Сет терпеливо дожидается продолжения - событиям ночи явно не достаёт завершенности. Чем ещё удивит его жизнь? Удивляться, впрочем, способны те, кто рассчитывает получить нечто определённое - а он готов ко всему. Иногда наяву, иногда сквозь дремоту слышатся звуки незамысловатого разгула и голоса охранников. Плотный пыльный воздух пахнет зерном и мышами - похоже, Полуда не пожалел пленникам крепких амбаров при знаменитых конюшнях. Когда шум на улице начинает понемногу стихать, а в непроглядном до этого мраке проступают по краю дверного проёма неяркие линии ещё не света, а как бы разбавленной тьмы - кто-то скребётся у входа - а после, словно сама собой отворяется дверь и смутная тень скользит к нему через порог.
Сет понимает, кто вторгся к нему среди ночи, но с некоторых пор совсем потерял представление, что же оно такое. Он различает тихое дыхание и чувствует невидимое движение рядом. На мгновение думается о ядовитом змеином броске - так шутит усталый перегруженный ум. Сет не знает, чего ждать и поэтому просто ждёт.
Вот, чужие пальцы легко ткнулись ему в грудь, пробежали наискосок, и, спустившись, схватили за руку. Он позволил разжать и подтянуть повыше свою ладонь и ощутил, как ложатся на неё невидимые знаки. Девчонка что-то писала ему на руке. Буквы складывались в слова: "Пойдём, у меня к тебе дело. От Учителя". Даже зная, что это ловушка, он бы пошёл. Но в ловушке он уже был. Значит, выбора нет.
- Да, - сказал он, - я понял. Веди.
Шагнув вслед за Фран в предрассветный сумрак, Сет быстро заметил, насколько легко удаётся той ориентироваться в путанице построек, незамеченной пересекать открытые участки, отводить всем встречным глаза. Он увидел, что шла она не налегке: на боку у неё болталась всё та же бедняцкая сумка из грубой ткани.
Окунувшись ещё в одну разновидность тьмы, ощутив её затхлость и сырость, беглецы отыскали ступеньки, ведущие вниз, и порядочно долго кружили по лабиринту из каменных камер - одна за другой, одна под другой. А потом они куда-то пришли, но еретик так и не понял - куда. У него не хватало сил разобраться во всём с помощью магии - хоть Полуда и велел своим людям вытащить из плеча стрелу, рана болела и мешала сосредоточиться.
Ноги ступили на что-то вроде мягкой соломы. Девочка потянула за руку вниз и устроилась рядом на колкой шуршащей подстилке. А потом легче пёрышка погладила его веки и вслед за мужчиной уснула сама - им обоим не мешало хорошо отдохнуть.
Неизвестно, сколько он спал, но проснулся от холода. Ночь прошла - откуда-то сверху тянулись спицы дымного света. В стену было вделано кольцо - похоже, в подполе кого-то держали на цепи, но эти времена давно прошли: воздух казался достаточно свежим.
Сет поднялся и осмотрелся. В помещении он находился один. Вскоре послышался шум: с заметным усилием удерживая увесистый винный бочонок, вернулась Фран, брякнула добычу рядом и жестом попросила открыть.
"Как же ты раньше справлялась сама" - подумал Сет, вынимая пробку. А потом приложился к дырявому боку, чувствуя, как по телу разливается тепло.
А дальше произошло странное.
Собираясь напиться, Фран отошла в сторону и запрокинула голову. Быстро и жадно глотая крепкую сладкую влагу, она, казалось, никак не могла остановиться. Делая небольшие передышки, она словно прислушивалась к чему-то внутри себя и возвращалась к вину снова и снова. А потом уронила бочонок на пол и отвернулась к стене.
Сначала Сет думал, что её тошнит. Мучительно вздрагивала узкая спина, однако звуков хлещущей обратно жидкости почему-то не доносилось. Опираясь о стену левой рукой, правую девочка поднесла к лицу. После, медленно развернувшись, протянула её еретику.
