На страже Горта

Пролог

     Если судить по местному календарю, в карантине я уже больше месяца. Хотя жаловаться практически не на что, ило Талес относится ко мне, как к родной дочери, коих у него две, но обе давно уже взрослые и живут отдельно. Разве что на улицу не выпускает. Но и у этого есть веские основания, если подумать, но думать мне уже не хочется. А вот выть и биться головой о стены – вполне.
     Вот уже третий день погружение в море информации об Илли-Ша перестало приносить мне прежнее удовольствие. А ведь первые несколько суток после того, как ило Талес пустил меня в свою библиотеку, я не вспоминала о голоде, сне и жажде, так захватывающе оказалось узнавать чужой мир с нуля. Но тогда я была совершеннейшим неофитом, только-только привыкнувшим к местному воздуху и едва выучившим алфавит, а сейчас запас моих знаний тянет на... ну, уже даже не на первую, а на полновесную вторую ступень образования. А в отдельных областях – и на всю третью. И тот момент, когда словарный запас еще не позволяет полноценно общаться с социумом, давно прошел. Никогда бы не подумала, что могу впитывать информацию так быстро, но желание выжить творит настоящие чудеса.
     Ило Талес говорил, что сегодня вечером будут готовы последние анализы и пробы, а заодно и с момента иммунизации пройдет достаточно времени, чтобы судить о результате, и скоро карантин можно будет снять. Как по мне, так давно уже пора: в городе меня скорее примут за туристку из какой-нибудь богом забытой дыры, чем за невольную гостью из параллельного мира. А на счет какой-нибудь смертельной экзотической болячки: ну так от всего на свете все равно не привьешься, даже если кровь заменить вакциной целиком.
     – Рони! – в библиотечную дверь сунулась кудрявая голова илы Ах, которая в этом доме за горничную, повара и экономку, – Ты будешь обедать?
     Она всегда спрашивает, эта прекрасная строгая женщина, которая нравится мне почти так же, как сам ило. И если с подачи ило Талеса я по ускоренной программе изучала, историю, географию, физику, химию, природу различных магических слоев, барьеров и порталов, а теперь еще и основы государства и права, то ила Ах легко и ненавязчиво занималась моим эстетическим образованием, а заодно научила обращаться с кухонной утварью. Благодаря ее полушутливым урокам я теперь не умру с голоду, даже если вокруг закроются все едальни.
     Дома я никогда не готовила. А даже если бы и готовила: еда моего мира разительно отличалась от здешней, способы ее приготовления – тоже, так что опыт был бы совершенно бесполезным. Если я по чему и скучала, так это по взрывающимся бутонам речных каяти, которые от тряски выплескивали из себя хлопья белой пены, сладковато-кислые, оставляющие на языке шипучее послевкусие. В реке у моего прежнего дома каяти росли в избытке. Когда меня убили, эти цветы как раз вошли в свою пору.
     Убили, да. Те первые двое суток (вернее, это потом выяснилось про двое суток, а тогда время остановилось), которые я мучительно училась дышать и решала, может, умереть еще раз, как-то примирили меня с фактом собственной кончины там. Едва различимый свет единственного в палате бра мерещился всепоглощающим сиянием Загробных Чертогов, так что несколько часов после пробуждения я всерьез считала себя гостьей Творца. В конце концов, когда последнее, что помнишь – это торчащий из груди арбалетный болт, жгучая боль и вкус крови на языке, выводы напрашиваются сами собой.
     Я и сейчас иногда думаю, может, эти прекрасные люди, носящиеся со мной, как с хрустальной вазой, все-таки аватары Творца? И нет никакого мира Илли-Ша? Но как бы то ни было, одно я знаю точно: домой мне совсем не хочется.
     Что там ила Ах говорила про обед? Пришлось отставить в сторону портативный компьютер, на котором я рисовала связи между противниками и союзниками во время Третьей Всеобщей Войны, заложить линейкой страницу в хронике и идти в столовую. Второй раз ила звать не будет, а остывший тыквенный суп из вкуснятины превращается в унылые желтые сопли. Проходя мимо большого настенного зеркала, я придирчиво осмотрела себя с ног до головы. Разумеется, ила Ах останется недовольна моим внешним видом, но разразиться упреками по крайней мере не должна. Ругалась она всего несколько раз: первые два, когда еще питала надежду отвадить меня от удобных армейских штанов и безразмерных футболок (но дома девушкам вроде меня полагалось носить исключительно юбки, так что ими я была сыта по горло и снова напяливать не имела никакого желания), третий – когда я самостоятельно остригла испортившиеся от перемещения между мирами волосы (да, получилось не слишком ровно) и теперь я постоянно ходила с укладкой «две минуты от подушки»), и последний, четвертый, когда я вышла к ужину с пятном от варенья аккурат поперек груди. Но сегодня штаны были не слишком мятыми, футболка сияла белизной и была велика мне всего на размер, а волосы... скажем так, они не в худшем своем беспорядке. В общем, иле Ах не к чему придраться.
