Григорьев Константин Игоревич : другие произведения.

Пурпур

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    В жизни бывают моменты когда приходится выбирать между злом или смертью. Два брата прекрасно знают каков этот выбор на вкус, его им пришлось сделать ещё в детстве.

  
  Пурпур
  Первая плоскость.
   Влад часто смотрел на часы. Он чувствовал себя разбитым. Разболелся левый глаз (пока не сильно, но к вечеру, если ничего не предпринять, боль станет адской), в голове царила полная мыслекаша. Было сложно сконцентрироваться, вернее, уже почти невозможно этого сделать. Раздался стук. Влад посмотрел на дверь, кого там ещё могло принести?
  -Не заперто, - он очень старался, чтобы голос прозвучал как обычно. Получилось, но с трудом.
   В кабинет вошла Ника, высокая длинноногая секретарша с отличной грудью и очень аппетитной попкой. Одним словом, замечательная сотрудница.
  -Владимир Петрович, я вам сегодня больше не нужна? Могу быть свободна?
  Как же ему сейчас хотелось послать эту белобрысую сучку куда подальше с её тупыми вопросами. Или нет, подскочить к ней, схватить и бить её симпатичную блондинистую головку об стену до тех пор, пока мозги, перемешанные с кровью, не начнут сочиться сквозь его пальцы. Или... стоп. Надо держать себя в руках.
  -Да, Ника, конечно. Можете идти.
   Он даже улыбнулся своей подчинённой. Боже, кто бы мог представить, каких титанических усилий ему стоило сдерживаться.
  -До свидания, - вернув улыбку, пролепетала секретарша, и удалилась, тихо притворив за собой дверь.
   Хорошо если она была последним оставшимся сотрудником в офисе. Ещё одного визита Влад может и не перетерпеть. Сорвётся. Испортит свою репутацию. Не об этом сейчас надо думать. Пока можешь ещё хоть как-то думать. Он чувствовал, сегодня пурпур подобрался очень близко.
   Влад опустил голову на стол. Дубовая столешница приятно холодила лоб. Он - успешный двадцативосьмилетний мужчина. Директор и владелец преуспевающей фирмы, занимающейся торговлей антиквариатом. У него жена - красавица, ребёнка ждёт... Никак нельзя срываться.
   Влад нашарил правой рукой телефон. Раритетный аппарат начала двадцатого века, слегка переделанный для работы в условиях современности, тёмно-коричневого цвета. Формой напоминающий кирпич с большим прозрачным наборным диском и высокими ножками - опорами, на которых покоилась здоровенная трубка. Он переставил его поближе к себе. Нужно позвонить брату.
   В детстве, когда ему было пятнадцать, а Кириллу тринадцать, периоды наплывов, или, по-другому, заскоков, хотя если бы кто-нибудь из их семьи вздумал обратиться к врачам, то они, скорее всего, именовали бы эти состояния приступами, у братьев синхронизировались. Помнится, тогда сиё событие сильно усложнило жизнь главы семейства Бурых (пусть земля ему будет пухом), зато сейчас оно облегчает её его сыновьям.
   Влад физически ощущал наваливающееся на его плечи безумие. Таблетку, закрывшись в кабинете, он посмотрел во время обеда раз пять. Никакого эффекта. Абсолютно. Кире сейчас должно было быть ещё хуже. Он с самого детства плохо переносил приступы. Влад был уверен: несколько раз его брат подбирался вплотную к черте, перейдя которую, он вряд ли смог бы вернуться назад. А один раз точно её перешел, и все-таки вернулся. Тот случай всплыл из закоулков памяти.
   ...Владу было десять, а Кириллу, соответственно, восемь. Приступы тогда ещё были слабыми и редкими, накатывающими на братьев в разное время. Отец каким-то образом умудрялся предупреждать их. Причём делал это настолько хорошо, что ни Влад, ни Кирилл до того дня не подозревали о своих особенностях. Месяц стёрся из памяти, скорее всего, середина зимы (примерно как сейчас). Точно выходной день, отец был дома. Не окажись его тогда рядом, всё могло бы закончиться очень печально. Середина дня, ближе к вечеру. Они с Киром сидели на диване, смотрели мультики. Вроде 'Ну погоди', кажется, даже по видику (огромная белая штуковина с космическим названием 'Электроника ВМ-12', предмет семейной гордости и объект зависти всех соседских ребят). Мама сидела справа от Киры, вязала. Отец занимался мелким ремонтом на кухне, перебирал их старенький пылесос.
   Всё произошло очень быстро. Только-только между ним и матерью сидел улыбающийся Кир, с интересом наблюдающий за очередными садомазохистическими приключениями волка и зайца. Потом раз... Кирилл сжался, сильно сгорбился, низко опустил голову. Мама не заметила этого, или просто не обратила внимания. А вот он окликнул брата, тихо спросил, всё ли у него нормально, так на всякий случай. Отец чётко им объяснил, надо быть внимательными друг к другу.
   Кира встрепенулся, посмотрел на своего брата. Его лицо... Влад не хотел этого вспоминать, но иногда память начинает жить по своим малопонятным законам. В данный момент она работала подобно прорванной плотине - бесконтрольно сбрасывая воспоминания.
   На Влада смотрели глаза НЕКИРЫ, они были пурпурными, излучающими сумасшедший коктейль безумия и жажды убийства. На лице НЕКИРЫ красовалась улыбка. Ужасная улыбка. Широко разведённые губы, обнажили зубы. Боже... Эти зубы! Они были треугольные! Полный рот треугольных зубов. Как вам такое?
   Столь необычные зубы, появившиеся у восьмилетнего мальчика ни с того ни с сего, можно даже сказать, в одно мгновенье - совершенная нелепица. По истечению некоторого времени Влад убедился, или убедил себя (теперь уже не разберёшь) в невозможности такого. Свалил всё на страх. Мало ли чего с испугу может ребёнку примерещиться. Но тогда он не сомневался в реальности того, что видит. И взгляд брата, длившийся всего две или три секунды, парализовал его. Влад молча наблюдал, как то кем стал Кира поворачивается к матери. С тихим низким рыком накидывается на неё. Своими маленькими ладошками обхватывает её шею (как только такое могло получиться у такого малька?). Захрипев, Мама бросила спицы. Упёрлась двумя руками в голову своего младшего сына, пытаясь удержать её подальше от своего лица, в которое Кира пытался вцепиться своими новыми зубами. Влад же не мог даже пискнуть, хотя очень хотелось закричать, позвать отца, схватить брата, оттащить от мамы, сделать хоть что-нибудь. Но он не мог, только тёплая струя мочи потекла по ноге.
   В конце концов, ему удалось издать всхлип достаточной громкости. Отец услышал, пришёл в гостиную с частью разобранного пылесоса в руках, чтобы узнать причину непонятного звука. Увидел Киру, вцепившегося своими маленькими ручками в горло матери и заодно пытающегося отцапать половину её лица. Подскочил к дивану...
   Большие маятниковые часы, стаявшие рядом с входной дверью в офис, издали долгий бум, обозначив начало пятого часа. Надо звонить брату, прямо сейчас, если он собирается отделаться от пурпура сегодня. А Влад собирался это сделать. Пускай все эти треугольные зубы и пурпурные глаза всего лишь привиделись ему (во всяком случае, он убедил себя в этом). Просто так накинуться на первого встречного, или, не дай бог, на кого-нибудь из близких, Вику, к примеру, Владу совсем не хотелось. Обращаться к врачам? Нет уж спасибо. Метаться в белой смирительной рубашке по комнате с мягкими стенами? Потерять свою жизнь? Нет, увольте. Способ держать своё безумие на коротком поводке есть. Пускай кому-то придётся умирать долго и, наверное, мучительно. Он пойдёт на это. Несмотря на риск, вызванный невозможностью тщательно подготовиться к акту лечения. Он сделает это. Они сделают это.
   Прозрачный наборный диск с тихим треньканьем ходил туда-сюда. Влад набирал мобильный номер Киры. Раз гудок, два гудок, Кира ответил на третьем.
  -Слушаю - голос брата дрожал от старательно скрываемого раздражения.
  -Привет, Кира.
  -А, Влад, ты? Опять со своей барахолки звонишь? Где, блин, нормальная труба, та, что я тебе на новый год подарил?
  -В машине, вроде, валяется. Сам знаешь, не люблю я эти брынчалки.
  -Я тебе поражаюсь...
  -Стоп, - Влад перебил брата, - я тебе звоню не для того, чтобы выслушивать очередную лекцию о необходимости и удобстве мобильной связи в современном мире. Давай не будем на неё отвлекаться?
  -Хорошо, но...
   Влад раздражено стукнул кулаком свободной руки по столу. Сильно. Пальцы онемели.
  -Стоп, мы же договорились? Ты лучше скажи, как себя чувствуешь? Пурпур не беспокоит?
  На другом конце провода Кира издал нервный смешок.
  -Честно? Мне, блин, мягко говоря, слегка не уютно. Я, блин, работаю над большим заказом. Долго, блин, ждал, когда такое обломится. Вот, наконец, привалило, - вечная проблема Киры - блин через раз и неумение говорить по существу. Его вечно приходится останавливать и направлять в нужное русло. Но сейчас Влад решил не торопить брата. Он уже почувствовал, даже через телефон, Кира не просто на взводе, он почти взорвался. - Нам пришёл заказ на разработку рекламных плакатов для блинских сигарет. Ну вот, блин, сидим, блин, креативим. Жёсткий график. А я, блин, домой ушел. Меня трясёт, понимаешь? Тут ко мне Коля подошёл, ты его не знаешь, недавно у нас работает, хотел зарисовки показать. Я, блин, едва сдержался, чуть не воткнул ему карандаши в глаза. Ей-богу. Так и хотелось запихнуть свой любимый кохинор в его блинский глаз. Сначала в один, потом, блин, в другой. Вот, значится, пришлось мне свалить с работы от греха подальше. Сколько прошло с прошлого раза? Пять дней? Неделя? Никогда так быстро не начиналось по новой. И эта хренова таблетка ни хрена не помогает. Она у меня сейчас в видаке играет, совсем ни хера, как фильм смотрю ...
  -Хватит.
   Пожалуй, самое время прервать Кирино словоизлияние. Влад узнал, что хотел. Кире хреново. Он согласится помочь.
  -У меня сейчас те ж проблемы, что и у тебя.
  -Серьёзно? Горит контракт?
  -Перестань, ты прекрасно понимаешь, о чём я говорю.
  -Извини, мои блинские нервы на пределе, так и хочется... Ну ты понял.
   Влад отстранился от трубки телефона. Облегчённо вздохнул. Теперь окончательно выговорившийся братец, готов выслушать его предложение. Он пристроил трубку обратно к уху, заговорил:
  -Ты помнишь, когда отцовская таблетка перестала помогать?
  - Да, я тогда школу как раз закончил. К чему это?
  -Да к тому, всё кончается, рано или поздно.
  -Я не понимаю.
  -Смотри, до поры до времени папкин швейцарский ножик отлично снимал симптомы. Потом он перестал нам помогать...
   'Да и не только нам. В последний раз папашка себя им до смерти изрезал. Видимо, безрезультатно, раз не остановился', - про себя подумал Влад, а вслух продолжил:
  -Но нам с тобой улыбнулась удача, мы...
  -Да, - теперь уже Кира перебил его - помню я, блин. Не надо мне пересказывать летописи нашей юности. Но я, блин, всё равно не понимаю, к чему ты ведёшь.
  -Лекарство должно измениться. И у меня есть идея, как его изменить. Ты должен мне помочь.
   Повисло молчание. Оно продолжалось около минуты. До Влада доносилось тихое посапывание брата. Наконец, Кира заговорил:
  -Не нравится мне твой голос. Но... конечно, я с тобой. Мне, блин, как я живу, нравится, менять ничего не хочется...
  -Тогда подъезжай к моему гаражу, там всё обсудим.
   Влад положил трубку. Он хорошо помнил тот счастливый случай. Кире тогда было семнадцать. Только-только исполнилось. Они нажрались до зелёных чертиков в 'Белой лошади'. Повод был. Уже как неделю их не покидало ощущение постепенно нарастающего наплыва. Пурпур подкрадывался всё ближе. А чёртово папкино леченье совсем перестало помогать. Поддержки ждать было неоткуда, мать давно умерла, отец скончался полгода назад, залечив себя до смерти. Они остались совершенно одни. Два безумца против всего мира. Влад ещё как-то держался, Кирилл же был совсем плох.
   В тот день они были мертвецки пьяны. Водка позволяла на некоторое время забыть о безрадостных перспективах, ожидающих братьев в скором будущем.
  
   Два мертвецки пьяных супермена шли, рассекая зигзагообразной походкой тёмные улицы ночного города. Юные сердца в поисках приключений. Их обогнала небольшая компания человек из десяти. Парни и девушки шли весело, смеялись, совершенно не обращали внимания на двух синих парней. Зря. Влад видит, как Кира с криком: 'Прынцеска', хватает за зад девчушку, слегка отставшую от своих товарищей. Она взвизгнула, отскочила от Кирилла и позвала на помощь. Её друзья обернулись. На их лицах выражение недоумения быстро сменилось крайней раздражённостью. Ещё бы, два пьяных гондона пристают к их подруге. Кому такое понравится.
   Кулаки чесались. Славься, господь всеединый, кажется, сейчас их удастся почесать. Может даже станет немного легче. Помнится, в детстве хорошая драка иногда действовала не хуже папкиного ножичка. Влад посмотрел на брата, тот придвинулся поближе к нему. Ребята из группы поддержки обиженной девчушки что-то говорили, а, может, даже и кричали. Сейчас он не слышал ничего кроме звука собственного сердца, бешено наращивающего скорость биения, отдающего приятной пульсацией в висках. Перекошенные лица. Рты, ломаемые словами. Опьянение ушло. Не совсем, конечно, но в достаточной мере. В ногах и руках появилась обычная твёрдость. Чего они ждут? Ребята, хватит разговоры разговаривать, самое время действовать. Надо же отплатить обидчикам подруги? Влад смотрел на их лица. Они распалились, они почти готовы. Но в какой-то момент в глазах переполненных возмущением злостью и азартом появились проблески страха. Глубинно-животного, подсознательного. Девушки схватили парней за руки, потянули прочь. До сознания Влада донесся обрывок фразы: '... ребята, плюньте на этих уродов, наверняка, удолбыши'.
  
  Влад глубоко вздохнул. Сегодня просто день воспоминаний какой-то. Надо бы сосредоточиться на решении насущных проблем, а не бесполезном барахтанье в реке времени. Но картинки из прошлого упрямо лезли в голову.
   Та компания тогда ушла. Конечно, им с братом ничего не стоило догнать их. Начать драку самим. Проще пареной репы, как они любили говаривать в детстве. Только в тот момент для чего-то сидящего в глубине Влада, да и Киры, наверное, тоже, был чрезвычайно важен факт первого удара. Несколькими часами позже Кирилл переборол это что-то, подарив себе, и своему брату возможность жить почти нормальной жизнью по сей день. При минимальных неудобствах. Платя своему безумию мизерные откупные. За девять лет всего лишь несколько жизней никчёмных неудачников.
  
   - Ну и угрёбывайте, усоски трусливые, - крикнул Кира удаляющейся компании.
   Ответом ему стали несколько поднятых рук с выставленным средним пальцем. Скажем дружное спасибо американской культуре.
  - Пойдём Кира. Не знаю, как ты, а я сейчас трезв как стёклышко. Там вон ларёк, - он указал брату на пристроившийся за разбитой автобусной остановкой обшарпанный желтый вагончик с большой вывеской на фасаде: 'Продукты, Вино, Водка - 24', можно сказать, символ девяностых, вестник свободы и демократии, - догонимся чем-нибудь.
   Этим чем-нибудь стали три бутылки 'Знахаръ', по ноль пять. Само название водки говорило о сомнительности продукта. Добавьте вкус, вызывающий стойкую ассоциацию с тройным одеколоном. И любой нормальный человек отказался бы это пить. Но ситуация вынуждала.
   Почти полтора литра этого божественного напитка они влили в себя минут за двадцать. Прямо не отходя от ларька.
   Следующие два или три часа жизни для Влада прошли замыленной картинкой. Чередование расплывающихся улиц, вывесок и проезжающих машин с редкими отшатывающимися силуэтами прохожих.
  
   Стоящий в левом углу стола телефонный аппарат внутренней связи издал громкое 'тырли-тырли'. Влад зажал кнопку громкой связи.
  - Слушаю. - Он говорил своим обычным голосом, не прилагая больше никаких усилий. Знание того, что ты точно сделаешь это сегодня, на время снимало ощущение наплыва. Вроде даже глаз перестал болеть.
  - Добрый вечер, Владимир Петрович. Охрана. Вы надолго задерживаетесь? Вы просто последний на этаже, а нам бы хотелось узнать, когда можно будет опечатать.
  - Точно, сегодня же пятница. Засиделся я что-то, ребята. Минут через десять опечатывайте, я уже собираюсь.
  - Хорошо, спасибо.
   Влад убрал палец с кнопки громкой связи. Надо собираться. Предаваться воспоминаниям можно и по пути на встречу с братцем. Он извлёк из под стола коричневый портфель от какого-то итальянского гомика. Подарок Вики на его недавно прошедший день рожденья. Штука малоудобная, но дорогая. А, следовательно, представительная. Держим марку, товарищи. Влад закинул в него пару папок с документами. Поднялся из-за стола, подошёл к двери, снял со стоявшей рядом с ней вешалки пальто. Накинул его на себя. Выключил свет. Вышел из офиса. И, поставив маркер-указатель в своём личном биологическом джипиэс напротив 'конечный пункт - парковка', позволил воспоминаниям снова заполнить голову.
  
