Аннотация: История человека, получившего вечность и отказавшегося от нее
Пожалуй, я все-таки, расскажу вам историю про Клауса Мертцеля. Хотя, мне очень не хотелось бы этого делать. Более того, я глубоко убежден, что эта история гораздо более любой другой заслуживает скорейшего и полного забвения. Она не обладает ни сколько-нибудь увлекательным сюжетом, не пробуждает в душе дремлющие добрые чувства. И, уж тем более, никак не может служить назиданием для юного поколения. На мой взгляд, это скучная, унылая история об очень несчастном человеке. И, я совершенно не могу понять, почему люди непременно хотят видеть в ней все образцы добродетели, возводя Клауса на постаменты совершенства невиданной высоты. Для решения этой задачи, историю приходилось постоянно, немилосердно править, изменять, кроить. Что-то удалять из нее, и что-то вставлять. В результате чего, она перестала даже отдаленно напоминать то, чем была на самом деле. Я, единственный, кто знает историю Клауса от начала и до конца, Более того, я хорошо помню, самые незначительные казалось бы, подробности. От интонации голоса до выражения лиц ее героев. Я помню все их переживания, в том числе те, которые они тщательно скрывали от людей. Поэтому не удивительно, что меня раздражают все эти лубочные варианты, столь модные ныне. Это не дает мне возможности махнуть на все рукой, побуждая меня рассказать историю Клауса в том виде, как она происходила в действительности. При этом, я прекрасно осознаю, какой силы праведный гнев читателей, а более того, читательниц, обрушится на мою голову. И, тем не менее, я намерен сделать это, ибо, как говорится в одном античном изречении - Платон мне друг, но истина дороже. Итак, если Вы хотите знать о Клаусе чистую правду, и Вас не пугает неизбежное разочарование, то читайте. Читайте, но помните, что я Вас предупреждал.
Жил на свете в давние времена человек. Звали его Клаус. Клаус Мертцель, если быть абсолютно точным. Было он молод, красив и богат. Кроме того, он был необычайно удачлив. Казалось, сама судьба благоволила ему во всем. Люди, так и называли его Клаус-Счастливчик. Его земли всегда были самыми плодородными, скот плодовит, а на его сказочно красивый дом с роскошным салом, приходили посмотреть люди из самых дальних мест. При этом Клаус был добр, и со всеми приветлив. Кроме того, вы не смогли бы найти человека, у которого были бы основания заявить, что Клаус хоть раз не сдержал данное им слово, или отказал кому-то в помощи. Все это надежно охраняло его от свойственной людям зависти. Наоборот, каждый почитал за честь считаться его другом.
Когда же, Клаусу пришла пора жениться, все посчитали само собой разумеющимся, что именно его предложение руки и сердца благосклонно приняла самая красивая девушка тез мест. Звали ее Луиза. Луиза была не только прекрасна внешне, но и безусловно являла собой образец добродетели Она была необычайно добра и приветлива со всеми. С мужем она была нежна и заботлива. Надо ли говорить, что они были счастливы, когда даже другие, глядя на них, чувствовали себя счастливыми. Через год Луиза подарила Клаусу дочь, которую назвали Герда, а еще через год - сына. Мальчика назвали Мартином. И, хотя казалось, что счастье молодых и до того было безгранично, но оно невероятным образом продолжало ежедневно возрастать. Дети были необычайно милы и росли послушными и ласковыми. Клаусу и Луизе доставляло неописуемое удовольствие наблюдать за тем, как они весело резвятся в саду. Их звонкий смех и радостная беготня, не могли не вызвать слез умиления. Казалось, что так будет вечно. Но вечность не удел человека. Даже такого, как Клаус-Счастливчик.
Однажды, Клаус залюбовался, молодым, еще до конца не распустившимся бутоном розы. украшенным алмазными капельками росы. Это был совершеннейший образец зарождающейся красоты.
