Все нормальные люди, то есть мы с вами, а кто, как не мы? - живя в нормальном мире, а это, естественно, друзья мои, наш мир, регулярно ходят в магазины - да, ходят! - но делают это по-разному.
Женщины с легкими, пузыристыми, воздушными даже, мыслями покупают то, что им немедленно, прямо здесь, возле прилавков, и захотелось. Это Света Курочкина - эй! Ау! Все дома? И еще Амалия Петровна - у нее очки совершенно ей не идут, какие-то не ее очки. Заменить ей срочно очки, и тогда она будет не позорная, стыдно сказать кто - логопед, а секси герл, с которой неплохо сгонять хотя бы и в Турцию. Маринка. Кто еще? Нет, вот Маринка, она сперва накупит всякой хрени, а потом удивляется.
Сама себе.
А нужное, необходимое, какой-нибудь батон к чаю, обязательно забудет.
Главное же, что ей от этого забытого батона смешно!
Да они, с воздушными мыслями, обыкновенно, все хохотушки.
Хорошо, что напомнили про Маринку, она давно уже должна мне сто рублей. Видать, забыла.
Женщины аккуратные, те, которые обыкновенно не смеются-заливаются в полный голос, не "киснут" от смеха, а просто улыбаются, а если уж и смеются, то про себя, вот эти покупают, что уж совершенно необходимо и обязательно пригодится когда-нибудь. Неважно, когда. Это, например, Коровкина Наталья. Она ни за что не выйдет из магазина без двух набитых с верхом пузатых пакетов, таких, с яркими логотипами супермаркетов, и чего только в них нет! Все - очень нужное.
Просто приятно посмотреть.
Тут вам и рулончик туалетной бумаги, и средство для мытья окон, и прищепки, чтобы прикусывать открытые пакетики с крупами - что это, как дорог рис! Просто удивительно! Или риса нынче мало или любителей риса много. Обязательно купит она для бульона куриные шейки, лаврушку и добрый кусок говяжьей, с легким хлебным духом вырезки на отбивные. К ним же, к отбивным, молодого, шелушистого, которого и чистить не надо, а только мыть, картофеля на гарнир, обыкновенно розового, да к нему же масляно - фиолетовых и придающих грибной оттенок блюдам, баклажанов, два пучка крепкой зелени и баночку испанских маслин без косточек, хотя с косточками, по мне, так натуральнее вкус.
Обязательно в пакетах у Натальи Коровкиной найдете вы подлинную салями и балтийские шпроты - поищите получше, они где-нибудь на дне - да, не московские шпроты и не смоленские, а балтийские - да что говорить!
Аккуратнейшая жена попалась Вальке Коровкину - он, гад такой, неблагодарный, муж Натальи Коровкиной и занимается каршерингом - и от того, дом у них - полная чаша.
Мужчины же, в большинстве своем, ходят в магазин по нужде - ох, нет - по необходимости, да, так благозвучнее, и покупают только то, о чем успели подумать еще на улице.
Потому они в магазинах немного лишние, и их стараются побыстрее отпустить.
Но есть еще одна категория покупателей, их не так много, процентов сорок от трудоспособного населения - это люди, пол здесь значения не имеет, которые совершают покупки, соображая прежде всего, чтобы сумма чека не превышала пятьсот рублей. В день.
Хорошо бы и меньше.
Например, двести.
А если сто?
Сто - это редкость. Это крайняя форма аскезы. Почти, прижизненная святость.
Таков, например, Владимир Владимирович.
Естественно, другой Владимир Владимирович.
Тот-то, который не другой, в магазины не ходит, а если и ходил, то очень давно, когда был, как все мы, обычным и нормальным, и жил в нормальном мире, а потом его эта жизнь, с подсчетами суммы чеков и головной болью достала, и он - хрясь! - и просто перестал ходить в магазины.
Но это не всем по плечу.
Я отношусь к этой малочисленной категории граждан - граждан считающих чеки.
Я не ропщу и не иронизирую.
Я говорю голую правду.
Вы легко можете проверить правоту моих слов - когда случится, при встрече задайте сами Владимиру Владимировичу вопрос: ходил ли он когда-нибудь в магазины?