     Но прежде чем сесть за стол и взяться за ложку, следовало пройти еще один ежедневный ритуал. Ила Ах за руку отвела меня к окну, внимательно осмотрела глаза, оттянув для этого по очереди все четыре века (в этом я не отличалась от местных людей: правый и левый глаз защищали нижнее и правое веко, оба с ресницами, механизм моргания идентичен человеческому), потом заставила открыть рот и высунуть язык, и напоследок изучила локтевые сгибы, ладони и след от инъекций на левом плече. По своему основному образованию ила Ах детский врач общего профиля, карьеру начала в обычной окружной поликлинике, дошла до главного врача городской инфекционки, а удалившись на пенсию, бог знает сколько лет назад, до сих пор совмещает службу в доме ило Талеса с написанием статей и волонтерской работой в гетто. Первое время я гадала, почему такой высококлассный специалист переквалифицировалась с экономку, но однажды утром, глядя, как ила носится по кухне, готовя завтрак, поняла, что ухаживать за ило Талесом и его гостями для нее не работа, а сплошное удовольствие. И деньги она за это берет только для того, чтобы не ставить ило Талеса в двусмысленное положение, официально-то он со своей женой так и не развелся, хотя они и не живут вместе уже лет 20.
     – Ничего странного не чувствуешь? – уточнила ила Ах, наливая суп и подсовывая ближе миску с горячими лепешками.
     – Нет, все как обычно. Не знаете, во сколько придет ило Талес?
     – Он просил подать ранний ужин, – ила уселась напротив и взялась за ложку.
     Ранний ужин означает, что вечер мы проведем вместе. Первое время ило каждый день устраивал мне экзамены по тому материалу, который я прочитала, но очень скоро перестал, видя, что я в состоянии не расслабляться и без ежедневного контроля извне. Так что последний раз ило отклонялся от своего обычного рабочего графика лишь однажды, как раз в день иммунизации, когда рано утром к нам приехал «лучший специалист в этой сфере», выкачал из меня, кажется, пару литров крови и других жидкостей, поставил катетер в плечо и щедро вкатил туда те же пару литров коктейля из вакцин, кажется, на все возможные случаи жизни. Глаза у него при этом как-то подозрительно сияли. В общем, к полудню того дня я свалилась с температурой и больше суток провалялась в кровати, приобщившись к сомнительной радости озноба, слабости, тошноты, диареи, слезоточивости, повышенного потоотделения, легких слуховых глюков, светобоязни и адской мигрени. Организм ударно вырабатывал иммунитет, а мне всерьез хотелось окончательно сдохнуть. Но теперь обо всем этом кошмаре напоминала только корочка на плече, да и та не сегодня-завтра отвалится.
     – А он не говорил, что дальше? В смысле, после карантина я ведь попаду в систему ассимиляции, так? Значит, у них должны быть какие-то мысли на мой счет. Где мне лучше жить, работать, кто будет моим куратором в дальнейшем...
     Ила Ах неопределенно повела плечом.
     – Ило Талес не делится со мной подобной информацией, детка.
     – Ну, а что бы вы мне посоветовали?
     – Я же не видела результатов твоих тестов, а советовать в таком деле на пустом месте...
     Врет. Ну, не врет, но недоговаривает. Она видела результаты и у ило уже есть что-то для меня, просто ила Ах не имеет права мне об этом сказать. Не сейчас. Ну и ладно, не обижаться же на нее за это, честное слово.
     Я бы с удовольствием осталась здесь, конечно, если бы ило Талес разрешил. Устроилась бы на какую-нибудь простую работу, например, в магазин, пошла бы учиться на третью ступень, скажем, в Грасский технический университет... Но в сети много информации об адаптации иномирцев, так что не составило труда найти правила, по которым она проходит. Оставаться в этом доме мне не положено, ассимиляция предполагает смену куратора и, грубо говоря, выпинывание птенца из гнезда: жить придется отдельно, заботиться о себе – тоже, заводить знакомства, в общем, как-то вписываться в окружающую среду. Правда, на первое время полагается внушительная государственная поддержка: грант на обучение, оплата жилья в подходящем районе и единоразовая безвозмездная финансовая помощь, так сказать, на обустройство. Жаль только, что даже если я всю эту единоразовую сумму вместе с грантом потрачу на книги, такой библиотеки, как здесь, мне все равно не собрать. Сеть, конечно, дело хорошее, но книга куда больше похожа на свитки, которые там у меня не переводились с тех самых трех лет, когда мать научила меня читать. Да и не всю еще информацию отцифровали, чтобы выложить в сети целиком, а у ило Талеса тут настоящая сокровищница по части древних фолиантов. Хорошо хоть в правилах адаптации нет никакого запрета на посещение «карантинного куратора», хоть каждый вечер приходи.
