Зингер Татьяна Ефимовна : другие произведения.

Парень моей подруги

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:


Оценка: 7.00*3  Ваша оценка:
  • Аннотация:


Парень моей подруги.

  
   Глава 1.
   Зачем нужны друзья?
   Эта неделя, как и любая другая, началась с ненавистного понедельника. Иногда (обычно -- ранними утрами) задумываюсь: почему первый день столь мерзкий? Хмурый, безжизненный, тянущийся прилипшей к подошве жвачкой. И раз за разом прихожу к одному ответу: понедельник противен лишь потому, что это понедельник. Он не бывает хорошим.
   Сегодня -- не исключение. В моем шкафу явно кто-то поселился. Как иначе объяснить постоянную пропажу носков и футболок? Я почти свыклась с невидимкой, но он перешел всякие границы: бесследно исчезли любимые джинсы.
   Дела плохи. Точнее -- типичны для понедельника. До учебы осталось тридцать минут, а я стою в пижаме и, нетерпеливо постукивая босой ногой, осматриваю содержимое полок.
   -- Мам! -- прокричала я вглубь коридора. -- Ты видела джинсы?
   -- Не только видела, но и постирала, -- отозвалась мама.
   Прекрасно! Второй пары нет; неделю назад она поздоровалась с торчащим из скамейки гвоздем и обзавелась дыркой размером с кулак (сама виновата -- неудачно дернулась). А пропускать учебу из-за постиранной одежды -- малодостойная причина. Хотя оригинальная.
   -- И что теперь делать?
   Я пробубнила под нос, но мама услышала и предложила, по её мнению, гениальную идею.
   -- Надень юбочку.
   Ой, нет, обойдемся без юбок. Я к ним относилась с вечным недоверием: то задерется слишком высоко, то собьется, то ветром сдует до уровня пупка. Ещё и колготки в тон искать, и кофточку подбирать. А в школу попробуй приди в колготках -- от ободранных стульев мигом заработаешь зацепки.
   -- О, брюки, -- с облегчением выдала я, дергая за черную штанину.
   К ногам кульком свалилась запиханная в шкаф одежда. Я резким движением втолкнула её обратно и продолжила поиски. На сей раз -- джемпера.
   Сборы потребовали ровно десять минут. В любой внешности есть плюсы: пока девочки из класса мучаются с расчесыванием длиннющих волос, я расправляюсь со своими, едва доходящими до подбородка, за минуту. Взъерошил -- прическа.
   Рюкзак забился тетрадками и сиротливым учебником алгебры. Мы с соседкой по парте давно сговорились пользоваться одной книгой на двоих. Даже составили список: кто -- какие приносит. Конечно, не обходится без огрехов, и мы постоянно притаскиваем две толстенных книженции по биологии, зато совершенно забываем, в чьих обязанностях физика. Но всяко легче, чем носить шесть учебников, парочку пособий, практикумы и художественную литературу на одноименный урок.
   -- Вот отвлеклась бы хоть на секунду от драгоценного компьютера и собралась с вечера, не пришлось бы носиться по дому с вытаращенными глазами, -- назидательно сказала мама, высунувшись из ванной.
   -- Спасибо за поддержку, -- съязвила я. -- Всё, побежала.
   И застегнула молнию на модной куртке. Из тех, которые доходят до талии, особо не греют, зато отлично продуваются; но чертовски красивые. Впрочем, недельку пожертвую собою ради красоты и перелезу в удобный длинный пуховик.
   Чистящая зубы мама пробулькала что-то в ответ и, словно царь -- посохом, махнула зубной щеткой в направлении входной двери.
   Вчера ноябрь забыл о том, что он принадлежит осени, и засыпал улицы снегом. За ночь белоснежная перина отмерзла, спуталась с оттаявшей грязью и превратилась в ледяной каток. Деревья поседели и поникли, небо укуталось пепельной шалью.
   Путь до школы занимал около шести минут, но сейчас ушло целых пятнадцать. Я семенила по скользкой дорожке и ругала себя за нерасторопность. Опоздание, конечно, не смертельно -- вахтерша к подобным вещам привычна и впустит, чуточку пожурив. Но лучше поторопиться, а то учителя любят рассказывать опоздавшим нудные лекции о дисциплине, умении распределять время и почему-то о собственной молодости.
   В класс я влетела последней, вместе с брюзжанием звонка. Торопливо извинилась перед химичкой, Светланой Витальевной, и плюхнулась на стул третьей парты по центру. Соседка-Ирка скептически оглядела меня с головы до ног.
   -- С края света неслась, Золушка? -- в полголоса пропела она. -- На бал опаздывала?
   Я в ответ сняла с её плеча длинный волос медного цвета и помахала им перед самым носом.
   -- Опять разбрасываешься шевелюрой? Смотри, последние крохи потеряешь -- будешь блестеть лысиной.
   Ирка, показав язык, сделала вид, будто заинтересована темой урока. Но буквально сразу повернулась вполоборота.
   -- А ты слышала, что...
   Она собиралась договорить, но химичка, не переставая писать на доске длиннющую формулу (вылитое чернокнижное заклинание: громоздкое, непонятное и непроизносимое), грозно рыкнула:
   -- Никитина, Смирнова, заскучали? Диана, помоги-ка с уравнением.
   Пятнадцать любопытных пар глаз разом уставились на нас, и я, залившись стыдливым румянцем, помотала головой.
   -- Эх ты, трусиха, что в нем сложного? Банальная реакция, такую первоклассник осилит, -- заявила Светлана Витальевна, возвращаясь к "заклинанию".
   -- Бу-бу-бу, -- передразнила Ирка химичку. -- Спрашивается, зачем нам программа первоклассников? Так вот...
   -- Напиши, чтоб обошлось без замечаний.
   Я вырвала из тетрадки лист и передала его Ирке. Та быстро застрочила, изредка перечитывая и зачеркивая отрывки.
   Ирка -- моя лучшая подруга. Наверное, даже единственная. Познакомились в первом классе и намертво прилипли друг к другу на девять лет. Иногда она жутко бесит, но я стойко терплю её выкрутасы. Из недостатков в Ирке повышенное самомнение (а вместе с ним -- умение переводить любую тему на себя) и ветреность. Думает она исключительно о парнях, причем всегда -- о разных. Внешность у подруги приметная: доходящая до лопаток рыжая копна, наивные голубые очи и россыпь веснушек на щеках. Мне с моими темными волосами, каре-зелеными глазами и бледной кожей с ней не соперничать, да я и не собираюсь. Каждому своё. Зато я помню таблицу умножения и слово "ненавидеть" пишу без ошибок.
   Ирка размахнулась на обе стороны листка, я прочитала написанное и ответила коротким смешком. Затем поделилась последними новостями. Светлана Витальевна, дописав уравнение, спросила, что получится, если решить его. Я буркнула: "дьявол", за что получила пару одобрительных хихиканий от одноклассниц. Химия пролетела незаметно.
   Всю перемену Ирка кому-то названивала. Она бродила взад-вперед по вытянутому коридору и хмурила брови. Шипела на вопящих пятиклассников и вновь утыкалась в телефон. Дети проносились толпами, орали как племя воинственных дикарей, дрались портфелями. В общем, нарывались на затрещину.
   -- Чего случилось-то? -- вопросила я, когда Ирка вернулась к кабинету географии. Наш класс подтягивался лениво, группками, доедая пирожки и посматривая на часы.
   Вылитые коалиции. Между собой почти не общаются, ограничиваются скупыми приветствиями. Общие походы, прогулки, как в фильмах, -- фантастика. Девичья половина вечно сплетничает и строит интриги. Мальчики -- дети-переростки; с девчонками дружить отказываются, называют нас пустоголовыми. Впрочем, на старшеклассниц правило не распространяется, другое дело, что старшеклассницам девятиклассники ни к чему, им интересен кто взрослее. Замкнутый круг.
   Раньше я была рада наладить отношения с ребятами, но совершенно не получилось.
   -- А, ерунда, -- отмахнулась она, но вдруг задумалась. -- Слушай, Дианка, есть предложение на миллион.
   -- Рублей? -- я сощурила глаза.
   -- Пока -- благодарностей, -- хмыкнула подруга.
   -- Рассказывай, что ли.
   -- Не, -- она помотала подбородком и заговорщицким тоном добавила: -- Позже. На уроке напишу, а ты обдумаешь, соглашаться или нет. Лады?
   Я пожала плечами. Дело хозяйское. Но зачем раззадорила раньше времени? Вот и гадай, какая пакость нынче у Ирки на уме? В прошлый раз она потащилась на крышу двадцатиэтажки, разумеется, прихватив меня. И я, боящаяся высоты даже своего, четвертого, этажа стучала зубами от страха и жмурилась, пока Ирка свешивалась с бортика и восклицала: "Красотища какая, иди сюда!"
   А полгода назад подруга удумала пойти на курсы самообороны. Их, по её словам, вел очаровательный юноша. Меня она взяла за компанию, несмотря на все протесты и мольбы. Инструктор, действительно, оказался прелестнейшим парнем; увы, глубоко и надежно женатым. В итоге теоретическую часть занятий я проспала с открытыми глазами, а практическую исполняла худо-бедно. Скорее -- худо. То спотыкалась, то неправильно делала выпад. Благо, страдала недолго -- Ирке курсы разонравились через месяц, и наступила свобода.
   С неё станется втянуть меня в очередную передрягу. С другой стороны, а зачем ещё нужны друзья?
   Дребезжащий кастрюлей звонок оторвал от размышлений. Ребята разбрелись сонными мухами по классу; Ирка потащила меня к последней парте, стоящей рядом с окном. Попутно едва не подралась с желающими там сидеть, но отвоевала место и гордо выложила ручку с тетрадкой. Негласное правило: лежат вещи -- занято. Географичка монотонно рассказывала о почвенных слоях, одноклассники постепенно убаюкивались, начали перешептываться или рисовать на полях тетрадки. Подруга, осмотрев кабинет, вырвала клочок бумаги. Покрутила в пальцах.
   -- Мой мальчик куда-то пропал, -- горячо шепнула она, забыв про обещание написать.
   -- И? -- я недоумевала, чего от меня хотят: уж не свалить ли вину. -- Наверное, занят.
   -- Три дня на звонки не отвечает. -- Ирка нарисовала грустный смайлик.
   -- Ой, тоже мне -- проблема. Кто из нас месяцами динамит парней?
   И трубку не берет, и прикидывается занятой, а сколько номеров забросила в "черный список"? А бедные кавалеры ходят кругами, ноют, просят вернуться. Один даже замужество предложил, правда, оно ужаснуло подругу сильнее прочего.
   -- Нет, он явно что-то таит.
   -- Это кто вообще? -- я призадумалась. -- Макс?
   -- Да какой Макс! -- цыкнула Ирка. -- Артем!
   Я скорчила наигранно удивленное лицо.
   -- Ах, извините, как я умудрилась забыть.
   Поражаюсь: каким образом она, меняя мальчишек раз в семидневку, запоминает имена. А может, потому и меняет? Обозвала не так, извинилась и сбежала с чистой совестью?
   Сидящие спереди парни повернулись к нам и единогласно передразнили:
   -- Кудах-кудах.
   -- Замолкните, -- разъярилась Ирка.
   -- А чего на весь класс визжите?
   -- Мы не визжим! -- рявкнула она под моё хихиканье и неодобрительное постукивание указкой по парте от географички.
   Ребята, предвкушающие представление, развернулись к нам. Щеки учительницы стремительно побагровели. Она раздула ноздри и отрезала:
   -- Никитина, Смирнова, вон отсюда!
   -- Мы обсуждали тему урока, -- клятвенно заверила я и, выслушав язвительное учительское "Ну-ну", понизила голос до шипения: -- А от меня каких действий добиваешься? Предлагаешь ходить за Артемом и спрашивать, почему он не перезвонил?
   -- Гнилой номер. Дома не появляется. Я уже и слежку устроила, и бабулек у парадной подмаслила -- чтоб оповестили, как заметят. Но он будто сквозь пол провалился -- нигде нет.
   Ирка прикусила губу, засмотревшись в окно на падающий снег.
   -- Короче, -- сдалась она, -- ты детективы любишь?
   -- Ну, -- с сомнением ответила я.
   -- А если я поручу разузнать, что с ним случилось, возьмешься за дело?
   Я, будучи в неподдельном изумлении, приоткрыла рот; часто заморгала. Всякого ожидала, но не такого.
   -- Как ты это представляешь? Буду сидеть под кустом и ждать, когда он появится? Или в замочную скважину подсматривать?
   -- Ну, Дианочка, тебе лучше знать. Я вообще не в курсе, что с Артемкой. А вдруг он в беде? Или с другой замутил? А ты ведь читала много, понимаешь, как действовать, как вести расследование. Куда пойти, что сказать. Обязательно приметишь важные детали.
   Глупее и не придумать. А те, кто осилил медицинскую энциклопедию, моментально становятся врачами и могут кромсать людей? Поразительная логика.
   Во мне нет таланта к распутыванию задачек. Напрочь отсутствует любая интуиция (я умело анализирую лишь прошедшие события, причем словами: "Надо было поступить иначе!"). Дедукцией не обладаю, сопоставить факты не способна. Выбрать меня на роль детектива, пусть и в масштабе поимки загулявшего парня, -- поступок бредовый. Я уж молчу о том, что невозможно стать сыщиком просто от желания: этому учатся, тренируются, развивают ум и логику. И найти человека, не обладая способностями, средствами или хотя бы везением, нельзя.
   -- По-моему, ты заболела, подруга.
   Ирка принялась нервно теребить прядь волос.
   -- Пожалуйста, Дианочка! Я жутко волнуюсь, -- сквозь всхлипы затараторила она. -- Мама его уехала, её тоже не спросить. Телефон молчит. На страничку свою три дня назад заходил. А если он -- любовь всей моей жизни?! И пропал! Я навеки останусь одна-одинешенька!
   Синие глаза наполнились слезами. Я спустила бы многое, но коли Ирка заплакала, дело -- труба.
   -- Ладно, -- вздохнула, понимая, что хорошим согласие не обернется,-- что-нибудь придумаю. Но ничего не обещаю.
   -- Ты самая лучшая на свете! -- Ирка сжала меня в объятиях под разозленное восклицание географички, которая свято не понимала, почему для кого-то болтовня важнее особенностей климата центральной полосы России.
   Увы, так и не поняла, а наши дневники пополнились замечаниями.
   Глава 2.
   Разработка плана действий.
   Честно говоря, я искренне считала, что Ирка пошутит и одумается, но она всерьез решила привлечь меня к поискам кавалера. За два урока накропала полное досье: имя, возраст, адрес, любимые клубы, странички в интернете, электронная почта. Упомянула и о вкусовых привычках, и размер обуви. Я смотрела на полученные данные и недоумевала: что предпринять-то?
   -- С чего начнем? -- на большой перемене, сидя в столовой и пожевывая словно резиновый беляш, спросила я.
   Ирка поковырялась в пустом рисе вилкой и отставила тарелку. Крохотные кусочки курицы она оттуда уже выловила и теперь, наверное, размышляла: какую бы получить пользу от недосоленной крупы. Столовая погрузилась в шум: тут собралось большинство учеников школы. К буфету выстроилась очередь, напомнившая сороконожку -- так ребята толкались в надежде побыстрее пробиться к кассе. Кто-то отбирал у товарища стул или дрался за право сидеть у новеньких, недавно поставленных пластмассовых столов. Другие просто гомонили.
   -- Начнешь, -- с улыбкой поправила Ирка, перекрикивая вопящую рядом малышню. -- Ты же сыщик.
   -- Пока нет, -- легко опровергла я. -- Допустим, начну. Но ты поможешь мне?
   -- Сведениями. Куда мог пойти, где искать, к кому обращаться -- всё такое.
   -- Погоди-ка. -- Я сложила брови домиком. -- То есть поиски полностью на мне?
   -- Ага, -- благосклонно кивнула Ирка, словно общалась с умалишенной. -- Я -- заказчица.
   Игры, и до того невеселые, окончательно перестали быть занимательными. Побегать с подругой по соседям да поспрашивать их об Артеме -- в порядке вещей. Но в одиночку? Без подмоги и прикрытия?
   В книгах-то легко. Герой сразу оказывается в понятной среде. Ему сопутствует удача, он умеет налаживать контакт. И мыслит скоро, без промедления. Начинается перестрелка -- прячется. Похищают -- сбегает. Улики находит по щелчку пальцев. Видит мельчайшую зацепку. Вроде волосок на свитере, ан нет -- выстраивается целая цепочка. Ну, так детектив обычно и сведениями обладает, новомодными приборами, связями; в конце концов, догадывается, куда копать. А у меня есть лишь список, накарябанный неровным почерком, и полнейшее непонимание.
   -- Если ты заказчица, -- я придала тону строгости, -- то обязана заплатить.
   Надеюсь, хоть это образумит чуть жадноватую подругу. Уж что-что, а с деньгами расставаться она не любит.
   -- Найдешь -- куплю коробку конфет, -- предложила Ирка.
   -- А производственные нужды? Искать человека за шоколад? Ты б ещё леденец дала! Хоть представляешь, какая на мне работа?
   Я и сама не представляла, но вид сделала суровый. Хорошо, что вовремя вспомнилось умное словосочетание. А то конфеты -- это совершенно несерьезно. Да и Ирку я насквозь вижу: сама слопает половину.
   Пораженная напором подруга полезла в сумочку, не догадываясь, что я блефую.
   -- Во, -- она протянула купюру в пятьсот рублей, вытащенную из бокового кармашка кошелька, -- копила на духи, но тебе важнее.
   Я попыталась шутливо отказаться, поворчать насчет маленькой суммы, но Ирка была непреклонна.
   -- Главное -- докопайся до истины. Найди Артемку...
   В голосе её не звучало и единой нотки смешливости. Подруга всерьез настроилась на то, что я, обладая феноменальным бюджетом в пять сотен, раскрою "преступление". Я не стала огорчать подругу раньше времени. Ирка -- она такая: вначале загорится идеей, но вскоре заскучает и отыщет новое развлечение. Или, что вероятнее, вечером ей позвонит Артем, и мои обязанности сыщика разом забудутся.
   Деньги я взяла и, чтобы полностью войти в роль, расписалась на салфетке об их получении. Завтра верну.
   Весь оставшийся день Ирка твердила о поисках Артема. Когда мы гуляли, и она мастерски перевела тему летних экзаменов на его персону, я сдалась. И спешно ретировалась домой. Впрочем, помогло мало. Вечером "аська" буквально разрывалась от фраз похожего содержания: "Ну, как продвигается расследование?" Личные сообщения пестрели той же фразой. Ещё чуть-чуть, и она мерещилась бы мне повсюду: на стенах, потолке, в зеркале.
   Кажется, проще было выключить интернет, перерубить провода связи или уехать на необитаемый остров, чем придумывать отговорки или убеждать, что поиски продвигаются.
   Всю ночь я продумывала стратегию. Предположим, существовал малюсенький шанс, что молодой человек Ирки, действительно, пропал. Значит, необходимо понять, с чего начать поиски. Но как?
   Во-первых, первостепенным источником информации была мама Артема, но вот незадача: она до четверга уехала в командировку, а номера её телефона у Ирки, разумеется, не оказалось. Да и откуда бы? Я поискала Богданову Марину Сергеевну по базам данных, но сведения выдавали столь устаревшие, что легче было понадеяться на теорию "шести рукопожатий" и отправиться на улицы города, чем обзванивать полученные номера.
   Во-вторых, могли подсказать многочисленные друзья, но те, по словам Ирки, отнекивались и сами удивлялись, куда подевался Артем. Он хоть и не слыл отличником, но школу не прогуливал; после или тренировался, или шел на футбольное поле, или в компанию. А тут -- исчез. За три дня отсутствия его стену в интернете засыпали вопросами, волнениями, просьбами позвонить.
   В-третьих... А что в-третьих? Артем мог кому-то рассказать о планах, но тогда требуется войти в его компьютер или хотя бы -- в почту. На что я не способна: ни знаний, ни дорогостоящих программ, ни знакомых-хакеров. Заполучить бы его телефон или сим-карту, но это маловероятно. Мобильный обычно носят с собой.
   Я бесцельно ворочалась по постели, сбивая простынь, запутываясь в ней словно в коконе, и обдумывала: что предпринять в сложившейся ситуации? Как бы поступили героини детективов? Куда бы пошли?
   И ближе к рассвету, в зыбкой полудреме, придумала. Тут же поднялась и пошарила на прикроватном столике в поисках блокнота. Он лежал почти год: иногда по ночам приходили поистине гениальные мысли, которые имели наглость забываться утром -- лучше их записывать. Стоит уточнить, что тех самых "гениальных" записей насчитывалось штук пять. А теперь блокнот и вовсе испарился. Пришлось включить настольную лампу.
   Глаза заслепило от яркого света. А синяя книжка нашлась под пузом кота Графа, ленивого полосатого толстяка, недобро взирающего на меня после вынужденной побудки. Граф потянулся, и я вытянула блокнот из-под его бока.
   Записав наметки дальнейших действий, я с чистой совестью улеглась спать. На секунду захотелось, чтобы Артем пропал по-настоящему. И я бы расследовала его исчезновение. Одобрение учителей, почет у одноклассников -- гарантированы. Наверное, посвятят статейку в районной газете. И я стану не просто Никитиной Дианой из девятого класса, а сыщиком.
   Я мечтательно вздохнула и под громкое сопение Графа заснула.
   С утра навела на себя таинственности и отказалась раскрывать Ирке подробности "следствия". Чисто из вредности: не помогает -- пусть кусает заусенцы от волнения. А на большой перемене завернула не в столовую, а в угловой кабинет на первом этаже. Редакцию школьной газеты "Эхо".
   Там всем заведовала ученица одиннадцатого класса, Плюшка. Вообще её звали Жанной, но она постоянно что-то жевала, а сама была пышная, румяная; поэтому однажды превратилась в Плюшку. На прозвище главный редактор (и единственный сотрудник) ничуть не обижался.
   Конечно, газета -- это слишком сказано. Статьи размножались на листах А4, а после соединялись степлером. Но "Эхо", как и Плюшку, уважали.
   Плюшка -- единственная, у кого хватило смелости (или наглости) сказать директору, что если писать газету исключительно по его предпочтениям, то её не станут читать. Поэтому половина статей была учительская, а половина -- плюшкинская. И если первую часть школьники бегло просматривали, то странички Жанны проглатывали и перечитывали.
   У Плюшки чутье как у бизнесмена: без её согласия в номер не пробиться. Она сама отбирает материал, следит за печатью, скрепляет страницы.
   Я робко постучалась в дверь и дождалась разрешения войти. Не прогадала. Плюшка, как обычно, предпочла газету столовой. А зачем куда-то идти, когда вся еда лежит рядом с тобой, на столе? Тут и чебурек, и чашка чая, и разломанная шоколадка.
   Кабинет напоминал чулан: в нем стояло аж четыре шкафа, друг на друге возвышались старые столы, на кресле в углу лежала разноцветная одежда, больше всего напоминающая реквизит из драматического кружка. Ужасно пыльная -- издали заметно, что краски выцвели не от старости. Посреди этого "великолепия", за заваленным всяким хламом столом сидела Плюшка, заплетающая непослушные черные кудряшки в толстую косу.
   -- По какому поводу? -- руководительским тоном вопросила она.
   -- Мне б объявление подать, -- потоптавшись, сказала я. Подумывала сесть, да некуда. Разве что на груду тряпья.
   -- Ты адресом ошиблась, -- более человечно заметила Плюшка, завязав кончик косички лентой и доставая из ящика пачку леденцов. -- Всякие "Отдам в дар" находятся где-то в других местах.
   -- Не, мне именно сюда.
   Я положила перед Плюшкой вырванный из блокнота листок, и та, впившись взглядом в бумагу, с издевкой зачитала:
   -- Молодому детективному агентству требуются целеустремленные, деятельные сотрудники, способные идти на контакт и обладающие желанием распутывать преступления. Встречаемся в среду, в кафе "Коктейль", в пять часов за столиком у окна.
   Да-да, я капельку приукрасила действительность, но разве это к худшему? На фразу "Разыскивается парень подруги" мало кто купится.
   Плюшка закончила, осмотрела бумажку и скривилась.
   -- Ты точно ошиблась, -- покачала головой она. -- Максимум, что я из подобного печатаю: признания в любви или стишки. Уж явно не всякое баловство.
   -- Я и не собираюсь баловаться! Мне необходимы ребята из нашей школы для расследования.
   -- Какого?
   В глазах Плюшки зажегся любопытный огонек. Я постеснялась сказать ей правду о пропавшем мальчике и лишь многозначительно повела плечами.
   -- Как хочешь, -- фыркнула Плюшка, не удовлетворившись "ответом". -- Среда завтра. Выпуск почти готов -- осталось напечатать. Как ты планируешь войти в него? Остальные подают заметки за неделю.
   -- Ну, Жанночка, ты ведь его сама составляешь...
   -- Верстаю, -- назидательно поправила Плюшка.
   -- Да-да. И тебе несложно включить какое-то крошечное объявление на последнюю страничку. Так ведь?
   Плюшка вспомнила о пачке с леденцами и зашуршала оберткой.
   -- Так, но я ни для кого не делаю исключений. Иначе представь, что начнется, если один получит поблажку? Другие сразу потребуют подобного отношения. А это грозит хаосом.
   -- Но мне очень-очень нужно! -- заныла я. Жаль, не знаю, чем подкупить её: до сегодняшнего дня о Плюшке, как личности, я слышала лишь от одноклассников, а те -- от старших классов. -- Я никому тебя не выдам, скажу, что заходила заранее.
   Она чуть склонила набок голову. По-моему, причина вредности банальна: ей нравилась власть. Из таких вот Плюшек и рождаются противные учителя или директоры, отказывающиеся понять, что ребенок -- это тот же человек. Порядок превыше всего.
   -- От этого зависит чья-то жизнь, -- выдала я последний козырь, то есть обманула. Чья-то наверняка зависит, но точно не моя, не Иркина и не Артема.
   Но, кажется, именно ложь и произвела впечатление на Плюшку. Она, с громким цоканьем пососав леденец, изрекла:
   -- Оставь номер мобильного телефона и имя. И заявка твоя отвратительная -- корявый слог и куча пафоса. Я её перепишу.
   Я была готова расцеловать эту чудную Плюшку, но она не позволила даже поблагодарить себя толком; пренебрежительно хмыкнула и добавила:
   -- Сомневаюсь, будто кто-то воспримет это всерьез. Сама понимаешь, малышня-то придет забавы ради, но тебе ж нужны ребята постарше?
   -- Угу, -- согласилась я.
   -- Но тем плевать на детективные агентства. Им новости из жизни актеров и певцов подавай. Или хотя бы хипстеров. На кой ляд взрослым людям твои расследования?
   -- А вдруг, -- с грустью ответила я.
   -- Ну, на этот "вдруг" я и выложу объявление. Удачи тебе, что ли.
   -- Жан, -- на подходе к двери меня осенило, -- а сама не хочешь ко мне?
   -- Нет, -- растягивая гласную, ухмыльнулась Плюшка. -- Игры в сыщиков -- временная блажь, а газета мне будет приносить выгоду ещё полгода, до выпускного, точно.
   И ведь она была права.
   Последующий урок истории я провела в размышлениях. Иркина болтовня затерялась где-то на фоне. Она, как ни в чем не бывало, зазывала на фотосессию в разрушенном здании. Не хватало ей "готических снимков". И костюм продумала: накладные клыки, разукрашенный алой краской рот и подбородок, порванные чулки и черная мини-юбка. А мне предлагала нарядиться в белое платье с кровавыми подтеками, нацепить пышные банты, выкрасить лицо серым. Всё замечательно, но как я отстираю краску от платья? Разорюсь на отбеливателях. Короче, жертвы неоправданные.
   Честно говоря, я немного обиделась на подругу за отказ помогать. Глупо вышло: дружим вместе, а всякой ерундой занимается одна Диана.
   Историк бубнил о первой мировой, за окном валил снег. Пушистые колючки оседали на крышах домов и тончайшими шалями окутывали голые ветви деревьев. Ударялись об окна и толстым слоем падали на подоконник. Я открыла блокнот и, загородившись рукой так, чтобы Ирка не видела, поставила галочку напротив первого пункта плана.
   Что, если завтра никто не придет? Или Плюшка права, и заявятся только дети?
   Я из-под длинной -- пора бы подстричь! -- челки осмотрела класс. Скучающие лица; едва ли не храпящие парни и шушукающиеся девочки. А вдруг кто-то из них станет моим напарником? Вот бы не Светка -- она же дуб дубом; слов-то, кроме названия брендов, не знает. И не Максим -- тот постоянно матерится, гогочет и громко сморкается в рукав. А от Ваньки я б не отказалась. Он красивый. Скулы острые, нос прямой, глаза серые-серые. Но какой из него сыщик -- один Ванька и догадывается. Как человек -- дурной, слов нет.
   Я вздохнула.
   Ещё б название придумать. Понять, как действовать. Сколько неотложных дел! Зато как гордо будет звучать: "Диана Никитина -- основатель и глава детективного агентства".
   -- Эй... -- Ирка потеребила меня за плечо. -- Ты слушаешь вообще?
   -- Что? -- нахмурившись, переспросила я.
   -- Говорю, с мальчиком красивым познакомилась.
