Джентльмену положено размышлять у камина, попивая коньяк или херес, в крайнем случае, хорошее виски. А он... Ну, так он никогда и не считал себя джентльменом. В современном понимании этого слова. Он, слава Богу, джентри. Из тех, старых. И потому он занимается самым мужским делом - чистит, смазывает, заряжает и готовит к бою своё оружие. Мужчина не бывает уродлив, мужчина не бывает стар. Оружие тоже. Если, конечно, к нему относятся как к оружию, а не как к музейной рухляди. Начало, нет, не коллекции, собранию, да, правильно, собранию оружия положил ещё прапрадед, родоначальник. Говорят, он был неграмотным то ли пиратом, то ли... неважно. Свою войну предок выиграл, и потому его прошлое никого не волнует. Каким мы его опишем, таким оно и будет. Друг продаст или предаст, то есть продаст бесплатно. Жена изменит. Дочь выйдет замуж и поставит мужа выше отца. Сын постарается уложить отца в могилу, чтобы самолично распорядиться накопленным. И только оружие тебя не продаст и тебе не изменит. Если и ты будешь с ним честен и заботлив. И никогда не доверяй своего оружия рабам.
Оглядев очередное старинное ружьё, вычищенное и практически готовое к стрельбе, он заботливо уложил его на положенном месте, рядом мешочки с пулями и порохом. Конечно, вряд ли дойдёт до двухсотлетнего старика, но лучше, чтобы всё было наготове. Так, что у нас дальше? Красавица винтовка, "Красотка Мери Сью". Тоже не первой молодости, но ещё хоть куда. Дальность, кучность, калибр - всё при ней. Да, тогда, ещё в первую расовую чистку, старушка потрудилась изрядно. Дед любил рассказывать об удачных выстрелах, нащупывая заветные щербинки на прикладе. Многим идиотам-говорунам, радетелям равенства и братства, демократо-либералам она укоротила язык. Ну, и прочим, кто мешал или, что важнее, мог помешать. Да-а, было время. Потом снова настали времена. Республики, империи, что-то ещё - всё преходяще. Но неизменен Старый Охотничий Клуб. Никакой политики, ни-ни-ни! Мы - только охотники, любители и ценители оружия, сугубо мужского развлечения. А где, как и на кого мы охотимся... ну, это же такие мелочи. А Белая Смерть? Досужие сплетни, ночные страхи. Официально её нет и не было. А что там болтают... Ну, вот и старушка готова к работе. Настоящая красавица хороша не блестящими бирюльками, а победами над чужими, ха-ха, сердцами. И головами.
В дверь осторожно поскреблись, и голос жены прошелестел:
- Тебя ждут у камина.
Условная фраза означала, что приехал свой для серьёзного разговора.
- Спасибо, дорогая. Скажи, что иду.
Да, не стоит заставлять ждать, новости могут оказаться серьёзными.
Гость ждал, как и было сказано, у камина. И не в гостиной, а в кабинете. Рассматривая развешенные над камином дипломы с выставок охотничьих трофеев. На стук закрывшейся двери не обернулся, демонстрируя полное доверие, дескать, за спину не опасаюсь. И разговор доверительный, но без имён и названий. Стоят плечом к плечу два немолодых человека, рассматривая реликвии и трофеи, перебрасываясь короткими, понятными только им фразами.
- Выпьешь?
- С утра пьют аристократы, а мы джентри.
- Понятно. Всё-таки сейчас.
- Выяснилось, что Старику перекрыли банковские счета, а без поворота офисные крысы хвостом не шевельнут.
- Они перестали бояться?
- Они теперь боятся других.
- Русских?
- Не исключено. Там кто-то крепко шурует. Пока не проявился.
- Понятно. А наши счета?
- Этот бригадный идиот перевёл клубные на свою службу. А русские объявили её преступной. А старый идиот прикончил бригадного, не взяв кода.
Ого, как он про Паука. Раз он осмелел, то, значит...
- Без кода и русские ничего не возьмут. Нужен суд.
- С каких пор победители судятся с побеждёнными?
- Даже так?
- Похоже на то.
- Думаешь, русские вмешаются?
- Будет шумно, вмешаются обязательно. Вспомни День Империи.
Кивок и снова молчание.
- Да, рановато, но и откладывать нельзя. Будет совсем не с кем.
