Пригнув голову, я шагнул через порог.
После улицы, залитой ослепительным светом полуденного солнца, казалось, что в таверне "Копыто единорога" темно, как в заднице у бегемота. Поэтому я не сразу сумел рассмотреть человека, стремительно шагнувшего мне навстречу, и рефлекторным движением схватился за рукоять меча. Темный силуэт остановился, и знакомый обиженный голос произнес:
- Вот и вся любовь до копейки... Хорошо же ты встречаешь старых друзей...
Я отпустил рукоять и облегченно перевел дыхание. Глаза окончательно привыкли к полумраку, царившему в таверне, и теперь я четко видел лицо человека, бросившегося мне навстречу. Конечно же, это был Борс, старинный приятель, напарник по многим рискованным делам...
Да и по многим веселым пирушкам.
Впрочем, не будь в таверне так темно, я бы узнал его по одной только фигуре. Немного людей на Земле имеют фигуру, почти идеально вписывающуюся в куб.
А теперь он стоял в двух шагах от меня, с деланно-обиженными выражением лица, и ковырял носком пол таверны (пол возмущенно скрипел). Я подошел поближе и хлопнул его по плечу:
- Ладно, Борсятина, не куксись. Сам виноват - нечего кидаться на полуслепого человека. Мог бы и огрести по многомудрой своей башке.
Борс хмыкнул, согнал с лица обиженное выражение (ох, не идет оно его хитрой роже...) и протянул мне руку:
- Ну, привет, Ланс!
- Привет, Борс! - я крепко пожал протянутую руку. - Что случилось? Зачем позвал?
- Тут такое дело, Ланс... - начал было Борс. - Кстати, может, мы присядем?
Мы отошли к ближайшему незанятому столу около стены, и расселись по скамьям друг напротив друга.
- Ну... - поторопил я Борса.
Но этот паршивец, казалось, никуда не спешил:
- Подожди, дай горло промочить, - сказал Борс, потом повернулся и рявкнул на всю таверну:
- Шесть кружек эля!
Медленно закипая, я следил, как он дождался разносчицу, молодую девку в самом соку, правда, с немного глуповатым выражением лица. Как он ущипнул девку за зад (девка привычно взвизгнула). Как, одним глотком выдув двухпинтовую кружку эля, он без промедления потянулся за другой.
- Ну, вот что, Борс, - перехваченным от злости голосом начал я. - Я, конечно, безмерно рад тебя видеть, но все же позволю обратить твое драгоценное внимание на то мелкое и незначительное обстоятельство, что, ради твоего вызова, мне пришлось отказаться от одного очень выгодного дела. На то, что ты вызвал меня с помощью амулета, который я дал тебе отнюдь не для того, чтобы ты вызывал меня им на дружескую попойку. На то, наконец, что я загнал трех лошадей по дороге к тебе. А ты...
- Тю... - перебил он меня, отставив вторую (пустую) кружку в сторону. - Благородный рыцарь Ланселот рассердился. От выгодного дела, я его, видите ли, отвлек... Не боись, Ланс, - этот наглец перегнулся через стол и крепко хлопнул меня по плечу, - здесь тебя ждет еще более выгодное дело.
- А именно? Надеюсь, ты утолил свою безмерную жажду, и теперь мы можем поговорить о деле? - с ядом в голосе поинтересовался я.
- Можем, - Борс посерьезнел, - а дело, значит, в следующем... У Мелеганта второго, здешнего короля (кстати сказать, редкостного скотины) есть дочь Элейна...
- Тоже скотина? - осведомился я, поднося к губам кружку с элем.
- Честно говоря, не знаю, - пожал Борс плечами, - но вполне может быть. Как говорится, яблочко от яблони... Но суть не в этом. Все дело в том, что эту дочку недавно похитил дракон.
- Дра-а-акон... - недоверчиво протянул я, - откуда он здесь взялся? И зачем ему принцесса?
- А хрен его знает. Прилетел ночью, разогнал ночную стражу, вытащил принцессу из спальни и был таков, - ответил Борс, берясь за третью кружку.
- Ну, хорошо, а я-то здесь причем?
- Как причем? Король, понятно дело, назначил награду тому, кто сразит дракона и вернет ему любимую доченьку.
- И большая награда? - скептически спросил я, допивая эль.
