Кощеева Злата : другие произведения.

Ворожба

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    из цикла "ДОБРОХОТЫ ПОНЕВОЛЕ" 2я часть........ - Правда твоя, княже, - согласился старец, - но слыхал ли ты, почто росичи Рюрика князем нарекли, кто говорит что он варяг, а кто, что нечеловек вовсе... - Пересуды людские меня не занимают, странник, - ответствовал князь, - знаю что с севера пришел Рюрик, да Свинельд - воевода, год назад с миром почивший, с ним пришел. От горького моря самого... Знать варяги славные! - Да не так все князюшка, - запечалился чему -то волхв, - перед смертию прислал гонца Свинельд ко мне в келью лесную, велел святыню тебе отдать, о предках поведать. - Чего ж неведомо мне? - князь подался вперед.
   " Господь прощает всех, но не всех охотно..."
   шутка, из речи батюшки православного крымского храма,
   сказанная им, во время беседы с паствой...
  
   Пролог
  
   Много лет тому назад, до рождества Христова.
  
   - Здравствуй Володимир! - Феодор Сильвестор Арий, император Атлантиды и Всея Земли, распахнул руки и шагнув к высокому, статному мужчине в летной космической форме, крепко обнял его, - здравствуй славный Бог, посланец Всевышнего! Здравствуй дружище лимуриец!!- эмоции Феодора были более чем искренними, и лимуриец, или Бог, или Владимир, счастливо рассмеялся.
   - Я не просто так к тебе, император! - Владимир отстранил Феодора рассматривая его красивое и дружелюбное лицо, -отпусти охрану, да и твои быстрокрылые виманы нам не понадобятся! Есть ли доброе вино, созданное тонкими мастерами своего дела, здесь на Земле?
   - Конечно! -Феодор увлек Владимира на пышный синий диван с изогнутыми золотыми ножками и хлопнул в ладони. Тот же час появились слуги, и незаметно расставили из маленького треножника, круглый, словно хрустальный столик, поставив на него золотой вытянутый сосуд с вином, и стройные фужеры в тон, - угощайся мой друг.
   - Чудесное вино, - лимуриец откинулся на диване, и небрежно извлек из нагрудного кармана золотой медальон на толстой витой цепочке с выложенной топазами голубого цвета, розой. Медальон лимуриец положил в ладонь императора, и крепко сжал ее, словно давая понять, сколь важен для него, этот жест.
   - Это же Голубая Роза Земли! - воскликнул Император, - архиватор Силы всех лимурийцев, Богов..... зачем ты даешь мне его, Владимир?
   - Раса лимурийцев находится в той самой стадии развития, которую, вы арии, наши потомки, называете демиургической, божественной. Это не просто Символ Божественной Силы, или архиватор ее возможностей, это оберег Земли, в этой нехитрой вещице запрятаны мудрость, честь, любовь и сила всех Борейских цивилизаций.... Теперь она твоя, Арий! Храни ее, ибо сохранив ее, ты сохранишь Землю.
   - Но почему?
   - Потому что Земля принадлежит бореям, понимаешь император, а там, - лимуриец неопределенно повел рукой, - там не все бореи сейчас. Среди лимурийцев во всяком случае. И эти не все очень и очень хотят получить Землю.... Запомни это Император Земли, Арий.
  
  
  
  
  
  
  
   890 год от рождества Христова.
  
   Князь пристально вгляделся в лицо вошедшего в его палаты. Странник -кудесник, белый, как лунь, в чистом льняном рубище, опирался о грубо обтесанный посох ведомой рукой. В другой руке он крепко держал расписной ларец, украшенный самоцветами, окованный удивительным сияющим металлом. Кудесник поклоном приветствовал князя. Княгиня Анна, появившаяся в горнице удивленно и заворожено воззрилась на старика.
   - Кто сей человече, Володимир? - спросила она царственного супруга.
   - Кудесник росский, Аннушка, - отозвался Владимир Солнышко, - что ни наесть настоящий самый! Ну проходи, мил человек, мудростью порадуй, что привело в Киев скажи, - уже к старцу обратился князь, - и что за чудо- ларец красный, невиданный, принес ты в палаты мои?
   - Дело у меня к тебе, княже, - заговорил кудесник сочным молодым голосом, присаживаясь на крытую соболем лавку, проворно подставленную юрким рабом.
   - Молви, старче! - Володимир сел напротив кудесника, а между ними, в мановение ока поставили резной стол, накрытый снедью и медом, - только меду моего отведай сперва!
   - Благодарствую княже! - поклонился старец, ставя на стол ларец, и беря в ладони расписную ладью с медом. Чинно отпив, кудесник водворил ладью на стол, а сам обратился к Володимиру.
   - Помнишь ли ты князь, предков своих? - вдруг спросил он.
   - А кому, как не мне помнить, - Володимир усмехнулся в усы.
   - И отца своего Святослава, и деда Игоря, и пращура Олега - Рюрика?
   - Отца помню, старче, -тихо сказал Владимир, - могуч был покойный князь Святослав и делами славен. А деда Игоря и пращуров моих видеть не довелось... Да бабка моя, Ольга, много о них сказывала. Мудра была княгиня русская.
   - Правда твоя, княже, - согласился старец, - но слыхал ли ты, почто росичи Рюрика князем нарекли, кто говорит что он варяг, а кто, что нечеловек вовсе...
   - Пересуды людские меня не занимают, странник, - ответствовал князь, - знаю что с севера пришел Рюрик, да Свинельд - воевода, год назад с миром почивший, с ним пришел. От горького моря самого... Знать варяги славные!
   - Да не так все князюшка, - запечалился чему -то волхв, - перед смертию прислал гонца Свинельд ко мне в келью лесную, велел святыню тебе отдать, о предках поведать.
   - Чего ж неведомо мне? - князь подался вперед.
   - А то, князюшка, что не варяги Рюрик со Свинельдом, а славные арии, из пучины морской, Атлантиду поглотившую, спасшиеся. Рюрик, пращур твой, никто иной, как средний сын покойного Императора Бореев - Ария. А в час страшный гибели, призвал царь Арий Рюрика, символ власти Имперский ему передал.... Именно этот символ показал росичам Рюрик, когда в земли наши прибыл. По нему узнали мы сына Императора Земли.... Наследника арийского трона, повелителя нашего...
   - Да понимаешь ли ты, что говоришь?!! - прошептал Володимир, расстегивая мастерски вышитый золотошвейками ворот. Но кудесник уже извлекал из ларца чудный медальон на толстой витой цепочке, голубую самоцветную розу, золотом оплавленную, дивной работы, невиданной.
   Сияние разлилось по горнице, голубое с перламутром морским.
   - Хозяина учуяла Роза Борейская, - благоговейно прошептал пораженному Владимиру волхв, - кровь родную признала... Береги святыню, княже! В ней сила и единство народа, мудрость и защита предков.... Береги, как зеницу ока, княже! Что бы никакому ворогу рукою не коснуться святыни нашей... силы Ариев....вперед Рось выведи!
   - Ой и могвущественная вещица, гвасудагрыня матушка, - зашептала княгине Анне заморская ключница Рози- Мириам, - охг, и силища в гней....
  
  
  
  
   2003год от рождества Христова.
  
   ...Аленка еще раз для убедительности проверила застегнутый кармашек на шерстяной юбке мышиного цвета, и обречено вздохнув нажала на дверной звонок... Роза Вениаминовна встретила Аленку с обычной улыбкой и радушием, большой пес, овчарка по кличке Ваал, радостно закружил вокруг девушки, но сегодня Аленке было не по себе...
   Она и Роза пили кофе из красивых фарфоровых кружек с изображением китайских дракончиков, разговаривали об Алениных делах, казалось, Что Розу Вениаминовну интересует буквально каждый зигзаг Аленкиной жизни, каждая эмоция, рождаемая в ее душе.
   - Дегвочка моя, - немного картавила Роза Вениаминовна поглаживая крупную голову Ваала, - ргазве это пгроблема? Это так пгроблемка... Главное, это вот, чтобы ты слушала меня и деглала как я скажжу.... Ты пгринесла, то о чем я пгросила?
   - Да, Роза Вениаминовна, - кивнула Аленка и расстегнула карманчик на юбке, из которого извлекла красивый золотой медальон, видимо старинный. В центре золотого диска из голубых сапфиров была выложена роза.
   - Чудненько , - проворковала Роза, ухватившись за медальон, - вот он символ цагрсий! Как же долго я ждала... И тгрудно он достался тебе?
   - Трудно, - Аленка помрачнела, - это же воровство, Роза Вениаминовна! Грешно это.
   - Гразве это воровство?! Упаси тебя от подобных мыслей, деточка, ты пгросто помогла вернуть мне, то, что издгревле должно было пгринадлежать моей семье. Да и ты наконец обгретешь желаемое. Хозяйку медальона хогрошо гразгледела?
   - Еще бы, - вздохнула Аленка, - такая красавица. Даже не верится, что она и вдруг владелица такого огромного торгового дома, умница....
   - Она и не заметит пгропажи, милая, она для нее пшик!. - рассмеялась Роза Вениаминовна, -но вот дгругое она заметит точно. Пойдем.
   Роза и Аленка, прошли в маленькую зашторенную комнату, наполненную странным кисловато сладким ароматом восточных пряностей. В комнате были лишь большие мягкие кресла и высоченное зеркало до потолка. Аленку усадили в кресло прямо перед зеркалом. Неохотно Аленка покосилась на свое отражение. Неуклюжая, непомерно полная девушка девятнадцати лет с собранными в пучок волосами. Круглое, как луна, лицо, с висящими щеками и щелочками глаз. Аленка еще больше погрустнела и отвернулась от зеркала. Роза внимательно следящая за Аленкой, вдруг нарочито всплеснула руками и подскочила к ней.
   - Стоит ли огогрчаться, когда все кончится... Смотри в зеркало.
   Аленка послушно обернулась и ахнула , в зеркале была не она, и не эта комната, там, как в телевизоре отражалась другая реальность. Та самая, ослепительно - красивая женщина, у которой Аленка стащила кулон, пока мыла ей голову в парикмахерском салоне, владелица торговых домов, сейчас сидела одна в пустом кабинете и безутешно плакала.
   - Ой, что я надела!! - вскликнула Аленка.
   - Поздно думать, закгрывай глаза, - глухо отозвалась Роза Вениаминовна, - и накинула на Аленку какой -то платок скрывший ее лицо с выражением горечи.
   Аленкины мысли, вращавшееся вокруг неожиданной лавины тяжести в душе, оборвались от резких слов Розы:
   - Все! Смотгри!
   Вначале Аленка ничего не увидела, кроме прежней картинки с безутешной женщиной, но потом, картинка стала меняться, а очертания женщины искажаться, она словно стала надуваться, подобно гигантскому воздушному шару. Аленка смотрела на бывшую теперь красавицу, и с ужасом отмечала, как та превращается в уродливую исполинскую толстуху. Саму Аленку отчего -то медленно трясло, но, пораженная зрелищем, она не замечала происходившего с ней, пока Роза Вениаминовна не провела рукой у зеркала и видение исчезло, уступая место иному. В зеркале отразилась комната Розы, с хозяйкой, креслом перед серебристым стеклом, и красивой незнакомкой, с короной из темных волос. Аленка пристально вгляделась в зеркало и ахнула, это была она, она только невероятно сильно похудевшая, словно ей подарили чужое тело. Острая, как иголка догадка пронзила Аленкино сознание, и она стремительно обернулась на Розу Вениаминовну.
   - Вы поменяли наши тела? - прошептала Алена.
   - А что здесь такова? - наивно пожала плечами Роза, - Любава Агриева, из тех женщин, котогрые умеют спгравляться с непгриятностями и тгрудностями, она выкгрутится, что -нибудь пгридумает.... А ты более слабая, к чему сожалеть? Такое шикагрное тело...
   И Роза погладила Аленку по голове, отчего на девушку накатила истома, ее буквально повалило в сон...
   Где -то между сном и реальностью, Аленке казалось (или снилось?), что вернулся с работы Семен Теодорович, муж Розы. И они вместе зашли в комнату, где в кресле спала Аленка. Ваал устроился у ног дремавшей Аленки, облокачиваясь всем весом, но вместо привычного тепла, девушка почувствовала пронизывающий холод, исходящий от собаки...
   - Вот Сенечка, - шептала Роза, - тепегрь, Агриева нам не стграшна, у нее столько новых пгроблем, что хватит на век. И сыночек, Маргчик, глядишь домой вернется. А у нас с тобой есть теперь символ Агриев. Мы всесильны, можешь завтгра же пегреходить в наступление, Любава больше не пгротивник нам.
   - Так ли, Розочка? - Сеня вздохнул, - в любом виде Любава Ариева - грозный противник. И еще не известно чем все закончится. Но ты права, дорогая, завтра банк Ариевых станет нашим....
  