   -- А как же Артем? -- Я смерила Ирку рассерженным взглядом. Получается, старания впустую? Зря всполошила Плюшку? И не видать мне заголовков местных газет? Дело окончено?
   Но подруга обнадежила.
   -- А Артем полностью на тебе, -- уверила она, гаденько подмигнув.
   Глава 3.
   Знакомство с напарниками.
   Кафе "Коктейль" -- занятное местечко. В нем продается пять видов шашлыка и ни одного коктейля -- алкоголь, сок, кофе да чай. Но само помещение напоминает конспиративные квартиры из шпионских фильмов. Неприметное двухэтажное здание, покрытый сигаретной дымкой зал и тихие перешептывания -- всё это настраивает на загадочный лад, поэтому я назначила встречу именно здесь.
   Из дому выбежала за полчаса до часа "Икс". Даже скорее была выпихнута мамой, которая не выдержала третьего похода к зеркалу и отправила меня на "свидание" досрочно. Наивная! Считала, что я иду к кавалеру.
   Будущие напарники о себе не предупредили. Днем, правда, с неопределенного номера пришла смс: "Надеюсь, сыщица останется довольна", но узнать, кто именно скрывался за ней (да и в чем её смысл), не представлялось возможным. Наверное, обыкновенный шутник, который прочитал объявление в газете и решил поглумиться.
   Заказав чай с салатом, я уселась за крайний у окошка столик и нацепила солнцезащитные очки. Как в фильмах. После, впрочем, передумала и спрятала шпионский атрибут в рюкзак. Выплывшее из-за отожравшихся дождями туч солнце хоть и слепило, отражаясь в кристаллах-снежинках, но на темные очки в пол-лица редкие посетители поглядывали с недоумением. Да и неудобные они: постоянно съезжали с носа.
   Время более чем удачное: прогуливающие школьники уже разбрелись по домам, а отдыхающие после трудового дня взрослые ещё не успели уйти с работы. Поэтому заведение пустовало: единственные пять клиентов-мужчин расселись по разным углам и не мешали.
   Салат кончился -- на дне тарелки остался только ненавистный сельдерей, -- а толпа желающих стать сыщиками за стол не ломилась. Минутная стрелка переползала на новые деления, давно миновав отметку "десять", и я начала подумывать об уходе. Лучше считать, что соискатели опоздали, поэтому я их не застала, чем -- вовсе не пришли.
   Раздался счастливый колокольный звоночек. И вместе с ним в "Коктейль" ворвался чуть ссутулившийся долговязый парень в смешной -- и модной нынче -- вязаной шапке с помпонами. Он отряхнул куртку от снежного ореола, поправил лямку на объемной сумке и осмотрелся.
   "Этот точно мой", -- понадеялась я и оказалась права.
   Парень с сомнением покосился на столик, затем -- на меня, будто раздумывал: а надо ли ему оно? Но присел напротив. И заговорил, стягивая шапку и взъерошивая темные волосы:
   -- Диана?
   Я аж выдохнула от облегчения и слабо кивнула.
   -- А я -- Колосов Павел Витальевич, -- важно представился он.
   И протянул широкую, с полторы моих, ладонь. Я с силой сжала её да потрясла. А как иначе заводится деловое общение? Обычно ещё визитки раздают, но мне до них -- как до Луны.
   -- Очень приятно. Ты по объявлению? -- на всякий случай уточнила я, скрестив под столом пальцы свободной руки.
   Паша угукнул, а я тщетно вспоминала: из какого он класса? Похожих на него ребят не припомнилось. Высоких и темноволосых, конечно, хватало, но мой собеседник обладал двумя особенностями: пронзительными зелеными глазами и взрослой щетиной. Взрослой, потому что у маленьких мальчиков борода попросту не росла или проклевывалась с проплешинами; только классу к одиннадцатому парни неожиданно обрастали густой растительностью. А глаза красивые... Как июльская трава...
   Я тряхнула головой -- не время уходить в себя.
   Короче говоря, чутье подсказывало: Паша или выпускник, или станет им в будущем году. Третьего не дано: всех девятиклассников я видела -- среди них такого не было. А на восьмиклашку новый знакомый не тянул внешностью.
   -- Место какое-то стремное, -- тем временем заявил Паша, бережно устраивая рядом с собой сумку.
   Поразительная осторожность, будто внутри -- хрупкая драгоценность. Интересно, что там? Колбы с кислотой? Тонкое стекло?
   -- Какое есть, -- разом ощетинилась я. -- Закажи кофе и расслабься. Он тут вкусный, с корицей и сливками.
   -- Ты давно занимаешься сыскной деятельностью? -- вместо заказа полюбопытствовал Паша.
   -- Относительно, -- покривила душой я.
   -- Мне казалось, народу наберется больше, -- продолжал нудить мой будущий компаньон. -- Или ты уже всех отпустила?
   -- Нет, никто не пришел. Пока, -- процедив последнее слово, я резко сменила тему: -- Может, поговорим о тебе? Подготовил резюме? Почему я должна принять именно тебя?
   Мне-то ответ известен: он единственный, кого увлекла сомнительная затея. Поэтому я в него вопьюсь всеми конечностями. Но пусть Паша думает, что агентство популярное, в кандидатах отбоя нет. Так солиднее.
   Настала его очередь оправдываться, мусолить слова, складывать их в хлипкие предложения. Я отхлебнула глоток остывшего чая и выжидающе глянула на наручные часики. Постучала ногтями по столу.
   -- Я неплохо разбираюсь в компьютерах, -- наконец, нашелся Паша.
   -- О! -- Внутри запели весенние птахи. -- Хакер нам понадобится!
   -- Не совсем хакер, -- сконфузился Паша, начав теребить салфетку. -- Но взломать почтовый ящик смогу.
   Неужели на улице имени Никитиной Дианы поселилась удача? Я в компьютерах разбиралась на уровне пользователя и основывалась на нерушимом законе: "Ничего не трогай, а если тронула -- не признавайся". С появлением Паши у агентства появились все шансы родиться на свет. Да отыскалась новая проблема: согласие Паши.
   Он долго колебался, допрашивая меня: чем агентство занимается, какая у нас стратегия и зарплата. Ответы были просты до безобразия: ничем, никакая, нулевая. Но я благоразумно мотала головой, словно попавший в плен партизан, и отказывалась раскрывать секреты фирмы. Обмолвилась лишь, что дело имеется. Но какое -- коммерческая тайна. Вот наберем полный штаб сотрудников -- с удовольствием поделюсь.
   Время бежало вперед, а я всё ожидала хоть одного добровольца. Пашу тоже не радовала возможность стать членом детективного дуэта. И он, судя по всему, подумывал о спешном побеге.
   -- Слушай, у меня ж тренировка, совсем забыл, -- легонько ударив по лбу ладонью, "вспомнил" Паша. -- Бывай, что ли. Агентство -- это прекрасно, может, чего и намутим потом. Ты звони...
   Ага, а телефона-то не оставил. Я могла бы связать ему руки его собственной шапкой, но вряд ли бы это помешало уходу. Могла плюхнуться на коленки, взмолиться. Или гордо отпустить. Лучше -- последнее.
   Безмятежно затренькал колокольчик. Я с надеждой уставилась на вошедшего, но тут же сникла. Явно не к нам. В кафе впорхнула худая низенькая блондинка на настолько высокой шпильке, что упади с неё -- разобьешь голову. Девушка стянула белые -- в тон плащу -- перчатки, замешкалась, посмотрела что-то на громоздком смартфоне... И плавной походкой, ловя восхищение всех без исключения мужчин в кафе, отправилась к столикам у окна.
   Мое чутье орало, что блондинка пройдет мимо. Но нет. Она нежным, звонким голосом сказала, обратившись именно ко мне:
   -- Я тебя помню, ты из нашей школы. Диана? Я по поводу сотрудничества.
   Кто разберет, чем я угодила судьбе, но сегодня та встала на мою сторону. Удивительно, но я совершенно не помнила и эту блондинку тоже. Кажется, меня совсем не привлекала элита школы: старшеклассники. Да и зачем бы? Красивых мальчиков и у нас хватало, правда, они поголовно были жутко дурные. Как говаривала Ирка: "Деревянные". А девочки мне и вовсе незачем, что с ними делать?
   Паша как-то странно посмотрел на меня, а затем вскочил со стула. Тот покачался и рухнул на пол с громким буханьем.
   -- Вика? -- почему-то охрипшим голосом заговорил Паша.
   Блондинка поморщилась от звука удара, но сменила гримасу на полуулыбку.
   -- Пашка, и ты тут, -- обрадовалась она, усаживая его рядом с собой.
   -- Вы знакомы? -- вмешалась я, все ещё не доверяя собственной удачливости.
   -- Мы встреч... -- объяснила было Вика.
   -- Мы из параллельных классов, -- перебив её, на едином дыхании выпалил Паша. -- Вик, тебе чего-нибудь заказать?
   Она отрицательно тряхнула прямыми волосами. Паша задумался, уставившись в окно.
   -- Так вот... -- вновь напомнила я о себе. -- Агентство...
   -- Да! -- резво перебил он. -- Мы открываем детективное агентство, неужели тебе это интересно?
   Кое-кто вроде бы собирался сбежать с ещё не спущенного на воду, но уже терпящего бедствие корабля. Ан нет, оказывается, достаточно увидеть объект симпатии, и сразу появится прыть! И слово "бывай" трансформируется в "мы открываем".
   Неужели они и вправду встречаются? И не рассказали друг другу, что собираются прийти сюда? Странные.
   -- Я люблю детективные сериалы, -- ответила Вика, посмотревшись в зеркальце, которое достала из миниатюрной белоснежной сумочки.
   Я немного позавидовала. Да нет, я много позавидовала! Мне противопоказано носить светлые вещи: они гарантировано покроются пятнами в первый же день. А на ней целый комплект белой одежды, который выглядит так, словно впервые ношен. И ведь смотрится гармонично. Ирка, например, в белом напоминает рыжеволосого призрака. А тут -- красота.
   -- Начнем с того, что детективное агентство -- моя задумка. И я набираю готовых работать со мной людей.
   -- А сколько нас будет? -- с каким-то особым любопытством, чуть ли не дрожью в голосе, вопросила Вика. -- Что мы расследуем?
   Она выглядела нервной, что ли. Убрала зеркало, зато вытащила пачку жевательной резинки и предложила нам, а после достала две подушечки -- как в рекламе, честное слово -- и положила на язык.
   -- Трое, -- хмыкнула я, ловя на себя задумчивый взгляд Паши (что это с ним?). -- А дело имеется.
   Затем кратко поделилась мыслями об исчезновении Артема и странностях в его поведении.
   -- И это расследование? -- огорчился Паша.
   Вика, наоборот, всплеснула руками от воодушевления.
   -- Какое суперское приключение наклевывается! Пропавший человек -- это так клево. Я за!
   -- Я тоже, -- грустно поддался Паша. -- Вик, а что ты умеешь? Мне, например, Диана допрос устроила, а тебя так взяла. Из-за женской солидарности, не иначе.
   -- Ой, и не стыдно задавать глупейшие вопросы?
   Как оказалось, Вика общалась с половиной района и располагала настолько обширной и разносторонней информацией, что местные старушки обзавидовались бы, услышав самую безобидную из известных Вике сплетен. И связей у нее хватало в любой отрасли, чуть ли не в администрации президента.
   В общем, я мысленно отметила в блокнотике вторую галочку. Сотрудники найдены. Кстати...
   -- Как назовемся?
   -- Романтического хочется, -- предложила Вика. -- Мистическая роза...
   -- Да ну, -- не согласился Паша. -- Загадки бы. Агентство "Тайна".
   Мне не понравилось ни то, ни другое. Но лучшие варианты, увы, заблудились по дороге к нам. Что ж, выживем без названия. С этим смирюсь.
   -- И последнее, -- замяв вопрос, сказала я. -- Нам необходима штаб-квартира. По кафе часто не находишься -- последние деньги спустим. На улицах -- не вариант, замерзнем. Предлагаю собираться у кого-нибудь дома.
   -- У меня не выйдет, -- надув пузырь размером с кулак, отказалась Вика. -- Там маленький братишка; он постоянно плачет и просит кушать.
   -- У меня тоже, -- покатился со смеху Паша, -- дома брат, который только и умеет, что ныть да требовать пожрать. Правда, ему стукнул двадцатник.
   -- Значит, остаюсь я, -- безрадостно. -- Когда начнем?
   -- Сегодня же! -- воскликнула Вика, торопливо натягивая перчатки. -- Веди.
   Глава 4.
   Первые зацепки.
   Зима набирала мощь. Из низких, точно свесившихся над городом, туч валили снежные хлопья размером с копеечную монету. Они укладывались на одежду, путались в волосах, таяли и стекали по подбородку холодными слезинками.
   Снег, толсто-толсто покрыв землю, скрипел под подошвами.
   Дорога до дома заняла всего пятнадцать минут молчания. Интересно, как люди притираются друг к другу? Неужели именно так: в хмурой тишине, задумавшись о своем? Я пыталась разбавить обстановку шуткой или вопросом, но ребята реагировали скупо. Вика трижды заводила разговор с Пашей, но тот отзывался односложными фразами. Сам он допрашивал меня о жизни Артема, на что я пожимала плечами. В общем, круг замкнулся.
   Поэтому, войдя в квартиру, я наконец-то расслабилась. В родной обстановке стрессовые ситуации переносятся легче. Особенно -- за чашкой чая с пряниками, которые я и предложила новоявленным компаньонам.
   -- Не, у меня диета, -- отказалась Вика, погладив любопытствующего Графа. Он потерся ей о сапог, но, не дождавшись чего-нибудь вкусненького, отправился лежать на батарее. Вика пронзительно чихнула: то ли аллергия, то ли простуда.
   Паша, наоборот, чаю обрадовался.
   Пока закипал чайник, я провела "сыщиков" в свою комнату, включила компьютер и, наблюдая за тем, как сменяются заставки, спросила:
   -- С чего начнем?
   -- Ну, основная задача: понять, куда делся мальчик, так? -- Паша, не дождавшись, когда заварка настоится, отхлебнул кипятка и с деловым видом продолжил: -- Значит, требуется личная переписка этого Артема. Так?
   -- Так, -- ответила я. -- Но как её получить?
   Паша самодовольно усмехнулся и вытащил потрепанный жизнью ноутбук: исцарапанный, со стертыми клавишами и треснувшим боком.
   А, так вот что спрятано в объемной сумке и оберегается как хрустальная статуэтка. Правильно, на такого старичка дышать-то страшно, а уж падение он явно не перенесет.
   -- Да на раз, -- бубнил Паша, подключая модем и вводя в окошко пароль. -- Открывай страничку парня в социальной сети. О, и заодно: мыло его знаешь?
   Вика, переставшая рассматривать корешки на навесных книжных полках, хихикнула.
   -- Мне всегда нравилось это слово, "мыло". Какое оно имеет отношение к почте?
   -- Ну-у, -- я призадумалась, -- "Е-мейл" по произношению похож на "мыло".
   -- Тогда намного разумнее: "Емеля", -- не сдавалась Вика, развалившись на диване и подложив под голову две подушки. -- И "Ай-сик-ю" звучит как "Айкью". Чего над блондинками издеваются? Типа мы названия путаем? Реально же одинаковые!
   Я прыснула. Паша сделал второй шумный глоток.
   -- Так есть оно или нет?
   -- Где-то было.
   Порывшись в записях, я отыскала требуемое. Паша мельком глянул на листок и ввел в адресную строку сайт, на котором была заведена почта. Модем работал медленно, чуть ли не кряхтел от напряжения и иногда мигал зеленым огоньком. Страница загружалась постепенно, по сантиметру.
   -- Дело-то простое, -- убеждал нас Паша, нажав кнопку "Забыл пароль", -- сейчас выясним контрольный вопрос вашего Артема, ответим на него и получим полный доступ. Потом с помощью "мыла" восстановим пароль для социальной сети.
   У меня голова шла кругом от этих "шпионских штучек". Вика любопытно вытянула шею и жадно ловила информацию.
   -- Как мы ответим на вопрос? -- не поняла я. -- Наши ресурсы ограничены познаниями Ирки. А та наверняка где-то додумала, где-то приврала.
   -- Да ты шутишь! -- фыркнул Паша. -- Люди не умеют ставить контрольные вопросы. Спросят что-то аля: "Как зовут мою собачку?" или "Сколько лет мне исполнилось в две тысячи восьмом году?" Такие вещи откопать -- раз плюнуть.
   Я покраснела. Кажется, стоит сменить вопрос с "Дата рождения?" на что-нибудь посложнее.
   Паша же, попав в понятную ему среду, распалялся:
   -- Кто поумнее -- спрашивает о девичьей фамилии матери или индексе дедушки. Но таких людей -- крохи. Да и их легко рассекретить. Во, смотри.
   Он ткнул пальцем в экран и зачитал: "Как называется моя любимая группа?" Я собиралась в очередной раз горестно вздохнуть, но Вика встрепенулась:
   -- О, легкотня! Заходишь в интересы и смотришь! Да, Паш, я права?
   Паша благосклонно кивнул.
   И действительно. На страничке Артема, кроме его фотографий, домашнего адреса и номеров телефона, был и список музыкальных предпочтений. Паша скопировал первое же название и вбил его в строку ответа. Система восстановления выдала: "Назовите новый пароль".
   Пашины пальцы скользнули по числам от одного до пяти. А затем страничка почты открылась; сверху высветилось количество писем.
   -- Почти три тысячи, -- с ужасом присвистнула Вика. -- Их все читать?
   -- Обойдемся последними, -- после секундного раздумья сказала я. -- Думаю, за неделю до пропажи -- крайний срок. Ну и, ясен пень, рекламную ерунду не трогаем.
   -- Ага, наш руководитель глаголет истину и прочую муть, -- с иронией отметил Паша, что-то вводящий на личной страничке Артема. -- Всё. Страница взломана. Личка в вашем распоряжении. Кто чем займется?
   -- А ты? -- единогласно возмутились мы с Викой.
   -- Я и так оказал вам неоценимую услугу.
   С этими словами Паша, набрав пригоршню пряников, развалился на диване, откуда предварительно согнал Вику. Та положила на коленки ноутбук, я заняла стул у компьютера.
   -- Чур, на мне сообщения! -- с непонятным трепетом заявила Вика и сразу объяснилась: -- Читать личную переписку жутко интересно. У тебя там сотни скучных деловых писем или спама, а у меня -- настоящие эмоции.
   -- Ага, или смайлики да "гы-гы-гы", -- оспорил жующий Паша.
   -- Как скажешь, -- вклинилась я. Наоборот, обрадовалась, как споро движется расследование. Возможно, мы станем прекрасной командой.
   Через полчаса от прочитанного рябило в глазах. Ежедневно Артем получал около трех десятков писем, большинство из которых не было озаглавлено или имело пометки "Важно!" (разумеется, безосновательные), поэтому приходилось вчитываться в их содержание. Впрочем, у Вики дела шли немногим лучше. Точнее -- так же бесполезно.
   -- Как можно столько трепаться, -- бурчала она, забыв о диетах и поедая стоящие в вазочке сладости. -- Я меньше пишу, чем он. Нет, вы послушайте. Что за переписка: "Привет", -- "Привет", -- "Как дела?" -- "Хорошо, братан, а твои?". И так по семьдесят раз за день! Никакой информативности. А его болтовня с твоей Ирой? Одно сю-сю-сю. Я ещё только вторник читаю, а ты?
   -- И я, -- поддакнула без эмоций. -- А у меня сплошные: "Вам пришло новое сообщение", "Вам оставили картинку", "Вам прислали подарок".
   Паша в это время нагло дрых, укутавшись в одеяло. Хоть кто-то получал удовольствие от монотонной работы.
   Палец устал прокручивать колесико мышки. Я начала догадываться, что старания пусты, но тут Вика вскрикнула:
   -- Смотрите-ка! -- и затараторила: -- Отослал за день до исчезновения. "Кирыч, встретимся в три. Я ближе к обеду заеду к той бабушке, а она живет прям около тебя -- вот и пересечемся".
   -- К какой бабушке? -- насторожилась я. Сонный Паша, выказывая единодушие, промычал.
   -- Сейчас узнаем.
   Вика всмотрелась в текст, полистала диалог.
   -- Хм, -- пробубнила она сквозь закушенную губу, -- он говорит, что бабушка -- какое-то его задание.
   -- Бабушка -- задание? -- Паша нахмурил брови. -- Я надеюсь, Артем не убивал старушек? Или прибил парочку, а они ему отомстили да шлепнули в подворотне?
   Я наугад открыла одно из писем. Удивительно, но мне повезло.
   -- Не убивал, -- оповестила я. -- Во, тоже кое-что нарыла. Так... Здравствуйте... Напоминаем... Не то, не то... Нашла. Ему приходят послания от "Фонда продуктовой помощи нуждающимся". В последнем дан адрес некой Валентины Степановны, проживающей на улице Варшавской. И сказано, чтоб завез продукты до прошлого четверга.
   -- Ага, тот Кирыч как раз живет на Варшавской, -- подала голос Вика. -- И, кстати, смотрите. Кирыч пишет на следующий день: "Обзвонился тебе, ты почему не заехал?" Значит, до друга Артем не добрался.
   -- И получается, он работал на тот фонд? -- Паша явно задумался. -- Никогда о таком не слышал. Давайте пробьем по поисковику.
   Меня неизвестное название смутило мало. Да этих организаций сейчас -- как курей не щипанных! Учительница по обществознанию рассказывала даже о "Фонде защиты любителей пива". А коли люди ещё и продуктами делятся -- фантастика. Поддержка нынче не приветствуется. Я частенько пытаюсь дать бабушкам около метро монеток, так Ирка шипит: "Ты совсем чокнутая, они ж миллионерши!" Ага, но кажутся-то бедными.
   Пока Паша "пробивал" название, мы с Викой занялись тщательными поисками любых упоминаний о фонде в сообщениях. И они нашлись. Артем то хвастался, что устроился туда из-за свободного графика и приличной зарплаты, то жаловался на тяжелые сумки, то, наконец, в последние дни уверял, что его вроде как собираются повысить. И обещал отписаться попозже. А после -- как связь с Артемом оборвалась. Ни словечка.
   Паше тоже не фартило. Интернет о фонде умалчивал: ни ссылок, ни адресов, ни учредителей. Повезло, что в самом первом письме к Артему, где предлагалось устроиться разносчиком, были даны координаты офиса, иначе б мы остались с носом.
   -- Завтра обязательно съездим туда, -- деловито предложила я, потерев зудящие глаза. -- Разузнаем, как работал Артем, когда в последний раз появлялся.
   -- Ага. -- Вика, прикрыв рот ладошкой, зевнула. -- И наведаемся к бабушке. Вдруг она заметила в его поведении странности?
   -- Или он вообще не был у неё, -- кивнула я. -- Тогда так: мы с Пашей к Валентине Степановне, а ты, Вик, покоряешь фонд.
   -- Почему это? -- рьяно возмутился Паша. -- Я, может, хочу поступить иначе.
   Ну-ну, хочет он. Я представляла его планы на Вику. Пускать их вместе чревато провалом. Влюбленные -- люди с чудинкой. И о заданиях забывают на ура. Ирка постоянно, как познакомится с очередным "принцем", становится рассеянной, теряет возможность соображать. Уверена, тут ситуация похожая. Это как в задачке про волка, козу и капусту. Так вот: я этому, кхм, рогатому товарищу не позволю остаться наедине с Викой.
   -- В "Помощь нуждающимся" пойдет Вика, -- безапелляционно отрезала я. -- Она обаятельна, сыграет роль брошенной Артемом девушки и получит сведения.
   -- А к бабушке можешь съездить и ты одна, -- напирал Паша.
   Я ему противна, что ли?! Не в ресторан же приглашаю, а на важное задание. Часик посидим вместе и разойдемся.
   Стало чуточку обидно. И глаза у него, как назло, красивые...
   Тьфу!
   -- А ты нам нафига? Дырку в штанах просиживать? -- вместо меня ответила Вика. -- Нет уж, Ди права. И не спорь с ней.
   Паша надулся. А я, загордившись позывным, напоила гостей прощальным чаем и выпроводила восвояси.
   Ближе к ночи телефон завибрировал. Новая смс-ка с неизвестного номера. "Как тебе отряд сыщиков, принцесса?"
   Я всматривалась в экран, пока тот не погас, но так и не выдумала возможного отправителя. Прекрасные незнакомцы -- сказки, а значит, всё гораздо прозаичнее. Кто-то издевается надо мной. Понять бы цель розыгрыша. И что требуется от меня? Как ответить анонимному "поклоннику"?
   Отложив телефон, я плюхнулась в постель, мечтая заснуть и поскорее ворваться в новый день.
   Глава 5.
   Тонкости опроса свидетеля.
   Всё следующее утро я провела "на иголках". Уроки длились так долго, будто часовая стрелка примерзла к циферблату. Ирка с напускным безразличием интересовалась результатами поисков, но я многозначительно закатывала глаза и обещала рассказать подробности в ближайшее время. А сама грезила, как приеду к той старушке, расспрошу её...
   На большой перемене мне встретилась Вика. Мы с Иркой, застряв у русички (подруге опять пророчили безграмотное будущее), в столовую заявились поздно и примостились в конец длиннющей очереди к буфету. Напарница же высилась возле самой кассы. Сегодня она была одета строго: в костюм асфальтового цвета и рубашку, повязанную галстуком; беззаботную Вику выдавали вчерашние сапоги на десятисантиметровой шпильке.
   -- О, Ди! -- заметив нас, она призывно помахала рукой. -- Чего толкаетесь? Идите сюда.
   Ирка, клещом вцепившись в меня, пробормотала на ухо:
   -- Ты общаешься с Комаровой?
   Я сквозь толпу школьников пролезла в первые ряды. Никто из стоящих сзади не возмутился. Один из плюсов популярности: тебя уважают и боятся. А заодно -- и твоих приятелей.
   -- Она ж такая... -- Ирка, смущенно улыбнувшись Вике, так и не окончила предложение.
   -- С расследованием всё в силе? -- намеками напомнила блондинка, забирая сок и витаминный салат.
   -- Ага.
   -- Жду от вас новостей.
   И ушла. А Ирка долго смотрела в спину Вике, точно девушка была недосягаемой целью. Чем-то вроде президента или популярного певца.
   -- Где вы познакомились? -- возмущалась подруга, когда уселась за любимый столик и достала из конвертика чайный пакетик. -- Эта Вика -- жесть; такая неприступная. Она, представляешь, в каких клубах была? Да меня в них за километр не пустят!
   Видимо, не слишком неприступная, раз клюнула на банальное объявление о поиске сыщиков. Я оглянулась туда, где расположилась Вика с друзьями. И приметила за их столиком первых красавцев школы и самых популярных девчонок, которым завидовали если не все, то большинство. Всегда модно одетые, красивые, умеющие подать себя выпускники и выпускницы -- да многие душу бы отдали, лишь бы оказаться на их месте. Быть таким же взрослым, самостоятельным и привлекательным. Эти люди казались звездами на небосклоне -- вроде совсем рядышком, только руку протяни, но не достать.
   И Вика -- одна из "звезд". Странно, я думала, что подобные девочки ведут себя иначе: манерно, величаво, напыщенно. Но не Вика. Та "своя", абсолютно простая, смешливая.
   -- Она ищет вместе со мной Артема, -- опомнилась я.
   -- Врешь! -- откликнулась Ирка, с неприкрытой завистью рассматривая кого-то за столом Вики. А может, и её саму.
   -- Оно мне надо?
   -- Дианочка, вот ты умница. Организовала дело, собрала ребят. Я тоже хочу чем-нибудь помочь!
   -- Ты сама отказалась, -- сухо оборвала я. -- Команда набрана, лишних мест нет.
   Обида переросла в злость. Получается, трудиться вместе со мной -- это выше её хотений. А вот ради Вики -- с удовольствием. Чем я хуже? Вика ей никто, а я провела с Иркой всё детство. Выслушиваю её постоянные жалобы, помогаю с контрольными, соглашаюсь на авантюры.
   Я внезапно осознала: будь у Ирки возможность, она бы наверняка заменила какую-то бесполезную Диану на любую "Вику", тусовщицу из школьной элиты. И пусть бы та её шпыняла, пусть бы приходилось бегать за ней хвостиком -- всяко важнее, чем равноправная дружба со мной.
   В общем, к окончанию учебного дня настроение описывалось коротким словом: паршивое.
   С Пашей мы сговорились встретиться на автобусной остановке. Я уселась на промерзшую железную скамейку, уткнувшись носом в меховой воротник куртки. Мелькали автомобили, останавливались полупустые маршрутки. Снег вертелся в танце и падал сахарным кружевом под ноги прохожим. Те безжалостно топтали его подошвами. Выл оголодавшим зверем ветер, скользил по волосам и рвался под одежду.
   -- Отвлекаю от важных размышлений? -- раздался ехидный голос.
   Сбоку появился его обладатель. Паша вместо приветствия подмигнул мне, а я ответила коротким кивком.
   -- Ты какая-то грустная, -- отметил он, присаживаясь рядом.
   -- Да что-то как-то так, -- поморщилась я. -- Ладно, забьем. Готов ехать?
   -- Угу. Я вчера маршрут поискал -- нам тройка подойдет.
   Повезло, что в команде есть кто-то обязательный, кто просчитывает и обдумывает заранее любые мелочи. Я вовсе позабыла об уточнении дороги, чего теперь стыдилась.
   Мы вгляделись в покрытое туманом шоссе. Через молочное полотно пробивался рыжеватый свет фар и изредка -- таблички с цифрами. Пока я сидела одна, мимо проехало четыре третьих автобуса. За двадцать минут ожидания с Пашей -- ни одного. Зато то и дело останавливались другие автобусы, троллейбусы, маршрутки. Люди выскакивали из салонов, запрыгивали внутрь, спешили, неслись. Как при быстрой перемотке. А снег плясал, колол щеки, заползал за воротник.
