Аннотация: В Аттике есть всё, о чём можно пожелать. Это богатое, сытое место, город мечты. Мало кто знает, какой кровью даётся это благополучие, какой труд лежит в его основе. Зато охотников до богатства поднебесного города всегда было хоть отбавляй.
Газ в своём естественном виде не имеет ни цвета, ни запаха. Красный газ - с щепоткой рубедо - для котлов и турбин, он греет воду и оживляет шумные паровые сердца города. Жёлтый газ с примесью цитринитас течёт по венам машин, он источник тонуса, основа динамических систем. Синий же газ с добавлением индиго... он убивает, питает оружие, и о нём стараются не говорить.
Поэтому в городе не любят синий цвет - это символ смерти. Оттого и меня избегают местные, ведь человек, чьи глаза созданы из чистейших сапфиров, для них сродни демону. Суеверия неискоренимы, даже в поднебесье.
Я настроил линзы и убедился, что в моей рабочей сумке лежит коробка запасных окуляров - не хотелось бы остаться без глаз во время работы. Мой пёс, лязгая металлическими лапами, увивался вокруг верстака, пока я заканчивал приготовления. Для меня это был своего рода ритуал, но Малышу было не объяснить.
- Потерпи немного, - сказал я псу. - Нам за эту работу платят так, что можно будет месяц баклуши бить.
Пёс не знает ничего про мои контракты и прочие деловые вопросы, но легко улавливает мой бодрый тон и весело скалится в ответ. Жёлтая кровь, приводящая в движение его искусственные конечности, забурлила и ускорила бег.
Я бросил взгляд на свои руки - такие же холодные и жёсткие, - и сверился с манометрами. Давление в норме, протечек нет. Это часть ритуала, это очень важно. Без жёлтого газа, наполняющего трубки, я инвалид, не способный двигаться.
Говорят, что в Аттике можно добыть, что угодно, и это так. Но самое главное, что есть у города - эфирный газ, aetherius flux, дыхание демонов. Он питает город, и даёт столько энергии паровым машинам, сколько никогда не получить, сжигая уголь или чёрное масло. Но на то оно и дыхание демонов, чтобы убивать, отнимать здоровье и рассудок.
Газ рождается высоко в небе и его дары позволяют городу смотреть на всех свысока. Буквально. Его производные наполняют аэростаты, им питаются котлы паровых турбин, регулирующих высоту и направление полёта. Галлон в пределах Аттики стоит недорого, но внизу его могут позволить себе только правители и магнаты. И они не скупятся, ведь чудесные механизмы и оружие, рождённые в поднебесье, не работают без небесной же крови. Красной, жёлтой... и синей.
От моей мастерской до причала десять минут пешком. Я иду бодро, улыбаюсь и приветствую знакомых горожан. Пёс бежит впереди, клацая механическими лапами по тротуару, лает и играется на потеху детворе. Меня это напрягает. Бедолага забыл, чьей милостью на покинутой нами земле он остался без лап и глаза. Дети бывают жестокими. Я помню об этом, но помалкиваю.
На причале меня уже дожидался катер. Неуклюжий аэростат с длинной и узкой палубой, чьи турбины работали от старого парового двигателя. Работяги как раз закончили заправлять газ в топливный резервуар, и подкачивать давление в оболочку.
- Хола, Ойо Азул! - приветствовал меня крепкий седовласый старикан, заседавший с трубкой на ящиках с инструментами. - Гляжу, ты опять с собакой пришёл!
- Гляжу, ты опять с похмелья, капитан Хильберто! - ответил я в той же манере.
Хильберто крякнул и с любовью хлопнул лодку по обшитому металлом корпусу.
- Донья "Альба" не столь капризная женщина, как моя супруга, и не будет ворчать, если от меня слегка тянет выпивкой.
Мне нравился кэп Хильберто. Простой мужик, из низов, но правильный и справедливый. И без предрассудков по поводу сапфиров. Ойо Азул, Синеглазый - только кэп и его люди произносили это прозвище без отвращения. Хотя они-то лучше многих знали, что такое щепотка индиго в дыхании демонов.
- Какой план на сегодня? - спросил я, проходя на борт.
