Зурков Дмитрий Аркадьевич : другие произведения.

Эпилог

"Самиздат": [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:


Оценка: 7.85*37  Ваша оценка:

   Лёйтнант Артур Кеднер проснулся от постороннего шума, еле слышно доносившегося из-за плотно закрытой двери блиндажа. Привычка чутко спать появилась у него на Восточном фронте и теперь, когда их полк перевели на болгарское побережье, где никаких военных действий не велось, и частенько заставляла его вскакивать от безобидных шорохов. Но разбудивший его шум не был похож на шуршание резвящихся по ночам мышей, и он решил проверить что там творится, ведь заснуть он всё равно больше не сможет, да и часы показывали уже без четверти шесть. Одевшись, он вышел наружу, чтобы удовлетворить своё любопытство и заодно проверить несение службы часовыми. Тёплая летняя погода и отсутствие даже намёков на какие-либо действия неприятеля были причиной того, что не только солдаты, стоявшие на постах, но и весь состав караула во главе с фельфебелем, или цугсфюрером бессовестно спали до самой побудки, пользуясь для ночных смен маленьким будильником, который офицеры так и не смогли обнаружить.
   Поднявшись на приступок окопа, он выглянул в амбразуру и ошеломлённо замер. Его рота располагалась на двух каменистых взгорках, образовывавших огромную подкову, внутри которой располагался довольно широкий песчаный "язык", тянувшийся к самой воде. В утренних сумерках были видны три шлюпки, приткнувшиеся к берегу и десятка два русских, насколько позволяли видеть утренние сумерки, солдат, проделывавших проходы в проволочных заграждениях! В полукилометре угадывались шесть, или семь пароходов, очевидно, с десантом, а ещё дальше... Ещё дальше дымили своими трубами два то ли крейсера, то ли броненосца Черноморского флота!..
   - Алярм (тревога)!!! Алярм!!! Руссише ландунг (русский десант)!!! - Вопя во всё горло, лёйтнант уже бежал по окопу к ближайшему пулемётному гнезду. За спиной захлопали двери блиндажей, но через пару секунд грохнули гранатные взрывы, перекрывшие вопли раненых. Кеднер чуть не споткнулся о тело, лежавшее на дне окопа возле пулемётного гнезда. Часовой, судя по расплывшемуся под левой лопаткой кровавому пятну, спал уже вечным сном, но офицеру потребовалось некоторое волевое усилие, чтобы сделать по колыхающемуся трупу два шага. Очутившись у "Шварцлозе", лёйтнант протянул руку за лентой, чтобы зарядить пулемёт, но пальцы нащупали в коробке только пустоту! Отшвырнув её в сторону, Кеднер схватил следующую жестянку, но она также была пуста!.. Цинки с патронами стояли нетронутыми, но ни одной пулемётной ленты не было!!!..
   Почему так случилось, лёйтнант понять не успел. За его спиной промелькнула тень и лопатка, рёбра которой были заточены не хуже ножа, разрубила шейную мышцу, рассекла сонную артерию и вклинилась между позвонками...
   Вслед за оседающим трупом в окоп спрыгнули двое "призраков", тут же спустивших пулемёт на дно и развернув ствол вдоль траншеи.
   - Шевелись, ребятки... Вон уже эти крысы из своих щелей вылазят... - Остапец шёпотом подгонял пулемётчиков. - Долби их, Мишаня...
   Диверс, у которого на шее висело несколько пулемётных лент, так и не найденных австрийцем, зарядил одну из них, приник к прицелу, и через мгновение гулкая очередь свалила первых бежавших по окопу солдат.
   - Кол, Пила, берёте своих - и по верхам за поворот. Два "болиндера" уже у берега, надо продержаться, пока моряки сюда не вскарабкаются. Как осы - куснули, отскочили. Из "Беток" пару очередей - и исчезли. Гранат много осталось?
   - По четыре-пять штук на брата. - Бывший вечный "штрафник" пограничной сотни Пилютин, а ныне унтер и командир "пятёрки" с позывным "Пила" бесшабашно улыбается. - Сделаем, Бать...
   Через полминуты за поворотом окопа грохочут гранаты, скороговоркой тарахтят пистолеты-пулемёты, бахает несколько винтовочных выстрелов. Почти одновременно то же самое происходит ещё дальше...
   На другой стороне австрийского укреплённого пункта, судя по доносящимся звукам, такая же картина. Беспорядочно-панические одиночные винтовочные выстрелы, взрывы гранат. Только один пулемёт смог выпустить по бегущим десантникам три длинные очереди, после чего там, откуда он стрелял, раздаются взрывы, и "Шварцлозе" умолкает. На песок падает несколько человек, но волну десанта это не задерживает. С диким рёвом "Ура!" сводный батальон Гвардейского Экипажа начинает карабкаться вверх по каменистым взгоркам.
   - Давай флаг! - Остапец вытаскивает из-под трупа часового его винтовку, привязывает к прикладу и цевью андреевский флаг и втыкает штыком в бруствер. В лучах восходящего солнца белое полотнище кажется розовым...
   Проходит несколько минут, со стороны атакующих уже слышится негромкая хриплая матерщина и стук осыпающихся под сапогами камней. Остапец громко высвистывает "Свои", над бруствером появляются фигуры десантников, матросы сразу спрыгивают в окопы, чтобы в случае чего прикрыть огнём вторую волну десанта и тут же начинают "пропалывать" австрийцев, не успевших убежать достаточно далеко. Протискиваясь между ними, по траншее к подпоручику пробираются кавторанг Воронов и штабс-капитан Оладьин.
   - Даже не думал, что так гладко всё получится! Молодец, Иван Иванович, спасибо! - Воронов довольно улыбается.
   - Да не за что, Пал Лексеич, пользуйтесь на здоровье!.. Сергей Дмитрич, мы дальше побежали?
   - Иваныч, назначь за себя кого-нибудь, и пусть бегут. А тебе особое задание. Бери две "пятёрки", сейчас прибудет прапорщик Стоянов, из болгар, и все вместе - вот сюда. Задача такая...
  
  Глава 37.