  Нормальное ощущение времени, пространства и себя самого вернулось к нему только, когда чёрное ночное небо сменило свой цвет на тёмно-синий. Звёзды померкли до состояния тусклых плевочков, а линия горизонта окрасилась чахлым рассветным багрянцем.
   Влад нашёл себя в момент, когда он, держа свой крантик двумя руками, вяло текущей мочой старательно выписывал букву 'х' на стене дома. Кира стоял на пару шагов левее. С довольной пьяной улыбкой опустошал свой мочевой пузырь, не утруждая себя никакими художественными ухищрениями.
  Влад огляделся. Они были в небольшом квадратном дворе-колодце, освещённом только тусклым фонарём, прикрученным над аркой подворотни. Двор был глухим. Влад не разглядел ни одной парадной или двери чёрного хода. Только тёмные провалы окон, таращащиеся на него, и кучи мусора, валяющиеся на всей территории асфальтированного двора в разной концентрации. Причём валяются они уже, наверное, достаточно долго. Поскольку здесь стояла тяжёлая смесь запахов помойки и общественного туалета. Что ж, не только им пришло в голову справить свои витальные нужды в этом месте, видимо ссыкуны и какуны здесь частые гости.
   Запас мочи иссяк. Влад заправился не стряхивая. Какая разница? Тряси не тряси, а пара капель всё равно окажется в штанах. Он брезгливо поморщился. Витающий здесь запах угнетал. Блин, Кирилл просто бочка бездонная всё стоит и журчит себе тихонько.
  - Б-б-ратишка, ссы быстрей! - Странное дело. Голова работала отлично, а вот язык подводит, заплетается.
  - УУУУ, - многозначительно промычал в ответ Кирилл.
   Хрен с ним, пусть гадит спокойно. Пару минут можно потерпеть. Подождать братца (ему не хотелось оставлять Киру здесь одного), зажав пальцами нос, попялиться на стены и тёмные окна. Порассуждать о странности человеческой природы. К примеру, взять этот самый двор. Он уверен, был бы сейчас день или хорошее освещение, ему без труда удалось бы разглядеть среди куч барахла бесчисленное множество использованных презервативов. А у какой-нибудь стены почти наверняка имеется конструкция, отлично заменяющая кровать - летний траходром для всех нуждающихся. Кому-то очень нравиться срать, ссать и трахаться в одном месте. Ему этого никогда не понять.
   Тихое журчание не прекращалось. Сколько можно? Влад уже хотел поинтересоваться у брата, откуда может столько мочи выливаться. Но его опередили.
  - Хрен ли вы там делаете, шпана уродская? - Голос надтреснутый, с хрипотцой, заядлого курильщика или знатного колдыря, а может и всего сразу.
   Отлично, скорее всего, местное население подтянулось, только их для полного счастья и не хватало. Влад медленно развернулся. Быстро не получилось, ноги плохо слушались. Да и с равновесием не всё в порядке. Пришлось признать, хотя голова работала сносно, тело изрядно штормило, оно продолжало смаковать алкогольный угар.
   У входа в подворотню стоял мужичок неопределённого возраста, заросший до невозможности, в огромном осеннем пальто (интересно, зачем, лето ведь вроде как), поверх которого была накинута яркая оранжевая жилетка. Лицо не разглядеть, падающий свет фонаря превратил его в сплошное чёрно пятно, с двумя блестящими глазами. За спиной неожиданного гостя стояла тележка. Очень похожая на детскую, с какими ребятня часто в песочницах ковыряется, только размером побольше. А в остальном она целиком соответствовала своим детским аналогам. Те же четыре колеса, та же платформа с низенькими бортами, установленная на них, та же длинная ручка, закреплённая на передней части платформы так, что, если её отпустить, она упадёт на землю. На тележке были навалены картонные коробки и завязанные пакеты. Об их содержании можно было только догадываться. Может, там лежат куски расчленённых тел? Влад улыбнулся. Ага, два почти психа встретили полного психа ранним утром в загаженном спящем дворе, где тот хотел выбросить останки пары вчерашних мальцов.
   На самом деле это либо дворник, хотя, что ему тут делать, судя по состоянию двора, этим кучам хлама, растелившимся под ногами, представители этой профессии не были здесь, как минимум, с прошлой весны. Либо банальный бомж, заруливший сюда в надежде найти чего-нибудь.
   Мысли торопливо бежали в голове. Этот не понятный субъект был настроен агрессивно. Он явно не прочь почесать свои кулачки. А вот Влад сейчас был не расположен к подобным развлечениям. Пурпур отступил от сознания. Не совсем, конечно. Его безумие, до поры до времени, погрузилось обратно в тёмную глубину подсознания, предоставив своему носителю самому выпутываться из сложившейся ситуации.
   Интересно, на что рассчитывает мужик? Один против двоих. Ушёл бы тихонько, не поднимая шума. Хотя, если рассуждать здраво, он сейчас не в лучшей форме. На ногах бы себя удержать.
  - Хрен ли вылупился, молокосос? Хватай друга своего, педика, и угрёбывайте отсюда.
  - М-М-у-ж-жи-и-ик, в больничк-у-у-у захотел? - Влад постарался сказать это без запинок. Не получилось. Чёртов язык болтался во рту инородным телом.
  - Сейчас мы посмотрим, кто там окажется!
   Мужик завёл левую руку за спину. Через несколько секунд она вернулась в поле зрения Влада, но уже с зажатым в ней куском арматуры. Неприятная ситуация вырисовывается. Влад сделал шаг вперёд. Мама дорогая! Тело сильно повело в бок. Он едва удержал себя на ногах. Мужик противно засмеялся, отпустил ручку тележки.
   - Урррр,- низко зарычал Кирилл. Такие звуки горло человека не должно, не может издавать...
   Влад совсем забыл про своего младшего брата. А тот, похоже, их единственная надежда выйти отсюда, расплатившись малой кровью. Наплыв не должен был отпустить Кирилла. Во всяком случае, будем на это надеяться. Влад скосил на него взгляд. Кира, развернувшись лицом к бомжу-дворнику, смотрел на того низко рыча ощерив лицо, как какое-нибудь животное. При этом братец продолжал избавляться от ненужной жидкости.
   Наверное, неплохая байка выйдет из всего этого. Стоя с баночкой пива, в кругу друзей на какой-нибудь вечеринке рассказываешь: 'И вот, значит, угрожает нам тот бомжик арматуриной здоровенной. Я, признаюсь, струхнул, а вот Кириллу пофиг было. Повернулся и ссыт себе дальше'. Было бы смешно... Если б не складывалось так грустно.
   Мужику, видимо, не понравилась картина 'писающий мальчик'. Перехватив кусок железки в правую руку, он двинулся на братьев. Медленной уверенной походкой. А чего ему опасаться? Двух в жопу пьяных подростков, едва перешагнувших порог юности, да ещё и на ногах едва державшихся?
   Кирилл сделал неуклюжий шаг вперёд, приспущенные штаны мешались....
  
  С неба сыпался снег. Большим редким хлопьями. Вечером обещали настоящую пургу. Хорошо. Будет проще прибрать за собой.
   Влад нажал кнопку сигнализаций на брелке. 'Кви-кви', моргнув жёлтыми огнями, пискнула машина, стоящая в самом дальнем углу парковки. Она была единственной. Ничего удивительного, пятница.
   Все-таки время штука непостоянная. Порой оно бежит быстро-быстро, а иногда тянется, как сливочная тянучка в рекламе. Тогда, в какой-то момент, время потеряло свою привычную скорость. Замедлилось, что ли....
  
   ...Влад повернул голову, посмотрел на брата. Тот, улыбаясь во весь рот, согнулся, вытянул шею, и весело клацая зубами, кинулся в сторону движущегося на них мужичка. 'Хорошо хоть зубы обычные', - пронеслось в голове Влада. На преодоление восьми метров, отделявших Киру от мужичка с арматурой, ему потребовалось всего два или три шага. Хотя с шагами, судя по преодолённому расстоянию, это имело мало общего. Скорее прыжки. Но для Влада его брат Кирилл просто сделал два или три шага, весело клацая зубами и болтая причиндалами, плюющимися остатками мочи. По крайней мере, его мозг зарегистрировал всё это именно так. Просто два или три шага. Спущенные штаны и восемь метров он решил исключить из уравнения.
   Мужичок, явно рассчитывавший на лёгкое приключение с минимальными последствиями для себя любимого, должно быть, сильно удивился, увидев прямо перед своим носом одного из сосунов пьяных, который, буквально секунду назад стоял достаточно далеко от него. Кирилл не дал ему долго удивляться. Оказавшись вплотную с этим рьяным блюстителем порядка, он вцепился в его нос.
   Влад видел всё это очень подробно. Мозг исправно сохранял происходящее, пускай и не всё умещалось в рамках его принятия. Он вроде бы даже слышал хруст ломаемо-перегрызаемого носового хряща. Правда, это могло быть и просто игрой воображения.
   Мужик, выронив железяку, которая, с глухим звоном отскочила от асфальта и скрылась из вида за одной из множества куч мусора, сделал шаг назад. Ничего Владу не показалось. Лицо этого борзого засранца отныне и впредь будет выглядеть слегка иначе. Влад не мог видеть, какую часть носа отхватил Кирилл (свет от фонаря был слишком слабый), небольшой кусок или до самой переносицы. Но он прекрасно видел кровь, тёмными сгустками текущую из свежей раны. Чувствовал её запах, перемешанный с ароматом страха. Нет, не просто страха, ужаса, исходившего от ещё мгновенье назад такого уверенного и сильного дядьки.
   Что-то внутри Влада зашевелилось. Заворочалось. Проснулось. Оно хотело, оно требовало больше боли, больше страха... Больше, больше, больше. Он хотел наброситься на этого шатающегося человека, может быть даже убить. Но часть его личности сопротивлялось выкатывающемуся безумию. Эта часть требовала прекратить безобразие. Требовала остановить Кирилла, помочь человеку.
   Несмотря на развернувшуюся внутреннюю борьбу, Влад продолжал запечатлевать происходящие события, в тот момент не осознавая их и не анализируя. Он работал как камера, или кассета. Подумать о происходящем сегодня он ещё успеет, память даст ему такую возможность. Неоднократно и не всегда с согласия своего владельца.
   Мужик поднёс руки к своему изуродованному носу, приложил к ране. Потом отвёл их. Посмотрел на ладони, перепачканные собственной кровью. Через мгновение его руки, двумя безвольными плетями упали вниз. Он закричал. Пронзительно, на очень высокой ноте. В другое время, в другом месте Влад бы ни за что не поверил, что этот дядька может так. В крике не было боли, только ужас.
   Тело бездействовало, а сознание продолжало воевать само с собой, разделившись на два враждующих лагеря. Влад номер один, сгорающий в пурпурном пламени безумия, хотел продолжения банкета и своего активного участия в неожиданном празднике. Влад номера два истерично требовал вмешаться и прекратить это безобразие. Тут к ним присоединился Влад номер три, этакое олицетворение холодной расчётливости, лишённой каких-либо эмоций, сожалеющий о невозможности увидеть глаза орущего мужика. Прочитать их. В них можно было бы найти способ решения проблемы. Номер три был уверен в этом.
   Новенький стал давить двух первых. Ему нужен был простор и возможность управления телом, а первый и второй мешались своей грызней, не давая пошевелиться. Номер три, в отличие от двух первых, понимал: Что-то, спящее до этого на самом дне подсознания, лениво ворочается, потягивается, готовится к пробуждению. Не дай бог ему проснуться и вылезти на свет божий. Оно было чуждо Владу. Чуждо всем его ипостасям. Номер три считал, если этому Что-то удастся выбраться на верхние слои сознания, обратно оно едва ли захочет возвращаться. Просто заместит его личность своим существом. И будет жить, не тужить, да горя не знать. Отец про подобные случаи рассказывал. Да и с Кириллом такое уже однажды почти случилось. Этого нельзя допустить. Надо как можно быстрее скинуть оцепенение и...
   Тем временем дядька развернулся и, продолжая кричать, бросился бежать. Влад продолжал стоять, что-нибудь предпринять пока не получалось. А вот Кирилл бросился вдогонку. Хотя словосочетание бросился вдогонку мало подходит для описания действий младшего брата. Он опять, сделал всего несколько неторопливых шагов, оказался вплотную к убегающему мужичку. Левой рукой схватил того за плечо, развернул лицом к себе. И вроде бы ударил два раза. Влад не видел, вернее, видел, но движения были настолько быстрые, а освещение такое плохое.... В общем, что там и как сделал Кирилл, было непонятно. Для себя Влад решил - брат просто пару раз стукнул мужичка.
   Первый удар заткнул дядьку. Заставил его, согнувшись пополам, очень смешно открывать и закрывать рот в попытках втолкнуть в себя немного воздуха. Этакий пескарь, попавший на берег, подумалось Владу. Второй удар свалил мужика. Он упал на грязный асфальт, сильно приложившись головой. Стоявший рядом Кирилл попытался пнуть лежащее тело, но запутался в приспущенных штанах. Попытался удержать равновесие. Не получилось. Его необычное, да что уж там, сверхъестественное, проворство иссякло. Кира завалился рядышком с лежащим мужчиной.
   Влад, наконец, смог взять под контроль своё оцепеневшее тело. Спасибо номеру три, тот таки занял большую часть сознания. Влад сделал первый шаг в сторону лежащего мужика и копошащегося пьяно мычащего брата...
   Происходящее в дальнейшем осталось в памяти Влада кусками. Это нельзя было назвать провалами, нет, это скорее напоминало выключение света в комнате без окон. Вот он подходит к телу мужика, смотрит на него. Долго. Минуты полторы. Дядька был без сознания, дышал редко, настолько, что в перерывах между вдохами, могло показаться, что он уже отошел. Каждый вдох сопровождался булькающим хрипом. Влад повернул голову, посмотрел на брата, тот, стоя на коленях, пытался натянуть штаны. Неинтересно. Сам разберётся. Не маленький. Он вновь обратил своё внимание на вырубленного мужика. И... Темнота. Влад продолжал мыслить, ощущать время, может быть, неправильно, скорее всего, неправильно, но ощущать. Однако связи с внешним миром, не было никакой. Полное заключение внутри самого себя. Сколько оно продолжалось, Влад сказать не мог. То есть субъективно он вполне мог оценить это время - долгие и мучительные часы, наполненные страхом безумия. Страхом остаться в этой тёмном, ассоциируемом с гробом, ящике сознания навсегда. Хотя в реальности прошло всего несколько минут.
   Снова свет. Влад нашел себя стоящим около лежащего на земле мужика. Он методично пинал ногами бездвижное тело. Пинал на автопилоте, ноги работали сами по себе. 'Я, наверное, не смогу остановить их...', - подумалось ему. Но проверять не хотелось. Зачем лишний раз расстраивать себя? Со зрением тоже стало не всё в порядке. Такое чувство, будто смотришь через тёмно-фиолетовый фильтр. Без изменений картинка видимой реальности оставалась лишь в самом центре. А по мере продвижения к периферии в палитру добавлялось всё больше фиолетового.
   Его брат, с уже натянутыми на положенное место штанами, стоя немного правее и занимался тем же самым - с упоением пинал дядьку. Глаза Кирилла были полуприкрыты. На лице застыла идиотская улыбка. Из левого угла рта тянулась серебристая нитка слюны. В общем, братцу было хорошо.
   Владу стало интересно, как он сам выглядит со стороны в данный момент. Написано ли на его лице такое же удовлетворение, как у брата? ...
   Темнота. Опять чья-то чуждая воля запихнула его собственное 'Я' на самое дно сознания и обрезала все ниточки связи с реальностью. Нахождение в этой темнице субъективно, тянулось долго, очень долго. Владу хотелось выть от ужаса отчаяния и бессилия, биться о стены своего узилища. Было бы только чем выть и обо что биться...
   Свет. Влада грубо выкинуло на поверхность сознания. Возрадуйся, мечущаяся душа. Он сразу отметил две вещи. Первое: наплыв бесследно прошел. Больше не было чувства, не покидавшего его несколько последних дней, подкрадывающегося безумия. Больше не было кучи Владов внутри его головы и не было чего-то пробуждающегося на дне столь любимого Фрейдом подсознания. Тело снова целиком принадлежало ему. С глаз сняли фиолетовую пелену. Можно три раза крикнуть ура. Пурпур отступил. Что касается цены победы. Он посмотрел на лежавшего рядом с его ногами бездыханного мужичка, что же, об этом можно будет подумать позже. Второе: он всё ещё стоит около избитого дядьки, а вот брата тут не было.
   Плохо. Сколько времени Влад был в условном отрубе? Он не знал. Что делать, если Кирилла не отпустило? И он в таком состоянии отправился погулять по утреннему городу? Попахивает большими проблемами.
   Влад оглядел двор. В некоторых окнах горел свет. Люди тёмными силуэтами торчали в них. Любопытство - злейший порок человечества. Надо убираться отсюда по-быстрому. Он ещё раз оглядел двор. На этот раз внимательнее. Его привлёк силуэт, напоминающий человека, сидящего среди куч мусора, в одном из тёмных углов двора. Может, просто показалось. В том углу очень темно, почти ничего не видно. Можно угадать только контуры.
  - Кирилл? - позвал Влад.
   Сидящий в темноте силуэт не откликнулся. Только дёрнулся и всхлипнул. Теперь он был уверен на все сто процентов. Это Кирилл. Хорошо. Одной проблемой меньше. Влад двинулся в сторону брата.
   Стоп! А что, если Кирилл так и не пришел в себя? Влад остановился. Он же и на него может наброситься. В таком состояние братцу будет всё равно, кого мочить, а ему с ним точно не справиться. Он видел, на что способен Кирилл в состоянии, близком к безумию, а на что тот будет способен, будучи целиком во власти пурпура, остаётся только догадываться. Отец говорил, перешагнув некую черту пурпура, человеку очень сложно вернуться. Обычно то, что приходит на его место, не отдаёт тело назад. Вдруг Кирилл переступил? В последний раз, когда такое с ним случалось, он смог вернуться. Всего лишь маленькое кровопускание, литра два крови, и Кирилл вновь стал самим собой. Но тогда отец пускал кровь маленькому восьмилетнему мальчику. Оглушенному восьмилетнему мальчику. А сейчас, судя по всхлипу, Кирилл был вполне себе в сознании. Если только у него не появилось привычки хлюпать во сне.
   Владу стало страшно. Он узнал старого приятеля, это был именно тот страх из детства, который он испытал в момент, когда увидел полноценный приход у Кирилла. В голове закрутился маленький киноролик: вот он подходит к своему брату. Наклоняется. Зовёт его. Тот не реагирует. Продолжает сидеть, низко опустив голову и горестно всхлипывать. Он нагнулся ниже, пытаясь заглянуть брату в лицо. Ещё раз позвал его. Всхлипы прекратились. Кирилл резко поднял голову. Два хитрых, безумных пурпурных глаза уставились на него. В них отчётливо читалось: 'вот ты и попался...'. Лицо Кирилла разрезает кривая улыбка, сильно смахивающая на ухмылку, во все тридцать два (а тридцать два ли?) треугольных акульих зуба. Ещё мгновение и Влад ощущает на своём лице дыхание брата. Клац, клац. Теперь уже его нос, а не какого-то там непонятного мужика, сказал пока-пока родненькому лицу, исчезнув то ли на земле среди мусора, то ли во рту брата...
   Влад тряхнул головой. Нечего тут всякую ерунду воображать. Первое - никаких пурпурных глаз не может быть. А полного рта треугольных зубов тем более. Это всё всего лишь отголоски привидевшегося ему в детстве. Тема закрыта. Второе - брата надо во что бы то ни стало увести отсюда. Какой-нибудь чрезмерно ответственный гражданин из тех, кто наблюдал события во дворе через окно своей квартиры, мог вызвать милицию. Конечно, риск возможного полного безумия Кирилла очень велик. А в таком состоянии братец будет необычайно силён (все безумцы очень сильны, без всякой там чертовщины, подчеркнул про себя Влад), ему не составит труда покалечить или даже убить своего старшего брата. Но выбора нет. Надо убираться отсюда, а без брата никак нельзя.
   Влад вновь направился к Кириллу. Подошел вплотную.
   Кирилл сидел, обхватив руками поджатые к груди ноги и уперев свой лоб в колени. Этакая поза детского отрицания. Он положил руку на плечо брату. Тот поднял голову. На секунду Владу показалось, что на него уставилось два безумных пурпурных глаза. Померещилось. В этой темноте глаз брата вообще не было видно. Зато были прекрасно видны поблёскивающие отражённым светом дорожки, оставленные слезами на щёках Киры.
  -Мы... Я... - выдавил Кирилл, - того мужика. Мы же его убили? ... И его нос, боже, я вроде съел его нос. Всё фиолетовое, кругом было всё фиолетовое. Плохо помню, ... Боже, его нос...
  -Успокойся, - Влад, присев на корточки рядом со своим братом, обнял его. - Живёхонький он там лежит. Ему, конечно, крепко досталось. Но он вполне себе живой. Оклемается.
   Кирилл перестал плакать.
  -Да и он же первый на нас накинулся, - продолжил Влад. - Мы же просто защищались. Обычная самозащита. Согласись?
  -Са-мо-за-щи-та, - медленно по слогам проговорил Кирилл и неуверенно дёрнул головой вверх-вниз.
   Отлично. Похоже, им всё-таки удастся выпутаться из всего этого. Влад улыбнулся, не хотел, но губы сами расползлись в улыбке. Он снова заговорил. Теперь уже быстро, без пауз. Стремясь вывести Кирилла из ступора.
  -Про какой нос ты там говорил? Ерунда всё это. Померещилось тебе. Нормально всё с его носом. Слегка на бок свёрнут, но это дело поправимое. Не бери в голову. Да что я всё как будто пытаюсь оправдать нас? На самом деле твоя реакция спасла нас. Ну, меня, по крайней мере, точно. Видел же, какая у этого бомжа железяка была? А я, признаться, едва на ногах держался. Так что если бы не ты... отделал бы он меня как бог черепаху. Говорю тебе, он сам виноват. Он сам драку начал. Вот теперь и получил за это заслуженный отдых в больнице. Нам же с тобой, братец, пора отсюда уходить. Мы тут здорово пошумели. Людей разбудили. Ментов уже, наверное, понавызывали. Пора нам, Кира. Пойдём. Пока ещё есть время.
   Кирилл, с помощью Влада кое-как поднявшись, посмотрел в сторону лежащего тела мужика. Тихо пробормотал:
  -Подойти надо. Может, поможем чем ему.
   Влад про себя чертыхнулся. 'Чем ты ему поможешь? Лежащее там не иначе как куском мяса, не назовешь. Единственная помощь, которая ему может сейчас пригодиться, помощь в оказание ритуальных услуг' - подумал он, в слух же, конечно, сказал совершенно другое:
  -Чёрт с ним, с этим бомжем,- он потянул брата к тёмному зёву подворотни в обход тела убитого ими человека. - Менты приедут и всё организуют. По высшему разряду. Нам же с тобой желательно избежать встречи с ними.
   Кирилл согласился с ним или, по крайней мере, не стал спорить. Он позволил старшему брату вести себя.
   Прежде чем шагнуть во мрак подворотни, Влад ещё раз окинул взглядом двор. Обычный, ничем не примечательный двор колодец, которому, тем не менее, суждено остаться в его памяти до самого последнего дня жизни. Все окна вновь стали тёмными. Как знать, может быть, милицию никто и не вызывал. Кому нужны лишние проблемы? Да, такое вполне возможно.
  
