Сочинение стихов - занятие и приятное и полезное. Удовольствие, которое мы испытываем, когда инструмент, наш язык, вдруг, как будто сам, подчиняясь своей внутренней гармонии, издает неожиданную мысль, вдруг оказывающейся меткой, ни с чем не сравнимо. Польза же от стихосложения очевидна - стихи, как исповедь, очищают наши сердца, и мы становимся добрее. Я не встречал жестоких людей-поэтов, а если такие и есть, то, боже, кто же они такие, до музыки?
Мне нравиться бродить по разным сайтам и читать стихи всех, кто публикуется. Я сразу вижу характер автора, а большего мне и не надо. Я коллекционер характеров. Типажей.
Поэзия, зародившись в среде военной аристократии и в жреческих таинствах, расцвела почти у всех народов, обладающих письменностью, с появлением интеллигенции. Это были люди в большинстве своем из низших сословий, но образованные, а именно, со специальностями необходимейшими и перенявшие у, выхолощенной интеллектуально к тому времени до состояния идиотизма, знати правила приличия и манеры обращения.
Интеллигенция стала локомотивом прогресса. Всего нового.
Она создала нам язык, она, иногда, какими-то кривыми путями, например, через "пролетарскую" революцию, дала движение вперед массам.
Она ввела правила поведения и выражений в повседневный обиход.
Эти манеры, теперь уже смешные и неуместные, и сейчас считаются признаком интеллигентного человека, путая в головах, при этом, признаки интеллигентности и прогрессивности. В самом деле, теперь, когда образование стало чуть ли не стопроцентным, как выделить из толпы достойного человека, если не оценкой поведения?
Многие и сейчас ждут от, растворенной среди нас, "старой" интеллигенции решений и ответов.
Но это Дон Кихотство.
В истории не бывало, чтобы люди прошлой эпохи, прошлой культуры стали вдруг лидерами и образцами прогресса.
Интеллигенции, как класса или прослойки между классами, больше нет. Есть полуживые экспонаты для грустной улыбки.
Современное общество - это более менее равномерно перемешанные личности-владельцы собственности, кто большой, кто малой, и объединенные страхом потерять эту собственность - это раз, и желанием получить (украсть или выпросить) побольше - это два.
Мы все поголовно образованны, мы все интеллигенция, элита. Лучшие.
Поэтому, очень странно: к кому обращаются сегодняшние марксисты? К владельцам пчелиных пасек?
И очень странно, ждать от элиты новизны, когда теперь нет элиты, потому что те, кто элита, говорят и чувствуют так же, как кочегары в пивной.
Кухарки с дипломами экономистов и лесорубы, окончившие МГИМО.
И красавчики актеры со следами школы Станиславского.
Это общество пишет стихи. Самовыражается.
Прочитав пять, десять, сто авторов, видишь: основной мотив - грусть, основная мысль - дискомфорт бытия.
Если сейчас появится поэт-оптимист подобный Маяковскому, все скажут просто: "козел".
Ваши стихи - наша общая душа, ее не обманешь.
Стихи чувствуют, что мы больны, что мы умираем.
Должен вас утешить, что это не совсем так.
Общество, "мы", перерождаются, и на смену человеку "массы", человеку образованной и циничной толпы, идет новый человек.
Идут не "сверхлюди" Ницше, безликие, пошлые и одинокие хищники, а герои со своими лицами, ролями, интересами.
Свободнее, чем мы. И прекраснее.
Иначе и мыслящие, и любящие, и говорящие.
Обладающие той редкостью, которую не купишь, и которой не обучают в университетах -
совестью.
Тот, кто молод, может и обязан пытаться стать новым человеком. Вырвать себя из массового сознания современности.
Я себя таковым не считаю.
И я не считаю себя поэтом. Во-первых, я перезрел, во-вторых, изрядно устал.
И уже не способен учиться у других. У академиков.
Академики строго требуют употреблять в эпосе александрийский стих.
А я панически боюсь подражания великим.
Взять, к примеру, дактиль.
Тут, что не напиши, будет торжественно. Например:
"Вставивши палец в ноздрю, быстро крути им усердно,
глазом при этом смотри свой телевизор простой".
И сразу на ум приходит:
"Гнев, о, богиня, воспой..."
Между тем, мне очень нравится иногда писать драмы а-ля "антик", именно из-за их формы: диалогов героев.
Поскольку я их пишу для чтения, я в них совершенно равнодушен к собственно действию, к поступкам. А для легкости произношения слегка ритмизирую речь, и только.
Но и этого мне хватает, чтобы получать удовольствие.