Для меня было горестно, но с другой стороны радостно и неожиданно, что у меня был дед, который оставил мне в наследство свой загородный дом в ***. Я оформила все надлежащие бумаги и осенью решила туда отправиться посмотреть дом.
Путь оказался очень долгим, но мне было не страшно, так как я поехала туда не одна, а со своими друзьями.
Как оказалось, *** очень красивая маленькая страна. Когда мы там ехали, мне сразу вспомнился роман Брема Стокера "Дракула". Это правда загадочное место, с множеством готических замков. Я была права, что поехала именно осенью, во-первых, я просто люблю это время года, во-вторых, место, куда я приехала, было еще более загадочным, страшным, но в тоже время манящим.
Дедушка оставил мне в наследство небольшой замок, который стоял на вершине горы. Он был окружен множеством деревьев, которые уже сбрасывали свои листья. Они делали картину более насыщенной и раскрашивали серый каменный замок красными, желтыми, багровыми красками.
К замку не возможно было проехать на машине, так как к нему вела узкая тропка. Это доставило нам не большой дискомфорт. Пришлось взять на прокат у деревенских жителей, неподалеку от дома. Когда я ехала на лошади вверх по горе, мне казалось, что я живу в средневековье.
В замке давно никто не жил, и поэтому вьюнок обвил железные прутья забора. В некоторых местах замок был разрушен. Розы, уже завяли и высохли. Как я поняла, раньше, здесь было очень много цветов. Особенно хозяин любил розы и ухаживал за ними до последнего, так как они единственные были не заросшие сорняками. Неподалеку была конюшня. Мой дед обожал лошадей и содержал их. У него в коллекции были лишь лучшие кони.
Мы вошли в замок, поставив лошадей в конюшню. Из деревни мы наняли мальчишку, который должен был смотреть за ними. В доме был легкий беспорядок, а в основном было достаточно уютно. В замке было два этажа. На первом размещались гостиная, кухня, большая столовая и пара комнат, не имеющих предназначение. На втором в основном были спальни и кабинет моего родственника. Особо мы не стали раскладывать вещи, ведь приехали всего на неделю. У кого работа, у кого учеба, ничего здесь уж не поделаешь.
Мы, поужинав, сели в гостиной перед камином.
- Не плохой домик, да?
- Не говори-ка! - усмехнулась я, - Замок просто класс! Только вот каменные скульптуры в моей спальне явно угрожающие!
--
Не бойся, если к тебе придет ночью сам Дракула, кричи, может быть услышим.
--
Спасибо за поддержку. Мне кстати дедушка написал предсмертное письмо.
--
Просим тебя прочесть нам его, - сказал мой друг, усевшись поудобнее в кресло с огромной спинкой и массивными подлокотниками.
Я распечатала конверт. В нем лежал лист бумаги, сложенный в несколько раз.
" Внучка!
Мне очень жаль, что мы с тобой не знакомы. Сейчас ты читаешь это письмо, и ты, наверное, уже взрослая, поэтому сможешь понять меня. Я перестал общаться со своей дочерью (с твоей матерью) очень давно. Конечно же сейчас я сожалею об этом, но прошлое не вернешь, да и твою мать. Надеюсь, что хоть на небе смогу с ней объясниться.
Возможно, она тебе рассказывала причину нашей ссоры. Я не хочу сейчас утверждать, что твой отец плохой человек, но именно тогда, 23 года назад я доказывал, иногда очень не корректно, это. Я предупреждал ее, что он бросит и ее, и тебя. Она не послушала меня и уехала к нему. Но то, что я предвидел, случилось. Хотя лучше бы я ошибся. Она не захотела признавать свое поражение, она была упряма, наверное как я.
Мне уже очень много лет, и я скоро умру. Мысль о том, что я тебя никогда не увижу, больно режет мне голову и сердце. Я сам тебя найти, и уже почти это сделал. Я хотел к тебе приехать, но врачи мне запретили. И никто бы не стал возиться с парализованным человеком, поэтому, если ты примешь меня как своего дедушку, то сама приедешь ко мне. Я понимаю, что ты скорее всего меня не застанешь уже в живых, но хотя бы частичка меня останется с тобой.
Прощай. Твой дед.
P.S. Я оставил тебе свой дневник, с ним, ты узнаешь побольше обо мне. Он лежит в тайнике в моем кабинете".
--
Надо найти его дневник и почесть! - предложил Денис.
--
Да, - согласилась я, - надо найти его.