   Влад вёл машину не спеша. Стрелка на спидометре дёргалась около отметки пятьдесят километров в час. Ужасная дорога. По такой дороге спешить противопоказано, себе дороже. Как говориться: тише едешь, дальше будешь. Да и не мог он сейчас целиком сконцентрироваться на вождении, а концентрация необходима, ему, во всяком случае, для быстрой езды в такую погоду. Часть его сознания взяла незапланированный отпуск и отправилась в чудесный городок Помнивиль. В голове то и дело возникали образы давно минувших дней, событий, мест. Что ни говори, а память, живущая по своим законам, иногда выходит из-под контроля. Печально, конечно, но бороться с этим не получается. Следовательно, надо мириться. Ещё одна часть сознания занималась анализом посылок из Помнивиля и размышлениями о предстоящих событиях. Так что под вождение осталось совсем немного.
   Тук. Тук.
  -Кто там?
  -Эта я. Почтальон Печкин. Принёс письмо из далёкого детства. С картинками, кстати. Будите получать?
  -Будто выбор есть?
  -Наличие выбора - не главное, главное его видимость. Распишитесь. Да, да. Вот тут. Напротив наименования 'письмо - истинное безумие Киры, часть номер два'. Спасибо.
  
   Отцу не понадобилось много времени для оценки сложившейся в гостиной ситуации. Он быстро, насколько это было возможно, подскочил к Кире и огрел его частью пылесоса по голове. Удар пришелся на затылок. Отец явно приложился на совесть. Влад видел, как по светло-зеленому пластику пылесоса побежала тёмная полоса трещины.
   Кирилл обмяк. Матери, наконец, удалось скинуть его руки со своей шеи. Она рёбрами ладоней оттолкнула своего младшего сына от себя. Тот завалился на диван. Приземлился головой прямо на ноги своего старшего брата. Влад вскрикнул. Пронзительно, прямо как девочка. Ещё одна порция мочи оказалась в штанах.
   Мама с хрипом вздохнула. На её шее уже начали наливаться синяки оставленные пальцами Киры, а по щекам текли слёзы. Она смотрела на своего младшенького любимца глазами, наполненными страхом, болью, любовью и жалостью в равных долях.
   Тем временем отец бросил на пол кусок пылесоса. Опустился на колени. Прощупал пульс Кирилла. Покачав головой, пробормотал: 'Недолго ему так лежать'. Повернулся к маме. Аккуратно вытер слёзы с её лица. Поправил растрепавшиеся волосы и спросил у неё:
  -Нормально?
  -Нет, - ответила она сиплым голосом.- Объясни мне ...
  -Тшшш, успокойся. Всё будет хорошо. - Приложив указательный палец правой руки к её губам, перебил отец.
   Потом, поцеловав мать в лоб, поднялся с колен. Схватил Кирилла за шкирку и поволок его прочь из комнаты. Уже выходя из гостиной, он сказал Владу:
  -Чего расселся? Быстренько переоделся и марш в кладовку.
   Влад медленно поднялся с дивана. Тело отходило от шока. Движения получались замедленные, словно двигаешься под водой. Ещё эти мокрые штаны, так противно прилипшие к ногам. Пакость.
   Он посмотрел на маму. Захотелось подойти к ней, обнять, поцеловать, уткнуться головой в грудь и заплакать. Но... Как он теперь может подойти к ней? После того, как не смог ей помочь. Сидел, беспомощно таращился истуканом. Да ещё и обмочился...
   Хорошо, отец пришёл. А если бы не пришёл? Что тогда было бы? Он знал, что было бы. Кира бы удушил мать, и, может быть, даже кусочек её попробовал на вкус... А он бы продолжал сидеть, ожидая момента, когда брат переключит своё внимание на него.
   Влад почувствовал, как к щекам приливает кровь. У него теперь не получится близко подходить к матери. Точно не получится. Чувство стыда за собственное бессилие возвело между ними стену. Ему оставалось надеяться лишь на то, что стена эта не вечная.
   Влад прошлёпал мимо матери в направлении детской комнаты, стараясь двигать непослушными ногами как можно быстрее. Ему казалось, стоит хоть немного задержаться, и мама вскочит с дивана. Кинется за ним, непременно схватит, и, обозвав мокрой трусливой девчонкой, сильно отшлёпает.
   Ничего такого, конечно, не произошло, да и не могло произойти. Мама на них с братом голос-то редко повышала, а руки вообще никогда не поднимала. Вот отец другое дело. На него можно было бы подумать. Если Влад сильно замешкается по пути в кладовку, с него станется отвесить ему хорошенькую оплеуху по прибытию...
   Оказавшись в детской, Влад первым делом плотно прикрыл за собой дверь. Потом снял с себя описанные вещи, закинул их в бельевую корзину. Этот поступок был неправильным. Корзина служила временным пристанищем для всякой мелочи. Носков там, платков. Бельё, штаны, рубашку и прочие подобные вещи следовало сразу относить в ванную. Там была корзина, поставленная специально для них. Всё это Влад прекрасно понимал, но тащить эту срамоту туда было выше его сил. Так что сейчас вполне сгодится и корзина, стоящая у них в комнате. За это потом может влететь от отца. Пускай. Это будет потом. А сейчас главное спрятать от глаз эти мокрые вонючие напоминания о его бессилии.
   Он подошел к шкафу. Извлёк из него чистые трусы и шорты серого цвета. Одевшись, вышел из комнаты.
   Проходя через гостиную, Влад бросил короткий взгляд на мать. Хотя и не хотел на неё смотреть. Он просто хотел быстро пересечь эту комнату. Ничего не видеть, ничего не замечать. Даже голову для этого низко опустил и сосредоточился на своих семенящих ногах. Но где-то на полпути, как раз проходя напротив матери, между диваном и телевизором он не смог сдержаться. Посмотрел на неё.
   Она продолжала сидеть всё в той же позе, в какой её оставил уходящий отец. Добавились только новые дорожки слёз на сильно побледневших щеках и блуждающий в каком-то немыслимом далёко взгляд.
   Отец пообещал матери, что всё будет хорошо. Но, посмотрев на неё сейчас, Влад сильно засомневался в исполнимости этого обещания.
   Лично для него, всё хорошо было до этого дня. А так точно больше не будет. Уже ничего не будет по-старому. Особенно мама. Она не станет прежней. Точно не станет. Хорошо, если вообще сможет выкарабкаться. Ему не хотелось, что бы она стала похожа на тётю Зину с третьего этажа из девятой квартиры. Та, будучи странной, наверное, на протяжении всей своей жизни, после смерти мужа совсем сдала и стала похожа на растение. Влад видел её пару раз на прогулках. Тётю Зину на них выводил её сын. Правда, прогулками эти мероприятия можно было назвать с большой натяжкой. Тётю Зину просто усаживали на скамейку около крыльца подъезда. Где она и проводила два или три (если погода стояла хорошая) часа. Сидела с полуоткрытым ртом, пускала слюни, иногда выкрикивая непонятную тарабарщину. У мамы сейчас был такой же взгляд, как у соседки из девятой квартиры. Не дай бог ей так же закончить.
   С такими невесёлыми мыслями Влад остановился около двери в кладовку. Самая обычная дверь, в самую обычную кладовку. Он нерешительно потянулся рукой к ручке. Уже почти взялся за неё. Но отдёрнул руку. В этот момент Влад осознал: войдя за эту дверь, он будет вынужден смириться с инаковостью их семьи. Там что-то произойдёт, и у него больше не будет возможности считать, что у них всё как у всех. Посмотрев на мать в гостиной, он подумал: ничего не будет по-старому. Стоя около это серой двери, он понял, теперь не просто будет не по-старому, теперь всё будет совершенно по-новому. И точно не как у всех.
   Из глаз потекли жгучие слёзы обиды. Он был зол. Зол на отца, на Кирилла, и даже на мать. Почему это произошло сегодня? Почему это вообще произошло? Почему Кирилл это сделал? Что с такое с братом? И ещё десятки различных почему.
   Он ведь всего лишь десятилетний мальчик. Мальчик, который до этого дня свято верил, что живёт не лучше и не хуже других, то есть как все. И семья у него самая обычная, как у всех. Да, конечно, у его семьи были свои маленькие особенности, которые не принято показывать сторонним людям. Но у кого таких особенностей нет? Да и по правде, бывшие в их семье особенности, особенностями можно было считать условно. Подумаешь, строгий отец, колошмативший своих отпрысков за дело и без оного, просто манера воспитания такая. Ну а то, что отец раз в пару месяцев вёл себя странно и иногда сидел в этой кладовке, перед которой сейчас стоял Влад, целыми днями, даже работу иной раз пропускал, и вовсе мелочь. Никому же от этого плохо не было, правильно?
   А теперь придётся распрощаться с уверенностью в своей обычности. Открыть эту чёртову дверь и войти к отцу. Сделать, скажем так, огромный шаг навстречу взрослой жизни. Влад этого совсем не хотел. Он был не готов. Ему хотелось послать всё к чёрту, вернуться в свою комнату. Лечь в кровать. Укрыться с головой одеялом, и свернувшись под ним калачиком, ждать, когда закончиться сегодняшний день, глупо мечтая о том, что всё это сон, пусть даже и очень реальный, но всё равно, рано или поздно обязанный закончиться...
   Влад утёр кулаком слёзы. Думать так для него непозволительная слабость. Если он хочет быть сильным, если не хочет повторения сегодняшней мокрой истории, если не хочет больше сидеть истуканом... Влад взялся за ручку. Повернул её. Язычок замка щёлкнул, дверь открылась. Мальчик шагнул в кладовку. С этого момента его детство закончилось. Кто-то скажет: 'Десять лет - не то время, когда следует прощаться с детством'. И они будут правы. Но некоторым не дано право выбора. Ещё одна маленькая истина из необъятной копилки мудростей жизни, которую пришлось постигнуть сегодня Владу.
   Оказавшись внутри кладовки, мальчик сильно удивился её размерам. Он раньше здесь никогда не был. Да и никто, кроме отца, тут не был с того момента, как здесь поселилась их семья, даже маме вход сюда был запрещён. Отец приделал специальные скобы, одну к двери, другую к косяку, так, что когда он не пользовался кладовой, та была закрыта на огромный, нелепый для квартиры, навесной амбарный замок. Ключ от которого хранился на болтающейся на отцовской шее цепочке по соседству с маленьким серебряным крестиком. Открывал кладовку отец только тогда, когда сам закрывался в ней. И даже в такие дни, мать туда никогда не заходила. Она могла подойти к двери, постучатся, поговорить с ним. Всё так же стоя под дверью. Но зайти - никогда. Во всяком случае, Влад не видел такого, чтобы мать заходила в это помещение.
   Эта запрещённость сделала кладовку для братьев самым интересным местом в доме. Они, бывало, подолгу, пока отца не было дома, стояли около закрытой на архаичный замок двери. Рассуждали о том, что же за ней может всё-таки быть. Мечтая как-нибудь потихонечку туда пробраться.
   Мечты сбываются. Сейчас Влад здесь. Стоит себе, рассматривая комнату. Она сильно отличалась от того, что он нарисовал в своей голове. Воображаемая кладовка была маленькой, размером со стенной шкаф, тёмной комнатой, сплошь завешенной паутиной. На самом же деле всё было совсем не так. Он угадал только с освещённостью. Тут действительно царил полумрак. Лампочка, висевшая в стеклянном плафоне-полусфере примерно по центру потолка, давала очень слабый свет. Места же тут было не меньше чем в ванной. И никакой паутины. К слову, мебели тоже никакой не было. Только маленькая табуретка, на которой сейчас сидел сгорбившийся отец. Рядом с которой, примерно в центре комнаты, расположился огромный металлический таз с высоченными бортами. Из-за ближнего к Владу борта торчала рука Кирилла. Зачем того положили в таз, пока было непонятно.
   Влад стоял, переминаясь с ноги на ногу. Отец вроде как не заметил его прихода, он продолжал сидеть с низко опущенной головой. Было в его позе что-то обречённое, сдавшееся. Мальчик никогда не видел отца таким. Для Влада, сколько он себя помнит, отец был человеком сильным и несгибаемым, всегда уверенным в своей правоте, этаким железным тараном, пробивающимся по жизни. А сейчас человек, сидящий напротив него, являл собой абсолютный антипод его привычного отца. Какая там сила, какая уверенность, одна безысходность, обречённость и страх. Именно тогда он вывел для себя ещё одну жизненную мудрость: люди часто притворяются и на самом деле есть не то, чем кажутся...
   Влад давно уже не любил отца. Кирилл всё ещё любил, несмотря ни на что, а вот он уже нет. Грубость, с коей отец иной раз обращался с ними, казалась ему бессмысленной и беспочвенной. Поэтому он его не любил. А теперь ещё и уважать перестал. Не за слабость, нет. За враньё. За то, что столько лет притворялся. Притворялся перед ним, перед братом, перед матерью. Вот за это, а вовсе не за слабость. Это отношение уже ничего не смогло изменить.
  -Папа, - позвал Влад.
   Отец встрепенулся. Выпрямился. 'Натянул маску уверенности' - подумал Влад. Посмотрел на него. Улыбнулся одними губами (глазами он улыбался только матери). Заговорил:
  -Мне давно надо было поговорить с тобой. - Отец бросил взгляд на лежащего в тазу Кирилла. - Нет. Не только с тобой. С вами обоими. Но... вы ещё так малы. А я надеялся.... На чудо надеялся. Или хотя бы на кусочек этого самого чуда.
   Отец замолчал. Бросил взгляд на Кирилла. Ещё раз улыбнулся, теперь какой-то затравленной печальной улыбкой. Продолжил:
  -Я хочу рассказать тебе про нашу семью. Мне эту историю передал дед. Мой отец не успел, он не смог сдержать себя и... Ладно, это не имеет никакого значения. Слушай и запоминай. Потом, если у него будет это потом, расскажешь её Кириллу. Я не рассчитываю на то, что тебе удастся понять всё, о чём я собираюсь рассказать тебе сегодня. Как-никак тебе всего десять лет, но рассказ должен непременно остаться в твоей памяти. А осмыслить всё ты сможешь с возрастом. Так было со мной. Так будет с вами.
   Отец опять прервался. Влад же молчал, не нарушал тишину вопросами. Просто ждал, пока отец продолжит. Сейчас его одолевали два совершенно противоположных желания. С одной стороны, хотелось услышать то, что собирался рассказать отец. Очень хотелось. С другой стороны, он понимал: сказанное сегодня изменит его жизнь раз и навсегда. И едва ли в лучшую сторону.
   Стоя несколькими минутами ранее под дверью кладовки, Влад уже ощутил неизбежность резкой перемены своей короткой мальчишеской жизни. Он не хотел этого изменения тогда, не хотел и сейчас. Но какая-то часть Влада страстно жаждала узнать всё до конца.
  - Я понимаю. Тебе едва ли понравится то, что я собираюсь рассказать, - как будто читая его мысли, продолжил отец. - Но эта информация жизненно важна для вас с братом. По крайней мере, от того, как ты и Кирилл примените полученное сегодня знание, будет напрямую зависеть длительность вашей 'нормальной' жизни. Так что слушай внимательно и запоминай.