И, вдруг, чей-то приглушенный голос шепнул ему
- Любуешься цветком Клаус? - да, это, в самом деле, прекрасный бутон. Взгляни, ведь он еще так юн, ему еще цвести и цвести. Но подумай, уже сейчас, он обречен, Потому, что неминуемо придет тот день, когда его прекрасные лепестки сморщатся и опадут на землю. И этот день неизбежен, он обязательно наступит, этот день. Так смотри же на этот бутон Клаус, пока он еще не отцвел.
Как легко убить радость, казалось бы, царящую в сердце. Помрачневший Клаус оглянулся по сторонам. Но рядом никого не было, и ни одна веточка не шелохнулась в ближайших кустах. А невидимый голос продолжал.
- Я вижу, ты огорчен Клаус. Но почему? Разве не так устроен весь этот мир? Ты не хуже меня знаешь, насколько недолговечна красота этого цветка. Смотри на него Клаус и помни, как скоротечна его красота. Но, опять-таки, это всего лишь цветок, всего лишь цветок, Клаус. А, ты задумайся о том, как все скоротечно все в этом мире. Как скоротечны минуты счастья, Как недолговечна сама человеческая жизнь.
Непривычное чувство тревоги все более овладевало Клаусом. Он озирался по сторонам, тщетно пытаясь найти обладателя голоса. Но тщетно, рядом никого не было. А голос не унимался.
- Ты, конечно, можешь сказать, что вместо этого бутона распустится другой, может быть еще более прекрасный. - вкрадчиво продолжал он - Не спорю. Более того, я почти уверен, что, скорее всего именно так и произойдет, но это будет уже совсем другой цветок. Другой, вникни в это, Клаус.
Голос замолчал, но настроение уже было безнадежно испорчено. Чтобы не расстраивать жену и детей своим угрюмым видом, Клаус до позднего вечера просидел на садовой скамейке, тщетно пытаясь успокоиться. Он с ужасом ждал, что голос появится вновь. Но голос более не проявлял себя. Не напомнил о себе он и в последующие дни. Однако не проходила и тревога, мрачное семя которой, дало крепкий росток в душе Клауса.
Глядя на пролетающую пару лебедей, Клаус уже не любовался ей беззаботно, как это было прежде, Какой мне прок в этой идиллической картине, когда я знаю, что, скорее всего, какой-нибудь охотник пронзит стрелой шею одной из этих прекрасных птиц. И тогда жалобный крик оставшегося в живых лебедя, долго еще будет раздирать мне сердце. А, если этого и не произойдет, то где уверенность, что этого не случится с другой такой парой.
Или наблюдая за резвящимися, на лугу телятами, Клаус вдруг вспоминал, что скоро осень и придет время гнать этих радостно взбрыкивающих бычков на бойню. О, как недолго им еще резвиться и упиваться своей простой радостью.
Постепенно непреходящая тревога вытеснила из души Клауса счастливое и безмятежное состояние. Он стал задумчив и рассеян. А потом и раздражителен. Луиза тщетно пыталась понять, что происходит с мужем, а сам Клаус, как ни пытался, не мог ей ничего объяснить. А голос не отступался. Иногда он пропадал на несколько дней. Но когда в душе едва начинала теплиться надежда, что, наконец-то, голос исчез навсегда, он появлялся вновь, и еще более язвительно изводил свою жертву.
- Что с тобой Клаус? - с издевательским сочувствием спрашивал он. - ты стал плохо выглядеть. Такая нездоровая бледность на твоем лице. Неужели это из-за меня? Брось дружище, взгляни на это философски, поскольку все когда-нибудь кончается, закончатся и наши разговоры. Ты лучше взгляни на своих детей. Как они быстро растут, не правда ли? Скоро они станут совсем взрослыми. Так незаметно. О, как летит время. А Луиза. По-моему, у нее появляются первые морщинки на лбу. Но нет, нет, конечно же, нет, наверняка мне это просто почудилось.
Клаус был в бешенстве, но что он мог поделать. Однажды вечером, когда Клаус был особенно мрачным и раздраженным, Луиза сказала
- Дорогой, ты давно не встречался со своими друзьями, может быть, тебе удастся немного развеяться, встретившись с ними.