- Шесть точек, одна возле центральной турбины, амиго. Аттика через два дня начинает поворот на юго-восток, в погоню за эфирным облаком, так что надо торопиться, иначе висеть нам в небе над океаном долгие недели. Без тяги-то.
Я кивнул. Выход из строя несущих турбин явление нередкое. Ни один сезон не обходился без аварий, однако, с тех пор как город нанял меня, их стало гораздо меньше, ведь профилактика творит чудеса. Местные механики так задрали свои носы, что для работ в подбрюшье Аттики магистрату пришлось нанять человека с грешной неуютной земли. А я и не против - так у меня есть и работа, и дешёвая жёлтая кровь, которая из калеки на протезах делает нормального мужика. И Малыш... ему она тоже нужна.
Двое работников, возившихся с механизмом швартов, искоса поглядывали на меня и собаку.
- Новенькие что ли? - спросил я.
- Да, амиго. Это Джуно и Пио, - кивнул кэп. - Месяц с нашей бригадой ходят. Подобрал их при заходе в Алькасар, прямо в гавани.
Я вспомнил гигантский город на берегу океана и небесную гавань на головокружительной высоты утёсе. Большой город, шумный, и не самый благополучный.
- Дурное место, - сказал я. - Настоящая дыра. Не страшно набирать там команду?
- Я вырос в таком же пропащем месте, - хохотнул Хильберто. - Пуэбло аль мар, они все такие. Нищета на фоне больших кораблей и дворцов. Всё побережье так живёт.
Увы, я вынужден был с ним согласиться.
Лодка плыла по подбрюшью, лавируя среди технических построек, мостков, переходов и прочих инженерных конструкций, направляясь прямиком к полицейскому посту. Подходы к механизмам города неплохо охраняются, и даже наш одинокий катер, направляющийся на смену, подвергся досмотру.
Стражи порядка смотрели на кэпа и бригаду с неприкрытым презрением. И немудрено - работяги живут на периферии Аттики, в бедных неустроенных районах. На меня и вовсе пялились, как на чудовище. Я же не оставался в долгу и с приветливой улыбкой, демонстрировал им сапфировые линзы. Смерть с лютым оскалом смотрела на них синими глазами, так что самые суеверные истово молились, пытаясь как можно скорее завершить досмотр. Хильберто, глядя на это, хитро улыбался в бороду и пыхтел трубкой.
И вот мы у первой точки. Труба со свистом выпускает пар, а красная взвесь в воздухе говорит о том, что магистраль с газом тоже негерметична.
- Тут всё просто, должно хватить обычной сварки, - констатировал один из техников, входящих в бригаду Хильберто.
- Хорошо, - кивнул я. - Сперва только высадите меня и собаку вон на той технической платформе.
- Зачем так далеко? - удивился техник.
- Туда взрывом не достанет, - пояснил я.
Капитан весело хохотнул и я, протиснувшись на корму, стал готовить свои инструменты. В одном техник оказался прав: неисправность и впрямь была простой, хватило ключа и пары прокладок.
Пять точек мы прошли часа за четыре, может чуть больше. В большинстве случаев достаточно было устранить причину неисправности и оставить пару ребят ставить заплатки.
Последняя точка располагалась возле одной из главных несущих турбин в дебрях инженерных коммуникаций. Туда даже подлететь оказалось непросто, пришлось долго и нудно лавировать среди конструкций подбрюшья в поисках хоть какого-нибудь стыковочного причала для нашего катера.
Под нами простирался океан, плыли неторопливые барашки-облака, а на отдалении можно было разглядеть линию побережья и архипелаг из многих сотен мелких островков. Маршрут города проходил вдоль торговых путей, и в погоне за эфирными облаками Аттика редко отклонялась от него на длительный срок. На побережье, в богатых и вечно враждующих торговых городах дыхание демонов, и без того бесценное, купят втридорога. Именно благодаря этой торговле в небесной Аттике есть всё, что только можно пожелать.
Ближе к точке неисправности я начал подмечать странности. Системы подачи газа не просто сбоили, они были мертвы. Коммуникации нарушены и котлы вспомогательных механизмов стояли холодные. Швартоваться пришлось вручную, с помощью специальных ключей, так как инженерный причал тоже не подавал признаков жизни.
- Теперь вам с ребятами ещё на своих двоих топать, амиго, - в сердцах сплюнул капитан Хильберто. - Могли бы они и сверху бригаду отправить, через нижние палубы.
