Девочка Олеся была просто прелестна: маленькая, худенькая, с большими серыми глазами и русыми длинными, ниже пояса, волосами. Ей было семь лет, и она впервые оказалась в пионерском лагере. У неё в семье родилась сестрёнка и родители, занятые новорождённой, решили отправить Олесю в лагерь. Она скучала по семье, особенно по маме. Сюда примешивалась и ревность к маленькой сестрёнке.
А я в тот год поехала впервые вожатой. Раньше, будучи школьницей, я ездила много лет в этот лагерь, и мне очень нравилось здесь. Мама отправляла меня на всё лето и в конце августа, вернувшись домой, я уже скучала по лагерю, по всем своим друзьям, вожатым и начинала стонать: "Скорей бы лето! Хочу в лагерь!"
Жизнь в лагере закаляла физически, воспитывала и учила жить в коллективе. Мне всегда нравилось проводить лето здесь. Даже родительские дни воспринимались как помеха в наших каждодневных играх, которые из-за приезда родителей прерывались на полдня или даже на день. Будучи уже большими, мы с подружками писали, чтобы мамы не приезжали, но от посылок, конечно, не отказывались. Сладенького хотелось, этого там не хватало.
Отряд у нас с напарницей был большой - сорок человек шести и семилетних детей. Олеся мне сразу приглянулась и я, чтобы она очень - то не скучала по семье, уделяла ей больше внимания. По утрам у нас был заведён такой ритуал: я заплетала ей косу, вплетала ленту, делая красивый бант, и при этом пела песню, которую я и сейчас очень люблю: "Олеся, Олеся, Олеся! Как птицы кричат, как птицы кричат в поднебесье! Олеся, Олеся, Олеся!" Она успокаивалась и улыбалась. Нам с ней нравилось это занятие. Я тешила себя мыслью, что она привыкнет и что я так, хоть немного, заменяю ей маму.
В лагере часто проходили спортивные соревнования, фестивали песен и танцев, игра "Зарница".
В один из июльских дней было решено провести в младших отрядах военную игру "Зарница". Вожатых вызвал физрук, ответственный за это дело, распределил обязанности, рассказал, как игра будет проходить. Сюжет игры был таков: на лагерь напали три диверсанта, они прячутся на территории лагеря, и их надо поймать, привести в штаб, который располагался в столовой, сдать начальнику штаба - старшему пионервожатому Анатолию. Дальше в штабе уже разберутся, что с диверсантами делать. А что собирались делать диверсанты, это оставалось в тумане. В общем, что-то плохое. Игра должна была начаться после завтрака и закончиться к обеду. Как говорится: "Война войной, а обед по расписанию".
После завтрака прозвучал тревожный сигнал горна и ребят собрали на поляне посреди лагеря. Старший пионервожатый сообщил ребятам о нападении диверсантов и рассказал, где они могут скрываться и что их срочно надо поймать и обезвредить. Мне была отведена роль диверсантки, которая должна была прятаться на хозяйственном дворе - и прятаться, как можно дольше. Физрук-главарь нашей банды, должен был прятаться в лагерном лесочке. А ещё один вожатый из старшего отряда должен был быть в районе прачечной и душевой.
Территория лагеря была довольно большая, и ребятам было, где разгуляться.
Чтобы не узнали нас, диверсантов, вырядили в одежды, отличающиеся от обычных, которые мы носили каждый день. Меня загримировали: нарисовали чёрные брови, сильно подвели чёрным карандашом глаза, одели в длинную чёрную юбку, кеды, какую-то футболку и повязали по-пиратски тёмную косынку на голову.
Когда я посмотрела в зеркало, то увидела страшную тётку цыганского типа. Так вот, я в таком виде спряталась за дровами у самого дальнего сарая на хоздворе. Надеялась, что просижу там долго, сюда вообще никто не заглядывал, но я упустила такое умение малышей всюду сунуть свой нос. Очень быстро два парнишки появились около сложенных дров и быстро меня обнаружили. Тут же послышался их крик, созывающих своих товарищей: "Вот он, вот он, держите его!"
Они ещё и не поняли, кто перед ними - мужчина или женщина.
Но я поняла, что сейчас настанет мне конец, вскочила и бросилась бежать. После их крика, моментально откуда-то появилось ещё несколько малышей, они очень быстро меня нагнали, схватили за руки мёртвой хваткой и потащили в столовую, в штаб. Некоторые при этом умудрялись стукнуть меня сзади, попинать, но не сильно, видно всё же немного побаивались такого страшного диверсанта.
Мне же приходилось молчать, так как по голосу они меня бы сразу узнали. То есть, все издевательства и ненависть детей к врагу я сносила молча.
Я видела, что Олеся тоже была среди них, но она шла сбоку и внимательно смотрела на меня своими серыми большими глазами. Ребята благополучно дотащили меня до штаба, вырваться я не могла, маленькие клещи держали очень крепко. Сдав меня начальнику штаба, получив новое задание поймать остальных диверсантов, малыши умчались в лес. Когда они убежали, Анатолий сказал: "Вовремя я их отослал, а то бы убили тебя! Но вообще ты очень мало продержалась, и полчаса не прошло с начала игры..."
"О, это ещё хорошо, они ведь, как саранча налетели! Ужас!" Мы посмеялись, и я пошла смывать с себя грим и переодеваться.
Вскоре поймали и остальных диверсантов, хотя с ними ребятам пришлось подольше повозиться.
Начальник штаба поблагодарил детей, сказал, что всех диверсантов допросят и отправят куда следует, и отпустил ребят.
Я вышла из столовой через другой выход. Ребята, оживлённо разговаривая о поимке врагов, направились к своему корпусу, но увидав меня, подбежали и наперебой стали рассказывать, кто кого поймал, кто как отличился. Рассказали и про цыганку, какая она была страшная и как они её били.
Потом они убежали по своим делам, а Олеся осталась. Она взяла меня за руку и сказала: "Я не била её..."
Увидав удивление на моём лице, она добавила: "Она похожа на Вас была... я не била её..."
Я обняла её, и мы вместе направились к нашему корпусу.
С тех пор моё самоё любимое девчоночье имя - Олеся.