Он улыбнулся. "Вспомните, чему Вас учили в школе, вспомните все премудрости логики, все теоремы и аксиомы, так вот дзэн - это все наоборот".
Его зовут Елизар. Он милый, хотя и старый. "Уже сорок", - пожал он плечами, когда я брала у него интервью. Елизар местная знаменитость и сокурсницы-журналистки, предупреждали, чтобы я называла его учителем. Вот еще! Да и он смущается. Но интервью получится интересное, наверно, лучшее на факультете.
"А про чайную церемонию расскажете?"
"Лучше показать", - потянулся он за чайником. На шее у Елизара родинка, а на щеках, когда смеется, - ямочки. Только смеется он редко. Чай заварен по-тибетски: холодный, с бараньим жиром. Делаю над собой усилие, чтобы не морщиться. "А "Будда" происходит от слова "будить"? - наивно распахиваю ресницы. - Называют же его - Пробудившийся..." Ну вот, опять ямочки запрыгали! И смутился. Боже, какой смешной!
Прощаясь, кокетливо надула губы:
"Возьмете в ученицы?"
Целый день думаю о приходившей утром студентке. Елизавета красива. Даже слишком. Мастер Хакуо отверг одну ученицу из-за красоты - и та обезобразила лицо раскаленным утюгом. Да и какой я учитель! Мне до просветления, как до неба. Разве лекцию прочитать. И то, когда она, достав блокнот, спросила про Будду, растерялся. Смешно, конечно. И все же нашелся: "А "Елизар" происходит от "Елизаветы"..."
И подумал, что это, возможно, не простая игра букв.
Всю неделю хожу к Елизару, в его тесную квартирку с видом на глухую стену. Мы разговариваем, смотрим японские гравюры с иероглифами, листаем пожелтевшие, в кожаном переплете книги. Елизар большой ребенок, иногда мне кажется, что я его старше. И говорит он по-особенному, все больше про сутры да шастры. А в житейских делах совершенно не разбирается. Учитель, одно слово! Но мне с ним интересно, мои ухажеры-мальчишки кажутся теперь скучными. Раз прихватила одного, так он не мог вставить и слова, пыхтел, тужился. А потом, выпятив подбородок, козырнул: "Мне вас жалко - вы потерянное поколение..." "Мы-то потерянное, - вспыхнул Елизар, - зато от вас в глазах рябит..." Ого, да мы умеем кусаться!
Мне сделалось стыдно, и я стала приходить одна.
Февраль выдался сухим и ясным. Ковыряя на окне изморозь, вспоминаю старинную метафору о том, что жизнь бесконечна, как таяние снежинки в чистом небе.
И мне делается необыкновенно легко.
Надолго ли?
Все истории про учеников дзэн кончаются их просветлением. А вдруг потом снова наступает тьма? Вдруг беспокойные мысли снова застилают сознание, как пыль зеркало?
С Елизаром легко. С ним можно молчать, а можно откровенничать.
"Замечали, все бывает не так, как думаешь? - щурится он. - Ожидаешь горя - приходит радость, кричишь от счастья, глядь, накликал беду..."
"Это оттого, что все непостоянно", - быстро киваю я. И тут же шепчу: "А мне, Елизар, порой кажется, что счастье мое где-то там, оно маячит на горизонте синим облаком... Только вот как его найти?"
"Это все равно, что с зажженным фонарем искать огонь..."
У него на все ответ! Вот уж кто из слов строит Вселенную!
Классический дзэнский коан: что такое хлопок одной ладони? А теперь у меня появилась другая тема для медитации: "Почему встреч ровно столько, сколько и расставаний?" Я размышляю об этом, когда в одиночестве считаю часы до возвращения Лизы. У нас уже вошло в привычку проводить вечера вместе. И что она во мне нашла? Вчера за чаем бегло рассказала о своем детстве: родители развелись, выросла с матерью.
Может, она видит во мне отца?
Сегодня это случилось! Сидя в кресле, Елизар, по обыкновению что-то рассказывал, то и дело ероша пятерней волосы, как вдруг я почувствовала к нему прилив необычайной нежности. Пересев к нему на колени, я обняла его, поцеловала. Он отстранился, но я крепко прижалась к нему всем телом...
В постели Елизар оказался не на высоте, но мне почему-то это совершенно безразлично. Главное, я поняла, что люблю его! Он признался, что после развода у него не было женщины. Бедный! Но в глубине мне приятно, не хочу его ни с кем делить, даже с прошлым...
