Жили-были в одной деревне братья Пуньковы. Старшие - толковые и работящие, а младший Ванька - хотя и честен, да больно прост. Вот выросли они и решили жениться. Договорились, кто кого изловит в лугах в ночь на Ивана-Купалу, ту и в жены возьмет.
Старший высмотрел себе дочь старосты, средний поймал дочку хозяина винной лавки, а младший хотел прихватить скромницу Марью - дочь учительницы. Она в тот вечер пасла в кустах коз. Подобрался к ним Ванька незаметно, однако девушка отлучилась на минутку, и в темноте он вместо нее схватил в охапку ее козу Нюрку. А Марья со смехом убежала.
Утром старшие братья привели домой под родительское благословение притихших невест, а Иван притащил козу. Старшие, увидев животное, покатывались со смеху, однако парень только краснел от волненья, прижимался к Нюрке и говорил: "Кто мне в жизни сужен, ту и в жены возьму". Батюшка с матушкой, утерев слезу, благословили молодых.
Зажили братья своим хозяйством. Старшие весь день в трудах: дома строят, огород копают, с женами ругаются. А Иван знай себе утром козу в луга выведет, ключевой водицей напоит, поплачет, спрятав лицо в теплую белую шерсть, над своей горькой долей, а вечером подоит и питательным козьим молочком поужинает. За козу учительнице деньги отдал, вроде калым заплатил.
Марья, которая втайне симпатизировала ему, не раз уже подкатывалась с разными интересными предложениями: "Брось, мол, свою рогатую - бородатую, я тебе молока и так дам, и не только молока. Или ты думаешь, что она - заколдованная принцесса, Василиса Прекрасная?" Но Ванька держался твердо, все поползновения пресекал и с тихим достоинством отвечал: "Не дал слово - крепись, а дал - так держись. Чему быть, того не миновать."
Но самым трудным в семейной жизни стало общение с односельчанами. Они грубо хохотали, глядя, как он расчесывает свою жену, увивает полевыми цветами рога и моет вымя, и называли его такими словами, за которые в городе сразу статью дают. Местный поп - мракобес, погрязший в средневековых предрассудках, наотрез отказался венчать супругов.
Но Иван не падал духом и, вычитав как-то в газете, что в одном австрийском городке с чудовищным названием ежегодно проводится конкурс "Лучшая коза Европы" по десяти номинациям, послал туда заявку с цветным фото Нюрки и рассказом о своих мытарствах.
И вдруг через полгода свершилось чудо. Пришло к нему из Тироля письмо с приглашением, визой и билетами. Ванька два дня как шальной бегал по деревне, глупо смеялся и всем встречным наливал стакан, а потом поехал с козой в город делать прививки и выправлять загранпаспорт. Уже через два месяца после его отъезда почтальон принес родным облепленный экзотическими марками конверт с фотографиями Ваньки с Нюркой на фоне домика в горах, полученного за победу в номинации "За самые выразительные глаза". Нюрка глядела с карточки открыто, даже с некоторым вызовом, чем-то напоминая то ли Барбару Стрейзанд, то ли Инну Чурикову и, казалось, в ее прямоугольных зрачках бегали веселые искорки.
Ванька писал: "У Нюры стресс от переезда почти прошел, аппетит прекрасный, доится хорошо. На Рождество выступали в шикарном перверт-шоу престижного ночного клуба города Зальцбурга. Город как картинка, пиво отличное, хотя дороговатое. Много работаем для рекламы, получил заказ на статью "Мелкий рогатый скот как спутник жизни". Тут много любителей животных, я уже вступил в одно их общество. И зовусь теперь не зоотехником, как в нашем немытом Совке, а по-научному - зоофилом.
В предчувствии блестящих перспектив шлю вам свой горячий привет с заснеженных альпийских вершин. Искренне ваш, Иван Пунькофф."
Снохи от такого письма прямо взбесились и набросились на мужей: "Вон Ванька-то, хоть и дурак, сумел в культурной стране зацепиться. Вишь, зоофилом стал, в перверт-шоу участвует. А ты, губошлеп, даже норковой шубы жене купить не можешь!"
Старший брат от переживаний запил, о среднего супруга с досады скалку сломала.
А Иван с Нюрой жили долго и счастливо и умерли в один день.