     – Ты дочитала «Корицу и снег»? – поинтересовалась ила Ах, дождавшись, пока я разделаюсь с основным блюдом, налью себе чаю из семи трав и нацелюсь на блюдо с миниатюрным хрустящим печеньем. Разговаривать с набитым ртом она считала дурным тоном, а потому не позволяла ни под каким предлогом.
     – Первую часть, – вчера я уснула в обнимку с этой книгой. Не летопись, не справочник и не учебник, а качественная художественная литература: ила Ах составила мне список на ближайшие полгода, так что я не мучилась вопросом «Что бы такого почитать перед сном?» – Мне очень нравится. Похоже немного на «Каменные крылья».
     – Писатели одной эпохи и даже одного круга, общие источники вдохновения, похожий образ жизни, даже одна из любовниц у них была общая, правда, в разные годы. Вот тебе и сходство.
     – Да, я проследила некоторые параллели, – мне нравилось составлять связи между объектами, будь то воюющие страны или кутящие вместе представители творческого света. – Но еще не закончила.
     – После «Корицы» я бы советовала тебе «Маленькие истории ило И», они совершенно другие с легкой детективной составляющей.
     Если я правильно запомнила, эпоха там тоже совершенно другая, хотя до современности еще далековато. Но ила Ах права, короткие детективы – то, что нужно. А уж если подобрать правильную музыку...
     После обеда я в очередной раз «прогулялась» по округам Горта, карта которого украшала весь пол моей комнаты, покрутилась вокруг своей оси так, чтобы потерять ориентацию в пространстве, сделала несколько шагов в сторону и за семь секунд нашла на карте наш дом. Отличный результат. Не факт, конечно, что в городе я буду ориентироваться так же хорошо, но все же...
     До самого ужина мы были неразлучны с ковром на полу библиотеки, хрониками Третьей Всеобщей, схемами на компе и тяжелыми «Бастардами» в наушниках. Под что же еще изучать войну, если не под качественный мужской вокал в сопровождении электрогитарных соло, низких басов и совершенно чокнутого ударника? А уж композиции, где они подключали оперный женский бэк, были самой «моей» музыкой из всего, что я здесь слышала. Жаль, что группа распалась и живьем «Бастардов» уже не послушать.
     А после ужина, посвященного разговорам о свежих новостях в мире и Горте в частности, обсуждению новинок последнего автосалона и планированию выходных в «Зеленом раю», в общем, разной досужей болтовне, я обнаружила в библиотеке невесть откуда взявшуюся груду разномастных пакетов. Ило Талес остановился в дверях, сложив руки на груди.
     – Это все тебе, иди глянь.
     В пакетах была одежда практически на все случаи жизни. Три пары брюк: так любимые мною черные армейские штаны с уплотненными вставками сзади и на коленях; серые шерстяные брюки и темно-коричневые, если верить бирке, грязеотталкивающие и немнущиеся. Несколько белых футболок, явно предназначенных для дома, белая и серая в тонкую черную полоску рубашки, коричневый (светлее брюк) свитер под горло, серый (к брюкам) пиджак, ярко-синее платье по фигуре, прикрывающее колени, кроссовки, кожаные полусапоги (каблук идеален для верховой езды, хотя здесь ее и не практикуют), туфли к платью, несколько пар тонких и толстых носков, три смены нижнего белья...
     В общем, ясно, к чему все идет. Птенцу пора лететь вон из гнезда.
     Закончив разбирать покупки (примерять я их не стала, и так ясно, что все моего размера), я уселась на пол напротив сидящего в кресле ило, и почувствовала, что, несмотря на все желание поскорее закончить карантин, в горле все равно стоит ком.
     – Я как раз хотела узнать, когда вы меня выпустите.
     – Считаешь, что готова к самостоятельной жизни? – уточнил куратор, подавшись вперед и соединив кончики пальцев. Ему и правда было интересно.
     – Считаю, что надо же когда-то начинать. Чувствую я себя хорошо, минимумом знаний обзавелась, даже готовить умею. Не вечно же мне тут сидеть.
     – Ты умная девочка, Рони, – улыбнулся ило. – Завтра утром будь готова, я хочу кое-что тебе показать. Квартиру тебе уже подобрали, собери вещи – их завтра же перевезут. Чего не хватит, докупишь в магазине, карточку с деньгами получишь тоже завтра.
     – А как насчет работы?
     – Это тоже завтра.
     – И что, у меня нет вариантов?
     – Пока нет. Надеюсь, они и не понадобятся. А сейчас я бы хотел провести еще парочку тестов, если ты не против.
     В общем, сумку я собирала глубокой ночью. Ну, как собирала... На дно бросила штаны, все три майки, сверху положила компьютер в чехле и зарядное устройство, зубную щетку в футляре и «Корицу и снег», которую ила Ах мне в итоге подарила. Плеер с наушниками убрала в боковой карман, новую одежду разложила обратно по пакетам, оставив себе то, что надену завтра. Ну и все. Посмотрим, что там будет дальше.