- Там узкие технические лазы, оборудование тащить тяжело, проще подлететь на катере, - возразил я.
Когда "Альба" наконец пристыковалась к причалу, мы с бригадой углубились в лабиринты мостков и переходов. Оборудование несли на своём горбу. Меня тоже нагрузили будь здоров, но я не жаловался - железное тело от работы не ломит.
Путь до турбины был не слишком долог, лишён узких и опасных мест, так что шла бригада бойко. Разве что новички поглядывали вниз, всматривались в проплывающие облака.
- Что высматриваем? - поинтересовался я.
Джуно, младший из парочки, вздрогнул от неожиданности, а Пио лишь хмуро насупился.
- Высота какая, - сказал молодой, показывая в сторону облаков. - Мы так высоко никогда в жизни не ходили. Страшновато.
Я понимающе кивнул. Самому было непривычно первые полгода. И только псу вольготно, что на земле, что в поднебесье. Собаку, правда, много раз просили не брать на смену, но мне лучше знать, где и когда нужно быть Малышу. Приборы, которыми мы пользуемся, вещь нужная, однако, когда имеешь дело с дыханием демонов, нет лучшего помощника, чем собачий нос. Прямо как сейчас.
Малыш остановился, опустил уши и зарычал. Можно подумать, что пёс капризничает, но это не так. Его повадки, голос, язык тела - всё это давно служит мне сигналами. Пёс ничего не делает просто так, особенно во время работы. И его поведение - плохой знак.
- Впереди опасность, - предупредил я.
- Утечка? - уточнил бригадир.
- Возможно, - сказал я, глядя на пса. - Но я не уверен, что здесь есть подобные магистрали.
- Да их тут тысячи, Ойо Азул, - усмехнулся бригадир. - Разуй сапфиры!
- Здесь нет той самой, - ответил я, успокаивая Малыша. - Пёс учуял индиго.
Рабочие притихли и двинулись вперёд с максимальной осторожностью. Индиго не течёт по венам города, это табу. Тогда откуда он здесь? Вот напасть!
Турбину окружали плотные кольца мостков, вокруг стояли котлы разных размеров и назначения. Часть механизмов была мертва, но кровь продолжала поступать в ключевые узлы и сама турбина хоть и с трудом, но продолжала выполнять свою работу - корректировать высоту полёта Аттики.
Я осмотрел повреждения, пока бригада обустраивалась на просторной восьмиугольной платформе близ основного котла и узлов управления. Перебиты многие линии подачи жёлтого газа, но далеко не все. Многие трубы оплавлены, а не разорваны, как бывает при взрыве. Магистраль чистого aetherius flux цела, но давление в ней, судя по манометрам, упало. Пёс искал утечки, но безрезультатно. Может их и нет? Тогда что? Газ выкачивали из магистрали?
Я оглянулся, оценивая готовность бригады. Люди устанавливали оборудование для сварки. Кто-то лазил по верхним мосткам, помечая флажками повреждения. Джуно и Пио вместе с ними лихо скакали под самым потолком турбинной залы и всё поглядывали вниз, за облака. Я тоже посмотрел вниз, поменял фильтры на окулярах - ничего.
- Ловкие ребята, - сказал мне бригадир, указывая на новичков. - Словно всю жизнь в небе работали.
Словно всю жизнь.
Я смотрел на перебитые магистрали и читал обозначения на трубах. Это не питание котлов или поворотных механизмов. Это сигналки, турели, защитные чехлы, решётки и шоковые заграждения - система безопасности.
- Соберите людей, - сказал я бригадиру. - Всех сюда!
Выстрел прервал меня, один из рабочих упал с мостков на железный пол. Началась суматоха. Я видел нападавших, они появились со стороны технических коридоров. Оружие у них пороховое, но и этого достаточно, чтобы обескуражить работяг.
Трое молодчиков согнали нас в кучу, один из них достал пару пистолей и кинул их новичкам, которые тут же присоединились к нападавшим. Я осторожно вышел вперёд, прикрывая собой остальных. Будет стрельба - я продержусь немного дольше. Железо боли не знает.
- Мерзавцы!