  
   Походная колонна роты растянулась почти на двести метров, и поручик Петко Богомилов уже несколько раз отправлял фельдфебеля подогнать отстающих, хотя все и так почти бежали. Надо было спешить, обер-лёйтнант Крайгель, представитель союзной Австро-Венгрии, примчавшись на взмыленной лошади, посмел даже повысить голос на командира батальона капитана Тодорова, требуя немедленно перекинуть все резервы на их участок побережья, где высадился русский десант.
   С его слов первую линию обороны им пришлось оставить почти без единого выстрела, правда, почему это случилось, он объяснить так и не смог. Но удар хотя бы двух сотен солдат во фланг продолжающим атаковать русским, по мнению австрийца, мог бы исправить ситуацию. В конце концов капитан уступил нажиму и, вызвав Богомилова, приказал его роте перейти в подчинение обер-лёйтнанта и немедленно выдвинуться на север. Но, вместе с тем, многозначительно глядя на поручика, посоветовал ему не забывать недавний ужин.
   И сейчас поручик думал, как выйти из затруднительного положения. Разговоры о том, что они воюют не с теми и не против тех, уже перекинулись из солдатских землянок в офицерские блиндажи. И несколько дней назад офицеры батальона сошлись во мнении, что воссоединить все болгарские земли, конечно, дело священное, но не такой ценой, когда болгарские солдаты считаются пушечным мясом и людьми второго сорта у германских и австрийских союзников, готовых с превеликим удовольствием проливать чужую кровь вместо своей. Капитан Тодоров, узнав об этом "диспуте", на следующее утро собрал весь офицерский состав и напомнил, что от исполнения присяги их никто не освобождал, но, вместе с тем, нужно помнить, что они - болгары и воюют за болгарскую землю. Последнюю его фразу, впрочем, можно было объяснить и тем, как союзники, уподобившись самым настоящим бандитам, грабят страну, вывозя абсолютно всё ценное...
   - Поручик, прикажите двигаться быстрее! - Крайгель подскакал к голове колонны. - Ваши унтер-офицеры зря носят свои погоны, если не могут заставить своих подчинённых делать то, что нужно! И вы не предпринимаете никаких мер! Мне самому подгонять плетью отстающих?! Прикажите перейти на бег!..
   Богомилов, вспылив, собрался напомнить истерящему наглецу о том, что болгарской ротой командует болгарский поручик, и что солдаты будут двигаться так, как считает нужным он, а не австрийский обер-лёйтнант. Потому, что измотанные бегом, они станут лёгкой добычей при встрече с противником. Но от спора, в котором он, в конце концов, был бы вынужден уступить, поручика спас прибежавший солдат из головного дозора.
   - Господин поручик!.. Там записка!.. Лучше посмотрите сами!..
   К очень большому неудовольствию австрийца Богомилов приказал объявить привал и направился вперёд. На взгорке посреди дороги был воткнут штыком в землю "манлихер", к ремню которого был привязан листок бумаги с надписью "Няма път напред" (Нет дороги впереди - болг.). Предупреждение было очень недвусмысленным, но поручик, всё же, скомандовал продолжить движение, и солдаты двинулись было вперёд, но не так далеко от них из кустов, охватывавших дорогу с двух сторон, сыпанула пулемётная очередь, взбившая фонтанчики земли метрах в десяти от идущих. Головной дозор тут же распластался на земле, щёлкая затворами и безуспешно выискивая цель. Выждав несколько секунд, поручик, упавший вместе с подчинёнными, медленно поднялся, окидывая взглядом густой кустарник. Сзади послышался топот, к офицеру подбежал десяток солдат, возглавляемый унтером, затем появился и Крайгель.
   - Что тут у вас ещё? Я подам рапорт своему командованию, в котором ваши действия будут расцениваться, как трусость и саботаж!..
   - Господин поручик, смотрите!.. - Унтер-офицер показывал рукой на дорогу, на которой появились двое с белым флагом. Знаков различия было не рассмотреть, но Богомилов уже всё понял и не удивился, когда увидел подошедших. Подпоручик и прапорщик русской армии. У первого, невысокого светловолосого крепыша лет тридцати пяти, на груди сверкали солдатский и офицерский Георгии и несколько медалей. Рассмотрев бронзовый шифр на погонах, поручик напрягся, стараясь внешне себя не выдать. Если против них брошены ЭТИ!.. То задача, поставленная командиром батальона вряд ли будет выполнена... В чернявом худом прапорщике Богомилов интуитивно определил своего земляка...
   - Подпоручик Остапец!
   - Прапорщик Стоянов!
  - Поручик Богомилов... Что это значит? - Командир роты кивнул на белый флаг. - Сдаваться в плен вы явно не собираетесь.
   Прапорщик, явно взятый в качестве переводчика, вполголоса что-то сказал подпоручику, который вдруг весело улыбнулся.
   - Нет. И вам пока не предлагаем. Но дальше ваша рота не пойдёт. - Крепыш говорил короткими фразами, чтобы удобней было переводить.
   - У меня приказ и я обязан его выполнить. - Поручик пытался сохранить лицо.
   - Мы не пролили ни капли болгарской крови. И воюем не с вами, а с ними. - Русский парламентёр кивнул на Крайгеля. Будто в подтверждение этих слов донёсся приглушённый расстоянием грохот разрывов.
   - Поручик! Отберите у них оружие, потом скажем, что они сдались в плен! Выкиньте куда-нибудь эту тряпку и командуйте атаку! Остальных бандитов можно штыками выгнать из этих чёртовых кустов! - Австриец, если и не знал языка, то, наверняка догадался о происходящем. Но серьёзности ситуации не понимал, благополучно забыв об очереди, остановившей движение, так же, как и о том, что пулемёт мог быть и не один. Обер-лёйтнант выхватил свой пистолет, попытавшись направить его на русского подпоручика, но в кустах щёлкнул выстрел, тело Крайгеля дёрнулось и рухнуло на дорогу. Под ним тут же начало расползаться кровавое пятно...
   - Не стреляй (болг., по русски - "Не стрелять")! - Богомилов сообразил раньше всех и громко выкрикнул команду. Про Нарочанский батальон болтали всякое, но даже если десятая часть того, что он слышал, была правдой, в лучшем случае четверть его солдат смогут остаться в живых. В лучшем случае...