- Да, неплохая. Полцарства и руку принцессы в придачу.
- Ага, женюсь, детишек заведу...
- Да, этаких маленьких Ланселотиков, - ехидно хихикнул Борс, потянувшись за четвертой (моей!) кружкой эля.
- Эй, эй! - предостерегающе сказал я. - Куда на мою кружку нацелился?
- В большой семье клювом не щелкают, - нагло заявил этот мерзавец, откидываясь назад, прислоняясь спиной к стене таверны, и делая большой глоток. - Ну, а если серьезно, то на принцессу, понятно дело, наплевать. А вот полцарства (понятно дело, в денежном эквиваленте) - это неплохо.
- Ну, а сам-то ты, что этим не занялся? С драконами ты дрался, зверь это не самый опасный.
- Да я бы взялся, - с досадой сказал Борс, - но этому старому козлу Мелегранту взбрело в голову, что принцессу должен освободить настоящий принц. Какое-то там древнее пророчество, что ли. Так что придется за это дело взяться тебе. Ты же у нас, вроде, принц, пусть и бывший.
- Принцы бывшими не бывают, - медленно проговорил я.
...Ворота, треснувшие по всей высоте от страшного удара тарана...
...Тупой хряск, с которым стрела на излете входит в горло человеку...
...Израненный отец, с последней маленькой группкой воинов вставший на пути вливающейся в разбитые ворота озверелой массы...
...Крик матери, которую привязывают к колышкам, вбитым в землю...
...Властный голос человека с маской на лице: "детей - убить"...
...Страшный удар по голове, и мир, исчезающий в ослепительной вспышке...
...Грубый голос мародера: "Смотри, а этот щенок еще живой!"...
Я с усилием отогнал от себя непрошеные воспоминания и потер рукой занывший шрам на голове.
- Что рожу трешь? - рявкнул бесчувственный Борс. - Боишься, что из-за этой жалкой отметины тебя девки любить не будут? А куда они денутся-то! Сейчас возьмем еще эля, а потом по бабам!
- Ну, по бабам, так по бабам, - усмехнулся я. - Только сначала дело дообсудим.
- А что тут обсуждать-то? - удивился Борс. - Ты какой-то тупой сегодня, Ланс! Все и так ясно. Завтра с утра пойдешь к королю, официально представишься, так сказать, потом замочишь дракона, вернешь дочку безутешному родителю, получишь денежку, и в дамки! А сколько эля можно на эти деньги купить...
- Ну, а ты-то что будешь делать? - поинтересовался я.
- Ну, я, что я... У меня свои дела есть. Да ты и один справишься. Ты же у нас крутой.
- Ох, Борсятина, ты у меня доиграешься однажды, - вздохнул я.
- Но-но, - Борс взялся за последнюю кружку эля, - Борсы древние и священные животные.
Солнечный луч, пробившийся сквозь маленькое закопченное стекло, мазнул мне по лицу, как маленькая теплая ладошка.
Я улыбнулся и открыл глаза.
Однако, пора было и вставать. С утра пораньше заявимся на прием к местному корольку, а потом...
Ну, а потом будет суп с котом.
Я осторожно снял со своей груди руку девушки, спавшей, уткнувшись мне носом в подмышку, и потихоньку встал. Девушка недовольно пробормотала что-то во сне и заворочалась, устраиваясь поудобнее.
Я с рассеянной улыбкой посмотрел на нее.
Это была та самая разносчица из таверны. Особенным умом она и верно, не блистала, зато обладала многими другими талантами...
Эх, было бы у меня побольше времени...
А впрочем... Сколько их было, таких вот девушек, на моем пути. Девушек на ночь, на неделю, на месяц. Одних я забывал сразу, от других уходил с сожалением. Но всегда уходил. На моей дороге есть место только для одного. Слишком хорошо я помню, что любое счастье не вечно. И если ты не уйдешь сам, то, рано или поздно, наш мир возьмет себе свою дань.
Я быстро оделся и, стараясь не брякать гардой, перебросил меч за спину.
Выходя в тихонько приоткрытую дверь, я обернулся. Девушка свернулась калачиком и сладко почмокивала во сне. Это надо же, невольно умилился я, на такой работе, а еще совсем как ребенок.
