Несмотря на то, что вещи ещё не досохли, Сет переоделся обратно, а Фран так и пошла в красной хламиде. Она даже не забрала одежду с собой, оставила висеть на коряге. В красном платке с торчащей во все стороны шёлковой бахромой она напоминала то ли райскую птицу, то ли какого-то варварского идола.
Со временем под ногами появился небольшой уклон, идти стало легче. На горизонте проступила синяя полоса, а на пути теперь попадались кусты и островки пожелтевшей травы. По дну речного русла бежал ручеёк, над ним носились какие-то мошки и суетились стрекозы.
Сет внезапно заметил, что где-то в его уме звучит мелодия песни, которую пела Саад в воспоминаниях Фран. Не настоящая Саад, ведь девочка никогда не видела свою мать. Бессмертный жулик принял её облик, и этот облик точь-в-точь повторял облик Фран, если бы только когда-нибудь та была одета и причёсана как принцесса. И голос тоже, один в один:
Спускаясь пологим склоном,
За руки, как малые дети,
Схватившись, едва знакомы,
Ступаем в долину смерти.
Проспали последние сроки,
Спросить - никого не встретить,
Прости, расставлены сети-
Не сбиться с такой дороги.
Что ж, похоже. Есть и склон, и пустыня, и юный товарищ со своим потусторонним искушением. Чем там дело закончилось?
Спускаясь пологим склоном,
Никто не услышал бы эти
Слова, что нашептывал ветер
Тому, с кем едва знакомы,
Никто увидеть не мог бы
Сияния синей стали
Ножа, что вспоров лишь воздух,
Вдруг пламенно алым стало,
И алые, алые капли
Горели на белой коже
Того, с кем едва знакомы,
Того кто всего дороже.
А это уже его урок. Нет у него такой силы - победить чужих демонов. Разве что уничтожить того, кого они одолели. Но тогда никто не сможет их победить.
Так что же остаётся? Дать девчонке шанс и отойти в сторону?
Всю свою жизнь он совершенствовался в вере, теперь дело за малым - просто взять и поверить. Хочет ли Господь, чтобы он поверил в эту неблагонадёжную, упрямую, во всех отношениях подозрительную малолетнюю оборванку? Неужели этого хватит, чтобы удержать её по нужную сторону добра и зла?
Звучит совершенно безумно, но всё же что-то тут есть.
Она просила молиться за неё. Ну, он и молился. Должен же быть для девицы хоть малый прок от монаха.
Похоже, Наар рассчитывала на другое. Чего хотела от него потерянная богиня? Ведь не одного же урона его добродетели? И откуда она появилась на их пути, как покинула вечное заточение? Возможно, об этом знает Энтреа. Но расспросить того непредвзято после убийства им Воронёнка - задача, пожалуй, не проще, чем примирить Моруса и Роксахора. А ведь и этим придётся заняться. Что ж, пусть девица справляется сама, у него есть своя невыполнимая миссия.
Между тем, мир вокруг продолжал меняться. Маленькие жёлтые птички перелетали с ветки на ветку. Воронёнок, похоже, уже отыскал берег и кружил вдали, распугивая серых чаек.
Вскоре девочка и еретик вышли на край высокого обрыва. Внизу росли зелёные деревья, вдалеке виднелись крыши хижин, над которыми поднимался дымок. Широким песчаным полем берег уходил в белую кайму прибоя. Ветер бросил в лицо свежий запах моря и птичьи крики. А потом до путников донеслись людские голоса.
Ворон уселся на плечо еретика. Тот вытащил меч, усмехнувшись про себя - вот тебе и сияние синей стали, гляди-ка. Фран застыла растрёпанным красным пугалом.
Внизу творилось странное.
В сторону обрыва бежали люди. Ну как, люди... Тот, что впереди, определённо походил на человека - скособоченного, горбатого, странно взбрыкивающего на ходу, но человека. Ко всему, с замотанной тряпкой правой рукой - однако клинком, который блестел в левой, он размахивал довольно лихо. Остальные казались значительно ниже ростом, и в лицах у них виднелось что-то пугающее - лишённые растительности, серые и малоподвижные, они производили отталкивающее впечатление. Бритые головы, большие рты и глаза навыкате действительно придавали здешним жителям сходство с лягушками. И, похоже, они преследовали чужака.
В какой-то момент тот споткнулся, замешкался, и попал было под град ударов жердей и дубинок - но быстро и как-то потешно вывернулся, пробил себе дорогу сквозь окруживших его противников и принялся карабкаться вверх по обрыву. Задача была непростой, ведь в единственной действующей руке он держал оружие, а вторую беспомощно прижимал к груди. Закинув голову, он увидел девочку и еретика, и его лицо озарила надежда.
Сет рассматривал незнакомца. На дублёном лице бродяги выделялись живые голубые глаза и редкая светлая бородёнка. Спутанные пряди грязных волос падали на плечи, взлетая при резких движениях. Движения, несмотря на видимые увечья, выдавали опытного рубаку, знакомого с упоением битвы - даже при таком дурацком и невыгодном раскладе.
Чужак достаточно ловко перекатился через край обрыва и спрятался от преследователей за спину Сета. Те, увидев новых людей, замешкались, загалдели. Осторожно выбрались наверх слева и справа, держась в некотором отдалении. Нападать с дубьём против двоих вооружённых бойцов им, видимо, не хотелось.