   - Господин поручик, возвращайтесь обратно. Мы не будем стрелять первыми, но у нас тоже есть приказ. - Прапорщик перевёл слова Остапца. Русские офицеры, прощаясь, вскинули руки к фуражкам и, повернувшись, неторопливо пошли обратно.
   Болгарский поручик смотрел им вслед и мучительно размышлял, какое из зол меньшее - атаковать русских из невыгодного положения, которые, заметив развёртывание в цепь, скорее всего, сразу ответят огнём, или возвращаться, нарушив приказ. Фельдфебель, подойдя почти вплотную, негромко выговорил, пристально глядя на своего ротного:
   - Господин поручик... Так, солдаты говорят, что австрияк этот вперёд вырвался, а его из кустов и шлёпнули? Дезертиры, к примеру...
   Богомилов отрицательно качнул головой. Даже если все его подчинённые в один голос будут утверждать подобное, он сам не сможет нарушить слово офицера...
   Сзади послышался конский топот, вестовой подлетел к стоящим, спрыгнул и вытянулся перед командиром роты, протягивая пакет:
   - Господин поручик!.. Приказ командира батальона!.. В бой не вступать, вернуться обратно, сложить оружие!..
   И добавил чуть громче, чтобы слышали стоявшие рядом солдаты:
   - Из Бургаса передали приказ о сдаче!..
  
  Глава 38.
  
   - Владимир Иванович, ну что там у Вас? - Воронов отрывается от бинокля, в который рассматривал вторую линию австрийской обороны. - Где связь? Сейчас они опомнятся, и всё будет гораздо хуже!..
   - Есть радио с эскадры, Павел Алексеевич! - Молодой мичман с "Евстафия", откомандированный в Экипаж для связи и корректировки огня, передаёт наушники своему помощнику-боцманмату и протягивает блокнот со строчками морзянки.
   - Так... Сергей Дмитриевич, вторая волна пластунов скоро будет здесь, расчётное время - пятнадцать минут. Первая... Слышите? Уже карабкаются... Сейчас "Евстафий" начнёт пристрелку, корректировщики уже на подлёте...
   Договорить он не успевает, фраза заглушается грохотом со стороны моря. Один из броненосцев, стоявших не так далеко от берега, даёт залп из носовой башни. В полукилометре, на второй линии окопов, где обосновались уцелевшие австрияки, вздымаются два многометровых столба от разрывов...
   - Перелёт... Но лучше, чем нас заденет... - Кавторанг поворачивается к штабс-капитану Оладьину. - Сергей Дмитриевич, готовьте своих, выдвигаемся...
   Лейтенант Качинский взлетел первым из отряда "Императора Николая I" и сейчас его "чаечка" уже выписала первую восьмёрку над десантом. Где-то справа должен был сейчас крутиться Коведяев с Волынским. Гидросамолёты максимально облегчили, ни бомб, ни даже пулемёта для обороны брать не стали, по данным разведки все австрийские и германские аэропланы были задействованы на Западном фронте. И теперь они с наблюдателем могли пять часов "висеть" в воздухе, корректируя огонь броненосцев. Первого выстрела за треском мотора они не услышали, летнаб и радист унтер Лёша Яковенко, вытянул руку куда-то вправо, но и сам Качинский уже увидел вспухшее облако разрыва между второй и третьей линиями окопов.
   - Передавай! Ближе ноль-пять кабельтова!.. - Лейтенант попытался перекричать шум мотора. Наблюдатель понятливо кивнул головой и схватился за ключ рации, выведенный на приборную доску...
   Зазуммерил полевой телефон, специально протянутый для сегодняшней операции из радиорубки в центральный пост, старший артиллерийский офицер лейтенант Невинский, плотнее прижав трубку к уху, записал тексты полученных от корректировщиков радиограмм, очень внимательно сверился с таблицами стрельбы и по другому телефону передал данные для стрельбы в носовую и кормовую башни "Евстафия". Сегодняшняя задача была проще, чем бой с противником в открытом море, броненосец лежал в дрейфе, подрабатывая машинами, цель на берегу тоже была неподвижной, курсовые углы и упреждения высчитывать не было необходимости, но там, на побережье десант готовился брать вторую линию обороны и малейшая неточность в расчётах могла привести к попаданию атакующих под свои же снаряды...
   Наводчики передвигают стрелки на приборах вертикальной наводки, "Короткая тревога" давно уже объявлена, второе орудие заряжено и теперь, подвывая электромоторами приводов, ствол поднимается, пока не рявкает ревун и не зажигается красная лампа, сообщая о наведении. Лейтенант, командующий носовой башней, хватает трубку, докладывает в центральный пост о готовности к стрельбе, затем, получив "Добро", командует:
   - Второе орудие - пли!..
   Рывок цепочки, внутри башни выстрел главного калибра звучит не громче пистолетного, казённик въезжает внутрь на метр, затем накатник возвращает двенадцатиметровую громадину на место. Орудие опускается, шипит сжатый воздух, продувая и охлаждая ствол...
   - Открыть замок!..
   Наводчик дёргает на себя рычаг, гидропривод проворачивает замок и отводит в сторону, заряжающий ловит сачком вылетевшую из открывшегося ударника гильзу пороховой трубки. Лейтенант жмёт на кнопку, снизу, из подбашенного отделения на лотках элеватора поднимается следующий фугасный снаряд с пороховыми картузами...
   - Заряжай!..
   Досылатели поочерёдно заталкивают с лотков в казённики почти тридцатипудовые чушки снарядов и цилиндры метательного заряда, обтянутых сырцовым шёлком, новые пороховые трубки уже вставлены, затворы, клацая, становятся на свои места...
   Доклады с носа и кормы приходят в центральный пост почти одновременно, все четыре орудия главного калибра броненосца готовы и ждут команды. А лейтенант Невинский ждёт звонка из радиорубки, нервно постукивая карандашом по рабочему блокноту... Наконец телефон оживает, слушая радиста, старший артиллерист улыбается, затем передаёт команду в башни:
   - Прицел тот же! По два снаряда на ствол! Самостоятельно! Огонь!..
