Пашка стоял, прижавшись лицом к прутьям забора, окружающего двор элитного дома, и с завистью смотрел, как по асфальтовым дорожкам на роликах катается белобрысый пацан лет двенадцати - наверное, его ровесник. Двор почти пуст: начало лета, все на дачах или у моря. Пацану скучно одному. За ворота нельзя - охрана не выпустит, а все друзья уже разъехались кто куда - каникулы. Он повыпендривался перед единственным зрителем, выделывая на роликах кренделя, но скоро и это наскучило. Тогда он подъехал к Пашке.
- Привет! Ты чего тут стоишь?
- А что, нельзя?
- Да нет, стой, если делать нефиг.
- Ты давно на роликах научился?
- Давно. Тебя как звать?
- Пашка. А тебя?
- Валерка.
Они через прутья по-взрослому пожали друг другу руки.
- Слушай, Пашка, а давай ко мне! У меня новая игра есть - четвёртая версия Дроги. У тебя какой Виндоус?
- У меня нет компьютера, - Пашка смутился, будто его уличили в чём-то нехорошем.
- Нет компьютера? Как это? - Валерка удивлённо присвистнул.
Он не представлял, как это - нет компьютера! Все, кого он знал, имели компьютеры.
- Ну, тем более, пошли ко мне!
- А охрана?
- Пустит! Я скажу, что ты ко мне.
- А родители не заругают? - вдруг оробел Пашка.
- Мать по магазинам уехала. Дома только отец, он не заругает, ему до фени, лишь бы к нему не лезли. Мы послезавтра в Италию улетаем.
- В Италию! Ух ты! - не удержался Пашка от восхищенного возгласа.
Валерка делано-равнодушно скривил губы:
- Да надоело уже по заграницам мотаться, то Англия, то Франция, от Турции так вообще уже тошнит. Теперь вот - Италия.
Пашка подавил вздох. Он дальше бабушкиной деревни нигде не бывал. Но она недалеко, два часа на электричке и ещё полчаса пешком.
Охрана позвонила отцу Валерки, тот разрешил, и ребята поднялись в квартиру. Чего только не было в Валеркиной комнате! И настоящий спортивный уголок, и электоронный робот, и разные игры, а уж машинок - не счесть! У Пашки разбежались глаза. Он такое даже в магазине не видел! Два часа пролетели незаметно. Ребята почти подружились. Пашке, правда, не нравилось, что Валера хвастается и старается показать своё превосходство, но зато он не был жадиной и разрешал играть любыми игрушками. Пашкино внимание привлёк мобильный телефон, лежащий на письменном столе.
- Можно, я посмотрю?
- Да смотри, сколько хочешь!
- Ух ты! Крутой! Дорогой, наверно.
- Да у меня таких сто штук! Хочешь, я этот тебе подарю?
- Как это - подаришь? - у Пашки перехватило дыхание. - Насовсем? А что родители скажут?
- Ничего не скажут. У них тоже этих телефонов до фига, везде валяются.
- Спаси-ибо, - протянул Пашка, ещё не веря в такое счастье. - Я тоже тебе что-нибудь подарю. Ух ты, тут и время написано! Ой, это что, уже четвёртый час? Мне домой надо, мама уже с работы пришла.
Пашка сунул телефон в карман, но из руки не выпустил, будто боялся, что он исчезнет. Валера пошёл проводить нового друга до двери. Не успели они выйти из комнаты, как из холла раздался красивый женский голос:
- А вот и я! Вэл, иди, смотри обновки!
- Кто такой Вэл? - прошептал Пашка.
- Это я, мама меня так зовёт, - торопливо ответил Валерка и заспешил на голос.
Пашка последовал за ним. Диван в холле был завален пакетами и коробками разной величины, а рядом стояла очень красивая светловолосая женщина, такая же красивая, как её голос. Пашка нечленораздельно поздоровался, смущённый её удивлённо-пристальным взглядом, и хотел уже проскользнуть в переднюю, как женщина вдруг, не слушая объяснений Валерки, схватила его за плечо.
- А ну-ка, стой! Новый друг, говоришь? И откуда ты его взял, этого нового друга?
Она брезгливо осмотрела Пашку с ног до головы. Впервые ему было неловко за свои старые джинсы с потёртыми коленями и футболку из сэконд-хэнда. Хотелось вырваться и убежать, но ноги будто приросли к полу. Женщина тем временем начала ощупывать его карманы, приговаривая:
- Знаю я таких друзей, а ну, показывай, что у тебя там!
Пашка покраснел от возмущения и вытащил телефон, пару гвоздей и свинцовый кругляш-биту.
- О-па! - женщина выхватила из его рук телефон. - Что и требовалось доказать!
Она разгневанно повернулась к сыну:
- Сколько раз я тебе говорила, чтобы ты не водил в дом всякую шваль!