   -- Слушай, -- прервала я затянувшуюся паузу. -- А ты способен выяснить номер человека?
   -- Ты имеешь в виду -- имя по номеру телефона? -- не понял Паша.
   Я достала мобильный и открыла последнее сообщение, которое таинственный незнакомец прислал сегодня.
   -- Видишь, пишет уже в третий раз.
   -- "С добрым утром", -- зачитал Паша. -- И чего тут страшного?
   -- Номер не определяется, -- я ткнула в верхнюю строчку на экране. -- А я не догадываюсь, кто это. Приятно, конечно, но как-то не по себе. Честные люди обычно не шифруются.
   Паша затеребил помпон на шапке.
   -- Вообще дело сложное. Ты можешь в салон связи обратиться, объяснить ситуацию. Тебе "мистер Икс" угрожает? Нет? Тогда вряд ли помогут. Анти-АОН для анонимности и ставят, и если по любой просьбе телефон рассекретится, то какой толк в услуге? А у меня нет программы для определения, -- оправдывался он. -- Она продается, но за жуткие бабки.
   -- Ну и ладно; надеюсь, сам объявится. -- Я запихнула телефон в сумку. -- О, вон автобус.
   Древняя тройка подъехала медленно, с грохотанием; неохотно распахнула двери. Внутри стоят уличный холод, а изо рта при дыхании вырывался пар. Мы плюхнулись на разрисованные граффити стулья.
   -- Так, -- объяснял Паша, подув на замерзшие ладони, -- нам проехать всего три остановки. Как заметишь парк -- выходим.
   -- Ага. -- Я протерла рукавом запотевшее стекло. -- Хорошо, что ты всё разузнал.
   -- Стараюсь, -- он горделиво хмыкнул. -- Жалование не повысишь?
   -- Найти б его для начала. У меня всего пятьсот рублей. На все расходы.
   Паша скорчил излишне печальную физиономию.
   Дорога до пятиэтажного дома отыскалась без проблем -- он так и манил к себе кирпичным оттенком среди одинаковых блочных зданий. Домофона в подъезде не было, поэтому мы беспрепятственно поднялись на последний этаж. Там расположилось всего две квартиры. И сразу стало ясно, в какой живет пожилой человек. Крепкая металлическая дверь слева сверкала золотистой, наверняка новенькой ручкой. Справа -- могла похвастаться разве что потрескавшейся обивкой грязно-зеленого цвета. Я без сомнений направилась направо.
   Палец прикоснулся к звонку, но я помедлила.
   -- Как думаешь, что сказать? -- шепотом спросила у Паши.
   -- Правду, -- ответил он. -- Что разыскиваем мальчика, тот потерялся, его обыскались. Уверен, старушка любит всякие сериалы и обрадуется детективам.
   -- А если выгонит или не поверит?
   Во мне проснулась трусиха. Сердце часто билось в груди, лезло под ребра. Внутренности ходили ходуном, переворачивались и сжимались. К горлу подкатила тяжелая тошнота.
   -- Выгонит -- уйдем. Проблем-то.
   Паша сам надавил на звонок. Я с завистью взглянула на него -- вот так храбрость, -- и прислушалась к тишине за дверью.
   Но через полминуты томительного ожидания замок щелкнул, а следом в маленькой щелочке приоткрывшейся створки показалось лицо.
   -- Что, пенсию так рано перевели?
   -- Валентина Степановна? -- грозно вопросил Пашка и, дождавшись согласного мычания, продолжил: -- Мы -- частные детективы.
   Загремели цепочки; дверь открылась шире. На пороге стояла старушка в шерстяной черной юбке и цветастой кофточке. Короткие седые волосы были то ли зачесаны назад с помощью геля, то ли -- что вероятное -- просто давно не мыты и засалены. Прищуренные глаза выдавали опаску. Ростом она была ниже меня, и я смутилась: как-то плохо глядеть на взрослого человека сверху вниз.
   -- Мы -- частные детективы, -- повторил Паша и тряхнул вытащенным из кармана удостоверением в красной обложке.
   Откуда он его взял? Вроде с печатью и фотографией.
   Валентина Степановна вышла из оцепенения, всплеснула руками и искренне подивилась:
   -- Всякое видала, даже собаку-сыщика, но чтоб дети?
   -- Приработок, -- беззаботно отмахнулся Паша. -- Впустите нас? Разговор предстоит важный, не хотелось бы объясняться через порог.
   -- Заходите. -- Валентина Степановна, так и не отняв ладоней от груди, посторонилась.
   Мы очутились в крохотной прихожей, забитой вещами так, что появлялась шальная мысль: хозяйка всю жизнь скапливала здесь всяческий хлам. Лисий воротник, перевязанная стопка пожелтевших газет, цветастые галоши, проеденное молью пальто -- целый музей древности.
   -- Одежку скиньте, где удобно. Не разувайтесь, -- кудахтала бабушка. -- Будете чайку? Или сладкого? Да вы проходите-проходите, милые. Вот предупредили бы -- пирожков испекла б. Подождете пирожков? Я ради такого случая столовое серебро достану -- негоже дорогих гостей привечать обычными ложками. Ох, никогда б не подумала! Совсем молодые, а в детективы подались.
   -- Покажи удостоверение, -- повесив куртку на вешалку, тихонько попросила я. Пашка передал корочку.
   Надо же. Точь-в-точь настоящее: должность "частый сыщик", личные данные, подпись, красивый штамп и фотография Пашки в белой рубашке и солидном галстуке. Не отличишь от подлинного.
   -- Тебе попозже напечатаю, -- так же негромко сказал Паша, забирая "корочку". -- Как фотографию принесешь.
   -- Ты хоть догадываешься, что подделка документов подсудна?
   Паша, цокнув, хотел что-то ответить, но Валентина Степановна, расстилающая в гостиной скатерть, громко уточнила:
   -- Что-то случилось? Я вроде крамольного не творила, век доживаю да внукам носочки вяжу.
   -- Тайна следствия, -- с важностью брякнул Паша.
   Он скинул ботинки и, щеголяя дырой в носке, направился в комнату, где Валентина Степановна бренчала чашками. Я робко проследовала за ним. Смелости явно недоставало (казалось, будто вот-вот наши игры раскусят), поэтому от шорохов вздрагивала так, точно из-за пузатого шкафа или нагроможденных в прихожей вещей мог выйти полицейский, который арестовал бы нас.
   Наконец, я уселась на краешек скрипучей табуретки и, осмотревшись вокруг, облегченно вздохнула. Нет, полицейскому тут не спрятаться. Единственная комнатка самая обыкновенная, я бы даже сказала -- привычная. У многих бабушек похожая обстановка, только расположение предметов разное. Здесь, например, одну стену занимал сервант времен СССР; в углу, на тумбочке, ножки которой сверкали облезшим с древесины лаком, высился толстенный телевизор с малюсеньким экраном; его прикрывала ажурная салфетка; а около окна -- старенькое, но чистое разобранное креслице. Мама называла подобное убранство "чисто советским".
   Пахло затхлостью, пылью и, наверное, одиночеством...
   Бабушка, извинившись, удалилась на кухню за конфетами и чайником, а мы с Пашкой терпеливо ожидали её, рассматривая предметы за стеклом серванта. Валентина Степановна любила фотографироваться: количество снимков наглядно это доказывало. А ещё ей нравились драгоценности -- ни одно фото не обошлось без массивных сережек, тяжеловесных колье, колец, заколок.
   -- Интересно, на кой это носят? -- Пашка ткнул пальцем на огромный кулон в виде лягушки. -- Безвкусица же.
   -- Зато дорогущая, -- я дернула уголком губ. -- Значит, нравится.
   -- А это? Ты бы купила серьги размером с булыжник?
   Кажется, в Паше проснулся ворчливый жадина, которому всегда есть дело до чьих-то денег. Снимки чужие, украшения -- тем более. Какая разница, большие они или нет? Да и не всё тут выглядело громоздко. Например, брошка в форме цветка очень симпатичная и органичная: с маленьким изумрудом посередине, обрамленная семью округлыми лепестками. Такую наденут многие -- винтаж нынче в моде.
   -- Кстати, -- продолжал допытываться он, -- если у человека есть деньги на всякие побрякушки, то почему он живет в дикой бедности?
   И Паша обвел руками скромную гостиную.
   Тут он прав, сама частенько гадаю над этим вопросом. Хочется, видимо. Или на черный день бережет. Моя бабушка вечно отказывает себе в мясе и овощах, зато откладывает почти всю пенсию на сберкнижку, приговаривая: "Оставлю на потом". А мне вот не уяснить: для чего нужно "потом", когда живешь один раз и сейчас? Как по мне: сытый ужин полезнее банковского счета.
   Вернулась Валентина Степановна с подносом, где чуть подрагивали -- у старушки тряслись руки -- фарфоровый чайничек и вазочка со сладостями.
   -- Так что произошло? -- Она кокетливо поправила накрахмаленный воротничок. -- Вы по мою душу? Или внук чего натворил? Вы его не сажайте-то, он хоть и шебутной, но безобидный. Да кушайте-кушайте.
   Паша бесцеремонно налег на конфеты. Я отпила вкусного цветочного чаю и попробовала объяснить ситуацию.
   -- Нам бы кое-что прояснить. На днях исчез молодой человек...
   -- Сашенька?! -- Валентина Степановна, обронив на пол ложку, схватилась за сердце.
   -- Нет-нет, -- я затрясла головой. -- Его зовут Артем.
   -- Нет, с Артемами не знакома. У мужа друг так звался, но он давно умер...
   Я подняла ложку и, воспользовавшись ситуацией, пнула Пашку ногой. Хорош помощник -- набил щеки и только глазами вращает. То ли мальчик, то ли хомяк!
   -- Артем подрабатывал на фонд помощи нуждающимся, -- подключился понятливый напарник. -- И на той неделе должен был отнести вам продукты. Я прав?
   -- Заходил какой-то юноша, -- подтвердила старушка. -- Ответственный: пакетик передал, попросил проверить, всё ли лежит, что указано, и расписаться за доставку.
   -- А как он выглядел? -- я от восторга чуть не подавилась чаем.
   Давным-давно вычитала, что на официальных допросах нельзя задавать наводящих вопросов. Дескать, человек должен сам вспомнить, кого он видел, а не согласиться с описанием следователя, подстроив его под свою память. Поэтому я выжидающе молчала, пока Валентина Степановна с сосредоточением рассматривала блюдце.
   -- Высокий, -- нашлась она.
   Я мысленно поставила первый плюсик.
   -- Волосы темные. Одет в джинсы, футболку и легонькую курточку. О, кроссовки носил. Я ещё подумала: как он по слякоти-то щеголяет в тряпичных штиблетах? Не заботится молодежь о здоровье. А мальчонок-то молодец: передал целую сумку с крупами, макаронами. Чаю принес дорогущего; сам обходительный -- слова лишнего не произнес, но постоянно улыбался. Сразу ясно -- хороший человек.
   Я дорисовала второй -- похоже на описание Артема.
   -- Людей, подходящих под ваши слова, много, -- перебил Паша. -- Может, уточните?
   -- Было б что! Имя назвал, но я не запомнила. Память-то с годами... -- старушка сникла. -- Ой, точно! Вы сами-то представьтесь.
   Я не успела открыть рта. Паша, вернув в интонацию строгие нотки, взял инициативу на себя.
   -- Я -- Павел Колосов, а она -- Диана Никитина, -- по-военному четко отчитался он и выставил ладонь для рукопожатия.
   -- Сразу видно -- отважные ребята, -- закивала Валентина Степановна, осторожно пожав Пашину лапищу, -- в сыске трудитесь и не пугаетесь всяких бандюганов. Помогла я вам?
   -- Да, очень помогли, -- поспешно заверила я, внутренне чувствуя неудовлетворенность. -- А Артем при вас с кем-нибудь общался или собирался куда-то поехать?
   -- Разве ж сказал бы он незнакомой бабке? -- резонно изумилась старушка. -- Да вы кушайте угощенье-то, я его не ем -- одним гостям и берегу.
   Мы ради приличия посидели с полчасика, выслушали несколько историй о тяжелой жизни российского пенсионера. После чего Паша поднялся и расправил плечи. Захрустели позвонки.
   -- Пожалуй, нам пора, -- оповестил он и нагло взял в пригоршню с десяток конфет. -- Спасибо за оказанное содействие.
   Валентина Степановна загордилась, расплылась в счастливой улыбке.
   -- Меня покажут по телевизору? -- спросила она, наблюдая, как мы торопливо зашнуровываем ботинки.
   -- Обязательно, -- соврал Паша.
   Я пихнула его локтем в живот.
   -- Зачем издеваешься? -- прошипела и в голос добавила: -- К сожалению, не покажут. Мы -- не телевизионщики.
   Валентина Степановна огорченно вздохнула, а я вытолкнула Пашу на лестничную клетку и, попрощавшись, прикрыла дверь.
   -- М-да, -- протянул напарник, опершись о стену. -- Засада.
   -- Это точно, -- поддакнула я. -- План дальнейших действий?
   -- Ждем новостей от Вики. Хоть сладким разжился -- день прожит не зря.
   И он ловким щелчком отправил в рот леденец.
   Глава 6.
   Детали, которые изменили ход расследования.
   Долгожданный звонок раздался после того, как мы намотали два круга по микрорайону. Собирались разойтись по домам, но Вика прислала краткое: "Дождитесь моего звонка". Ну, мы и ждали; десять минут, двадцать, час. Вике отправили два "маячка" впустую. Окончательно продрогли и захлюпали носами, поэтому фраза: "Привет, Ди", -- согрела лучше кипятка.
   -- Ну?! -- прокричала я, ставя телефон на громкую связь.
   -- Приплелась я туда, -- не слишком словоохотливо, даже с толикой брюзжания поделилась Вика. -- Подъезд -- кошмар! Вонища, лампочки выкручены и алкаши какие-то пиво распивают. А сам фонд -- две комнатушки в жилом доме. Короче говоря, двухкомнатная квартира. То есть не офис, а дома прямо...
   -- Да поняли мы, -- Паша подул на замерзшие пальцы. -- Переходи к расследованию.
   -- Внутри двое парней... -- Вика погрузилась в думы. -- Чистые авторитеты из девяностых: черепушка лысая, разговор "по фене". Для полного сходства не хватало золотых цепей и наколок-перстней. Но я им понравилась.
   В голосе звучала уверенность. Наверное, Вике не привыкать нравиться людям, поэтому для неё это -- естественно. Искоса глянула на Пашу. Его не смущает подобное отношение к возлюбленной? Но напарник не ревновал и не сердился, а увлеченно растирал побледневшие ладони.
   -- Они пригласили меня в ближнюю комнатку и побежали за кофе. Потом один вернулся, Егор, кажется, или Игорь... спросил, чего хочу. Говорю, так-то и так, Артем испарился, где бы его найти. И тут Егор перебивает. Я, честное слово, едва успела добраться до легенды о безутешной девушке; и то -- не озвучила. Представляешь, что он сказал?
   -- Откуда я могу представлять! -- окончательно разнервничалась я. -- Не томи!
   -- В общем, бандюган наш Артем. Втихаря подворовывал у старушек. Со мной Игорь-Егор поделился, что в "Фонд..." четыре бабушки обратились с жалобами о пропаже драгоценностей. Продукты им носил Артем, которого и след простыл. Ну, разве не гад?! Но меня обнадежили. Браток этот убедительно попросил оповестить его, если Артем отыщется. Чтоб без полиции вопрос решить, по-мужски.
   Паша потянулся и широченно зевнул.
   -- Так и поступим. Пусть сами разбираются.
   -- И я того же мнения, -- промурлыкала Вика. -- Кстати, благодарите меня. Пока они за чаем ходили, я всё там сфотографировала. Счета какие-то, картины на стенах. Вдруг пригодится?
   Я не придумала, какой толк от офисной обстановки, но Вику похвалила. Инициатива, как уверяла мама, нуждается в поощрении. Да и фильмы доказывали, что главнейшими становятся именно малоприметные детали.
   Заодно поведала о походе к Валентине Степановне, закончившемся удачно исключительно для сладкоежки-Паши. Тот шелестел фантиками и щедро делился конфетами со мной, но я упорно отнекивалась, чтобы не лишать великовозрастного ребенка радости.
   Обсудив полученные сведения, мы огорченно притихли. Следствие забрело в тупик.
   -- Беда, -- охарактеризовал ситуацию Паша, у которого от холода нос покраснел как у спелого помидора. -- Разузнали многое, но в итоге -- ноль. Где искать Артема?
   Не торопясь с ответом, я покопалась в рюкзаке. Надо разобрать его от всякой ерунды: симпатичных коробочек, пустых упаковок, оберток. Поиски блокнота заняли секунд тридцать, за которые Паша начал возмущенно постукивать кроссовкою по бордюру, а Вика -- пыхтеть в трубку.
   -- Наконец-то! -- выдала я, доставая книжку. -- Так, оно где-то записано... Во. Мама Артема приехала из командировки сегодня.
   -- И? -- без восторга уточнил Паша.
   -- Ты совсем окоченел, что ли? -- возмутилась Вика. -- Это же проще простого! Топаем к ней и допрашиваем, где прячется сынок.
   -- Вдруг она сама не в курсе?
   -- Попробовать стоит, -- подытожила я.
   -- Эй, я с вами, -- скомандовала Вика, -- буду через двадцать минут около школы.
   Спорить не стали. Пока возвращались к дому, я отзвонилась Ирке и поведала ей об истинных причинах побега возлюбленного. Реакция превзошла любые ожидания. Вместо истерики и причитаний подруга нудно вопрошала о мотивах воровства любимого (мне-то они откуда известны?), а затем отрезала, что мы обязаны отыскать его. Я хмыкнула и посоветовала не приказывать. Слово за слово разругались, и хоть при прощании я пообещала "и носа не совать в эту ерунду", но продолжала ждать Вику. Любопытство давило на виски.
   Вика выпорхнула из маршрутки, подобно принцессе -- из кареты, грациозно и плавно. Я чуть-чуть позавидовала легкости её походки. Но вскоре зависть сменилась раздражением: путь от дороги и до школы Вика одолела минуты за три. Зато с королевской манерностью. Пришлось отправиться по направлению к ней. Паша в глубоком молчании тянулся следом. Совсем замерз, бедный.
   -- Идем сейчас же! -- не успев подойти, потребовала Вика.
   Я обреченно кивнула и достала адрес.
   Воодушевившаяся напарница неслась впереди, хоть и не знала, где именно живет Артем. Я тоже не знала, но имела криво нарисованное пояснение, врученное Иркой. Со стороны картинка смотрелась комично: бегущая на шпильках Вика, я, рассматривающая клочок бумаги, и замыкающий процессию Пашка, нос которого приобрел синеватый оттенок.
   Часовая стрелка доползла до отметки "пять", когда я нерешительно постучалась в дверь. После короткого затишья та открылась, и перед нами предстала чуть растрепанная женщина за сорок в длинном застиранном халате и с размазанной под глазами тушью. Она плотнее запахнулась и принялась оправдываться:
   -- Ой, а я думала, опять соседка ключи забыла. Не умылась спросонья.
   -- Вы -- Марина Сергеевна? -- уточнила я.
   -- Она самая.
   -- Где Артем? -- без предисловий полез Паша.
   Марина Сергеевна засомневалась.
   -- Вам зачем?
   -- Соскучились, -- уклончиво сказала Вика, наивно хлопая длинными ресницами.
   -- Понимаете, ребятки, Артем предупредил, что хочет побыть один.
   -- Но мы -- его друзья и волнуемся! Школу прогуливает, на звонки не отвечает!
   Пашка изобразил столь праведное негодование, что я на мгновение поверила, будто он близко знаком с Артемом. Маму реакция тоже убедила.
   -- Чаю? -- она жестом пригласила пройти, но я покачала головой -- и так весь день чаевничаем. -- Да, ребята, наверное, вы правы; нельзя в одиночку киснуть. А Артемка какую неделю сам не свой ходил -- мрачный, грубый, со мной не общался почти. А тут позвонил и заявляет: "Уезжаю". Я хоть и против прогулов, но если отъезд спасет -- ладно уж, наверстает пропущенные занятия.
   -- Куда? -- Вика подалась вперед.
   -- На дачу, -- мама почесала макушку. -- Вы туда поедете?
   Я кивнула без особой уверенности. Если дача в трехстах километрах от города -- нет. Но пусть Марина Сергеевна считает нас замечательными друзьями, готовыми ради товарища на жертвы. Адресок-то нам нужен.
   -- Тогда завезите ему теплых вещичек! -- квохтала мама. -- А то совсем замерзнет, дом-то без отопления.
   -- Вы сначала объясните, куда ехать. -- Паша шмыгнул носом.
   -- Я нарисую, -- пообещала мама.
   Через десять минут мы обзавелись не только точным адресом, но и планом поселка (в последнее время мне везло на карты), и информацией о том, на каком автобусе быстрее всего доберемся. В довесок Марина Сергеевна вручила тяжеленный мешок с одеждой, который потащил хмурый, словно грозовая туча, Паша. Дача располагалась всего в часе езды, но Вика скисла и, когда я предложила перекусить, а после поехать, пробормотала:
   -- Не, без меня.
   -- Почему? -- огорчилась. Едва наладили контакт, добыли сведения и почти добрались до разгадки, как...
   -- Не переношу общественного транспорта, -- она пристыжено опустила взгляд. -- Там толкучка и недовольные бабки тележками ноги топчут. Я замучаюсь чистить обувь.
   И покрутила округлым носом бежевого сапожка. Пашка, горестно выпустив изо рта пар, попробовал вразумить Вику:
   -- Сейчас и осень, и будни, и вечер. Каковы шансы, что на дачу ломанутся толпы старушек?
   Напарница скуксилась.
   -- Поедем вдвоем, -- объявила я. -- А ты сиди дома и мучайся совестью.
   -- С удовольствием, -- хихикнула она, приосанившись. -- Не забывайте оповещать о любой находке.
   -- Ага, щас, -- заявил Паша, но без особой злорадности в голосе.
   Перевалило за половину шестого. Медленно, но решительно вечерело. Солнце спряталось под одеялом из грязно-серых облаков. Падающий снег подлетал к земле мокрым дождем, поэтому под ногами жалобно хлюпало.
   Повезло, что ехать без пересадок -- на одном автобусе.
   Я всё же купила горячий пирожок с ветчиной и сыром и умяла его за четыре укуса. Паша последовал примеру, но взял пиццу, на которую набросился, как изголодавшийся вампир -- на аппетитную девушку. Мы поплелись к остановке довольными и чуточку уставшими.
   Нужный автобус подъехал тотчас. Но радоваться свалившемуся везению было рано. Я увидела количество забившихся в него пассажиров и судорожно сглотнула. Люди жались друг к другу, как спички в набитом ими коробке.
   -- Я туда не полезу, -- осторожно заныл Паша.
   -- Как миленький полезешь, -- не уступила я. -- Или впихну.
   -- Час в такой давке? Да ты рехнулась!
   Двери, застряв на половине пути, таки разъехались в стороны, и я за рукав втащила товарища внутрь салона. Там пахло непередаваемым запахом: смесью пота, усталости и дешевого дезодоранта. Паша с трудом оккупировал кусочек возле окошка, расталкивая народ локтями и собирая всевозможную ругань, втиснул меня туда, а сам порылся по карманам в поисках платы за проезд. Выругался. Чуть не обронил пакет с вещами. Расстегнул куртку. Представление затягивалось.
   -- Два, пожалуйста, -- я протянула пятьсот рублей, и кондуктор, худющая женщина с признаками явного похмелья на лице, фыркнула.
   -- А меньше нет?
   -- Были бы -- дала б, -- я развела руками.
   -- Раз богатая такая, то и каталась бы в Мерседесах своих, а не с нами, нищими.
   Пока кондукторша отсчитывала сдачу, из её рта лились самые нелестные характеристики в адрес меня и Пашки. Последний всё порывался сказать какую-нибудь гадость, но был остановлен мною. Скандалить с целым автобусом -- а я убеждена, остальные с удовольствием подключатся -- хотелось меньше всего. В итоге кошелек надулся мелочью, а кто-то в хвостовой части твердил, что "молодежь нынче отвратная, уважения в них нет, хамят взрослым почем зря".
   Подташнивало. Обволакивало воняющей духотой, а после того, как в салон впихнулась компания покачивающихся мужчин, воздух наполнился перегаром. Пассажиры позабыли о нас и заголосили о вреде пьянства. Шум не утихал.
   Паша отсчитывал остановки, причем так, словно это могло чем-то помочь.
   -- Осталось пятнадцать.
   Я безразлично рассматривала проносящиеся мимо автомобили, жиденькие лески, голые поля.
   В куртке ожил телефон.
   -- Привет.
   -- Привет, -- голос мамы был задумчивым. -- А ты где?
   -- Да вот, -- я осмотрела недружелюбно настроенных людей, -- гуляю. А чего?
   -- Тут такая штука, понимаешь. Я прихожу домой, а под дверью коробка. Сверху приписка: "Диане".
   -- И что в ней? -- Я недоуменно приподняла левую бровь.
   -- В том-то и дело, -- мама замялась, -- там две вещички. Шарф...
   Я хмыкнула. В хозяйстве пригодится -- старый растянулся и поблек от стирки, но связать новый некогда. А сквозь открытый ворот продувает так, что вечерами зудит в горле. Подарок полезный, но никаких шарфов я отродясь не заказывала.
   -- И котенок, -- закончила мама.
   Паша принялся бить меня по спине; я аж согнулась от кашля. Мама трубку не повесила -- ожидала, когда приду в себя.
   -- Какой котенок?!
   -- Маленький, рыжий, сопит. Уличный, наверное. Я ему молочка дам?
   -- Мама, -- жалобно протянула я, -- ну зачем нам котенок?
   -- Вот и я думаю, зачем? Неужели нам мало Графа? Но посылку ж принесли тебе, значит, и котенок твой. Я его покормлю, а дальше сама разбирайся. Ой, Диан, он такой миленький. Прижался носиком к шарфику...
   Не дослушав восхищенную мамину речь, я нажала на сброс. И погрузилась в тяжкие раздумья. Вначале странные сообщения, теперь коробка, предназначающаяся мне. Что это означает?
   -- Четырнадцать остановок, -- четко, как из динамика, оповестил Паша. -- Ты чего?
   Я пересказала ему разговор с мамой.
   -- Варианта два: либо тот самый поклонник, что пишет смс-ки, волнуется о тебе... -- оттопырив указательный палец, оскалился Паша.
   -- Либо?
   -- Либо кто-то озабочен судьбой бездомных животных, а ты попала под горячую руку.
   Я отвесила приятелю легкий подзатыльник и под радостное: "О, осталось всего тринадцать остановок!" -- прижалась лбом к холодному стеклу.
   Глава 7.
   Результаты осмотра жилища.
   Мама Артема рисовала хорошо: изобразила правдоподобные избушки, обозначила елочками лес, выделила стрелками направление; но малопонятно, поэтому мы долго блуждали по широкому шоссе в поисках указателя с названием деревни или садоводства. Когда слева выплыла табличка "Аллея N2", я облегченно выдохнула. Наконец-то. Дальше пришлось поплутать по одинаковым рядкам и всматриваться в номера. Дорога то сужалась, то совсем исчезала, то вновь проявлялась. Похожие метаморфозы происходили и с домами: от крепеньких, недавно выкрашенных к скособоченным, черным от старости, с выбитыми окнами и колючими кустарниками на участках.
   Ноги ныли, пальцы давно онемели и покалывали от невыносимой холодины. Зима правила пригородом. Припорошила снежной пудрой деревья, сковала ледяной броней канавы, наполнила воздух удушающей свежестью. В легких сапожках и тонких джинсах я задубела. Вечно мерзнущий Паша напоминал живую сосульку и грозил развалиться на осколки после резкого движения.
   Высокий забор нужного нам дома перекосился и кусками, подальше от "парадного входа", поредел. Наверное, местные не стеснялись брать доски на растопку. А вот ворота -- новые, кованные, с ажурным плетением и... открытой калиткой. Рядом с ней валялся целехонький навесной замок и отломанная петля, на которую он крепился.
   -- Взломали, -- со знанием дела оповестил Паша, пнув замок.
   -- Может, у Артема не было ключей? -- предположила я и опасливо заглянула за ворота.
   Вроде никого.
   -- И он предпочел не вернуться за ними или перелезть, а спилить петли? Радикальное решение.
   -- Следуя твоей логике, абсолютно любому "гостю", -- я отметила слово иронией, -- легче залезть, чем выломать железку.
   -- Ошибаешься. -- Паша покачал указательным пальцем. -- Артем приехал сюда неделю назад. Вспомни, в городе тогда пекло, морозит только с воскресенья. Тут погода похожая, значит, снега ещё не было, и Артем с легкостью перебрался на участок. А как ты дойдешь во-он туда, где удобный лаз, по сугробам до груди? -- и ткнул на дыру за канавой и "ничейным" кусочком земли. -- Если имеются инструменты, разумнее воспользоваться ими.
   Вдруг, перебив монолог Пашки, хлопнула входная дверь.
   -- Прячемся, -- прошипела я, прыгнув в канавку у забора и спрятавшись за кустами. Лед подо мной хрустнул, но устоял.
   Паша плюхнулся рядышком.
   Если там Артем -- лучше проследить за ним, а не сразу нападать с допросом.
   Но наружу вышло двое взрослых бритоголовых парней. Настоящие братки из постсоветских лет. Лица у обоих круглые, подбородки квадратные, одеты в спортивные костюмы и -- писк моды! -- черные туфли.
   Пока я оценивала дружков Артема (а кем им быть?), Паша не терял драгоценных секунд даром. Он, достав из кармана телефон, сделал парочку незаметных снимков.
   "Братки", не нарушая молчания, хлопнули калиткой, синхронно сплюнули на землю и направились к машине, которая стояла у обочины.
   -- Как думаешь, кто это? -- сипела я, опасаясь, что кто-то подслушает и сдаст нас.