- Машину запустили, так что думать уже поздно.
- Надеешься выпрыгнуть на ходу?
- А ты?
- В моём собрании ничего русского нет. Пусть обыскивают.
Понимающий кивок.
- Я тоже всё скинул.
- Юнцы зашумят.
- Пускай. Прочистят и проредят, а потом скинем и их. Личные счета остались.
- Да, шанс есть.
- Его и используем. Начнём в понедельник вечером, чтобы Хэллоуин спокойно отпраздновать.
- Ни пуха ни пера.
- К чёрту.
- Взаимно.
Гость повернулся и вышел. Было слышно, как он прощается, отвешивая хозяйке дома несколько грубоватые, но очень искренние комплименты. Хозяин по-прежнему стоял у камина, разглядывая дипломы, знакомые до буквы, до пятнышка на полях. Всё-таки не один год, даже не десятилетие собирались. Когда за спиной раздались шаги жены, он не обернулся.
- Дорогой...
- Я у себя.
Жена молча отступила, пропуская его в оружейную.
Надо успокоиться, вдохнуть привычные с детства родные запахи оружейного масла, металла и пороха, ощутить тяжесть металла и живое тепло дерева. Завтра, да, завтра всё решится. Утром среды всё закончится. А начнём... ну, это решают на местах. Здесь лучше завтра с утра. Всё-таки Колумбия - большой город, русские держат большой гарнизон, а ночной шум заметнее. Русские... да, надо продумать и этот вариант. Если что... Старик Говард без своих телохранителей не опасен. А как удалось узнать, он потерял уже девятерых. Десятый - последний и сдан в аренду в провинцию, тамошней подставе. Сам старик в Атланте. Так что... рассчитывать можно и нужно только на себя. Если что...
* * *
Женя быстро и бездумно печатала очередной лист. Текст был сложный, насыщенный цифрами, вставками и невнятной правкой, но её это не волновало. Этих текстов у неё было... и будет наверняка. Неумолчный щебет женских голосов, треск и звон машинок...
- Завтра Хэллоуин...
- Да, на час раньше заканчиваем.
- А приходим?
- Тоже на час раньше?
- Нет, как обычно.
- Спасибо и на этом.
- Хэллоуин - детский праздник.
- Да, как вспомнишь...
- Это было так давно?
- Спасибо, милочка.
- Джен, а вы пустите свою крошку?
- Нет, она ещё мала для таких развлечений.
- Конечно, вы правы.
- Кстати, просили не отпускать детей одних.
- Почему?
- Ну, милочка, это элементарно. Из-за цветных.
- И вообще обойтись без гуляний.
- Что-что? - встрепенулась Женя. - Хэллоуин всегда был...
- Всегда, Джен, - перебила её Майра. - А теперь, когда цветные безнаказанно шляются по городу, да к тому же они все напьются...
- В честь праздника, - хмыкнула Ирэн.
- Ну, они и в будни... тёпленькие, - рассмеялась Этель.
- Да, конечно, - Ирэн сосредоточенно просмотрела очередной лист и стала исправлять опечатку. - Мне думается, и нам лучше посидеть дома. Если, конечно, вы не любительница острых ощущений, Джен?
- Нет, - рассмеялась Женя. - Не любительница.
Показалось ей или впрямь миссис Стоун при этих словах быстро посмотрела на неё и тут же отвела глаза? Показалось, конечно. Миссис Стоун ни до кого нет дела. И никому до неё тоже.
Рабочий день плавно подходил к концу. Они уже собирали свои вещи, неспешно, оттягивая время, подравнивали отпечатанные листы. Почему-то Мервин не пришёл, чтобы осыпать их комплиментами и забрать сделанное. Ну и не надо!
Женя, как и все, убрала свой стол, закрыла машинку футляром и, оставив отпечатанный текст на виду, вместе со всеми вышла на улицу.
Рассел уже ждал её. Вежливо приподнял шляпу, здороваясь со всеми - в Джексонвилле все всех знают - и ни с кем, ловко взял Женю под локоть и повёл так, что она сама не поняла, как оказалась в стороне от всех на боковой тихой улице.
Два дня - вчера и сегодня - она мысленно репетировала гневную отповедь, перебирала убийственные, с её точки зрения, варианты, а дошло до дела... её взяли и повели. И она терпит. Женя дёрнула руку.
