Зуев-Горьковский Алексей Львович : другие произведения.

Речные истории - 2

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками Юридические услуги. Круглосуточно
Оценка: 6.29*11  Ваша оценка:

  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  

РЕЧНЫЕ ИСТОРИИ - 2

(Для чтения в транспорте, или если у вас просто плохое настроение.)

      -- Встреча старых знакомых.
   Что, паря, попался!?- громко гаркнул дед Филипп стоявшему на обочине возле березы парню прямо в ухо. Справлявший малую нужду паренек от неожиданности развернулся к старику лицом, да так резко, что дед, не успев отскочить в сторону, тут же пожалел о содеянном. Видавшие виды кирзовые сапоги и флотские брюки, заправленные в них промокли до нитки, будто их владелец форсировал в брод реку не снимая обмундирования.
   - Ты своим брандсбойтом-то потише мечи! - заговорил старый шкипер, отодвигаясь подальше от Степки, продолжавшего поливать окрестности с ошалело выпученными глазами, - Смотри, черт, что наделал!
   - А чё ты сзади-то подкрался! - выходя из ступора, огрызнулся парень.
   - Во молодежь пошла!!! - чувствуя свой прокол, заголосил дед Филипп, - не здрасти, не насрать!!! Хотя вру, со вторым у тебя - полный порядок, здорово получается!
   - Сам виноват, - не сдавался Степан, - зачем пугать-то!?
   - Да это я с тобой за прошлую весну поквитаться хотел, - уже мирно заговорил дед, стаскивая с себя сапоги и брюки, - помнишь, как ты меня напугал, когда первый раз на дебаркадер приперся? Я тогда от неожиданности чуть крючок не проглотил.
   С последними словами старик расхохотался и по отцовски выписал легкую затрещину пацану.
   - Ну, а сейчас-то чего к нам? - продолжил дед, - Опять на практику, аль еще зачем?
   - Не, не на практику. Я теперь по распределению сюда, - важно ответил Степан.
   - Да ну!? И в какую же должность?
   - Я теперь, дедуль, второй штурман. - с гордостью произнес Степка, вытаскивая из нагрудного кармана рубашки новенький рабочий диплом, еще пахнущий типографской краской.
   - Вот тебе на! - пробормотал дед Филипп, - Молодец, Стёпа. Как тебя по батюшки то?
   - Да ладно, - сконфузился Стёпка, - рано меня по отчеству.
   - Это ты, паря, брось, - тон старика стал строже, - ты теперь, так сказать, офицер флота российского. А по отчеству командиров величают не из-за любви к ним, а из уважения к должности.
   Пока Стёпка переваривал преподнесенный ему урок, дед Филипп уже вытащил из своего вещмешка брюки, одеваемые, по всей видимости, по праздникам, и такие же новые полуботинки, сверкающие антрацитом на фоне пыльного асфальта. Переодевшись, старик зашвырнул промоченные сапоги с брюками в ближайший кустарник.
   - Зачем, можно же постирать... - только и смог произнести сгорающий со стыда парень.
   - Да ладно, махнул рукой дед Филипп, - давно надо бы это старьё выбросить, да каждый раз всё как-то откладывал. Вот и сейчас думал, съезжу к сыну погостить и выброшу. Наверное, не выбросил бы опять, да ты помог. Опять же жарко уже в кирзачах-то. Вишь, весна-то какая нынче тёплая да ранняя!
   А весна и впрямь выдалась в этом году на удивление славная. Ещё апрель, а снег уже сошёл, земля подсохла, кругом поют птицы и на деревьях начинают набухать почки.
   - Так как батю твоего звали? - вернул разговор на прежние рельсы дед Филипп, выходя с обочины на дорогу, ведущую в сторону затона.
   - Алексеич, - опять, конфузясь, пробубнил Стёпка
   - Ну, так что ж, Степан Ляксеич, стало быть, с прибытием вас! - и хлопнув по плечу Степку, дед твердой поступью зашагал в сторону затона. Потом, оглянувшись на оторопевшего от непривычного к нему обращения Стёпку, шкипер с деланным недовольством произнёс, - Ну чего тормозишь-то, догоняй!
  
   Ещё на подходе к затону, на берегу ощущалось большое оживление. Ото всюду доносились разные звуки. То дизель зарычит на одном из буксиров, то кто-то уже опробует корабельный гудок, а кое-где просто слышится трех этажный мат, подхлёстывающий нерадивых работников. Старенький трактор, метавшийся со своей тележкой между складами, цехами и пароходами, походил на загнанного ослика, уже уставшего до одури от сумасшедшей суеты, но пытавшегося все же успеть и тут и там.
   - Ну, вот и пришли. Тебе в контору. Там тебя, как мне кажется, сюрприз ждёт, - хитро щурясь сказал шкипер, - А мне на дебаркадер надо. Без меня, наверное, там совсем разболтались! - сказал важно дед Филипп и деловито зашагал на пристань.
   Кто и зачем там у него разболтался, он не уточнил.
   Степка, перехватив свой чемоданчик с руки в руку, вдохнув полной грудью до боли знакомый, такой приятный на вкус затонский воздух, пахнущий рекой и пароходами, и быстро помчался в контору.
  
   Войдя в отдел кадров, он сразу же увидел знакомую фигуру. Эта знакомая фигура стояла к нему спиной у стойки, отделяющей простых смертных от работников отдела кадров, и что-то настойчиво требовала у кадровика знакомым голосом.
   - Леонид Павлович! Ну, нет у меня народа, не хватает его у нас! - блеял в ответ кадровик, - Тем более вторых штурманов! Откуда я вам их возьму, если у нас на старых буксирах отродясь таких должностей не было!
   - Так искать зимой надо было, приглашать! - всё сильнее наседал Леонид Павлович на свою жертву, - Из училищ молодых специалистов пригласили бы. А то все знали, что в затон новые серьезные корабли придут, где по штатному расписанию второй штурман, ещё один моторист и повар положен, а никто даже не почесался!
   - Да почесались, почесались! - парировал щуплый мужичонка, возглавлявший отдел кадров и находившийся по ту сторону стойки от отстаивающего справедливость Леонида Павловича, - Только в наше захолустье не больно-то кого заманишь. Только что силком какого-нибудь двоечника пришлют, от которого ты сам через день откажешься!
   Слова на счёт двоечника Стёпка воспринял, как личное оскорбление, поэтому, моментально вскипев, не удержался и выпалил:
   - На счёт двоечников, это вы по себе судите! А вообще даже жалко вас!
   - Почему?- от неожиданности произнёс обалдевший кадровик, не подозревавший, что в комнате присутствует ещё кто-то.
   - Да вас послушаешь, подать вам хочется! - с чувством глубокого удовлетворения подытожил Стёпка.
   Кадровик в растерянности захлопал ртом и глазами, а повернувшийся на Стёпкин голос Леонид Павлович обрадовано поздоровался со своим бывшим матросом.
   - Какими судьбами, Стёпа?!- пожимая руку парню, сказал капитан.
   - На работу по распределению приехал после учёбы. Вот диплом второго штурмана, - произнёс Степан, плохо скрывая радость, что нежданно - негаданно появилась возможность попасть к старому капитану на новый буксир.
   - А-а! Так это, значит, твой воспитанник!? - наконец-то заговорил кадровик, как только к нему вернулся дар речи, - А я то смотрю, что за борзый салажонок. А это твоего огорода ягодка! Вот и забирай его к себе. Как говорится, нечего червивому яблоку от гнилой яблони далеко падать!
   И довольный собой кадровик, плюхнувшись в кресло, быстро оформил Стёпкины документы.
   - Гнилым яблоням новые буксиры принимать не дают. Их обычно в конторе в тёплых креслах держат, - спокойно сказал Леонид Павлович, уводя с собой Стёпку из конторы.
   - Видал фрукт? Сам недавно по распределению сюда угодил, вот и бесится. После отработки точно сбежит. Так что ты со своей податью в самую точку угодил! - рассмеялся командир, - Ладно, наплюй! Пошли на корабль. Вот Кузьмичу с Санькой сюрприз будет.
   - И они тоже с тобой, Палыч?! - не веря такой удаче, переспросил Стёпка.
   - А то! Как же я без них-то! Ну а теперь вообще весь старый экипаж в сборе, расплылся в улыбке капитан.
   - Палыч! Палыч! А как новый пароход называется? - не переставая прыгать от восторга, спросил парень.
   - Угадай с трёх раз! - хихикнул командир.
   - Палыч, я что - экстрасенс? Да названий море, только уверен, что не "Кит". Ведь два корабля одинаково не называют?!
   - Вот и не угадал, Стёпа, - с оттенком грусти в голосе сказал Леонид Павлович, - списали нашего старичка, как бы я, думаешь, новый буксир получил бы? А название новому буксиру присвоили, чтоб долго не думать. Так что, как ты "китайцем" был, так им ты и остался! - перефразировав слова старой песни, уже весело пропел капитан.
   До парохода они добрались быстро. Новый буксир был намного больше старого. Солидные очертания его глыбой возвышались над старыми буксирчиками, стоявшими рядом с ним по обоим бортам.
   - Вот, любуйся, - как бы между делом буркнул Палыч, поднимаясь по трапу на борт, - Только позавчера с Кузьмичем с соседней судоверфи пригнали. За первым ледоколом и прошли. Да и весна ранняя помогла, лёд-то совсем рыхлый стал.
   Стёпка, слушая повествования капитана, никак не мог налюбоваться новым судном. Кругом всё новенькое, поблёскивает только что нанесённой краской. А запах! Что бы не говорили, а запах у нового парохода здорово отличается от запаха какого-нибудь старичка. Тут как с обувью. Что пахнут ботинки в магазине на полочках, а что видавшие виды штиблеты, прошагавшие не один десяток километров. Есть разница!
   Размышления молодого штурмана прервал голос капитана.
   - Кузьмич! Зови Саньку и идите сюда. Буду вас с новым вторым штурманом - вторым помощником механика знакомить.
   Тут же с боку открылась дверь, и откуда-то из лабиринта коридоров выкатился механик, а за ним, вытирая руки ветошью, появился и Санька.
   - О! - коротко отреагировал толстяк, столкнувшись со Стёпкой нос к носу, Здорово! Какими судьбами?!
   - Здорово, Кузьмич! Привет, Санёк! - радостно произнёс Стёпка, обмениваясь крепкими рукопожатиями со старыми товарищами.
   - Палыч, а второй-то где? - в недоумении спросил капитана Кузьмич после дружеских объятий со Степаном.
   - Да, Кузьмич! - протянул Леонид Павлович, - Тормоз он и в Африке - тормоз.
   - Палыч, - обиделся механик, - Люди, между прочим, работают, а ты шутки шутишь. Я тебе как говорил? Не дадут нам второго штурмана, нет у них. Так и будем всю навигацию, как раньше, на две смены пахать. Ну, нету в нашем затоне вторых штурманов!
   - Есть, Кузьмич, есть! - весело ответил Палыч, - Вот он!
   С последними словами он ткнул пальцем в красного, как рак, Стёпку.
   - Прошу любить и жаловать! Степан Алексеевич - второй штурман - второй помощник механика.
   Кузьмич с Санькой разинули рты от неожиданности. После продолжительной паузы первым заговорил Санька:
   - Ну, Стёпка, ты даёшь! Поздравляю, молодец! Это здорово, что ты к нам опять попал!
   - Куда бы он ещё попал, если вторые штурмана только у нас да на "Зевсе", оправившись от шока, заговорил Кузьмич, - "Зевс" ещё со стапелей не скинули, значит, попасть он мог только сюда. Ты, Саня, тупишь прямо не по-детски!
   И уже обращаясь к Стёпке, добавил:
   - А вы, молодой человек, "прописываться" будете? Опять же, новую должность обмыть бы надо!
   - Конечно, если только капитан разрешит! - хитро поглядывая на Палыча, в тон механику ответил новоявленный штурман.
   - Хрен с вами, - изображая отчаяние, махнул рукой Леонид Павлович, - но только после рабочего дня и не до сыта. Завтра новеньких пришлют, два моториста и повар. Какой пример вы им подадите, если по палубе с опухшими рожами с похмела таскаться будете!?
   - Правильно, Палыч, - поддакнул Кузьмич, - сразу народ пугать нельзя. Пусть сначала "пропишутся".
   И чувствуя, что капитан нахмурил брови в знак несогласия с последним изречением механика, Кузьмич, схватив Саньку за рукав, предпочёл исчезнуть вместе с ним в недрах машинного отделения.
   Леонид Павлович наскоро показал Стёпке корабль, каюту, где тот будет жить, и умчался по делам опять в контору.
  
      -- Как Гриня с Фёдором приезжали зимой на побывку.
   Стёпка всё никак не мог поверить в такую удачу. Попасть на новый буксир, да ещё со старыми друзьями! Вечером, когда все четверо собрались в кают-компании отмечать Стёпкин приезд, первый тост был за удачу. После непродолжительной официальной части, если можно так назвать первый тост, неофициальная часть собрания затянулась за полночь и сопровождалась рассказами разных баек и воспоминаний.
   Первым, как всегда хохму начал заливать Кузьмич.
   - Стёпа, а знаешь, кто к нам зимой приезжал?!
   - Кто? - переспросил Стёпка, ожидая от захмелевшего механика очередной порции смеха.
   - Твой воспитанник - Феденька! Правда, обезьяна чуть - чуть подросла.
   - Нифига себе, чуть - чуть! - перебил рассказчика Санька, - Это просто монстр какой-то! Если бы я так в детстве рос, то сейчас бы в баскетбол мне равных бы не было. Я кольцо одной ладонью накрывал бы, если бы, конечно, нагнулся.
   - Тебе, Саня жаловаться грех! - нравоучительно произнёс закусывающий после очередной стопки Кузьмич, - У тебя всё не в рост пошло...
   - А куда же, позвольте вас спросить? - прищурился Санька, не ожидая ничего хорошего.
   - Всё ушло в шило! - отчеканил свой ответ механик.
   - Куда? - протянул Санька с каким-то даже разочарованием.
   - В ши-ло! - повторил по слогам толстяк, - В шило, которое торчит у тебя в заднице и не даёт тебе ни минуты покоя.
   Не найдя, что ответить, Санька просто махнул рукой, а Кузьмич продолжал:
   - Так вот. Приезжал к нам в гости Фёдор. В окурат на праздник большой какой-то. Вроде как на старый Новый год! Не сам, конечно, понимаешь, с Гриней, впрочем, и не к нам, а к Леопардычу.
   С последними словами механик получил от капитана звонкую затрещину, так что вопрос, кто такой Леопардыч отпал сам собой. На затрещину, уже изрядно подвыпивший колобок не обиделся, похоже, он её просто не заметил и, ткнув пальцем в сторону командира, спокойно продолжил:
   - О! Видишь, не вру! Ну, так вот, едут они в автобусе, а зима на дворе стоит, мороз! Гриня Федьку-то и приодел, как положено. Пальтишко на нём, штаны, конечно, тёплые, а на башке - шапка - ушанка. Только Федька всё равно мёрзнет. Сам понимаешь, дитё Африки! Вот Гриня то и посадил зверюшку к себе на колени, да обнял его покрепче. Только, как на грех, на пол - пути наши затонские бабы в автобус сели. А залазили они через заднюю дверь. Так что наши два фрукта им только со спины видны были. Дело то вечером было, смеркалось. У нас ведь ночи-то длинные зимой! Да у вас в городе небось такие же!?
   - Не, короче, - отозвался Стёпка, еле сдерживая смех.
   - Да ну!? - усомнился Кузьмич, чуть не падая со стула, не то от удивления, не то от выпитого.
   - Точно тебе говорю, короче. Вот ты зимой во сколько спать ложишься?
   - Ну, когда как. Иной раз и в десять.
   - Вот, видишь?! А я раньше полуночи даже домой не приходил! - подавляя смех, выпалил Стёпка.
   - Не парься, Кузьмич, у тебя в молодости ночи ещё короче были, - вклинился в разговор Леонид Павлович.
   - Да, дела! - туго соображая от выпитого протянул Кузьмич. Но, встрепенувшись, продолжил:
   - Ну и чёрт с ним. Так вот. Бабы то вошли, глядь, а на переднем сидении парень знакомый сидит, а на коленях у него девка рыжая, только одета странновато. Ну да что одета странно, бабы так и подумали: городская! Там ведь невесть как по последней ихней моде одеваются, чем чуднее, тем моднее. Ну, бабам то только бы повод найти для чёса языков. Сидят, смотрят. А девка то рыжая всё плотнее и плотнее к парню льнёт, только говорок у неё не понятный, урчит чего-то у парня на груди.
   - Заурчишь тут, - вставил словечко Санька, - мороз-то вон какой был, бедный Федюнчик потом с печки вообще слазить не хотел.
   - Бабы наши вообще притихли, - не обращая внимания на посторонние реплики, продолжал свой рассказ Кузьмич, - ни дать, ни взять - иностранка! Гриню-то они узнали, не сразу, правда, но узнали. Только окликнуть его постеснялись. Короче, вышли бабёнки в центре, а Грине-то до конечной ехать. Пока до дому добрался, стемнело совсем. Так незамеченными наши твиксы до дому и просочились.
   На утро весь затон ульем гудит: Гриня приехал на побывку с молодой рыжей женой - иностранкой! Как раз на выходной дело было. Ну, мы с Саней на правах экипажа, так сказать, первыми в гости и припёрлись. Конечно, недоразумение всплыло сразу. Я как Федьку увидал, так сразу всё понял!
   - Ага, сразу! - перебил рассказчика Леонид Павлович, - Припёрся, не то что с похмелья, а ещё пьяный. Сначала чуть не помер от испуга, когда в окно заглянул, а оттуда ему Федька рожи корчить стал. Кузьмич подумал, что это его морда в стекле отражается, так чуть Богу душу не отдал! Потом нам за столом рассказывал, что в тот момент чуть от выпивки не отрёкся! А уж после рюмки и вовсе отчиблучил. Ну, говорит, теперь показывайте жену - иностранку. Будто бы вся деревня видела, а он ещё нет!
   - Было дело! - продолжил Санька, - Потом вообще было, со смеху помрёшь. Начали приходить к Палычу в дом бабы по одной, вроде как случайно. Кто за солью по-соседски, кто с вопросом каким. А Федя замёрз, видать, с вечера, залез на печку и сидит, не вылезая из под одеяла, только рыжие лохмы с задницы с печки свисают. Бабы краем глаза таращатся на печку, но спросить не решаются, ждут, когда хозяева сами расскажут. А хозяевам то и невдомёк, так бабы ни с чем и уходят восвояси. Только когда баба Настя пришла, Гришке эти смотрины уже порядком надоели. Вот он возьми да позови Фёдора за стол. Ласковым таким голосом пропел: "Солнышко, иди кушать". Сам помнишь, как он к жратве относится, второй раз звать не надо. Гриня договорить не успел, как это "солнышко" уже за столом очутился. Взлетел на табуретку рядом с бабой Настей и давай всё подчистую со стола мести! Баба Настя-то без очков совсем ничерта не видит, так силуэты только. Что за "солнышко" тут рядом с ней светит она, конечно, не разобрала, но и то заметила, что невестка у Палыча частенько стаканом по столу бряцает. Зальёт себе в рыжую глотку самогоночки, и опять по столу стаканом. Баба Настя только сокрушённо головой покачивает да на свёкра со свекровью с сожалением поглядывает. Вот, мол, невестка-то вам досталась: косматая, крашенная в какой-то нечеловеческий цвет, пьёт так, что любой мужик не угонится, да ещё и руками со стола всё хватает, ест и чавкает. А ещё голос у неё больно грубый. Что слов не разобрать, удивляться нечему, иностранка, что возьмёшь! А тут ещё Гриня после очередной стопки возьми, да и брякни: " Баба Насть, не стесняйся, спрашивай чего. Это чучело всё равно по-русски не бельмеса, подарок из Африки!"
   - Только веселью этому скоро пришёл конец, - перехватил рассказ Кузьмич, - Фёдор после очередного стопаря окосел в стельку и полез обниматься к бабе Насте. Та очумела от такого поворота дела, а уж когда обезьяний сын полез к ней целоваться, баба Настя худо - бедно разглядев, что за рыло тут перед ней маячит, рыгая перегаром, заорала блажью и унеслась из дома вихрем! Только, видать, толком то всё же не разобрала, что это было, так как к вечеру по посёлку такие небылицы ходили с лёгкой руки бабы Насти, что Гриньке проходу не давали, всё спрашивали, где это он такую оторву себе подцепил. А Грине всё по барабану, только отшучивается, мол в Африке такого добра - завались!
   - Да! - подвёл итог повествования Леонид Павлович, - Почудили. Хмель-то когда прошёл, не до смеху стало. Гришка к девкам, а они от него. Баба Настя с дурного перепугу ещё разбрехала, что невеста Гринькина очень ревнивая. Даже её, бабу Настю, к нему приревновала, чуть нос ей не откусила! А зубищи у неё - просто страх! Гриня долго потом отмазывался, пока соседским девчонкам Фёдора не показал, да и то через окно. Никто в дом заходить не хотел, все ревнивой бабы боялись. Потом, правда, ничего. Молодёжь-то быстро отошла, а вот те, что постарше, долго ещё обижались.
   - А чё обижаться-то на вас было, Палыч? - жажда справедливости снова заставила Кузьмича заговорить, -Надо было на болоболок обижаться, которые такую сплетню по посёлку пустили. А то сами распускают небылицы, а потом сами же в них и верят, да ещё и расстраиваются, когда действительное не совпадает с рассказанным. Телевизор бы лучше смотрели, в "Мире животных"!
   - Ладно, посидели, давайте расходиться, - сказал капитан, вставая со стула, - завтра новенькие придут, надо встретить, как положено, да и работы по судну ещё хватает.
   Все разошлись по каютам. Ночная тишина мирно окутала буксир, а окунувшиеся в царство Морфея "китайцы" отдыхали перед новым трудовым днём.
      -- Как пополнялся экипаж "Кита".
   На утро молодёжь проснулась, как ни в чём не бывало. На их молодых лицах не осталось и тени вчерашней выпивки, что нельзя было сказать про Кузьмича. Механик явно страдал с похмелья. Красная морда, выплывая из каюты, будто озарила утренний полумрак судового коридора.
   - Привет китайским пчеловодам! - решил вместо приветствия съязвить Санька.
   - Вот я тебе сейчас покажу пчеловодов!!! - взбесился механик, - Будешь у меня всю жизнь из задницы жалы вынимать!
   - Почему у тебя?! Чё, у тебя там осиное гнездо? - не удержался от подколки матрос, но узрев пышущее огнём лицо толстяка, понял, что его язык не даст ему умереть своей смертью, и решил быстренько исчезнуть в недрах буксира, дабы без промедления начать приборку по судну.
   - Ляксеич! - гаркнул Кузьмич Стёпке прямо в ухо, на что тот начал озираться по сторонам, ища глазами, к кому обращается механик.
   - Стёпка!!! Кнехт тебе в клюз! - выругался колобок, - Оглох что ли?!
   - Ты мне, Кузьмич? - опомнился новоиспечённый второй штурман, - Чё?
   - Чё, чё! Через плечо! Вчера пиво оставалось, волоки его сюда!
   - Так Палыч ругаться будет, - начал отпираться Стёпка.
   - Ничего, я чуть - чуть, только здоровье поправлю, он не заметит.
   Степка с сомнением посмотрел на красномордую глыбу, но спорить не решился и принёс механику целую полторашку, которая мгновенно исчезла во чреве Кузьмича. Стёпке даже на мгновение показалось, будто бы он, как на рентгене видит, как выпитое пиво заливает пожар, творящийся у механика в необъятном пузе.
   Несмотря на все наихудшие ожидания парня, Кузьмич воспрял духом после опорожнения бутылки. Складки на лице расправились, сгорбленная спина выпрямилась, красный светофорный цвет лица плавно перешёл в нормальный розовый цвет.
   - Ну что, Степан Ляксеич, займёмся делом, как ни в чём не бывало, обратился к своему помощнику Кузьмич, только пойдём-ка для начала на палубе перекурим. Как говориться, самая маленькая работа должна всегда начинаться с большого перекура!
   Заржав над только что высказанной им сомнительной поговоркой, механик уже собрался было выйти из коридора на палубу, как дверной проём загородили два здоровенных детины. Неожиданность была бы не столь велика, если бы парни не были так похожи друг на друга. Ну, прямо "двое из ларца, одинаковых с лица". Одинаковым было всё! Одинаковые джинсовые костюмы чуть ли не лопались на одинаковых огромных фигурах, а из-под потолка на "китайцев" смотрели два одинаковых лица. Сходство было настолько велико, что Кузьмич просто остолбенел. В хмельной голове толстяка запрыгали нехорошие мысли. Как назойливые мухи, стучащиеся в стекло и противно жужжа, они колотились в висках буйной головушки, будто хотели накликать белую горячку.
   - Кузьмич, - громко сказал капитан, выводя механика из ступора, - принимай пополнение, наши новые матросы. Коля и Толя.
   - А кто из них кто? - только и смог выдавить из себя колобок.
   - Разберёмся! - бодро ответил Леонид Павлович, - А вы что, только что встали что ли? Я уже пол затона оббегал! Хорош ляшки тянуть. Оформляйте новеньких и за работу, скоро в рейс! Ну, всё, я в кадры, повара дать должны!
   С этими словами капитан сунул ошалевшему Кузьмичу какие-то бумаги и быстро изчез с парохода.
   Пока Кузьмич приходил в себя, парни стеснительно переминались с ноги на ногу, вжимая головы в свои огромные плечи. Правда, головы они прятали не только от робости, просто судовой коридор для их комплекций был явно маловат.
   Уловив это неудобство для новых членов экипажа, Стёпка, очнувшись от завораживающего зрелища, которое представляли собой две шевелящиеся глыбы, первым предложил выйти на палубу перекурить, а заодно и познакомиться.
   На палубе Коля с Толей выглядели ещё внушительнее. После того, как они выпрямились, выйдя на палубу, стало ясно, что их рост зашкаливал за два метра, а размах плеч был таков, что "косая сажень" здесь просто отдыхала! Но самое интересное было то, что каждый являлся зеркальным отражением другого!
   - Нас даже папаня путает, - не дожидаясь напрашивающихся вопросов, заговорил один из двойняшек.
   - А маманя как-то различает, - вторила первой горе вторая.
   - Это обнадёживает, - не веря в произносимое, пробубнил Кузьмич.
   В это время к компании присоединился никогда не унывающий Санька ( исключением было только два случая: первый, когда Фёдор сожрал общий завтрак с вытекающими из этого последствиями, а второй, когда Санька получил серьёзные ранения на известном месте в схватке с непрошенным оккупантом). Он, как ни в чём не бывало, поздоровался с парнями:
   - Здорово, пацаны. Меня Саня зовут, - и протянул руку, но увидев удивительное сходство, тут же продолжил, - эка над вами природа-то пошутила!
   - Это над нами она пошутила! - буркнул Кузьмич, - Как мы их различать-то будем?
   На добродушных лицах двойняшек не было и тени обиды на услышанные слова. Широко улыбаясь, они достали из одинаковых карманов одинаковых джинсовых курток свои документы. Тот, что был справа, оказался Толей, а тот, что слева - Колей. Правда наступившая некая определённость была настолько зыбкой, что могла исчезнуть в мгновение ока, поменяйся парни между собой местами.
   - Значит так, - изрёк механик, - Толя будет всегда ходить в бейсболке, а Коля в кроссовках! Тогда мы их никогда не перепутаем!
   - Кузьмич, ты что!? Ты хоть сам-то понял, что сказал! - в недоумении обратился Стёпка к механику, - По твоему, один должен жариться под солнцем с непокрытой тыквой, а другой всегда будет ходить с босыми копытами!?
   - Стёпа! У Кузьмича мысль просто работает, как у шахматиста! - ехидно улыбаясь, вставил Санька.
   Не ожидая ничего хорошего от Саньки, Кузьмич насторожился:
   - Это ещё почему?
   - Да потому, Кузьмич, ты здорово всё рассчитал, на несколько ходов вперёд, - продолжал издеваться над толстяком Саня, - один под кепкой полысеет и ноги босиком по колено сотрёт, вот тогда и различать их просто будет!
   - Саня!!! - багровея, зарычал механик, - Иди палубу драй!
   - Да я уже всё прошвабрил.
   - Иди отсюда, я сказал...
   Но закипание Кузьмича прервал здоровяк, что стоял справа. По нехитрым вычислениям это был Толя.
   - Вообще-то нас различить можно, - конфузясь, произнёс он, потупив глаза в палубу.
   - Замечательно! - гаркнул обиженный на Санькины приколы Кузьмич, - И как же? Наверное, одного нашли в капусте, а другого - аист принес, и поэтому первый вегетарианец, а у второго из задницы торчат перья!!!
   - Да нет, - абсолютно спокойно произнёс Толя, - просто у Кольки есть родинка, а у меня нет.
   Санька со Стёпкой начали вглядываться в близняшек, но никакой родинки ни у одного ни у другого не нашли. Видя недоумение собеседников, Коля продолжил рассказ брата.
   - Дело в том, что родинка у меня не на лице, а совсем на оборот...
   - На дупле! - заорал Санька, гордясь собой, что он первый догадался, о чём идёт речь.
   - Ну да! - просто подтвердил Коля.
   - За-ши-бись!!! - протянул Кузьмич, - И теперь, чтобы мы вас не путали и узнавали сразу, вы везде будете передвигаться со спущенными штанами и жопами вперёд! Классно!!! - колобок заложил руки за запрокинутую вверх голову и мечтательно продолжал, - Вышел я в коридор, на меня надвигается жопа с родинкой! "Здравствуй, Коля!", появилась жопа без родинки: "Здравствуй, Толя!". Всю жизнь мечтал разговаривать с задницами!
   - Иногда надо бы! - перебивая общий смех, сказал невесть откуда появившийся Палыч, - Хоть знать будешь, каково мне с тобой разговаривать, когда ты с похмелья перегаром дышишь.
   После этих слов всеобщий смех перешёл в оглушающее ржание, и поэтому никто не заметил, что за спиной Леонида Павловича маячит чья-то маленькая худенькая фигурка, до смерти напуганная стоящим над пароходом гоготом.
   - Короче, - уже серьёзно продолжил капитан, - с близнецами разберёмся позже, если будет надо, родинку на лбу нарисуем. Стёпка, распределишь вновь прибывших по каютам. Кузьмич, оформишь поступление на судно, распределишь по вахтам. Завтра в рейс. И вот ещё что! - обрывая одобрительный гомон, продолжил Леонид Павлович, - Знакомьтесь, наш повар. Прошу любить и жаловать.
   С этими словами он выдвинул из-за спины девчушку, росточком едва достающую до его груди.
   - Люба, - тихо представилась повариха, едва не палая в обморок от страха, глядя на только что ржавшую компанию.
   Мужики же в свою очередь с любопытством и недоверием разглядывали "муравья", от которого зависело их сытое существование на буксире.
   - Какая-то уж больно молоденькая, себе-то, наверное, ничего сварить не может, - фыркнул Кузьмич.
   - А маленькая-то какая! - прошептал не то Коля, не то Толя. К этому моменту они уже успели несколько раз поменяться местами.
   - Да уж, смотри, не наступи, когда на обед торопиться будешь! - съязвил Санька.
   - Ну, и чего уставились? - прервал затянувшееся зрительное знакомство сторон командир, - Быстренько помогли Любе вещи в её каюту доставить, - и видя нерешительность девчонки, только что закончившей кулинарное училище, продолжил, обращаясь уже к ней, - Не робей, экипаж у нас, что надо. Сами не обидят и другим в обиду не дадут.
   А Санька уже, подхватив с берега чемодан, тащил нехитрую ношу в каюту кока. Радости его не было предела, ведь теперь ему не надо будет карпеть на камбузе, как на старом буксире. В его памяти были ещё свежи воспоминания о злоключениях, связанных с данным судовым помещением.
   Разместившись по каютам, новые члены экипажа начали быстро вживаться в судовую жизнь, и уже к вечеру, общались со "старичками", будто знали друг друга всю жизнь. Даже Люба, оправившись от первого впечатления, с энтузиазмом готовила ужин, запросто перебрасываясь на ходу словечком - другим с пробегающими мимо пацанами. Единственное, что она боялась, так это нечаянно появиться на пути у одного из двух братьев, которым она едва доставала до пояса. Вдохновенно таскавшие продукты великаны, могли её просто не заметить.
   В общем, солнце ещё не село, а находящиеся на судне люди уже составляли одно целое, что и называется на флоте - экипаж.
      -- Как Саня с Кузьмичём сломали "вечный двигатель".
   На утро, возбуждению "китайцев" не было предела. Капитан принёс из конторы приказ о выходе в работу, и жизнь на судне закипела полным ходом. Новенькие дизели, заведённые механиком, не просто работали, они пели, радуя слух понимающего толк в железе Кузьмича. Последние приготовления перед выходом в рейс прошли быстро и в приятном настроении.
   Выйдя из затона, буксир, степенно развернувшись против течения, резво набрал ход и побежал в верховье реки за своим первым в жизни плотом, играючи расталкивая последние редкие льдины.
   - Саня!- окликнул севшего перекурить матроса Леонид Павлович, - Совсем из башки вылетело! Тебе же бандероль пришла на адрес общаги, а так как ты уже на судно переехал, из общаги в контору принесли. Велели передать, иди, у меня в каюте на столе лежит, забери.
   Санька немало удивившись, побежал за невесть откуда свалившейся на него бандеролью. Почёсывая в затылке, он вернулся на палубу, вертя в руках небольшой свёрток. На свёртке вместо обратного адреса были нарисованы какие то иероглифы. Кузьмич, заметивший ошарашенный Санькин вид, заглянул тому через плечо, прервав свою очередную заливайку, навешиваемую на уши Коли с Толей.
   - Ну и чего пялиться! - рявкнул механик, толкнув обалдевшего Саньку в бок, - Тебе посылка, открывай!
   Вышедшего из оцепенения Саньку долго упрашивать не пришлось. Он ловко разодрал, прямо скажем не дешёвую обёртку, из-под останков которой появилась небольшая красивая коробочка с непонятными значками. Открыв коробку, матрос ,хлопая глазами, уставился на её содержимое. Там были отличные часы, письмо с извинениями за некачественный товар и инструкция по эксплуатации, в которой в графе "запрещается" после множества написанных мелким шрифтом параграфов на различных языках красовалась жирными буквами на русском языке запись: "НЕ КИПЯТИТЬ!!!"
   - Смотри - ка, Саня, иноземцы-то тебе починили и вернули часики в лучшем виде, - с какой-то непередаваемой радостью пропел Кузьмич.
   - Да нет, похоже, новые прислали, - с досадой в голосе едва проронил Саня.
   - А мне один хрен! Ты проспорил, значит, часики теперь мои! Не переставал радоваться механик.
   Санька насупившись протянул коробку со всем содержимым толстяку.
   - Вот это дело!- веселился Колобок, - Теперь у нас с тобой по часам один - один!
   Ничего не понимающие Коля с Толей только переводили взгляды то на механика, то на Саньку, то на часы.
   - Это ты ему за якоря отомстил? - начал въезжать в суть дела Стёпка, - Только не пойму, как же это так получилось-то? Саньку трудно на чём-нибудь подловить!
   - А вот как! - Кузьмич начал свой рассказ, смакуя каждую подробность:
   Зимой дело было. Сашёк на премию по итогам навигации купил в городе часы. Продавец ему все уши прожужжал, что эти часы никогда не ломаются. Не то что бы это был вечный двигатель, а просто их сломать невозможно, даже если очень захотеть! И водолазы-то в них на большую глубину спускаются, и в космос-то космонавты в них летают, и в пожар пожарные лазят, короче, нет таких нагрузок, которые этот чудо - механизм могли бы вывести из строя!
   Ладно! Ну а дальше, как водится, хорошую покупку надо хорошо и обмыть, а то работать не будет! Гарантия гарантией, а наша примета - самая верная, не нарушать же традиции! Вот Саня и припёрся ко мне с литром. Я, конечно, выпивать не хотел, но другу помочь - святое дело!
   Ну вот. Сидим мы, обмываем, а червячок в мозгу у каждого шевелится, быть такого не может, чтобы технику, пусть даже самую надёжную, сломать нельзя было! В общем, слово за слово, под хмельком решили мы это дело испытать. Что мы только с ними не вытворяли! Сначала кидали в стену. У соседей нервы сломались, а часы идут! Потом на улицу пошли, забрели к Палычу, он кирпич только что купил, гараж строить хотел...
   - После нас с нашими часами больше не хотел! - вставил реплику Санька.
   -...кирпича перебили в запале - море, а часам ничего! В конце концов, подловили гусеничный трактор, он в посёлке дороги от снега чистил, кинули их ему под гусеницу, так запарились из потом из мёрзлого асфальта выковыривать! Мы их на морозе выковыриваем, а они нам: тик - так, тик - так!!! Ничего не помогло, идут проклятые!
   Короче, вернулись мы к Саньке в общагу ни с чем. Вернее, с собой-то у нас было! Ну, налили по стопкам для сугреву, дёрнули. Сашёк в сердцах от собственного бессилия перед вражьим агрегатом взял, да и запустил часы куда попало. А попало-то в дверь, вернее не в саму дверь а в дверной проём, поскольку дверь на тот момент в аккурат открылась, и на пороге Санькин сосед явился. Часики в миллиметре от его башки просвистели. Я так думаю, если бы попали соседу в чайник, то и в этом противостоянии часы бы победили. А так они просвистели прямым попаданием на кухню. Она точно напротив Санькиной комнаты располагается через коридор. А там ребята с "Акулы" макароны варят. Естественно, супер - часы попали точно в кастрюлю с уже закипающими макаронами. На нашу скромную просьбу немедленно прекратить сей химический процесс и вернуть нам нашу частную собственность, мы с Саней узнали о себе много нового и получили категорический отказ в прерывании сего наиважнейшего для них на данное время процесса. Веским аргументом со стороны "акулят" в пользу доведения варки до логического конца послужило то, что их больше чем "китайцев".
   Так и пришлось дождаться, когда у них дойдёт дело до друшлака.
   Часы нам вернули с огромной "благодарностью" и "наилучшими пожеланиями" за незабываемый привкус, приобретённый макаронами во время варки совместно с нашими часами. В ответ мы, как люди интеллигентные, сказав: "Не стоит благодарности, обращайтесь ещё!", быстро покинули кухню, не прощаясь, по-английски.
   - Ага, по-английски! - бурча, перебил набиравшего обороты рассказчика Санька, - Предлагал я им новые макароны сварить, а эти выкинуть, так нет. От своей жадности натрескались этих, а потом дристали дальше, чем зрения хватает! А обвинили во всём меня. Пришлось в аптеку неделю бегать. Так аптекарша каждый раз ехидно так спрашивала: "Зачем же это тебе, Сашенька, активированного угля столько надо!?". Интересовалась, пока уголь не кончился.
   - Да ладно, Сань, наплюй! - весело под несмолкающий общий смех продолжил Кузьмич, - Дело то не в этом. Главное то, что вернувшись к Саньке в комнату, мы обнаружили обалденный факт! Часы стояли, как вкопанные. Ну, просто - никаких признаков жизни. Мы их и так и эдак, а они ни в какую! Отметив победу, стали читать инструкцию. В инструкции чётко было прописано, что изготовитель обязуется в случае выхода из строя изделия предоставить новые, заранее принося свои извинения. Вот по поводу этого пункта и возник у нас с Саней этот спор. Я говорю, что иноземцы пришлют часы, а Саня говорит, что это всё чушь собачья. Так и поспорили в аккурат на эти вот часы. На почту сбегали, отослали, а потом со временем и забыли, а они вот взяли да и прислали! - не переставал радоваться механик.
   - Ну ладно, - задумчиво произнёс Стёпка, - ты, Кузьмич, выиграл спор и получил эти часы, это я понял. А вот чего я никак не пойму: Санька-то что получил бы, если бы ваш спор выиграл?
   - Ну так это..., - замялся Кузьмич, почёсывая в затылке, - так эти же часы и получил бы.
   - Так он же их сам купил, - не унимался штурманец, - сам купил, сам сломал, сам послал! Для чего?
   - Ну, так для того, чтобы спор выиграть! - пояснил механик.
   - И какой навар ему был бы, если бы он этот спор выиграл? - не переставал удивляться Степан.
   - Не выиграл бы! - уверенно на полном серьёзе ответил Кузьмич, - Не каждый же раз ему часы выигрывать!
   - Саня, - обратился к расстроившемуся матросу, до сих пор молчавший Толя, - а через сколько времени посылка обратно пришла?
   - Ну, не знаю. Где-то месяца через четыре, наверное, - подумав немного, ответил Санька. Почему-то больше всего ему не хотелось продолжения обсуждения его позорного поражения в этом споре, в котором он при любом раскладе был проигравшим.
   - И неужели вам не стыдно? - перехватив мысль брата, чуть сдерживая смех, спросил Коля .
   - Да за что? - опупел от такого наезда Санька.
   - Так как же! Трудолюбивый японский народ четыре месяца разгадывал, как же всё-таки двум джентльменам из российской глубинке удалось сломать то, что они считали неломаемым даже в эпицентре ядерного взрыва! - опередил брата Толя, прыснув смехом.
   - Не японцы, а корейцы, - уточнил, не зная к чему, совсем уж расстроившийся Санька.
   - Не переживай, Санёк! Зато, это "НЕ КИПЯТИТЬ!", как памятник тебе при жизни на интернациональном поле! - сквозь смех проикал Кузьмич. Потом, проржавшись, сказал примирительным тоном, обняв по-дружески Саньку за плечи, - Давай-ка, Саня, меняться. Я тебе твои часы, всё-таки ты их на заслуженную премию купил, а ты мне - мои. Они мне теперь вдвойне дороги будут.
   Санька, повеселев, согласился. На том, под общий еще не до конца потухший смех, и порешили.
   А пароход всё нёсся и нёсся вверх по реке, пробуждая окрестности от зимней спячки, унося экипаж на встречу новым приключениям только что начавшейся навигации.
      -- Как Кузьмич пошутил над бригадой сплотчиков.
   К вечеру второго дня, когда солнце ещё не село за прибрежные ели, а весенний ветерок уже утих, "Кит" тихо подвалил на плотовый рейд и ошвартовался у только что собранного первого в эту навигацию плота.
   Стёпка был на седьмом небе! Как же! Он самостоятельно первый раз в жизни выполнил маневры.
   Конечно, Леонид Павлович наблюдал за действиями молодого штурмана с палубы, готовый в любую минуту влететь на капитанский мостик и быстро исправить любой Степкин косяк. Но всё прошло очень гладко, и капитан, довольно крякнув, тихо удалился в свою каюту, на ходу подмигнув швартовавшемуся Коле, а может быть Толе, нет, всё-таки Коле. "Потому что сейчас его вахта", - рассудил капитан.
   Тут же с берега начали подтягиваться сплотчики, разглядывая новый буксир.
   - Здорово, Стёпа! - заорал рыжий сплотчик, знакомый Стёпке по прошлой навигации, - Я слышал, ты теперь в штурманах числишься?! - скорее утвердительно, чем вопросительно сказал он.
   - И откуда вы рыжие всё раньше всех знаете? - здороваясь со всей бригадой за руку, опередил Степана уже спрыгнувший на плот Кузьмич, появившийся откуда-то из недр парохода.
   - Кузьмич, здорово! С началом навигации вас! - поспешил к старому знакомому бригадир сплотчиков, - Я смотрю, пополнение у вас - что надо. Ребята не хилые, - кивнул он в сторону Коли, сматывающего лишние швартовые.
   - Ребята хорошие, богатыри! Не чета твоим, - не без гордости ответил Кузьмич.
   - Да я вижу, - прищурив глаз, продолжил бригадир, - такой лапы у якорей и без бензореза отстегнёт!
   Вся бригада прыснула хохотом. Хоть и прошло с того случая уже немало времени, а при воспоминании о нём, каждый раз всех раздирает неудержимый смех.
   Кузьмич улыбнулся, но ничего не ответив, полез на борт теплохода. В его голове уже проснулся таракан, отвечающий за ответные приколы.
   Пока сплоточная бригада рассаживалась в сторонке в ожидании приёмосдатчика, Кузьмич уже беседовал с Колей.
   - Ты - Коля?
   - Да.
   - Чем докажешь? - пошутил было Кузьмич, но, увидев, что тот на полном серьёзе начал снимать штаны, быстро перешёл на серьёзный тон, - Не надо! Верю! Короче, Коля, зови Толю, и дуйте ко мне.
   Не успел механик докурить до конца сигарету, как перед ним, будто из-под земли, а точнее из-под палубы возникли "двое из ларца одинаковых с лица".
   Толстяку так и казалось, что в следующий момент они должны хором сказать, как в мультике: "Чего изволите, хозяин?". Но близнецы молча стояли перед ним, переминаясь с ноги на ногу.
   - Вот что, ребята. Предлагаю вам немного разыграть эту дикую бригаду, - Кузьмич ткнул пальцем в сторону сплотчиков, мирно дожидавшихся передачи плота и неспешно потягивающих "бормотушку" после подошедшего к концу рабочего дня.
   - Так мы этим только и занимались и в школе, и в училище, - спокойно ответил за себя и за брата Толя, - надо так надо.
   Получив согласие, Кузьмич, обхватив пацанов за их здоровенные шеи, заговорщически прижал свои губы к их ушам и начал что-то горячо объяснять, время от времени жестикулируя руками.
   План Кузьмича парням понравился, и буквально через пять минут заговорщики приступили к его реализации.
   Ещё не успели сойти улыбки с лиц двойняшек, а Кузьмич, спрыгнув на плот, бодрым шагом уже направлялся к бригаде.
   - Чего отмечаем, мужики? - как ни в чём не бывало задал вопрос механик, подсаживаясь к бригаде.
   - Так ведь первый плот отправляем, - отозвался на правах старшего щуплый дедок в длинном брезентовом плаще.
   - Выпьешь с нами, Кузьмич? - предложил рыжий.
   - Вы бормоту в своём сельпо брали, у Просковии? - в ответ на предложение поинтересовался толстяк.
   - Так, где ж ещё!? Конечно у неё! У нас ведь не у вас, один магазин на все случаи жизни! - не то с горечью, не то с гордостью ответил уже хорошо захмелевший длинный дядька.
   - Не, тогда не буду, - категорично заявил Кузьмич, - и вам не советую!
   - А что так? - ехидно прищурился дед, - Чем это тебя так Просковья обидела, что ты на вино обиделся?
   - Да вы чего, с дуба рухнули? Неужто здоровья своего не жалко? - с деланной заботой о ближнем взвился механик.
   - А чего тебе наше здоровье, до сих пор пили, и ничего, - махнул рукой дедок.
   - Так вы что, не знаете? - "заволновался" Кузьмич, - Просковья -то как развелась с мужем весной, так и поклялась всех мужиков перетравить! Подкладывает она в бормотушку травы какой-то, мужик тяпнет, и вроде бы ничего. Ан - нет! Начинает у него один какой-нибудь человек, обычно недавно встреченный, двоиться, все остальные - ничего, а этот двоится, и всё тут! А главное, каждая раздвояйка своей жизнью живёт! Одна, к примеру, стоит, так другая, в то же время, лежать может! Первая спать будет, а вторая - водку хлестать! Только это не человек, а чёрт свои шутки шутит. Хуже всего, если эти двое водку с собой принесут и распивать начнут. Вот уж не вздумай отказаться с ними выпить! Чёрт сразу осерчает и приберёт свои сковородки языком драить! Мне про это бабка с нашего посёлка рассказала. Я ей дрова помог наколоть, вот она меня и остерегла, вроде как за доброту мою отблагодарила. Так эти раздвояйки хлеще белой горячки будут, если кто их увидит, всё, хана! К утру станет немощным пеньком, а к вечеру следующего дня копыта откинет! Если, конечно противоядия не примет. А ещё, когда этот чёрт сгинет, надо на четвереньках по кругу ходить и блеять, как барану.
   - Ну, ты, Кузьмич, наплё-ё-ёл! - после долгого замешательства в рядах ошарашенных сплотчиков первым очнулся рыжий, - Ну, ты заверну-у-ул!!!
   - Кузьмич, знаешь, кто ты? - выйдя из оцепенения бормотнул дедок, - Сказочник - отморозок! Отродясь что-нибудь подобное не слыхивал!
   Пока бригада обсуждала у разведённого тут же на плоту костерка способность механика с "Кита" врать, солнце давно уже закатилось за раскидистые ветки деревьев, нависших над рекой. Подкравшиеся сумерки, облизывая очертания отдельных деревьев, стирая грани между ними, превратили лес в сплошную непроглядную чёрную стену, нависшую над пришвартованным к берегу плотом.
   Пропустившие по очередному стаканчику сплотчики совсем было очухались от идиотства, рассказанного Кузьмичём, как вдруг с борта буксира, сквозь наступающую темноту, к костру выдвинулись Коля с Толей. Из уст подвыпивших мужиков разом вырвался не то вздох, не то стон, пролетел по округе и бумерангом вернулся к костру, но уже в совершенно искажённом виде, будто сам Ужас навестил сплотчиков.
   Пока мужики теснее жались друг к другу, с ужасом глядя на подошедших братьев, те в свою очередь присели у костра, мирно обсуждая, какой трудный был у них сегодня день. Немного поспорив, сколько грешников они сегодня зажарили, а сколько сварили, двойняшки достали из-за пазухи по поллитру.
   Наблюдавшие сее действо потенциальные клиенты котла и сковородки, сжавшись в один сплошной монолит, не издавали ни звука. Слово - бригада подразумевает собой сплочённый коллектив. Так вот, сплочённее этого коллектива в данный момент бригад не было, нет и никогда не будет, если, конечно, не найдётся ещё один такой Кузьмич в подходящем месте и в подходящее время, который, кстати, уже незаметно пересел подальше от костра и со стороны наблюдал за происходящим, едва сдерживая смех.
   - Ну что, болезные, выпьем? - разлив "зелёного змия" по стаканам, обратился к обезумевшим дядькам Толя.
   Над плотом воцарилась дикая тишина. Чтобы вопрос не повис в воздухе, Коля продолжил в тон брату:
   - Эх, жаль закуски не захватили, придётся так...
   Последнее предложение сплотчики почему-то приняли на свой счёт, и дабы не стать закуской лукавого, как по команде схватили стаканы непослушными трясущимися от страха руками. Креститься при этом они не решались, дабы не злить наливающих им бесов. Залив пойло в глотки, вся бригада, не моргая, продолжала пялиться на Колю с Толей, которые от горячительного совсем вошли в раж. "Бесы" начали вспоминать когда, кого и в каком году они "принимали" на своей "фабрике". Подробности, выдумываемые захмелевшими братьями, отнюдь не радовали грешников, поэтому, вся бригада исправно опорожняла наливаемые стаканы. Ни у кого не было даже мысли, что бы сачконуть. Догнавшая бормотуху водка делала своё дело. Она напрочь вышибла с "чердаков" сплотчиков последние сомнения и остатки здравого смысла.
   Но апогеем беспредельного всепоглощающего страха для бедных мужиков стало появление Любаши с огромной сковородкой в руках.
   Дело в том, что Коля с Толей не далее, чем в полдник хотели удивить экипаж своими кулинарными способностями. Уговорив Любашу выдать им нужные ингредиенты, двойняшки решили испечь торт. Все, кроме Саньки, одобрили этот проект. Только Санька, имея большой опыт работы на камбузе, наверняка знал, что дело не может кончиться добром, если мужики без специального образования начинают готовить что-то помимо яичницы или вермишели. Накаркал ли Саня, или по какой другой причине, но, мягко говоря, торт не удался! И всё бы ничего, если бы братья вовремя отмыли сковороду!
   А так!!! Добрая и весёлая Любаша становилась "ужасом, летящим на крыльях ночи", как говаривал мультяшный герой, если кто-то посягал на святую из святых - чистоту и порядок на камбузе. Многим уже досталось и за меньшее, например, за чайную ложечку вымытую, но положенную не туда, где ей положено быть. А тут целая немытая сковорода! Да не просто сковорода, а сковородища!!!
   Так вот, этот "ужас, летящий на крыльях ночи" прилетел к костерку со сковородой и начал, размахивая этой сковородкой перед носом у всех присутствующих, выговаривать своё неудовольствие почему-то всем присутствующим. Особенно досталось близнецам, которые, схватив сковородку, быстро удалились.
   Туго соображающие от выпитого и пережитого, сплотчики, в мгновенно пронёсшимся последнем акте, разыгранной для них комедии, не поняли ничего. С трудом проворачивая в мозгах произошедшее, они знали наверняка: бабка Кузьмичу рассказала не всю правду. На самом деле, бесы - это не самое страшное. Самое страшное - это фурия, которая пронеслась над костром и унесла с собой этих бесов, скорее всего находящихся у неё в подчинении, и которым, похоже, самим придётся лизать эту страшную сковороду.
   - Ч-ч-что эт-т-то б-б-было? - чуть расклеил рот рыжий сплотчик.
   - Н-н-не об-б-бман-н-нул Кузьмич-то! - в такт ему произнёс дедок.
   Кузьмичу уже порядком надоел этот затянувшийся концерт и он тихонечко свалил на пароход.
   Уже совсем стемнело, когда на борт буксира пришли бригадир сплотчиков и приёмосдатчик.
   - Вы чего с моей бригадой сделали? - сквозь смех спросил вышедшего на встречу Саньку.
   - А что случилось? - ответил вопросом на вопрос ничего не понимающий Саня, - Неужто, классику всем гамузом вслух читают?
   Парню сразу показалось, что он проспал что-то интересное, когда столкнулся в коридоре с не в меру довольным механиком.
   - Да чёрт их знает, - почёсывая в затылке, задумчиво продолжил бригадир, - перепились что ли? Ходят вокруг костра на карачках и блеют, как стадо баранов.
   - Ага, ври больше! - не поверил мужику парень.
   - Да иди ты... Не веришь, сам посмотри! - отмахнулся бригадир, - Где начальство-то? Плот давайте принимайте.
   С этими словами приемосдатчик и старший бригады поднялись в рубку, а Санька побежал на борт, разбираемый любопытством. Выйдя на палубу, он тут же врезался в Стёпку, уже наблюдающего за происходящим на плоту.
   - Во дают! - тыча пальцем в сторону бригады только и смог произнести второй штурман.
   - Чего это они, перепились что ли? - заржал Санёк, - То-то бригадир у них обалдевший пришёл!
   Появившиеся на палубе Коля с Толей вкратце объяснили, что тут произошло.
   - Мы бы их ещё больше развели, если бы Любка не появилась со своей сковородкой, - буркнул Толя.
   - Не, она как раз в тему попала. Мужики вообще в штаны наложили, когда она железом размахивала, - не согласился с братом Коля.
   - Да ладно, сами, наверное, штаны менять ходили после её выхода?! - хохотнул Стёпка, - У Любани бзик на счёт всего, что камбуза касается, а вы целую сковородку грязной бросили! Хорошо, что эта чокнутая вас этой сковородой не отходила.
   - Ага, - мирно согласился Коля, - нас маманя тоже всегда тряпкой сырой гоняла.
   - Видать не первый тортик печёте?! - съязвил Санька.
   Разговор прервал появившийся Кузьмич:
   - Ну как? Всё ещё ползают болезные? Пойду ка им противоядие поднесу.
   Хитро подмигнув пацанам, механик перелез через фальшборт и в развалочку направился к бригаде.
   Парни с интересом наблюдали за Кузьмичём, ожидая продолжения прикола. Но к их разочарованию ничего интересного не последовало. С появлением Кузьмича мужики перестали ползать, тот передал им какую-то бутылку, похоже, произнёс пару фраз и удалился обратно на пароход.
   - Я-то думал ты ещё чего-нибудь отчиблучишь, - прогнусил Санька, - прикол, конечно, клёвый, но без финала. Я тебя не узнаю, Кузьмич.
   - Хватит лясы точить, - нарочито строго гаркнул механик, - вон уже документы оформили, сейчас на буксир выходить будем. В рейс идти пора, а вы ещё не на местах. Санька! Пошли машины готовить!
   Парни начали было рассасываться с палубы, как вдруг всех остановил Стёпкин вопрос, заданный механику:
   - Кузьмич, а чего это ты им в бутылке дал?
   - Ничего особенного, не боись! Слабительное это! - на ходу бросил колобок.
   - Добрый же ты, Кузьмич! - хохотнул Санька следуя за механиком, - Побьют они тебя за твою доброту, когда правда всплывёт!
   - Не, меня не побьют! Нас побьют! - почему-то весело сказал Кузьмич, ныряя в машинное отделение.
   "Кит" взяв на буксир плот, плавно вывел его на стрежень реки и тихо поплёлся вниз по течению. Все свободные от вахты разбрелись по каютам. Начался новый рейс.
  

