Аннотация: Тяжелое детство в Южной Америке с элементами насилия (во как!)
Плющ
Плющ взбирается по белой стене дома. А может, не плющ, а бугенвилия, или какая-нибудь глициния. В цветах я разбираюсь плохо. Это странно, потому что мама у меня торгует цветами и апельсинами.
Дом донны Розы стоит как раз напротив лавки моей матери. Он весь оплетен плющем, кроме окошка на втором этаже. На подоконнике стоят несколько горшков с фиалками, а за фиалками сидит сама донна Роза. У нее красивое, полное лицо, темные глаза, и очень белые руки. Непонятно, как на нашем солнце можно сохранить такую белую кожу. Впрочем, донна Роза редко выходит из дому. Ее муж оставил ей немного денег и этот дом, работать ей не надо. Газеты и продукты разносчик доставляет прямо к ее дверям.
По утрам я помогаю матери в лавке, и каждый раз, перебегая через улицу, я вижу донну Розу в окне. Она сидит неподвижно, сложив на груди белые руки, и смотрит вдаль. Взгляд у нее мечтательный. Иногда она улыбается чему-то. Так сидит она с утра до вечера, не шевелясь, не меняя позы. Под ее окном, в горячей пыли, суетятся газетчики и торговцы рыбой, орут друг на друга водители грузовиков, пытающиеся разъехатся в узком переулке. Но донна Роза на них и не взглянет. Ее спокойствие незыблемо. Кажется, случись у нас землетрясение или революция, или если даже огромная приливная волна прокатится через город - на единственном незатопленном островке останется стоять дом донны Розы, и так же будет она сидеть в окне, сложив полные руки на груди и слабо улыбаясь.
Выходит она из дому только по воскресеньям. Весь квартал знает, что в воскресенье донна Роза наденет перчатки и широкополую шляпу от солнца, обвязанную по тулье черной тесемкой. Она идет на кладбище. Там, в роскошном мавзолее, самом роскошном на нашем кладбище, лежат ее муж и ее маленький сын. Обычно по пути донна Роза покупает букетик фиалок у моей матери. Она подходит к мавзолею, убирает пожухшие фиалки, оставшиеся с прошлой недели, и заменяет их свежими. Потом она садится на скамейку и смотрит на мавзолей. Так она просидит до вечера. Когда стемнеет, и колокола на кладбищенской церкви прозвонят к вечерне, донна Роза встанет со скамейки и пойдет домой через старую эвкалиптовую рощу.
Говорят, донна Роза очень любили своего мужа. Я его помню смутно, и не понимаю, что хорошего могло быть в этом маленьком сухом старичке. Но мама рассказывает, что муж был очень добр к донне Розе, когда она еще не была донной. Когда я спрашиваю, кем же она была до того, как стать донной, мать отсылает меня в лавку или играть во двор. А если рядом оказывается одна из соседок, мать скорбно поджимает губы и качает головой, и соседка повторяет ее жест.
Во дворе мне играть не с кем - там одна мелкота. Все мои друзья живут в Чимамильо, это за три квартала от нас. Зовут их Михаэль, Гонсалес, Розарио, и есть еще Анжела и Мария - это подружки Михаэля и Гонсалеса. Я самый младший, но мои друзья надают по шее любому, кто назовет меня малявкой.
Главный у нас Михаэль. Это странно, потому что он не самый старший, и уж точно не самый сильный. Мне всего двенадцать, но я перерасту его через пару месяцев. Предки Михаэля приехали то ли из Греции, то ли из Болгарии. У него длинный нос и пухлые губы, а глаза красивые, в пушистых ресницах. Гонсалес даже пару раз лупил Марию из-за Михаэлевых глаз.
Как-то раз я рассказал Михаэлю про донну Розу. Рассказал, и забыл, мало ли что я ему рассказываю.
До кладбища идти надо через рынок. Потом спускаешься к морю. Можно срезать дорогу через консервный завод, но тамошний сторож, старик негр, нас невзлюбил. Михаэль предложил смотаться туда как-нибудь ночью, нарядившись в белые балахоны, но мы так и не собрались.
Затем дорога сворачивает от моря и пересекает шоссе. За шоссе - эвкалиптовая роща, а затем и ограда кладбища.
Я так никогда и не узнал, задумал ли Михаэль все заранее. Может, он сказал Гонсалесу и Розарио. Во всяком случае, никто не удивился его предложению сходить на кладбище. И я ни о чем не спрашивал, пока мы не очутились в роще.
Было еще не поздно. Эвкалипты не закрывали тропу, и мы почти сразу увидели донну Розу. Она шла легкой походкой, в своем светлом платье и широкополой шляпе с траурным кантом. В руке она несла сумочку и сухой букетик фиалок, оставшихся с прошлой недели. Она их никогда не выкидывала.
Кажется, она не заметила нас до тех пор, пока Гонсалес не перегородил ей дорогу и не спросил: "Закурить есть?". Донна Роза поглядела на него удивленно. Может быть, ей казалось, что она до сих пор сидит на скамейке у мавзолея, а может, она думала о чем-то очень далеком и от скамейки, и от Гонсалеса, и от этого вечера с запахом сырости и бензина от шоссе.
Донна Роза ответила: "У меня нет сигарет, мальчик."
Гонсалес ухмыльнулся.
--
А деньги есть?
Донна Роза моргнула растерянно и полезла в сумочку. Тут Михаэль отодвинул Гонсалеса.
--
Ну что ты, Гонзо. Разве так говорят со старшими?
Он повернулся к донне Розе, одарив ее улыбкой и взмахом ресниц.
--
Не пугайся. Это он в том смысле - тебе, может, заплатить надо? Тебе ведь за это уже платили?
Он дернул молнию на джинсах, и сказал уже без улыбки:
--
Бросай свой веник и раздевайся. Дашь мне, ему и ему.
Он показал на Гонсалеса и Розарио. Потом повернулся ко мне.
--
А ты хочешь?
Я, наверное, очень глупо на него посмотрел. Девчонки захихикали. А донна Роза молчала. Она молчала, и смотрела удивленно. Я мигом вспомнил, где видел уже такое выражение лица. Так глядела моя сестренка Викки на городскую площадь в обрывках лент, продавленных картонных коробках, пятнах грязи и рубчатых следах колес - а еще вчера на площади был цирк.
Донна Роза могла бы, наверное, отбиться от всех троих. Но она молчала и не думала сопротивляться или возразить даже тогда, когда Гонсалес рванул ее платье и в прореху вывалилась большая белая грудь.
Я не знаю, чем все кончилось. Я сбежал. В газетах на следущее утро писали о голой женщине, которая шла по шоссе и плакала. Она не могла объяснить, что с ней случилось. Я вижу это так ясно: ночь, белое тело донны Розы в свете фар проезжающего автомобиля.
Наутро, когда я шел в лавку, ставни на окне донны Розы были закрыты. Днем я специально выбегал из лавки раза три или четыре, чтобы проверить. Но ставни так и не открылись. Не открылись они и на следущий день.