С утра штормило. Ветер срывал с неба что-то мокрое, внезапно и резко хлестал им по лицу.
"Весна не торопится", вздохнул он, выезжая на набережную. В салоне было сухо, уютно; в приёмнике о чём-то сипло грустил Шломо Арци.
"А всё-таки как у нас красиво!", подумал он с привычной теплотой. Справа бурлило свинцовое хмурое море, а слева простиралась бело-панельная панорама. Шимми любил город Кирьят-Бублик. А родного Киева почти не помнил. Или делал вид...
Начиналась новая неделя. Она скрипела всеми своими семью днями и отчаянно сопротивлялась. Вспомнил вчерашнюю поездку с дочками в Иерусалим, повеселел. Дочки...жена... Всё хорошо в его жизни! Но почему иногда упорно кажется, будто что-то не так? А что не так?
Шимми увидел себя со стороны. Подтянутый, чуть седеющий израильтянин в красивом автомобиле. Пузцо, правда, уже наметилось, но пока скрадывается общей боевитостью облика. "Ещё не стыдно завести молоденькую подружку." Он улыбнулся собственной крамоле.
Что же не так? Блестящая военная карьера забуксовала, дала сбой, не удалась?.. Ну что ж... Он вышел из армии после ливанской войны, на этом настояла жена. Да не один, а вынес с собой многочисленные осколки в левой ноге.
Жена?.. Они познакомились в 11-м классе, в школе имени Иеошуа Белкина. В ту пору, когда он, уже став Шимоном, продолжал ещё иногда - по привычке - откликаться на Семёна. Ему льстило, что его полюбила коренная израильтянка. С немногочисленными "русскими" водиться не хотелось.
Конечно, сейчас их отношения уже не совсем те... Чёрт! Скажем честно - совсем не те! Но - дочки...
На стоянке Шимми заметил потасканный "Фиат-уно". "Кто-то уже явился спозаранку", - недовольно пробурчал он, заходя внутрь.
На работе пахло порохом. Шимми работал в тире, инструктором по стрельбе. Да не в таком тире, где зайцы и барабаны, а в профессиональном, куда ходят тренироваться полицейские и охранники.
Огнестрельное оружие он любил; это было то немногое, о чем он - обычно немногословный - мог горячо рассуждать часами.
Рабочий день традиционно начинался с утреннего кофе. Растворяя его в треснувшей чашке с надписью "I Love Kiryat-Bublik", он чувствовал, как неумолимо продолжает портиться настроение.
В дверь постучали. Вошедший человек был необычайно похож на Шостаковича, чего Шимми, увы, не знавший композитора - ни вообще, ни, тем более, в лицо - не распознал. Утренний гость был худ, сед, крив, одет в мятую пегую ветровку и вдобавок держал в руке узнаваемый скрипичный футляр.
"Не бейте мальчика со скрипкой", пробурчал про себя инструктор.
- Шалом! Ани - Зиновий*, - веско произнёс псевдо-Шостакович и стало ясно, что он гордится своим звучным именем.
- Здравствуйте, - хмуро ответил Шимон.
- По-русски? - обрадовался Зиновий. - Здорово!
- Скрипка? - также хмуро спросил Шимон, указав кивком на футляр.
- Нет, это альт.
- А что, есть разница?
Музыкант посмотрел на собеседника оценивающе и, едва заметно вздохнув, ответил:
- А... будем считать, что нет.
- И что, в сторожа, что ли? - посочувствовал инструктор.
- Да понимаешь, чувак, - зачастил гость, низвергаясь с высот своего аристократизма в сладкую трясину сленга, - лажа сейчас такая с башлями вышла... Халтур нет, ни свадеб, ни бар-мицв, ни фига. А мы тут ещё с женой в Америку-Канаду смотались. Ниагара-шмиагара, понимаешь?
Не выезжавший дальше Турции Шимми - так уж вышло, ну не сложилось - помрачнел ещё больше. Затем спросил, уже не без злорадства:
- Музыкой-то на жизнь не заработать?