   История нашей семьи уходит своими корнями глубоко в историю. Мы, знаешь ли, были весьма многочисленным богатым и знатным английским семейством. По крайней мере, так мне говорил мой дед. Потом что-то случилось. Что точно, не знал и дед. В итоге нашей семье пришлось убежать из Великобритании, бросив всё. Наши предки покидали туманный Альбион фактически с пустыми карманами. После этого наша семья развалилась и расползлась по свету. Так мы оказались в России. А теперь самое интересное и важное. У нашей семьи есть некоторая особенность. Мне кажется, именно из-за неё нашим предкам пришлось спешно менять место жительства. Мужчины в нашей семье подвержены некоторому состоянию, именуемому 'пурпур' или фиолетовое буйство. В этом состоянии человек, находящийся под воздействием 'пурпура', не отвечает за себя. Характерна запредельная агрессивность, можно даже сказать, безудержное буйство. Стремление к разрушению и гм, к членовредительству. Значение всех слов понятно? Я немного увлёкся.
   Влад утвердительно кивнул головой.
  -Точно?
   Влад ещё раз утвердительно кивнул.
  -Гм, - отец потёр рукой подбородок. - Однако, экий полиглот. Если что, переспрашивай.
   Влад в третий раз кивнул. Хотя про себя решил не останавливать отца. Какой смысл? Тот сам сказал, всего ему не понять. Так что Влад не акцентировался на понимании. Он сосредоточился на глубоком впечатывании в память всего, что уже сказано и ещё будет сказано сегодня. А разбираться со всем этим придётся потом.
  -Так вот, - продолжил отец. - Данная особенность характерна для всех мужчин и мальчиков нашей семьи. Обычно она ярко проявляется годам так к тринадцати, четырнадцати. Хотя, конечно, некоторые моменты проскакивают и до этого возраста. Состояние, предшествующее безумию, 'пурпуру', именуется 'приливом' или 'наплывом'. Но названия - всего лишь слова, а слова - не главное, главное то, что оно предшествует пурпуру. Если чувствуешь озлобленность на всех вокруг, хочется, кого-нибудь стукнуть или раздражает абсолютно всё, знай, пришёл 'прилив'. А следом за ним придёт 'пурпур'. Обязательно придёт. Может быть, через день, может быть, через неделю, но придёт. Поэтому нужно незамедлительно принимать некоторые меры, дабы не допустить этого.
   Повисла тишина. Отец нагнулся, запустил руки в тазик. Что-то ими там делал, из-за очень высоких бортов, что именно, Владу видно не было. Через минуту отец сел прямо, держа в руках скомканную футболку и шорты Кирилла. Зачем ему понадобилось раздевать брата? Влад не знал и даже не догадывался. А узнать хотелось. Хотелось всё узнать, задать огромную кучу вопросов и получить на них ответы. Но нельзя. Влад не должен говорить с этим человеком, не должен у него ничего спрашивать. Не должен. Всё случившееся сегодня произошло по вине этого человека. Его отца. Расскажи он всё братьям раньше, не тяни так долго, и событий сегодняшнего дня можно было бы избежать. Избежать страха, неловкости, стыда, мокрых штанов.... Этого всего могло бы и не быть. Этому человеку стоило всего лишь пораньше поговорить со своими сыновьями. Влад больше не намерен разговаривать с отцом, тем более о чём-то спрашивать или просить. Нет. Всё нужное тот расскажет сам. Теперь уже расскажет. А он не будет с ним говорить никогда, никогда, никогда. Ведь всё из-за него.
   Отец скомкал одежду Кирилла в плотный шар и, закинув его в один из углов комнаты, улыбнулся своему старшему сыну всё той же печальной улыбкой. Достал из кармана джинсов маленький швейцарский складной ножик. Всегда, сколько себя помнил Влад, бывший под рукой отца. Маленькое красное чудо с кучей лезвий на все случаи жизни. И даже больше. Туда умудрились запихнуть настоящую отвёртку и пилку. Представляете? Пускай они были маленькие, но от этого же не менее настоящие. Правильно? Тем более, что такого больше ни у кого во дворе не было, ни у взрослых, ни у ровесников, ни у ребят немного постарше. Истинный предмет вожделения любого мальчишки. Их с Кириллом заветная мечта. Они даже однажды стащили этот ножик у отца. Хотели вынести его во двор. Похвастаться им перед друзьями. Потом незаметно вернуть на место. Вынести нож во двор и похвастаться получилось, а вот незаметно вернуть нет. Отец тогда задал им конкретную взбучку. Долго помнили.
   И вот теперь Влад стоит и смотрит на своего отца, нарочито медленно вытаскивающего самое длинное лезвие из своего ножа. Владу больше не нравится это чудо швейцарской инженерной мысли. На самом деле, не нравится - ещё мягко сказано. Сейчас нож пугал его. Тусклый блеск вынимаемого лезвия казался хищным и злым, а красный цвет корпуса ассоциировался с кровью и болью.
   Отец, молча улыбаясь, не отводя глаз, смотрел на Влада. Мол, знаю я всё, что ты там в своей маленькой головке думаешь.
   Медленно извлекаемое лезвие было, наконец, извлечено. На ладони левой руки отца теперь лежал разложенный нож, который он ловко крутил правой словно волчок.
   Влад чувствовал, отец ждёт, когда он заговорит с ним. Почему-то, это было принципиально для него. Влад, несколько минут назад давший себе обещание никогда больше не говорить с этим человеком, до этого момента был готов следовать ему. Но эта тишина, это зловещее блистание крутящейся стали, эта отцовская улыбка.... Давили на мальчика. Он больше не мог этого вынести. Надо закончить всё это как можно быстрее. К чёрту слова, к чёрту обещания. Главное, оказаться в своей комнате, в кровати под одеялом. Какая там сила, решимость, достоинство? Ему всего десять лет. К чему эти немые дуэли? С него хватит. Он выдавил из себя первое пришедшее на ум:
  -Какие-то таблетки?
   Владу хотелось, чтобы голос звучал по-взрослому. Но нет. Он больше напоминал блеянье насмерть перепуганной восьмилетки. Отец, улыбнувшись ещё шире, ответил:
  -Если бы всё было так просто. Съел антиозверин и всё. Ходишь себе, цветочки поливаешь, с мышками дружишь. Нет, сынок, таблеток нет. Но есть другой способ. Подойди поближе. Не подпирай стенку. Оттуда тебе ничего не будет видно.
   Ближе подходить не хотелось. Решительный настрой окончательно улетучился. В головне зазвучал тоненький голосок совсем ещё маленького Влада, не выговаривающего некоторые буквы, - 'Бехи, бехи отсюда скоей' - призывал он. Но он не мог убежать. Ему придется остаться здесь и увидеть всё, что отец хочет ему показать.
   Влад сделал несколько шагов вперёд. Глаза отца, блестящие в полутьме кладовки двумя тусклыми звёздами, заставили приблизиться. Они тянули его, словно магнит железо. Теперь он прекрасно видел лежащего на дне таза брата. Кира был голый, отец снял с него всю одежду. Совсем всю, даже трусы с майкой. Влад ещё раз задался вопросом, зачем ему это. Наверное, надо бы было спросить об этом у отца напрямую. Но нет, никак. Если несколько минут назад он, абсолютно уверенный в себе, просто не хотел разговаривать с 'этим человеком', то теперь он боялся. Боялся отца, боялся этой комнаты, боялся лежащего в отрубе брата, да даже себя сейчас он немного боялся. Внутри него всё сильнее становилось желание убраться отсюда куда-нибудь, ничего не слышать, ничего не видеть. Но этому желанию не суждено исполниться. Отец смотрел на него, как удав на кролика. Гипнотизировал, Влад был полностью в его власти.
  -Молодец. Ближе можешь не подходить. Так будет в самый раз.
   Отец нагнулся над тазиком с Кириллом. Поднёс нож к вяло поднимающейся, а затем опадающей груди младшего сына.
  - Теперь смотри. Кровь и боль, вот что может спасти вас с братом от 'пурпура'.
  Договорив, отец склонился ещё ниже. Поцеловал Киру в лоб. Затем, немного отстранившись, медленно провёл ножом по его груди. Лезвие красного швейцарского чудовища глубоко погружалось в плоть мальчика. Влад видел как в широком, несмотря на тонкое лезвие, росчерке пореза начала скапливаться кровь. Видел, как эта кровь заполнила рану и, перевалившись через её край, потекла узкой струйкой по бледной коже Кирилла вниз, стремясь быстрее достичь железного дна таза. Влад видел это очень хорошо. Только ужас, растёкшийся по телу мальчика липким холодным сиропом, не позволял ему опрометью броситься из кладовки.
   Мальчик стоял и смотрел, а отец продолжал медленно резать брата. Делать всё новые и новые надрезы. Крови было много, и становилось всё больше. Владу казалось, что Кира уже целиком покрыт ею. Он был обязан остановить своего отца. Хотя бы попытаться. Иначе тот попросту убьёт его брата. Но он ничего не мог сделать. Опять не мог. Сковавший тело ужас не давал даже пошевелиться. Второй раз за сегодняшний день Влад был беспомощен. Понимание этого не помогало бороться с очередным бессилием, а лишь добавляло горечи.
  -Тебе стрррашно?- не прекращая своего дела, спросил отец. Странным, не своим голосом. Произнесённые слова звучали глухо и придавлено, а буква 'р' больше напоминала рык, чем саму себя. - Можешь не отвечать. Я чувствую тебя.- Влад увидел, как края рта отца подернулись вверх. Видимо, он улыбнулся.
  -Знаешь, я тоже начал ощущать пурпур. А в таком состоянии мне многое дано чувствовать - доверительно сообщил отец Владу. - Но не будем об этом. Сейчас у нас с тобой другие дела. Так ведь? Для меня главное, чтобы ты понял: то, что я делаю, просто необходимо. Это единственный способ вернуть твоего брата назад. Других просто нет. Да и то, по правде, всё зашло слишком далеко. Сегодня кровь может уже и не помочь.
   Отец замолчал. Целиком сосредоточился на деле. А Влад больше не мог перенести вида окровавленного брата. И этой страшной экзекуции, творимой над ним. Он отвернулся. Уперев взгляд в левый угол кладовки, стал повторять про себя сплошной скороговоркой, не делая пауз: 'Скоро всё кончится, скоро всё кончится, скоро всё кончится...'
  -Эй, дружочек - на несколько секунд подняв голову, окликнул Влада отец, - Хорошие мальчики не отвлекаются, когда их учат старшие. Смотри сюда. Нечего на стены таращиться.
   Голова Влада против его воли вернулась в прежнее положение. Он снова увидел невыносимую картину: брата в тазе, отца склонившегося над всем этим и много крови. Действительно много крови. Тело Кирилла стало одним большим кровоточащим порезом.
  -Молодец. И больше не отвлекайся, - отец продолжил свой урок. - Я проморгал, упустил момент. Надо было раньше рассказать. А теперь видишь, Кирилл очень плох, неизвестно, удастся ему выкарабкаться или нет. Мне приходится самому пускать кровь, резать его, как свинью на забое. Это плохо. Ты должен быть внимателен к себе и к нему, а он, соответственно, должен уделять аналогичное внимание тебе. Вы сами должны понимать, когда надо спустить немного 'лишней крови', дабы не доводить себя до состояния, в каком сейчас находится твой брат. Понимаешь, вы сами должны это делать. Сами резать себя, когда будет нужно. Это реалия и необходимость нашей жизни. Понимаешь?
   Влад утвердительно кивнул.
  -Сомневаюсь я. Ну да ладно, это наш первый разговор, но точно не последний.
   Отец прекратил экзекуцию над Кириллом. Отложив нож в сторону, оттянул его веки и долго, ни меньше минуты, всматривался в глаза младшего сына. Наконец удовлетворенно кивнув, тихо пробормотал: 'Отлично, хватит, наверное'.
   Влад смотрел, не зная, что ему делать дальше. Наверное, можно уже и уйти - отец вроде закончил. А может, и нет, кто его знает. Вдруг ещё какой 'урок' для него приготовлен? Ему не оставалось ничего другого, кроме как оставаться здесь, нерешительно переминаясь с ноги на ногу. Одно хорошо: ужас, сковывающий тело, постепенно сходил на нет. Оставляя после себя в качестве приятного воспоминания слабость, неспешно занимающую место уходящего. Влад уже ощущал лёгкое дрожание ног. Что ж, ещё пару минут, и он будет размышлять о своих дальнейших действиях сидя, а не стоя.
  -Что стоишь, мнёшься? Словно не ссал полгода? - поднимаясь с табуретки, спросил отец.- Давай быстренько на кухню, там под столом лежит красная сумка, тащи её сюда.
   Влад с радостью кинулся выполнять поручение. Убраться отсюда, хоть ненадолго, было для него великой радостью.
  -Давай только быстро. Времени мало - вдогонку бросил отец.
   Мальчик вернулся в кладовку минут через пятнадцать. Одной из причин, из-за которой он отсутствовал так долго, был вес сумки. Она была настолько тяжёлой, что Владу большую часть обратного пути пришлось тащить её волоком. Другой причиной было то, что его подсознание совершенно не хотело возвращаться сюда. Но страх перед отцом был сильнее.
   В кладовке произошли некоторые изменения. Теперь таз был пуст, если не принимать за содержимое пары сантиметров крови на дне. Влад увидел Кирилла лежащего на полу на специально расстеленной клеёнке. Увидел отца обтирающего его толи полотенцем, толи куском простыни. Откуда здесь появилась клеёнка и полотенце (тряпка), Влад не знал. Отец, вроде как, никуда не выходил. Где здесь лежало всё это? Может, под тазом? Больше негде. Чёрт с ними. Влад переключился на дела насущные, откуда бы ни взялись эти вещи, ему до них не должно быть никакого дела. Он маленькими шажочками приблизился к отцу. Поставил перед ним сумку (многим позже мальчик узнал её название и историю - фельдшерский саквояж, сохранившийся в их семье ещё с прошлого века). Отец, жестом попросив старшего сына отойти на несколько шагов назад, что Влад исполнил с превеликой радостью, раскрыл сумку и вытащил из неё сначала большую банку из непрозрачного стекла с перетянутым тряпкой горлышком, а потом целую гору упаковок бинтов. Минуту смотрел на сумку, как будто решаясь достать что-то ещё, но так и не решился. Он отрицательно тряхнул головой и тихо пробубнил себе под нос: 'Без надобности'. Закрыв саквояж, отставил его себе за спину.
   Влад молча наблюдал за происходящими приготовлениями. Смотрел как отец, аккуратно доставая бинты из пакетиков, раскладывает их в ряд на самом краю клеёнки. Там она ещё не была испачкана кровью. Когда бинты закончились, он снял тряпку, закрывающую горло банки. По кладовке расползся специфический запах, резкий, но не неприятный, вызывающий у Влада две малосвязанные между собой ассоциации с белыми больничными коридорами и глухим хвойным лесом.
   Отец запустил руку в банку, и извлёк из неё какую-то студенистую, прозрачную штуку, с виду очень напоминавшую желе. Плюхнул её на грудь Кирилла. Снова запустил руку в банку. Выудил ещё одну порцию прозрачного желе. Эту он приземлил на живот брата.
  -Мазька порезы затянет, - пояснил отец, втирая терпко пахнущее желе в кожу Кирилла. Причём делал он это довольно сноровисто. Словно не инженером работал, а массажистом в поликлинике. Чёткими, выверенными движениями профессионала втирал мазьку в каждый порез. Начав с груди, постепенно спускался вниз, грубо ворочая Киру туда-сюда.
   Влад видел, как кровь переставала течь из обработанных порезов. И вроде даже не просто переставала течь, а ещё и сворачивалась. Чудеса, да и только. Но в тот момент вся эта чудесность не интересовала мальчика. Он просто старался удержаться на ногах. Его больше ничего не занимало. Даже в голове не осталось ни одной мысли. Там было пусто. Его детское сознание, большей своей частью, решило удалиться в тёплые края. Подальше от всех сегодняшних приключений.
  