Клаус послушно кивнул головой, молча надел шляпу и вышел. В таверне, где с давних пор любили собираться его друзья, Клауса встретили радостными возгласами и крепкими объятьями. На какое-то время, пожалуй, Клаус ожил, но вскоре хандра вновь вернулась к нему. Взяв кружку пива, он пересел на одинокий столик в углу, машинально отметив, что раньше этого столика здесь, кажется, не было. Отрешенно наблюдая за золотистыми пузырьками в бокале, Клаус даже не заметил, что за столик, напротив него, сел какой-то незнакомец, в черном плаще и такой же шляпе, украшенной пером то ли ворона, то ли грифа.
- Славное пиво, не правда ли - незнакомец приветливо кинул головой.
Клаус вздрогнул. Он не мог не узнать этот голос, бывший едва ли, не единственным его собеседником в последнее время.
- Если ты хочешь сказать, что мой бокал пока еще полон, но рано или поздно, он опустеет, то не трудись. Я знаю это.
- Вижу, ты узнал меня - незнакомец улыбнулся еще приветливее - И потому отсутствие радости на твоем лице меня нисколько не удивляет.
- Кто ты? - Клаус пристально посмотрел на незнакомца - Дьявол?
- Ну, нет - незнакомец перестал улыбаться - Так далеко мои амбиции не простираются. Хотя в контексте твоего вопроса, пожалуй можно сказать, что ты не далек от истины. Впрочем, какое это имеет значение.
Клаус чувствовал, что начинает терять суть разговора, Невообразимо мощный интеллект собеседника подавлял его.
- Что ты хочешь от меня? - как-то безразлично и устало спросил он.
- Прекрасный вопрос - незнакомец вновь улыбнулся - но не по адресу, друг мой, совершенно не по адресу. Ну, посуди сам, что у есть у тебя такого, что я хотел бы от тебя получить. Давай лучше несколько изменим его. Что ты Клаус, именно ты. Что ты от меня хочешь?
- Чтобы ты оставил меня в покое.
- Э нет, Клаус - незнакомец шутливо погрозил пальцем - ты хочешь совсем не этого. Ну, предположим, я выполню твою просьбу, и что тогда? Вряд ли ты обретешь прежний покой. Скорее всего, всеми силами, поддерживая его видимость, ты дотянешь до старости, а пора эта, уверяю тебя совсем невеселая, не заставит себя долго ждать. И в итоге через пару каких-то жалких десятков лет ты упокоишься, наконец, под могильным камнем. Лучше уж, Клаус я сам скажу, что ты хочешь. И это именно то, что я сам хочу тебе предложить
Незнакомец сделал паузу, пристально глядя в глаза вконец растерянному Клаусу.
- Я хочу подарить тебе вечную молодость
- Вечную молодость?
- Ну да, счастливую вечную молодость, другими словами молодость, которая будет длиться вечно. На земле будут проходить века, тысячелетия, сменяя друг друга, а ты будешь оставаться таким же. Всегда.
- Но это невозможно
- По правде говоря, я так не думаю - незнакомец, улыбнувшись, откинулся на спинку стула.
- Значит ты все-таки дьявол.
- Да говорю же тебе, нет. Впрочем, можешь называть меня и так, Я не обижусь.
- А, что я должен буду взамен - дрогнувшим голосом спросил Клаус.
- Взамен? А мне, кстати, было бы интересно узнать, что бы ты предложил взамен вечности. Впрочем, догадываюсь. Ты, конечно же, имеешь в виду свою душу.
- Эх, Клаус, Клаус - Покачал головой незнакомец. - И откуда в вас, людях такая наивная убежденность, что ваши изъеденные многочисленными страстями мелкие и зачастую подленькие душонки могут представлять для кого-то, хоть какую-то ценность. Нет, успокойся, дружище, душа твоя мне не нужна. Можешь спокойно оставить ее себе.