Мы зашли в прошлый кабинет деда. Эта была на удивление очень большая комната. Стоял стол с резными ножками, в виде, подпирающих руками крышку стола, рабов. Их лица были напряжены и задумчиво печальны. Сам стол был покрыт богатым зеленым сукном. Также резной огромный широкий стул. В комнате находились полки, множество полок с книгами в красивых одинаковых переплетах. Камин, с каменными рядом сидящими обнаженными девушками, которые как будто сидели рядом с костром, и весело о чем-то разговаривали. Они были настолько прекрасны, что мы на некоторое время залюбовались ими, забыв, зачем мы сюда пришли. Наконец, вспомнив, мы стали искать тайник. Тайником оказалась картина, которая изображала девушку с огненно - рыжими волосами и еле заметной улыбкой. Ее кожа была настолько бледной, что казалось как будто художник забыл нанести краску и оставил холст белым. В ее руках была роза ярко - красная, как кровь. Пальцы будто нервно сжимали цветок, ища в нем спасение. В глазах девушки был еле уловимый страх. Картина, как я уже выше писала и оказалась тайником. Отодвинув ее, мы нашли в углублении коробочку алого цвета. Мы сели на рядом стоящий диван и, отряхнув пыль, открыли ее крышку. В ней лежала книга изрядно потрепанная и что-то завернутое в тряпочку, развернув которую, мы нашли подвеску с изображением Девы Марии. Подвеска была сделана из белого золота. И была искусно выполнена.
--
Ничего себе! Да твой дед был очень даже богат!
Я ничего не ответив открыла книгу. В ней лежали помятые листочки, которые были выцветшими и пожелтевшими от старости.
--
Сколько было твоему деду, когда он умер?
--
Сто девять.
Друзья только лишь присвистнули. Я взяла листочки бумаги и начала зачитывать их в слух. Почерк был женский.
" Сегодня меня судили. Я стояла перед судьями, их лица были каменными, но в глазах я видела некоторое удовлетворение от предстоявшего приговора. Главный из судейства, с презрением смотрел меня и без особого интереса спросил, спрашивать было в его обязанностях. "Вы ничего не хотите нам сказать в ваше оправдание, хотя надеюсь, миссис Аннет, вы понимаете, что оправдания вам нет". "Мое оправдание в том, господин судья в том, что я по настоящему люблю Александра". "Вы хотите сказать, что не применяли колдовство, влюбляя в себя четырнадцатилетнего мальчишку!" "Нет". "Тогда ваш приговор будет еще суровее, за обман!" Сзади меня ахнул народ. Посыпались презрительные возгласы в мою сторону. "Тишина! Тишина!" Стучал молотком судья. "Если вам больше нечего сказать, миссис Аннет Бронски, я должен вынести вам приговор. Вы знаете, что в нашем государстве колдовство наказывается, и, ввиду того, что ваша магия была направлена на малолетнего сына нашего глубоко уважаемого посла, вы будете сожжены на костре через три дня. А сейчас вас отправят в заточение!" И снова посыпались упреки "24 летняя колдунья, развратница!" Я повернулась лицом к народу, там все были злые, ненавидящие меня люди. Лишь только среди всех этих лиц, я увидела его. Он был как всегда красив, но глаза неестественно красные. Я все поняла, ему очень больно, я бы все отдала, лишь только объяснить, что это не правда, и я по настоящему люблю его. Он смотрел на меня своими большими глазами, которые я не забуду никогда и не при каких условиях. Меня увели, а я так и не поняла, понял ли он, что все это ложь и подстроено его отцом и матерью.
Я приехала в эту страну, и нечаянно встретила на прогулке в парке Александра. В этой маленькой стране, а уж тем более, с **** городе все друг друга знали. Я была же неизвестна ему и он подошел ко мне спросив как меня зовут. Меня удивила его манерность, но с другой стороны его простота в общение, некая легкость. Для его возраста это сочетание было удивительным.
Он стал навещать меня каждодневно. Его интересовала наука, которой я занималась, его интересовало все.
Когда он уходил домой, мне становилось очень скучно и грустно. И я радовалась, когда слышала знакомые быстрые шаги на крыльце. Его родители не знали, что вместо прогулки по парку он бежал ко мне.
Так продолжалось около двух месяцев.
Я сейчас сижу, мне очень холодно и сыро. Через маленькое окошко еле - еле пробивается луч солнца. К крысам и водяницам я уже привыкла, каждую ночь они тихо скребутся или шуршат по стенам, потолку. Кроме сегодняшнего дня, я больше не встречалась с ним, но каждый день жду. По ночам, я слышу быстрый шорох его ног, но это лишь мое воображение, сон.
