Моему племяннику, Стивену - П.С.
Для Джека - К.Р.

Глава 1

Я чувствовал, и мне никогда не забыть этого до конца своих дней.

Я помню лунный свет. Громадный серебряный диск полной луны, притягивающий мой воздетый взор, её пьянящий свет сочился в мои поры и струился по моим венам, проникая всё глубже и глубже внутрь меня.

И затем боль. Чудовищные конвульсииломали моё тело, моя кожа казалось горит и, опустив взгляд, я в ужасе видел, как мои пальцы сжимаются в жёсткие, увенчанные когтями лапы. Моя шея напряглась вытягиваясь, мой живот свело, мускулы в груди и плечах рвало и перекатывало, словно колония запертых крыс носилась под моей кожей.

В гортани я почувствовал жжение, корень моего языка опух и корчился, душа меня. Я закашлялся, и мой язык выпал между разошедшимися губами, свесившись из уголка рта, покачиваясь ниже подбородка. Пряди слюны брызнули на пол, блестя в лунном свете.

Такую жуткую боль я пережил. Такую ужасную боль. Словно мой череп зажали в тисках, и завинчивали их всё туже и туже.

И затем шум начал ...

Скрип и треск звучали внутри моей головы, и я знал, что это моя челюсть выдаётсявперёд, и нос делает тоже самое. В следующее мгновение я догадался, что вижу их обоих одновременно своими сузившимися глазами. Я дико потряс головой и попытался закричать, но всё, что вышло из моей глотки, это рычание и визг, перешедшие в ужасающий вой, тянущийся со всё возрастающим во мне ужасом.

Я попытался бежать, но невозможная тяжесть придавила меня к месту. Я был в ловушке, едва в состоянии двинуть хоть мускулом - все мои чувства горели словно в огне.

Мой слух был теперь острее, чем когда-либо прежде. Зрение отчётливее, так что всё выглядело яснее и ярче - хотя и странно удлинённым, как если бы я глядел сквозь слегка искажённые линзы. Мой нос дрогнул от волнения, когда тысячи различных запахов и ароматов набросились на него.

Там был резкий запах льняного масла в лакированном дереве. След парфюма недавнего посетителя - как икислый привкус пота, который он должен был скрывать. Там была полировка для плитки. Пролитое молоко. Мятая трава. Голубиные перья. Сажа. Пыль. Дёготь. Следы рвоты. Намёк на собак ...

И затем начался зуд. Во всем моем теле. Грубый, подавляющий, который невозможно было игнорировать, он заставлял меня скоблить и царапать каждый дюйм моей кожи когтями со всевозможной энергией, которую я только мог собрать. И когда я сделал это, моя челюсть отпала в смеси шока и ужаса. Я стал свидетелем того, как моя гладкая кожа начала прорастать густой тёмной шерстью.

В ужасе я задрал голову и снова завыл. Моя одежда валялась вокруг меня, разорванная в клочья.

Тесная грязная камера была обита бледно-серым войлоком. Каждая стена и поверхность густо покрыты им, чтобы заглушить все звуки - войлоком, заляпанным засохшими мазками крови.

Над моей головой простиралось ночное небо - за толстымокном двойного стекла в низком покатом потолке, словно чудовищный глаз - который концентрировал лучи света полной луны в мою камеру. Я смотрел, заворожённый.

Затем я услышал это. Низкое неприятное хихиканье позади меня. Сделав невозможное усилие, я медленно повернул голову ...

Он разглядывала меня.

На нём была огромная мантия с тяжёлым зловещим капюшоном, который полностью скрывал его лицо и голову. Свет луны сверкнул на тёмных стёклах окуляров, скрывавших его глаза - и на огромном серебристом стекле шприца в его руке, затянутой в резиновую перчатку.

Я уставился, не способный шевельнуть ни единой конечностью.

В следующее мгновение отвратительная фигура начала двигаться ко мне; медленно, осторожно вытянув перед собой шприц. Я испустил стон, когда спазм страха скрутил моё тело.

Тумп-тумп-тумп.

Он сделал ещё шаг ко мне, поднимаяшприц и позволяя паре капель серебристо-белой жидкости выступить и скатиться по громадной игле. Мои уши прижались, и пасть оскалилась в ужасающем рыке - я не мог сбежать от него. Я не мог двигаться вообще. Ещё один спазм прошёл по моему позвоночнику.

Тумп-тумп-тумп.

Чтоэтоза звук? Что-то стучало по подбитому войлоком полу, словно вторя моему бьющемуся сердцу. Фигура наставила на меня острие шприца, пока я боролся, пытаясь вернуть себе контроль за своим измотанным болью телом.

Тумп-тумп-тумп.

Снова. С потрясением я понял, что билось позади меня ...

Это был мой хвост.

Глава 2

Это тёмный мир, что я, как тик-так парень, знаю очень хорошо. И я был свидетелем таким ужасам, которых не пожелал бы своему худшему врагу. Один из таких ужасов поведает эта история ...

Как я уже сказал, я тик-так парень - нечто среднее между посыльным и курьером на доставке, только мы быстрее первыхи в два раза чётче вторых. Это работа не для зелёных новичков и не для неотёсанных деревенщин, не сделайте ошибки, думая так.

Я знаю этот город как свои пять пальцев - каждую аллею, каждый переулок и самую захудалую улочку. Я должен: это моя профессия. Добираться по нему - моё второе я. Дайте мне два места, и я скажу вам самый быстрый путь от одного к другому и обратно мгновенно. Время деньги. Тик-так - тикают часы ...

Вот почему нас и называют тик-так парни.

Вам не застать нас скучающими за столами в каком-нибудь убогом офисе. Мы всегда в пути. Будь то свидетельство завещания или заверенная копия предписания, записи показаний или сбор петиций, раздача подписки или запуск облигаций, это все обычная работа для тик-так парня. И я получал свою долю странных заданий, могу я вам сказать.

Был один раз, когда я должен был доставить груз сине-пятнистых яиц Мускусных уток,ещё тёплых, в Орнитологическое Общество Болотных Угодий и Низин ко времени их Ежегодного Инкубационного Банкета. Потом ещё тот случай тайного маскарада Леди Фицровии, на который я должен был раздать две сотни приглашений с золотыми краями к середине ночи - тайно разумеется - и с половиной писак из светских газет сидящих у меня на хвосте.

И затем ещё был момент, когда я должен был доставить подписку на исторические памфлеты полковника Уибридж-Тонкса,Хроники Несчастья от Непрочищенного Слива- и обнаружил что меня преследует по канализации стая питающихся плотью саламандр ...

Но эта история так ужасна, что заслуживает отдельной книги.

Жуткое тёмное зло этой истории началось с казалось бы невинной моды на меховые воротники и манжеты, известных как Вестфальская отделка. Эта мода давно прошла - но мода вообще странная штука.Одну неделю вы не можете спускаться по Галоп Роу не наткнувшись на вульгарных щеголей в цилиндрах с двойными полями. В следующую, они уже расхаживают в соломенных том-отасселах, что-то вроде того. И эти прекрасные молодые дамы, которые совершают променад вдоль Верхнего Рынка и Места для гуляния Регенси Мэлл так же непостоянны. Один сезон они все в кружевных перчатках и сапожках из тюленьей кожи, следующий, в восточных юбках и с собачками размером с садовую мышь.

Что до меня, двенадцати-карманный охотничий жилет, складной цилиндр трубочиста и надёжная трость-шпага, всё, что мне нужно, но я никогда не был последователем моды. Нет, я оставляю это щеголям и юным дамам. И что до них, ну, они кажется не могли нарадоваться этой Вестфальской отделке.

Мех был толстым и мягким и роскошным, но что действительно отличало его от среднего кролика или белки - или бездомной кошки, если на то пошло - это его блеск. Блеск который надо было видеть, чтобы поверить; блеск такой изысканный такой утонченный, что мех сам казалось светился.

Ходили слухи, что он выделан из шкуры великого ночного волка - редкого вида, который бродил по лесам окружающим далёкий горный город Танненбург на востоке. Шкуры этих редких животных были по общему мнению настолько ценными, что малейшая прядь на вороте или манжетах могла повысить стоимость хорошо-пошитой куртки или пальто тысячекратно.

Это случилось незадолго до того, как щеголи и прекрасные дамы с Галоп Роу и Регенси Мэлл боролись друг с другом за самый высоки ворот и наиболее пышные манжеты из изысканной Вестфальской отделки. Как я уже говорил, это была просто мода, и я бы и не вспомнил об этом, если бы не мрачное приключение, которому предстояло произойти со мной чуть позже влажным весенним днём, когда я направлялся в сторону строгих юридических офисов Брэдсток и Клинк.

Младший Брэдли Брэдсток и старший Алоизиус Клинк были моими регулярными клиентами. Я взял пачку повесток у двух юристов какобычно и доставил их до того, как вернуться в их офис своим обычным путём. Обычная работа в обычный день - или как я тогда думал.

Я не мог ошибаться больше.

Ничего не могло подготовить меня к виду, который встретили мои глаза на старых крышах, по которым я обычно срезал путь. Это было зрелище, от которого кровь стыла в жилах ...

Глава 3

Старина Бенджамин занимал пару тусклых комнаток в том высоком, клиновидном здании на углу Вотер Улицы Лайн и Блэк Дог Аллеи сколько я помню. Водил по городу повозку-с-четверкой кучу лет. Конечно, с его сморщенной физиономией и копной непослушных волос, он всегда выглядел старым для меня - но я полагаю, все дети думают так о взрослых, правда?

Как бы то ни было, когда я был пацаном, я привык видеть его у здания, в котором он обитал, в его выходные. Он вытаскивал побитое старое кресло кучера натротуар в любое время дня и ночи и сидел там, наблюдая как мир движется мимо него.

Временами он был в хорошем настроении и приветствовал прохожих смехом и шутил с любым, кто останавливался поболтать с ним. В другое время, он был несчастен, как собака дьякона по пятницам, проклиная клячу ломового извозчика за кучу дымящегося навоза оставленного на мостовой, ругая уличных мальчишек, бросающих гнилые апельсины в окна, и потрясая кулаками на богатеев из сливок общества и щеголей не приподнимающих приветственно шляп, спеша мимо него.

Хотя должен сказать, что со мной он всегда обращался хорошо. Скорее часто чем нет, он ловил меня, когда я спешил мимо по какому-нибудь поручению или другой надобности и давал мне собственное небольшое поручение - отнести записку одному из его коллег кучеров на другом конце города или принести ему что-нибудь из магазина. Затем он давал мне монетку в качестве награды - какую-нибудь мелочь, но достаточную для того чтобы купить себе леденцов или какую-нибудь сладость ...

И даже если он замечал меня идущим по улицам города, когда он водил свою городскую повозку с впряжённой четвёркой лошадей, он останавливался и позволял мне проехать бесплатно.

Мне нравилась его повозка. Она была меньше, чем те, в которых ездят теперь. В ней не было лесенки на верхний этаж, только ступеньки сзади. И когда взбираешься наверх, то садишься спиной к спине с другими, которые уже там, на узкой скамье - доске-лезвии, как называл её Старина Бенджамин - которая бежала посреди крыши. Там не было ничего, за что можно было держаться или где спрятаться от непогоды. Все пассажиры цеплялись друг за друга, спасая свою жизнь на каждом повороте, вопя от страха и смеясь ...

Да, Старина Бенджамин был мне хорошим другом. Позже, конечно, он был вынужден уйти в отставку из-за лёгких кучера - сухого отрывистого кашля, вызванного постоянно пыльным и закопчёным воздухомгорода - и после этого он проводил большую часть своего времени в кресле, своём кресле кучера.

Там я его и увидел одним ярким солнечным весенним днём, проходя мимо по очередному поручению. Он выглядел усталым и больным, с тёмными кругами вокруг водянистых голубых глаз, и его густая копна оловянно-серых волос была растрёпана.

Барнаби, сказал он увидев, что я приближаюсь. Его губы разошлись в улыбке, открывая пятнистые остатки зубов. Барнаби Гримс, молодой самонадеянный человек. Изо всех людей! Что привело тебя-кха кха-

Разом вся его любезность рассыпалась в кашле. Он протянул ко мне руку, из водянистых глаз брызнули слезы, лицо налилось каким-то глубоким темно-фиолетовым цветом, пока он тщетно пытался заговорить. Сухой кашель стал на мгновение сильнее, сопровождаясь ропотом в горле и хрипами в груди.

Кха...кхаа...кхаа...кхаа...

Выпученные глаза и задыхающиеся хрипы, он выглядел готовым свалиться замертво прямо не сходя с места.

Кха...кхаа...кхаа...

Размахивая руками он отчаянно показывал себе на спину. Как можно быстрее, я шагнул вперёд и сильно треснул старого кучера между лопаток.

К моему ужасу, его кашель стал только сильнее. Затем, с внезапным хрипом, он смолк. Голова упала ему на грудь.

Ты ... ты как? Спросил я, нервничая.

Он поднял глаза, с его лица сошёл весь цвет. Мои лёгкие кучера становятся всё хуже ... и хуже, выдохнул он, несчастно тряся головой, борясь со словами.

Тебе стоит показаться доктору, предложил я.

Доктору! Не говори мне о докторах! Взволнованно воскликнул Старина Бенджамин. Они смотрят на тебя две минуты, используют кучусмешно-звучащих слов, затем предлагают тебе отдохнуть-полечиться в горах или на побережье. И заряжают тебе дикую цену за эту привилегию. Пах! Он покачал головой в отвращении. Нет, что мне нужно, юный Барнаби, это хорошее старомодное лекарство-от всего - сердечные капли или нечто подобное, что взбодрит меня. Ты знаешь, такого рода вещи ...

Я слишком хорошо понимал о чём он говорит. Тут были дюжины шарлатанских патентованных лекарств на рынке. Единственная трудность, что половина из них с большей долей вероятности принесла бы больше вреда чем пользы, вот почему они не слишком долго продавались, быстро сменяясь новыми.

Порошок от лихорадки доктора Джолиона, например, был изъят с полок, когда было обнаружено, что он повышает, а не понижает температуру пациента; продажи Патентованных железных пилюль Моррисона были прекращены, когда те, кто их принимал, начали приобретать ржаво коричневый цвет; тогда как Сердечное Годфри было по мнению многих причиной целой волныужасных текучих смертей на восточной стороне города.

Одним из наиболее популярных лекарств сейчас был Патентованный Тоник Старой Матушки Беркли. Несмотря на заявление своего изобретателя, что его можно принимать при всевозможных обстоятельствах, не требующих ни специального питания ни пастельного режима, и что его своевременная помощь лечит любые жалобы и оживляет сердце при любом несчастье, я думаю лучшее, что можно сказать о нём, это что его побочные эффекты не были постоянными. Правда, все ваши волосы выпадали - что могло травмировать психику - но они как правило отрастали вновь.

Как бы то ни было, я сказал Старине Бенджамину, что посмотрю что-нибудь для него, что могло бы помочь ему, и отбыл. Я уже почти повернул было на Миссион Лайн, когда услышал его ужасный отрывистый кашель, эхом разносящийся по улице вслед за мной. Это должно быть просто волшебное лекарство, помню, подумал я про себя, судя по состоянию лёгких Старины Бенджамина.

К своему стыду, я должен признаться, что Старина Бенджамин и его кашель полностью вылетели у меня из головы почти сразу после этого. На моей тарелке тогда было много всего - несколько новых клиентов с целым ворохом проблем, начиная от незначительной неприятности относительно шумного попугая уличного торговца овощами до спора с тик-так парнями за торговлю билетами на Пасхальные скачки, который угрожал страшно разрастись. Затем, конечно, было ещё жуткое дело с привидениями в театре марионеток, в которое я оказался втянут ...

Просто скажу, что вспомнил я о Старине Бенджамине не раньше чем через три или четыре недели, в тот роковой день, когда я как раз закончил разносить повестки и возвращался в офис Брэдсток и Клинк, в момент когда наши глаза встретились, я был поражён чувством вины. Было уже темно, но он всё ещё сидел снаружи в своем старом кучерском кресле.

Ну, ну, ну, воскликнул он. Посмотрите кто это вернулся снова словно фальшивый пенни!Он сунул руку в приветствии.

Бенджамин, сказал я. Мы тепло пожали руки. Я не забыл о твоём лекарстве, соврал я. Я просто был слишком занят, чтобы проверить какие-нибудь сердечные капли или настойки-

И не надо, сказал Старина Бенджамин весело. Я нашёл нечто. Разговорился с прохожим несколько недель назад. Он остановился и восхитился моей прекрасной шевелюрой. Я поблагодарил его и объяснил, как она отросла обратно, когда я перестал принимать патентованный тоник Старой Матушки Беркли. Он улыбнулся на это, и когда я закашлялся, порекомендовал мне это ...

Старина Бенджамин потянулся в карман куртки и вытянул на свет голубую стеклянную бутылочку с черно-серебряной меткой на ней. Он посмотрел на неё и прищурился, затем прочистил горло.

Стимулирующий напиток Доктора Кэдваллэдера, прочитал он. Это чудо! Мой кашель полностью пропал, и я никогда не чувствовал себя лучше в жизни. Он вернул своё внимание на этикетку. Эффективный эликсир для повышениядушевных и физических сил... Он поднял взгляд, с беззубой улыбкой на лице. Вот что я скажу тебе, Барнаби, добавил он. у меня от этой настойки даже зрение улучшилось!

Он вытащил затычку, обтёр горлышко ладонью и протянул бутылку мне. Зарядишь глоток? Спросил он. Это реально бодрит.

Это очень любезно с твоей стороны, сказал я, но нет. Я усмехнулся. Я чувствую себя прекрасно.

Я не стал добавлять, что даже если бы был болен, ничто на земле не могло соблазнить меня выпить отвар некоего шарлатана. Я глянул на этикетку, прежде чем вернуть бутылку назад:Доктор Теополус Кэдваллэдер: 27 Хартли Сквер...

Хартли Сквер! Место, где жили богатеи, с особняками с большими мраморными ступенями, формирующими квадрат вокруг эксклюзивного парка. Те врачи, кто жил там, были богатыми, отборными и с широкой медицинской практикой по всему городу. Большинствосделало состояние на стремящихся избавиться от недугов - реальных или воображаемых - миллионеров; мало кто из них реально стремился лечить болезни, которые опустошали бедные кварталы города.

Возможно этот доктор был исключением только доказывающим правило; возможно он сжалился над Стариной Бенджамином. Зачем в ином случае он дал ему свои капли, которые судя по всему, были слишком дорогими для простого кучера?

И опять же, это не было необычным для менее авторитетных практиков, проверять свои патентованные зелья на бедных и отчаявшихся на случай побочных эффектов. Но возможно это просто я такой жестокий.

Я взглянул на Старину Бенджамина пристальнее. На щеках его появился румянец и глаза сверкали. На самом деле, он выглядел как другой человек. Определённо его кашель исчез без следа. Может ему просто повезло - и если это так, тогда удачи ему, подумал я, касаясь полей цилиндра и двигаясь дальше к офисамБрэдсток и Клинк за оплатой моих услуг.

Раньше тем днём шёл дождь, я помню, и тротуарная плитка была более скользкой чем обычно - не то чтобы дождь мог развеять пелену бледно-коричневого дыма, который вечно висел над городом. Я направился вниз по Аллее Палтус, трость засунута под мышку, мимо стен металлургического завода Дэвиса, через двор на другую сторону, к сверкающей каплями ржавой водосточной трубе в дальнем конце и поднялся на крышу.

Когда я перелез через водосток на черепичную крышу - спугнув стаю трещащих воробьев - я обнаружил, что невольно широко улыбаюсь. По правде говоря, здесь я был счастлив - высоко над городскими улицами, карабкаясь по крышам от дымохода к дымоходу.

