Пригородный автобус резал промозглые осенние сумерки светом своих фар. Дворники усердно очищали ветровое стекло от мелкой мороси. В зеркале заднего вида цепочкой бежали назад вспышки придорожных фонарей. Василий уверенно вёл машину через непогоду. В кабине было тепло и сухо, новый мотор работал без перебоев, шины крепко "держали" дорогу.
В лучи фар почти на границе тьмы там, где фотоны уже с трудом расталкивали плотные как сгущённое молоко поздние сумерки, попал стоящий на остановке человек. Он прятался от моросящего осеннего дождя под козырьком остановки, а не стоял на обочине, но Василий его увидел. Конечно, надо было остановиться и подобрать пассажира, но его намерения были невнятны - может он вообще ждёт другой автобус. Успокоив себя этой мыслью, Василий нажал на газ. Уж очень не хотелось тормозить, останавливаться, потом опять набирать скорость. Это был последний рейс в смене и дома Василия уже ждал тёплый ужин и любимая жена - он позвонил домой перед выездом с конечной и сказал к какому времени его ждать.
Фары так же уверенно освещали трассу, мотор ровно гудел и колёса с каждым оборотом приближали Василия к дому. О несостоявшемся пассажире Василий старался не думать и вскоре забыл о нём. Только в зеркала заднего вида ничего было не разглядеть, даже пропала куда-то цепочка световых пятен удаляющихся придорожных фонарей. А что их разглядывать - вперёд, вперёд - домой! Он даже запел "Под крышей дома своего" -- в салоне всё равно никого не было. А вот и конечная. Василий поставил машину, открыл дверь, чтобы пойти отметить путёвку и вдруг нечаянно задел головой раму проёма. Не больно, по касательной. Чертыхнувшись, Василий подошёл к окошку диспетчера и протянул путёвку. Но Зина почему-то не взяла протянутый Василием лист. Василий посмотрел на неё и увидел, что Зина смотрит на него расширенными от ужаса глазами и силится что-то сказать. Наконец диспетчер выдавила из себя.
-- Василий, что с вами? - почему-то Зина обратилась к нему на "вы".
-- А что не так? Прыщ, что ли вскочил? - спросил Василий и на всякий случай ощупал свой нос.
Зина трясущимися руками открыла сумочку, вынула из неё зеркальце, уронив сумочку на пол и протянула зеркальце Василию. Василий посмотрел в зеркало и... ничего не увидел. Вообще ничего...
-- Что за глупые шутки? - разозлился он. Отмечай скорее путёвку, мне домой пора.
Тут к окошку подошёл друг Василия Николай. Он закончил смену на пять минут позже сообразно своему расписанию. Николай хлопнул Василия по плечу и спросил.
-- К маскараду что ли готовишься? Зачётно - смотри как Зинку напугал.
В детском саду парка через несколько дней намечался маскарад сказочных героев.
-- Вы что - сговорились? - подозрительно спросил Василий. В парке розыгрыши были обычным делом - напряжённая работа требовала разрядки, а за пьянку увольняли сразу без разговоров и профсоюзных собраний, которые прекратились после перестройки. Теперь разговор с любителями зелёного змия был короткий и состоял из одного слова - уволить. Кадрового голода перевозчик не испытывал.
-- А ты... не... того... -- спросил Николай
-- Чего - того?
-- Ты не выпил? Смотри - сам знаешь, как с этим сейчас. Мы-то с Зинкой тебя не сдадим, но вдруг кто увидит.
-- Да объясните же мне в конце концов что происходит! - взорвался Василий.
Николай на всякий случай отступил назад.
-- Рога у тебя на голове, Вась...
-- Какие ещё рога?
-- Козлиные.
Хук с правой Василий провёл молниеносно, сказалась боксёрская секция. Но Николай был спарринг-партнёром Василия, знал все его коронные приёмы и поэтому успел увернуться. Василий по инерции полетел вперёд, рискуя раскроить голову о стальные перила с завитушками. Однако этого не произошло. За долю секунды до того, как Василий должен был получить черепно-мозговую травму, он чем-то зацепился за перила и это что-то застряло в завитушке ограды... Николай медленно оседал на землю давясь смехом. Зина захлопнула окошко диспетчерской. Василий начал ощупывать голову.