Я стала из-за сырости в камере кашлять, кашель давит и не дает уснуть. Он словно душит меня изнутри".
Лист был прочитан, я посмотрела на друзей, они лишь пожали плечами.
--
Продолжай,.
Я взяла следующий лист бумаги, почерк изменился, он стал быстрее и не аккуратнее.
--
Я понимаю, что это на следующий день записи.
"Стражники дают мне каждый день по листку бумаги, и я могу писать свои мысли. Вчера кто-то помог Александру пробраться ко мне не надолго. Он обхватил своими тонкими аристократическим пальцами железные прутья. "Аннет! - зашептал он, - я знаю, что это все родители подстроили, слышишь? Я люблю тебя, я вытащу тебя. Правда, правда" Я подошла к решетке и взяла его руки в свои "Нет, обещай мне, что ты не станешь предпринимать ни какие попытки освободить меня. Я тебя очень люблю. Мы всегда будем вместе, мой мальчик". По его бледным щекам полились слезы. Я стала целовать его горячие губы. Но послышался тихий стук. "Ты должен идти". Сказала я. Он не хотел уходить, но послышался еще один торопливый стук. И он ушел... Может быть навсегда... Я не сдержалась и заплакала, слезы текли, текли сами собой. Осталась два дня до моей смерти."
Следующая запись была еще более неразборчивее.
"Александр, конечно же не мог ничего поделать с моим приговором, но каким - то чудом уговорил отца написать мой портрет. В день моей казни у него должен быть день Рождения. В камеру пришел художник и очень долго писал картину. Это был его подарок, его последний подарок. Он всегда мне что-нибудь дарил: цветы, какие-то цепочки, кольца. Александр был для меня всем, хотя я понимала, что это может все плохо для меня кончиться. Конечно, иногда мне казалось что это какое-то пошлое увлечение. Он красивый, завидный жених для прекрасных богатых дам. Но потом я уходила от этих мыслей, они были ложными и душащими мою жизнь.
Художник, написав картину, ушел, показав свое произведение. Я снова осталась одна. Серая камера с очень низкими потолками. В углу шуршали крысы, поскорее бы на улицу, последний раз посмотреть на солнце, вдохнуть свеже - режущий осенний воздух.
Сейчас, наверное, Александр сидит у окна своего замка, смотрит вдаль. Когда он думает, он очень любит смотреть на лес, его глаза становятся такими печальными-печальными. Я любила сидеть рядом с ним, и молча смотреть на деревья".
Я взяла последний листок. Почерк на удивление оказался красивым и аккуратным, словно та девушка, которая писала, выводила каждую букву.
"Настал мой последний день жизни. Мне страшно, но с другой стороны я рада, что наконец-то закончатся мои мученья. Прекратятся постоянные издевки прохожих, стражников.
Вчера ночью была буря. Я, сквозь маленькое окошко, могла видеть, как гнулись деревья. Дождь хлыстал так, что все человечество должно было погибнуть в один миг. Моя камера стала наливаться водой. Уровень воды достигал мне по щиколотку. Капли дождя были очень холодными. По стене ползли ручейки воды, они проникали везде, даже на мою "кровать". Возможно, Бог послал нам наказание, словно как в библии. "...И усилилась вода на земле чрезвычайно, так что покрылись все высокие горы, какие есть под всем небом... И лишилась жизни всякая плоть, движущая по земле, и птицы, и скоты, и звери, и все гады, ползающие по земле, и все люди."
Осталась мне совсем немного.
Я люблю тебя, Александр......"
-Все, кончались все ее листы, - сказала я, теребя прочитанный лист бумаги.
-А что дальше? - спросили меня остальные.
Дальше было уже написано непосредственно в книге, почерк был мне знаком, писал мой дед.
"Несколько лет я ничего не писал, ничего не хотел писать. Но мысли мои буквально заставили меня писать.
С тех пор прошло 2 года и 3 месяца, а я помню все до мелочей, и наверное ничего не забуду, пока не умру.