   -- Или друзья, или враги Артема. -- Паша листал полученные фотографии. -- О, вот на этой лицо видно отчетливо. Ну что, двигаем в дом?
   -- А стоит? -- испугалась я.
   -- Нет, -- заверил Паша, -- но на кой мы тащились сюда? Вряд ли кто-то остался караулить. А если даже так: соврем, что мы -- приятели, приехали друга навестить.
   И он, отряхнувшись от налипшей на штанины палой листвы, выбрался из канавы. Я с кряхтением последовала за товарищем. Подошвы скользили, я цеплялась за тонкие веточки, обламывала их и рисковала свалиться обратно, но выползла.
   Трухлявый домишка смотрел на округу подслеповатыми окнами, которые прикрывали серые от пыли занавески. К веранде вела слабо выделяющаяся среди засыпанных снегом грядок тропка. Деревня потонула в тишине. Я боязливо озиралась и держала связку ключей наготове -- ударю, если кто-то подкрадется. Казалось, будто некто за спиной внимательно изучал нас. Жгло лопатки.
   Глухо каркнула ворона. Я поежилась и постучалась. Никого. Легонько подергала дверную ручку -- не поддалась. Паша, примостив к скамейке пакет, полез под коврик. На незаданный вопрос он ответил просто:
   -- Там обычно прячут ключ.
   Но ключа не нашлось ни на полу, ни под подоконником, ни в водосточной трубе.
   Страх сменился разочарованием. И что, уйти, так и не выяснив, куда подевался Артем?
   Я со злостью подергала дверь, теперь сильнее. И, в лучших традициях фильмов ужасов, она открылась. С противным долгим скрипом несмазанных петель.
   Паша вошел первым, а я, гуськом, за ним. В предбаннике царил холод, какого не было на улице. Дыхание оледенело. Я спрятала ладони в карманы -- греться.
   В вазочке на подоконнике поникли давно высохшие ромашки. На столе, около которого примостилось четыре покрытых тряпками стула, лежал недоеденный кусочек хлеба с маслом. В чашке замерз черный кофе.
   Осмотрев находки с видом бывалого сыщика, Паша скривил губы:
   -- Кто-то завтракал тут не раньше, чем этим утром -- иначе бы кофе покрылся пленкой.
   -- Да тут температура, как в морозилке, -- опровергла я. -- Откуда взяться пленке?
   Тогда напарник приметил у окна сложенную газету и схватил её.
   -- Во! Прямое доказательство моей правоты.
   И ткнул на число. Сегодняшнее. Ну да, и магазинчик мы видели недалеко отсюда. Малюсенький, но газеты в нем продавались. Похоже на правду.
   -- Артем мог спрятаться в доме...
   Паша вместо ответа заглянул в дверь, ведущую к двум крошечным спальням, скорее напоминающим однотипные чуланы, чем комнаты. Убранство не отличалось оригинальностью: две узенькие постели, косенькие прикроватные столики и висящие под потолком голые лампочки. В левой комнатушке стену украшало расшитое полотно-пейзаж, подъеденное снизу молью.
   -- Никого. Если он, конечно, не притворился тумбочкой или не спит в холодильнике.
   -- А вдруг затаился на чердаке?
   Мы вернулись на веранду, синхронно посмотрели наверх. Туда тянулась самодельная лестница с торчащими по бокам шляпками гвоздей. Паша мужественно забрался по ней; я зажмурилась, потому что ступени трещали так, словно собирались обломиться. Напарник попытался отковырять дверь, поддел щелку короткими ногтями, натужно пропыхтел, но вскоре сдался.
   -- Заколочено намертво.
   Я чуть не взвыла от отчаяния. А ведь разгадка находилась так близко, хоть рукой пощупай. Но нет, всё, как говорила Ирка, обломалось на корню.
   -- Что теперь?
   -- Домой поедем, -- с понятным мне восторгом сказал Паша. -- Наконец-то!
   -- А как поступить с Артемом?
   -- Ну, осталась твоя подружка без парня. Нового найдет, делов-то.
   -- Но ведь это наше расследование. -- Я поникла и почти расплакалась. -- Мы обязаны докопаться до истины.
   -- И что предлагаешь? Дождаться, пока кто-нибудь нагрянет на любимую дачу?
   -- Мы могли бы оставить записку, -- Я почесала переносицу. -- На тот случай, если Артем вернется.
   Паша, безрезультатно отряхнув ладони от черноты, расхохотался.
   -- Ага! "Здравствуй, Артем! Тебя разыскивают какие-то крупные ребята, целый фонд защиты старушек и трое ребят-сыщиков. Появись, пожалуйста. С любовью, Диана". Так?
   -- Не так, -- буркнула я, направляясь к калитке.
   И тут меня осенило.
   -- Постой, где-то я слышала про "братков".
   Паша почти отмахнулся, но на половине взмаха рукой застыл.
   -- Точно. Кто-то вспоминал о них. Наверное, старушка?
   -- Нет, та беспокоилась за внука.
   -- Мама Артема?
   Я помотала головой.
   -- Вика! -- единогласно завопили мы.
   -- Вдруг те парни имеют причастность к фонду? -- нетерпеливо постукивая ногой, поинтересовалась я.
   -- Вполне. Отправлю-ка я Вике фотки -- авось узнает кого.
   Но едва Паша полез в карман, как затрезвонил мой мобильный. Я аж встрепенулась от неожиданности и опасливо всмотрелась в дисплей. Там мигало "Ирка". Я сделала тон безучастным -- обида-то осталась -- и отчеканила:
   -- Алло.
   -- Дианочка, -- трагично взвыла Ирка. -- Солнышко, случилась беда.
   -- Ноготь сломала? -- сочувственно спросила я.
   -- Диана! -- не выдержала Ирка, сорвавшись на истеричную нотку. -- Ко мне заявился Артем!
   Я цокнула языком. По внутренностям расплылось кислое огорчение. Цепкими лапками оно взобралось к сердцу, и то затрепыхалось как попавшая в паутину бабочка.
   -- Чудно, -- вернула голосу спокойствие. -- Моя миссия выполнена?
   А сама дала отмашку Пашке. Тот одними губами прошептал: "Нашелся?" и, получив согласный кивок, насупился. Окончание расследования опечалило напарника. Как и меня. Точнее -- та глупость, которой оно завершилось. Бродили, искали, допрашивали, выстраивали схемы и логические цепочки. А Артему надоело играть в прятки. И наши усилия кубарем полетели в мусорную яму.
   -- Блин! -- продолжала ругаться Ирка. -- Ты вообще меня слушаешь? Он приплелся сюда и начал ныть, что ему нужна помощь.
   -- И?
   -- Он -- преступник! Стану я такого защищать!
   -- Ты его выгнала? -- догадалась я.
   -- Лучше, -- горделиво фыркнула Ирка. -- Заперла в ванной.
   Ход стал полнейшей неожиданностью. Я замерла. Паша размахивал руками: вначале изобразил вопрос, после -- торопил с объяснениями, затем согнул все пальцы, кроме мизинца и большого, и приложил к уху, тихонько спросив: "Ну?!" Мы практически добрались до остановки.
   -- Короче говоря, -- ныла подруга, -- приезжай, забирай голубчика и сдавай его милиции.
   -- Полиции, -- машинально поправила я, отгоняя пытающегося подслушать Пашку.
   -- Да хоть в дурдом! Езжай быстрее, он ломится в дверь!!!
   В трубке остались частые гудки. Я обессилено выдохнула.
   -- Говори-говори-говори! -- завел Паша.
   Он всматривался в горизонт, но автобус не появлялся. Мимо не проезжало ни единой машины, а на остановке топтались лишь мы. Небо почернело перед закатом; хлесткий ветер стих и едва различимо насвистывал убаюкивающий мотив.
   Я честно поведала Паше о беседе и о том, что обманщик, вор, плохой человек и искомый нами объект сейчас надежно заперт. И ждет... Чего только?
   -- Того, как мы приедем и ткнем его носом в улики.
   -- А у нас они есть?
   -- Найдутся! -- оптимистично заверил Паша. -- О, надо же.
   Вдалеке робко засветили желтым фары, но вскоре, по приближающимся очертаниям, мы с горечью обнаружили, что едет не автобус, а обыкновенная легковушка.
   Она притормозила около нас. Стекло опустилось, и из окна высунулось гладко выбритое немолодое мужское лицо.
   -- Замерзли? -- сочувственно поинтересовался водитель.
   -- Угу, -- признались мы хором.
   -- Подвезти?
   -- Боюсь, денег не хватит, -- покачала я головой.
   Паша, направившийся к машине, простонал.
   -- Вам куда? -- словно не понял отказа водитель.
   -- В город.
   -- Вот, и мне. Садитесь. Подвезу до цивилизации, а дальше -- сами.
   -- Но деньги... -- сомневалась я. -- Да и...
   Да и не только они. А так же маньяки, психопаты, убийцы и иные ненормальные, которым придется платить не купюрами, а жизнью. Конечно, рядом топтался Пашка, но сомневаюсь, что от него существовала какая-то практическая польза. Скорее так, для моральной поддержки.
   -- Ребят, -- мужчина указал на заднее сидение, уставленное мягкими игрушками, -- садитесь. У меня две дочки, новорожденный сын и щенок таксы. Мне плохо, когда мерзнут дети. Убивать я вас не стану. Позвоните родителям и продиктуйте мои номера.
   Особой логики в его словах не прослеживалось, но мне внезапно захотелось поверить, угнездиться в теплой машине и, ни о чем не думая, направиться домой. Ну, или хотя бы -- к заходящейся в рыданиях Ирке.
   И когда Пашка подорвался к соседнему с водителем креслу, я поддалась соблазну.
   Надо изредка верить людям. А номера автомобиля я скинула сообщением Вике. Так, на всякий случай.
   Глава 8.
   Оправдания подозреваемого.
   Добрый и крайне общительный водитель не просто довез до города, но и высадил на моей улице. Я попыталась всучить ему последние деньги, но мужчина вначале отнекивался, а потом и вовсе захлопнул дверь да уехал, оставив нас с Пашей в одиночестве. На прощание лишь фыркнул мотор.
   С пустынной улицы мы перебрались в теплый подъезд Викиного дома, чтоб ждать напарницу в подобии комфорта. Та, как всегда, запаздывала. И путалась в показаниях. То "выбегаю", то "еду в лифте", то "уже волосы высушила". Терпели, и вскоре Вика, собранная как на светский прием, предстала перед нами. Идеально зачесанный хвост, капелька подводки и теней, классическое черное платье с широким поясом. К "ловле преступника" она приготовилась по-своему и убеждала, что именно так видит женщин-детективов.
   Ага. А у меня комплект штатский: джинсы, вымокшие до середины голени; чуть растянутый, но любимый свитер; общая встрепанность и помятость. И в дополнение Паша, теребящий смешные помпоны.
   К восьми часам детективное агентство в полном его составе собралось возле третьей парадной панельной многоэтажки.
   -- У нас есть план захвата? -- донимала Вика, надавив на кнопку лифта.
   Лампочка загорелась и погасла. Сломан.
   -- О каком захвате идет речь? -- озадачилась я. -- Артем надежно заперт.
   -- Но ведь мы выпустим его? -- резонно уточнил Паша.
   -- Оно нам надо? -- перевела дыхание.
   До шестого этажа поднимались по лестнице. Одно радовало: всего тридцать ступеней в пролете, иначе бы пришлось ползти. Ну, или меня бы донесли, что маловероятно.
   Напарники многозначительно промычали.
   Телефон завибрировал. Опять. Всю дорогу до города мне приходили безрадостные сообщения от Ирки, смысл которых заключался в понятной истине: "Он вырвется наружу и убьет меня, приезжайте!"
   Непонятно, на кой ей требовались мы. Чтобы стать следующей мишенью?
   Я пробовала узнать, зачем Артем наведался к Ирке, но подруга вопросы игнорировала и засыпала меня однообразными смсками с множеством восклицательных знаков и фантазий о том, как именно Артем будет её убивать.
   Последние ступеньки. Дверь в общий коридор. Я сильно надавила на кнопку третьего звонка и не отпускала до того момента, пока подруга не открыла -- чтоб знала, как надоедать людям.
   Ирка предстала при полном параде: в шелковом брючном костюме, с заплетенными колоском волосами. А пахло от неё так ярко, точно она искупнулась в духах. Интересно, подруга куда-то опаздывала или вырядилась специально для томящегося в неволе Артема?
   -- Ой, а я всех не ждала, -- кокетливо поправив выбившуюся прядку, прощебетала Ирка и заискивающе посмотрела на Вику.
   Ясно. Причина нарядности куда проще -- грезы о популярности. Я поборола желание высказать Ирке всё, что о ней думаю (сама виновата, написала, что придем втроем), и бесцеремонно протиснулась в квартиру.
   -- Где родители?
   -- У бабушки, -- ответила Ирка, ставя около Паши и Вики тапочки. Удивительно, но я в список гостей, достойных сменной обуви, не входила. -- Они там до субботы. Вы проходите, раздевайтесь. Чаю? У меня чисто случайно завалялось сладенькое.
   Ну-ну, знаю я эту "случайность". Наверняка побывала в кондитерской и строчила "предсказания скорой кончины", томясь в очереди.
   -- Увы, диета, -- улыбнулась Вика.
   -- Не голодная, -- буркнула я.
   -- А я не откажусь.
   Кто бы сомневался в прожорливости Паши. Может, он и в "дело" ввязался с простым умыслом: сыщики частенько ходят по гостям, а там обычно кормят?
   Ирка походкой грациозной лани направилась на кухню, но я остановила её окликом:
   -- Эй! Мы сюда не чаевничать пришли, а за Артемом. Он в ванной?
   -- Есть сомнения?
   Посторонних звуков ни из коридора, ни из ванной комнаты не доносилось. Или Артем умаялся и уснул, или вырвался на свободу через вентиляционное отверстие размерами с лист бумаги, или отравился ополаскивателем для рта, или... Таких "или", одно изощренней другого, я придумала целую кучу. Мою б фантазию да в мирные цели.
   Дверь в ванную загораживала тяжеленная тумбочка, чем-то напоминающая бульдога: квадратная, на толстых коротких ножках. И как подруга её дотащила? Я, усевшись сверху, постучала в створку.
   -- Ира! -- эхом разнесся озлобленный голос. -- Живо выпусти меня!
   -- Я не Ира.
   -- Тем более! -- не смутился Артем.
   За спиной столпились любопытствующие друзья. Паша, пользуясь случаем, уплетал кусок ягодного пирога, Вика нетерпеливо покусывала губы, а стоящая рядом с ней Ирка переминалась с ноги на ногу. Видимо, от смущения.
   -- Что за бред вы творите? На кой черт было запирать меня?
   -- Для безопасности, -- откликнулась Ирка.
   -- Моей?
   -- Нашей! -- фыркнула подруга. -- Ты для нас куда опаснее, чем мы -- для тебя.
   Артем затвердил что-то про ересь, бред и чепуху. И начал ломиться в дверь. Та грохотала, дрожала, но не поддавалась. Я подпрыгивала на тумбочке, как наездник -- на строптивом быке.
   -- Предлагаю мирную беседу, -- перекричала шум.
   -- Выпустите меня! -- процедил Артем. -- Иначе...
   -- Иначе что? Проклянешь? -- хмыкнула Вика. -- Мы тебя "Фонду нуждающихся" отдадим. Вот им счастье-то привалит.
   Артем притих, затаился. Паша оттиснул меня от двери со словами:
   -- Если вырвется -- точно прибьет.
   Я умилилась заботе товарища и покорно оперлась на стену. Паша, заняв позицию на посмирневшем "быке", прокашлялся и посуровел:
   -- Соглашайся на наши условия.
   -- Идите вы...
   -- Мы всё знаем, -- сухо оборвала его Вика, стащив клубнику с Пашиного блюдца. -- Признайся и облегчи себе жизнь. И нам заодно.
   -- Что вы знаете?! -- пропыхтел Артем, ударив кулаком -- судя по звуку, именно им -- о стену.
   -- Про твои кражи у бабушек! -- пискнула Ирка. -- Ты -- предатель! А я, глупая, беспокоилась о тебе!
   Она всхлипнула и обмакнула салфеткой сухие глаза. Плохенькая из неё героиня любовных романов. Искорки недостает, страсти. Беспокоилась -- ага, конечно; банально оскорбилась, чего это он не отвечает на звонки, а не она, вот и затеяла всю эту пургу с поисками.
   Я прислушалась к звукам квартиры: в гостиной надрывается радио; жужжит компьютер; раз секунд в пять капает из крана. Умиротворение. Потерла ноющие виски -- утомилась за день. Ещё нет девяти вечера, а я уже готова упасть в кровать и проспать до Нового года.
   А дома ждет котенок и шарф... Подарки от анонимного поклонника? Сердце тревожно ёкнуло.
   -- Совсем сбрендили? -- вдруг огрызнулся Артем. -- Я ни у кого не воровал.
   -- В фонде считают иначе, -- оспорила Вика и села к Паше на тумбочку.
   Она положила голову ему на плечо, а мне стало совсем тяжко; как ржавым гвоздем по ребрам, легким, желудку. Сама не понимаю, отчего?
   -- Ещё бы! Они и уверяли, что мне стоит заниматься... -- его тон окрасился льдом, -- этим... А прибыль -- пополам.
   Да, конечно. Несчастный и бедный мальчик, которого заставили нарушить принципы. И сбежал, потому что слишком честен для воровства и не смог работать там, где обитает зло.
   -- А ты что? -- Ирка напряглась.
   -- Отказался, разумеется! Точнее -- почти...
   -- Какое классное слово: почти, -- передразнил Паша. -- То есть пять разочков украл и больше -- ни-ни?
   Артем принялся оправдываться. Говорил он с жаром, но кто б ему поверил. Так и вижу, как создатели фонда подходят к нему со словами: "Парень, обчисти-ка десяток старушек, а то скучно нам что-то. И крупы купить не на что". Да кто в здравом уме предложит подобное? Собственно, эти мысли я и озвучила под согласие остальных.
   -- Я вам всё по порядку расскажу, -- сдался Артем. -- Обещаете выпустить?
   -- Если история окажется занятной. -- Вика хищно оскалилась.
   Миловидная блондинка стала похожа на леди-вамп. С кроваво-красными от клубники губами, серебряными искрами в глазах и приторным голосочком. Как медовым.
   Ирка заискивающе смотрела на неё. Восторг был столь неописуемым, что казалось -- подруга взлетит к потолку.
   Артем помедлил, но в какой-то момент так заторопился и затараторил, что я едва разобрала предложения. Те сливались в сплошную кашу. Напрягла слух...
   Три месяца назад он решил устроиться на работу. Карманные деньги катастрофически быстро кончались, поэтому дополнительная подработка пришлась бы кстати. И полез разыскивать вакансии на сайтах. Тех было -- море. Но попадались или сомнительные предложения, или откровенные надувательства, или копеечные приработки. Парень Ирки сник. Он-то надеялся, что работодатели его с руками оторвут, а на деле требовалось горбатиться весь день за жалкие три тысячи. Даже курьером не брали: внешность непрезентабельная.
   И вот на почту пришло первое письмо. То самое, по которому мы узнали адрес фонда. Некий Игорь Сергеевич, руководитель, заявил, что рассмотрел резюме Артема и нашел его подходящим. Их бывший разносчик уволился, и срочно требовалась замена; ответ следовало дать без промедления. "Фонд продуктовой помощи нуждающимся" казался настоящей сказкой: оплата достойная, работенка непыльная, засиживаться не требовалось -- отвез и свободен. Так ещё и приносишь пользу обществу.
   Правда, Игорь Сергеевич зачем-то разузнавал, не числилось ли за Артемом преступлений; любых, пусть и мелких. Парень, стыдясь, признался -- было.
   -- В прошлом году нашим "стрелку" забили, -- бормотал он сейчас. -- А мы во время драки силенок не рассчитали и нечаянно выбили окно. Кем-то из той компании. Всех в полицию загребли, отчитывали, на учет грозились поставить. Думаю: каюк моей работе, -- но нет! Сергеичу наоборот понравилось. Начал заливать, что все небезгрешны, что он рад видеть меня на пути истинном, что искупление приходит с полезными деяниями. И прочую бессмыслицу.
   Если укоротить длинный пересказ (Артем действительно рассказывал абсолютно всё, даже про то, сколько чашек чая выпил перед собеседованием), итог прост: его приняли. Офис был малюсенький и располагался в двухкомнатной квартире, из работников Артем припомнил шефа с помощником и некоего паренька, наверное, второго курьера. Но разве это плохо? Фонд крошечный, ему б денег найти на старушек и зарплату. К чему толпы сотрудников?
   Иркин парень как-то не задумался, что в бедствующих фирмах платят копейки. А тут...
   В первый же день выдали тысячу рублей и объемный пакет с продуктами -- пробный заказ, чтобы убедиться: справится ли Артем. Через две недели последовал второй. Потом третий. Игорь Сергеевич обещал платить за каждую доставку по две тысячи с учетом расходов на перевозку. Но какие там расходы? Сел на троллейбус и поехал. Жизнь налаживалась. Артему стали намекать на возможность повышения, но вначале -- очень размыто. А недавно, после того, как Артема направили к Валентине Степановне, начальник пригласил "посекретничать".
   -- Усадил меня в кабинете, кофе дорогущего налил. -- Артем горестно вздохнул. -- И ухмыляется такой. Типа, я ему нравлюсь: исполнительный, умный, деловой. А не хочу ли я зарабатывать больше, чаще и менее обременительно. А кто б отказался? Я как раз мобилку грохнул, на новую копил...
   -- От темы уходишь, -- перебил Паша.
   -- Ну, извините! -- обозлился Артем. -- Я вам тут душу изливаю. Ладно, короче...
   Игорь Сергеевич завел разговор издалека. Дескать, нынешние бабушки-то выглядят нищими, но большинство из них хранит несметные сокровища. Антиквариат, императорский фарфор. И украшения...
   Схема была отработана давно. Жертвами выбирались пенсионерки, проживающие в однушках. Вначале в квартиру наведывался паренек из ЖЭКа -- "проверить батареи". Во время "проверки" хорошенько осматривался. Порою драгоценности лежали на самом виду. Если нет -- выгонял старушку на кухню, чтоб послушала, как течет вода в трубах. Пока бабушка доковыляет, пока вслушается... Если что -- ещё санузел имеется. Некоторые, обрадовавшись, чаями угощали или бежали в магазин за пряниками. В общем, возможностей оглядеться -- миллион. Поэтому и требовалось, чтоб комната была всего одна. Тайников меньше.
   Но в обязанности этого мальчика входил исключительно осмотр. А вот воровством занимался другой, месяца через три после прихода первого. Чтоб у старого человека не появилось никаких ассоциаций; наоборот -- понимание, что о нем не забыли: то из ЖЭКа заглянут, то вещи передадут. И если на "ЖЭКовца" они бы ещё подумали (не зря ж по всем каналам трубят о мошенниках), то на милого паренька из фонда -- никогда. Смысл-то какой? Отдал посылку и заодно вынес ценности? За три минуты времени?
   Вторая роль предназначалась Артему. Который должен был дать жертве большущий пакетище и квитанцию, чтобы она пересчитала продукты и расписалась за каждое наименование. А сам -- свистнуть из заранее известного места побрякушки.
   -- Сергеич ещё твердил: громоздкое не бери. Всякую мелочевку. Якобы бабки сами не помнят, что хранят. И в ящики заглядывают редко. С них не убудет, а нам прибыль. Районы разные, дома -- тоже, никаких документов от фонда мы не передаем, значит, и адресов нет. Вряд ли засекут.
   -- А если б она, допустим, переставила шкатулку? Или перепрятала ценности? -- задумалась я. -- План-то далек от идеальности.
   -- Ну, тогда следовало доложить, что облом. Или свистнуть чего другого. Короче, уноси, что сможешь, хоть и нежелательно, стратегию ломает, -- Артем сплюнул. -- Их прошлого работничка посадили, правда, за угон. Ну и подумали, что я -- достойная замена.
   -- И ты отказался? -- Ирка догрызала третий кусок пирога, хотя раньше была равнодушна к сладкому. Перенервничала.
   -- Угу.
   -- А зачем сбежал?
   Артем застонал так, будто мы спрашивали заслуженного математика, знает ли он таблицу умножения.
   -- Ясен же пень, зачем. Вы что, думаете, Сергеевич услышал, что я -- пас, и смирился? Он сразу поставил условие: или я соглашаюсь, или провожу незабываемые полгода в больнице. Чтоб не болтал по всем углам. Я его убеждаю, что буду нем. А он ни в какую. Говорит: черепушку пробьем -- точно онемеешь. Типа, соглашайся. Я и соврал, что готов взяться, что завтра же начну. И свалил в деревню. Всю прошлую неделю солнце жарило, а тут, блин, холодрыга. Сегодняшним утром совсем продрог без отопления и приличного душа с туалетом. Поехал к Ире, надеялся, что согреет, покормит. А она заперла и истерику устроила. Час от часу...
   Артем опять поскребся в дверь. Теперь -- жалобно.
   -- Отпустите меня, тут душно...
   Мы переглянулись. История, конечно, сказочная, но что-то в ней было. К тому же Вика сама видела руководителей того фонда и признавала -- им до честных людей далеко. О, кстати.
   -- Викуль, посмотри пока фотографии. Мы сегодня встретили мужиков каких-то.
   -- Я, по-вашему, знакома со всякими мужиками? -- подбоченилась Вика.
   Паша гаденько ухмыльнулся.
   -- Нет, но ты могла приметить их днем, в офисе.
   И полез копаться в телефоне. Вика наморщила лоб.
   -- О, а я вам тогда -- фотки кабинета.
   -- А смысл?
   -- Ну а вдруг...
   И она насильно впихнула мне свой объемный сенсорный телефон, больше напомнивший компактный планшет. Тяжеленный. И в ладони еле-еле помещается. Как хрупкая Вика, олицетворение нежности и миниатюрности, таскает его с собой?
   Артем напомнил о себе деликатным покашливанием. Паша махнул рукой: дескать, подождет.
   Пока Вика со всех углов изучала нечеткое фото "братка", я разглядывала отличные снимки комнаты -- хоть какой-то плюс от дорогущего телефона. Ничего примечательного. Два кожаных стула, закрытый шкаф. На стене -- скучные пейзажи из тех, которые продаются в магазинах для обустройства дома. Окна плотно занавешены. На столе: плоский монитор, кипа бумаг, брошка, счета на гречку, перьевая ручка и грязная чашка.
   Вика отвлекла меня, ойкнув.
   -- Это он! Тот амбал, с которым я общалась. Егор или как его там! Он ещё клеился ко мне, зазывал в кино вечерком. Во, и родинка та же. Да-да-да, это он.
   Ну и прекрасно. Хоть тут победа.
   Стоять!
   Я увеличила изображение стола. Брошка... Цветок с семью лепестками и зеленой сердцевиной. Ужасно знакомо. Зажмурилась, пытаясь восстановить картинку. И тут Паша присвистнул.
   -- Как у Валентины Степановны.
   -- Точно! -- завопила я, хлопнув себя по коленке. Телефон едва не выпал из рук.
   Девушки подлетели к нам и уставились на экран.
   -- Миленькая штучка, -- кивнула Вика. -- Я тоже заинтересовалась.
   Я путано рассказала ей, что буквально сегодня видела эту брошку; правда, тоже на фотографиях.
   -- М-да, оперативно они стащили. -- Паша развел руками. -- Артем свалил, а тот парень, которого Валентина Степановна приняла за него, быстренько стянул.
   -- Отпускаем нашего бедолагу? -- предложила я, почесав затылок. -- Он явно к воровству не причастен, если отсиживался на даче.
   -- Хоть одна здравая идея! -- возликовал Артем за дверью.
   Паша попробовал оттянуть тумбочку в сторону. Кряхтел, пыхтел, выругался.
   -- Как ты её сдвинула?! -- возмутился он, окинув Ирку мрачным взором. -- Она тонну весит.
   Та взмахнула длинными ресничками и хихикнула:
   -- Ой, как-то само получилось...
   Наконец, тройными усилиями мы справились с преградой. Артем вынырнул в коридор и, в припадке ярости, пнул ногой стену. Он был длиннющим худощавым старшеклассником; с темными всклоченными волосами и редкой щетиной; в растянутой футболке с изображением рок-группы и черных прямых джинсах. Поджал губы, осмотрел нас и нагло потребовал:
   -- А теперь объясняйтесь.
   Мы признались, что взломали почту, что ходили к Валентине Степановне, что поехали на дачу. Артем уважительно покачал головой, услышав о похождениях. И взглянул на Ирку с небывалой любовью:
   -- Переживала?
   -- Ага. -- Она прижалась к его груди. -- Сильно-сильно...
   Но затем он посмурнел.
   -- Так, получается, Валентиныч заслал кого-то на дачу? Как догадался-то, где она?
   -- Может, тоже сходил к твоей маме? -- робко предположила я.
   Краски отхлынули от щек Артема. Он сипло попросил:
   -- Вдруг они сделали с ней что-то... Телефон... Пожалуйста!
   Мы протянули Викин. Парень Ирки набрал номер и стал вслушиваться в гудки. С каждым новым он мрачнел только сильнее; сжимал кулаки до побелевших костяшек. Но тут из динамика донесся щебечущий голос.
   Оказалось, что после нас к Марине Сергеевне заходило ещё двое парней. Накаченных, спортивных. Сказали, что ищут Артема. Ну, она и дала привычный адрес, гордясь собственным сыном -- столько друзей тревожится о его здоровье.
   Наверное, эти "друзья" звонили в квартиру не первые сутки, но мама-то появилась там только сегодня. Вот мы и получили сведения в одинаковое время. И пока мы тащились на автобусе, Игорь с товарищем примчались в деревню на автомобиле, обыскал дом...
   Кулон явно стянул кто-то из их работников (возможно, "сотрудник ЖЭКа") и причем -- недавно. Иначе бы он не валялся на столе.
   Мозаика потихоньку складывалась.
   Вроде как миссии наступил конец. Вот он Артем. Обнимается с Иркой, хвалит её за заботу (словно не она заперла его в ванной), обещает любить вечно. Всё прекрасно.
   Но что-то смущает, не дает покоя. И, если судить по встревоженным лицам напарников, не только меня.
  