Пробовал медитировать - напрасно! В голове крутиться какая-то ерунда: "Елизар, Елизавета - ели за "эр" и ели за вето..."
Похоже, мой дзэн летит к черту...
Приходил Елисей. Не удержавшись, я рассказал ему про Лизу. Он стал выспрашивать и хохотать: "Значит вас уже трое - ты, она и любовь?" А глаза серьезные. Елисей не верит ни в Бога, ни в черта. Но любит библейские изречения. "Один человек на свете, - гладит он щетину на подбородке, - и нет у него ни отца, ни матери..." А потом неприятно смеется: "И друзей нет, и врагов - одни свои интересы..." Он с детства такой, и чего я его терплю? "Ну что, горе-буддист, - толкает меня в бок, - кто жизни не знает, тому других учить?" Я завожусь, и мы до хрипоты спорим. Елисей при деньгах, но не трудоголик, и еще не утратил вкуса к жизни. "На сайте знакомств, - рассматривая холеные ногти, деланно зевает он, - нашел фотографию одной молоденькой - ищет секса по телефону... Я подумал, зачем фото, если по телефону... И точно - оказалась старухой..."
"Ты это к чему?"
"А к тому, что все кругом врут..."
Я хотел промолчать, но не удержался.
"Завидуешь?"
"Твоему безумию?" - вскинулся он, и я понял, что угодил в десятку. "Эх, Елизарчик, жизнь все равно свое возьмет, это в начале весело, а после женщина скажет: "На в лоб, болван!" А ты прочитаешь наоборот - тоже самое получается... Так стоит ли начинать?"
"Не философствуй - не тянешь", - огрызнулся я.
Елисей оскалился. "Да пойми ты, чудак-человек, сначала встреч больше, чем расставаний, потом - наоборот... В конце концов, кто из нас буддист?" "А молодым сегодня переспать, что воды пригубить, - гнул он свое. - Поверь, я лысину протер на чужих подушках, и тебя заклинаю: "Трахать - трахай, а любить - не люби...""
"Не знал, что у меня появился опекун..."
Елисей похлопал по плечу.
"Ну, зачем так, я же школу на год раньше закончил, так что на правах старшего брата..."
А потом он сказал гадость. И мы чуть не подрались.
Показала матери фото Елизара. Она съехидничала: "Не могла найти моложе?" "А ты нашла, да не удержала", - огрызнулась я. И на глазах поцеловала фотографию. С тех пор мать шипит по каждому поводу. Ну и пусть, главное, Елизар - мо-о-о-й!..
Ничего не могу делать. Постоянно думаю о Лизе, о ее бывших поклонниках, и не могу преодолеть мальчишеского желания быть лучшим. Опять был Елисей. С порога протянул письмо. Вот, говорит, почитай на досуге, полюбуйся на себя со стороны.
"Елизар со школы не от мира сего. Идеалист, мечтатель. А теперь еще и влюбился! "Женщина окрыляет", - подтруниваю я. А он принимает все за чистую монету! Начинаю по-дружески увещевать. Какой там! Слеп как крот, глух как тетерев. Ладно, думаю, зайду с другого конца. И посоветовал: "А чтобы в грязь не ударить, прими виагру..." Думал, он меня убьет! Вот и верь, что буддисты мухи не обидят...
Взлетать приятно - падать больно. А Елизар, как все влюбленные, этого не понимает. Эх, дурья башка, кто тебя защитит? Кто убережет от женского коварства?
Елизавета, иду на Вы! Может мне, как Цезарю и Наполеону, писать о себе в третьем лице?"
Сложив листок вчетверо, я позвонил Елисею:
"Извинения принимаю..."
"Значит, прочитал... - вздохнул он. - Ладно, Елизарчик, мир... Люби себе на здоровье, только учти, современные девушки прилипчивы - потом ложкой не отскребешь... Их учат за свое счастье драться... - Он заржал. - С нами..."
И повесил трубку.
Елизарушка, мой ненаглядный, испытываю к тебе чувства, почти материнские!
Твоя, мой маленький, твоя навек!
Во сне я читаю вслух о дзэне Будды: "Положение царей и правителей считаю я пылью. Сокровища из золота и драгоценностей вижу я грудами кирпича и булыжника. На тонкие шелковые одежды смотрю я, как на рваные лохмотья. Мириады миров Вселенной вижу я крошечными плодовыми семечками, а величайшее озеро Индии - капелькой масла у себя на ноге. Мировые учения воспринимаю я, как магические иллюзии, нирвану - как страшный сон среди дня. На суждения о зле и добре я смотрю, как на змеиный танец дракона, а на подъем и падение вероучений - как на следы времен года".