- Но, тогда, я хотел бы уточнить - начал, было, Клаус, но незнакомец остановил его движением руки.
- Если ты хочешь знать, один ли ты обретешь вечность, то это, по-моему, очевидно. Видишь ли, друг мой, вечность это совсем не пригоршня медных денег, швыряя которую, никто и не подумает пересчитать монеты.
- Но, Луиза и дети - подавленно произнес Клаус.
- Что дети - незнакомец пренебрежительно махнул рукой - они как птенцы, вырастают и улетают из родительских гнезд, для того, чтобы свить свои. У них своя жизнь. Что касается Луизы, конечно же, она из тех редких женщин, за которую не жалко отдать жизнь. Обычную человеческую жизнь конечно. Впрочем, прямо сейчас, ты можешь отдать за нее вечность. И тогда, это будет поступок с большой буквы. Ну, так, как, принимаешь мой подарок?
Низко опустив голову и не глядя в глаза собеседнику, Клаус молча кивнул головой в знак согласия. Когда же, наконец, он заставил себя поднять взгляд, перед ним никого не было.
Так паршиво Клаус себя никогда не чувствовал. Очень долго он не мог взглянуть в глаза ни Луизе, ни детям. В мыслях он вновь и вновь переживал ту встречу в таверне, с негодованием отказываясь от предложенного дара. Но изменить сделанное было невозможно. В эти трудные дни лишь нежная забота Луизы и искренняя детская любовь помогли Клаусу вновь стать самим собой. Постепенно, жизнь начала налаживаться. Все вернулось на круги своя. Голоса больше не было, и Клаусу даже стало казаться, что та встреча в таверне была сном, а может быть, ее и не было вовсе. В дом вернулись радость и покой. Так прошло несколько лет. Дети выросли. Герда понемногу становилась самой завидной невестой округи, Да и на Мартина, многие девушки начали бросать восхищенные взгляды.
Но, конечно же, эта идиллия не могла продолжаться слишком долго. В конце концов, та роковая встреча напомнила о себе. Притом, самым ужасным образом. Это произошло одним из летних вечеров, когда Клаус и Луиза собирались в гости.
- Дорогой, подойди, пожалуйста, ко мне - позвала Луиза, сидя перед большим трюмо, в бронзовой оправе.
И когда Клаус подошел, спросила - А теперь, скажи честно, что ты видишь в зеркале?
- Как, что. Конечно же, самую красивую женщину на свете. Даже не взглянув, шутливо ответил Клаус. Кого же еще я могу там увидеть?
- Прекрати - В мягком голосе Луизы послышались строгие и даже раздраженные, нотки.
Обеспокоенный Клаус внимательно всмотрелся в зеркало. И с ужасом понял, что имела в виду Луиза. Каждый день. глядя на жену, он не замечал в ней каждодневных мелких изменений. Или просто не хотел замечать, И тут увидел их, вдруг, собранными вместе. Луиза заметно постарела.
- Ну, наконец-то, своим обычным мягким голосом сказала Луиза, - Теперь ты тоже видишь, как я изменилась.
- Мы все стареем, совсем уж неудачно ответил Клаус, хотя в зеркале была разительно заметна разница между ними.
Нет Клаус, неправда. - мягко возразила Луиза - Я давно замечаю, что ты не стареешь совсем. И я очень рада этому. Однако, оставлять все как есть мы уже не можем.
- Почему? - растерянно спросил Клаус
- Да, потому, что еще немного и соседи начнут говорить, что у Клауса Мертцеля жена старуха. А, я не могу этого допустить.
Этот вечер получился очень печальным. Хотя и Луиза, и Клаус, изо всех сил пытались казаться веселыми, у них это не очень-то получалось. В этот вечер, они раньше, чем обычно вернулись из гостей домой. И, поцеловав как обычно жену перед сном, Клаус изъявил желание немного задержаться в кабинете, поработать. Но, опустившись в кресло, он так и просидел в нем всю ночь, не сомкнув глаз. О чем он думал, Клаус и сам вряд ли мог бы вспомнить. Мысли сами по себе приходили в голову и, не задерживаясь надолго, исчезали. Их сменяли другие. Клаус лишь отрешенно отмечал иногда их приход, и вновь, погружался в состояние, очень близко граничащее с небытием. Ни чувств, ни мыслей. Ничего.