Хайстекинг, так это называется - и это не для слабых сердцем. Тик-так парень по имени ТомФлинт научил меня этому, когда я только начинал. Старый добрый Том ... На пару лет старше меня, он был лучшим в этом деле - пока не сломал себе шею на Конихоуп Лайн. Хью Шоуэл стал калекой вскоре после этого, а Коротыш Клаф свалился в Юнион Канал и утонул. Нас верхолазов осталось не так много. Тем не менее, я не собирался беспокоиться об этом той ночью, перебираясь с крыши на крышу высоко над городом, прыгая с водосточного желоба на фронтон крыши, с колонны на сандрик - от крыши к крыше - с высокомерным проворством ухаживающего кота.

Полная луна уже взошла и я направлялся на юго-запад, ориентируясь во-первых по иглоподобной тени шпиля Частного Банка Паргетера, потом по высокому закопчённому дымоходу Фабрики Клея Гревилла. Не то чтобы мне приходилось задумываться об этом. Пройдя этим путём не менее десятка раз раньше, этот маршрут - как и многиедругие, что пересекали этот город - был абсолютно знаком мне. Проделывая путь по лоскутному одеялу крыш, мои мысли унеслись на неделю назад.

Я вспоминал Профессора Пинкертона-Барнса и его исследования в поведении снегирей, с которым он попросил меня помочь ему. Я обдумывал запрос, по которому я должен был доставить груз гадюк в Блэкчапел Герпетологического Общества - они станут опасно активными, когда станет теплее. И я сделал себе мысленную заметку вернуть книги по иероглифам Майя, которые позаимствовал из Библиотеки Андерхилла для Учеников Тайной Магии, или мне светит здоровенный штраф ...

Подняв взгляд, я увидел купол башни Брэдсток и Клинк, гнездящийся в мягкой дымке индиго. Полная луна кралась в небо за ним. Голуби захлопали крыльями, поднимаясь в дымный воздух, звуча словно приглушённые аплодисменты.

Огромный кирпичный дымоход фабрики Гревилла был теперь слева от меня. Я чувствовал тепло излучаемое от печей внизу; в нос бил отличительный болезненный запах клея, который там варили. Воздух дрожал.

Я двигался вдоль парапета, окаймляющего край плоской крыши здания, руки разведены в стороны, чтобы удерживать равновесие и не соскользнуть, когда внезапно понял, что что-то было не так ...

Воробьи, которые следили за моим продвижением, резко вспорхнули и унеслись прочь, пища и треща. Небо выглядело неестественно курчавым, клубящиеся тёмные облака прокатывались по луне, и в воздухе пахло чем-то прогорклым. Всё разом, ветер стих, и я ощутил движение позади себя.

Я обернулся.

Сначала, всё казалось таким, как и должно было быть. Может это моё воображениеиграет со мной свои фокусы? Спросил я себя. Или это запах клея одурманил меня?

Но затем, как только я уже решил продолжить свой путь по парапету, я поймал глазами нечто блеснувшее в тени, отчего сердце моё на миг перестало биться. Там что-тобыло. Никаких сомнений на этот счёт. Нечто большое и плотное на вид, присевшее на корточки в тёмном углублении у кирпичной стены.

Я услышал шипение. Затем низкий угрожающий рык. И затем облака снова разошлись, выпустив на свободу лунный свет, и я обнаружил, что смотрю прямо в пару пылающих жёлтых глаз.

Дрожа, я медленно попятился. Тут же рычание стало громче и силуэт поднялся на фоне неба, готовясь к прыжку.

Оно - чем бы оно не было - собиралось напасть ...

Глава 4

Что бы там ни глядело на меня с конька крыши напротив, оно было огромное, злое и явно собиралось выпустить мне кровь. Я наставил острие своего клинка между этими горящими глазами, во рту у меня стало суше, чем каменная скамейка, и моё сердцедолбило, как кулак судьи, и тем не менее я был заинтригован.

Будучи тик-так парнем и опытным хайстекером, я привык к странным диким существам, которые обитали в тёмных уголках города. Мне приходилось сражаться с крысами размером с котов, на меня нападали орланы у восточной набережной, и я даже оказывался зажатым в ловушку парой сине-мордых бабуинов, бежавших с выставки диких животных Джи. У. Петтифога.

Но это созданье было отличным от прочих. Было в нём что-то неестественное, его огромный размер и внушающий отвращение взгляд. Что-то несказанно злое ...

А затем оно прыгнуло.

Одно мгновение я стоял там, подняв клинок, с дрожью в коленях. В следующее, в мазке шерсти и ярости, дьявольское созданье летело на меня, его громадные передние лапы вытянулись, нацеливая когти прямо в моё колотящееся сердце.

Всё, что я мог с уверенностью сказать в ту секунду, это что оно большое - куда больше, чем я ожидал. С длинными ногами, массивной головой и чудовищной бочкообразной грудью, совершенно ясно было, что бы оно ни было, это не было обычным животным.

В последний возможный момент я резко отшатнулся влево и спрыгнул вниз с парапета на плоскую крышу. Надо мной, я услышал царапанье когтей и сердитое рычание, когда созданье приземлилось точно туда, где я стоял мгновением раньше.

Я развернулся, снова встречая взгляд тех жестоких жёлтых глаз. Созданье выделялось силуэтом на фоне полной луны, снова угрожающе надвигаясь на меня.

Я попятился спиной, выставив шпагу перед собой. Чёрная форма скользнула ближе. Так мы пересекли крышу - я спиной, зверь неспешно преследуя меня - а лунный свет появлялся и исчезал снова, когда облака наплывали на него и проносились прочь...

Внезапно в верхней части моей руки возникла жгучая боль - моей боевой руки - боль такой интенсивности, что я не мог не закричать. Я оглянулся и увидел, что я врезался в металлическую трубу. Она была такой горячей, что прожгла даже через материал моей куртки. Сладковатый, острый запах собственной горящей плоти ударил мне в нос, заставляя голову закружиться и ноги ослабеть - но я знал, что если я сейчас отвлекусь, это конец.

Я аккуратно обошёл вокруг дымящейся трубы и увидел просвет окна в крыше сразу за ней. Это была моя единственная надежда.

Я медленно крался к нему, размахивая и коля клинком в сторону тёмного силуэта, удерживая его слюнявые челюсти подальше от себя. Затем, когда мои каблуки достигли края рамы со стеклом, я помедлил мгновение и опустил свой клинок.

Как я и надеялся, мой чудовищный преследовательзахватил приманку. С ужасающим рычанием, он прыгнул - только для того чтобы ваш покорный слуга отступил в сторону, словно матадор, уклоняющийся от атаки разъярённого быка. Огромный чёрный сгусток промелькнул мимо меня и разбил окно в крыше, которое разлетелось на тысячи мелких кусочков под его весом. Мгновением позже, громкий влажныйплюх!донёсся из комнаты снизу.

Я осторожно перегнулся, пытаясь не соскользнуть, и посмотрел. Там внизу, кипел котёл с клеем, дымные язычки танцевали по вязкой коричневой жиже, которая брызгала и шлёпала. В следующий миг, поверхность разорвала огромная голова покрытая клеем, челюсти распахнуты, источая отчаянный агонизирующий, леденящий кровь крик, прежде чем исчезнуть обратно в глубине котла.

Я опустился на колени, застыв на месте и пытаясь прочистить голову и собрать мысли вместе. Не легко было, должен вам сказать, это сделать с болящим плечом и дурманящимзапахом варева. Я справился с собой только когда мешальщики и разливальщики клея с фабрики этажом ниже принялись кричать на меня.

Эй, ты там!

Что происходит?

Что ты там делаешь?

Было не самое подходящее время для объяснений. Отпрянув от проёма разбитого окна, я вернул шпагу в деревянную трость и поспешно - хоть и шатко - ретировался. Сердитые крики вскоре затихли у меня за спиной, когда я достиг края крыши фабрики и проделал летящий прыжок через зияющий провал подо мной, прямо на выступающую колоннаду соседнего здания. Менее чем через десять минут я прибыл на крышу высокого готического дома, где располагались офисы Брэдсток и Клинк.

По правую руку от меня проходил длинный тонкий водосток, изгибаясь и убегая вниз с крыши к самому тротуару. Обычно я быпросто соскользнул по нему вниз. Но только не этой ночью. Боль в обожжённой руке никак не утихала. Рука страшно пульсировала и каждый раз, как я на неё опирался, чрезвычайно усиливалась.

У меня не оставалось выбора, как только выйти через дверь с крыши в подъезд и спуститься по лестнице - и даже это было трудно сделать. Задача, которая обычно требовала не больше минуты, заняла у меня не меньше пяти. Хотя в конце концов я справился с замком, раздался предательскийклик, и я вышел на лестничную площадку высотки.

Офисы Брэдсток и Клинк располагались на третьем этаже. Я спустился вниз и оказался у двери - с именами двух известных юристов, выгравированных золотыми буквами на стеклянной панели. Я собрался, как только смог, затем постучал и вошёл.

Младший из компаньонов, мистер Брэдли Брэдсток и мистер Алоизиус Клинк сидели по своим обычнымместам, за рабочими столами у стены по обе стороны маленького чумазого оконца. Оба подняли взгляд.

А, Барнаби, сказал Алоизиус Клинк, откидываясь на спинку стула. Он вытащил свои дорогие карманные-часы из потёртого жилета и демонстративно посмотрел на них. Пришёл за своим жалованием, да?

Да, сэр, ответил я. Все повестки доставлены и подписаны.

Младший Брэдли Брэдсток поднялся на ноги, доставая запечатанный конверт сверху картотеки, стоящей позади него и пересёк комнату, направляясь ко мне. Держа конверт в одной руке он протянул мне другую - только чтобы отступить в ужасе.

Дорогой мой! Воскликнул он. Что во имя всего святого ты с собой сделал?

Ох, это, сказал я, пытаясь говорить беззаботно. Конечно же я не намеревался рассказыватьдвум джентльменам о моём столкновении с волкоподобным созданьем на крышах города. Небольшой инцидент. Я врезался в трубу клееварной фабрики. Ничего страшного. Просто небольшой ожог ...

Но мистер Брэдли Брэдсток не собирался принимать никаких отнекиваний. Он передал мне моё жалование и затем принялся внимательно разглядывать ожог под рваной прожжённой материей моей куртки.

Но он ужасен, сказал он. Только взгляните, мистер Клинк.

Его бизнес партнёр уже стоял рядом, выражая сочувствие.

Он выглядит паршиво, мистер Брэдсток, пробормотал он, качая головой.

Тебе нужно показаться доктору, сказал Брэдли Брэдсток. Надо что-то с этим сделать ...

Возможно, мистер Брэдсток, Барнаби поможет ложка моей лечебной настойки.

Мистер Клинк отошёл к своему столу идостал небольшую голубую бутылочку со стеклянной затычкой и черно-серебряной этикеткой на ней, которую я тут-же узнал.

Настойка Доктора Кэдваллэдера, провозгласил мистер Клинк, готовясь налить мне ложку. Она творит со мной просто чудеса, дорогой мальчик. Я уже много лет не чувствовал себя так хорошо.

Я поднял руку, останавливая его. Благодарю вас, мистер Клинк - слабо улыбнулся я - но я уже много лет бегаю по различным поручениям и не избежал своей доли царапин и порезов. Я сумею позаботиться о себе, оставьте это лекарство себе.

Как скажешь, Барнаби. Как скажешь. Но если тебе станет хуже проконсультируйся с добрым доктором Кэдваллэдером сам - и попроси его прислать счёт мне. Мистер Клинк улыбнулся. Ты прекрасный тик-так парень и я не хотел бы потерять тебя!

Он передал мне небольшую карточку с золотыми краями. Слева вверху на ней находился небольшой диск, словно солнце, с лучами бегущими от него по всей карточке.Я прочитал надпись аккуратным чернильным курсивом: Доктор Теополус Кэдваллэдер. 27 Хартли Сквер.

Я горячо поблагодарил его за доброту, пряча конверт, содержащий мою оплату за день, во внутренний карман своего пальто, затем попрощался с господами Брэдстоком и Клинком и отправился в свои комнаты.

Хотя у меня не было никакого намерения посещать дорогостоящих шарлатанов, я был тронут добротой старого джентльмена, заботящегося о моём здоровье. Хотя всё, что мне сейчас было нужно, по-моему мнению, это холодный компресс и ночь хорошего сна.

Раненая рука делала рискованным путешествие по крышам - особенно при снова начавшем накрапывать дожде, из-за чего скаты становились скользкими.Так что я двинулся по улице, направляясь от юго-западного квартала к моей чердачной комнате на севере города.

По воле судьбы я увидел это на углу Вотер Лайн и Блэк Дог Аллеи, у клиновидного здания. Оно было поцарапано и сломано, с одной разбитой в щепы ножкой и подлокотником и спинкой забрызганными кровью - но ошибиться было невозможно.

Я замер. Моя челюсть отпала и сердце бешено запрыгало в груди. Я увидел валяющееся на боку в канаве кресло Старины Бенджамина.

Глава 5

Царапанный паз заводного отверстия карманных часов, сажа на перчатке лакея и складки по подолу элегантного платья могут сказать многое внимательному наблюдателю. Например, они могут рассказать о прекрасной дочери владельца моих собственных комнат, ступающей из кареты, опираясь о руку лакея ладошкой с обгрызенным ногтем на большом пальце; о трагической любви, о горькомпредательстве и кровавых последствиях, почти разбивших сердце определённого тик-так паренька ...

Как я уже говорил, удивительно, сколько могут поведать вещи, если присмотреться к ним.

Разглядывая кресло Старины Бенджамина, я нашёл глубокие канавки в гладком дереве поверхности подлокотников. Длинные изогнутые сколы, сделанные чем-то острым. Возможно стамеской плотника. Отмычкой или шилом, возможно. Так я думал пока не увидел, что канавки идут параллельно друг другу, грабли?

Или - моё сердце снова запульсировало - может они нанесены когтями?

Левая ножка была сломана. Возможно, подумал я, в результате того, что стул швырнули в канаву со всего маха. Капли крови впитались в обивку высокой спинки и подлокотниковстула. К ним прилипло множество толстых чёрных волос. Несколько из них я аккуратно снял, сложив в лист бумаги и убрав импровизированный конверт с образцами в нагрудный карман жилета.

Я поднялся с колен и медленно обдумал виденное. Картина неторопливо складывалась у меня в голове: картина, в которой Старина Бенджамин дремал в своём кучерском кресле под серебристым светом полной луны ...

Внезапно огромное существо с горящими жёлтыми глазами и жаждой крови обогнуло угол. Прежде чем Старина Бенджамин понял, что его ударило, создание уже наскочило на него, царапая и кусая. Стул рухнул в канаву ... Гончая ада оторвалась от ... Бросилась в двери и взбежала по лестнице на крышу, чтобы повыть на луну - где я и столкнулся с ней. Пока здесь - в двух шагах от фабрики клея - Старина Бенджамин, потрясённый и окровавленный, полз в поисках помощи ...

Были тысяча и один способ встретить свой конец в этом городе. Согласно статистике, которую я читал, питье нечистой воды или засыпание рядом с неисправным газовым оборудованием, наиболее распространённые, хотя и не менее драматичные, чем прочие. Я конечно видел несколько неприятных смертей в своё время, надо вам сказать. Вроде потока крови из неисправного мельничного двигателя. Но быть разорванным диким зверем определённо один из самых неприятных путей уйти из жизни.

В моей теории была только одна проблема. Если Старина Бенджаминбылразорван на части, на стуле должно было остаться куда больше крови, и конечно следы её должны были уводить от этого места туда, куда он уполз. Но хотя я внимательно осмотрел тротуар вокруг, я ничего подобного не увидел. Ни следа. Старина Бенджамин, казалось, просто исчез.

Исчез! Донёсся визгливый грубый голос будто вторя моим мыслям.

Я повернулся и увидел крысоподобную хозяйку Старины Бенджамина, миссис Эндикот, стоящую в дверях здания, с воинственно сложенными руками на груди.

Посреди ночи! Разглагольствовала она. Свалил не слова не говоря, тихо, как лунный свет!

Она была тощей бедно одетой женщиной в грязном чепчике, не особо сдерживающим её рыжий клубок крашенных волос. Глиняная трубка торчала у нее из беззубого рта, покачиваясь у волосатого подбородка, когда она говорила.

Старина Бенджамин просрочил аренду? Спросил я.

Миссис Эндикот пососала трубку. Не более чем обычно, сказала она. Но я знаю, что что-то произошло. Он изменился за последние недели. Другой человек! Полный сил и энергии, будто ему в половину меньше лет! Может он отправился на поиски приключений. Фыркнула она. Мог бы сказать что-нибудь хотя бы ...

Когда вы его видели последний раз? Спросил я, делая себе мысленную заметку проверить не попадал ли он в городскую больницу для нищих или благотворительный хоспис для пенсионеров-кучеров на задворках Инкорнского Суда.

Миссис Эндикорт поцарапала свой волосатый подбородок задумчиво. Около часа назад, утёнок. Она выдала мне липкую улыбочку, затем её взгляд стал насмешливым. Он болтался здесь, сидя на своем стуле, глазея на луну и посмеиваясь про себя, когда я выглядывала из окна. Я пошла спать, и следующее, что я узнала, я проснулась от ужасающего воя и громкого треска.

Вой и треск, повторил я задумчиво.

Но когда я выглянула наружу, улица была пуста, продолжила миссис Эндикот. Я больше не вспоминала о нём до недавнего времени. Я не могла заснуть из страха, что Старина Бенджамин пойдёт спать не выключив газовый фонарьправильно. Скажу тебе, это было бы не впервые. Так что я спустилась к его комнате и постучала, и, не получив ответа, вошла, и Старина Бенджамин, он ... просто ... ну, своего рода ...

Исчез? Подсказал я.

Сбежал, явно переселился в другое место без оплаты, свалил! Твердо заявила Миссис Эндикот.

Сообщение для мистера Бенджамина Барлоу! Донёсся нескладный голос за нашими спинами.

Мы обернулись.

Там, прогулочным шагом, будто у него было всё время мира, неопрятный и с избыточным весом тик-так парень в расшитом жилете и сверкающем с широкими полями Кемптоне, приближался к нам.

Бенджамина Барлоу нет дома в настоящее время, сказал я гладко. Но я буду счастлив передать сообщение ему.

Тик-так парень зевнул и почесал голову. По мне так это одно и тоже, сказал он.

Он небрежно сдёрнул конверт из-за ленты на своей шляпеи передал его пухлыми сальными пальцами, блестящими от масла для смазки пирогов.

Я принял конверт с отвращением, подхватывая его двумя пальцами и взглянул на витиеватую надпись на конверте.

Мистеру Бенджамину Барлоу

1 Блэк Дог Аллея

СРОЧНО

Доставить лично в руки до того, как зажгут фонари

Но вы опоздали на несколькочасов... Начал я.

Нелепый тик-так парень просто улыбнулся и, зевая, развернулся на каблуках. Как я и сказал, по мне это без разницы, рассмеялся он.

Глядя, как он неспешно переваливается, удаляясь по улице в своём смешном жилете и дорогущей шляпе, я позволил себе кривую усмешку. С такими тик-так парнями, подумал я,слишком ленивыми, чтобы карабкаться по стенам, не говоря уже о перебежкам по крышам, я всегда буду при деле.

Не следует ли нам открыть его? Прошептала заговорщицки миссис Эндикот, её голос был полон любопытства и больше чем намёком на жадность.

Конечно, как тик-так парень, я никогда бы и не помышлял открыть письмо, порученное моей заботе. Но в данном случае ... Ну, я ведь был не просто тик-так парнем, да? Не для старины Бенджамина. Я был его другом - и я беспокоился о нем.

Я сломал печать на конверте и вытащил письмо. Развернув его, я нахмурился. Лист выглядел подобно визитной карточке, которую дал мне Алоизиус Клинк: жёсткий пергамент, края обрамлены золотом. В левом верхнем углу солнце-подобный диск, лучи которого расходятся веером через всю страницу, тогда как в правом верхнем углу стояли имя и адрес отправителя.