   Глава 9.
   Личная жизнь Плюшки.
   Я вернулась в родную квартиру ближе к десяти. Непривычно спокойно. Мамы не видно, телевизор не орет, не шумит стиральная машинка. Стянула сапоги и подвигала пальцами ног. Саднят. Стянула носки, под которыми наливались краснотой мозоли. Вот бы рухнуть в постель, укрыться теплым одеялом...
   Или вначале покушать?
   Живот тоскливо заурчал. Я, недоумевая, куда запропастилась мама, стала брякать крышками от кастрюль. Котлеты, пюре. Навалила всего в глубокую тарелку и поставила в микроволновку. А сама позвала маму.
   -- Я тут, -- шепотом ответили из гостиной.
   Чего это с ней? Живем вдвоем, нам будить некого. Родственников или приехавших погостить друзей не предвещалось. Время детское, мама так рано не ложится. Устала или голова болит?
   Но только я переступила порог комнаты, как поняла причину.
   Мама читала в кресле книжку, а на её коленках мирно дремал рыжий комок. Крохотный, с ладошку. Обернув вокруг лап полосатый хвост, котенок посапывал. Навострил ушки, когда я на цыпочках приблизилась к маме, но не проснулся.
   Чудо! Носик розовый, пуговкой. Шерстка светлая, солнечная. А белесые усы топорщатся во все стороны, как колючки кактуса.
   Мама отложила книгу, потерла глаза кулаками.
   -- Улегся на меня и не слезает, -- оправдывалась она. -- Ну как я эту прелесть разбужу?
   И то верно. Граф-то вырос в здорового кота, прожорливого и вредного. Его сгонять ничуть не жалко. Так и не прогонишь толком: когтями впивается в кожу и мерзко орет. А вот малыш...
   Я погладила котенка по мягкой шерстке. Он любопытно приоткрыл желтый глаз.
   -- Кто тебе его подарил? -- мама откинулась на спинку.
   Повела плечами. Сама гадаю. О, а вот и шарф. На кровати растянулась сине-белая шерстяная змея. На ощупь -- невесомая, теплая. Хорошее дополнение к куртке.
   -- Возлюбленный появился? -- мама понимающе подмигнула.
   Щеки заалели. Если б возлюбленный... Незнамо кто. Как-то заполучил мой адрес, номер телефона. Знаки внимания приятны, но хорошего в них мало: сегодня вручает котят, а завтра подкараулит у подъезда и...
   -- Зато гулять стала, от компьютера оторвалась, -- подытожила мама. -- А то целыми днями пялилась туда и по клавишам стучала.
   -- Мам! -- я поперхнулась от возмущения. -- Ты сама как засядешь за онлайн-игры -- намертво.
   -- У меня азарт, -- потупилась мама. -- Мне позволительно.
   Просигналила микроволновка. Котенок поднялся, вытянулся во всю длину и, взмахнув хвостом, побежал впереди меня. Пока я брала вилку, он носился кругами и пищал. Я боялась ненароком раздавить его. На шум притопал ленивый Граф. Он по-отечески укусил котенка за ухо, и тот утих, забрался под длинную, до пола, скатерть.
   -- С меня -- паштет, -- пообещала я коту.
   Около полуночи малыша осенило, и он научился прыгать. Точнее -- решил, что научился. О перемещениях котенка по квартире я узнавала по отчетливому буханью и оханью мамы. Маленький гость полностью завоевал её сердце.
   А спать он улегся на моей голове. Я, впрочем, так утомилась, что не противилась. Так и уснула, изредка отмахиваясь от хвоста.
   Утром, отплевываясь от шерсти, я окончательно определилась: котенка зовут Пушистом.
   В восемь часов телефон, как по графику, затренькал стандартной мелодией. Сообщение, "Доброе утро, принцесса", вызвало легкую улыбку. Насвистывая незатейливый мотивчик, я налила соку, соорудила бутерброд с колбасой и сыром, который умяла за просмотром телевизора. И, вполне довольная жизнью, отправилась собираться. Обожаю пятницы.
   Очередная беда с одеждой! Ну, что за жизнь! Джинсы я забыла простирнуть, поэтому на них пятна серой грязи. Чистых рубашек нет. Воришка из шкафа вновь взялся за своё.
   -- Надень платьишко, -- убеждала играющаяся с котенком мама.
   Граф, в отместку, играл с ней -- уцепившись когтями за кожу, влез по спине и укусил за шею.
   Я признала поражение, достала колготки. Примерила строгое серое платье: чуть выше колена, неглубокий вырез, короткий рукав. И неожиданно понравилась себе. Всю жизнь ощущала себя в платьях как в мешке. А тут -- вполне прилично. Расчесала волосы, заколола прядь у уха заколкой. Подкрасила глаза чуть ярче обычного.
   Мне вдруг мучительно захотелось стать самой красивой. То ли для анонимного поклонника, то ли для кого-то вполне известного. Не разобрать.
   Полная незнакомых переживаний, я побежала в школу.
   С Иркой отношения явно натянулись струной. Вроде всё так же, но что-то неуловимо изменилось. Сплетничаем как-то иначе -- без честности. Говорим мало. Переписываемся -- о ерунде.
   Она похвалилась, якобы Артем наобещал ей золотых гор и остался ночевать в родительской комнате. А что, ему ж всё равно некуда идти. И что она поняла: он -- её судьба, неповторимый и необходимый. И что даже удалила сообщения от предыдущих поклонников. Правда, номера в записной книжке оставила.
   Я отмалчивалась. И о поклоннике не обмолвилась, и про подарки со странными сообщениями "позабыла". Внезапно подумалось, что с большей вероятностью я бы поделилась переживаниями с Викой. Та поняла бы и не устроила какой-нибудь дешевый спектакль под названием: "Сначала отловим поклонника, а потом ты его бросишь!"
   После урока химичка остановила меня и одобрительно показала большой палец.
   -- Диана, у тебя появилось чувство стиля! А то вечно пацанкой ходила: растянутые джинсы, волосы взлохмаченные. Я вот всегда говорила...
   Я покивала в такт её словам и сбежала скорее, чем учительница завела лекцию о том, как молодежь не заботится о своей внешности, ярко красится или, напротив, предпочитает юбочкам брюки. Подобные комплименты звучат смешно. Вроде хвалят, но по сути-то говорят, что раньше я была некрасивая и одевалась плохо.
   Привычный гомон столовой превратился в малозаметный фон. Носились дети, толкались старшеклассники, вопили все, кому не лень. А я сидела, опустив подбородок на ладони, и посматривала на столик Паши. Тот хохотал, дрался вилкой, как мечом, с друзьями. Я б и не пялилась туда, но они общались так живо, что невозможно не обратить внимания.
   Покрутила головой в подтверждении теории. Да нет, представление увлекло одну меня. Что со мной? Раньше глупые игры парней волновали меньше всего.
   -- Что думаешь насчет Артема? -- отвлеклась я и отпила сок из пакетика.
   -- В смысле? -- изумилась Ирка.
   -- Ну, он же не станет вечно существовать у тебя.
   -- Не станет, -- опечалилась она. -- Но что-нибудь придумаем. А есть идеи?
   Увы, нет. Кроме одной. Надо как-то прикрыть фонд. Я подумывала сдать его полиции, но после передумала. Кто их заподозрит? По всему выходит, что "Помощь нуждающимся" ни при чем. Воровали-то их сотрудники, а руководители чисты и наивны; кормят старушек макаронами. Ткнуть на брошь? Так наверняка она уже надежно спрятана. Если не перепродана. Где добыть доказательства? Показать фотографию на смартфоне? Так бесполезно, а полицейские ещё и нас могут вписать в разряд воришек. Мы заходили к Валентине Степановне последними.
   С Викой я за день не пересеклась, к Паше подходить стеснялась. А с Иркой важные вопросы обсуждать не получалось -- я заводила речь о фонде, а подруга перебивала рассказом об очередном мальчике (нет-нет, всё несерьезно) или сериале.
   Когда уроки кончились, понурившись, на минутку заглянула к Плюшке -- как к последнему оплоту надежды. Та увлеченно строчила что-то на клавиатуре, высунув язык от усердия. Чужое присутствие она заподозрила погодя.
   -- О, -- Жанна оскалилась, -- кого набираем сегодня? Пожарных? Слесарей?
   Я невесело прыснула.
   -- Никого. У меня беседа мировой важности.
   -- А я тут с какого бока?
   -- Больше не к кому.
   -- Присаживайся, -- посерьезнела Плюшка.
   Я тщетно постаралась найти, куда.
   -- Да прям на вещи. -- Она кинула мне барбариску. -- На, закуси горе. А то совсем кислая. Кто обидел?
   Поудобнее устроившись на троне из одежды, я развернула конфету, засунула за щеку.
   -- Я к тебе за чисто теоретическим советом.
   Плюшка изобразила немой вопрос.
   -- Ну, который не имеет под собой реальной основы, -- занервничала я. -- Так, узнать, как бы в подобной ситуации поступила ты. И не более того. Допустим, чисто теоретически есть некая компания. И они творят плохие вещи.
   -- Чисто теоретически? -- ехидно подсказала Жанна, хрустя леденцом.
   -- Угу. И я обязана сдать их правосудию, но как?! Всю голову сломала.
   Она свела темные брови на переносице. Я поерзала по одежде. Изучающий взор Плюшки забирался под кожу, прожигал до костей, останавливал дыхание. Она слышала гораздо больше, чем я говорила. Понятно, почему у неё нет друзей. Мало кто выдержит постоянную атаку взглядом.
   -- Так, чисто теоретически не получится, -- наконец, известила она. -- Рассказывай целиком.
   И я выложила всё до последней точки. Получилось легко, без запинки. Как давно отрепетированный текст. Жанна не перебивала, лишь испытующе поглядывала на меня и посасывала карандаш.
   -- И это Паша? -- спросила она, когда я окончила пересказ.
   Я удивилась. О чем речь? Я объясняла про темные делишки фонда. Про него -- так, мельком.
   -- Ой, да ладно! -- растягивая гласные, произнесла Плюшка. -- Я взаправду поверю, что тебе надо излить душу о кражах? Ты ради этого приплелась ко мне?
   -- Именно.
   -- Ага-ага. Признавайся, втюрилась в Пашку? В моего одноклассника?
   Меня залихорадило. Жар, что ли, поднялся? И щеки горят. Определенно заболела. Надо прекращать носиться по сугробам в тоненьких сапожках.
   -- Нет, конечно.
   -- Ну-ну. То-то ты о нем говорить избегаешь. Про Вику -- обычным тоном. А как Паша -- "напарник", "он". И почти без имени. А глазки -- в пол, ручки сразу теребят что-нибудь. Явный признак.
   -- И ничего не признак! -- я взметнулась с кресла и закружила по кабинету. -- Глупости! Я переживаю о действительно важных вещах. А ты...
   -- А я -- о Паше, -- сыронизировала Плюшка. -- Боишься признаться, что влюбилась. Подсознание уже вдуплило, а ты всё отнекиваешься. Сядь, глубоко выдохни. И на едином дыхании: "Я люблю Пашу". Помогает.
   Я сглотнула застрявший в горле комок. По ощущениям тот напоминал маленького ежа. Глупости. Разве б я не докумекала, что полюбила кого-то? Взрослая девочка, разбираюсь в душевных терзаниях. И в сердце не щемит, и бабочки не порхают, и тумана в голове нет. И при слове "Пашка" внутренности не перекручиваются в узел. Никаких признаков "заболевания".
   Плюшка тоже встала и вразвалочку прошлась взад-вперед. Потянулась. Размяла позвоночник, покрутила запястьями. И, наконец, остановилась у окна. Поводила по стеклу пальцем.
   -- Ладно, -- смиловалась она. -- Забьем на Пашу. Так вот, как поступить с фондом? Есть отличный вариант: разведите их.
   -- В смысле?
   Плюшка предложила план, которому самое место в фильмах о расследованиях. Мы должны были поймать "Фонд продуктовой помощи нуждающимся" на живца. То есть -- на Артема. Убедить руководителей, что приведем его, допустим, за вознаграждение; но мимолетом признаться, что услышали его вариант событий и задумались. А после разговорить, обсудить тонкости "работы", но не угрожать последствиями, а... предложить своё участие. Дескать, Артем-то не согласился, а вот для нас подобная подработка -- самое то. И услышанную реакцию записать на диктофон, который потом отдадим полицейским. У нас улики на руках, Артем спасен, плохие люди посажены.
   -- Больно надо полиции ходить с детьми.
   Жанна рассмеялась.
   -- Папа Вики, если не ошибаюсь, -- следователь. Или оперативник? Вечно их путаю. Короче говоря, он точно за вас вступится. Сейчас всё упирается в доказательства вины. А так, когда припрете к стенке, они обязательно признаются! Главное -- стройте из себя людей, которые ради денег готовы на всё.
   Я слабо верила, что злодеи, как в кино, станут изливать перед нами души. Впрочем, Плюшка права. Нам достаточно отрывистого "Да, вы приняты", чтобы обозначить их причастность к воровству. Вот бы ещё в ящичках где-нибудь драгоценности найти. И вернуть законным владельцам.
   -- Спасибо тебе, Жанночка! -- я чуть не расцеловала её.
   Жанна, не отрываясь от созерцания школьного двора, махнула рукой.
   -- Ерунда. Ну, вали теперь. Мне ещё статью дописывать.
   Я покорно направилась к двери.
   -- И тебе спасибо. -- Внезапно послышался едва уловимый голос Плюшки. Я обернулась. -- Ты -- единственная, кто зашел ко мне... поболтать. Остальные считают, что я до безумия увлечена газетой, и мне не требуется общение. И поэтому совсем избегают...
   Я до недавнего времени думала так же, но не стала озвучивать позорные мысли. Наверное, ей трудно. Совсем одна, хотя рядом толпы подростков. Заперлась в пыльном кабинете и не вылезает до вечера, в столовую не ходит, каждую перемену -- здесь. А всем плевать. Правильно, кого волнует Плюшка?
   -- Нет, Жан, ты замечательная.
   -- Заливай больше, -- сладко пропела она. -- Иди, собирай своих Шерлоков, делись с ними...
   Но внезапно замолчала. Я, приглядевшись, поняла, что Жанна неотрывно смотрит в окно. Взгляд её стал чуть рассеянным, она прикусила губу. Пальцы сжали край подоконника, со щек сошел румянец.
   -- Эй, -- я поводила ладонью у нее перед глазами.
   -- А? -- Плюшка встряхнула головой. -- Ерунда.
   Но я уже примерно поняла, кто мог стать объектом её оцепенения. По направлению к школьным воротам шел низкорослый блондин в кожаной черной куртке и обтягивающих джинсах. На ногах -- "слипы" в черно-синюю клеточку. То ли альтернативщик, то ли скейтер. Ну, или просто понравился стиль одежды.
   Ха! Вот так Плюшка! Провела целую лекцию о том, как нужно распознавать чувства, а сама? Засмотрелась на мальчика, как фанат музыкальной группы -- на их новый альбом. Ещё немного, и сожрет взглядом.
   -- Жанночка, -- присвистнула я, сузив глаза, -- да ты втрескалась по самую макушку! "Сядь и скажи", бла-бла-бла. Ты-то сама это сказала?
   -- Сказала, -- Плюшка вернулась за стол и обхватила голову руками, -- и помогло. Осознать, но не справиться. Он такой...
   Симпатичный, веселый, обаятельный? Знаем, слышала подобное от Ирки. С одним отличием: у той голос не хрипнет, когда она вещает об очередном возлюбленном. Плюшка же словно глотнула хорошего вина и теперь пребывает в состоянии, близком к опьянению.
   -- Единственный, -- закончила она.
   Я, едва распахнувшая рот для язвительного замечания, не смогла выдавить и слова. Нет, тут всё серьезнее влюбленности. Ирка с её "душевными муками" нескоро дорастет до Жанны; мне и вовсе не о чем говорить.
   -- Сколько же лет ты его любишь? -- я присела на краешек стола и погладила Плюшку по плечу.
   -- С первого класса... -- Голос совсем сел.
   -- И до сих пор не сказала ему?!
   Особо боязливые девочки всегда спасались четырнадцатым февраля и красочными валентинками. Признавались в любви, дописывая в конце: "Если разделяешь чувства -- сообщи", и кидали в специальный ящик. Легкое решение: возлюбленный прочтет, но в глаза ему смотреть не надо. Откажет -- смолчит, нет -- признается.
   -- Он бы не понял. -- Плюшка вздрогнула. -- Какой он и какая я? Мне подойти-то страшно. Знаешь, только встречаю его, и всё... Как наркоз ввели под язык. Да и учимся в параллельных классах, не буду ж я навязываться?
   В параллельных, значит. Насколько помню, Вика учится не в классе Паши, а тот -- одноклассник Плюшки. Цепочка простая, и решение одно: связаться с Викой. Может, та поможет одинокой Плюшке если не обрести счастье, то хотя бы сообщить о чувствах. Уж она-то должна общаться с этим загадочным мальчиком в черно-синих "слипах".
   Я собиралась успокоить Плюшку да сбежать, но план не удался, потому что пациент не желал лечения. Жанна выгнала меня после пяти минут беседы, напоследок заметив:
   -- Я в твою жизнь лезла косвенно, а ты в моей уселась и тапочки попросила. Иди, психолог.
   И я пошла. Прямиком к Вике, с которой созвонилась и кратко обрисовала ситуацию. Без имен и конкретных личностей, чтобы заранее не перегружать информацией. А напарница загорелась таким интересом "свести пару влюбленных", что даже потребовала меня поторопиться.
   Глава 10.
   О тонкостях моды и макияжа.
   Прибежать быстро не удалось. Лед покрыл улицы щедрым слоем, в отличие от дворников, которые пожалели песка и насыпали его тонкой линией вдоль дороги. При любой попытке разогнаться я балансировала, размахивала руками и грозилась шмякнуться на живот.
   Наконец, полоса препятствий завершилась, и я перекочевала в лифт. Нужный этаж сиял чистотой и порядком. Вика дожидалась меня, опершись на входную дверь, сверху которой был прибит номер "66". Напарница беззаботно возразила:
   -- И ничегошеньки дьявольского, на очки похоже.
   И провела пальцем вдоль дужек-хвостиков.
   Внутри дома переплетались мужская властность и женское желание к умильности. Первым, что я увидела, войдя туда, стали охотничьи фотографии Викиного папы, щедро развешанные по стене. Вторым -- пуфик и ложка для обуви одинакового светлого цвета с узором из ромашек.
   -- Это мамино, -- заворчала Вика, приметив мое недоумение. -- Она всякие вещички с цветочками скупает -- ставить некуда. Папуля против этого, но не спорит - мамины ж деньги, она ими и распоряжается.
   Судя по скривившимся губам, сама она предпочитала методы отца. И точно, на одной фотографии напарница целилась из ружья, на другой -- сидела около костра в мужском камуфляжном костюме, на третьей -- высовывалась из палатки. А выражение лица везде -- сытое и счастливое. Н-да, никогда бы не подумала.
   Вика провела меня в свою комнату, и я чуть не поперхнулась от удивления. Стены спальни были разноцветные. Совсем. Правая -- желтая, левая -- зеленая, спереди -- синяя, а сзади, как оказалось, красная. У люстры каждый плафон своего цвета. Покрывало лоскутное, рисунки -- в тон обоев, даже шторы в пеструю клеточку.
   -- Шикарно, да? -- засмеялась Вика. -- А потолок я подумывала сделать фиолетовым, но мама не разрешила. Сказала, буду в дурдоме жить. А это ведь по Фен-Шую: туда смотришь -- прилив сил, сюда -- умиротворение.
   -- Да, необычно, -- поддакнула я.
   Обстановка не раздражала. Непривычно, но интересно. И не мельтешит, не рябит, не надоедает.
   Осторожно присела на краешек огромной не заправленной постели. Вика только кивнула и откинула одеяло, чтоб я удобнее разместилась. Подсунула мне подушку и, потребовав не стесняться и развалиться "как у себя", сказала:
   -- Кушать будешь?
   -- Не откажусь, -- я смутилась. Голодный живот уже трижды урчал, напоминая о себе. Я сдавливала его локтем и вжимала так сильно, точно собиралась дотянуться им до позвоночника. Чашка с чаем и бутерброд -- то, что спасет мне жизнь.
   Но Вика опять удивила. Она принесла не хлеб и масло, а... суп. Целую кастрюлю с торчащей изнутри ручкой половника. Поставила на прикроватный столик и объявила:
   -- У нас самообслуживание. Наливай, сколько хочется.
   Я пододвинулась поближе, сглотнула слюну.
   -- А ничего, что я вас объедаю?
   Между тем, тарелку наполнила до краев. Схватила кусок хлеба и, обмакнув его, жадно откусила. От супа валил пар, а по спальне расплылся вкусный аромат овощей и куриного бульона.
   Вика с тоскою ответила, что её мама готовит тазами, как на целую армию, хотя в семье никто не ест чаще, чем два раза в день. Приходится спасаться гостями, иначе борщ станет "блюдом недели"; другое-то мама не делает, аргументируя тем, что холодильник полон еды.
   -- Ну, рассказывай, -- напарница уселась рядом, скрестив по-турецки ноги.
   И я поведала о Плюшке и объекте её страсти. Старалась без особых причитаний и громких заявлений о любви. Просто: есть девочка, которой давно симпатичен мальчик, но она стесняется ему признаться. Как бы их аккуратно свести, чтобы тот не заподозрил неладного. Детально описала внешность "кавалера", о девочке упомянула мало, не сказала даже, из какой она школы. Вика фыркнула:
   -- Дениска, что ли? Понятно, чего он ей понравился -- на моську-то миленький, но дурости в нем на нас всех хватит. Прикинь, Дэн девушек заменил гитарами. Вечно о струнах рассуждает, о видах каких-то. Акустика там, бас -- короче, ерунда. А месяц назад купил себе новую и целый день трещал про её звучание. Парню семнадцать лет!
   Она цокнула без особого одобрения.
   -- Ну, -- я отставила пустую тарелку, -- та девочка тоже малость помешана на одном увлечении. У нее всё свободное время занимает создание газеты.
   Я пыталась не описывать Жанну, ограничиться общими фразами, но Вика проявила проницательность:
   -- В Дэна влюбилась Плюшка?
   -- На свете много журнальных редакторов, -- не согласилась я, став пунцовой. -- Или как их там... верстальщиков, во.
   -- Но нас волнует личность Плюшки. -- Напарница почесала переносицу. -- Ты не парься: я -- молчок.
   И провела около рта кончиками пальцев, будто застегнув губы на молнию. Я расслабилась, потянулась. Вика забрала кастрюлю и, попросив подождать, отнесла её на кухню. Вскоре оттуда раздалось: "Пить что будешь? Могу фрэш или молочный коктейль забабахать".
   Я предпочла не выпендриваться и ограничилась обыкновенным черным чаем. Вика вернулась с двумя фарфоровыми чашками на подносе, поставила его на покрывало и сказала, словно всё время обдумывала одну мысль:
   -- Сложно их свести.
   -- Почему? -- я опечалилась.
   Вика, побрякивая ложкой, размешала сахар.
   -- Она ж совсем... скромная и невыгодная. Извини, Ди, если обижаю подругу, но Плюшка напоминает человека, стащившего тряпки у пенсионеров. Кофты в катышках, штаны затертые и обувь на жутком толстенном каблуке. Разве не так?
   Я припомнила любимый свитер: донельзя растянутый, выцветший, но невероятно удобный. Поэтому я в нем хожу под жужжание Ирки: "Фу, выброси этот мусор". Значит, тоже отношусь к категории, которая "ворует одежду у старушек"?
   -- Может, акцентируем внимание не на одежде? -- предложила, подув на кипяток.
   -- А как иначе? В душу не заглянешь, а вот красивая юбка всегда заметна, -- но, пожевав губу, охнула: -- Придумала! Пусть она напишет статью про гитаристов. Дэн прочитает и...
   -- И что? -- тоном Вики оспорила я. -- Плюшка еженедельно о ком-то статьи пишет. Что-то толпы восторженных фанатов в её дверях не маются. Не вариант.
   Вика горько призадумалась. После побарабанила длинными ногтями по кроватной спинке, надула щеки и сузила глаза. Теперь она напоминала недовольного ребенка. Я, едва заметно улыбаясь, встрепенулась от идеи.
   -- Викусь, ты -- гений!
   -- В смысле? -- Вика удивленно вскинула бровь.
   -- В самом прямом. Смотри, Плюшка хочет написать статью в газету. Но с информацией у неё -- голяк. И позовет Дениса в качестве специалиста. Ну, для консультации. Логично?
   Вика часто закивала. Её лицо прояснилось.
   -- Шикарно! -- и затараторила: -- Я приглашу Дэна в кафе, там они пересекутся с Плюшкой, поболтают. Авось на почве "общих" увлечений и проникнутся. Шанс пообщаться точно появится, главное, чтоб она его не проворонила. План такой: я пишу ему, а ты звони Жанке и зови её ко мне.
   Настала очередь моего недоумения.
   -- Ди-и, -- простонала Вика, -- я себя не прощу, если отпущу её на первое свидание в обносках. Предупреди, чтоб принесла все хорошие шмотки и обувь. Украшения возьмет мои, косметикой тоже поделюсь.
   И хоть данное Викой определение одежды меня покоробило, но я согласилась с напарницей. Пусть лучше её приоденет профессионал, для которого мода -- состояние души. Не зря ж сама завидовала умению Вики подбирать гардероб.
   Плюшкин номер отыскался на её личной страничке. Спасибо ей за то, что не шифровалась и не ставила в графе "Мобильный телефон" глупые отписки а-ля: "Красненький" или "Спросите -- отвечу". Четко, аккуратно, по-взрослому, что ли.
   -- Жан, -- прощебетала я в трубку, -- это Диана.
   -- Очень рада, -- пробухтели в ответ. Кажется, собеседница жевала, и я отвлекла её.
   -- В общем, у нас есть идея, как заполучить Дениса.
   Плюшка примолкла, но всего на мгновение. Вскоре её тон наполнился знакомой ядовитостью:
   -- Во-первых, почему ты говоришь о себе во множественном числе, а во-вторых, тебе надо -- ты и заполучай.
   -- Боюсь, Вика Комарова расстроится, услышав твой отказ.
   -- Ты рехнулась? -- Плюшка растягивала гласные как жвачку.
   Я хмыкнула.
   -- Нет, а ты рискуешь проморгать шанс пообщаться с Денисом. Между прочим, Вика уже назначила ему встречу.
   -- Что нужно делать?
   Через полчаса Плюшка вовсю трезвонила в Викину дверь. Закралось чувство, будто она была готова заранее и терпеливо ожидала часа, когда кто-нибудь пригласит её "подобрать одежду". Притащила с собой полную спортивную сумку вещей и пакет с двумя сиротливыми парами сапог. Остроносыми, на одинаково низком и толстенном каблуке.
   Вика предложила пообедать и Жанне, но та так засмущалась, что я предпочла отказаться за неё. Вечером покушает, тем более "интервью" назначено в кафе.
   -- Так, -- напарница раскладывала вещи Плюшки по полу в спальне, а "подопытную" усадила около трельяжа, забитого косметикой.
   Тюбики, баночки, коробочки. И округлые, и квадратные, и вытянутые струною. В глазах рябило от буйства красок и названий. Плюшка, по-моему, подобного великолепия в жизни не видела, поэтому любопытно рассматривала лаки, бесстыдно открывала духи. Но Вику самодеятельность только порадовала.
   -- Нюхай-нюхай, -- милостиво разрешила она. -- Потом выберешь себе запах. Но пока разберемся с тряпками. Мамочки, где ты набрала всё это?
   Она подцепила кончиками пальцев бесформенное грязно-желтое платье.
   Плюшка пожала плечами.
   -- Года три назад купила на распродаже.
   -- Оно и видно, -- Вика, попав в знакомую обстановку, разошлась не на шутку. -- И за сколько?
   -- Триста рублей, -- Плюшка покраснела.
   -- Продешевила. За ношение этого доплачивать должны тебе.
   Я деликатно кашлянула.
   -- Вик, ты вроде собиралась подобрать одежду, а не оскорблять Жанну.
   -- Я нечаянно, -- потупилась Вика, -- прости.
   И закопалась в вещах. Кое-что она быстро отсеивала и выбрасывала, другое оставляла. Левая, неугодная кучка стремительно росла, правая пополнилась двумя юбками и джемпером. Плюшка порою порывалась вставить что-нибудь по поводу вещи, но передумывала и только вздыхала.
   Вика напоминала ведущую из стильных телепередач. Такая же бесстрастная, суровая. Терминами изъясняется как родными. Наблюдать и слушать комментарии -- одно удовольствие. Плюшка, конечно, вначале заобижалась, но смирилась и даже приоткрыла рот, запоминая речь Вики. А та распалялась, объясняла, учила подбирать гардероб под фигуру.
   -- Кто же носит горизонтальные полосы? -- В левую кучку полетела кофта цвета "зебры". -- Они из стройняшки сделают корову. О, неужели!
   Она вытянула бежевое платье. Завышенная талия, свободная юбка до колена, округлый вырез и широкие рукава. Даже я отметила, что вещица выглядит симпатично.
   -- Парадно-выгребной наряд, -- слабо улыбнулась Плюшка.
   -- Жан, выгребайся почаще, -- парировала Вика. -- А то всё в своей каморке чахнешь. Так, надевай.
   Плюшке шло. Верх скрывал недостатки и выгодно подчеркивал длинную шею и светлую кожу, юбка сидела "карандашом", хотя не стесняла ходьбу и движения. С верхом определились, оставалась обувь. Но предложенные сапоги Вика забраковала сразу, поинтересовавшись:
   -- У тебя размер ноги какой?
   -- Тридцать восьмой.
   -- Отлично, наденешь мои. С этим разобрались. А теперь за покраску.
   Кисточка летала в Викиных пальцах. Вначале нанесла основу, после добавила маскирующего крема и пудры. Подвела уголки глаз, мазнула тенями по векам. От Плюшки требовалась покорность. Если она пыталась ерзать или открывать глаза, получала тихое шипение. И покорно застывала. Я решила не мешаться и заняла себя просмотром новостей социальной сети. Ирка закидала страницу цитатами о вечной любви, тысячу раз написала "Обожаю своего пупсика" и "Темочка, как хорошо, что я нашла тебя, любимый". Я закатила глаза. Показуха.
   Добрались до расчесывания. Вика вылила, наверное, половину лака для волос, зачесала высокий хвост, убрав челку. Строго велела поскорее записаться к парикмахеру и отстричь секущиеся концы. Плюшка согласно мычала.
   -- Та-дам! -- с пафосом произнесла Вика через двадцать минут.
   -- Супер, -- обернувшись, признала я.
   Из зеркала на нас смотрела миленькая девочка. Огромные голубые глаза с пушистыми ресницами; ровная кожа, чуть подкрашенные губы. Ни прыщиков, ни "черных точек". Макияж легкий, естественный, но неуловимо добавляющий изящности. Представляю, сколько Вика извела косметики на эту "естественность".
   -- А ты сомневалась? -- приосанилась она.
   -- Самую малость, -- съехидничала я, за что получила шутливый тычок в бок.
   Жанна осмотрела себя со всех сторон. Провела по лежащему волной хвосту, покрутилась так и этак. Слов не требовалось, чтобы понять, насколько доволен увиденным "пациент".
   -- Выбирай духи, -- напомнила ей Вика.
   Плюшка ткнула на вытянутый голубоватый флакон с французским названием и крышечкой в виде кругляшка.
   -- А вкус-то имеется, -- одобрила напарница.
   Она прыснула на запястья, под ухом, дважды на волосы. Принюхалась и бросила беглый взгляд на настенные часы.
   -- Добежать успеем. Конечно, девушка должна опаздывать, но у нас не тот случай. Запомнила? Ты разыгрываешь из себя журналистку. Про гитары спроси, про музыкантов, похвали его знания. Пусть мужчина загордится собой. А, записывать не забывай. Ясно?
   -- Ага. -- Плюшка застегнула высокие, до колена, бежевые сапоги.
   Я собралась первой и, постукивая каблуком, дожидалась медлительных девчонок. Наконец, сборы были завершены, и мы, цветущие и счастливые, выпорхнули на улицу.
   -- И запомни, -- продолжала обучение Вика, -- пригласит на свидание -- увиливай. Типа: да, разумеется, но попозже. Трубку пару деньков не бери, а при встрече -- отнекивайся. Ну, газета, статьи, работа -- некогда. Усекла? Чтоб парня на крючок подсадить.
   -- Ага, -- глупо повторила Жанна. -- А он пригласит?
   -- Ой, наивная. Скажешь, что понравилось общаться и хочешь собрать ещё данных, чисто для себя. Ну, увлеклась музыкой или надеешься научиться играть. Он от тебя точно не отстанет.
   Вышли к оживленной дороге. Машины сновали цветастыми букашками, пролетали черными жуками-джипами и длинными гусеницами-автобусами. Около нас притормозила маршрутка, которой Вика махнула рукой. Мы забрались на последние сидения и, засмотревшись кто в окно, кто в пол, замолчали.
   Глава 11.
   Результаты свидания.
   Улицы завалило снегом. Искрящимся, точно зима рассыпала миллионы крошечных бриллиантов. Ветер замолчал, деревья успокоились, тучи перестали бежать. И только снег падал на землю ровно-ровно, как по линейке.
   Маршрутка неслась с такой скоростью, словно в кафе торопился попасть водитель, а не мы. Обгоняла и маневрировала, гудела и рычала. Светофоры подмигивали зеленым, вечные "пробки" рассосались. Всё было на нашей стороне.
   Выбранное Викой кафе называлось "Виршэ". Непонятное, но элегантное название, выписанное буквами с завитушками, украшало главный вход. Рядом с дверями высился охранник, похожий на медведя средних размеров: большой, волосатый и хмурый. Он скользнул по нас взором и коротко кивнул, разрешая пройти.
   Снаружи здание выглядело куда меньше, чем оказалось внутри. За узким коридором следовал единственный зал, в котором без труда разместилось бы человек двести. Столики угнездились по краешку, большее же пространство занимал танцпол. Пока он пустовал, но, как объяснила Вика, часам к десяти народ подтягивался, чтобы разбрестись по домам к пяти утра. Музыка звучала фоном, не била по ушам и не заставляла орать.
   Мы выбрали угловой столик, окруженный мягкими диванами. Молоденькая официантка принесла три меню и, поприветствовав Вику по имени, удалилась.
   -- Ты тут со всеми знакома? -- полюбопытствовала я, почитывая названия закусок.
   Еды в кафе явно не хватало. Каких-то три блюда да за такую стоимость, что кусок в горло не полезет. Зато названия -- верх абсурда. "Райский ад" -- чипсы под острым соусом; "Мечта вегетарианца" -- мясная тарелка.
   -- А как иначе? -- Вика отложила меню. -- "Виршэ" -- заведение тусовочное и недешевое. Новички сюда наведываются редко, так и пустят не всякого. Меня-то знают, поэтому мои приятели проходят вне очереди.
   -- С недешевым полностью согласна, -- выловила я фразу о "наболевшем". -- Они точно не перемудрили с количеством ноликов в ценниках?
   -- Ди, глупышка, здесь не ужинают. Или развлекаются, или ищут знакомств. Девочка приходит сюда, заказывает коктейль и посасывает его до последнего. Если повезет -- угостят. Заодно поймет, жадина её кавалер или нет.
   -- А тебе часто везло? -- пробормотала Плюшка.
   Кажется, ей тут не нравилось. Сжалась вся, скуксилась, комкает салфетку. Впрочем, а кто её спрашивает? Наше дело скромное: привести Дениса. Её ещё скромнее: не сорвать "операцию".
   Вика на вопрос не ответила, только загадочно ухмыльнулась и перевела тему:
   -- Так, мы сюда не за тем пришли. Дениса дожидаться не станем, а то заставит сидеть вместе с вами. Справишься одна?
   Плюшка громко сглотнула.
   -- А вы...
   -- Что? Может, нам ещё в любви ему признаться? Мы с Ди привезли тебя, посадили и надеемся, что ты не сбежишь, -- и схватилась за телефон. -- Куда я дела его номер... О. Дениска, ты где заблудился? Что значит: автобус медленно едет? Ой, ну конечно, надо нам тебя ждать. Возьмем и уйдем.
   Голосок стал таким елейным, что я перестала узнавать Вику. На секунду почудилась, что передо мной очередная гламурная девчонка из тех, которые носят в сумочках маленьких собачек и дуют губки. Но едва напарница нажала на "сброс", как в её тон вернулась прежняя расслабленность.
   -- Короче, он подъезжает, поэтому любви вам и удачи, дети мои, -- она шутливо приложилась ладонью ко лбу обмершей Плюшки. -- И не трогай лицо: размажешь тональник.
   -- П-пока, -- выдавила та.
   Я на прощание подмигнула и вынырнула из-за стола. Жанна осталась совсем одна. Она проводила нас понурым взором и схватила меню, в которое вцепилась, как в щит.
   -- Как думаешь, всё будет нормально? -- я взволнованно спросила у Вики.
   Мы брели до остановки. Темнело так быстро, словно кто-то набросил на землю непроницаемое покрывало. Раз моргнешь -- и дневной свет сменился вечерним туманом. А звезды спрятались за сплошной черно-серой тучей.
   -- Слушай, -- возмутилась напарница, -- мы её не с людоедом оставили. Что может произойти за пару часов в людном месте? Взрослая девочка, книжки умные читает. Разберется. А нет -- сама виновата. Мы и так пригласили Дэна, приодели её, обучили поведению.
   Падающие снежинки больно кололи ладони; я натянула кожаные перчатки, такие тугие, что в них с трудом двигались пальцы. В карманы совать руки не стала; некрасиво, когда в платье, на каблуках и со спрятанными руками. А вот в перчатках -- самое оно, элегантно и стильно. Сдула с носа прядку, заложила её за ухо.
   -- Разберется, -- эхом повторила я.
   Плюшку было жалко. Затеяли "интервью" мы, притащили -- тоже, а отдуваться той, которая за одиннадцать лет не смогла даже поговорить с объектом обожания. А если начнет заикаться или в обморок упадет от переизбытка чувств? А мне совестью маяться из-за её сохранности и здравомыслия.
   Улицы затихли, редкие прохожие старались скорее добежать до магазинов или скрыться под козырьками. К пустынной остановке подъехал битком забитый автобус. Точно горожане удумали спастись от нарастающей метели именно в нем. Вика, горестно выдохнув, направилась к распахнувшимся дверцам.
   -- Ты ж не катаешься в общественном транспорте, -- с ехидцей напомнила я. -- Сапожки жалко...
   -- Ага, -- Вика протиснулась со ступеньки вглубь салона. -- Но маршрутки вечером ничуть не лучше. Тут есть шанс к окошку пробиться, а там вообще придется посреди прохода трястись и сталкиваться коленом с чьими-то головами. Ай! Ну, вот, носок уже отдавили.
   И под мое гаденькое хихиканье мы поехали в сторону дома. А горящие рыжим окна провожали нас мудрыми, чуть нахмуренными взглядами. Светили вывески, мигали фары. Белоснежные пушинки настойчиво старались укрыть собой весь мир.
   В квартире пахло щами и неприятностью. Этакий особый аромат, когда вроде ничего не произошло, но с порога чувствуется что-то неладное. У мамы орал телевизор, котенок гонялся за мухой, Граф лениво поприветствовал меня взмахом хвоста.
   Я прокралась в кухню, осмотрелась. В кастрюле суп подернулся пленкой из жира, в корзинке с овощами подгнивает морковь. Раковина заставлена тарелками -- тонкий намек на мою очередь мытья посуды. Кажется, на этом проблемы кончились. Постучалась к маме. Та сразу засмущалась и разнежничалась:
   -- Я тебе тортик сметанный купила, мороженого, чаю с бергамотом. Как любишь. Пойдем чаек пить?
   -- Мам, признавайся, -- я стянула платье, чуть не запутавшись в рукавах.
   -- В чем? -- с недоумением. -- Нет-нет, потом переоденешься, вначале покушай.
   Дверь в мою спальню закрыта. Подозрительно, я оставляю её нараспашку, а то кот способен ломиться в комнату, орать, цепляться когтями за дверную ручку. Не слушая отговорки мамы, вошла внутрь. С таким страхом, что аж сердце заколотилось по ребрам.
   Книжные полки, компьютерный стол, диван, прикроватная тумбочка, старый стул на колесиках. Что-то явно случилось, но признаков беды нет.
   Но мама, застывшая в коридоре, всхлипнула и призналась:
   -- Дианочка, прости, котенок разбил твою любимую вазочку...
   Это ужасное нечто, которое я имела глупость сотворить на десятилетие в гончарной мастерской?! С кривой горловиной, разукрашено отвратительно: в кособокую бабочку. Да я готова расцеловать Пушиста за такое одолжение. А то рука выкинуть не поднималась, а в шкаф запретила прятать мама. Дескать, пусть искусство стоит там, где хорошо смотрится. Правильно, в помойном ведре ей самое место.
   Но я, скрыв улыбку, всхлипнула:
   -- Как же так?! Столько воспоминаний, целое детство... Ладно, переживем. Эх ты, Пушист.
   Котенок навострил ушки и наконец-таки поймал злосчастную муху лапой. Мгновение, и насекомое было пережевано да надежно спрятано в пузе хищника.
   -- Может, сходим в мастерскую и слепим новую? -- мама погладила меня по спине.
   -- Нет уж, -- я замотала волосами, -- она... эксклюзивная.
   На том и порешили. Сплошные плюсы: и торт поела, и от мусора избавилась. А если повезет, познакомила Плюшку с возлюбленным.
   Ночью спалось легко. Снилось, как мы прижали фонд к стенке. Почему-то в прямом смысле: я угрожала здоровенному парню диктофоном, а тот трясся, как миниатюрная собачка на ветру. Паша связал его шнуром и мы, под чествование округи, отвели нарушителя в полицию. О нас написали в газетах, а экзамены поставили "автоматом" -- как в институтах. Ерунда, зато приятная.
   Весь учебный день я разыскивала Плюшку. Вику увидела трижды, Пашу -- единожды, в столовой, приметила даже Дениса, пришедшего в школу лишь к третьему уроку. А вот Жанна как испарилась. Кабинет редакции пустовал, запертый на ключ. Стало страшновато. А если что-то произошло? Денис отказал ей или нагрубил, а она теперь в депрессии или наглоталась успокоительных.
   -- Кого потеряла? -- допрашивала Ирка после уроков, когда мы вслед за стайкой учеников продвигались к лестнице. Процессия напоминала поход пингвинов: вразвалочку и малюсенькими шажочками.
   -- Никого, -- я опустилась с цыпочек и перестала рассматривать макушки старшеклассников.
   -.Пф, не хочешь делиться -- так и скажи.
   -- Не хочу, -- подтвердила я, рванув в сторону коридорчика, в котором показалась знакомая фигура.
   Я поймала Плюшку у самого гардероба. Она взяла мешок со сменкой и плюхнулась на скамейку. Отпихнув кого-то локтем, я примостилась рядышком.
   -- Ну как прошло? -- выпалила на едином дыхании.
   Жанна... улыбнулась. Открыто, во весь рот, но щеки налились розоватым румянцем. Она пригладила белый воротничок блузки, выглядывающий из коротенького пиджачка с рукавами-фонариками.
   -- Вот, купила вчера вечером, -- вместо ответа объяснила Плюшка.
   -- А Денис как? -- напирала я, понизив голос до шепотка.
   -- Денис... -- она стряхнула с брюк невидимую пылинку. -- Мы заказали многослойный коктейль. Денис выбирал. Такая вкуснотища. Ой, в общем, посидели пару часиков. Он рассказал кучу историй! Я прям заслушалась... А потом...
   -- Ну-у? -- я подалась вперед.
   -- Он пригласил меня в кино. Сам. Представляешь, скоро выйдет фильм про известного гитариста, он загорелся идеей сходить вместе.
   -- Но ты увильнула от ответа? -- я припомнила Викин тренинг.
   Плюшка машинально застегнула и расстегнула молнию на сапожке.
   -- Нет, согласилась. Я -- ненормальная?
   Наоборот. Самая обыкновенная влюбленная девочка. Правильно, обманные ходы для тех, кому нечего терять. И если парень сорвется, как говорит Вика, горечь окончится тремя протяжными вздохами. А, по-моему, в любви всё иначе. Незачем опаздывать на встречи, не отвечать на звонки и строить безразличие. Можно просто любить.
   -- Ты -- молодец, -- успокоила я Жанну.
   -- Спасибо вам, -- она легонько сжала кончики моих пальцев. -- Огромное. Если бы не вы...
   -- Прекрати благодарить. Всё замечательно, я рада за тебя.
   -- Ага. -- Плюшка взяла себя в руки. -- Вот теперь точно займись разоблачением фонда. И так целый день потратила зазря. Всякой ерундой страдаешь, лишь бы отлынивать от работы.
   Сбежав от наигранного бурчания, я поспешила домой. По дороге написала Вике. Пашин номер, увы, затерялся в сотне бумажек. Вытряхнула из сумки весь мусор, пошарила по карманам. Ноль. Впрочем, какая разница. Уж люди, которые встречаются, явно состыкуются.
   "Где собираемся?" -- последовал ответ.
   "Топайте сразу ко мне".
   Тем временем я занялась уборкой, напоминающей генеральную. После котенка в комнате был не беспорядок -- бардак, разгром и хаос. А посреди всего великолепия из сваленных книг, запутанных клубков ниток и раскиданной косметики восседал желтоглазый комок шерсти. Судя по длинным полосам от когтей на шторах -- прыгать он почти научился.
  