На случайно попавшей в тончайший луч чумазой ладошке внезапно что-то блеснуло. Сет оторопело уставился на нежданный подарок.
Окровавленный сгусток света.
Маленькое стеклянное сердце.
Сет едва удерживал себя от того, чтобы поверить, искал и не находил подвоха. Он ещё не распознал, что за штуковину тянула к нему Фран, но замечательно ощутил, как дрожало и выгибалось пространство под напором переполнявших вещицу чудесных сил.
- Это тебе, - хрипло сказала Фран, и странно было снова слышать её голос, - от Учителя. Кто-то должен знать, что с этим делать.
- Всё в порядке с твоим языком? - уточнил еретик, - вроде, варвары в таком понимают.
- Ну, почти. Остальное - иллюзия. Я же всё-таки маг.
К последним словам прилагалась задумчивая усмешка - похоже, они о чём-то напомнили Фран.
- Маг, - согласился Сет, рассматривая крохотный прозрачный сосуд, - молодой и глупый. Значит, вот, в чём секрет. Слишком лихо тебе всё даётся. Рука не дрогнула забить варвара ради лука?
- Ну,- девочка помрачнела, - это была не я. Реликвия не при чём. Я несла её, чтоб отдать.
- Тогда кто?
- Тише, я не хочу, чтоб он слышал. Давай что-нибудь поедим.
Действительно, из набитой раздавшейся сумки доносились запахи еды. Похоже, Фран удалось совершить набег на какой-то погреб. Конечно, тут не до свежей стряпни, но и без того изобилие снеди для изголодавшихся измученных людей казалось ошеломительным.
Горсти мелких сушёных рыбёшек и вяленых ягод, куски солонины, какой-то паштет в запечённой корке из теста, тяжёлая голова пудинга, оставленная в холоде созревать да там и забытая заторопившимися хозяевами. Без лишних церемоний всё пошло в дело. Беглецы насыщались быстро и молча, не глядя друг на друга. Слишком силён оказался в каждом пробудившийся голос тела, слишком острой, почти болезненной стала радость утоления голода.
Однако потом, наблюдая, как разомлевшая Фран облизывает жирные пальцы, Сет ненароком поймал странный взгляд, неуместный блеск её глаз и с изумлением понял, что нравится ей - в самом простом и незатейливом смысле. Не то чтобы раньше еретику не доводилось приглянуться захмелевшей девчонке - за годы странствий он приобрёл богатый жизненный опыт - но всё это так не вязалось с тем, что он знал о лукавом создании... То, что он знал, то, что думал, ломалось и плавилось в тёмной сладости таомерского вина, оставляя ум носиться по волнам неопределённости. Взамен ум подкинул ему неясное воспоминание.
Сет поднёс к глазам полученную реликвию, не без труда рассмотрев в полумраке, как внутри небольшого сосуда перекатываются несколько капель влаги. Но прежде, чем он успел озвучить свою догадку, с быстротой молнии метнулась навстречу Фран и зажала рукой его рот.
-Все, - зачастил глуховатый взволнованный голос, - всё, передышка кончилась. Готов ли ты, пёс, сделать то, чему тебя столько учили? Готов, изгоняющий бесов? То, что сидит в моей голове - не лучше беса, и кроме тебя мне никто не поможет. Может статься, я вправду твой враг, но вот же тебе и оружие. Раздели нас - я стану в два раз слабее. Изгони моего двойника и, возможно, ты справишься с нами по очереди. Ты ведь знаешь о ком я, да?
Сет отвёл её руку с лица.
- Назови его имя.
- Ты знаешь. Энтреа.
Сет кивнул.
Потом подумал, подбирая слова.
- Почему? Ты легко отдаёшь то, что нужно брать с боем. Не хочешь могущества?
- Не хочу, - буркнула Фран, - я бы лучше сама по себе. Но меня ведь не спросят, правда?