Мне кажется, я простоял так некоторое время в замешательстве, глядя на знакомыеслова. Затем я услышал, как голос миссис Эндикот врезался мне в уши, нарушая ход мыслей.

Прочитайте мне, что там, дорогой, сказала она. Мои глаза уже не так хороши и не годятся для этого в этакой темени ...

Я кивнул и прочистил горло.

Дорогой мистер Барлоу,

Пожалуйста явитесь в приёмную этим вечером не позднее заката для завершения лечения, которое, я уверен, вы нашли очень эффективным.

Я должен ввести последнюю дозу моего лекарства с помощью шприца прямо в артерию.

БУДЬТЕ ОСТОРОЖНЫ!

Эти слова были написаны крупнее предыдущих и подчёркнуты ...

Не получение этой последней процедуры может привестик побочным эффектам самого неприятного рода.

НЕ ОПАЗДЫВАЙТЕ!

С уважением ...

Письмо было подписано добрым доктором с цветастыми вывертами.

Теополус Кэдваллэдер

MD, MBs, RTL, FRCP (* доктор медицинских наук и прочая)

Какая жалость, сказала миссис Эндикот, вытряхивая свою трубку о дверной косяк и возвращаясь в дом. Я надеялась там есть банкнота или пара банкнот. Тем не менее, скатертью дорога! Вот что я скажу.

Дверь захлопнулась.

Я сложил письмо и убрал его в боковой карман своего жилета. Моё плечо жутко болело, и я устал так, что готов был упасть. Всё, чего я сейчас хотел, это мирная ночь сна. Но одно я знал наверняка: на следующий день я собирался нанести визит доброму доктору.

***

Когда вал солнечного света проломил трещину в занавесях следующим утром, я обнаружил, что несмотря на холодный компресс, моя рука продолжает болеть. Выбравшись из постели, я поправил повязку. Это было не идеальным подходом, но пока у меня не было энергии сделать больше, я знал, что это может подождать.

Я оделся, пересёк комнату и широко раскрыл створки окна, мгновенно вздрогнув. Однако причиной моего беспокойства было не больное плечо. Нет, с ним всё будет нормально. Это был вид тянущихся по крышам вдаль дымовых труб, то что заставило меня задрожать от предчувствия, навалившегося на меня со всем ужасом прошлой ночи.

Было ли связано то, что случилось со Стариной Бенджамином, с запиской доктора Кэдваллэдера? Размышлял я. Если так, то каким образом?

Был только один способ разобраться. Подхватив свою трость и цилиндр, я выбрался из окна на гребень крыши своего дома. Я огляделся вокруг, проверяя, что на горизонте всё чисто, затем промчался по крыше, перепрыгнув на соседнее здание.

Хартли Сквер располагался к западу отсюда, как и большинство роскошных резиденций в городе. Это означало, что преобладающий большую часть года западный ветер очищал эту зону от вони пивных заводов, фабрик клея, дубильных дворов, угольных печей и газовых станций, что задымляли области на востоке. Ориентируясь по чёрно-бело-жёлтому городскому флагу, который колыхался на верху готического Музея Древностей, я направился туда, скача по крышам, упиваясь ощущением свободы, прыгая от здания к зданию.

На крыше заброшенного кампуса я проворно пробежал по черепичному скату, добравшись до хребтанаверху, где вытянув руки в стороны, помчался по его плиткам - один шаг следом за другим, стараясь не сместить плитки с раствора на ходу. Я обогнул высокий дымоход, затем скатился вниз к витиеватому жёлобу. Я спрыгнул с края доходного дома, пролетая над переулком далеко внизу подо мной, и приземлился на парапет соседнего офисного здания, где перекатился дважды, прежде чем подпрыгнуть обратно на ноги.

Ничего, совсем ничего, не может сравниться с бегом над многолюдным городом ярким солнечным утром.

Старше и величественнее чем предыдущий многоквартирный дом, здание с офисами, которого я достиг, было украшено закруглёнными арками, башенками и выступающими из покатой крыши окнами. Я пересекал это и ему подобные здания множество раз прежде, и на этот раз, проходя мимо окон, я как и прежде снова посмотрел вниз на ряды сидящих чиновников и писарей, благодаря свою звезду удачи, что яне один из них, царапающих свою жизнь с гусиным пером в одной руке, и чернильницей в другой и куском пожелтевшего пергамента в нескольких дюймах от моего носа.

Прыгая от одного фронтона (* Треугольная или циркульная верхняя часть фасада здания, ограниченная двускатной крышей, а также подобное украшение над окнами) к другому, я скоро добрался до конца здания, где, сначала заколебался. Мой обычный маршрут, как я обнаружил, обрывался руинами демонтированных окружающих многоквартирных домов. Это означало, что придётся идти в обход.

Как тик-так парень, вы привыкаете к постоянно меняющимся узорам города. Окрестности растут, распадаются, превращаются в трущобы и расчищаются - временами, это кажется происходит в одночасье - только чтобы смениться новыми зданиями, возвышающимися ещё выше чем те, что были на их месте. Это то, что делает хайстекинг таким интересным - хотя и временами опасно непредсказуемым. Хотя, как правило, я стараюсь не скакать по зданиям в процессе их строительства. Я был достаточно опытен, чтобы знать, что не стоит лезть на рожон. Нокак только крыша будет закончена, она тут же становится моей.

Кроме того, как я уже говорил, нас хайстекеров осталось совсем мало. Это Черноглазый Джон на востоке, и Тоби Мартин в доках - хотя, говоря честно, я не видел его уже по крайней мере год и ходили слухи, что он в отставке. Большая часть тик-так парней были похожи на экземпляр, который я встретил прошлой ночью. Ни на что негодные тротуарные ползуны!

Оглядевшись вокруг, я увидел что мне не придётся далеко отклоняться со своего пути. Короткий рывок, небольшой прыжок с разваливающегося кирпичного склада к невзрачному муниципальному зданию со свинцовым водоотводом и флюгером в форме корабля; золочёная колокольня и длинный прыжок на ступенчатый парапет станции весового контроля, и я вернулся на маршрут.

Три больших здания и ряд магазинчиков за ними, и я почти у нужного мне места. Я знал, что должен быть уже рядом. Даже по крышамбыло понятно, что эти здания куда лучше построены и более красиво украшены. Как всегда, голуби и воробьи были моими постоянными спутниками, пока я нёсся над этой куда более свежей частью города, хлопая крыльями и возмущенно кудахтая от вторжении бескрылого существа на их территорию.

Я проделал то, что мы хайстекеры называем Роллинг Дерби - полусальто с последующим поворотом на одной ноге в верхней части вертикальной стойки. Это был сложный маневр, но как только им овладеешь он открывал высочайшие крыши для путешествий. Затем, вытянув руки я совершил прыжок с края крыши ...

Когда я приземлился мгновением позже, я почувствовал острый приступ боли в плече и сморщился. Я был прямо над Хартли Сквер. Я начал спуск вниз по водосточным трубам и столбам, прежде чем легко приземлитьсяна тротуаре прямо перед чёрными перилами дома 27.

Элегантно, опасно и очень,оченьбыстро - скажу я вам, хайстекинг единственный достойный путь путешествовать!

Я был так доволен собой, стоя там, отряхивая свой костюм от пыли, что чувствовал, что практически готов сделать поклон - хотя никого вокруг не было, чтобы оценить мои навыки. По крайней мере я так думал ...

Ривет, ривет, ривет, донёсся саркастический голос, глубокий и скрипучий. Откуда это ты стёк? Надеюсь, сэр, не ... его верхняя губа завернулась, хайстекер.

Это был один из местных полисменов, в дорогом блестящем цилиндре и с начищенными пуговицами мундира, патрулировавший по соседству. Здесь, в самой шикарной части города, они обижались, когда тик-так парень скитался по их крышам. Полисмен поглядел на меня с укоризной.

Нет, нет, сказал я, пытаясь чтобы моя речь не казаласьзапыхавшейся и надеясь, что он не заметит предательской кирпичной пыли на моих локтях и коленях. Только идиот полезет на крышу, когда по нашему городу ходят такие прекрасные омнибусы, запряжённые четвёркой лошадей.

Полисмен нахмурился. Да, ну, возможно сэр составит мне компанию до участка, где он сможет дать мне заявление об этом, а также объяснить точную природу своего дела на Хартли Сквер.

Боюсь, у меня нет на это времени, Констебль, сказал я, со всевозможной многозначительностью. Видите ли, у меня встреча с доктором Кэдваллэдером ... Я потянул карточку из нагрудного кармана жилета, которую дал мне старый мистер Клинк.

И что такой дикий хайстекер, как вы, желает от выдающегося врача с Хартли Сквер? Полисмен злобно покосился на меня.

Вы не думаете, что этомоёдело, Констебль? Присоединился к нам новый голос.

Мы оба обернулись, чтобы наткнуться на высокого пожилого джентльмена, спускающегося по мраморной лестнице от номера 27. У него были длинные белые волосы, разделяющиеся по центру, бледное, почти белое как мел лицо и пара тонированных очков-пенсне.

Нельзя не проявлять осторожность в наши дни, сэр, сказал полисмен, авторитетно покручивая свои усы.

Несомненно, Констебль, сказал джентльмен. Но парень сказал вам, что у него ко мне дело.

Это конечно всё хорошо, доктор, выпалил полисмен с покрасневшим лицом. Но он лазил по крышам - это точно. Посмотрите на кирпичную пыль, сэр, на его локтях и коленях ...

Это не моя забота. Что жеявляетсямоей заботой, сказал доктор, снимая пенсне со своего длинного носа и пригвождая полисмена своими пронзительными серыми глазами, это как шеф-констебль отреагирует,когда услышит, что один из его людей препятствует моей медицинской практике. Я уже упоминал, что мы с ним хорошие друзья ...?

Полисмен явно сдулся. Хорошо, сказал он. На этот раз я закрою глаза. Он глянул на меня, его брови сошлись вместе. Но если я поймаю вас, мой мальчик, ещё раз когда вы снова полезете по крышам, я обрушу на вас всю силу закона. Понятно?

Я улыбнулся и кивнул. Бормоча себе под нос, полисмен отвернулся прочь.

Идём, сказал доктор Кэдваллэдер, беря меня под руку с удивительно крепкой хваткой и уводя вверх по мраморным ступеням к передней двери своего дома. Теперь расскажи мне, чем тебя так прижало, что пришлось подняться на крыши, чтобы проконсультироваться со мной?

Глава 6

Пока мы поднимались по ступеням, я заметил дорогие латунные таблички на каждой из площадок.Доктор ТАДЕУС ГРЭЙС - УХО, НОС, ГОРЛО И СЕЛЕЗЕНКА; Доктор ФИНГ-ЛИ - ТРАВНИК И АКУПУНКТУРИСТ; Доктор МАГДИ-ХАН; ДокторСИБЕЛИУС; Доктор Пи. Джи. ДУЛИ; Доктор ЭСТЛИ-СПУМ- каждая с какой-нибудь впечатляюще-звучащей специальностью по болезням или частям тела, которые я даже не знал, что существуют:КРОВЕНОСНАЯ И ЛЕГОЧНАЯ МИОПАТИЯ; СПЕЦИАЛИСТ ПО ЗАБОЛЕВАНИЯМ И РАССТРОЙСТВАМ ПОДВЗДОШНОГО ТРАКТА; ГЕМАТОМЫ И ПОДКУТИКУЛЬНЫЕ ОТЕКИ...

Доктор Кэдваллэдер заметил мой взгляд на последнюю и слабо хмыкнул. Впечатляет? Сказал он.

Я кивнул.

Да, Доктор Эстли-Спум на самом деле ведущий специалист по ... прыщам! Он улыбнулся. Юные барышни обожают его.

Он поднимался по лестнице с удивительным проворством для человека его возраста. Я рысил следом.

Комнаты Доктора Кэдваллэдера, как я обнаружил, располагались справа на самом верху здания и, учитывая мою форму после долгого путешествия по крышам, должен признать, я немного запыхался.Доктор, с другой стороны, был спокоен и собран, как кот торговца рыбой.

Вот мы и пришли, сказал он гладко, вынимая из кармана жилета латунный ключ и вставляя его в замок.

Я глянул на табличку у двери. Она была меньше, чем та, которую она заменила, и там осталась тонкая полоска старых цветочных обоев от прошлого обрамления таблички - верный знак того, что новую привинтили сюда совсем недавно.

Доктор ТЕОПОЛУС КЭДВАЛЛЭДЕР, гласила она.ДОКТОР.

Мне понравилась простая скромность надписи. И снова доктор поймал мой взгляд.

Мне не нужны цветастые титулы, юноша, сказал он, следы улыбки играли на его губах. Я предпочитаю, чтобы моя работа говорила за себя.

Доктор повернул ручку и толкнул дверь. Пока доктор сопровождал меня внутрь,я почуял, как в нос ударил запах свежей краски.

Как давно ваша приёмная обосновалась на Хартли Сквер? Спросил я.

Не особо давно, сказал он, намёк на акцент прозвучал в его звучном гортанном голосе. Я долго путешествовал по Востоку, и практиковал целебные искусства в городах больших и не очень ... Доктор Кэдваллэдер помолчал и затем издал сухой смешок. Но здесь, мой дорогой юноша, в этом вашем огромном, шумном городе, здесь так много возможностей для простого врача как я.

Он сделал мне знак следовать за ним.

Тёмный, несколько мрачноватый коридор, вёл в большие покои, которые я принял за комнату ожидания. Там стояли шесть потёртых красных стульев с потрепанными золотым кантом и кистями, спинками к стене, и один низкий столик в центре комнаты, с наборам выцветших изношенных изданий на нём. Я глянул на заголовки.ХайтаунИнтриган,Еженедельник для Леди из Высшего ОбществаиЩеголь- высококлассная безвкусица и скандальные газетёнки - все до одного, хотя судя по слою пыли покрывавшей их пожелтевшие страницы, они были не у дел уже довольно давно. Несмотря на шикарный адрес, дела у доброго доктора не быстро продвигались.

На дальней стороне комнаты находилась вторая дверь, ведшая в кабинет доктора Кэдваллэдера.

Проходите, дружелюбно сказал он. И можете начинать рассказывать природу своего дела ко мне, мистер ...

Барнаби, сэр. Барнаби Гримс.

Мистер Барнаби Гримс, а? Повторил он. Что ж, присаживайтесь, мистер Гримс, и давайте немного поговорим о вашем недомогании.

Я сделал как он сказал, присаживаясь на мягкое кожаное кресло у стола.

Что вам сказать, в своё время я видел изнутри кабинеты некоторых шарлатанов - бегая по поручениям и доставляя рецепты - и честно говоря, этот был довольно типичным в своём роде. Тут была высокая латунная масляная настольная лампа слева от книги для записей; два сертификата в рамках висели на стене позади стола. Справа от меня располагалась подбитая кушетка для обследований, большой плакат над ней изображал части человеческого тела - кости в левой части, мускулы справа.

У дальней стены располагался шкаф, заставившая меня улыбнуться. Высокий и внушительный, его полки были уставлены стеклянными банками, бутылками и флаконами различных форм и размеров и цветов, отличавшихся количеством жидкости в каждом из них, это была важная опора для каждого мнимого аптекаря и поддельного врача в городе.

Доктор Кэдваллэдер, тем временем, устроился на кожаном стуле с высокой спинкой за столом и повернул настольную лампу,обволакивая нас обоих тусклым жёлтым светом.

Так то лучше, сказал он с улыбкой. Он наклонился ко мне, опершись локтями на столешницу. Теперь, что я могу для вас сделать?

Я не болен, сказал я прохладно, чувствуя, как его пронзительные серые глаза впиваются в меня из-за тонированного пенсне. Но у меня есть для васэто.

Я вытащил из кармана жилета письмо, расправил его и толкнул по столу к нему. Доктор поправил очки и начал читать. Я видел, как его брови нахмурились.

Как это к вам попало? спросил он наконец, высоким и недовольным голосом, глядя на меня поверх очков.

Одна тик-так дубина дала мне его у дома мистера Бенджамина Барлоу прошлой ночью-

Прошлой ночью? Повторил доктор Кэдваллэдер, подняв левую бровь. А мистер Барлоу?

Старина Бенджамин пропал. Я уверен, он стал жертвой жестокого нападения, сказал я. Поскольку вы его доктор, я подумал, что он мог обратиться к вам за помощью?

Увы, нет, мистер Гримс, сказал доктор Кэдваллэдер, качая головой. Более того, когда он не явился чтобы закончить своё лечение, я удалил его из списков пациентов. Он задумчиво потёр подбородок. Жестокого нападения, вы сказали?

Там были признаки борьбы, сказал я. Кровь. Отметки когтей и зубов. Перевёрнутое кресло ... И я знаю, что в округе той ночью находилось дикое животное, потому что столкнулся с ним на крыше клеевой фабрики Гревилла и убил его.

Как удачно! Воскликнул доктор, откидываясь на спинку стула.

Удачно? Переспросил я.

Что это злобное существо мертво, сказал доктор. Он неопределённо улыбнулся, его губы разошлись, демонстрируя длинные жёлтыезубы. Расскажите же мне, как вамудалосьубить его?

Оно бросилось на меня на крыше, начал объяснять я. Я увернулся, и оно свалилось через окно в крыше в чан с клеем. Я пожал плечами. Не удивлюсь, если теперь разварились даже кости.

Чудесно, чудесно, улыбнулся доктор Кэдваллэдер - затем спохватился, нахмурившись, и снова откинулся на спинку стула. Конечно, мне печально слышать об исчезновении мистера Барлоу. Как вы можете понять из моего письма, я пытаюсь донести до своих клиентов важность окончания лечения. Без финальной инъекции чтобы зафиксировать бодрящий эффект моих капель, он быстро затухает, погружая пациента в состояние прогрессирующего коллапса ... Он покачал головой. Если бы только этот несчастный посыльный доставил мой вызов мистеру Барлоу вовремя, возможно бедняга не стал бы жертвой той вашей твари на крыше.

Это не быламоятварь, поправил я тихо. Я только убил её.

Совершенно верно, сказал доктор, с тонкой усмешкой. Его лоб задумчиво нахмурился. На крыше, вы сказали. У вас такая привычка взбираться на крыши, мистер Гримс?

Настала моя очередь улыбаться. Действительно, сказал я. Я тик-так парень - посыльный - и мне нравиться двигаться от А к Б кратчайшим маршрутом.

Я видел, как выражение на лице доктора стало заинтригованным. Тик-так парню, услугами которого он пользовался, явно было не до работы и теперь вот ваш покорный слуга явился, вальсируя, в его кабинет. Я ожидал, что он захватит приманку. Это не займёт много времени.

Ждите здесь, мистер Гримс! сказал доктор, поднимаясь на ноги и исчезая за дверью позади его стола, оставив её слегка приоткрытой.

Я заглянул в тёмную комнату. Насколько я смог разобрать, она выглядела каксвоего рода лаборатория. Через пару секунд он вернулся, с одной из этих голубых бутылочек с серебристой этикеткой в руках.

Это, сказал он гордо, мой стимулирующий напиток. Результат многих лет исследований и экспериментов. Он поднял бутылку к свету. Эффективный эликсир для поднятия душевных и физических сил, сказал он, зачитывая слова с этикетки. Оно делает точно то, что говориться на флаконе.

Я кивнул. Старина Бенджамин определённо так думал, сказал я ему. Я разговаривал с ним только вчера, и он упомянул, что никогда не чувствовал себя лучше. И его кашель полностью прошёл.

Я рад это слышать, начал доктор. Мне только жаль, что он не был способен закончить своё лечение. Бедный мистер Барлоу. Такая замечательная шевелюра для его возраста ...

Холодные серые глаза доктора уставились куда-то вдаль, прежде чем он продолжил.

Видите ли, мистер Гримс, не в пример дорогимшарлатанам ниже по лестнице, которые продают свои зелья богатым, я оставляю свои капли для тех, кто действительно в них нуждается. Самых беднейших и нуждающихся в этом великом городе; тех, о ком, исчезни они с лица земли, и не вспомня.