- Я не украл, мне его Валера подарил! - проговорил Пашка осипшим от обиды голосом. - Валерка, скажи!
Но Валерка молчал, поджав губы и опустив глаза. Женщина присела перед ним и спросила вкрадчивым голосом:
- Так это ты ему подарил, или он украл?
- Я не дарил! - Валерка поднял на мать честные глаза.
- Гад ты! Гад! - слёзы выступили на Пашкиных глазах.
- Всё, я звоню в милицию, пусть тебя в колонию отправляют. Таким, как ты, только там и место!
- Не имеете права, я ничего у вас не брал! Он мне сам дал! Сам дал! - голос у Пашки срывался, сердце отчаянно колотилось, готовое выпрыгнуть из груди.
На шум из кабинета вышел Валеркин отец - молодой, но уже лысоватый спортивного вида мужчина:
- Что за крик? Что случилось?
- Да вот, полюбуйся, кого ты в дом пустил! Ворюгу! - Мать Валерки победоносно ткнула острым ногтем прямо в Пашкин лоб. - Надо посмотреть, может, ещё что-нибудь пропало!
Голос этой женщины уже не казался Пашке красивым. Хотелось заткнуть уши, чтобы его не слышать. Он прижался к стенке и смотрел на всех исподлобья, изо всех сил стараясь не разреветься. Губы его дрожали. Мужчина посмотрел на Пашку, потом на сына, прячущего глаза, и заявил тоном, не терпящим возражений:
- Никакой милиции, я сам с ним разберусь.
Он крепко взял Пашку за плечо, завёл в кабинет и усадил в кожаное кресло. Сам сел напротив. Пашка выдержал его долгий испытующий взгляд и приготовился к самому худшему. Но мужчина вдруг совсем не зло спросил:
- Тебя как зовут?
- Пашка...
- Павел, значит. А меня - Алексей. Для тебя - дядя Лёша. Я верю, что ты не брал этот телефон.
Пашка удивлённо поднял глаза. А дядя Лёша продолжал:
- Верю - сам не знаю почему. А Валерка, значит, тебя подставил! Струсил, мать испугался! Плохой из него друг получился... Ну, да ладно, я с ним потом поговорю.
Он поднялся, выдвинул ящик письменного стола, достал мобильный телефон и протянул его Пашке:
- Вот, бери.
- Не надо! Я не возьму!
- Бери-бери! Считай это компенсацией за моральный ущерб. Тот я отдать не могу, он новый, очень дорогой, а этим уже давно никто не пользуется. Отцу скажешь, чтобы СИМку купил. И зарядное устройство где-то уже потерялось.
- У меня нет отца. Он в Афгане погиб.
- Вот как! Извини, брат. С кем ты живёшь?
- С мамой. Ещё бабушка есть. В деревне.
- Отца-то помнишь?
- Нет. Я совсем маленький был. У нас от него только медаль осталась и письма.
- Значит, он был героем. Ты, наверное, им гордишься?
- Горжусь! Дядя Лёша, я не крал телефон! Я никогда чужое не беру! Я маме обещанье дал: не позорить память отца!
- Да я верю тебе, верю. Ты молодец. И отец твой молодец.
Пашка просиял:
- А вы, оказывается, совсем не такой... Я думал, вам, правда, всё до фени, лишь бы к вам не лезли, а вы...
- Это тебе Валерка так сказал?
Пашка смутился, не зная, что ответить. Дядя Лёша смотрел на этого вихрастого мальчишку с упрямым взглядом серых глаз и думал, как могло случиться, что Пашкин отец, которого малец даже не знал, только памятью своей воспитывает настоящего, хорошего человека. А он, живой, здоровый, доверил сына мамушкам-нянюшкам, устранился и чуть не упустил его!
Разговор с сыном получился нелёгким. Валерка врал и изворачивался, тянул время, с надеждой поглядывая на дверь, в ожидании, что войдёт мать и, как всегда, скажет:
- Ну, что ты пристал к ребёнку? Заняться больше нечем? Я сама с ним разберусь!
Отец, как всегда, махнёт рукой, и на этом воспитательное мероприятие закончится. Но в этот раз всё пошло по-другому. Мать вошла, но не успела даже рта раскрыть, как отец встал и со словами: 'Не мешай, у нас здесь мужской разговор,' - вывел её за плечи и закрыл дверь изнутри. Валерка сник и захлюпал носом. Алексей смотрел на него и понимал, что никакие нотации сейчас не помогут. Тогда он сел около него и только сказал:
- Знаешь, в нашем дворе, где я жил, мы таких, как ты, лупцевали. Это что же получается: я подлых лупил, а мой собственный сын подлым растёт? Подумай об этом. Завтра - домашний арест. Надумаешь что-нибудь - поговорим.