В приподнятом настроении я прошел немного по коридору, и остановился перед соседней дверью. Казалось, что она прогибается от мощного храпа, доносившегося из комнаты. Осторожно приоткрыв дверь, я заглянул вовнутрь.
Да-а-а...
Борс, конечно, внушительной комплекции человек, но бабу он нашел себе еще внушительнее... И теперь они на пару выводили такие рулады, что позавидовал бы и слон в брачный период. Мысленно пожелав Борсу дожить до пробуждения (честно говоря, глядя на его, гм, пассию, я бы не удивился его безвременной кончине в постели, и отнюдь не от избытка страсти), я так же осторожно, хотя скорее по привычке, чем по необходимости, прикрыл дверь.
Сбежав по лестнице вниз, я расплатился за вчерашний кутеж с хозяином таверны.
На Борса в этом смысле было мало надежды. Эль-то на халяву он очень любил хлебать, а вот расплачиваться за него не очень...
Эта таверна мне очень понравилась, и мне бы не хотелось в следующий раз застать на месте ее пепелище. А от этой жирной скотины Борса, особенно с похмелья, всего можно было ожидать.
Таверна располагалась на самой окраине города, но, честно говоря, размерами сей город не потрясал, так что уже через десять минут неспешного шага моей верной коняги (ну еще бы, поскачешь тут, по этим узким улочкам, особенно если с верхних этажей нависающих над улочкой зданий тебе, того и гляди, выльют на голову содержимое ночного горшка) я подъехал к королевскому дворцу, такому же обшарпанному и грязному, как и весь этот городок.
А еще через пять минут, занятых руганью с дворцовой стражей, я предстал пред светлые очи Мелегранта.
М-да, особенной красотой он, прямо скажем, не блистал. Не особенной, впрочем, тоже. Маленькие поросячьи глазки на заплывшем жиром брюзгливом лице, огромное пузо и, по контрасту, маленькие кривые ножки. Глядя на него, как-то очень верилось в определение, данное ему Борсом. Если принцесса хоть отдаленно похожа на своего отца, то меня определенно ждет счастливая семейная жизнь, усмехнулся я про себя.
- Ну что там какого черта такую рань, - на одной ноте писклявым голосом протянул наш герой-любовник.
- Ваше величество, - наипочтительнейшим тоном, тщательно пряча насмешку, сказал я, скромно опустив глаза, - целью моего столь раннего визита было единственно желание спасти вашу дочь из лап ужасного чудовища.
- А, значит, ты и есть принц, - обрадовался Мелегрант.
Гениально, Ватсон, подумал я про себя. А вслух сказал:
- Да, ваше величество!
- А какое, несомненно громкое, имя носит отважный рыцарь? - внешне невинно поинтересовался король.
- Я вскинул глаза, вглядываясь повнимательнее в Мелегранта. Похоже, я поспешил с выводами, и наш красавец вовсе не так прост, как кажется на первый взгляд.
- Ланселот Озерный, Ваше Величество!
- Тот самый Ланселот? - король уже не производил впечатление глуповатого пентюха. Он наклонился ко мне, и его маленькие глазки злобно посверкивали на обманчиво-равнодушном лице.
- Тот самый, - сознался я, гадая про себя, чем вызвана эта немного странноватая реакция на мое имя.
- Такая честь для нашего скромного королевства, породнится со столь славным рыцарем, - слащавым тоном запел Мелегрант.
Я решил брать быка за рога:
- Ваше величество, к сожалению, в мои намерения пока не входит связывание себя узами брака. Меня больше интересуют обещанные полцарства. Желательно в звонкой монете.
- Конечно, конечно, - поспешил уверить меня хитрый пузан, подпуская в голос слезу, - вот спасете мою любимую, мою единственную доченьку и сразу...
- Откровенно говоря, ваше величество, - решил прервать я этот поток соплей, - в таких вот случаях я предпочитаю подписывать договор.
- Вы не доверяете слову короля? - притворно поразился этот кристально-честный человек.
- Ну что вы, конечно, доверяю, - поспешил уверить я его. - Просто маленькая привычка, которую я приобрел за время своих странствий. К сожалению, не все короли обладают столь высокими личными качествами, как ваше величество. А договор, заверенный императорской печатью, необыкновенно способствует развитию честности.