Забрезживший рассвет, и последовавший за ним восход солнца слегка взбодрили Клауса. Он стал ждать уже, когда Луиза пригласит его к завтраку. Ждал долго. Не дождавшись, он медленно пошел в спальню жены, сопровождаемый тревожным предчувствием. Луиза спала, слегка откинув голову на бок. Лицо ее было, как никогда прекрасно. Роскошные волосы небрежно разбросаны по подушке. Но Клаус смотрел не на них. Его взгляд был прикован к неподвижной груди, никак не желающей вздыматься в дыхании. Затем скользнул на пол, на лежащий возле кровати, маленький стеклянный флакончик. Страшная правда медленно, шаг за шагом открывалась Клаусу. И когда, он, наконец, понял все, страшный вопль, полный муки и отчаяния, вырвался из его груди. Затем Клаус упал, потеряв сознание.
Лечебная сила времени известна всем, или уж, по крайней мере, очень многим. Как ни велико было бы горе, какой бы невосполнимой не казалась потеря, пройдет время и утихнет боль. Лишь иногда, непрошенным воспоминанием, обожжет резко, успокоившееся было сердце, и отпустит вновь. Отхлынет, как одна из бесчисленного множества волн, превративших за многие века, немало, некогда острых осколков скал в круглые, гладкие камешки. И это правильно. Так надо. Иначе, не выжил бы человек на этой земле, задохнулся бы от боли.
Прошло несколько лет. Начал потихоньку оживать и Клаус. Тем временем, Мартин уже обзавелся семьей, а вскоре и сделал Клауса дедом, принеся к нему маленького очаровательного малыша. Почти сразу же, это сделала и Герда, родив двух славных девчушек, безумно похожих на Луизу. И, о чудо. В полностью окаменевшем, казалось, сердце Клауса нашлось-таки живое место для малышей. Ближайший десяток лет он, пожалуй, мог бы назвать и счастливыми. Так велика была радость от общения с детьми.
Но дети растут быстро. Прошло время, внучата выросли и обзавелись семьями, лишь по праздникам навещали Клауса, подчеркнуто не замечая его молодости.
А потом умерла Герда. Просто умерла от старости, прожив счастливую долгую жизнь. Клаус с горечью ощущал, как мало остается в живых людей, которые были бы дороги ему. К этому времени, умерли уже все его друзья. Последним умер Йоган. Веселый малыш Йоган, которого Клаус никак не мог рассмотреть в тучном, седом старике, неподвижно лежащем в гробу. А после смерти Мартина стало еще хуже. Вокруг были лишь, чужие незнакомые лица, которые к тому же сторонились его. Правнуки, к удивлению Клауса уже не вызывали у него любви. Он, по привычке еще возился с ними, но это не доставляло ему никакого удовольствия. Клаус, постепенно становился все более одиноким, среди своих многочисленных потомков. Большей частью добрых и порядочных людей. В конце концов, он перестал выходить из дома, и весь мир позабыл о нем. Умер Клаус-Счастливчик, остался просто Клаус. Бессмертный и очень несчастный.
Время шло, мелькали годы, пожелтевшими листьями уносились в прошлое десятилетия, как вода сквозь песок просачивались века. Дни были однообразны, и настолько похожи друг на друга, словно Клаус без устали проживал, раз за разом, один и тот же день. Лишь смена времен года вносила некоторое разнообразие. Да еще воспоминания. Ох, какими разными они были. Хотя вспоминал он одно и то же, Луизу и детей, резвящихся в саду.
Это продолжалось долго, очень долго. Потом наступил тот самый день.