Сет заметил, как дрогнул её голос.
- Не совсем. Нас учили, что зло - это выбор. Ты узнаешь его, когда встретишь. Тогда и решится.
Девочка усмехнулась.
- Значит, прямо сейчас отречься не выйдет?
Сет неожиданно для себя самого погладил её по голове.
- Не берусь судить, что у нас выйдет. На что уж проще убить - и то не сложилось. А нужен предельно опасный и сложный обряд. Дырка в руке отнимает силы. Не помешала бы ома, выправить крен, но придётся справляться так.
Фран без слов бросилась в сторону сумки и извлекла из её обмелевших глубин гладкую медную чашу и стянутый шнурком мешочек.
- О, - еретик не сразу нашёл, что сказать, - послушай, ты молодец. Это меняет дело. Возможно, всё у нас выйдет. Мне нужно что-то спросить у тебя, но, кажется, лучше после.
Фран утвердительно закивала.
Сет распустил в вине опаловый порошок. Сосредоточился, коротким усилием воли сделал вино горячим, растворяя в нём крошечные кристаллы. Для него больше не было обычных ограничений. Настал самый особый из тех особых случаев, для которых приберегается магия. Странно, но Сет не чувствовал на себе взгляда Тёмного Одо. А ведь там, наверху, сейчас день. В опустевший мешочек еретик положил Слёзы Зеркала и повесил на шею. Коротковат шнурок, но пока лучше так - всё возможно во время обряда, не хватало ещё потерять.
Отхлебнул через край, подождал. Жидкий огонь заструился по телу, развоплощая, снимая физические преграды. Не допив почти половину, еретик передал чашу Фран.
И тогда началось.
Сет читает молитву Господу Адомерти, обращая все мысли к беспорочной основе мира, стремясь настроиться в лад изначальному замыслу, не запятнанному грехом. И чем больше ему удаётся достичь понимания предвечной гармонии, тем ясней её свет обрисовывает неприглядную истину: средоточием греха является сам Сет и дело всей его жизни - в юности это открытие оскорбляло и ранило, а теперь он уже привык. Магия суть насилие над установленными Творцом законами этого мира - неизвестно, слыхали ль о ней до того, как разбилось священное Зеркало, но колдовать повсеместно начали после. Могло ли случиться такое без попущения свыше? Сет не знает, но просит о малой милости - послужить нечестивым орудием божьему промыслу, вверяет себя в руку Господа.
Отрекаясь от собственной воли, он чувствует, как прибывает сила - и знает: напора этой мощи не вынести свободному человеку. Но сейчас он нуждается в ней без остатка, потому что напротив - средоточие всякого зла и источник погибели.
Две души держат ответ под его испытующим взором, две души в одном теле, и каждая - его законная добыча. Из двух бездонных тёмных провалов тянутся потусторонние сквозняки.
Сет видит обычно сокрытое: ома расцвела в его сознании огненным цветком и освещает путь.
Путь напоминает лабиринт - Сет видел подобный в Халле, у входа в библиотеку, и теперь он всплывает в сознании, чтобы помочь представить недоступное взгляду. Чуть позже он становится похож на звёздный водоворот, раскручивающуюся в пространство спираль небывалых энергий, снабжённую множеством ответвлений и завитков. Сет бредёт по колени в звёздах - часть огоньков вспыхивает ярче, часть гаснет под его ногами. И прямо над головой, словно отражение на серебряной зыбкой изнанке водной глади, огромной медузой висит почти такой же водоворот - тут и там соединённый с нижним столпами подвижных искр.