- Ну-ну, Джен, не спешите. Судя по вашему... гневу, вы прочитали.
- Да, - Женя заставила себя говорить спокойно. - Сейчас я вам отдам.
Она всё-таки высвободила руку и достала из сумки с покупками книгу с вложенным в неё буклетом.
- Вот, пожалуйста.
Рассел взял её и небрежно засунул в карман плаща.
- Вы не хотите сказать мне спасибо?
- За что?
- Чтение было малоприятным, - рассмеялся Рассел. - Не так ли?
- Вы правы, Рассел. А теперь извините, я спешу домой.
- Я провожу вас.
Женя поняла, что он не отстанет, а идти на скандал... сама же убеждала Эркина не связываться. Она немного демонстративно пожала плечами и молча пошла по улице. Рассел шёл рядом, больше не пытаясь взять её под руку.
- Вы не хотите ни о чём меня спросить, Джен?
- Вряд ли вы ответите на мои вопросы. Я имею в виду, ответите правду.
- Ну-ну, Джен. Давайте попробуем.
- Хорошо, - и неожиданно для самой себя Женя задала совсем не тот вопрос: - Там грифы "совершенно секретно" и про отчётность. С запретом выноса. Как она попала к вам, Рассел?
Рассел присвистнул.
- Однако, Джен, действительно, такого вопроса я не ждал. Но я отвечу и отвечу правду. Я подобрал её в... одной разорённой квартире. Ещё зимой. Вы удовлетворены?
Женя неопределённо повела плечом и промолчала.
- Ну, хорошо. А зачем я вам дал эту книгу, вас не интересует?
- Нет, Рассел. Тем более, что ответ лежит на поверхности. Вами двигала элементарная ревность.
Рассел быстро посмотрел на неё и отвёл глаза.
- Отличный удар, Джен. Поздравляю. Но... это не совсем так. Не ревность, а обида. Я обиделся за Хьюго.
- Он-то при чём? - искренне удивилась Женя.
- Вы отвергли его ради...
- Рассел, если уж на то пошло, Хьюго виноват сам. Ему не нужна моя дочь. А мне не нужен он. Вот и всё.
Рассел задумчиво кивнул.
- Что ж, это вполне логично. Но... но неужели вы и сейчас не поняли, зачем ему нужна ваша дочь?
- Кому?
- Не надо, Джен. Не будем играть в прятки. Мы взрослые люди. Пусть парень не виноват в своей ущербности, согласен, но он остаётся машиной, секс-машиной, автоматом.
- Заводная кукла...- усмехнулась Женя.
- Да. Вы умница, Джен. Точное сравнение. Конечно, это ваша дочь, и если вы хотите, чтобы она начала... свою сексуальную жизнь сейчас, это ваше право. Тем более, с таким опытным, я говорю без иронии, вработанным экземпляром... Но, учтите, Джен, в книге этого нет, но с возрастом у спальников сексуальная активность легко переходит в агрессивность. Учтите и не оставляйте их наедине. Вот и всё.
Женя заставила себя промолчать. И продолжала спокойно идти, хотя больше всего ей хотелось влепить Расселу пощёчину. Как он смеет такое... об Эркине, но... Ладно, ещё месяц - и Рассел станет прошлым.
- Я не убедил вас, Джен? Так? - Рассел улыбнулся. - Вы обижены на меня. Но что поделать, правда - неприятная штука. И самое неприятное, что это действительно так.
Сзади послышались чьи-то шаги. Кто-то бегом нагонял их. Рассел повернулся, заслоняя Женю. Обернулась и Женя. Их догонял белобрысый подросток в форме самообороны.
- Минутку, Джен, - Рассел ободряюще улыбнулся ей и быстро шагнул навстречу мальчишке.
Они заговорили, вернее, говорил мальчишка, а Рассел только кивал. Когда мальчишка замолчал, Рассел обернулся к Жене.
- Прошу прощения, Джен, но я должен идти. Но мы ещё увидимся. Вы дойдёте одна?
- Да, благодарю вас. До свидания.
Но последние слова она договорила уже ему в спину. Удачно получилось. Женя переложила сумку из руки в руку и быстро пошла домой. Кажется, избавилась. Ну... ну, негодяй! Ему, видите ли, обидно за Хьюго, за этого бледного слизняка! Смеет говорить такое об Эркине! Ну, ничего, она с ним ещё посчитается. За всё. И за его мерзкие намёки в первую очередь.