На следующее утро Пашка бежал в магазин за хлебом, когда около него притормозила иномарка и в окошко выглянул вчерашний его спаситель - дядя Лёша.
- Привет, Павел!
- Здрасьте!
- Куда спешим?
- В магазин.
- А-а, ну, правильно, маме помогать надо! А Валерка дома сидит - наказан за вчерашнее. СИМку-то купили?
- Н-нет. Мама сказала, что это не первой необходимости. Денег на СИМку нету. Мы деньги на Алтай копим.
- На Алтай? А что там - на Алтае?
- Там папа любил бывать. У него там друг живёт. Папа ещё песни про Алтай сочинял. Они у нас на магнитофон записаны, папа сам поёт под гитару.
В голосе Пашки чувствовалась гордость за отца.
- А где ты живёшь?
- Вот в этом доме, - Пашка показал на серую пятиэтажную 'хрущёвку', - в первом подъезде.
- А мама когда с работы приходит?
- В три. Только она к восьми опять уходит. Она на двух работах работает.
- Понятно. Ну, бывай, друг!
Машина тронулась с места, Пашка помахал ей вслед и побежал дальше.
В половине пятого в Пашкину дверь постучали - звонок у них давно не работал. Пашки дома не было, он носился на улице, дверь открыла мама. На пороге стоял дядя Лёша.
- Здравствуйте. Вы мама Павла?
- Да. Что-то случилось?
- Нет-нет, не волнуйтесь, всё в порядке. Я Алексей, дядя Лёша... Валерин папа... Паша вам ничего не рассказывал?
- Ах, да, рассказывал, конечно! Проходите, пожалуйста, присаживайтесь.
Она усадила его на старенький диван, сама села на стул около стола и выжидательно посмотрела на гостя. Алексей-дядя Лёша осмотрелся. В комнате было чисто и уютно, несмотря на то, что мебель была старая, наверное, ещё с советских времён. В серванте сверкала хрустальная посуда. Холодильник стоял в комнате - видимо, на кухоньке места для него не хватило. Одна стена была полностью отдана под стеллажи с книгами. Над столом висело несколько фотографий: Пашка маленький, Пашка постарше, портрет молодого парня в военной форме и свадебная фотография. Пашка был похож на отца как две капли воды.
- Извините, засмотрелся...
- Ничего, я вас слушаю.
- Дело в том, что мы с сыном собрались в турпоход по Алтаю. Отпустите с нами Пашку! Обещаю смотреть за ним в оба глаза. Все расходы беру на себя.
Пашкина мама растерянно молчала. Такого предложения она не ожидала. Алексей почувствовал, что сейчас последует отказ, и быстро заговорил:
- Не спешите сказать 'нет'! Я вас прошу об этом из-за моего сына. Ваш Паша - хороший и честный мальчик. Я бы очень хотел, чтобы у моего Валерки был такой друг! Он тоже неплохой... но, в последнее время у него появились такие замашки... ну, вы меня понимаете! Я много работаю, ухожу рано, прихожу поздно, сыном занимается мать, вернее, гувернантка... ну, и мать, конечно, тоже. Вы хорошо воспитываете своего сына. Есть какой-то секрет?
- Ну, что вы, какой секрет! Мне и воспитывать-то его особо некогда. Приходится много работать. Ухожу рано, прихожу поздно...
Женщина осеклась, и, поняв комичность ситуации, рассмеялась. Алексей рассмеялся тоже. Напряжённость исчезла, голоса потеплели. Она достала из серванта коробку из-под обуви, обклеенную блестящими фантиками, любовно провела рукой по крышке и тихонько вздохнула:
- Вот, здесь письма и медаль моего мужа Павла. Это Пашка коробку обклеил, для отца старался. Вот, прочтите, и вы всё поймёте.
Алексей взял письмо. Письмо было коротенькое, строчки неровные, но почерк твёрдый и понятный.
' Здравствуй, сынок! Пишет тебе твой папка. Ты ещё не умеешь читать, но мама обещала часто читать тебе это письмо. Я хочу, чтобы ты знал, как я тебя люблю! Мы оба с мамой тебя любим! Я всё время думаю о тебе, представляю, как мы встретимся, как я прижму тебя к груди, как ты обхватишь ручонками мою шею... Мама написала, что ты уже пошёл ножками, хотя тебе ещё только 9 месяцев. Ты молодец! Я тобой горжусь! Я буду всегда тобой гордиться, ведь ты - мой сын, моя кровиночка. А я постараюсь, чтобы ты гордился мной! Здесь нелегко, но мысли о тебе и о маме помогают мне. Что бы ни случилось, помни всегда: я люблю тебя и горжусь тобой! Много хотелось тебе сказать, но слова как-то растерялись... Сынок, береги маму и люби её! До свидания, мой хороший. Целую крепко. Твой папка.' Внизу были нарисованы три ёжика: большой, поменьше, а между ними - совсем маленький. Ёжики держались за 'руки' и улыбались.
