Один юноша из небогатой семьи приехал в Москву на учебу. Его товарищи, другие студенты, жили веселой, беззаботной жизнью ветреной юности, мало отдавая сил строгой учебе, а наш студент был не таков. До поздней ночи он штудировал учебники, и времени для развлечений у него совсем не оставалось. Разве только на одно-единственное: был он большим поклонником восточного "аниме". Нравились ему и героини-аниме японки, и героини кореянки, но больше всего девушки Китая.
Они казались ему сказочно прекрасными.
Студент часто задумывался о том, как было бы хорошо познакомиться с хорошенькой китайской девушкой, но случая не представлялось.
Однажды вечером он сидел у себя в комнате, изучал один старинный учебник, изданный еще до реформ, и изредка вздыхал о том, что счастье без случая невозможно.
Была зима. На улице сыпал густой снег и подмораживало.
Вдруг в дверь квартирки, которую он снимал, позвонили. "Кто бы это мог быть?" - подумал студент и открыл дверь.
Перед ним стояла хрупкая девушка с азиатской внешностью. Она показалась студенту необыкновенно симпатичной.
- Очень холодно, - сказала она жалобным тоном, - я прилетела из Нанкина и не взяла зимних вещей.
Только тут студент отметил, что она была в легком золотистом платье в цветах лотоса и желтых туфлях. На ее странной для здешних краев прическе сверкал снег, а хрупкие плечи были мокрыми.
- Я могу предложить вам чаю, - отвечал студент, как и следовало воспитанному молодому человеку, удивляясь про себя: кто его гостья?
- Хорошо, но сперва я приму горячий душ, - сказала незнакомка.
Она прошла в ванную, а студент стал заваривать чай.
Спустя несколько минут странная девушка вышла из ванной и прошла в комнату.
Она была туго обернута белым банным полотенцем, а ее волосы и босые ножки были мокрыми.
Студент следовал за ней, потихоньку любуясь ее грациозной фигурой и гордой головкой.
И он не замечал, что мокрые следы, оставляемые на полу мокрыми женскими ножками, были не человеческими, а следами напоминающими следы лисьих лап.
Они сделали по несколько глотков чая.
Девушка достала из сумочки маленькую яшмовую баночку, открыла ее и жестом велела студенту приблизиться.
- Это крем из дыхания Бо-Фэ, древнего и могучего бога страстной любви. Мужчина, коснувшийся этого крема, впитывает в себя энергию бога, и сам становится богом. Стань им и я буду твоя.
И девушка легонько мазнула по шее студента обжигающим кремом, и ее лицо приблизилось к его лицу.
Студент почувствовал, как земля уходит из-под ног, и разум оставил его.
На другой день студент встал поздно, так что даже опоздал на первую пару. Весь день он был задумчив и неохотно разговаривал с товарищами - его всё беспокоила мысль: наяву было всё вчерашнее или привиделось?
Однако, собравшись с силами, он выполнил лабораторное задание, и решил, не отвлекаясь, готовиться к экзаменам.
Был уже поздний вечер. Мороз на улице усилился, как часто бывает ночью, и началась легкая метель. Из-за снега из окна его квартирки был виден только свет фонарей и чьи-то силуэты.
"Нет, все вчерашнее - воображение, бред от переутомления", - думал он, - "Жаль. Я бы душу отдал, только бы..."
Раздался дверной звонок.
"Она?"
Сердце у студента колотилось, как бешеное.
Он открыл дверь - за нею стояла она.
Она была красавица - удивительно, как он сразу не заметил!
- Как ты здесь живешь, в такой нищете, - она сняла запорошенные снегом меховые шапку и шубку, - там так холодно! Я замерзла!
На ней было зеленое платье с черными лилиями. На ногах были темно-зеленые туфли.
- Хочешь, я приготовлю чай. У меня есть другой, - отвечал студент, удивляясь, как просто, как легко выходят слова. Словно их приготовил кто-то другой.
- Да, чаю, только мне опять нужно согреться.
И девушка прошла в ванную.
Спустя некоторое время она вышла, и она опять была полуголая, обернутая лишь полотенцем, и ее ножки были босыми.
Она достала яшмовую баночку и открыла её.
- Что же ты?