В ярости бригадир бросился вперёд, потрясая разводным ключом, а я заметил блеск синего стекла в руках одного из нападавших.
- Нет, стой...
Я не успел его остановить. Вспышка голубого пламени, тихий пшик - синий луч отбрасывает человека на десяток шагов, сжигая его одежду, опаляя плоть и кости. Я знаю это оружие. Дорогая штука, дороже любых пистолей. И, в отличие от пуль, синих лучей боюсь даже я.
Человек с лучевой пушкой тоже это знает, и потому направляет фокусирующую линзу на меня. Отработанный заряд падает на землю, в пушку заряжен новый. Теперь я чувствую в воздухе тонкий аромат, от которого кружится голова и наступает эйфория.
- Ни шагу, железка. Этого и тебе хватит выше крыши, - сказал стрелок, а потом повернулся к нашим "новичкам". - Джуно, Пио, я уж думал, что вас раскрыли. Хотел без вас уходить.
- Лазутчики, - фыркнул я.
Парни ничего не ответили, а за их спинами нападавшие уже развели бурную деятельность. Они перетаскивали из технического коридора тяжёлые баллоны, а также длинные деревянные ящики, маркированные эмблемой цеха алхимиков. Один из баллонов несли особенно осторожно, и по голубоватому налёту на вентиле мне стало всё понятно.
- Ойо Азул, - прошептал один из техников, не отрывая взгляда от убитого бригадира. - Это же сырой газ, из магистрали.
- И не только он.
- Тише там! - крикнул стрелок - он явно был здесь старшим. - У меня зарядов много.
- Сами намешали? - язвительно спросил я. - Не отравились?
- Дело нехитрое, - ответил он. - Жаль, времени мало, теперь эти ящики с собой придётся тащить.
Я посмотрел на потолок. Магистраль с чистым газом вела прямиком к основному котлу, проходя через специальный агрегат - обогатитель. Вместо того, чтобы гнать красную кровь через пол-города, проектировщики просто подключились к трубе с чистым сырьём. Рубедо - самый послушный элемент, обогатитель может без проблем работать автономно. Но эти ребята явно готовились и заранее знали, где можно присоединиться к трубе. Ещё и индиго добыли.
"Месяц с нашей бригадой ходят. Подобрал их при заходе в Алькасар..."
- Хорошо готовились, - вздохнул я, оглядываясь в поисках пса - того нигде не было. - И что теперь? На "Альбе" вам далеко не уйти.
- Да к демонам ваше корыто, - ответил стрелок. - Вон наша пташка!
Мы дружно уставились вниз, через переплетение мостков. Там из облаков появился длинный узкий аэростат и стал с удивительной скоростью набирать высоту.
- Корвет, - сказал один из техников. - Облегчённый. Такие на побережье есть только у морского патруля или...
- У контрабандистов, - закончил я за него.
- Не, ну зарабатывать-то нам надо, - ответил здоровяк с пистолем, державший на мушке рабочих.
- Он не пришвартуется, - заметил я. - Даже если бы вы, идиоты, оставили в целости механизм причала, эта штука слишком велика.
- Хех, наш штурман - калач тёртый, вручную удержит малышку на любой высоте. Зайдём на борт, как по трапу.
- А с ними что? - спросил вдруг Джуно, глядя на нас.
- Там видно будет, - сказал старший контрабандист, поигрывая пушкой.
Мне этот ответ не понравился.
- Они ребята неплохие, - продолжал Джуно. - А капитан мировой мужик, мы жили у него, кормил он нас хорошо, даже не бил. Скажи им, Пио!
Его товарищ промолчал и отвёл глаза.
- Алхимик тоже мировой мужик, - вздохнул он.
- Был, - добавил старший и захохотал. - Так, грузите баллоны возле дальнего мостика - наши скоро будут здесь.
- С "Альбы" вас уже заметили. Они предупредят полицию, - попытался я потянуть время.
- Ваш кэп - мировой мужик, - передразнил он бедолагу Джуно. - Не бросит бригаду. Ну а с корвета его напоследок угостят. Даже если и догадается сбежать - вашему тарантасу далеко не уйти.