Честно говоря, это была уже откровенная наглость. Но не нужно было быть ясновидящим, чтобы понять, что я чем-то очень не понравился Мелигранту. Так что вряд ли мое маленькое хамство могло еще сильнее испортить впечатление о моей персоне.
Король выпрямился на троне, с видом оскорбленного достоинства, и приказал позвать императорского чиновника.
Через минуту, наполненную неприязненным молчанием, в тронный зал серой тенью скользнул маленький, невзрачный человечек. Но не стоило обманываться его внешним видом, ведь за его спиной незримо вставал сам император.
А с императором шутить не стоило. Не один своевольный король убедился в этом на собственной шкуре.
Практика составления договоров была весьма распространена в Империи, так что много времени это не заняло. Вручая мне подписанный и скрепленный печатью свиток, Мелигрант с кислой миной осведомился:
- Ну, теперь, наконец, все в порядке?
- В полном, ваше величество! - ослепительно улыбнулся я, проглядывая договор. - Надеюсь в скором времени доставить вам принцессу в целости и сохранности.
Солнце уже клонилось к горизонту, когда к исходу пятого дня моих странствий я приблизился к пещере, где, по сведениям, полученным от жителей ближайшей деревушки, прятался мой похититель сказочных принцесс.
Дракон, летящий над страной, не видевшей этих созданий уже не первую сотню лет, представляет собой отнюдь не самое обыденное зрелище, так что мне не составило большого труда разыскать его логово.
Честно говоря, я добрался бы и быстрее, если бы имел возможность регулярно менять загнанных лошадей. Увы, Мелигрант явно не пользовался горячей любовью и уважением со стороны своих поданных, что, впрочем, не явилось для меня большим сюрпризом.
Так что, когда они узнавали о цели моих странствий, у них пропадала всякая охота со мной сотрудничать.
Да и, честно говоря, вряд ли они обладали большим запасом свежих лошадей. Мелигрант, надо отдать ему должное, использовал ресурсы своей страны на полную катушку. То есть быстренько экспроприировал в свой карман излишек материальных ценностей, мешающий, по его мнению, достижению подданными подлинного духовного совершенства.
До вершин просветления подданным оставалось совсем немного...
Крупицами сведений, правда, жители деревушек, через которые я проезжал, хоть и нехотя, но делились. Этому необыкновенно способствовала "простодушная" похвальба качеством древнего клинка, регулярно демонстрируемого мной в ходе беседы...
Как говорится, добрым словом и мечом можно добиться большего, чем просто добрым словом...
Но была одна странность в полученных мною сведениях.
Все, с кем я разговаривал, в один голос твердили, что дракон был зеленоватого оттенка... Это было очень и очень странно, ведь зеленые драконы, в отличие от, например, черных, не говоря уже о древних и очень мудрых золотых, обладали только зачатками интеллекта. Эти зачатки, конечно, делали их гораздо опаснее обыкновенных зверей, но их явно бы не хватило для того, чтобы с непонятной целью выкрасть принцессу из замка.
Классический зеленый дракон никого красть не стал бы, а просто плотно перекусил бы. Или принцессой, или обитателями замка, или жителями деревушек, лежавших на его пути. А, скорее всего, и первой, и вторыми, и третьими.
Драконы всегда отличались, гм, драконьим аппетитом.
А наш симпатяга мало того, что никого не съел, он даже ни разу не проделал любимого развлечения драконов, которого не чурались даже утонченные лазоревые драконы.
То есть ни разу не осуществил прицельного, гм, "бомбометания" на крыши попутных деревушек.
Впрочем, эти странности, конечно, очень любопытны, но, применительно к моей миссии, особенного значения не имеют. Как бы то ни было, но моя цель - убить дракона, а не брать у него интервью. В конце концов, подписанный договор обязателен для исполнения не только нашим скупердяем-королем, но и мною.
Ободряя себя этими соображениями, я приступил к переодеванию. Только полный болван (или Персиваль, что, по большому счету, одно и то же) будет разъезжать по дорогам в доспехах.
Глупо, неудобно, нелепо. Душно, наконец.
В жаркий летний полдень вполне можно понять, как чувствует себя килька в консервной банке. А самое главное - нельзя почесаться, чер-р-рт возьми! А если в доспехи заползет какой-нибудь муравей... Брр... Меня аж всего передернуло.
