Аннотация: Она ещё не знала, каким образом исхитрится лишить себя единственной преграды к свободе, но то, что она это сделает - хоть кочергой, хоть хоть веретеном, хоть бродягой, не сомневалась.
Pater ejus est Sol, mater ejus Luna... portavit illud ventus in ventre suo... nutrix ejus terra est...
- Ну, нет! Вы только посмотрите на эту дрянь... Прогнать из дома дворянина - какая наглость, какой позор!
- Матушка, но шевалье Дельмар - сам наглый и позорный! Я боюсь его, смертельно боюсь его собак, детей, слуг... У него две лысины и ни одного зуба!
- Ну, хорошо, зубы - да, но где же у господина Дельмара вторая лысина, отвечайте!
- Не скажу.
- Скажете! - её мать, которая за двадцать лет унылого изнурительного брака была шестнадцатый раз беременна, с ожесточением ударила Пернелль хлыстом.
Ветхая ткань штопанного-перештопанного платья лопнула вместе с кожей.
- Пернелль, ваши подружки все замужем, а кое-кто уже и нянчит своих детей. У вас прескверный характер и плохая фигура, нет приданого и семь младших сестер, одна прекраснее другой - куда лучше и милее вас.
Не от боли, от жгучей обиды Пернелль плачет, её красавицы-сёстры смеются, чтобы угодить матери, а кормилица, мамушка Розали, пытается закрыть любимицу своим животом. Пернелль давно переросла и мамушку, и матушку если не ввысь, то вширь уж точно, а потому получают обе - и Розали, и она. Однако у беременной Аделин уже нет сил долго размахивать хлыстом, она с трудом дотягивается до локонов Пернелль - и неожиданно вырывает у дочери густую прядь. Женщина в ужасе швыряет локоны, но это - всего лишь часть шиньона, которым мамушка уже несколько недель маскирует коротко остриженные кудряшки Пернелль. Но всё рано или поздно становится явным - и вот уже мамушку Розали, тоже беременную, отправляют в свинарник, а строптивую Пернелль сёстры волоком тащат в подвал.
- Придётся сообщить шевалье Дельмару, что вы в деревне набрались вшей - поэтому вам подкоротили локоны. Ничего, волосы - не зубы. Кстати, про зубы... - Аделин хватает Пернелль за ухо и начинает больно выкручивать. - А ну, говорите, что за вторая лысина?
- Ой!
- Говорите же! Я жду.
- Ну, хорошо, матушка. Знайте, что этот вонючий боров, едва вы оставили нас с ним вчера, когда за вами закрылась дверь, снял свои штаны - и схватил меня. Я отбивалась и кричала, но он покусал моё лицо. А верная Фелис вцепилась ему в ногу! Тогда он попытался стряхнуть кошку - и повернулся ко мне спиной. Так вот у Дельмара вторая лысина - на его мерзком заду. Вся спина, руки и ноги заросли волосами, а на голове и на заду - лысины! У нашего батюшки - лысина, у отца Антуана - лысина, у звездочёта Моше - лысина... Может, и по две, конечно. Без штанов-то я их, слава Господу, никогда не увижу. Но они же не кусаются и не мучают женщин!
Перед сном к Пернелль заглянул упомянутый ею лысый священник, добрейший отец Антуан, который сначала чуть не усыпил её назиданиями, но тут же и разбудил, когда возвестил, что завтра днём Пернелль венчается с шевалье Дельмаром. А поскольку её единственное платье разорвано и в крови, то утром ей предстоит поехать с женихом и тётей в Париж за всем необходимым к свадьбе.
- Святой отец, а есть что-нибудь, что могло бы отвратить от меня шевалье Дельмара? Я же некрасива, толста, строптива и стара, зачем ему я? Любая из моих сестриц была бы рада покинуть дом с вечно беременной тошнотворной и злобной матушкой и выйти хоть за дьявола.
- Не богохульствуйте, дочь моя! Откуда мне знать? Шевалье почему-то давно вас вожделеет - как, впрочем, многие холостяки и вдовцы в округе. Но поскольку деньги есть только у него, и он готов взять вас в жёны без всего и даже обеспечить ваших сестёр приданым, то ваши родители, конечно, счастливы.
- Но я-то очень несчастна, святой отец! Я ненавижу господина Дельмара. Да я убью его!
- Господи упаси чистую душу от грешных мыслей! Смиритесь, бедное дитя. Жертвуйте собой - и вам воздастся по заслугам.
- Не желаю я жертвовать! Я же могу искусно вышивать, плести кружево, шить, прясть... ухаживать за животными, за младенцами, за ранеными, я понимаю в травах и цветах... Я даже могу написать, как меня зовут, и нарисовать звёздное небо. Я готова работать, очень много работать, только бы не ложиться к нему в постель. Вы должны мне помочь, святой отец!
Священник погладил её по щеке, вздохнул, а потом вдруг участливо и озорно улыбнулся - и вытряхнул задремавшую было в тепле Фелис, что укрывалась в его одеянии, прямо на солому к Пернелль.
- Господь не оставит. Мужайтесь, дочь моя. Я помолюсь за вас. И вот ещё... Шевалье отказался бы от вас только в одном случае, если бы вы были не девственницей. А поскольку с этим всё в порядке, то и...
"О, благодарю вас, святой отец, вы спасли меня," - Пернелль ещё не знала, каким образом она исхитрится лишить себя единственной преграды к свободе, но то, что она это сделает - хоть кочергой, хоть хоть веретеном, хоть бродягой, не сомневалась.
И лишь только шевалье Дельмар и её тётя зазевались, торгуясь с лавочником, Пернелль бросилась в каморку, где среди духов, благовоний, загадочных камней и талисманов чертил таблицы, пентакли и карты, возжигал свои волшебные огни Моше-иудей. Она упала на колени перед тем, кто научил её именам звёзд и характеру изменчивой Луны, когда Пернелль сопровождала свою тётю, которая частенько наведывалась к Моше то за гаданиями, то за советами, не говоря уже о покупках.
- Помогите! У меня ничего нет, кроме жизни, но мне её нисколько не жаль.
Старый звездочёт выслушал Пернелль, легонько хлопнул её по раскрытой и так хорошо изученной им ладони - и поднял с колен.
- Не бойся, мэйдел! Смело шагай по дороге своей судьбы, ничего плохого с тобой не случится. Дельмар не коснётся тебя, он умрёт за свадебным столом, дав тебе сегодня право выбирать направления, скорость, попутчиков и цели. Тебе твоя жизнь ещё ох, как пригодится. Ты подаришь бесценную свою любовь достойнейшему человеку не раньше, чем через пять десятков лет - он пока ещё даже не появился на этот свет, а до того ещё не раз выйдешь замуж. Так что забудь про все свои глупости насчет кочерги или какого-нибудь бродяги.
Изумленная Пернелль обняла старика.
- Ну-ну... Ступай, уже хватились. Вот тебе на удачу, - Моше-звездочёт вложил в её руку медальон. - Как овдовеешь, похоронишь, приходи, поговорим. Объясню тебе самое важное. Только не тяни - я уже и так довольно задержался тут из-за тебя.