Еретика поражает готовность, с которой Фран открывает ему свой ум, неловко стремится ему помочь. Каждый из огоньков в потоке - малая искра души: мысли, чувства, воспоминания. Вглядевшись в любую, возможно постичь полноту момента внутренней жизни. Вот Фран, совсем ещё малышка, лепит из песка ровные холмики и украшает их камнями и ракушками - это будет кладбище для её обидчиков. Вот - размышляет о том, каково целоваться с Хлаем, а здесь - закрывает глаза купцу со вспоротым животом. Вот, набравшись смелости, вызывается помочь Воронёнку с мытьём его длинных волос, а потом пересчитывает украдкой позвонки на смуглой склонённой шее. В братстве Огня стриглись коротко, а то и брили голову наголо, но маленький братец выделился и тут. Сет явственно ощущал тяжесть белого треснутого кувшина (он помнил его ещё целым), звук и блеск льющейся воды, брызги на босых ногах.
Однако, всматриваясь слишком пристально, легко упустить общую картину, потеряться в россыпи фрагментов. А общая картина такова: кто-то ещё, слишком похожий на Фран, чтобы быть чужаком, вторгся в её владения. Медуза над головой запускает всё новые щупальца в круженье её огоньков. И Сет замечает, что тусклые участки верхнего лабиринта начинают от этого светиться ярче, наливаются жизнью. Энергия Фран заполняет прорехи в разорванном духе Энтреа. Какое-то, явно нерядовое событие подточило силы юного мага: вот зачем ему понадобилась сестрица. Впрочем, заметно движение и в обратную сторону - незваный гость всё больше врастает в сознание Фран, пытается подчинить движение звёздных потоков, влиять на волю и разум.
Как разорвать эту связь? Сет подозревал, что обычные способы тут не помогут. Бесы, которых случалось изгонять прежде, некрепко цеплялись за ткань реального мира, и подготовленному магу не стоило большого труда вернуть их в Место-которого-нет. Но Энтреа был человек, больше того - самый сильный маг из всех, кто когда-то рождался.
Но где-то и он уязвим - нашлась же та сила, что сумела ему нанести опасную рану. Вот где ключ, где разгадка. Если найти исток, то событие, что ввергло Энтреа в недавнюю беспомощность, станет понятно, как к нему подступиться.
Всматриваясь в линии верхнего лабиринта, Сет пытается угадать направление, в котором следует продвигаться. В движении большинства огоньков присутствует закономерность: соединяясь в цепочки, они повторяют последовательность событий - или порядок, в котором те запечатлелись в сознании. В это время случайная искра летит ему прямо в лицо и отбрасывает назад - в одно из сравнительно свежих воспоминаний Фран.
... На девушке, из глаз которой смотрит сейчас еретик, вместо обычной одежды - балахон кровавого цвета. Она старательно разглаживает его на коленях, слушая негромкий перебор струн. Какие-то задворки - вполне возможно, что Таомеры, вечер, нагретые солнцем камни.
- У меня для тебя подарок, - говорит чей-то голос.
Фран вздрагивает, когда поднимает глаза. И есть отчего - на камушке чуть поодаль, наигрывая что-то на лютне, сидит её точная копия. Копия, если не считать старинного фасона дорогого платья, спокойного достоинства движений и нежного сияния благополучной юности над убранной цветами и жемчугом головой.
- Это песня про демона, - говорит она и в нежном сиянии появляются новые оттенки, - говорят, такого рода духов можно обнаружить, ткнув ножом в налетевший из пустоты вихрь. Раненый воздух окрасит нож кровью.
А потом поёт несильным, но чистым голосом, с отстранённым задумчивым видом:
Спускаясь пологим склоном,
За руки, как малые дети,
Схватившись, едва знакомы,
Ступаем в долину смерти.
Проспали последние сроки,
Спросить - никого не встретить,
Прости, расставлены сети-
Не сбиться с такой дороги.
Свистящий пустынный ветер
Засеет глаза песками,
Живые алмазные зерна
Во влажных зрачках растают,
И вскроются ныне, навеки,
Глубинные темные реки.