   Глава 12.
   Подготовка к ловле преступников.
   Паша привычно развалился на диване, поставив на живот тарелку с вафельным тортом. Чую, ещё чуть-чуть, и он начнет проводить ревизии моего холодильника. Вика, сюсюкаясь от нежности, тискала Пушиста. При этом почесывала нос и безостановочно чихала.
   -- Аллергия? -- озаботилась я.
   Мерзкое слово. Плавное, звучное, напоминает литературный термин или древнегреческое имя, но на деле - сплошная пакость. Я и сама периодически страдала ею: после укусов комаров расчесывалась до кровавых царапин, а когда ела вишню -- горло немело, как при анестезии. Но с шерстью повезло, иначе бы пришлось обрить Графа уже в младенчестве. Мстительный кот вряд ли простил бы подобные злодеяния.
   -- Нет, -- заверила она и потерла покрасневшие глаза. -- Всегда мечтала о кисе. Они такие милашки!
   Жертва приманивала охотника, не подозревая о кровожадных планах того. Киса затаилась за ножкой стула, готовая атаковать разомлевшую Вику в любой момент. Длиннющий хвост рыже-белого окраса подрагивал от нетерпения. Бросок. Котенок накинулся на Викину лодыжку. Вгрызся короткими зубками и обхватил когтистыми лапами.
   Вика умилилась втрое сильнее.
   -- Он меня обнимает! Какая лапочка!
   Я постучала ногтями по столу.
   -- Задача такова...
   Учительским тоном зачитала с блокнота наметки. Четко по плану, иначе бы растеряла половину информации, пока рассказывала. Меня выслушали с озабоченными выражениями на лицах. Паша аж позабыл о торте, который практически донес до рта, но замер с куском на полпути. Вика прикусила указательный палец.
   -- Вот и всё.
   Я зажмурилась, ожидая насмешек.
   -- Ну, не гениально, -- с присущей ему леностью оповестил Паша, таки откусив кусок. -- Но пойдет.
   -- Ой, забыли спросить умника, -- насупилась Вика и запустила в него сумочкой. -- Предложи лучше. Замечательная идея. Я за!
   Паша словил трофей и подложил его под шею.
   -- Женщина, не вопи. Повторяю: сойдет.
   Повезло. Я, гордая удачей, засуетилась пуще прежнего, изображая руководителя, от которого есть хоть какая-то польза. Достала из-под дивана заброшенную туда неведомым образом ручку (котенок в злодеянии не признавался). И застрочила возможные варианты.
   -- Давайте согласуем детали... Викусь, твой папа нам поможет?
   -- А куда он денется, -- снисходительно хмыкнула Вика. - В его же интересах сопровождать ребенка и присматривать за ним.
   -- Отлично, -- я поставила размашистую галочку. -- Предлагаю так: в фонд проникну я. Толпой напирать бесполезно. Получится по-детски: приплелись да в один голос требуют трудоустройства. Тем более сомневаюсь, что папа отпустит Вику прямиком в бандитское логово.
   Напарница, опустив взгляд, дернула подбородком.
   -- Я превратился в невидимку? -- Пашка скрестил руки на груди. Вышло смешно -- он ведь лежал.
   -- Ты -- мальчик, -- я ткнула в его сторону ручкой. -- В случае осечки тебя и побить могут.
   -- А тебя -- нет? Типа: злодеи не трогают принцесс?
   Всё-таки как много оттенков у слова. В сообщениях от поклонника "принцесса" звучало ласково, нежно, добродушно. А от Паши -- с издевкой. Я окончательно обозлилась. Зачем он придирается по пустякам? Какая разница, кто изобразит жадного до денег человека? Я - идеальная кандидатура. Вике нельзя, а Паша...
   Пришлось признать, что Пашу я бы туда не отпустила. Без предубеждений или симпатий. Как-никак, единственный мужчина в коллективе; его потерять особенно жалко.
   "Мужчина" поджал тонкие губы, сузил глаза и стал напоминать китайца.
   -- Пойду я, -- отрезал.
   Боюсь-боюсь. Прямо рявкнул, и я испугалась. Теперь обязана отправить в фонд его, с флажками и воздушными шариками - для полноты победы.
   -- Думаю, Ди права, -- скромно вмешалась Вика. -- Практика доказывает, что к нам относятся спокойнее. Вспомни криминальные сериалы, там постоянно мужиков убивают. Да и мне папа говорил, что девчонок жалеют. Типа слабенькие и глупые, на кой об них руки марать? Поэтому, если дело провалится, тебе сразу сломают нос, а Дианку припугнут и наверняка отпустят искать Артема. Ну, чтоб не расслаблялась. В это время папуля и схватит их. В общем, лучше её пустим. Ди, ты не думай: я за тебя очень переживаю!
   Я хохотнула. Прекрасный монолог. Вика умудрилась назвать девушек неумными, бесполезными, никчемными и жалкими. При этом сумела убедить в своей правоте.
   Паша нахмурился, но угукнул, вынужденно смирившись. Чуть погодя недовольство с него спало, складка меж бровей разгладилась. Кажется, он что-то задумал, но пока не собирался признаваться -- что именно.
   Я вписала в клеточки своё имя. Непонятно, ради чего - для порядка, наверное. Будто можно позабыть о главной роли в разоблачении фонда? Зато, при случае, ткну Пашу в запись, чтоб не началось: "А я не помню, мы такого не обсуждали". Попросить его расписаться, что ли? Для полноты показаний. Нет, обойдемся.
   -- Где возьмем диктофон? -- поставив жирную точку, спросила я. -- На моем телефоне его нет.
   Вика протянула смартфон. Я хотела отказаться от махины, но Паша опередил меня. Он неестественно весело захохотал, едва не подавившись тортом. И, откашлявшись, сказал:
   -- Как она незаметно пронесет кирпич?
   -- Этот "кирпич", -- передразнила оскорбленная Вика, -- стоит дороже твоего ноутбука!
   -- А мне начхать, -- бесхитростно признался Паша, отряхиваясь от крошек. -- Ноутбук приносит практическую пользу, а от этой ерунды какой толк? В зеркале себя фотографировать? Диана, раз уж удумала геройствовать, мой бери. Старенький, но динамики приличные. Зависает, правда, иногда, но он сам по себе отвиснет.
   И резким взмахом перекинул мне простенький кнопочный телефон. Я, не ожидая подобного хода, с трудом поймала тот у самого пола. Котенок, было, нацелившийся на добычу, заискивающе посматривал на Пашу. А нет ли у того ещё каких вещичек для броска.
   -- Сейчас-то он мне для чего?
   Я повертела прямоугольник на разные лады. Удобный. И легко спрятать в нагрудный карман.
   Паша искренне возмутился. В тоне появились грубоватые нотки:
   -- А, так мы отложим поход до лучших времен? Пока обворуют всех бабушек в городе?
   -- Можно и сегодня, -- подчинилась я.
   Вика, пообещав договориться с папой, упорхнула в коридор. Мы остались с Пашкой наедине.
   -- Аккуратнее там, -- процедил он, почесывая за ухом мурлычущего Пушиста.
   Тот воспылал к Паше особой любовью. Терся боком, тряс кончиком хвоста и преданно заглядывал в глаза. Настоящая собака компактных размеров.
   -- Разумеется...
   -- Точно не передумаешь?
   То ли мне почудилось, то ли в голосе звучала печаль. Я прикусила изнутри щеку и отвернулась. Нервно провела пальцами по корешкам стоящих на полке книг. Часто поморгала и ответила кратко:
   -- Точно.
   -- Ну и дура, -- вдруг раздраженно выплюнул он и, подскочив, вылетел из комнаты.
   Я сжимала в руке телефон и, округлив глаза, смотрела на застывшую с трубкой у уха Вику. Та тоже не поняла причину Пашиной ярости. Хлопнула входная дверь.
   Выглянули в прихожую. Ни кроссовок, ни куртки.
   -- Он куда? -- шепнула напарница и уже громче обратилась к отцу: -- Да-да, пап, дело жуть какое важное... Пойми ты, мы провели целое расследование...
   Я помотала волосами. Точно ужалил его кто-то. Донесся грохот закрывающихся створок лифта. Влезла в тапки и выбежала на общий балкон. Вскоре внизу появилась Пашина фигура. Она быстрым шагом пересекла расстояние от парадной до дороги и, спрятав ладони в карманы джинсов, поспешила направо. Секунд через десять Паша скрылся за полотном из падающего снега. Я почти окрикнула его, но передумала. В самом деле, побесится и успокоится. Далеко ли денется, если телефон-то у меня?
   Вика набросилась с десятком вопросов. А что я могла ответить? Психанул, как девочка, и ушел.
   -- Странный он. -- Вика намотала локон на пальчик. -- Короче, папа выругал нас за самовольство, пообещал набить ремнем одно место, но согласился помочь.
   -- А почему тогда согласился?
   Как-то слишком легко. Отец-то мужчина умный, с богатым жизненным опытом. Кроме того, трудится в полиции. Неужели подобные авантюры у него в чести? Или понял разумность наших действий? В фильмах подсадных используют часто, чем мы хуже?
   Вика изобразила невинную мордашку.
   -- Надо уметь просить. Папуля ради меня на всё пойдет. К тому же я не призналась, что ты добываешь доказательства... -- она порозовела. -- По моим словам, папе надо наведаться к ним лично. Он, кстати, одобрил, что требуется "наживка". Ну, типа Игорь тот глянет в "глазок" -- там Артем, а около стены затаился папа. В общем, я иду за ним, он как раз дома отдыхает. Папуся вообще попросил Артема потом вызвать, но ты свяжись с ним и беги прямиком в фонд. Отыщешь офис сама или объяснить дорогу? Я постараюсь задержать папу. Ну, чтоб он двинул туда после тебя, а не во время.
   -- Вы долго будете собираться? -- крепко задумалась я.
   Идти без опоры совсем не хотелось. Лучше уж всем вместе, чтоб знать наверняка: в критический момент за мной прибегут. А то узнаю на живом примере, бьют ли принцесс. И как долго заживают сломанные кости.
   -- Не, -- Вика зашнуровала сапожек. -- Папа почти готов, на машине враз доедем!
   Я пожелала нам удачи, и напарница убежала, насвистывая веселенькую песенку.
   Ждать было невыносимо. Приготовила бутерброды, налила чаю, но кусок не лез в горло. Подташнивало от нетерпения и испуга - как перед итоговой контрольной. Посмотрела в окно, трижды изменила прическу, натянула вчерашнее платье. Действия не помогали отвлечься. В итоге я осмелилась пренебречь советом Вики. Они с папой подъедут быстро, а я пока соберу информацию, осмотрюсь.
   Артем пообещал подъехать минут через сорок. Но при условии, что его гарантированно подстрахуют. Как иначе-то.
   Свой телефон решила оставить дома - чего тащить с собой две штуки? Вика явно додумается позвонить на номер Паши.
   Снегопад стих, распогодилось. Кусочек солнышка выглянул из-за плотных туч. Новенькая маршрутка мчала меня к многоэтажке, в которой притаился рассадник зла. Играла ретро-музыка. Я обдумывала возможный разговор, проговаривала ходы и фразы. Сердце замирало от страха. Вдруг Вика с папой опоздают? Или меня прибьют раньше?
   Вдох-выдох. Вжала ногти в кожу. Подействовало отрезвляюще, плохие мысли испарились. Но зубы стучали, не попадая друг на друга. Вот оно: настоящее приключение. Поимки Артема -- ерунда по сравнению с ним.
   Глава 13.
   К чему приводит неверное слово.
   Грязный дворик. Древняя детская площадка с ржавыми качелями, сломанной горкой и скамейками без сидений. Голые деревья, провожающие безмолвием. Исписанные граффити стены зданий. "Офис" располагался на последнем этаже обычного кирпичного дома. Замок на входной двери был сломан, поэтому я без трудностей открыла её и очутилась в царстве из темноты, вони и стойкого запаха пива. Зажав нос, проскользнула к лифту. Конечно, размечталась! Мало того, что кнопка выжжена до основания, так и сам сломан. Я нажимала раз пять, приблизилась ухом к щелочке, но в ответ -- тишина.
   Значит, "черная" лестница. Лампочки не горят -- а кто б сомневался! -- поэтому идти следовало на ощупь. На Пашином телефоне фонарик имелся, но не зажигался. Та же беда случилась и со вспышкой - она вспыхивала и сразу гасла. Пальцы шарили в поисках перил, те оказались заляпаны жвачкой. Фу, какая гадость! Я отдернулась и побрела так, мелкими шажочками, водя руками перед собой. Отвратительный "аромат" усиливался, закладывал ноздри.
   Первый пролет, второй. На третьем чуть не встала в малопонятную, но зловонную лужу. Свезло, ботинок наступил не полностью, а на самый краешек. Четвертый. Такое ощущение, что сзади кто-то есть. Позвоночник колет от присутствия. И звуки странные, будто шуршание пуховика.
   Я всмотрелась в кромешную темноту. Глупости, показалось. Тени не шевелятся, нет звуков дыхания или ходьбы. Пятый, шестой.
   Хлопнула чья-то дверь. Вся съежилась, нащупала в кармане ключи и мобильный. Ударю, если придется. Спина аж взмокла. Но нет. Никого.
   К восьмому я немилосердно устала и, сжимая пальцами колющий бок, часто дышала. Обязательно займусь спортом! Завтра же! И прогуливать физкультуру больше не стану! Кошмар какой-то...
   Наконец, добралась до последнего, десятого. Дальше -- тупик и заколоченный ход, ведущий на чердак. Его я разглядела уже после, когда открыла дверь к мусоропроводу. Там свет горел. Зато, чтоб не расслаблялась, несло помоями. От всех запахов разболелась голова.
   На лестничной площадке -- четыре квартиры. Нужна мне -- крайняя слева. Так, включаем диктофон. Запись идет...
   Позвонила в звонок, напоследок проговорив про себя начало разговора. Открыли пусть и не сразу, но довольно скоро. На пороге высился накаченный парень за двадцать; я помню его -- он выходил вместе с Игорем с дачи Артема. Вылитый шкаф! Сам одет в спортивную куртку и черные брюки -- жуткая безвкусица. Черепушка лысая, а на подбородке трехдневная щетина. Взгляд -- как у барана. Тупой. Впрочем, не только. Показалось, что в нем промелькнула недобрая искра.
   Я потупилась и невинно так, скороговоркой выговорила:
   -- Добрый день! Я попала в "Фонд продуктовой помощи нуждающимся"?
   -- Ну, -- настороженно процедил качок. -- Чё надо?
   -- А я... с информацией...
   Вот мямля! Совсем некстати позабыла отрепетированный текст.
   -- Какой? -- бугай окинул меня оценивающим взглядом. Остановился на уровне горла, и я окончательно перепугалась. Но отступать поздно, поэтому выдавила:
   -- Может, пропустите и поговорим в деловой обстановке?
   Он распахнул дверь настежь и, не отходя с порога, жестом разрешил войти. Я втиснулась внутрь бочком.
   В узеньком коридоре никакого намека на официальность. Разбросаны ботинки, вешалка завалена верхней одеждой. По правую руку туалет с ванной, ход на кухню, по левую -- две комнатки. Интересно, снимать ли куртку или обувь?
   -- Проходи, -- амбал втолкнул меня в ближайшую комнату.
   О, та, которую засняла Вика. Только бумаг поубавилось, брошка, ясное дело, испарилась, а монитор включен. Зеленью сияет игрушка-стрелялка: посреди реалистично прорисованного леса стоит герой с автоматом. Из колонок слышен щебет пташек.
   -- Ну? -- поторопил хозяин.
   Я замерла у стула и, то ли под воздействием стресса позабыв установки, то ли до смерти перепугавшись, быстро, но связно пролопотала:
   -- Я знаю, что вы обворовываете старушек! А Артем...
   А после зажала рот ладонями. Мамочки! Не так! Совсем не так! "Он отказался воровать, а вот я заинтересована в той работе, которую вы предлагали ему..."
   Качок, было севший за стол, медленно поднялся. Я следила за ним с неописуемым ужасом. Сердце билось по ребрам. Низ живота тянуло... В легких кончился воздух, а тот, что остался -- тяжелый, как свинцовый. А птицы заливались радостным звонким пением.
   -- Я... Извините... -- залепетала, попятившись. -- Я не... имела в виду другое... Мне бы устроиться к вам... Я не против того, что вы... делаете... Артем сам виноват...
   И уткнулась лопатками в дверной косяк. В куртке было невыносимо жарко. Пот тек по позвоночнику, впитался в свитер и холодил спину.
   -- Ах ты, мелкая гадина, -- бугай растянул губы в до озноба страшном оскале. -- Точняк! Я ж видел тебя в том колхозе. Ну-ну, ври больше, устроиться она хочет. Что, допрыгалась? Признавайся, где припрятала дружбана? Проболтались уже всем подряд о наших делах?! Ну, говори?!
   Он обхватил оба конца моего шарфа, потянул за них. Я почувствовала, что ещё самую чуточку, и начну задыхаться. Горло пережато. Амбал вдавил меня в стену, намотал шарф на кулак.
   Вика ошиблась! С девочками они так же не церемонятся, как и с парнями... На глазах появились слезы; шея ныла. Я ловила ртом воздух и задыхалась.
   -- Говори! -- рычал амбал.
   И тут я вспомнила уроки самообороны, на которые мы с Иркой ходили полгода назад. Даже не вспомнила, а поняла, как перегруппироваться и куда бить. Выставить руку вперед, кулак сжать так, чтоб большой палец находился сверху (иначе его легко сломать). И ударить под дых.
   Бандит загоготал, отвлекся. Ну да, для него подобное -- как шлепок ладошкой по слону.
   Так... Дальше что? Второй ладонью перехватить запястье. Вцепиться ногтями. Резкий оборот. Ой, сейчас задохнусь! Нет, повезло. Почти выпуталась из шарфа.
   Отшатнуться в сторону. И, на десерт...
   Я со всей дури, сколько было силенок, ударила его между ног коленкой. Собиралась чуть выше, но промазала. И то неплохо. Бугай сложился пополам, взревел, грязно выругался. Мою полосатую "змею" он выпустил, и я машинально подобрала её.
   У меня появились драгоценные секунды. Я выбежала к двери и начала ломиться в неё. Остервенено дергала, толкала плечом, вертела ключ. Рыдала... И видела, что очухавшийся амбал наступает.
   Это конец!
   Он размахнулся для пощечины, но ему помешал дверной звонок. Дзынь!
   Остановился, прислушался. Я сползла по стене и тщетно искала хоть что-то, способное помочь в драке. Тапок, провода, шапка. Дзынь-дзынь!
   -- Откройте немедленно! -- донеслось снаружи. -- У вас кричит девушка! Я вызову полицию!
   -- Всё в порядке, сосед, -- уверил качок, подбираясь к "глазку". -- Я сериальчик зырю про ментов, в нем девку режут.
   Только бы там, за дверью, не поверили... Только б не отступились... Терять нечего. Я заорала, взмолилась помочь, кричала, что меня схватили и собираются убить.
   Бандит ударил наотмашь по щеке. Носом потекла кровь, я упала на выставленные локти. А человек за дверью всё требовал выпустить меня. Иначе грозился позвонить всем соседям, вызвать полицию...
   И тут бугай, все-таки добравшийся до "глазка", ухмыльнулся.
   -- Как хочешь.
   Повернул ключ.
   Я дернулась к выходу, оттолкнула бандита. Откуда взялись силы?! Из-за слез плохо различала картинку, но...
   В офис ломился не сосед. Это был Пашка!
   То, что неестественно выпрямившийся парень не причинит бугаю вреда, понимала не только я. Вывалилась из квартиры, но Паша не успел поймать меня. Качок загоготал так ужасно, как каркают вороны над кладбищем.
   -- Пусть так. Девчонка, -- обратился он ко мне, сплюнув, -- веди парня. Иначе твоему дружку кранты. Жду полчаса. Придет ментовская облава -- точно грохну.
   И втянул попытавшегося сопротивляться Пашку внутрь. Дверь захлопнулась...
   Я молотила всем соседям, названивала в звонки, орала, как сумасшедшая. Нет. Они заняты, работают, гуляют по магазинам. Или просто не собираются открывать! Трусы.
   -- Трусы!!! -- вслух завопила я и понеслась по лестнице вниз.
   Ноги заплетались; слезы катились водопадом, мешались с кровью из носа. Я споткнулась и рухнула на выставленные ладони. Те засаднило. Поднялась, побежала дальше... Скатилась со ступеней... Ударилась плечом о стену...
   А на улице всё та же пустота. Словно мир вымер. Осталась лишь я, бугай и Пашка... Бедный Пашка... Зачем он пришел?
   Карман оттягивал мобильный. Точно! Наберу номер, спасу Пашу...
   Надо звонить в полицию. Как там? 02? Или 03?!
   Разум совсем спутался от ужаса.
   Нет, позвоню Вике. Пусть поспешат... Папа вызволит его... Пашку... Нашего Пашку...
   Я сбросила диктофонную запись, забыв сохранить её, и трясущимися пальцами полезла в контакты. Но нечаянно ткнула не туда, и на дисплее высветились отправленные сообщения. И телефон, будь он проклят, завис. Я, как безумная, жала сброс, но впустую.
   Глаза, слезы на которых подсохли, различили первые смс. И.... Я глубоко вздохнула и застыла с раскрытым ртом. Рыдания перехватывали грудь, в ушах звенело сотней колоколов. И большой палец безостановочно давил на красную кнопку. Но эти сообщения...
   "Доброе утро, принцесса!" -- гласило последнее. То самое, полученное вчерашним утром. Мне. Анонимно. От тайного поклонника, которого Паша отказался вычислять.
   Тревожное предположение я так и не окончила, потому что мобильный подчинился и переключился на главный экран. Плевать на сообщения, жизнь Паши важнее.
   Отыскала Викин контакт. И, высматривая хоть кого-нибудь из прохожих, вслушалась в разрывающие душу гудки.
   -- Алло, -- горестно ответила Вика. -- Ди, план отменяется. Я тебя раз сто набрала... Ой, я ж на твой мобильный звонила, не подумала про этот.
   Какое отменяется?! Она рехнулась?!
   -- Вика... Паша... Он...
   Буквы мешались, путались в мешанину. Язык прирос к нёбу. И я выла, задыхалась, рвала на себе проклятый шарф, сдавливающий горло.
   -- Папа запер меня дома! -- в ответ всхлипывала Вика, решив, что я огорчилась отказу. -- Он запретил соваться туда! Обманул, короче говоря. Потом сам съездит.
   -- Нельзя потом... Вика... Паша... Его схватили...
   -- Что?! -- протянула напарница, но тут же замолчала, дослушав мою сбивчивую речь. -- Папа выедет сейчас же. Жди!
   Куда бы я делась...
   Я упала на мокрую от подтаявшего снега землю. Обняла колени и раскачивалась маятником. Никого... Совсем никого... Шмыгала носом: кровь потекла заново, наверное, от переживаний.
   В валяющемся рядом телефоне раздавались вначале крики Вики, затем -- частые гудки.
   И вот, отчаявшись, я заметила далекий силуэт в красном пуховике. Неслась к нему так, словно этот алый цвет был моей единственной надеждой, моим маяком к спасению. По лужам, через низенький заборчик. Растрепавшиеся волосы лезли в лицо. Я отплевывала их и бежала, бежала.
   Уже совсем сравнявшись с человеком, поняла: это Артем. Что, конечно, замечательно, но...
   Он ни за что не сдастся тому амбалу. Ему плевать на Пашу. Собственная жизнь важнее. Вполне оправданно... Только Пашка почему-то предпочел отдать свою за меня... И эти сообщения...
   -- Что с тобой? -- вопросил парень Ирки, когда я бессильно рухнула к его ногам. - Тебя били?
   По коленам колючками разбрелся холод и огонь. Ноги замерзли. Кровь со слезами застыла на шарфе кляксами. И исцарапанные ладони оперлись на мокрый асфальт. Иначе бы я завалилась на бок.
   -- Паша... он...
   Всё. Больше не смогла произнести даже слова.
  