6.Как "матёрый зверь" напугал пол экипажа.

   На утро, монотонный гул работающих двигателей напрочь перекрыл душераздирающий визг, доносящийся с камбуза. Стоявший у штурвала Стёпка даже присел от неожиданности, а находившийся в это время в машине Коля подумал, что работающие двигатели сбесились и пошли в разнос. Спавшие же в это время Леонид Павлович, Кузьмич, Санька и Толя сквозь сон подумали, что по судну сыгран сигнал тревоги и в мгновение ока выскочили в коридор, на ходу напяливая штаны и стараясь понять спросонок, что же произошло.
   Уже через несколько мгновений мужикам стало ясно, что это не сирена. Сирена не может звучать на камбузе, к тому же сирена воет, а не визжит, и уж тем более, не может чередовать визг с воплями: "мама, мамочка!". Но легче от этой догадки "китайцам" не стало. Всем сразу стало ясно, что готовившая завтрак Любаша попала в беду, поэтому вся толпа бросилась на камбуз. Ворвавшись на пищеблок, речники увидели странную картину: Любаша плясала на электрической плите, а подошвы её тапочек изрядно дымили. Но девчонка и не думала спрыгивать с разогретых конфорок. Она продолжала танцевать, издавая всё те же душераздирающие вопли. При этом она ещё умудрялась кидать уцелевшие яйца на пол из прижатой к груди яичной ячейке.
   От увиденной картины мужики остановились в дверях в замешательстве.
   - Всё! С катушек слетела! - констатировал Санька, - Я тоже в прошлом году с этой готовкой чуть с ума не спрыгнул!
   - Хватит базарить! - рявкнул на пацанов ни чуть не меньше озадаченный капитан, - Снимайте её скорее с плиты, сгорит же! Кузьмич, неси, на всякий случай, аптечку!
   Леонид Павлович ещё не успел раздать приказания, а Толя уже тянул к поварихе свои огромные лапищи. Любаша, только что заметившая подошедшую помощь, сама прыгнула в объятия великана, съёжившись в комок и прижавшись к огромной Толиной шее. Тапочки, из которых Люба ловко выпрыгнула, остались дымить на плите.
   - Люба! Успокойся! Объясни, что случилось? - властно, но тихо погасил уже затихающий визг Леонид Павлович, - Саня! Да сними ты эти тапки с плиты! Чего стоишь, рот разинул?!
   Пока Санька отскабливал с конфорок остатки подошв, Любаша, дрожа, сидела практически на голове Толи под самым потолком камбуза, как напуганный огромной собакой котёнок, сидит на самой вершине дерева.
   - Ты можешь объяснить, что произошло? - повторил вопрос капитан.
   Пока Люба силились что-то произнести, её опередил Санька:
   - Может она колёсница!
   - Как это? - переспросил подошедший с аптечкой Кузьмич.
   - А вот так это! - передразнил Санька механика, продолжая счищать горелую резину с плиты, - Нажралась колёс, ну, таблеток, то есть, вот и глючит дамочку!
   - Сам дурак! - вдруг заговорила Любаша, по-детски обижаясь на Саньку, - Просто я крыс очень боюсь!
   Последнее слово "боюсь" до Леонида Павловича и Саньки долетело уже откуда-то из коридора, и если первый слог был ещё отчётливо слышен, то второй донёсся до них уже издалека.
   Ничего не успевшие понять Санька с Леонидом Павловичем тупо смотрели друг на друга. Направившись к выходу, они упёрлись в стоявшего с аптечкой механика, растерянно пялившегося в сторону кают-компании.
   - Вот это скорость! - не то с удивлением, не то с восхищением только и смог произнести Кузьмич.
   - А чё ты удивляешься? - с деланным равнодушием сказал Санька, - "В мире животных" глядеть надо!
   - "В мире животных" то тут при чём? - не понял капитан.
   - Темнота!!! В этой передаче Дроздов так и сказал: "Все слоны боятся мышей!", понял? Если уж мышей боятся, то крыс и подавно!
   - Ну, я бы не сказал, что Любка на слона похожа! - с сомнением в голосе произнёс Кузьмич.
   - Да я про Толю! - протянул Санька, - Меня сейчас больше интересует, как это парень больше двух метров с поварихой на голове на такой скорости в дверных проёмах уместился? Наверняка Любаня перед каким-нибудь косяком искалеченная валяется.
   - Типун тебе на язык! - с тревогой сказал Леонид Павлович, выписав матросу крепкую затрещину, и направился в сторону кают- компании.
   Кузьмич, не выпуская из рук аптечку, поспешил за капитаном. Санька, потирая затылок, двинулся за ним. По дороге он заскочил в ходовую рубку поведать уже изрядно нервничавшему от неведения Стёпки о происшедшем, опуская подробности о полученной затрещине.
   Дойдя до кают-компании, все в очередной раз открыли рты от увиденного.
   Толя сидел на столе, Любаша, крепко вцепившись ему за волосы, сидела под потолком у него на голове. Оба дрожали мелкой дрожью.
   - А у Любки положение выгоднее! - не удержался от язвинки Кузьмич, - Пока крысы будут жрать слоника, у неё будет ещё время повизжать!
   После слов механика пирамида, начала дрожать сильнее, раскачиваясь всё с большей амплитудой.
   - Эй! Чего тут случилось-то?! - вопрошал столпившихся в кают-компании, только что вышедший из машинного отделения, Коля.
   - Да вот, полюбуйся! - протянул Кузьмич, указывая рукой на "композицию", - крысы...
   Дальше слова застряли в горле у толстяка, потому что, стоявший только что в дверях Коля уже находился на том же столе, вибрируя в такт столешным старожилам.
   - Детский сад просто какой-то!!! - крякнул Леонид Павлович. Цвет его лица начинал потихонечку меняться в сторону запрещающего сигнала светофора, - Ну ладно, баба мышей с крысами боится! А вы то, лбы здоровенные...
   Зная капитана на первый год, Санька с Кузьмичём предпочли незаметно покинуть кают-компанию. Они тихо поднялись в рубку, тем более что незаметно за происходящим уже подошла их вахта.
   - Вот, Степан Алексеевич, - с сарказмом начал Кузьмич, заламывая руки, - всё, всё пропало!
   - Чего пропало, хорош придурять! - буркнул Стёпка, - Чего там на завтрак? На меня с перепугу сегодня такой жор напал, аж стадо слонов могу съесть!
   Последние слова вызвали просто гомерический хохот у Саньки, а Кузьмич, захлёбываясь пробившими от смеха слезами, схватился за живот.
   - Я гляжу, вам Любаня вместо колбаски в яичницу "дури" подсыпала, - злился Стёпка, уступая место у штурвала трясущемуся от смеха Кузьмичу.
   - Иди, Стёпа, завтракай! - не обращая внимания на последние слова Степана, только и сумел выдавить из себя Кузьмич.
   - Завтрак на столе в кают-компании, как раз то, о чём ты мечтаешь! - с новой силой заржал Санька.
   - Беги быстрее, пока подлива не остыла!
   По рубке загрохотал новый разряд хохота. Мало что понимающий Стёпка, заполнив вахтенный журнал, махнул рукой на хохмачей и направился вниз.
   Спустившись в коридор, он услышал громкий голос Палыча, и в то же мгновение что-то огромное два раза пронеслось мимо него на бешеной скорости, а из кают-компании опять послышался уже знакомый душераздирающий визг.
   Как потом выяснилось, никакие уговоры капитана не могли убедить бедную троицу покинуть многострадальный стол. Плюясь и чертыхаясь, Леонид Павлович вернулся на камбуз и вместо стаи кровожадных грызунов увидел маленького мышонка, мирно грызущего макаронину, по всей видимости, брошенную Любашей в "страшного" зверя. Схватив со стены попавшийся, как раз кстати, дуршлаг, капитан, как сачком, накрыл мышку. Возмутитель спокойствия был пойман и отправлен в пустую литровую банку, недавно вымытую Любашей и сушившуюся тут же на разделочном столе.
   Вернувшись в кают-компанию, Леонид Павлович со словами: "Всё, нет там больше никого" вынул из-за спины банку с грызуном.
   Капитан с банкой в руках произвёл, по всей видимости, неизгладимое впечатление на восседавшую на столе троицу. Дальнейшие их действия были попросту неадекватны. Вместо того, чтобы радоваться, что страшный зверь пойман, и находится в полной изоляции в надёжных руках, реакция всех троих была совершенно противоположной.
   Коля с выпученными от ужаса глазами мигом выскочил из кают-компании. Брат последовал его примеру, да так быстро, что, визжавшая Любаша, не унеслась на его голове, как это должно было случиться, а осталась на столе. Примерно такой же фокус показывают люди с отменнейшей реакцией, когда срывают со стола скатерть, а предметы, находившиеся на ней, остаются на месте.
   Леонид Павлович растерянно стоял посреди кают-компании, не зная, что предпринять, то и дело повторяя: "Ну, детский сад, просто детский сад какой-то!".
   - Леонид Павлович! Уберите его отсюда!!! - не переставала верещать повариха.
   Не дождавшись решительных действий против нарушителя спокойствия со стороны капитана, Любаша, закрыв глаза с ещё большим визгом, бросилась прочь из кают-компании и исчезла за дверью своей каюты.
   Постояв ещё немного посреди опустевшей кают-компании, шеф не нашёл ничего лучшего, как подняться в рубку.
   Там продолжали загибаться от хохота Санька и Кузьмич. На диванчике в уголке восседал нахохлившийся Стёпка. Он предпочёл вернуться обратно от греха подальше после того, как мимо него пронеслись с небывалой скоростью две кометы.
   - Ну, просто какой-то детский сад! - не переставал повторять капитан, поднимаясь по трапу.
   - О-о-о!!! - попытался сделать сквозь смех удивлённое лицо Кузьмич, завидев пришедшего капитана, - Не маловата ли камера для такого матёрого зверя!?
   - Ну, просто детский сад! - как заезженная пластинка только и смог повторить Леонид Павлович.
   - Палыч! Ты где этого монстра отловил? - продолжал веселиться толстяк.
   - Не поверишь, на камбузе мирно макароны жрал, которыми его Любашка убить пыталась!
   - Ну, ладно Любаня! Это - баба. С ней всё понятно. А эти-то лбы как метались! - снова начал смеяться Кузьмич.
   - Ничего смешного лично я в этом не наблюдаю! - насупясь, подал голос голодный Стёпка, - Что-то везёт нам на зверьё. У меня даже примета есть такая: появился зверь на пароходе, значит, команда будет голодной!
   - Не боись, Стёпа, этот тебя не обожрёт, даже если упрётся! - под новую волну смеха сказал Санька, - Голодным не останешься!
   - Конечно, не останусь, - язвительно парировал Степан, - подумаешь, повариха с катушек съехала, у нас ведь есть, кому её заменить!
   Санькино хорошее настроение вмиг испарилось, а улыбка трансформировалась в гримасу. Схватив банку с мышонком, Санька бросился вниз по трапу. Куда рванул матрос, никто не знал, только через четверть часа с камбуза потянуло жареной картошкой и послышалось весёлое пение поварихи, а в рубку по очереди поднялись сконфуженные Коля с Толей.
   Поприкалывавшись ещё немного над братьями, все постепенно вернулись к мирной жизни. Как удалось Сане урегулировать этот инцидент, так никто и не понял. Сам Саня на все вопросы отвечал туменно:
   - Уметь надо! Чтобы изменить следствие, надо ликвидировать причину!
   Жизнь на пароходе потекла снова размеренно, только Санька после обеда украдкой ото всех утаскивал в каюту кусочек хлеба.
      -- Как Саня варил суп из топора.
   Сдав плот в месте назначения, "Кит" мирно торчал носом в берег, ожидая дальнейших распоряжений от диспетчера. Кузьмич со Степаном и Санькой, с утра что-то ковырявшие в машинном отделении, перемазанные с ног до головы, вылезли на палубу перекурить. Солнце грело уже совсем по-летнему, не смотря на то, что май ещё даже не перевалил за половину месяца. Мужики, закурив, блаженно растянулись рядком прямо на уже нагревшейся палубе, подставляя свои измазанные лица утреннему солнышку и приятному летнему ветерку. В открытый иллюминатор с камбуза долетал приятный запах готовящейся выпечки.
   - Похоже, сегодня будут плюшки! - сглатывая слюну сказал Санька.
   - Не, пироги! Чуешь, ещё тушёной капустой тащит?! - не согласился Стёпка.
   - А я говорю, плюшки! Капуста, может на второе будет! - не сдавался Санёк
   - Стёпа! Не спорь с лучшим поваром затонской общаги, - промурлыкал Кузьмич, жмурясь на солнышке, - человек, сваривший кашу из топора, имеет право на определяющее слово!
   - Чего ты несёшь? Когда это я кашу из топора варил?
   - Ну не из топора, ну не кашу! - продолжал мурлыкать механик, - Я, конечно, ничего не говорю про макароны с часами, после которых "акулята" в гальюне больше недели жили, но с экипажем "Циклопа" ты поступил точно по-свински, честное слово!
   - Ничего и не по-свински, сами бартер предложили! - уже не так азартно продолжал спорить Санька.
   - А ну, давайте колитесь, что вы ещё за зиму отчиблучили?!- встрепенулся Стёпка в предвкушении очередной занятной истории.
   - В принципе, ничего особенного, - в том же духе лениво продолжал Кузьмич, - просто Саня раскрутил "Циклопов" на продукты, как последних лохов. Да тебе что, в детстве сказку не читали, как умный солдат жадную бабку раскрутил?
   Степка замотал головой и приготовился слушать новую байку Кузьмича. Саня, почуяв, что механика уже не остановить, сделал безразличную мину. Парень про себя подумал, что в любой ситуации можно найти что-нибудь хорошее. Сейчас, например, пока Кузьмич треплется, перекур будет продолжаться и можно совершенно официально поваляться на солнышке.
   Кузьмич, закурив ещё одну сигарету, искоса глянув на Саньку, замяукал ещё мягче и ленивее:
   - Началось это тогда, когда Саня ездил в город за теми злополучными часами. Пол посёлка будто бы этого только и ждало. Все назаказывали нашей доброй душе покупок по самые нехочу! Вот и Меркурич с "Альбатроса", помнишь такого, наверное, по прошлой осени, заказал ему для своего кутёнка игрушечных костей в зоомагазине! У того, видите ли, зубки режутся, он мебель грызёт! Ну, дал бы ему настоящий мосол, так ведь нет! Надо мужику выпендриться! У всех собаки, как собаки, а у этого, что ты, элита!
   - Кузьмич, не отвлекайся, - вернул борца за справедливость на нужные рельсы заинтригованный Стёпка.
   - Так вот я и говорю, привёз ему наш добрый самаритянин полные карманы этих костей. Ну, по приезду Саньки в посёлок все сразу свои заказы расхватали, дальше про обмывку часов ты уже знаешь, а потом, спустя недели три Саня на танцы собрался. Надел свой выходной пиджак, в котором, кстати, и в город ездил, сунул руки в карманы, а там, в рваной подкладке одна из тех костей затерялась. Как раз самый большой и самый красивый мосол, как настоящий! Ну не бежать же к Меркуричу по такому пустяку. К тому же, Санька ему этих игрушек тонну приволок! Ну и бросил он косточку на тумбочку, где она и валялась, пока в один далеко не прекрасный день наш Саня не проснулся голодным. Как раз на улице мороз стоял, в магазин сбегать в лом, а кушать хоца! Вот тут он и решил приколоться с голодухи. Налил в кастрюлю воды, бросил туда эту кость и поставил на газ. Стоит довольный, помешивает! Тут, на свою беду, на кухню парни с "Циклопа" с великого бодуна прилетели. Жрать хотят, а варить-то некому. У них на пароходе Генка всегда варил, а остальные все вроде тебя, Стёпа, стряпухи - экстра класс, без яда отравят! Как раз Генку-то они накануне на турбазу и провожали, тому путёвку от пароходства дали! Вот и прикинь! Похмелье, голод, кормильца нет! И всё это, как говориться, в одном флаконе! Поневоле голову потеряешь. А тут стоит совершенно один у огромной кастрюли "китаец" и преспокойно помешивает своё варево. У "циклопов" слюни, как у бульдогов, до коленок повисли. Голод не тётка! Вот Семён и намекает Сане: "Какая у тебя кастрюля большая, Сань! Наверное, человек пять накормить можно!". А этот им в ответ: "Бог подаст!".
   Саня ведь у нас психолог. В другой раз точно по шапке получил бы, а тут все козыри в его руках! Он варить умеет и варит! Они варить не умеют, и стоят слюнки глотают!
   "Циклопы" то не знали, что Санька дурью мается. Видно же, что в кипятке мосол кувыркается. Ну, скажи, кому придёт в голову, что у плиты стоит идиот и варит пластмассовую собачью игрушку?!
   Что потом было, не поверишь! Эти оболтусы предложили Сане бартер! Его варево на их продукты! Припёрли капусту, морковь, картошку, тушёнку, ещё всякой всячины, и пока Санька кумекал, как им отказать, схватили кастрюлю и улетели! По всем законам логики, нашего шеф повара должны были отлупцевать примерно через минуту. Но ни через минуту, ни через пять рука правосудия так и не затолкнула содержимое кастрюли Сане в то место, которое постоянно ищет себе приключений. Оказалось, что на Санино счастье, "акулятам" накануне дали премию за экономию топлива. И когда "циклопы" неслись на всех парах с кастрюлей в свою комнату, боясь, что Санька передумает меняться, вернёт им продукты и отнимет кастрюлю, навстречу им нарисовался экипаж "Акулы" и позвал их всех в кафе немедленно отметить данное событие.
   Естественно, "Циклоп" всей командой предложение принял. Кастрюлю поставили на подоконник за занавеску, чтобы ненароком никто не спёр, оделись в мгновение ока и унеслись. Кстати, "акулята" и Саньку нашего пригласили. Так что ему тогда повезло дважды: не побили, да ещё накормили!
   - Трижды! - перебил рассказчика Стёпка, - Ещё и продуктов ему надавали!
   - Ну, ты уж ваще, Стёпа! - возмутился Санька, - Хорошего же ты обо мне мнения! Да я из этих продуктов на три экипажа супы варил!
   - Ещё бы! - продолжил свой рассказ Кузьмич, - Ещё бы не варил! На следующее утро комедия продолжилась. "Циклопы" проснулись и к кастрюле, а там плавает явно что-то не съедобное! Сначала они долго соображали, что это такое. Искусственная костяшка разварилась и в процессе варки превратилась в коричневую кривую колбаску, очень напоминающую, ну, это ..., ну сам понимаешь, что напоминающую! Опешившие парни, ещё не отошедшие после вчерашнего банкета, сначала долго переглядывались, а потом начали выяснять, кто из них схомячил весь суп, а потом использовал кастрюлю, как ночную вазу, да ещё имел наглость поставить всё это на старое место! Хорошо хоть, зная друг друга давно, "Циклопы" пришли к выводу, что никто из них на такое не способен даже в полном беспамятстве. Тогда кто же! В общем, пришли они к выводу, что какая-то сволочь очень мерзко пошутила, пока они дрыхли после сабантуя. Идти разбираться с соседями они не стали. Сам прикинь, как бы это было! Толпа мужиков вваливается ни свет, ни заря в соседние комнаты и по очереди всем задаёт один и тот же вопрос: "Скажите пожалуйста, это не вы ночью сожрали наш суп, и насрали нам в кастрюлю?!". Согласись, это выглядело бы, мягко говоря, немного странно. Считай, вся общага через несколько минут уже была бы в курсе этого инцидента. А если учесть ещё и то, что все новости у нас передаются, как по сломанному телефону, то ничего удивительного бы не было, если к вечеру все с омерзением только о том и говорили бы, что "циклопы" питаются чёрт знает чем!
   Вот они и решили, что идти с опросом по всем этажам, кто насрал им в суп, ещё больший идиотизм, чем сам факт использования кухонной утвари далеко не по назначению. Кастрюля вместе с содержимым, благо было утро в воскресенье, была тихо отправлена на помойку, а Санька через день получил новенький блестящий котелок, только что из магазина.
   Вот так вот, Стёпа, - подытожил свой рассказ Кузьмич, - если человек на голову нездоров, и ему в скворечник постоянно залетают чумовые мысли, то ему и продукты, и новая кастрюля!
   Санькино возмущение на сделанные механиком выводы, опередил оклик Леонида Павловича:
   - Вы чего там разлеглись, через полчаса отходим. Доделывайте, что начали и в путь!
   - Так у нас почти всё готово, Палыч, - ответил капитану Кузьмич, - осталось только лючата закрепить, дело пяти минут.
   Механик поднялся и, кряхтя, зашагал в машинное отделение. За ним потопали и парни.
   Через полчаса "Кит" уже нёсся на всех парах в обратный путь за новым плотом. Вахты снова потянулись нескончаемой цепочкой одна за другой, и на буксире опять неспешно потекла размеренная жизнь.