   2
  
   - Ну что, доктор? - спросила Любава, тяжело отдышавшись после осмотра, - есть у меня шанс вернуться в исходное состояние?
   - Любушка, вы сильная женщина, - начал было Николай Иванович, - то что с вами произошло не имеет аналогов в медицинской практике, это даже на аллергию не похоже... это похоже на Бог знает что! Я ваш семейный врач, знаю вас всю вашу сознательную жизнь, но я развожу руки...
   - Ясно, профессор, - вздохнула Люба, - если уж мой Айболит не знает, что со мной, то не знает никто. Из простых смертных во всяком случае... Прямо хоть в Маняшины страшилки верь!
   - А что Маняша? - попытался перевести разговор Николай Иванович, - давненько я сестренки вашей не видовая, уж годков восемь поди минуло...
   - Где-то в тайге живет Маняша, - ответила Любава, - как ушла от Марка, так и живет. Даже весточки не было.
   - И не искали вы ее, Любавушка? - вежливо поинтересовался Николай Иванович.
   - Пыталась, Айболитушка, ой пыталась, - Любава грузно откинулась в кресле, - не хочет видеть меня сестренка, не хочет. С той самой жуткой ночи и не хочет, Николай Иванович. Исчезла, ушла с геологической партией, да исчезла. Я думала даже - сгинула сестра, да Бог есть, нашлась в самом центре таежном....Точно дедушка покойный говорил, непростая у нас девка Маняша, ой, непростая!
   - А где кстати ваш медальон фамильный, Любавушка? - неожиданно спросил доктор, -сколько вас помню, вы его всегда носили не снимая.
   - Ой, Николай Иванович!, - Любава разрыдалась, - нету медальона, украли, аспиды окаянные! Ну все один к одному, пришла беда - раскрывай ворота. Я правда новый заказала, все таки дедушкино наследство... хоть копию....
   - Эх, проблемы! - закручинился старый врач, - дедово наследство древнее по слухам, оберег вроде семейный. Конечно, официальная наука это не признает, но все же... В свете последних событий. А не послать ли весточку Маняшеньке? Сестра никак, прилетит, родная душа всеж. Найдем выход. Уж если случилось так, то есть и обратная сторона медали. А как Марк Семенович прореагировал на... на перемены в вас, Люба?
   - Никак, - Любава помрачнела, - меня обвинил в какой -то ахинее и ушел к родителям.
   - Это к Семену Теодорычу и Розе Вениаминовне?
   - К ним, к господам Бронским, моим конкурентам неудачникам, - Люба махнула рукой, - с бедой справлюсь, вернется Марк. Жаль мне его, и так от Маняши натерпелся, а теперь еще я чучелом стала.
   - Прям агнец невинный ваш супруг, Любава Артемьевна! - улыбнулся доктор.
   - Да нет, Айболитушка, мужик он, испугался увиденного и убежал. Отойдет, вернется, а там глядишь я проблему решу. А Маняшу я попытаюсь позвать, чай приедет сестра, нужна она мне сейчас, тошно как -то, тепла душевного не хватает что ли...
   Николай Иванович лишь покачал седой головой.
  
  
   Марк Бронский встал рано, его разбудил звонок в дверь. Переливчатый соловьиный свист, прокрался в его безмятежный сон, в уютную кровать, любовно расстеленную мамой, и разбудил таки Марка, и без того измученного за последнее время, всяческими перипетиями судьбы. Впрыгнув в нагретые тапочки, предусмотрительной мамочкой, Марк, заспешил к двери, на ходу поправляя взъерошенные красивые волосы, цвета вороного крыла и отгоняя радостно лающего Ваала.. Не спрашивая кто там, Марк открыл дверь, и застыл, словно пораженный. Перед ним стояла юная темноволосая красавица, с серыми громадными глазами и точеной королевской фигуркой.
   - А.. а Роза Вениаминовна дома? - растерялась девушка.
   - Нет, мама с утра на рынок уходит, - ответил Марк, - но вы проходите, я сейчас сделаю кофе, мы ее подождем!
   - Как -то неудобно, - девушка покраснела.
   - Глупости какие, - ослепительно улыбнулся Марк, - проходите, как вас зовут?
   - Алена, - отозвалась девушка и робко улыбнувшись вошла в двери...
  
  
   Отчаянью Любавы Ариевой не было придела. Каким -то образом у Бронских оказались акции ее концерна, целых 47 процентов! Каким -то образом, хитрый Семен Теодорович, убедил ее акционеров продать ему эти акции, и теперь, он просто по дешевке распродает их, разоряя Любашу, обесценивая ее бизнес. В деловом мире, карьера Любавы Ариевой словно предрешилась в один миг, стремительно летя в пропость навстречу банкротству... . Но и этого мало! Ее муж, Марк Бронский, которого она подобрала семь лет назад, как побитого кота, брошенного ее сестрой, выходила, избавила от душевных ран, привязалась, а затем и полюбила, жалеючи по -русски, этот самый Марк, теперь требовал развода, что бы жениться на юной предприимчивой красотке, сошедшей словно с обложки журнала. Они даже кажется едут вместе на юг.... Любава нынешняя, толстая и обезображенная, больше не существовала для красавца Марка Бронского. Да и выхода из навалившегося странного недуга, Любава не видела.
   Любава сидела одна в большой старинной родительской квартире, за плотно задернутыми шторами цвета темного вина и теряла, теряла надежду на спасенье и будущее счастье...
  
   А тем временем, стремительный скорый поезд, рассекая таежную лавину зеленых вековых деревьев, нес Маняшу Ариеву к родному городу, где отчаянно - плохо было ее старшей сестре Любаве. Маня спешила на помощь, а сердце вещун, подсказывало, что дело видать не чисто, и без Марка, или его мамочки, это самое дело, не обошлось. От того и спешила Маняша, что бы успеть, что бы спасти сестру, от чего-то неведомого, но по предчувствию Маняши, грозного и опасного.
   Высокие стройные ели, словно солдаты ровным строем взметнулись вдоль проходящего поезда, и наблюдая за изумрудным мельканием, Маняша задумалась, ее мысли вернулись на восемь лет назад. Туда откуда все началось...
  
   3
   1995год от рождества Христова.
  
   Веселая свадьба отшумела, отгуляла. Юная невеста в воздушном платье, красивый статный и богатый жених, веселые гости...и тревожный взгляд сестры.
   - Манечка, что то ни так? - спросила Любава младшую сестру.
   - Ой, не знаю, Люба, - нахмурилась Маня, - у меня такое чувство, что я во сне...
   - Так это же хорошо, - улыбнулась Любава, - смотри, какой у тебя муж красавец, а умница какой! Счастливый сон тебе приснился сестренка!
   - Нет, Любушка, кошмарный, - в русалочьих глазах Мани появились слезинки, не хочу я этой свадьбы, не понимаю, как это вышло...
   - Мария! - голос Любавы стал серьезным, - если ты против всего этого, если твое сердце решило иначе, я немедленно все остановлю, и ты по- прежнему, останешься свободной...
   - Нет, что ты! - испугалась Маня - Бронские не простят, - я наверное устала, успокойся Любушка, пройдет, да и коней на переправе не меняют...
   - Что? - не поняла Люба.
   - Да это я так, не обращай внимания! - Маня вымучено улыбнулась сестре и упорхнула у Марку.
   Гости кричали : "Горько!", а Любава тревожно наблюдала за рассеянными движениями сестры... Может, действительно, устала? Слава Богу, что Марк, взял все в свои руки...
  