-- Так... лоб цел... крови нет... а это что?..
-- Я же тебе сказал - рога. А ты мне не поверил. - откликнулся Николай.
-- Какие... как... как это - рога.
-- А это тебе лучше знать, Вася.
-- Коля - мне не до шуток!
-- Да я серьёзно - ну откуда я знаю.
-- Помоги хоть выбраться.
-- А ты драться больше не будешь?
-- Не буду. - буркнул Василий
Николай подошёл к застрявшему и помог ему освободиться. Василий ещё раз ощупал свою голову.
-- Фига се... а почему я в зеркало ничего не вижу?
-- Не знаю, Вась. Я вижу без зеркала, руками ты их чувствуешь, а почему не видишь... тут учёные нужны чтобы такой феномен объяснить.
Николай любил читать между рейсами и знал всякие заковыристые словечки.
-- Ладно, что делать-то... как мне домой теперь попасть...
-- Сейчас решим вопрос! - успокоил друга Николай. Только вот... ты уверен, что тебе домой? А как же Клава?
-- Нет, поедем твою Наташку со Светкой и Колей-маленьким пугать. Чтоб побыстрее все узнали, что я теперь на чёрта похож... решай уже вопрос, с остальным сам разберусь.
Николай постучал в окошко диспетчерской, окошко медленно открылось. Быстро переговорив с Зиной, Николай повернулся к Василию.
-- Ну с Зиной я договорился, довезу тебя на своём автобусе и потом обратно машину отгоню, ты же недалеко живёшь. Зинка баба не болтливая, да и попросил я её, чтоб не трепала. Дальше меня не пойдёт - сам знаешь. Ну пошли что ли.
Друзья отправились к автобусу Николая.
Клава любила мужа и всегда ждала его после смены. Не просто ждала, сидя у окошка, а хлопотала по дому. Стряпала что-нибудь вкусненькое на ужин - она знала, что Василий любит пельмени и часто сама их лепила. А лепить пельмени сибирячка Клава умела. Прибирала по дому, делала с сыном уроки, потом укладывала Семёна спать в дальней комнате, остужала в холодильнике водку. По счастью Василий был мало пьющий, а чарка после работы не повредит здоровенному мужику. Потом пока Василий принимал душ, Клава стелила постель, раздевалась догола, выключала свет и ложилась ждать любимого из душа.
Так длилось их тихое незатейливое семейное счастье до этого злополучного вечера...
Как обычно, повернулся ключ в двери. Клава как раз кинула пельмени в кипяток. Сына дома не было, по случаю каникул он гостил в деревне у бабки с дедом. Она побежала в коридор встречать Василия. Но в коридоре стоял его друг Николай... стоял и переминался с ноги на ногу... у Клавы сердце заколотилось как швейная машинка Зингер... неужели - мелькнула в её голове мысль...
Работа водителя пригородного автобуса была не только тяжёлой, но иногда и опасной. Ушли в прошлое те времена, когда наркоманы убивали водителей, чтобы выпотрошить кассу. Но на дороге случалось всякое. Две недели назад сменщик Василия лоб в лоб столкнулся с гружёной фурой, которую внезапно вынесло на встречку. То, что осталось от водителя, хоронили всем парком. Клава сама работала в парке и знала всех. Знала и сменщика, весёлого и отзывчивого парня, никогда не унывавшего и бывшего душой любой компании.
Вдруг заныл заметно округлившийся живот Клавы. Она скоро должна была родить, поэтому и сидела дома. Должна была родиться дочка - УЗИ показало. Василий хотел назвать дочь Клавой, а она сама уговаривала его на имя Василиса.
Николай, видимо заметил, что Клава изменилась в лице и шёпотом затараторил
-- Живой он, живой, ты только не волнуйся.