8.Как на буксире появился кот,

И как одно недоразумение повлияло на лица близнецов.

   Чем ближе подходил "Кит" к месту назначения, тем больше портилось настроение у Кузьмича. Механик знал, что встреча со сплоточной бригадой не сулит ему ничего хорошего. На его прикол с двойняшками сплотчики обязательно ответят своей шуткой, которая может в очередной раз прославить его на всю реку.
   Буксир подвалил к плоту, когда день уже перешагнул в свою вторую половину. Солнце, в отсутствии хоть какого ветерка, палило, будто на реке стояла середина лета. Нежившиеся в горячих лучах светила сплотчики лениво, но приветливо встретили пароход, принимая швартовые, поданные с буксира.
   - Привет, орлы! - как ни в чём не бывало крикнул суетящимся на палубе матросам бригадир, - Сань, Кузьмича крикни. Да давайте плот оформлять, начальство торопит. Чтобы нашей конторе план выполнить, вас сегодня же в рейс выпихнуть надо.
   - Вот сейчас всё брошу и побегу тебе Кузьмича искать! - огрызнулся Санька, пытавшийся смотать в бухту стальной трос, который так и норовил распрямиться и врезать матросу по лбу.
   Но бригадир сплотчиков на резкие слова парня не обиделся. Он только весело улыбнулся, глядя на то, как Санька борется со стальным змеем, который в свою очередь, словно выждав удобный момент, вывернулся из рук матроса и врезал ему промеж глаз. Санька взвыл не столько от боли, сколько от обиды. Пнув ногой своего обидчика, он решил временно оставить трос в покое. Но только на время перекура. Затянувшись пару раз, Саня остыл, а после третьей затяжки уже сам веселился над своей неловкостью.
   - Что, Саня, опять по лбу получил? - увидев растущую шишку на лбу подчинённого, сказал, вышедший на палубу, капитан, - Ничего, до свадьбы заживёт!
   - Палыч, принимай плот, - перебил Леонида Павловича старший сплотчик, - если сегодня свалите, нам премия светит. Так что, будь добр, не подведи. Вот и приёмосдатчик идёт.
   - Не дрейфь, не подведём. Что не сделаешь для хороших людей! - весело ответил бригадиру капитан, потом, повернувшись к Саньке, продолжил, - Саня, скажи Стёпке и Кузьмичу, чтобы воз осмотрели, я документы на плот пока оформлять буду.
   С этими словами капитан буксира начал подниматься в рубку, уводя с собой приёмосдатчика, а появившиеся на борту Кузьмич и Степан, поздоровавшись со всеми, спрыгнув на плот, пошли с бригадиром осматривать принимаемый плот.
   - Ну, спасибо тебе Кузьмич! - произнёс бригадир, когда они удалились от остальных сплотчиков на приличное расстояние.
   - За что это? - буркнул механик, не ожидая ничего хорошего от начинающегося разговора.
   - Так ведь мои-то пить бросили! Все, как один! Уж не знаю, что ты им наговорил, но теперь ни один капли в рот не берёт! - радовался сплотчик, - Только вот, почему-то, Просковья, знаешь, наверное, продавщицу из нашего сельпо, обещала тебя при встрече прибить! Наши-то поскандалили с ней капитально!
   И бригадир рассказывал штурману и механику про удивительные вещи, творившиеся с его подчинёнными, когда плот, уводимый "Китом", скрылся за поворотом. Про то, как вся бригада бегала по прибрежным кустам, издавая страшные звуки, при этом чертыхаясь и кляня то Кузьмича, то Просковью, а длинный даже застирывал свои штаны.
   В то же самое время сплотчики мирно грелись на солнышке прямо на брёвнах недалеко от буксира.
   - Доченька, - окликнул Любашу, вышедшую на палубу подышать свежим воздухом из душного камбуза, оживившийся дедок, - котёнка не приютишь?
   Дед подошёл к борту парохода, где стояла повариха, вытаскивая из-за пазухи пушистый комочек.
   - Не успел родиться, а жизнь его уже потрепала, - продолжал давить на жалость дед, - не успел на ноги встать, а уже хвоста лишился, голодный, пугается всего.
   Люба, взяв на руки котёнка, сразу же прониклась к нему жалостью и любовью. Природа, обделив девушку ростом, сполна компенсировала этот, с точки зрения комплексующей по этому поводу Любы, недостаток доброй душой, чуткостью и состраданием.
   Не говоря никому ни слова, Любаша, прижав к себе малыша, юркнула к себе в каюту. Там из пустой картонной коробки, принесённой из провизионки, она соорудила уютненькое ложе для уже своего маленького друга. Не сказав никому ни слова про своё новое приобретение, Люба продолжала стряпать на камбузе, изредка забегая в каюту проведать приёмыша.
   Плот был принят в кротчайшие сроки, и "Кит", выйдя на буксир, потащил сотканное из брёвен полотно, тяжело пыхтя дизелями. На этот раз по приказу диспетчера плот без переучалки и смены буксиров должен быть доставлен до места назначения. То есть, "Кит" должен вести этот плот на большую реку с переходом через все водохранилища.
   - Значит, рейсик затянется на месяц, полтора? - узнав о приказе, буркнул Кузьмич.
   - Бери больше, где-нибудь около двух, - в тон механику ответил Леонид Павлович, - если, конечно с погодой повезёт.
   Снова потянулись однообразные вахты, одна сменяя другую. Снова дни были похожи друг на друга, словно близнецы братья.
   Однажды, идя по коридору на ночную вахту, капитан услышал из-за двери в каюте поварихи не то мяуканье, не то рычание в перемежку с сопением. " А кокша-то у нас похрапывает!" - отметил про себя Леонид Павлович, поднимаясь на капитанский мостик.
   - Доброй ночи всем, - произнёс шеф, остановившись у входа, давая глазам привыкнуть к темноте.
   - Кому добрая, а кому не очень! - пробурчал Кузьмич в ответ на приветствие капитана.
   - Опять что-то случилось!? - изменился в голосе Палыч, - У нас когда-нибудь будет всё нормально? Нет, я не прошу, чтобы было всё хорошо, просто по-человечески нормально, без приключений! Что на этот раз?
   - Та не, Веонит Пафвофить, не фовнутесь, нитефо ствафнофо не фвутивофь, - послышался с дивана странный голос, крайне похожий на голос Толи, - пвофто я явык пвикуфив.
   - Явык он пвикуфил! Котяра мартовский!!! - зло передразнил матроса Кузьмич, - Ты Палыч, лучше спроси своего вахтенного, кто помог ему его прикусить!
   Не успел капитан переадресовать вопрос Толе, а тот уже нёс непонятный лепет в своё оправдание:
   - Веонит Пафвовить! Тефное фвово, я не финофат! Никакой вадней мыфви у меня не пыфо! Пвофто певед вафтой, пвовевиф мафынное оттевение, я вфпомнив, фто фигаветы запыв и хотев ва ними в каюту вайти. В ковидове темно, вот я в товопях двеви и певепутав! У наф-то ф ней твеви вятом!
   - Так! Насколько я понял из твоего очень "понятного" объяснения, ты вместо своей каюты попал к поварихе? - стараясь как можно строже, продолжал допрос капитан. Леонид Павлович, сразу врубившись в ситуацию, еле сдерживался, чтобы не расхохотаться.
   - Ну, та! - почему-то весело ответил Толя.
   - С этим ясно. Ну а морду-то тебе так где перекосило? Или увидел там что-то такое?! - не сдержав смеха брякнул Кузьмич.
   - Та не, - наивно оправдывался матрос, - я и товою, твеви я певепутав! А увитеть нитефо не уфпев, тево-то мне пвям в мовду, как твефнет! У меня пвям ифквы ив гваф пофыпавифь. Тут-то я явык и пвикуфив!
   - Ясно, - протянул капитан, - сходил медведь на пасеку медку попробовать!
   - О-о-о! Меток я вюпвю! - не поняв смысла фразы, произнесённой Палычем, наивно промычал Толя, чем вызвал грохнувший на всю рубку дружный хохот.
   - Не, Палыч, он точно случайно двери перепутал, - подал голос до сих пор молчавший в уголке Санька, - я ему в машине вахту сдавал, оттуда вышел не на много после него. Он и про сигареты говорил, и вылетел от поварихи, чуть дверь открыть успел. Я точно видел, как Любка его скалкой охаживала! Не скалка, а бита просто! Толяну раз десять перепало! Если бы по моей башке так врезали, она бы с первого удара рассыпалась бы!
   - Не переживай , Сашёк, у тебя всё ещё впереди! - не переставал гоготать механик, - Уж кому, кому, а тебе с твоим шилом в жопе все шансы с той скалкой поближе познакомиться!!
   - Типун тебе на язык! - недовольно буркнул Санька, зябко поёжившись, - Я её каюту и так за версту обхожу.
   - Да! - протянул капитан. Привыкнув к темноте, он глянул на сидевшего на диванчике Толю и , присвистнув, продолжил, - Одно в этой истории радует. Теперь мы безошибочно можем отличать двойняшек друг от друга. И всё же, надо поставить в каюту кока на дверь задвижку. Пусть уж лучше запирается, чем со скалкой под подушкой спать, - и, повернувшись к Саньке, добавил с иронией в голосе, - вот тебе, Саня, и шанс познакомиться с нашей деревообрабатывающей промышленностью!
   - Ну да, конечно, была охота по башке получать! Пусть лучше Толян ставит. Ему-то уже всё равно! К тому же у него башка проверена на прочность!
   - Прения сторон окончены! - уже серьёзно заявил Леонид Павлович, - Завтра на дневной вахте и поставишь! Всё!
   Сменившись с вахты, Санька брёл следом за Кузьмичом на камбуз испить перед сном чайку. Проходя мимо поварской каюты, они услышали всё те же звуки, что слышал капитан.
   - Во! Слышишь!? - шёпотом спросил механика Санька, - Она даже храпит, да храпит как-то не по-человечески!
   - Ага! Как ведьма храпит, - передразнил парня Кузьмич, сам страдающий неимоверным храпом, - все по-разному храпят, чего тут удивительного.
   - Точно, как ведьма! - не обращая внимания на шутливый тон механика, прошипел Санька, - Только ведьмы храпят, будто мяукают!
   - Дурак ты, Саня! Ведьмы с метлой дружат, а у этой - скалка! Вот завтра пойдёшь щеколду ставить ей на дверь и проверишь: ведьма она или нет! Ну, всё, хорош баланду травить! Пошли спать, что-то чай пить расхотелось.
   Санька спал плохо. Сон никак не приходил и, проворочавшись пол-ночи, парень решил выйти на палубу покурить.
   Санёк побаивался Любашу. К тому же, в противовес этому, девчонка явно ему нравилась с каждым днём всё больше, но вздорный характер матроса наотрез отказывался воспринимать сей факт, расценивая это, как покушение на личную независимость. Данное обстоятельство заставляло Саньку избегать общения с поварихой, и приказ капитана явно не вписывался в Санькины планы.
   Выйдя на палубу, он нос к носу столкнулся с Колей, трущим заспанные глаза своими огромными кулачищами.
   - Привет, чего не спишь, еще пол пятого только? - спросил Коля, явно борющийся с путами Морфея, - Я бы, если б не вахта, спал бы, да спал бы!
   - А ты делом займись, помогает ото сна, - с появившимся блеском в глазах, ответил Саня, - кстати, шеф велел тебе щеколду на дверь поварихи поставить.
   - Да? - с сомнением переспросил Коля, - а мне он на смене вахт ничего не сказал.
   - Забыл просто. Сдал вам вахту и спать скорее рванули, - не унимался Саня, - ты брата видел?
   - Не-а, мы с ним разминулись. Его капитан послал чаю заварить, а я в рубку поднялся, когда его уже там не было.
   - Вот видишь! - обрадовано воскликнул Санька, - Братана ты не видел, а шеф просто забыл!
   - Ладно, поставлю, - утвердительно, но всё же с тенью сомнения ответил Коля.
   - Где взять щеколду, знаешь? В кладовке у механика, как войдёшь, справа на верхней полке. Не забудешь?
   - Фигня - вопрос! - всё так же сонно ответил Коля и, сшибая углы, побрёл в сторону кладовой.
   Проводив взглядом товарища, Санька, докурив сигарету, весело полетел в свою каюту, быстро юркнул под одеяло и тут же уснул.
   Но спать Саньке долго не пришлось.
   - Вфтафай, на фахту пова! - услышал парень знакомый голос, который звучал с явно идиотским акцентом.
   В дверях в сумраке каюты маячила огромная фигура одного из близняшек.
   Вспомнив происшедшее накануне, Санька не удержался от вопроса:
   - Толян, ты чего не спишь, сейчас же Колькина вахта?
   - Фо, блин! Кувьмить такой вэ вопвоф вадал! Фгововились фтоли?! Не фмефно увэ! Вфтафай тафай!
   Санька немало удивившись, умылся и побрёл завтракать. В кают-компании его встретила хмурая Люба. На Санькино "Доброе утро" повариха только фыркнула и мигом унеслась на камбуз.
   "Так, денёк начался неслабо! Похоже, ничего хорошего сегодня не ожидается", - подумал про себя Санёк, уплетая горячие беляши с чаем.
   В воздухе чувствовалось какое-то напряжение, и чтобы разрядить гнетущую обстановку матрос крикнул вслед исчезнувшей на камбузе Любаше:
   - Пирожки - класс! Горяченькие! И когда только успела их настряпать?
   - Да уж было время! Добрые люди разбудили пораньше! - явно с сарказмом ответила вернувшаяся стряпуха.
   Санька невольно поднял глаза на предмет своей симпатии, и только сейчас заметил, что за поясом у корабельного кока торчит огромная скалка. Слегка поёжившись, парень решил от греха подальше разговор не продолжать. Он быстро доел, уже не казавшиеся такими уж вкусными, беляши и молнией унёсся на вахту.
   Поднявшись в рубку, Санька и здесь ощутил предгрозовое состояние окружающей среды. Кузьмич, уже сменив Стёпку, сидел за штурвалом, Толя с опухшей мордой, едва дождавшись смены, уже летел на завтрак в кают-компанию, а Стёпка делал записи в вахтенном журнале. Дождавшись, когда Степан заполнил вахтенный журнал и, попрощавшись, пошёл вниз, Санька со словами: "Кузьмич, я в машину" полетел за ним.
   - Стёп! Чего это все невесёлые и злые? Я, наверное, опять чего-нибудь проспал? - начал сыпать вопросами Санёк, догнав Стёпку, - А Толя чего за Колю стоял?
   - Это не Толя, а Коля, - ответил Стёпка.
   - Давай, давай заливай! Я ещё вчера ночью видел, как Любка Тольку нефотогеничным сделала, а утром пол пятого, когда курить выходил, Коляна видел абсолютно нормальным! Так что твой прикол здесь не проканал! - начал веселиться Санька.
   - Это твой прикол не проканал! - передразнил Саньку Стёпка, - Палыч кому велел щеколду на дверь поварихе ставить? А ты кому это дело переадресовал? Пол пятого он его видел!!! А без двадцати пять этот балбес уже в каюту к Любке завалился! Что было дальше рассказывать?!!!
   - Не надо, и так представляю, - нахмурился Санька, предчувствуя огромный нагоняй от Леонида Павловича, и замолчал.
   - Ну, Любаша! Не ожидал я от неё такого. Прикинь, Сань, если она этих слонов так изуродовала, то нас она просто убьёт! - размышлял вслух Стёпка.
   - А нечего по ночам к ней в каюту шастать! - попытался оправдать Любашу Санька.
   - Сань! Ты чё, дурак?! - удивился Стёпка товарищу, так рьяно вставшему на защиту поварихи, - Они чё, приставать к ней лезли что ли?
   - Так она-то про это не знала!
   - А спросить нельзя было?! Пра-а-авильно! Зачем спрашивать, когда в руках дубина есть! Бац по башке, и все вопросы решены!
   Спор между приятелями плавно переходил на повышенные тона.
   - Ну, теперь Стёпа ты - дурак! Как ты себе эту ситуацию представляешь? В каюту к девчонке от горшка два вершка вламывается слоногорилообразный бугай, а она его должна спросить: " Не сочтите за труд, ответьте пожалуйста, вы ко мне приставать залезли или по какому другому неотложному делу?!"
   В запале спора парни не заметили, как за ними уже долгое время из дверей кают-компании наблюдает живописная троица. Два, чему-то, очень довольных изуродованных, как назвал их Санька, слоногорилообразных бугая, держащих в своих ручищах по объёмному пакету с беляшами и повариха, за пояском которой всё ещё торчала несоразмерная с её владелицей скалка.
   - А мы увэ во вфём вавопвавись и помививись! - произнёс слоногорил, стоявший справа.
   - А феколту тепе, Фаня, пвитётся фтафить, - в тон первому произнёс второй слоногорил.
   - Я у них уже прощения попросила, - сконфуженно сказала Любаша, потупив глаза в пол, - правда, нехорошо получилось, честное слово, я не так всё подумала. По правде сказать, и подумать то ничего не успела, а руки со страху сами за скалку взялись.
   - Нитифо ствафнофо! Ва то нам Юпафа в внак пвимиения по пакету певяфей тава! - совершенно без обиды проговорил первый из близнецов.
   - Ва такое укофение пуфть хоть кавтый тень лупит! - вторил первому брату второй.
   - Во - во! Кому-то беляшей куча, а кому-то фигу на постном масле, - смущённо и, почему-то, обиженно пробубнил Саня и, не дожидаясь ответа, быстро порулил в ходовую рубку.
   - Любаш! Ты бы скалку положила на место, а то, неровен час, опять руки сами по себе действовать начнут! - решил было пошутить Стёпка в связи с успешным разрешением конфликта, но перехватив взметнувшийся взгляд поварихи, предпочёл шутки отложить до лучших времён и быстро ретировался с места событий.
  
  

9. Как новоявленный друг кока был обнаружен

и легализован.

   Пока Санька ставил щеколду на дверь поварихи, его терзали противоречивые чувства. С одной стороны он с ужасом представлял себе, что бы с ним стало, если бы скалка обрушилась на его многострадальную голову, но с другой стороны Саня завидовал братьям, удостоившимся после разрешения возникшего конфликта благосклонности Любаши в виде пакетов с беляшами.
   Конечно, дело тут вовсе не в беляшах!
   - Саня! Закончишь дело, поднимись в рубку! - прервал размышления матроса недавно проснувшийся капитан.
   "Ну вот, началось!", - с тоской подумал Саня, оглядывая только что законченную работу.
   Матрос совсем было собрался покинуть Любашину каюту, как вдруг его внимание привлёк раздавшийся шорох за спиной. Вздрогнув от неожиданности, он обернулся и не поверил своим глазам. Из-под кровати выполз странного вида котёнок. Санька потряс головой, но видение не исчезло. Откуда появилось на пароходе это создание, если судно не приставало к берегу вот уже больше трёх недель? Единственное объяснение этому было то, что зверь проник на буксир при приёмке плота. В памяти матроса были ещё свежи воспоминания о прошлогодних баталиях, от которых у него кроме воспоминаний остались ещё и шрамы. Говорят, что шрамы украшают мужчину, но Санькины отметины находились на таком месте, что гордости совсем не вызывали, поэтому бурной радости данное явление ему не доставило. Более того, от воспоминаний у нашего героя начался лёгкий озноб, и дабы не сыскать новых приключений на свою израненную в прошлогодних боях пятую точку, Санька предпочёл тихонечко выскользнуть из поварской каюты, плотно прикрыв за собой дверь. Шума он решил не поднимать, пока не переговорит с Любашей.
  
   Люба вовсю трудилась над приготовлением предстоящего обеда, когда в дверях камбуза появился Санька. Он переминался с ноги на ногу, явно желая что-то сообщить поварихе, но не знал с чего начать. Увидев Саньку, Люба сразу догадалась цель его визита. Перед тем, как Саня пришёл к ней в каюту ставить злосчастную щеколду, она запихнула коробку с котом под кровать, ничуть не переживая, что её приёмыш будет обнаружен, так как тот в это время суток, накормленный до отвала сердобольной хозяйкой, спал обычно без задних ног вплоть до обеда. Но по всей вероятности, Санина возня с дверью разбудила уже окрепшую на казённых харчах зверушку, и тот предстал перед матросом во всей своей бесхвостой красе.
   К чести Любаши надо отметить, что, ухаживая за котом, она умудрилась не только его выходить, но и выкормить! К тому же её подопечный до сих пор не был обнаружен.
   - Санечка, миленький, не выдавай котика! - взмолилась девчонка, - Если капитан узнает, он его ссадить заставит, а он хороший добрый. И я к нему очень привязалась!
   - Люб, всё равно же заметят, - краснея, забубнил Санька, - шила в мешке не утаишь. Я-то не выдам, но лучше сама скажи, а то если Палыч обнаружит, влетит тебе. Слышала, небось, сама, какие у нас с прошлого года с котами непростые отношения.
   - С какими это котами у вас отношения? - переспросил вдруг появившийся капитан, услышавший последнюю фразу матроса.
   - Так, это...Мы тут..., - начал было что-то невнятно блеять Санька, но Леонид Павлович, прервав его мычание, резко спросил:
   - Я тебе куда велел придти после установки щеколды?!
   - В рубку.
   - А ты куда подался? На камбуз? Эх, Александр, совсем от рук отбиваешься! Дуй в рубку живо, разговор есть! - нарочито серьёзно сказал капитан, и зашагал было за матросом, но был остановлен окликом поварихи.
   - Леонид Павлович! - сама не узнавая свой голос, проблеяла Любаша.
   - Ну что ещё? У тебя какие проблемы? Или ты своим бревном уже насмерть кого-нибудь забила?! - не сдержался на грубость Палыч, выведенный из себя последними событиями на судне, - Люба! Ну, с одним ошибка вышла, но второго-то брата зачем калечить надо было?!
   Леонид Павлович совсем было разошёлся на крик, но увидев, как повариха съежилась и зажмурила глаза, будто ребёнок, ожидавший неминуемого шлепка, осёкся и, не найдя нужных слов для продолжения своей воспитательной речи, тихо, но в сердцах произнёс:
   - Ну, точно, просто детский сад какой-то, а не команда! Ладно, проехали. Ты чего хотела-то?
   - Леонид Павлович, у меня котёнок есть, - чуть слышно выдавила из себя Люба и, сбиваясь, торопливо, чтобы выложить всё сразу, продолжила, - мне его дядька с плота отдал, он совсем плохой был, а я его выходила.
   - Кто плохой был, дядька? - обалдел от неожиданного поворота в разговоре капитан, - Пьяный что ли?
   - Да нет, конечно! Он не пьёт, он ещё маленький!
   - Погоди, погоди! - схватился за голову Палыч, медленно оседая на табурет, стоявший у входа на камбуз, - Не пьющий, ещё маленький, совсем плохой дядька, каким-то образом едущий на плоту, которого ты умудрилась выходить, подарил тебе котёнка? Бред какой-то!
   - Да нет! Дядька мне его на стоянке подарил, когда плот принимали, а котёнок у меня в каюте! - со страхом пролепетала Любаша.
   - Та-ак! - протянул взявший себя в руки Леонид Павлович, - Значит, ты прячешь на судне зверя, а я про это ничего не знаю! А ну живо показывай!
   Повариха ни жива, ни мертва посеменила в свою каюту. За ней, не отставая ни на шаг, топал капитан.
   Войдя в каюту, Люба схватила лежавшего в коробке котёнка и прижала его к себе, ожидая вселенского скандала. Остановившийся в дверях Леонид Павлович уставился на повариху с котом на руках и не знал, что ему предпринять дальше. Противоречивые чувства раздирали его на два противостоящих лагеря. С одной стороны, прекрасно помня все невзгоды, доставленные братьями нашими меньшими в прошлую навигацию, ему очень хотелось избавиться от очередного потенциального источника разного сорта заварушек. С другой стороны, он так же прекрасно понимал, что каждому, кто работает на пароходах, представляющих собой по сути дела крайне ограниченное пространство, на котором довольно узкий круг общения, необходима кака- нибудь своя отдушина, что-то типа хобби, что бы не слететь с катушек к концу навигации. Такой отдушиной может быть всё что угодно. Для одних это чтение книг, для других, к примеру, резьба по дереву или ещё что-то в этом роде, наконец, для кого-то, хоть это и не очень приветствуется, просто требуется пропустить стаканчик, другой. Вот и сейчас, глядя на стоявшую перед ним девчонку с котом, капитан понимал, что лишать Любашу её любимца будет неправильно. Размышления Леонида Павловича прервал Кузьмич, появившийся в коридоре неведомо откуда:
   - Ты чего здесь торчишь, Палыч? - спросил ухмыляясь он, не замечая девушки, стоявшей в глубине помещения, - Смотри, как бы Любка и тебя не покалечила. У неё, сам знаешь, с оккупантами разговор короткий!
   Пропустив мимо ушей зубоскальство механика, капитан обратился к поварихе, всё крепче прижимавшей к себе пушистый клубок, и, похоже, находившейся от напряжения и страха на грани обморока:
   - Люба, как же ты умудрилась столько времени его прятать?
   - Леонид Павлович, - не обращая внимания на вопрос, затараторила Люба, - пожалуйста, разрешите его у себя оставить! Он хороший, тихий. С ним никаких проблем не будет!
   - О! - вскинул брови подошедший к двери Кузьмич,услышавший торопливую речь корабельного кока,- В прошлом году у нас уже был такой, тоже дружился с нами, когда спал к стене зубами! Как этого-то звать? Уж больно знать охота, а то прошлогодний так нам и не представился! А уж как мы с ним дружили!! - съязвил Кузьмич, картинно закатывая глаза.
   Не дав механику продолжить свой спектакль, Леонид Павлович снова заговорил с Любой:
   - Вот что. Пока пусть остаётся, вроде как с испытательным сроком, а там поглядим. Всё от тебя зависит. Как ты его воспитаешь. Но чтобы никаких луж по коридорам и, уж тем более, куч! Чтобы всё было тип - топ, ну сама понимаешь! - строго поставил условия повару капитан. Потом более мягко продолжил, - А сейчас показывай нам с механиком нового члена экипажа, как назвала то это небесное создание?
   - Фантик, - уже радостно ответила Любаша и аккуратно посадила приёмыша на кровать.
   Кот грациозно встал на непомерно длинные для обычных котов лапы, размахивая в разные стороны, как собака, обрубком - хвостом. Что-то в его виде на мгновение насторожило Леонида Павловича, но списав это на взвинченные в свете последних событий нервы, капитан отогнал от себя нехорошие мысли. К тому же голос механика, прозвучавший у него над ухом, полностью сменил тему для размышлений:
   - Палыч, ты чего Саньку в рубку пригнал? Парень сидит, ждёт. Говорит, ты на него должен обрушить меч правосудия!
   - Да, да! Забыл совсем с этим Фантиком!
   - Вот так вот! - снова с иронией в голосе запел Кузьмич, - Если бы Стёпка в рубку покурить не пришёл, если бы я его не попросил меня подменить на минутку, так и сидел бы Саня в рубке до конца навигации.
   - Попросил посидеть минутку, а сам здесь уже полчаса лясы точишь, - парировал капитан, - ладно, пошли Саньке взбучку дадим, чтобы в следующий раз на других свои задания не перекладывал.
   Начальство быстро удалилось в рубку, а Любаша снова подхватив кота на руки, запрыгала от счастья. Она никак не ожидала, что легализация её подопечного может закончиться для него так благополучно.
   Тем временем в ходовой рубке Санька получал нагоняй. Леонид Павлович со всей строгостью отчитывал матроса, припоминая ему все его предыдущие грехи. В конце разноса под горячую руку капитана попали все находящиеся в помещении. Досталось и Стёпке, и Кузьмичу за все прошлые и, на всякий случай, будущие их прегрешения. Леонид Павлович редко устраивал такие глобальные разносы подчинённым, но если уж наступал такой момент, пощады не было никому. В конце своей обличающей речи он всё-таки смягчился и даже попытался пошутить:
   - Вот пока ты, Саня, не отправил Колю ставить эту злополучную щеколду, близнецов, благодаря коку, можно было запросто отличить, а теперь что? Надо же! Не прошло и пол - суток, а всё та же Люба уравняла парней до безобразия!
   - Точно. Лучше и не скажешь, до безобразия! - решил на всякий случай поддакнуть шефу Кузьмич.
   - Не знаю, как вы, а я их теперь запросто отличаю, - пробурчал Санька и, на немой вопрос всех присутствующих, продолжил, - Толя букву "Л" не выговаривает, а Коле повезло больше! Прислушаться только надо.
   На веские доводы Саньки комсостав отреагировал по-разному. Стёпка заржал, Кузьмич крякнул, покачав головой, а Леонид Павлович только развёл руками. Пристыдив Саньку, а заодно и ржавшего, как сивый мерин, Стёпку, капитан распустил собрание, стихийно переходящее в цирк.
  