Подняв голову, я замечаю, что вокруг собралась толпа.
"А разве сам дзэн не иллюзия? - слышится мне насмешливый голос Елисея. - Выделить одну из иллюзий, назвать ее отсутствием иллюзий - вот и все твое просветление... Нет, брат, все - ложь..."
И, просыпаясь, я понимаю, что Елисей больше буддист, чем я...
Вчера по дороге в университет меня обогнал черный мерседес. "Знакомится на улице неприлично, - мягко улыбнулся вышедший из него мужчина, - не ставьте меня в глупое положение, скажите, где Вас искать?" Было холодно, у меня мерзли уши, а изо рта шел пар. Я прошла мимо, но спиной чувствовала, как мерседес медленно едет за мной. У дверей университета не выдержала, обернулась и покрутила у виска. А после занятий мужчина встретил меня с охапкой свежих роз. Я опять прошла мимо. Он бросил цветы в снег. И тогда мне стало жаль. Не знаю, кого больше: его или себя - за то, что хочу одного, а делаю другое.
В "суши", куда мы пошли, было пусто. Елисей, так он представился, заказал острые блюда с непроизносимыми японскими названиями, и коньяк, который я выпила залпом. У Елисея нос, как заснувший на козлах извозчик, и большие печальные глаза. "Вы - еврей?" Он неопределенно махнул: "К старости все делаются немного евреями..." Кокетничает, он не старше Елизара. Сколько ему? Впрочем, какая разница, нам детей не крестить. А все же интересно...
К выходу опять подкатил мерседес с шофером. Выскочил, открыл дверцу. От коньяка я слегка опьянела, Елисей подставил руку, и, разгоряченные, мы опустились на заднее сиденье...
Елисей вызывающе богат, когда я намекнула на это, отмахнулся: "Разве, с голоду не пухну..."
"Нет, Вы прямо королевич Елисей из сказки, можно я Вас так буду называть?"
"Вы любую сказку превращаете в быль... - откланялся он. - А быль - в сказку..."
Лиза не приходит второй день. Звонит, говорит, экзамены. У меня тяжело на душе. Валяясь в постели, перечитываю буддистскую притчу: "Прячась от тигра, человек ухватился за корни дикой виноградной лозы, растущей над пропастью. Дрожа от страха, глянул вниз, а там его поджидает крокодил. А тут еще две мыши, черная и белая, потихоньку подгрызают лозу. И вдруг висящий над бездной человек заметил рядом спелую, сочную землянику. Протянув руку, сорвал ее. Как же вкусна она была!"
Прекрасно, только, где найти такого человека?
Елисей - холостяк. "Сколько женился - столько же разводился", - бесшабашно подвел он черту под историей семейной жизни. И погладил небритый подбородок, заставив вспомнить о семи женах Синей Бороды. "Значит, серебряная свадьба не для Вас?" У него заплясали чертики. "Знаете, как говорят про такие пары?" - наклонился он ко мне. И, округляя ладонь у рта, прошептал с деланной серьезностью: "Их обитель в тихом вое: любовь ушла - остались двое..."
Всю неделю Елисей водит меня по ночным клубам, и я потом целый день разбитая. Да и в клубах - скука смертная, шум, гам, везде одно и то же. Если бы ни Елисей, умерла бы с тоски. Правда, и он иногда перегибает. "Люди, девочка моя, ужасны, - закинув ногу на ногу, вещает густым басом, - упал - затопчут..."
Будто сама не знаю!
"Надо больше "зажигать"", - отворачиваюсь я к танцующим. И чувствую спиной, как его передергивает. У Елисея такая высокая культура речи, что, по-моему, с соотечественниками его скоро будет разделять языковый барьер...
Зима на исходе, на прогалинах чернеет земля, уныло торчат деревья.
Лиза стала бывать реже. Подозреваю, не обошлось без Елисея. Но что делать? В конце концов, искушений много, от всех не убережешь. К тому же все они - внутри, так что пускай все идет своим чередом.
Хожу по комнате и, сцепив руки, твержу: "Не желай, чего не имеешь, а не имеешь ты ничего..."
Сегодня Елисей, подарив букет, который не уместился у меня в руках, сделал предложение. Я сказала, что люблю другого. Он остался невозмутим. Точно ждал отказа. Только и сказал: "Отчего, Лиза, все бывает не так, как думаешь?" Неужели все взрослые выражаются одинаково? Но Елисей упрямый, чувствую, еще не раз вернется к разговору.