   Броненосец "приседает" при залпе, через несколько секунд на месте австрийских укреплений начинается ад...
  
   ***
   Командир 1-го корабельного отряда лейтенант Реймонд Фёдорович фон Эссен, запустив двигатель, отрулил от "Императора Александра I", давая возможность палубной команде спустить следующий гидроплан. Второй отряд, базировавшийся на "Николае", уже поднялся в воздух. Но сегодня ревнивого соперничества между ними не было, ибо задачи стояли разные. "Николаши" ушли в полёт на своих стандартных М-9, пусть и с небольшими доработками. Половина из них сейчас работали корректировщиками артогня, остальные четыре машины должны были произвести бомбардировку переднего края австрияков, точечно закидывая бомбами те места, куда не успели попасть двенадцатидюймовки броненосцев. А его "Алексаши" должны были, когда придёт время, сначала отбомбиться по третьей, последней линии обороны, а потом барражировать за ней, не давая возможности противнику подтянуть резервы и выбить десантников. Наверное, для этого их и пересадили на новые машины. Хотя, новыми их назвать можно было с определённой натяжкой. Конструктор Григорович и его ведущий инженер Томилов поступили достаточно оригинально. Взяв две "девятки", они соединили их друг с другом, обрезав соединяемые крылья и сделав общее двухкилевое оперение в хвосте. Корпуса лодок при этом составили катамаран шириной метров пять, что позволило отказаться от крыльевых поплавков. И если на "девятках" второго отряда стопятидесятисильные Сальмсоны заменили на более мощные Рено, то на "М-9д" стояли уже две новейших Испано-Сюизы 8В каждая по двести лошадок с тянущим и толкающим винтами. Что позволяло "Дублю" с экипажем в пять человек и бомбовой нагрузкой около восьмисот килограмм развивать скорость до ста пятидесяти километров в час. Управление было теперь дублированным, командира мог подменять правый пилот, в свободное время исполнявший обязанности наблюдателя и пулемётчика, все деревянные части были пропитаны каким-то составом, не позволявшим впитываться морской воде и утяжелять конструкцию. Четыре льюиса вместо пары тяжеленных виккерсов, два спереди и два в задней полусфере делали гидроплан этакой "летающей крепостью", правда, пришлось срочно изобретать ограничители для кормовых пулемётчиков, пару раз пытавшихся превратить вертикальные кили в решето. Но сильнее всего Реймонда Фёдоровича удивил разговор с инженером, возглавлявшим бригаду московской экипажно-автомобильной фабрики Ильина, производившей новые двигатели и устанавливавшей их на аэропланы. Подвижный, как ртуть, толстячок Иван Иванович сам проверял крепления моторов, зажимы шланговых соединений и трубок, будто бы ему лично предстояло летать на "9д". И только потом, на прощальном ужине, когда в его кармане лежали расписки о приёмке аэропланов в эксплуатацию, расслабился и рассказал некоторые подробности жизни в Первопрестольной. Во-первых, к ним на завод неведомыми путями приехали французы из СПАДа, собиравшие такие же двигатели в Буа-Коломбе по лицензии. В откровенном разговоре один из них доверительным шёпотом признался своим русским собутыльникам, что их очень настойчиво и убедительно попросили загладить вину своего правительства в Петроградских событиях в феврале. Во-вторых, с недавних пор выполнение военных заказов стало довольно опасным делом. Потому, что военпреды-представители Корпуса госбезопасности малейшую задержку, или брак расценивают, не иначе, как диверсию и саботаж. И те, кто не придавал этому значения, отныне поменяли свои дома и квартиры на каторжные бараки под Тихвином, если не ещё дальше. И он, Иван Иванович Рябчиков, вовсе не желает оставлять семью на произвол судьбы и брать в руки лопату, а посему сам не поленится проверить всё и вся...
   Красная ракета с "Александра" прервала размышления лейтенанта. Все четыре гидросамолёта уже ревели прогретыми моторами, фон Эссен кинул за борт дымовую шашку, развернул свою "девятку" против ветра и дал газ. Гидропланы оторвались от воды, выстроились пеленгом и, набирая высоту, пошли к берегу.
   Летели на пятистах метрах, корректировщики сообщили, что огня по ним никто не ведёт, единственная противоаэропланная батарея после двух залпов почему-то замолчала. Приткнувшиеся к берегу эльпидифоры выглядели игрушечными пароходиками, отдельных людей рассмотреть было очень трудно, со сходней на жёлтый песок вытекали тёмно-серые пятна и подобно щупальцам осьминога тянулись к неровным ниткам окопов. Почему цвет был таким, лейтенант догадался почти сразу - чёрные папахи и серые черкески, разгружалась вторая пластунская бригада.
   Вторая линия окопов из-за постоянных разрывов выглядела с высоты этакой огненно-пульсирующей гигантской гусеницей. Фон Эссен дважды качнул крыльями, привлекая внимание остальных экипажей, и потянул штурвал на себя, поднимая гидроплан выше, чтобы не мешать "Николашам" азартно утюжить австрияков...
   Через пару минут "Дубли" были уже над целью. Полностью передав управление командиру и привстав со своего сидения, мичман Малышев, ставший в экипаже летнабом, с помощью мощного морского бинокля рассматривал, что творилось внизу. Передний стрелок, рискуя вывалиться из своей "бочки", тоже азартно крутился, оглядывая в цейсовскую оптику левый сектор.
   Порядок действий был оговорен и даже отработан пару раз ещё при приёмке гидропланов. Тогда каперанг Кетлинский, вызвав фон Эссена в штаб, вручил ему тонюсенькую брошюру, называвшуюся "Записка по бомбардированию неприятеля с воздуха". И предложил обсудить и опробовать в отряде новую тактику, названную неизвестным автором "каруселью". Смысл её состоял в том, что аэропланы выстраивались в круг и поочерёдно заходили в пологое пикирование для бомбометания. При этом производивший сброс бомб экипаж прикрывался от огня с земли и атак вражеских истребителей пулемётами находившихся вверху аппаратов. Риск при этом состоял лишь в том, что "метать икру" предлагалось с высоты метров двухсот, а не полутора тысяч, как привыкли до этого...
   Вот и сейчас настало время проверить всё это в бою. Лейтенант ещё раз качнул плоскостями, передавая "Делай, как я", и его "35-ка" пошла вниз, заходя от солнца. Малышев приник к бомбовому прицелу, наглазник которого был обтянут мягкой резиной, ещё одной новинке, установленной на гидроплане, один из задних стрелков, исполняя обязанности метателя-бомбардира, приготовил первую десятифунтовку. Взмах руки пилота, чугунная чушка летит вниз, ещё взмах, следующая бомба уходит к земле, сзади вспухают грибы разрывов, накрывая окопы. Выход из пике, набор высоты с разворотом, "гостинцы" летят уже с "36-го", потом и он поднимается, уступая место "38-ке"... Передний и задний стрелки почти одновременно начинают стрелять по ожившей пулемётной точке, открывшей огонь вслед гидроплану, "37-ка", дождавшись своей очереди, кладёт рядом с непонятливыми австрийцами пудовую фугаску...
   "Карусель" проходит над укреплениями косым, сеющим смерть колесом, фон Эссен заходит на второй круг, снова вниз летят бомбы, но в воздухе поблизости взбухают чёрные облачка разрывов, один почти задевает гидроплан, который вываливается из строя и, неуверенно дёргаясь, со снижением уходит в сторону моря... Тридцать восьмой!.. Корнилович, Бушмарин, Ткач, Олейников, Воронков... Дотянут?.. Должны дотянуть!.. Стрелок машет рукой, привлекая внимание Эссена, и показывает влево и вниз. Из рощицы в полутора километрах взлетают красные ракеты, одна вверх, вторая - вправо почти над деревьями. Перед операцией лётчиков предупредили, что в тылу противника могут быть разведчики и указывать цели они будут именно таким образом. Первую часть задания они уже выполнили, эстафету перехватили броненосцы, теперь - свободная охота за подтягивающимися подкреплениями. Гидропланы рассыпаются в стороны, чтобы не угодить под следующий залп, "36-й" и "37-й" уходят вправо, а Эссен задирает нос аппарата, набирая высоту, и доворачивает влево, чтобы разобраться с неизвестно откуда взявшейся батареей...
   Второй залп приходится в пустоту, чёрные комки разрывов остаются далеко в стороне, наводчикам невозможно даже разглядеть гидроплан в лучах восходящего солнца, не говоря уже о том, чтобы как следует прицелиться. Лейтенант точно выводит "Дубль" на цель, высота уже почти критическая, метров сто, но и промахнуться очень трудно. Оставшиеся два пудовых "поросёнка" ухают вниз, десятифунтовки летят следом, одна из них попадает в зарядную двуколку, взрывная волна догоняет аппарат и подбрасывает немного вверх. Кормовые пулемёты добавляют сумятицы внизу, Эссен закладывает вираж, чтобы увидеть содеянное, и при необходимости добавить огоньку, но этого уже не требуется. Перевёрнутые зарядные ящики, одно орудие лежит на боку, ещё два смотрят в разные стороны, четвёртое... А не видно четвёртого, на его месте - большая воронка... Те, кто не остался неподвижно лежать посреди только что созданного "натюрморта", пытаются добежать до рощи, чтобы укрыться. Боковым зрением лейтенант замечает отчаянно семафорящего руками Малышева и смотрит в нужном направлении. С другой стороны тех же зарослей на открытое место выскакивают несколько человек и пытаются добраться до холмистой гряды, поросшей кустарником, раньше, чем их догонит неизвестно откуда взявшийся эскадрон... Разведчики!.. Те, которые нашли и обозначили батарею!.. Эссен снова доворачивает штурвал и спустя десять секунд два льюиса начинают длинными очередями долбить по кавалеристам. Гидроплан проносится над ними, теперь огнём плюются кормовые пулемёты. Кто-то из самых смелых, или, наоборот, самых глупых австрийцев пытается отстреливаться из карабинов...
   Управлять аппаратом вдруг становится тяжелее, лейтенант смотрит вправо, на летнаба. Тот, откинувшись насколько это позволяет тесное сиденье назад и выпустив из рук дублирующий штурвал, зажимает левой рукой плечо. Ранен?! Лететь к "Александру"?.. Малышев, будто бы угадав мысли командира, отрицательно мотает головой и, подняв на секунду здоровую руку, показывает разворот и заход в атаку. Вираж, пикирование, грохот пулемётов, набор высоты... Передний стрелок оборачивается и поднимает вверх палец, - у него остался один диск. Эссен оборачивается к кормовым стрелкам, те, поняв немой вопрос, тоже поднимают руки... Два... И ещё два... Гидроплан снова разворачивается и, давая возможность разведчикам добраться до спасительных кустов, заходит в очередную атаку...
  
   Глава 39.
  
   - ... Ваше высокопревосходительство!.. Да японский, блин, городовой! Долго я буду ещё пинать свою ж...пку из угла в угол по всему штабу?! Из меня кабинетный стратег, как из ... известной субстанции - пуля! Батальон третьи сутки воюет, а его командир бумажки с места на место перекладывает!..
   - Денис Анатольевич, а Вы не помните, как некий господин подполковник дал в Москве слово офицера мне и академику Павлову, что не полезет поперёд батьки в пекло на ту самую ж...пку приключений искать? Ни на линии фронта, ни за оной!.. - Келлер язвительно отвечает вопросом на вопрос. - Что ты теперь, как та гимназистка в кустах? Буду-не буду, хочу-не хочу!.. Да уясни, ты, Денис, своей упрямой и твердолобой бошкой, что войне, считай, уже конец. И в последний момент потерять тебя из-за шальной пули, или ещё какой-то нелепой случайности... Фейерверк посмотрел вблизи - и будь доволен!..
   Да, "фейерверк", действительно, получился превыше всяких ожиданий. Граббе и Поморцев сделали невозможное... Дивизион реактивных миномётов, три батареи по четыре "Катюши", по двенадцать направляшек на каждой. Плюс реечно-ящичные установки...
   Учли всё, что мы смогли вспомнить и сами ещё добавили. И пластификатор для пороха, и диаметр осевых отверстий в шашках для равномерного горения и наклон лопастей, и даже готовые таблицы стрельбы...
   РСЗО (реактивные системы залпового огня) и в наше время особой точностью не отличались, лупили больше по площадям. Как у того казарменного юмориста - "Потом отработали "Грады" и закопали всё, что не успело убежать и закопаться самостоятельно". Как бы там ни было, но эллипс рассеивания в два километра на четыреста метров они обеспечили. И запас ракет на Шлиссельбургском пороховом заводе сделали и ещё продолжают делать - все наши склады этими ящиками забиты. И мне там, на этих складах пришлось драконовские меры по соблюдению режима секретности организовывать, чтобы ни одна зараза ничего не заподозрила...
   Нас вместе с Особым корпусом Келлера и всеми полагающимися "вкусняшками" перекинули на Румынский фронт, где должен был наноситься второй удар. Австрияки в спешном порядке пытались перекинуть резервы к Бургасу, где противопоставить нам было уже нечего. Болгары, поняв и увидев, что с ними мы воевать особо и не стремимся, сопротивления почти не оказывали и сдавались в плен ротами и даже батальонами, вызывая тихую истерику царя Фердинанда и хороня по пути особо упёртых офицеров, погибших от "случайной пули неизвестного дезертира".
   И когда переброска войск у австрийцев из хаотичной стала превращаться в более-менее планомерную, сработала наша "весёлая компания". Корпус Келлера прорвал фронт километрах в семидесяти южнее Львова и покатился дальше, соревнуясь в быстроте с чехословацкими добровольческими бригадами.
   У чехов была железобетонная причина соревноваться. Совсем недавно окружными путями аж через Архангельск прибыла куча инженеров из Франции. И вместе с ними - Томаш Массарик. Профессор, политик, член Чехословацкого национального комитета, прописавшегося в Париже, а заодно и Мафии. Не той, что бегает по Сицилии с дедовскими лупарами, а антигабсбургского Сопротивления, боровшегося за создание Чешского государства. Лягушатники давно уже сказали "Уи, месье" в этом вопросе, а на аудиенции в Москве Великий князь Михаил чётко дал понять, что не возражает ни против Чешского королевства, ни против Чешской республики, ни даже против султаната, если вдруг на радостях с похмелья появится желание принять ислам. Господин профессор, собрав наиболее активных земляков типа поручиков Сырового и Гайды, обрадовал их этой новостью, и вскоре вся чешская "диаспора" по обе стороны фронта была в курсе грядущих перемен. Причём, настолько в курсе, что в один из поздних вечерков на нейтралке состоялась "случайная" встреча, безопасность которой обеспечивали мои "призраки". На ней единогласно было принято решение, что "стрелять" и "попадать" - это абсолютно разные понятия. Поэтому вся мощь "русского парового катка" обрушилась на два венгерских полка по соседству, которые и огребли по полной. Сначала по трёхкилометровому участку десятком залпов отработали "Катюши", перекрывая все три линии окопов. Потом вперёд поползли полугусеничные БТРы от "Алис Чалмерс", за которыми в колонну по два прятались спешенные кентавры Дольского и вторая штурмовая рота. Очень немногочисленные очаги сопротивления подавлялись башенными маклинками и льюисами, а когда, как потом будет написано в Боевом уставе про время "Ч", личный состав, забросав противника гранатами с криком "Ура!!!" вслед за броневиками ворвался на передний край обороны мадьяр, чтобы, уничтожив их огнём в упор, овладеть объектом атаки и безостановочно продолжить наступление, оказалось, что неприятель коварно решил измотать наступающих штурмовиков длительным бегом преимущественно в направлении "Зюйд". Наверное, под впечатлением необычного артналёта. Он сам по себе - штука крайне неприятная, но в традиционном исполнении снаряды ложатся то туда, то сюда, а в то утро взрывалось и горело сразу всё и везде...
   В результате образовался "коридор", в который вломились чешские бригады, чтобы заняться флангами и не дать затянуть дырку в обороне. Затем туда же проскочила Отдельная кавбригада и Уральская казачья дивизия Келлеровского корпуса, направившись прямиком к узловой станции Стрый, которую и взяли через сутки вместе со всем имеющимся на ней подвижным составом. Теперь в прорыв входили войска второго эшелона и генерал Бём-Ермолли наверняка ломал голову как оборонять Лемберг, в простонародье - Львов, не только с востока, но и с юга, и юго-запада, а эрцгерцог Иосиф Август судорожно искал причину подвинуться вместе со своей армией на юго-восток, поближе к Дунаю и фельдмаршалу Макензену... Чего-чего там Фёдор Артурыч бухтит?..
   - ... Для тех, кто плохо слышит вышестоящее начальство и витает в облаках, повторяю!.. Берите, господин полковник, своего "Неуловимого", его уже переобули на европейскую колею, и пробегитесь-ка от Стрыя до Болехова. Территория наша, но кое-где бродят мелкие, человек по десять - двадцать, группки недобитых австрийцев, превратившихся в мародёров. Было уже несколько случаев обстрела и попыток остановить эшелоны, приходится сажать на каждый тендер по пулемётному расчёту. Полезное дело сделаете, заодно и скуку свою развеете...
   Вот так. Были мы диверсантами, а превратились в "группу эскорта и сопровождения". Броневагон прицеплен впереди паровоза, тянущего эшелон с батареей "Катюш". Авиаразведка доложила, что австрияки спешно строят новую линию обороны километрах в семидесяти к югу. Надо помочь бедолагам, эрэсами ведь землю перекапывать удобней, чем лопатами. И нам на юг обязательно надо. Во-первых, - соединиться с болгарской группировкой, во-вторых - нефть в Плоешти. Ну, это не считая попкорна, в Румынии кроме кукурузы, по-моему, больше ничего хорошего нет. Местечко Дулибы уже проехали, сейчас будет "галицкий Карлсбад" - городок Моршин, где лет сорок назад откопали минеральную воду очень чудодейственного свойства, если верить рекламе...