Больше всего я любил Аннет, но судьба жестока, не справедлива. Как позже я узнал, но точнее сказать догадался, моя семья, отец и мать, возненавидели Аннет, и решили избавиться от нее. Меня перестали пускать одного гулять. Я выходил лишь только под строгим наблюдением горничных и стражников. Родители же объяснили мне это как необходимую меру предосторожности. На нас готовилось якобы нападение. Я думал, что это не надолго, и послал своего слугу с письмом к Аннет. Я написал, что пусть она не беспокоится, что это не надолго, лишь только поймают и арестуют тех, кто хочет сделать не поправимое. Слуга, вернувшись, сообщил, что не смог отдать письмо, так как миссис Аннет взяли под стражу. Я был в ярости. Разгоряченный я ворвался в комнату к родителям и начал кричать на них. Моя матушка обняла меня и прослезившись сказала: "Сынок, я понимаю твое огорчение, но понимаешь, эта безжалостная девушка нарочно подружилась с тобой. Она должна была через тебя проникнуть в нашу семью и убить нас! Понимаешь? Я понимаю, как ты сейчас огорчен, но, но..." Она покачала головой, вытирая кружевным платком слезы.
Я вышел из комнаты обескураженный.
Всю ночь я не мог заснуть. Во мне боролись две мысли. Обе были жестоки по отношению ко мне. По версии одной, Аннет была предательница, по версии другой - родители. Аннет, я так любил ее, что не мог поверить в безжалостность. Мне казалось, что и она любила меня. Она так радовалась, когда я приходил к ней. Когда сбегал из замка ночью. Неужели все это было так ложно?! Утром Аннет проводила меня, я помню ее, когда она стояла на крыльце и целовала меня. Неужели?! Неужели?!
Буквально на следующий же день произошел суд. Аннет сказала при всех, что любит меня, и, видя ее глаза, я понял, что зря сомневался, что это я был предателем.
Я начал прибегать к не в камеру. Она была радостной, но я знал, что на самом деле ей очень трудно, после того, как приговор был оглашен.
День ее казни был на мой день Рождения. С родителями я не общался, и вообще не мог с ними разговаривать. Я видел в них теперь только ужасное, фальшивое, подлое.
Ее вели на площадь, такую прекрасную, а я ни чего не мог сделать, никак ей не мог помочь. Я был всего лишь глупым мальчишкой. Аннет была в длинном красном платье, я помню его, она была в нем, когда я подошел к ней знакомится. В ее глазах не было ни капли страха, была лишь гордость, но была какая-та не понятная нежность.
Она встала лицом к верховному судье. Он спросил ее: "Аннет Бронски, признаетесь ли вы в колдовстве?" "Нет", - гордо ответила она. Народ зароптал, что она так бессовестна, что даже не признает своего греха. "Сэр Седонский и его семья, на которую вы покушались, и на его единственного наследника Александра, по своей милости, предложили вам выбор, если вы оказываетесь от своих слов, что любите их сына, то вы остаетесь жить, но при условии, что уедите из этой страны навсегда. Если вы не отказываетесь, то будете казнены как все ведьмы, сожжением на костре". Я молился про себя, чтобы она отказалась от своих слов. Тогда она останется жива, я сбегу из дома, найду ее и мы снова будем вместе!
"Я не отказываюсь от своих слов", - приговорив себя к смерти, сказала Аннет.
"Ну тогда миссис Аннет вы будете казнены".
Моя жизнь была тогда оборвана...Я тогда ничего не понимал, все поплыло, закружилось. Где-то в далеке я слышал, что кто-то кричит "Нет!" Я не понимал, что это был я. Меня попытались увести, но я вырвался. Передо мной встала та ужасная картина, которая будет сниться, и до сих пор сниться мне. Аннет стояла привязанная к большому столбу, а вокруг дымились и горели, облитые маслом, палки и трава. Огонь уже облизывал ее подол платья. Она же стояла не шевелясь и не крича. Тогда огонь разбушевался и быстро начал вздыматься вверх...
Все стояли молча. Тишина стояла такая, что звенело в ушах, лишь только ровное потрескивание огня...
После, я перестал ходить гулять по парку и все мечтал уехать из этой страны, но мои родители полностью изолировали меня от общества, и от свободы. Через год меня женили на богатенькой наследнице какого-то графа, у нас родился сын, но мальчик умер.
Каждую ночь ко мне приходит Аннет, она прекрасна в своем красном платье...."
Мы еще долго сидели в кабинете моего деда. Мы не решились читать дальше, да и не хотелось. Была глубокая ночь, сегодня день Рождение моего деда.
Кабинет был весь наполнен лунным светом, и бликами от огня в камине. Блики играли на картине, изображающую рыжеволосую девушку, нервно сжимающую кровавую розу.