Репетируя уничтожающую Рассела речь, Женя неожиданно быстро дошла до дома. Эркин, сидя на пороге сарая, сосредоточенно щепал лучину. Несмотря на сумерки народу во дворе было много, и Женя, увидев, что к ней направляется Элма Маури, самым строгим и деловым тоном велела Эркину отнести в кухню сумку с покупками. Эркин отложил нож и со словами: "Слушаюсь, мэм", - взял у неё сумку и ушёл в дом.
Элма Маури рассказала Жене о погоде, своём здоровье и, понизив голос, о некоторых событиях в личной жизни прошлого поколения горожан, сделав ряд глубокомысленных замечаний о влиянии этих событий на жизнь нынешнего поколения. Женя ахала, поддакивала и задавала положенные вопросы.
Во двор вышел Эркин и, не поглядев на них, вернулся к прерванной работе. Женя плавно закруглила разговор и побежала в дом.
Алиса ждала её в прихожей и... с ходу неожиданно пожаловалась на Эркина:
- А Эрик меня во двор не пускает.
Женя на мгновение растерялась. Эркин чего-то не разрешил Алисе?! Совсем интересно. Алиса требовательно смотрела на неё, ожидая окончательного решения.
Алиса, что-то обдумывая, кивнула. Женя поцеловала её в щёку, быстро переоделась и захлопотала. Плита уже горячая, чайник и кастрюля с кашей греются. В кашу он налил воды? А то пригорит, потом не отскребёшь. Да, налил.
Женя бегала по квартире, а Алиса, как всегда, ходила за ней по пятам, рассказывая дневные новости. Что сказали и сделали Дрыгалка, Спотти, Линда, Тедди и мисс Рози. Эркин принёс вязанку дров и лучинки, взял ключ от сарая и ушёл закрывать его. Женя задёрнула и расправила шторы, зажгла лампу. Заправлял лампу теперь Эркин. И печь, и вода, и... да вся грязная работа по дому на нём, а он ещё и ещё на себя взваливает. Кастрюли и сковородку так оттёр, что даже как посветлело на кухне. Женя помешала кашу и отодвинула на край плиты. За её спиной в прихожей стукнула дверь и лязгнул замок.
- Эркин, ты?
- Да. Я всё убрал и закрыл.
- Ага, спасибо. Мой руки и садись. У меня уже готово.
Эркин, как всегда, переоделся в кладовке и вошёл в кухню уже в рабских штанах и рябенькой рубашке. Стоя у плиты, Женя слышала, как он звякает рукомойником, умываясь, как фыркнула Алиса, видно, он опять, забирая у неё полотенце, брызнул ей в лицо водой - с недавних пор это вошло в ритуал вечернего умывания.
- Что нести? Чайник, кашу?
Женя счастливо улыбнулась.
- Бери чайник, каши только на вечер осталось.
- Ага.
Они сели за стол. Алиса сосредоточенно воевала с кашей, а Эркин и Женя вели свой нескончаемый разговор на любимую тему: как они поедут.
- Хорошо, что зимой: всё тёплое на себя наденем, уже паковать меньше.
- А постели придётся оставить?
- Да, жалко, конечно, перины, подушки, одеяла
- Может, хоть для Алисы возьмём?
- Нет, и так много.
- Чемодан купим.
- Да, придётся.
- Моё-то всё в один мешок влезет. Сапоги, куртка - на мне, а остальное... Да, а ковёр?
- Ну, что ты, ковёр, конечно, возьмём.
- А если в него всю одежду увязать? Он же мягкий.
- Это ты хорошо придумал, - одобрила Женя. - Значит, что получается?
- Два мешка, узел с одеждой и...
- И всё, Эркин. У тебя не сто рук. И спина всего одна.
- Зато широкая и сильная, - рассмеялся Эркин.
Засмеялась и Женя.
- В один мешок моё всё уместится, - продолжал Эркин. - В другой, он побольше, туда если без ковра...
- Туда остальное бельё, посуда, мелочи всякие, продукты на дорогу. Или нет. Вот посуду, продукты, мелочи и всё, что в дороге нужно, в маленький мешок. А в большой всё бельё, а в ковёр верхнее. Деньги и документы...