  

10. Как дурная голова хозяину покоя не даёт.

   После раздачи тумаков и пряников в основном в Санькин адрес за то, что тот переложил данное ему поручение, не только в переносном, а, практически, в прямом смысле слова, на голову Коли, всё на судне встало на свои места, и опять потянулась обыденная судовая жизнь.
   Буксир, таща за собой плот, медленно спускался на юг. Май уже сменился июнем, и беспощадное светило превращало теплоход в раскалённую сковородку. Рейс продолжался, как казалось "китайцам", уже целую вечность. Изнывая от жары и длительного перехода практически поперёк всей страны, парни начинали скучать от безделья в свободное от вахт время.
   Чтобы хоть как-то отвлечь подчинённых от скуки и хотя бы немного растормошить ребят, капитан с механиком решили сделать аврал.
   - Пусть в механической кладовке разберутся, - предложил Кузьмич, - и польза будет, и в корпусе у иллюминаторов не так жарко.
   Леонид Павлович одобрительно кивнул. Созвав весь экипаж, шеф поставил собравшимся задачу, к которой парни приступили, хоть и с явной неохотой, но незамедлительно. Старшим по авральным работам назначили Стёпку.
   Спустившись в корпус судна, матросы во главе со Степаном живо перебрали всё железо, находившееся на полках. Сев на перекур тут же в кладовой у открытого иллюминатора, от нечего делать, между ними потихоньку начал разгораться спор.
   - Колян, как думаешь, в этот иллюминатор башка пролезет? - ни с того ни с сего задал вопрос брату Толя.
   - А я знаю?! - невозмутимо ответил Коля, - тебе интересно, ты и проверь!
   - Не, думаю, не пролезет, - не обращая внимания на брата, сам себе ответил Толя, - уши застрянут. Маловато отверстие.
   На этом лениво протекающий разговор двух братанов мог бы и закончится, едва начавшись. Мог бы! Если бы в этой компании не было Сани, вечно ищущего приключения на свою многострадальную пятую точку.
   - А я думаю, что запросто пролезет! - начал подначивать он двойняшек, - На счёт Толькиной, не уверен, а вот Колина - точно пройдёт!
   - А чем это моя хуже? - встрепенулся Толя, - Головы у нас одинаковые, моя даже чуть меньше! Не верите? Во! Смотрите!
   И не успели остальные парни глазом моргнуть, как Толя уже высунул голову в иллюминатор. По кладовой пополз ленивый одобрительный гул, а когда он стих, Стёпка, похлопав по филейной части выигравшего спор, произнёс:
   - Толян! Хорош балдеть. И так здесь жарища, ты ещё последнюю отдушину заткнул. Вылезай давай!
   На слова штурмана тело Толи чуть подёргалось, но голова так и осталась находиться за пределами судна.
   - Хорош выпендриваться! - поддержал Степана Санька, - Если сейчас иллюминатор не освободишь, мы здесь совсем сваримся.
   После Саниного обращения, то что осталось от Толи внутри парохода даже не попыталось шелохнуться, зато за бортом послышалось глухое мычание. От такого неожиданного поворота событий, все застыли в оцепенении. Первым пришёл в себя Санька.
   - Похоже, он застрял! Но ведь этого не может быть! Если башка прошла в одну сторону, она должна пройти и обратно?! Не понимаю!!!
   - А чего тут не понять, если обратно не проходит, значит, не должна! - стараясь казаться спокойным, сказал Стёпка.
   - Эх, надо было мне голову в иллюминатор сунуть! - не обращая внимания на спор Стёпки и Сани, вздохнул Коля, - Ведь точно оказалось, что у Тольки кочан больше!
   - Это чей больше?! Твой бы вообще не пролез! - раздалось из-за борта. Это умная часть Толи, отделённая от всего остального коварным иллюминатором, вовсю протестовала на выводы брата, о чём свидетельствовали хаотично болтавшиеся ноги торчащего по эту сторону борта тела, пытавшиеся лягнуть в то место, где предположительно зародилась несправедливость.
   - Хватит спорить! Давайте попробуем его обратно втянуть! - предложил Степан.
   Парни вцепились в то, что осталось от Толи по эту сторону буксира и начали потихоньку тянуть на себя. За бортом тут же послышалась нецензурная брань, в которой явно присутствовало лишь одно литературное слово "ухи".
   Все попытки извлечь из иллюминатора буйную головушку Толи вместе с ушами, сопровождаемые Санькиным бурчанием: "Этого не может быть!", потерпели неудачу.
   - Надо Кузьмича позвать, - хмуро процедил Стёпка, не ожидавший от своих слов ничего хорошего, - может он чего подскажет.
   Не имея альтернативы предложению штурмана, парни, хоть и с не охотой, всё же согласились с его идеей.
   Кузьмич явился на зов посланного за ним Коли мгновенно. Его мрачный вид явно давал понять, что от данного приглашения он не ждал ничего хорошего. Предчувствия механика не обманули, что, правда, не помешало ему начать разговор с издёвки:
   - Так, так, так! Похоже, вы новую затею придумали?!! Постойте, не подсказывайте, сам угадаю! Игра называется: "угадай задницу близнеца"! Значит, вы прячете голову одного из близняшек в иллюминаторе, и надо отгадать, кто это?! А главное, любое жульничество исключено! Ведь после заключения пари, можно всегда проверить, кто прав! Всего-то на всего, надо штаны с предмета спора стащить!!! Есть родинка - Коля! Нет родинки, значит Толя! Замечательная игра! - не переставал ёрничать Кузьмич.
   - Кузьмич, он застрял, - потупив взгляд, выдавил из себя Санька.
   - Сам уже догадался! - огрызнулся посерьёзневший механик, оглядывая со всех сторон иллюминатор и того, кто в нём торчал, - Не могу понять только, как же это может быть! Всегда предполагал, что если предмет прошёл в одну сторону, значит, он оттуда обязательно должен выйти!
   - Должен! Но не выходит! - вторил Кузьмичу Санька, - Что делать-то?
   - А что делать? Ничего! - решил поиздеваться дальше над горе - спорщиками Кузьмич, - Что мы можем на ходу сделать? Ничего. Вот придём в место назначения, тогда и вырежем иллюминатор газорезом. Одна беда, Толя всю жизнь с воротником из железа ходить будет. Правда, есть и плюс?
   - Какой? - автоматически переспросил Стёпка.
   - Железо отличного качества, и новое совсем, перепилить очень трудно! Знатный воротник выйдет! Хотя есть и минус.
   - А до пункта назначения ещё долго? - тихо спросил Коля.
   - Да нет! - радостно провозгласил механик, - Всего-то недели две!
   - А минус какой? - так же на автопилоте задал вопрос Санька.
   - Капитан может не разрешить пароход портить! - продолжал издеваться Кузьмич.
   - Как же его кормить? У него рот за бортом? - чуть шевелил губами доверчивый Коля.
   - А как кормить?! - всё больше входил в раж толстяк, - У него же не только через рот к внутренностям попасть можно! Не дрейфь, Колян, придумаем чего-нибудь!
   - Ты бы лучше придумал, как его назад втащить, - угрюмо буркнул Стёпка. Смотри, с твоими шутками Коля сейчас в осадок выпадет, а Толька на иллюминаторе повесится.
   - Как назад втащить? - уже серьёзно переспросил Кузьмич, - Вот что, марш к шефу, спросите разрешения шлюпку спустить! Скорость у нас с плотом, кот наплакал, так что останавливаться не придётся. Посмотрим с наружи, что сделать можно.
   Парни мигом спустили шлюпку и подвели её к тому месту, где торчала Толина голова. Перевалившись через фальшборт и спустившись в шлюпку, Кузьмич увидел красное лицо матроса.
   - Что, брат, стыдно? Или уже загореть успел!? - с усмешкой спросил механик и, оглядев голову незадачливого экспериментатора, крикнул парням, находившимся тут же на палубе, - Санька! Тащи солидол, а вы марш в кладовую. По команде будете тащить. Только аккуратно, а то уши в шлюпке оставите!
   Намазав Толину голову машинной смазкой, Кузьмич, зажав уши матроса, легко выпихнул его голову из иллюминатора, даже не прибегая к помощи Стёпки и Коли.
   - Я же говорил, что должна выйти, если вошла!!! - сбивчиво заорал Санька, когда на палубе появились остальные участники прошедшего шоу.
   - Шлюпку поднимите на место, клоуны! - со смехом произнёс Кузьмич и удалился по своим делам, оставив молодёжь на палубе.
   - Так у кого башка больше?! - не обращая внимания на солидол, покрывавший всю его голову, возобновил спор Толя.
   - Ты застрял, у тебя и больше, - спокойно ответил Коля.
   - Если бы у меня больше была, она бы из иллюминатора не вылезла!
   - Так она и не вылезла, пока её Кузьмич не просолидолил! Моя бы вышла без задёва!
   - Слабо доказать!!!
   - Пошли!!!
   Не успели Стёпка с Саней открыть рты, как распалившиеся в споре братья исчезли с палубы, а на том месте, где недавно из борта торчала Толина голова, появился коротко стриженый затылок Коли. Но что-то опять пошло не так. Новоиспечённый профессор Доуэль, крутил башкой в разные стороны, пытавшейся, по всей видимости, вновь воссоединиться со своим телом. При этом среди каскада такой же нецензурной брани, что слышалось некоторое время назад с того же места, можно было разобрать такое же знакомое слово: "ухи".
   - Зашибись! - протянул Стёпка, - Ну что, Санёк, пошли к шефу, надо шлюпку спускать!
   - Погоди! То, что Толька застрял, это исключение из правил. Если голова пролезла в одну сторону, значит, пролезет и в другую! - с жаром ответил Санька, - Ну не может быть по-другому! Что, иллюминатор меньше становится, или башка мгновенно распухает?!
   - Саня! Если есть желание, сам свою теорию проверяй, только без меня. А сейчас надо повторить процесс "а-ля Кузьмич".
   Стоявший у штурвала Леонид Павлович опять мало что понял, когда, появившийся на мгновение Стёпка сказал, что ещё раз надо спустить шлюпку.
   Очередная операция по воссоединению туловища с головой очередного испытателя прошла так же благополучно, как и первая.
   Как только братья с просолидоленными головами появились на палубе, Стёпка с язвинкой в голосе обратился к Сане:
   - Ну, что, Санёк, поднимем шлюпку, или ещё кто судьбу испытает?
   - Поднимем, - буркнул Саня, - дураков с нестандартными головами у нас больше нет.
   - Ну - ну, - с недоверием процедил штурман, - тогда давайте поднимать.
   После подъёма спасательного плавсредства, Толя с Колей побрели отмывать свои буйны головы, а Стёпка поднялся в рубку перекурить и перевести дух от произошедшего. На вопрос капитана, что случилось, он рассказал о последних приключениях. Не успел он закончить свой рассказ, как в рубку поднялся Кузьмич. Громко смеясь, он вытирал выступившие от смеха слёзы. На молчаливый вопрос Леонида Павловича, что ещё произошло за то короткое время, пока Стёпка рассказывал ему о незадачливых двойняшках.
   - Палыч! Не поверишь, но придётся шлюпку ещё раз спускать! - чуть произнёс Кузьмич.
   - Что, опять братья на те же грабли наступили? - с чуть скрываемым раздражением спросил капитан.
   - Нет, не братья!
   - Что, у нас на судне ещё один идиот появился? - начал распаляться Леонид Павлович.
   - Почему появился?! Он у нас на судне всегда был! - ещё громче загоготал механик, - Просто он долгое время маскировался под умного человека!
   - Саня!!! - осенило Стёпку, - Саня сунул башку в иллюминатор!?
   - Точно!!! - чуть не катаясь по полу, выдавил из себя Кузьмич, - Все-таки проверил, мерзавец, что голова не всегда проходит обратно, если её в иллюминатор высунуть!
   - Ну, и что? - всё больше хмурясь, произнёс Палыч, - Он так и торчит там?
   - Конечно! - продолжал веселиться Кузьмич, - Башка за бортом дёргается и орёт, чтобы быстрее его спасли!
   - Подождёт!!! - уже не скрывая злости заорал капитан, - Вас что, жара до такой дури довела, все с ума посходили!
   - Палыч, пока не все... - начал было, почему-то, оправдываться Стёпка, но только подлил масла в огонь.
   - Значит, "пока"! Значит, надо ожидать следующих умопомрачений?! Короче так!!! Саньку достать! Иллюминатор задраить! Наглухо задраить!!! Кузьмич, лично задраишь!
   Спорить с разошедшимся капитаном ни Стёпке, ни Кузьмичу не хотелось, поэтому они быстро, спустив шлюпку, в третий раз проделали незатейливую операцию по спасению очередной дурной головушки, которая согласно народной пословицы, рукам покоя не даёт. Кстати, о том, чьим рукам она не даёт покоя, пословица тактично умалчивала.
   К вечеру, собрав всех естествоиспытателей в рубке, Леонид Павлович в полной мере дал волю своим, переполнявшим его, чувствам. Парни, потупясь в пол, с каждой минутой узнавали о себе всё больше и больше нового, и если бы не пришло время ужина, капитан ещё долго бы распекал своих подчинённых на все лады. Распустив всех свободных от вахты и оставив в рубке, стоявшего за штурвалом Стёпку, шеф, чтобы окончательно остыть перед ужином, решил в одиночестве покурить на палубе. Прогуливаясь по борту, где недавно разворачивались "трагические" события, он нервно сплюнул за борт, на что из-за борта послышалось недовольное сопение.
   - Ну вот! - подумал капитан, докуривая сигарету, - Теперь всю жизнь из этого иллюминатора голоса мерещиться будут!
   И, собравшись уходить, капитан выплюнул окурок за борт. Но, чуть ощутимый ветерок, подхватил тлеющий бычок, и вместо того, чтобы остатку сигареты отлететь дальше от парохода, он начал приземляться практически скользя по его борту. Долететь до воды окурку было не суждено. Он осел на то, что торчало из того злосчастного иллюминатора. В то же мгновение Леонид Павлович чуть не шлёпнулся от неожиданности, услыхав из-за борта душераздирающий вопль. Взяв себя в руки, капитан перегнулся через фальшборт, чтобы обнаружить источник издаваемых звуков. Увиденное его ошарашило еще больше, чем рассказ Стёпки. Он просто отказывался верить своим глазам. За бортом маячила голова механика, остатки волос которой чуть поддымливали от торчавшего в них бычка. Между тем, голова дико вращалась в разные стороны, пытаясь сбросить источник, доставляемых ей неудобств, при этом изрыгая отборные ругательства. Леонид Павлович растерянно глазел на происходящее, не зная что предпринять. Его мысли опередил Санька, вышедший из надстройки после ужина с горячим чаем в руках. Заметив, куда устремлён взгляд капитана, матрос поспешил присоединиться к начальнику, но увидев торчащий в волосах бычок, парень не нашёл ничего лучшего, чем выплеснуть содержимое кружки на дымящуюся голову. Над головой вместо тоненькой струйки дыма взметнулся столб пара, а изрыгаемые головой ругательства превратились в дикий вой, от которого у присутствующих кровь стыла в жилах.
   На этот раз спасательные работы немного затянулись в связи с тем, что находившиеся в шлюпке Санька со Стёпкой никак не могли натереть солидолом обожжённую и обваренную кипятком голову Кузьмича. Последний, полностью обалдев в свете последних событий, при каждом прикосновении к его голове пытался укусить своих спасителей и, не достигнув успеха, начинал продолжительно выть.
   Спустя какое-то время, совместные усилия по спасению Кузьмича всё-таки принесли свои положительные плоды. Воющий толстяк сидел на полу в кладовке, дико вращая выпученными не то от боли, не то от пережитого конфуза глазами.
   - Ты-то какого чёрта этот цирк устроил?! - в сердцах вопрошал Леонид Павлович, самолично наглухо задраивая иллюминатор.
   - Палыч, веришь, нет, сам не знаю! Пришёл его закрыть, а голова сама туда полезла проверить, залезет она обратно, если наружу пройдёт!
   - Люба!!! - заорал, не обращающий внимания на лепет Кузьмича, капитан, выуживая взглядом из собравшегося в маленьком помещении всего экипажа, за исключением рулившего Стёпки, перепуганную повариху, - Если ещё кому-то захочется проверить свои головы на проходимость, то будет торчать в иллюминаторе до конца рейса! Заруби себе на носу и Стёпке передай!
   После очередного продолжительного разноса по всем статьям никому больше не хотелось никаких экспериментов и споров. До конца рейса всё на судне протекало мирно и спокойно на радость, изрядно потрепавшему нервы, Леониду Павловичу.
   "Кит" заканчивал свой самый продолжительный рейс за всю историю буксировки плотов.

11. Рассказ близнецов.

   В пункт назначения "Кит" пришёл под вечер. Сдав плот без особых замечаний, буксир был послан в одну из проток за выгружавшейся там баржой. По распоряжению диспетчера баржа должна быть отбуксирована вверх по течению до ближайших шлюзов, откуда "Кит" пойдёт дальше легкачём в родные пенаты. Такое положение дел очень обрадовало весь экипаж, оставивший родные места почти два месяца назад.
   Подойдя к барже и ошвартовавшись к её борту, выяснилось, что выгрузка закончится только утром, и у "китайцев" есть время немного расслабиться. Первым эту тему вслух озвучил Кузьмич. Леонид Павлович побурчал немного для порядка, но в свете последних событий решил всё-таки дать команде немного отвлечься от работы. Механик тут же развил бурную деятельность по подготовке предстоявшего праздника, тут же приуроченного к окончанию рейса. Загнав Стёпку с братьями в машину исправлять мелкие неисправности, он послал Саньку с Любашей за колпитом, а заодно и купить чего-нибудь "вкусненького".
   Ранние южные сумерки быстро проглатывали прибрежные выгоревшие под жарким солнцем просторы, когда в кают - компании начался праздничный ужин. Не употребляющая спиртное Любаша, поужинав, с мурлыкающим котом на руках переместилась на диван в ожидании очередных весёлых баек от известного на весь затон приколиста - Кузьмича. Мужики же, пропустив по нескольку стопок за удачное окончание рейса, капитально закусив, как всегда предались воспоминаниям о разных смешных случаях. Дойдя до рассказа о прошлогодних приключениях с Санькой и Стёпкой, когда они возвращались от доброй бабушки с банкой настойки и с шубой, веселье достигло своего апогея. Во всеобщий смех вклинился голос Коли:
   - Мы с Толяном таких медведей знаем. У нас в деревне, вернее в лесу около деревни, тоже мишки муравьеды водятся.
   - Точно! - вторил брату Толя, - У нас на селе дурачок есть. Так он один раз по лесу бродил. Забрёл он куда-то, глядь, мишка башку в муравейник засовал. Так вместо того, чтобы уйти поскорее, он взял да и дёрнул за хвост, торчащий из выпячивающейся кормы зверушки. Правильно говорят про медвежью болезнь, что первые ей медведи заболели! От неожиданного испуга тот Миша так этой болезнью переболел, что, стрельнув картечью из свежесъеденных муравьёв в нашего дурачка, пробежал несколько шагов и рухнул замертво! А наш дурак так и пришёл в деревню весь в дерьме и с мишкой на плечах. Вся деревня вышла посмотреть, как это он без ружья медведя завалил. Только этот вопрос не единственный, что селян при виде дурака волновал. Всех интересовало, как же это надо напугаться, чтобы с ног до головы обделаться!
   - Ага! Только ответ на этот вопрос они быстро получили! - перебил Толю Коля, - Медведь тот не помер, а просто в обмороке был! Вот когда косолапый в себя пришёл, да с плеча дурака спрыгнул, да потом по всей деревне с рёвом шарахаться начал, всех зевак кого куда разгоняя, всей деревней на практике удостоверились, что предела испугу нет!
   - Точно! - завершил рассказ Толя, - Потом во всех дворах этот испуг по стиранному белью определить можно было! У кого просто штаны висели, а кое-где ещё не только рубашки, а даже кепки на верёвках болтались!
   Всеобщее ржание с новой силой накрыло кают - компанию. Выждав момент, Коля уже с серьёзным видом продолжил:
   - Вот я и говорю, вся это медвежья болезнь от этих самых медведей! Ведь не заболей мишка в лесу этой болезнью, не переболела бы ей и вся деревня!
   - Ну, ты даёшь, Коля! - сквозь смех еле произнёс Кузьмич, - Как доктор доктора хочу спросить: по-твоему, получается, что ваш дурачок в деревню эпидемию приволок!?
   - Позвольте с вами не согласиться, коллега! - вторил механику Санька, - Если бы это произошло, то после известной всем истории с мышонком, ваши заражённые этим недугом подопечные до сих пор бы отстирывали своё бельё...
   - ...А заодно бы и весь пароход отмывали! - закончил за друга мысль Стёпка.
   Смех снова заполнил всю кают - компанию. Толя, смекнув, что тема нашла свой предмет для приколов в лице их с братом, решил плавно увести разговор от того злополучного мышонка:
   - А ещё, у нас один мужик за грибами ходил. Грибов мало было, поэтому он очень обрадовался, когда на дикую малину набрёл. Хоть малинки решил набрать. Рвёт он, значит, малинку, радуется. Только слышит, кто-то ещё этот малинник нашёл и с другой стороны ягоду собирает. Дядька решил посмотреть на своего конкурента и полез сквозь заросли. Только он ветки раздвинул, как нос к носу с лохматой мордой столкнулся. От неожиданности оба остолбенели. Сколько они так простояли, мужик не помнил, только от страха он заорал! Да так заорал, что и без того перепугавшийся мишка, закатив глаза, испустил дух в самом прямом смысле этого слова и рухнул, как подкошенный. А мужик, бросив корзинку, припустился со всех ног в деревню, неофициально побив все рекорды по бегу с препятствиями. Он продолжал так орать, пока не скрылся за дверью своего дома и не закрылся на все замки. Тогда все подумали, что в деревне на одного дурака больше стало.
   - А ведь тоже уважаемый человек, - перебил Толю Коля, повернувшись к Кузьмичу, - кстати, ваш с Санькой коллега.
   - Что, тоже механик? - весело переспросил Кузьмич.
   - Нет, доктор. В местном медпункте работал, - стараясь как можно спокойнее, ответил Коля.
   Шутки и весёлый смех продолжались ещё долго и закончились далеко за полночь, когда Леонид Павлович разогнал последних юмористов по каютам.
  
   Утром, хотя у кое-кого и болела голова, настроение у всего экипажа было приподнятым. Шутка ли сказать, после почти двухмесячного рейса, корабль вновь в скором времени придёт на родную, пусть и не самую большую, речку.
   Казалось бы, ничто не могло омрачить приподнятого настроения "китайцев", но тут, к курившим на палубе мужикам, подошла чем-то озабоченная повариха.
   - Леонид Павлович, у меня на камбузе из раковины вода не уходит, - по-детски жаловалась Любаша.
   - Механик, слышал? - переадресовал сидевшему рядом Кузьмичу жалобу капитан.
   Раскрасневшаяся морда механика повернулась в сторону Стёпки и в свою очередь спросила штурмана, слышал ли он слова повара.
   - Давайте с Санькой разберитесь, в чём дело и устраните засор.
   Дальше переадресовывать приказание капитана было некому. Поэтому друзья молча поднялись со скамейки и, выкинув недокуренные сигареты за борт, двинулись на борьбу с так некстати образовавшемся на камбузе засором.
   Простучав всю сточную систему, назначенная Кузьмичём сантехническая бригада окончательно пришла к выводу, что все трубы вместе с трёхтонной фекальной цистерной заполнены до отказа.
   - Выкид за борт чем-то забило, - хмуро подытожил Стёпка, - если эту трубу разобрать вместе с клинкетом, то все в дерьме плавать будем.
   - Весь пароход дерьмом заполнится! - вторил другу Санька, - Пошли на палубу покурим.
   - Как чувствовал вчера, зря смеёмся! - злился по дороге Стёпка, - Зачем надо было про дерьмо вспоминать?! Правильно говорят: не трогай, не завоняет!
   Выйдя на палубу, парни облокотились на фальшборт над тем местом, где находился слив за борт из фекальной цистерны. В головах у них ещё немного шумело после вчерашнего, поэтому собрать мысли в стройные ряды удавалось с большим трудом. План по устранению глобального засора без плохо пахнущих последствий никак не строился. Поэтому, уставший ломать голову над неразрешимой проблемой Санька, завидев вяло гребущего на резиновой лодке рыбака, не делясь со Стёпкой своими мгновенно созревшими коварными мыслями, замахал руками, приглашая пока ещё радующегося жизни мужика к борту теплохода. Тот, без каких либо плохих предчувствий, поспешил на зов размахивающего конечностями матроса.
   - Дедунь, помоги добрым людям, потыкай вот в эту дырку палочкой, - ангельским голоском запел Санька, не обращая на тычки в бок со стороны Стёпки.
   - Сынок, да у меня и палки то никакой нет.
   - А ты удочкой, дедунь. Очень надо! - настаивал проснувшийся в Санькиной голове бесёнок.
   Стёпка хотел было раскрыть рот, чтобы предотвратить нависшую над дедом катастрофу, но не успел. Незадачливый дедок, даже не поинтересовавшись, зачем его заставляют тыкать палкой в отверстие расположенное в борту теплохода, сунул удилище навстречу своей незавидной судьбе. В тот же миг послышался рокот ниспадающего вниз водопада, и всё находившееся под бортом буксира скрылось в серо - коричневой массе, изрыгаемой судном из того места, куда мгновение назад была сунута удочка доброго дедушки. Кстати, дедушку не было видно около минуты. Когда же напор немного стих, а удушливое облако начало немного развеиваться, прекратив вызывать резь в глазах и рвотные позывы, за бортом открылась живописнейшая картина. Во-первых, всё представавшее взору было выкрашено в одной малоприятной краске. Во-вторых, удочка, использованная дедом не по назначению, отбыла своим ходом в неизвестном направлении. Но это обстоятельство явно мало беспокоило ошеломлённого произошедшим деда, стоявшего в до краёв наполненной фекальными водами резиновой лодке. В третьих, похоже, находившийся в эпицентре произошедшего рыбак, напрочь забыл цель своей поездки на природу. Медленно поднимая свой затуманенный взор на стоявших на борту пацанов, он уже собирался высказать всё, что он о них думает, используя весь свой словарный запас. Его, вопреки всем ожиданиям, опередил Санька.
   - Дед! Ты чё наделал-то!!! - заорал матрос, придавая своему лицу страшно возмущённое выражение, - Тебе в какую дырку сказали тыкать, чёрт старый?!! Чё теперь делать-то?!! Ты даже не представляешь, что ты наделал!!! Ты нас под монастырь подвёл!!!
   Не давая опомниться деду, Санька причитал всё сильнее и сильнее, заламывая руки. Обалдевший вторично мужик, был полностью деморализован. Его уже хватало только на то, чтобы непонимающе хлопать слипающимися от принятого душа глазами. Подоспевшие на шум и запах Леонид Павлович с Кузьмичём, от увиденного просто лишились дара речи.
   Всё, на что в тот момент был способен механик, так это коротко произнести в ухо капитану:
   - Валим отсюда!
   И не дожидаясь ответа, быстрее молнии рванул в машинное отделение. За ним в неизвестном направлении исчез Стёпка. Через мгновение послышался монотонный гул дизелей, готовых в любой момент сорвать теплоход с места.
   На счастье "китайцев" баржа уже была полностью выгружена и готова к буксировке.
   - Подаём буксир! - нечеловеческим голосом заорал капитан.
   На крик молниеносно выбежали братья во главе с бледным Степаном и, не задавая лишних вопросов, бросились исполнять приказания шефа, занимая свои места по швартовному расписанию.
   - Не, ребята, уходить пока нельзя, - спокойно произнесла пожилая женщина, развешивая только что постиранное бельё по всей барже.
   - А ты кто? - задал бабе логичный вопрос Коля.
   - Я-то? Так матросом на этой на барже числюсь, а вообще-то у нас здесь семейный подряд. Мужа пока нет, так что с буксировкой придётся немного повременить.
   - А кто у нас муж? - поинтересовался, вышедший из машинного отделения, Кузьмич, предчувствуя что-то нехорошее.
   - Так шкипером он тут, - продолжая развешивать бельё, всё так же спокойно говорила матросиха, - пока нас выгружали, он решил на рыбалку сгонять. Сейчас уж вернуться должен.
   Кузьмичу стало совсем плохо. Ему очень не хотелось верить в то, о чём он догадывался. Толстяк медленно присел на порожек двери, ведущей в надстройку судна и, так же медленно закурив, обратился к женщине:
   - Он, случайно, не на резиновой лодке покатил?
   - На резиновой! - насторожилась тётка.
   - С удочкой? - продолжал расспросы Кузьмич, в глубине души всё ещё надеясь на удачу.
   - С удочкой. Он сетями ловить не любит, - забеспокоилась женщина не на шутку, - случилось, что ль, чего? Ты его видел?
   - Нет! - почему-то твёрдо ответил Кузьмич и юркнул в глубину коридора.
   Поднявшись в рубку и доложив капитану свои выводы, сделанные из только что состоявшегося разговора, механик плюхнулся на диванчик, ожидая решения вышестоящего начальства.
   - Пошли! - только и произнёс Леонид Павлович, спускаясь на палубу с видом обречённого на муки человека. Кузьмич нехотя посеменил за ним.
   Выйдя на палубу, они увидели всё ту же картину. Санька продолжал картинно бесноваться и поносить деда за то, что дед, якобы, совершил то, о чём его совершенно не просили, что действия старика привели практически к глобальной катастрофе мирового масштаба, а буксир вот-вот испустит дух и уйдёт на дно. Мужик в свою очередь, давно уже выйдя из оцепенения, упёр руки в бока и, зло поблёскивая глазами, ожидал окончания Санькиного концерта. Но чем дольше продолжалось словоизлияние доморощенного оратора, тем больше его охватывала паника от содеянного. А ещё от произносимой им речи. Но больше всего от того, что буксир продолжал стоять у баржи, не трогаясь с места. Понимая, что поток его слов вот-вот иссякнет, Санька, ещё продолжая нести свой бред, со страхом начал оглядываться по сторонам. Затравленный взгляд его наткнулся на хмурого капитана, за спиной которого стоял не менее хмурый механик. Они так же, как и дед в шлюпке, терпеливо ждали, когда матросу надоест паясничать, и он наконец-то прекратит все попытки оттянуть тот момент, когда меч правосудия должен справедливо опуститься на его грешную голову. Санька замолчал, оборвав своё выступление на полуслове.
   - Это всё? - голосом, не предвещавшим ничего хорошего для виновника данного стихийного сборища, спросил капитан, едва сдерживая распиравшие его эмоции.
   - Тогда разрешите вам представить, - почему-то грустно произнёс Кузьмич, оттесняя вот-вот взорвущегося Леонида Павловича подальше от места событий, - это шкипер этой баржи! Прошу любить и жаловать, хотя, думаю, после случившегося это невозможно.
   - А вот в этом ты, друг, не прав! - заговорил уже подсыхающий дед, оказавшийся на всеобщую беду шкипером, наконец-то дождавшийся своей очереди произнести ответную речь, - Это я на счёт любви! Любить вас будут все. И пароходство, и судоходчики, и санэпидстанция! А уж как вас зелёные любить будут!!!
   Не найдя слов для ответа, Леонид Павлович разогнал всех с палубы и о чём-то очень долго беседовал со шкипером. Результатом переговоров стало то, что дед катастрофически бесконечно отмывался в душе парохода, распространяя сводящее с ума зловоние по всему судну. После того, как шкипер отмылся, и баржа была взята на буксир, капитан собрал всех парней во главе со Степкой и заставил стирать дедову одежду и отмывать резиновую лодку.
   На вопрос Коли с Толей, заданный капитану:
   - А мы-то за что?
   Тот, сверкнув глазами, ответил:
   - За компанию!!!
   Долго ещё после этих событий по судну летал дух шкипера, напоминая всему экипажу о случившемся. Вселенского скандала удалось избежать. Леонид Павлович договорился со шкипером. Последний в качестве компенсации за моральный ущерб получил Санькины премиальные. А для скрепления мирового соглашения посредством огненной воды было потрачено половина премии Степана. Остальные отделались кто легким испугом, кто штрафными работами на стирке и помывки шлюпки.
   Никаких приключений "китайцам" больше не хотелось, по крайней мере, в ближайшее время, поэтому рейс, на радость не на шутку разозлившемуся Леониду Павловичу, прошёл очень тихо и спокойно.
   Войдя на родную речку, "Кит" получил новое диспетчерское распоряжение следовать за новым плотом. Потихоньку всё встало на свои места, и жизнь на буксире потекла в привычном ритме.

12. Достижения Любаши в дрессуре, и подозрения Кузьмича.