Тут открылась дверь и в коридор шагнул Василий. Его голова была обмотана... почему-то не бинтом, а какой-то тряпкой наподобие тюрбана. Лучше друзья ничего не придумали... Клава, увидев мужа живым, но, мягко говоря, не совсем обычным, немного успокоилась. Страх постепенно уступил место любопытству. Все вместе они прошли на кухню.
-- В общем так... -- начал Василий.
-- Вась, ты молчи лучше, дай я всё объясню - перебил его Николай. - Клава, тут такое дело... в общем Василий заболел. Это не заразно. Но тряпку с головы снимать нельзя. И спать он сегодня будет отдельно. А утром я отвезу его к врачу.
Клава улыбнулась.
-- Вы хоть поешьте, конспираторы. Давайте-ка мыть руки и за стол.
Клава доверяла мужу. А то, что у взрослых мальчиков вдруг завелись секреты - так пусть. Потом Василий всё равно ей всё расскажет сам. А сейчас надо поддержать игру. Клава работала воспитателем в детском саду от парка и знала как ладить с детьми как с маленькими, так и с большими.
Поев и похвалив пельмени, Николай попрощался и заторопился к автобусу. Клава подошла к мужу.
Василий нежно обнял жену, и они слились в поцелуе. Потом Василий отстранил от себя Клаву.
-- Пойду я на кухню. Мы ведь ещё не убрали раскладушку?
На днях к Василию приезжал брат на несколько дней. Уехал он только вчера, а Василий строго-настрого запретил жене поднимать тяжести. Раскладушку планировалось убрать как раз завтра, когда у Василия был выходной.
Василий собрал со стола посуду и ретировался к месту своей сегодняшней ночёвки. Клава сняла халат и легла в холодную постель. Ей не спалось, сказалось пережитое и не давала покоя мысль что же всё-таки случилось с Василием. Захотелось пить. Она встала и тихонько ступая, чтобы не разбудить мужа, прошла на кухню.
Василий крепко спал. Тряпка, имитировавшая тюрбан размоталась и лежала рядом с раскладушкой на полу...
От увиденного Клава чуть не упала в обморок... но невероятным усилием удержала себя в сознании... резко заболел живот... это начались роды... тревожная сумка была собрана заранее и лежала наготове в коридоре. Клава добрела до комнаты, взяла телефон и вызвала скорую. Через час она уже лежала на родильном столе. Василий так и не проснулся.
Николай поставил будильник на четыре утра как перед рабочим днём. Но проснулся он раньше от телефонного звонка.
-- Клава у тебя?
-- Вась, ты?
-- Я, я - Клава где?
-- Вася, что случилось?
-- Понимаешь, я проснулся, а тряпка которой мы... ну это... в общем маскировали - на полу лежит... заглянул в комнату, а кровать пустая... всю квартиру обошёл - нет её нигде...
-- Так она вроде как родить должна была у тебя.
-- Так это ещё через месяц.
-- Ну да, ну да... ты лучше вспомни как моя Наташка Светку рожала. Как мы на пикник все вместе поехали - чего бояться, ещё две недели впереди... помнишь ведь, что еле довезли, чуть в такси не родила... сумку её проверял?
-- Сейчас... нет сумки.
-- Ну вот видишь. В роддоме твоя ненаглядная, радуйся - оттуда не сбежит.
-- Тебе бы всё шутить... а если она видела?
-- Что видела?
-- Что, что... деда Пихто!
-- А, ты про рога... да брось ты, я её вчера быстро уболтал. Пока ты не сморозил какую-нибудь фигню. Короче, я к тебе выезжаю. Всё равно уже встал. Жди.
Рожала Клава тяжело, несмотря на то что роды были вторые, а Семёна она родила легко. Возле неё собрался весь свободный персонал, два раза ставили капельницу. Так отразился на родах к тому же преждевременных перенесённый ею стресс... Врачи менялись. Наконец почти через сутки Клава родила мёртвую девочку... Через две недели Клаву выписали. Не заходя домой, Клава уехала в деревню к родителям забрав Семёна прямо из школы. Она просто не могла вернуться туда, где её предали... Клава развелась с Василием, наняв для этого адвоката и перевела Семёна в сельскую школу. С прошлой жизнью было покончено навсегда. Клава могла простить любимому многое, но не враньё, обернувшееся трагедией.
