Она сидела, подтянув колени к подбородку, и медленно чертила пальцем по пушистой поверхности ковра. Медленно... круг за кругом, круг за кругом... Пушистые ворсинки липли к пальцам, словно ласкаясь... Так продолжалось уже около получаса и не хотелось больше ничего...Кроме этого кружения пальцами по ковру, кроме тишины вокруг и темноты... Темнота. Плотные черные шторы не пропускали лунного света и, казалось, что он погружен в полный мрак. Но это неправда. Глаза постепенно привыкали к темноте, и предметы вокруг становились отчетливо видны. Не было темного непроглядного мрака. Человеческий глаз привыкал абсолютно к любой темноте, если сидеть очень долго. Очень долго....
Скрипнула дверь, но она не подняла глаз. Лишь палец замер на мгновение, а затем все-таки замкнул круг.
Она чувствовал, что тот кто вошел, остановился прямо перед ней, но... продолжала чертить круг за кругом. Молчание сгущалось в темноте. Но она продолжала чертить...
-Что это? - голос над головой звучал с неприкрытым любопытством, - Это не похоже на заклинание...
Зеленые глаза ошеломленно взметнулись вверх.
-Смотри-ка, - пришелец склонил голову с удивительной такой знакомой улыбкой, - А интересно получилось, Мариш .
Мария опустила голову и уставилась на ковер. Там светились легкими линиями множество кругов, которые она начертила за это время. Они накладывались друг на друга, сливались, образовывали странный завораживающий узор.
Она осторожно провела ладонью по этому видению, но круги не исчезли, а лишь приобрели красивый платиновый оттенок...
-Ты...- она беспомощно взглянул на него, - Ты ведь видение?
-Видение? - удивленно взглянул он на неё. - О чем ты говоришь, Мариш?
Он легко встал на колени перед ней и коснулся её лба рукой:
-Хм... не горячий. Может, ты просто устала?
Рука была ласковой теплой и...такой реальной. Мария перехватила её и внезапно прижала к щеке.
-Сереженка...
-Что с тобой, Мариш? - его мягкий голос вливался исцеляющей прохладой, - Ты никогда не называла меня так. Что случилось?
-Мне снился долгий-долгий сон, - прошептала она, - Мне снилось, что ты умер. Что ты скользишь в тенях призраком. И Анька умерла тоже. Это был очень долгий сон, полный печали и гнева, и... темного одиночества, в котором я все спрашивала себя, почему ты оставил меня? Почему оставил жить?..
Сильные руки заключили её в объятия, прижав к груди. Она чувствовала ткань пиджака и слышал мерный стук его сердца.
-Мариш, всем нам сняться страшные сны время от времени. Но ты такая впечатлительная, что способна путать их с реальностью. Ничего страшного не было. Аня просто ушла к своей подруге и попросила меня сготовить тебе ужин. А ты сидишь в темной комнате и рисуешь узоры сна на ковре. Ты веришь мне?
-Не могу, - она уткнулась лицом в его пиджак, - Почему сны и видения так похожи? Как отделить правду от лжи? И почему эти круги светятся? Ты можешь ответить, Сережа?
-Да, - он оторвал её от своей груди и взглянул в зеленые глаза, - Могу.
Кончики его пальцев скользнули по щеке, и у девушки защемило сердце. Словно изучая, они коснулись её губ и аккуратно перехватили узкий подбородок:
-Ты изменилась, солнышко, - теплые губы коснулись её, и дыхание смешалось, сливаясь в одно...
-Ты знаешь, что опиум умеет ждать?
Она медленно, словно чувствуя резкую боль, открыла глаза и прямо взглянула в лицо Сергея. Все ещё чувствуя, как сердце трепыхается от странного чувства тепла и счастья подаренного этим поцелуем. На неё смотрел лишь один живой глаз, другой сочился алой кровью. Капли скатывались по щеке, словно кровавые слезы и с тихим стуком, который отдавался грохотом в темной тишине комнаты, падали на светящиеся линии кругов. Кровь окрашивала узор в странный зловещий багровый оттенок...
Мария закричала...
Пепел обжог ей руку и она открыла глаза, уставившись в пространство. Сигарета дотлевала каким-то неживым светом в темноте комнаты. Рядом надрывался телефон. Сергей не снился ей никогда. Только Анна. Только она. Словно Сергей был вычеркнут из её жизни, и его никогда не существовало...
Телефон продолжал надрываться. Она медленно подняла трубку.
- Алло?
- Маша?! Почему ты не брала трубку? - голос матери был взволнован. - Я уже третий час пытаюсь тебе дозвониться.
- Я спала, - медленно ответила она. - Очень долго спала...
Трубка помолчала, а потом мать горько прошептала:
- Ты опять? Ты кололась?! Маша, как ты могла?!
Она медленно положила трубку, которая спустя минуту взорвалась новым трезвоном, но Мария уже вышла из комнаты. Звон телефона её не раздражал.
Она шла на кухню, где она оставила средство для забвения. Шприц с пятью кубиками опиума.
Сергей умер от передозировки три года назад, одновременно с Анной, её родной сестрой. Они занимались сексом на её постели, предварительно уколовшись. Мария так и не узнала, кто умер первым, врачи молчали. Может, мать они просветили, но та тоже ни слова не сказала.
Именно этот сукин сын втянул её в наркоту. А когда она бросила, он лишь усмехнулся:
- Дурочка, опиум умеет ждать.
И подсадил на опиум её младшую сестру.
Она смотрела на шприц и губы кривила странная улыбка. Опиум она нашла у сестры, когда решила прибраться в комнате. Три года прошло. Она продержалась четыре. Но, увидев порошок, а рядом фотографию, где они втроем, она не выдержала. И снова села на иглу.
Она решительно схватилась за наркотик. Успокоения или блаженства он ей не приносил... только видения. Она снова была с Анькой. Только сегодня вместо сестры пришел Сергей. И она кое-что поняла. Очень важное.
Игла вошла в вену, и она запрокинула голову. Она хотела видеть Сергея вновь. Даже в том жутком облике с кровавой глазницей. Он был необходим ей все это время. Только он. Не сестра, не опиум. Сергей.
- Сереженька, - шепот слетел с её губ облачком, которое разрасталось и разрасталось, а затем сгустилось густым туманом, и он улыбнулся.
Мать нашла её на лоджии, среди осколков стекла. Она разбила стекло в застекленной раме, но там её ждала решетка, поставленная задолго до того, как родители решились застеклить балкон.
- Маша? - тихо позвала она.
Её единственная оставшаяся в живых дочь, подняла мутные глаза.
- Сережа звал полетать, - хриплый голос был едва слышен. - Решетка не пустила...
Пожилая женщина схватилась за сердце и медленно опустилась на пол лоджии.
- Машенька... Зачем?.. За что?..
- Опиум умеет ждать, мама... он был прав...
Женщина разрыдалась.
- Господи, да за что же мне это все!
Её дочь смотрела на светлое летнее небо сквозь осколки стекла, оставшегося в раме и молчала.