник напоминает мне парочку других, - сказал д"Артаньян.
- Клянусь шпагой, я знаю, о чем вы говорите! - воскликнул Портос. - Во-первых, это ужин на крепости Ла-Рошель? Славные были денёчки!
- Соглашусь, - мягко улыбнулся Арамис.
- За нашу молодость, друзья! Почему ваши кубки пусты? - воскликнул Атос, хотя его кубок едва ли можно было назвать полным, ведь он в последние годы почти не пил.
- Ну, а второй? - спросил д"Артаньян.
- Конечно, тот, на котором мы задумали это славное мероприятие, - сказал Арамис с той же мягкой улыбкой.
- Всё так, друзья! Как же я рад, что мы снова вместе, как тогда, и как, я надеюсь, надолго! - воскликнул д"Артаньян, опрокидывая свой кубок с превосходным анжуйским вином. - И знаете, что мне сейчас пришло в голову?
- По-видимому, сейчас узнаем, - усмехнулся Атос.
- А то, что мы с вами вчетвером, держим руку на пульсе истории вот уже почти сорок лет.
- Помилуйте, д"Артаньян, неужели мы такие старые? - запротестовал Арамис.
- Я помню, Арамис, вы не сильны в математике, - вставил шпильку д"Артаньян.
- Не силён, ей-богу! - ответил Арамис.
- Зато в архитектуре, - продолжал д"Артаньян.
- Не будем об этом! Так что вы говорили о пульсе истории?
- Я утверждаю, что история - это и есть мы, а мы - это и есть история. Мы иногда подправляем её ход, то есть я говорю, что мы держим в руках бразды этой норовистой лошадёнки.
- Как всегда соглашусь с вами, д"Артаньян, - ответил Арамис после того, как украдкой прощупал на груди упомянутый конверт и убедился, что письмо всё ещё там, где ему положено быть.
- И никто нас не может остановить! - продолжал д"Артаньян. - Никто не посмеет перейти нам путь.
- Никто! - подтвердил Арамис, - Но ради бога тише!
В это время сухая ветка треснула под ногой Дидье де Трабюсона, бежавшего из Османской империи и давшего себе клятву убить господина д"Артаньяна и господина д"Эрбле.
- Неужели здесь в лесу нас могут услышать? - удивился д"Артаньян. - Я слыхал, что у стен есть уши, но ведь здесь нет даже стен. Только деревья.
В этот момент Арамис взглянул в направлении звуков и, благодаря своему острому зрению, отчетливо увидел в кустах удивлённое лицо де Трабюсона, который тут же снова спрятался. Не подавая вида, он продолжил разговор.
- Разве что какой-нибудь глупый дикий зверь? Например, белка, - сказал Арамис и с этими словами он флегматично выстрелил в кусты, как будто бы и не прицеливаясь вовсе.
Пуля Арамиса попала в грудь де Трабюсона чуть выше ключицы, он вскрикнул от боли и от удивления и рухнул скорее от страха, чем от бессилья на землю лицом прямо в муравейник. Превозмогая боль от раны и от укусов муравьёв, он тихо отполз назад и спрятался за дерево, после чего начал методичное отступление вглубь леса.
- Мне кажется, я услышал крик? - насторожился д"Артаньян.
- Белка, д"Артаньян! Белка, - возразил Арамис.
- Что по мне, так это был целый кабан! - воскликнул Портос, - я, пожалуй, взгляну.
- Не стоит, Портос. - мягко возразил Атос, - Арамис ведь вам сообщил, что это была белка, стало быть, это была белка.
- Белка, или куница. Я слаб в биологии, как и в математике, - усмехнулся Арамис.
- Надеюсь, с ней не было других ... бельчат, - усмехнулся Портос.
- Мы засиделись, - ответил Атос и молча указал Гримо на то, что он может прибрать вещи.
- Мадемуазель Кампредон уже заждалась нашего маршала, - улыбнулся Портос.
- А миссис Томсон заждалась нашего барона, - вставил ответную шпильку д"Артаньян.
- Тётушка мисс Грефтон весьма недурна, - улыбнулся Портос. - К тому же она находит меня импозантным.
- Я не интересовался, каким находит меня мадемуазель Сюзанна Кампредон, - ответил д"Артаньян, - для меня гораздо важнее, что я нахожу её очаровательной.
- Друзья мои! - воскликнул Портос. - Кажется, наш друг вознамерился жениться и наделать полдюжины маленьких д"Артаньянчиков! После этого нам придётся съехать из Монквиля.