Николай отвёз Василия в клинику патологий. Там долго осматривали больного, делали рентген, брали анализы, собирали многочисленные консилиумы. В конце концов рога было решено спилить. Ампутация прошла успешно и безболезненно и Василия выписали домой. Но, проснувшись утром и пощупав голову Василий обнаружил что рога выросли снова... так начались его долгие мытарства... сначала ему оформили больничный. Выплаты, конечно, были намного скромнее чем зарплата водителя автобуса, но на хлеб в буквальном смысле слова хватало. Кому только ни показывали Василия... но все специалисты разводили руками... случай науке неизвестный и на современном этапе её развития необъяснимый. Весь организм функционирует нормально, никаких заболеваний не обнаружено, а рога... жить они не мешают, убрать их невозможно, если только каждый день спиливать. Сначала так и попробовали делать. Но быстро выяснилось, что каждые вновь выросшие рога больше и тяжелее предыдущих... поэтому этот эксперимент было решено прекратить, так как были совершенно неизвестны все его последствия. Рога Василия жили по каким-то своим ещё не открытым законам...
Через полгода Василия вызвали на ВТЭК для решения вопроса об инвалидности. Но выяснилось, что оснований для инвалидности нет - Василий совершенно здоров. Так как по закону больше полугода больничный продлевать нельзя, Василия выписали на работу. Но появиться в автопарке он никак не мог, да и начальство вряд ли согласилось бы иметь такого водителя. С работы пришлось уволиться. Некоторое время Василию помогал Николай, но его в парке начали донимать насмешками что он кормит чёрта. Да и Наташа была недовольна, что из семьи уходят деньги - она забеременела третьим. В конце концов Василий сгинул куда-то и постепенно о нём все забыли.
По дороге шёл странный путник. Худой и сгорбленный, одетый в лохмотья опираясь на посох он еле передвигал ноги. На его голове красовался высокий тюрбан из изрядно выгоревшей на солнце ткани. Путник вошёл в деревню, остановился у калитки первого дома. Прибежала собака и принялась облаивать путника. Потом открылась дверь и в проёме появился высокий старик.
-- Воды, если можно.
-- Трезор, свои! Заходи, не бойся, он тебя не тронет.
Путник осторожно толкнул калитку и подошёл к крыльцу дома.
-- Заходи.
Через час, утоливший жажду и голод Василий закончил свой рассказ. Старик задумчиво побарабанил пальцами по столу.
-- Рога, говоришь? Нет, не надо показывать, верю. А скажи-ка, что с тобой случилось накануне?
-- Да ничего особенного. Закончил работать, хотел отметить путёвку...
-- А раньше? На работе?
-- Да ничего особенного... день как день... гладко всё было, ни пьяных, ни любителей прокатиться на халяву... хороший спокойный день...
-- Вспоминай. Это важно.
-- Да не было ничего... хотя... да нет, это ерунда...
-- А всё-таки?
-- Да пассажира не взял. И то непонятно то ли пассажир, то ли так...
-- Где не взял?
-- Да на маршруте. Он как-то странно стоял. Не у обочины. У меня последний рейс был, домой торопился.
-- А он? - в голосе старика на секунду прорезался металл.
-- Да откуда я знаю. Может он вообще в одном из тех домов живёт.
-- А на остановку ночью в дождь вышел зачем?
-- Да... неправ я тогда был... но какое это теперь имеет значение?
-- Опиши мне его, если помнишь.
-- Ну... он в длинном плаще был почти до земли... шляпа чудная... поля широкие, прямые и остроконечная... странный какой-то, так у нас не одеваются, будто ряженый... больше ничего не запомнил.
-- Понятно... это был Мерлин...
-- Кто?
-- Мерлин.
-- А кто это?