Но во время боя, особенно с драконом, доспехи, увы, необходимы. В драконовом пламени поджариваются даже гораздо более огнеупорные предметы, чем моя драгоценная персона. А доспехи, сработанные настоящим мастером, помогают решить эту проблему.
Мои доспехи были сработаны самим Тором, так что я бы рискнул разгуливать в них даже под полуденным солнцем.
Вот если бы они еще меня между лопатками чесали...
Закончив облачение, я вытащил клинок из ножен и медленно двинулся в сторону пещеры.
Двигался я, понятно, на своих двоих.
Конечно, круто нестись в атаку на лихом коне, но, если честно, мне не нравится запах паленого лошадиного мяса. А еще больше не нравится смерть под лошадиными копытами. Как-то мало в ней героического. Где же я сегодня достану коня, натасканного на дракона, а обычный конь при одном виде дракона удерет со всех ног. У консервной банки, то есть меня, при этом мало шансов удержаться в седле.
Дракон, видимо почуяв меня, выбрался из пещеры.
Да, крестьяне не соврали, он действительно был зеленый. Ну что ж, тем легче я с ним справлюсь.
Дракон расправил крылья и кинулся в атаку.
Первую струю пламени я принял на поднятый щит. К моему немалому изумлению, щит даже ни капельки не нагрелся. Да-а-а, дракон был, действительно, очень зеленый. И не только по цвету чешуи.
Дурашка, дурашка, куда же ты полез... Принцесс похищать... Зачем же она тебе сдалась, хотел бы я знать. Честное слово, мне будет жалко тебя убивать, но... но договор есть договор...
Видимо, оценив бесплодность своих усилий, дракоша перестал изображать из себя живой огнемет, и приземлился на землю.
Ну, дракоша, держись, теперь повоюем.
Выпад, еще один! Опасный удар хвостом - я еле устоял. Попробовать поднырнуть под зубастую пасть и ударить снизу...
И тут я увидел принцессу. В белом платье, с какой-то железякой в руках, она бежала к нам, и что-то кричала на ходу.
Блин, только этого мне не хватало... Конечно, это очень отважно, пытаться мне помочь, но лучше бы ты посидела пока в пещере, ожидая своего благородного спасителя. Не дай бог, с тобой что-нибудь случится...
Я осторожно, не спуская глаз с противника, сместился по кругу, вставая между бегущей принцессой и драконом.
И тут дракон открылся.
Видимо, он тоже заметил принцессу - его огромные глаза с огненно-красным зрачком на мгновение переметнулись с меня на что-то за моей спиной.
Этого мгновения мне хватило - я ударил и почувствовал, как меч, проходя сквозь преграду бронированной чешуи, входит в огромное сердце дракона.
Оно еще раз толкнулось, пытаясь не заметить маленькую железную соринку, но колдовская сталь не знает пощады...
Дракон застонал, застонал совсем как человек, беспомощно и жалобно, и рухнул на землю. Он открыл пасть, будто желая что-то сказать мне, но из нее хлынула черная кровь, и на глаза, огненные глаза дракона, наползла тень смерти...
Я постоял немного над телом убитого дракона, чувствуя какую-то странную пустоту в душе. Как если бы я убил не дракона, а человека, причем очень хорошего человека.
- Покойся с миром, - сказал я негромко, склонив голову.
Потом повернулся к принцессе, добежавшей наконец до места поединка.
И в мой бок, проникнув в щель доспеха, вошел длинный кинжал...
- За что? - успел удивленно прохрипеть я.
А потом земля, уйдя из-под ног, подскочив, ударила меня по голове. И тьма властно заключила меня в свои неодолимо-мягкие объятия.
Чья-то маленькая, прохладная ладонь ласково гладила меня по лицу.
Я с усилием открыл глаза.
Принцесса, моя спятившая принцесса, сидела на коленях, склонившись надо мной. Ее огромные, темные, будто мерцающие внутренним светом глаза неотрывно смотрели мне в лицо. Казалось, что взгляд ее проникает в самые потаенные глубины моей души...
Чтобы избавиться от этого непривычного для меня чувства, я приоткрыл запекшиеся губы и, с ехидством в голосе, прошептал:
- Да-а-а, быть спасителем принцесс нынче небезопасно.
Боль, дремавшая в правом боку, и разбуженная моим шепотом, выпустила все свои острые коготки и изо всех сил вцепилась в меня. Я, не сдержавшись, застонал.