  ... В салоне машины было тепло и уютно. Гудела печка, играла тихая, спокойная музыка. Классика в джазовой обработке. Влад аккуратно вёл машину. Параллельно разбираясь со своими воспоминаниями.
   В десятилетнем возрасте он начал историю своего близкого знакомства со своей особенностью. В тот день ('первая кровь' - такой позывной они с братом позже присвоили ему) отец, пока бинтовал лежавшего без сознания Киру, рассказал ещё много чего, так или иначе связанного с пурпуром. Когда с этим было покончено, отец отнёс своего перебинтованного сына, ставшего похожим на недосушенную мумию, в кровать. Владу он наказал следить за братом. И в случае чего, любой странности, звать его, он будет в кладовке.
   На следующее утро казалось, что ничего не произошло, казалось, жизнь вернулась на свои прежние позиции. Отец был хмур и неразговорчив, как обычно. Кира снова радостно скакал по комнатам, не помня почти ничего из вчерашних событий. Смотря на него, Влад не мог не оценить, с какой аккуратностью отец наносил порезы. Одетый в толстую тёмную рубашку с длинными, плотно прилегающими к запястьям рукавами, и чёрные широкие штаны, заправленные в высокие разноцветные носки, Кира создавал впечатление вполне здорового мальчугана. Любой посторонний человек, если бы увидел Кирилла таким, не подумал бы, что под всей этой одеждой скрываются сотни метров бинтов и несколько десятков глубоких порезов.
   Тогда Владу казалось: произошедшее вчера с Кирой коснулось только его. Проснувшись утром, он понял, что отныне смотрит на мир под другим углом, отличным от вчерашнего. И ещё, может быть, матери. Внешне она держалась молодцом. Но затравленный взгляд, переполненный целым каскадом противоречивых чувств, застывший в её глазах со вчерашнего дня, красноречиво говорил о деланности всего этого спокойствия и обыденности.
   Он был не прав. После случившегося с Кириллом изменилась жизнь всего семейства Бурых. Теперь ему это очевидно.
   Мало-помалу Влад привыкал к своей новой жизни и изменившейся матери. Где-то через неделю после дня 'первой крови', отец пригласил его с Кириллом в кладовку, где он провёл с ними разъяснительную беседу. В ходе которой было рассказано ещё много чего интересного и нужного о 'пурпуре'. Как с ним жить и тому подобное. А в конце отец попросил его пересказать своему младшему брату события, произошедшие в тот день, с момент прыжка Киры на мать.
   По завершению беседы отец торжественно вручил братьям по красному, столь желанному ранее, швейцарскому ножу. Только что-то этот подарок не вызвал у Влада никаких радостных или приятных чувств. Даже сегодня он никак не может понять, как ему тогда удалось взять этот швейцарское чудовище из рук отца. И не просто взять, ещё и спасибо сказать, прежде чем быстрым движением не трясущейся руки (сдержать дрожь стоило огромных усилий) убрать нож в карман штанов.
   И всё же, при всей своей неприязни к ножу, Влад не мог не признать нужность отцовского 'лекарства', так долго помогавшего им. Да и по сравнению с тем, чем они спасаются сейчас, и тем, чем им спасаться ещё предстоит, швейцарский нож - штука совершенно безобидная.
   Неправильное направление течения мысли. Так можно дойти до самообвинений и угрызений совести. Нет уж. Ему это не надо совершенно. Пускай Кира, со своей ранимой душой творца, убивается за них двоих. А он будет делать всё необходимое для своего нормального существования.
   Выживает сильнейший, не так ли? Он будет этим сильнейшим. Сильнее чем отец, который, при всей своей внешней суровости, оказался слабаком. Да, именно слабаком. Он не смог сделать следующего шага, просто резал себя и всё. Не смог пойти на большее. Хотя наверняка знал о том, что чужая смерть, убийство, совершенное в нужное время, могут избавить от прилива. Знал, Влад был уверен в этом, но так и не решился на него, и ему с Кирой ничего не сказал про такой вариант. Он просто зарезал сам себя в своей кладовке. Спустил крови больше, чем мог. В итоге, оставив их с братом совершенно одних. Мать-то к тому моменту уже была мертва. Ей так и не удалось оправиться после дня 'первой крови'. Она наверняка старалась забыть случившееся. Но проиграла этот бой. Та история, в конце концов, доконала её.
   Отец не смог понять простой истины - его жизнь стоит сотен других. Влад же осознал цену своего существования и согласен её платить. Что ему жизни других ненужных людей. В конце концов, их жертвами становятся только бомжи да иногда проститутки. Отбросы общества, те, чьё существование бессмысленно.
   Не будем об этом. Сейчас надо решить проблему, начинающуюся с большой буквы 'П'. 'Пурпур' пришёл в наш дом и требует крови, ставит условие: либо он получает твоё тело, либо ты несёшь на жертвенник чью-нибудь жизнь. Первое неприемлемо для Влада ни при каких условиях, а второе... Он бы с радостью убивал десятками ради сохранения своего рассудка, но общество, глупое стадо идиотов, не примет такого варианта. В конце концов, его упакуют либо в дурку, либо в тюрьму. Тоже не вариант.
   Пальцами правой руки Влад помассировал висок. 'Пурпур' немного отступился от него. Что-то, сидящее внутри него прекрасно знает о скорой жертве и даёт шанс своему носителю, относительно спокойно, без своего чрезмерно навязчивого общества, принести её. Но то, что оно немного отступило, не означает, что ушло совсем. Влад чувствовал это что-то внутри. Чувствовал безумную обжигающую жажду, утолить которую может лишь чужая жизнь.
   Сейчас 'Пурпур' ждёт. Но долго ли продлится ожидание? Едва ли. Столь жгучее желание невозможно долго удерживать. Хорошо, что у него есть идея, как выправить ситуацию. На какое-то время, а может, даже и навсегда.
   Он сделал магнитолу немного громче. Музыка помогала. Руки немного дрожали.
   На самом деле не стоит переживать из-за случившегося срыва. Если посчитать, он получается третьим по счёту. Первый был тогда, в юности. Потом второй, через пару лет. Как ни странно, во второй раз выход из сложившегося щекотливого положения был найден Кирой. Снова. Пусть и не сознательно, но всё же. Стоит признать, братик-таки иногда бывает полезен.
   Тот второй раз протекал примерно так же, как первый. Средство лечения постепенно переставало помогать. Оно ещё действовало, но всё слабее. Отличие было в скорости развития приступа. Если во время первого усиления 'пурпура' Влад долго сопротивлялся, никак не меньше недели, то во время второго сопротивляться больше пары дней было попросту невозможным. Как говорится, либо ты, либо тебя. Получалось так: сегодня убил, тебе хорошо. Через неделю-полторы 'пурпур' приходит снова. Через день-два с момента начала 'прилива', ты подходишь к краю настолько близко, что, кажется, ещё чуть-чуть и всё, прощай разум.
   Второй срыв заставил Влада сильно поволноваться. Он прекрасно понимал: убивать каждый день не получится. Рано или поздно их найдут, по-другому просто не может быть. Скудных знаний из дешевых детективов и сериалов хватало для уяснения простой истины - на свободе братья только по одной причине: смерть изредка убиваемых маргиналов никому не интересна. Однако стоит этим смертям стать частыми.... Тогда всё изменится. За них возьмутся серьёзно. Вот тогда недолго останется Владу гулять на свободе. А жизнь только начала так замечательно складываться. Хорошая работа, деньги, машина....
   Влад улыбнулся. Всё у него будет хорошо.
  
   Это старый город. С бесчисленным множеством узеньких, всё время петляющих улочек. Бесконечными лабиринтами сквозных дворов, плавно переходящих друг в друга, позволявших при желании передвигаться по центру города, не выбираясь на основные дороги.
   Влад вёл свою новую машину по закоулкам родного города. Колесил по спящим, плохо освещённым дворам, напряженно всматриваясь в пространство, выхватываемое фарами из ночной темноты. Сидевший рядом Кирилл находился в полудрёме. Голова немного откинута, глаза прикрыты, на лице идиотская улыбка. Очень плохо.
   Сам Влад ещё мог держать себя в руках, с трудом получалось, но всё же. А вот Кира совсем близко подошёл к грани. Нужна жертва. Иначе ему придётся отбиваться от своего же братца.
   Им повезло. В очередном дворе фары выхватили из мрака человека, копошащегося в мусорном баке. Тот не обратил особого внимания на проехавшую мимо него машину. Бросил на неё короткий взгляд, а потом вернулся к своему занятию.
   Отлично. Всё складывается наилучшим образом.
   Проехав немного вперёд, Влад завернул в первый попавшийся карман и заглушил мотор. Повернулся к брату, желая сообщить ему о начале их маленькой охоты. Но Кирилл, прекрасно понявший всё самостоятельно, уже выбирался из машины, прихватив с собой валяющуюся до этого момента на заднем сиденье камеру. Зачем она ему понадобилась? Хороший вопрос, но ответ на него едва ли удастся получить. Кира сейчас не вменяем, разговаривать с ним бесполезно.
   Влад, достав из-под сиденья короткий кусок арматуры, последовал вслед за братом. Главное, сделать дело тихо.
   Ему каким-то образом удалось обогнать Кирилла. Так что за спиной их сегодняшней жертвы он оказался первым. Мужчина, не заметивший, что он был уже не один, продолжал ковыряться в мусорном контейнере. Влад примерился и стукнул бомжа железякой, рассчитывая попасть точнёхонько по затылку. Но тот, видимо, заметив какую-то интересность в мусоре, отвёл голову в сторону. Арматурина прошла вскользь по виску, слегка ободрав кожу. Мужчина обернулся. Во Влада упёрлись два испуганных, ничего не понимающих глаза.
  -Что за.... - последнее, что успел сказать бомж в своей жизни.
   Влад нанёс ещё один удар, теперь уже особо не целясь. Железка рассекла бровь жертвы. Обхватив голову руками, мужчина попытался отступить, но упёрся в борт контейнера. Влад принялся избивать жертву, нанося хаотические удары по голове и телу. До тех пор, пока та не упала на землю. А потом пришла темнота. Знакомая и привычная. Влад больше не боялся её, потому что знал, что она закончится.
   ...Возвращение в реальность из вакуумного плена темноты произошло мгновенно. Бац, и ты снова всё видящий, слышащий и чувствующий хозяин своего тела.
   Во время первого убийства Влад несколько раз частично приходил в себя, когда его сознанием управляло что-то другое. Тогда он видел всё в пурпурном цвете и не мог контролировать движения. Такого больше не случалось. Теперь он приходил в себя совершенно нормальным.
   Этот раз не стал исключением. Вернувшись, Влад обнаружил себя облизывающим перепачканную кровью арматуру. Сидя на огромной куче набитых, ужасно пахнущих мусорных пакетов метрах в двадцати от места основного действия. Кирилл же суетился около поверенного бомжа, тряся в воздухе взятой из машины камерой. Два диода на её боку радостно светились синим и красным цветом, сообщая о том, что камера включена и снимает.
  