Оступятся узкие ступни,
Застыв, остановится спутник,
Скрипучим захвачен смерчем,
И знаки в следах проступят-
Ожогом по коже - встречник-
Дух, демон, убийца, встречник-
Вдох- воздух ревнивый плечи
Надежным сожмет объятьем,
Оплавится белое платье,
Смолою дохнет и нефтью,
И душу взаймы - навечно-
Возьмет, обещая счастье
Стать злою и гибкой плетью,
Бессмертной пустыни частью.
Спускаясь пологим склоном,
Никто не услышал бы эти
Слова, что нашептывал ветер
Тому, с кем едва знакомы,
Никто увидеть не мог бы
Сияния синей стали
Ножа, что вспоров лишь воздух,
Вдруг пламенно алым стало,
И алые, алые капли
Горели на белой коже
Того, с кем едва знакомы,
Того кто всего дороже.
Никто не узнает, как долго
Вой ветра над телом рыдает,
Пока, без заметного толка,
Я нож о бедро вытираю.
- А ещё это песня о том, что неплохо спросить себя, собираясь сразиться с Пустыней: не эту ли смертоносную силу ты любишь в том, кого любишь? Не этот ли страшный секрет приворожил твою душу - готовность отречься, забыть, уничтожить: чужое, непостижимое.
На середине фразы дрогнув, ломается голос, и вот, спадает личина: напротив сидит слепой бродячий певец - рот вот-вот готов растянуться в длинной ухмылке.
Фран не удивлена.
- Я никого не люблю, - хмуро заявляет она.
Её собеседник фыркает, потом принимает серьёзный вид и кивает.
- Мне-то можешь не говорить.
Девочка не замечает его веселья.
- Это Саад?
- Что скажешь, одно лицо? И не только лицо, дорогая. Я вижу всё больше сходства. Не пойму, почему, но меня это радует. Ты заметила? Есть и отличие.
- Нет.
- Не важно. У Саад были зелёные глаза.
Сет идёт дальше, наугад, осторожно нащупывая дорогу. Сквозь него проносится бешеный вихрь образов и картин, способный свести с ума любого - кроме таких, как он. Маг начинается с умения удерживать в памяти очень много вещей - и всё равно это слишком. Знакомый обряд встал на дыбы и ринулся вскачь - и стоит огромных усилий не дать себе свергнуться в пропасть. Сверни Сет немного в сторону - вот они, ответы на все вопросы. Но и сейчас вспышки чужой памяти порой затмевают, застят понимание цели пути - а впереди ещё один неведомый мир, опрокинутый в потустороннюю зеркальную бесконечность.
Наконец вот он, один из мостов, соединяющих Фран и Энтреа - сноп взметнувшихся искр переносит Сета через границу. На мгновение он чувствует себя словно муха на потолке - подвешенным вверх ногами, но потом звёздный лабиринт оказывается там, где надо, и течёт, омывая бёдра, изредка доплескивая до лица. Напрягая внимание, Сет находит нужную мерцающую прядь и следует за ней, не позволяя себя отвлечь игре переменчивых образов в глубинах чужой души. Нить ведёт в самое сердце тёмной раны, обезобразившей светоносную плоть звёздного водоворота.
Мимоходом Сет успевает заметить в мелькании прожитых мальчиком дней красивую строгую женщину с подведёнными глазами, луну над чёрной водой, выпущенную в небо пару голубей, отблески пламенных снов, сомнительного знакомца Фран с повязкой на зрячих глазах, и снова сны - разделённые пополам с сестрицей. Каждый из этих двоих - блестящая рыбка на остром крючке пронзительно-ярких видений, а где-то во тьме ждёт рыбак, но он, в свою очередь, тоже лишь чей-то улов. Упрямая рыбка-Фран хочет скинуть нахлебника, что присосался и кормится за её счёт, но по-настоящему её свобода в руках рыбака, а тот держит крепко, очень крепко. Сейчас, изнутри, еретик хорошо понимал, чем так манит, так тянет к себе Рдяный Царь (помимо действительно неодолимой роковой чувственной прелести) - надеждой осуществиться, раскрыться во всей полноте своего предназначения, на пределе возможностей проявить свой магический дар, в котором и есть вся жизнь настоящего мага.