- Тихо, тихо, - вполголоса ласково проговорила принцесса, - тебе пока нельзя разговаривать. Сейчас я еще раз попробую тебя немного подлечить.
Ее руки скользнули ниже и легли на повязку на моем боку. И это неощутимое прикосновение было как взмах руки, стирающей грязь и пыль с оконного стекла и впускающей в комнату лучи восходящего солнца и буйство красок окружающего мира.
Элейна сидела прикрыв глаза и выпрямившись, и на ее высоком, чистом лбу выступили мелкие бисеринки пота.
Сумасшедшая боль, упираясь и огрызаясь, потихоньку начала покидать мое тело. Наконец, принцесса отняла руки и улыбнулась, улыбнулась усталой, но, по-прежнему, милой и доброй улыбкой. На ее побледневшее и осунувшееся, но остающееся невыразимо прекрасным лицо начали потихоньку возвращаться краски жизни.
- Ну вот, - сказала она, немного задыхаясь, - теперь мы можем поговорить.
Я приподнялся, тоже, как и принцесса, садясь на колени. Она бережно придерживала меня, хотя, по правде говоря, необходимости в этом уже не было. Я чувствовал себя намного лучше. Думаю, в случае чего, я вполне сумел бы повторить свой недавний бой. Боль окончательно не ушла, но очень, очень сильно присмирела, давая знать о себе тупыми, несильными толчками.
- Ваше высочество, позволено ли мне будет... - церемонно начал было я, но принцесса легким взмахом руки остановила меня.
- Не надо церемоний, сэр Ланселот Озерный, зови меня просто Элейна.
- Хорошо, Элейна, - согласился я, - А ты меня просто Лансом. Все мои друзья называют меня так.
- Ты хочешь, чтобы я была твоим другом, Ланс? - лукаво посмотрела на меня принцесса.
Мое сердце запнулось, пропустило такт, а потом с новой силой учащенно забилось. Чтобы скрыть это, я с напускной небрежностью сказал:
- Это была бы огромная честь для меня, Элейна!
Принцесса внимательно посмотрела на меня, улыбнулась, и звонко рассмеялась. Я почувствовал, как по телу побежали мурашки - в ее смехе будто журчал весенний, негромкий ручеек.
- Хорошо, Ланс, я учту это.
Принцесса помолчала немного, а потом снова заговорила. Заговорила тихо и печально, и веселье ушло с ее лица.
- А теперь ты, наверное, хотел бы знать, почему я ударила тебя.
- Нет, Элейна, я... - с жаром попытался было я возразить, но принцесса заставила меня замолчать, положив свою маленькую ладошку мне на губы.
- Спасибо тебе, Ланс, но я, все же, должна объяснить. - Элейна глубоко вздохнула, будто набираясь смелости, и продолжила. - Все дело в том, что мой отец, да простит мне мои слова Дева Мария, - одно из самых отвратительных животных, которых только знает наш мир. Он замордовал до смерти мою мать, когда мне было всего пять лет, он изуверски мучил и страшно казнил своих слуг и подданных за малейшую провинность, а часто и без нее. Все годы своей жизни во дворце я должна была засыпать под крики и вопли пытаемых, доносившееся из подвала. А мой отец не только любил посылать на пытки, не только любил смотреть на них, но и сам с удовольствием брался за инструменты палача. Я больше не могла выдерживать этого ужаса, тем более, что в последнее время папочка положил глаз и на меня... И я бежала... Ты, наверное, заметил, - Элейна невесело усмехнулась, - что я обладаю определенными колдовскими способностями. Этому меня научила одна старая ведунья, жившая у нас в замке. Отец посадил ее на кол. - Элейна быстро отвернулась, но я успел заметить жемчужины слез, блеснувшие у нее в уголках глаз. - Посадил за то, что она не сумела нарастить ему новую шевелюру. Она, ее звали Вивьена, была слабой колдуньей, но она очень много знала. И все свои знания Вивьена передала мне. С помощью этих знаний мне удалось вызвать дракона. Этот дракон, Исилгор, был очень необычным драконом. Молодой, неопытный, горячий... но, при этом, очень умный и добрый. Он согласился мне помочь, хотя я предупредила его, какая опасность ему угрожает...
- Элейна, - запинаясь, пробормотал я, - мне очень жаль, что я его убил.