   Глава 14.
   О том, кого считать настоящим другом.
   Когда я читала в книгах фразу: "Дальше всё происходило как в тумане", то не верила написанному. Какой этот туман? Совершенно не говорящая характеристика. Разве возможно позабыть события, действия, слова? Глупости!
   Оказывается, я была неправа. Всё смазалось как мазки на холсте под нетвердой рукой. Я помнила снег. Он стекал каплями по щекам и заползал за шиворот съехавшей куртки. Ветер задувал под одежду, путался в юбке платья...
   Очертания размылись до пятен. Кто-то усадил меня на лавку. Кто-то говорил на повышенных тонах, тряс за плечо и что-то спрашивал. А я и оглохла, и ослепла, и потеряла дар речи.
   Потом перед глазами прояснилось. Свет заходящего солнца невыносимо слепил. Женский силуэт превратился в Вику. Но она же была заперта? Или мне приснилось? Та перебирала мои волосы, бормотала успокаивающие слова. Укутала своим шарфом, нацепила на макушку теплую шапку. В нос забрался персиковый запах её духов.
   Вдалеке заревела сигнализация, ей ответили заливистым лаем дворовые псы. И меня с оглушительным хлопком вытолкнуло из пустоты, выбив последнее дыхание. Как будто тонула, но справилась и вынырнула из морской глубины.
   -- Очухалась! -- причитала мертвенно-бледная Вика. -- Я уже скорую собралась вызывать! Сгорбилась, шатаешься и молчишь. Уставилась в одну точку.
   -- Ты ведь сидела дома...
   -- Приехала с папой, -- объяснила она. -- Он так ругался...
   Вика невесело фыркнула и с состраданием посмотрела мне в глаза:
   -- Как самочувствие?
   Я повела плечами. Как у лимона после встречи с соковыжималкой. Да и внешний вид отвратительный: на колготках стрелка длиной сантиметра в три, коленка разбита, низ платья пропитался бурыми пятнышками. Подозреваю, что щека после пощечины распухла и налилась краснотой. Но это мелочи.
   -- А что с Пашей? -- с дрожью в голосе.
   Вика почесала кончик носа, поправила на мне шапку, потеребила застежку сумочки. Точно скрывала какую-то важную информацию...
   -- Да куда он денется? Папа говорит: жив-здоров.
   -- Папа? Он выходил?
   Оказалось, что Викин отец при помощи перепуганного Артема уже произвел "задержание" (на деле -- обезвредил амбала и дождался его дружка), а теперь, вместе с другом из отдела, разбирался с бандитами. Артем перед началом "операции" долго ныл и умолял оставить его, после - трясся и сбежал при первой возможности. Ну а Паша остался давать показания. Подобное предстояло и мне, но позже. Викин отец милостиво разрешил вначале прийти в себя, а уж потом -- объясняться в безрассудстве.
   В голове перекручивались бессвязные мысли, пульсировали и давили на темечко. Противно зудело в висках, как перед началом сильной головной боли. Вика, покопавшись в сумочке, достала пачку обезболивающих. Я выдавила одну таблетку, подумала и добавила к ней вторую. Чтоб наверняка.
   Приземистый, но крепкий мужчина в черных брюках и зеленой рубашке, неуловимо похожий на Вику чертами лица, вскоре подошел к нам. Его волосы были даже светлее, чем у моей напарницы -- золотисто-пепельные. Глаза серо-голубые, уставшие; под кожу залегли тени. Драповое пальто перекинуто через плечо. Он покачал головой, обратившись ко мне:
   -- Ну что нынче за дети? Раньше крутизну заполучали, если учителю хамили. А теперь?..
   -- Я хотела помочь следствию...
   -- Безусловно. -- Отец вытащил из кармана пачку дешевых сигарет и выбил одну штуку, продул её. -- Комаров Борис Аркадьевич.
   И протянул мне широченную ладонь. Я боязливо пожала её.
   -- Никитина Диана Константиновна.
   -- Очень приятно, Диана Константиновна, -- громыхнул он, закуривая. -- Ладно, сейчас твоего друга отпустим, и езжайте домой. Диана, ты свободна, к расследованию отношения не имеешь, никуда не лезла и нос не совала -- чтоб лишней канители не было. Усекла? Купите торт, отпразднуйте удачный исход мероприятия. Виктория, держи на сладкое.
   Борис Аркадьевич, усмехнувшись, вручил дочери тысячу рублей. Мне показалось, что всё наладилось, и деньги означали перемирие, но Вика, заслышав своё полное имя, напряглась. Она тяжко простонала и заканючила:
   -- Папуль, ну прости нас! Пожалуйста!
   -- Семнадцать лет дылде стукнуло, а, как маленькая, лезет во всякие "расследования", -- голос наполнился недовольством. -- Ладно, обсудим попозже.
   -- Папочка, но мы... Ведь благодаря нам обезврежена опасная группировка. Или как их там?
   -- Два сопляка вами обезврежено.
   -- Па-апочка...
   -- Борис Аркадьевич, -- перебила я её. -- А как Паша?
   -- Да чего случится со здоровым парнем? В лобешник получил пару раз, когда сопротивляться попытался. И всё. Эти-то, -- он безлично махнул в сторону соседнего подъезда, -- крутыми выставлялись, а в итоге струсили и к членовредительству не перешли. За что я им, конечно, благодарен.
   Вика насупила брови.
   -- Я, по-моему, выстрел слышала... Когда ты уже внутри был.
   Вот что она скрывала. Мамочки... Я перепугалась, как бы Викин отец не приукрашивал действительности. Паши-то не видно; вдруг он пострадал?!
   -- Да преступнички ваши, -- Борис Аркадьевич скривился, -- травмат прикупили. И запрятали тот у самой входной двери. Главный их заверяет: сделали, как в боевиках. Какие боевики в наших-то условиях? В общем, этот главный, как понял, что попался, принялся угрожать, что пристрелит кого-нибудь. В итоге я его скрутил, а он запоздало пальнул в воздух. Вот что значит: тело раскачал, а мозг совсем усох...
   Тут Викиному отцу позвонили и он, извинившись передо мной и пообещав дочери скорую расправу, отошел. Осталось дождаться Пашу, убедиться, что он цел. Отдать телефон, в конце концов.
   Перед глазами проигралась недавняя картинка: слезы, страх, побег, зависший экран. И во мне засел мерзопакостный червячок непонимания.
   С отправителем "анонимных" сообщений разобрались. Варианта два: или Паша с самого начала подшучивал надо мной, или... Испытывал симпатию? Если первое, то он -- негодяй и подлец. А если второе? Но как же Вика?
   -- Викусь, -- я начала издалека, -- а вы с Пашей давно встречаетесь?
   Она оторвалась от созерцания слякотной лужи и удивленно уставилась на меня.
   -- В смысле? С чего ты взяла?
   -- Ну... В кафе, помнишь, когда познакомились. Ты сказала, что знаешь Пашку, потому что вы встречаетесь.
   -- Да ты с дуба рухнула! -- нараспев произнесла напарница. -- Мы год назад встречались, я это и пыталась сказать.
   -- Почему расстались?
   Интересно, не обидится ли Вика за допрос? Но, судя по всему, нет.
   -- Да ну его, -- она махнула перчаткой. -- Целыми днями то дома спал, то на тренировках пропадал, то в ноутбуке засиживался за игрушками. В итоге я предложила общаться без всяких обязательств. Ты б видела его радость. Будто мешок сладостей вручила, а не прекратила отношения.
   -- А ты как отреагировала на разрыв? До сих пор любишь его? -- напирала я, подергивая левой ногой.
   В шапке и шарфах вдруг стало невыносимо жарко. Я стянула Викин и, покрутив в пальцах, передала хозяйке. На руках остался всё тот же сладковатый запах фруктов.
   -- Не, -- Вика намотала шарф на запястье. -- Он мне когда-то нравился, собственно, по моей инициативе и замутили. А после даже не сожалела. Как друг Паша куда лучше, обязательнее, что ли. Никому подобного МЧ не пожелаю.
   Я зарделась. Надеюсь, она предвзята. Впрочем, Паша мог всего-навсего издеваться. "Принцесса", -- я попробовала слово на вкус, покатала его на языке, как глоток вина. Вкусное. В любом из его оттенков.
   И в тот момент, когда слово медовой каплей расползлось по душе, я приметила фигуру Паши. В расстегнутой куртке и с растрепанными волосами он выглядел таким смешным. Чем-то напоминал нахохлившегося воробушка. Вязаные помпоны шапки торчали из кармана и раскачивались в такт шагам.
   -- Пашка! -- покорившись порыву, выкрикнула я и рванула к другу.
   В макушке отдалось ударом, но боль стихла, тошнота через мгновение исчезла. Я добежала до Паши и застыла в шаге от него. Что дальше-то? Похлопать по плечу или чмокнуть в щечку? Поблагодарить? "Спасибо, что спас мою жизнь!" -- как звучит-то... Напыщенно.
   Паша вначале отстранился, но затем порывисто обнял меня. И зачем-то начал ощупывать.
   -- Эй! -- я отпихнула ладонь.
   -- Чего? -- оскорбился Паша. Чуть выше его правой брови расплылся фиолетовый синяк -- и точно, получил в лоб. Я хихикнула. -- Проверяю, здорова ли ты.
   -- А я за тебя волновалась, -- честно призналась я и прикусила губу.
   -- Нифига себе волновалась! -- Вика подлетела к Паше и отвесила ему пинок под коленку. -- Чтоб больше всякими глупостями не занимался. У Ди из-за тебя, придурок, шоковое состояние началось. Или как его там? Короче, совсем ей поплохело. Еле откачала.
   -- Если б не я, -- Паша выпятил грудь, -- она б сейчас находилась в плену у врага. Я, между прочим, и Диану спас, и дело не провалил.
   -- Что ты вообще потерял в той парадной? -- Я вспомнила, как фигура Паши исчезла в заслоне из снега. -- Ты ж обозвался и сбежал.
   -- Как истеричка, -- поддакнула Вика.
   -- Так я следил за тобой. План-то убогий, а ты -- нет, хочу в супергероя поиграть. Ну и что оставалось? Вначале, признаюсь, вспылил, но сразу одумался и устроил слежку. Ты в парадную, я -- туда же.
   Так вот чье присутствие чувствовалось на лестнице. Интуиция не обманывала.
   -- Вошла, я ухом к скважине. И сразу же слышу, как ты молотишь в дверь, вопишь, плачешь. Ясно, что накрылась твоя идея. А у меня даже мобильника нет с собой. Ну я и... Глупо, конечно...
   -- Да вообще по-кретински, -- вновь согласилась Вика.
   -- Кстати. -- Пошарила по карманам и передала Паше телефон, на мгновение замешкавшись. -- Я... Нечаянно прочитала последнюю исходящую смс-ку. Пыталась номер набрать, а он переключился на сообщения и завис.
   И зажмурилась. Момент истины настал.
   -- А, ну, значит, догадалась уже, -- бесстрастно отозвался друг.
   Вика затеребила меня за плечо, вопрошая, что произошло. А я не стала раскрывать тайну. Больше времени потрачу на объяснения. Потом расскажем -- если понадобится.
   -- И как это понимать? -- только и сумела выдавить я, не разлепив век. Кожа на щеках от напряжения заныла.
   -- Что ты мне симпатична, -- абсолютно спокойно, точно заказывал гамбургер, а не признавался в чувствах. -- Давно ещё, задолго до встречи в кафе. Но номер-то узнал только через объявление, тогда и решил разукрасить твои будни этакой таинственностью. Плохо разве?
   Я часто заморгала. Вика ахнула. Охнула. И весело присвистнула. Затвердила что-то про любовь, про счастье и про то, что из нас получится клевая пара. Рановато она с выводами.
   -- Кое-что не сходится. Котенок и шарф, -- я дотронулась до мягкой "змеи", обвивающей шею, -- твоих рук дело?
   -- Целиком и полностью.
   -- Но ты в тот день, когда мама нашла коробку, был со мной. Мы ехали на дачу к Артему.
   -- Друга попросил, он днем занес. Делов-то. Котенка я в среду взял -- в магазине кошка разродилась, а котят девать некуда.
   -- Допустим. А почему постоянно пытался отказаться от совместных походов? Я наоборот думала, что неприятна тебе.
   -- Да я стеснялся, знаешь, оставаться наедине. Как-то оно в новинку; вдруг ляпну чего или натворю? Диан, я не обманываю: ты мне очень-очень симпатична. Но... -- Паша осекся. Так и знала, есть подвох. -- Не станем торопить события. Может, лучше сходим в кафешку? Все вместе, разумеется. Отпразднуем удачное завершение дела. Или вначале в больницу? -- Он потрогал мое колено. -- Подлатаем руководителя?
   Я шутливо ткнула его в бок. И мы побрели на остановку.
   А провожал нас белоснежный вихрь снежинок. Ветер завывал печальную песню. Мрачный, словно вымерший, дворик погрузился в привычное безмолвие.
  