-- Неважно. Впрочем, в некотором смысле твоя судьба. Я не знаю, что делал Мерлин в этом месте в это время. Да и не моё это дело. Но ему нужно было уехать оттуда. А ты проехал мимо. Мерлин вообще добрый и мягкий, но, видимо сильно разозлился на тебя. Может устал, а может срочно надо было ехать. Он ждал тебя. А ты проехал мимо. И, видимо в сердцах, он послал тебе вслед проклятие. А сказанное в сердцах имеет очень мощную силу. Я даже знаю, что он прокричал тебе вслед с досады. Да ты и сам уже догадался.
-- Козёл?
-- Что-то вроде этого.
-- И... что мне теперь делать?
-- Проклятие будет действовать пока ты не подвезёшь Мерлина.
-- Но как же я это сделаю?
- Вот это я не знаю. Но чтобы избавиться от рогов тебе надо подвезти Мерлина.
-- Где же я его найду?
-- А не надо его искать. Когда будет нужно, он сам тебя найдёт.
-- Мне сейчас нужно.
-- Нет - покачал головой старик. - Плохо тебе это нужно, если ты думаешь, что это так просто... это зло творить, просто не задумываясь... а к добру должна душа потянуться.
-- Не понимаю я тебя.
-- Жаль...
-- Ладно, пойду я - Василий встал и поклонился, придерживая рукой тюрбан. -- Спасибо за хлеб за соль.
-- Оставайся - что-то решил про себя старик. - Мне работник нужен. Стар я уже, силы не те.
-- А как же Мерлин?
-- Какой ты непонятливый - рассердился старик. - Сказал же - он сам тебя найдёт.
-- А люди? Как я здесь жить буду с таким украшением?
-- Какие люди - махнул рукой старик. - Во всей деревне я и полуслепая Аксинья. Разъехались все отсюда давно. Работы-то нет, лесопилку закрыли. Оставайся, говорю, больше предлагать не буду.
Василий остался. Приближалась зима, а предыдущую он едва пережил. Никто не соглашался пустить его к себе пожить, а в одной деревне, когда узнали о рогах, чуть не закололи его вилами - еле ноги унёс. Если бы не этот чудной старик, Василий скорее всего не дожил бы до следующей весны.
Обязанностей у него было немного. Набрать воды из колодца, наколоть дрова, иногда съездить в лес нарубить новых - у старика была лошадь. Ну и по хозяйству помочь. Иногда Василию казалось, что старик слукавил. Он сам прекрасно со всем этим справлялся, силы Степану - так звали старика - было не занимать. Шутя, он поднимал такие брёвна, над которыми Василию приходилось изрядно попыхтеть. Когда они пошли в лес за грибами, Василий сразу отстал от старика и догнал его только когда они дошли до грибной поляны. Но... старик первый за всё время с того дня, когда с Василием случилось несчастье относился к нему по-человечески, а на чудачества можно не обращать внимания.
Познакомился Василий и с Аксиньей. Она была не старая ещё женщина, но из-за какой-то болезни глаз почти ничего не видела, и Степан часто посылал Василия помочь Аксинье по хозяйству. Сначала Василий тяготился этим, но когда Аксинья сослепу упала и сильно ушиблась, так, что несколько дней не могла встать с кровати, в его душе вдруг что-то шевельнулось...
С помощью Василия Аксинья пошла на поправку и вскоре уже ушибы зажили.
Как-то раз Василий спросил у Степана как случилось, что Аксинья осталась одна.
-- А бросили её дети - ответил старик. Сами в город уехали, а её здесь оставили. Не нужна стало быть... И уехали как сбежали - вечером все дома были, а с утра след простыл...
-- Как же так?
-- А вот так. Как видишь, и так бывает...
-- Неужели вылечить нельзя?
-- Вылечить можно... только первую не её лечить надо... а душевную слепоту вылечить трудно...
Пришла зима. Вначале мягкая, а потом вдруг ударили морозы. Река быстро покрылась льдом. Потом наступила оттепель и лёд местами подтаял. Степан отправил Василия в лес за рябиной. После морозов рябина становится сладкой, а старик любил чай с рябиной. Василий набрал туесок и пошёл обратно. Подойдя к реке, он осторожно ступил на лёд. Шаг за шагом Василий перебирался через опасное место. Дойдя примерно до середины реки, он увидел на том берегу, к которому шёл человеческую фигуру.