- Это мы, наша семья - мы ведь Ежовы, - Пашкина мама бережно сложила письмо и убрала коробку на место. - Как чувствовал... Паша наизусть знает письмо отца. Он молодец, старается не подводить. И учится хорошо, хотя помогать ему некому. Я всё время на работе. Пенсия за Павла мизерная, вот и приходится на двух работах разрываться: до трёх я работаю медсестрой в больнице, а вечером ещё хожу мыть пол в офисе одной компании. А Пашка... Я просто очень люблю его, и он это знает. И ещё - я ему доверяю. Мы вместе все проблемы решаем. Так что, никакого секрета нет.
Алексей шёл домой, а в ушах у него стоял голос Пашкиной мамы: 'Никакого секрета нет, я просто люблю его и доверяю, и он это знает... Люблю и доверяю, и он это знает... Люблю...' А мой сын знает, что я его люблю? Алексей даже остановился от этой мысли, внезапно вспыхнувшей в его мозгу. А жена? Она тоже всё время занята своими делами. Да, Валерка ни в чём не нуждается. Это что же получается - мы просто откупаемся от собственного сына? Я понятия не имею, как он учится в своей престижной гимназии, чем интересуется. А доверие? О доверии вообще речи не идёт... Нет, всё-таки есть секрет воспитания хорошего человека - любовь и доверие! Алексей увидел Пашку, в одиночестве гоняющего мяч по двору, и окликнул. Пашка заулыбался и подбежал к человеку, которого он теперь очень уважал:
- Здрасьте, дядь Лёш!
- Привет, друг! Беги-ка домой, переоденься, и через полчаса жду тебя около моей машины, охрану я предупрежу. Поедем покупать амуницию для похода. Завтра выезжаем на Алтай, мама тебя отпустила.
- Ура! - Пашка еле сдержался, чтобы не броситься дяде Лёше на шею.
Через секунду он уже мчался к своему подъезду. А Алексей на ходу уже давал указания по сотовому телефону своему секретарю по поводу поездки.
Дома он прямо от порога позвал сына. Валерка нехотя показался из своей комнаты, не ожидая ничего хорошего.
- Собирайся, едем в 'Спортмастер' покупать всё неоходимое. Завтра отправляемся на Алтай.
- Алтай? Но это же не в Италии!
- Нет, это гораздо дальше, причём в другую сторону.
- А сколько часов лететь?
- Мы не полетим. Едем на нашем джипе.
- А мама согласилась на джипе?
- Мама не едет. Только я , ты, Пашка и дядя Егор - он мой старый друг и классный водитель.
В дверном проёме появилась Валеркина мама:
- Что?! Что это ты придумал! Вэл, не мечись, ты летишь со мной в Италию. А твой папочка пусть без нас с ума сходит!
- Не называй его Вэл! Собаку свою так назовёшь! Он Валерка! Поняла? Валерий Алексеевич! - впервые Алексей повысил голос на жену. - А ты что встал? Марш в машину!
...Как трудно, оказывается, помириться - гораздо труднее, чем поссориться! Мальчишки стояли около машины и старательно делали вид, что не замечают друг друга. Пашка смотрел в землю, ковырял носком башмака какой-то камушек и думал о том, что никогда бы не поехал ни в какой поход с таким, как Валерка, если бы не память об отце... Валерка сосредоточенно осматривал фары у машины и тоже думал. Он понимал, что первым должен заговорить тот, кто был не прав, - то есть, он, Валерка. Но это было так тяжело! Он вспомнил слова отца: 'Если ты хочешь стать настоящим мужиком, начинай уже сейчас. Настоящий мужик - он всегда настоящий мужик, даже когда его никто не видит.' Валерка вздохнул, пересилил себя и подошёл к Пашке.
- Извини, - буркнул он, глядя куда-то в сторону.
Пашка поднял голову.
- Да ладно, чего там..., - ответил он Валерке и с удивлением заметил, что его обида сразу куда-то пропала.
Ребята неловко пожали друг другу руки.
- Ну, что, помирились? - раздался рядом голос Валеркиного папы. - Вот и хорошо. А теперь, мужики, давайте в машину - время поджимает!
Через полчаса мальчишки, уже забыв о недавнем инциденте, наперебой обсуждали на заднем сидении машины перспективы предстоящей поездки.
И вот что интересно. С этого дня семье Ежовых ежемесячно стали приходить переводы на сумму, в два раза превышающую зарплату медсестры. А в квитанциях, вместо обратного адреса, стояло: 'Фонд поддержки вдов воинов - афганцев'. Сколько ни выясняли подруги Пашкиной матери, такие же вдовы, про этот фонд, но так и не смогли его найти...