- Вам-то чего опасаться, Портос? - спросил д"Артаньян. - Ведь Франсуа обратил в деньги все ваши поместья и перечислил эти деньги на ваш счёт! Вы богаты, мой друг, и можете купить десять таких Монквилей.
- Это правда! - гордо ответил Портос. - Но я ещё не решил, где я хотел бы провести остаток своих дней. Я пока не выбрал подходящего замка. Здесь в Шотландии все поместья какие-то слишком уж скромные.
- Друзья мои, - сказал Атос, - мы с Арамисом рады за вас. Вы можете наслаждаться маленьким семейным счастьем.
- Послушайте, Атос! - сказал Арамис. - Неужели за всю жизнь вы не встречали женщину, которая могла бы...
- Дорогой друг! - перебил его Атос. - Этот вопрос я и сам задавал себе, но я до сих пор не могу дать ответ на него. Иногда мне кажется, что ... Впрочем, нет, я уже стар для семейной жизни.
- А вы, Арамис? - спросил д"Артаньян. - Кажется, вы собирались стать Папой Римским?
- Не в этом году, - улыбнулся Арамис. - А наш юный друг Филипп, кажется, вовсе не тяготится своей долей?
- Погодите, Арамис, не загадывайте так далеко, - ответил Атос. - Времена меняются, и люди тоже меняются.
- И мы тоже меняемся, Атос, - согласился Арамис.
- Чёрт побери, если что-то неизменное в этом вечно меняющемся мире? - спросил Портос.
- Есть, - ответил д"Артаньян. - Наша дружба. Один за всех!
- И все за одного! - воскликнули в один голос Атос, Портос и Арамис, после чего все четверо весело засмеялись, вскочили на коней и поскакали.
Но прежде, чем присоединиться к своим друзьям, Арамис подъехал к тому месту, где он видел лицо де Трабюсона. Увидев развороченный муравейник и кровавые следы, ведущие вглубь леса, он произнёс: "Чёрт! Опять ушёл!" и, пришпорив коня, легко догнал своих друзей.
Глава I. Измена
- Друзья мои! - обратился д"Артаньян к своим спутникам. - Вот уже два года прошло с того времени, когда мы приняли на себя нелёгкое решение, которое повлияет на судьбу всей Франции, а, возможно, и всей Европы. Думаете ли вы о том, в какой мере мы имели право вмешательства в историю? Могли ли мы принимать это решение? И правильное ли решение мы приняли?
- Д"Артаньян, друг мой, решение приняли только мы двое, - возразил Арамис. - Наши дорогие Атос и Портос не были с нами в той комнате, где всё решилось.
- Ошибаетесь, Арамис, - ответил д"Артаньян. - Это решение было принято всеми нами, хотя озвучили его только мы двое.
- Как же так? - удивился Арамис. - Ведь, если помните, в комнате нас было только четверо - вы, я, Людовик и Филипп! Поговорив с ними обоими, мы с вами вдвоём не совещаясь одновременно предпочли увести Филиппа и оставить Людовика!
- Мы говорили не только с ними, - возразил д"Артаньян. - Во всяком случае, я общался со всеми. В моём сердце и вы, Атос, и вы, Портос, дали мне свои ответы, и я их услышал.
- Друг мой, вы обладаете спиритическими способностями? - спросил Арамис.
- Давайте сделаем так, - улыбнулся д"Артаньян. - Я сейчас скажу, о чем шла речь между нами и Их Величествами, Филиппом и Людовиком, после этого, Арамис, наши друзья, Атос и Портос, скажут вам на ухо шепотом своё мнение в пользу нашего выбора или против него, а затем я скажу, что они вам шепнули.
- Идёт! - ответил Арамис.
- Итак, друзья мои, слушайте же! - сказал д"Артаньян. - Сначала Филипп и Людовик пытались подкупить меня всё более и более высокой должностью. Затем Филипп сказал, что он отправил в отставку Кольбера и вернёт из Бастилии Фуке. Итак, друзья, голосуйте так, как если бы от вашего мнения решалась судьба Франции, здесь и сейчас! В добрый час, господа, ваше мнение! Сообщите его Арамису!
Атос подъехал в Арамису и что-то шепнул ему на ухо, после чего это же самое сделал и Портос. Арамис улыбнулся и взглянул на д"Артаньяна, ожидая его высказывания.