Но я должен вас предупредить - вопрос нужно задавать корректно.
Чтобы комитет по нравственности не будировать.
Не стоит говорить: "в магазины".
Сразу возникнут вопросы: что за магазины? Чьи они? Или спрашивающий имел в виду "мэгэзины", то есть "журналы"? Тогда как "он" туда ходил?
Беспокоясь о политкорректности, можно и такую ошибку совершить - судорожно сократить предложение. Выйдет полная ахинея: Владимир Владимирович, вы когда-нибудь ходили?
Это что еще за вопрос?
Да на публике.
Или совсем глупость брякнуть: Вы когда-нибудь?
Нет, дождитесь очереди, вас позовут, встаньте, представьтесь и спросите просто: "Владимир Владимирович?"
И вам ответят ясно и подробно, как только и умеют отвечать люди из большой политики.
Владимир Владимирович, тот, который не следит за чеками, очень нравится Сереже.
Иногда, когда "нравится" переходит в пафос, Сереже хочется поговорить о чем-то крупном.
Высоком.
Тогда речь его льется, украшенная выражениями: "вертикаль власти", "суверенитет народа", "борьба с глобализацией", "мощь государства Российского".
Я слушаю молча, давя в себе желание - ухватить парня за ухо и потаскать этак с минуту, приговаривая: а не повторяй за всеми, чего сам не нюхал!
Как-то, надев личину Сократа, я добивался от Сережи пробуждения его собственной мысли.
Я спросил: кто, как не врачи-клиницисты, лучше разбирается в вопросах здравоохранения?
И, совершенно в духе Гэлбрейта, добавил:
не лучше ли, когда любое дело делают профессионалы?
- Это естественно, - ответил Сережа, - но их нужно направлять.
- Хирурга во время операции?
И кто и где обучает этой специальности: общее руководство, управление государством?
Где этот заманчивый ВУЗ?
Где готовят "вождей"?
Или это фикция и общественный средневековый атавизм?
Аппендицит.
В каждой профессиональной ячейке существует своя элита, лучшие.
Именно они, а не выборные массой вожди должны быть новым государством.
Они и будут им.
Толпа же безглаза и глуха, ей, монстру слепому и глухому, для зрения и слуха нужен фильм.
Подсматривать за кем-то.
Подслушивать.
Мой приятель, Саша Орлов, обзавелся чипом-имплантом. Очень удобная штука. Легким взмахом руки он открывал свои двери и совершал платежи в магазинах. Контроль уровня сахара в крови и вредного холестерина. Подборка новостей согласно импульсам коры мозга.
От такого веселия Саша Орлов решил побыстрее жениться по-настоящему и женился.
Свадьба, веселье, брачная ночь.
Саша приступил.
Вдруг, явственно слышит, прямо в голове: "левее!"
Что такое? Почудилось?
Продолжил, однако.
И опять слышит: "теперь правее!"
Нет! Ясно прозвучало, причем, с каким-то ярославским говором.
Саша Орлов с утреца побежал побыстрее в конторку, где чипировался и возмущенно говорит:
так, мол, и так, совершенный бардак, занимаюсь законным сексом с супругой и слышу комментарии. То им влево давай, то вправо.
Девушка шустренькая посмотрела учетную запись и все толково объяснила:
думский комитет по планированию семьи установил бесплатное приложение "Все вместе".
Саша Орлов хотел сгоряча даже чип удалить, а потом просто от приложения отписался.
Но теперь, на всякий случай, в интимные моменты с женой левую руку, где чип, за спиной держит.
Как гусар в бальном танце.
Сережа подумал немножко об этом случае и говорит:
- Алексей Николаевич, у меня к вам просьба: у меня недавно скончалась бабушка, и оставила мне квартиру. Я думаю, сделать там ремонт. Так не могли бы вы подсказать, помочь.
Я всецело доверяю вашему вкусу.
- С легкостью, друг мой, но моя машина надежно сломана, а счета коммунальных платежей устилают пол в гостиной. Заботы угнетают свободу творчества.
- Какая сумма освободит вас от забот?
Я назвал число и, не дыша, вынул банковскую карту.