   Ага, город никуда не делся, только вот встречают нас не по курортному. Откуда здесь столько кавалерии, несущейся навстречу с явно недружескими намерениями, да ещё в австрийской форме?!.. Небольшая шайка мародёров, если верить Келлеру? Они теперь, как китайцы, малыми группами человек по двести гуляют?..
   В поезде четыре платформы с машинами и шесть вагонов с боекомплектом. Пара случайных выстрелов, и может такой фейерверк получиться, - мало не покажется!..
  - Саша, сигнал на паровоз, отцепляемся, гоните его обратно со всей поспешностью! - Озадачиваю Анненского, согнав юношу с дальномерного поста. - Дистанцию взяли?
   - До станции - километр, до гусар - метров пятьсот-шестьсот, они же на рысЯх!.. - Подпоручик исчезает за бронедверкой.
   - Радист! Срочно радио в штаб "У Моршина атакованы двумя эскадронами, прикрываем уход эшелона"... Шекк, ко мне!.. Карел, заводи движки, как отцепимся, самым-самым малым вперёд! И будь готов реверсировать! - "Стармех" кивает и несётся к своим дизелям.
   Несильный рывок - отстыковались. Паровоз тормозит настолько экстренно, насколько способен, затем машинист врубает реверс и эшелон, ускоряясь, начинает двигаться в обратную сторону. Теперь можно и повоевать...
   - Первое орудие, к бою! - Это уже по телефону в "носовую башню". - Картечью! Цель - кавалерия, стрелять по команде!..
   Для пушки дистанция маловата, но на отходе можем устроить похохотать...
   - Правый, левый борт! Пулемёты к бою! Огонь по команде!..
   Ловлю вернувшегося Анненского:
   - Саша, Вы - на дальномере! С трёхсот метров пулемётам - огонь! Подпустим поближе, пусть возьмут разбег, чтобы не могли отвернуть!..
   Движки, прогревшись, ритмично ворчат, Шекк очень плавно включает передачу, "Неуловимый" идёт теперь не по инерции, а потихоньку набирает ход. Пробираюсь в "корму", открываю башенный бронелюк, вылезаю на платформу и любуюсь картиной "австрийская кавалерия в атаке". Кто-то пытается даже стрелять на скаку. Давайте, давайте, хорошо, если в небо попадёте на такой скорости!..
   По ушам бьёт грохот пулемётов, первые ряды атакующих будто выкашивает невидимая коса, спотыкаются и летят на землю лошади, всадники. Австрийцы, придерживая коней, пытаются отвернуть и становятся ещё более удобными мишенями...
   Но у них в запасе оказывается очень серьёзный козырь! Орудийный залп слышен даже сквозь пулемётные очереди, метрах в ста за "Неуловимым" встаёт четыре разрыва!.. Твою маман, пушки у них откуда?! Один снаряд в эшелон попадёт, и будет кисло! На себя надо отвлечь гадёнышей!..
   - Шекк, полный вперёд!
   Надо рвать дистанцию, в упор они не смогут стрелять...
   - Первое орудие - огонь! Нащупайте их, сбейте им прицел!.. Саша, батарею засекли? - Суюсь к дальномеру.
   - Так точно!..
   - Передавайте поправки наводчику!..
   Снова вылезаю наружу, чтобы оглядеться... В двадцати метрах перед нами с грохотом вздыбливается земля, на месте полотна - воронка, рельсы, как проволоку загибает вверх и в стороны!.. Приплыли, бл...!!!..
   В следующий миг корпус броневагона сотрясается от страшного удара, чудом успеваю ухватиться за поручень, чтобы не слететь на откос... Носовой башни, судя по всему, считай - нет, снаряд попал под неё, взрывом сорвало люк, отлетевший далеко в сторону, похоже, остались мы без артиллерии, второе орудие в мёртвой зоне... Вперёд двигаться не можем, назад... Скорее всего - тоже, как-то нехорошо мы накренились, колёсную тележку разбило?..
   Суюсь снова внутрь, выглядывая Шекка:
   - Карел, полный назад!!!..
   Моторист переключает реверсную муфту, даёт газ, дно дёргается под ногами, слышен какой-то лязг и скрежет, но с места не двигаемся...
   - Найн (нет)! Клапт нихь (не получается)!.. - От отчаяния он переходит на родной немецкий...
   П...ц, приплыли!!! Ладно, тогда - по-другому!..
   - Слушай мою команду!!! Первые два пулемёта каждого борта прикрывают высадку, остальные - снимаем машинки - и в поле! Интервал - пятьдесят метров, занять позиции, прикрыть огнём оста...
   Доорать не успеваю, удар, грохот бьёт по перепонкам, внутри вагона становится ослепительно светло, меня, как пробку из бутылки шампанского сильнейшим толчком воздуха выбивает наружу, удар о землю вышибает из лёгких весь воздух, перед лицом встаёт щебёнка откоса, редкие, чахлые травинки и ещё один взрыв метрах в десяти... Затем наступает Великая Темнота...
  ***
   В ушах слышен шорох прибоя, но волны почему-то сдвоенные... Шур-шур... Шур-шур... Сквозь закрытые веки пробивается багровый свет. Пытаюсь открыть глаза, висящая на потолке лампа дневного света позволяет сделать это лишь на долю секунды. Но и этого хватает, чтобы увидеть стены медсанчасти, выкрашенные знакомой до тошноты светло-зелёной краской, и прозрачный пластиковый прямоугольник капельницы прямо над головой...
   - Арищ... арш... нант...
   Полностью услышать слова не получается, звуки доносятся с паузами...
   - Товарищ... ший лейте...
   Вторая попытка открыть глаза, надо мной знакомые лица - медсестра Вера Николаевна, фельдшер Женька и начмед капитан Демиденко со своими знаменитыми "запорожскими" усищами... Я... Я что?.. Обратно?!.. Нет!!!.. НЕТ!!!.. НЕ ХОЧУ!!!.. Я не хочу обратно!!!... Я хочу туда!!! К Даше!!! К Машуньке!!! К своему батальону!!!.. Пытаюсь всё это выкрикнуть, но резкая боль в правом боку превращает вздох в пытку, а крик - в еле слышный хрип... НЕ ХОЧУ!!!.. Багровая пелена снова заполняет голову... Темнота...