   Это была первая брачная ночь, окрашенная запахом свадебных букетом, торжественным ленивым колыханием пламени свечей. Бронзовые столики эпохи ампира, украшенные хрустальными вазами с экзотическими фруктами. Серебряное ведерко с холодным шампанским.... Но Маняша, словно оцепенела, перед всем этим великолепием. Особенно ее пугала круглая огромная кровать, застланная атласными простынями. Отчего -то черными, оттененными витыми рисунками огненных дракончиков. Причудливое переплетение теней от свечей на кровати, стало походить на извивающихся шипящих змей, готовых броситься на жертву, Маня отпрянула, но горячая рука Марка легла на ее плечо.
   - Тшшшш! - прошептал Марк, - все хорошо, любимая, я с тобой, - его горячие губы коснулись виска Маняши, и в тот же момент Маня трезво с отчаяньем поняла, что не хочет ничего, ни этой свадьбы, ни этой брачной ночи.
   - Нет! - закричала Маня, отпрянув в ужасе от Марка, - я не хочу ничего, я не могу! Я не люблю тебя... Марк.
   - Ну и что, - спокойно, улыбаясь из полумрака, ответил Марк, - главное здесь, то, что я люблю тебя. Остальное - мелочи.
   - Нет! - Маня метнулась в коридор, и заскочив в ванную, спешно закрылась на замок, от чего -то осеняя себя крестом.
   - Открой, Маняшшшшаааа! - не своим голосом заговорил Марк, - будееттт ххххуууужжже.... Откроооой....
   - Господи, помилуй меня! - зашептала Мария, и закрыв глаза, зашептала, - Отче наш, сущий на небесах, да святится имя твое, да придет царствие твое... яко же на небе так и на земле...
   - Шшшшштоо тыы делаешшшшь, идиоткаа, - яростно шипел Марк, а Маня открыв глаза, схватилась за крестик на груди обеими руками, словно заклятие повторяя и повторяя молитву: "Отче наш, сущий на небесах..."
   А стены ванной стали словно прозрачными, и с ужасом Маня увидела, как за ними полыхает огонь и корчатся изуродованные фигуры безобразных монстров. Лишаясь сознания Маня все твердила и твердила : "Отче наш...". До тех самых пор, пока тьма бессознательного не поглотила ее.
  
   На следующий день Маня проснулась на круглой кровати в свадебном платье. Следов прошедшего ночного ужаса, как впрочем следов огня, да и самого Марка не было в квартире. Маняша переоделась, собрала вещи и рванула на автовокзал, на ходу пытаясь отогнать от себя ночные кошмары, и даже тень воспоминания о замужестве... Маня уехала в горы, в Дом отдыха на берегу Горького моря, где за несколько дней, таки расслабилась и успокоилась... но это было лишь несколько дней...........
  
   Утром четвертого дня, в дверь Маниного номера постучали. Маняша, вышедшая из душа и вытирающая волосы, тревожно замерла от тихого стука.
   В дверях стоял Марк, с невозмутимой полуулыбкой, как всегда красивый, нереальный, и смотрел на Маняшу.
   - Здравствуй, любимая, - Марк склонился к щеке Маняши и нежно поцеловал. Но Маня не почувствовала ничего, кроме дрожи и безотчетного страха.
   - Здравствуй, Марк! - ответила она.
   - Пригласишь?
   - Ты уже вошел, завтракать со мной будешь? - Маня собрала волю в кулак.
   - Конечно, а кто меня еще накормит, если не любимая жена....
   Они молча завтракали в номере, пока Маня не прервала тягостную тишину :
   - Я собралась на экскурсию, в винодельню, в дегустационный зал...
   - Прекрасно! - обрадовался Марк, - поедим вместе!...
   Маня переодевалась быстро, натянула спортивный костюм, накинула плащ. Все это время взгляд Марка жег ей спину. Даже, не заплетя как следует косу, Маня пулей вылетела из комнаты, ни чуть не сомневаясь, что Марк последует за ней...
  
  
   4.
   Голубой микроавтобус с шумной стайкой отдыхающих, остановился у широкого и приземистого особняка, основательного и увитого виноградными лозами. Маняша не говоря ни слова, как и всю предшествующую дорогу, падала руку Марку, и вышла из автобуса. Запах пряностей и осени окутал мир. В такой мягкой янтарной тишине дня, люди казались нелепыми и режущими глаз куклами. К своему удивлению, Маня отметила, что только Марк, как бы являл собой логическое продолжение безмятежного покоя природы, словно знал неведомые никому секреты...
  
   Перешептываясь и хихикая люди двигались за веселым и разговорчивым хозяином винодельни, с упоением и любовью рассказывающем о винограде и винных приключениях. Маня, старательно переключалась на усатого хозяина, прибывшего с жаркого Кавказа, а Марк, все больше и больше отдалялся, его бледное лицо, уже походило на застывшую маску с нисходившей злой усмешкой на плотно - сжатых губах. А хозяин все говорил и говорил, но теперь, только для Мани, словно никого и не было в его большом, но уютном зале. Голова Маняши кружилась от бесконечной дегустации, ей почти удалось забыть о Марке, но муж о себе напомнил. Тихо отведя Маню в сторону, он снял сумку с ее плеча, и с теплой улыбкой проговорил:
   - Давай я подержу, а то, зацепишь что -нибудь, потом шума не оберемся. И не пей много, ты и так увлекла этого человека, зачем тебе это надо. Я схожу узнаю у водителя, когда вообще -то нам домой, ни хозяин, ни гости, кажется не в состоянии сделать подобное...
   И Марк вышел. Маня зачаровано смотрела ему вслед, ей казалось, что Марк совсем не такой уж ужасный. Чего вдруг она расфантазировалась? Может из-за переживаний и свадебной шумихи, где -то дала сбой нервная система? Нет, Марк не чудовище... И улыбнувшись сама себе, Маняша вернулась в зал, где ее ждал нетерпеливый, приторно - приветливый хозяин.
   Час сменялся часом, Маня смеялась шуткам остроумного кавказца, голова все больше наливалась теплотой и тяжестью, руки стали непослушными. Нечаянно пролив вино, Маня полезла за платком, но сумки не было. Марк! Она обернулась, но кроме нее и хозяина в зале никого не было.
   - А где все? - удивилась Маняша.
   - Уехали, - хохотнул мужчина, - ваш экскурсовод, Марк кажется, сказал, что уже пора.
   - Марк?!? - хмель потихоньку стал улетучиваться, - а я?
   - Я попросил его, как мужчина мужчину! - подмигнул хозяин, - я сам отвезу такую красивую девушку домой!
   - Но он же...
   - Ничего, милая! - хозяин обнял Маню за плечи, - мы с тобой еще продолжим этот чудесный вечер!!
   - Черт! - вырвалось у Маняши, она отпихнула от себя кавказца и выбежала из зала.
  
   Лишь порядком удалившись от винодельни, Маня остановилась отдышаться. Так, где она?
   Неизвестно. В каких -то мокрых зарослях, в жгучей темноте вечера поздней осени. Сумка, а значит деньги и документы у Марка. Паршивец! Монстр! Вот чудище -то, а?! Что делать? Первое не паниковать и успокоиться. Маня глубоко вздохнула, прикрыв веки. Если, она не ошибается, что вряд ли, то ей надо двигаться на запад вдоль освященной огнями городков, береговой линии. Дед учил ориентироваться по звездам, но тучи хмурые и уместно осенние, уже расположились на засыпающем небосводе. Значит только береговая линия... а это означает, что надо подняться высоко в горы, туда, где лежит заповедная заброшенная тропа, туда, от куда виден блеск воды Горького моря и огоньки города.... Маняша тяжело вздохнула, и начала свой тяжелый подъем по скользким скалам, и оползающей под ногами земле. Беспроглядная темнота и холод гнали ее вверх и вверх, вопреки здравому смыслу, который буквально кричал, что там в горах неминуемая гибель! Опасность! Но стремление Маняши разглядеть свой единственный ориентир, позволяющий ей вернуться в дом отдыха, затерянный в этой чуждой, ледяной гористой стране.
   Руки озябли, пальцы словно не хотели двигаться от холода, ноги гудели. К тому моменту, когда Маня выбралась на старую заповедную тропу, высоко над морем, она окончательно измоталась и устала. Тяжело дыша, Маня села на покатый край тропы и опустила голову на руки, что бы чуть отдохнуть перед новой дорогой во тьме. А под ногами, тремя километрами ниже, блестела прибрежная полоса Горького моря, и несколько огоньков домов. Чуть западнее в нескольких километрах лежал еще один поселок, а за ним еще и еще. Маня приподняла уставшее лицо и вгляделась в огоньки, где-то там впереди, раскинулся поселок Морской, где находился дом отдыха. Надо заставить себя подняться и идти вперед, даже если ноги устали и гудят, а голова отказывается соображать. Но когда тебе восемнадцать лет , неисчерпаемая жажда жизни верно делает свое дело, толкая наперекор трудностям и бедам, заставляя бороться за каждый миллиметр или миг своей судьбы...
   - Нечего сидеть, - сама себе громко сказала Маня, с трудом поднимаясь на ноги, - подъем, Мария Артьемьевна! Только вперед, до рассвета еще далеко...
   Словно в ответ на Маняшину фразу из темноты, совсем рядом, раздалось приглушенное рычание, а затем жуткий вой непонятного зверя. Маня отпрянула назад, спиной упершись в холодную и по-осеннему мокрую скалу. Руки судорожно нащупывали где обрывается каменная стена, ужас охватил сознание, а непрошеный гость перешел на рык и начал выступать из мрака. Маня вскрикнула. Он стал вдвое больше, ощетинившийся, с выпирающими костями, разинутой пастью, и свирепо горящими глазами, но это был он.
   - Ваал! - прошептала Маня, - малыш, что с тобой? Откуда ты здесь?
   Но Ваал будто не узнал ее, а продолжал медленно наступать, все ниже пригибаясь к земле, готовый броситься на жертву.
   - Нет, Ваал!- опять заговорила Мария, - это я, Маня! Ну же, хороший песик, помнишь? Марк? Где Марк?
   Но на упоминание о Марке пес отреагировал странно. Он поднял жуткую морду и протяжно взвыл, в темное неприветливое небо. На лбу Маняши выступила испарина, руки наконец нащупали обрыв каменной стены, но ее медленное движение в сторону ожидаемого поворота или укрытия так же прекратилось, как и мысли на спасение. Стена не только кончалась обрывом, но тропа под ногами тоже исчезала. За спиной Мани сейчас была пропасть. Заметив шевеление, Ваал ощетинился подался вперед и прыгнул...
   - Нееет!!!! - закричала Маняша, пряча лицо руками, но неожиданная тишина и тихое рычание Ваала, откуда-то из далека, заставили Маню убрать ладони.
   Открывшаяся картина была не менее удивительная и пугающая. Проглянувшая сквозь густые облака полная луна, осветила узкую горную тропу и фигуры находящиеся на ней. Метрах в десяти от Мани, судя по темному, высокому силуэту находился Марк, к нему жался Ваал, ставший меньше вдвое. А перед ними, не касаясь земли, загораживая Маню от монстров, стоял необычный человек. Сияющий и светлый, невесомый, и, к удивлению Мани, прозрачный. Его правая рука была протянута вперед, словно что -то указывая Марку. Немного постояв, Марк круто развернулся и пошел прочь, Ваал, поджав хвост, затрусил следом. Вскоре их поглотила тьма ночи. Тогда необычный заступник плавно повернулся к Маняше, заставив ее вскрикнуть от неожиданности. Призрачная фигура покойного деда, словно колебалась от дуновений ночного воздуха, его светлое, золотистое и нереальное лицо казалось печальным. Дед укоризненно покачал головой.
   - Деда! - вырвалось у Маняши, - ты пришел, что бы спасти меня?
   - Идем, - раздалось в голове у Маняши, а на лице призрака появилась любящая улыбка, и он поплыл над тропой, указывая путь внучке.
   Маня спешила за призраком деда, идущего витиеватой тропой между скал. Вскоре скалы стали загораживать вид на береговую полосу и Маня засомневалась, туда ли они идут? Но тут дед остановился, и Маняша огляделась. Они стояли перед расширяющейся дорожкой, плавно переходящую в плоскую поляну с нагромождением небольших камней.
   - Что это? - спросила Маняша и осеклась. Луна опять показалась из-за туч, осветив полянку. Силуэты камней оказались надгробиями, а сама поляна старым, заброшенным кладбищем, - Зачем мы здесь? - прошептала Маня. Но призрак уже подплыл к одному из надгробий и в голове девушки раздался голос деда:
   - Смотри, и запомни.
   - Что? - не поняла Маня, и подошла к поросшему мхом камню. В лунном неярком свете, Маняша присела перед надгробьем, и всмотрелась в полустертую временем надпись.
   " Беркович Роза Вельгельмовна"
   1824- 1932г.г.
  