Сережа ввел код, и мне на телефон пришло подтверждение: я снова в игре.
Таким образом, я и оказался в квартире покойной Клары Николаевны.
Сумрачные, высокие комнаты и коридоры с облачными потолками, деревянный, твердый как камень, пол в узеньких временных щелках и древняя, пахнущая корицей, мебель эпохи расцвета отечественной промышленности.
Крошечный балкон с бетонными балясинами перил.
Засохшие цветы в хрустале, хранящие память былых юбилеев.
Это была "сталинка".
Очень много людей, из числа моих знакомых, боготворят Сталина.
Не меньшее количество моих собеседников его проклинают.
И те и те - добрые граждане России.
Как-то, за чаем, я уделил этой теме пять минут и поразмышлял.
Иного социализма, кроме как "сталинизма", нет и не было, и быть не может.
Сталин целиком из Маркса и Российской психологии крестьянской. Вперемежку.
Новая Библия, которую не читать и оспоривать, а чтить. И власть общины.
Социализм только в России и мог воплотиться.
ГУЛАГ, потери в войне, тотальная цензура - это такое же подлинно русское, как изнасилование Стенькой Разиным боярских дочерей.
И Маркс, и русский крестьянин искали ответ: почему миллионы бедны, а единицы богаты?
И была как бы "научная" школа - Гегель объявил: новое, зарождаясь и вырастая в недрах старого, равнодушно, как природа, убивает его, и появляется нечто третье. Жутко, но любопытно! А если это к обществу применить? Здорово! А протестант Адам Смит желчно сказал: Труд источник богатств.
Это был плевок аристократии и попам.
Попов пусть защитит, как обещал, проповедник добра и свободы.
Я же вступлюсь за аристократию.
Меня тошнит от власти Хамов.
Шкафы в квартире Клары Николаевны ломились от книг и папок. Я достал одну, и фотографии высыпались на пол старыми листьями засохшего леса.
Я сел на корточки, собирая фотографии, и увидел на одной группу женщин и Вадима.
"Вот как? Он был связан с этой семьей, но как?"
Поддавшись приятной ностальгии, я позвонил Сереже.
- Этот мужчина, вы его не знаете, кто он? - спросил я и переслал фото.
- Это мой дядя, он погиб в автокатастрофе, когда я был еще маленьким, а что?
- Мы были знакомы. Даже дружны.
Я понял, что ребенка не хотели травмировать, и появилась автокатастрофа.
- Значит, вы его племянник? И единственный?
- Да.
Я помолчал, раздумывая: а что будет, если вдруг скажу, что его дядя где-то оставил - припрятал несколько сотен миллионов.
Но решил, такое наследство может убить. И убьет.
Тем более, я и не знаю - где оно?
Но что-то сказать было нужно, и я - провалиться бы всему! - брякнул:
- Да, дружны. И он в шутку называл меня своим дядей, так что вы, Сережа, мой внучатый племянник.
- Забавно. Вы уже решили, что там можно сделать?
- Нужно все освежить. Но без настырности. Из старой дохи смокинг не шьют.
Сережа обдумал реплику о дохе и твердо сказал:
- Я бы хотел чистые белые стены, темный ламинат, минимум мебели.
- У меня нет ни одного аргумента против.
Минимализм дорийских колон. Декор ренессанса сброшен на пол, и красота идет обнаженной.
О, Грации, что ваша чистота!
- Завтра я распоряжусь, чтобы все старье вывезли на свалку, и займусь подбором мастеров.
Я вернулся к шкафам.
Когда роешься в вещах недавно умершего человека, сладкая грусть, как дождливое утро, овладевает всеми твоими мыслями. Она живит, она прохладна, как запах цветущего шиповника.
Она очеловечивает.
Но миг ты очищаешься от собственного хлама.
На миг ты видишь дорогу, видишь исчезающий за поворотом судьбы яркий хвост будущего и забываемые в тумане снов россыпи прошлого.
И понимая, что ни там, ни там тебя нет, начинаешь любить эту музыку.
Записные книжки Клары Николаевны хранили сотни номеров телефонов, рецептов тортов и салатов, выписок из журналов о лечении подагры и хондрозов.
Одна из книжек, была род дневника.