Клаус остановился у цветка розы, нежно розового, покрытого мелкой, переливающейся на солнце росой.
-- Когда-то здесь рос совсем другой куст, и на нем быль столь же прекрасный бутон тихо, самому себе сказал Клаус. Он давно уже привык разговаривать сам с собой.
- Ты не поверишь, Клаус, но это именно тот самый куст и тот, же самый бутон. Это мой подарок для тебя. Ведь ровно тысячу лет назад ты вот так же подошел полюбоваться этим цветком.
Клаус не мог не узнать этот голос, хотя и слышал его в последний раз, тысячелетие назад. Более того, обладатель голоса стоял рядом с ним. Все в том же черном плаще и шляпе украшенной то ли пером ворона, то грифа.
- А ты совсем не выглядишь счастливым, Клаус - продолжал человек в черном плаще. - И поверь, мне очень жаль. К тому же это означает, что я опять потерпел неудачу.
- Неудачу?
- Ну, да. Мне опять не удалось сделать человека счастливым. Беспредельно счастливым. Хотя на этот раз, я казалось уже, учел все. Я воплотил в тебе несбыточную мечту, мечту о вечной и счастливой жизни. И вот результат. Увы. Но что делать, продолжим поиски формулы счастья дальше, Время у меня есть.
- А как же я? - робко спросил Клаус
- Что, ты?
- Я хотел спросить, нельзя ли как-нибудь исправить мое дело, то есть, вернуть все назад.
- У, как все серьезно - незнакомец покачал головой - Увы, я не всесилен Клаус. Хотя и рад бы сделать для тебя все, что в моих силах. Но вернуть прошлое я не могу.
Он замолчал, но, взглянув в помрачневшее лицо Клауса, добавил. - Впрочем, если ты готов добровольно отказаться от своей вечной жизни...
- Конечно, готов - радость впервые за тысячу лет вспыхнула в глазах Клауса.
- Не перебивай - нахмурился незнакомец - я еще ничего не сказал. Так вот, если ты готов добровольно отказаться от своей вечности, я подарю тебе один день из твоей прежней жизни.
- Не знаю, как благодарить тебя - Клаус едва сдерживал эмоции
- А ты хорошо расслышал, что я сказал? - незнакомец явно прятал за сердитым выражением лица довольную улыбку. - Один день. Всего лишь, один день, за твою вечность.
- Я боюсь только, чтобы ты не передумал - мягко улыбнулся Клаус.
Незнакомец еще раз внимательно вгляделся ему в глаза.
- Ну, хорошо. Говорят, утро вечера мудренее. Завтра ты получишь свой день, Клаус. А сейчас можешь лечь спать. А, я укорочу, пожалуй, слегка сегодняшний день, иначе он, наверняка, покажется тебе вечностью.
Проснулся Клаус от легкого прикосновения к плечу. Все еще боясь поверить в то, что его ждет, он медленно открыл глаза. Перед ним стояла Луиза.
- Дорогой - Своим обычным мягким голосом сказала она - дети сегодня проснулись необычайно рано. Сама не понимаю, что с ними случилось. Ты не мог бы немного занять их в саду, пока я приготовлю завтрак.
Я, не буду описывать, как Клаус с семьей провел этот день. Да и возможно ли описать словами то, что, пройдя через тысячелетнее ожидание, вдруг воплотилось в одном дне. В одном безумно коротком дне. Пусть этот день останется достоянием лишь Клауса и Луизы. Они заслужили это.
Ну вот, пожалуй, и вся история о Клаусе Мертцеле. Как, я и предупреждал вначале, она представляет собой довольно скучное описание, одной, очень долгой, унылой жизни. Если же Вы увидели в ней еще что-то, то право не знаю. Не знаю.
P.S.
Да, кстати. Недавно один мой знакомый рассказал мне, что видел могилы Клауса и Луизы. Два холмика, с небольшими могильными плитами, рядом друг с другом. И на обеих одна дата смерти. Не знаю, можно ли ему верить. Но, если это так, то я очень рад.