   Снегопад усиливался. Влад аккуратно свернул на дорогу, ведущую к гаражам. В тот раз Кира снял убитого бомжа. Почему ему захотелось это сделать, он так и не смог объяснить. Но это, в общем-то, и не особо важно. Главное, что запись влияла на пурпур. Она успокаивала его. Посмотрел фильмец - и ты снова в норме. Некоторое время они даже думали, что нашли идеальный способ решения их проблемы. И им не придётся больше убивать. Дураки. Новая таблетка через некоторое время перестала действовать. Пришлось делать свежую. А потом ещё, и ещё, и ещё.... И так вплоть до последней записи, почти не помогавшей снимать приступ.
   Машина въехала на территорию гаражного хозяйства. Сидевший в сторожке охранник узнал её и приветственно махнул рукой. Влад автоматически помахал в ответ. Его голова была занята другим. Сегодня он попробует создать усовершенствованную версию таблетки. Кто знает, может быть, именно она станет идеальным решением проблемы братьев. Почему бы и нет? Иногда везёт даже бешеным собакам.
   Идея того, как осуществить улучшение, возникла ещё до последнего убийства. И, по-хорошему, её бы надо было сразу и проверить. Но он испугался. Если она не сработает. Это будет конец....
   Долой пессимизм. Всё у него будет хорошо. Влад оскалился своему отражению в зеркале заднего вида. Он уверен. Для убийства всё подготовлено. Осталось только найти подходящую жертву. С этим проблем быть не должно. Им везло раньше, повезёт и сегодня. Главное, чтобы Кира справился с отведённой для него ролью.
   Братец был на месте. Он стоял около своей машины, припаркованной около ворот гаража. Нервно курил. Влад видел красный уголёк сигареты, скачущий вверх-вниз. Это было плохо. Если Кира курит, значит, ему совсем фигово. Надо спешить. Заглушив машину, Влад выбрался из тёплого и уютного салона.
  -Приехал, наконец - Владу не понравился голос брата, он был, каким-то осипло надтреснувшимся. - Не тяни, говори, что придумал.
  -Всё просто, сегодня мы пойдём убивать и снимать....
  -Хрень,- перебил Кирилл,- надолго не поможет, блин. А убивать каждый день, блин, я не согласен.
  -Тише, тише - подняв руки, остановил брата Влад, - ты дослушай меня. Знаешь, есть такое направление в кино, снафф вроде называется.
  -И?
  -В этих фильмах показывают настоящие убийства. Нам с тобой следует снять такой же. Пора перестать снимать просто мёртвое тело. Нам нужно запечатлеть весь процесс и сделать так, что бы жертва помучилась. Понимаешь?
  -Думаешь, это поможет?
  -Я уверен, только....
   Влад вплотную подошёл к брату и положил руки на его плечи. Киру била мелкая дрожь, ощутимая даже сквозь толстую куртку.
  -....Надо быть очень внимательными. Главное - заснять глаза жертвы перед смертью. Сделать это придётся тебе.
  -Я не могу, - Кира по-детски шмыгнул носом. - Ты же знаешь, я, блин, мало чего помню из того, что происходит в такие моменты. Да и вообще почти невменяем.
  -Да, я понимаю. Но в этот раз мы должны постараться держать себя в руках как можно дольше. И ты, и я. Мне кажется, если мы очень сильно этого захотим, у нас получится.
  -Я постараюсь....
  -Отлично,- Влад похлопал по плечу Киру. - Теперь слушай меня. Я объясню тебе, что и как мы будем делать дальше. Свою машину ты поставишь в гараж. Поедем на моей. Нам нужно найти проститутку.
  -Почему именно проститутку?
  -Ха, нам нужно доставить жертву в тихое место. Не будем же мы убивать человека, где попало? Есть у меня одно такое на примете. Проститутку туда будет просто доставить. Я ей сказку расскажу, она ещё сама в машину с радостью сядет.
  - Не нравится мне всё это, - Кира отстранился от брата.- Одно дело, блин, убить, а другое, блин, замучить до смерти.
   Света тусклых фонарей, висящих вдоль гаражей, хватало только на то, чтобы сделать лицо Киры чуть видимым. Но Влад и так понимал, отвращение перекосило лицо брата. Кирилл опять строил из себя святую невинность. Жаль, что в этот раз без него обойтись никак нельзя.
  - Я могу всё и сам попробовать сделать, - отвернувшись от Киры, сказал Влад.
  -Стой, я согласен. Говори дальше.
  -Отлично,- Влад повернулся обратно к братцу. - Так вот, мы ловим проститутку. Усаживаем её на переднее сиденье и везём до нужного места. Ты будешь сидеть позади. Когда мы доберёмся, я скажу тебе 'место' и ты, воспользовавшись проводом (он уже лежит на заднем сиденье), слегка удушишь девушку. Только смотри, не перестарайся. Нужно чтобы она вырубилась, а не кони двинула. Понял?
  -Да, но ты уверен, что от такого она вырубится?
   А, действительно, вырубится ли девушка? Влад не знал, он просто решил, что от удушья она должна потерять сознание. Но случиться ли так? Чёрт, надо было не упускать этого из виду. Придумать что-нибудь по-настоящему надежное. Использовать снотворное, к примеру. Чёрт, чёрт, чёрт. Сейчас уже нет времени на изменения. Остаётся положиться на удачу.
  -Не знаю, - Влад развёл руками. - Если что, я её по голове огрею.... Не знаю. На месте разберёмся.
   Кира саркастично хмыкнул. Влада это взбесило. Ему захотелось повалить брата и пинать его до тех пор, пока.... Стоп! Держи себя в руках.
  -В общем, Кира, мы её вырубим, потом свяжем. Подготовим место. А затем начнём снимать свой маленький блокбастер.
  -А....
  -Не перебивай. У меня всё подготовлено. Ты сейчас загонишь свою машину, и мы с тобой загрузим весь нужный инвентарь ко мне.
   Пока Кира забирался в свою машину, Влад отпер гараж. Всё необходимое для съёмок сегодняшнего фильма лежало аккуратной кучкой около правой стенки под стеллажом с разнообразным инструментом. Моток верёвки, пара целлофановых дождевиков, почти профессиональная камера и смена одежды.
   Влад скинул пальто и надел чёрный спортивный пуховик. Толстые тёплые тёмно-синие штаны он натянул поверх брюк, даже не снимая ботинок.
   Кира завёл машину в гараж. Выйдя из неё, спросил:
  -Что там у нас с тобой дальше по плану?
   Голос братца изменился. Он стал спокойным, даже расслабленным. Влад всмотрелся в лицо Киры.
  -Ты помнишь Кира? Держать себя в руках.
  -Да не занудствуй ты. Всё будет ок.
   Даже в полумраке гаража, едва освещаемого попадающим сюда светом уличных фонарей, он видел, как блестели глаза брата. Это был блеск безумства. Похоже, Кира почти съехал с катушек. С одной стороны, хорошо, он перестанет ныть и этим облегчит жизнь Владу. С другой же, хуже некуда. Впереди ещё много дел и надо держаться. Удастся ли это Кириллу?
  -Ладно, переодевайся. Вещи под полкой с инструментом лежат - Влад решил довериться судьбе. - Когда будешь выходить, захвати с собой верёвку и камеру, они лежат там же, где и сменная одежда. Камеру кинешь на заднее сиденье, а верёвку в багажник. Да, и ворота за собой закрыть не забудь.
   Отдав ключи от гаража Кириллу, и взяв с собой дождевики, Влад вышел на улицу.
   Через десять минут они были в пути. Теперь осталось найти жертву...
   Вторая плоскость.
   Электронные прикроватные часы показывали '16.15'. Маленькая тёмная комнатка. С единственным окном, занавешенным плотной занавеской, совершенно не пропускающей свет уличных фонарей. Девушка проснулась, но глаза не открывала, пыталась продлить минуты тягучего пробуждения. Когда ощущение реальности уже начинало возвращаться, а сон ещё не отступил. Это были самые приятные минуты её жизни. Наконец, с лёгким, тихим не то вздохом, не то всхлипом она открыла глаза. Всё, сказка кончилась. Очередное утро началось, пора втягиваться в новый трудовой день.
   Девушка села. Большую часть комнаты занимала полутороспальная кровать, придвинутая к окну почти вплотную, так что можно было прижаться к чуть тёплой, несмотря на середину зимы, плоской батарее. Это добавляло немного уюта. Иногда она лежала, прижавшись к ней, и вспоминала время, именуемое ею периодом 'до', когда ещё не было мерзости, переполнившей её жизнь.
   Она тряхнула головой, сбрасывая остатки сонливости, нащупала ногами тапки. Такие большие, мягкие и пушистые. Исполненные в виде морд диснеевских собак, подарок (кто-то как-то зачем-то всучил их ей на работе). Одела их, ещё некоторое время скользила бессмысленным взглядом по комнате, свыкаясь с неизбежностью очередного дня, и...
   Боже. Как же хреново. Трясёт, такое чувство, будто болит каждая клетка тела. Мысли вязнут в тягучем сознании. Она нагнулась, так, что упёрлась коленями в грудь, запустила руки под кровать. Несколько секунд шарила ими там. Наконец нашла то, что ей сейчас было просто необходимо - топливо для чемпионов. Передвинулась ближе к стенке, левой рукой, стукнула по включателю. Тускло загорелся ночник, прикрученный к стене у изголовья кровати. Можно приступать к лечению...
   ...Девушка встала. Программа 'Утро чемпиона' принята к выполнению. 'Я супермен, блядь, супермен, в юбке' - с улыбкой подумала она. Медленной шаркающей походкой, расталкивая ногами валяющиеся на полу вещи, она направилась выполнять первый пункт программы - ванная комната (собственно пунктов всего три: ванная, кухня и подготовка к работе). Руки слегка тряслись, ничего, это нормально. А вот из носа течь перестало. Это хорошо.
   Ванная комната.... Слишком претенциозное название для этого закутка три на два метра. Напёрсточная ванна (кстати, прохудившаяся, так что из водно-процедурных радостей остался лишь приятный и бодрящий душ), потрескавшийся кафель на стенах, пожелтевшая раковина и унитаз того же оттенка желтизны с плохо работающим сливом. Над раковиной висела полочка с зеркальной дверцей. Чуть правее полки, на уровне нижнего горизонта, был прикручен крючок, на нём висело полотенце спокойного зелёного цвета. На полу, под крючком и полотенцем, стоял дежурный тазик с какими-то отмокающими вещами, прикрытый железной тёркой для белья. Последний штрих - лампочка-груша, свисающая с потолка на десятисантиметровом куске провода.
   Щелчок. Лампочка загорелась, освещая ванную комнату тёплым жёлтым светом. Девушка вошла, скинула с себя футболку и трусики. Включила воду в душе. Открыла дверцу шкафчика, извлекла оттуда щётку, зубную пасту, кусок мыла, шампунь, пачку чёрного 'Петра' и зажигалку. Сигареты и зажигалку она оставила в руках, всё остальное кинула в раковину. Села на унитаз. Достала сигарёту, закурила. Пачку бросила на пол, зажигалку оставила, она ещё пригодится, пускай рядышком будет. Сделала затяжку и начала писать. 'Настоящий супермен начинает свой день с сигареты и туалета...'
  -Хорошая мысль, - пробормотала она. - Наверное, не зря нужник назвали местом размышлений.
   Несколько минут девушка сидела, неспешно докуривая сигарету. Потом резко поднялась. Бросила окурок в унитаз, зажигалку в раковину и нажала на кнопку слива. В бочке что-то хрюкнуло, цокнуло, но воду так и не спустило. Она, не обратив на это никакого внимания, залезла под душ.
   Капли горячей воды стучали по телу. Девушка стояла в ванне, опираясь на стену согнутыми в локтях руками. Она опустила голову. Смотрела полуприкрытыми глазами на струйки воды, стекающие по её ногам, слушала шум, он напоминал ей звук сильного дождя. Её было хорошо, очень хорошо. И она, наверное, могла бы не вылезать отсюда целую вечность. Только вот из носа течь начинало всё сильнее.
   Она повернула голову, посмотрела на полку, висящую над раковиной. Там лежала железная коробочка из-под польского печенья. Низ живота неожиданно потяжелел, ноги стали подгибаться. Девушка всхлипнула. Ей так хотелось эту коробочку. Не саму конечно, а то, что находилось в ней. Нельзя, пока нельзя. Сначала надо вымыться, вытереться, натянуть трусы и футболку, а уж потом можно будет, всё можно будет.
   Она зажмурилась. Сейчас главное - успокоиться и взять себя в руки. Что очень не просто. Из носа текло, как из прохудившегося крана, а руки тряслись. Ну и пусть. Это ещё можно стерпеть, от этого можно и нужно отвлечься. Девушка пару раз глубоко вздохнула, потянулась за мылом. Она будет терпеть. У неё есть система. Не зря же она из 3х лет употребления полтора года не кололась, а только нюхала? Спросите кого угодно, так мало кто сможет. Да и в последние полтора года (её нафтизиновую эру) злобная обезьяна, сидевшая на плечах девушки, получала всего в день всего по три грамма. Есть чем гордиться, не правда ли? Она будет держаться. Рано или поздно она бросит... Наивная, конечно, идея, но она помогает жить в те дни, когда становится совсем погано и опускаются руки. Когда чувствуешь себя использованным презервативом на ободке унитаза или чем-нибудь ещё похуже....
   Так, теперь шампунь. Выдавливаем белую вязкую субстанцию в ладошку. Что её сегодня удивило? Даже, можно сказать, испугало? То, что она возбудилась, пускай всего на несколько мгновений, но всё же.... Слабость в ногах, горячий комок внизу живота, чувства, которые девушка не испытывала уже очень давно (издержки профессии, видимо), а тут раз...
   Она завернула краны, одновременно горячий и холодный. Сорвала с крючка полотенце, стала вытираться, торопливо, нервно.
   Теперь можно. Девушка открыла зеркальную дверцу. Приподнялась на цыпочки. Провела рукой по самой верхней полке. Ничего! Ничего нет. Как такое может быть? Коробка точно должна лежать здесь. Ей просто некуда деваться, она сама вчера её сюда положила. Точно сюда? Точно. Девушку охватила паника. Руки бешено трясло, живот скрутило судорогой. Стоп! Успокойся! Посмотри у самой стенки. Она ещё немного приподнялась, привстав, чуть ли не на самых кончиках пальцев, снова провела рукой. Бинго! Вот она, зараза, забилась в самый угол. Видимо, вчера слишком сильно толкнула коробку.
   Девушка поставила жестянку на край ванны (у ванны были широкие, четырёхсантиметровые, плоские борта), сняла крышку. Посмотрела на содержимое: пара инсулиновых шприцев, перетяжка, несколько полных баночек с нафтизином, одна пустая баночка из-под него же и маленький пакетик с чем-то желтовато-белым, порошкообразным. Вот он, истинный смысл её жизни. Девушка извлекла шприц из упаковки (обёртку кинула на пол). Положила его рядом с коробкой. Скоро придёт его звёздный час. Достала жгут, обернула его вокруг левой руки, чуть ниже плеча, концы взяла в зубы, а саму руку прижала к телу. Вынула, пустую баночку, высыпала туда один пакетик, разбавила всё это парой капель нафтизина. Левой рукой нащупала зажигалку в раковине. Взяла её, щёлкнула, маленькое рыжее пламя взвилось над корпусом. Взялась за горлышко баночки двумя пальцами правой руки и поднесла её к горящему пламени. Некоторое время подержала над ним. Затем, после того как легонечко встряхнула, поставила рядом со шприцом. Выпустила зажигалку из рук, та с тихим цоком срикошетила от пола и улетела куда-то под ванну. ' Хрен её оттуда потом выловишь' - подумала девушка. Да и чёрт с ней, в данный момент это не актуально. Правой рукой она взяла шприц, наполнила его содержимым баночки. Одновременно с этим девушка, немного отвела голову в сторону, затягивая жгут. 'Здравствуй, Элли, привет, Тотошка, вот и я...' - пронеслось у неё в голове.
   Через несколько минут она вышла из ванны. Утро чемпиона продолжалось.
   Проходя мимо зеркала, висящего в коридоре, девушка остановилась. Посмотрела на своё отражение. Вполне себе симпатичная, так сразу и не скажешь, что наркоманка. Милое личико, неплохая фигурка. Она улыбнулась. Все зубы на месте, что для её профессии редкость. Единственным говорившим о её вредном пристрастии были кисти рук и пальцы. Но кто на них смотрит? Да и к тому же ей казалось, что после завязки через некоторое время и они придут в норму. Сейчас, после дозы, девушка свято верила в то, что бросить будет легко. Ей надо только подкопить немного вечно не хватающих деньжат на больничку, а дальше всё наладится....
   Девушка переместилась на кухню. Пришло время завтрака чемпиона. Она включила чайник и достала из холодильника яйца и молоко. Сегодня будет омлет. Приятное ощущение позитивного безразличия постепенно уходило. Возвращалось чувство безвыходности. Скоро она погрузится в состояние мрачной апатии. Девушка вспомнила о том, что у неё нет ни денег, ни порошка. Но пока эта мысль не тревожила её. Свою актуальность она приобретет вместе с ломкой, которая придёт позже.
   Когда был съеден омлет и выпит утренний кофе, настало время выполнения последнего пункта программы. Она вернулась в свою крохотную спальню, из кучи разбросанных по полу вещей выбрала своё сегодняшнее облачение. Ярко-красная водолазка (её она решила одеть прямо на голое тело, так вещица замечательно подчёркивала её грудь), коротенькая чёрная юбка с широким поясом, украшенным по краям рядами бесцветных пластмассовых камушков, исполненных под драгоценные, и колготки в крупную сетку. Насчёт последнего она сомневалась. В последние дни на улице стало холодно и ноги мёрзли очень сильно, лучше бы одеть чего потеплее. Но в итоге-таки решилась на колготки. Большая часть клиентов считала их наличие обязательным.
   Перед небольшим круглым зеркальцем, стоящим на тумбочке около кровати, она навела красоту. Яркая красная помада, сильно подведённые глаза и много тонального крема. Ночная бабочка готова к полёту. Выключив свет в спальне, она перешла в коридор. Одела тоненькую чёрную облегающую куртку и высокие красные сапоги с высоким каблуком. Подхватила сумочку, погасила свет и покинула свою квартирку.
   Спускаясь вниз по лестнице, вдыхая запах человеческих отходов, окружённая исписанными стенами и тоннами мусора, она в очередной раз решила что бросит, начнёт нормальную жизнь. Правда, сейчас она не верила, что это когда-нибудь случится с ней. И чёрт с ней, с этой нормальной жизнью. В её теперешнем существовании есть свои плюсы. Дни стали совершенно одинаковыми, повторяющими друг друга, а разве по-другому это не называется стабильностью?
   Она вышла из подъезда. На улице было морозно. Особенно сильно это почувствовали ноги. Надетые на них колготки, которые и одеждой называть стыдно, совершенно не подходили к таким погодным условиям. Девушка, нахохлившись, пересекла двор, вышла на улицу и быстрым шагом направилась к остановке. Хорошо хоть идти не далеко.
   Автобус, на удивление, пришёл почти сразу. Она с трудом запихнулась в переполненный салон. Впереди двадцатиминутная поездка в этом царстве соприкасающихся человеческих тел.
  