   Что -то зашевелилось в душе Маняши, что-то нехорошее и опасное. Она провела рукой по холодному камню, ладонью нащупывая керамический кружок, на котором должно было находиться изображение покойной. Маня рукавом плаща стерла грязь, и оцепенела, глядя на портрет. С керамической плитки на нее взирала Роза Вениаминовна, ничуть не изменившаяся за прошедшие шестьдесят три года, и не выглядевшая на женщину сто восьми лет, как написано на надгробье. Роза Вениаминовна, мать Марка, была жива и здорова, причем в свои неполных пятьдесят, она едва выглядела на сорок, как впрочем, и Роза Вельгельмовна, ее двойник с надгробной плиты.
   - Это... - Маня не договорила.
   - Это она, Маняша, - прозвучал голос деда в голове.
   - Но она же умерла, вот здесь написано...
   - Легко ли умеючи, - пространно ответил дед, - а теперь уходи, сегодня полнолуние. Уходи и запомни все.
   - Дед... - начала было Маня, но ее отвлекло колыхание земли под плитой. Испуганно Маня наблюдала, как земля стала рыхлиться и оседать, словно невидимый крот, роет себе дорогу.
   - Уходи! - глухо заговорил дед, - убегай! Берегите медальон, и помните!...
   Маняша сорвалась с места, перепрыгивая через камни, и спеша вперед по узкой горной тропе, освященной лунным светом. Она была далеко, когда ее заставил остановиться громкий злобный стон, который повторило услужливое эхо. Маня обернулась, там за скальной грядой полыхало зеленоватое зарево и метались белые огни.
   - Надо бежать, - проговорила Маняша, - деда задержит... нечисть.
   И Маня опять побежала вперед, высчитывая по прибрежным огонькам, где же находится поселок Морской....
  
   5.
  
  
   Предрассветный туман немого вывел Маню из оцепенения и стремительного продвижения вперед. Стало светать, и Маняша словно очнулась от кошмара. Как-то сразу эхо донесло раскаты штормовых волн Горького Моря, голос ветра, первые голоса птиц. Маняша подошла к крутому склону и посмотрела вниз. Там, под крутым склоном горы, поросшей редкими кустарниками, и растущими из-под земли голыми светлыми камнями, раскинулся маленький городок Морской. Виднелись крытые крыши домов, а у самого берега, на высокой скале у древней заброшенной крепости, расположился дом отдыха, куда так стремилась Маняша. Осторожно ступая по мокрому и скользкому склону, девушка начала спускаться к заветной цели. Где -то на середине склона она остановилась, и оглянулась, на казавшуюся уже неприступно - высокой, горную гряду с выступающими скалами и заповедной, страшной тропой. Сердце Маняши защемило. Предчувствие говорило, что происшедшее, еще не конец....
  
   Марка Маняша обнаружила спящим в своем номере. И без того бледный, Марк казался просто бумажным, брови нахмурены, губы плотно сжаты. Под прозрачными закрытыми веками, двигались глаза. Марку что-то снилось. Он застонал во сне, закусил губу, Маняша заметила, что на губе появилась капелька крови, но Марк не проснулся. Даже когда Маня собирала и укладывала вещи, он спал, мечась по подушке и издавая стоны. Но Мария не тронула его, она выскользнула из номера, как из душной камеры, и направилась на автовокзал, подгоняя себя быстрее убраться из этого проклятого места...
  
  
  
   2003 год от рождества Христова.
  
   - Девушка!, ну что вы стали, как вкопанная!, - раздался недовольный баритон, - пропустите все же меня!
   - Ой! Извините, задумалась, - Маняша обернулась и потеснилась, что бы пропустить высокого молодого человека в полевой военной форме, с сумками двигающегося по узкому коридору поезда.
   - Вижу что задумались, уж минут пять стою, как статуя, жду, - улыбнулся молодой военный. В его красивых синих глазах прыгали чертики, - это четвертое купе?
   - Да... проходите, - растерялась Маняша, - соседями будем.
   - Здорово! - ответил офицер, - всю жизнь о такой соседке мечтал. Я сейчас обустроюсь и вас на кофеек с коньячком приглашу, можно? Вроде, как попутчики, за знакомство...
   - Конечно, - улыбнулась Маня. А ее мысли опять возвращались на восемь лет назад....
  
   1995-1996 год от рождества Христова.
  
   Маняша приехала из дома отдыха, и ни чего не объясняя, погрязшей в семейном бизнесе сестре, осталась в родительском доме. Любава видела, что Маня не хочет возвращаться к Марку, да и говорить ничего не хочет, поэтому пока не настаивала на разговоре с сестрой. "Пусть отойдет девочка". - думала Любава.
   Приближался Новый Год. На фирме у Любавы начались праздничные всполохи, она незаметно втянула Маняшу в приготовления к празднику, и вскоре сестренка со всей страстностью юности втянулась в предновогодние приготовления. Любава даже заметила, что Маняша, опять увлеченно взялась за заброшенную учебу в институте, хотя ее и поразил тот факт, что Мария перевелась с престижного жур.фака, на исторический. Но Любава не оспаривала решения сестры, чтобы не нарушить хрупкое душевное равновесие, которое обрела Маняша. Одновременно Любаву очень удивляло, что Марк ни разу не появился, хотя с его отцом, Семеном Теодоровичем Бронским она пересекалась довольно часто в делах. Сам Семен Теодорович, был крайне озабочен происходящим, ничего не понимал, но в жизнь сына не лез. Марком занималась любящая матушка...
   Тридцать первого декабря, за три часа до нового 1996 года, Маня прихорашиваясь перед зеркалом, ожидала Любаву, которая должна была с минуты на минуту заехать домой за сестрой, что бы вместе отправится в Любашин офис на новогоднюю вечеринку. Раздался долгожданный звонок и Маняша радостно поспешила к двери, открывать сестре.
   На пороге стоял Марк. Бледный и измученный. В его черных глазах стоял лихорадочный блеск. Он с ненавистью и обидой смотрел на Марию:
   - Или ты сейчас идешь со мной, как положено послушной жене, - обрывисто заговорил Марк, - или ты не переживешь эту ночь. Часы запущены, остановить нельзя, собирайся!
   - Что здесь происходит? - раздался спокойный и умиротворяющий голос Любаши?
   - Ничего, Любонька, - прошептала Маняша, - Марк уже уходит, - Марк зло посмотрел на Маню, что не укрылось от любавы.
   - Всего доброго , Марк, - Любава взяла ситуацию в свои руки, - счастливого Нового Года!
   Марк хотел ответить, но его взгляд перекачивал на медальон Любавы. Сжав губы, Марк ушел.
   - Ну что, сестренка, - попыталась растормошить Маняшу Любава, - собираемся? Нас ждут.
   Но Маняша стояла, как вкопанная, белее полотна, ее начинало странно трясти. Люба автоматически коснулась лба сестры, и схватив ее за руку потащила в комнату.... Праздника больше не существовало.
   Семейный доктор Ариевых, Светин Николай Иванович, приехал незамедлительно. К тому времени, Маня уже была без сознания, а ее лицо напоминало маску, с гримасой застывшего ужаса. Николай Иванович тревожно осмотрел Маню, потом вызвал по телефону неотложку. Вскоре бригада кардиологов прибыла к подъезду.
   - Ничего не понимаю, - бормотал профессор, - у Маняши было совершенно здоровое сердце, а сейчас похоже на старое выработанное, да к тому же с пороком, понимаете Любаша, ощущение, что за прошедший час сердечко Мани одряхлело и приобрело самые тяжелые недуги....
   - Профессор! - раздался голос врача из спальни Маняши, - мы ее теряем!
   - Не может быть!- Николай Иванович бросился в спальню.
   Ноги Любавы подкосились, и она буквально рухнула в кресло, автоматически схватившись за медальон на груди, словно ища спасения от беды.
   Врачи боролись с новыми и новыми симптомами, которые появлялись, кардиограф работал без остановки, Маняшины руки были исколоты, но страшный внезапный недуг не отступал. Транспортировать в больницу ее было опасно.
   - Бесполезно, - прошептал Николай Иванович и, Любава, став рядом с Маней на колени, плача обхватила ее ладонь. Сняла медальон и положила его на грудь младшей сестры. И тут невероятное нечто, словно утихомирило плясавший кардиограф, Маня глубоко вздохнула, ее лицо порозовело, пульс и давление нормализовались. Сердце восстанавливалось с огромной нечеловеческой скоростью, как будто заработали невидимые, но всемогущие Силы...
   - Этого не может быть! - с ударением произнес Светин, доктора изумленно следили за показаниями приборов.
   Маняша спала. Но сон был беспокойным, глубоким, с бредом. Маня говорила о невероятных вещах, о монстрах, кладбищах, Марке и Ваале, о Розе Вениаминовне, бессмертной и злой, о дедушке, с которым она время от времени говорила.... Так продолжалось три дня. Все три дня, Маня бредила во сне, проклиная то Марка, то Розу. А Любава не отходила от нее. Николай Иванович тоже был рядом. Утром четвертого дня, Любава встревожено проснулась и бросилась в спальню сестры. Мани не было. Вещи в беспорядке валялись на полу, кровать была смята, на голубом одеяле лежала записка.
   "Любаша, не хочу ничего объяснять, пока не хочу.... Уехала к ребятам в Таежный, прогуляюсь с геопартией, вернусь. Сторонись Бронских - это демоны....Береги медальон деда. Твоя Маняша."
   Люба разрыдалась и обессилено повалилась на Маняшину кровать....
  