- Блин! Да ты чё, старик? Я со следущего сезона в таком ансамбле начинаю играть! Классные чуваки - и башляют прилично! Мне только до осени перебиться. А та-а-ам...
"Что-то не так..."
- В армии-то был?
- А то! Два года на бас-гитаре! "И-дёт-сол-дат па-а-а ГО! Ра-ду-у-у..."
- Оружие хоть в руках держал?
- Ни Боже мой! Даже издали не разглядывал.
"Та-ак... Этот мне сейчас тут... Х-х-хе...", усмехнулся оружейник. "Хорошо, если самого не убьёт!"
- Пистолет получил?
- А как же! Момент...
Зиновий скособочился над своим футляром и, открыв, извлёк оттуда парабеллум.
- На поясе нужно оружие носить, в кобуре! - Шимми подавил улыбку. - Погоди-ка...
Он вышел в соседнее помещение и принёс оттуда чёрный пояс на липучке.
- Подарок. Возьми, у меня много.
- Ух ты! Вот это да-а!.. Спасибо! Ну теперь я буду крут, ну просто, как Чак Норрис.
- Смотри. Сначала нужно научиться проверять оружие. Вынул обойму, да? Вот кнопочка. Потом передёрнул, да?
Дело своё инструктор знал отлично. Объяснял толково, спокойно. И думал при этом совсем о другом.
"Эти новые... Мы были не такие - тогда, в 70-х... Боялись слово вслух по-русски произнести. Странно! Мы стеснялись, а эти - гордятся. Пооткрывали газет, театров. Надо же, а ведь я почти совершенно забыл язык, на котором разговаривал в детстве, с мамой.
С мамой...
Н-да! Не будь этих, новых - с их ущербным ивритом, не возникни надобность с ними как-то объясняться... И я бы уже никогда... Никогда не вспомнил..."
- Становись сюда. Надень вот это, а то оглохнешь.
Наушники сидели на скрипаче криво. Какой-то он неловкий, бедняга, подумал Шимми. Совсем как покойный отец - такой же тощий, нелепый, с таким же корявым русским акцентом. Что-то защемило внутри и захотелось подбодрить его.
- Ну давай! Вот этот картонный мужик - это условный враг. Вот тебе четыре обоймы. В каждой тринадцать патронов. Как перезаряжать - понял? Если повезёт и попадёшь раза два - молодец! Если нет - тоже не беда, не расстраивайся. Это же чистая формальность. Ну, смелее! Прицелься и жми. Совсем просто.
Зиновий надел старомодные очки, усугубив этим своё - неочевидное для Шимми - сходство с Шостаковичем. Задумался. Постоял. Потом ухмыльнулся, вскинул руки.
После чего вогнал - одну за другой - пятьдесят две пули непосредственно в лоб условному врагу.
................................
...Шимон тяжко молчал. Из наступившей тишины вдруг явилось воспоминание. Удивительно, какие сюрпризы держит про запас человеческая память. Вот он - мальчик Сёма, у него жар и он сегодня не пошёл в школу имени Белкина. Ему хочется смотреть телевизор, но мама заставляет читать книжку. Да ещё на полузабытом, нелюбимом русском языке. А в книжке... как же это?.. Забыл название. В книжке история про стрелка, который... который... Помнится, картина на стене, а в ней дырка от пули... Стреляет и попадает в старый след... Как же это называлось?..
- Да!.. - вывел его из оцепенения голос новорожденного снайпера.
Зиновий игриво дунул в ствол, подавляя желание по-ковбойски прокрутить пистолет на пальце.
- Это действительно оказалось несложно, - произнёс он, и добавил, перефразируя втайне от Шимми неведомого ему Себастьяна Баха. - Нужно только внимательно смотреть, куда целишься, и не дрожать рукой.
...И, стрельнув на прощанье сигарету "Тайм", удалился, небрежный и победный.