- Атос сказал вам приблизительно следующее, - ответил д"Артаньян. - "Я очень сердит на Людовика за то, как он поступил с Раулем, но я должен признать, что Кольбер деятельно восстанавливает и укрепляет военную и финансовую мощь Франции, тогда как Фуке занимался лишь блеском дворцовой жизни, устраивая шикарные праздники, строя дворцы, полные роскоши, возводя крепости, чьи пушки направлены не за пределы Франции, а на её территорию, прикармливая льстецов и расходуя миллионы на своих любовниц. Для Франции я выбираю Кольбера!" Я прав?
- Скажите ему сами, Атос, - ответил Арамис с улыбкой.
- Друг мой, я не упоминал Рауля, дворцы и любовниц, - ответил Атос. - Я лишь сказал, что Фуке вооружался против Франции, тогда как Кольбер вооружает Францию, Фуке разорил казну, а Кольбер её восстанавливает, поэтому я бы выбрал Людовика.
- Прекрасно! - продолжил д"Артаньян. - Я скажу вам, что сказал Портос. Он сказал следующее: "Чёрт подери, мне жаль Филиппа! И мне стыдно, что я виновен в унижении Людовика, а ведь он, что ни говори, наш законный Король! Мы ему присягали. Я выбираю Людовика!"
- Я сказал немного не так, д"Артаньян, - сказал Портос, - но вы очень точно выразили мои чувства и моё мнение.
- Что же вы сказали, Портос? - спросил д"Артаньян.
- Я повторю вам слово в слово, что он сказал, - ответил Арамис. - Он сказал мне: "Я присягал Людовику и чертовски жалею, что поссорился с ним! Если бы можно было оставить двух Королей, я бы голосовал за такое решение, но коли уж нужен только один, пусть остаётся Людовик. Хотя чертовски жаль Филиппа!" Если бы мы заключили пари, д"Артаньян, я признал бы за собой поражение.
- Если вы так хорошо нас знаете, дорогой д"Артаньян, скажите же нам, как нам следует решить судьбу несчастного принца? - спросил Атос. - Уже два года он живёт с нами на правах почётного гостя, или, что было бы точнее, под нашей охраной и на правах высокопоставленного заключённого. Ведь не думаете же вы, что это может продолжаться вечно? Кроме того, он моложе нас. Рано или поздно он ускользнёт от нашего недрёманого ока.
- О, это нам придётся решать и очень скоро! - ответил д"Артаньян.
- Вы называете наше совместное проживание недрёманой охраной, - сказал Портос, - между тем, мы с вами отправились на этот пикник, не взяв его с собой, и поручили его охрану всего лишь слугам.
- О, не беспокойтесь! - ответил Арамис. - Базен знает своё дело и скорее допустит, чтобы его убили, чем позволит улизнуть тому, кого оставили под его охраной.
- У меня нет никаких сомнений в уме и проворности Базена, но тех помощников, которых мы наняли ему в помощь, мы знаем недостаточно хорошо, - продолжал Портос.
- Всего-то лишь два года? - возразил Атос. - Эти люди служат нам два года верой и правдой, и у нас не было ни малейшего повода усомниться в их порядочности и преданности. Джон Смолл и Бен Браун вполне надёжные ребята. Что же мы так и должны были быть всё время тюремщиками у Принца?
- Быть может, надёжнее было бы всё-таки заключить его в запираемое помещение с крепкими дверями и надежными замками? - спросил Арамис скорее самого себя, чем своих друзей.
- Запереть Принца в тюрьму? - возмутился Атос. - Даже если бы мне сказали, что Филипп совершит побег и при этом убьёт меня, я бы и в этом случае не согласился на такое варварство! Я предпочитаю погибнуть от руки Филиппа, нежели стать настоящим тюремщиком Принцу, законному сыну нашего Короля Людовика XIII и брату-близнецу нашего Короля Людовика XIV!
- Дело сделано, друзья, - сказал д"Артаньян. - Я разделяю ваши опасения! Возможно, нам не следовало доверять наёмным слугам. Но не можем же мы вечно разделять общество Филиппа! Нам многое надо было обсудить всем вчетвером, и я рад, что этот пикник состоялся.
- Напрасно мы завели этот разговор, - сказал Портос. - Но у меня не спокойно на сердце. Не доверяю я этим шотландцам!
- Джон Смолл и Бен Браун - англичане, Портос! - внёс уточнение д"Артаньян.
- Тем более! - ответил Портос и нахмурился.