Он расслабился на своем стуле и глубоко вздохнул, прикрыв глаза.

Нелепые залежи фальшивых зелий, которые вы видите на полках позади меня, для моих богатых клиентов - хотя, небеса знают, они появляются здесь не так часто, конкуренция в этом доме огромна. Времена нынче тяжёлые и денег не хватает, мистер Гримс.

Я нацепил гримасу вежливого интереса и кивнул.

Доктор Кэдваллэдер подтолкнул пенсне выше по мосту своего носа и пригвоздил меня стальным взглядом серых глаз.

Чтобы моя работа была успешна, мне абсолютно необходимо, чтобы мои напоминания достигали моих пациентоввовремя, сказал он мне. Мне кажется, что вы правильный человек для этой работы, мистер Гримс.

Вы очень добры, доктор. Усмехнулся я. Буду рад служить вам в качестве тик-так парня.

Отлично, отлично, сказал доктор Кэдваллэдер, широко улыбаясь, в очередной раз откидываясь на спинку стула. Он вытащил из кармана пиджака небольшой чёрный блокнот и календарь из ящика стола. Так, посмотрим, произнёс он задумчиво, сверяя записи в блокноте с календарём, и царапая заметки маленьким карандашом. Новый курс лечения начался в этот понедельник ... двадцать шесть дней ... плюс ... что даёт нам ... Он поднял взгляд. Вы понадобитесь мне через три недели во вторник, в семь утра.

Я буду здесь, сэр, сказал я. Вы можете положиться на меня.

Доктор кивнул. Уверен, что могу, мистер Гримс, он потянулся во внутреннийкарман и выудил оттуда бумажник, из которого изъял бело-голубую банкноту, расправив её перед моими глазами. Уверен, этого должно быть достаточно за ваши услуги, мистер Барнаби Гримс, глаза его сверкали, когда он передвинул деньги ко мне через стол.

Да, сэр. Несомненно, сэр, сказал я. Благодарю вас, сэр.

О, и, мистер Гримс, сказал он, таинственным настойчивым голосом. Я уверен, мне не надо говорить вам о важности конфиденциальности в данном вопросе, она как и для любого доктора для меня имеет первостепенное значение. Так что не болтайте попусту, мой мальчик, вы понимаете меня?

Разумеется, сэр, сказал я немного задетым.

Как раз в это время раздался звонок у входной двери. Спустя несколько мгновений в кабинет вплыла маленькая элегантная женщина в развивающемся атласном платье и короткой, дорогой на вид куртке сВестфальской отделкой, её золотые волосы были высоко собраны, удерживаясь на месте несколькими большими разноцветными гребешками. Две юные служанки следовали за ней попятам - справедливости ради надо заметить, довольно красивые ...

Мадам Скутари! Воскликнул доктор Кэдваллэдер, выпрыгивая из-за стола и направляясь навстречу посетительнице быстрым шагом, подбрасывая полы пальто ногами от усердия и протягивая руку.

Довольно неохотно мадам Скутари протянула свою, которую доктор взял и поднёс к губам, целомудренно целуя.

Всегда большая честь и удовольствие, моя дорогая леди, возгласил он, и я подумал, не была ли это одна из богатых клиенток, от которых он отделывался сахарной водой.

Оставим формальности, Тео. Я проезжала мимо в своей карете, сказала она. У тебя есть что-нибудь для меня?

Голос её был властным и пронзительным. Тем не менее за бьющим стекло голосом, я подумал, что различаю чуть застенчивый фон.

Терпение, моя дорогая, сказал доктор Кэдваллэдер. Процесс нельзя торопить, если хотите добиться результатов. Он украдкой бросил на меня взгляд. Должен ли я напоминать вам как важна конфиденциальность в нашем деле?

Не бери в голову, Тео, оборвала его женщина, тряхнув золотыми локонами. Я щедро плачу тебе, и у меня есть мои собственные клиенты, которые проявляют нетерпение-

Дорогая моя мадам Скутари, запротестовал доктор Кэдваллэдер, Я работаю так быстро, как только могу, уверяю вас.

Это вызвало низкое шипение, когда мадам Скутари резко выдохнула сквозь свои большие белые зубы. Доктор Кэдваллэдер понимающе пожал плечами.

Мадам Скутари вытянулась, вздёрнув подбородок, и поплыла к двери. Меня не заботит, как вы это сделаете, сказала она, но я хочу получить то, что вы обещали мне, к концунедели. В противном случае вам придётся иметь дело с моим кузеном, мэром. Вам понятно?

Ещё раз тряхнув головой, мадам Скутари исчезла за дверью, преследуемая своими фрейлинами - но не прежде, чем я поймал взгляд одной из них, той, что покрасивее, со светлыми волосами.

Она улыбнулась. Я улыбнулся в ответ.

Я обернулся и увидел, что доктор Кэдваллэдер надвинулся на меня, его верхняя губа подёргивалась, а глаза горели, что было видно даже за тёмными стёклами пенсне.

Вам пора идти, мистер Гримс, прохрипел он. Мне нужно работать.

Глава 7

Но сначала, был Старина Бенджамин. Я не собирался забывать о нём.

Так что я сделал как обещал, проверил Городскую Больницу для Нищих и Хоспис для Пенсионеров-Кучеров - как и Лазарет Уэлсли для Неимущихдля полноты картины.

Всё без толку.

Куда бы я ни пошёл, всюду меня ждала одна и та же история. Никто ничего не слышал ни о ком по имени Бенджамин Барлоу. Как и многие другие до него, ветеран, казалось, просто исчез без следа.

И ещё странные события той ночи продолжали грызть меня. То, что осталось от той гончей ада, вероятно расклеено тысячею этикеток на бутылки эля, но я не мог изгнать из своей головы его злобные жёлтые глаза.

Две недели спустя я всё ещё дрожал при этой мыли, сидя у ног Сэра Ригби Робсона - или точнее, статуи этого напыщенного старого плута, которую благодарный город поместил наверх высокой колонны в Сентинел Парке. Это было идеальное место чтобы пересчитать снегирей для известного зоолога Профессора Пинкертона-Барнса.

Профессор - для друзей ПиБи - был одним из моих наиболее эксцентрических клиентов, хотя говоря по правде, большинство из них были довольно странными. Моей первая работа для него была связана с исследованием гнезда сороки и каталогизацией результатов. ПиБи имел некую теорию о пристрастии птиц к серебряным чайным ложечкам большем, чем к прочим блестящим предметам, что при моих навыках хайстекинга и обширных заметках сделанных наблюдений, я был в состоянии опровергнуть. Я ожидал, что профессор будет разочарован, но не тут то было ...

Теории для того и есть, чтобы их опровергать, мой дорогой Барнаби, сказал он, улыбаясь, расчёсывая бороду тонкими изящными пальцами. Как иначе мы могли бы двигать научный прогресс?

Или вернуть украденную тиару Леди Фипп? Подумал я.Иположить в карман вознаграждение? Ещё одна увлекательная история, которую я должен обойти стороной ...

Как бы там ни было, на этот раз профессор выдвинул теорию, что городские снегири вырастали необыкновенно большими и агрессивными из-занедавнего появления восточных ягодных деревьев - с его сладкими и обильными плодами - в наших парках и садах. Он был уверен, что популяция кошек скоро окажется под угрозой. Ну, несколько месяцев наблюдений и счета их, гнездящихся наверху колонны Робисона дали большое количество информации; к несчастью для ПиБи, ни одна из наблюдаемых маленьких коротко-клювых птиц с их изящными красными грудками, серыми плечиками и черно-белыми крыльями не соответствовала его опасениям.

Я обнаружил, что их любимая пища не фрукты с возвышающихся ягодных деревьев, окружающих колонну, а объедки, которые они находили в кучах конского навоза. Что до питья, это была дождевая вода, скапливающаяся в полях шляпы статуи Сэра Ригби Робисона, которую они предпочитали всякой прочей. И я тщательно записывал размеры, привычки и поведение четырёхсот семидесяти семи отдельных снегирей ...

Несколько неутешительно, но ни один из них не был ни разу замечен в агрессивном поведении, которое им якобы было свойственно по теории профессора. Вместо этого, этому более соответствовали человеческие обитатели парка. Робкие встречи горничных и лакеев; прекрасные леди словно на выставке последней моды - в шляпках с широкими полями и накидках с Вестфальской отделкой. И однажды, я помню, две соперничающие гувернантки, вооружившись зонтиками, свирепо устроили поединок ...

Это случилось как раз, когда я заносил мои последние заметки о наблюдениях снегирей - все двенадцать страниц их, аккуратно сложенных в пятом кармане жилета - для профессора, тайна Старины Бенджамина вынырнула в моей памяти. Я потянулся ко второму карману и вытянул небольшой квадрат сложенной бумаги, содержащий чёрные волосы с кресла кучера.

Материал гнезда? пробормотал ПиБи, когда я развернул листок и положил волосы аккуратно на предметное стекло, которое он протянул мне.

На самом деле, нет, Профессор, сказал я. Это не связано с вашими снегирями. Это другое дело, над которым я работаю.

ПиБи выглядел разочарованным.

Мне интересно, не сможете ли вы идентифицировать тип создания, с которого могли появиться эти волосы.

Какая жалость, сказал он. Я надеялся снегирь терзал кошку. Он покачал головой. Тем не менее, оставь это, Барнаби, и я посмотрю, что тут можно сделать.

Я поблагодарил его и выбрался через лабораторное окно, затем быстро взобрался по водосточной трубе. Я снова опаздывал. Была всего неделя до моей встречи с доктором Кэдваллэдером, и у меня не было ни одной свободной минуты на свои собственные дела.

Следующие пять дней я был занят так, что могу честно сказать, никогда ещё я не был так занят. Стопки повесток, исковых заявлений, расписок, завещаний, дополнений к завещаниям и письменных показаний под присягой в моих жилетных карманах, и списком адресов длиной в руку, я носился по крышам через весь городедва улучая момент перевести дыхание. Были дела постоянных клиентов, которые я не мог отклонить, как и работа на новых клиентов, которые в один прекрасный день могли стать прекрасными нанимателями.

Помню была большая коллекция подписок, которую я организовал для Илии Коупа изКоуп Практический Журнал для Домохозяек- очень популярный среди поваров и домохозяек Хайтаун Сквер. И в некотором роде более актуальным делом книжных пластин-гравюр разосланных Издательским Домом Альбион, которые должны были быть изъяты после того, как было обнаружено, что гравёр изобразил на них Епископа Грэйвтауна отвечающим на зов природы в нижнем правом углу.

Как видите, я был занят. Очень занят. Но всё же не так занят, чтобы не найти немного времени для моего собственного расследования. После прыганья по крышам ясной ночью под полной луной, нет ничего лучше, чем несколько часов проведённых зарывшись в старые пыльные тома - иБиблиотека Учёных Тайных Наук Андерхила была местом наиболее подходящим как по числу книг так и по числу пыли.

Большинство библиотечных посетителей были столь же пыльными, как и сами книги - полубезумные алхимики, маги любители и древние академики, интересующиеся френологией или свойствами ядов. Я, что до меня, иду туда, чтобы расслабиться.

Так что я находился в подвале Библиотеки Андерхила. Исчезновение Старины Бенджамина и желтоглазый демон всё ещё занимали мой разум, и я обнаружил, что роюсь в знакомых чёрных кожаных переплётах томовЖурнала Неестественного Крокфорда.

Отчёты были обширными,Журнал Крокфордабыл ежеквартальным обзором странных наблюдений и необъяснимых происшествий. Я протянул руку, снимая с полки один из томов. В нём содержалась подшивка журнала давностью в несколько лет.

Я лениво просматривал пожелтевшие страницы. Обычные истории - безголовыевсадники, проклятые гробницы и таинственные заброшенные маяки. Затем, перевернув очередную страницу, я застыл. Мой взгляд зацепился за что-то.

Особый жизненный путь Клауса Йоханнеса Вестфаля - охотника на оборотней.

С сожалением вынуждены сообщить о смерти доктора Клауса Йоханнеса Вестфаля, охотника на оборотней из Танненберга. Известный своей долгой карьерой преследования проклятья Восточных Лесов, ликантропии, или иначе говоря, оборотней, добрый доктор уничтожил свыше трех сотен этих проклятых созданий и обеспечил их человеческим останкам достойное захоронение.

Благодаря доктору Вестфалю о ликантропии не слышно в последнее время. Несмотря на небольшой пансион и доход от статей и лекций, доктор провёл последние годы в бедности, прежде чем поддался своей финальной хвори - истощению мускулов, которое оставило его инвалидом. Хотя он остался непризнан авторитетами и людьми Танненберга, достижения доктора Вестфаля были непревзойдёнными.

Наш журнал единым духом салютует бесстрашной душе и оплакивает её уход.

Под короткой статьёй располагалась гравюра красивого на вид человека с пронизывающим взглядом и чёрными, струящимися до плеч волосами.

Библиотека почти закрывалась и на следующий день у меня была назначена встреча с доктором Кэдваллэдером. Я накарябал быструю заметку о томе и номере страницы, и почти закрыл журнал, когда увидел дату наверху пыльной жёлтой страницы. Этот выпускЖурнала Неестественного Крокфордавышел девяносто лет назад. Тихо я закрыл подшивку, вернул её на полку и ушёл.

Следующим утром я поднялся рано. Это было одно из тех свежих бодрящих утр, когда погода - минуту пасмурно, в следующую солнечно - казалось не знала чего хочет. К счастью, моё плечо чувствовало себя значительно лучше. Я сменил повязку, просто на всякий случай, но рана явно была на пути к выздоровлению.

Я отправился к месту встречи в шесть тридцать, прибыв на Хартли Сквер спустя двадцать три минуты.

Прибыв на место по крышам, я обдумал мысль войти в помещение сверху - но затем передумал. Доктор Кэдваллэдер мог посчитать это за вторжение. Вместо этого, я проделал всё более традиционным способом, убедившись предварительно, на этот раз, что никакой плоскостопый констебль не наблюдает, как я спускаюсь по водосточной трубе.

А, мистер Гримс, приветствовал меня доктор Кэдваллэдер, его лицо сломалось широкой улыбкой, пока он вёл меня в свою приёмную. Точнововремя. Отлично! Письма написаны и ждут, готовые чтобы вы их доставили.

Он подцепил потрепанную медицинскую сумку, лежавшую на его рабочем столе, вытащил полдюжины опечатанных конвертов, имена и адреса были выведены на них широким, цветастым почерком, и передал их мне.

Предоставьте мне отчёт, когда доставите их все, сказал он мне.

Будет сделано, доктор, ответил я, и откланялся.

И только когда я уже спускался вниз по широкой лестнице, кое-что в потрепанной сумке доктора словно ударило меня. Это были инициалы, поношенные и почти стёртые, но все ещё читаемые.

Три золотые буква. Н.Й.В.

Глава 8

Если кабинет доктора на Хартли Сквер был расположен в одном из самых здоровых кварталов города, то быстрого взгляда на список адресов на конвертах, которые он дал мне, было достаточно чтобы подтвердить то, что места моего назначения были в наиболее убогой части города.Претензии доброго доктора на то, что он помогал беднейшим и самым нуждающимся людям в городе, казалось на самом деле подтверждались.

Там, где Хартли Сквер переходила в Герцог Авеню, я свернул направо вниз по узкой мощёной аллее, где как я знал находилась водосточная труба с особенно хорошими скобами для упора, что могла доставить меня на крыши в кратчайшие сроки. На полпути вверх, я потревожил большого чёрного кота, загоравшего на солнышке, лежа на подоконнике. Созданье зашипело на меня, оскалив зубы и вздыбив шерсть, в ярости от того, что я потревожил его покой.

Мне было знакомо это ощущение. Каждый раз, попадая на крыши, я воображал себе, что я лишь один там и что крыши мои и только мои. Достигнув верхнего желоба, я перебрался на крышу высокого белого здания, по стене которого я только-что лез, немного постоял там, оглядываясь. Вид здесь, среди фронтонов и шпилей, был прекрасным и волнующим.Погода разгулялась и была теперь тёплой, почти мягкой, и над головой пухлые клубы облаков неторопливо толклись по небу как отъевшиеся гусаки на ярмарке.

Прекрасный день для хайстекинга, пробормотал я сам себе, прикрывая глаза ладонью, планируя маршрут.

Далеко впереди, через весь город, я видел место, к которому направлялся. Коричневое одеяло копоти укрывало эту территорию, с лесом грандиозных кирпичных и металлических труб, выплёвывающих новую порцию дыма с каждой секундой.

Один город для богатых и другой для бедных, как я понимаю.

Я похлопал по стопке конвертов в своём внутреннем кармане и направился по крышам быстрым шагом. Вскоре я приблизился к месту моей первой остановки. Даже если бы я двигался бы с закрытыми глазами, я бы ни за что не пропустил его. Воздух стал спёртым от едкого запаха гари, и низкий гудящий фоновый гул человеческого страдания наполнил мои уши.

Я нарисовался рядом с Осиным Гнездом.

Это была одна из старейших частей города, вся площадь которого была погружена в упадок и запустение. Это была каша зданий с тонкими как бумага стенами, прижатых друг к другу так плотно, что солнечный свет почти не проникал в лабиринт спутанных вонючих переулков. Дощатые халупы притирались к рушащимся кирпичным стенам, подземные туннели и чердаки сновали словно крысы, связываясь в единый трёхмерный лабиринт, по которому сновали гудя его обитатели.

И там была куча их. Десятки тысяч, определённо - хотя ни одна официальная перепись не могла бы сказать сколько точно. В некоторых из комнат ютились целыми семьями - вместе с бабушками и дедушками. Здания грозили рухнуть под тяжестью набившихся в них людей, и не было ни единого выступа, алькова, уголка или трещины, которая осталась бы не занята. В Осином Гнезде даже самое несчастное отверстие в углу тёмного подвалабыло оснащено стулом, ведром и соломенным матрацем, и называлось для кого-то домом.

Обычно у меня был бы мало причин являться сюда. Это было мрачное, шумное, грязное, порочное место; наводнённое ворами и перерезателями горла, которые, если их спровоцировать, были так же злобны, как и сами осы - но их жала были куда более смертельны. Тем не менее в эту бурлящую яму отбросов человечества, я теперь спускался, внимательно заботясь о том, чтобы избежать самых опасных, готовых поехать под моим весом и обрушиться вниз карнизов и водосточных труб.

Я держал глаза открытыми и руку готовой расчехлить шпагу, спускаясь и оставляя позади свет дня и погружаясь в сумрак смога. И если он таков снаружи, кто знает, на что он будет похож там, среди толпящихся зданий. Кроме всего прочего, большинство окон окружающих меня зданий было разбито - некоторые заколочены, другие завешаны тряпками -в то время как немногие сохранившиеся были так закопчены, что невозможно было заглянуть за чёрное стекло.

Тем не менее, меня поразило ощущение, что в Осином Гнезде за мной постоянно кто-то наблюдал. Угрюмого вида мужчины в котелках и складных цилиндрах вроде моего и полу-голодные бродяги в лохмотьях следили за мной из дверных проёмов и с балконов, сузив подозрительные глаза. Я сжал свою трость ещё немного крепче, шагнув с грязного выступа в узкий переулок.

Несколько поворотов и я буду у дома номер 4 по Зерновой Улице, моя первая точка. Это было место, согласно моему списку, где я должен был найти некую Эдну Хэлвел. Свернув за второй угол я уже знал, что попал куда надо. С одного конца Зерновая Улица находился задний двор, где откармливали птицу - и влажный душный запах перьев защекотал мне ноздри. По мере того, как я подбиралсяближе, щёлканье клювов становилось всё громче.

Я точно был на Зерновой, без сомнений. Я отсчитал двери вдоль террасы и постучал в четвертую. Она оставалась закрытой - хотя я мог слышать звук движения внутри дома, будто крысы шелестели по деревянному настилу. Я постучал снова, громче. На этот раз дверь распахнулась, и я оказался перед огромным огром в запятнанном жилете и с глазами - заплатками. Тощая девчушка, вцепившаяся в его левую ногу, пялилась на меня.