Студент, как завороженный смотрел на следы на полу мокрых ножек своей гостьи - они были лисьими.
- Иди ко мне.
Студент приблизился - он боялся взглянуть на нее.
Она мазнула кремом прямо поверх его сердца. Воздух лопнул, и студент потерял голову.
На следующий день он проснулся к обеду. Он решил не ходить в университет и провалялся весь день дома, слушая новости и глядя сериалы.
Наступили ранние зимние сумерки, следом пришел вечер, а там и ночь.
Было необыкновенно тихо.
В небе сияла луна, и свет ее, как органная музыка, заливал синий, спящий город.
"Где же ты? Где?" - студент изнемогал от ожидания, хотя внутри него, где-то в глубине души стоял крик: "Нет!"
Раздался звонок.
Студент открыл и зажмурился.
У, какая волшебная, ангельская, нет, колдовская красота!
Она была подобна императрице - в малиновом платье с золотыми драконами и алых туфлях.
Она прошла прямо в комнату, шелестя складками дорогого наряда.
Она молча достала яшмовую баночку.
Студент больше не мог терпеть.
Он схватил баночку и, вытряхнув все содержимое на ладонь, втер волшебный крем в грудь, лицо и плечи. Огненный вихрь подхватил его и понес в свободу безумия.
Спустя несколько минут прекрасная китаянка достала маленькую каменную ложечку, аккуратно собрала все, что осталось от студента и сложила это в яшмовую баночку.
Потом отпила глоток чая и ушла.
Девушки вовсе не те, кем нам видятся - их подлинное "Кто?" скрыто за символами.
Одна юная девушка была очень доверчива и наивна. Родители ее очень любили и называли ласково: "Нюша". Нюша ходила в школу, где у нее было много подруг, но среди них не было ни одной настоящей. Так получалось, что стоило Нюше хорошенько подружиться с какой-нибудь девочкой, как та вскоре переходила в другую школу, и Нюша опять оставалась одна. Она очень тосковала от этого и даже плакала.
Однажды, в середине зимы, когда снег валил непрестанно, в их класс пришла новая девочка, и она сразу Нюше понравилась. У девочки был мило улыбающийся ротик и темные грустные глаза с такими длинными, нежными ресницами - будто две бабочки с крыльями.
Они познакомились и стали подругами.
Они проводили вдвоем кучу времени - смотрели страшные фильмы, учили уроки, гуляли и просто болтали. Они были больше чем сестры.
Как-то Нюша по секрету призналась подруге, что ей очень нравится один мальчик из параллельного класса, и было бы здорово как-нибудь с ним познакомиться. Подруга выслушала ее и ничего не сказала.
А буквально через день или два, Нюша шла через заснеженный школьный сквер и вдруг увидала того мальчика вместе с ней, с ее подругой - они целовались!
Нюшу обдало холодом предательства - она понять не могла: как? Почему? За что?
"Кто же ты такая, подруга?" - мучила Нюшу неотвязчивая мысль.
Наконец, она решилась.
Любая девушка знает: когда наступает самая долгая зимняя ночь, можно узнать любую тайну другого человека.
Для этого надо кое-что приготовить.
Нюша раздобыла фарфоровую чашку с нарисованными глазами, поставила внутрь нее четыре намоленных в храме свечных огарка, еще следовало иметь какую-нибудь вещицу того, которого испытываешь, и Нюша потихоньку взяла у подруги ее колготки.
Все было готово.
Дни укорачивались, наконец, наступила самая долгая ночь.
Волнуясь от нетерпения, Нюша предложила подруге погадать - та согласилась.
Они сидели вдвоем в молчащей, полутемной квартире друг против друга. Меж ними на столе стояла чашка со свечами.
Нюша зажгла их. Руки ее дрожали. Она взяла колготки и поднесла их к пламени. Они вспыхнули. Пошел едкий дым, который на мгновения заслонил от Нюши лицо подруги, и тут она увидала на столе за чашей нечто напоминающее полураскрытый стручок, из которого, яростно крутя хвостом, пыталась выбраться змейка. Маленькая, с кожистыми крылышками.
Нюша в ужасе схватила нож, лежащий на столе, и замахнулась.