Сет представлял, насколько его способности уступают каждому из близнецов - но это не могло его обескуражить. Он крепко знал своё дело. Вокруг поднимались декорации, возведённые силой его ума. Но в этом иллюзорном мире у него были кое-какие права. Он узнает, чего боится Энтреа, вообразит и вызовет к жизни нужное оружие - и оборвёт все мосты, соединившие вместе этих странных детей. Достало бы сил - как здорово было бы не ограничиться этим, разом выжечь весь выводок. Но - нельзя. Теперь нельзя. Забрезжило что-то в девчонке. Неясное что-то. Надо бы с ним разобраться.
А если так, то и мальчик способен преподнести сюрпризы.
Интересно, заступничество призрака маленького братца распространяется и на него?
То, что это не так, Сету пришлось понять очень скоро.
Он не был готов к тому, что видел Энтреа в миг катастрофы. Он никогда бы не смог к этому подготовиться. Но предусмотреть вероятность чего-то подобного был просто обязан.
Непростительная ошибка.
Потому что враги человеку близкие его.
Не было у еретика никого ближе Воронёнка. Впрочем, там, дома, его все любили. Маленький братец единственный попал в Край пустыни совсем неразумным младенцем. Сет отчётливо помнил, как в год затмения заявился в Обитель один из Языков с пегой кобылицей в поводу и извлёк из складок пыльной красной хламиды странный, пищащий, мокрый насквозь кулёк. Посмеиваясь, выслушал учитель историю о потрясённых пламенной проповедью тёмных селянах, вручивших так кстати подвернувшемуся Гончему неугодное дитя, и о мытарствах брата, не сумевшего ни пристроить, ни бросить подкидыша, так и дошедшего с этой нежданной обузой до стен монастыря. Сет помнил, как мальчик рос, учился ходить, а потом и драться, таскал из библиотеки книги и читал их на крышах, поджаривая на солнце худые бока, а потом, лукаво щуря блестящие чёрные глаза, изводил окружающих бесконечными вопросами.
А теперь...
А теперь Сет сжимает в руке нож убийцы - и вместе с убийцей смотрит на то, как отлетает, сходит на нет так много, так крепко обещавшая жизнь.
На какой-то краткий миг исполосованное кровью лицо кажется растерянным и беззащитным. Потом собирается, сосредотачивается взгляд. Поверх кровавых полос, наперекор пляске теней и жарким бликам костра проступает, вытапливается откуда-то изнутри потусторонний призрачный свет. И внезапно становится ясно, что Рав - воронёнок подчиняет, присваивает накатившую невесть откуда волну необузданной дикой магической силы и необычайно ловко и точно обращает её против врага.
С небольшим запозданием Сету удаётся определить источник мощной, архаичной, неупорядоченной магии - древний жреческий нож, который Энтреа всадил в живот молодого еретика. Сет чувствует, как на его руке сцепились стальные пальцы, мешая попытке вытащить клинок, разорвать волшебный обсидиановый мост.
С небольшим запозданием Сет пытается покинуть видение, осознав неиллюзорную угрозу в глазах уже мёртвого друга - но всё ещё действующего мага, всё ещё действующего бойца.
И уже совсем поздно, фатально не успевая уйти из-под внезапной яростной атаки, Сет неожиданно понимает, что никто иной, как воронёнок и был тем непревзойдённым оружием, которое одно стоило бы выставить против Змея.
Рушится, рассыпается мнимая реальность, которую больше не в силах поддерживать гаснущее сознание, хлопают, расползаются на ледяном ветру ветхие полотнища расписанных звёздами декораций.
Падая в холодную чёрную пустоту небытия, Сет уже не чувствует, как в ответ на его последние мысли дрогнул, потеплел в основании шеи старинный флакон на коротком шнурке.