-- Степан? - подумал Василий. - Нет, Степан выше. Кто же? Кого сюда занесло?
Фигура медленно двигалась к реке. Вдруг Василий увидел, как фигура ощупывает перед собой воздух руками...
-- Аксинья!.. - ахнул Василий. - Как же она сюда попала?
Василий ускорил шаг. Лёд трещал под ногами, но пока держал. Вдруг Василий увидел, что Аксинья дошла до берега, ступила на лёд, прошла несколько шагов, нелепо взмахнула руками и... исчезла...
-- Ах ты... - мелькнуло в голове Василия. Он бросил туесок и побежал вперёд. Бежать было страшно, но ещё страшнее было не добежать, опоздать... Василий добежал до полыньи. В ней никого не было. Василий зажмурился и нырнул в полынью. От холодной воды сжало сердце. Василий шарил в воде руками пока хватило воздуха в лёгких. Вынырнул, перевёл дух и опять вниз. Наконец рука что-то нащупала. Он схватил за ткань, второй рукой обхватил под водой что-то мягкое и вынырнул. В его руках была Аксинья. По счастью в этом месте у берега было неглубоко и Василию удалось выбраться на берег со своей ношей. Он взвалил Аксинью на плечо и шатаясь пошёл к деревне. Сердце молотило так, что казалось сейчас вырвется из груди и улетит. Мокрая одежда и ноша тянули к земле. Холод сковывал тело и мешал двигаться.
-- Эх, сейчас бы мой автобус... скорее, скорее, надо как можно быстрее донести её до избы.
Дверь в избу распахнулась, на пороге появился Василий с Аксиньей. Степан подбежал к ним, помог Василию донести Аксинью до кровати.
-- Раздевайся! Одежду в угол, сам к печке! - скомандовал Степан.
Степан легко как пушинку поднял Аксинью с кровати, положил её грудью себе на колено и начал давить на спину.
-- Фига се, работник нужен -- промелькнуло в голове Василия. - Ловко он с ней...
-- Что стоишь рот разинул? Сухую одежду возьми!
Изо рта Аксиньи вдруг полилась вода. Старик ещё надавил на спину. Воды больше не было. Степан положил Аксинью на кровать и начал делать искусственное дыхание. Василий ошарашенно смотрел на него.
-- Что, не видел никогда такого? Я не всю жизнь в деревне прожил, у меня разряд по плаванию. И спасателем на пляже в городе работал. Но не прижился я там. Душно мне было, людей злых много. Даже не злых, а так... человек тонет, а они в волейбол играют... вернулся сюда...
Аксинья закашлялась. Степан скомандовал
-- Ей тоже одежду давай. И самогону из подвала принеси.
Через час все трое сидели за столом, пили чай без рябины, и Аксинья рассказывала, как заблудилась. И, наверное, это были лучшие мгновения в жизни Василия. Потом проводили Аксинью домой. По пути обратно Степан вдруг спросил Василия.
-- Тюрбан-то свой где потерял?
Василий схватился руками за голову. Рогов не было... Он лихорадочно ощупывал голову снова и снова. Рогов не было!
-- А где рога?
-- Потерял, наверное, вместе с тюрбаном. - хитро улыбнулся Степан.
-- Постой... как же так... где рога?
-- Расстроился, что ли? Ну, Василий на тебя не угодишь.
-- Подожди... а как же Мерлин? Как же подвезти?
-- Бестолковый ты всё-таки Василий - вздохнул Степан. Такой большой, а в сказки веришь...
Василий уехал в город и устроился на работу водителем. Работал он как проклятый, без выходных. Через полгода, наконец, скопилась заветная сумма. Василий приехал в деревню, забрал Аксинью и положил её в глазную клинику в городе. А к Степану начал приезжать каждые выходные помогать по хозяйству.