Тут дым рассеялся, и Нюша с изумлением увидала: напротив нее сидит она же сама. Она же, с широко раскрытыми глазами и ножом в отведенной руке.
- Кто ты? - произнесли они обе.
Часы показывали полночь.
Был канун Рождества. Пожилой добрый дворник накидал в середине двора большущую кучу снега, а потом утрамбовал ее хорошенько деревянной лопатой и залил один склон водой - получилась замечательная горка для детей. Сбоку от нее стояла высокая, густая ель, и было очень красиво и весело.
Увидав горку, во двор сразу высыпали ребятишки - и девочки и мальчики - и принялись бегать вокруг нее и забирались на макушку и скатывались вниз по ледяной дорожке, соревнуясь - кто уедет дальше?
Дорожка тянулась через весь двор и заканчивалась возле заснеженных, таинственных кустов, а что было за ними, никто не знал, потому что было страшно.
Детки играли и валялись в снегу, и скоро стали походить на маленьких снеговичков. И тогда взрослые стали их забирать домой, и скоро все разошлись, а остались только одна девочка Маша и еще один мальчик Гриша.
Они были облеплены снегом с ног до макушек, но все равно играли - им хотелось проехаться по дорожке как можно дальше. У Гриши ледянка куда-то подевалась, а у Маши была. Ей папа купил новенькую. Дети скатывались с горки по очереди и вырывали ледянку друг у друга из рук, потому что очередь менялась неправильно. Приходилось даже толкаться и пинаться.
- Давай, я тебе покажу, как я умею! - кричал Гриша.
- Нет, смотри, как я могу! - кричала Маша.
И они валились друг на друга и, барахтаясь, скатывались вместе, и получалось не очень далеко. И немножко больно и обидно.
- Гриша, Маша, домой! - кричали им из окон их мамы, но дети не слышали и продолжали шалить.
Мимо проходила одна строгая, тоненькая тетенька. Она посмотрела на детей и сказала:
- Какие славные, непослушные детки!
И ушла.
Дети помолчали, а потом Гриша сказал:
- Мадам Сосулька!
И высунул язык, а Маша весело засмеялась.
И еще проходил один толстый, важный дяденька. Он погладил свои усы и сказал:
- Славненькие маленькие хулигашки!
И ушел.
А Маша сказала:
- Господин Сугроб Сугробович!
И Гриша засмеялся.
А дети не знали одну тайну: нельзя произносить вслух то, что может замерзнуть и стать настоящим.
А они сказали, и нехорошие слова очутились на волшебном, морозном воздухе и стали густеть. И вот в стороне от горки уже стояли две белые фигуры - худая женщина и полный мужчина.
- Детки, хотите уехать далеко-далеко? Забирайтесь скорее наверх, а мы вас подтолкнем, - сказали они тихо-тихо, будто снег поскрипывал.
Конечно же, Маша и Гриша вскарабкались на макушку горки, уселись вдвоем на ледянку, вдруг их кто-то невидимый сильно-сильно подтолкнул, и они понеслись вниз.
Раз!
И они промчались по ледяной дорожке через весь двор.
Два!
И они пролетели через густые, заснеженные кусты, и дальше, через улицы и чужие дворы с бегающей ребятней, через дороги с автомобилями и светящиеся нарядными огоньками площади.
Три!
И они въехали в громадный сугроб и остановились, все усыпанные снегом.
Сзади них, совсем рядом, возвышалась горка. Рядом стояла высокая, темная ель. Кругом лежали сугробы такой вышины, что не было видно домов - это был тот самый Заснеженный Двор. Зловещее место, где царили холод и мрак. Место, где жили замерзшие слова.
Дети кинулись в одну сторону, в другую, но не могли забраться на сугробы - те осыпались и становились все выше и выше.
Дети забрались на горку и съехали вниз - и опять очутились в сугробе.
А мороз усиливался, и ручки и ножки стали уже подмерзать.
Вдруг они услышали поскрипывание снега и два шепота:
- Девочку я заберу себе. Я засыплю ее ледяными бриллиантами, и она станет сосулькой, - сказал кто-то невидимый в темноте.
- А мальчишку я заберу себе, - отвечал ему кто-то другой, - я построю ему дворцы из снега, и он сам станет сугробом.