Чего надо? Подозрительно хрюкнул мужчина.

У меня письмо для Эдны Хэлвел, произнёс я.

Я возьму, сказал мужчина, протянув грязную ручищу, выглядевшую так, словно ей всю жизнь душили гусей.

Прости, дядя. Улыбнулся я. Должен доставить его лично в руки.

Довольно самоуверенно для тощего тик-так паренька, фыркнул огромный чурбан одним глазом ловя мою трость-шпагу.

Я позволил ему разглядеть медную рукоять и дюйм сияющей стали за ней, случайным движением кисти выдвинутой из ножен. Я вернул ему улыбку и ждал. Дубина моргнул, затем отступил в сторону.

Наверху, рыкнул он. Стучи громче. Старуха Ма Хэлвел слегка глуховата.

Я поблагодарил его и шагнул внутрь.

Лестница, которая вела наверх, была шаткой и, поднимаясь по ней, я чувствовал, как она шевелится под моим весом. Выглядело это всё как карточный домик, готовый рухнуть в любую секунду. В доме воняло варёной капустой и горелым жиром - запах становился казалось интенсивнее по мере того как я забирался выше. Я изо всех сил пытался игнорировать его - его и глаза, уставившиеся на меня из-за перил, из щели слегка приоткрытой двери и из теней каждой лестничной площадки.

Я постучал в дверь на самом верхнем этаже здания. Она открылась незамедлительно, и в нос ударил кислый аромат, заставивший меня задохнуться.

Да?

Я обнаружил что смотрю на маленькую бледную женщину с лицом хорька. Невозможно было на глаз определить сколько ей лет. Её волосы, немытые и неприбранные, были густыми и золотистыми и могли принадлежать кому-нибудь юному. Её кожа, однако, была в руинах - кожистый пергамент в трещинах морщин и оспинах.

Эдна Хэлвел? Уточнил я, стараясь говорить громко.

Она кивнула. Да, да, и незачем так кричать. У меня всё в порядке со слухом - по крайней мере, теперь ...

Я сунул руку во внутренний карман моего пальто и передал ей письмо. От доктора Кэдваллэдера, сказал я ей.

Она кивнула, и радостно улыбнулась. С помощью грязных ногтей, она открыла конверт и прочитала письмо, её губы слегка шевелились, пока она проделывала это.Заглянув через её плечо, я разглядел причину подавляющего запаха.

Стропила чердака были переполнены гнездящимися голубями; сотнями голубей, прибывающими и улетающими через дыру в крыше, пока я смотрел. Пол и скудная обстановка была инкрустирована беловатым помётом, кое где высясь кучами и собранная в мешки в углу. Старая Ма Хэлвел очевидно зарабатывала на жизнь продавая голубиный помет на удобрения.

Отметьте меня в своем списке, юноша. Я буду там, сказала наконец она, прерывая мои мысли, и дверь захлопнулась прямо перед моим носом.

Один готов, подумал я, ставя галочку напротив её имени.

Я сверился со списком насчёт следующего адреса.Эдвард Доббс. Подвал, 12 Шулерский Переулок. Вернув список во внутренний карман, я начал спускаться по ступеням.

Эдвард Доббс, оказался старымуличным торговцем, от которого отвернулась удача. Я говорю парень, хотя ему было по меньшей мере лет семьдесят. Он выдал мне широкую щербатую улыбку, когда я презентовал ему напоминание доктора, и пообещал явиться на Хартли Сквер этим же вечером до того как зажгут фонари.

Я покинул Шулерский Переулок и свернул направо. Моя третья точка находилась за Осиным Гнездом на Хлястик Стрит - выше Свиного Уха. Мисс Сара Монагэн, согласно моему списку.

Я взобрался по водостоку на изогнутую крышу Полумесяц Амхарта и направился на свет газовых фонарей театрального района. Вскоре я приблизился к курящимся штабелями дымоходов Хлястик Стрит, с её переполненными мюзик-холлами, тавернами и игорными притонами. Посол, Генри Самогон и Разбитый Нос и Бутлег, все они располагались здесь, наряду с десятками прочих заведений, похожих на них.

По улице разносилось эхо проклятий и ругательств, сиплый хохот и похабные песни, и стук и грохот отголосками бесчисленных кулачных боев и пьяных драк. Хлястик Стрит - даже в солнечный день - место не для слабонервных.

Я съехал вниз по трубе и спрыгнул, легко перелетая через бочку для сбора дождевой воды, в заднем проулке через улицу от Свиного Уха - подходящее название для места, где не стоит ждать ничего хорошего. Со своими битыми окнами и ржавой табличкой, гостиница, как по-мне, была местом, где нарываются на неприятности, и, услышав поднявшиеся голоса и приглушённые удары внутри, я приготовился к летающим кулакам и табуретам.

Стиснув ручку двери одной и сжав другой рукой свою трость, я шагнул внутрь.

Не уверен чего я ожидал. Возможно, что там внезапно повиснет тишина, и все присутствующие обернутся и уставятся на меня.Возможно, что кто-нибудь обойдёт барную стойку и размозжит о мою голову бутылку, как только я пересеку порог. К счастью, ничего такого не случилось - на самом деле, я даже сомневаюсь, что кто-либо вообще заметил моё появление, хотя поскольку там было жутко темно, я не могу сказать этого с уверенностью.

Я помедлил немного, давая глазам привыкнуть к сумраку, затем пересёк зал, направляясь к бару, где смуглая женщина с татуировкой на предплечье размером с окорок была занята протиранием кружек грязной тряпкой. На полу валялись опилки, и в воздухе стоял дым. Я сел на высокий табурет и поставил локти на потрепанную дубовую стойку.

У меня письмо для Сары Монагэн, сказал я. Я так понимаю у неё комната над этой таверной.

Сара Монаган? Повторила хозяйка и покачала головой, её грязный чепец угрожающе съехал в сторону лотка с помоями. Не знаю никого с таким именем.

Я нахмурился. Вы уверены?

Женщина бросила на меня яростный взгляд. Ты назвал меня лжецом?

Вот теперьв таверне повисла тишина, и все уставились на меня. Затем я услышал царапающий звук отодвигаемых стульев, когда трое или четверо здоровенных мужчин поднялись со своих мест. Один из них, я уверен, сжимал бутылку за горлышко одной рукой, мягко постукивая ей по ладони другой. Это уже выглядело приближающейся неприятностью. В диких заведениях Свиного Уха не надо было особых причин, чтобы вызвать драку.

Я вскользь улыбнулся, и толкнул по стойке крупную монету.

Никогда и не думал называть такую легенду карнавала, как вы, лжецом, сказал я. И для меня честь, если я могу поставить выпивку такому произведению искусства.

Хозяйка просияла радостной черно-зубой улыбкой и махнула головорезам возвращаться на свои места.

Вы слышали обо мне? Спросила она застенчиво.

Генриетта - Королева Амазонок? Конечно! Воскликнул я.

Я заметил готические буквы надписи на её предплечье, очевидно являющиеся частью обширной татуировки, распространяющейся дальше по руке - и, что более вероятно, по остальному её телу. Это сказало мне всё, что мне нужно было знать. Хозяйка заведения была Татуированной Леди и гастролировала с цирком. Возможно накопив в конце концов достаточно, чтобы купить это потрепанную таверну - место, где комплименты были столь же редки, как и неразбавленный эль.

Так что я густо рассыпал их, и ей это понравилось. Я сказал ей, как изыскана татуировка русалки у неё на руке - хотя, говоря по правде, она выглядела так, будто ей нужно побриться. Две кружки спустя, Генриетта была моим лучшим другом во всем мире.

Рада была познакомиться с вами, мистер Гримс, это точно, сказала она с девичьим смешком. И если яуслышу что-нибудь об этой Саре Монаган, обязательно дам вам знать.

Было время обеда и я проголодался, так что я заказал немного сосисок и картофельное пюре, и отнёс всё это к столику у двери - просто на случай быстрого отступления - и устроился за ним. Сосиски оказались лучше, чем выглядели, и в пюре было не так много комочков, как можно было ожидать, учитывая на какое глубокое дно города я погрузился. Я подобрал последние капли соуса кусочком хлеба и почувствовал как кто-то тянет меня за руку.

Я не заметил никого, приближающегося ко мне, и развернулся с подозрением, готовый выхватить свою шпагу на случай проблем - только чтобы наткнуться взглядом на короткую черноволосую женщину с тонкими губами, носом картошкой, крошечными глазками и раздражённой кожей, покрытую волдырями и чешуйками и цвета клубники.

Она должно быть заметила удивление в моих глазах, потому что отшатнулась и отвернулась от меня.От стойки донёсся кудахтающий смех хозяйки.

Не беспокойтесь насчёт Скальди Сэл, сказала она. Она вас не обидит. Просто заберёт вашу тарелку, если вы закончили. Она оказалась у взорвавшейся печи несколько лет назад, бедняжка. С тех пор и болеет.

Я снова обернулся к женщине. Мне так жаль, сказал я.

Она пожала плечами и забрала мою тарелку. Я слышала, сказала она тихо. Раньше. Вы искали меня. Её голос упал до шипящего шепота. Сара Монагэн.

Точно до кончика хвоста жирафа, до меня начало доходить. Сара. Сэл ...

Как типично, подумал я, что в таком тёмном месте, даже кто-то, кто работает здесь, известен только по своему прозвищу. Это было идеальное место, чтобы остаться анонимным. Я начал вынимать конверт из кармана, но она удержала мою руку.

Не здесь, прошептала она. Увидимся снаружи.

Я кивнул.

Минуту спустя я попрощался с хозяйкой и покинул гостиницу. Два пса пробежали мимо, почти сбив меня с ног; мелкий черно-белый гнался за большой коричневой собакой, которая убегала зажав в зубах дохлую крысу. Двое детей играли во что-то вроде ладушек у стены напротив.

У вас есть кое-что для меня.

Я оглянулся, снова обнаружив позади себя Скальди Сэл. Она определённо была непревзойдённым мастером подкрадываться к людям.

Вот, сказал я, передавая ей конверт из кармана пальто.

Письмо, сказала она, вертя конверт в руках.

От доктора Кэдваллэдера, сказал я ей.

Ах да, сказала она, последняя консультация. Я буду. Она улыбнулась, её жёлтые, как колышки зубысверкнули. Доктор был так добр ко мне ...

С этим, она отвернулась и ускользнула прочь, так же неслышно, как и появилась. Я отправился в противоположном направлении в сторону берега - где жил четвёртый мой адресат.

Рыжий Том Кэррик.

Его адрес был самым любопытным из всей кучи.Сьюзи Ли, Причал 12, Восточный берег. Самое странное,Сьюзи Либыло написано вверх ногами.

Не то чтобы я об этом много размышлял. Нет, меня больше занимал тот факт, что эта остановка мне предстоит на заведомо опасном восточном берегу - месте которое делало Осиное Гнездо похожим на будуар цветочницы. Я знал каждый кусочек города и говорю вам, этот отрезок реки был бы последним местом, куда вы захотели бы пойти даже в солнечный полдень - если только, подобно мне, у вас не останется выбора.

Достигнув реки, я увидел чтоначался отлив, вода опустилась, обнажив илистый откос. Грязные чайки кружили над головой, мяукая и визжа, пока я шёл вдоль тропинки, отсчитывая причалы. Я миновал полуразрушенные остовы складов и опустившихся корабелов.

Слева от меня, на свежеобнажившейся жиже, сновал легион жилистых мальчиков и девочек - босоногих и в лохмотьях - выискивающих что-нибудь, что они могли бы стянуть у реки, протекающей мимо. Грязевые жаворонки, называют их.

Я невольно вздрогнул.

То, как их называют, может показаться достаточно невинным, но мне уже приходилось сталкиваться с ними раньше. Дикие подростки - сироты или брошенные родителями - объединившиеся в банды. Роющиеся в обнажающемся иле, ревностно охраняющие свой кусок территории, они просеивали обломки, пытаясь влачить жалкое существование. Они возможно и выглядели как дети, но горе тому, кто хоть на мгновениенедооценит их. Было известно, что они целыми племенами нападали на незадачливых грузчиков и пьяных матросов, опустошая их карманы и оставляя их в синяках и в крови - а то и похуже ...

У них был даже свой язык - гортанный сленг, обрывков которого я нахватался за эти годы. Пришлось. Но даже так, я держался осторожно. Восточный Берег был местом, где нижайшие и отвергнутые были осуждены копаться в грязи чёрствым городом. Грязевые жаворонки были дикими и непредсказуемыми, а также хитрыми и находчивыми. Им нужно было быть такими просто чтобы выжить. Я следил за сгорбленными фигурами хлюпающими по грязи. Они были ещё далеко от меня, но я приготовил свой клинок просто на всякий случай.

Эй, ты там!

Голос донёсся с противоположного направления, и я обернулся к двум фигурам, появившимся из прикрытого потрепанным парусом двора.Хотя они были старше, чем снующие внизу дети, я сразу понял по их выветренной коже и замысловатым татуировкам на подбородке, что они тоже когда-то были жаворонками. Их водонепроницаемые по колено длинной промасленные кожаные плащи и побитые жизнью зюйдвестки, в сочетании со стильными хотя и оборванными в лохмотья завязанными двойным узлом галстуками и расшитыми жилетами, отмечали в них речных головорезов - молодых головорезов, в которых вырастают наиболее порочные жаворонки. Мастера насилия на все руки, они пробовали себя во всякого рода делах, от насильной вербовки до похищений, контрабанды и вымогательства.

Когда они подошли ближе, я разглядел, что у них также есть свои трости-шпаги - у одного с оловянной головой гончей на рукояти; у другого с деревянной ручкой в форме клюва.

Так, так, так, начал тот, что был коренастей из двух, останавливаясь на тропинке прямо предо мной. Гляди как, что у нас ут, Рыжий, мой давишний поедатель молюсков.

Парень с рыжими волосами глуповато хихикнул.

У меня не было времени на это.

Лопни моя селезёнка, если это не один из тех тик-так ребятишек из смога. Улыбнулся коренастый. Карманы набиты писками и бумажками и всякого рода искрящимся.

Рыжий перестал хихикать достаточно надолго чтобы спросить, Думаешь нео есть что-нить для нас, а, Нед?

Давай спросим у нео. Пока Нед говорил - голосом тихим но грозным - они оба обнажили свои мечи, которые заблестели в низком послеполуденном солнце. Не хочешь ли вывернуть свои замечательные карманы, тик-такер? Сказал он.

Я холодно смотрел на них. Я не хотел драки, хотя всё начинало выглядеть так, словно у меня не остаётся выбора.

Не надо дёргаться, мои дорогие чернильнобородые, сказал я. Почему бы вам не зачехлить свои тыкалки, я уберу свою - и отправлюсь своей дорогой.

Нед весело хмыкнул. Слышь,Рыжий? ы не хотим дёргаться. Его выражение ожесточилось. Давай ка посмотрим, молокосос.

Внезапно, оба сделали выпад в мою сторону, наконечники их клинков устремились к моей груди. С ответнымклаш,я парировал оба меча, резко отступил в сторону, так, что они оба на мгновение потеряли равновесие, и атаковал сам.

Рыжий не видел моего приближения - пока не было уже слишком поздно. Он вскрикнул от боли, когда острие моей шпаги прорезало ему рукав плаща, пустив кровь. Воя, он упал в грязь. С Недом будет больше проблем. Не только тяжёлая жизнь оставила его жёстким как подкова, но и где-то вдоль линии берега он узнал, как пользоваться шпагой. Конечно, спустя мгновение, он сделал очередной выпад.

Это был жёсткий удар, но безрассудный. Я парировал его достаточно легко, но удар сместил мою руку,послав приступ боли в полу-заживший ожог на плече. Видя, как я сморщился, Нед издал торжествующий вопль и ринулся в дикую атаку, высыпая на меня удар за ударом. Я подозреваю так он обычно и выигрывал свои битвы, забивая соперников.

Но со мной это не сработало.

Три, четыре, пять раз я парировал его размашистые удары, каждый раз подталкивая его назад своими собственными тычками. Я не хотел ранить его - но опять же мне нужно было преподать урок этому хулигану с Восточного Берега. Позади меня, я слышал как Рыжий всё ещё скулит. Услышав этот визг, вы подумали, что я снял с него шкуру, а не просто проколол ему кожу. Передо мной, Нед как раз оказался там, где мне было нужно.

Ваах! Вскричал он мгновением позже, отступая к самому краю тропинки.

Какое-то время он дико размахивал руками, пытаясьвосстановить равновесие. Я шагнул вперёд и, остриём клинка, ткнул его аккуратно в его безвкусный жилет. С гневным рёвом, он упал назад с причала и с громкимсквилшприземлился в грязь. Я зачехлил шпагу и коснулся края полей цилиндра, глядя на лежащего, распластавшись внизу, Неда.

Хорошего дня, мой старый пожиратель молюсков, сказал я.

Отходя я увидел, как Нед отчаянно карабкается к своему клинку по грязи. Рыжий - вцепившись в плечо и продолжая ныть - спрыгнул вниз, чтобы подать ему руку.

Я доберусь до тебя, тик-такер! Крикнул Нед мне вслед, махая грязным кулаком. Нед Сильвер ничего не забывает, и это обещание!

Вернувшись на тропинку, я продолжил свой путь вдоль реки, отыскивая нужный мне адрес. Я нашёл его всего через несколько минут. Как только я сделал это, причина того, что название было написановверх ногами, внезапно стала понятной. Адрес, по которому проживал Рыжий Том Кэррик, находился в перевёрнутой лодке.

Погнутый корпус, покрытый вспученной волдырями краской, был так изъеден червями, что просвечивал насквозь. Небольшое окно было прорезано с левого борта ближе к носу - но не было застеклено. Вместо этого, к нему был приделан навес из сломанного зонтика, защищая от дождя. Дверь - низкая и покорёженная так сильно, что выпячивалась из проёма, - располагалась на корме.

Я постучал.

Донёсся звон фарфора, скрип дерева - и дверь отворилась. Там стоял мужчина, румяный, голубоглазый и с самой рыжей шевелюрой, которую я только видел.

Это вам, сказал я, бросая взгляд внутрь, пока передавал письмо.

Мужчина осмотрел конверт. РыжемуТому Кэррику, сказал он. Точно, это я. А ты?

Барнаби Гримс, представился я, тик-так парень. Я работаю на доктора Кэдваллэдера.

А, доктор Кэдваллэдер, благослови его бог! Воскликнул Рыжий Том. Этот человек чудотворец, вот кто он. Забрал все мои боли и болячки ... Не далее как месяц назад я был прикован к постели артритом, едва способный ходить. А теперь погляди ...

Он вскинул руки в воздух и сносно проделал джигу, за которой я смотрел с усмешкой на лице. Конечно, не удивительно, что у него были проблемы с суставами при жизни в таких-то условиях. Гнилая солома и газеты на жиже, отсутствие отопления и, судя по всему, никакой еды, кроме той, что выбросит река, удивительно, как бедняга выжил вообще.

Спасибо тебе за это, Барнаби Гримс, сказал он, отступая в перевёрнутуюСьюзи Ли.И заверь доброго доктора, что я буду в назначенном месте этим вечером для последнего укола. Он счастливо ухмыльнулся. Не могу дождаться, пока полностью излечусь!

Доктор определённо популярен у своих пациентов, подумал я, направляясь к очередной точке, находящейся в захудалой ночлежке рядом с кожевенными рядами. Скуби Рафборн - тощий мужчина с тёмными призрачными глазами - открыл дверь и радостно улыбнулся, когда я передал ему письмо. Я получил очередной блестящий отзыв о всемогуществе настойки доктора от старого провяленного кочегара, ранее страдавшего здоровьем.

Одинокий, без работы и надежд на будущее, он столкнулся с доктором у магазина париков. Бедняга Рафборн собирался продать волосы, чтобы заплатить за комнату. Подобно Старине Бенджамину, кашель Рафборна привлёк вниманиедоктора Кэдваллэдера, и он предложил ему свои капли там же на месте.