   6.
   Вечерело, и тени сумеречных высоких деревьев мельтеша падали на узкий пол вагона , в котором ехала Маняша. Свет не включали, хотя Маня четко слышала звон стаканов, расставляемых в железные подстаканники, проводницей. Готовился вечерний чай. Сквозь полуоткрытую дверь купе, Маня слушала, как новый сосед накрывая на стол, напевал песню: "Ой ты степь широкая...". Сейчас Маняша возьмет чай, и пойдет в купе, там светло, веселый попутчик, и тяжелые воспоминания отступят в тень минувших лет. Немного подождав проводницу, не шумевшую уж минут десять, Маня пошла за чаем сама. Поднос с чаем стоял на невысокой каталке перед дверью служебного купе. Маняша взяла две кружки чая и собралась уйти, когда решила заглянуть к молчавшей проводнице. С улыбкой на лице она заглянула в распахнутый проем двери, и стаканы со звоном, обливая кипятком девушку, полетели на пол. Пожилая женщина в неестественной позе, завалившись на бок, полулежала на маленьком столике. На столике стоял громадный пес, немецкая овчарка, которая слизывала кровь с того, что раньше было лицом женщины.
   Маня крутнула головой, отгоняя ведение, но овчарка не исчезла, и женщина не сняла страшную изуродованную маску... Наоборот, пес оторвавшись от жертвы, зло уставился на Марию и зарычал. И тут, словно очнувшись, Маняша узнала Ваала.... Ее пронзительный и обреченный крик эхом пронесся по пустому вагону, бумерангом вернулся назад, словно давая понять, что на сей раз выхода нет, и пощады не будет. Маня приготовилась к жуткой смерти, когда теплые и сильные руки обхватили ее, отодвинув в сторону, а чей- то спокойный и твердый голос произнес:
   - Изыди, Сатана, именем Господа нашего Иисуса Христа, изыди!
   Тут же Маняшу, не решающуюся отнять ладони от лица, подхватили на руки, и отнесли в купе, уложив на нижнюю полку, где Маня по инерции, "свернулась", поджав колени , и тихо зарыдала....
   Милицию в купе незнакомец умудрился не впустить, каким -то образом доказав, что Маняша спала, и видеть убийцу не смогла, да к тому же молодой девушке, ник чему видеть такие жуткие вещи. Через несколько часов дремоты, сопровождающейся тяжкими видениями, Маню разбудил сосед и насильно влил в нее рюмку коньяку. Тепло разлилось по телу и Маня перестала дрожать.
   - Ну, милая, - заговорил попутчик, уже переодевшийся в спортивный костюм, - меня зовут Владимир. А вот кто вы будите?
   - Мария. Мария Ариева, - проговорила шепотом Маня.
   - Да?.- незнакомец, представившийся Володей неподдельно удивился.
   - И что вы, Мария, такого сделали, что по вашему следу пошел Зверь?
   - Кто? - не сообразила Маня.
   - Собака, - поправился Владимир.
   - А, Ваал... - Маня устала вздохнула, и ответила, - вы все равно не поверите.... Мне родная сестра не поверила.
   - А вы попробуйте, - улыбнулся Володя, - я же не родная сестра, я как бы посторонний человек....
   Маня кивнула....
  
  
   Роза Вениаминовна была в ярости:
   - Как ты мог, Маргк! - причитала она, - как ты мог!
   - Мама, - спокойно отвечал Марк, - это же Маняша, понимаешь, Маняша! Да у меня не поднимается на нее рука....
   - Влюбленный дуграк!! - сердилась Роза Вениаминовна, - неужели ты подумал, что я не отлечу кгровь Агриевых от дргугой! Кого ты хотел обмануть?! Мне нужна кгровь Агриевых, когролевская кровь! Ты не осчастливил меня агрийским внуком, ты потегрял такую жену, ты бгросил Любаву, подумаешь подугрнела, все равно могла бы родить, нам нужен ее сын, а не она сама! Мне нужна кгровь! И именно тогда, когда Магрия Агриева одна и так доступна, ты упустил шанс...
   - С ней был Лимурец, - отрезал Марк.
   - Кто? - не поняла Роза Вениаминовна, - Лимугрец? Но... но откуда... их нет уж несколько сотен лет, Магрк....
   - Не знаю, мама. - отмахнулся Марк, - я почуял его силу, мне пришлось убраться.
  
   - Лимугрец....- задумчиво прошептала Роза Вениаминовна, последний граз я видела лимугрца при дворе когроля Ригчарда Плантагенета. Он помешал моим планам, Гричагрд легко отделался, лишь пленом.... Тогда Агрии еще были правящей династией, мне пгришлось пгрименить все свое влияние на Европейской агрене, чтобы истгребить их. Но к несчастью, им помог лимугриец, кто-то уцелел, они опять возгродились. И сила Агриев осталась в их руках.... Я тогда предпгриняла еще один безжалостный и очень тонкий ход, но кто-то, или что-то, помешали мне. Лемугриец ли?...
  
   - Что за ход мама, что за попытка?- равнодушно спросил Марк, - ты мне ничего не рассказывала про это.
  
   - О! Это было так давно мой мальчик, так давно, - грустно произнесла Роза Вениаминовна, - меня тогда звали Марией, ну или Мириам...
  
  
   7.
   1549г. от рождества Христова.
   ...Прошло два года со времени пожара Москвы. Город быстро отстроился, вновь сияли золотые купала и расписные маковки. Царь Иоанн IV, стал кроток, предупредителен, кровавые игрища с медведями не вспоминались, прелюбодейство и разгул разврата, вновь исчезли из Кремлевского дворца. Молодая царица Анастасия, немного успокоившись от перемены в муже, с надеждой на будущее растила сына, младенца Дмитрия, наследника Рюриковичей. Царь в молчании и неспешке, с отрешенным, или скорбно - покаянным лицом, посещал московские монастыри и храмы, всюду служил молебны, делал щедрые вклады и дары. Казалось, пережитый ужас пожара 47 года, навсегда истер в Государе жестокость и безразличие. Видевший, собственными глазами, гибель почти всей Москвы, крики и стоны сжираемых заживо огнем людей, Иоанн вновь обрел Бога в душе, искренне каясь за прошлые грехи свои.
   Во время пожара, еще в мае 1547го года, Иоанн дал обет посетить дальние обители..
   В паломничество, в монастырь св. Кирилла, на Шексне, царь выехал в начале 1551 года, в сопровождении царицы и сына Дмитрия. По дороге заехали в обитель св. Сергия, где знаменитый старец Максим Грек, нашел приют своих последних лет....
   Белобородый, ясноглазый старец с первого взгляда поразил царя Иоанна, своей невероятной добротой, казалось струящейся сквозь его плоть. Старец излучал столь дивное сияние святости и покоя, что не выдержав Иоанн рухнул пред ним на колени и разрыдался, что малое дитя. Поднявшись с деревянной скамьи, отложив перо и пергамент, до этого ласково наблюдавший за вошедшим гостем, Максим Грек, подошел к царю, и обнял его покаянную голову. Царица взглядом приказала сопровождающей челяди покинуть келью, и вышла сама, оставив царя наедине с Греком.
   - Ну-ну, буде, ты же царь, всеж, Иван, не дитя. Сам понимаешь, сколь безжалостен путь твой. Буде! Еще хватит слез рыдать и оплакивать....
   - Что предрекаешь мне, ты, святой кудесник земли Русской? - царь поднял лицо на старца, в бледно синих глазах его стояли слезы.
   - А ты встань, хлопче, - нежно, как-то по- отцовски попросил Максим, - идем, сынок, на
   скамейку сядем, воды ключевой испьем, потолкуем, - царь молча повиновался неведомой силе Грека, сел на грубую скамью подле него и принял деревянную ладью с ключевой холодной водицей.
   - Слушай меня, сыне, - заговорил Максим Грек, - страшные перемены грядут в земле нашей. Не спится ворогу многотысячелетнему, проснулся, ворочается, крови жаждет. Да не простой крови, а Рюриковичей, чистой, арийской. Чрез то тьма народу сгинет лютой смертью в державие твое. С тобой ли медальон Пращуров наших?
   - Здесь, - царь машинально прижал к груди руку, а затем извлек на свет Божий дивное украшение- окованную золотом сапфировую розу. Сияние разлилось в святой келье древнего Максима.
   - Экма! Краса какая! - ахнул Максим Грек, - сила в ней невиданная, сила всех народов наших, сила Ариев. Но расстаться тебе с ней придется, сыне...
   - Ни за что! - Иоанн встрепенулся, но помолчав добавил, - зачем старче?
   - Сыну своему отдашь, Дмитрию малолетнему. Нельзя ему в Москву возвращаться с тобой, ой нельзя.... Сгинет род твой вскорости, а Дмитрия сына своего, ты отец, спасти можешь! И силу ариев, мощь русскую сберечь.
   - Как? - царь ни минуты не засомневался в словах старца.
   - Ты царь, в монастырь святого Кирилла путь держишь? Поезжай, передай разговор наш тамошнему настоятелю, он поможет. Оставишь Дмитрия у него. Но помни! С того момента умер, пропал сыне твой! Для каждого... Коли чрез 15 лет жива будет мать его Анастасия, царица твоя, заберешь назад наследника, а коли нет, чужинца пусть настоятель Кирилловский пошлет в Московию - ворога со следа сбить, от крови чистой Ариев отвести. А медальон Ариев Дмитрию отдай, надежнее будет.
   - Страшные дела предрек ты мне святый отче, - задумался царь и замолчал... Пока он молчал, нечто дивное творилось с ним, будто осунулся царь, похудел, постарел на глазах. Вскинул впалые глаза на Максима, взор цепкий, болеющий чем-то беспощадным, - верю я тебе, кудесник, будь по твоему, оставлю на Кирилле дитятко свое....
   - Пошли к народу твоему, - Максим поднялся, - я помогу тебе...
  