Дети очень испугались и прижались друг к другу.
- Надо залезть на елку и покричать кому-нибудь, - сказал тихонько Гриша.
И дети осторожно полезли по колючим, цепким от смолы ветвям.
Но чем выше они забирались, тем выше вокруг подымались сугробы. И тем сильнее становился мороз и ледяная, синяя тишина. Ни звука не раздавалось в Заснеженном Дворе - звуки замерзали на воздухе и падали вниз снежинками.
- Нас никто не услышит, - сказала Маша и заплакала.
Они сидели почти у самой макушки, и ель тихонько дышала под ними, как гора.
- Если бы мы могли осветить эту елку! - сказал Гриша, - нас бы кто-нибудь увидел! А у меня ничего нет, чем украшают елки!
- А у меня есть только зеркальце, - сказала Маша и достала маленькое, круглое зеркальце.
Гриша поставил зеркальце к макушке и сказал:
- Завтра Рождество, и все наряжают елочки, интересно, почему?
- Бабушка говорит, что Рождество - один из немногих дней, когда ангелы спускаются к людям, - сказала Маша, - ангелы живые и елочка живая, поэтому в этот день все любят друг друга и дарят подарки.
- А твоя бабушка видела ангелов? - спросил Гриша.
- Бабушка говорит, что ангелов может увидеть любой - они прячутся в наших поступках, - ответила Маша.
- Жаль, нам нечем нарядить нашу елочку, - сказал Гриша, - но я повешу на нее свои варежки - будет красиво!
И Гриша повесил на ветку свои варежки.
- А я повешу свой шарфик! - сказала Маша и украсила шарфиком свою веточку.
Дети совсем замерзали.
Они сидели, обнявшись, и смотрели на далекие звезды.
- Тебе страшно? - спросил Гриша.
- Нет, с тобой мне не страшно, - сказала Маша - она грела руки мальчика в рукавах своей шубки, но мороз забирался и туда и доставал уже до сердца - и она спросила: а тебе?
- Ни капельки. У нас самая красивая елочка, жаль только, что она не светится, и люди могут забыть про праздник и ангелов.
У Маши уже совсем окоченели губы, но она сказала. Еле-еле.
- А помнишь, когда хором кричишь волшебные слова: "Елочка гори!", елочка зажигается. Давай крикнем?
- Давай, - отозвался Гриша.
Он уже почти не шевелился.
И они крикнули. Тихо-тихо. Звуки их голосов замерзли в злом воздухе колдовского двора и тихо опустились на землю снежинками.
Но далеко в небе вдруг мигнула голубая звезда. Чуть ярче обычного.
Этот маленький кусочек света упал на елку с детьми и рассыпался по заснеженным ветвям целым океаном искр. Искры переливались разными цветами и сыпались вниз, а часть падала на крохотное зеркальце, которое начало светиться все ярче и ярче, пока не загорелось, как звезда.
И дети увидели, как ледовая дорожка, ведущая с горки, тянется через сугробы вдаль, в светящийся город.
- Скорее на горку, - крикнул Гриша. И они скатились по ветвям сверкающей елки вниз, подхватили ледянку и взобрались на вершину горки.
- Едем!
И они поехали! Все быстрее и быстрей.
Снежная буря ударила им в лица.
- Я засыплю тебя ледяными бриллиантами! Я подарю тебе снеговые дворцы! - слышались голоса снежной бури.
Но дети ехали.
Раз!
И они проскочили через сугробы Заснеженного Двора.
Два!
И они промчались по площадям, улицам и детским площадкам.
Три
И они выкатились прямо на свой двор, к горке и елке.
Уже наступали сумерки, и дети сразу побежали по домам.
Машина бабушка, увидав внучку, всплеснула руками, потом хорошенько ее выкупала и напоила горячим чаем с малиновым вареньем.
А Гришина бабушка тоже всплеснула руками и тоже напоила Гришу чаем с малиновым вареньем, но перед этим Гришин папа его легонько отшлепал - все-таки Гриша был мальчиком.
А уже совсем поздно вечером добрый дяденька дворник чинил снеговую горку на завтра и удивлялся: кто это повесил на ель звезду, которая теперь так ярко горела.