Был ли предел альтруизму доброго доктора? Спросил я себя. Последняя инъекция и его пациенты чудом излечатся. Они будут счастливы, предложив лишь свою сердечную благодарность в награду. Это звучало слишком хорошо, чтобы быть правдой.

Я, по крайней мере, на это не куплюсь.

Я неторопливо направился в сторону города. Это был длинный день. Оставался последний адресат, и моя работа на сегодня будет завершена. В конце ряда складов я запрыгнул на низкий забор и взобрался по стене свечного здания на его крышу. Я глянул на часы. Лампы не зажгут ещё примерно с час. Мне надо было закончить своё дело до того времени. Я вытащил список ...

Мистер А. Клинковски, 21 Бил Террас, прочитал я.

Это был небольшой ряд домов не больше сотни метров от чердака Эдны Хэлвел на Зерновой Улице. Если бы только я заметил это раньше, я бы мог доставить остающееся письмо сразу тогда же. Это была ошибка, достойная ученика клерка, сказал я сам себе, спеша обратно той же дорогой, которой добрался сюда.

Вернувшись в Осиное Гнездо, кое-что любопытное пришло мне в голову. Все эти улицы и дома, которые выглядели такими страшными ранее, теперь казались не столь плохи - не в сравнении с илистым берегом у реки или похабной таверной на Хлястик Стрит.

Я прошёл мимо знакомого дома номер 4 по Зерновой, и свернул направо и снова направо к Бил Террас, останавливаясь у здания под номером 21 и поднимая взгляд вверх. Дом был высоким и тонким и казалось не в пример своим соседям, принадлежал одной семье. Я позвонил и стал ждать.

Изнутри донёсся звук шагов, легко сбегающих по пролёту ступеней. Следом раздалось эхотумпф-тумпфчего-то пересекающего коридор ко входной двери. Задвижка скользнула в сторону. Кликнул замок. Дверь открылась, и старое лицо выглянуло наружу.

Вы! Вскричал я, моя челюсть отвалилась от удивления.

Глава 9

Барнаби! Воскликнул Клинк, очевидно удивленный не меньше, чем я. Что привело тебя в наши края?

Это, сказал я, вытаскивая финальный конверт из жилетного кармана и вручая его.

А, сказал он, немного смущённо улыбаясь. Клинковски. Да, это я. Сократил до Клинк для работы. Моё напоминание о последней консультации у доктора Кэдваллэдера в его приёмной, да?

Я кивнул.

Для меня большая честь, что его доставил лучший тик-так парень в городе, усмехнулся он. Отметьте меня в своем списке. Я буду там в назначенное время - как только закончу пить чай.

Не понимаю, почему вы живете в Осином Гнезде, мистер Клинк, ответил я.

Старик улыбнулся. Я могу быть успешным юристом, но никогда не забуду своих корней, Барнаби. Я родился в этом доме, сказал он. Я был единственным ребёнком в семье. Мой отец был честным портным, и работал так, что это свело его в могилу, лишь бы убедиться, что я получу хорошее образование. Сначала я остался здесь, чтобы заботиться о своей дорогой матери, но когда она умерла, я просто не смог его оставить - хотя, тогда уже я был успешным адвокатом. Возможно я мог бы, если бы женился ...

Взгляд его стал задумчиво отсутствующим. Затем, как если бы он вспомнил, что я здесь, слезящиеся глаза блестя сфокусировались на моём лице.

Но этого не случилось. Я всегда был болезненным,сказал он. Перескакивая с одного на другое. Но потом я встретил доктора Кэдваллэдера, прямо здесь в Осином Гнезде, и попробовал его настойку. И ... Ну, вы знаете, как она чудесна!

Я кивнул. Старый адвокат никогда ещё не выглядел таким здоровым, несмотря на свою залатанную одежду, которая в его кабинете выглядела эксцентричной, но в данном окружении была совершенно на месте. Не удивительно, подумал я, что доктор Кэдваллэдер ошибся на счёт его бедности и дал ему курс своих драгоценных капель.

Доктор Кэдваллэдер ... Решился я, стараясь говорить так небрежно, как только мог. Он просил оплаты за лекарство? Или можно оплатить после окончания курса?

Мистер Клинк покачал головой. Нет, никогда, ответил он, сияя. Конечно, у меня, как и у вас, Барнаби, были подозрения на его счёт поначалу, но добрый доктор сказал, что его единственное желание принести облегчение страданий, и чтоего добрые дела должны оставаться тайной, и как вы видите - старик запрыгал передо мной в восторге - Капли Доктора Кэдваллэдера делают точно то, что сказано на этикетке бутылки.

Я оставил мистера Клинка, махавшего мне вслед из дверного проёма своего захудалого дома и кричавшего обещание не опаздывать, и направился в приёмную доктора Кэдваллэдера - за причитающейся оплатой моего рабочего дня.

Каковы бы ни были свойства чудодейственного лекарства, я был уверен более чем когда-либо, что в делах доброго доктора есть больше чем кажется на первый взгляд. Но в данный момент, всё что у меня было это вопросы - вопросы, и всё более и более прогорклый запах рагу из рыбьих голов!

Вскоре я оказался на Хартли Сквер. Вручая список доктору Кэдваллэдеру, я заметил, что он кажется немного отвлечённым. Эдди Доббс, Скуби Рафборн, Рыжий Том Кэррик и Эдна Хэлвел уже были там, и он увёл их в комнату за своим кабинетом.

Сюда, сюда, прошу вас, проходите в процедурную. Шприцы наготове, но сначала - он улыбнулся им - чашечка прекрасного чая ...

Он затворил за ними дверь и повернулся ко мне. По его манерам, создавалось впечатление, что ему не терпится избавиться от меня.

Ах, мистер Гримс, сказал он. Отлично проделано. Мне определённо потребуются ваши услуги в следующем месяце.

Я кивнул.

Вот и договорились. Он глянул на свои карманные часы. Ещё двое пациентов и можно начинать ... Это всё, мистер Гримс. Он сверкнул улыбкой, передавая мне хрустящую банкноту, и мягко подталкивая меня в коридор. Доброй ночи, мистер Гримс. Доброй ночи.

Доброй ночи, Доктор, отозвался я через плечо, шумно топая по лестнице.

Оказавшись снаружи, я захлопнултяжёлую дверь и направился к Широкой Улице, с её фешенебельными магазинами. Там я планировал отыскать удобную водосточную трубу и вернуться на крыши. Мне нужно было место для скрытого наблюдения за комнатами доктора.

Я уже готов был скользнуть в пустынный переулок справа от меня, когда был остановлен парой тёмных глаз, смотрящих на меня из окна магазина. Они принадлежали довольно юной помощнице, которую я видел с Мадам Скутари у доктора Кэдваллэдера.

Я глянул на вывеску, пересекая улицу.МАДАМ СКУТАРИ, гласила она.ОДЕЖДА НА ЗАКАЗ ДЛЯ УСПЕШНЫХ ЛЮДЕЙ.

И конечно же, манекены в витрине магазина были ряжены в одежды, которые могли себе позволить только богатые мужчины и женщины города. Элегантные костюмы. Платья из атласа и прозрачной вуали. Расшитые шелковые блузы.И пальто каждое пошитое из тончайшего полотна и отделано изысканным блестящим мехом - столь востребованной Вестфальской отделкой.

Колокольчик звякнул, когда я входил в магазин.

Вы выглядите знакомо. Мы встречались? Спросила миленькая продавщица, её щеки очаровательно раскраснелись, когда она вышла мне навстречу.

Барнаби Гримс, я слегка кивнул. Мы не были формально представлены, но я выполнял работу для доктора Кэдваллэдера. Я видел вас в его приёмной.

Она казалось вздрогнула при звуке имени доктора и побледнела. Но затем, уже в следующий момент собравшись, мило улыбнулась.

Эллен. Эллен Викс, сказала она.

Очень рад знакомству, мисс Викс, ответил я официальным тоном, и предложил ей руку. Я огляделся вокруг. Тут было больше одежды, чем та, что была выставлена на витрине, все украшенные на манжетах и воротникахсверкающим мехом - писк моды в этом сезоне среди успешных людей. Мило, сказал я. Очень мило. Дела должно быть идут хорошо.

Это зависит от доктора Кэдваллэдера, сказала Эллен, отворачиваясь.

Прежде чем я успел спросить её, что это значит, Мадам Скутари лично вплыла в зал магазина, громко разговаривая с известной в обществе престарелой дамой.

Сюда, моя дорогая миссис Дакрези, приговаривала Мадам Скутари, её заискивающий голос ввинчивался в уши ещё пронзительней. Я хочу показать вам этот жакет. С косым вырезом и отделан по краям очень редкой каштановой Вестфальской отделкой. Абсолютно все умрут от- Она поймала нас с Эллен взглядом и замолкла.

Мисс Викс? Губы Мадам Скутари изогнулись в пренебрежительной усмешке. У этого ... этого ...клеркаесть дело в нашем заведении?

Просто проходил мимо, сказал я. Я улыбнулся, касаясь полей свой шляпы ко всем трем из них, ивышел на улицу - но не прежде, чем выдал прелестной Эллен подмигивание, которое заставило её покраснеть ещё больше.

Я перешёл на другую сторону улицы и протиснулся в переулок, который заприметил раньше. Толстая водосточная труба тянулась до самой крыши, и я уже было собрался подняться по ней, когда чья-то рука сжала моё плечо. Опасаясь худшего, я развернулся, ожидая увидеть покрасневшую физиономию констебля.

Барнаби Гримс! Профессор Пинкертон-Барнс дружески приветствовал меня. Я так и думал, что это вы. Как раз тот человек, которого я и искал.

Это вы, ПиБи? Сказал я. Просто я сейчас как-раз нахожусь посреди-

Он рассеяно улыбнулся. Несомненно, парень, сказал он. У меня для тебя новое поручение.

Можем мы обсудить это позже, ПиБи? Спросил я. Но рука профессора твердо удерживала меня за плечо.

Воспользуемся моментом, Барнаби, сказал он добродушно. Давайте пройдёмся.

Прежде чем я осознал это, мы повернули за угол Широкой Улицы, направиляясь к Переулку Катлера.

Сюда, говорил профессор, ваши записки по снегирям были очень подробны. Абсолютное доказательство того, что моя теория насчёт восточных ягодных деревьев полностью ошибочна.

О, мне жаль, профессор, сказал я ему.

Вовсе нет, дорогой мальчик, сказал ПиБи. Как я уже вам говорил, научные теории должны быть проверены, если мы хотим добиться прогресса. Теперь, возьмём этих двуногих водяных крыс, например -

Водяных крыс? Повторил я. Двуногих? У меня реально не было времени на всё это.

Точно, Барнаби. Точно. Его лицо покраснело от волнения. Недавно я заметил, продолжал он, что вниз по реке есть весьма необычные следы водяных крыс, которые указывают на то, что эти маленькие созданья учатся ходить на задних лапах.

Мы свернули на Причальную Улицу и продолжали двигаться к театральному району.

И что же это означает? Спросил я поневоле заинтригованный.

Несомненно, сказал профессор. Моя теория состоит в том, что они адаптируют своё поведение, чтобы пробраться через густой подлесок в реке - необычайно высокий, в связи с недавним спадом судоходства-

И вы хотите, чтобы я провёл исследование? Сказал я.

Верно, Барнаби. Хочу, сказал он, хлопая в ладоши. Там есть несколько отличных мест для наблюдения - высокие стены, свисающие ветви деревьев - с которых можно следить за этими созданьями. И говоря о созданьях ... Профессор полез в карман пальто. Те особые образцы, которые вы оставили мне на прошлой неделе -

Волосы, которые прилипли к креслу Старины Бенджамина? Спросил я.

Профессор кивнул, вытаскивая кусок толстогожирного пергамента, покрытого паучьим почерком, числа и слова, и помахал им перед моим носом.

Я исследовал их весьма тщательно и провёл различные тесты над отдельными волосками, сказал он. Тесты, которые оказались наиболее интересными. Он помолчал немного, словно потеряв мысль.

Теперь он на самом деле завладел моим вниманием.

Продолжайте, ПиБи, подтолкнул я. Интересными в каком роде?

Интересными, сказал профессор, потому что все они указывают, что это волосы люпина.

Люпина? Переспросил я.

Волка, мой дорогой мальчик, объяснил профессор Пинкертон-Барнс. И чрезвычайно большого экземпляра. Довольно необычно посреди города, не думаете?

Волк в городе. Мои мысли понеслись. Благодарю вас, ПиБи, сказал я. Вы очень помогли-

И это означает, что вы поможете мне с моей теорией водяных крыс? Спросил он.

Я улыбнулся. Конечно, сказал я. С самого утра понедельника. В то же время, мне нужно кое-что проверить прямо сейчас ...

Мы остановились у красной двери с медным молотком. А! Мой клуб, улыбнулся профессор. Так мило, что вы прогулялись со мной, мой дорогой друг.

Крикнув доброй ночи профессору через плечо, я быстро взлетел по ближайшей водосточной трубе - потревожив возмущённую стаю ночующих скворцов. Было уже совершенно темно, и когда я добрался до крыши, полная луна висела над самым горизонтом, огромная и круглая и блестящая золотом.

Какая красивая, выдохнул я. Но затем вспомнил последний раз, когда был на крышах при полной луне ...

Я двинулся мимо кирпичных стен и черепичных крышобратно в сторону Хартли Сквер. Я не ушёл далеко - купол старого драматического театра на углу Широкой Улицы, если быть точным - когда подо мной раздались крики паники.

Спрыгнув на балкон, я провернулся на выступающем флагштоке, прежде чем перепрыгнуть к высокому столбу газового фонаря у театрального щита с афишей, по которому соскользнул вниз. Затем, опустившись на колени на мраморном портике у входа в мюзик-холл Алхамбра, я посмотрел вниз на охваченные хаосом улицы.

Мужчины и женщины беспорядочно метались с выпученными от страха глазами. Дети плакали и ныли, и надо всем этим разносился эхом в воздухе собачий вой.

Эй, там! Заорал я стоящему внизу швейцару с длиннымшестом в руках, которым он видимо собирался защищаться от кого-то.

Он обернулся и испуганно посмотрел вверх.

Что происходит? Потребовал я.

Жандармерия в пути! Откликнулся он. Разойдись! Очистите территорию! Оно нападает на всё на своем пути. Кусает ... вырывает глотки ...

Что оно? Позвал я.

Его слова заставили меня похолодеть до костей.

Волк, прохрипел он. Огромный чёрный волк!

Глава 10

Раздался отвратительный хруст, когда могучие челюсти зверя сомкнулись на шее мужчины, и чудовище дёрнуло головой. Тело швейцара распростёрлось прямо подо мной,кровь хлестала из зияющей раны на горле.

Чёрный волк откинул голову, его пасть была окрашена малиновой кровью, и завыл на луну. Ужасный плач заморозил меня до самой глубины моего существа и заставил сердце бешено биться в груди. Вой был несказанно злым.

По мере того, как вой затихал вдали, я обнаружил что пялюсь прямо в знакомые сияющий жёлтые зрачки. Разве я сам не был свидетелем, как была уничтожена та гончая ада в чане клеевой фабрики? И тем не менее вот оно, это созданье, прямо передо мной, огромное, чёрное заляпанное кровью. Как это было возможно? Это было так, словно ночной кошмар, однажды приснившись, преследовал спящего, возвращаясь снова и снова.

Одна вещь не вызывала сомнений, подумал я, скорчившись там над входом в театр: это существо было не из нашего мира ...

Эта и похожие мысли проносились у меня в голове,пока я смотрел эти ужасные несколько секунд в жёлтые глаза зверя. Видя, что оно колеблется, я достал свою трость и замахнулся на ближайший газовый фонарь торчащий у афиши театра.

Плафон разлетелся от удара и я с силой топнул левой ногой по открытой газовой горелке, отправляя её крутиться вниз. Огромный язык пламени полыхнул из сломанного фонаря в морду волка. Он завыл и поджав хвост ретировался через улицу. Мгновением позже огромная чёрная форма исчезла в конюшнях позади старого театра Амбассадор.

Вести о волке должно быть распространялись как кашель в работном доме потому, что с близлежащих улиц и из каждой таверны и мюзик-холла театрального района, повалила толпа неорганизованных головорезов, важных персон и просто любопытных, вооружённых всем,чем только можно - от изогнутых секачей до топориков для мяса и толстых палок. Скоро маленькая аллея была заполнена до отказа сердито лающей толпой, размахивающей факелами и выкрикивающей хвастливые насмешки, толпясь у входа в конюшни.

Избегая открытого пламени разбитого фонаря, я спрыгнул со щита и легко приземлился на ноги на тротуаре внизу. Ничем уже нельзя было помочь несчастному швейцару, чьё безжизненное тело валялось передо мной в большой луже крови.

Я пересёк улицу, выйдя к аллее, которая теперь была ещё более наводнена с прибытием местной жандармерии, вцепившейся в сети и свои полицейские лампы, внимательно следя за пожарными, борющимися с огромной лестницей. Теперь всё, что нужно, выглядывая подходящую водосточную трубу подумал я, для полноценной охоты на волка это духовой оркестр и цирковая труппа или две!

Словно в ответ на мои мысли, крупная женщина прямо передо мной обернулась - и я увидел татуировку русалки, нуждающейся в бритье, на толстой окорокоподобной руке. Она была белой, как лучшие из листов для рисования. Даже её татуировки казались бледнее, чем прежде. Проблеск узнавания прошёл по её лицу. Я улыбнулся.

Барнаби, сказала она, дрожащим голосом. Барнаби Гримс. Пришёл посмотреть шоу? Они зажали ужасное созданье в конюшнях Амбассадор. У него есть только один выход ...

Я знаю, сказал я ей. Я видел, как оно вырвало глотку швейцару Алхамбры не далее как пять минут назад.

Я тоже видела! Выдохнула она. В Свином Ухе! Я просто шла наверх, чтобы разбудить Скальди Сэл - у неё была какая-то встреча или вроде того, а глупая девчёнка проспала - когда ад разверзся в чердачных помещениях ...

Она помолчала, её глаза наполнились слезами, и лицосморщилось при воспоминании об этом. Я вытянул платок из кармана жилета и подал ей. Она вытерла глаза и тяжело сглотнула.

Оно должно быть забралось через крышу. Оно металось в каком-то безумном исступлении, она вздохнула, голос её был не громче страдальческого шепота. Оно пронеслось вниз по лестнице прямо мимо меня в салон бара, сверкая злыми жёлтыми глазами!

Генриетта обмахивалась своей большой татуированной рукой.

Конечно, мои постояльцы решили, что это ещё одна пьяная драка. Когда зверь не смог сбежать, продолжала она, снова сглатывая слезы, он просто сошёл с ума. Начал рвать на части всех на своем пути. Старый Том Бриндел попался первым, его горло было вырвано в одно мгновение. Затем Арнольд Селлерс. Ни у кого не было ни шанса... Она снова вытерла глаза платком. Затем был юный Альберт Томкинс ... Прекрасный был парень. Настоящий джентльмен ... Он бросился к волку, пытаясь спасти меня ...

Слезы хлынули у неё из глаз.

Бросился на зверя, когда я стояла на лестнице, застыв, будто снова вернулась на карнавальное шоу! Она продолжала плакать. А волк терзал его как одержимый. Прокусил ему шею. Кровь хлестала ...

А потом? Подтолкнул я, давая ей время успокоиться.

Потом ... Сказала Генриетта ровным безэмоциональным голосом. Потом оно выпрыгнуло, разбив окно, на улицу ...

В этот момент, через шум толпы я узнал другой звук. Я не был единственным, тишина казалось пала на забитый переулок, когда все глаза сфокусировались на дверях конюшни, из которой доносился звук.