- Мы, словно малые дети, рассказываем друг другу страшилки! - улыбнулся Атос. - Однако, уже смеркается! Давайте ускорим шаг!
Действительно, солнце уже коснулось горизонта, окрасив западную часть неба оранжевыми и красными тонами, небо над головой посерело, приближались сумерки. Друзья перешли на быструю рысь.
Подъезжая к Монквилю, друзья увидели зарево на востоке. Казалось, что Солнце раздвоилось, и устроило два заката. Вскоре до них донёсся и запах дыма. Друзья пришпорили коней и помчались к Монквилю галопом.
Выехав за поворот, откуда Монквиль был виден как на ладони, друзья увидели, что дом д"Артаньяна, хозяйственные постройки и конюшня объяты пламенем.
- Агнесса! - крикнул Портос и дал шпоры своему тяжеловесному коню.
- Филипп! - прошептал Арамис и также вонзил шпоры в своего коня.
- Бедные мои друзья! - проговорил Атос, не отставая от друзей ни на шаг.
Весь Монквиль был объят пламенем. Крыша конюшни обвалилась. Как минимум, три из семи коней, которые оставались в ней, каким-то чудом выбрались из неё и, ускакав к самому краю леса, паслись, испуганно поглядывая в сторону ужасного зарева.
Навстречу друзьям вышла Агнесса Кэмпбэлл, тётушка мисс Грефтон. Её одежда была изорвана, она была испачкана в саже.
- Ангесса, вы живы! - воскликнул Портос, соскакивая с коня.
- Сюзанна! - воскликнул д"Артаньян. - Где Сюзанна?
- Она жива, - ответила Агнесса. - Её увели силой эти двое, Джон и Бен. Они убили Базена, захватили Филиппа и Сюзанну и уехали, забрав из конюшни четырех коней.
- Я найду их! - воскликнул д"Артаньян. - Я их из-под земли достану!
- Мы их найдём, друг мой, - ответил Атос.
- Скажите, Агнесса, добровольно ли с ними уехал Филипп? - спросил Арамис.
- Этого я не знаю, - ответила Агнесса. - Я спряталась за конюшней. Они думали, что я в конюшне, закрыли двери на засов, подпёрли их вилами и подожгли. Убедившись, что конюшня объята пламенем, они уехали, тогда я открыла конюшню и выпустила оставшихся коней.
- Где же Базен? - спросил Арамис.
- Он лежит у колодца, - ответила Агнесса. - Они выстрелили в него два раза.
- Он ещё жив, - сказал Гримо, который уже давно разыскал его и пытался помочь товарищу, делая ему перевязку.
- Скажи мне, Гримо, он будет жить? - спросил Арамис, и друзья услышали, что его голос дрожит.
- Не знаю, монсеньор, - ответил Гримо.
- Простите меня, монсеньор, я не уберёг... - прошептал Базен.
- Молчи! Базен, молчи! Тебе нельзя говорить! - воскликнул Арамис. - Куда он ранен, Гримо?
- Одна пуля в руку, это пустяк, другая - в грудь, боюсь, что она задела лёгкое, - ответил Гримо.
- Гримо! Сделай для него всё, что возможно! - воскликнул Арамис.
- Этого можно было не говорить, - сказал Атос. - Гримо своё дело знает.
- Монсеньор, отпустите мне мои грехи, - прошептал Базен.
- Молчи, Базен, молчи! - сказал Арамис. - Какие у тебя могут быть грехи? Я отпускаю тебе все твои грехи, каковы бы они ни были, Базен, друг мой, дорогой мой Базен.
- Пуля в груди прошла навылет, - сказал Гримо. - Кровь изо рта не идёт. Рана в руке тоже сквозная, может быть, задета кость.
- Нужен врач! - воскликнул Арамис.
- Гримо - отличный хирург, не беспокойтесь, - ответил Атос.
- Базен, друг мой, не оставляй меня! - сказал Арамис, и друзья увидели на щеках прелата слёзы.
Глава II. За месяц до этого
Король Франции Людовик XIV вспомнил о двух узниках Бастилии, помещённых под надзор верного де Сен-Мара.