  Почти семь часов вечера. Темно. Холодно. Какой сегодня день недели? Она не могла вспомнить. Знала только, что точно будни. А, может, и нет. В последнее время ей всё труднее становилось оставаться в контакте с внешним миром, её жизнь превратилось в чёткую полоску с единственным сюрпризом, абсолютное незнание того, когда и как эта полоска закончится. Работа, дом, доза, сон, доза, душ, доза, работа. Вот и весь распорядок. Печально... Хотя нет, сейчас ей это просто равнозначно.
   Шёл снег. Снежинки, лениво кружащиеся в тёмном небе, неспешно достигали земли, складывались в сугробы. Кутавшиеся в одежду прохожие торопливо шли, стремясь как можно быстрее добраться до своих квартир, где они смогут укрыться от этого огромного враждебного мира. Девушка посмотрела на часы, начало восьмого. Так Алина просмсила, что задержится и будет не раньше половины восьмого. Странно, обычно напарница не опаздывает. Ну да бог с ней. Надо решить, что делать. Пойти стоять одной как-то страшно, если честно, или кофе в кафе выпить? Дилемма. Она постояла минуты две, взвешивая за и против. 'Кофе дорогой. Запихнут в машину, ищи свищи потом. А вдруг, какой-нибудь Ричард Гир на шикарном автомобиле тут потеряется, такой шанс упущу....' - думала девушка. Мысли, конечно, несерьёзные. Но ведь и вправду, может, какая работка обломится, а денежка лишней не бывает. Решено. Девушка, вздохнув, отправилась к своему кусочку тротуара. Обычное место её работы - участок тротуара длинной в сто метров, рядом с перекрестком. Место хорошее, район спальный, много машин и просто прохожих. Работы хватало, так что они с Алиной не жаловались.
   Она встала под фонарем, достала сигареты, закурила. Можно считать, что рабочий день начался. Теперь стоять тут, где-то до половины первого. Она всегда заканчивала в одно и то же время. Без пятнадцати час шел последний автобус, идущий как раз до её дома. Мимо девушки проходили люди. Большинство вообще не замечали её, единицы окидывали беглым, пустым и невидящим взглядом. Некоторые мужчины, проходя мимо, гадливенько улыбались, мол, догадался я, кто ты и чем занимаешься. Некоторые женщины, корча на лице гримасы брезгливости, ускоряли шаг. Раньше, примерно первые три-четыре месяца работы, это раздражало. Потом она стала вести с этими людьми немые беседы, рассказывала о том, что она ничего плохого не делает. А вот они вполне могут оказаться негодяями и насильниками, неверными жёнами, просто драчунами, колотящими своих детей и родственников. Теперь же всё было просто равнозначно.
   Машины, тихо шелестя шинами по покрытому снегом асфальту, проезжали мимо. Люди шли, усердно перемалывая снег на тротуарах. Девушка курила, переступая с ноги на ногу. Всё-таки сегодня было чертовски холодно. Хорошо хоть ветра нет. Она посмотрела на часы. Половина. Это радовало, скоро Алиныч подтянется, всё веселее стоять будет. Стоило бы как-то походить что ли, для привлечения внимания. Лень. У неё сегодня день абсолютной апатии.
  Пересечение.
   Надежда Влада на везение оправдалась. Подходящую девушку они нашли почти сразу. Она стояла около фонарного столба, одетая совершенно не по погоде, в лёгкой курточке и немыслимых для такого мороза колготках. Он проехал чуть вперёд и остановил машину.
  -Как думаешь, она одна? - спросил Влад у сидящего рядом брата.
  -Да, братишка. Я уверен. Моё шестое чувство, так сказать, говорит о том, что это совершенно наш клиент.
   Голос Кирилла был переполнен какой-то безумной радостью, а глаза словно бы светились светом подступающего безумия. Это не нравилось Владу. Он серьёзно опасался за нормальность братца.
  -Кира, как ты?
  -Отлично я, братец, всё тип топ.
   Влад сильно сомневался, что это так. Но выбора не было, нужно продолжать. Он нажал на клаксон. Понеслась.
  
   Какая-то машина остановилась невдалеке от Девушки. Иномарка, красная, вроде не дешевая (она никогда не могла похвастаться обширными знаниями в области автопрома). Девушка с интересом посмотрела на неё. Интересно, по её душонку или нет? Раздался короткий 'бип'. Точно, её клиенты, кому тут ещё бибикать можно? Она натянула дежурную улыбку, выкинула сигарету, пошла к машине делать свой маленький бизнес.
   Стекло передней двери опустилось. В салоне загорелась лампочка. Девушка наклонилась. На неё, мило улыбаясь, смотрело двое молодых людей лет двадцати-тридцати. Она, в ответ, постаралась улыбнуться самой томной улыбкой, на которую способна и приготовилась начать диалог (почему-то всегда начинать говорить надо именно им, проституткам). Но сидящий за рулём парень опередил её:
  -Привет. Как звать тебя, тать ночная??
   Вопрос озадачил девушку. Кто такой тать, она примерно знала. Но как это к ней относится, понять никак не могла. Она на пару секунд замялась. Парни смотрели на неё пристально всё с теми же не сползающими милыми улыбками, ожидая ответа.
  -Мерелин,- выдавила она. И сама удивилась, никогда так не называла себя раньше. Как правило, она придерживалась прозвища Кэт.
   Парень, сидящий на пассажирском сиденье, захихикал, переглянулся с водителем: а если по-русски, то Даша, наверное? - давясь от смеха, спросил он.
   Девушка насторожилась. Ситуация вырисовывалась какая-то нестандартная и от того вызывающая опасения.
  -Прости моего друга, - говоря это, водитель очень строго смотрел на своего товарища - он просто фильм вспомнил. По большому счёту, кому какая разница, кого как зовут? Мы просто два уставших супергероя, целый день спасавшие мир и нуждающиеся в отдыхе. И, как мне кажется, вы, девушка, способны нам в этом помочь?
   Она напряглась. Происходящие всё больше походило на сцену из абсурдной комедии. Создавшееся напряжение, видимо, как-то отразилось на её лице, потому что сидящий за рулём супергерой перестал улыбаться, и заговорил другим, более серьёзным голосом.
  -Извини нас за наши глупые шутки. Просто день действительно был тяжелый, и нам действительно хотелось бы немного расслабиться. Ну, так как?
  -Нет проблем,- она изобразила подобие улыбки. 'Вроде не психи - подумала девушка - зачитаю им расценки, а там видно будет'. - Так, мальчики, я могу вам предложить оральный и обычный секс. - Она старалась говорить, так, как говорит обычно с клиентами. Но не получалось. Девушка тараторила, стремясь быстрее огласить весь список. - Минет пять сотен, секс тысяча. Оплата вперёд, только с гандонами, минет тоже. Если второй будет смотреть, то добавьте по сотне. Сексом занимаемся прямо в машине. Никаких извращений. И.... если что, ваши номера моя подруга уже записала. Так что....
  -Стой, стой, стой. - Водитель поднял руки вверх (насколько позволяла высота крыши автомобиля) - Как у тебя всё серьёзно. Насиловать и убивать мы тебя не собираемся, честно, честно. Но согласись, секс в машине - вещь на любителя.... На улице же сейчас холодновато.... У нас есть к тебе одно предложение, - он выразительно посмотрел на проститутку - Готова выслушать?
   Девушка колебалась. Что-то странное было в этих двух типах. Она окинула клиентов взглядом. Вроде, парни как парни, одеты хорошо, да и машина дорогая. Шутки у них, правда, необычные.... Однако же, не грубят, не хамят. Но.... Вот именно, что но. Что-то настораживало девушку. Хотя, с другой стороны, она, в отличие от своей напарницы, никогда не отличалась остротой шестого чувства. Первые месяцы работы вообще не могла смотреть ни на какого клиента без дрожи в коленях. Да и потом, когда привыкла, интуиция частенько её обманывала. Так что она сначала выслушает это предложение, а уж затем решит. Кивнула.
   Водитель улыбнулся, продолжил:
  -У меня тут минутах в двадцати дача. Так вот, мы хотели бы, гхм, нанять тебя, часов до двух, с выездом туда. Заплатим пятнадцать штук, потом отвезём тебя, куда скажешь.
   Деньги отдаём сразу, можешь передать их своей компаньёнше.
  -Той, что наши номера записала, - вставил пассажир.
   Водитель выразительно посмотрел на своего товарища. Тот явно хотел ещё что-то добавить, но под взглядом друга осекся и даже как-то сник. Девушка не заметила этого. Она прикидывала. С одной стороны, деньги нужны очень. Несколько прошедших дней были неудачные. Клиентов почти не было. А сегодня надо бы с Игорем встретится, так сказать, пополнить закрома родины.... Да и повседневные расходы, на всё нужна наличка. С другой стороны страшно, что-то в этих парнях заставляет волноваться. Какие-то они слишком правильные, вежливые, шутят непонятно... странные, одним словом. А какое главное правило? Правильно. Не уверена, лучше откажись. Целей останешься. Так ведь Алиныч говорила? Точно, так. Но... вдруг и сегодня облом выйдет и клиентов не будет? Что тогда? Водку в вену вкалывать? Нет уж.... Иногда нужно рисковать, особенно если и выбора-то как такового и нет. А потом, если всё нормально сложится, можно и денёк другой ничего не делать. Просто лежать дома. Быть овощем. Определённо нельзя упускать такой шанс...
  -Я согласна, - сказала девушка, - только потом отвезёте меня туда, куда я скажу?
  -Конечно. Я же обещал. - Водитель улыбнулся, обратился к своему товарищу. - А теперь, милейший сэр, не уступите ли вы место прекрасной даме?
   Девушка немного отошла от машины, пассажир выбрался из неё. Широко распахнул дверь. Согнулся в шуточном поклоне, и, вытянув левую руку (видимо подражая консьержам) сказал:
  -Мадам. Прошу вас. Экипаж подан.
   ...Нелепая картина. Дорогая машина, прилично одетый молодой человек, стоящий, согнувшись в раболепной позе лакея, приглашает проститутку сесть в автомобиль. Все-таки ей было страшно. Так страшно, как давно уже не было на работе. Стоп. Не надо обманывать, ТАК страшно ей было только в детстве, когда перепивший папашка с топором в руках, крича: 'Стоооой, кура драная, мне ещё суп варить надо', гонял её по двору. В голове возникали неприятные образы, сводившиеся к изображению итогов, весьма печальных для неё, сегодняшней ночной поездки. Они всё лезли и лезли. Настойчиво ввинчиваясь в сознание девушки. Она же, со старанием бомбардира-середняка, старалась отфутболить их подальше. Всё время твердя про себя, словно мантру: 'Всё будет ок, приеду, вмажусь, приеду вмажусь, приеду вмажусь'...
   Девушка, стряхнув со своей куртки налипший снег, села в машину. Пристегнулась. Пассажир, закрыв за ней дверь, резво погрузился на заднее сиденье. Водитель улыбнулся ей, тронулся.
  
   Снегопад усилился. Дворники, не переставая, ходили туда-сюда, сметая падающий снег с лобового стекла. Видимость была близка к нулю. Свет фонарей, фар других машин едва пробивался сквозь плотную белую завесу. В салоне было тепло. Играла музыка, что-то джазовое, тихо и ненавязчиво. Тихонько гудел мотор. Клиенты молчали. Тот, что на заднем сиденье, вроде, вообще уснул. Девушка слышала его мерное посапывание. Водитель не отвлекался от дороги. Она не пыталась с ними заговорить. Деньги парни отдали сразу. Как только тронулась машина. От предложения передать их подруге, прежде чем уехать, конечно, отказалась, просто запихнула их поглубже в сумочку.
   Девушка посмотрела на часы, они ехали уже двадцать пять минут. Страх ушёл. На его место пришли опустошённость и безразличие. Хотя ещё минут десять назад всё её естество кричало: 'Убирайся из этой машины. Просто открой дверь и выпрыгни на ходу, если по-другому не получится'. Сейчас она сидела, тупо уставившись на прилепленную к торпеде фигурку пританцовывающей смуглой гаитянки, облачённой в одеяние из пальмовых листов, совершенно не о чём не думая.
   Автомобиль куда-то свернул. В салоне сразу стало слегка трясти. Фонарей больше не было. Осталась только темнота да выхватываемый узким конусом света фар снег, сыплющий с неба и лежащий на дороге.
   -Скоро уже приедем, сама видишь, какая погода. Дорога заняла больше времени, чем я ожидал. - Водитель посмотрел на девушку. Улыбнулся ей. Что-то не так было, вернее, стало с его лицом. Что-то животное рвалось наружу. Улыбка стала похожа на оскал, мимика приобрела резкость, глаза стали мёртвыми, пустыми, лишь на самом их дне скакали безумные искры. Она гнала, пыталась гнать, вновь появившиеся дурные мысли прочь. Всё это игра её воображения, особенности освещения, продукты воспаленного мозга. В конце концов, она же наркоманка, причём уже давно, вот ей и кажется всякое.... Сейчас они приедут на эту самую дачу, или загородный дом, не имеет значения. Ей просто надо будет выполнить свою работу, и всё будет хорошо.
   Не страшно даже, если изобьют, изнасилуют и деньги отнимут. Такое случалось не единожды. Переживала раньше, переживёт и сейчас.
   Только не верилось ей в то, что всё закончится так просто и банально. Совсем не верилось.
   Девушка стала готовить себя к боли, большой боли.
  
   Влад нервничал. Ехать им ещё было не так чтобы близко, а он уже с трудом сдерживал себя. 'Пурпур' требовал жертвы. Что там сейчас творится с Кириллом? Влад посмотрел на брата в зеркало заднего вида. Кира бесформенным комком лежал на заднем сиденье, старательно изображая спящего. Ладно, остаётся надеяться, что им обоим удастся сдерживать себя столько времени, сколько понадобится на съёмку их блокбастера.
  
   ... Машину сильно трясло, временами кидало то в одну, то в другую сторону. Дорога стала очень плохой. Даже выпавший снег не сравнял рытвины. Водитель сосредоточенно крутил руль, периодически бросая фразы, явно предназначенные для пассажирки, но обращенные в никуда. Он проговаривал их невнятно. Не всегда можно было понять смысл. Второй парень, вроде как, продолжал спать. Девушке же в данный момент было не до окружающего. У неё зачесались руки, потекли сопли, начало знобить и трясти. Очень сильно захотелось вмазаться. Страхи и сомнения, терзавшие её, отошли на второй план. Покорно уступив место предломочному мандражу.
   Что-то надо было делать. Долго терпеть ЭТО девушка не сможет. Она, пока ещё могла мыслить связно и прекрасно понимала при любом раскладе, будут ли её бить, не будут ли, впереди длительная и насыщенная ночь.
   Тем временем водитель негромко сказал: 'Место'. На заднем сиденье зашевелился пассажир. Девушка не обращала на происходящее внимание. Всё большая часть её сознания капитулировала перед императивом 'вмазаться'. В голове бесконечной лентой крутилось: 'надо, надо, надо, надо, на....' Что-то холодное обхватило её горло, прервало оцепенение. Она попыталась рассмотреть 'обхватывалку'. Не получилось. Девушка повернула голову к водителю. Хотела спросить у него, какого это, какая-то непонятная хрень висит у неё на шее. Но не успела. 'Что-то холодное' с силой впилось в кожу. Начало душить. Она вцепилась руками в эту штуку (это был провод, в резиновой оплётке, толщиной примерно с палец), потянула это от себя. Тщетно, давление постепенно нарастало. В глазах начало темнеть. Тело агонизировало. Машина резко затормозила. Девушка по инерции подалась вперёд, на несколько мгновений буквально повиснув на душившем её проводе. Из горла вырывается последний хрип. Свет померк окончательно. Теперь вокруг была только темнота и очерченный жёлтой нитью силуэт пританцовывающей фигурки. Через мгновенье сознание потухло.
  
