- Бачишь, шо робиться, - жаловался Виталик, не можу нiяк у кiмнатi щiлини заiзолювати от дитя й хворiє.
Тут их сын Макар начал так выть и капризничать, что я понял: пора идти.
Виталик виновато посмотрел на меня:
- Ще чаю? - предложил он мне.
- Нет, уже пора, мне Женьку скоро укладывать. - Подыграл я Виталику. Понимал - им пора.
Мы с Женькой с радостью выпорхнули в сырую темную осень. Запахи, как телохранители, обступили нас во тьме и повели.
Наступило то самое благословенное время, когда поток возвращающихся с работы уже иссяк, а алкаши еще только садятся за стаканы, и до начала их плавного, нестройного кружения по вечернему городку было еще часа три. Мы с сыном быстро добежали до темного соснового леска и... нырнули.
Потоптавшись по леску, мы ринулись домой. Искушение перебежать дорогу, полную машин, в нашем прикиде пришлось опять бороть, а возвращаться в четвероногое состояние после того, как мы преодолели бы 50 метров трассы, было тяжело и опасно.
Домой шли грустно, поэтому говорить решили не о себе.
- Пап, а они и летом так жарко живут? - спросил Женька.
- Не, ну летом они могут плавать и в комнатной воде, а то и вообще в село, к реке двинуть.
- А почему они к морю не едут? - занудствовал Женя.
- А почему мы в леса и горы не уходим? - вредничал я.
- А правда, лучше быть просто людьми, тогда живешь себе и живешь, - рассуждал сын.
- По-разному, - уклонялся от прямого ответа я. Не хотелось впадать в крайности и травмировать ребенка.
В школе я очень страдал, меня часто обижали, называя толстяком, и на физре я не ловил успехов: бегал плохо, подтянуться нормально не мог, в футбол не гонял, поэтому мнения пацаны были обо мне невысокого.
А как им, придуркам юным, объяснишь, что я не такой, как все люди. А взрослым тем более не объяснишь, и сыну не объяснишь, и себе не объяснишь.
Только вечерком вот так побегаешь по лесу, по деревьям полазишь, воздух понюхаешь и объяснять никому ничего не надо, главное, чтобы лишних глаз не было.
Вот Виталик с Жанной происходят из рыб, причем Веталь из тропических, и сын его явно в него - холода боится. А ведь живут в наших широтах издавна. Живут и мучаются.
Женя их тоже очень жалел и собой гордился, пришлось его пыл охладить.
Я ему про дядю рассказал, который с детства хотел служить в ВДВ, но отправили его в стройбат, хотя был высок, могуч и собой красив.
- И у тебя плоскостопие может быть, - пугал я сына, - ведь у нас, медведей, стопа обычно плоская.
- А зачем же вы мне кроссовки с супинатором купили, а не те красивенькие! - парировал он.
- Круто! - ошизел я. У меня в детстве таких вопросов не возникало.
Но отвечать правду было нельзя.
- Кстати, а знаешь, у этого дяди, который в ВДВ не попал, была шкатулка для сигарет в виде осла. Ему на уши нажмешь, и сигарета из задницы появляется.
- А какого он был цвета? - спросил сын. Слава Богу, разговор я перевел.
- Сверху коричневого, а снизу бежевого.
- Ммм. - Женя задумался.
Остаток дороги шли молча. Женя нюхал воздух, а я переживал.
Про любовь дяди к ВДВ это я наврал. Медведю в людях тяжело, многие наши после армии из медведей выбывают.
Интересно, а как рыбы в армии устраиваются, - подумал я.
Надо будет у Виталика спросить, когда в следующий раз придем, может отец или его брат там были.