- У тебя в сумочке.
- Хорошо. Но часть денег у тебя, чтобы не держать в одном месте.
- А моё? - вмешалась в разговор Алиса.
- В ковёр, - сразу ответила Женя.
- Да?! - возмутилась Алиса. - У тебя мешок, у Эрика мешок, а у меня ничего?! Так нечестно!
- Будет и тебе мешок, - засмеялась Женя. - Сделаю я тебе рюкзачок.
- Ага, - удовлетворилась обещанием Алиса.
Женя разлила по чашкам чай, положила Алисе сахар.
- Аккуратно мешай, - и посмотрела на Эркина. - Как сегодня у тебя?
- Всё так же, - Эркин взмахом головы отбросил со лба прядь. - Работы мало, вместо платы еда и сигареты. Правда, кормят хорошо, а с деньгами, - Эркин помрачнел, - с деньгами совсем туго.
- Ничего, - Женя подвинула поближе к нему баночку с джемом. - До отъезда у нас денег хватит.
- Деньги на дорогу нужны, - Эркин старательно не замечал джема. - В дороге тоже... есть надо, да и... мало ли за что платить придётся.
- Ничего, - повторила Женя. - Не переживай. И, пожалуйста, не задирайся.
Эркин только вздохнул в ответ. Но если так и дальше пойдёт, то никаких запасов не хватит, и жить придётся только на деньги Жени... Скорей бы уехать.
Алиса допила чай, и Женя взглядом отправила её спать. Алиса вздохнула, но подчинилась. Эркин встал, собрал и унёс посуду на кухню, оставив только две их чашки. Сидя за столом, Женя слышала, как он укладывает посуду в тазик и заливает водой, звякнул дверцей топки, видно, огонь подправлял. В комнату вернулась Алиса. Женя помогла ей переодеться и уложила. Укутала одеяльцем, поцеловала в щёчку.
- Спи, зайчик.
- Ага-а, - сонным вздохом согласилась Алиса.
- Женя, - Эркин внёс подогретый чайник и сел на своё место.
- Что?
Женя ещё раз поцеловала Алису и вернулась к столу.
- Почему ты её не по имени зовёшь?
Женя не сразу поняла.
- Кого? А, Алиску? - и улыбнулась. - Это ласково так. Меня папа звал Пуговкой. И Трещоткой. А тебя... - и осеклась.
Но Эркин улыбнулся.
- По-всякому. Чаще просто Индейцем.
- А Эркином кто тебя назвал?
- Я сам, - Эркин говорил спокойно, улыбаясь. - Понимаешь, рабу имя не положено. Хозяин даёт кличку. Ну, и сами друг друга называли тоже... кличками. Что у меня имя есть, никто не знал. Я тебе первой сказал. Тогда. А второй раз уже после освобождения. Когда справку получал.
Женя кивнула.
- Я читала когда-то, что индейские имена обязательно со значением. И вот летом у нас тут была комиссия, ну, по переселению индейцев, - Эркин понимающе кивнул. - И там было двое индейцев. Офицеры. Так вот, одного звали Большое Крыло, а другого - Неистовая Рысь. Правда, красиво?
- Д-да, - неуверенно ответил Эркин.
- А твоё имя что означает?
Женя смотрела на него так бесхитростно, так доверчиво... Он может выдумать что угодно, и она поверит. Но... он обещал, что тайн не будет, так что надо сказать правду.
- Я не знаю, - тихо сказал Эркин. - Я... я просто услышал...
...Все учебные питомники одинаковы. Сколько их было на его памяти. И зачем-то снова перевозят. Но он уже знал, что задумываться над причудами белых себе дороже. Чем меньше думаешь, тем легче. И распределители все одинаковые. И вот он опять стоит, заложив руки за спину и опустив голову, а надзиратели спорят над ним.
- Ну, куда его, спальника недоделанного?
- К мелюзге - он их испортит, а к большим, так его размажут.
- Так недоделанный же ещё, может, и обойдётся.
- Ага, а вычет ты за меня платить будешь?...
...- Понимаешь, Женя, мне лет двенадцать или чуть больше было, и вот в распределителе...
- Где?
Он осёкся. Женя не знает?! Да, конечно же, да! Откуда ей это знать?