А с Елизаром мы стали ссориться. По пустякам. Дуемся, обижаемся. Что это? Борьба характеров? Вчера он, угрюмо насупившись, залепил: "Тебя надо содержать и терпеть. А я не могу ни того, ни другого..." Глупый, думает, мы расстанемся. Нет, Елизарушка, я тебя не брошу! У меня такого ни с кем не было. Прямо африканские страсти! Елизар говорит, что в постели я - генерал...
Наш роман длится уже вечность. Мы едим, разговариваем, занимаемся любовью, но Лиза далека от меня, будто в первый день.
"Не желай окружающего мира - он тебе не принадлежит", - учат мастера дзэна.
"Не старайся понять и ближнего", - все чаще думаю я.
За окном серо, все утро валит снег. Настроение не из лучших. На носу диплом, а что дальше? Бегать с высунутым языком по редакциям? Елизар говорит, легкого хлеба не бывает. Но я еще так молода! Собралась переехать к нему. К тому же мать пилит. Но как работать? Елизар старомодный, у него ни компьютера, ни Интернета. Да и квартирка - с ноготь, а дома у меня хотя бы своя комната...
Лиза от меня все дальше. Не удержался, позвонил Елисею. Он выслушал с холодным равнодушием. "Что ты хочешь, это жизнь..." "А ты, случайно, не вмешиваешься?" - затаил я дыхание. Он промолчал. "Пойми, я ее люблю..." Он опять промолчал. Тогда я вышел из себя. "К чему столько слов, - перебил он, - ты сказал - я поверил, ты повторил - я засомневался, ты стал настаивать - я понял, что ты лжешь... Себе, Елизарчик, себе..."
На его стороне была какая-то правда, и я сменил тон.
"А помнишь, как ты был влюблен в одноклассницу, как рассказывал, что провел с ней ночь за разговором, будто в постели вас разделял пресловутый меч..."
"Это с какой? - хмыкнул он. - В юности у всех много женщин, а комплексов - еще больше..."
И положил трубку.
Апрель повис на плече, как плачущая женщина. Я брожу по улицам, плюю в бегущие ручьи и наблюдаю, как вода уносит плевки под лед. Весной одиночество ощущается особенно остро. Это Елисей может стиснуть зубы: "Я волк-одиночка, и - точка!" А я - нет. Лиза капризна, как у всех молодых, у нее в голове ветер. Но без нее я схожу с ума!
"Вот и весь твой дзэн, - прыгая на проталинах, чирикают воробьи, - вот и весь дзэн..."
Боже, какая я дура! Мало того, я просто грязная, продажная девка! Вчера Елисей пригласил к себе. У него дорогие апартаменты, множество комнат, в которых можно заблудиться. Он был обаятелен, много шутил, и я хохотала, как безумная. Прежде чем выпить, мы согревали коньяк в ладонях, и медленно кружили под какую-то мелодию в стиле ретро. Впервые со дня знакомства Елисей был чисто выбрит, его глаза жарко блестели, и я чувствовала, как бьется его сердце. Он болтал о пустяках и вдруг, приподняв мне подбородок кончиками пальцев, привлек меня к себе. "Дорогая моя, - горячо зашептал он, - я сгораю от любви, вспомни Клеопатру, египетские ночи... Я дам сколько хочешь... Сто тысяч, двести... Только одну ночь, детка, только одну... И все останется в тайне..."
Не знаю, как это случилось...
После этого сидела, как каменная, ничего не чувствовала. Елисей устало закурил, потом молча выдвинул ящик стола. Когда до меня дошло, я закричала: "Не надо мне никаких денег!" Он пожал плечами, и больше не произнес ни слова. Я стала одеваться, с холодным безразличием он подал пальто.
По телефону выплакалась подружкам. "Ничего себе, - удивились те, - ты еще так долго держалась..."
Простит ли Елизар?
Подруги не советуют рассказывать, но разве я смогу?
Все кончено. Позвонила Лиза, рыдала: "Нам надо расстаться..." По телефону ничего не объяснила, а при встрече выложила все. Я дал ей пощечину. "Вот он хлопок одной ладони", - глядел я на удалявшуюся узкую спину, на худые, мелко сотрясавшиеся плечи...
Месяцы кружат свой хоровод, уже лето. Я оставил дзэн-до и, затворившись в четырех стенах, перебираю случившиеся.
Иногда заходит Елисей, издевается: "Ну что, Елизарчик, их осталось двое? Только вот кто ушел - он, она или любовь?"