Миррану : другие произведения.

Каток на Валентинов день

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    "Господи, как я мог на это согласиться? Кто вообще дернул меня за язык спорить с Розенбергом... Ох, нет-нет-нет-нет! - великий маэстро Антонио Сальери неловко замахал руками, пытаясь соединить вместе разъезжающиеся колени, но потерпел неудачу и неминуемо растянулся бы на льду, если бы сзади его не подхватили уверенные руки."
  - Господи, как я мог на это согласиться? Кто вообще дернул меня за язык спорить с Розенбергом... Ох, нет-нет-нет-нет! - великий маэстро Антонио Сальери неловко замахал руками, пытаясь соединить вместе разъезжающиеся колени, но потерпел неудачу и неминуемо растянулся бы на льду, если бы сзади его не подхватили уверенные руки.
  
  Над ухом маэстро раздался насмешливый голос:
  
  - Не злитесь, мой дорогой друг. Кто же знал, что Его Величеству действительно понравится идея устроить на день святого Валентина каток для всех желающих.
  
  - Кто знал, что в расплату за проигрыш мне придется на этом самом катке кататься! - Сальери без особого изящества вывернулся из объятий своего спутника, яростно поправляя намотанный по самые уши шарф, и тут же снова схватился за услужливо протянутую руку, - И почему я должен делать это с вами, герр Моцарт?
  
  - Потому что я катаюсь на коньках лучше, чем герр Розенберг? - усмехнулся Вольфганг, помогая возмущенному итальянцу принять более устойчивое положение, - Осторожнее, не делайте таких резких движений, вы же не хотите все-таки упасть? Я могу и не успеть поймать вас опять.
  
  Все, чего хотел сейчас Сальери, так только того, чтобы эта изощренная пытка, наконец, прекратилась, он смог бы снять чертовы коньки и отправиться домой, к удобному мягкому креслу у камина и бутылке хорошего вина. После такого явно не помешало бы выпить пару-тройку бокальчиков, для успокоения нервов. Он бы давно так и сделал, если бы не ненавистное знание, что Розенберг, желая полностью убедиться в своей победе, ни сидел бы где-то на трибунах, специально построенных у одного из бортиков катка для того, чтобы уставшие от активного времяпрепровождения венцы могли отдохнуть и поглазеть на тех, кто еще не устал кататься. Маэстро не желал доставлять удовольствия этому пронырливому прохвосту, показывая, что сдался и смирился с поражением. Нет, он должен был доказать, что такая досадная ситуация не способна его сломить, что он может справиться с ней так же легко, как и любой другой. Поэтому, собрав в кулак всю волю, Сальери предпринял очередную попытку изобразить что-то, похожее на то, что обычные люди называли катанием на коньках.
  
  Ему удалось сделать два шага, а потом один конек зацепился за другой, и Антонио опять оказался в объятиях Моцарта.
  
  - Я просто не могу поверить, что вы вообще никогда не стояли на коньках, - смех австрийца легкой вибрацией отозвался между лопаток Сальери, рождая приятное тепло в груди, которое маэстро привычно подавил, не позволяя ему из маленького, слабенького огонька превратиться в пылающее пламя, способное смести все на своем пути. Он прекрасно понимал, что чувства, питаемые им к молодому композитору, не были теми, что принимались кичливым и надменным в моральном плане обществом, поэтому поддаваться им сейчас, когда вокруг было столько людей и сам Моцарт находился слишком близко, ни в коем случае было нельзя.
  
  - Простите, как-то не представлялось подходящего случая научиться, - ворчливо отозвался Антонио, на несколько лишних мгновений задерживая свои ладони на руках, обнимавших его за талию, борясь с желанием позволить им остаться вот так еще ненадолго, прежде чем все же сбросить, как множество раз до этого. Но Моцарт, кажется, вообще не заметил мимолетной заминки итальянца. Он резко обогнул его и схватил за плечи.
  
  - А хотите, я вас научу? - радостно предложил композитор, тут же беря ладони Сальери в свои, и, привычно не слушая возражения Антонио, отъехал на полшага назад, - Вот, давайте попробуем. Правую ногу вперед... только медленно! Не дергайтесь, у вас все получится. Так, а теперь левую... Ну, давайте, давайте! Правую, левую, правую, левую...
  
  Сальери был вынужден подчиниться. Он медленно двинулся навстречу Вольфгангу, выполняя все его указания. Правая, левая, правая, левая. Четкий, ровный ритм, размеренное стаккато шагов, скользящих по гладкой поверхности льда, кажущееся таким легким, но на самом деле такое трудное, когда держишь за руки самого дорого человека на свете.
  
  Однако, как бы трудно ни было, труд рано или поздно вознаграждается. Через несколько минут таких движений Антонио понял, что у него все же начинает получаться. На губах сама собой возникла улыбка, не оставшаяся незамеченной.
  