Первым узником, значащимся под именем Марчиали, был лейтенант гвардейцев д"Эльсорте. Он выполнял приказ Кольбера, пытаясь убить д"Артаньяна и сопровождаемого им узника, то есть самого Людовика. Имея на руках, приказ заключить в крепость острова Сен-Маргерит сопровождаемого узника, д"Артаньян не решился его выполнить, и решил на свой страх и риск заключить туда своего врага д"Эльсорте. Самого же Людовика он оставил в аббатстве, заверив его, что полученные в одном из нападений отметины на лбу навсегда закрыли возможность возвращения на трон. Однако отметины скоро сошли, поскольку были не такими глубокими, как казалось. Щепетильность д"Артаньяна позволила Людовику впоследствии бежать и вернуть себе французский трон, поэтому Людовик никак не мог осуждать д"Артаньяна за его решение. Однако, он понимал, что д"Эльсорте, по сути, явился жертвой обстоятельств, ведь он всего лишь выполнял приказ Кольбера, ничего не подозревая о том, кто является узником, которого сопровождал капитан королевских мушкетёров. Король ничего не знал о подлости д"Эльсорте, который, дав слово дворянина не поднимать оружия против капитана и его спутников, едва лишь получил оружие обратно, поспешил использовать его против своего освободителя. Некоторое время после возвращения на трон Короля занимала мысль о том, что Кольбер, полагал, что таинственный узник, значащийся под именем Марчиали, имеет какое-то государственное значение. Короля веселила мысль, что у него есть способ водить за нос своего почти всесильного министра. Однако, со временем, ему стало казаться, что содержать в Бастилии человека лишь за то, что он выполнял приказ, это излишняя жестокость, а, кроме того, содержать ничтожного лейтенанта за счет казны так, как положено содержать лишь Принца крови, это излишняя расточительность. Первое соображение было не столь существенным для такого человека как Людовик, а оба эти соображения совместно давали и причину, и повод для проявления снисходительности. Кроме того, в Бастилии содержался и новый узник под именем Эсташ Доже. Король, придумавший это имя, полагал, что под этим именем содержится его родной брат-близнец Филипп, однако, д"Артаньян и на этот раз проявил такую же снисходительность по тем же причинам, поэтому вместо принца в Бастилию был помещён некто Жак Лонг-Коту, то есть Жак Длинный Нож. Этого разбойника, насильника и убийцу Атос и Портос захватили вблизи моста Пон-Нёф, чем спасли двух юных девиц от ограбления, от смерти и даже, вероятно, от насилия, что, разумеется, было бы для этих девиц ещё большей бедой. Правда, наши друзья не поинтересовались, что делали в тёмную ночь в таком зловещем месте эти две девицы, вследствие чего Портос даже на секунду усомнился в их порядочности, однако, небольшое расследование, предпринятое осведомителями Арамиса, убедило друзей, что содержание в Бастилии для такого негодяя, как Жак Лонг-Коту, было весьма слабым наказанием за то, что он заслужил своими преступлениями. Как мы уже сказали, Король ничего не знал об этом, поэтому был убеждён, что в Бастилию под именем Эсташ Доже помещён именно Филипп.
Первые полгода Людовик был занят только укреплением государства и собственного положения в нём, поскольку несколько месяцев, проведённых им в аббатстве, убедили его, что ничто не вечно в этом неспокойном мире, и что даже Король Франции может в один далеко не прекрасный день лишиться своего трона и всего, абсолютно всего. Следующие полгода Людовик посвящал все свои усилия исключительно укреплением военного могущества Франции и его финансовой системы с помощью всё того же Кольбера. Ещё год Король был занят войной.
По прошествии двух лет Людовик вспомнил о двух узниках и задумался. Оба они содержались в Бастилии, поскольку де Сен-Мар, переведённый из должности коменданта острова Сен-Маргерит на должность коменданта Бастилии, забрал с собой в Бастилию и обоих узников, известных ему как Марчиали, которым был д"Эльсорте и как Эсташ Доже, которым был Жак Лонг-Коту.