   А между тем Любашин подопечный подрастал, как говориться, не по дням, а по часам. К тому же, кот оказался на редкость умным и способным. Не умоляя успехов Любаши в дрессировке, надо сказать, что Фантик схватывал всё на лету. Он не лез никому под ноги, не драл казённую мебель, а, самое главное, Люба приучила его ходить в гальюн. Сколько она потратила на это сил, упорства и времени, знают только "китайцы" да сама Любаша. Изо дня в день она ходила за котом, подтирая его лужи и убирая кучки по всему пароходу, и, в конце концов, её усилия были вознаграждены сполна. Радости поварихи не было предела, когда её воспитанник первый раз уселся на унитаз. Правда, не обошлось без небольшой накладки, из-за которой Фантик чуть было не бросил сей наиполезнейший для всех навык.
   Люба, первое время провожавшая кота в гальюн и следившая, чтобы тот делал всё правильно, однажды была не мало удивлена, когда её прилежный ученик отказался запрыгнуть на унитаз, хотя по его выпученным глазам было видно, что терпит он из последних сил. Тогда упрямая воспитательница силой посадила воспитанника на "белого коня" и, удерживая его, пригрозила ему пальцем. Кот прижал уши от непонятно откуда появившегося у него страха, но ослушаться хозяйку не решался. Так повторялось несколько раз. Пока Люба держала кота, тот, хоть и с большой неохотой, но сидел на унитазе, но стоило ей его отпустить, как тот мигом спрыгивал и старался ужом просочиться мимо её ног. Наверное, все успехи, достигнутые в дрессировке, так бы и сошли на нет, если бы дрессировщиком был бы кто-нибудь другой. Любой давно бы плюнул на бзик кота, но только не Любаша! Упрямству девчонки могли бы позавидовать все ослики мира!
   Краем уха слышавшая Санькино изречение после эпопеи с мышонком о том, что любому следствию должна быть какая то причина, она, в очередной раз, водрузив насильно Фантика на "коня", начала искать эту злополучную причину, оглядывая небольшое помещение. Взгляд её остановился на рулоне туалетной бумаги. Ввиду крайне ограниченного пространства, кронштейн под рулон был прикреплен в непосредственной близости от "облегчителя человеческих душ" и располагался, чуть ли не нависая над ним. К тому же поварихой было подмечено, что кот, удерживаемый на белоснежной вазе, как-то с опаской косится в сторону данного ноу-хау.
   В виде эксперимента Люба сняла рулон с кронштейна и убрала его за спину. В то же мгновение, кот, проследив взглядом за действиями своего воспитателя, выпрямил уши, расправил взъерошенную спину и, будто облегчённо вздохнув, скинул с себя всякое напряжение. Любаша продолжила эксперимент и потихоньку перестала удерживать котика. Тот продолжал сидеть на унитазе, умиротворённо жмурясь от обретённого спокойствия. Но стоило коку водрузить злополучный рулон на прежнее место, как животинушка, мгновенно взбесившись, с рёвом и выпученными глазами ринулась из гальюна.
   Проделав данный опыт, Любаше сразу стало ясно, что каким-то образом слетевший с кронштейна рулон, в самый неподходящий момент врезал Фантика по башке, напрочь отбив охоту к обучению хорошим манерам.
   Может быть, это случилось из-за того, что у кота в заднице заиграло детство, и он решил заодно поиграть с размотавшейся бумагой, может быть, рулон свалился от вибрации, про это мог бы поведать только Фантик. Но факт остаётся фактом, после того, как кронштейн перевесили в другое место, кот преспокойно посещал заведение общего пользования. Больше того, на удивление всем членам экипажа, Любашин воспитанник сам после себя смывал в унитазе воду, хотя этому его никто не обучал. Откуда он этому научился, осталось загадкой, но вся команда с восхищением наблюдала, как зверь нажимает на педаль передними лапами и, пока не кончится в бачке вода, с интересом наблюдает за водоворотом, с шумом уносящимся во чрево унитаза.
   Но это было не единственное достоинство Фантика. Кот был на столько спокойным, что никого из команды ни разу даже не оцарапал. Он спокойно воспринимал все домогательства в свой адрес, напоминая пластилиновую игрушку. Но всех больше дозволялось Любаше. Девчонка стала объектом его любви и безграничной, на удивление всем, какой-то собачьей преданности, абсолютно не свойственной котам в силу их природных качеств. Она могла повязывать ему косынку, пеленать его, как маленького ребёнка, перекладывать с места на место в самых невероятных позах, на что её любимец только жмурился и урчал.
   Однако, не смотря на кажущуюся инфантильность, подрастающий любимец публики, со временем, может просто от скуки, может в силу своих природных инстинктов, взялся охранять, как ему казалось, закреплённую за ним территорию, ограниченную габаритами буксира, и всех обитающих на этой территории особей. Особенно рьяно он исполнял роль Любашиного телохранителя. Кот временами мог следовать за поварихой, куда бы та ни пошла. Во время такого обострения привязанности к поварихе, по нахождению Фантика можно было точно определить местонахождение кока. Если кот сидит у входа на камбуз, Люба кошеварит, если кот сидит у гальюна, значит, гальюн занят, если кота нет нигде, Люба отдыхает в каюте.
   В общем, хоть огромной радости зверюшка экипажу, за исключением Любаши, и не доставляла, никаких особых хлопот с ней тоже не было. Единственное, что всё больше настораживало, на удивление всем, кот всё рос и рос, уже достигнув в размерах со средней величины собаку. К тому же, всё конкретнее вырисовывающиеся бакенбарды и кисточки на ушах, наталкивали видавшего виды Кузьмича на нехорошие предчувствия.
   - Палыч, - однажды на смене ночной вахты обратился механик к капитану, - тебе ничего на пароходе странным не кажется?
   -Ты это про что, Кузьмич? - насторожился шеф. В его памяти были ещё свежи воспоминания о череде последних происшествий.
   - Не про что, а про кого! - понизив голос, произнёс Кузьмич.
   - Час от часу не легче! Говори уже! Что опять стряслось! - начал нервничать Леонид Павлович.
   - Ты только не нервничай, Палыч! - переходя почти на шёпот, продолжал толстяк, - Наш кот, мне кажется, это не кот!!!
   - Кузьмич! Давай колись, где водки взял!? - совсем разнервничался капитан, - Говорил я тебе, не пей! Придут к тебе зелёные человечки! Вот тот час и настал, только вместо человечков кот - не кот к тебе пришёл!
   - Да я и вкус то её родимой забыл! - обиделся Кузьмич, - Только, хошь верь, хошь не верь, а кот у нас - не кот!
   И с этими словами, передав штурвал Леониду Павловичу, колобок, сложив руки на животе, с обидой плюхнулся на диванчик, да с такой силой, что, сидевшие на нём, меняющиеся на вахте, Санька с Толей, подпрыгнув, разлетелись с застонавшего дивана в разные стороны.
   - Ты чё, Кузьмич, с дуба рухнул! - обиженно протянул Толя, почёсывая растущую на голове шишку.
   - Ага! С Дуба! Как бы нам всем со временем на тот дуб не запрыгнуть! - тоном провидца гаркнул механик, - Вспомните мои предупреждения, да поздно будет!
   - Хорош гундосить! Завёл тут бодягу! Кот у него не кот, по дубам прыгать будем! Нострадамус хренов! - вышел из себя капитан, - Толком объяснить можешь свои мысли?!
   - А я и говорю, что наш кот совсем не кот, вернее он кот, конечно, но не тот кот, за которого себя выдаёт, вернее не он себя выдаёт, а выдаём его мы! - в запале выдал Кузьмич, окончательно удивив и ошеломив присутствующих в рубке таким словоизлиянием.
   - Яс-с-сно! - медленно произнёс Санька, незаметно перемещаясь подальше от своего вахтенного начальника и, уводя разговор в другое русло, ласково предложил, - Может чайку попьём, Кузьмич?
   - Ну да, конечно! Вы думаете, что у меня крыша поехала!? А ну вас...! - начал кипятиться толстяк и, махнув в сердцах рукой, поспешил вниз по трапу.
   - Крыша поехала, шифер лопнул, труба покосилась! - как бы разговаривая сам с собой, подвёл итог незадавшейся дискуссии Санька.
   - А я, всё-таки, не понял, кот себя выдаёт или мы его выдаём? - подал голос притихший было Толя, - И куда?
   - Скорее всего, Толян, не куда, а за кого, - поправил собеседника на свою беду Санька, продолжая пребывать под впечатлением произнесённой Кузьмичём речи.
   - Тогда совсем непонятно! Кот же не может выдавать себя за другого кота, он же кот, а не кошка! - выдал ошеломляющую мысль Толя и продолжал рассуждать дальше, - Ну, хорошо. Можно предположить, что наш кот голубой! И всё равно, непонятно! Где это он или мы ему другого кота найдём? Да и нафига это нам надо?
   - Эка тебя о стенку шандарахнуло! - выпучил глаза Санька и уставился на товарища.
   - Ну, ты даёшь, Анатолий!! - только и смог произнести обалдевающий от всего услышанного Леонид Павлович.
   - Не, Палыч, такие не дают! - развеселился Санька, - Такие только лечатся!
   - А чё я такого сказал? - продолжал спокойно дискутировать Толя, - Вот у нас в деревне случай был...
   - Толя!!! Заткнись! - перебил матроса капитан, - Ощущение такое, что вы все бредите! Зови механика, пока он спать не лёг.
   Поднявшийся в рубку с кружкой чая Кузьмич не нашёл ничего лучшего, как спросить: "Чего у вас тут без меня случилось?", чем окончательно вывел из себя шефа.
   - Это у нас случилось?! По-моему, это у вас что-то случилось! Давай, выкладывай, что хотел сказать, только внятно!
   - А я и говорю, Любкин кот это не кот!
   - А кто? - с полной безнадёжностью в голосе под разразившееся Санькино ржание спросил Леонид Павлович.
   - А вы сами-то не видите?! Рысь это, похоже! Неужто не видите? Хвоста почти нет, кисточки на ушах, бакенбарды! А рост? Чертяка вымахал почти со слона, а никто не замечает!!! Помяните моё слово, сожрёт он нас всех как-нибудь за обедом!
   После слов механика Санькин смех, подавившись кашлем, затих. Наступила всеобщая тишина. Факты, изложенные Кузьмичём, нарисовали будущее, никак не входящее в планы присутствующих.
   - Можешь же нормально свои мысли излагать, когда захочешь, - тихо и спокойно прервал молчание Леонид Павлович, - я, честно говоря, и внимания как-то на это не обращал. Ладно, завтра разберёмся.
   После состоявшегося разговора Кузьмич с Санькой удалились отдыхать, а капитан, поставив Толю к штурвалу, надолго задумался, привалившись к лобовому стеклу, вглядываясь в беспросветную даль, время от времени, указывая матросу, куда держать курс.
  
   Утром следующего дня Санька с Кузьмичём завтракали в кают-компании перед вахтой. Утреннее солнце ещё не успело раскалить железо до такой степени, что на палубе можно было бы жарить яйца, а гуляющий по судовым коридорам летний ветерок доводил ощущение комфорта до пика блаженства.
   Вечно весёлый Санька, вытянувшись на стуле, потягивал чаёк, жмурясь от удовольствия.
   - Ну, чего разлёгся?! Допивай и пошли! Стёпка с Колькой, наверное, уж и не чают, когда мы их сменим! - произнёс Кузьмич с раздражением в голосе. Его наблюдения, которыми он вчера поделился с капитаном, никак не давали ему покоя.
   - Злой ты, Кузьмич, - промяукал Санька, потягиваясь ещё больше, как кот, только что до отвала нажравшийся сметаны, - Нет в тебе любви к жизни! А ведь, как говорил классик, жизнь прекрасна и удивительна!
   - Чтоб понимал в жизни-то! - продолжал бурчать механик, - Вот то, что она удивительна, я согласен, а на счёт - прекрасна, это ты загнул! Ну, вот что может быть прекрасного в том, что милый котик превращается в рысь?! Вспомни-ка сам прошлый год! Как нам с тем котиком жилось? Прекрасно? Нет! Удивительно? Да! А, между прочим, тот кот просто котиком был по сравнению с Любкиным Фантиком! Зато, какие художества он на твоёй заднице оставил!!! Залюбуешься, Сань! Кстати, это удивительно? Нет! Прекрасно? Да!
   - Умеешь же ты, Кузьмич, настроение поднять, - резко упавшим голосом процедил парень, вспомнив прошлогоднего непрошенного гостя.
   - Э-э-э, парень! - продолжал свою песню механик, удовлетворённый испорченным Санькиным настроением, - Прошлогодняя зверюга скоро тебе ласковым пушком покажется. Вот Фантик ваш подрастёт... Кстати, Сань, как задница-то, не побаливает? Ничего, не переживай, скоро болеть перестанет!
   - Это почему же? - ещё больше хмурясь, переспросил матрос.
   - Так не может же болеть то, чего нет! Новый доктор Фантик не чета прошлогоднему. Этот цацкаться не будет, оттяпает напрочь, и всё! - заржал довольный собой колобок, вставая из-за стола и направляясь в рубку.
   За толстяком поспешил и Санька уже не такой весёлый, как несколько минут назад. Проходя мимо камбуза, Кузьмич ткнул пальцем в развалившуюся на пороге кошку и продолжил измываться над пацаном.
   - Вот он, Саня, твой лечащий врач!
   - Что, заболел кто? - откликнулась с камбуза Любаша, услышавшая сквозь шелест кипящего масла на сковородке только последние слова.
   - Не обращай внимания, - произнёс хмурый Санька, - это Кузьмич развлекается.
   - Не, я просто факты констатирую, - важно изрёк Кузьмич, - а развлекаться, не дай Бог, наш юный друг будет. Только вот тогда всем остальным не до веселья станет!
   - Да про что вы говорите то? - насторожилась повариха, оторвавшись от плиты.
   - Про котика твоего, - как можно ласковее пропел колобок, - и какой же гад тебе это божье создание подсунул?
   - Дедушка, - ничего не понимая, ответила на заданный вопрос девчонка, - Он в сплоточной бригаде был, когда последний плот получали.
   - Всё понятно! - после некоторого молчания изменившимся голосом проговорил Кузьмич.
   В его мозгу отчётливо пронеслись события начала навигации, как он прикололся над сплотчиками, как ждал ответного прикола с их стороны в свой адрес, как, ничего не дождавшись, даже немного расстроился от неоправдавшихся ожиданий. Теперь же, глядя на развалившегося на пороге Фантика, Кузьмич в полной степени оценил, на сколько тонким был ответный ход! Старый хрыч подложил ему, Кузьмичу - старому приколисту, бомбу замедленного действия, которая практически сработала тогда, когда он уже и думать забыл о том случае!
   Ни слова не говоря, повернувшись, словно робот, толстяк медленно побрёл в рубку.
   - Чего это он? - так ничего не поняв, спросила всё ещё стоявшего перед камбузом Саньку Люба.
   - А кто его знает, - слукавил парень, косясь на кота с появившейся вдруг опаской, - его сейчас не поймёшь. Наверное, от жары глючит.
   И, не дожидаясь ответа, побежал догонять своего вахтенного начальника.
   Стоявший за штурвалом Стёпка вместо приветствия встретил сладкую парочку вопросом:
   - Чё, правда у нас кот рысью оказался? Здорово! Никогда рыси не видал!
   - Стёпа, ты дурак? - запросто ответил вопросом на вопрос Кузьмич, - Ты его уже больше двух месяцев наблюдаешь, а говоришь, не видел никогда!
   - Так я же не знал, что он рысь, пока нам Толька не рассказал, когда менялись!
   - Здорово у тебя получается! Не знал, значит, не видел! Лучше думайте, что дальше делать будем.
   - А чего тут думать, - подал голос Коля, - в цирк его отдать надо.
   - Зачем отдавать, когда он итак в цирке! - тут же выпалил Санька, вновь обретая хорошее настроение.
   - Только вот может так случиться, что цирк-то останется, а клоуны разбегутся! - пробурчал Кузьмич, меняя Стёпку у штурвала.
   - Да ладно вам напрягаться-то! - неожиданно для всех встал на защиту кота Стёпка, - Если бы Кузьмич не сказал, что Фантик это рысь, так бы и мяли бы его все, как мягкую игрушку. Он ведь даже не огрызнулся ни разу. Ни один уважающий себя кот такого бы не стерпел! А этот только урчит от удовольствия!
   - Ладно, пусть капитан думает, что дальше делать. Как бугор решит, так и будет!
   Пробубнив последнюю фразу, механик замолчал, давая понять всем присутствующим, что разговор окончен. Стёпка с Колей полетели на завтрак, а заодно посмотреть на рысь. Ведь, по их словам, они ещё никогда не видели такого зверя! Санька, пока Кузьмич не опомнился и не надавал ему заданий на всю вахту, произнеся волшебные слова: "Я в машину!", мигом исчез из рубки и поспешил за только что ушедшими парнями.
  
  

13. Как "Кит" чуть не передавил стадо коров.

   Плотно позавтракав, Стёпка с Колей, вволю налюбовавшись котом, неожиданно оказавшимся зверским хищником, который, как обычно, флегматично валялся у входа на камбуз и ничего не подозревал о своём истинном происхождении, неспешно вышли на нос судна покурить на ласковом утреннем ветерке. Санька же, как всегда, задержался у камбуза, болтая со стряпающей к обеду кулинарные изыски Любашей. Парень всяко старался вызвать у поварихи к себе симпатию, с опаской косясь на мирно дремавшее животное, которого совсем недавно бесцеремонно трепал за короткий хвост и уши. Мирную беседу прервал пронзительный судовой звонок. Его продолжительность не обещала ничего хорошего, к тому же всё судно, вздрогнув, бешено завибрировало от, пущенных за задний ход на полные обороты, двигателей. В предчувствии надвигающейся внештатной ситуации Санька молнией метнулся в ходовую рубку к вызывавшему его механику.
   Кузьмич висел всем своим массивным телом на рычагах, будто стараясь дать машинам ещё больше оборотов. В то же время "Кит", не сворачивая по руслу реки, нёсся в пологий яр, где по колено в воде стояло стадо мирно утоляющих жажду коров.
   - Рулёвка остановилась! Давай к кормовому якорю! - крикнул Кузьмич Сане, тут же бросившемуся на корму.
   Остановить многотонную, нёсшуюся на полном ходу, махину нужно время и место. Ни того, ни другого у толстяка не было, поэтому ему только и оставалось, что в полном бессилии наблюдать, как потерявший управление буксир приближался к берегу.
   Лежавший на траве пастух, уже принявший с утра на грудь энное количество огненной воды, сначала не придал никакого значения происходящему, но по мере приближения парохода, всё-таки, занервничал и начал, на всякий случай, выгонять коров из воды. Те нехотя шевелились, но явно не так быстро, как хотелось бы мужичку. Зайдя в воду, пастух защёлкал кнутом. Сначала щелчки были редкими, сопровождавшиеся по большей части ленивой нецензурной бранью, адресованной не то коровам, не то пароходу, но по мере приближения железной махины брань отходила на задний план, уступая место пощёлкиванию кнута. И чем ближе становилось судно, тем чаще над спинами бедных животных щёлкал кнут.
   Коровки же, в свою очередь, оказались намного умнее своего надсмотрщика.
   Не переставая флегматично жевать, они просто расступились в разные стороны, с интересом наблюдая, как огромный стальной остров неотвратимо надвигался прямо на их беснующегося сопроводителя. То ли по выражению морд, вверенных ему животных, то ли каким-то задним чувством незадачливый пастух ощутил приближающуюся уже к нему самому опасность. Резко обернувшись и увидев пароход в нескольких шагах от себя, дядька начал пятиться на спасительный берег задним ходом, но, поскользнувшись на скользком глиняном грунте, в панике начал бессистемно грести руками и отталкиваться ногами, стараясь как можно быстрее покинуть водную среду.
   Но, несмотря на отданный кормовой якорь и громыхающие на задний ход дизели, уже изрядно потерявший скорость, но всё ещё ползущий вперёд по инерции пароход медленно, но верно догонял незадачливого пловца.
   Уже у самой кромки воды, когда форштевень судна уже вот-вот должен был сделать из одного большого пастуха двух маленьких, когда силы уже совершенно покинули зажмурившего глаза дядьку, "Кит", толкнувшись последний раз вперёд, остановился, упёршись носом в штаны мужика точно в том месте, где две брючины сходятся воедино.
   Стёпка с Колей, перевесившись через носовой фальшборт, сразу же вздохнули с облегчением, когда дядька открыл зажмуренные глаза и начал снова размахивать руками и ногами, пытаясь принять вертикальное положение, попутно выдавая разные умопомрачительные пожелания в адрес наехавшего на него парохода, а потом и всей плавающей техники в целом.
   - Кузьмич! - радостно заорал Стёпка, поворачиваясь к капитанскому мостику, - Всё нормально, жив болезный!
   Механик медленно отпустил рычаги дистанционного управления дизелями и, поставив их в нулевое положение, в полном изнеможении плюхнулся на диван.
   - Повезло! - только и смог произнести Толя, отлипая от лобового стекла.
   - Ещё неизвестно, кому больше повезло, - откликнулся Кузьмич, с трудом поднимаясь с дивана.
   - Стёпа! Спускайте трап! Посмотрите, может помощь какая нужна! - выйдя на мостик, крикнул Леонид Павлович, и уже обращаясь к присутствующим в рубке, сказал, - Давайте все на нос, может действительно мужику помочь надо.
   Не успел весь экипаж собраться на носу, как прибежавший с кормы Санька уже слетел на берег по только что спущенному трапу.
   - Ну, чего разлёгся? Вставай, давай!!! - как ни в чём не бывало, обратился он ко, всё ещё орущему благим матом, пастуху, - Ты, батя, в рубашке родился.
   - Или в бронированных штанах, - перебил друга подошедший Стёпка.
   Всё ещё ругающийся дядька, не обращая никакого внимания на реплики вышеуказанных товарищей, предпринимал отчаянные попытки подняться на ноги, размахивая всеми конечностями, но по непонятной причине постоянно терпел неудачу. В конце концов, оставив все попытки принять вертикальное положение, он, закончив материться, завыл, как голодный волк на луну:
   - Уби-или-и, сволочи-и-и!
   - Для убитого ты слишком бесишься, дядя! - с укоризной в голосе сказал Санька, - Лучше попробуй из штанов вылезти!
   Не переставая выть, что сволочи его убили, мужик, вняв Санькиному совету, выполз из штанов и тут же встал на ноги. Штаны же оказались намертво вдавлены форштевнем в берег. Обмозговав данный факт, абориген удлинил свою песню, распространяя по всей округе аромат недавно выпитой самогонки:
   - Уби-или-и, сволочи-и-и! Штанов лишили, лиходеи-и-и!
   - Радуйся, что вместе со штанами ещё чего не потерял! - начинал веселиться Санька, - А ведь мог бы! А? Лишенец!
   Видя, что причитания не имеют успеха у окруживших его смешливых пацанов, дядька резко оборвал свой вой и сменил тактику.
   - Я требую сатисфакции! - твёрдо, на сколько позволял ему алкоголь, рявкнул мужик.
   - Чё-ё-ё?!! - протянул Санька.
   - Ну, проставиться бы надо, - уже мирно больше прося, чем требуя, пояснил пастух, - штаны-то задавили.
   Наблюдавший с носа теплохода за всем происходящим на берегу Леонид Павлович разом решил все проблемы.
   - Значит, так! Слушай мою команду! - полушутя начал раздавать приказания капитан, в душе дико радуясь, что выход из строя рулевого управления не привёл ни к каким печальным последствиям, - Коля с Толей бегут в магазин. Дед покажет направление. Любаша готовит праздничный обед, а за одно и ужин. Все остальные устраняют неисправность. Стоим в ожидании плота здесь!
   - Палыч, а тебе не попадёт? Нас ведь новый плот ждёт, - тихо поинтересовался ещё не полностью оправившийся от пережитого Кузьмич, стоявший рядом с шефом, - В управе будут недовольны.
   Чтобы ни у кого больше не возникало подобных вопросов, капитан громко продолжил свою речь:
   - Я связывался с диспетчером. Он сказал, что плот будет готов только завтра к обеду. Учитывая, что до рейда осталось часа три хода, нам разрешено в ожидании плота встать на ремонт и ночёвку в этом месте.
   По округе поплыл одобрительный гул. Экипаж бросился рьяно исполнять приказания капитана. Пастух, сначала подозрительно пялившийся на братьев, но, поняв по прошествии какого-то времени, что это близнецы, а не пришедшие за ним зелёные человечки, позабыл про утраченные штаны и, стоя в трусах и фуфайке, лихо жестикулировал, объясняя Коле с Толей дорогу до сельмага. Потерявшие всякий интерес к происходящему коровы давно уже вылезли из воды и мирно паслись на ближайшей лужайке.
   "Кит" спокойно болтался на кормовом якоре, капитально учаленный к берегу швартовым за огромную берёзу.
   К обеду неисправность была уже устранена, а вернувшиеся из похода братья капитально подняли пострадавшему дядьке настроение. Отобедав с "китайцами", чем Бог послал, и, пропустив между делом стаканчик, пастух в подаренных Кузьмичём флотских брюках гордо погнал стадо ближе к деревне, а экипаж, используя выдавшуюся стоянку, учинил на судне большую приборку, шурша щётками и швабрами до самого вечера.

14. Как Гринин подарок чуть не расстроил другу личную жизнь.

   Вечером после праведных трудов весь экипаж собрался в кают-компании.
   - Ну что, осталось ли у нас что-нибудь после нашего нового друга? - потирая руки, спросил уже полностью пришедший в себя Кузьмич.
   - А что ты имеешь в виду? - с ноткой издёвки поддержал разговор Леонид Павлович. Радость в душе, что всё обошлось, как нельзя лучше, не покидала капитана.
   - Так ведь водочки желаем. Такой случай выдался! - тем же тоном, что и шеф, сказал механик.
   - Ну, ладно. Будет вам водочка!
   - Ура-а-а-а! - подыграли спонтанно поставленной старшим комсоставом комедии парни.
   Любаша давно уже накрыла на стол и, поужинав, как всегда, примостилась с Фантиком на диване. Мужики же продолжали греметь ложками и стаканами.
   Немного насытившись и захмелев, решили сделать небольшой перекур, за которым потёк неспешный разговор, постепенно переходящий в шутки.
   - Палыч, что с котом делать будем? Испытательный срок завтра кончается. Как рассудишь, так и будет, - серьёзно начал Кузьмич.
   Люба насторожилась, ещё крепче прижав зверушку к груди, напряжённо ожидая окончательного решения капитана.
   - А что тут судить? - переспросил весёлый, как никогда, Леонид Павлович. И тоном верховного судьи продолжил, вытянув указательный палец в сторону мирно мурлыкающего кота, - Есть ли у кого претензии или нарекания в адрес подсудимого?
   - Есть! Ваша честь! - буркнул Кузьмич, - Через месяцев пять это будет настоящий хищник. Как я вам уже не раз говорил, наш кот - не кот...
   - О, нет! Кузьмич! Не надо! - взмолился вершитель правосудия, - Ваша позиция ясна, обвинитель! Лучше не продолжайте! Теперь выслушаем сторону защиты.
   - Леонид Павлович, он хороший! - жалобно начала повариха с полной серьёзностью.
   - В гальюн сам ходит, смывает за собой, - подхватил Санька.
   - Не царапается и не кусается, - наперебой забасили Коля с Толей, - а ещё, к нам теперь на стоянках никто чужой не приходит, даже судоходчик!
   - Вот это веский аргумент! - со смехом сказал капитан, - Считаю, что Фантика следует оправдать и признать его право на реабилитацию! - и уже серьёзно добавил, - А через пять месяцев и навигация-то уже кончится. Там и посмотрим. Ну не выбрасывать же его в лес. Он там погибнет уже.
   Больше всех обрадовалась такому решению Любаша. Она начала от радости подбрасывать кота вверх, на что тот очень удивился, но никакой агрессии не выказал, только после недолгих полётов под потолок ещё громче заурчал на руках у своей хозяйки.
   - Любишь ты животных, Палыч, - с улыбкой на раскрасневшемся лице сказал Кузьмич, - вот и Гринька тоже, весь в отца! Я уж не говорю о том, кто Фёдора притащил, а какой подарок он Ваське с "Альбатроса" на свадьбу выбрал!
   - Хорош врать-то, Кузьмич, - начал обороняться Леонид Павлович, чувствуя, куда клонит хмельной приколист, - вовсе не Гришка подарок выбирал, а Генка с "Буревестника"!
   - Да ладно! - отмахнулся механик, - Вместе они были. Вместе и подарочек выбрали! Васькина баба - жена чуть в первую же брачную ночь суженого не бросила! А в загс кто обезьяну притащил? Тоже скажешь не он?!
   - Ты, Кузьмич, лучше себя вспомни, - вступился за капитана уже вовсю ржавший Санька, - Ведь из загса выгнали двух обезьян!
   - Вот - вот! - вторил находчивому матросу Леонид Павлович, - Это надо ж было таким на бракосочетание припереться!
   - Короче, удалась свадьба! - примиряя капитана с механиком, съехидничал Санька.
   Ничего не понимающие остальные члены экипажа только вопросительно крутили головами, поглядывая то на одного спорщика, то на другого, то на третьего.
   - Ну, давайте, колитесь, раз заикнулись, как свадьба прошла. А то я про неё уже какой раз слышу, а подробности только сейчас всплывают, - усаживаясь поудобнее, произнёс Стёпка, выражая всеобщее желание.
   - Так чего рассказывать-то? Все и так знают, что Гриня с Генкой старые друзья, ещё с детства. Вот они Ваське в подарок попугая-то и купили. В город ведь ездили специально, мерзавцы!
   Да не с того ты, Кузьмич, начал, - перебил механика Санька, - давай лучше я расскажу, а то ты всё равно половину упустишь.
   - Это почему же я половину пропущу! - заерепенился толстяк.
   - Да потому, что ты свадьбу эту с теми же Гринькой и Генкой за неделю справлять начал. Кстати, поэтому-то они и подарок в последний день ездили покупать.
   Здесь Санька немного приврал. Отмечать будущую свадьбу Кузьмич начал ещё раньше. Васька приходился ему двоюродным племянником, поэтому первая стопка пролетела во чрево колобка всего лишь на несколько секунд позже, чем до него дошло известие о предстоящем событии. И только потом к нему присоединились Геннадий с Григорием, узнавшие о свадьбе намного позже.
   Кстати, надо ещё отметить, что приглашения были разосланы буквально накануне торжества, потому что виновники того самого торжества никак не могли решить, где же лучше всего справлять свадьбу в кафе или в заводской столовой. В конце концов, была выбрана столовая, так как зал там был побольше, а гулять собирались всем затонским посёлком.
   Дотянув с выбором подарка до последнего, Гриня со своим дружком опомнились только в день предстоявшего бракосочетания. Благо, что торжественная часть, за которой незамедлительно начиналась сама гулянка, была назначена на пять часов вечера, так что время у них ещё было. Встав рано утром и оставив Фёдора на попечение матери, которая уже к тому времени была для орангутанга беспрекословным лидером, Гриша встретился с Генкой на автобусной остановке. Испив в придорожном чапке пивка, они отчалили в город для выбора подарка своему без пяти минут женатому другу.
   Зима в этот год была, прямо скажем, не из тёплых, поэтому по приезду в город наши друзья сразу же решили согреться тут же в привокзальном кафе, выпив по соточке. После недолгого подогрева своих молодых организмов парни начали поиск самого лучшего подарка, который им предстояло выбрать. Прочёсывая магазины, они перебрали кучу всякой всячины, но так ничего и не выбрали.
   На пути возник ещё один магазин. Прочитав название, парни засомневались, стоит ли его посещать. Вывеска гласила: "Зоомаркет". Решающую роль в их спорах, зайти туда или нет, решило то, что крепчавший мороз снова начал пробирать их до костей. Зайдя внутрь, они решили просто погреться, но молоденькая продавщица тут же подлетела к ним с расспросами:
   - Здравствуйте, что желаете, молодые люди?
   - Да мы, в общем-то, так зашли, просто посмотреть...- начал было мямлить Гриня, но решивший позаигрывать с продавщицей Генка, оттеснил друга и сам продолжил с ней разговор:
   - Мы подарок другу выбираем, ничего выбрать так и не смогли. Может, вы что-нибудь подскажете?
   В глазах девушки, почему-то, после слов загородного ухажёра, блеснула нехорошая искорка, но наш принявший на грудь ловелас посчитал данное явление, как оказание внимания его незаурядной персоне.
   - Очень хороший подарок вы найдёте именно у нас, - запела продавщица, - как раз у нас есть то, что вам нужно. Вот.
   С этими словами она ткнула налаченным ноготком в накрытую тряпкой клетку.
   - Это что? - вырвалось у Генки.
   - Это попугай! Говорящий! Кстати, очень не дорого. А сколько он разных слов знает!
   - Здорово! - проявил неподдельный интерес Гена, - А можно посмотреть на него?
   - Можно, - как-то нехотя промямлила продавщица, - знаете, он день с ночью ещё путает, недавно из Южной Америки к нам доставлен. Но со временем это всё наладится! - спохватилась девушка, явно желавшая втюрить этого попугая незадачливым посетителям.
   - Ну, хоть одним глазком! Интересно же! - начал настаивать Генка, - А вдруг он нам понравится, и мы его купим!
   Последняя фраза сыграла решающую роль в колебаниях юной бизнесвумен, и она на несколько мгновений приоткрыла тряпку.
   Этого было достаточно, чтобы огромная красивая птица, сидевшая в клетке, кашлянув, быстро произнесла:
   - Пр-р-ривет, Ур-р-род! Закр-р-рой двер-р-рь, шалава!
   - Во, здорово! - восхитился Генка, первый раз видя живого говорящего попугая, от дикого восторга абсолютно не придав значения смыслу сказанного птицей, - Гринь, давай возьмём! Во прикольно будет! Васёк с попугаем будет разговаривать и нас вспоминать.
   Уставший от поисков подарка Гриня толкался в противоположном углу магазина, разглядывая аквариумных рыбок. Не дождавшись его ответа, Генка вновь завёл разговор с продавщицей, нравившейся ему всё больше и больше.
   - Девушка, а ещё можно приоткрыть тряпочку? Пусть он нам ещё чего скажет!
   - А чего открывать, зря товар портить?! - пришла на помощь растерявшейся молодухе непонятно откуда появившаяся тётка, по всей видимости, старший продавец, - Вот купи себе и открывай у себя дома сколько хочешь!
   Тётка своим безапелляционным тоном подействовала на парня, как действует удав на кролика, лишив последнего всех сомнений. И Генка, не посоветовавшись с гуляющим по магазину Гриней, рубанув рукой воздух, незамедлительно выложил на прилавок названную сумму. Его даже ничуть не смутило, что цена за такой экзотический экземпляр, непомерно мала.
   - Вам очень понравится, очень правильный выбор! Отличный подарок! А как он быстро новым словам обучается! А ещё он голоса в точности подражает! Гений, а не птица! - лепетала девушка, торопясь упаковать товар, - На улице сейчас мороз, так мы вам его даже в бесплатное одеяло упакуем, красивыми подарочными лентами перетянем!
   Генка был на седьмом небе. И подарок-то лучше чем у всех, да ещё упаковка бесплатно досталась! Подошедший Гриня особой радости от этого не испытал, но вздох облегчения, что подарок всё-таки куплен, у него из груди вырвался.
   Обратный путь парни проделали быстро. Не дожидаясь автобуса, они взяли такси и мигом примчались в посёлок. Приобретённую ценность они заблаговременно оставили в столовой, где ожидалось торжество, а сами разбежались по домам, торопясь успеть в загс на торжественную регистрацию брака.
   Дома Гриню ждал сюрприз. Оказалось, что Леонид Павлович уже отбыл в загс, а мать вот-вот должна идти помогать бабам накрывать столы в столовой. В общем, получилось так, что Фёдор остаётся на Гринином попечении. Не долго думая, морячок одевает обезьяну потеплее и валит с ним в загс. Надо отметить, что данное событие протекало не на много позже Гришкиного приезда в отпуск. Поэтому, многие жители посёлка со слов затонских сплетниц всё ещё думали, что сын уважаемого Леонида Павловича приехал на побывку с новой забугорной невестой.
   Засвидетельствовать бракосочетание пришло пол посёлка, поэтому Гришку с Фёдором, по началу, никто не заметил. Их слава пришла к ним чуть позже, когда припозднившийся Кузьмич полез обниматься сначала с парнем, а потом с обезьяной, стоявшей в тулупчике, в шапке - ушанке, ватных штанищах и в валенках. Если Гриня кое-как прекратил такие нежности, стараясь по мере возможности не привлекать к себе особого внимания, то Фёдор, узнав старого друга, проявил с шумом столько нежности, что зашикавшая на них, ведущая бракосочетания сделала им первое китайское предупреждение.
   Второго предупреждения не последовало. Вся троица была выдворена из зала регистрации после того, как на вопрос делопроизводителя: "Согласны ли вы взять Василия в законные мужья", Кузьмич под улюлюканье Грининой "невесты" заорал во всё горло: "Да!".
   Дальнейшая торжественная часть проходила для, продолжавших обниматься, Фёдора и Кузьмича на улице. За что пострадал Гриня, никто сказать потом не смог. Просто присутствующие посчитали неудобным выгнать Гринину невесту без её жениха наедине с Кузьмичём.
   По завершению официальной части под бурные поздравления молодых весь посёлок собрался в заводской столовой. Тосты летели один за другим, прерываясь только на поздравления и вручение подарков. После каждого поздравления звучало на весь зал "горько". Громче всех в конце зала орал Кузьмич, обнимаясь с той самой Гринькиной рыжей бестией, интенсивно размахивающей руками, так и не снявшей в раздевалке верхнюю одежду. Так казалось тем, кто был особо приближённым к молодожёнам и восседал в противоположной от баламута стороне огромного помещения рядом с новобрачными. Сидевшая же на галёрке молодёжь, уже успевшая познакомиться и подружиться с незлобливым Грининым другом, глядя на обезьяну, от души веселилась. По прошествию нескольких тостов голос Кузьмича начал теряться в общем крике. Не то что бы Кузьмич стал тише орать, просто подвыпившие гости по состоянию начали сравниваться с механиком "Кита". Не упускал своего и Фёдор. Обпив всех близко сидящих к нему парней, орангутанг сначала начал, по примеру Кузьмича, со всеми целоваться, выказывая тем самым им своё хорошее к ним расположение. Потом он залез на стул и под общее улюлюканье галёрки продемонстрировал стриптиз к большому неудовольствию старшего поколения, находившемуся, по большей части, на другом конце зала и в силу этого, различавшего только силуэты на противоположной стороне столовой. После показанного стриптиза Фёдор залез под стол и, мирно устроившись между лесом ног, уснул до конца всеобщего веселья. Немного погодя к нему присоединился и Кузьмич.
   Приняв все подарки и поблагодарив всех присутствующих, молодожёны удалились в приготовленную специально для них в общаге комнату, оставив гостей продолжать праздник, продлившийся далеко за полночь.
   По мнению собравшихся на второй день гостей в, основном тех уважаемых пожилых жителей посёлка, что сидели около молодых, праздник удался, если не считать пережитка капитализма в виде стриптиза, показанного Гринькиной невестой. Кстати, ни "Гринькина невеста", ни Кузьмич на второй день не явились. Они почивали в доме Леонида Павловича в Гришиной комнате, поочерёдно прикладываясь то к банке с капустным рассолом, то к оставленной Гриней поллитровке.
   А в это время в столовой гости с нетерпением ожидали появления молодых. После вчерашнего у всех капитально "горели трубы", и от появления новобрачных напрямую зависело, когда эти трубы будут потушены.
   Появившийся в столовке Васька вызвал бурю одобрения и на вопрос: "Когда же явится новобрачная", махнув рукой, гаркнул: "Начинайте без неё, скоро будет!". Долго гостей упрашивать не пришлось, а жених после недолгих поисков глазами своих друзей поспешил к столику, за которым сидели Санька, Гриня и Генка.
   - Какая гнида мне попугая подарила? - в сердцах прошипел Васька, - Узнаю, убью!!!
   - Да что стряслось-то? - опередил с расспросами притихших друзей Санька.
   - А то! Мы с Галькой чуть напрочь не разругались! - продолжал злиться жених.
   - А чего ты ей такого сделал? - тихо спросил Генка.
   - Скорее, чего не сделал! - хотел было отпустить шуточку Санька, но, перехватив разъярённый взгляд Василия, осёкся.
   Немного остыв, Васька поведал друзьям удивительную историю.
  
