Когда деревья вырастают, в какую высь уходят их невидимые вершины?
Где скрываются удалившиеся из поля зрения автомобили? Ведь невозможно себе представить, что они сразу же останавливаются и замирают, едва выехав за краешек видимого мной? Признать такое означало бы согласиться с предположением о всеобщем заговоре, в пользу чего пока нет достаточно веских доказательств.
А велосипедисты? На педалях далеко не уедешь, я это знаю точно. Тогда где они прячутся -- вчерашние велосипедисты? а позавчерашние? где они все? где?
А прохожие? одинаковые, но непрерывно меняющиеся в лицах прохожие: почему я должен верить, что они не проваливаются в пустоту, войдя в картонные двери наших зданий? За этакими дверями, уж конечно, ничего хорошего нет.
До самого края -- до которого, впрочем, рукой подать -- мир наполнен раздражающими недосказанностями. Что делают в небе совершенно одинаковые облака? Куда они плывут? зачем они это делают, если завтра, опять-таки, неизвестно откуда, появятся точно такие же?
О пролетающих надо мной самолетах даже страшно подумать. Каждому ребенку известно, что самолет не может неподвижно прятаться в воздухе. А что если в этих -- скажем, прошлогодних -- самолетах были люди?
Дети мрут. Какой-то странный недуг косит их, всех подряд, и взрослые необыкновенно искусно прячут их тела. Это единственное объяснение тому, куда они исчезают. Только подумать: они, дети, часто даже не похожи на собственные фотографии двух-трехлетней давности! Правда, взамен старых детей всегда появляются новые. Наверное, только благодаря этому человечество еще не вымерло: ведь из детей со временем получают взрослых, хотя в это и трудно поверить.
Что случается со вчерашними газетами? Впрочем, на это я, кажется нашел ответ. В одной из них...
... у меня ведь тоже, как ни странно, есть газета: очень упорное существо (или вещество), которое с маниакальным постоянством оказывается у меня на пороге каждое утро. И это несмотря на то, что каждый вечер я ее (его?) выбрасываю на помойку...
... так вот, в одной из так называемых газет написано, что старые газеты подбирают, чтобы делать из них новые. Небессмысленное объяснение, пусть и не совсем правдивое.
(Кстати, что такое помойка? Может ли кто-нибудь разъяснить мне естество этой химеры, этой бездумно повторяемой лжи? Нам говорят, что мусор -- это то, от чего мы отказываемся в ходе нашей обычной бытовой жизни. В подтверждение приводят, например, то распространенное поверье, что хранить мусор в гостиной предосудительно. А почему же тогда мусорный бак во дворе всегда полон? а?)
Но вернемся к газетам. Дело, конечно, в том, что газеты кто-то собирает, таинственным образом разглаживает, чистит и снова подкладывает на наши с вами пороги. Те, кто так поступают (зачем?) -- хитры, но все же наивны. Это ведь только кажется, будто содержимое газеты -- всегда одно и то же. На самом деле, по моим наблюдениям, есть, по меньшей мере, два экземпляра газет. В одном из них написано про войну. В другом -- нет.
Кто писал мои прошлогодние письма? Это уже становится невежливым. Мой адресат имеет право знать, кому направлять свой ответ. А я-то чем могу ему помочь?
В последнее время я начинаю догадываться, откуда ветер дует. В конечном счете, все не настолько сложно. Да что там, к чему скромничать? Я знаю, в чем тут дело:
Есть склады. Как я только раньше до этого не додумался?! Огромные тайные склады. Местоположение их, полагаю, тщательно скрывается: разумеется! как еще можно было бы съискать для них столько места, не вызывая неуместного любопытства?! Вот именно там все и хранится: на этих самых складах. Уверяю вас, решительно все:
старые дети,
запасные экземпляры газет,
прошлогодние цветы,
уехавшие автомобили,
усталые велосипедисты,
спасенные от падения самолеты,
скрывшиеся за углом прохожие,
отзвучавшие песни,
навсегда отправленные письма,
потерявшиеся оловянные солдатики,
бабушка,
сыгранные свадьбы,
отчалившие пароходы,
та аллея и вид из нее,
зажившие ссадины на коленках,
закрытые на просушку сады,
зимнее утро с бликами света,
чужие комнаты за внезапно задернутой занавеской,
реки после ледостава,
цирк шапито (теперь на этой площади зачем-то библиотека),
молодые родители,
сны, в которых все это можно обнять и вернуть,
дни рождения,
дни объяснений в любви...
вообще дни:
-- каждый со своим собственным небом, чисто отмытым (должно быть, уборщица регулярно стирает с них пыль), голубым и широким, полным облаков, но все же довольно плоским, благодаря чему их, дни, можно складывать целыми пачками, кипами, штабелями; так и поступают, косо прислоняя их к чему-нибудь более твердому, например, к загадочно исчезнувшим елкам прошлых новых годов --
... Как попасть на эти склады? Подвезите, кто-нибудь!..
-- Говорят, что доехать туда можно на хорошей карусели. Но только она должна быть настоящей: такой, где играет органчик, и на фоне игрушечных альпийских пейзажей лошадки из папье-маше, летя по кругу, поднимаются и опускаются на бронзовых шестах: вверх-вниз, вверх-вниз --