По прошествии этих двух лет раздражать Кольбера и вставлять ему мелкие шпильки уже не казалось Людовику ни забавным, ни приятным: Кольбер проявил себя как верный слуга государства и Короля. Не было никакого смысла и дальше содержать д"Эльсорте в Бастилии. Но прежде, чем его выпустить, следовало бы убедиться, что он не знает ничего такого, что могло бы нарушить спокойствие Людовика. Он мог случайно узнать какие-то сведения, которые бы могли послужить нитями к великой тайне Короля, о которой никто не должен был знать. Проще всего было бы, если бы д"Эльсорте тихо умер в Бастилии, но предшествующие приказы повелевали де Сен-Мару тщательно оберегать здоровье узника и заботиться о нём как о Принце, поэтому, как минимум, эти распоряжения следовало бы скорректировать. Людовик, между тем, понимал, что всякая коррекция таких приказов может послужить Кольберу путеводной нитью для разгадывания великой тайны, поскольку узников ни с того ни с сего не переводят с королевского содержания на нищенское. Другой вариант состоял в том, чтобы освободить д"Эльсорте и поручить ему какое-нибудь сложное задание, которое привело бы к его гибели. Освобождение узника могло бы означать лишь то, что, отсидев положенный срок, данный узник искупил свою вину. В этом варианте Людовик видел и ещё одну положительную сторону. Д"Эльсорте мог бы стать "ловушкой для дураков", живой приманкой, Пьером-Простаком. Кольбер, несомненно, приставил бы за освобождённым Марчиали своих лучших шпионов, что давало возможность Людовику, со своей стороны, приставив более опытных соглядатаев, выявить этих шпионов. Как бы глубоко не доверял Людовик Кольберу, он хотел бы держать его на коротком поводке, поэтому узнать шпионов Кольбера Людовику очень хотелось. Как говорится, "скажи мне, кто друзья твоих друзей, и я скажу тебе, кто твои враги". Этой поговорке юного Людовика научил Мазарини, который узнал её от Ришельё.
Ко всему прочему, Людовику было интересно посетить Филиппа, узнать, как он поживает, сохранил ли он своё удивительное сходство с ним, Людовиком, каково его настроение, не строит ли он планы на побег на волю или, того хуже, на побег с целью нового захвата трона.
"Почему все так расхваливают ум и прозорливость кардинала Ришельё? - думал Людовик с раздражением. - Если бы он был капельку мудрее, он не оставил бы мне этой проблемы! Филипп должен был умереть ещё в младенчестве! Неужели я, Король Франции, должен решать эту проблему, столь неоднозначную с этической точки зрения? Почему всегда все всё сваливают на мои плечи? Я не хочу брать на себя грех Каина! Неужели придётся? Неужели во всей Франции не найдётся человека, который бы взял этот грех на себя? Я не должен об этом думать! Я не должен этого хотеть! Это должно произойти само собой, помимо моего желания! Потому что я этого не хочу, я не только добрый Король, я ещё и добрый брат. Да, именно так! Он должен умереть не от моего желания".
Всё же Король помнил, что повидаться с д"Эльсорте, значившимся под именем Марчиали, и тем более выпустить его на свободу можно было, в соответствии с более ранним приказом, только по личному распоряжению Короля. Это же самое касалось Эсташа Доже, то есть Филиппа. Это, казалось бы, защищало его от побега Филиппа. Поездка в Бастилию к Филиппу казалась, тем не менее, Людовику крайне опасной. Он рисковал остаться в ней вследствие мелкого предательства или крупного заговора, тогда как Филипп в этом случае мог бы весьма успешно быть извлеченным из Бастилии и вернуться на трон Франции вместо Людовика.
"Ах, если бы ещё был жив д"Артаньян, я знал бы, с кем мне следовало бы поехать в Бастилию для этого дела! - подумал Людовик. - Только ему я мог безраздельно доверять в этом деле!.. Доверять? А почему, собственно, я должен был ему доверять? Правда, он скрыл великую тайну Короля, и нет ни единой души, которая могла бы похвастать тем, что узнала эту тайну от него! Но, с другой стороны, именно он осуществил подмену, подлое предательство, второе похищение! В его пользу говорит то, что он поместил меня не в крепость острова Сен-Маргерит, а в аббатство, но ведь это - ещё один пример непослушания! В последний раз, когда от поступков этого человека зависела моя судьба, он вновь выбрал меня, и сам решил арестовать Филиппа. Это, безусловно, говорит в его пользу! Был ли у него выбор? Разумеется, был. Было ли ему выгоднее устранить меня, а не Филиппа? Разумеется, так! Он мог опасаться мести с моей стороны, и мог рассчитывать на благодарность Филиппа! Неужели Филипп был попросту настолько глуп, что не отблагодарил д"Артаньяна