  -Эй, эй. Какого хрена ты творишь - прикрикнул на брата Влад.
   Кира с величайшим неудовольствием выпустил из рук провод. Влад расстегнул ремень безопасности и наклонился к девушке. Прикоснулся к её шее. Кончиками пальцев ощутил слабую пульсацию.
  -Мудак. Ты же её чуть не убил.
  -Не убил же - каким-то бесцветным, безжизненным голосом парировал Кира.
   Всё чуть не сорвалось в последний момент. Было бы обидно столько всего сделать и так досадно обломаться. Хорошо, что обошлось. Влад облегчённо выдохнул. Посмотрел на братца. Тот выглядел скверно. Забившись в пространство между передним и задним сиденьем, сжавшись в комочек, крупно дрожал.
  -Кира, ты как?
  -Нормально, только надо торопиться - всё тот же бесцветный голос.
  -Ага, мы будем быстрее антилоп. Выходи. Вытащим это тело и приступим к расстановке декораций.
   Выбравшись из урчавшей не заглушённой машины, Влад направился к багажнику. Снегопад утих. Вместо сплошной белой пелены в воздухе кружились редкие снежинки, лениво падающие на землю.
  -Вытаскивай деваху, я пока инвентарь достану, - открывая багажник, крикнул он Кире.
   Дождевики лежали на месте. А вот верёвки видно не было. Он тщательно осмотрел дно багажника, заглянул под все лежавшие в нём вещи. Даже под запаской посмотрел. Нет, верёвки не было.
  -Кира, мать твою, где верёвка?
  -Какая верёвка? - голос брата ожил. В нём вновь появились дурашливые нотки.
   Влад оторвался от багажника и посмотрел на братца, вытаскивающего тело девушки из машины. Кира что, издевается? Как можно было забыть про верёвку? Главное, камеру принёс, Влад точно видел её на заднем сиденье, а верёвку забыл. Боже, из-за такой ерунды всё катится чертям под хвост. Он снова нагнулся над багажником и ещё раз провёл рукой по его дну. Так, на всякий случай. Вдруг эта чёртова верёвка чудесным образом материализуется. Она, конечно же, не появилась. Но зато он совершенно случайно наткнулся на пару колобашек скотча, про существование которых и не знал. Не бог весть что, но придётся обойтись этим. В одном из прочитанных им детективов сообщалось о необычайной прочности данного материала. Остаётся лишь надеется, что автор книги не врал.
   Влад подошёл к брату. Тот, нервно потирая руки, стоял над девушкой, лежавшей на покрытой снегом земле.
  -Двигаемся братец, - распихивая скотч по карманам, сказал Влад. - Я за руки возьмусь, ты за ноги, нам надо перетащить её.
  -Куда?
  -На свет, не будем же мы снимать киногу в полной темноте? Фары заменят нам лампы. Всё будет, как в лучших домах Лондона (это слово Влад проговорил, делая ударение на последний слог) и Парижа.
  -А если кто по дороге поедет?
   Судя по нервной весёлости голоса брата, тому было наплевать на то, что случится, если случайно здесь появится кто-то ещё. Он спрашивал просто так. Влад на секунду задумался. Вдруг действительно появятся ненужные очевидцы? Нет, такого не может случиться. Он хорошо выбрал место. Эта дорога вела к закрытому карьеру с песком. По ней иногда ездили летом, а зимой сюда никто не совался.
  -Не будет здесь, братец, никого, кроме нас, можешь мне поверить. Теперь хватит болтать. Хватай её и понесли.
   Девушку они уложили метрах в пяти от машины. Сильный белый свет фар резал по глазам. Кира вернулся к автомобилю и включил ближний свет. Влад достал из карманов скотч, нагнулся над жертвой и несколько минут стоял, не меняя позы, рассматривая её. Она не была красавицей. Но и уродиной назвать девушку тоже было нельзя. Стройная фигурка, миленькое личико с аккуратным носиком и полными губами. Отличный экземпляр. Только одежды многовато.
   Влад стянул с девушки куртку и перевернул её на спину. Сведя её ноги вместе, согнул их в коленях и обмотал щиколотки рулоном скотча. Руки девушки он завёл за спину и потратил второй рулон клейкой ленты на обматывание перекрещенных запястий. С помощью последнего мотка скотча он скрепил связанные руки и ноги жертвы. Выпрямился, критически осмотрел свою работу. С верёвкой получилось бы лучше. Он специально выучил особенный узел, используемый для такого связывания. Но выбирать не из чего. Придётся надеяться на прочность клейкой ленты. Влад неторопливо направился к машине за дождевиком.
  -Что дальше, братишка? - спросил Кирилл.
  -Дальше. Ты одеваешь дождевичок, берёшь камеру и снимаешь то, что я буду с ней делать. Главное, следи за её глазами. Понял?
   Кира утвердительно кивнул. Не нравилось Владу поведение братца. Слишком много дурашливости в движениях, слишком зверская улыбка, слишком блестящие глаза. Но ничего изменить нельзя. Остаётся только надеяться на то, что Кира сможет сдержаться.
  
   Лаяла соседская собака, кудахтали ходящие вокруг курицы. Она сидела в центре двора, одетая в коротенькое платьице кремового цвета с большими земляничинами, и синей пластиковой лопаткой пыталась расковырять твёрдую землю. Погода была прекрасной. Солнце клонилось к закату, и дневная жара уже спала, а вечерняя прохлада, приходящая так быстро в конце августа, ещё не наступила. Мама работала на огороде. А папа.... А папы не было. Не то чтобы совсем, он просто ушел и вернётся очень не скоро. А, значит, никаких пьяных криков, скандалов и ругани. Девочка была счастлива.
   Жаль, что это всего лишь сон. Она прекрасно понимала это. Маленькой девочки, копошащейся во дворе и мечтающей о принце на белом коне и домике с куклами, давно уже нет. Её место заняла девушка, почти разучившаяся мечтать. Девушка, сделавшая в своей жизни что-то не так и в итоге ставшая тем, кто она есть в реальности.
   Сон изменился. Она как будто разделилась. Одна её часть осталась с девчушкой и продолжала смотреть на мир детскими глазами, а другая стала сторонним наблюдателем, смотрящим сон, как передачу по телевизору. Для той части, что оставалась с девочкой, ничего не менялась. А вот та, которая заняла позицию стороннего наблюдателя, видела изменения. Картинка сна начала неспешно выцветать от центра к краям, потом пузыриться и, наконец, трескаться и отшелушиваться (словно краска с раскаленного железа), обнажая холодную черноту. Сон распадался.
   В тот момент, когда исчез последний кусочек картины, изображавшей её детство, две разрозненные части девушки соединились. Теперь она снова видела только одной парой глаз. Маленькая девочка исчезла.
   Чернота, окружившая её, менялась, теряла свою насыщенность. Девушка ощутила холод и боль. Вроде бы кто-то хлопал её по щекам. Она вспомнила, что ждёт её в реальности. Два отмороженных придурка и тело, требующее вмазаться. Уж лучше спать и не просыпаться. Девушка цеплялась за рассеивающуюся черноту, пытаясь удержать себя в ней. Но пробуждение было неотвратимо.
   Она открыла глаза. Первые несколько секунд ничего не могла различить, свет автомобильных фар ослепил её. На ней кто-то сидел и лениво бил по щекам. Она издала тихий стон. Человек, перестав её бить, сказал:
  -Очнулась красавица.
   Скосив глаза, она посмотрела на оседлавшего её человека (оказавшегося мужчиной) и попыталась сообразить, что же сейчас происходит. На банальное избиение или изнасилование (если этот термин можно употреблять по отношению к таким, как она) не похоже. С неё сняли куртку и, похоже, уложили бочком прямо на дороге. Было чертовски холодно. Настолько, что она не чувствовала ни рук, ни ног. Девушка попыталась пошевелить ими. Они слушались её, но едва двигались, что-то мешало им. Кажется, её ещё и связали.
  -Мэрилин, что же ты молчишь? - девушка, наконец, узнала сидевшего на ней человека, это был водитель машины, на которой её привезли сюда.
   Мужчина задрал её свитер и запустил под него свою правую руку, а левую поднёс к глазам девушки. Из сжатого кулака торчало что-то недлинное хищно блестящее в свете фар.
  -Видишь это? - блестящая штука была поднесена почти вплотную к лицу девушки. - Это отцовская 'таблетка'. Не думал, что старенький ножичек, подаренный папашей, когда-нибудь ещё пригодится. Сам не понимаю, зачем столько лет хранил его. Но, как говорится, человек предполагает, а бог располагает. Не зря я придерживал эту железячку. Знаешь, я у тебя даже прощение хочу попросить. В фильмах часто говорят: 'Ничего личного, просто бизнес'. Очень к нашей ситуации подходит. Только в данном конкретном случае не бизнес, а нетрадиционное лечение. Признаюсь, роль тебе отведена незавидная. Больно будет. Так что, если что, кричи, не стесняйся. Тут нам никто не помешает. Главное, помни: всё, что я с тобой буду делать, совершенно не из-за моего извращённого желания, а из-за необходимости. По-другому просто нельзя.
   У девушки больше не было ломки. Оказывается, для избавления от такой неприятной вещи надо просто-напросто оказаться скрученной и осёдланной маньяком. Отличный рецепт. Хоть в журналы отправляй. По щекам потекли слёзы бессилия и страха. Сейчас она была бы рада ломке. Та заставляла бы думать только об уколе и ни о чём больше. Но её нет. А значит, девушка осталась один на один с ужасом сегодняшнего вечера надежды, пережить который почти не осталось.
  -Приступим, дорогуша.
   С этими словами мужчина убрал нож от лица девушки и неспешным плавным движением провёл им по её оголённому боку. Она завизжала, не от боли, а от страха. Попыталась скинуть с себя водителя. Но под тяжестью его веса ей удалось лишь чуть дёрнуться. Где же вы, скрытые резервы человеческого организма, о которых так много снято, написано и показано? Кажется, мужчину позабавила такая наивная попытка освободиться. Громко рассмеявшись, он нанёс ещё один порез. Этот получился болезненней первого.
  -Не надо больше, пожалуйста. - Разум и опыт говорили о бесполезности просьбы. Но слова вырывались сами собой. - Пожалуйста, перестаньте.
  -Нет, подруга. Мы только начали. Впереди столько всего интересного, - нагнувшись и заглянув в её глаза, сказал мужчина.
  .... Сколько продолжалось истязание, она сказать не могла. Время превратилось в тягучий кисель без начала и конца. Мужчина резал и резал, а девушка стонала и умоляла о пощаде, пока на это были силы. Её свитер, изрезанный в лоскуты, валялся где-то неподалёку. Сплошь покрытое кровоточащими росчерками, тело адски болело. И не только из-за многочисленных порезов, впивающихся ледяными зубами, холод немало добавлял в общую картину агонии. Он же не позволял укрыться в спасительном забвенье.
   Когда-то ещё в школе от учительницы биологии она слышала, будто бы человек не может испытывать боль, идущую сразу из нескольких мест. Более сильный сигнал, перебив своих слабых собратьев, должен был дойти до мозга в гордом одиночестве. Ага, как же. Поместить бы умников, придумавших это, на её место. То-то бы они удивились. Сейчас она чувствовала боль, исходящую от каждой ранки на своём теле, боль, приносимую холодом.
   Сил на крик больше не было. Только слёзы и искривлённый рот, урод, режущий её, и второй клиент, отчего-то нарезающий вокруг них круги. 'БОЛЬНО, БОЛЬНО, БОЛЬНО' - стучалось в голове. Она не хотела выжить. Она не хотела умереть. Она хотела, чтобы прекратилась боль. Ничего больше. Без разницы, как и за какую цену. Но она не прекращалась, а только нарастала подобно снежному кому, спускающемуся с горного склона.
  
   Влад неторопливо работал отцовским подарком. В этот раз всё было иначе. Совершенно не так, как во время других убийств. Раньше он совершал их лишь из-за необходимости. Словно утренние прогулки с ненавистной собакой любимой девушки. Не хотелось, но выбора не было. А сегодня всё было совершенно по-другому. Процесс доставлял удовольствие. Именно ему, а не безумию, живущему в нём. Каждый нанесённый порез, каждый крик девушки, любое её вздрагивание отдавалось сладостной волной, растекающейся по телу. Столько власти, столько силы. Если бы только не 'пурпур', настойчиво ломившийся в сознание, то происходящее сейчас было бы самым прекрасным моментом его жизни.
   Но 'пурпур'.... Проклятое безумие. Влад держался. Кира тоже вроде бы пока ещё был самим собой. По крайней мере, он не пытался присоединиться к истязанию жертвы, а старательно исполнял отведённую ему роль оператора. Что говорило о многом. Главное, продержаться. Осталось немного. Влад чувствовал, девушка почти готова. Ещё пара минут мучений, и можно будет приступать к финальной части. Совсем немного....
   'Пурпур' ударил. Защитная стена, возведённая Владом в голове, поддалась. Безумие прорвалось, и вытеснила истинного хозяина.
   Здравствуй, чёрное ничто. Влад беззвучно взвыл. У него почти получилось. Он знал это, и 'пурпур', кажется, тоже. Вполне возможно, теперь дороги назад уже не будет и ему предстоит болтаться в этом непонятном вакууме до тех пор, пока тело не умрёт. А, может, даже и больше вечности, к примеру.
   Нельзя сдаваться. Он собрал своё сознание в кулак и стукнул им по невидимым стенам узилища. Не в попытке сломать, нет. Это бесполезно. Надо лишь привлечь внимание сущности, захватившей контроль над телом. А потом.... У него появилась идея, которая, возможно, станет билетом в новую счастливую жизнь. Она ещё не сформировалась окончательно, но точно заделает это в самое ближайшее время.
   Чёртова чернота. Влад барабанил по стенам. Каждый новый удар сопровождался возрастающими вспышками боли. Вот вам настоящие олицетворение истинной духовной муки. Отзовись, проклятый 'пурпур'. Не притворяйся безмолвным. Давай же.
   Влад бил, не жалея себя, стоически перенося боль. И 'пурпур' снизошел до ответа. Не было слов, только образ - облако, пропитанное обжигающей аурой чуждого сознания, несущее в себе вопрос: 'Что тебе?'.
   Влад рассмеялся. У него получилось. Слушай же, 'пурпур'. Он послал сущности мысль: 'Тебя радует убийство, а меня процесс. Зачем мне сидеть здесь? Мы можем делать это вместе. Представь, что я могу дать тебе - десятки, сотни жизней. Только пусти меня обратно. Позволь мне стать частью тебя и сам стань частью меня'.
  'Зачем?' - пришёл ответ 'пурпура'.
  'Зачем?.. Сколько ты сможешь просуществовать сам по себе? День? Два? Не больше. Потом тебя загребут. Моё тело уничтожат или поместят в такое место, где ты не сможешь никого убить. Никакой радости. Вместе же мы всё сможем делать аккуратно, почти не заметно'.
   Чернота и тишина. Безумие молчало. Влад ждал. Наконец оно ответило: 'Попробуем'.
   Возвращение в реальность, как обычно, произошло резко. Влад обнаружил себя всё так же сидящим верхом на проститутке. Кира всё так же нарезал круги, снимая кино. Он прислушался к себе. 'Пурпур' был с ним. Отныне они одно целое. Можно заканчивать.
  
   На протяжении всей пытки она оставалась в сознании. Что, по меньшей мере, странно. Девушка потеряла очень много крови и основательно промёрзла. Но продолжала мучиться. В её голове не осталось ничего кроме боли. Ни мыслей, ни надежд. Только боль. Много боли. Переливающейся и разноцветной.
  
   Влад занёс руку для решающего удара. Сейчас надо сказать Кире, чтобы тот снимал глаза девки. Зачем? Это больше не имеет значения. Лезвие швейцарского ножа вонзилось чуть выше пупка, глубоко, до самой ручки. Он медленно потянул его вверх, с улыбкой пробормотав себе под нос:
  -Деревенская версия харакири один точка ноль.
  
   Последний удар мужчины вызвал невероятную вспышку боли. Она резко дёрнулось. Полоска скотча, соединяющая скрученные руки и ноги, не выдержав, с громким хлопком лопнула. Второй клиент споткнулся об её так неожиданно вытянувшиеся ноги, удивлённо вскрикнув, упал прямо на сидящего на ней мужчину. Она ощутила, что почти свободна. Придавливающего к земле веса больше не было. Девушка, извиваясь, поползла прочь от света фар к темноте.
   В голове больше не было мыслей. Даже боль уже не ощущалась. Вперёд её гнал инстинкт, тупой и древний, продолжающий бороться за жизнь, не обращая внимания на торчащий в боку нож и кровь толчками вытекающую из глубокой раны. Ползи, девочка, ползи....
  
   Проклятый скотч не выдержал. По ушам стукнул резкий хлопок, с которым тот лопнул. Придётся добить жертву совсем по-быстрому. Перерезать ей горло и дело с концом.
   Влад не успел. Кирилл споткнулся и упал прямо на него. Умудрившись до кучи ещё и камерой по виску засандалить. Охнув, Влад сполз с жертвы, чем та не преминула воспользоваться, довольно бодро поползла в сторону обочины.
   Он попытался встать. С первой попытки не получилось. Голова кружилась сильнее, чем в детстве после каруселей. Братец основательно приложился. Когда ему, наконец, удалось подняться на ноги он, покачиваясь, побрёл вслед за жертвой. Благо проститутка еле двигалась. Тем не менее, нагнать её у него получилось только на границе обочины перед самым дренажным оврагом.
   На что надеялась несчастная? Куда она пыталась уползти? Он обогнул извивающееся тело. Подошёл к голове женщины. Нагнувшись, приподнял её за волосы, заглянул в глаза проститутки. Они были открыты, но совершенно пусты. Рассудок покинул женщину. Может быть, это даже и лучше. Влад обхватил двумя руками голову женщины и резко повернул. Раздался хруст ломаемых позвонков. Раньше такой фокус так легко у него не получился бы. Но 'пурпур' дал сил.
  ... Снег посыпал с неба с новой силой. Кирилл спал на заднем сиденье тихо урчавшей машины. Влад стоял, подставив лицо падающим снежинкам, неторопливо курил. Ощущения были, как после секса - умиротворение и покой. Только в разы глубже. Он наслаждался моментом. Столько лет убегать от своей сущности. Придумывать идиотские 'таблетки', жить, боясь самого себя. И не замечать такого простого решения. Нужно-то было всего лишь примириться с обитающим внутри него чудовищем. Какая мелочь.
   Он выплюнул окурок и посмотрел в темноту. Они кинули девушку метрах в двадцати от дороги, не стали заморачиваться и прятать тело. Просто положили его под один из множества кустов и сожгли рядом свои дождевики. Все-таки отличная была идея надеть их, если бы не они, быть бы ему и Кире с ног до головы перемазанными кровью. Снег сделает всю работу. Засыплет жертву и следы. Никто не спохватится о девушке, кому нужны эти вечно удолбанные наркоманки? Никто не будет её искать. Тело, может быть, случайно обнаружат по весне, когда сойдёт снег, а может быть, и нет.
   Влад сел в машину. У него осталась лишь одна проблема - Кирилл. От братца придётся избавиться, его натура не сможет принять безумие как постоянного спутника жизни. Жалко конечно, но выбора нет.
   Что бы с ним такое сделать... Ладно, об этом он будет думать завтра. А сейчас надо спешить домой. Фальшиво подпевая Чаку Берри и его рок-н-рольным часам, звучащим по радио, Влад отправился в свою новую жизнь, начавшуюся сегодня вечером.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"