С корвета уже вовсю семафорили - он аккуратно заходил снизу. Я посмотрел на баллоны с газом и ящики. Скромный объём для Аттики, но внизу это целое состояние. Синий газ, эссенция смерти, его разрешено делать только трём лабораториям в городе и только по квоте. На чёрном рынке эти ребята станут богачами. А кто-то получит в руки страшное оружие.
- Ну-ка двинули вон к тому котлу, - рявкнул на нас старший контрабандист. - И без фокусов. Я одним залпом всех сожгу, если надо будет.
Нас вели мимо гудящей турбины к котлу. Там же, буквально в двух шагах, находился шлюз для сброса отходов. Вот так вот буднично и просто нас отправят к праотцам.
Я посмотрел на котёл - тот работал на пределе, перераспределив на себя всю нагрузку из-за отключения основной магистрали. Если так пойдёт и дальше, то через пару дней он рванёт. Сквозь шум и шипение я услышал тихий скрежет металла и бросил вверх осторожный взгляд.
- Карлос, - продолжал канючить Джуно. - Да шут с ними, бросим их здесь. Свяжем. Они и на помощь-то не позовут!
Стрелок в ответ наградил парня смачной затрещиной.
Нет, приятель, думал я, у вас счёт на минуты. Сесть на корабль и удрать. И чем дольше вас не заметят, тем лучше. А значит ни нас, ни "Альбу" оставлять нельзя. И даже если нас сейчас спасёт какое-нибудь чудо, то сбить ваш корвет всё равно нечем. Разве что катером таранить. Муха против слона.
Я снова посмотрел наверх, потом на турбину и подумал, а почему, собственно, это должен быть катер?
Когда нас подводили к котлу, я увидел, как контрабандисты расходятся в стороны, поднимая пистоли. Скрежет над головой стал ещё назойливей, и мне захотелось шикнуть на него, чтобы умолк. Впрочем, теперь странный звук услышали и контрабандисты. Они подняли глаза - не все, но самое главное, что это сделал старший. В клубах пара из надрывающегося котла не было видно верхних мостков.
- Там кто-то есть!
Пять стрелков с пистолями, один с пушкой. Буду защищать работяг - меня сожгут, а если нападу на старшего - погибнут товарищи. Я протестовал против такой несправедливости. Котёл гудел, словно поддерживая мой протест, и я решил, что сам механизм в своей машинной мудрости даёт мне подсказку. Наклонившись, я уцепился за рычаг аварийного сброса и потянул его на себя.
Попасть в облако горячего пара - больно и неприятно. И каждый, кто работает с котлами и трубами, это знает. Потому даже в жару работяги носят тяжёлые сапоги, спецовки с высоким воротником и перчатки. Даже я, с моим железным телом, не брезгую униформой. И все мы, труженики подбрюшья Аттики, знаем, что, попав в раскалённое облако, нужно сделать два движения: натянуть капюшон и затянуть два шнурка, чтобы закрыть лицо. Что мы и сделали. Все, кроме "новичков", и уж тем более других контрабандистов. Последним я не завидовал: в их лёгких рубашках, парусиновых штанах и безрукавках должно быть очень жарко.
Работяги сориентировались быстро и бросились врассыпную, сбивая противников с ног, вслепую молотя их первым, что попалось под руку. Крики и хлопки выстрелов дополнили шум механизмов, слившись в единую какофонию.
Я же побежал сквозь облако к старшему - Карлосу. Тот оказался умнее, вовремя попятился назад, и хотя получил ожоги, но пушку из рук не выпустил, и заряд в суматохе не потратил.
Я вышел прямо на него. Металл в моём теле нагрелся, двигаться было тяжело и больно. А нужно мне было самую малость, всего несколько шагов.
Пёс вырвался из облака и бросился прямиком к стрелку. Тот среагировал мгновенно, переводя линзу в сторону собаки. Малыш прыгнул, я тоже рванулся вперёд, вытянув руку, чтобы оттолкнуть пса. Карлос нажал на спуск.
Синий луч разрезал воздух. Выброс энергии даже сдул с площадки пар, открыв картину потасовки. Пса отбросило в сторону, он с визгом упал на железный пол, как и моя правая рука, расплавленная чуть повыше локтя до состояния шлака. Боли не было. Только странное ощущение потери.
Карлос сделал ещё шаг назад и потянулся за новым зарядом. Возможно, он надеялся, что у меня шок. Я же до сих пор считаю, что ему стоило просто развернуться и бежать.