так, как это следовало бы, и лишь поэтому д"Артаньян предпочёл мою месть благодарности Филиппа? Невозможно! Почему же эти двое выбрали меня? Ведь этот выбор - навсегда! Или нет? Или я ошибся? Но уж нет, де Сен-Мар ни за что не выпустит Филиппа из Бастилии! Де Сен-Мар знает свой долг! И если бы д"Артаньян упрятал меня в крепость острова Сен-Маргерит под надзор де Сен-Мара, я бы до сих пор там оставался! Но он этого не сделал. Дьявол меня разбери! Я - глупец! Ведь то, что д"Артаньян сделал один раз, он может сделать и второй раз! Он мог поместить в Бастилию кого-то другого, точно так же, как он поместил туда глупца д"Эльсорте! Почему же мне только сейчас пришло это в голову? Да потому что я был слишком рад своей победе, шансов на которую у меня почти не было! Потому что меня волновало моё положение на троне Франции, а не положение Филиппа в Бастилии! Глупец! Допустить такую ошибку! А что если Филипп также помещён в какое-нибудь аббатство, или в какой-то монастырь, которых во Франции тысячи? Что если он только и ждёт моей ошибки? Филипп - это туз в рукаве этого карточного шулера д"Артаньяна! Он в любой момент может заменить меня на него! Впрочем, он мёртв. А мёртв ли он? Ведь я не видел его труп!? На войне, говорят, трупы бывают так сильно изуродованы, что нет никакой возможности их опознать! Я должен был немедленно расследовать обстоятельства гибели д"Артаньяна! И я должен был лично проследить за тем, что в Бастилию помещён именно Филипп. Почему я этого не сделал? Я знаю, почему! Я боялся, что по дороге в Бастилию д"Артаньян и д"Эрбле передумают, и поместят туда меня, а не Филиппа! Я боялся ловушки! Все эти два года я постоянно боюсь ловушки. Д"Артаньян мёртв, а я по-прежнему его боюсь! Д"Эрбле теперь мой союзник, посол Испании, а я боюсь и его! Впрочем, с Испанией всё расстроилось несмотря на то, что моя супруга - испанская принцесса. Не д"Эрбле ли это подстроил?"
Людовик покрылся холодным потом. Он впервые за эти два года прислушался к своим ощущениям и понял со всей отчётливостью, что страх ни на секунду не оставлял его, в любой момент он ожидал появления брата, покушения, каждую ночь, засыпая, он опасался проснуться в тюрьме, каждое утро, просыпаясь, он радовался тому, что проснулся в своей постели, и никогда не отдавал себе в этом отчёта. Теперь же он осознал, что пока жив д"Эрбле, пока он не удостоверился, что д"Артаньян, действительно, погиб, и, самое главное, пока жив Филипп, ему не будет никогда покоя. Великая тайна Короля ничего не стоила, если не было Филиппа, поэтому самой большой заботой тех, кто её знал был Филипп. И самой большой проблемой Короля был он же, Филипп. Но он, Людовик, не должен посещать Бастилию с Кольбером, потому что нельзя было допустить, чтобы такой могущественный человек, как Кольбер, овладел такой страшной тайной! Следовало придать этой поездке видимость несущественной инспекции, и следовало поступить так, чтобы Кольбер никогда не узнал об этой поездке. Даже если Кольбера можно было куда-то отослать, это не означало бы, что шпионы Кольбера не будут следить за всеми перемещениями Короля. Поэтому для начала следовало выпустить на свободу д"Эльсорте, приставив за ним тех соглядатаев, которые смогли бы вычислить шпионов Кольбера. Затем, этих шпионов следовало бы изолировать, и лишь на третьем этапе можно было самому отправиться в Бастилию для того, чтобы убедиться, что под именем Эташа Доже в Бастилию заключен именно Филипп. После этого можно было бы спокойно подумать о его судьбе, подумать, как можно было бы помочь Проведению поскорее завершить век Филиппа, то есть всего лишь подсказать каким-то помощникам воли Господней, что Филипп уже достаточно пожил на этом свете.
"Правда, выпустить д"Эльсорте небезопасно, в том случае, если он что-то знает! - думал Филипп. - Не худо было бы вначале поговорить с ним. Но ехать в Бастилию самому добровольно, зная, что где-то существует Филипп, и не имея полной гарантии в том, что Филипп находится именно в Бастилии, было бы неосмотрительно!".
Людовик позвонил в колокольчик, после чего в его кабинет с почтительным поклоном вошёл секретарь.
- Юбер, пригласи ко мне герцога д"Эпернона, - сказал Король. - На двенадцать часов дня. А на двенадцать тридцать - шевалье де Лоррена. А на час дня - капитана королевских мушкетёров господина д"Арленкура.
Глава III. Три поручения
Когда д"Эпернон вошёл к Людовику с поклоном, после всех формальностей Король сказал:
- Послушайте, герцог! Помнится, вы отправлялись на остров Сен-Маргерит для того, чтобы доставить в Париж узника Марчиали.