   -Царевич не вернется в Москву, - раздался голос Максима над ошарашенными царевыми людьми, - не езжай в Кириллов, царь!
   - Не говори ерунды, кудесник! - воскликнул Иоанн впрыгивая в седло, - передайте мне сына! - Анастасия ахнула и разрыдалась.
   - Вертаемся, Ваня, вертаемся!!! - запричитала она.
   - Цыц! Дура- баба, - прикрикнул царь, - вперед, слову данному сдержанному должно быть!.....
  
   Когда Иоанн вернулся в Москву, в Кремлевском дворце время словно замерло. Заплаканная и осунувшаяся царица Анастасия горестно бредила о сыне, "похороненном" где-то на берегу реки Яхромы, а царь Иоанн Рюрик с утра до ночи молился за него, молился за род свой, и народ свой, осознавая всем естеством, что беда близко.
   В 1557 году родился царевич Федор Иоаннович, а в 1560 году, в августе, царица Анастасия скончалась. И рассудок русского самодержца Иоанна Рюрика помутился. В тридцать лет, царь выглядел больным пожелтевшим, совершенно лысым человеком, будто добрые силы покинули его, чтобы не возвращаться никогда.
  
   Один из летописцев эпохи Грозного, написал тогда: "Умерший убо царице Анастасии нача царь быти яр и прилюбодействием зело"...
  
   ....Спустя небольшое время, в 1560 году, красота молодой черкесской княжны Мириам, дочери Князя Тимгрюка, вскружила голову Иоанну. Мириам, переименованная в Марию стала невестой московского царя. Княжна совсем не говорила по-русски и даже не была крещена. Бракосочетание состоялось 21 августа 1561 года, спустя год после смерти царицы Анастасии Милостивой, которая пятнадцати лет с 1551 года, не прожила. Путь домой наследнику Дмитрию теперь был заказан....
   С появлением у власти Мириам, ловко управляющей царем, привыкшей к кровавым зрелищам и вольной жизни, в Кремлевском дворце началась полоса беспредела, хаоса и разврата. Всячески разжигавшая и без того уже явное безумие мужа, Мириам, в принципе и стала отправной точкой для создания опричнины. Кремлевский напоминал перевернутую вверх дном грязную коробку, в которой копошились отпрыски разврата и безнаказанной жестокости. Иоанн Васильевич Рюрик, стал Иоанном Васильевичем Грозным...
   Но Мириам, так и не нашла медальон Ариев, ей снова не повезло. Оставалось довольствоваться малым - род Рюриков, наследников Арийских императоров переставал существовать.... Царь Иоанн Васильевич превратился в одержимое жаждой крови и насилия чудовище, без каких - либо принципов и законов. Бог отвернулся от Руси...
   И лишь где-то в глубинах искореженного сознания царя, тлела надежда... Женитьба, неосвещенная церковью, дряхлеющего Иоанна на красавице Марии Нагой, дала ему четвертого, но уже больного сына, с больной кровью, больными генами, незаконного ария и Рюрика. У царя хватило мудрости дать ему имя первого сына - Дмитрий.
   После смерти Иоанна, в Угличе был убит младший сын Дмитрий, во время игры, у него случился эпилептический припадок, кто-то из "верных" людей помогая царевичу, перерезал ему горло, считая, что навсегда стирает из книги бытия имя всемогущих Рюриков, наследников ариев.
   Спустя 13 лет после смерти младшего Дмитрия, Московии предстал Лжедмитрий. Так в 1604м году, ариям удалось сбить со следу чужинцев, охотников за кровью и силой Русских Рюриков....
  
   А где-то далеко не только от кровавой Московии, но и от свято Кирилловского монастыря, в городе Киеве, пятидесяти семилетний Дмитрий Ариев, старший сын, канувшего в лету, русского самодержца Ивана IV, качал на руках маленького трехлетнего внука. На груди красивого златокудрого мальчика, в проеме ситцевого ворота сиял оплавленный в золото медальон с синей розой ариев.....
   Но этого не знала даже переродившаяся вновь Мириам............
  
  
   8
  
   -Мама, так ли важна для тебя эта сила? - устало спросил Марк, откидываясь в кресле и подзывая хромающего Ваала, - стоила ли она столько побоищ и жертв?
  
   - Ха! - крикнула Роза Вениаминовна, - еще бы! Мой мальчик, я более пяти тысячелетий не решалась заводить потомства, пока наконец путем моих генетических наблюдений, я не получила твоего папочку! Догрогой мой, в нем намешана кгровь всех рас и подрас Земли!!!.... Тепегрь, моя кгровь смешалась с его, я создала, родила тебя. И нам с тобой нужна лишь кгровь Агриев, что бы получить контгроль над Землей, и силу всех ее цивилизаций!!!! Как ты мог упустить?!!! Ладно, не дело распускать нюни, - пробормотала Роза Вениаминовна, - надо замаливать свою неграстогропность... Надо пгринести жегртву нашей Боини Кали-Мигриам!!!
  
   - Какую жертву, мама?- насторожился Марк.
   - Обычную, сынок, - хмыкнула Роза Вениаминовна, - Завтра день - гидгры, спгрута.
   Один из самых опасных и стграшных сатанинских дней. Время воплощения Люцифера и его космической иллюзии. День, когда над людьми сгущается астгральный туман Кали, и любые сны, любые пгрогрочества будут обманчивыми и ложными. День разгула бесов. Это дни Гекэты - темные дни, когда даже Луны не видно.... Это день нашего могущества, Магрк!
   Завтра я надену мои укграшения из кости и рога. Я уж выкинула весь хлеб из квагриты,"Когда люди пекут хлеб, дэвы убегают в горы". Завтгра сама Кали- Мигриам заиграет на магдолине, разнося печальные звуки....Завтра двадцать девятый день Луны, - день козла отпущения всего темного на Земле. Мое магическое убранство из чегрого жемчуга и белого опала, запутает следы ищущего меня лимугрийца!!! Завтгра моя богиня, получит жизнь Алены!
   - Что? - Марка буквально вырвало из завораживающего рассказа матушки, - Алены? Где она, мама?! Я столько дней ищу ее, я обследовал каждый уголок города, но не нашел....с тех пор, как мы вернулись с юга и простились около ее дома, я больше не видел ее! Где она?
   - Тише, Магрчик, - рассмеялась Роза Вениаминовна, - все это вгремя, Алена была в моем зегркальном кабинете. Она кграсавица, к тому же девственница, идеальная жегртва для Богини.
   - Ты не посмеешь, - тихо сказал Магрк.
   - Еще как! - ухмыльнулась Роза Вениаминовна, - Алена совегршила ошибку, заключив сделку со мной.
   - Какую сделку? - не понял Марк.
   - Не важно, - отмахнулась Роза Вениаминовна, - Ее тело вполне подходит для нашей Боини. Завтгра обгряд пгричащения, и Жегртвы.
   - Ты с ума сошла, мама! - Марк повысил голос, -ты не прикоснешься к ней! Я не дам тебе ее убить!
   - А кто тебе говогрит, что Алена будет убита? - рассмеялась Роза Вениаминовна, - зачем Великой Богине мегртвое тело? Она забегрет ее такой, какой она есть. С той лишь гразницей, что во время пгричащения Алена потегряет свою девственность, дабы ограсить алтарь кгровью невинности!
   - Что ты несешь? - Марк был в ярости, - и как ты собираешься это сделать? Сама что ли?
   - Ну что ты, - Роза Вениаминовна улыбнулась сыну, - у меня есть тот, кто делал это за меня не одну сотню граз!
   - И кто это?!
   - Ваал... - Роза Вениаминовна пожала плечами, словно удивляясь такому невежеству сына.
   - Бред, ты сумасшедшая! - и хлопнув дверью, Марк вышел из комнаты матери.
   - Иди мой любимый сын, - вслед прошептала ему Роза Вениаминовна, - ты не сможешь помешать мне, или пегречить. В лучшем случае, ты сделаешь это вместо Ваала, нечего топтаться на месте, погра грасти.... Утомительный все таки сегодня день.
  
   Марк аккуратно спрятал отмычку в карман, и бесшумно скользнул в зеркальный кабинет матери. Комната, погруженная во мрак, напоминала склеп. А слабый блеск высоких зеркал создавал непередаваемое ощущение холода. Марк зажег принесенную свечу. В тусклом, постепенно разгорающимся свете он увидел, что посреди комнаты стоит длинный стол, на котором, под покрывалом прорисовывались человеческие контуры.
   - Алена! - позвал Марк, но ответа не последовало. Марк вплотную подошел к столу и стянул покрывало. Алена спала глубоким летаргическим сном. Ее лицо напоминало бледную страдальческую маску. Марк дотронулся до ее плеча, обнаружив, что девушка совершенно раздета и холодна, - Черт! - Марк торопливо достал маленький пузырек из кармана джинсов, и открыв его, старательно влил Алене в рот содержимое. Через пару минут температура тела девушки стала подниматься. Поднеся свечу к лицу Алены, Марк увидел, как проступает румянец. Еще пара минут и Алена открыла глаза.
   - Как холодно, - тихим голосом прошептала она, - это ты, Марк?
   - Я, - ответил он, - скажи мне, что за сделку ты заключила с моей матерью?
   - Я... я...- в глазах Аленки блеснули слезы, - я украла медальон у Любавы Ариевой, а взамен, твоя матушка, отдала мне ее тело, - и слезы раскаянья ручьем потекли из глаз Аленки.
   - Тело Любавы? - Марк неосторожно воскликнул и откинул покрывало с Аленки совсем,- как я не догадался. Богиня получит тело арийской наследницы, с генным набором богосущества... лимурийца.... Власть, абсолютная власть.
   - Конечно догрогой! - раздался голос Розы Вениаминовны, - а ты как думал? К сожалению ты не заинтегресовался восемь лет назад Любавой, тебе понгравилась Магрья, но и это не беда. Богиня согласна была вселиться в тело Маняши, после вашей пегрвой бграчной ночи, но увы! Ты не смог уложить девчонку в постель, и она сбежала. А Любаву Агриеву охранял медальон власти агриев, она была неприступна, словно цитадель, да к тому же ее девственность была уже потегряна. Я пегрестраховалась, укграла медальон... и тело Любавы. Отдала его непогрочной еще Алене. Удача сопутствует мне, сынок. Жаль только, что Магрью ты упустил, она по пгрежнему невинна.
   - Я больше не позволю тебе творить беззаконие среди человеков, мама!
   - Нет, Магрчик, - улыбнулась Роза Вениаминовна и хлопнула в ладоши так, что раздался звон бьющегося зеркала, а Марк, как тряпочная кукла повалился на пол в бессознательное. Алена хотела закричать, но ее голова лишь дернулась, и опять опустилась на стол в колдовском летаргическом сне....- эх, дети! Глупцы...- Роза аккуратно прикрыла за собой дверь темной комнаты, унося свечу.
   9.
  