   Ночью, разобрав подарки, Васька решил выйти в коридор немного перекурить. Только он перешагнул за порог комнаты, как со стороны стола, стоявшего тут же у двери, до его слуха отчётливо донесся его, только очень грубый голос:
   - Закр-р-рой двер-р-рь, шалава!
   От услышанного жених так и застыл в дверном проёме. В полумраке комнаты повисла режущая уши тишина.
   - Вася! - дрожащим голосом, чуть не плача, произнесла новоиспечённая супруга, - Ты это мне?
   - Я кому сказал, пошевеливай булками!
   Васька чуть не проглотил удерживаемую губами сигарету.
   - Васенька, ты что такое говоришь? Вася! - уже навзрыд запричитала жёнушка, - Ты меня не любишь!!! Зачем женился тогда?!
   - Галенька! Это не я! - только и смог выговорить молодожён пересохшими губами.
   Но в ту же секунду со стороны стола он снова услышал свой голос:
   - Водки неси, дур-р-ра! Здор-р-ровье попр-р-равлять буду!
   После этих слов Галя закатилась в истерике:
   - Хам! Алкоголик! Какая же я дура, раньше всего этого не видела!
   Выплюнув сигарету, Васька кинулся обнимать и успокаивать жену, но она вывернулась из его объятий и рванула к двери.
   Пока Васька приходил в себя, голос жены, но уже твёрдый и уверенный снова долетел до его ушей:
   - Пошёл вон, Ур-р-род! Козёл!
   От услышанного кровь ударила в голову Василию, и от этого он полностью потерял способность здраво мыслить. Он никогда не слышал, чтобы его Галя так выражалась! Потупив взгляд в пол и задумавшись над произошедшим, парень, сам того не замечая, закурил, сидя прямо на кровати.
   - Дай-ка закур-р-рить, Ур-р-род! - продолжила свою речь супруга.
   Опешивший Вася не нашёл ничего лучшего, чем зло огрызнуться:
   - Хрен, завёрнутый в газету, заменяет сигарету! Куришь, свои имей!
   Ожидая, что сейчас его суженая хлопнет дверью, он поднял глаза, решив проводить её злобным взглядом. Но увиденное никак не вязалось с только что прозвучавшим диалогом. Перед ним стояла Галина с широко раскрытыми глазами, а от двери злобно звучал её голос:
   - Чувак, не в обиду будет сказано, ты лох!
   И в ту же секунду Васька услышал свой голос в ответ на только что сделанное в его адрес хамское утверждение:
   - Базар-р-р тебе нужен, бр-р-рат! Как скажешь, бр-р-рат, так и будет!
   Супруги молча пялились друг на друга, не зная, что сказать. Потом они разом подошли к столу, на котором возвышалась клетка с божьей птичкой. Не сговариваясь, они накрыли попугая одеялом, из под которого глухо донеслось нечленораздельное ругательство.
   Дико радуясь, что всё услышанное было не на яву, молодожёны бросились обниматься.
   - Придётся его перевоспитывать, - промяукал Васька у ухо жене.
   - Только без меня! - целуя суженого, прошептала Галя.
  
   Галина появилась в зале столовой, когда гости уже вдоволь напохмелялись, что никак не повлияло на проведение различных конкурсов.
   Свадьба продолжалась до самого вечера, а в общаге она длилась ещё четыре дня. Попугай был под благовидным предлогом передан молодожёнами на вечное хранение Геннадию, которого родители чуть - чуть не выгнали из дома вместе с теперь уже его подарком от новобрачных. В панике парень хотел было сдать пернатого в зооуголок в местную школу, но вовремя одумался. Со временем птичка была продана пассажиру поезда Ленинград - Иркутск.
   Для этого отчаявшийся Генка специально ездил в город на железнодорожный вокзал. Как ему удалось впарить птицу и кому, осталось неизвестным, по причине того, что птицу ещё не вернули. Где нахваталась божья тварь таких выражений, к счастью, так же осталось не выясненным.
  
   После Санькиного рассказа под общие смешки в кают-компании начался спор между Санькой и Кузьмичём, правильно ли сделал Генка, что избавился от такого умного существа.
   - Надо было его себе взять, - сказал Санька, я бы его перевоспитал.
   - Ага! Воспитатель! За его базар тебе бы раньше в вашей общаге шею намылили бы!
   - А вот у нас в деревне случай был... - начал было свою песню Коля.
   - Всё, хорош травить! - прервал праздник капитан, - Завтра рейс завершить надо без приключений. Давайте все спать!
   Команда нехотя разбрелась по каютам, и только Фантик разлёгся у входа в надстройку. В нём проснулся дух охранника, подотчётной ему территории.
  
  

15. Живой ориентир Кузьмича.

   Утром, заступив на вахту, Стёпка, помня вечерние приказания Леонида Павловича, завёл дизеля. Пока машины прогревались, Коля отвязал пароход от берёзы и поднял кормовой якорь. Корабль был готов к продолжению рейса. Немного поработав машинами в раздрай, "Кит" плавно вытащил нос из прибрежной глины и понёсся к месту назначения.
   Как и обещал вчера диспетчер, плот был готов к буксировке только после обеда. А по сему у буксира намечалась ещё одна непродолжительная стоянка, во время которой, жаждавший встречи со сплоточной бригадой, где работали его "добрые" знакомые, Кузьмич, предвкушая долгий разговор на тему "о любви к животным", был немало разочарован отсутствием сплотчиков. Вернее, сплотчики были, но другая бригада. Те же, кому он приготовил "тёплые, дружественные" слова благодарности за четвероногого друга, в тот день находились в отгулах.
   Плот был принят и учален без особых проволочек, и, выйдя на буксир, "Кит" привычно потащил свой воз вниз по течению. К тому времени, когда Кузьмич заступил на вахту, прошло уже порядочно времени, но не выплеснутые эмоции всё ещё никак не давали покоя механику.
   - Саня, встань-ка к штурвалу, пойду за чайком схожу, - буркнул механик сидевшему на диване матросу.
   - Так давай, я принесу! - кинулся было к выходу из рубки парень, жаждавший под любым предлогом улизнуть, хотя бы на время, от, почему-то, злого целый день своего вахтенного начальника.
   - Нет, к штурвалу встань, тебе говорят! Сам налью! - нервно рявкнул Кузьмич.
   - Ну ладно, как скажешь. Ты начальник, тебе виднее! - изображая обиду на ни с того, ни с сего озверевшего колобка, - Куда ехать-то?
   - Держи вон на тот камень. Видишь? Я на него в этом месте уже лет двадцать держу!
   С этими словами вахтенный начальник гордо исчез из рубки, оставив у штурвала Саньку, который никак не мог понять причины такой раздражённости механика. Несмотря на шевелящиеся по этому поводу в его голове мысли, матрос строго держал курс на указанный ему ориентир.
   Каково же было удивление парня, когда тот огромный камень, на который уже двадцать лет держал видавший виды старый речной волк, приподнялся и начал перемещаться по берегу. Санька схватил бинокль и поднёс его к глазам. По берегу двигалась корова!
   - Ну, Кузьмич! - только и смог выдохнуть штурвальный, но на его беду, как раз в это время, в рубку с кружкой крепкого чая поднялся механик.
   - Чего тебе? Потерялся, что ли? - с тем же раздражением забрюзжал Кузьмич.
   - Говоришь, на камень держать? - едва сдерживая смех, ответил вопросом на вопрос Саня.
   - Да! Я же тебе сказал уже!
   - А ты, правда, на этот камень уже двадцать лет ориентируешься?
   - И не только я. Все здесь по нему ориентируются. Учись, оболтус, у старого специалиста!
   - Кузьмич! - не выдержал Санька и, засмеявшись, продолжил диалог, протягивая толстяку бинокль, - Долго же твой кирпич здесь валялся перед тем, как свалить отсюда!
   Механик нервно взял бинокль и приложил его к своим глазам. Шаря взором по берегу, где должен был лежать его ориентир, Кузьмич не переставал сконфуженно бубнить:
   - Был же здесь камушек!
   - Кузьмич! - не переставал ржать парень, - бери левее. Вон там твой камень ковыляет! О! Гляди скорее! Твой булыжник в кусты сворачивает! И верёвочка с кисточкой на конце у него в корме приделана! Это, наверное, для лучшей ориентировки, да?! О, гляди, гляди! Из-под верёвки падает что-то!!
   - Чего там падать может, словоблуд? - всё больше ощущая свой конфуз, опрометчиво спросил толстяк.
   - Так, наверное, ориентиры валятся! Чтобы старые волки, как ты, за судовой ход не ушли, твой камешек решил на период своего временного отсутствия его кромки пометить!
   - Ох, Саня! Уж больно ты умный стал! - не найдя достойного ответа, гаркнул красный от стыда и обиды Кузьмич, - Распустились совсем от безделья! Ну, дождётесь у меня. Нашёл над кем смеяться?! Ничего, на ближайшей же стоянке я вас в машине так развеселю, до конца навигации смеяться будете! Всех до одного рассмешу, чтоб не повадно было над старшими потешаться!
   Обалдевший, от разыгравшейся на пустом месте бури, Санька до конца вахты выслушивал с широко раскрытым ртом нескончаемые речи Кузьмича.
   Парень, никак не ожидавший услышать что-нибудь новое в крепких выражениях, в очередной раз убедился, что русский устный в исполнении механика поистине необъятен, и познание его с таким преподавателем, как Кузьмич, практически бесконечно.
  
   Весь оставшийся рейс Санька находился в предчувствии чего-то нехорошего, что так же подтверждалось постоянно хмурым видом механика. И, как говориться, предчувствия его не обманули!
   По окончании рейса, после сдачи плота, "Кит" встал на рейде в ожидании дальнейших распоряжений. Несмотря на жаркую погоду по спине матроса побежали мурашки, когда за завтраком Кузьмич объявил всем парням во главе со Степаном общий сбор в машинном отделении в одежде погрязнее.
   Если бы Золушка могла слышать, сколько и каких заданий получили пацаны, она бы воспылала к своей мачехе огромной любовью, а заданная ей работа, показалась бы девочке милой лёгкой шуткой.
   Замыть картера двигателей, залить их новым маслом, потом отмыть дизеля с порошком, промыть все фильтры, затем выгрести всю жидилягу из под сланей, и, в конце концов, отдраить все слани, чтобы было чище, чем у Любаши на камбузе. И это только малая часть того, что задал механик!
   - Чего это Кузьмич так зверствует? - недоумевали парни, копошась в мазутной жиже.
   Каждый излагал свою версию о плохом настроении механика, обливаясь потом и мазутом, и только Санька не принимал участия в общих дебатах.
   По прошествии часа он присел перекурить у открытого иллюминатора, вытирая пропитавшиеся чернотой руки промасленной до невозможности ветошью. С тоской наблюдал он в иллюминатор, как купающиеся и отдыхающие на пляже, расположенном в непосредственной близости от рейда, люди веселились и радовались жизни.
   По мере наблюдения за беззаботно отдыхающими людьми, раздражение парня постепенно возрастало. Апогеем его злости стало то, что некоторые купающиеся, по всей видимости, считали верхом счастья доплыть до парохода, и болтаться у его корпуса, похлопывая его ладонью. Особенно бесил своей настойчивостью лысый, похоже, немного подвыпивший дядька. Он уже несколько раз доплывал до корабля, стучал по нему рукой и уплывал обратно под одобрительные возгласы ожидающих его на берегу девиц. Но что особенно убивало Саню так это то, что мужик издевательски, по мнению Саньки, подмигивал ему, тоскливо торчащему в иллюминаторе самого жаркого помещения на судне. Гнев всё больше закипал в Саниных жилах.
   В очередной заплыв лысого, когда тот приблизился к "Киту" и начал хлопать по его борту прямо под Саниным подбородком буквально в нескольких сантиметрах, матрос, не выдержал такой наглости. Он просунул в иллюминатор руку с тряпкой, смачно пропитанной мазутом, шмякнул её на лысую голову и, аккуратно разгладив ветошь по всей лысине, с удовлетворением похлопал по ней своей грязной ладонью.
   - Чав, чав! - звонко донеслось из-под ладони пацана.
   Но новое приобретение, похоже, не очень обрадовало лысого. Дядька как-то удивлённо обернулся и, почему-то, не снимая, своего экстравагантного головного убора, молча поплыл к берегу. После проводов лысого в поперечное плавание от борта теплохода до пляжа напротив, Санька весело включился в работу, по всей видимости, отправив своё раздражение вместе с тряпкой, уплывшей на голове, обалдевшего от такого развития событий, пловца.
   Санька даже не мог предположить, к чему может привести его выходка. Дядька оказался не простым обывателем, каким он показался на первый взгляд, а высокопоставленным "слугой народа" местного разлива.
   Доложив своим домочадцам о предстоящей непосильной работе на ниве улучшения жизни вверенного ему населения, властитель людского благополучия срулил на пик - ник в сопровождении своих таких же трудолюбивых, как он, помощников, прихвативших с собой на радость начальнику, трёх "вешалок" из местных секретарш.
   По только что приведённой причине, поднимать шум было не в его интересах, поэтому лысый решил разобраться со своим обидчиком самостоятельно.
   В то же самое время, когда Санька примерил мазутный паричок на высокопоставленную лысину, Леонид Павлович мирно беседовал с механиком в ходовой рубке. Они совершенно не заметили, как к борту теплохода подошла лодка с тремя мужиками. Вяло текущий разговор судового начальства прервала Любаша, поднявшаяся на капитанский мостик.
   - Леонид Павлович, там какие-то пьяные мужчины к нам на борт поднялись! - испуганно произнесла повариха, - Они ругаются шибко, а тот, что со странной лысиной больше других орёт.
   - И чего же он орёт? - переспросил капитан.
   - Всех, говорит, сгною, - перешла на шёпот девчонка, - так с грязными ногами в кают-компанию и протопали!
   - А лысина-то чем у него странная? - в свою очередь поинтересовался механик.
   - Чем, чем? - переспросила Любаша, - Такое ощущение, что он её гуталином намазал!
   - Разберёмся! - предчувствуя очередную беду, буркнул Леонид Павлович, спеша вниз по трапу за уже спускающимся Кузьмичём.
   Выйдя в коридор, ведущий в сторону кают-компании, капитан с механиком обнаружили грязь на полу, оставленную ногами непрошенных гостей.
   - Ну, и где этот, который всех тут сгноить собрался? - вызывающе громко спросил Леонид Павлович.
   На его вопрос никто не ответил, только очень тихо чей-то, похоже, очень напуганный голосок проблеял:
   - Кто-нибудь, помогите?
   Командиры поспешили на зов, доносившийся из конца коридора. Тихо подойдя к дверям кают-компании, они через зеркало, висящее на противоположной стене помещения прямо напротив входа, увидели живописнейшую картину. Три здоровенных мужика, вибрируя каждой клеточкой своих холёных организмов, стояли на спинке дивана, в позе буквы "Г", подпирая спинами корабельный потолок. Напротив них у дивана расположился, с интересом наблюдающий за своими "жертвами", склонив на бок хитрую морду, Фантик. С дрожащих от страха губ, только что недавно собиравшихся сгноить чуть ли не всю команду, слетали нечленораздельные жалобные звуки.
   - Кузьмич! Слышал? - подмигнув механику, нарочито громко спросил капитан.
   - Слышал, Палыч! - подхватил игру шефа Кузьмич, произнося слова с фатальной обречённостью, - Опять наш Фантомас кого-то себе на обед приглядел!
   Жалобные стоны прекратились. Похоже, "атланты", подпирающие свод кают-компании, полностью превратились в слух.
   - С этим надо как-то кончать, Кузьмич! - громко, чтобы было слышно по всему судну, продолжал Леонид Павлович, - Опять в конторе надо будет матросов выпрашивать!
   - И не говори, Палыч! - так же громко, чуть сдерживая смех, сказал Кузьмич, - Пять матросов за такой короткий срок, это перебор! Как бы их пропажей соответствующие органы не заинтересовались!
   После этого диалога высокопоставленные лица, застывшие в нереальных позах на спинке дивана, помимо бледного цвета приобрели ещё и серый оттенок. С ужасом наблюдая за умывающим свои длинные усы Фантиком, дядечки продолжали усиленно дрожать.
   - А помнишь, как он в прошлый раз троих здоровенных мужиков распотрошил!? Вот жуть то была! Весь пароход в кровищи и кишках обляпан был! Парни, что уцелели, потом неделю отмывали!!!
   - Да-а-а! Помню! Зато, целых два дня безбоязненно можно ходить было, пока он ихними костями гремел!
   Последние фразы навели на незваных дяденек ещё больший ужас. Кое-кто уже собирался, закатив глаза и пытаясь потерять сознание, сползти вниз по спинке дивана, но широкий зевок хищника, блеснувшего своими белоснежными зубками, пресёк данные попытки на корню.
   - Да, да! А самое неприятное, потом обглоданные мослы за ним убирать! - разошёлся Кузьмич, не собираясь сбавлять набранные обороты, - Главное, что пока всё шито - крыто проходит!
   - Это точно! - едва сдерживая смех, продолжил комедию капитан, - Интересно, кого он на этот раз жрать будет?!
   - Да, наплевать! Если он сейчас кого-то сожрёт, значит нам день, два спокойно жить можно! А кости потом парни, кто уцелеет, выкинут за борт!
   После сказанного Палыч с Кузьмичём с интересом уставились в зеркало. В его отражении было отчётливо видно, что спасавшиеся под потолком непрошенные гости, полностью избавились от своего первоначального желания всех сгноить. Сейчас, для полного счастья, им бы хватило только исполнения одного незатейливого желания: получить возможность незамедлительно покинуть страшную кормушку недоделанного тигра, в которой они чувствовали себя в роли бифштекса.
   Ход событий ещё больше подстегнул вышедший из машины Стёпка. Заметив стоящее в коридоре с заговорщицким видом начальство, парень удивлённо спросил:
   - А чё это вы здесь делаете то?
   - Котика кормим! - ласково, но громко пропел Кузьмич.
   После сказанных слов, в кают-компании послышался грохот чего-то упавшего на пол, и в тот же момент из помещения, пробуксовав несколько мгновений когтями по скользкому линолеуму, пулей вылетел перепуганный Фантик. Котяра вихрем пронёсся по коридору с выпученными глазами, проскочив между ног, как гоночная машина, юзом влетел в поварскую каюту и забился под шконку.
   - Палыч, вы чего, кают-компанию взорвали?! - поинтересовался Саня, выползший из судовой преисподни подышать свежим воздухом как раз в тот момент, когда раздался грохот.
   - Всё! Доигрались!!! - уже серьёзно произнёс Леонид Павлович и поспешил вместе с механиком и подошедшими парнями в помещение, где лежали рядком незадачливые гноильщики.
   - Не, Палыч, всё нормально! Просто немного сознание потеряли! - брякнул Санька, раньше всех приблизившийся к распластавшимся мужикам.
   - Как это можно потерять сознание НЕМНОГО? - раздражённо переспросил Кузьмич, - и как бы они выглядели, если бы МНОГО потеряли? - и, не дожидаясь ответа, крикнул жавшейся от страха в коридоре поварихе, - Любаня! Нашатырь из аптечки скорее неси, а то, не ровён час, НЕМНОГО в МНОГО перерастёт!
   В то же самое время Санька, растрёпанный и вымазанный с ног до головы склонился над лысым.
   - Знакомая лысина! - произнёс матрос, вспоминая произошедшее некоторое время назад, - Видать, на разборки спешил, а оно вон как обернулось!
   Разглядывая лежащих, Санька тихо, чтобы слышал только оказавшийся рядом с ним Стёпка, поведал вкратце другу о своей недавней проделке.
   Лысый, между тем, приоткрыл мутные глаза и увидел перед собой Саньку. Тупо пялясь на матроса, мужик едва прошевелил дрожащими губами:
   - Где я?
   - В аду! - пошутил Санька, ещё ниже склоняясь над дядечкой, - Вставай! Я уже котёл для тебя вскипятил!
   Не успев договорить последнее слово, Санька схватил огромнейшую оплеуху, выданную увесистой ручищей механика.
   Но этого местный слуга народа уже не видел. Икнув, он снова выпал из своего неровного сознания, похоже, приняв, взаправду, грязнущего парня за хозяина загробной камеры пыток.
   - Ну, хватит! Это как-то кончать надо! - сурово произнёс Леонид Павлович, - Только желательно без эксцессов.
   - Сделаем, Палыч! - весело откликнулся Стёпка. И оборачиваясь к поварихе, принёсшей пузырёк с нашатырным спиртом, продолжил, - Любаня, дай-ка твой белый халат!
   - Да он тебе мал будет, порвёшь ещё.
   - Не боись, не порву! Под доктора косить буду!
   - Ну, профессор, ты даёшь! - протянул Кузьмич, - Где ты видел на грузовом речном судне доктора?!
   - Я-то не видел. Только, думаешь, они это знают? Да и, похоже, после всего пережитого, они долго ещё адекватно мыслить не начнут! Короче! Как доктор доктору говорю, доверьтесь специалисту!
   Произнеся данную речь, Стёпка склонился с пузырьком нашатыря над лежащими мужиками и сунул его поочерёдно каждому под нос.
   От резкого запаха дядьки, вздрогнув, пришли в сознание и потихоньку начали озираться вокруг, мотая тяжёлыми головами, пытаясь вспомнить, что же, всё таки, с ними произошло.
   Не давая опомниться непрошенным гостям, Стёпка вскочил на ноги и, вытянувшись в струнку громко и чётко отрапортовал, обращаясь к Леониду Павловичу:
   - Товарищ полковник комитета государственной безопасности! Задержанные на вверенном вам объекте граждане приведены в чувство и поступают в ваше распоряжение для дальнейшего допроса на предмет проникновения на охраняемую вами территорию!
   Возникшая после такого рапорта пауза затянулась. Кузьмич хлопал глазами, Леонид Павлович шлёпал губами, не зная как себя вести дальше, а только что пришедшие в себя члены райсовета местного городка от услышанного снова чуть не выпали в осадок.
   Ситуацию спас Санька, изгнанный капитаном и механиком в коридор:
   - Товарищ полковник! - донёсся до слуха "задержанных" бойкий голос, по всей видимости, молоденького выслуживающегося перед начальством лейтенанта, - Воронок вызывать?!
   - Вызывайте, - неожиданно для самого себя автоматически брякнул Леонид Павлович и, перекладывая бразды правления происходящим идиотизмом на более находчивого Кузьмича, сам того не ожидая, продолжил, повернувшись к механику, - Товарищ майор! Займитесь допросом задержанных!
   Не ожидавший такого продолжения событий Кузьмич не нашёл ничего лучшего, как гаркнуть во всё горло:
   - На какую разведку работаете!
   После этого в ход снова пошёл нашатырь. Придя в себя в очередной раз, дядьки, сожалея, что их вовремя не сожрал дикий хищник, наперебой заблеяли:
   - Товарищи! Это какая-то ошибка! Мы не шпионы! Мы представители местной власти...
   - Значит, маскируемся под приличных людей! - перебил их Стёпка, - Так с какой же целью вы проникли на засекреченный объект во время испытаний психотропного оружия?!
   После услышанного, единственным желанием всех присутствующих членов экипажа, задействованных в этом спектакле, было желание оставить зарвавшегося сценариста одного расхлёбывать лихо закрученный им сюжет. Импровизировать в таком русле ни у кого не было ни сил, ни желания. Кузьмич уже начал незаметно перемещаться к выходу, подталкивая перед собой капитана, но был остановлен продолжением Стёпкиного монолога.
   - Данный вид оружия действует на всех, кто попадает в зону его действия! Я правильно говорю, товарищ майор!?
   Всё, на что хватило Кузьмича в этот момент, так это ошарашено произнести:
   - Ага!!!
   - Так вот! - продолжал Степан, не обращая внимания на показываемые ему из-под тишка кулаки и покручивание пальцами у висков, - У попавших в зону действия людей начинаются галлюцинации, видения и, как следствие этого, панический страх! Я могу, практически, точно описать вам ваши ощущения и видения за последнее время. Сначала вы плавали от пляжа до парохода. Пересекая границу действия нашего аппарата, вы уже тогда подверглись влиянию излучаемых волн. И как следствие этого одному из вас уже тогда показалось, что ему на голову была положена грязная тряпка!
   Расхаживающего по кают-компании Стёпку в роли молодого профессора все слушали затаив дыхание с широко раскрытыми ртами. Одни ждали, когда же его импровизация вырулит сложившую ситуацию на финишную прямую, другие, сидящие на полу, всё больше впадали в панику от случившегося с ними. При этом в знак согласия с уважаемым светилом науки они кивали головами, как лошади.
   - Данное обстоятельство, - продолжал профессор, - усугубляемое употреблённым вами спиртным, благоприятно способствовало развитию, возникшей на этой почве, обиды.
   Местные райкомовцы только успевали тупо мотать головами в знак подтверждения правильности описываемых событий.
   - По прибытию на судно и проникновению внутрь, вы подверглись ещё большему воздействию на ваше подсознание. Теперь вам казалось, что вас преследует тигр!
   - Рысь! - несмело поправил докладчика один из помощников лысого.
   - Согласен! Это могла быть и рысь! Это не столь важно! Но, бьюсь об заклад, после этого, вам должен был привидеться чёрт!
   В подтверждение услышанного лысый закивал сильнее обычного.
   Последние умозаключения светила науки подали отчаявшимся увидеть скорейшее завершение дела товарищам лейтенантам, майорам и полковникам небольшую надежду на удачную развязку затянувшегося идиотства, но последующая фраза профессора снова поставила ход событий в тупик.
   - Так что же будем делать с ними!? Они узнали о секретном оружии!
   Повисшее ожидание решения данной проблемы снова затянулось, и чтобы не дать "задержанным" времени осмыслить всю глупость затянувшейся постановки, Саня что есть мочи крикнул:
   - Расстрелять!!!
   После этого нашатырь снова прошёлся по носам неудавшихся "шпионов", а несдержанный "лейтенант" вновь получил очередную увесистую затрещину.
   - Не надо! Мы будем молчать! Мы подписку дадим о неразглашении! - вновь наперебой затараторили всё ещё сидящие на полу мужики.
   - Хорошо, товарищи! - напыщенно произнёс вступивший в разговор Леонид Павлович, желающий положить конец затянувшемуся беспределу, - Мы вам верим! Думаю, вы хорошие граждане нашей родины!
   - Но, смотрите! - подхватил Кузьмич, - У нас длинные руки!
   - Товарищи! Спасибо, товарищи! Не подведём, будьте уверены! - наперебой заголосили наглухо очумелые в свете пережитого за последнее время высокопоставленные аборигены.
   - Хорошо! - с облегчением произнёс Леонид Павлович, из последних сил изображая полковника госбезопасности, - Можете быть свободны! Товарищ профессор! Проводите товарищей!
   Стёпка помог подняться с пола не перестающим кланяться мужикам и, подталкивая их, проводил к выходу из надстройки. Выходя на борт теплохода, дядьки вздрогнув остановились. На их пути встретились Коля с Толей, только что закончившие помывку дизелей. Братья стояли облокотившись на фальшборт в одинаковой грязной робе, пыхтя сигаретами.
   - Ой! - затрепетал лысый, начиная оседать в дверном проёме, - Снова чёрт, только двоится!
   - Ничего страшного. Остаточное явление! Чем быстрее вы покинете объект, тем быстрее избавитесь от видений! - быстро нашёлся с ответом Степан, подталкивая шатающихся мужиков к их лодке.
   Усадив изрядно потрёпанных представителей местной элиты в шлюпку, Стёпа быстренько отвязал верёвку и оттолкнул лодку от борта судна. Наблюдая, как удаляется в сторону берега незатейливое вёсельное плавсредство, унося с собой непрошенных гостей, парень с облегчением закурил, присев прямо на палубу.
   Леонид Павлович, снова поднявшись в ходовую рубку, разговаривал с вызвавшим его по рации диспетчером, когда шлюпка с тремя пассажирами, отвалив от борта, начала быстро удаляться от парохода.
   - Леонид Павлович, - раздалось в динамике судовой рации, - Следуйте в свой затон. Там вам подскажут ваши дальнейшие действия.
   - Хорошо, понял, - ответил капитан.
   Кузьмич, присутствовавший при разговоре, бросился в машину заводить дизеля, попутно сообщив парням об амнистии на тему работ в машинном отделении.
   Буксир в кротчайшие сроки снялся с рейда и быстро, от греха подальше, скрылся за ближайшим поворотом. Причалившие на лодке к берегу "жертвы секретного эксперимента", находясь ещё под впечатлением пережитого, тупо провожали взглядом исчезающий в дали "секретный объект". На все расспросы заждавшихся их спутниц, вице шпионы только отмахивались и упрямо молчали.
  
  

16. Как "Кит" заходил в затон, как у Стёпки появились последователи, а сам Стёпка развёл экипаж "Акулы".