- Ну, перед торгами нас там держали. Ну вот, и меня отправили в коридор к отработочным. К индейцам, - Эркин усмехнулся, - в отдельную камеру...
...- С ума сошёл?
- Порядок. В отдельную закроем. Там в конце как раз.
- Я в этом не участвую.
- Я и один справлюсь. Слышишь, черномазые расшумелись. Давай, успокой.
- Ну, смотри.
Надзиратель ткнул его дубинкой, направляя в коридор к отработочным. Замирая от ужаса, он прошёл между решётками, из-за которых на него молча смотрели индейцы. Обритые наголо, в лохмотьях. Но вот и маленькая полутёмная камера в конце. Лязгает решётка, толчок дубинки между лопатка, шаг через порог, лязг за спиной, он оглядывается и переводит дыхание. Один? Неужели один?! И тут же вздрагивает, увидев, что тёмная масса в дальнем углу шевелится. Прижавшись спиной к решётке, он следит, как в углу медленно встаёт на ноги человек, выпрямляется, а на полу... Сколько их? Двое? Трое? Взрослые, не отбиться. Рабов отработочные забивали, а ещё поймут, что он спальник, то... то конец, не отбиться. Запах грязного тела и крови накатывает на него удушливой волной, он ещё теснее вжимается в решётку. Негромкий гортанный шёпот. Он не понимает слов и молча следит за надвигающимся на него высоким костлявым индейцем в лохмотьях. Штаны и рубашка не рабские, белые обноски, что ли...
...- Я вот сейчас вспоминаю, - улыбнулся Эркин, - и думаю, это джинсы были. И ковбойка. Я до этого никогда ковбоев не видел...
...- Парень... не бойся...- улавливает он в потоке гортанных звуков знакомые слова.
Ладно-ладно, не бойся, подойди, сядь рядом, ложись поспи, а потом... знаем, и слышали, и видели. Второй раз на это не поймаете. Тёмная рука тянется к нему, к голове. Ухватят за волосы - точно не отбиться. Резким ударом ребром ладони по чужому запястью так, чтобы не перехватили он отбрасывает чужую руку и застывает, готовясь к новой схватке. Но индеец не нападает. Стоит, растирая ушибленное запястье, и смотрит на него. Странно смотрит. Будто и не отработочный. А кто тогда? Что-то не то, не так. Но если опять полезет, придётся драться. Нет, отошёл к лежащему у стены и сел рядом с тем, жестом приглашает подойти. Ну нет, такие дураки давно в Овраге. Он осторожно, скользя спиной по решётке, опускается на корточки и садится, подтянув колени к подбородку, сворачивается тугим клубком, чтобы в любой момент развернуться для удара или отпрянуть. Оба индейца смотрят на него, негромко переговариваются. Он слышит часто повторяющееся слово "эркин" и догадывается, что это его они так называют. И похоже... по тону, по их взглядам, что это не ругательство. Он не знает, как это назвать, но чувствует: нет обиды в этом слове...
...- Всю ночь так просидел. Они шевельнутся, я проснусь сразу, - Эркин хмыкнул. - Всю ночь продрожал. Но они между собой только говорили. Я уже и бояться перестал. Думал, если ещё раз позовут, то подойду. Но не позвали, обиделись наверное. А утром за мной надзиратель пришёл. А слово я запомнил. И решил, - он улыбнулся. - Пусть у меня будет имя. Индейское. Я же индеец. Мне все тыкают этим, а я, ну, ничего индейского не знаю. Пусть хоть имя.
Женя кивнула, протянула руку и погладила его по плечу. Он быстро повернул голову, прижал её руку подбородком и тут же отпустил. И встал, собирая чашки. Встала и Женя. И в самом деле, поздно уже, пора ложиться спать.
- Проследите за молодняком. Если нормы соблюдаются, то... на здоровье. Пусть оформляют владение.
- Да, сэр.
- Ступайте.
Кропстон кивком отпустил всех и задержал Сторма.
- Что вас смущает, Эд?
Сторм пожал плечами.
- То же, что и вас. Русские.
Кропстон задумчиво кивнул.
- Возможно, вы и правы. Но...
Сторм улыбнулся.
- Но, сэр. Я согласен с вами. Постараемся обойтись минимальными потерями.
- И что же вы считаете максимальной потерей? - усмехнулся Кропстон.