- Я, Ваше Величество, не припоминаю такого эпизода, однако же, не смею отрицать, - сказал озадаченный герцог, боясь сказать лишнее, поскольку, как он знал, Король не был посвящён в эту его миссию, порученную ему Кольбером.
- Бессмысленно отпираться, герцог, - возразил Король. - Я знаю, что Кольбер направил вас с этой миссией, не посоветовавшись со мной, в этом причина вашей неудачи. Вы сделали всё правильно, и я на вас не сержусь, впрочем, и на Кольбера также. Надеюсь лишь, что подобный казус научит его не проявлять излишнюю инициативу в тех вопросах, которые ему не поручены. Итак, господин де Сен-Мар не выдал вам узника Марчиали по той причине, что у вас не было личного приказа, подписанного мной для того, чтобы вы могли его получить. Так вот, на этот раз ваша миссия будет намного проще, и она будет успешной, поздравляю вас заранее. Вам не придётся ехать так далеко и вам не придётся возвращаться ни с чем. Узник Марчиали находится по-прежнему под присмотром господина де Сен-Мара, но они оба находятся в Бастилии, что намного ближе. У вас не было письма, подписанного мной, на этот раз оно у вас будет. Вот оно. Поезжайте завтра и привезите мне этого узника к часу дня. К тому же это позволит вам взят реванш перед де Сен-Маром.
С этими словами Король вручил герцогу письмо следующего содержания:
"Приказ Короля.
Господину де Сен-Мару выдать герцогу д"Эпернону под его полную ответственность заключенного Марчиали.
Герцогу д"Эпернону надлежит доставить его в Лувр для допроса к Королю.
Настоящий приказ остаётся у господина де Сен-Мара в качестве оправдательного документа о передаче узника. Записей в журнале заключенных не делать.
После допроса узник будет возвращён в Бастилию в обмен на настоящий приказ и помещён в прежнее место на прежних условиях.
Подписано: Король Франции Людовик XIV".
- И вот ещё что, герцог, - добавил Король. - Для охраны кареты не берите гвардейцев. Я хочу, чтобы карету охраняли мои мушкетёры. Возьмёте для этой цели восемь мушкетёров у д"Арленкура, не посвящая его в задачу, для которой они будут взяты. Просто попросите самых верных и храбрых служак. Сошлитесь на мой приказ. Я дам вам записку. Я так хочу.
Король вручил герцогу записку, в которой значилось:
"Д"Арленкуру. Дать восемь мушкетёров герцогу д"Эпернону на сутки. Людовик"
- Будет исполнено, Ваше Величество, - ответил герцог д"Эпернон, после чего он взял приказ и записку, поклонился и вышел.
Через двадцать минут после его ухода Юбер сообщил о приходе шевалье де Лоррена.
- Дорогой мой Лоррен! - воскликнул Король. - Я придумал нам с вами новое развлечение!
- В таком случае я скоро останусь не при делах, Ваше Величество? - ответил Лоррен. - Мне казалось, что придумывать развлечения для Короля и разгонять скуку при дворе - это одна из моих негласных обязанностей?
- Всё так, дорогой Лоррен! - согласился Людовик. - Хотя в этой работе тебе должны помогать другие мои придворные, которых я называю своими друзьями, но которые, мне кажется, думают только о том, как бы набить карманы, ты выполняешь эти обязанности не в пример лучше. Но на этот раз забаву придумал я.
- В чём же она, Ваше Величество? - спросил Лоррен.
- Она связана с Кольбером, - ответил Король, хитро улыбнувшись.
- Фи! - скорчил гримасу Лоррен. - Вы же знаете, что он мне не по нутру! Меня воротит от одного его вида!
- Значит, вы не откажитесь наставить ему нос? - уточнил Король.
- Любую гадость ему я сделаю с превеликим удовольствием! - подтвердил Лоррен.
- Ну так слушайте же, - воодушевился Людовик. - У меня в Бастилии содержится один заключённый, про которого Кольбер думает, что он весьма важен для меня, для Франции, и ещё Бог знает для каких целей. Это крючок, на который мы будем ловить эту рыбку.
- Весьма любопытно! - воскликнул Лоррен. - Кто же он на самом деле?
- Ничтожество, не заслуживающее никакого внимания! - ответил Король. - Я полагаю, что его можно было бы выпустить, но тогда вся игра сломается.