   На подходе к родному затону Леонид Павлович поднялся в рубку к стоявшему на вахте Кузьмичу.
   - Свяжись с караванкой, узнай, какие у них на наш счёт планы, - сказал капитан, поздоровавшись с сидевшим за штурвалом механиком.
   Кузьмич взял трубку судовой рации и монотонным голосом начал вызывать диспетчера затона:
   - Караванка, "Киту".
   - На приёме, - хрипло раздалось в динамике.
   - Привет, славяне! - весело продолжал разговор Кузьмич, - Что у вас тут стряслось в наше отсутствие? Какие новости?
   - Здорово, Кузьмич. Для вас тут две новости. Одна плохая, другая очень плохая. С какой начинать? - продолжал хрипеть динамик.
   - Начинай с плохой, если лучше для нас ничего нет, - озадаченно произнёс механик.
   - Плохая новость такая. У нас деревянный плашкоут тонет. Кстати, по этому поводу вашему Стёпке огромный привет и наилучшие пожелания. Как говорится, дурной пример заразителен. А очень плохая, это то, что вас милиция с утра на дебаркадере ожидает. Говорят, вы какое-то психованное оружие на судне возите и ради забавы пол - города им перетравили.
   - Ну, если считать, что три пьяных придурка это пол - города, то получается, что наш посёлок просто мегаполис! - съязвил взявший у механика трубку Леонид Павлович.
   - Ничего не знаю на счёт придурков, но вся милиция, как ты говоришь, нашего мегаполиса вас ожидает с нетерпением! Ох, Лёня! Допрыгаешься ты со своими "китайцами"! - прохрипел по рации знакомый голос деда Филиппа, - Опять твои за старое взялись?! От их шуточек вся река скоро плакать будет!
   - Какие шутки! Ты чего напраслину на нас возводишь, дед! - попытался осадить старого шкипера Леонид Павлович.
   - Знам дело, какие! - не унимался старик, - Шила в мешке не утаишь! Всё про ваши выходки известно! Кто в начале навигации над целой сплоточной бригадой пошутил?! А?! Мужики, небось, до сих пор магазин стороной обходят. А чьи архаровцы шкипера в дерьме искупали? Чего молчишь? Думали, не узнает никто! Так ведь на речке так всю жизнь было: ты в устье пёрнешь, а в верховьях уже все знают, какого гороха ты объелся! Теперь вот милиция к вам приехала, баловники хреновы!
   - Хорош ругаться, дед! Говори по существу, что нам делать дальше, - начал выходить из себя капитан.
   - Двигайте к плашкоуту. Там уже стоит "Акула", воду качает. Только одни они не справляются, пробоины большие.
   - Где ж вы его таскали, что всё дно издырявили? - в свою очередь наехал на деда Филиппа Леонид Павлович.
   - А вот они тебе на месте всё и расскажут, - таинственно пропел дедок, - перед тем, как к плашкоуту идти, к дебаркадеру подойдите. Участковый с вами поговорить хочет.
   - Видать, орестованные нашим Фантомасом шпионы всё же очухались и разболтали военную тайну, - крякнул Кузьмич.
   - Разберёмся! - серьёзно произнёс капитан, - Двигай к дебаркадеру. Посмотрим, что нам внутренние органы предъявят!
   - Я, конечно, в уголовном кодексе не силён, но, судя по фильмам, статья за издевательство над человеком нам светит! - начал шутить Кузьмич, - К тому же, есть отягчающие обстоятельства!
   - Это какие же?
   - Групповуха, Палыч! - заржал толстяк.
   При подходе к дебаркадеру Леонид Павлович узрел на борту пристани молодого парня в милицейской форме, явно оживившемуся при виде подваливающего "Кита". Надо ли напоминать, что посёлок речников был далеко не мегаполис, как пошутил капитан буксира, поэтому незнакомое лицо там можно было встретить крайне редко. Именно поэтому никто не удивился, когда в молоденьком участковом капитан с механиком узнали соседа Леонида Павловича, недавно вернувшегося из армии Вовку.
   - Здорово! Вован! Как дела?! - крикнул при подходе с капитанского мостика Кузьмич.
   - Здорово! Дела у прокурора, а у вас пока ещё делишки! - хмуро пошутил молоденький участковый, перелезая на борт парохода.
   Поднявшись в рубку и поздоровавшись с присутствующими, парень продолжил:
   - Что, доигрались? Больше вам приколоться не над кем было? Ну и вляпались же вы в историю!
   - Вован, говори толком, куда мы вляпались. И чего вообще стряслось-то? - спросил Леонид Павлович, начиная хмурить брови.
   Володя достал из кармана сигареты и, не спеша, стал прикуривать.
   - Ладно, чувствую, разговор длинный будет, - продолжил капитан, видя, что милиционер никуда не торопится, - по ходу дела расскажешь. Кузьмич, пошли к плашкоуту.
   Буксир снова взревел дизелями и понёсся в противоположный конец затона, где маячила "Акула", ошвартованная к чуть торчащей из воды маленькой баржёнке.
   Аккуратно подойдя к своему собрату, "Кит" пришвартовался к борту "Акулы" так, чтобы с носа можно было сойти на аварийный плашкоут. Коля с Толей быстро перепрыгнули на палубу тонущего плавсредства, на ходу соединяя подаваемые Санькой и Стёпкой шланги. Водоотливная система была собрана, Стёпка запустил насос, и вся братия перебралась на борт соседнего буксира, где их уже ожидали ребята "акулята". Поприветствовав друг друга, давно не видевшиеся друзья из разных экипажей, завели весёлый разговор с расспросами и шутками.
   - Ну, рассказывайте, - начал Санька, - как это вы умудрились плашкоут так изуродовать!
   - Так это не мы! - наперебой поспешили со своим рассказом Санькины товарищи по общаге, - Это Меркурич с "Альбатроса" расстарался! А наше дело, только воду качай да дырки в днище заделывай! Видали, наверное, какого практиканта на "Альбатрос" дали?! Ваши Коля с Толей вдвоём за его фигурой спрячутся, и ещё место останется. Не человек, а монстр! Правда, большого ума ему Бог не дал, зато силищей с лихвой этот недостаток компенсировал. Он по буксиру когда идёт, буксир с борта на борт переваливается! Ну вот, пока они у плашкоута стояли, Меркурич и выдал парню задание, как это бывает, решил над салагой приколоться. Нового ничего придумать не мог, как кнехты осаживать. Сами знаете, через это, наверное, каждый второй новобранец прошёл. Да, Стёп?!
   С последними словами рассказчик подмигнул Стёпке хитрым глазом и продолжил:
   - Сами знаете, что из себя у деревянных барж кнехты представляют. Парные вертикальные брёвна, проходящие внутри баржи по всей высоте борта. Нижние концы в днище упираются, а верхние, на которые швартовые крепятся, над палубой по пол - метра торчат. И прикол-то этот с длиннющей бородищей, а каждый год на него всё равно кто-нибудь да клюнет. Вот и этот слон купился. Только кувалду он взял не судовую, а в цех сбегал, попросил "матрёшку" потяжелее. Там над ним, в свою очередь, сварщики пошутить решили. К обрезку от паковки, из которой гребные валы точат, они ручку из стальной трубы приварили. Сварные этот обрезок давно из цеха выволочь хотели, да силёнок не хватило. Вот и лежало это железо с незапамятных времён. Кто только об него не спотыкался!
   Короче, приварили они ручку и сели в сторонке, ждут, когда пацан вокруг новоиспечённой кувалды крутиться будет. А парень пришёл, взял её одной ручищей, покрутил её у себя перед носом... Знаешь, чего он сварным сказал?!
   - Чего? - переспросили "китайцы".
   - "А потяжелее кувалдочки у вас нету?". Все мужики в цеху так и остолбенели с открытыми ртами. А пацан, не дождавшись ответа, спокойно так сказал: "Ну, нет, так нет!" и ушёл спокойненько на плашкоут, не напрягаясь. А там Меркурич, на свою беду, на него наехал. Мол, я тебе что сказал делать, а ты по затону бродишь! Давай приступай к работе! Ну, парень и приступил. Как начал по кнехтам своим супер орудием охаживать! Плашкоут-то, сами видите, плюнь на него - палубу пробьёшь, внутри вообще всё сгнило. Вот брёвна и начали сквозь гнилое днище пролетать. А Меркурич сидит на полубаке и только посмеивается. Ну, никак он не мог предположить, что у человека такая силища имеется, чтобы днище пробить. Вот он и подумал, что его практикант по Стёпкиному варианту пошёл. В отместку за старую шутку напугать его решил, как Стёпка Кузьмича на "Василиске"! Тоже, видать, у брёвен по куску в трюме выпилил, не даром так долго пропадал где-то. А бугай рад стараться! Три кнехта таким образом "осадить" успел, пока Меркурич не заметил, что плашкоут тонет!
   Хорошо что гнилушка на мелководье стояла, а то бы не сносить шефу с "Альбатроса" головы. А так обошлось. Меркуричу выговор строгий влепили, премии лишили, "Альбатрос" угнали с глаз долой от греха подальше, а нас вот на откачку поставили. А чего его качать, если он списан уже?!
   - Наверное, на разборку вытащить хотят, - предположил Стёпка, - а с водой трактора не осиливают.
   Дальше разговор на палубе потянулся ни о чём. А в то же самое время в рубке "Кита" протекала очень даже конкретная беседа.
   - Вы хоть знаете, над кем издевались?! - начал участковый.
   - Над кем это мы издевались и когда успели?! - встал в оборонительную стойку Кузьмич.
   - Значит, успели, если на вас в нашу контору телега пришла! Ну, ладно, я ещё как-то могу понять ваш прикол с каким-то психотропным оружием. На такую глупость мог только идиот повестись. Но зачем вы секретаря райкома мазутом измазали?! Что, в жопе детство заиграло у всех разом?! - отчитывал командиров судна Володя.
   - Каким мазутом? Ты, парень, лишнего на нас не грузи! Нам своё дерьмо расхлебать бы! - встретил обвинения участкового в штыки Кузьмич, - Он к нам пригрёб уже с чёрной лысиной! Да ещё орать на всё судно начал, что сгноит всех! А то, что он секретарь там какой-то, так у него на плавках не написано, а других примет о его регалиях на нём не было! Пусть спасибо скажет, что не нарезали ему за его вызывающее поведение!
   - За то, что не нарезали, от лица всех внутренних дел, вам огромное спасибо. А то пришлось бы нам за вами по всей речке носиться да руки при аресте выкручивать! А так, отделаетесь лёгким испугом. Этот черен, похоже, сам огласки данного инцидента боится. Видно, на пляже он явно не по рабочим делам находился. Я так думаю, он с местными красотками от бабы - жены срулил.
   - Ну, и что теперь с нами делать будешь? - поинтересовался Леонид Павлович, перебив своего соседа, находившегося при исполнении, - В тюрьму повезёшь или здесь расстреляешь?
   - Леонид Павлович! Хорош издеваться! - взвизгнул молодой милиционер, натягивая козырёк форменной фуражки на покрасневшее лицо, - Повторяю, дело неофициальное. У этой шишки на вас обиды полные штаны, но широкой огласки он не хочет, видно боится, что до его супруги слухи дойдут. Вот он и попросил наше начальство, чтобы вас пугнули. Мне приказано с вами беседу провести, а вам всё шуточки!
   - Да ладно, Володь! - примирительно обнял соседа за плечи Леонид Павлович, - Не кипятись. Будем считать, что основательную беседу ты с нами провёл, и нам очень стыдно! Только вот про то, что мазутом мы ему лысину натёрли, это враньё!
   - Про это вы спросите у тех, кто из вашей машины в иллюминатор на купающихся пялился!
   После этих слов участкового Леонида Павловича, как говорил герой одного из фильмов Гайдая, начали терзать смутные сомнения. Переглянувшись с механиком, они, не сговариваясь, произнесли:
   - Саня!!!
   Ничего не понявший милиционер прервал свою воспитательную работу с великовозрастными хулиганами и тупо на них вылупился:
   - Чего Саня?
   - Да нет, ничего. Это мы о своём! - нехорошо поблёскивая глазами, прошипел капитан.
   - Ну, ну! - протянул мент, - Я так думаю, глядя на ваши безумные рожи, этот мужичёк ещё легко отделался!
   В этот момент снизу из коридора со стороны камбуза послышалось громкое урчание. Это с удовольствием поедал свою выданную Любашей пайку, растянувшийся на камбузе, Фантик.
   - Что это? - удивлённо и немного испуганно спросил Володя, мгновенно забыв о цели своего визита на буксир.
   - Ты про что? - переспросил Кузьмич.
   Обнаружение посторонними на судне четвероногого нахлебника, да ещё такого, никак не входило в планы опальных "китайцев". Никакого желания сыскать ещё одно приключение на свои пятые точки у командиров прославившегося буксира не было.
   - Кто это у вас рычит так!? - всё тем же тоном продолжал задавать вопросы парень.
   - А, это! - протянул Кузьмич, - Так это у меня в животе после завтрака!
   - Ни хрена себе! Вас чего повариха-то на завтрак карбидом кормит?!
   - Да как тебе сказать! - пропел, прищурившись, Механик, - Кстати, отобедаешь с нами?
   - Да нет, спасибо. Будем считать, что лекцию я вам прочёл, пора и восвояси подаваться, - заторопился участковый.
   - Ну, нет, так нет! - не стал настаивать Кузьмич, - Сейчас шлюпку спустим и на дебаркадер доставим!
   Механик тут же крикнул с капитанского мостика, точившим ляса с соседями парням, что бы те спустили шлюпку и доставили представителя власти на пристань. В это же время в рубку поднялась Любаша.
   - Леонид Павлович, за продуктами надо бы съездить.
   - Накажи Стёпке, - повернулся к Любаше капитан, - пусть возьмёт кого-нибудь из пацанов и в магазин сходят. Как раз Володю на берег свезти надо.
   Люба передала распоряжения капитана второму штурману.
   - Санёк, на берег прогуляться хочешь? - спросил друга Степан.
   - А то! - протянул Санька, - Кому ж не хочется кости размять!
   - Санька! - крикнул с мостика Кузьмич, подслушавший разговор парней, - Смотри у меня, чтоб без приключений! А то, известное дело, как ты кости разминаешь! Вечно в какую-нибудь историю вляпаешься!
   - Кузьмич! Не переживай! Ты ж меня знаешь!
   - Знаю! Вот поэтому и говорю! А вернёшься, у нас с Палычем к тебе разговор имеется!
   - Какой разговор? - насторожился матрос.
   - Приедешь, узнаешь! Мы тебе покажем, какие парички на лысые головы нынче в моде!
   Санька хотел было вступить в спор с толстяком, но, одёрнутый Стёпкой, вовремя остановился и молча пошагал к шлюпке.
   - Так мы поехали, Кузьмич? - переводя разговор на другую тему, вскинув голову, спросил Степан.
   - Кто это мы?! Пусть Коля едет, а ты с Толяном за шлангами следи! - злым тоном гаркнул, присоединившийся к механику, капитан, - Вас вместе не то, что на берег, на одном судне держать опасно!
   Чувствуя сгустившиеся тучи над своими головами, Санька и Коля быстро прыгнули в шлюпку и резво заработали вёслами. Стёпка же с ничего не понимающим Толей поспешили на плашкоут, делая вид, что заняты перестановкой шлангов.
   - Чего это у вас начальство так не в духе? - поинтересовались подошедшие к ним "акулята".
   - А кто их знает! - изобразил полное непонимание Стёпка, догадывающийся об истинной причине плохого настроения судового начальства. Но, несмотря на это, парень не смог упустить возможность поприкалываться, - Наверное, потому, что их с флота списывают.
   - Ага! Ври больше! - расплылись в улыбке матросы соседнего корабля, - За что их списывать-то? За то, что вас шутников - беспредельщиков в узде держат?!
   - Смейтесь, смейтесь! А ведь вас то же самое ждёт! - делая вид, что поправляет шланги, как бы нехотя пробурчал Стёпка.
   Видя, что собеседник, кажется, с ними не шутит, "акулята" заговорили наперебой:
   - Давай колись, Стёпка, что у вас приключилось?
   - Да вы чего, не в курсе что ли, или придуряете?! - придал парень удивлённое выражение своему лицу, - Вы новый приказ по министерству видели?
   - Какой приказ? - изумились соседи.
   - Ну, вы даёте! - продолжал отрываться над собеседниками Степан, - Как это вас ещё стороной обошли?! Высокое начальство приказы издаёт, а вам хоть бы хны! И куда у вас капитан смотрит!
   - Хорош гундосить, по делу говори! - наседали на него ничего не подозревающие собеседники.
   Видя, что парни полностью созрели, Стёпка перешёл к решительным действиям:
   - Приказ по министерству речного флота предписывает всему плавсоставу подстричься на-лысо в связи с обострением международной обстановки! - выпалил на одном дыхании шутник, - Проследить за исполнением приказа возложено на участковые отделы милиции. Видали, к нам мент приезжал? Значит, не вру!
   - Что-то не верится, - с сомнением произнёс один из слушателей.
   - Не верите, ваше дело! Только скоро и вас это коснётся! Правда, Толь!
   - Угу! - поддакнул Толя, предчувствуя, что скоро им намылят шею.
   - А хотите у нашего капитана спросите! - продолжал в том же духе Стёпка.
   - Ага! Была охота, гусей дразнить! Они на вас-то вон как лают, а нас вообще палками погонят! - мрачно загомонили представители соседнего буксира.
   - Не хотите, как хотите! Только за невыполнение приказа старший комсостав сразу списывают, а остальным отсрочку на неделю дают с предупреждением. Думаете, чего это Саня с Колькой на берег поехали?!
   - Так за колпитом же их отправили! - прищурясь, с тенью недоверия изрёк кто-то из матросов.
   - Правильно, за продуктами! А попутно, куда они должны зайти? - вопрошал "китайский" штурман. И, не дожидаясь ответа, сам на него отвечал, - Правильно, в парикмахерскую! Видите, всё сходится! А значит, не вру!
   После своей пылкой речи Стёпка, подталкивая опупевшего на всю голову Толю, поспешил скрыться в надстройке родного парохода, пока не менее опупевшие "Акулята", с трудом переваривали свалившуюся на них информацию.
   Каково же было удивление и ликование Стёпки, когда, спустя некоторое время, на судно из посёлка вернулись коротко подстриженные Санька и Коля. На его немой вопрос парни со злостью ответили:
   - Решили на свою беду в парикмахерскую заскочить. А там практикантки, симпотные такие! Тут ещё заведующая: "Если согласитесь у девочек стричься, это вам будет совершенно бесплатно!" Ну, мы и клюнули! А пока на нас эти двоечницы практиковались, у нас волосы кончились. Пришлось после них самой заведующей нас машинкой чуть ли не под ноль ошкурить!
   - Зашибись!!! - в полном восторге произнёс Стёпка.
   - Да уж! - по-своему восприняли восклицание своего товарища неудавшиеся халявщики.
   Возвращение с берега на свой буксир практически лысых пацанов экипаж "Акулы" наблюдал с борта своего судна в полном составе. Из затянувшегося ступора их вывело появление тракторов, приползших по берегу за уже почти полностью откаченным плашкоутом. Поднявшаяся суета временно отодвинула на второй план противоречивые мысли команды небольшого буксирчика. Сворачивание шлангов, учалка плашкоута к тракторам, расчалка буксиров и дальнейший их выход из затона по разным местам назначения полностью исключило продолжение диалога между двумя экипажами, затеянного Стёпкой.
   Шло время. "Кит" уже успел оттащить ещё один плот. Сделав очередной рейс с возом, он возвращался в верховья реки за следующей, ожидающей его, "вязанкой", как вдруг в одном из поворотов повстречался с шедшей навстречу "Акулой". На дружеские приветствия стоявшего на вахте Леонида Павловича, к его великому удивлению, с борта пронёсшегося вихрем встречного "земляка", вместо добрых знакомых, какие-то лысые мужики размахивали в его сторону своими кулаками. При этом выражения в произносимых ими пожеланиях в адрес "китайцев" были, мягко говоря, очень далеки от эпитетов, используемых в классической литературе. "Акула" уже исчезла за поворотом, а "дружественные" речи ещё долго "ласкали" слух обескураженного Леонида Павловича.
  
  

17. Война Кузьмича с Фантиком.

   Когда на реке заканчивается лето, дни становятся короче, а ночи длиннее, когда жаркие солнечные дни сменяются моросящими целыми днями дождями, у людей, работающих в замкнутом пространстве, коими являются все транзитные пароходы без исключения, настроение изменяется также не в лучшую сторону. Накопившаяся при работе без выходных усталость всё больше даёт о себе знать. Народ становится всё более раздражительным и ворчливым.
   - Ну, вот! каждое утро, одно и то же! - ворчал механик, стоя пританцовывая у дверного проёма в гальюн, - Каждый раз, когда мне утром на вахту готовиться, этот чёрт, как специально, сортир занимает! Прямо перед носом, будто выжидает, когда я туда направлюсь!
   В коридоре появился Санька, на ходу застёгивающий штаны.
   - Чё, Кузьмич, опять не повезло? - спросил неунывающий парень, притормаживая рядом с толстяком, - Красиво сидит!
   Его взор с восхищением обратился внутрь гальюна, где на унитазе гордо, вытянувшись в струнку, восседал Фантик. Правда, уже давно никто из экипажа, кроме Любаши, конечно, его так не называл. Выросший и раздобревший на казённых харчах, на совесть раскормленный поварихой, хищник величался теперь не иначе как Фантомас.
   Так вот, этот Фантомас, пользуясь тем, что связываться с ним ни у кого давно уже не было желания, взял моду по утрам занимать надолго помещение общего пользования. Но всё было бы ничего, если бы он от скуки не придумал себе игру "обгони колобка". Каждое утро, дождавшись, когда в каюте Кузьмича зашуршат тапочки по направлению к двери, кот с издёвкой, неторопливо заруливает в гальюн на глазах у отчаянно спешащего туда же механика. После чего зверушка с явным интересом смотрит на, прыгающего перед ним, Кузьмича. Через неприкрытую дверь кот наблюдал за толстяком прищуренными от удовольствия глазками, издавая одновременно и урчание и более прозаические звуки, исходящие из противоположной урчанию части тела.
   - Каждый год одно и то же! То обезьяна сортир занимает, то вот кот теперь! А этот гад просто издевается надо мной! - продолжал ворчать механик, едва сдерживая естественную потребность организма, - Ходил бы как все уважающие себя коты в песочек куда-нибудь, так нет, как путная сволочь, на унитаз лезет!
   - Кузьмич! Где же он на пароходе песочек тебе найдёт?! - веселился Санька.
   - А моё какое дело?!
   - Да, видать здорово тебя подпёрло! Если мозги не шевелятся, значит, полна коробочка! Я бы на твоём месте, как я, на борт сходил бы.
   - Саня, - начал назидательно выговаривать матросу механик, - Сколько раз можно тебе повторять, что я дупло с кормы не свешиваю.
   - А чё! Прикольный видок у нашего буксира был бы! - продолжал прикалываться Санька, - Со встречных пароходов классно смотрелось бы! Кит с жопой! Оригинально!
   - Дурак ты, Саня! Как был дураком, так и остался! Это ты своим дюритом по фальшборту постучал, и всего делов-то! А мне утром отсидеться нужно с чувством, с толком, с расстановкой! А тут этот!
   С последними словами толстяк вытянул свой указательный палец в сторону Фантомаса.
   - Да ладно, Кузьмич! - примирительно протянул парень, - Смотри, как он на горшке смотрится офигенно!
   - Лучше бы я там смотрелся! - буркнул Кузьмич.
   - Сомневаюсь! - процедил Санька, окидывая взглядом необъятную тушу механика, - Зрелище не для слабонервных!
   - Саня! - начинал выходить из себя Кузьмич, - Ты куда шёл?
   - Сейчас умоюсь и завтракать пойду.
   - Вот и двигай завтракать! А то развёл тут! Тоже мне, ценитель прекрасного! Смотрится - не смотрится! На вахту не опаздывай, губошлёп!
   - И тебе того же, Кузьмич! - рассмеялся Саня, удаляясь по своим делам.
   На вахту механик прилетел тяжело дыша. По его виду было видно, что он очень торопился, но не смотря на это, всё равно чуть не опоздал.
   Стёпка, уже привыкший видеть своего сменщика в таком виде, спокойно передал вахту Кузьмичу и, заполнив вахтенный журнал, попрощавшись с новой сменой, полетел завтракать в кают-компанию.
   - Кузьмич, - подал, наконец, с диванчика свой голос Санька, - а ты попробуй Фантомасу отомстить. Встань пораньше или вообще спать не ложись. Он в гальюн намылится, а ты уже там! Пусть, как ты, помучается!
   - Иди в машину, слани мой! - делая вид, что пропустил Санькины слова мимо ушей, распорядился механик.
   Дважды повторять матросу не пришлось. Санька с удовольствием удалился из рубки, покинув хмурого собеседника. Перед тем, как приступить к выполнению данного распоряжения, парень прогулялся по пароходу, составил, завтракавшим в кают-компании, Стёпке и Коле компанию, пообщался с, мечущейся в делах по камбузу, Любашей и только после этого направился в машинное отделение.
   Однако, последние слова парня, обращённые к Кузьмичу, крепко засели в голове последнего. Сидя за штурвалом, механик тайно вынашивал коварные планы мщения за свои мучения по утрам. Весь день, к удивлению окружающих, он ходил по пароходу задумчивый, и только изредка на его лице проскальзывала злорадная ухмылка.
   Утром следующего, когда Коля будил за по часа до вахты следующую смену, Кузьмич уже не спал. Колобок был при полном параде. Едва послышался стук в дверь, механик выскочил из каюты и, чуть не сбив обалдевшего Колю, стрелой помчался в сторону гальюна. Не ожидавший такого поворота событий Фантомас, размеренно двигавшийся по коридору в том же направлении, удивлённо захлопал глазами, когда мимо него со скоростью сверхзвукового самолёта пронёсся злорадно поблёскивающий взором механик. Кузьмич с радостью захлопнул дверь "тихого кабинета" перед самым Фантомасовским носом.
   Обладателю усов, кисточек на ушах и роскошных бакенбард ничего не оставалось делать, как только жалобно поскрести когтями закрытую дверь, из-за которой тут же понеслись торжествующие восклицания.
   Потерпевший неудачу кот, мирно развернулся и, мягко перебирая лапами, удалился в сторону камбуза, а на его место пришёл, разбуженный топотом толстяка, капитан. Сонно подёргав дверной ручкой и обнаружив, что помещение занято, Леонид Павлович собрался было уходить, как вдруг из-за двери послышался злобный голос от чего то веселящегося механика:
   - Ну, что, сволочь, съел! Сво-о-олочь!!! Я тебя отучу по утрам сортир занимать! Сво-о-олочь!!! Будешь у меня, гад, пол дверью танцевать, пока я не соизволю тебя сюда впустить! Сво-о-олочь лохматая!!!
   - Да я по сравнению с тобой лыс, как бильярдный шар! - только и нашёлся, что ответить обескураженный командир, принявший нескончаемый словесный понос механика на свой счёт, - Лучше на себя посмотри, придурок! Совсем из ума выжил, идиот старый?!
   После непродолжительного молчания, так неожиданно наступившего после резких замечаний капитана, из-за двери вновь послышался голос Кузьмича. Только из бушующего крика интонация перешла в не членораздельный лепет:
   - Палыч, Палыч! Я говорю с котом! Прикидываюсь просто!
   Но, уже вышедший из себя, капитан воспринял данное предложение по-своему. Ему послышалось: " Палыч, Палыч, я говорю! Скотом прикидываюсь просто!".
   - Нет, брат, ты не прикидываешься! Ты натуральный скот! - в сердцах крикнул Леонид Павлович и удалился в кают-компанию.
   Давно не переживал такого краха в своих начинаниях, застывший в оцепенении восседавший на "белок коне", Кузьмич. Все утренние желания, испытывающие его организмом, разом куда-то улетучились, и, если так можно выразиться по отношению к пятой точке, у неё просто застрял ком в горле.
   Разнервничавшийся Леонид Павлович от пережитого диалога с невменяемым, по его мнению, механиком напрочь потерял остатки сна. Придя в кают-компанию, он налил себе чаю и присоединился к клюющему носом в свою кружку, недавно проснувшемуся на вахту Сеньке.
   - Просыпайся давай, а то утонешь! - буркнул капитан, чуть подталкивая парня.
   -Угу! - промычал матрос, приоткрывая ещё не проснувшиеся очи.
   - Ну и вахта у вас! - в сердцах произнёс Палыч, - Один в кружке с чаем чуть не тонет, другой в гальюне шумит!
   - Что, здорово шумит? - переспросил соня, не совсем понимая смысл произнесённых командиром слов, - С чего бы это? Наверное, с вечера съел что-нибудь.
   - Съел, да! - продолжал нервничать Леонид Павлович, не замечая, что Санькины мысли идут другим курсом, - Опять, наверное, поллитровку "молочка" из-под бешенной коровки где-нибудь откопал!
   - Да, с молока может! - продолжал клевать носом парень, - Так можно и задницу разорвать в клочья. А ты чего не спишь то, Палыч?
   - Поспишь тут с твоим начальником! Сначала по коридору носится, как слон, потом в сортире бушует!
   - Эка его прихватило! Так и унитаз разлететься может! - посочувствовал Кузьмичу матрос.
   - А унитаз-то здесь при чём? - не понял ход мыслей собеседника капитан.
   - Так ты же сам сказал, что Кузьмичу с молока плохо! - начал понемногу сбрасывать с себя путы Морфея Санька.
   - Ну, и экипаж у меня!!! - Окончательно вышел из себя шеф, - Если не идиот, то им прикидывается!!! Саня! Я тебе ещё раз объясняю: он там не дрищит, а ругается благим матом!
   - А-а-а! Так это он, наверное, с котом ругается! - набив рот бутербродом, невнятно проговорил Саня
   - С каким скотом?! - заревел капитан, - Совсем офонарели что ли?!! Совсем капитана ни во что не ставите! Ну, так я вас научу свободу любить!
   И, махнув рукой, продолжая сетовать на свою трудную долю, Леонид Павлович удалился в свою каюту.
   Инцидент был исчерпан только к обеду, когда капитан поднялся в рубку к несущим вахту Саньке и Кузьмичу. Участники скандала, разложив всё произошедшее по полочкам и разобравшись, что к чему, долго ещё подсмеивались друг над другом. Так общим продолжающимся весельем экипаж незаметно проводил закончившееся лето и встретил подоспевшую за летом моросящую дождями осень.
  
  
  

18. Поход в магазин и ещё кое-что.