В два шага я приблизился к нему и схватил за горло уцелевшей рукой. Давление в системе не упало - спасибо лучу, закупорившему расплавленным металлом перебитые трубки. Жёлтая кровь забурлила, приводя в движение железные пальцы, да так, что сам протез выпустил струйку пара. Жёлтая кровь в моём теле густая, это уже не газ, а жидкость. Гидравлика опасная вещь, это не податливый пневматический привод и не живая плоть. Разжать такую хватку можно только сломав механизм. Убийца с лучевой пушкой бился и хрипел, пока я сдавливал ему кадык. Железные пальцы вонзались в плоть и хрустели шейными позвонками. Отбросив тело в сторону, я оглянулся.
Пёс скулил в сторонке, лапой пытаясь достать левое ухо - то было почти начисто срезано лучом. Бедняга. Хорошо хоть, что живой!
Вопящих и обожжённых контрабандистов добили инструментами - просто из милосердия. Джуно и Пио пострадали меньше, и потому их просто скрутили по рукам и ногам. Кто-то из рабочих был ранен, кто-то лежал неподвижно.
Я посмотрел вниз - там пристраивался к мосткам корвет. Десятки людей сновали по палубе, и я заметил как пистоли и винтовки, так и кулеврины. Хорошие ребята, дорогие игрушки у них. Есть ли у них ещё лучевые пушки - кто знает? Абордаж нам в любом случае не отбить. Остаётся моя последняя безумная идея.
Я доковылял до узла управления и отыскал рубильник экстренного останова. Сорвав пломбу, я навалился на рубильник и опустил его. Турбина, лишившись питания, замедлила ход, тяга пропала, и Аттика вздрогнула.
Нет, я не боялся, что город упадёт - ни один идиот не делал бы ставку на единственную турбину. Но, прежде чем нагрузка перераспределится, Аттика провалится метров на на сто, а то и двести.
Скрежет внизу возвестил мне о том, что я прав - многоярусные мостки и коммуникации пробили оболочку аэростата в нескольких местах, и корвет начал заваливаться. На борту началась паника. Я же подошёл к газовым баллонам и выбрал тот, чей вентиль выделялся специфическим налётом.
Синий газ не любит кислород, подумал я, подходя к краю платформы, так что удивительно, как эти ребята не взлетели на воздух, смешивая дыхание демонов и элемент индиго в полевых условиях. Или им кто-то помог?
Я поставил баллон, зажал его ногами, чтобы ослабить уцелевшей рукой вентиль, и даже через железную конечность ощутил, как нагрелась медная муфта. Раскачав баллон, я столкнул его прямиком на палубу корвета. Взорвался он, немного не долетев, и судно контрабандистов занялось пламенем.
Когда идущая на снижение Аттика окончательно убила аэростат корвета, и тот, набирая скорость, стал падать в океан, на борту уже не было никого живого. В конце концов, они же так хотели побольше синей крови.
Закат в подбрюшье - странная штука. Словно смотришь на него кверху ногами. Сверху твердь, снизу розовые облака и небо, отражённое в водной глади.
Пёс яростно расчёсывал ухо, а я пил чай и периодически ковырялся в остатках руки. Предплечье цело, как и кисть. Плечо под замену, да ещё пара трубок. Ничего страшного, могло быть хуже.
Меня допросили все, кто только мог, и до сих пор не отпустили домой. Кража, убийство, изготовление синего газа - инцидент серьёзный. Видимо, придётся подписать кучу протоколов и прочих бумаг. Хоть ребят отпустили, даже врача им вызвали.
Ко мне время от времени подходит миловидная девушка в звании капрала. Скорее всего секретарь - эту работу мужики не очень любят. Она что-то спрашивает, уточняет и, грызя карандаш, заполняет растущую стопку бланков. Смотрит она на меня со страхом и интересом, но я так устал, что ни шутить, ни флиртовать мне не хочется. Пусть себе боится и дальше.
В Аттике есть всё, что угодно. Любые товары, услуги, информация. А ещё в городе есть предрассудки и суеверия. Здесь не любят цвет смерти. И меня, инженера-наземника, тоже не любят. За красивые глаза, как, посмеиваясь, говорит седой кэп Хильберто.