Это было душераздирающее ржание мечущихся в слепой панике лошадей, смешанное с рычанием и ужасающим гортанным рёвом. Дажесамые смелые в толпе сделали шаг назад. Я сказал Генриетте оставить себе мой платок и нашёл водосточную труб, которую высматривал.

Наверху одной из ближайших крыш у меня был лучший обзор на хаос внизу. Пожарная бригада и полиция пытались пробиться через толпу, которая явно пыталась решить, что же ей делать. Никто не желал первым войти в конюшни, чьи большие деревянные двери стояли призывно приоткрытыми.

Изнутри - шум все усиливался - ужасные звуки казалось достигли жуткого крещендо. Крики лошадей и рычание захваченного в ловушку зверя становились такими громкими, такими беспокойными, что некоторые из толпы зажали уши руками, не в силах слышать их.

Внезапно пронзительный вопль абсолютной ярости и ужаса прорезал воздух. Отражаясь, мгновением позже, эхомтреск!- и огромной серой ломовой лошадью,в двадцать ладоней высотой, вырвавшейся из конюшен через рассыпавшуюся толпу. Мгновение слепой паники, когда испуганная лошадь - ужасно помятая и кровоточащая - растоптала несколько пожарных на своем пути и исчезла в стороне Хлястик Стрит.

Когда был восстановлен своего рода порядок, все опять обернулись к воротам конюшни, теперь свисающим на петлях. Внутри царила темень и жуткая тишина, возможно даже более жуткая, чем звуки которые предшествовали ей.

Никто не говорил. Никто не двигался.

Подо мной, констебль с коротким карабином и лампой выступил из толпы и осторожно шагнул внутрь. За ним последовало ещё несколько смельчаков, половина из которых сразу же вышла обратно и шумно оставила свой ужин в ближайшей канаве.

Его тут нет, донёсся голос изнутри конюшен.

Стон прокатился по толпе.

Тогда где оно? Спросил кто-то.

Куда оно делось?

Без понятия, ответил первый голос. Но здесь его нет. Растворилось в воздухе ...

Оно должно быть нашло другой выход наружу. Прорыло пол, возможно? Предположил кто-то.

Или влезло на крышу?

Я знал что это невозможно, поскольку я бы заметил, если бы оно попыталось, но тем не менее, предположение заставило меня похолодеть. Дрожа всем телом, я спустился с крыши и вошёл в конюшни следом за несколькими другими любопытными с крепким желудком.

По сей день, я жалею, что сделал это. Вид шести прекрасных упряжных лошадей, разорванных на части в своих стойлах, то, чего я бы никогда не пожелал видеть снова. Горький вкус желчи встал у меня в горле, пока я оглядывал бойню, произошедшую в конюшнях Амбассадор.

Внезапно из угла зазвенел голос. Сюда!

Что там?

Тело ...

Я направился на голос через окровавленный настил конюшни. Определённо, на полу лежало тело. Оно выглядело так, будто его шея была сломана, и в черепе была дыра от копыта ломовой лошади.

Кто-нибудь знает, кто это? Спросил констебль.

Все вокруг меня покачали головами. Однако, когда мерцающий свет факелов упал на тело, я увидел чёрные волосы, и тонкие губы и нос картошкой - воспалённую кожу, блестящую волдырями цвета клубники - и я понял, что знаю несчастную.

Это была Скальди Сэл.

Глава 11

Когда солнце поднялось над крышами, я вернулся в свои комнаты. Я устал. Устал как собака. Я вяло съехал по водостоку с крыши к своему чердачному окну и шагнул внутрь.

Ужасные события ночи ... злобный зверь, хаос на улицах и, более всего, мёртвые глаза Скальди Сэл, смотрящие на меня. Всё казалось почти не реальным- но уже продавцы утренних газет выкрикивали заголовки об этом под моим окном.

Волк безумствует на улицах города! Пять смертей от ужасной гончей ада!

Я скинул свои ботинки и залез под одеяло - восточное, которое дал мне капитанНефритового Драконапосле шокирующего инцидента в храме демона ...

Как только моя голова коснулась подушки, я выключился, как жаровня сторожа в ливень. Не то чтобы это принесло мне какое-нибудь облегчение.

Мои сны были полны пылающих глаз, оскаленных клыков и мёртвых швейцаров. Я прыгал по крышам, преследуемый стаей волков, их зловонное дыхание обжигало мне шею, когда я отчаянно прыгнул в дымоход. Как и следовало ожидать, я падал. Падал в черноту, пока запаршивевшее красное лицо Скальди Сэл не замерцало рядом со мной-

Я проснулся, обливаясь потом и запутавшись в простынях. Лучи яркого полуденного солнца пробивались через прореху в шторах, прорезаясь через бардак в моей комнате.

Просто сон, произнёс я громко. Уже всё кончилось.

Даже произнося эти слова я знал, что это не правда. Это не был сон - и всё было ещё слишком далеко от завершения!

Я выбрался из постели, сполоснул лицо и оделся. По-прежнему пребывая в ужасе и растерянности после предыдущей ночи я не имел ни шанса на то, чтобы шпионить за приёмной доктора Кэдваллэдера. Я потряс головой. Я знал, с холодом в сердце, что должен сделать.

Без дальнейших церемоний, я пронёсся по крышам к офисам Брэдсток и Клинк, выбираясь через открытое окно на четвёртый этаж, и спускаясь к кабинету двух джентльменов. Я постучал.

Войдите! Донёсся голос.

А, Барнаби, приветствовал меня мистер Брэдсток. Входите, входите ...

Мистер Клинк вышел? Спросил я с надеждой, заметив пустой стол у окна напротив младшего из адвокатов.

Нет, Барнаби, ответил он. И это крайне необычно. Мистер Клинк не явился на работу сегодня утром.

Моё сердце упало.

Он кивнул на стол напротив. На нём были опрятно сложены заточенные перья, заткнутые пробками наполненные чернилами чернильницы, и чистые промокашки. У старика вероятно была привычка готовить всё заранее к следующему дню. Этим утром, однако, инструменты его ремесла явно оставались нетронутыми.

Никак не могу понять, продолжал мистер Брэдсток. Сорок семь лет онпроработал за этим самым столом - задолго до того, как я здесь только появился - и никогда не пропустил ни единого дня в своей жизни. Даже когда боли мучили его, он являлся к восьми часам. По нему можно было сверять часы, Барнаби. Я уже думаю, не случилось ли с ним чего-нибудь. Он покачал головой. Конечно он не может быть сильно болен. Я имею в виду, он выглядел таким здоровым в последнее время, с тех пор-

Как начал принимать настойку доктора Кэдваллэдера, закончил я.

Точно. Он кивнул, затем помедлил. Не мог бы ты заглянуть к нему домой ...? Я могу дать его адрес-

Не нужно, сказал я, похлопывая по карману жилета. У меня есть адрес мистера Клинка.

Есть? Мистер Брэдсток казалось удивлён.

Да, сказал я, быстро перебирая в голове различные варианты. И я буду счастлив проверить его.

Спасибо, Барнаби! мистер Брэдстокэнергично потряс мою руку. Просто гора с плеч!

Вернувшись на крыши, я некоторое время смотрел на грязные улицы внизу вокруг меня. Закопчённые крыши Осиного Гнезда, где жил мистер Клинк, и высокие шпили финансового района. Я повернулся и направился в совершенно другом направлении. Если у меня был шанс отыскать мистера Клинка, я знал откуда мне надо начать поиски ...

Двадцать минут спустя, когда солнце уже перевалило за полдень, я балансировал вдоль коньковой черепицы на изломе ряда домов по краю Хартли Сквер. У номера 27 я остановился, перелезая через покатую крышу и всматриваясь в световой люк.

При ближайшем рассмотрении окно на крыше оказалось наглухо закрыто. Внутри было что-то вроде задвижки, которую было невозможно рассмотреть.

Странно, подумал я, спускаясь с крыши. Световой люк закрыт от света ...

Я съехал по водостоку и спрыгнул на землю. Я как раз огляделся в поисках притаившихся полисменов и приблизился к двери, когда она открылась. И из неё навстречу мне вышла Эллен Викс, прекрасная продавщица. Только сегодня, как я заметил, лицо её было бледным и измученным, а глаза - испуганными.

Она и вторая помощница мадам Скутари, которую я также видел прежде, несли большой сундук за ручки между собой, неловко волоча его по лестнице к поджидающей повозке. Я предложил бы им помощь, если бы не присутствие их хозяйки. Мадам Скутари шумно спускалась за девушками, воинственно помахивая зонтиком и всё время настаивая, чтобы Эллен была поосторожнее с товаром и выгляди поживее и сотри это выражение с лица, девочка моя. Я незнаю, откуда он их берет, но где ещё мы бы получили такое качество? Скажи-ка мне!

Сундук втащили в карету и все трое исчезли в облаке пыли, щёлканье хлыста и криках кучеру Быстрей! Быстрей! Нас ждут покупатели!

Я обогнул угол, где был пропущен в дом консьержем, и поднялся по лестнице на верхний этаж.

А, мистер Гримс, как-то отвлеченно произнёс доктор, открывая дверь и увидев, что за ней стоит ваш покорный слуга. Входите и подождите в моём кабинете. Я должен уладить небольшой вопрос.

Небольшой вопрос, казалось, заключался в толстой пачке банкнот, торчащей из кармана его белого халата - банкнот, которые всё ещё несли на себе слабый, но безошибочно узнаваемый, запах парфюма мадам Скутари.

Я прошёл через кабинет доктора, с егобольшим столом и кожаными стульями, и сел. Доктор Кэдваллэдер исчез в задней комнате, оставив дверь приоткрытой. Я тихо поднялся, подкрался на цыпочках и заглянул внутрь.

В процедурной было темно и она казалось обита чем-то серым и мягким, приглушающим звуки. Сильно пахло карболовым мылом, которое маскировало основной кислый запах. Внутри было довольно пусто, за исключением большого крюка, свисающем с подбитого войлоком потолка как раз рядом с закрытым люком, который я видел снаружи. Доктор в углу комнаты запихивал пачку банкнот в сейф в стене, радостно посмеиваясь про себя.

Я вернулся на свое место, но не прежде чем заметил медицинскую сумку доктора - ту что с выцветшими Н.Й.В. золотыми буквами - лежащую рядом со столом. Украдкой оглянувшись на тёмную комнату, я опустился на колени и открыл сумку.

Внутри гнездились шесть стеклянно-хромированных шприцев,каждый с поршнем на одном конце и длинной иглой на другом. Затем я заметил кое-что ещё. Пять из шести были использованы. Толкатели были опущены, содержимое впрыснуто, очевидно в руки пациентов доброго доктора. Шестой шприц, однако, оставался целым. Поршень оставался взведён и стеклянная туба полна густой серебристо-белой субстанции-

Именно тогда, из обитой комнаты позади меня донеслось клацанье закрываемого сейфа. Быстро я вытащил платок и обернул его вокруг иглы полного шприца, прежде чем спрятать его в глубоком кармане моего жилета.

У меня ещё хватило времени вернуться на свой стул, прежде чем доктор вернулся в кабинет - только чтобы молчаливо проклясть мою беспечность мгновение спустя. Я оставил сумку доктора открытой. К счастью доктор Кэдваллэдерказалось ничего не заметил. Он был расслаблен и счастлив; возможно размышляя о судьбе стопки, обосновавшейся в его сейфе. Он сел на стул напротив меня и поправил свое пенсне.

Так, чем же я могу вам помочь, мистер Гримс? Спросил он, прищурив глаза.

У меня есть некоторые плохие новости, доктор, сказал я. Это об одном из ваших пациентов. Саре Монагэн. Она была убита прошлой ночью, и при весьма жутких обстоятельствах-

Убита? Доктор перестал улыбаться. Мне было интересно, почему она пропустила свою финальную процедуру. Убита, говорите?

Она была застигнута хаосом, который разыгрался прошлой ночью в театральном районе, сказал я, и кажется попала под копыто лошади. Её тело нашли в конюшнях Амбассадор.

Доктор шумно выдохнул. Да, да, нападение волка. Я читал о нём вутренней газете. Очень жаль, пробормотал он. Очень жаль в самом деле. Бедняжка Сара. Моя настойка восстановила её исключительное здоровье ... Я с таким нетерпением ждал нашей последней встречи. Что ж, пожал он плечами, Полагаю с этим уже ничего не поделаешь.

Есть ещёоднавещь, сказал я поднимая взгляд.

Да? Спросил доктор, снова улыбаясь.

Алоизиус Клинк, произнёс я. Мой старый клиент. Он не явился на работу этим утром.

Какое это имеет отношение ко мне? Уточнил доктор.

Он ваш пациент, доктор. Я доставил ему письмо. Он юрист - достаточно богатый, судя по всему. Он известен вам под именем мистер Клинковски.

Правая бровь доктора дёрнулась. Он пришпилил меня взглядом. Богатый юрист, вы сказали? Но он выглядел как старый бродяга.Жил в таких трущобах, как вы их называете ... в Осином Гнезде, да?

Дом его семьи, сказал я. Мистер Клинк - я имею в виду, Клинковски не особенно заботился о своём окружении. Но он один из виднейших адвокатов в городе-

Мистер Клинковски нанёс мне визит прошлой ночью, перебил меня доктор Кэдваллэдер. Я дал ему последнюю дозу и затем он ушёл, полностью исцелённый. Он нахмурился. Припоминаю теперь, когда думаю об этом, он говорил что-то насчёт путешествия - на побережье, если не ошибаюсь ...

Поездки к побережью? Переспросил я. Это не похоже на мистера Клинка-

Во второй раз доктор прервал меня. Дорогой мой мистер Гримс, сказал он. Когда курс лечения закончен, я желаю пациенту долгой и здоровой жизни, и вычёркиваю его из своего списка. Но если бы я знал, что этот ваш мистер Клинк богатый юрист, я бы никогда не согласился начинать его лечение с помощью моей специальной настойки.

Не согласились бы?

Разумеется нет, мистер Гримс. Доктор поправил свои очки-пенсне и пришпилил меня интенсивным взглядом своих стальных глаз. Моё лекарство для бедных и нуждающихся, самых забитых и ненужных. Но уж вы то, вы доставляли мои напоминания, мистер Гримс, - он бросил на меня волчью усмешку - вы то должны это знать лучше всех.

Я вернул соответствующую, насколько мог, улыбку обратно, и поднялся чтобы уйти. Вы просто филантроп, доктор, сказал я.

Мне понадобятся ваши услуги в следующем месяце, мистер Гримс, сказал он. Уверен, я могу положиться на вас.

Разумеется, доктор Кэдваллэдер, ответил я, хотя уже выходя из его кабинета, я знал, что мне придётся увидеть доктора куда скорее этого срока. Только он меня при этом видеть не будет ...

Всю следующую неделюя повсюду следовал за добрым доктором. С крыш я следил за каждым его движением по бедным кварталам, где он останавливался поговорить с каждым, кого встречал. Некоторые, казалось, уходили сразу после начала разговора. С другими он мог стоять так часами, слушая их истории о болезнях или невезении. Скрываясь за выступом или в дверном проёме, я наблюдал как доктор приступил к работе.

Как неудачно, дорогая моя, донеслось до меня, когда он сочувственно кивал прачке в Переулке Бойни. И никто не присматривает за вами?

Нет, нет, услышал я ответ пожилой женщины, слабым прерывающимся голосом. Ни единая душа во всем мире. Живу сама по себе. Всегда так было - ну, с тех пор как Альфи умер ...

И это, конечно, должно быть сделало вашу жизнь ещё труднее, голос доктора был низким и заботливым. У вас нетникаких соседей, которые помогали бы вам? Друзья, может быть? Родственники?

Говорю вам, доктор Кэдваллэдер, сэр, ответила она. Никого нет.

Что ж, я думаю это очень печально, сказал доктор, и из своего тайного укрытия, на пол-пути вверх по стене соседнего переулка, я увидел, как он открыл свою сумку и достал одну из голубых бутылочек с каплями. Дайте мне свой адрес, Лили Вагстаф, моя дорогая, продолжал он, и я оставлю вам свою специальную настойку. Принимайте по одной ложке каждый день следующие три недели, затем приходите ко мне за последней дозой лекарства ... Он улыбнулся. Я пришлю вам напоминание.

Это очень любезно с вашей стороны, сказала Лили, но я не могу принять его, доктор. Я итак едва могу свести концы с концами, а из-за постоянной стирки и моей больной спины-

О, мне не нужно платы, прервал он её с улыбкой. Для меня достаточно знать, что я помогу кому-то, кто этого заслуживает.

Он сделал пометку с её адресом в своей маленькой чёрной книжечке, коснулся полей шляпы и отправился дальше по своим делам.

Вторая бутылка настойки доктора Кэдваллэдера отправилась беззубому тощему уборщику улиц, с запряжённой лошадью телегой которого он столкнулся на восточной стороне города. Вдовец, ни братьев ни сестёр, сыновей или дочерей, он был только счастлив испытать лечебный тоник, который доктор предложил ему - указывая на слова на этикетке - эффективный эликсир для повышения умственных и физических сил ...

Не знаю насчёт умственных, рассмеялся человек. Никогда не был особенно одарён в этом деле, он похлопал ладонью себя по макушке. Совсем не как вы, доктор. Но было бы несомненным удовольствием приобрести немного тех физических сил, о которых вы тут говорили.

Со всем моим удовольствием, мистер Лестер, улыбнулся доктор. Со всем удовольствием, разумеется!

За Лили Вагстаф и Эдом Лестером вскоре последовалиЭлиза Хантер, Виктория Драпер, Молли Саггс и высокий, согбенный гробовщик по имени Фердинанд Криппс.

Я вернулся на Хартли Сквер на следующий день, после того, как доктор дал свою настойку мистеру Криппсу, и на следующий день. И, для полной уверенности, ещё на следующий тоже. Но доктор, казалось, больше не намерен предпринимать путешествий в Осиное Гнездо, Восточную Набережную или в другие бедные районы города - что было не плохо, поскольку мне тоже нужно было подготовиться к тому, что должно было произойти дальше.

Для начала, как и обычно я принялся за исследования в Библиотеке Андерхилла; исследования которые оказались весьма интересными. Также, были некоторые эксперименты в которых я заручился помощью ПиБи, что заставило меня носиться по всему городу, скупая патентованные лекарства мешками ...

Это была полночьперед моей следующей - и как я надеялся последней - назначенной встречей с доктором Кэдваллэдером, когда я услышал звенящий голос профессора.

А черт, думаю, у меня получилось!

Мы оба находились в его лаборатории. Я дремал на диване. Я перечитывал свои заметки которые сделал в библиотеке, надеясь собрать кусочки воедино, пока не уснул. Тем временем, профессор склонился над путаницей стеклянных колб, медных горшков, банок и пробирок, сжимая пипетку в руке, добавляя по капле желтоватую жидкость в тестовую колбу перед ним.

Вы уверены? Спросил я, потягиваясь на диване.

Настолько уверен, насколько могу быть, Барнаби, сказал он, поднимая маленький пузырёк темно-зеленой жидкости к свету. Теперь, согласно моей теории, фото-ликантропическая восприимчивость может быть заблокирована на суб-фолиевом уровне довольноэффективно орально доставляемым решением ...

Пока я слушал, как профессор описывал тонкости эксперимента над которым работал, я надеялся, что хоть эта его теория сработает ...

На следующий день я пронёсся по крышам к Хартли Сквер, явившись к доктору, как и было назначено к семи часам утра.

Как всегда пунктуальны, мистер Гримс, сказал он, сверкая глазами. У меня приготовлены для вас конверты, ожидающие доставки.

Я поблагодарил его и, опустив шесть писем в карман своего жилета, вышел от доброго доктора.

Я вернулся на крыши и двинулся через город, пока не оставил между собой и Хартли Сквер порядочное расстояние. Затем, сделав остановку рядом с небольшой зубчатой башней, я присел и вытащил письма, которыедоктор Кэдваллэдер дал мне. Как я и ожидал, имена на конвертах были все знакомы.

