Аннотация: Кризис, он и в Сказограде кризис... На заводе сокращают штаты... Директор намерен уволить Саврасова, который делает кувалды топорной работы...
НЕБЫВАЛЬЩИНА
ОДИННАДЦАТЫЙ СЛОН
На планёрке директор Ханмамайский потребовал уволить Саврасова, разнорабочего участка, где выпускались кувалды. Директор пылко заявил:
- Саврасов работает спустя рукава! Сам видел, как он час простоял столбом, задумавшись о чём-то. Черепаха на его фоне выглядит королевским гепардом! Пока он поднимает руку, дабы почесаться, - раз пять можно напечатать приказ об увольнении и двадцать пять раз подписать его. А кувалды, какие кувалды он делает! Они у него прямо-таки топорной работы! Форменное безобразие! Я бывший ревмопатолог, но и то без дрожи в коленях не могу смотреть на них. Сейчас времена уже не те, что были раньше: мы прихватизировали... простите, приватизировали завод, поэтому работать на нём нужно иначе. Хватит с такими цацкаться! Имеем полное право его уволить. Балласт нам не нужен. У него же всего семилетка за плечами, а мы скоро начнём модернизировать производство. Внедрять новую технику. Как Саврасов сможет управляться с компьютером, станками-автоматами, как?..
Мы понимали, что Ханмамайский прав. Председатель месткома Подкаблучников попытался было защитить Саврасова: мол, он - ветеран завода, через год на пенсию, имеет больную жену, у которой ну очень расширенное сердце...
Директор вознегодовал:
- Мне что, из-за одного разнорабочего отказываться от импортной техники, только потому, что он не способен её освоить?! Прогресс остановить невозможно! Тот, кто стоит на пути прогресса будет смят им!..
Мы сникли: всё, завтра Саврасов будет уволен.
Подкаблучников вздохнул:
- Вот что, Александр Алексеевич, зайдите сегодня вечерком к Саврасову, подготовьте морально человека, дабы увольнение не сломало его. Жалко. Конечно, работник он никудышный, но человек неплохой - тихий, скромный, неперечливый. Обязательно зайдите, вы же с ним в одном доме живёте. Договорились?
...Вечером я постучал в дверь Саврасова. Услышал его голос: "Заходите, дверь открыта!" Вошёл и застал хозяина в нелепой позе: он ёрзал на коленях по полу в кругу, очерченном мелом. Я изумился до самых мозолей.
- Только не переступайте черту! - закричал Саврасов, едва ответив на моё приветствие. - Ни на сантиметр! Вы его раздавите!
- Кого - его? - удивлённо посмотрел я на пустой пол. - Кого я могу раздавить? На полу же ничего нет.
Он почти достал носом пол, рассматривая что-то в толстую лупу. Засуетился, вынул из кармана маленький пинцетик и поднял с пола пылинку. Заворковал:
- Наконец-то я нашел тебя, негодник! Теперь уже ты от меня не сбежишь. Ну-ка, полезай на своё место. - С этими словами он осторожно положил пылинку, или что там было, на полку в серванте.
Только тут я заметил, что на ней стоит стадо слоников: первый имел размеры с куриное яйцо, а каждый последующий был вдвое меньше предыдущего. Сначала я разглядел четыре зверушки, а потом и пятую, не больше рисинки. Вот это да!
- Где вы их взяли? - спросил у хозяина.
- Сам сделал, - скромно потупился он, - это моё хобби. Времени свободного по вечерам много, вот и балуюсь от скуки.
- Сами сделали? На как, как? Какими инструментами?
- Их тоже сам изготовил, таких же никто не делает. - Показал на стол, где я увидел набор всевозможных миниатюрных инструментов. Тут же находился микроскоп.
- Увеличивает почти в тысячу раз, - угадав мой взгляд, сообщил Саврасов. - Куски горного хрусталя я нашёл в горах, сам обтачивал, полировал. Зато микроскоп получился неплохой.
- На вид словно заводской, - поразился я, - просто великолепный. У вас золотые руки...
- Здравствуйте! У кого это "руки золотые"? - вошла в комнату Саврасова. - У него, что ли? Что-то он делать умеет, это так, не спорю. Например, из черно-белого бабушкина телевизора, который мы уже хотели на свалку спровадить, сделал цветной и чудным образом даже экран вдвое увеличил. Показывает все программы лучше японского. Это неплохо, а вот зачем, спрашивается, сковородку с цветомузыкой делать, зачем? Когда жарю яичницу или цыплёнка-табака, то жуткие мелодии слышу и по стенам такое мельтешение, разноцветье, что в глазах рябит. Зачем мне подобные кулинарные симфонии в цвете? А вот кран на кухне неделю починить не может, так и капает.
- Починю кран, - смутился Саврасов, - сегодня уже не успею, а вот завтра обязательно починю. Честное слово!
- Свежо предание, а верится с трудом, - усмехнулась Саврасова. - Сколько уж лет ты обещал мне в моих наручных электронных часах будильник с градусником сделать, но лишь недавно смастерил после сотого по счёту скандала. Как бы не пришлось опять обещанного три года ждать!
- Слоны его мне понравились, - пришёл я на выручку Саврасову из чувства мужской солидарности, - никогда ничего подобного не видел. Истинное произведение искусства!
- А вам какой больше приглянулся? - спросила женщина.
- Вот этот, самый первый, - показал я.
- Это африканский слон-вожак, а мне более по душе индийская слониха, она седьмая по счёту. Забавная такая, округлые формы, и что особенно меня умиляет - так это слезинка в её левом глазу.
- Седьмая? - ахнул я. - Как, значит, есть и шестой, и седьмой слоники?
- Их всего одиннадцать, но двух последних я даже в микроскоп не вижу, глаза не те, что у него. - Саврасова кивнула в сторону супруга. - А на ухе самого последнего слона, одиннадцатого, сидит блоха. Соотношение в размерах у них как у настоящего слона и блохи. Все пропорции соблюдены. Сквозняком слона на пол сдуло, два дня его искал.
- Ах, блоха: - побледнел Саврасов. - А я с ней ничего не случилось? Совсем забыл посмотреть, надо непременно проверить.
Взял пинцетиком невидимого моего глазу слоника и понёс под микроскоп. Прильнул к окуляру, подкрутил винты и схватился за сердце:
- Подковка, у блохи отвалилась золотая подковка, и именно та, на которой я поставил своё личное клеймо! Пожалуйста, не заходите в круг! Вы растопчите подковку! - Саврасов перенёс микроскоп на пол и принялся дотошно миллиметр за миллиметром изучать его.
Я прикинул размеры подковки, если слон, на коем сидит блоха, величиной всего с пылинку, и понял, что легче было бы отыскать иголку в стоге сена... Стал прощаться. Огорчать и без того опечаленного хозяина мне не хотелось. Каюсь, но я ушёл, так и не сказав, что завтра его уволят с завода за изготовление кувалд топорной работы.