- Да, я знаю, - она снова повернулась ко мне. По ее щекам вниз тянулись серебристые дорожки слез. - На самом деле, это моя вина. Я случайно задремала в пещере, разморенная дневной жарой, и не почувствовала, как ты приехал.
- Не вини себя, Элейна, - перебил я ее, - ты и не могла почувствовать. У меня слишком хорошая антимагическая защита. Ее мне ставил сам Мерлин.
- Может быть, - согласилась Элейна, - но я могла остановить Исилгора. Он знал, что меня рано или поздно должны были найти, и был полон решимости не отпустить меня обратно в тот ад, из которого я убежала. А я... - из глаз Элейны снова покатились слезы. Я смотрел на них, сжимая кулаки, и мое сердце готово было разорваться...
- А я могла добровольно уехать с тобой и спасти ему жизнь. Проснувшись от шума боя, я хотела остановить вас, но... - принцесса глубоко вздохнула - я опоздала, ты успел убить Исилгора. И тогда я не сдержалась и ударила тебя кинжалом. Ударила насмерть.
- Но... Я жив... - удивленно протянул я.
Принцесса улыбнулась сквозь слезы:
- Ну, я же, все-таки, волшебница, пусть и неопытная. Ты не успел далеко уйти по дороге смерти, и мне удалось вытащить тебя с того света.
Элейна посмотрела прямо мне в глаза и продолжила:
- Я сняла с тебя шлем и увидела, что ударила самого Ланселота.
- Ты слышала обо мне? - спросил я, чувствуя, как внутри меня поднимается теплая волна.
- Ну, кто же не слышал о знаменитом Ланселоте Озерном и его подвигах. Ты, можно сказать, - тут принцесса залилась пунцовым румянцем, - герой моих девичьих снов. Но не думала я, что мы встретимся при таких обстоятельствах.
Я смущенно похмыкал и спросил:
- Ну, и какие у тебя дальнейшие планы, Элейна?
- Как какие? Ты должен, как гласит договор, доставить меня моему отцу, королю Мелигранту.
Меня будто ударили дубинкой по голове:
- Ты знаешь про договор?
- Да, знаю. Когда я раздевала тебя, чтобы осмотреть рану, он выпал у тебя из кармана. - Принцесса смотрела на меня по-прежнему ласково. - Я не виню тебя, Ланс. Я думаю, сущность моего отца видна с первого взгляда. У тебя не было иного выхода, иначе он бы обманул тебя.
Мне было стыдно, нестерпимо стыдно:
- Элейна, я... Я не могу допустить этого. Не могу допустить, чтобы ты вернулась к этому чудовищу.
Принцесса отерла слезы и встала, голос ее был тверд:
- Другого выхода нет. Я прекрасно знаю о том, что слуги Императора делают с тем, кто нарушает договор. От них не спрятаться, не скрыться. Ты великий герой, Ланселот, но даже ты будешь бессилен. На моей совести смерть Исилгора, и я не хочу, чтобы из-за меня убили еще и тебя. Я... - тут она снова покраснела, - я люблю тебя...
Я почувствовал, как у меня вспыхнули щеки и, запинаясь, проговорил:
- Элейна, я... Я тоже тебя уже люблю и поэтому...
- Поэтому другого выхода нет - решительно сказала Элейна. - Исилгор тоже передал мне часть своих знаний, часть древней мудрости драконьего племени. Теперь я могу открыть прямой портал отсюда во дворец. Это отнимет у меня много сил, но... Но ты еще слишком слаб для обычного путешествия.
- Элейна, нет! - крикнул я, вскакивая на ноги.
Но она уже подняла вверх руки, с которых посыпались разноцветные искры. Искры закружили вокруг нас переливающийся всеми цветами радуги хоровод, сливаясь в одну сплошную стену ревущего пламени...
Режущая глаза вспышка... и сквозь круги, плавающие перед глазами, я увидел, как распадается стена огня, и возникает до тошноты знакомый интерьер тронной залы Мелигрантового дворца.
И сам Мелигрант, похожий на огромную жабу, сидящий на троне с выпученными глазами...
Принцесса покачнулась, и начала медленно оседать на пол, по ее лицу разлилась мертвенная бледность...