- Что им нужно? - спросил еретик.
- Просто уроды, - хрипло ответил незнакомец.
И тут подала голос Фран:
- Стойте, а ведь я знаю их язык. Там, под землёй, в Таомере - я разбирала эти слова. Подождите! Немного не так, но очень похоже!
И она громко и чётко что-то сказала лягушачьему племени.
Те притихли, посовещались. Потом ответили.
- Они говорят, - пояснила Фран, что чужой человек оскорбил их гостеприимство. Они приняли его как друга. А он совершил ужасное преступление.
- Бессовестное враньё, - бродяга, даром что горбун, приосанился и горделиво задрал подбородок, - они мне ещё спасибо должны сказать!
- За что? - поинтересовался Сет.
Фран продолжила переводить:
- Они говорят, что раньше убивали всех посторонних. Но потом из пустыни пришли люди огня и обращались к ним с уважением. И принесли белый огонь. За это местные жители дали самое дорогое - кровь предков - в знак того, что больше не станут убивать верзил-чужаков. И этого приняли, как родного. А он их предал. И их ждёт большая беда.
- Глупые язычники, - заявил незнакомец, - давно пора прекратить этот дикий обычай - отдавать девиц в жертву морскому чудовищу.
- Что ты сделал?
- Да я её спас! Спас принцессу от гибели, как настоящий герой!
Фран перекинулась парой реплик с преследователями и вдруг фыркнула. Стало понятно, что она изо всех сил старается не засмеяться. Сделав глубокий вдох, она коротко пояснила:
- Он соблазнил дочку вождя.
Сет недоверчиво посмотрел на героя.
- Зачем?
- Из человеколюбия. Теперь она не годится в жертвы. И потом... мне просто стало интересно. Всё ли у них, как у людей.
- Мне кажется, они люди, - тихо сказала Фран. Остатки тех, кто уцелел в катастрофе. Те, что жили тут всегда, а не пришли после. Что-то сделало их такими.
- Они уроды, - повторил незнакомец, - они поклоняются морскому чудовищу. Приковывают девчонку к скале, на случай, если чудовище проснётся и захочет перекусить. И пусть оно спит, незавидная участь - медленно умирать в одиночестве на пустом берегу. Кого-то хватает на пару месяцев, кто-то тянет годами. Еду им приносят, иначе девок не напасёшься. Но жизнью это не назовёшь.
- Они говорят, это священный долг, служение племени. А теперь им конец. Все обречены.
- Пусть возьмут другую девицу, - предложил Сет.
- В племени нет другой девственницы. Эту берегли специально. А вообще, у них довольно свободные нравы, - Фран снова подавила приступ смеха и теперь уже серьёзно взглянула на Сета. И в этом взгляде читалось, что она уже приняла решение, - слушай, отсыпь им омы. Я скажу, что мы знаем способ помочь.
***
Позже, после долгих переговоров, в разгар торжественного ужина, когда всё племя собралось перед домом вождя, а четыре его дочери обносили гостей питьём, в котором едва угадывалась самая малость омы, Фран вполголоса обратилась к Сету:
- Вот и всё. Оставляй меня здесь, а с собой забери героя. Может, это хороший обмен.
- Как ты здесь оказался? - спросил незнакомца Сет.
Тот уставился на него наглыми голубыми глазами и заявил:
- Меня выкинули с корабля. С пиратского, прошу заметить. Негодяи захватили наше судно, где я плыл пассажиром. Всех, кто выжил, повезли на невольничий рынок к магаридам. Но сковать себе руки я не дал. Слово за слово, отобрал обратно свой меч и полетел за борт, смахнув туда перед этим всё, что плохо лежало. В том числе и пустой бочонок из-под вина. В обнимку с ним меня и вынесло на этот берег. Повезло.
- Как твоё имя?
- Для друзей я Рэнди. А мы ведь друзья? Кабы не вы, подыхать мне в пустыне или от добрых хозяев с дрекольем. Не думал, что для них всё так серьёзно.
- Что с рукой?
Рэнди неожиданно заговорщицки подмигнул:
- Серебро. Ну, знаете эти истории про сказочных богатырей - по локоть руки в золоте, по колено ноги в серебре. Так вот, у меня в серебре не ноги, а руки. Одна.
Сет наклонился к уху Фран, забрав у неё чашу с питьём, которую как раз пустили по кругу:
- Лучше не пей с ним из одной посуды. И вообще, надо бы держаться подальше. Слышал я про такое серебро. Может, и на корабле что слыхали, вот и избавились от прокажённого. Хороший обмен, говоришь? Ну, спасибо.
Фран посмотрела на чашу.
- Мне ведь не страшно. Да и тебе, пожалуй, тоже. Может, он врёт всё, про серебро.
Новый знакомец широко ухмыльнулся, словно услышал её слова:
- Если не веришь, могу показать. По секрету, в уединённом месте.
- Как дочке вождя?
- Как дочке вождя.
- Мило, но я предпочту морское чудовище.
- Ему повезёт, дорогая. Сдаётся, он ждал именно тебя.
- Я знаю.
Фран порывисто обняла Сета и встала, потому что за ней пришли. Несколько суровых пожилых женщин увели её вглубь деревни. Где-то вдали зазвучало заунывное пение. Рэнди повернулся к еретику: