Рассказ, учащий бережному отношению к родной природе.
-- Смотри внимательней, Миколка! Вон, под той кривой елочкой глянь. Есть там что? -- вопросил седой старик.
-- Есть, есть, деда! Ах, какой красивый грибочек! -- подтвердил мальчик и показал своему дедушке аккуратный и плотный с виду боровичок. Белый гриб -- всем грибам полковник!
-- Дальше пойдем, или устал, внучок? -- спросил заботливый дедушка.
-- Устал, но пойдем! Корзинка-то еще не полная! -- пожаловался Миколка и, важно подбоченившись, засеменил по лесной полянке, очень внимательно заглядывая под каждое деревцо.
Дед и внук каждый год ходили по грибы в замечательный грибной лес. Грибов в Хворыбино было много. Да, каких грибов! Все благородные! Местные жители не собирали иных грибов, кроме красных и белых, остальные оставляя лесным животным да редким заезжим туристам. Село Хворыбино располагалось далеко от основных автомобильных дорог, электрички сюда ходили нечасто, примерно раза три за день. Сто километров от районного центра, настоящая сибирская глухомань. Родители каждый год отправляли Миколку к дедушке в деревню, где маленький мальчик и проводил большую часть лета. Дед Иван Макарыч с удовольствием привечал внука в своей ветхой уже избушке, но так как и сам был еще здоров и крепок, то при хорошей погоде, завсегда водил маленького Миколу то на рыбалку, то в лес, -- по грибы, и по ягоды. Рыбак из Миколки получился не очень хороший, ибо нетерпеливый мальчуган не умел долго сидеть и смотреть на неподвижный поплавок, когда рыба долго не клевала. А вот по грибы в чудный деревенский лес ходить обожал. Вскоре появились у него и свои любимые места, в придачу к старым, "дедовским". Одно из таких мест Иван Макарыч шутливо "окрестил" "миколкиной полянкой". На этой замечательной полянке лес как-бы расступался, огромные вековые ели сторонились, давая дорогу маленьким березкам и осинкам, которые росли тут, словно кустарник, еще не поднимаясь выше человеческого роста. Идти по такой полянке было приятно, солнце часто заглядывало на нее, давая необходимое тепло всему живому. Но, главное, -- почти под каждой березкой росли крепкие боровики -- настоящие белые грибы! Миколке, как ни странно, везло тут больше, так как грибы часто скрывались в густой траве. Подслеповатый дедушка уже не мог найти много грибов, он видел только большие обабки, старые, как и он сам, а вот маленьких, и самых вкусных лесных даров, Иван Макарыч не замечал. Миколка же был очень внимательным, поэтому всегда находил много маленьких беленьких, и упорно не соглашался идти домой, пока корзинка не наполнится.
-- Деда, вот еще семейка! Посмотри, какие славные! -- восторженно восклицал внук.
-- Молодец, Миколка! Растешь настоящим, рачительным хозяином, будь всегда внимательным и бережным к родной природе, и тогда она тебя сторицей вознаградит! А будешь мусорить, как нонешние туристы, что неделю назад приезжали, так и лес к тебе повернется другой стороной. А сердить лес и хозяина его, лешего, нельзя, совсем, нельзя...
-- Опять ты, деда, пугаешь! Нет никаких леших, сказки все это! -- обиделся Миколка, думая, что его по-прежнему считают за маленького мальчика, хотя пацану исполнилось весной уже целых двенадцать лет.
-- Может и сказки... -- задумчиво ответил дед, -- Ладно, Миколка, пойдем к дому. Солнышко к полудню клонится, а ведь мне еще по хозяйству надо кое-шо сделать...
Прошли годы. Миколка вырос и стал взрослым мужчиной, Николаем Андреевичем. Большим человеком стал Николай, генеральным директором химического концерна. Много заводов и фабрик находилось под его рукой, но суровые условия бизнеса требовали постоянного расширения, как самих заводов, так и производимой ими продукции. По указанию мэра ближайшего города, подобные предприятия запрещалось строить рядом с крупными населенными пунктами, поэтому агенты генерального директора сбивались с ног, ища дешевые и отдаленные участки для строительства нового химического завода.
-- Николай Андреевич, подпишите! -- это ретивый подчиненный давал очередной приказ на подпись.
-- И это, Николай Андреевич! -- вторил другой, шаркая ножкой.
Николаю так надоела эта бумажная волокита, что он уже не глядя подписывал все, поданные на подпись, бумаги. Только один раз в приказе Љ 354 промелькнуло: "...территория десять гектаров, рядом село Хворыбино..."
- Хворыбино? Что-то знакомое... -- задумался директор и наморщил лоб.
-- Вы там бывали? Я лично ездил, изучал местность. Глушь непролазная. Село -- три дома, раньше-то, говорят, большая деревня была. Лучшего места не сыскать, далеко и тихо, минимальный риск для населения. -- пояснил Николаю его друг и соучредитель совместного предприятия по производству химикатов.
-- А для природы есть опасность? -- поинтересовался Николай Андреевич. Он никак не мог вспомнить, чем же ему знакомо название села.
-- Искать новое место, -- это потеря двух-трех месяцев. С губернатором области все согласовано. Если вы, Николай Андреевич, сейчас не подпишите, то я, при всем уважении к вам, буду вынужден, как соучредитель, ходатайствовать перед советом директоров о выборе нового генерального...
-- А ладно, давай... -- и Николай быстро поставил свою размашистую подпись.
Прошло еще пять лет. Дела химического концерна стремительно пошли в гору. Однако, личная жизнь Николая Андреевича не задалась. Временами зеленая тоска селилась в душе, ни друзья, ни постоянно меняющиеся любовницы не приносили удовольствия и покоя. Высокая зарплата директора тоже не радовала. А денег заработал Николай столько, что уже и не знал, на что их тратить.
И вот однажды пришло ему странное письмо. Писем, бумажных конвертов по обычной почте, Николай Андреевич не получал очень давно, поэтому удивился. Письмо оказалось от дедушки, Макарыча, который вспоминал о внуке и настоятельно звал к себе в гости. А что, подумал Николай, и сразу воспоминания детства встали перед глазами ясно и четко. Почему бы не навестить дедушку, Ивана Макаровича? Жив, жив еще дед! Николай посмотрел на адрес, стоящий на конверте и поехал на деревню к дедушке.
Добрые люди подсказали, как лучше доехать до нужного места, называемого Хворыбино. Ведь сам Николай, еще, будучи Миколкой, к деду самостоятельно не ездил, его привозили родители, поэтому точного адреса не знал.
И вот перед ним предстало село Хворыбино. Дороги стали значительно лучше, кое-где даже положили асфальт. А само село сильно уменьшилось в размерах, заросло бурьяном и лебедой, много домишек обветшало да развалилось. Мало кто оставался жить в старом селе. Молодые люди стремились уехать из деревни в город, а старики так и помирали в своих допотопных домах. Еще совсем рядом работала какая-то фабрика, воздух стал сильно противный, а небо темным и задымленным.
-- Приехал внучок? -- вопросил Макарыч с завалинки и достал самокрутку, -- За грибами пойдешь? Я вчера цельну корзинку боровиков набрал! Отличные грибы!
-- Схожу, дед, как не сходить! -- обрадовался Николай, -- А ты пойдешь со мной, дедушка?
-- Нет, Миколка, я завтра не могу, стар стал да хвор, а сегодня еще и умаялся за день, отлежаться охота. Но, ты же помнишь, небось, полянку-то свою, авось не заблудишься... -- ответил дед и лукаво подмигнул.
-- Ладно, сам схожу.
На следующий день Николай отправился в лес. Шел по старым тропкам и вспоминал, как они с дедом грибы собирали. Как приятно в летнем лесу! Лес шумит зеленой листвой, поют беззаботные птички, стрекочут кузнечики, затерявшиеся в высокой траве, только грибы так и не попадаются. Все какие-то поганки да красные мухоморы с белыми пятнышками. И тут вспомнил Миколка про полянку свою заветную, быстро сориентировался, и сразу же "лыжи туда навострил".
Лес с годами сильно изменился. Испортился. Стало больше мест с мертвыми сухими деревьями, под ногами встречалась какая-то ржавчина, покрывающая мох и прелую листву. Однако, Николай не обращал на это большого внимания, твердо шел к своей цели.
Вот она, "миколкина полянка", да только нет ничего на ней, опять поганки да мухоморы, что ж за наваждение! Расстроился человек. Плюнул с досады, пнул пару мухоморов сапогом. Практически пустой вернулся в избушку дедову.
-- Ну как, Миколка! Нашел грибов? -- поинтересовался старый дед с порога.
-- Нет, наверно, ты все собрал, -- хмыкнул Николай.
-- Да, не может того быть, лес-то от природы богатый. Две бабы давеча шли с полными коробами. Одни красные да белые, как и раньше. Да, и дождь вон собирается, завтра еще сходи, попробуй, точно своих любимых боровичков отыщешь.
Второй день пошел Николай в лес, сразу же прямиком на свою полянку, а там, вот, пожалуйста, наконец-то нашелся крохотный боровичок. Грибок маленький, хорошенький, только-только вылез из недр лесных. Миколка нарадоваться не мог и начал еще искать, палочкой по траве и мху шерудить. Только больше съедобных грибов не оказалось, а вся "миколкина поляна" вновь густо усеяна поганками да мухоморами красными, смертельно опасными!
А небо затянуло тучками, пошел дождик, и пришлось возвращаться.
-- Ну что, Миколка? Как грибы? -- опять начал пытать Макарыч, лениво попыхивая самокруткой.
-- Да, смех один, да и только! Один единственный грибик! Куда он один? Разве, ты сам засушишь и в суп зимой кинешь для запаха, -- расстроился Николай, -- Нет, видно, грибов! Завтра в город поеду, отдохнул маленько и хватит.
-- Да ты не спеши, старик в сказке Пушкина три раза невод в черное море закидывал. Сходи еще раз, завтра, последний. Точно вещаю, должно тебе, Миколка, повезти!
-- Ладно, дедушка.
Третий раз пошел в лес Николай, уже особо и не надеясь на удачу. Идет, в стороны поплевывает, шишки палкой сбивает, с ленцой ноги переставляет. Добрел и до своей, "миколкиной полянки". Зашел и, мать честная, прям обалдел. Под каждой елкой, -- и красные "молодцы", и белые "полковники", и скользкие маслята, и желтопузые моховики. Любые съедобные грибы, любого размера, на самый привередливый вкус и цвет. Причем, все абсолютно чистые, без гнильцы, без слизняков и какой червоточинки. Николай стал с удовольствием собирать новоприобретенное богатство. Полну корзинку крепеньких боровиков нарвал, да еще и куртку с себя стянул, в нее красноголовиков, молодых, упругих накидал, узлом завязал да за спину закинул. Идет домой грибник, счастливый, еле тащится, под грузом неподъемным спина аж колесом прогибается.
Вернулся к избушке, а деда то и нет на завалинке. Куда-то подевался старый, небось, по хозяйству трудится. Ну и ладно, решил Николай. Приготовлю сам грибов, сделаю сюрприз любимому дедушке. Быстро почистил самые большие боровики, на сковородку с картошечкой кинул, маслицем и лучком с огорода сдобрил. Быстро пожарились аппетитные грибочки, Николай снял блюдо с огня, сметанкой деревенской залил, отломил ломоть хлебца, налил рюмочку самогоночки. Глаза от удовольствия зажмуриваются, а слюнки аж текут по подбородочку.
А деда все нет, как сквозь землю провалился, окаянный! Ну, сил терпеть больше нет! Начал кушать Николай Андреевич, аки барин. Берет грибочек на вилочку, жадно облизывает, самогоночкой тминной запивает. Только щеки раздуваются от грибов хрустящих. Ах, как хорошо! Страсть, как здорово!
-- Добрый вечер, внучек! Закусываешь? -- в дверях стоял Иван Макарыч и качал седой головой.
-- Да, дедушка, нашел грибов, много! Сейчас я тебе тоже поджарю, -- восторженно ответил Николай.
-- А зачем это я мухоморы да поганки есть буду? -- удивился старик. И тут парень заметил, как лицо Макарыча помрачнело и могильным холодом повеяло от дедушки.
-- Какие мухоморы?
-- А вот развяжи-ка свой узелочек, -- вкрадчиво попросил дед.
Николай встал и подошел к своей завязанной узлом куртке, что притулилась в углу кухоньки. И как только он развязал рукава, открылось, что нет там ни одного подосиновика! Да, есть грибы красного цвета, но все это мухоморы с белыми пятнышками! Мухоморы красны -- смертельно опасны! Обернулся Николай да узрел, что и корзина его, с которой грибы чистил да жарил, вся заполнена поганками бледными, почти всегда вызывающими смерть.
-- Это что я, получается, поганками отобедал? -- спросил, побледнев Николай.
-- А ты как думал, внучок? Как ты к лесу, так и он к тебе. Зачем построил завод химический? Неужто тебе нисколько не жаль ни лес, ни Родину свою малую? Злато да почести глаза затмили тебе! -- строго отчитал дед.
-- Это ты, старый хрен, меня отравил! Где мои подосиновики и боровики? Подменил мне грибы, пока я не видел! -- взъярился Миколка.
-- Да, как я мог-то? Я почитай уже лет пять, как в могиле, внучек, вон на окошко-то погляди. А тебя, дурня, да предателя Родины, с того света позвать пришлось. -- уронил дед и посмотрел недобро.
А на подоконнике действительно стояла фотография Ивана Макарыча в рамке, сбоку которой шла черная траурная ленточка. Николай взглянул дальше, за окно и увидел маленький покосившийся крест в огороде, обозначающий могилку дедову.
-- Ой, спаси, деда! Помоги от смерти лютой! -- бросился в ноги старику ополоумевший Николай.
-- Я-то тебе помогу, Миколка. Внук ты мне, хоть и остолоп! А вот родной природе, лесу беззащитному, речке и селу этому уже не поможешь! Цельные пять лет спускал твой завод в реку химикаты, травил ты и зверье лесное, и птицу; копоть да сажа природные мхи, грибницы покрыла. Ну, и какие ты хочешь боровики? Подосиновики? Поганью лес удобряешь, погань пожнешь, а потом эту погань сам жрать и будешь! Эх, Миколка, Миколка, не этому я тебя учил...
Старик отвернулся и зашагал прочь, глухо стуча по земле тяжелым посохом.
-- Иван Макарыч! Постой, дедушка, Иван Макарыч! Я закрою завод, я все исправлю! -- чуть не плача залепетал Николай.
-- Поздно, -- глухо ответил старик, а небо становилось все темнее и темнее, словно сверху опускалась шершавая, но неминуемая гробовая доска.