   - Выходим, Маняша! - скомандовал Владимир, - приехали!
   Солнечное утро родного города, словно разогнало все страхи и ужасы прошедших дней и лет. Маняша опять возвращалась домой. И не одна, Владимир, отчего то сразу поверивший Маняше решил вмешаться.
   Они ехали по чистым проспектам к дому Ариевых, и сердце Маняши замерало в предчувствии встречи с сестрой.
   - Сегодня будет трудный день, - неожиданно серьезно заговорил Владимир, -очень.
   Маняша нахмурилась и кивнула. Звонок разрезал тишину, и спустя довольно долгое время двери стали открываться. Любава распахнула входную дверь и ахнула. Прямо перед ней стояла Маняша, ни чуть не изменившаяся, лишь похудевшая, и недоуменно взирала на нее. А рядом с Маней стоял высокий и красивый военный, от присутствия которого Любаве сразу стало неловко за себя, но Маняша пришла ей на помощь, кинувшись сестре на шею со слезами:
   - Что же с тобой сделала эта ведьма, Любушка!
   - При чем тут ведьма? - не поняла Любава.
   - Ну что мы в дверях стоим -то, - плакала Маняша, - пошлите в дом, поговорим... Мне давно бы тебе рассказать, да боялась не поверишь!
   Владимир затворил дверь, предварительно очень внимательно оглядев подъезд, и читая некое подобие молитвы на неизвестном, или забытом языке.
  
   В большой кухне Ариевых шла неторопливая, но напряженная беседа. Уже давно перевалило за полночь, но казалось, собравшиеся за круглым небольшим столом, не замечали глубоких сумерек за окном, и продолжительного боя старинных часов. Так по видимому встречаются только очень близкие люди или друзья, после разлуки. Связанные одной судьбой, общими делами и целями. Любава отставив кружку с дымящимся чаем нервно комкала платок и пыталась удержать предательски катящиеся слезы. Маняша с тоской и любовью смотрела на сестру и пытаясь ее успокоить, обнимала за плечи. Владимир испросив разрешения у сестер закурил.
   - Ну вот, что барышни, - наконец заговорил он, стряхивая пепел с сигареты, и немного подумав, совсем ее затушив, - к сожалению сейчас я снять с Любавы проклятье не могу, при всей силе, данной мне... данной мне предками.
   - Почему? - тихо спросила Маняша, - ведь там в поезде...
   - В поезде, это ерунда, девочка моя, - отмахнулся Владимир, - но к сожалению медальон Ариев о котором я вам рассказал не у нас, а против его Силы, моя не выдюжит, тут нечто большее надо, что-то многим большее....
   - Что? - в один голос спросили сестры.
   - А я почем знаю, - неопределенно ответил Владимир, - скорее что-то, чего у нас с вами нет.
   - Что это? - потребовала Любава.
   - Нечто необыкновенное, - заговорил Влодимир, - любовь.
   - Любовь? - Любава задумалась, - я люблю Маняшу, а она меня.
   - Нет, - покачал головой Владимир, - не такая любовь. Любовь жертвенная, любовь, во имя которой костры жгут, мечи ломают, себя забывают. Любовь человеческая, между мужчиной и женщиной, это самый сильный аспект для защиты. А вы, девоньки таковой не имеете.
   - Ну почему? - возразила Любава, - я люблю Марка... - и тут же осеклась, словно ища в себе это чувство, прощупывая его "качественность и подлинность".
   - Вот-вот, - словно прочитав ее мысли грустно улыбнулся Владимир, - не любовь это, а жалость женская. Ты как бы сестру пожалела, вину выдуманную за одиночество Марка на себя взяла, не любовь это - жалость... - и Владимир выжидающе посмотрел на Маняшу. Перехватив его взгляд, озадаченная Любава, тоже посмотрела на Марию. Маняша заерзала под двумя испытующими взорами, и не выдержав, словно подпрыгнула со стула. Как пойманная птичка, она метнулась к окну и замерла там, отвернувшись от собеседников. Через неопределенное время раздался ее тихий голос.
   - Ну и что вы от меня ждете? Признания? Ну, люблю я Марка, и ненавижу его, боюсь, и за него боюсь тоже.
   - Так погибнет нынче Марк, Маняша, - произнес равнодушно Владимир, - и бояться перестанете!
   - Как погибнет? - Маняша стремительно обернулась, - зачем? - в ее голосе зазвучали ноты отчаянья.
   - Так чужинец он, - глухо отозвался Владимир, - не место ему среди нас.
   - А кому место? - не отступала Маняша, - разве он виноват, что матушка его... демон бессмертный?....
   - Не виноват, - согласился Владимир, - только за жизнь его никто и гроша ломанного теперь не даст, в церквах имя помянуть не посмеют!
   Любава схватилась за сердце, на ее лице отражалась такая гамма перемешанных, разнообразных чувств, что как-то отступала ее колдовская уродливость, а становилось ясным лишь величие доброты и сострадания человеческого.
   - Я и грош дам, и имя помяну, - Маняша развела руками, - говорите. Володя, что делать надо.
   - К Марку идти, - заговорил изменившимся хриплым голосом Владимир, - От беды спасти его надо. Только он может амулет у маменьки забрать! А мы с Любавушкой сейчас же в горы отправимся, кол вобьем в спину вурдалаку чужинскому.
   - Ох! - воскликнула Любаша, но тут же замолчала, - да зачем все это?
   - Колом тем, мы Мириам нашу бессмертия лишим навеки, а медальон отобрав, силу вам арийскую воротим, и лик былой. Только мешкать нельзя. В час рассветный День Гидры начинается, Роза Вениаминовна Богиню свою кликать начнет, и жертву принесет ей безвинную, у которой тело ваше, Любушка.
   - Да откуда вы все это знаете? - удивилась Любава.
   - Работа у меня такая, все знать, да примечать, чтоб порядок вещей не нарушался в мире...
  
   10.
  
   Такой долгий, невероятный подъем в горы, задыхающаяся от тяжести своего тела, Любава не забудет никогда. Владимир даже не сбивая дыхания, сильно тянул ее за руку вперед, в темноту высоких гор и жутких ущелий.
   - Господи, как же Манечка здесь шла, - запричитала Люба, - бедная моя девочка, одна в ночи-то темной!
   - А вот так и шла, - отозвался Владимир, - жажда жизни, толкает и не на такие подъемы. А вы Любавушка, хотели, что бы мы ваш серебристый вертолет сюда подняли, представляете что было б?
   - Ой, и не говорите, Володя, дура- баба, три души бы загубила б , и наши и пилота моего. Да уж больно тяжко мы идем.
   - Да скоро уж, мы раньше прежнего Маняшеного путешествия будем...
  
   Маняша в спортивном костюме и мягких кроссовках, по - кошачьи подошла к дому Бронских. Свет горел только в кабинете Семена Теодорыча, не покладая рук, работавшего даже в ночи. Маня смерила взглядом расстояние от толстой ветви дуба до темной спальни Марка на втором этаже, и вздохнув, натянула трикотажные перчатки. Погладив шероховатый могучий ствол дуба, Маня ухватилась за какую-то а ветвь над головой, и начала подниматься на дерево, усмехнувшись грустно про себя. Так они с Марком много лет назад, глухой ночью, лазили к нему смотреть кино и пить до утра кофе, в обход, что бы не будить родителей. Марк любил Маняшу, она знала это и всегда удивлялась, что он даже не прикасался к ней.
   Ветка под ногами хрустнула, Маняша чуть не ойкнула, замерла. Но отдышавшись, осторожно ступила на широкий подоконник окна Марка, и толкнув тихо раму, юркнула в комнату. Посвятив фанариком, Маняша удивилась, вещи Марка, телефон, ключи от машины. Записная книжка, лежали на столе, кровать была разобрана, но Марка в ней не было. Маня села на смятую кровать, потушила фонарь и задумалась.
  
   -Ой! - перешла на шепот Любава, - как же это? Посреди гор кладбище?
   - Страшно это место, - ответил Владимир, освещая поляну с надгробьями, светом фонаря, - нам сюда, Любаша, - и Володя склонился над старым зеленоватым камнем, с пыльным изображением.
   - Беркович Роза Вельгельмовна, 1824- 1932г.г. - прочитала Любаша и внимательно глянула на изображение, - не может этого быть....
  