   Что может быть хуже для речного флота, чем ранняя осень со своими затяжными туманами и промозглыми дождями? Только ранняя зима! На дворе ещё октябрь, а осень уже свернула свои манатки и испарилась в неизвестном направлении, уступив своё законное время невесть откуда свалившимся на реку трескучим морозам.
   В принципе, первые морозцы в октябре ежегодно портят кровушку речникам, пытаясь нахрапом уложить реку в зимнюю спячку под ледовое одеяло. Но это им, обычно, не удается. Холода так же внезапно уходят, как и налетели, уступая своё место последней осенней оттепели, за время которой практически все суда успевают разбежаться по своим зимним стойлам.
   В этот же год всё шло совершенно по другому непредсказуемому сценарию. Налетевшие морозы были такой силы, что буквально через сутки вся река была покрыта сплошным льдом. Надежда, что последующая оттепель сможет растопить ранние оковы, сковавшие речную поверхность, сами таяли по мере продолжения аномальных в это время года холодов.
   Все грузовые теплоходы и танкеры, находившиеся в рейсах, с огромным трудом преодолевая каждый километр замёрзшей реки, в конце концов, прекращали своё движение, наглухо застревая в нарастающем льду.
   Толкачи, что помощнее, ещё пытались отвести свои баржи до ближайших затонов, взяв их на буксиры, но и у них мало что получалось.
   "Кит", отведя свой последний в эту навигацию плот ещё в сентябре, успел после этого пару раз сбегать с баржёнкой, гружёной песком, на местный кирпичный заводик, после чего его поставили дежурным судном в родном затоне. Буксир мирно распихивал по акватории отстойного пункта приводимые на зимовку баржи, переставлял понтоны и другое плавающее имущество ремонтной базы. В общем, занимался предзимовочной рутинной работой. По мере нарастания морозов "Кит" всё больше и больше занимался ледокольными делами, расчищая ото льда затон, куда в скором времени должны приползти его собратья. Морозы крепчали, и буксиру уже приходилось носиться по затону и днём и ночью, с трудом отвоевывая водное пространство у взбесившихся холодов.
   - "Кит" караванке! - ожила судовая рация ранним утром, когда пароход подходил к дебаркадеру после очередного "пробега" по затону.
   - На связи "Кит", - ответил Стёпка, заканчивавший свою вахту.
   Накатавшись по разбиваемому льду до одури, парень имел сейчас только одно желание - скорее смениться и рухнуть в тёплую постель.
   - Стёпа! - снова раздался в динамике рации знакомый дребезжащий голос деда Филиппа, - Берите сейчас колпит, заправляйтесь топливом под завязку, короче, готовьтесь к рейсу.
   - Куда это ты нас гонишь, старый чёрт! - вместо приветствия рявкнул, в отобранную у Стёпки трубку, пришедший на смену Кузьмич, - В такую погоду хороший хозяин собаку на улицу не выпустит, а ты нас из родного затона невесть куда в зиму выгоняешь!
   - И тебе здравствуй! - съязвил дед Филипп и уже серьёзно продолжил, - Приказ из пароходства, все буксиры, способные колоть лёд, бросить на помощь застрявшим самоходкам!
   - Ну, конечно! - как всегда начал ворчать механик, - Ледоколов у нас ведь нет!
   - Есть ледоколы, только они всю застрявшую армаду до самой весны выкалывать будут. Так что резину не тяните. Чтоб к обеду были готовы, и на связь с караванкой выйдете.
   - Хорошо, понял! - буркнул в трубку Кузьмич.
   "Кит" ошвартовался к обросшему льдом борту старенького дебаркадера. Влетевшие с мороза в рубку, раскрасневшиеся Санька и Коля, подававшие швартовые с борта теплохода на причал, зябко растирали замёрзшие руки.
   - Что, достаёт южный мороз северного человека!? - пошутил Кузьмич, глядя на прыгающих матросов.
   - Крепко завернуло! - весело ответил Санька, взбодрённый утренним морозом, - А говорят, что зима в декабре наступает!
   - Врут! - так же весело поддержал разговор Коля.
   - Веселитесь, значит?! Сейчас я вас ещё больше развеселю! - с недоброй искоркой в глазах тоном, предложенным парнями, сказал Кузьмич, - Будите Толю, берите Любку и дуйте в магазин...
   - Что отмечать будем?! - игриво перебил механика Санька, - Закрытие навигации!?
   - Нет!!! - рявкнул толстяк, - Не закрытие, а открытие!
   - Это как? - переспросил Санька с застывшей на лице идиотской улыбкой.
   - А вот так! - передразнил матроса Кузьмич, - Как покакал, так и смякал! Ноги в руки и бегом за колпитом. В караванке трактор попросите, чем больше жрачки возьмёте, тем лучше!
   - Так зима же началась! - недоумевал Саня, - Речка-то вся во льду, куда ехать-то?
   - Саня! Я тебе уже тысячу раз повторял! Наше дело телячье, обосрался и стой! У начальства головы толще, а, значит, им виднее! Сказали ехать, мы поехали. Сказали не ехать, будем стоять. Ясно!?
   - Так точно, мой генерал! - гаркнул неунывающий Санька, театрально вытянувшись в струнку и приставив ладонь к виску.
   - Молодец! - в тон матросу произнёс механик. И тут же, понизив голос, добавил, - Саня, не забудь для сугреву взять!
   - Сколько? - заговорщически переспросил Санька.
   - Бери больше. Кто его знает, сколько нам во льдах куковать придётся!
   Через десяток минут Кузьмич из рубки наблюдал, как с борта буксира в сторону караванки потянулась вереница парней, возглавляемая Любашей. Впереди поварихи вышагивал на поводке подросший Фантомас, успевший сменить детский пушок на настоящую зимнюю шубу, от чего кот казался ещё больше.
   - Эй, куда зверюгу-то потащили? Хотите весь посёлок на уши поставить? - крикнул механик с капитанского мостика удаляющемуся десанту.
   - Не волнуйся, Кузьмич! - прокричал в ответ Санька, - Это наша гарантия, что с трактором нам не откажут! А на рынке, может быть, и скидку сделают!
   Проводив взглядом весёлую компанию, колобок спустился вниз и потопал в кают-компанию, где завтракал Стёпка. Плеснув себе чаю, механик примостился рядом со штурманом.
   - Сейчас за топливом сходим, чтобы время не тянуть. Парни все за колпитом утопали, так что тебе придётся мне помочь со шлангами возиться.
   - Я уж понял. Не переживай, надо так надо, - проговорил набитым ртом Стёпка, поглощавший ещё не остывшие горячие бутерброды, сделанные Любашей для экипажа на завтрак.
   Пока "Кит" заливался топливом под самую завязку, матросы во главе с Любашей благополучно скупили добрую половину продуктов в магазине для плавсостава. Правда, начало похода в магазин немного омрачил отказ деда Филиппа в тракторе. Парни совсем было приуныли от перспективы тащить неприподъёмные коробки и мешки с продуктами от магазина до парохода на собственном горбу. Но при появлении в караванке Любаши в сопровождении Фантика старый шкипер без лишних слов, почему-то, сразу изменил своё решение на противоположное. А куривший на скамеечке тракторист, изменив своей постоянной привычке раскачиваться перед любой работой по пол часа, пулей вылетел на улицу, завёл трактор и, что уж совсем было на него не похожим, сам без посторонней помощи прицепил к трактору тележку. Санька был прав, Фантомас был их пропуском в лёгкую жизнь. И не только в лёгкую, а как оказалось позже, ещё и во вкусную!
   Как только "китайцы" посетили магазин, продавцы начали, не сговариваясь, доставать все дефицитные продукты, ни на миг не спуская глаз с развалившегося по среди магазина огромного кота. В те частые моменты, когда животное зевало, обнажая свои белые зубки, их работа ускорялась до неописуемых пределов. Трое здоровых парней еле - еле успевали перекладывать продукты по своим кошёлкам за двумя хрупкими продавщицами. Пик ускорения приходился на те моменты, когда зевота сопровождалась потягиванием зверя всеми четырьмя конечностями. В это время из мягких подушечек его пальцев вылезали внушительного размера когти, больше походившие на небольшие ножи.
   Заметив это обстоятельство, запыхавшийся Коля бросил на ходу Любаше, отмечавшей в книге коллективного питания полученные продукты:
   - Надо бы Фантику ногти подстричь!
   - Ага! И зубы спилить! - вторил брату Толя.
   - Ничего вы не понимаете! - чуть отдышавшись, произнёс Саня, упаковывая последние свёртки, - Просто все женщины напрочь теряют головы от этого красавчика!
   В глубине души он сочувствовал перепугавшимся девчонкам, но, помня, как те задирали прошлой зимой свои симпатичные носики перед ним на танцах, Санька никак не мог упустить, подвернувшегося, случая ответить им той же монетой.
   - Ну, вот чего врёшь-то! - подхватил разговор Толя, воспринявший, по своему обыкновению, услышанные слова совершенно в другом смысле, - Наш Фаник ещё ни одной бабе башки не откусил!
   - Можно подумать, что он головы только мужикам откусывает! - пробурчал Коля.
   После этого услышанного разговора продавщицы, прижавшись друг к другу, начали медленно оседать под прилавок.
   Занятая подсчётами, Люба не сразу поняла, что происходит, но заметив не на шутку перепуганных девчонок, сразу же разрулила ситуацию. Отправив парней грузить продукты в тракторный прицеп, она быстро успокоила продавщиц, уверив их, что Фантик, не смотря на свой вид, очень ласковый и совсем не страшный. Люба быстро расположила к себе девчёнок кратким рассказом про своего воспитанника, и за недолгим разговором собеседницы даже успели подружиться. Если бы не резкий сигнал трактора, напомнивший поварихе о необходимости возвращаться на пароход, их болтовня могла бы затянуться ещё на долгие часы.
   Трактор лихо мчал по посёлку прицеп, из которого на фоне мешков, сумок и четырёх съёжившихся от мороза человеческих тел, закутанных в тёплые фуфайки, выделялась огромная рыжая кошачья голова с кисточками на ушах, с интересом наблюдавшая за редкими прохожими, попадавшимися на пути. Встречные бабки с удивлением провожали взглядом необычный экипаж, делая при этом неодобрительные выводы:
   - Опять у Лёньки на пароходе очередной бесёнок пригрелся!
   Трактор лихо остановился у дебаркадера, где уже стоял заправленный топливом буксир. Подгоняемые морозом, парни быстро перегрузили провиант на судно и поспешили в тёплую кают-компанию согреться только что заваренным чаем, приготовленным заботливой поварихой специально для прилетевших с мороза матросов.
   Как и было приказано, к обеду "Кит" стоял у причала, полностью подготовленный к предстоящей нелёгкой работе. Оставалось только получить приказ на выход из затона и тронуться в путь на выручку попавшим в ледовый плен кораблям.
   - Караванка "Киту", - вышел на связь в назначенный срок поднявшийся в рубку Леонид Павлович.
   - Палыч, - раздался по рации голос караванного капитана, - дуйте вверх по реке. Километрах в двадцати отсюда застрял порожний грузовик. Попытайтесь его к нам в затон притащить. Как притащите, решим, куда вас ещё послать.
   - Хорошо, понял, - без лишних слов ответил по рации капитан и, выйдя на мостик крикнул ожидавшим у швартовых матросам, - Отдаём верёвки, пошли в рейс.
   Мёрзнувшие на палубе братья быстро отвязали швартовые и юркнули в тёплую надстройку.
   "Кит", скрипя бортами об окружавший его лёд, медленно выполз из затона и, подминая под себя белую "целину", медленно пополз вверх по реке под глухие звуки лопающегося под тяжестью парохода ледяного покрывала.
   Несмотря на приличную мощность своих дизелей, буксир добрался до своей цели только после пяти часов ходового времени.
   Согласовав свои действия с капитаном самоходки, не покидавший ни на минуту ходовую рубку Леонид Павлович сразу же начал окалывать грузовик со всех сторон, стараясь пройти как можно ближе к застрявшему во льдах судну. "Кит" то взбирался на очередной торос, задирая вверх свой нос, то резко проваливался вниз, когда лёд под корпусом лопался, снова поднимался и снова проваливался. Резкие толчки выматывали экипаж не только физически, но и морально.
   Расшевелив грузовик и взяв его на буксир, "Кит" также медленно направился в обратный путь по недавно сделанной им колее.
   Невесть откуда взявшиеся сильные морозы продолжались всю неделю. За это время "Кит" вызволил из ледовой западни пять грузовиков, находившихся в районе близкому к затону.
   Приведя последний грузовик и поставив его на внутренний рейд, буксир подвалил к затонскому дебаркадеру для пополнения своих запасов.
   - Караванка "Киту"! - усталым голосом проговорил Леонид Павлович в трубку рации.
   - Привет, Палыч! - раздался в динамике всё тот же голос деда Филиппа, - Устали небось?
   - Есть немного. Запасы бы пополнить надо, да ещё врача бы вызвать. Что-то у нас поварихе совсем неможится. Температура и кашель, - продолжил разговор капитан.
   - Хорошо, Палыч, будет вам фельдшер. А ещё у меня для вас хорошие новости есть! Во-первых, морозы, спадают. А, во-вторых, ледоколы наконец-то всех оставшихся замороженных в караван собрали и ведут их потихоньку по местам назначения. Дня через два - три подойдут сюда. Так что решено вас премировать отдыхом в два дня до прихода каравана. При их подходе поможете всем, кого в затон собрали присоединиться к общей куче, а пока отдыхайте.
   Доведённое до экипажа последнее распоряжение, было встречено общим продолжительным одобрительным мычанием.
   Приехавший врач местной поселковой больницы, осмотрев Любашу, нашёл у неё воспаление лёгких, и, не обращая на вялое сопротивление девчонки, велел собираться в больницу.
   - Санечка, Стёпа! - сквозь выступившие слёзы, завсхлипывала повариха, - Фантика пожалуйста, кормить не забывайте.
   И совсем разревевшись, провожаемая всем экипажем, направилась к ожидающей её машине.
   - Не переживай, Любань! Обязательно за ним приглядим и накормим. Главное, выздоравливай скорее! - на все голоса, перебивая друг друга, заорали в ответ пацаны, провожавшие невесёлым взглядом удаляющуюся от причала машину.
   - Ну, ладно. Всё, что не делается, делается к лучшему! - филосовски изрёк Кузьмич, - Предлагаю, на время отсутствия кока ответственным за наши желудки назначить...
   - Колю с Толей! - опередил механика Санька, всей печёнкой чувствуя, на кого должен был указать перст судьбы в обличии толстого пальца Кузьмича.
   - Обоснуй! - делая вид, что очень заинтересовался предложением друга, поддержал Саньку Стёпка.
   - Пожалуйста! - с деланным равнодушием начал доказывать своё предложение Саня, - Стёпку на камбуз пускать нельзя. Он нас всех перетравит, и к концу нашего мини отпуска на пароходе в живых останется только Фантомас, так как он в силу своего звериного инстинкта Стёпкино варево просто есть не станет! К тому же, капитан ещё в прошлом году запретил ему приближаться к плите в силу известных причин.
   - А сам-то что?! - обиженно забурчали братья.
   - Я уже отпросился у капитана навестить Любу в больнице, а потом пойду в общагу проведать зимнюю квартиру, там и заночую, - лихо соврал Саня.
   - Ну и ладно! - что-то очень мирно согласился с матросом Кузьмич, - Меньше народу, больше кислороду. Я имею ввиду, водка до сих пор стоит сиротинушкой целую неделю. Надо исправить положение!
   Пока Кузьмич излагал свою теорию, неоднократно проверенную на практике, об обратно пропорциональной зависимости между присутствующим на празднике количеством выпивающего народа и растущими декалитрами, достающимися всё тем же присутствующим по мере увеличения отсутствующих, Саня всё-таки решил сделать свой уход с судна легальным и предупредить капитана о своём уходе. Взяв обещание с двойняшек, что те обязательно накормят Фантомаса, он быстро покинул общую компанию, бросив на ходу: "Буду завтра к вечеру!", и бросился отпрашиваться у Леонида Павловича.
   Капитан отпустил парня без лишних слов, тоже собираясь сойти на берег. Не часто выдаётся случай, особенно капитану, навестить в навигацию родной дом.
   - Кузьмич! - крикнул на весь корабль шеф, выходя из каюты, - Остаёшься за старшего. Я до дому дойду. Приду завтра, скорее всего, с утра. Смотрите! Много не пейте!
   - Палыч! Какой разговор! Ты ж меня знаешь! - обидчиво фыркнул толстяк.
   - Знаю! Поэтому и предупреждаю!
   Пригрозив на последок остающимся кулаком, Леонид Павлович поспешил в сторону посёлка.
   - И так! - потирая руки, произнёс Кузьмич, - Что мы имеем?
   - Что? - хором спросили парни, уже понявшие намёк механика.
   - Готовимся к празднику! - расплылся в улыбке колобок, - Коля, варишь суп. Толя, отвечаешь за холодные закуски. Стёпа, тебе стол сервировать, и чтоб я тебя близко у продуктов не видел!
   - А сам-то что? - обиделся за последние слова механика Стёпка.
   - А я - общее руководство! - ласково произнёс Кузьмич, придав лицу черты детской наивности, - К тому же, возлагаю на себя приказом по судну обязанности главного дегустатора.
   - Ясно! - буркнул Стёпка, обращаясь к братьям, когда механик, насвистывая, исчез в кают-компании, - Если дегустатор, то до общего праздника Кузьмич может и не дотянуть!
   С этими словами Стёпка отправился вслед за механиком, оставив братьев колдовать на камбузе.
   - Чего варить-то! - развёл Коля руками, обращаясь к Толе, - Надо было сначала в магазин сходить, наверное.
   - Забей! - отмахнулся брат, нарезая всё, что попадалось под руку и раскладывая по тарелкам, - Вон в морозилке курица лежит, её и вари!
   - Помню я эту курицу! Это последний петух из той партии, что ещё в начале навигации брали. Любка ещё ругалась, сколько их не вари, а они всё равно мягче автомобильной покрышки не становятся!
   - Вари! Всё равно, кроме куриного бульона ничего не сделаешь!
   Согласившись с Толей, Коля запустил в кастрюлю мороженную синюю тушку бедной птички, по всей видимости, окончившей свой жизненный путь ещё при наступлении ледникового периода, и поставил кастрюлю на плиту.
   После этого, подхватив тарелки с нехитрой закуской, братья переместились в кают-компанию, где их ждали Стёпка и уже принявший на грудь Кузьмич.
   Небольшая компания расселась за сервированный Стёпкой стол, и праздник начался.
   Время уже перевалило далеко за ужин, а в кают-компании всё ещё во всю шло полным ходом застолье, кульминацией которого стало предложение механика устроить турнир по шашкам. Предложив данное занятие, Кузьмич с трудом поднялся с места, достал свою любимую игру, и с криком: "Я - чемпион!" рухнул на диван, не дойдя до своего места каких-нибудь полтора шага. После нескольких попыток ещё державшихся на ногах двойняшек вернуть на турнир "чемпиона", несостоявшегося лидера чемпионата доставили в свою каюту и вместо пьедестала водрузили на прогнувшуюся не то под бременем славы, не то под весом своего обладателя, кровать.
   - Говорила же сестрица Алёнушка своему братцу Иванушке: "Не пей, поросёночком станешь!", - сквозь сон, чуть ворочая языком промычал механик.
   - Кому это он? - удивился Коля, не намного отставший по состоянию здоровья на текущий момент от своего старшего товарища.
   Впрочем, остальная компания выглядела ничуть не лучше Коли.
   - Никому! Это он про себя! - ответил парню Стёпка, пытаясь совладать с собственным языком, который, почему-то, совершенно не желал его слушаться.
   - "Про себя" не говорят! "Про себя" думают! - вступил в дискуссию Толя, явно обрётший от выпитого тягу к логическому мышлению. И, не обращаясь ни к кому конкретно, продолжил, - Это просто так говорится "говорить про себя", а на самом деле "про себя" думают! А если человек думает, то у него рот не шевелится! А если рот шевелится, то, значит, он не думает, а говорит!
   - С кем это ты сейчас разговаривал? - после продолжительной паузы спросил брата Коля.
   - Колян! - встрял в разговор братьев Стёпка, - Не бери в голову. Лучше вспомни, что вы Саньке обещали?!
   Весь путь от каюты механика до кают-компании двойняшки отгадывали, заданную Стёпой загадку. И только после того, как вся компания расселась по своим местам за праздничным столом, братья вспомнили, что обещали поварихе приглядеть за Фантиком.
   - Так мы же котика ещё не кормили! - прозрел Коля.
   - Правильно! - выдохнул Стёпка.
   - Прежде чем кормить, надо что-то сварить! - пытался продолжать логические умозаключения Толя, - А чем его кормить, если мы даже петуха сварить до конца не сумели?! Ну не варится гадская птица!
   - Вот петуха ему и скорми! Это нам он не по зубам, а зверюшке в самый раз будет! - ответил в тон Толе Стёпка, - Как раз и котика накормим, и от петуха избавимся!
   - Логично! - согласился Толя и ушёл кормить грустящего в каюте поварихе Фантика.
   Скормив коту недоваренную птичку, а заодно и часть поросёнка, вынутого из морозильника, Толя вернулся к пытавшимся играть в шашки собутыльникам.
   - Надо бы Саньке записку оставить, что Фантик накормлен, а то вернётся на пароход ни свет, ни заря и начнёт нас всех с вопросами доставать, - заметил кормилец, - Колька! Садись пиши!
   - Сам пиши! - заортачился брат.
   - Я за тебя в школе по русскому языку сочинения писать замучился, так что теперь ты пиши!
   Проигравший к тому времени Коля ничего не смог возразить брату и сел писать послание.
   - Стёп, чего писать-то? - развёл руками назначенный писарь.
   - Как что? - переспросил бывшего двоечника Стёпка, уже начавший шашечное сражение с Толей, - Ты кому пишешь?
   - Сане!
   - Ну, так и пиши. "Саня!"
   - "Са-ня", - диктуя себе по слогам накорябал Колька, - написал, чего дальше?
   - Чего дальше? - передразнил штурман, не отрываясь от игры, - Толян к коту ходил?
   - Ходил!
   - Ну, так и пиши, что ходил к коту!
   - "Хо-дил к ко-ту", - продолжал сопеть над листом бумаги Колька, - написал, дальше чего?
   - Он его кормил? - продолжая думать над создавшейся ситуацией на игральной доске, переспрашивал Степан.
   - Кормил!
   - Он петуха съел?
   - Съел!
   - Ну так и пиши, что он его съел!
   - "Он его съел", - выводя каракули, продолжал писать записку Коля, - написал, чего дальше?
   - Чего дальше?! Всё! Краткость - сестра таланта! - вышел из себя проигравший партию Стёпка, - Положи записку на видное место, убираем со стола, и пошли спать.
   Приложив усилия, парни честно убрались в кают-компании и отправились по каютам, оставив Колину писанину на столе.
   Утро встретило вернувшегося на судно Леонида Павловича зловещей тишиной. Пройдя в кают-компанию, капитан сразу же заметил в помещении, не предвещавшую ничего хорошего, идеальную чистоту. На столе красовался огромный мятый лист бумаги, на котором корявыми буквами нетвёрдой рукой было выведено: "Саня ходил к коту он его съел".
   - Не понял? - вырвалось у капитана, прочитавшего странную запись, прыгающую на листе без каких либо знаков препинания, - Кто ходил к коту, кого он съел?
   Леонид Павлович непонимающе уставился на письмо, почёсывая плохо соображающую с утра голову после вчерашнего вечера, проведённого в домашней обстановке.
   Конечно, нельзя сказать, что капитан "Кита" был запойным пьяницей, но при благоприятном стечении обстоятельств он, всё-таки, не упускал возможности расслабиться в приятной ему компании. Не исключением стал и вчерашний вечер. Когда Леонид Павлович пришёл домой, его ожидал приятный сюрприз. Сын Григорий пошёл в очередной отпуск и приехал домой буквально за час до появления отца. Такое событие мужики, естественно, отметили. К тому же, Гриня, как всегда, притащил с собой своего постоянного спутника Фёдора, которого моряки научили много новому. Например, обезьяна сама разливала спиртное по стопкам, крепко держа в своей рыжей руке бутылку. Все попытки лишить примата этой его новой обязанности, пресекались Фёдором на корню, едва кто-либо из присутствующих пытался перехватить у него инициативу. И опять же, к чести моряков надо сказать, что они, каким-то образом, научили новоиспечённого разливальщика филигранной точности. Федя, к изумлению и восхищению наблюдающих за его работой, разливал из любой тары в любую посуду так точно, что ему могли бы позавидовать все пьяницы Советского Союза.
   Поэтому, учитывая факт вчерашнего удавшегося вечера, Леонид Павлович перечитывал записку ещё и ещё раз, пока его тревога не переросла в ужас от дошедшего до него смысла. Похоже, неизвестный автор, переживший глобальное потрясение от увиденного, пытался донести до потенциальных читателей страшный факт, случившийся на судне!
   - Ни хрена себе!!! Саня ходил к коту, и он его съел!!! - наконец-то сделал свои выводы из прочитанного Леонид Павлович, со стоном оседая на стул.
   Мысли путались в голове капитана, никак не давая расставить себя по местам.
   - Да нет! Не может быть! Бред какой-то! А, если, правда?! - не переставало шуметь в капитанской голове, - Спокойно! Надо всё проверить!
   С этой мыслью Леонид Павлович ринулся в каюту поварихи, где среди разбросанных по каюте обглоданных свинячьих костей мирно спал потенциальный преступник с измазанной в поросячьей крови мордой. Увиденная капитаном картина была на столько живописной, что он только укрепился в своих страшных подозрениях. Заперев Любашину каюту снаружи, Леонид Павлович поспешил в каюту к механику.
   - А ну, вставай, старый чёрт! - пытался растолкать шеф Кузьмича, всё ещё прибывающего в нирване, - Что с Саней!!!?
   - Его нет! - едва уловив вопрос, ответил "старый чёрт", даже не пытаясь вырваться из пут Морфея. Однако помня, что Санька вчера сошёл на берег, он ещё раз повторил, - Покинул он нас!
   Растолкав Кузьмича и велев ему идти в кают-компанию, капитан вылетел из каюты механика в коридор на поиски уцелевших членов экипажа после кровавой резни взбесившегося хищника, где и столкнулся с зевающим Стёпкой. Парень мирно двигался в полусонном состоянии в сторону камбуза, мечтая испить кружечку горячего чайку.
   - Когда это случилось?!!! - налетел на парня потерявший всякое самообладание Леонид Павлович.
   - Ты про что, Палыч? - обалдело переспросил Стёпка, разлепляя свои сонные очи.
   - Степан!!! Ты что, дурак?!! Или вчерашняя пьянка вам всем мозги напрочь попортила?!! - продолжал бесноваться шеф.
   - Да что случилось-то? - продолжал удивляться Стёпка, мысленно перебирая вчерашний вечер.
   - Ах он не знает, что случилось!!! У нас ЧП, а они дрыхнут с пьяну, как сурки! Сволочи!!!!! Пока вы дрыхли Фантомас Саньку сожрал!!!
   - Как это? - только и смог выдавить из себя обалдевший от такой новости Степан.
   - Кто из вас это видел и написал записку?!! - продолжал допрос Леонид Павлович.
   - Какую записку? - продолжал тупо отвечать вопросом на вопрос, начинавший тихо паниковать парень. От бешено крутящихся в голове мыслей Стёпка просто не мог вспомнить, что, играя вчера в шашки, он попутно на полуавтомате помогал Коле писать ту самую злополучную записку.
   - Марш в кают-компанию! А заодно и братьев туда волоки! Чтобы через пять минут все там собрались! - рявкнул капитан, исчезая в своей каюте.
   Пока штурманец хлопал глазами, не имея сил двинуться с места от навалившихся на него горьких чувств, из своей каюты вывалился Кузьмич. Хотя крик капитана и поднял его с кровати, но разбудить полностью так и не смог. Его опухшая красная морда явно говорила о желании своего хозяина принять на грудь что-нибудь горячительное.
   - Я так и не понял, чего Палыч так ругается? Мы что вчера чего-то натворили? - спросил механик, подходя к Стёпке.
   - Саню кот сожрал! А мы даже не проснулись! - едва сдерживая слёзы, с горечью произнёс Степан.
   - Ни хрена себе! - только и смог произнести ошарашенный таким известием колобок, - Да как же это?!!
   - Не знаю, - выдавил из себя парень и пошёл будить Колю с толей, оставив Кузьмича в одиночестве переваривать страшную новость.
   Через пять минут в кают-компании собрался весь присутствующий на судне коллектив.
   - Кто видел Саню в последний раз и когда?!? - глухо спросил командир, обращаясь ко всей вчерашней честной компании, тесно сидящей на диване и напоминающей нашкодивших пионеров.
   - А чё случилось-то? - спросили одновременно двойняшки, ещё не посвящённые в курс происходящих событий.
   - Саню наш кот сожрал! - поспешил с ответом Стёпка, опережая побагровевшего Леонида Павловича, - Видать, вернулся раньше, а тут...
   - Сколько же в него влезает?! - так же обалдел от услышанного известия Толя, - Я ж его с вечера до отвала накормил!
   - Значит, не докормил, если он Саню потом ещё стрескал! - прокричал капитан и, понизив голос до шипения, не предвещающего ничего хорошего. Он злобно продолжил, надвигаясь на участников вчерашнего праздника души, как удав на кроликов, - Уточняю вопрос: кто из вас видел Саню в последний раз, когда его растерзала рысь, и почему он ему не помог?!! Почему вместо того, чтобы отбить парня у зверя этот трус написал записку и преспокойно завалился спать?!!!
   - Какую записку? - недоумённо спросил Кузьмич, поднимая голову и уставившись на командира.
   - Вот эту записку!!! - опять перешёл на крик капитан, протягивая злосчастный лист бумаги сидевшим на диване, - Нате, читайте своё произведение!
   В тот самый момент, когда Леонид Павлович достал из кармана мятый обрывок бумаги, Коля сразу же понял, о какой записке идёт речь.
   - Так это ж я писал! - поспешил с объяснениями парень и, перехватив бумагу из рук шефа, прочитал, - "Саня! Ходил к коту! Он его съел!", петуха, значит!
   В кают-компании, как пишут в романах, повисла гнетущая тишина.
   - Та-а-ак! - медленно протянул Леонид Павлович, обращаясь к Коле и косясь на Стёпку, а заодно и на Толю, - И кто тебя надоумил до такой шуточки! Сам бы ты до этого точно не догадался бы!!! И вообще, ты про знаки препинания в русском языке слышал?! Или ты в школе совсем не учился!? Я ведь из-за тебя, идиота, чуть богу душу не отдал! Написать такое! Саня был у кота! Он его сожрал! Дебил!!! Кого он сожрал! Мысли свои надо правильно излагать!!! Попуас неграмотный!!! Как ты школу то кончил?!
   Чувствуя, что надвигается буря на порядок сильнее, чем бушевала до сих пор, Толя медленно поднялся с места и, сбивчиво произнося слова: " Как хорошо, что во всём разобрались! Ой! Мне надо... не на долго... Ой! Приспичило... в гальюн, я быстро!", выскользнул из помещения и исчез в коридоре.
   - Так, а я чего! - весело произнёс Коля, радуясь, что, как оказалось, ничего страшного не случилось, - Я ведь по русскому в школе ни одного экзамена не сдавал. За меня Толян по этому предмету отдувался! А вчера Тольку просто жаба подъела, вот он меня и заставил этот диктант писать! Только я честно всё написал, что они мне со Стёпой диктовали. А с запятыми и точками я с детства не дружу!
   - Значит, не дружишь?! - медленно и спокойно переспросил капитан, зачем-то вынимая ремень из штанов, грозно приближаясь к дивану, - Да, надо было тебя родителям во время пороть! Может быть, тогда и мне трудиться на этом поприще не пришлось бы!
   Целый день после этого собрания пацаны прятались от капитана, стараясь не показываться ему на глаза. Кузьмич же, откопав где-то не выпитую вчера бутылку, уединился в своей каюте, спрятав там же от греха подальше безвинно обвинённого Фантика, с вечера обожравшегося свининой и синим петухом. Кот лежал на кровати у механика и лениво слушал, как захмелевший колобок подробно пересказывал ему только что случившуюся историю.
   Вернувшийся на буксир Саня был очень удивлён необычной тишиной. Он долго разыскивал своих друзей, ныкавшихся в самых дальних уголках теплохода. От услышанной в последствии истории парень не стал впадать в транс, а просто весело объявил этот день своим вторым днём рождения, на который незамедлительно пригласил весь экипаж, предварительно слетав в магазин и приготовив ужин. Вечером негодование капитана иссякло, и новый день рождения Сани прошёл, как говориться, в дружеской и непринуждённой обстановке. После нескольких тостов, когда под общее веселье начался детальный разбор утренних "полётов", Кузьмич даже позволил себе в шутку обвинить Леонида Павловича в том, что тот, по всей видимости, в начальных классах прогуливал уроки чтения, но после напоминания ему о его собственном косноязычии, сразу же предпочёл сменить тему.
   Заканчивался последний день предоставленного "китайцам" отдыха. Завтра уже подойдёт караван, и "Киту" предстоит вывести из затона дожидающиеся каравана теплоходы. До конца навигации остаётся совсем немного времени, а там долгожданная свобода до следующей весны!
  
  

19.Удивительная весть.

   Проводив транзитные суда из затона, "Кит" ещё неделю после этого распихивал затонские кораблики по местам их зимней стоянки, мужественно борясь с заполонившими затон льдинами.
   Наконец-то завершив последнюю в этом году работу, буксир встал у дебаркадера на своё штатное место и, устало выдохнув закопченной трубой напоследок, затих до будущей весны.
   Высыпавшие на палубу "китайцы" дружно закурили перед последними работами по приготовлению судна к зимнему отстою.
   - Каждая, даже самая маленькая работа должна всегда начинаться с большого перекура! - огласил Кузьмич, назидательно подняв прокуренный палец вверх, - Иначе, в работе будет неудача!
   Данное изречение всем понравилось. Конечно же, не за сомнительную рифму, спонтанно получившуюся у толстяка. Всех обрадовала возможность немного перевести дух перед "последним броском", разделявшим год на работу и отдых.
   - Золотые слова, Кузьмич! - раздался с трапа шамкающий тенорок Деда Филиппа.
   Дед, не смотря на свои годы, браво вспорхнул на корабль по зыбким сходням и начал здороваться за руку с каждым, попутно поздравляя всех по старой традиции с окончанием навигации.
   Закончив официальную часть, старик присел на лавочку перед надстройкой рядом с экипажем и, закурив, хитро щурясь, спросил:
   - А что, Палыч, правда ваш кот может то, чему других котов в жисть не обучить?
   Ошарашенные, такой осведомлённостью деда, "китайцы" от неожиданности застыли на месте с открытыми ртами. Никто не мог предположить, как какая либо информация про, тщательно скрываемого, Фантика от посторонних глаз, могла просочиться с борта теплохода.
   - Ты это про какого кота говоришь? - недоверчиво переспросил Леонид Павлович.
   - Знамо дело, про какого! - продолжал наседать на экипаж шкипер, - про того, которого Любка - ваша кокерша пригрела!
   - А тебе-то что за дело до нашего кота? - забурчал Кузьмич, явно давая понять, что ни Любашу, ни её питомца, да вообще никого из своего экипажа он в обиду давать не намерен, даже если эта обида будет просто в виде едкого словца.
   Механик уже хотел было что-нибудь сам отпустить в адрес Деда Филиппа, но его опередил нахохлившийся, как воробей, Санька:
   - А ты чё, может, покормить его хочешь? Так он старое мясо не ест, тем более такую язву, как ты!
   - Ну-ну-ну! Налетели, защитнички! - мирно, будто бы отмахиваясь от наседавших на него мух, смеясь, замахал руками дед Филипп, - Я ведь это к чему, балбесы! Вашу Любку с её тигром в областной цирк берут! Говорят, даже гвоздём программы сделают по той причине, что рысь выдрессировать практически не возможно, а ваша девчонка смогла!
   Сделав короткую паузу, крепко затянувшись, старик продолжил своё повествование, опережая напрашивающиеся вопросы от обалдевших "китайцев":
   - Любку-то в город увезли, когда вы её от воспаления не уберегли, - не упустил возможности попутно с рассказом поюродствовать над экипажем дед, - так вот, в одной палате с ней циркачка болеть изволила. Ну, разговорились, подружились, деваха ей всё про своего зверя-то и выложила. Дальше что было, я не знаю, только выписали вашу повариху сегодня.
   - Ни фига себе! Вот это сарафанное радио в посёлке! Любаню только выписали, а все уже про цирк знают! - начал удивляться услышанному Коля.
   - Подумаешь! Вон у нас в деревне случай был...- начал было Толя, но, услышав на трапе лёгкий стук каблучков, затих.
   Звонко стуча новыми туфельками, на борт теплохода взошла Любаша.
   - Здраствуйте! - только и успела произнести девчонка, как взлетела в воздух, подкидываемая крепкими руками парней под общие восторженные приветствия и улюлюканья.
   Немного успокоившись, все присутствующие перебазировались в кают-компанию. В ещё неостывшем помещении, не обращая внимания на замечания поварихи про то, как все похудели за время её отсутствия, пацаны наперебой начали закидывать Любу вопросами по поводу только что услышанной от деда Филиппа новости.
   В это время в кают-компанию вошёл Кузьмич, впереди которого уже летел к своей воспитательнице Фантик. Последние метры кот преодолел одним прыжком, мягко приземляясь на острые девичьи колени. Громко мурлыча, он принялся по-собачьи облизывать тут же обнявшую его Любашу.
   - Вот чертёнок! Среди общего галдежа услышал таки Любанин голосок. Всю дверь мне исцарапал! - делая вид, что злится прорычал Кузьмич, - Теперь, Люба, хочешь, не хочешь, а придётся тебе целый год на все твои выступления меня бесплатно проводить!
   - Да что вы! - под дружный смех, конфузясь, проговорила Любаша, - ещё смотрины будут, может быть, мы им и не понравимся вовсе.
   - Не волнуйся, деваха! - зашамкал дед Филипп, перебивая нестройные восклицания парней, начавших выражать своё негодование по поводу последних слов поварихи, - Если уж наши бабы кого куда определили в своих разговорах, то так тому и быть. Бабы, они редко ошибаются! - закончил своё изречение, хитро прищурив один глаз, видавший виды дед.
  
  
  
  

Эпилог.

   Очередная зима началась для всех "китайцев" по-разному.
   Коля с Толей сразу же укатили к себе в деревню. До затона дошли слухи, будто бы по приезду близнецы закатили пир горой, на котором тут же засветились перед военкомом, по совместительству состоящему в дальнем родстве с братьями, который гулял на халяву на этом же пире. В знак глубокой благодарности за предоставленную вышеуказанным офицером возможность отбыть в ряды Советской армии прямо с незаконченного праздника близнецы поставили по фингалу своему благодетелю прямо в день отъезда, обещая при этом поговорить с ним по настоящему, по-родственному в день приезда из рядов вооружённых сил. Скорее всего, именно это обстоятельство удержало многострадального военкома от отправки близняшек не в армию, а в места не столь отдалённые на более длительный срок, чем два года. Наверное, родственничек сделал в уме, чуть не оставившем его после оказанных ему знаков внимания, нехитрые математические вычисления, предполагая, что обещанный разговор по продолжительности будет прямо пропорционален сроку отсутствия братьев на свободе.
   Леонид Павлович первые две недели своего отпуска просто тупо смотрел телевизор, лёжа на диване. После нескольких месяцев непрерывного, напряжённого труда шевелиться просто не хотелось, и капитан "Кита" наградил себя таким ценным подарком. Тем более, что от конторы не то что наград, не было даже простой человеческой благодарности. Зато годовую премию ополовинили ему сразу, как только стало известно, что на вверенном ему пароходе обитал самый натуральный хищник.
   Кузьмич сразу начал отмечать закрытие навигации и закончил это мероприятие примерно через неделю, когда однажды поздней ночью к нему в дверь постучали зелёные человечки и предложили сыграть с ними партию в шахматы. Причём со стороны зелёных человечков на кон был поставлен межгалактический корабль, планета в отдалённой галактике и бутылка пива. В замен этого они требовали поставить Кузьмича против вышеперечисленного всю водку, закупленную механиком перед запоем и ключ от замка, запирающего дверь только снаружи.
   Надо ли говорить, что после сокрушительного проигрыша, не имея никаких шансов отыграться, колобок бросил пить на неопределённое время. То ли отсутствие спиртного, то ли неприязнь к братьям по разуму, явившимся к нему в столь неурочный час, заставило Кузьмича пойти на такие радикальные перемены в своём бытии до сих пор не ясно. И, практически, можно было бы поверить в Кузьмичёвский контакт с инопланетными гостями, если бы не одно обстоятельство. Сразу же после данного случая загудела и гуляла целую неделю вся затонская общага, в которой проживали весь зимний период два "китайца" Стёпка и Саня.
   А вот Любаша со своим Фантиком благополучно прошли смотрины, как выразилась сама Любаша, в областном цирке и были зачислены в труппу. Фантик действительно произвёл на цирковых огромное впечатление, и по прошествии не очень долгого времени, во время которого новоиспечённым артистам был поставлен номер, Любашу с Фантиком уже можно было видеть в программе. На премьеру приехал практически весь посёлок, жители которого, кстати говоря, благодаря местному сарафанному радио, умудрились скупить все первые ряды, кроме лучших, оставленных Любашей с разрешения администрации цирка специально для экипажа "Кита".
   После премьеры Санька ещё много раз ходил на представление. Он, практически, жил в автобусах, курсирующих между посёлком и городом, где теперь находилась Любаша.
   Но, это уже рассказ совсем из других историй, которые, кстати, такие же весёлые и счастливые, только нет у них конца потому, что продолжаются они и по сей день.
  

Содержание

      -- Что, паря, попался!?...................................................
      -- Глава.............................................................
      -- Глава.............................................................
      -- Глава.............................................................
      -- Глава.............................................................
      -- Глава.............................................................
      -- Глава.............................................................
      -- Глава.............................................................
      -- Глава.............................................................
      -- Глава.............................................................
      -- Глава.............................................................
      -- Глава.............................................................
      -- Глава.............................................................
      -- Глава.............................................................
      -- Глава.............................................................
      -- Глава.............................................................
      -- Глава .............................................................
      -- Глава.............................................................
      -- Удивительная весть...........................................
      -- Эпилог............................................................
  
  
  
  
  
  
  
  
   Речные Истории 2 Алексей Зуев
  
  
  
  
   135
  
  
  
      --
Оценка: 6.29*11  Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"