   ... Опять знакомый прибой в ушах... Опять свет режет глаза... Но не сильно, электрическая лампа закрыта матовым колпаком... Звуки... Кто-то говорит... Кому?.. Что говорит?.. Непонятно...
   Острый запах бьёт в нос... Нашатырь?.. Противно... Но зрение удаётся сфокусировать на тех, кто возле меня... Даша... Дашенька!.. Моя любимая, милая и ненаглядная красавица сидит рядом и сосредоточенно считает пульс, держа меня за запястье... Красные от усталости и, наверное, слёз, глаза, рыжая прядка, выбившаяся из-под косынки... Рядом - доктор Голубев, нервно теребящий пальцами свою бородку и... Мартьяныч?.. Глаза старого лекаря и ведуна светятся каким-то... неземным, что ли, успокоением... Откуда-то справа раздаётся шум, надо мной нависает Павлов... Глаза опять закрываются, я проваливаюсь в дрёму-полусон...
   Снова прихожу в себя от запаха нашатыря, но чувствую себя гораздо лучше... Слабость и какая-то детская беспомощность, даже пошевелиться нет никаких сил, в правом боку при каждом вздохе колет, в правой руке у локтя свербит дёргающая тупая боль, но голова уже не болит, в ушах не шумит и даже думать могу без негативных последствий...
   Дашенька снова рядом, пытаюсь что-то сказать, но она прикладывает пальчик к моим губам, запращая разговаривать, затем подносит поильничек, делаю три глотка водички со вкусом незнакомого травяного отвара...
   - Тебе нельзя разговаривать, ты очень слаб...
   Уголком косынки она вытирает слёзы, скопившиеся в уголках своих серых глаз...
   - Ты не мог поберечь себя? Для меня? Для дочери?.. - Она жалобно всхлипывает, потом, наклонившись ко мне и виновато целуя, шепчет. - Не слушай меня... Прости... Я сама не знаю, что говорю...
   - Я... Люблю... Тебя... - Слова выговариваются с трудом, язык не слушается абсолютно...
   - Молчи... Нельзя... Можно только слушать...
   - Что... со мной?..
   - Сейчас прибежит Иван Петрович, он всё тебе расскажет. Я ему сказала, что больше тебя никуда не отпущу... Хватит, навоевался... Вот и он...
   Павлов стремительно врывается в комнату, останавливается возле моей койки и, не говоря ни слова, долго смотрит на меня. Затем садится рядом на подставленный стул, собираясь с мыслями...
   - Ну, что, Денис... Похоже, запас своего везения ты исчерпал мало не до дна... Ещё одна контузия, сломана рука и три ребра, пять осколочных ранений, но так, по касательной. Три недели, считай, в коме... Загоняли мы тебя... Теперь лечись, выздоравливай. Торопиться никуда не надо, я дал слово Дарье Александровне, что на фронт ты больше не поедешь... Молчи, не перебивай!.. Пока ты без сознания лежал, многое случилось. Император Карл Франц Иосиф через два дня после твоего ранения прислал парламентёров и ещё через сутки подписал безоговорочную капитуляцию Австро-Венгрии. С разницей в шесть часов в этот же день такую же бумагу завизировал болгарский царь Фердинанд. Неделю назад началась Черноморская операция, Босфор уже наш, сейчас решаем проблему с Дарданеллами - союзнички активизировались, как наскипидаренные. Так что, пока ты выздоровеешь, война окончится... Мы выиграли, Денис! У нас получилось!..
   - А... внутри страны?.. - Рискуя вызвать негодование жены, начинаю задавать вопросы.
   - И внутри всё будет хорошо. Помнишь, отправляли экспедицию в Бухару? Там, оказалось, пленные басурмане и местные баи во главе с эмиром сговорились с англичанами и подняли восстание, пытались убить генерал-губернатора Куропаткина. Так твои два взвода, отправленные с Волгиным и Половцевым, там такого шороху навели, до сих пор, наверное, выжившие по ночам от страха просыпаются. Кто на счёт "Раз" оружие не бросил, теперь в земле лежат, а всю верхушку, кучу турок из "Тешкилят-и-Махсуса" и кептэна-британца, с собой привезли. И эмир теперь в Бухаре новый - Борис Церетели, офицер Российский Императорской армии, дядя бывшего эмира. Газеты все перипетии подробно описали, общественное мнение сформировано и любителям посепаратничать несладко придётся.
   - А как... там... когда меня... - Всё, Дашенька возмущённо сверкает глазами, замолкаю и больше не буду ни о чём трындеть.
   - А тебе не повезло. Там такой пирог с прослойками получился, где наши, где австрийцы - чёрт не разберёт. Какой-то венгерский полковник с бору по сосенке собрал из отступавших почти кавполк, - три эскадрона, да ещё и полевую батарею себе подчинил. И решил прорываться по железной дороге, на поездах. Они только станцию заняли, а тут - вы... "Неуловимый" четыре снаряда поймал, восстановлению не подлежит. После того, как тебя из вагона выкинуло, командование подпоручик Анненский принял, даром, что в обе ноги ранен был. Одну ампутировать пришлось... Но он рапорт подал, чтоб на службе остаться... Так вот, твоих уцелело трое, они исправные пулемёты вытащили, и поприжали этих... отступавших. А там конвойная сотня уральцев и Анатоль Дольский со своими "кентаврами" подоспел. Фёдор Артурович, как радио получил, всех кого мог, сразу на выручку отправил. Пленных не брали, всех в мелкий винегрет покрошили... За тебя...
   Так, ладно, утомил я тебя своими разговорами, Дарья Александровна вот-вот из палаты выгонит. В-общем, господин полковник, свою войну Вы уже выиграли. А что будет дальше?.. Время покажет...
Оценка: 7.85*37  Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
Э.Бланк "Пленница чужого мира" О.Копылова "Невеста звездного принца" А.Позин "Меч Тамерлана.Крестьянский сын,дворянская дочь"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"