   - Все может, Любаша, ой все может, когда коса на камень нашла, - странно ответил Владимир.
   - Да какой прок -то, от этой кароны Арийской, власти мифической, Володя? - рассердилась Любава, -разницы нет, какие люди правят миром, лишь бы другим жилось хорошо и свободно..... А по вашим рассказам, вона эк дорожка кровавая за дедовским амулетам какая!! И за что....
   - А вы думаете на мне просто форма офицера российской армии была в день приезда? - спросил Владимир.
   - Ну если честно, - Любава смахнула пот со лба, - вы для меня загадка.
   - То -то ж, Люба, как и вы для меня, - В нашем веке бесконечных войн и раздоров, как нельзя лучше видно, что - мы нация не стремящаяся нападать и властвовать. Скорее Русь... Россия, похожа на мощный древний дуб. И вот в этом дубе, в дуплах ли, на ветвях ли тяжелых, помимо маленьких добрых обитателей, с которыми испокон века делилось могучие дерево приютом и силой, заводятся паразиты. Они начинают точить дуб из нутра, всячески пытаясь его изничтожить. Да и вроде уничтожат во благо свое, по жизни им это надобно, да вот только. Дуб наш гибнуть начинает, загнивать, обитатели добрые вырождаются, мутируют , приспосабливаются к новой врожденной среде.... Так и Русь наша, как приманка для паразитов. Раскинулась широка и величава, так что ж не воспользоваться? Вот и громыхают на ее изодранных ветвях войны, затеянные чужинцами, пришельцами. И гибнут- гибнут молодые листья.... Сила нации арийской слабеет от раздоров и потерь. Как и дереву в таком случае сила необходима, избавит от паразитов, противоядие, опрыскиватель, что изгонит их из недр, так и стране нашей сила былая нужна, в одном могучем кулаке зажатая. Хозяин ей надобен сильный и защитник, Любушка. Сила -то в медальоне, не простая, она гонит от себя всех бесов и чужинцев пуще креста. А хозяин вот.... Это сложнее...- Владимир оборвался и спокойно уставился себе под ноги. Земля под тяжелым камнем надгробьем камня зашевелилась....
   - Ой, батюшки, - Люба рукой прикрыла рот, что бы не закричать, а Владимир равнодушно распахнув куртку и достал отточенный кол.
   - Держите, Люба, - он протянул Любаве кол, - вам в кулаке силу ариев сжимать, вам и ворога бить.
   - Да это же безумие!!! - воскликнула Люба с ужасом глядя на образовывающуюся в могиле воронку.
   - Не более. Чем мы с вами, - произнес Владимир, - это, как матрица, гулл, вурдалак, оборотень, чужинец, ворог! Бейте, Ваше Величество, освободите мир от еще одной нечисти. Лишите эту тварь бессмертия.....
  
   11.
   От размышлений Маняшу оторвал пронзительный крик, по которому она сразу узнала Розу Вениаминовну.
   - Семен! Семен! В машину, быстрее, мне плохо, Семен, мне плохо! В горы!! Семен!!! Мне плохооооо.........
   Крик был истеричным, надрывным и рычащим, Маняше стало жутко, она подошла к окну и отодвинув в сторону край портьеры стала наблюдать, как вспыхнули фары машины, около которой суетились фигуры Семена Теодоровича и Розы Вениаминовны, хлопнули дверцы, зашумел мотор, и машина стремительно набирая ход покатилась прочь от дома в темноту ночи.
   - Получилось значит, -прошептала Маняша, как-то по недоброму улыбаясь.
   - Что получилось, любимая? -раздался голос Марка за спиной. Маняша испуганно обернулась. Взгляд Марка был лихорадочным, уголки губ дергались в попытке улыбнуться.
   - Не подходи ко мне, - прошептала Маняша, - стой на месте.
   - Мне так не хватало тебя, любимая...- слова Марка стали похожи на стон, - я не хотел твоей смерти, никогда не хотел. Я столько сделал, что бы мать не смогла добраться до тебя.
   - Она почти сумела это, - отозвалась Маня, - и добралась до Любавы.
   - Я не успел даже понять... заговорил Марк, но вдруг глубоко вдохнув воздух, из каких то страдающих глубин его души вырвались слова, - я люблю тебя, Господи, если бы ты только знала, как я люблю тебя.
   Глубина и сила вложенная в эти слова заставили Маню вздрогнуть. Ей стало больно, обидно, какая -то холодная безотчетная ярость охватила душу, и она со слезами бросилась на Марка, что есть сил лупя его сжатыми кулаками:
   - Я так любила тебя, так любила! А ты... ты.. тебе нужен был трон ариев.
   - Тише-тише, - Марк крепко сжал Маняшу сильными руками, и стал безотчетно целовать куда попало....
   - Марк!!! - закричала Маня, - Марк остановись!! Я не за этим пришла к тебе!
   - Я знаю, - глухо отозвался Марк, по прежнему не отпускаю Марию, - я отдам тебе амулет Ариев....
   - Но я должна буду и навсегда уйти от тебя, чужинец....
   - Я знаю и это, - Марк остановился и спрятав лицо в разметавшиеся Маняшины волосы, - я все знаю, моя принцесса, я просто прошу тебя...
   И Маняша согласилась. Одинокая душа, полюбившая чужое, пришлое существо, устала сопротивляться этой тупиковой любви, и покорилась зову Вечной Природы Единого Бога, возлюбившего всех....
   В тот момент, когда открыв материнскую шкатулку , Марк извлек Медальон Ариев и надел его на шею Маняши, Любава Ариева и Роза -Мириам, стали лицом к лицу.
   - Как ты посмела!- зашипела Роза в равнодушное и усталое лицо Любавы, от чего- то к удивлению не только Розы, но и присутствующих, вдруг ставшей изменяться в контурах....
   - Неееееееет..... - Роза ухватила себя за горло, словно ее душило нечто неведомое, - это... только не это.... Будь ты проклят, лимуриец!!! Будь проклят!!
   Из темноты вышел Владимир, смеясь глубоким красивым смехом.
   - Попалась, ведьма? - смеялся он - и что ты завтра своей Кали на алтарь предложишь? Себя?
   - Будь проклят!!! - шипела Роза Мириам, а Люба и Семен Теодорович растеряно переводили взгляд с Владимира на Розу.
   - Ты же знаешь, что твои проклятья не касаются меня, женщина, - смеялся Владимир, - попусту брызгаешь ядом. Или забыла, кто перед тобой?!? - Роза сразу как-то сжалась и постарела, ее взгляд потух, лицо сделалось безучастным....
   - Да объясните мне что здесь происходит?! - потребовал Семен Теодорович, - Розочка, ты наконец -то заговорила правильно, любимая! Чудо -то какое..
   - Да уж, - Владимир дружески обнял старика еврея, - да ладно Теодорыч, разве ж это чудо? Это ты у нас уникальный человек.
   - Я?- удивился Семен Теодорович.
   - Ты старик, - кивнул Владимир, ты знаешь, сколько крови в тебе намешано? А силой скольких народов ты обладаешь, и как благословенны дети твои....
   - Марчик? - еще не понимая спросил Семен Теодорович.
   - Марк, да дети Марка -это великое наследие твое старик, огромный подарок цивилизации...
   Старый еврей благодарно улыбнулся, в глазах его мелькнули слезы, он закивал Владимиру, пряча лицо:
   - Я от чего то верю вам, молодой человек. Это наверное самое счастливое, что я услышал в своей жизни....
  
  
   - Мне пора, Марк. - Маняша стояла перед Марком с мокрым от слез лицом, - ты береги Алену, она вроде совсем поправилась, и не фальшивая уж красота ее. Настоящая... Пойду я....
  
   - Я люблю тебя... - прошептал Марк выпуская Маняшину руку, - слышишь?.....- но ветер, по -особенному спокойно захлопнул дверь за исчезнувшей Маняшей....
  
   12.
  
   На берегу далекой заповедной Гавани, лимуриец пересекся с НИМ. ОН по обыкновению был готов к встрече и рад своему гостю.
   - Владимир! Ну как, сынок? -ОН обнял лимурийца, - вертится?
   - Вертится, ОТЕЦ! - рассмеялся шутке Владимир, - я все сделал, ОТЕЦ, все. Наконец таки, столько лет.... Тьма....
   - Миг, сынок, лишь миг, - ответил ОН, - но ты молчишь о чем -то и сердце твое печалится.
   - ТЫ же знаешь, ОТЕЦ, - развел руками лимуриец, ТЕБЕ не нужны мои объяснения, это мне нужны ТВОИ...
   - А так ли? - ОН вновь обнял Владимира, - ты же все устроил. Любава вновь держит силу Арийских Бореев. Марк будет счастлив с Аленой, ох и не охотно далось мне это прощение...
   - ТЫ же безгрешен! - возкликнул лимуриец.
   - А кто знает, что такое грех, и как измеряется его степень? - улыбнулся ОН в ответ.
   - А Маняша? ОТЕЦ, что с ней? - наконец спросил лимуриец.
   - Маняша? Ох и не простая девка, арийская принцесса, не простая.... Не просто так родилась на Земле. Но ты хочешь ведь получить МОЕ разрешение, Владимир?
   - ОТЕЦ..............
   - Возвращайся на Землю, сынок, ты достоин счастья, более чем кто либо... Я позабочусь обо всем......
  
   13.
  
   Маняша с интересом наблюдала за мелькавшими деревьями, скорый поезд, вновь уносил ее прочь от родного дома. Туда где вековые деревья перешептываются с шаман-камнями, а заповедная трава стелется шелком под ногами, предлагая свою теплую постель.... Там между Белой рекой и Хрустальным озером, на небольшой сопке, в кедровом окружении молчаливых стражей, стоит маленький бревенчатый дом. Дом Маняшиной Души, как она его окрестила. Дом, из которого виден весь мир, слышна вся Вселенная. Маняша радовалась возвращению. На сердце не было ни камней не печатей, оно было свободно и жаждало новых светлых поворотов судьбы.
   - Не помешаю? - раздался знакомый голос . Мария обернулась. Перед ней стоял Владимир, высокий, светлый. Излучающий силу и любовь.
   - Нет, разве вы можете мне помешать? - Маняшино лицо осветилось, - вы в мое купе?
   - В ваше, Маняша. Только в ваше, как же еще иначе? - улыбнулся Владимир, - только в вашем купе я нашел рай на Земле.
   - В купе? Рай?- звонкий смех Маняши колокольчиками разнеся по вагону.
   - Разве нет?
   - Нет, Володя, рай можно обрести, лишь идя к нему путанными и опасными тропками.
   - Ох, и не простая вы девушка, Маняша, - выдохнул Владимир.
   - А разве не поэтому, вы пересекли такое расстояние, кинулись за мной в тайгу? - в русалочьих глазах Маняши не было и искры смеха.
   - Вы же не прогоните меня принцесса? - синие глаза Владимира пристально глядели в лицо Марии. - И не собираюсь, - усмехнулась Маняша, - сами говорите что я не так проста. А такая глупость, как потерять вас, Володя, мне в голову и придти не могла....
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"