Лили Вагстаф. Эд Лестер. Элиза Хантер. Виктория Драпер. Молли Саггс. Фердинанд Криппс.

Я глянул на адреса и переписал их. Ветхие лачуги на захудалых улицах, все до одного. Затем, с колотящимся под жилетом сердцем, я сделал то, чего никогда не делал прежде - чего ни один стоящий тик-так парень никогда не сделает намеренно.

Я разорвал их.

Конверты, вместе с письмами в них ... На тысячи мелких кусочков, которые смял в кулаке и, встав на самый край здания, пустил по ветру. Они закружились в воздухе, словно перья над тетеревыми болотами.

Затем, присев снова, я вытащил из кармана шесть новых конвертов, наряду с шестью написанными от рукикарточками, и шестью стеклянными флаконами темно-зеленого настоя. Я положил в каждый пакет по одному флакону и одной карточке, и написал на них имена и адреса. Затем отправился к первой из точек своего маршрута.

Лили Вагстаф казалось ждала меня. Вы пришли от милого доктора Кэдваллэдера, верно? Сказала она.

Я подтвердил это.

Должна сказать вам, что доктор просто сотворил чудо, сказала она, её лицо сложилось в широкую улыбку. Никогда не чувствовала себя лучше с самого рожденья.

Я передал ей конверт.

Ох, прочитайте его мне, мой добрый мальчик, сказала она. Я никогда не умела управляться со словами сама.

Я распечатал конверт и достал из него карточку: Здесь заключено ваше финальное лечение. Я передал ей маленький пузырёк.

Пожалуйста, примите незамедлительно. Наша встреча отменяется, прочитал я пока Лили Вагстаф откупоривала бутылочку и выпивала её содержимое. Доктор Кэдваллэдер нездоров.

Глава 12

Ну, меня, это не останавливало. Ни шеф-констебль, ни мэр или мадам Скутари; это былмойгород, и я собирался защитить его! Я намеревался противостоять доктору Кэдваллэдеру, и если он откажется упаковать свои сумки и покинуть этот город этой женочью, я собирался кричать о его грязных секретах с крыши, если понадобиться.

И когда дело доходит до крыш, как, я уверен, вы понимаете, я знаю пару фокусов. Как бы то ни было, в тот вечер я возвращался на Хартли Сквер с тяжёлым предчувствием, солнце опустилось уже совсем низко в небе.

А, мистер Гримс, рад вас видеть, сказал доктор Кэдваллэдер, улыбаясь и открывая широко дверь своей приёмной, приглашая меня зайти. Должен сказать, я начал немного беспокоиться. Уже почти закат, а ещё ни один из моих пациентов не явился для получения своего последнего лечения. Вы ведь доставили мои напоминания, верно?

Я покачал головой.

Нет, мистер Гримс? Улыбка застыла на его лице, затем медленно угасла, сменившись мрачным выражением. Нет?

Нам нужно поговорить, сказал я.

Кажется так, мистер Гримс, сказал доктор,с тенью стали в голосе. Проходите в мой кабинет. Мы обсудим все вопросы там.

Я последовал за доктором через комнату ожидания. Шесть красных стульев с золотыми кантами и кисточками были отодвинуты от стены и стояли в дружеском кругу, поджидая пациентов, которые должны были вскоре прибыть. Периодические издания были убраны с низкого столика. Вместо них, там теперь стоял лакированный поднос с шестью чашками. Мы прошли в кабинет доктора.

Садитесь, мистер Гримс, сказал доктор Кэдваллэдер.

Я так и сделал.

Итак, приступил он, возможно вам пора сказать мне, что происходит.

Я вообще-то надеялся, доктор Кэдваллэдер, произнёс я ровным тоном, что это вы скажитемне.

Доктор колебался, его серые глаза внимательно смотрели прямо в мои из-за тёмных стёколпенсне, будто он пытался прочесть мои мысли. Затем он улыбнулся. Несомненно, мистер Гримс, сказал он. Но сначала, не желаете чашечку чая?

Я кивнул. Доктор подхватил серебристый чайник с подноса и махнул мне сходить за чашками. Я взял две в зале ожидания и вернулся. Я не был уверен, чего ждал от этой встречи. Вспышку гнева? Сердитую тираду? Отрицание, угрозы? Но если доктор хотел быть цивилизованным в этом, меня это вполне устраивало.

Улыбаясь, он наполнил дымящимся чаем обе чашки. Молока? Предложил он. Сахар?

Я сказал да на оба предложения.

Итак, мистер Гримс, спокойно произнёс он, ставя передо мной дымящуюся чашку, в чём именно вам кажется тут проблема?

Проблема, доктор, начал я, спокойно как мог, в том, что ваши пациенты имеют отвратительную привычку пропадать.

Доктор пожал плечами. Когда лечение заканчивается, они меня больше не заботят, мистер Гримс.

Правда, доктор? Сказал я. Тогда что насчёт Сары Монагэн? Она же Скальди Сэл, которая была найдена мёртвой в месте, которое терроризировал взбесившийся волк ... Того же рода созданье, с которым я сам столкнулся в ночь, когда исчез Старина Бенджамин - ещё один ваш пациент, доктор.

Стальной взгляд доктора упёрся в мой.

Вы же хорошо знаете, доктор Кэдваллэдер, что появление волков в этом городе уже не новость.

Я сделал паузу, наклонился вперёд, взял чашку чая в руки - и понюхал его.

Доктор бросил мне понимающую усмешку. Вы слишком умны для меня, мистер Гримс, сказал он, снимая пенсне. В чае действительно наркотик. Я нашёл, что он помогает успокоить пациентов перед финальной трансформацией.

Я провёл некоторые исследования, доктор Кэдваллэдер, ровно произнёс я, возвращая чашку на блюдце. Или я должен сказать, доктор Клаус - или, что более правильно,НиколаусЙоханес Вестфаль, охотник на оборотней?

Я сжал руку на рукояти своей трости-шпаги, но доктор продолжал улыбаться.

Н.Й.В., сказал я. Инициалы на вашей сумке.

Да, да, мистер Гримс, сказал он. Несомненно я доктор Вестфаль. Он наклонился вперёд, положив ладони на стол и растопырив по нему свои пальцы. Его лицо выглядело бледным и напряжённым. Я провёл свою жизнь избавляя мир от оборотней, охотясь за ними, и уничтожая их ... И что вы думаете, я за это получил? Его лицо сердито сморщилось. Мизерную пенсию и страх и презрение ближних. Наконец я заболел, и тогда я сделал то, что делал всю свою жизнь. Он врезал кулаком по столу. Я сражался. Я экспериментировал; перерабатывал и перегонял - пока не нашёл лекарства ...

Ваша настойка? Спросил я с пересохшим ртом.

Моя настойка. Кивнул доктор. Дистиллят слюны оборотня, мой дорогой мистер Гримс. Она дарует дикую энергию животного и безграничную жизненную силу, что длиться и по сей день, почти век спустя - но у всего есть цена. Тот, кто принимает мой настой, рискует превратиться в оборотня, если будет застигнут лучами полной луны. Неудачный побочный эффект, который я также повернул к своей пользе. Я подделал собственную смерть и вышел в мир, чтобы получить прибыль от своего удивительного открытия.

Я сердито покачал головой. Я подумал о Скальди Сэл, и какой храброй она была после той аварии у печи. И о Томе Гэррике и Скуби Рафборне - хороших, твёрдых людей, благодарных за ослабление их боли, которых так зло предали. И конечно о Старине Бенджамине, отставном кучере, который был мне таким добрым другом ...

Я нахожу слабых и отверженных - тех, кого не хватятся - и даю им моё лекарство. Затем я созываю их для последней инъекции в полнолуние-

Шприц, прервал я его. С настойкой ртути и белладонны.

Доктор улыбнулся. Выпровелизамечательное расследование. Я впечатлен, мистер Гримс. Я был охотником на оборотней - величайшим из когда-либо существовавших. Я знаю всё, что только можно знать об убийстве ликантропов. Тем не менее моё решение в данном случае даже грандиознее, чем моё лекарство. Оно убивает оборотней, оставляя их "в шерсти", жертвы не восстанавливают своё человеческое обличие. Доктор радостно потёр руки. Как я уже сказал, мистер Гримс, я повернул неудачный побочный эффект к своей пользе.

Я вздрогнул. Вы свежуете шкуры, доктор, и продаёте их как-

Вестфальскую отделку, усмехнулся доктор, егоправая рука выстрелила из-под стола.

Я почувствовал острую боль и, опустив взгляд, увидел дротик с перьевым хвостом, торчащий из моего плеча.

Отравленный чай. Рассмеялся доктор. Мой дорогой мистер Гримс, есть больше чем один способ спустить шкуру с волка.

Волк ... Волк ... Волк ...

Слова эхом гудели в моей голове, пока я пытался подняться со стула и достать свой клинок. Комната плыла и кружилась. Моё отупевшее тело налилось невероятной тяжестью. В голове что-то громко жужжало и потом ...

Ничего.

Не знаю сколько я пробыл без сознания, но когда я пришёл в себя, я лежал в обитой лаборатории доктора. Я неуверенно огляделся - на ватные стены, на блестящий крюк над моей головой.

Вы удивляете меня, мистер Гримс.

Это был голос доктора, и он шёл откуда-то из дальней части комнаты. Напрягая все мышцы своего тела, я повернул голову. И он был там, у стены. На нём был одет белый хирургический халат и длинные резиновые перчатки. В руках у него был огромный шприц, поднятый иглой вверх, и он смотрел на него, будто оценивая количество содержимого. Он повернулся и едва улыбнулся мне.

Я думал с вами придётся больше повозиться.

Я ничего не ответил. Но внутри, мой живот крутило и мысленно я вопил. Как глупо я попался! Я должен был сначала нанизать его на свою шпагу, а потом уже задавать вопросы. Вместо этого, я был теперь отдан на милость доктору.

Он шагнул ко мне, поправляя пенсне на ходу.

Простите за грубый способ, которым я буду вынужден ввести свою настойку, добавил он. У моих пациентов обычно есть три неделина курс, но в вашем случае, мистер Гримс-

В моём случае? Прохрипел я - и говоря, понял каким ободранным себя чувствует моё горло.

Доктор кивнул на три пустых голубых бутылочки валяющихся рядом со мной, а также воронку и длинную резиновую трубку.

Пришлось дать вам особенно концентрированную дозу, объяснил он. Чтобы подействовало наверняка.

Я попытался подняться на ноги, но не смог пошевелиться. Эффект наркотика на дротике был слишком силен.

Теперь - он улыбнулся мне, глядя на меня сверху вниз - не пора ли приступить кфинальнойпроцедуре?

С этими словами, он отвернулся и натянул на голову огромный зловещий капюшон с затемнёнными стеклянными панелями напротив глаз. Затем, вытянул руку, схватил толстый шнур, идущий от светового люка и потянул. Раздалось клацанье и треск. Медленно, но верно, жалюзи над моей головой начали открываться, впуская огромную белую сферу полной луны.Она сияла, окуная меня в волну серебристого света.

Вы когда-нибудь чувствовали как ваша кожа начинает медленно сползать с ваших рук и ног? Мускулы рвутся на мельчайшие части и каждая кость в вашем теле пытается вырваться наружу через вашу плоть? Каждое сухожилие растягивается до предела, разрывая скелет на части внутри вас?

Так чувствуешь себя превращаясь в волка. И мне не забыть этого до конца жизни.

Мои пальцы сжались в увенчанные иглами когтей лапы. Шея трещала, живот свело, мускулы завязывались узлами и тряслись. Внезапно мой язык - длинный и блестящий - вывалился из уголка моего рта, когда мой нос и челюсть вытянулись в рычащую морду, с оскаленными капающими слюной клыками. И пока я там корчился и извивался от боли, через каждый кусочек моей кожипроросли толстые, блестящие, темно-коричневые волосы меха ...

Аах-ооо-ооо! Вопил я, не в силах себя остановить, задрал голову и завыл на луну.

Когда я опустил взгляд, я увидел блеск шприца в лунном свете - шприца с настойкой беладонны и ртутью, готового убить меня. Всё разом стало ужасно ясно.

Меня подвесят на крюк, как и прочих, чья кровь ещё пачкала бледно-серые обитые стены. С меня спустят шкуру от макушки до кончиков пальцев ног, и продадут мою шкуру мадам Скутари, не задающей вопросов, чтобы я превратился в такой востребованный её богатыми клиентами мех Вестфальской отделки.

Нет, сказал я себе, борясь и пытаясь оставить в себе остатки человеческого существа, которым я некогда был.Я отказываюсь становиться животным!

Вызывая все оставшиеся силы из глубин своего я, я напрягмускулы, когда проклятый доктор приблизился ко мне со смертоносным шприцем наготове.

Ближе ... Ближе ...

С леденящим воем я бросился на доктора, сбивая его на спину. Мы ударились о пол с громкимтумп. Доктор выпустил шприц, который отскочил от мягкой обивки.

По сей день не знаю, что на меня нашло - но я был волком, и в опасности, и я реагировал как любой загнанный в угол зверь. Я рванулся к горлу доктора. Всё, что я получил это забитую пасть толстым слоем хлопковой марли из которой был сделан капюшон доктора, который я сорвал рывком своей головы.

На мгновение я оказался смотрящим в стальные глаза сияющие в свете луны. Глаза наполненные абсолютным ужасом.

Нет, простонал доктор. Нет ... Нет, нет, нет ... Причитал он громким безумным голосом. Нет!

Он вывернулся и уставился на белый диск луны, с испуганным лицом ...

Н-ааах ооо-ооо! Его голос сломался, переключившись с человеческого тоскливого плача на ужасающий волчий вой.

В то же мгновенье его тело начало прогибаться и биться в конвульсиях. Я видел, как ломаются его конечности и корчатся мышцы, словно он был поражён молнией. Доктор переживал те же преобразования, что и я.

По моим прикидкам стопятидесятилетний Клаус Йоханес Вестфаль, сохранивший юность и энергию благодаря своей проклятой настойке, не в пример своим пациентам пытался защититься от лучей луны. Теперь его удача закончилась.

Заворожённо я продолжал смотреть, как его пальцы удлинились и изогнулись, и из концов подушечек лап вытянулисьдикие звериные когти. Я видел, как растянулся его позвоночник; челюсть выросла и из неё выступили блестящие клыки. И когда его ужасная трансформация прекратилась, в глотке его зародились звериные глухие звуки.

И затем, пока я стоял, будто прирос к месту, через его одежду начал прорастать мех. Толстый, глянцево белый, как свежевыпавший снег. Волосяная волна пробежала по всему его волчьему телу, спустившись по конечностям, особенно густо и пышно покрывая изгиб шеи. Клыки обнажились и из глотки вырвалось полное ненависти рычание ...

С чудовищным воем, адская тварь, которой стал доктор накинулась на меня, вбивая в мягкую стену лаборатории. Мгновение я был ошеломлён, но только одно мгновенье. Потом я увернулся от клыков белого волка и изогнулся, скаля собственный клыки и угрожающе рыча, шерсть на загривке у меня встала дыбом.

Тёмный всплеск ярости окутал меня. Я не просто хотел убить белого волка, кружащего около меня, скаля клыки; я желал разорвать его на куски, вытащить его внутренности своими зубами.

С оглушительным визгом снежно-белый зверь налетел на меня, вытянув когти и широко разинув пасть. Я отпрыгнул назад. Внезапно мы переплелись в диком яростном клубке рычания и щёлканья челюстей. Красная пелена заслонила мне взор, наполняя моё звериное тело невиданной энергией. Мои челюсти кусали и рвали, когти царапали. Мы бились о мягкие стены, катаясь по полу в слепом безумии ненависти и ярости.

Вдруг белый волк испустил пронзительный вой боли, такой громкий что я отшатнулся прочь. Мгновение всё, что я мог видеть, это звезды, плавающие перед глазами, но потом волна шока прошла, и в глазах у меня прояснилось, так что я увидел волка, лежащего неподвижно на полу лаборатории.

Медленно, осторожно, поджав хвост, с шерстью дыбом на загривке, я пересёк комнату. Опустил голову и принюхался ...

Шприц торчал из выгнутой аркой спины белого волка, поршень вдавлен, стеклянный цилиндр пуст.

Жестокий всплеск животного триумфа мощным валом протёк через моё тело. Я задрал голову и завыл.

Какими бы странными ни были события той ночи, события последующего утра были ещё более странными. Когда я вернулся к своему человеческому обличию, я валялся голым в обитой лаборатории рядом с огромным белым и очень мёртвым волком. Светраннего утра подтвердил, что я вернулся к своему обычному состоянию, как и Скальди Сэл тогда, только мне повезло сделать это так, что я могу рассказать об этом.

Не то, чтобы я чувствовал в тот момент будто мне особо повезло. Моя голова раскалывалась, каждый мускул в теле был словно отбивная. Тем не менее, я был способен натянуть на себя пальто доктора, которое отыскал висящим за дверью кабинета, содрогаясь от прикосновения к его Вестфальской отделке; я подобрал свою разодранную жилетку, трость и шляпу и убрался оттуда.

Первое место, куда я отправился тем утром, была лаборатория профессора Пинкертона-Барнса на третьем этаже. Я рассказал ему об ужасах предыдущей ночи; когда моя глупость позволила доктору перехватить инициативу и подвести меня у ужасной уготованной участи. ПиБи заверил меня, что другие жертвы доктора чувствуют себя хорошо и находятся в безопасности, и что я также буду в безопасности. Он вложил мне в руку маленькую бутылочку с темно-зеленой жидкостью -результат долгих часов в лаборатории - хотя у меня всё ещё оставались сомнения на её счёт.

Осушая пузырёк, всё, на что я мог надеяться, это что ПиБи - после его бесконечных тестирований патентованных лекарств - на самом деле не ошибся.

Мне не стоило беспокоиться, тем вечером, стоя у своего чердачного окна в серебристом сиянии полной луны, я оставался голым и безволосым как ребёнок, благодаря выпадению волос от патентованного тоника Старой Матушки Беркли!

Хотел бы я сказать, что ужасы той ночи изгнаны из моей головы, но не могу. Воспоминания о ужасной трансформации всё ещё преследуют меня. Но ещё хуже этих воспоминаний звук колокольчика проносящейся по улице запряжённой четвёркой повозки. Тогда волна невыносимой грусти переполняет меня, и я думаю об ужасной судьбе Старины Бенджамина.

Бедняга Бенджамин, превратившийся в волка, сидя в своём кучерском кресле. В ту ночь он рыскал по крышам, соблазнённый светом луны, где я его лучший друг убил его.

Могло ли быть иначе? Может быть - я не знаю. Этот вопрос самый ужасный из всех.

Что до доктора, ну, я хотел бы сказать, что никогда не видел его больше. Но это было бы ложью.

Его приёмная была вычищена его бизнес-партнёром мадам Скутари, и всё дело замял её родственник, мэр. Элегантная мадам никогда не задавала вопросов. Она лишь брала меха, которые поставлял ей добрый доктор - и была счастлива.

Когда её припасы иссякли, схлынула и мода на Вестфальскую отделку. Состоятельные люди перестали заходить в магазин мадамСкутари, и она вышла из бизнеса.

И поделом ей, скажу я вам!

Хорошая новость в том, что я был способен представить миленькую Эллен предприимчивой портнихе на Таплоу Сквер, где она вскоре сделала себе имя, предвосхищая последние новинки моды. Сезон спустя, леди Галоп Роу и Регенси Мэлл перешли на японский шёлк и жасминовые корсажи ...

Все, за исключением Графини Олински Кантата, которая вызвала множество разговоров и сплетен в обществе, выйдя в тот сезон на скачки Бич Гроу - где я видел её собственными глазами - в коротком пальто, отделанном самым изысканным белым Вестфальским мехом, который когда-либо видели...

В следующей книге серии вы узнаете, чем закончилась обычная миссия Барнаби по доставке посылки из доков в известную закрытую школу. Читайте Барнаби Гримс - 2. Возвращение Изумрудного Черепа (уже совсем скоро)