Я полистал ее - памятки о днях рождений, переживания о школьных шалостях Сережи. Милый, семейный дух.
На одной странице я увидел имя: Вадим. И прочел весь абзац.
"Семнадцатого июня Вадим летит в Африку, в Марокко, в командировку. Обещал прислать местную открытку из Касабланки".
Я ничего не знал об этой командировке. Но я отлично помнил, что через пять дней, двадцать второго, как раз в знаковую дату, его и не стало.
"Какого беса искал теневой банкир в Магрибе?" - подумал я.
В дверь позвонили, и я пошел открывать.
Это была Леночка.
Она была в воздушном фиолетовом платье и с прической наподобие греческой.
- Ах, Алексей Николаевич, нет ли у вас кофе, я всю ночь не спала, - объявила она, проходя в квартиру.
Каблуки ее, острые, как рапиры, по-хозяйски впивались в пол Клары Николаевны.
- Ночью следует спать, - посочувствовал я, - в противном случае, танцевать.
- Мы спорили с Сережей по поводу квартиры, - объяснила она.
- И в чем суть? - поинтересовался я, заваривая кофе.
Продуктами Клару Николаевну снабжал Сережа, и кофе был неплох. Строгий.
- Мы чуть не поссорились, - драматично продолжила Леночка, делая "страшные" глаза и приглашая меня разделить с ней весь ужас случившегося.
- Вы напрасно переживаете. Сережа единственный наследник, и квартира его по праву. Он уже сообщил мне о своих желаниях касательно интерьера. Просто и изящно.
- Я думаю, в гостиной будут драконы. Обои из Гонконга.
Повисла вопросительная пауза.
- Коридоры?
- В коридорах штукатурка под мрамор. А в спальне лилии и ... зеркала.
- В пол?
Мне стало неловко.
- Да, - ответила Леночка.
Я подумал о культуре масс-медиа, когда каждый чуточку не живой.
Чуточку манекен.
- Как вам? А в кабинете и других комнатах пусть будет, как хочется Сереже - белое.
Женщина может подчинить себе мужчину, ничего другого она и делать так мастерски не умеет. Это происходит регулярно. И я искренне ответил:
- У меня нет ни одного аргумента против.
- Правда? Поеду, сейчас обрадую Сережу, он очень прислушивается к вашему мнению.
Вы для него эксперт во всем.
И она улыбнулась мне так очаровательно и кокетливо, и глаза были так дружелюбно ласковы, что мне и оставалось только привстать с ветхой табуретки и чуть поклониться.
"Вот проклятая баба, как присосалась к порядочному юноше!" - других мыслей не было.
У иного, Петроний, могла бы появиться и мысль неприличная. Постельная.
Грубая. От народа.
Но у нас с тобой, людей благородных, есть отличительная черта:
Молчание ума и выдержка.
...
Не забудьте заменить очки Амалии Петровне.
...
Солнце уже закатывалось за Авентинский холм, и наши тени скользили и качались по белым плитам дороги, как пьяные матросы. Лоб и волосы Елены становились мраморными, мраморными были и ее глаза и складки одежды.
- Постумия?
- Луций? Откуда вы?
Она посмотрела на Петрония.
- У вас вино и сыр? Что это у тебя в суме? Петроний, обжора, ты тащишь баранью ногу!
Я вытащил и показал монеты.
- Сергий Ганобр поручил написать историю его семьи. От первых императоров и раньше, с Карфагена, - сказал я важно, - не ругай нас, Постумия, а лучше помоги избавиться от золота.
- И вы с дружком тотчас за выпивку. Куда теперь? К персиянкам танцовщицам?
О, боги! Вот два глупца, каких не встречала.
Идемте. Я вас умою.
От вас несет ослятиной.
- Пришлось бежать по крышам, - объяснил Петроний, - та, что над ослиным хлевом, была гнилой.
Я пояснил:
- Не то бы нас догнали гости Тримальхиона и крепко вздули бы за песенку одну.
Почти невинную.
- Два молодых глупца. И целыми днями одна лишь глупость!
Вдобавок, нищие!
- День глупой юности богаче всей мудрой старости, - сказал Петроний.