  - Вот видите, - Моцарт, не прекращая двигаться в заданном им ритме, поощрительно сжал ладони итальянца, - у вас все хорошо получается. Нужно было немного постараться, вот и все. А теперь поднимите глаза на меня. И не останавливайтесь.
  
  Маэстро поднял голову от своих ног, встречаясь с теплым, лучистым взглядом голубых глаз. Этот взгляд, как волна, накрыл его и потянул за собой, очаровывая и заставляя забыть обо всем вокруг, кроме него самого. Антонио следовал за ним, как за путеводной звездой, повторяя и повторяя незамысловатую комбинацию плавных движений. Правая, левая, снова и снова, медленно, ровно, пытаясь поймать то призрачное счастье, которое таилось на дне этих глаз, смотревших на него с невыразимой нежностью, обещавших ему то, во что он боялся поверить, потому что этого просто не могло быть. Вольфганг не мог отвечать ему взаимностью, он даже не знал о чувствах, испытываемых к нему Антонио. Откуда же тогда взялась эта нежность, кому адресовано тепло, плещущееся во взгляде напротив? Не может быть, что ему. Просто не может быть. Или, все-таки, может?..
  
  - Друг мой...
  
  - А? - очнувшись от мечтаний, Сальери сбился с ритма, запутываясь в ногах, и, потеряв равновесие, рухнул в сугроб, мимо которого они как раз проезжали, увлекая за собой и Моцарта. К счастью, это место было отгорожено от трибун и большинства катающихся каскадом праздничных арок, так что позорного падения великого маэстро практически никто не увидел.
  
  Оглушенный неожиданным столкновением и придавленный сверху телом австрийца, Сальери далеко не сразу сообразил, почему это самое тело ни с того, ни с сего начала сотрясать мелкая дрожь. Вольфганг приподнял голову от его плеча, и брови Антонио удивленно поползли вверх. Он смеялся! Этот великовозрастный ребенок буквально хохотал до слез, валяясь на нем, Сальери, в сугробе!
  
  - Боже мой, - не в силах больше смеяться, простонал Моцарт, утыкаясь носом обратно в плечо обескураженного итальянца, - Какой же вы неуклюжий! Как же так можно? Человек, виртуозно владеющий обращением с нотами, не в состоянии владеть на льду собственными ногами.
  
  - Зато у вас и с тем, и с тем все в полном порядке! - обиженно огрызнулся Антонио, пытаясь прижатыми руками надавить на грудь Моцарта, тем самым намекая наглому австрийцу, что пора бы уже с него встать. Вольфганг же, вместо того, чтобы так и сделать, лишь приподнялся над Сальери, глядя на него блестящими от смеха глазами.
  
  - Так, значит, вы признаете, что моя музыка прекрасна? - спросил он, хитро прищурившись.
  
  - Мне кажется, что сугроб не самое подходящее место для подобных вопросов... - торопливо произнес Антонио, нервничая от того, что вынужденная близость с Моцартом начинала затягиваться.
  
  Последнего такой ответ не устроил.
  
  - Признаете? - спросил он во второй раз, наклоняясь ниже.
  
  - Я же вам сказал...
  
  - Скажите мне, признаете вы или нет! - Моцарт склонился так низко, что его губы почти соприкасались с губами Сальери. Это было уже слишком.
  
  - Да, да, да, хорошо! Я признаю! - выдавил из себя итальянец, не зная, куда деваться от такого напора, - Признаю!
  
  - Спасибо вам огромное за эти слова, - Антонио ощутил, как Вольфганг улыбнулся, явно довольный услышанным, а затем австриец подался вперед и запечатлел на губах маэстро невесомый поцелуй.
  
  - С днем святого Валентина, Антонио, - прошептал он, наконец-то поднимаясь с распластавшегося в сугробе Сальери.
  
  Тот даже не шевельнулся, круглыми от еще более сильного удивления и неверия в только что произошедшее глазами уставившись на ветку дерева, нависшую метрах в трех над ним и чьей-то сердобольной рукой усыпанную пучками омелы. Только что... Это... Это что было???
  
  В реальность его вернул все тот же насмешливый голос:
  
  - Герр Сальери, вставайте. Если будете долго лежать на снегу, то заболеете. Да и герр Розенберг наверняка начал уже волноваться, что мы так долго не появляемся в поле его зрения.
  
  Моцарт, встрепанный и раскрасневшийся от легкого морозца, подал маэстро руку, помогая выбраться из снежного плена. Убедившись, что больше Сальери никуда падать не собирается, композитор потянул его на открытую всеобщему обозрению часть катка.
   - Сделаем пару кругов для убедительности, чтобы к нам нельзя было придраться за невыполнение условий проигрыша, ну а потом... - Моцарт обернулся, подмигнув Сальери, - ...а потом я покажу вам еще парочку интересных мест, где нас никто не сможет увидеть, даже Розенберг.
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"