- Свою шкуру, сэр, - Сторм встал. - Я могу идти?
- Приглядите за Расселом, - бросил ему в спину Кропстон.
Сторм молча кивнул, выходя из кабинета.
Когда за ним закрылась дверь, Кропстон достал из ящика стола колоду и стал раскладывать пасьянс. Итак... Сторм уверен в провале. Но надо быть круглым идиотом, чтобы рассчитывать на что-то другое. Значит, максимальная потеря - своя шкура, а минимальная... все остальные. Что ж, вполне... вполне и даже весьма. Сведём потери к минимуму.
- Гэб.
- Да, сэр, - откликнулся телохранитель, выходя из-за портьеры.
Кропстон быстро поглядел на него. Интересно, какие инструкции дал парню Паук? Всякие ходили об этом слухи. Любит Паук избавляться от людей чужими руками и без следов. Пит однажды ляпнул, что и Джонатан Говард с папочкиной подачи на тот свет отправился. Пит, конечно, дурак, но иногда ляпает такую глупость, что уж очень похожа на правду.
- Проверь окна и двери, Гэб, и можешь идти отдыхать.
- Слушаюсь, сэр.
Когда не уверен в рабе, лучше держать его на дистанции. А в Гэбе он не уверен. Нет в этом парне нужной беззаветности. Да, конечно, убьёт любого по первому приказу, но захочет ли умереть сам за хозяина? Так что лучше не рисковать. И не прижимать, не злить без нужды. Грин, похоже, именно на этом и погорел. Что там произошло, толком никто так и не узнал, но команде СБ пришлось их выжигать огнемётами вместе с домом. И старину Мейнарда прикончили его же рабы, и сколько ещё таких... И устраивать поворот, чтобы опять вот так ждать удара в спину или смерти во сне? Проигрыш неминуем, значит, главное - минимизировать потери.
Кропстон сгрёб карты, перетасовал и сбросил в ящик стола. Первая стадия - проверка и выявление нарушений в содержании - начата, команды самообороны отправлены по выявленным адресам. Машина стронулась и теперь ни её остановить, ни самому на ходу не спрыгнуть. Кой чёрт занёс Бредли с его Фредди в такую глухомань, что их оттуда, когда надо, не выковырнешь? А они нужны. Оба. Здесь и сейчас. Но уже ничего не сделаешь.
- А здесь что?
- Посмотри по списку.
- Да ни хрена! И так знаем.
- Ага. Одна тут... сучка краснорожего прикормила. Чистый ходит, гладкий. И наглый, сволочь...
- Ну что ж, проверим. Давайте только тихо, чтобы не спугнуть.
- Знаем.
- Не впервой.
Универсальная отмычка под любой замок. Разработана в Центре Исследований СБ, входит в снаряжение сотрудников, начиная с младшего подофицера. Но ею надо уметь пользоваться. Тройт умел. С такими сейфами справлялся, а здесь-то... Меньше минуты понадобилось на калитку, и они вошли во двор.
- Сарай проверим?
- А что там может быть?
- Да керосин! Ща погреем!
И все дружно заржали.
Тройт поморщился. Сопляки, а туда же. Тихо надо, а они ржут. Если там "расу оскверняют", то врасплох уже не застанешь. Он покосился на командира. Тоже промолчал, хоть и поморщился. Ну да, сыночки всё, слова им не скажи. Ни армии, ни серьёзной работы не нюхали даже.
Гогот под окнами разбудил Женю, и она приподняла голову. Что это? В их дворе всегда было тихо, загульных компаний не водилось. Что это?! Ей почему-то стало страшно. Она встала, стараясь не шуметь, подошла к окну и тут услышала, как... как открывают нижнюю дверь. К ней? К ним! Зачем?! Алиса... Эркин... Эркин! Она побежала в кладовку и натолкнулась на Эркина.
- Закрой меня.
- Что? - не поняла она.
- Тихо. Они на лестнице уже, - шёпот Эркина обжигал ей кожу на щеке. - Накинь крючок.
И Эркин исчез. Женя нащупала дверь кладовки, накинула крючок, теперь... дверь, уже верхняя. Нет, ложиться поздно.
- Кто там? - громко спросила она, выходя в прихожую.
Дверь распахнулась, и сразу несколько сильных фонарей ослепили её.