В одном из фантастических рассказов Борхеса сражаются ножи. Ими дерутся люди, но именно неодушевленные ножи сводят старые счеты. И в этом мне видится символ. ХХ век был отмечен невиданным техническим прогрессом, к головокружительному витку которого необходимо было привыкнуть. Две мировые войны - плата за этот прогресс. И действительно, раздайте дикарям (или детям) огнестрельное оружие, и у них появится необоримое искушение пустить его в ход. Чтобы преодолеть его, человечество должно было испытать новую игрушку, испробовать на своей шкуре и обжечься. В коллективном бессознательном слова излишни, а доводы не убеждают. Учит только опыт, который всегда горький. Миллионы убитых - это цена за стиральные машины, самолеты и телефон. В самом деле, сейчас, из третьего тысячелетия убийство эрцгерцога, передел рынков или ultima ratio двух идеологий, коммунизма и фашизма, кажутся до нелепости смешными. На мой взгляд, причины тех войн лежат куда глубже. Естественно предположить, что, как и в рассказе Борхеса, воевали неодушевленные предметы, что театр военных действий был гигантским полигоном для машин, где они опробовали себя, делая первый шаг к тому, чтобы вступить в свои права. Танковые колонны и армады воздушных сил диктовали логику войны, в которой единичный солдат делался ничем. Школа футурологов с неизбежностью предрекающая небелковую цивилизацию, торжество роботов, как победу в эволюционной гонке, могла бы увидеть подтверждение своим взглядам уже в недалеком прошлом. Коллективное бессознательное несмотря на все интеллектуальные ухищрения и величайшие прозрения отдельных своих представителей остается темным, детски наивным и базируется, как и тысячи лет назад, на примитивных инстинктах. Человечество должно было дойти до конца, до последней черты - ядерного оружия и Хиросимы, хотя бы из любопытства. И только тогда остановиться. И все же оно преодолело себя, пережив истерику двух войн, адаптировалось к новым реалиям, которые само и породило. Следующие поколения homo sapience, познавшие скорбь от умножения познания, видоизменились, впитав в себя на родовом уровне боль и страдания. В их памяти звонит колокол по бесчисленным жертвам прогресса, звучит, как предупреждение, поселив в душе спасительный страх.
Похоже, с прямым вызовом техники мы справились, хотя и дорогой ценой. Но грядет новый вызов - информационный. Высокие технологии, которые олицетворяют СМИ, это психологический Сталинград, современный дранг нах остен. Джин выпущенный из бутылки, техника наносит новый удар. Сегодня виртуальная реальность вытесняет подлинную, сажая мир на компьютерную иглу. Уже сейчас отсутствие ежедневных сенсаций, ощущается, как психологический голод, современнику невыносимо оставаться наедине с собой. И это очередная попытка закабаления. Хотя на лицо и разные поведенческие реакции - железную эпоху человечество встретило военной истерией, а компьютерную эру - всеобщим оглуплением, но цели, которые преследует эволюция, одни и те же, счет, который предъявляет техника, един. Биомасса подвергается нападению, если в результате первой атаки уничтожению подверглись мириады соматических клеток, в результате второго - исчезают нервные.
Первыми удар приняли на себя страны с развитой сетью телекоммуникаций, народы которых сегодня подавлены феноменом технокультуры. Достаточно сравнить среднего американца с его дедом, чтобы убедиться - первый раунд остался за машинами. Уже сейчас актуален вопрос: царствует ли на земле человек или его вытеснили машины, превратив в собственный придаток? Это с нашей точки зрения мы ездим на автомобилях, смотрим телевизор, или пользуемся Интернетом, с их - белковые муравьи строят дороги, чтобы легче вращались колеса, развивают индустрию, наращивая им мускулы, опутывают пространство каналами, увеличивая их нервные окончания, совершенствуя их электронный мозг.
Не стоит представлять торжество машин, как это делает Голливуд, в виде гигантских, антропоморфных роботов, которые двигаются по земле с бессмысленно мигающими лампочками вместо глаз. На самом деле, как и все подлинно важное, перераспределение власти на земле происходит втихую. Незаметно для себя человечество превращается в персонал, обслуживающий технику. По инерции мы еще думаем, что работаем на машинах, но на самом деле мы работаем на машины. Уже сегодня политики думают не о том, как вложить в слова непосредственный, доступный избирателю смысл, а как их речи будут выглядеть в эфире, происходит ориентация на камеру, крен в область телевизионных технологий, с их неизбежным искажением, превращающим ложь в правду и правду в ложь. Владельцы СМИ не управляют ими, подчиняясь сенсорному голоду по сенсациям и закону видеоряда, они озвучивают ценности не человеческие, но - технокультуры. В голливудских спецэффектах личность погребена под обломками титаников и терминаторов, она отходит на задний план, а на первый выдвигается техника, которая снимает фильмы о себе.
Выработается ли у человечества иммунитет к цифровому подавлению, к безоговорочной власти телевидения, научится ли оно фильтровать информацию, смотреть, но не видеть, слушать, но не слышать. Приспособится ли наш мозг, выдержит ли он информационный натиск, и сколькими поколениями человечество пожертвует за удобство передавать на расстояние изображение и звук? Конечно, способности к адаптации, которые до сих пор демонстрировал человек, вселяют определенный оптимизм, однако найдется ли у него адекватный ответ и на этот вызов, покажет время.
Ведь мы вступили в технократическую эру, и атаки машин на этом пути бесконечны.