   Да, нынче я стала объектом внимания. В витрине разглядела свое отражение: волосы всклочены, как пучок змей, лицо в потеках крови (впрочем, его я оттерла влажной салфеткой), куртка заляпана, низ платья превратился в половую тряпку. Наверное, прохожие думали, что меня избивали.
   Мы выбрали первое симпатичное кафе, встретившееся на пути, в котором заказали три коктейля и пиццу, еле влезшую на стол. Каждый оторвал по кусочку, неторопливо пожевал. Я задумалась, наблюдая в окно за прохожими, Вика включила игрушку на мобильном. Беседа не клеилась. Паша опустил взгляд в бокал и помешивал трубочкой лед. Я боялась обращаться к нему, потому что знала о сообщениях, о его геройстве; а в голове прокручивалось: "Ты мне очень симпатична, но..." Противные "но" вечно портят хорошие фразы. А Вика, решив, будто мы хотим остаться наедине, всё порывалась сбежать. Я трижды останавливала её.
   Перекусив и попросив запаковать остатки пиццы, мы с Викой направились в уборную. Напарница хмыкнула:
   -- Попудрить носики.
   Скорее - посплетничать, а заодно оценить масштаб ущерба. Я-то понимала, что мне для превращения в приличного человека надо не нос попудрить, а полностью обмакнуться в тональный крем.
   Заперлись в туалете, включили воду в раковине. Немногословно поговорили о сообщениях, я показала их Вике. Та удивилась и спросила:
   -- А тебе самой-то он как? Нравится?
   Пожала плечами. Не определить. Чем-то - да, но ведь это Паша. Знакомый, понятный, вечно голодный Паша. С которым мы попрощались на развилке около школы. Без поцелуев или приятных слов. Даже не улыбнулись напоследок.
   С Викой разошлись минут через пять. Едва она помахала мне рукой, как я сменила медленный шаг на быстрый и понеслась домой.
   Мама меня убьет.
   Обошлось. Мама оставила записку: "Я уехала до завтра к бабушке", и я принялась спешно заметать следы: забросила одежду в стиральную машинку, почистила сапоги, намазалась каким-то регенерирующим кремом -- а то щека вспухла и покраснела.
   С Иркой созвонились поздним вечером. Телефон затрезвонил в самый неподходящий момент -- я смазывала коленку зеленкой. Ту жгло, и я фырчала, дула, прикладывала к краям царапины тряпочку. Мобильный поставила на громкую связь. А подруга, вместо того, чтобы поздравить и похвалить, вылила на меня ушат грязи.
   -- Ты подвергла Темочку опасности! -- безапелляционно заявила она. -- Хоть представляешь, как я переживала?!
   Более чем. И что-то подсказывало, что за Пашу я волновалась куда сильнее, чем она -- за Артема. Наверняка ограничилась коробкой конфет, мелодрамой или шопингом.
   -- Не кричи, -- попросила я, -- и без тебя тошно.
   -- Ах, тошно?! Если бы он погиб в перестрелке?!
   -- Или бы его задавило танком. Мы ведь перечисляем фантастические развития событий? -- Я торопливо завинтила колпачок, заодно перепачкавшись в зеленке. Лучше поспешить, потому как к заветной баночке подкрадывался Пушист, и это грозило куда большими неприятностями, чем позеленевшая кожа.
   Ирка замолкла. Но, кажется, скрежетала зубами.
   -- Ты думаешь только о себе, -- вдруг выдала она.
   -- Как и ты, -- поддержала я. -- Знаешь, что? Раз мы такие эгоистки и негодяйки, то, может, прекратим бесполезное общение? С заданием я справилась, пятьсот рублей отработала; получается -- полностью свободна. Ищи себе другую подругу.
   Я отчеканила это с полной серьезностью, громко и твердо.
   -- Вот и найду, -- вспыхнула Ирка.
   -- Тогда пока-пока, -- и насмешливо добавила: -- В понедельник не забудь принести все учебники.
   Нажала на "отбой" до того, как бывшая подруга успела придумать язвительный ответ.
   Откинулась на кресле. То заскрипело. Смазать бы. Нет, лень. Почищу зубы и спать. Пусть на часах ещё всего восемь вечера, но лучше усну, чем буду проигрывать сегодняшний день в деталях. Вспоминать, дрожать, хмуриться. Завтра -- выходной, продрыхну до полудня без зазрения совести.
   Перспективы были манящие. Я развесила простиранные вещи на бельевой веревке, попутно отмахиваясь от бегающего по квартире Графа и лезущего к нему на спину котенка. Умяла парочку вчерашних котлет. Умылась.
   Раздалось оповещение о пришедшем сообщении. Наверняка Ирка. Накатала целую обличительную поэму имени меня. Но экран сиял: "5 сообщений от: Паша".
   Вот так расписался! Сердце перевернулось восьмеркой и юркнуло под ребра. А после того, как я прочитала послание, оно и вовсе опустилось к пяткам.
   "Ты мне, действительно, нравишься. Жаль, что узнала так... Когда-нибудь потом я бы признался сам. Честное слово, было приятно удивлять тебя, заставлять улыбаться и разгадывать эту нелепую загадку с поклонником. Но я не собирался предлагать встречаться. Понимаешь, опыт показывает, что отношения всё портят. Давай останемся друзьями? Прости, принцесса".
   Без точки. Без окончания. Будто я сорвалась и упала в чернеющую пропасть. Почему так плохо и тоскливо? По душе заскреблись когти. Голова закружилась. Я присела на край кровати. Слезы заливали лицо, скатывались по щекам и уголкам губ. Почему-почему -- очевидно же! Сделала тяжелый вдох. Сглотнула. И выдохнула, признаваясь самой себе:
   -- Я люблю Пашу!
   Как учила Плюшка.
   Удивительно, но разом полегчало. Точно булыжник спал с легких. Дышать стало проще. Больше не подташнивало от печальных мыслей о конце не начатых отношений. Смирилась?
   Нет, всё ещё невыносимо одиноко. Позвонить бы Ирке, пожаловаться. Но теперь поздно. Я робко, не надеясь на понимание, набрала номер Вики.
   -- Алло, -- проворковала та.
   -- Вик, у меня трагедия...
   -- Какая? -- разом насторожилась.
   -- Я влюбилась в Пашу...
   -- Уже одеваюсь, -- без объяснений поняла Вика и повесила трубку.
   И через час мы, потратив "гонорар" от расследования, поедали ужасно вредную картошку-фри с огромными чизбургерами и запивали их приторно-сладкой кока-колой. В духовке подогревалась пицца. И нам было невероятно уютно.
   А ближе к полуночи в дверь позвонили. Настойчиво, долго. Мы с Викой открывать боялись, но все-таки решились. Вика, прижавшись к стене, сжимала в руках чайник, чтобы огреть им преступника (а кто ещё шастает ночами?), я посмотрела в глазок, но лестничная клетка пустовала. Надо бы уйти, но я, как истинная дурочка, распахнула дверь.
   Пустота. Осмотрелись. Повела плечами. Пальцы потянули за ручку, но тут из-за угла вышел... Паша. Да не один, а с одинокой розочкой, повязанной бантом. Он потупился, протянул мне цветок и тихонько сказал:
   -- Я сообщение отправил и только потом понял, как сглупил... Прости...
   Хотел добавить что-то ещё, но не успел -- я кинулась ему на шею.
   Остатки пиршества мы доедали втроем, благо набрали -- как на пятерых.
   Неделя заканчивалась. Остался всего один день. Самый лучший. Выходной.
   За что я люблю понедельники? Они ведут к очередному воскресенью.
  
   Теория "шести рукопожатий" -- теория, по которой любые два человека связаны друг с другом цепочкой из шести общих знакомых.
   Хипстеры -- субкультура 40-ых годов; в 2011-ом году вновь обрела популярность среди молодежи.
   IQ -- коэффициент интеллекта.
   Анти-АОН -- программа для скрытия номера звонящего.
   Услуга мобильных операторов -- сообщение с текстом "Перезвони мне".
   Травмат -- травматическое оружие.
   МЧ -- молодой человек (сленг).
  
  
  
  
  
  
  
  
  

Зингер Т.Е. "Парень моей подруги"

  

78

  
  
  
  

Оценка: 7.00*3  Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"