Я подскочил к падающей Элейне, и успел подхватить ее на руки. И так, с принцессой на руках, и с гудящей головой, в которой не осталось ни одной связной мысли, я повернулся к королю.
Он уже оправился от удивления и своим писклявым голосом, в котором сквозило глубокое удовлетворение, сказал:
- Я вижу, принц, вы человек слова. Это хорошо. Я тоже человек слова, и исполню договор.
- Эй, казначея ко мне! - заорал он, повернув голову.
Потом снова посмотрел на меня и сказал:
- Ну, а принцессу давайте сюда. Вам, так сказать, деньги, мне, так сказать, принцессу, - и он гнусно ухмыльнулся.
Из-за спины выступил какой-то человек и принял из моих рук Элейну. Двигаясь как сомнамбула, я отдал принцессу и повернулся, чтобы уйти.
Внезапно дикий гнев овладел мною, и я схватился, точнее, попытался схватиться за рукоять несуществующего меча.
- Что, нет меча? - ехидно поинтересовался Мелигрант. - Могу подсказать - вон он, в углу лежит, рядом с доспехами и твоей лошадкой. Можешь взять, разрешаю. А потом, - голос Мелигранта стал холодным и злым, - потом посмотри наверх и подсчитай количество арбалетчиков, каждый из которых с радостью пустит стрелу тебе в сердце. Много вас здесь таких было, молодых и горячих.
Я опустил безвольно повисшую руку.
- Да, вот, кстати, и казначей с векселем. Ты же ничего против векселя императорского банка не имеешь? - спросил Мелигрант из-за спины.
Он соскочил с трона и почти насильно втиснул мне бумажку в руку.
- А теперь проваливай! Чтобы духу твоего в городе не было. Любой, кто даст тебе приют, сильно об этом пожалеет.
И, наклонившись к самому моему уху, Мелигрант по-змеиному прошипел:
- Мы еще встретимся, принц!
Не помню, как я вышел из дворца. Не помню, как выбрался из города.
Я пришел в себя на рассвете, далеко за городом, в лесу.
Я сидел перед маленьким костром, весело потрескивающим валежником и стреляющим яркими искрами в светлеющее небо, проглядывающее между стволов высоких сосен.
В моей левой руке был судорожно зажат какой-то лист пергамента, мокрый от пота. Я с трудом разжал сведенную судорогой руку и, прищурившись, в неверном, пляшущем свете, с трудом прочитал полурасплывшиеся буквы: "Предъявитель сего имеет право на получение ста тысяч императорских золотых в любом банке Империи"
С гадливостью, как будто это было какое-то омерзительное насекомое, я тряхнул рукой, роняя вексель в костерок.
Костерок радостно выбросил вверх языки пламени, а в боку у меня снова запульсировала жаркая, рвущая тело и душу боль.
Я сидел нахохлившись, а перед моими полуприкрытыми, воспаленными глазами как живые вставали картины прошлого.
...Белое, без кровинки лицо матери, чье истерзанное тело кладут на телегу, а я все пытаюсь соскочить с носилок, на которых крестьяне несут меня к знахарке, и побежать, прижаться к ней...
...И ее же счастливое, будто светящееся изнутри лицо, когда она бросается на шею отцу, живым и невредимым вернувшимся из похода. Я еще не понимаю, что такое - любить, но счастье, царящее в доме, захлестывает и меня, и я смеюсь и прыгаю от радости...
...Весь израненный отец, с мечом в левой руке, дерется один против десяти, пытаясь закрыть нас своим телом. Три клинка одновременно входят ему в грудь, и он падает...
...И он же, счастливый и сильный, отпустив на минутку маму, подкидывает меня к потолку, а потом прижимает к небритой щеке. А я, глупый, глупый, недовольно вырываюсь и кричу "колется, колется"...
...Человек в черной маске, властно приказывающий убить меня, моих братьев и сестер...
...И он же, уже без маски, голосом, в котором не осталось ничего человеческого, молит меня о пощаде...
Лица, лица, лица...
Лица друзей, и лица врагов. Лица женщин, которых я любил, и лица мужчин, которых я убил.
Вот те, кто предал меня. А вот и те, кого предал я...
Вот принцесса, с лицом, на котором серебрятся дорожки слез, идет мне навстречу...
Я глухо застонал и закрыл глаза.
И на лицо мне легла прохладная, маленькая ладонь...